Мы потрясем нашей правдой мир

Светка постаралась восстановить в памяти тот самый эпизод вчерашнего вечера.

Они с Наташкой и еще несколькими знакомыми девчонками, под аккомпанемент Dj Дяди Славы пытались создать хоть какую-то видимость дискотеки в кругловском клубе. Танцуя, Светка чувствовала, как подрагивал и вибрировал в такт басов дощатый пол под ногами, как запутывались в волосах и отражались на лице разноцветные вспышки светомузыки. А из колонок тем временем доносилось что-то мега-популярное и бестолковое. Что-то, под что очень легко танцевать или даже, не задумываясь над словами песни, погрузиться каждой клеточкой своего тела в ритм танца. Светка не без толики самодовольства знала, что, танцуя, со стороны выглядит отлично... Ее движения были пластичными, эмоционально-проникновенными, даже, вероятно, соблазнительными и в то же время естественными. Как будто танец был смыслом всей жизни... будто Планета Земля... да что там Земля.. вся Вселенная перестанет существовать с последним звуком зажигательной мелодии. И мир вокруг маленькой угловатой фигурки, извивающейся в самозабвенном танце, замер в предвкушении... А сама Светка искренне сожалела, что вокруг нет зеркал, чтобы она могла, танцуя, исподтишка любоваться своим отражением и тихонько приговаривать подобно Наташе Ростовой: "Ах, что за прелесть, эта Светлана!". Но зеркал не было и она поглядывала на свою подрагивающую в цветных вспышках тень на стене, и снова — и снова понимала, как хороша она в танце. И как жаль, что танц-пол почти пуст, и никто не наблюдает за ней в восхищении...

Только если Наташка, но она, слегка повиливая бедрами в кругу по диагонали от Светки, больше интересовалась теми, кто в любой момент мог появиться на входе в клуб, чем подругами. На фоне дверного проема, зиявшего слегка окрашенной в желтый свет фонарей чернотой, возник мужской силуэт. Ленивой походкой он двинулся через предбанник к танцевальному залу, остановился в дверях и бегло обвел взглядом танц-пол. Незнакомая девушка в сельском клубе никоим образом, ни при каком раскладе не могла остаться незамеченной. Это аксиома, с которой не поспоришь. И поведение парня было тому лучшим доказательством. Он долго и пристально всматривался в мелькавшую в ярких вспышках фигурку. Затем слегка встрепенулся и едва ли не демонстративно начал крутить головой по сторонам, но взгляд его по-прежнему был прикован к Светке.

Светка затаила дыхание в предвкушении. Волнение. Толика самодовольства. Страстное желание заставить незнакомца подойти к ней. Но как? Время замедлило свой бег. Гулкие музыкальные басы отсчитывали секунды. Он не подошел. Сделал вид, что не нашел в клубе того, кого искал, и двинулся через предбанник обратно в направлении желтоватой черноты дверного проема.

Наташка тут же подскочила к Светке и, едва не подпрыгивая от нетерпения, схватила ее за руку.

— Ты видела?

Светка видела... Только кого?

Парень был... как говорит бабушка, "видный"... А, по мнению Светки, так "просто потрясный"! Рост где-то метр семьдесят. Рельефная мускулатура, четко прорисовывавшаяся под белой футболкой. Ослепительно-белозубая улыбка, ярко выделяющаяся на загорелом лице. Русый, выгоревший под палящим степным солнцем, короткий ежик волос. Потрясный парень! И вот он смотрит на нее! Заинтересованно так смотрит, хоть и пытается это скрыть. А потом разворачивается и уходит.

Светка несколько раз энергично кивнула подруге, и перевела взгляд на удаляющуюся спину незнакомца. Тот еще раз остановился в дверях клуба, уже за предбанником и оглянулся на нее.

— Ты видела? Видела, как он на тебя смотрел? — продолжила свою возбужденную тираду Наташка, и, пытаясь скопировать поведение парня, стала так же как и он крутить головой и коситься на Светку.

Светка радостно засмеялась и снова кинула взгляд на теперь уже пустой дверной проем.

— А кто это?

— Вовка Зубов!

Имя Светке ни о чем и не говорило, но она понимающе кивнула и сделала знак подруге, чтобы та не привлекала внимание остальных девчонок и продолжила танцевать. Только какие уж тут танцы, когда там, за дверями клуба, этот парень! Захотелось снова попасться ему на глаза, приветливо улыбнуться и как-то подтолкнуть к знакомству... Деятельная натура Светки жаждала чего-то более осязаемого, чем заинтересованный взгляд!

Но знакомства в этот вечер почему-то не произошло. Да, еще пару раз столкнулись с этим самым Вовкой, поулыбались, глядя друг другу в глаза... А глаза у него, кстати, оказались очень красивыми прозрачно-голубыми! Но дальше "гляделок" дело не продвинулось! А жаль!

К утру восторги Светки поутихли, и она даже смогла скептически оценить вчерашний вечер. Ну, посмотрел заинтересованно на нее Вовка, ну и что? Почему бы ему, парню из Кругловки, где каждая собака знает друг друга, не заинтересоваться незнакомой девчонкой, впервые появившейся у них на танцах? И осознав логичность своих доводов, Светка приуныла... А тут еще и прогнозируемый бабушкой дождь...

И вдруг приходит Танька и так напрямик заявляет, что Вовка хочет с ней, со Светкой, познакомиться! ПОТРЯСАЮЩЕ! Хоть бы не было дождя!

ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА

КЛЕИТЬ НАДО ПРИЕЗЖИХ

Стас, шел по проулку в направлении Вовкиного двора, усердно футболя перед собой мяч. Не доходя пары метров до калитки, он остановился на заросшей гусятником лужайке перед лавочкой и еще несколько раз перекинул мяч со стопы на колено. Поймал его в руки и отворил калитку.

В глубине двора на грядке с огурцами копалась Вовкина мать. Услышав скрип отворившейся калитки, она с заметным усилием разогнула спину и устало посмотрела на Стаса.

— Здрасти, теть Люд, — выкрикнул Стас. — А Вовка где?

— Заходи в дом, Стасик. У вас сегодня футбол?

— Да, теть Люд. Уже бежать надо! — последние слова Стас выкрикнул, уже скрывшись на веранде. — Вован! Пошевеливайся! Чего копаешься, как татарская невеста перед смотринами?

Вовка с кедами в руках вышел из хаты и аккуратно поправил тюль на двери, чтобы не налетели мухи.

— Чего горланишь? Батя спит.

— Пьяный?

— А то какой же? Пусть проспится, а то опять нас с матерью строить начнет.

Стас понимающе кивнул и уже шепотом добавил.

— Все равно пошевеливайся, бля.

Парни, громко топая по ступеням крыльца, выбежали из дома и Вовка, оглянувшись на мать, которая как раз закончила собирать огурцы и с ведром в руке шла к летней кухне, рванул по выложенной плиткой дорожке ей на встречу.

— Ма, поставь. Я донесу.

Мать ласково и устало улыбнулась сыну и поставила ведро с огурцами на землю.

— Спасибо, сынок, — тихо прошелестел ее голос у Вовки над ухом, когда он нагнулся, чтобы подхватить с земли ведро. — Помощник мой.

Вовка широко улыбнулся матери. И она снова ответила ему усталой улыбкой, заправив крючковатыми потрескавшимися пальцами выбившуюся из под черного платка седую прядь волос.

Он еще помнил ее молодой красивой женщиной с неизменной улыбкой на лице, но еще лучше в его памяти запечатлелся тот день, когда она вдруг будто бы в один миг постарела, лицо посерело и покрылось глубокими морщинами, голубые глаза ввалились, а волосы из темно-русых стали почти седыми. Тот день, когда его старший брат Витя разбился насмерть на мотоцикле.

— Огурцов совсем мало. Надо бы полить их. Может народится еще чего.

— Ма, так у меня сейчас футбол, — замялся Вовка и оглянулся на Стаса.

— Ну, так сейчас пока нельзя. А то польешь — и они совсем погорят на солнце. Опосля коров.

— Полью. Ладно, ма. Мы пошли. — Вовка поставил у летней кухни ведро с огурцами и, чмокнув мать во впалую щеку, стремительно двинулся к калитке, где, старательно чеканя мяч, его ждал Стас.

Едва они вышли со двора, Стас выжидательно посмотрел на друга.

— Нуууу... Рассказывай!

— Что именно?

— Ты все-таки решил последовать моему совету?

— Бля... — Как же порой было сложно общаться со Стасом по-трезвому. Веселый матершиник вдруг становился до отвращения проницательным и въедливым. И никуда не спрятаться, не скрыться от его вопросов. Друг все-таки. — Я работаю над этим.

— Наслышан, бля... — лукаво ухмыльнулся Стас.

— Не уверен, что эту крошку стоит во все это вмешивать...

— А кого еще? Она идеальная кандидатура!

— С чего это?

— Ну, как... Внешне ничего так... симпатичная... По возрасту подходит. А главное, приезжая.

— Вот при чем здесь последнее?

— Бля, ты тормоз... Как при чем? На хера нам нужны распри между местными девчатами! А с приезжей... взятки гладки... ну оттаскают ее наши пару раз за космы, пообсуждают какие у нее ноги кривые...

— Они у нее не кривые...

— ...и какая она сама блядина... если ноги не кривые, то непременно блядь... а тем временем лето кончится, она уедет до дома до хаты... Откуда она, кстати?

— Из Москвы.

— Ну вот! Уедет обратно в столицу нашей Родины. И все довольны. Так вот! Клеить надо приезжих!

Вовка глубокомысленно хмыкнул не в силах противостоять железной логике Стаса. Да, зачем ворошить осиное гнездо среди местных.

— Я подумаю.

— Думай, только не слишком долго... А то свято место пусто не бывает...

Футбольное поле располагалось на въезде в хутор, и было скрыто от посторонних глаз выжженным на солнце пригорком. Да и само по себе оно носило столь гордое спортивное название лишь благодаря двум ржавым каркасам футбольных ворот, установленным по краям вытоптанной сравнительно ровной поляны в степи, куда по традиции приходили встречать коров или приезжали на обеденную дойку хуторяне из первой бригады.

Сегодня вечером оно совмещало в себе обе функции.

Стас с Вовкой появились на краю поля, когда там уже собралась часть зрителей. Вовка поискал глазами Настю и, увидев ее, чуть слышно чертыхнулся. Она сидела вдвоем со старшей сестрой Стешкой чуть в стороне от поля на выжженном пригорке. Стешку Вовка на дух не переносил. Шальная истеричная баба, которая в те редкие моменты, когда не выясняла с кем-то отношений, уже планировала очередные разборки или плела дурацкие интриги. Настя была совсем другой. Мягкая, улыбчивая, спокойная. Они даже внешне были абсолютно разные — и не скажешь, что родные сестры. Старшая — Степанида — спортивного телосложения блондинка с по-мальчишески короткой стрижкой. Младшая — Настасья (именно так было указано во всех Настиных документах) — миниатюрная, но с по-женски округлыми формами, длинноволосая брюнетка. Совсем разные. Но Стешка имела огромное влияние на Настю. Та наивно полагалась на "огромный" жизненный опыт старшей сестры... И в результате... разбираться с последствиями ее советов приходилось Вовке.

Вот и сейчас, судя по всему, Настя выслушивала наставления сестры, время от времени кивая головой, но по большей части внимательно изучая ногти на правой руке. Не сложно догадаться, против кого были нацелены в данный момент советы Стешки. Против него, Вовки... ну а кого же еще? Ну что ж, Настенька! Сама напросилась... Малютку Светку, конечно, не хотелось в это вмешивать... Да кому он врет! Хотелось, еще как хотелось! И именно ее! Такую хрупкую, такую незнакомую и так маняще извивавшуюся в подрагивающих вспышках светомузыки Светку...

* * *

— Дура ты, Настасья! Послушай старшую сестру! Своих-то мозгов нет, я погляжу. Лучший способ побудить мужика к действию — это ревность. Рев-ность!

— И? К кому в Кругловке ревновать-то?

— Было бы кого, а к кому всегда найдется! Вот к Широкову, например!

— Пройденный этап... Было и прошло! Тем более он вчера на виду у всех к той приезжей — Алене, кажется — клеился.

— Дааа, с Широковым ты, конечно, тогда сдурила... Надо было его подольше на сухом пайке держать. На хер было с ним в постель ложиться?

— Ага, а кто советовал?

— Кто?

— ТЫ! Кто пел "Настасья, хватит мужика мариновать, а то на сторону пойдет"? Недомариновала...

— А ведь хорош, подлец. Красавчик! В постели-то он как? Оправдывает репутацию?

— Оправдывает, — буркнула Настя и стала внимательно изучать ногти правой руки.

— Ну, ничё! Мужик дело наживное! Главное не наступать дважды на те же грабли!

— Так чё ж ты мне снова под него лечь предлагаешь?

— Дура! Какой там лечь! Не вздумай! Просто пофлиртовать!

— Да мне на него смотреть после всего, что было, противно!

— А ты не смотри! Просто флиртуй! При Вовике!

— Не хочу с Широковым флиртовать!

— Дура! Бля, жаль нормальных приезжих мужиков нет! Приезжий — идеальный вариант!

— Это почему?

— Ну я ж говорю... ДУ-РА! Представь себе на какой уровень ты поднимешься в глазах кругловской общественности, если за тобой городской мужик увиваться будет...

— Нет нормальных приезжих мужиков!

— Ну, тогда Стас! — Стешка лукаво прикусила нижнюю губу и многозначительно изогнула бровь дугой. — Слушай, сестренка! А это ведь мысль! Стас! И два зайца убиты одним выстрелом!

Настя заинтересованно подняла взгляд на сестру. А ведь это и правда выход!

— Идеальный вариант! Вовка ревнует... при этом ревнует к лучшему другу! И вот уже и пиздец их дружбе. А нам того и надо! Вовик без этого уёбка мигом шелковым станет! ПОВЕРЬ МНЕ И МОЕМУ ОПЫТУ!

* * *

Раскаленный почти до бела, огненный шар солнца стремительно клонился к краю белеющего вдалеке поля гречихи. Димка зачерпнул из металлической цистерны два ведра воды и в очередной раз двинулся к грядкам с помидорами. Чертов дождь так и не пошел, поэтому пришлось по настоятельной просьбе матери заняться поливкой. А Димка, прожив почти год в Волгограде, уже успел позабыть все прелести деревенской жизни.

Мимо, забавно размахивая руками, прошмыгнул младший брат Лешенька и скрылся за гаражом. Оттуда послышалось какое-то звяканье, а еще через некоторое время мальчишка вывел из-за гаража совсем уже "взрослый" велосипед и ловко просунув ногу под раму, поехал встречать корову к повороту у шестиквартирного дома.

До того, как по главной улице Кругловки — улице Ленина — со стороны бригады погонят коров, оставалось еще не меньше часа, но хуторяне собирались на повороте заранее. Одевали что поновее, помоднее и покрасивее и шли обсуждать последние хуторские новости. Такова традиция и она неискоренима.

Димка и раньше-то скептически относился ко всем хуторским "традициям", обычаям, а тем более приметам, а теперь и подавно. Год, проведенный в Волгограде, не смотря ни на что все таки заставил его почувствовать себя вне всего этого... Не без толики самодовольства ощутить на себе некий вполне осязаемый налет горожанина. Может быть, и не лоск еще, а будто бы порошок для шлифовки.

И тот самый городской налет сам собой повысил ставки. И Димка это чувствовал. Знал. Подсознательно. Высокомерно. Искренне.

И то, что еще год назад выглядело естественным и правильным, теперь казалось мелким и недостойным его, Димки. Может быть, пока что еще и не недостойным, а просто неинтересным... ненужным... несочетаемым с его новой жизнью.

Все эти деревенские девчонки, многочисленные и кратковременные связи с ними, чтобы их количеством потешить свое самолюбие и создать перед окружающими имидж любимчика женщин... деревенского ловеласа...