Под личиной зверя - 2. Обманутые надежды

К сожалению, ответы на эти вопросы могут появиться слишком поздно.

Сердце Улья даже не поверила увиденному, когда в разноцветных вспышках видения Цеппелина различила очертания угловатого объекта. Неужели добрались?! К этому времени феррумов осталась едва половина от первоначального количества. Будут ли они отчетливо видны на радаре?

Черноту космоса взрезала ярко-огненная полоса плазменного излучателя. Струя жидкого пламени, словно хлыст вырвавшегося на свободу демона, метнулась к феррумам.

'Видны!' — внутренне возликовала повелительница скарабеев.

Само собой, использовать плазменный излучатель против множества мелких мишеней — по меньшей мере, неразумно. Этот первый выстрел, скорее всего, пробный. Наверняка там, на борту платформы, задаются вопросом: какая нелегкая занесла сюда тварей, не предназначенных для действий в космосе? Феррумы хороши в качестве активной поддержки вылазок на малозащищенные объекты Республики. На открытых пространствах, обладаю высокой скорость и высокой маневренностью, феррумы за несколько минут способны в буквальном смысле слова вырезать личный состав проспавшего атаку гарнизона. Остановить их натиск способна лишь тяжелая броня вкупе с отделением огнеметчиков. Но здесь, в совершенно чужой для себя среде, они уязвимы и беспомощны.

Сердце Улья видела, как стая с небольшим запозданием разделилась надвое. Феррумы не старались уйти, а потому даже ничтожная огненная нить унесла жизни нескольких десятков крылатых тварей.

'Держать внимание... Держать!'

Весь долгий путь до орбиты, до космической станции людей, теперь спрессовывался в мгновения. Все силы и вся сопротивляемость, что еще оставались внутри стаи феррумов, выплескивались в самоубийственных виражах и маневрах. Отвлечь на себя внимание, помельтешить перед электронными взглядами с платформы, не дать потерять себя из виду. Все эти действия неминуемо приведут к гибели, но даже умирать, не позволив своей повелительнице завершить начатое, — феррумам нельзя.

Сердце Улья не помнила, чтобы еще когда-нибудь испытывала такое нетерпение. Она готова была вырваться из тесного нутра Цеппелина, раскрыть крылья и уже самостоятельно добираться до стальной махины. И снова полная зависимость от действий других. Снова остается только ждать. Когда же это закончится? Когда бразды правления событиями снова вернутся к ней в руки?

Но пока — терпеть. Минимум эмоций, минимум адреналина в крови. Замкнутый мир Цеппелина и без того готов развалиться на куски. Не стоит подтачивать его еще больше, впустую транжиря истаивающие запасы энергетических ресурсов.

Прямо по курсу уже маячили огни орбитальной платформы. Многометровая громадина приближалась непозволительно медленно. Если бы можно было хоть немного подогнать Цеппелинов. Хоть чем-то помочь им. Но о низкой скорости можно только сожалеть, стиснув зубы.

Между тем, обстрел порядком проредевшей стаи феррумов все продолжался. На смену малоэффективным огненным струям плазмы пришли ракеты объемного взрыва. При детонации эти болванки распыляли вокруг себя огромное количество мельчайших частиц. Двигаясь с огромной скоростью, частицы с легкостью проникали в сочленения между бронепластинами скарабеев, нарушая целостность биологической защиты. Здесь, в открытом космосе, хватало небольшой пробоины, чтобы в считанные мгновения превратиться в кусок льда. Для брони самой платформы эти частицы не представляли никакой опасности.

Странное дело, сколько повелительница скарабеев ни пыталась абстрагироваться от происходящего за пределами своей живой капсулы, но в голову продолжали лезть непонятные мысли. Нет, ей не было дела до жизней не то что тысячи, но даже десятков и сотен тысяч скарабеев, если того потребуют задачи очередной миссии. Никакой жалости. Лишь скупое, холодное сожаление об утрате потенциально полезных бойцов.

Сейчас же эмоции вызывала не сама смерть, а полнейшая тишина — напряженная и гнетущая от осознания того, что никто и ничто не может тебе помочь. Не будет даже звука выстрела, никакого намека на приближающуюся смерть. Глаз не уследит за стальной болванкой, направляющейся в твою сторону. Возможно, что-то всколыхнется рядом, что-то заставит вздрогнуть и судорожно перевести взгляд, чтобы через мгновение ощутить поток скользящих по телу частиц. И это будет конец всему. После привыкания к грохоту взрывов и громоподобному реву теперь, перед лицом всеобъемлющей тишины, становилось непривычно... нет, не страшно. Скорее — Сердце Улья накрыла растерянность. Растерянность перед убивающей тишиной, перед бесконечностью чернеющего ничто, перед осознанием настоящей беспомощности — огромной, подминающей волю и лишающей сил.

Подумать только, и эти мысли возникают в голове генерала скарабеев. В голове существа, в чьем разуме нет и не может быть места сомнению и страхам, в чьих силах поднять легионы послушных воинов и расколоть тишину всей галактики.

'Человек...'

Неужели человеческое начало на поверку оказалось столь цепким и живучим, что все еще тявкает и пытается столь глупым образом смутить Сердце Улья? Ничего иного и быть не может! Или может? Она резко повела головой из стороны в сторону. Разумеется — никого. Что вообще за дикая мысль?! И все же ощущение, что за ней наблюдают, не проходило.

Что это? Усталость? Или имплантированный изгнанниками прибор обладает побочными действиями? Еще не хватало вздрагивать и оборачиваться на собственную тень.

Впрочем, если человек внутри нее действительно еще жив, наверняка ему не терпится вновь оказаться рядом с собратьями по расе. Пожалуй, не стоит этому противиться. Повелительница скарабеев ощерилась, ее глаза полыхнули алым. Она доберется до платформы и уничтожит ее!

Теперь следовало проявить максимум внимательности. Просто так внутрь платформы не проникнуть: толщина стен корпуса, вместе с бронепластинами и слоем теплозащитных плиток, от метра и больше — никакой взрывчаткой такую бронированную мощь не взять. Сунуться к швартовочным палубам можно, но не стоит полагаться на их видимую открытость и доступность. Вокруг полно излучателей и прочей убийственной машинерии. Проскользнуть мимо, наверное, получится, но потом все равно сразу предстоит встретиться с внутренней охраной. А это лишний шум. Более привлекательным виделся вариант с использованием ремонтных шлюзов. Узкие червоточины пронизали тело платформы. Разумеется, входы в них плотно задраены, но что, если культурно постучаться? Неужели откажут уставшему путнику и не откроют дверь?..

Сердце Улья заставила себя не думать о потенциальной опасности, которую все еще представляли для нее орудия орбитальной платформы. В конце концов, если не обнаружили до сих пор — чего дрожать? Цеппелин двигался медленно, почти касаясь корпуса платформы. Живой транспорт явно находился на последнем издыхании. Сердце Улья то и дело слышала утробное урчание и влажный треск. Еще недавно их не было. Цеппелин начал выгорать изнутри. Причем в буквальном смысле. Мягкие ткани распадались, отдавая последние запасы энергии.

Кроме того, кислород в жидкости, заполняющей пустоты в его теле, почти иссяк. От этого голова повелительницы скарабеев начала кружиться. Концентрация еще сохранялась, но долго так продолжаться не может. Если вскоре не удастся обнаружить один из задраенных ремонтных шлюзов, придется пробиваться через швартовочные палубы.

Метр за метром она сверлила чужим взглядом поверхность платформы. Многочисленные щербины и вмятины, темные разводы, словно от копоти, надстройки и выступающие ребра жесткости, переплетения каких-то труб и будто в спешке проложенные временные кабели. Обнаружить среди всего этого наслоения очертания небольшого люка казалось абсолютно невероятным.

Вдруг по телу Цеппелина пробежала дрожь. Что-то лопнуло — и в нос повелительнице скарабеев ударил насыщенный запах тухлых яиц. Траектория полета резко изменилась. Цеппелин чуть было не задел за какую-то мачту на корпусе платформы и только чудом не врезался в частокол толстых, в несколько обхватов, труб.

Сердце Улья вовсе перестала дышать. Похоже, не вернуться даже к швартовочным палубам.

Цеппелин продолжал вздрагивать. Уровень жидкости внутри него понизился, а сама жидкость, некогда бывшая прозрачной, приобрела грязно-серый оттенок с алыми вкраплениями.

Неужели все? Этого не может быть!

Глаз зацепился за сложную конструкцию, которая поддерживала огромную, не менее пятисот метров в диаметре параболическую антенну. Предположение-догадка еще даже не успела оформиться в осознанную мысль, а мозг уже отдал команду второму Цепеллину. Тот чувствовал себя несколько лучше и потому шустро направился к указанному повелительницей месту. Несколько секунд — и округлая туша врезалась в сегментированную конструкцию-основание.

Беззвучный взрыв ознаменовался еле различимыми темными всполохами.

Смертоносный груз, все это время дремавший в утробе Цеппелина, превратил антенную установку в оплавленные руины. Во все стороны брызнули капли кислоты. В свете восприятия Цеппелина они выглядели сверкающими шариками. Смертельно опасными шариками. Сердце Улья предусмотрительно заставила своего носителя укрыться за широкой, стальной фермой, выдвинутой далеко за пределы корпуса платформы, — не бог весть какая защита, но на поиски лучшей нет времени.

Свой шанс она использовала, осталось дождаться результата. Если предположение о значимости уничтоженной антенны неверно... впрочем, думать о последствиях ошибки не хотелось. Да и некогда.

Цеппелин попытался обогнуть ферму, но не смог. Обессилившее тело соскользнуло по металлической конструкции и плавно опустилось на корпус платформы. Несколько особенно сильных конвульсий чуть было не заставили Сердце Улья вскрикнуть: полость, в которой та находилась, сокращалась так интенсивно, что тело повелительницы скарабеев словно на дыбе оказалось. Плотно зажатые руки и ноги выворачивало со страшной силой. Даже укрепленные суставы скарабея имеют предел прочности. И сейчас этот предел чуть не был достигнут. Секунды конвульсий Цеппелина превратили Сердце Улья в почти аморфное существо, потерявшее контроль над собственным телом.

Но мозг продолжал работать с бешеной скоростью.

Выбираться! Вон из нутра подыхающего транспорта!

Сердце Улья сняла защитный шар, до сих пор окружавший Цеппелина. Теперь он ни к чему. Теперь надо напротив — всеми силами заявить о своем присутствии, если его еще не обнаружили.

Полость, где она находилась, исказилась. На стенках, до того темно-серых, начали проступать синюшные вены.

'Вон! Вон отсюда!' — пульсировало в голове.

Сердце Улья вынырнула из жидкости, уровень которой заметно снизился. Сейчас эта гадость не приспособлена не то что для дыхания, но превратилась в яд, собрав в себе все продукты распада и жизнедеятельности Цеппелина. Горло взорвалось лающим кашлем — резким, глубоким. Мгновение — и ее вытошнило грязной слизью. Стало немного легче, но кашель по-прежнему сводил легкие тугим узлом. Сердце Улья оскалилась, глухо зарычала. Нет, она не остановится сейчас. Только не сейчас!

Выход в открытый космос — отличный выбор для самоубийцы. Но иных вариантов все равно нет.

Сердце Улья в последний раз вздохнула — ощущение такое, будто в жаркий день окунула голову в яму с дерьмом. Ничего, лучше так, чем вовсе без кислорода. В руках появился тусклый голубой шар — прозрачный, того и гляди исчезнет. Но нет. Шар быстро налился сиянием, а потом вспыхнул и исчез. Зато вокруг повелительницы скарабеев возникло голубоватое свечение. Отчаянный рывок, взмах руками, отдавшийся острой болью в плечах, — и плоть Цеппелина раскрылась, разлетевшись рваными лоскутами. Сердце Улья отчаянно оттолкнулась ногами — и выплыла из мертвой, ледяной оболочки.

Ей повезло: тело Цеппелина не успело отлететь далеко от корпуса платформы, и потому начального ускорения хватило, чтобы ухватиться за металл фермы. Цепляться сквозь щит было неудобно и непривычно: пальцы потеряли чувствительно, будто превратились в толстых неповоротливых гусениц. Но она все равно двигалась. Не дыша, все больше зверея с каждым ударом сердца, она двигалась, пока не достигла корпуса.

И что теперь?

От бушующей в груди ярости впору опуститься на четвереньки и грызть броню многотонного чудовища.

Вдруг разум буквально опалило ощущение близости человека. Нет, не одного. Как минимум троих! Сердце Улья заозиралась. Воздуха в легких почти не осталось. Да, она могла не дышать гораздо дольше любого человека, но всему есть предел.

Где они?!

В горле все еще першило, но поддаться слабости и прокашляться — потерять последние крохи драгоценного кислорода.

Время тянулось бесконечной болезненной паутиной, опутывало, с каждым мгновением все больше сковывая движения, затуманивая сознание.

Наконец в темной, холодной пустоте родилось шевеление. На фоне массива орбитальной платформы стороннему наблюдателю оно вполне могло показаться незначительным, но для Сердца Улья оно стало грандиозным зрелищем, от которого невозможно оторвать глаз. На поверхности бронированного корпуса платформы появилась еле заметная трещина, затем часть обшивки поднялась и раскрылась надвое.

Повелительница скарабеев замерла, вцепившись в металл фермы. Сияние вокруг нее нельзя не заметить, но это нисколько не беспокоило. Мышцы напряжены до предела, пси-концентрация максимальна. Сердце Улья превратилась в змею, готовую броситься на добычу, стоит только той появиться на линии удара.

Словно нарочно неторопливо из открывшегося в обшивке люка появилась голова в шлеме. По обшивке платформы заскользил луч фонаря. Человек начал осматриваться. Почти сразу в поле его зрения попали искореженные останки антенны. Судя по всему, зрелище вызвало у него удивление, или же он просто осматривал фронт предполагаемых работ. Как бы то ни было, но вскоре над люком показались плечи. Человек снова повел головой.

Дальше Сердце Улья ждать не стала. Она обрушила на троицу пси-импульс, который должен был на время вывести из строя не только все электрооборудование скафандров, но и вызвать шок в центральной нервной системе каждого ремонтника. Или кто они там? Одновременно с ударом она оттолкнулась от фермы и поплыла по направлению к спасительному люку.

В груди нестерпимо жгло, перед глазами плыли разноцветные круги. Тело требовало кислорода, требовало сделать хотя бы один вдох. Но ярость заглушала все иные чувства. Повелительница скарабеев уцепилась за человека, потом опустилась на колени и схватилась за кромку люка. Протиснуться вниз сразу не получилось — человек занимал слишком много места в узком лазе. Потому, долго не церемонясь, Сердце Улья сделала первое, что пришло в голову: с силой выдернула преграду из люка и отбросила в сторону. Человек легко вылетел из лаза, завис метрах в трех, удерживаемый гибким тросом. Вслед за ним последовал второй ремонтник. Правда, чтобы до него добраться, пришлось нырнуть в лаз.

Круги перед глазами переросли в густое марево. Легкие разрывались. Двигаясь на одних инстинктах и практически не отдавая себе отчета в действиях, Сердце Улья головой вниз поползла в провал люка. Словно сомнамбула, она цеплялась за перекладины вмонтированной в стенку лаза лестницы. Книзу, метра через три, лаз резко расширялся и превращался в довольно просторную площадку, где замер третий член ремонтной бригады. Человек стоял, задрав голову вверх, и ярким лучом фонаря слепил и без того почти ничего не видящую гостью.