Лунная золушка

— Что же ты со мной делаешь, — обреченно выдохнул Стас с горечью в голосе и вжался лицом ему в низ живота, обхватив бедра руками. Лунтик всхлипнул, стискивая пальцами его плечи, и даже не заметил, как по щеке поползла одинокая слеза. Хотелось потерять сознание и очнуться уже дома, то есть в общаге, в своей постели и без памяти, совсем. Его затрясло. Стас еще раз глубоко вздохнул, и уже молча поднялся на ноги, просто обнимая его и успокаивающе гладя по плечам и спине. Лунтик прижался к нему всем телом и тихо всхлипнул вновь, стирая слезу, прижавшись щекой к плечу Ветра.

— Не делай так больше, — прошептал он.

— Как так?

— Так... ну, когда увидеть могут...

— В твоей общаге нас тоже могли если не увидеть, то услышать.

— Хорошо, тогда просто не надо делать со мной ничего такого в общественных местах, — более четко сформулировал свою мысль Лунтик и тихо вздохнул.

— Хорошо. Не буду. Но и ты тоже не делай.

— Но я...

— Ты думаешь так просто все время держать себя в руках? Я же не железный.

— Но по тебе же не видно, когда ты... когда...

— Когда я что?

— Когда ты хочешь меня! — не выдержав, выпалил Лунтик, вскинув голову.

Ветер усмехнулся.

— Дорогой Лунтик, я хочу тебя всегда, каждую минуту. Поэтому не представляю, как ты хочешь, чтобы это было видно?

— Не знаю, — буркнул Виталик и снова вжался лицом ему в плечо. Это же надо, всегда он его хочет. Загибает, конечно, но как же приятно слышать!

— А ты подумай об этом, — мягко произнес Ветер, радуясь, что инцидент, похоже, уже исчерпан. А потом легко предложил, — Ну, что, выходим, и на танцпол?

— Нет. Я больше не хочу танцевать, — отозвался Лунтик, позволяя Ветру открыть защелку и выпустить их из тесной кабинки.

— А что же ты хочешь, душа моя? — улыбнулся ему Ветер, испытывая прилив щекочущего нервы облегчения.

— К тебе, — коротко бросил Виталик, и, не оборачиваясь, пошел на выход.

Стас нахмурился, но поспешил за ним. Что бы могло значить такое его желание?

* * *

Дом, в котором располагалась так называемая городская квартира Ветра, был не простым, и дело здесь было вовсе не в том, что он находился в самом центре города, где квартиры всегда стоили просто запредельные суммы. Куда больше Лунтика поразил немолодой, но презентабельный, консьерж, вышедший из небольшой комнатки на первом этаже, стоило им переступить порог подъезда, и это при том, что на часах был уже третий час ночи.

— Доброй ночи, Станислав Юрьевич.

— И вам, Остап Иванович, — откликнулся Ветер, и потащил изумленного Лунтика за собой к лифту. Виталик даже еще несколько раз обернулся на оставшегося стоять в коридоре первого этажа консьержа, одетого в классический форменный костюм, темно-зеленый с золотыми лампасами на брюках и сюртуке.

— Лунтик? — позвал его Ветер, когда двери лифта открылись перед ними.

— А?

— Ты идешь, или уже передумал? — с мягкой улыбкой полюбопытствовал Стас.

— Да, иду я, иду. — Буркнул Лунтик и вошел в лифт вслед за ним. — А на каком ты... — но договорить не смог, Ветер шагнул к нему, прижал к зеркальной стене лифта собственным телом, и жадно поцеловал, так, словно не делал этого неделю, а то и больше. Виталик задохнулся, повис на нем, тщетно пытаясь хвататься за шею и широкие плечи, в то время, как ноги предательски подгибались. У него даже глаза закрыть не получилось, он отвечал на поцелуй, и видел, как исказилось лицо Ветра, который целовал его сейчас с закрытыми глазами, как стало напряженным и почти пугающим, и в тоже время волнующим неприкрытостью столь сильных и необузданных чувств.

Оторвался он от него, лишь когда лифт коротко тренькнул, возвещая о конце поездки и двери медленно раскрылись, выпуская их на нужном этаже. Лунтик плохо стоял на ногах, улыбающемуся припухшими губами Ветру пришлось обнять его рукой за талию и придерживать возле себя. Виталик не возражал, сам инстинктивно прижимаясь к его надежному боку, и с трудом пытался справиться со сбившимся дыханием. И только-только у него начало это получаться, как Ветром с легкостью была преодолена следующая преграда — входная дверь, и затянув Лунтика за собой в квартиру, даже не закрыв её на ключ, лишь захлопнув, он снова прижал его к стене и впился в губы. Лунтик дернулся, попытался возмутиться и даже оттолкнуть его от себя, но Ветер был так поглощен им, что не обратил на его слабые попытки внимания. Но потом и ему самому стало катастрофически не хватать воздуха, и он был вынужден оторваться от него.

Они стояли в полутемном коридоре, в котором, конечно, никто из них не додумался зажечь свет, и смотрели в глаза, видя в темноте лишь тусклые блики. И улыбались друг другу.

— Я люблю тебя, — прошептал Ветер. На что Лунтик, просто не зная, что ему сказать, и, неожиданно, решив, что такое же тихое "и я тебя" прозвучит сейчас глупо и неубедительно, лишь обвил руками его шею и поцеловал сначала в подбородок, потом в губы, нежно, неуловимо и куда более волнующе, чем все их предыдущие поцелуи. Бывает же так!

— И что теперь? — резко охрипшим голосом спросил Виталик, прижимаясь к Ветру всем телом.

— Сначала в душ, — откликнулся Стас и с ощутимой неохотой отступил, выпуская его из объятий.

— А потом? — требовательно вопросил Лунтик.

— А потом я буду делать тебе приятное, так что готовься.

— А конкретнее?

— Конкретнее, тебе понравится, обещаю.

— Но...

— Лунтик, ты нарочно надо мной издеваешься, или уже передумал, и мы можем обойтись без душа, и просто завалится спать? Знаешь, у меня даже комната для гостей есть.

— Ну, уж нет. Я хочу получить свою толику счастья! — возмущенно воскликнул Виталик, — Показывай, где у тебя ванна?

— Идем, — взяв за руку, Ветер повел его куда-то в глубь квартиры, которая показалась Лунтику, привыкшему своей малюсенькой комнате в общаге, просто невероятно огромной

— Ветер, — заглядывая в распахнутую перед ним дверь, за которой простиралась так называемая ванная комната, больше напоминающая какой-нибудь зал для водных процедур в модном spa-салоне, — А ты примешь душ со мной?

— Нет. — Отозвался тот без тени улыбки.

— Почему? — сразу же вскинул на него глаза Виталик.

— Потому что хочу растянуть удовольствие, а не утомить тебя сверх всякой меры еще здесь, и ты потом только и сможешь, что уснуть у меня под боком.

— Но...

— Иди, Лунтик, там найдешь и полотенца, и халаты.

— Я не такой слабенький и хлипенький, как ты думаешь!

— Хорошо, значит, я такой. Так ты будешь меня слушаться, или мы тут до утра пререкаться будем, — строго посмотрел на него Ветер.

Лунтик независимо фыркнул на это, и, нарочито резко захлопнув дверь ванной перед его лицом, ушел выполнять его распоряжения. Все же не зря этот парень так его раздражал с самого начала, умеет же он за живое задеть. Так и хочется врезать, гаду такому! Размышляя об этом, Лунтик быстро разобрался что здесь к чему, юркнул в полупрозрачную, матовую душевую кабину, тщательно смыл с себя запахи клуба и дорогого парфюма, подхваченный от все того же Ветра, и накинув на себя найденный на вешалке белый, махровый халат, явно женский, но единственный подошедший ему по размеру, вышел.

— Теперь ты, — бросил он недовольно, найдя Ветра в комнате, которую за присутствие огромной, двуспальной кровами, застеленной белоснежным, пушистым покрывалом, он идентифицировал как спальню. Стас обернулся к нему с прозрачным бокалом в руке, в который, по всей видимости, собирался налить вина из только что откупоренной бутылки, стоявшей на невысоком столике у окна. Он даже свечи в высоких подсвечниках "под старину" зажечь успел. И Лунтик, только сейчас разглядев полностью представшую перед ним картину, так и замер с приоткрытым ртом.

— Но я же не девушка, — каким-то слабым голосом возмутился он. Ветер улыбнулся. Отставил в сторону стакан и подошел к нему, глядя сверху вниз, но не делая ни малейшей попытки прикоснуться к нему.

— Я знаю.

— Тогда... к чему все это? — указав глазами на свечи и вино, и, кажется, там даже какие-то легкие закуски имелись, спросил Лунтик.

— Тебе не нравится? — с очень серьезным выражением лица, уточнил Стас.

— Нет, просто... не ожидал, что ты меня тут соблазнять будешь по всем правилам.

— А, разве, я тебя уже не соблазнил? — Стас снова улыбнулся и провел пальцами по его щеке. Лунтик нахмурился.

— Когда это?

— Ты же сам признался, что хочешь меня, — напомнил он.

— Хочу. Тогда вообще не понимаю, к чему все это?

— Но я не хочу вызывать у тебя одно лишь желания, я хочу заслужить твою любви, — отозвался Ветер, спустился пальцами с щеки на шею, задержался на том месте, где билась тоненькая ниточка пульса, склонился совсем чуть-чуть, но так и не поцеловал, замерев то ли в нерешительности, то ли в уже знакомом желании дождаться его собственного решения, так и не поняв, что Лунтик для себя уже все решил.

Виталик облизал губы, медленно, даже не подозревая насколько дразнящее выглядит сейчас это движение самого кончика его язычка, а потом приподнялся и сам дотянулся до губ Ветра. Тот улыбнулся в поцелуе, Виталик отчетливо это почувствовал, а потом положил руки ему на талию, обвязанную поясом халата, и привлек чуть ближе, целуя все так же глубоко, страстно, но уже без той неистовости и ненасытности, что была сегодня в самом начале.

— Дождешься меня?

— Куда я денусь?

— Не знаю, но у меня все время такое чувство, что стоит мне отвернуться, и ты истаешь, пропадешь, исчезнешь, как свет луны поутру.

— Не переживай. Специально для тебя, я так и быть останусь и на утро. — Насмешливо пообещал Лунтик.

— Надеюсь на это, — выдохнул Ветер, склонившись к его плечу, чмокнул в шею, отстранился и ушел. А Лунтик подошел к столу, инспектируя содержимое нескольких плоских тарелок и вазочки с фруктами.

К тому времени, как Ветер, завернутый в такой же махровый, как у него, но черный халат, вернулся, осмелевший, а правильнее будет сказать, обнаглевший Лунтик, уже успел себе даже вина налить и неспешно потягивал его, устроившись прямо на столе, и весело болтая ногами, отодвинув в сторону и свечи, и тарелки. Стас, заставший его за этим, так и замер в дверях.

— Ну, что ты там встал, — ворчливо бросил Лунтик, для него этот бокал вина был уже вторым, поэтому в душе успела поселиться приятная легкость и расслабленность, хотелось любви и личного счастья, и он собирался сегодня их заполучит самым прямым и приятным путем. — Я уже заждался.

— Вижу, — бросил Стас, подошел к нему, вынул из тонких пальцев бокал и несколькими глотками осушал его, а потом, не дав замешкавшемуся Лунтику опомниться, приник к его губам. — Вкусно, — выдохнул Ветер, отстраняясь.

— Угу, — невнятно отозвался тот, обвивая руками его шею.

— В кровать?

— Как хочешь.

— Значит в кровать. — Решил Стас, легко поднял его на руки и понес.

Лунтик в любой другой момент, возможно, и возмутился таким перетаскиванием своей бренной тушки с места на место, но сейчас ему было просто хорошо, легко и приятно. Он прижался к нему сильнее, и с неохотой разжал руки, когда Ветер опустил его на мягкое покрывало, устраиваясь с ним рядом на кровати, слегка потеснив его. И первым, чем он занялся, когда они оба приняли горизонтальное положение, был пояс его халата. Виталик даже смутить не успел, как Ветер распахнул его, нависая сверху, улыбнулся лукаво и многообещающе и стал медленно выцеловывать открывшуюся его взору и губам кожу груди и живота. Виталик, поначалу, еще пытался отцепить его от себя, приподнять голову, подтащить, чтобы тоже принять участие в этом их маленькой таинстве, хотя бы поцеловав его, но Ветер упрямо не поддавался. Лаская его нежную кожу губами, поглаживая подушками пальцев вдоль ребер, и даже все так же безумно медленно вылизывая пупочную впадинку. От чего Лунтик просто млел и постанывал, возносясь на вершины блаженства, и все сильнее стискивал в пальцах его волосы, порой даже делая больно, дергая их в исступлении, на что увлеченный им Ветер все так же даже головы не приподнимал. Он уже тихо поскуливал от счастья и переполняющего его всепоглощающего желания, когда Стас отстранился, дотянулся до его губ, поцеловал, и лишь потом заставил перевернуться на живот. Стянул с его плеч уже совсем лишний халат, отбросив его куда-то на пол. Лунтик, уже плохо соображая, сам приподнялся, опираясь на колени и локти, интуитивно ожидая самого долгожданного, того, о чем еще несколько недель назад он даже мечтать не мог, но Стас, тоже оставшийся без халата, многообещающе накрыл его своим телом, дотянулся до выглядывающего из чуть вьющихся волос ушка, и зашептал хрипло, волнующе горячо.

— Не бойся, я не собираюсь ничего делать с тобой, просто ласкать...

Лунтик вздрогнул под ним, и сразу же обернулся через плечо. — Нет! я... я хочу!

— Тсс, — зашипел на него Ветер, лишь мимолетно касаясь губ. — Я все равно не буду этого делать сегодня, просто позволь мне доставить тебе удовольствие.

— Да, делай что хочешь! Только... не мучь меня.

— Не буду, — отозвался тот, спускаясь поцелуями вдоль его позвоночника.

Лунтик же опустился плечами на кровать, обнимая подушку, а вот бедра опускать не стал, потому что, закончив целовать его спину, Ветер расположился между его расставленных в стороны ног, ненавязчиво развел их еще шире, и приник к ложбинке между ягодиц языком, прослеживая её от копчика и ниже, до мошонки. Лунтик дернулся, почти вскрикнул, заглушая себя подушкой, в которую уткнулся и, не контролируя себя, попытался избежать столь интимного прикосновения. Но Ветер обхватил руками его бедра, удерживая на одном месте, и продолжил. Это было мучительно. Сладко, волнующе, безумно возбуждающе, но мучительно. А когда он проник в него языком, Лунтик, окончательно забывшись, начал стонать, прогибаться в пояснице, скулить от восторга, и просить, правда и сам не понимая о чем. Ветер улыбался про себя, наслаждаясь каждым его гортанным вскриком, каждым нетерпеливым стоном, и не на секунду не останавливался, лаская все откровеннее и в тоже время нежней. Лунтик звал его, почти кричал его имя, вышептывал его с волнующим, волшебным придыханием, и Ветер млел от счастья от этих звуков, от головокружения и страсти, захвативших его душу. И, все же не утерпев, перевернул совсем обезумевшего от ласк Лунтика на спину, вжался в него всем телом, прижимаясь восставшей плотью к плоскому животу. Мальчишка под ним, сразу же обнял его, закинул ноги на талию и стал двигаться, ерзать вперед и назад вдоль его тела, извиваться и кричать он счастья. И Ветер вторил ему, впиваясь губами в шею, оставляя на ней кроваво-красные пятна, нетерпеливо дергая бедрами, не замечая ничего вокруг себя, лишь общий единый для них сейчас ритм. А потом руки Лунтика сами по себе соскользнули с его спины на бедра, впились в кожу маленькими ноготками, как-то исхитрившись поранить до крови, и от этой легкой боли, которая оттенила все то, что было до нее, Ветер взорвался, пачкая их животы вязкой спермой. И Лунтик, вскрикнув и укусив его за плечо, последовал за ним.