Тайна заброшенного хутора.

— Если бы Константин был моим дедом, я бы безоговорочно слушался его.

— Ты так говоришь, потому что, на самом деле, это не так.

— Может быть. Но корифей великий человек...

— Я слышал это сотни раз!

— Слышал, но не услышал! — голос Яна резанул ухо Даниэля.

Юноша вскинул голову и посмотрел в глаза отцу:

— Ну, почему же. Я прекрасно понимаю, что мои родственники — великие маги, но это не означает, что я буду равняться на них! Я хочу прожить нормальную жизнь! Тихую и спокойную! Я не хочу быть значимым и заметным! — Ян переглянулся с охранниками, и они дружно расхохотались. Даниэль разозлился: — Я сказал, что-то смешное? Объясните, и посмеёмся вместе!

Ян вытер рукавом выступившие от смеха слёзы и серьёзно произнёс:

— В Берне ты был придворным магом. Твоей любовницей была принцесса. И это ты называешь тихим и незаметным существованием?

— Я стал придворным магом случайно! — пылко возразил Даниэль.

— Ой, ли?! Не обманывайся, Дан. Я не растил тебя, но знаю, что ты собой представляешь!

— И что же? Забавно послушать! — Даниэль ощетинился.

— Ты думаешь только о себе! Взять хотя бы учёбу! Чтобы отвертеться от занятий, ты дважды ломал наставнику ногу! Ты смеялся в кулак, глядя, как несчастный учитель лечил перелом! Ты жутко гордился своей проделкой и жалел, что не можешь рассказать о ней всем и каждому!

— Я был не при чём!

— Рассказывай сказки кому-нибудь другому! — криво усмехнулся Ян. — Я — каратель! Мне известны все уловки отщепенцев! С Владимиром ты действовал так, как они! Ты научился мастерски скрывать колдовство! Никто не смог доказать твою причастность к несчастным случаям с учителями! Но, дружок, их было так много, что только идиот не догадался бы, чьих рук это дело!

— Тогда почему дед молчал?

— Да потому что ты — талантливый маг! За тобой следили, и ни разу не поймали с поличным! Это о многом говорит, Дан! Мы надеялись, что рано или поздно ты возьмёшься за ум! Ты же хочешь быть первым! Ты мечтаешь о подвигах! А чтобы достичь вершин славы, нужно учиться и учиться, совершенствовать магическое мастерство, накапливать опыт! Ты напрасно думаешь, что лавры героя падут на тебя сами собой! Слава не любит гуляк и тунеядцев!

— Думай, что хочешь, Ян! Я всё равно прославлюсь!

— Чем? Самыми грандиозными пьянками? Или неравным браком с какой-нибудь захолустной принцеской?

— Я совершу великий подвиг! Весь Тинус будет преклоняться передо мной! — в запале проорал юноша и осёкся.

Каратели снова расхохотались.

— В этом ты весь, Дан! — ухмыльнулся Ян. — Тебя бесит не то, что дед хочет сделать тебя карателем, а то, что ты не можешь стать сразу во главе всех отрядов!

— Неправда!

— К чему отрицать очевидное, Дан? Ты и в Берну хочешь вернуться не к Кармине, а к толпе, которая боготворит тебя! Ты согласен жить в захолустье, лишь бы перед тобой все кланялись и пели дифирамбы!

— Я люблю Кармину! — выкрикнул Даниэль.

— Видимо она очень умела в постели, — ехидно заметил Ян.

Каратели захихикали, и Даниэль бросил на них испепеляющий взгляд:

— Она совершенство!

— Давай разберёмся, — снисходительно произнёс Ян. — Какое вино любит Кармина? Какие духи предпочитает? Какие книги читает? Она любит охоту? О чём она мечтает, стоя у окна? Как зовут её лошадь?..

— При чём здесь это?

— Ответь хотя бы на один мой вопрос!

— Не хочу!

— Не хочешь, или не можешь? — Ян насмешливо улыбнулся. — Ты любил тело, а не женщину, мой мальчик! Хотя, в твоём возрасте, это простительно, Дан.

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком!

— Я всего лишь объяснил тебе, что в Кармине тебе нравилось только то, как она ублажала тебя в постели! Останься ты с ней подольше, и любовь переросла бы в ненависть!

— Откуда ты знаешь?

— Кармина умная женщина, а ты пока не способен терпеть рядом с собой кого-то умнее себя! Ты набрался опыта, и больше она тебе не нужна! — Даниэль оскорблёно молчал. Ян по-отечески потрепал его по волосам, и юноша дёрнулся. — Пора становиться взрослым, Дан, — вздохнул командир карателей и вытащил из кармана мерцающий молочно-белым светом конверт. — Где ты его взял?

— Нашёл в покоях Аверия.

— Так это ты убил отщепенцев? — Каратели многозначительно переглянулись.

— Да, — поморщился юноша, вспомнив изуродованные трупы короля и королевы.

— Хорошая работа.

— Спасибо.

— Ты знаешь, что это за письмо?

— Его писал кто-то из Плеяды. Я не самоубийца, чтобы без подготовки вскрывать его.

— Ведь можешь быть умным, когда захочешь, — усмехнулся Ян и взглянул на своих подчинённых: — Надо поговорить.

Каратели стопились возле костра и стали о чём-то спорить, а Даниэль, предоставленный самому себе, стал размышлять над словами отца. Он прокучивал в голове свои отношения с Карминой, с каждой минутой убеждаясь, что Ян был прав: его действительно интересовало лишь тело принцессы. Юноша почти не помнил её лица, зато отчётливо представлял тугие холёные груди с большими тёмными сосками и крепкие нежные руки, так восхитительно ласкавшие его.

Правота отца ещё больше разозлила Даниэля, и он стал отчаянно теребить путы. "Даже если так, я вернусь в Берну! Я хочу Кармину! Я выучу все боевые заклинания и убью любого, кто попытается меня остановить! Хоть всю Плеяду! Но сначала — побег!" Юноша вздрогнул — к нему подошёл Влад.

— Я же сказал: прекрати думать о побеге! — Каратель проверил верёвки на руках и ногах юноши, поднял его, перекинул через плечо и потащил к лошади.

Ян уже сидел в седле.

— Будем двигаться с максимальной скоростью, — сухо сказал он. Вспомнив о Серьгах Божены, с помощью которых можно было в мгновение ока перенести отряд в Ингур, Ян с укором посмотрел на сына и пришпорил коня.

Влад и его длинноволосый напарник разрезали верёвки на ногах Даниэля, усадили его на лошадь, крепко привязали к седлу, и отряд помчался по лесной дороге. Раскачиваясь в седле, как утлое судёнышко на морской волне, Даниэль вновь и вновь клялся себе, что не вернётся в Ингур униженным и побеждённым...

Ранним утром отряд остановился на берегу реки Сони. Даниэля сняли с коня и положили на землю, лицом вниз. Тело юноши ломило от многочасовой тряски, и он закрыл глаза, наслаждаясь передышкой.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Дан?

Даниэль скривился и приглушённо застонал, услышав менторский голос отца.

— А что ты хочешь услышать? — сквозь зубы процедил он.

Ян болезненно поморщился.

— Я поражён, Дан. Ты совершил чудовищное преступление, но в тебе нет ни капли раскаяния.

— Я защищался! Дед хотел лишить меня дара! — выпалил Даниэль, и Ян досадливо покачал головой:

— Брось, Дан. Мы любим тебя и готовы многое простить. Прекрати противиться судьбе! Многие тинусцы были бы счастливы родиться в Плеяде и служить ей!..

— А я мечтаю, оказаться подальше от Плеяды! — перебил его Даниэль.

Ян сжал кулаки, с трудом подавляя желание залепить сыну пощёчину.

— Надеюсь, ты одумаешься, — сквозь зубы произнёс он и направился к костру.

Даниэль приподнял голову и зло посмотрел вслед отцу: "Ни кнутом, ни пряником вы не заставите меня идти по выбранному вами пути!" Он пошевелил руками и скрипнул зубами от бессилия: судя по настрою отца, его будут держать связанным до самой резиденции корифея. Даниэль посмотрел на завтракающих карателей, прикидывая, почувствуют ли они колдовство на таком близком расстоянии. Ещё вечером, отец натолкнул его на мысль воспользоваться заклинанием, которое он применял в борьбе с учителями. Даниэль с садистским наслаждением вспомнил, как Владимир, с перекошенным от бешенства лицом, доказывает Константину, что в его отравлении виновен ученик. "Но факты говорят о его непричастности. Даниэль в это время был с Эдуардом, и тот поклялся, что мой внук не колдовал!" — с суровым спокойствием отвечает ему корифей. "Значит, они заодно!" — выкрикивает Владимир и выбегает из кабинета. Даниэль смотрит ему вслед, его так и подмывает, устроить уже бывшему наставнику ещё одно весёленькое падение, однако рядом дед, и он не решается пакостить в его присутствии...

Да и рядом с карателями колдовать было не менее опасно, однако на этот раз юноша рискнул. Он уткнулся лицом в траву, сжал в кулаки занемевшие пальцы и постарался сосредоточиться. Боль в запястьях, как ни странно, прояснила мысли, и Даниэль перестал нервничать. Вперив взгляд в ближайшее дерево, он почти беззвучно прошептал заклинание, и его губы сложились в довольную усмешку: толстая узловатая ветка растворилась в воздухе. Юноша опасливо покосился на карателей, которые продолжали мирно завтракать. "Не почувствовали!" — возликовал он и, не медля ни минуты, прошептал заклинание. Костёр взорвался фейерверком, осыпав карателей оранжевыми искрами. Стреноженные лошади испуганно заржали и неуклюже запрыгали по берегу. Каратели вскочили, выстроили защитное поле и стали озираться, ожидая нападения. Даниэль тихо хихикнул и, став невидимым, змеёй пополз к кустам. Он вкатился в заросли ракитника и продолжил колдовать, со злорадством наблюдая за отцом. Рядом с карателями появились полупрозрачные фигуры в белых балахонах. Они плавно махали руками, навевая на магов сон.

— Даниэль! — заорал Ян. — Немедленно прекрати!

— Фигушки, — прошептал юноша, и белые фигуры закружились вокруг карателей в плавном завораживающем танце.

— Уничтожьте их! — приказал Ян и бросился к тому месту, где лежал пленник. — Покажись, Дан!

— Ага, жди, — пробурчал юноша, недовольно глядя, как каратели уничтожают его призраков.

— Найдите его! — рявкнул Ян, и Даниэль решил, что пришло время сматываться.

Он прошептал несколько слов, и в пятнадцати ярдах от костра появился его двойник. Даниэль приказал ему бежать прочь от лагеря, и каратели, попавшись на удочку, бросились в погоню. С чувством выполненного долга, Даниэль откатился к пологому песчаному склону, сел и, перебирая ногами, сполз к воде. Солнце ещё не взошло, и над рекой стоял плотный молочный туман.

— Он где-то здесь! — услышал Даниэль раздражённый голос отца. — Ищите! Он рядом, я чувствую!

Даниэль с тоской посмотрел на связанные ноги: на свою беду он не знал ни одного заклинания, освобождающего от пут. Конечно, он мог ползти вдоль берега, однако это показалось юноше безнадёжно нелепым, и он остался сидеть у воды, покорно ожидая, когда каратели обнаружат его. Сдаться добровольно было разумнее, но Даниэль упорно поддерживал заклинание невидимости, словно надеясь на чудо. Он с ненавистью смотрел на снующих в молочном тумане магов и молил Экру чем-нибудь отвлечь их.

Внезапно по спине юноши пробежал холодок: на берегу появился кто-то чужой. Даниэль встал на колени и настороженно завертел головой.

Над острыми пиками деревьев блеснули первые лучи восходящего солнца, туман начал тать. Тягучая гладь реки просветлела и заблестела, как отполированный чёрный мрамор. Краем глаза, юноша заметил слева от себя какое-то движение. Тот, кто пришёл на берег прикрывался заклинанием, подобным тому, что использовал Даниэль. Чувство опасности, тяжёлое и удушливое, охватило юношу. Он собрался вскочить и криком предупредить карателей о надвигающейся беде, но тут увидел напряжённое лицо отца — Ян тоже почувствовал опасность.

— Ко мне! — скомандовал он, и каратели бросились к командиру.

В тоже мгновение берег огласился воинственным кличем, и на карателей хлынула разношёрстная толпа магов.

— Отщепенцы! — прорычал Ян и выпустил в нападавших несколько смертоносных молний.

Даниэля передёрнуло от запаха палёного мяса, повисшего над речным берегом, но он нашёл в себе силы не поддаться панике. Юноша всё ещё был невидим ни отщепенцам, ни карателям. Ноздри его раздувались от гнева. Руки были по-прежнему связанны за спиной, и помочь отцу он не мог. Стоя на коленях, Дан отчаянно рвал верёвки, но тщетно. Внезапно Даниэль получил пинок в спину и упал, ткнувшись лицом в песок. Отплёвываясь и ругаясь себе под нос, он кое-как поднялся на колени и увидел рядом с собой растерянно озирающегося карателя. Даниэль стиснул зубы, стараясь дышать как можно тише, но поздно — каратель понял, кто рядом с ним.

— Покажись, Дан! — потребовал он, сосредоточенно вглядываясь в пространство перед собой.

Юноша не хотел выдавать себя, но тут позади карателя возник приземистый толстощекий отщепенец, и он заорал:

— Сзади!

От неожиданности отщепенец замер. Каратель воспользовался замешательством врага и, выхватив из-за пояса кинжал, всадил его в живот отщепенца. Мужчина пошатнулся и рухнул возле Даниэля. Каратель покрутил головой и обратился к юноше:

— Хватит, мальчик. Сейчас не время для шуток!

Даниэль не ответил. Он с надеждой смотрел на торчащий в животе мёртвого отщепенца кинжал. "Только бы дотянуться. Если б я смог разрезать верёвки..." — думал он, но не двигался, опасаясь, что каратель по шевелению песка или движению воздуха определит его местоположение.

Тем временем сражение шло полным ходом. Вжав голову в плечи, Даниэль беззвучно молил Туана послать победу Плеяде, а Экру, чтобы она защитила его. Ян, перекрывая гул голосов и грохот магических ударов, отдавал приказы, и двадцать его магов действовали чётко и слаженно. Хотя отщепенцев было больше сотни, нападали они неорганизованно, и вскоре карателям удалось разметать их по берегу. Но, и отступая, отщепенцы продолжали оказывать яростное сопротивление. Обнаруживший Даниэля каратель занервничал. Переминаясь с ноги на ногу, он бросал тревожные взгляды то на командира, то на песок перед собой.

— Всё равно ты никуда не денешься, Дан! — наконец, произнёс он и, выдернув кинжал из живота мёртвого отщепенца, ринулся на помощь товарищам.

Даниэль взвыл от разочарования — он так надеялся на этот кинжал!

— Ну, пожалуйста, — прошептал он, осматривая труп. Из-за голенища сапога отщепенца торчала деревянная рукоять. Даниэль вцепился в неё зубами, вытащил длинный кинжал с треугольным лезвием и замер, прикидывая, как им воспользоваться. Юноша сел на песок, подтянул ноги, согнулся и попытался дотянуться до верёвки. Кончик лезвия коснулся пут, и Даниэль едва не разрыдался. Это было всё, на что он оказался способен. Юноша выплюнул кинжал и с ненавистью уставился на него, лихорадочно перебирая в уме известные ему заклинания.

Бой заканчивался. Каратели окружили оставшихся в живых отщепенцев и приказали им сдаться. Получив категоричный отказ, подкреплённый серией слабых магических ударов, каратели перестали церемониться с обессилевшей кучкой магов, и устроили на берегу резню.

— Один мне нужен живым! — крикнул Ян.

Даниэль мельком взглянул на бойню, поспешно отвернулся и умоляюще уставился на кинжал: у него оставалось совсем мало времени. Стараясь не обращать внимания на предсмертные крики отщепенцев, юноша сделал клинок невидимым, заставил его подняться в воздух и направил на верёвки. Однако в наспех сложенном заклинании что-то пошло не так: в последнюю секунду, остриё кинжала неожиданно начало нагреваться, и на путы закапал раскалённый металл. Глаза Даниэля полезли из орбит. Он рухнул на бок и покатился к воде, до крови кусая губы и издавая приглушённые стоны. Боль была настолько сильной, что, только очутившись в воде, Даниэль осознал, что металл пережёг верёвки, и его ноги свободны. Он как рыба забился на мелководье, неуклюже поднялся и посмотрел на берег. Каратели связывали руки оставленному в живых отщепенцу. Даниэль подёргал верёвки на руках, прикинул расстояние до противоположного берега и нервно вздохнул. У него было два пути — либо сдаться, либо плыть. Юноша решил бороться до конца. Он вошёл в воду по пояс, лёг на спину и поплыл, плавно перебирая ногами. Идея плыть со связанными руками была безрассудной. Но Даниэль понял это лишь на середине реки, когда течение подхватило его, несколько раз крутануло и потянуло на дно. Пытаясь вынырнуть, юноша заболтал ногами и отчаянно потянул верёвку на руках, не замечая, что она разрывает кожу. "Как глупо... Ну, как же глупо..." — с горькой злобой подумал он, яростно оттолкнулся ногами, вырвался на поверхность, но, едва спасительный воздух ворвался в лёгкие, провалился в темноту...