Легенда о Шоколадном демоне

— А это не вы, часом, смотрители замка, что жили тут раньше?

— Ну да, мы тут без малого всю жизнь живём,— отозвался сторож.— Теперь вот курорт решили затеять, да нас и взяли, куда могли. Мы предупреждали, что нечего хозяина беспокоить, да только кто послушает стариков. Не выгнали, работу дали, и на том спасибо.

— Так это вы готовите фирменный шоколад? — глянул парень на кухарку.

— Не, это директор затеял. Нужно ему было что-то, чтоб детей порадовать. Кажись, неплохая идея.

— Порадовать или зомбировать?

— Чего-чего делать? Выходит, Алленхаур и правда туда дурман кладёт? Нехорошо, но ведь и ему надо чем-то жить.

— Человеческими душами, например! — стиснула кулаки Наташа.— Правильно сделали алаонцы, что засадили его сюда!

— Дык потому он на такую диету и перешёл, что его сюда засадили,— кивнул Ерофеич.— А вы б не лезли не в своё дело — целее б были. Ить знали ж, на кого прёте, а всё равно не отступилися. Сильный в вас дух. Таких они больше всего и любят.

Ребята оглянулись на незаметный кивок старика и увидели, как через дверь в зал вползают чёрные твари. Похоже, они пришли в себя и решили устроить коллективную охоту. Девочка и Трепач метнулись к другому выходу, а Коля — к двери на кухню.

— Куда ты?..— экскурсовод обернулся уже на пороге и, быстро открыв канистру, плеснул бензином в ту сторону. Шоффуты метнулись прочь с ядовитого поля, несколько задёргались и заизвивались на месте, но остальные бросились в погоню ещё быстрее, бесшумными тенями стелясь по полу. Парень подтолкнул спутницу, и оба помчались по коридору к выходу на улицу, надеясь, что сторож не запер его за собой. Старики лишь проводили их улыбками, как внучат, играющих с собачонкой.

— Как думаете, Коля выберется? — спросила на бегу Наташа.

— А я почём знаю,— Крафт ещё раз плеснул поперёк коридора (погоня тут же переместилась на стены и потолок).— По крайней мере, отход я ему зачистил, как мог. И чего он туда вообще ломанулся?

— Так за секирой же Атуана.

— Вот отчаянная голова! Вылитый я в молодости...

Выход из замка действительно оказался не заперт — маленькая калитка в больших воротах была даже чуть приоткрыта. Но только Трепач с Наташей на полном ходу вылетели в неё, как тут же застыли на месте. Небо на востоке уже светлело, обводя тёмные шпили замка эффектным контуром, вода в реке тоже меняла цвет. Впереди к причалу ступенями скатывалась широкая терраса, где-то за ней на дальнем берегу покрывающий гору лес готовился к встрече нового дня. А перед всем этим над плитами высилась гигантская фигура ягглахтотепа. Сейчас он больше всего напоминал древнее корявое дерево, да и высоту имел соответствующую. Десятки мощных узловатых корней раскинулись по всей ширине террасы и склонам за ней, почти до самых стен, поднимающиеся тут и там пасти-присоски разной величины образовали настоящий частокол перед беглецами. Несколько более тонких рук, похожих на молодые побеги, разбросали выжидающе скрученные кончики вокруг широкого корявого тела-пня, стянутого несколькими кольцами рёбер-обручей. Всё это окутывалось туманными прядями-ветвями, развевающимися на ветру подобно полупрозрачным флагам корабля-призрака, или стелющимися по земле ручейками мглы. Багровый глаз под зубчатой короной взирал на людей с высоты пятого или шестого этажа. Сила же, исходящая от исполина, была практически видна, словно ореол окружая его и вселяя трепет в каждое живое создание.

Беглецы попятились, но снова остановились, когда им преградили дорогу шоффуты. Волной вытекая из калитки, они разлились по всему крыльцу. Трепач, не долго думая, обернулся, чертя вокруг бензиновую границу. Чёрные Руки недовольно заклубились, а потом отступили и замерли, позволяя хозяину сделать последний шаг.

— Ну что, подруга дней моих суровых, помирать — так с музыкой! — экскурсовод поднял канистру и, размахнувшись, метнул как можно выше. Снаряд, вращаясь и разбрызгивая вокруг себя горючее, полетел в ягглахтотепа, но тот только поднял навстречу несколько "рук", и бензиновое облако вспыхнуло, мгновенно обратившись в ничто.

— Облом...— криво усмехнулся Трепач.

Чувствуя преимущество, мелкие монстры двинулись вперёд, подталкивая добычу к хозяину, когда на один из балконов ближайшей башни выскочил Коля с секирой Атуана.

— Представляете, я... Ого-го!

Беглецы, беспомощно замершие было, явственно ощутили, как неведомая сила отпускает их, переключаясь на новую цель.

— Тикай, Колян! — обернулся Крафт.

— Ещё чего! — тот воинственно поднял секиру, подходя к самым перилам.— Я щас задам перцу этому любителю сладкого! Один раз я ему уже соли на хвост насыпал, и он оказался не таким крутым, как думали пещерные лохи. А ну, покажи, что ты умеешь, медуза-переросток! Только имей в виду — мне твой шоколадный духан до лампочки...

Между "глазом" ягглахтотепа и балконом внезапно заколебался воздух, словно над горячим асфальтом, и Коля отшатнулся назад. Однако затем, к удивлению друзей, медленно выпрямился, не выпуская длинной рукоятки и не сводя выгнутого лезвия с гигантского противника.

— Мощно, однако... Но всё же не на того напал.

— Ты что, офонарел?! — развернулся к нему Трепач.— Нашёл время героя изображать!

— Нет, я просто научился пользоваться этой штукой.

— Чё?..

А мальчишка, не сводя "прицела" с врага, отвёл секиру назад, как бильярдный кий и, как тем же кием, нанёс короткий быстрый удар. Не было ни вспышек, ни грома, даже колебаний воздуха никто не заметил, но чудовищный исполин, как в прошлый раз, покачнулся и отполз немного назад, волоча за собой многочисленные конечности. Паренёк тоже ссутулился и, тяжело вздохнув, опёрся на перила балкона.

— О-ох... Аккумулятор сдох.

— Коля, сзади! — тоже развернулась Наташа.

Тот оглянулся. Позади, в дверях балкона, стояли сторож с женой. От былого ехидного дружелюбия не осталось и следа. В глазах стариков горел очень недобрый огонёк.

— А вот это ты уже зря,— покачал головой Ерофеич.— Не дело на кого попало острыми железяками махать. Лучше по-хорошему отдай.

И мальчик, не спасовавший перед гигантским монстром, отпрянул назад, натолкнувшись на перила. То ли непонятная усталость давала себя знать, то ли он просто не мог поднять оружие на людей. А те, не переглядываясь, разом шагнули вперёд.

— Хотите цацку? Ловите! — секира Атуана полетела с балкона вниз.

Сторож, экскурсовод и ягглахтотеп одновременно рванулись вперёд. Ерофеич мог только смотреть на падающее оружие, Алленхаур взмахнул "ивовой ветвью", и реликвия, зависнув в воздухе, полетела к нему, но Крафт, в длинном прыжке, перехватил её. Лезвие описало сияющую дугу, и пара протянутых навстречу щупалец упала на мостовую. Пострадавшие конечности отдёрнулись, сворачиваясь, а отсечённые кончики, извиваясь и цепляясь коготками за камни, быстро поползли к остальной массе Чёрных Рук.

— Так вот откуда они берутся...— слова Трепача перекрыл жуткий сдвоенный вопль, какого трудно было ожидать от человека. Тем не менее, именно от людей он и исходил. Старожилы замка, с тем самым скрежещущим визгом, согнулись, словно от какогото спазма. Ягглахтотеп признаков боли не выказывал, но его движения, и прежде не отличавшиеся проворством, ещё больше замедлились, словно в нерешительности.

— Бежим отсюда! — махнула рукой Наташа и метнулась обратно к воротам.

— Нам бы в другую сторону...— предложил Трепач, разгоняя секирой шоффутов.

— За мной! — непререкаемым тоном отозвалась девочка.

— Слушаюсь.

Коля тоже прошмыгнул мимо стариков и покинул балкон. Следуя за проводницей, они пересекли внутренний дворик и вбежали в открытые двери большой башни.

— И чего мы здесь ещё не видели? — спросил Крафт.

— Я, кажется, всё поняла.

— Типа?

— Как вы думаете, почему ягглахтотеп вылез отсюда?

— Мне больше интересно, КАК — такую дуру не во всякую дверь пропихнёшь, а по суше он еле лазит.

— Если его сила позволяет менять расположение коридоров, то это как раз не проблема. Однако раньше он этим не пользовался. Думаю, алаонцы наложили на него заклятие, чтоб он, как те дираонские создания, боялся солнца, и не мог переступить границу острова.

— Ну и?

— Он был заперт в собственном святилище, но когда Коля благословил озеро свячёной землёй с того берега, ему не стало места и тут.

— Потому ты нас сюда и притащила,— кивнул паренёк.

— Класс! — потёр руки Трепач.— Выходит, ему теперь нигде нет места, а это означает полный кирдык.

— Не всё так просто. Ведь Чёрные Руки переплывают реку, а Чёрные Простыни сидят на крышах днём. Кажется, это они делают сладости с помощью фотосинтеза.

— Ты клонишь к тому, что он начал перебарывать своё проклятье?

— Или ему кто-то в этом помог. Вы говорили, что в дираонских святилищах обитает что-то вроде шоффутов — единственная нечисть, что не боится солнца.

— Не помню, чтоб я именно про это трепался, но Чёрные Простыни там в натуре обитают. Их кто-то ещё прозвал каменными пластунами. Только те совсем дикие.

— Думаю, кто-то принёс их сюда, и Алленхаур сроднился с ними.

— Чё за намёк? Как это "сроднился"?

— Вегетативно. В записях пещерного святилища я рассмотрела ещё кое-что про жизнь ягглахтотепов. Они химериды — не цельные существа, а что-то вроде колонии из разных частей. Кажется, таких частей семь. Я насчитала четыре: щупальца-корни, щупальца-листья, щитки и — самое важное — жизнесфера. Всё это со временем меняется, как листья на дереве, а для обновления химериды иногда обмениваются частями друг с другом. Каждый сам по себе раса или подвид в концентрате, а "приток свежей крови" выходит почти буквально. Думаю, тот, кто попросил у ягглахтотепа богатство и власть, принёс ему взамен дираонских каменных пластунов, чтоб они его снабжали, как пчёлы матку. Сначала я думала на директора, а теперь подозреваю этих сторожей.

— Да, как-то странно они отреагировали, когда я ихнему "большому другу" по лапе дал. Они что, тоже с ним сроднились?

— Очень может быть. Ягглахтотеп ведь практически бессмертный, и вполне может поделиться бессмертием с людьми.

— Верно,— послышался знакомый голос со стороны дальней стены.— Пока жив он — живы мы. А пока мы живы, то должны о нём заботиться, разве не так?

Все обернулись. Кухарка, явно придя в себя, необычайно быстро (и минуя вход) догнала беглецов. Рядом с ней стоял и её муж, а позади... Все уже убедились, как велик зал большой башни, но теперь гигантский древний монстр возвышался в нём во весь рост (и во всю ширь). Никто не заметил, ни как он с "помощниками" сюда попал, ни как зал расширился до невероятных размеров. Купол раскинулся чуть ли не до небес, изображённые на нём фрески с историческими картинами выросли до размеров настоящего пейзажа. Все изменения происходили так неуловимо, словно ничего и не менялось, а было таким изначально. И вот уже нет ни стен, ни потолка, не видно валов и башен замка, только дуб, хоть и не такой кряжистый, по-прежнему растёт посреди двора, обернувшегося большой поляной на вершине горы. А перед ним, рядом с ошарашенной троицей, раскинулся широкий каменный постамент, похожий не то на изогнутую семиконечную звезду, не то на осьминога, только заметно подросшего, слегка поменявшего контуры и с совершенно гладкими боками. На верхушке этого постамента торчала причудливая, словно сглаженная и отшлифованная морем статуя то ли вертикально поднятой птицы, то ли человеческой фигуры с раскинутыми руками. Место было незнакомым и знакомым одновременно. Помимо дуба, были и другие признаки острова-лагеря: вот по этому отрогу спускалась к причалу терраса, вон за той раздвоенной вершиной притаился монастырь Отшельника, а по этим скалистым хребтам некогда тянулись крепостные стены Атуриана. Только теперь повсюду вместо воды шумели вековые деревья, а волны Ираптина плескались гораздо дальше, не отделяя вершину от остального горного массива. Да и время то же самое — на западе, над водами Великой реки, гаснут последние звёзды, а на востоке ширится золотая полоса, чётко очерчивая далёкий берег Малого Ираптина, с которого вот-вот должно отчалить в небесный океан дневное светило.

— Да,— продолжила кухарка. Она, как и сторож, осталась неизменной, и в то же время оба сделались какими-то другими. Только сейчас на их лицах стали заметны черты средневековых народов. И речь уже не напоминала говорок доброй бабушки.— Таким когда-то всё и было. У этого алтаря люди приносили жертвы Алленхауру. У этого алтаря он снова получит жертву, в первый раз за это возрождение настоящую жертву. Как мы вам и говорили — зря вы ввязались в это дело. Зря выкуривали его из пещер. Теперь, чтобы вернуть себе это место, он должен сделать вас своей кровью и плотью.

Ягглахтотеп поднял несколько щупалец, и ребят оторвало от земли. Неведомая сила повлекла всех троих по воздуху навстречу гигантскому монстру.

— Ну ты, "коренной обитатель", ты чего творишь, в натуре?! — подёргал локтями Трепач, проверяя на прочность незримую преграду.— Обратно хочешь засесть в своей дыре, чтобы кормить этих дармоедов? Где твоя гордость?

— Не старайся,— откликнулся Ерофеич.— Он тебя не услышит. Пока стоит этот монумент, говорить с ним и направлять его можем только мы.

— И всего-то?! — усмехнулся Коля.— Так это ж не проблема исправить,— он первый кувырком подлетал к огненной жизнесфере Алленхаура, когда, рывком выпрямившись, поднял секиру и широким размахом послал невидимую волну разрушения...нет, не в чудовище, и не в его служителей. Непреодолимый удар косы смерти обрушился на заросший мхом древний камень, и, как тыкву, рассёк его пополам...

Ещё один сдвоенный нечеловеческий вопль перекрылся страшным грохотом — куда более громким, чем могла произвести расколотая глыба. На сей раз содрогнулся не только остров. Волна разошлась по всем окрестным вершинам, спугнув с них стаи птиц, по воде Ираптина до самых дальних берегов, из трещины в небо хлынул поток энергии, расчертив его причудливой молнией, похожей на корону с семью зубцами. Выпав из захвата, беглецы попадали на землю, и тут же пожалели об этом — гора-остров ходила ходуном, словно решила потянуться, выгнуть спину и отряхнуть лесистую шкуру, как зверь после долгого сна. Одновременно сверху посыпались обломки взорванного камня и удушающая волна неведомой силы, напоминающей ураган. Последнее, что бросилось в глаза ребятам, это лучи солнца, перекинувшиеся через реку и осветившие пылающим ореолом неподвижную фигуру ягглахтотепа. Та, в свою очередь, тоже вздрогнула и, медленно накренившись, с шумом падающего дерева рухнула...на плиты зала большой башни.

— Ни фига себе! — первым поднял голову Трепач и, нашарив в темноте фонарик, осветил сначала расколотую, словно десятком динамитных шашек, каменюку, а потом неподвижно распластавшегося чуть ли не по всему залу монстра.— Неужто в этой фиговине и была вся сила Шоколадного демона? Блин, сколько раз мимо ходили! Знал бы, так привёз бы с города вместо бензина чего-нибудь поядрёнее — и проблем никаких.

— Нет, это не в нём была сила Алленхаура,— отозвался тихий скрипучий голос из темноты.— Алтарь Великой Матери, что алаонцы переделали в запирающую печать — в нём была его свобода... И наша жизнь.