Воин Нового Рассвета (I - I X)

Смотреть, куда он побежал, времени не было, и Риалонд всецело сосредоточился на еще одном "ассассине", который уже занес меч над головой, намереваясь атаковать. Впрочем, как выяснилось, воин мог бы не беспокоиться: сделать удар человек в черных доспехах не успел. Все решила стрела Зариты.

Тяжело дыша и вытирая со лба выступивший пот, Риалонд оглянулся, подняв вверх факел, который не выпускал из рук. Гаротар довольно ухмылялся, поставив ногу на окровавленные трупы, и вытирал топор о свои доспехи. Аскироц, по-видимому, тоже давно решил свои проблемы. Взглянув на то, что осталось от его противников, Риалонд едва сдержал рвотный позыв.

— Э-это что? — заикаясь, как Химмирдарн, спросил он. Кстати, Химмирдарн сейчас стоял, пошатываясь, около дерева, и тоже, наверное, приходил в себя, оправляясь от новых впечатлений.

— Это? — пнул ногой какую-то отрезанную часть тела "ассассина" Аскироц. — Это я называю "работа профессионала".

— Да уж... Не хотел бы я испытать это на себе, — попытался улыбнуться Риалонд, но получилось это не слишком успешно. Хорошо хоть, в темноте плохо видно. — А, вы видели — один из этих людей убежал? Куда он мог деться? — сменил тему воин.

Ответ последовал незамедлительно. В гуще деревьев снова собрались тени, и снова они завели смертельный хоровод вокруг "отряда Риалонда". Только теней на этот раз было минимум в три раза больше. "Что за невезение! И к стражникам, и к этим... ассассинам подкрепление прибывает! Мне бы кто лучше его прислал! Я знал, что путь будет опасным, но чтобы уж так — буквально с первых шагов!" — мысленно возмутился воин.

Люди в черных доспехах без лишних разговоров просто бросились в атаку, как и первая группа, нашедшая здесь свой бесславный конец. Но Риалонд не мог не отметить, что эти "ассассины" были не в пример организованнее. Часть их сразу осталась на месте и вытащила метательные ножи, а остальные разделились тоже на три группы, но на этот раз неравных — на Гаротара направилось в примерно два раза больше человек, чем на остальных.

— Ох, как все плохо, — тихо процедил Риалонд, когда к нему устремились чуть ли не десять "ассассинов". Такую атаку он явно был не в силах сдержать даже вместе с Заритой. Кстати, где она?

Вдруг двое нападающих мгновенно куда-то исчезли. Риалонд успел лишь заметить в неярком лунном свете, как, закружившись, взлетели вверх опавшие листья там, где только что пробегали "ассассины". Размышлять над этой загадкой воин не стал, так как сейчас его больше заботила собственная жизнь.

Еще двое человек пропали прямо на глазах. Один даже успел вскрикнуть. Но странных людей в черных доспехах это не остановило. Они продолжали свое смертоносное движение.

Нет, это все-таки более чем странно. Еще один "ассассин" с диким криком исчез в ночной тьме, и Риалонд даже успел заметить, что он взмыл куда-то вверх. "И почему те, другие, не кидают свои метательные ножи? Пора бы уже. Хотя это к лучшему", — размышлял воин.

Люди в черных доспехах будто бы и не заметили странных исчезновений. Лишь их движения стали более осторожными. Трое "ассассинов", ловко уклоняясь от стрел, приблизились к Риалонду и, как и прежде, одновременно замахнулись. И тут произошло нечто настолько невероятное, неожиданное и ужасающее, что воин напрочь забыл о том, как страшно выглядят выпавшие блестящие кишки в лунном свете.

Ему показалось, что у двоих атакующих вдруг отросли еще по четыре руки. Руки эти показались откуда-то из-за спины "ассассинов", и совершенно не были похожи на человеческие. Они были странно худыми, длинными и какими-то кривыми. Черные, как ночь, когти тускло блеснули в свете факела, и вдруг начали разрывать грудь и живот "ассассинов". Те завопили так, что царапающий мороз пробежал по телу застывшего Риалонда, и захлебнулись собственной кровью, которая, булькая, лилась из разодранных артерий. Один из них тоже взмыл вверх, в шелестящую листву, и воин увидел, что его втащило туда какое-то белесое существо. Второй же, давясь кровью и конвульсивно пытаясь вдохнуть влажный прохладный воздух, безвольно осел на гниющие листья.

За агонизирующим "ассассином" стояла какая-то тварь, странно похожая на уродливого изможденного человека. Неровный свет факела выхватил из тьмы ее тело, тощее настолько, что из-под кожи выпирали острые ребра, и полностью лишенное волос. Наиболее же странным выглядело то, что у мерзкого существа было четыре руки. Две из них, покрепче и помощнее, росли, как и полагается человеку, из плеч, а другие, потоньше и более кривые, высовывались из того места, где первые руки переходят в грудь. Маленькая голова зверя с широкой пастью, из которой показались удлиненные острые клыки, склонилась над шеей человека и впилась в нее. Послышалось чавканье и утробное урчание, тварь вгрызлась в свежую, еще живую плоть.

Риалонда опять чуть не стошнило. Ничего более отвратительного он в своей жизни еще не видел. Воин издал тихий стон, и челюсти твари, с хлюпаньем рвущие теплое мясо, мгновенно прекратили свою страшную работу. Существо подняло мерзкую голову и настороженно прислушалось, шевеля при этом узкими щелями ноздрей. Лунный свет упал на его глаза, и Риалонд понял, почему зверь не замечал его до этого момента. Крохотные провалы глазниц были затянуты толстой бледной кожей. Тварь была абсолютно слепой.

Осознав это, воин затаил дыхание и застыл, боясь пошевелиться. Существо вертело головой, пытаясь определить, где находится новая добыча. Слух никогда еще не подводил его, и зверь отлично знал, что совсем рядом находится что-то, что должно стать пищей. И самое главное — хищник не мог не чувствовать запах человека, а особенно — вонь трескучего и чадящего промасленного куска дерева, который этот человек держал в руке. Хотя, возможно, именно эта вонь пока и спасала от обнаружения — частично забивала собой запахи живого тела, не давала понять, где именно оно находится, и при этом пока не могла быть опознана зверем как запах добычи, скорее уж она означала опасность — четырехрукому наверняка были знакомы лесные пожары. Но зубастая пасть уже приближалась вместе с ее страшным обладателем, который точно знал, что поблизости есть чем поживиться, и воину нужно было действовать. Он медленно поднял руку с мечом, готовясь сделать замах. Тварь по-прежнему лишь принюхивалась, но ее чуткое обоняние все так же перебивала сотня других непривычных запахов, из которых отчетливее всего для нее выделялся запах горячей крови, аппетитный запах, от которого безгубый ее рот наполнялся тягучей зеленоватой слюной... Этот запах витал повсюду, он смешивался с почти таким же сильным запахом горелого дерева и легкими оттенками прелых листьев, растоптанной травы, пота вкусных двуногих, мокрого железа... Мокрого железа?

Риалонд, аккуратно примерившись, с силой взмахнул мечом. Прежде, чем зверь успел понять, откуда же взялся запах железа, его жуткая голова уже с мягким стуком упала на влажную от росы и крови землю. Воин, вздрогнув от брезгливого чувства, взглянул на место, ставшее ареной смерти в эту лунную ночь.

То, что он увидел, его отнюдь не обрадовало. Четырехрукие твари сновали повсюду, насколько только мог осветить лес тусклый огонь факела. Они подбегали к свежим трупам, выдирали из них огромные куски мяса, урча от наслаждения, пожирали их, дрались из-за пищи, полосуя друг друга черными когтями. Существа соскакивали с деревьев, затаскивали наверх тела, ловко и очень быстро перепрыгивали с ветки на ветку, цепляясь всеми четырьмя руками. Время от времени какая-нибудь из тварей издавала тот самый ужасающий вой, который так напугал путников. Впечатление было очень гадким, хотя страх уже почему-то почти не ощущался, уступив место тягостному напряжению. Но где же остальные участники экспедиции?

Внимательно приглядевшись, Риалонд понял, что они никуда не делись, а просто погасили свои факелы, видимо, еще не зная о слепоте тварей. В отдалении замерли старик, Аскироц и Гаротар, причем Аскироц показывал верзиле жестами, что нужно стоять и не дергаться, и так выразительно, что, наверное, понял бы и сам четырехрукий, если бы мог это увидеть. Зарита, как оказалось, стояла буквально в двух шагах от Риалонда и огромными от ужаса глазами наблюдала за страшными зверями. "О боги, хоть бы этот безмозглый громила не начал снова размахивать своим топором... Это ж верная смерть — тварей здесь не меньше полусотни. А для того, чтобы расправиться с человеком, с лихвой хватит двоих. Они появились только после наступления темноты, наверняка уберутся с рассветом", — с надеждой думал воин.

Четырехрукие уже суетились неподалеку от Риалонда. Внезапно один из них уловил какой-то запах, который ему совсем не понравился. Он, продолжая принюхиваться, с трудом приблизился, осторожно переступая тонкими ногами. Все ближе... Тварь остановилась, склонилась над землей и уперлась незрячим лицом в отрубленную голову сородича. Сразу отскочив, зверь опять взвыл, но вой уже не был тоскливым и жалостным — в нем звучала дикая ярость и боль. "Все", — обреченно подумал Риалонд.

Все четырехрукие оглушительно застонали, зашипели, защелкали окровавленными челюстями, и ринулись на поиски убийцы. Они снова шаг за шагом обшаривали весь небольшой участок леса, на котором произошло сражение. И очень верно приближались к своей цели...

Гаротар не выдержал. Хотя это было уже неважно. Он сорвался с места и с ходу снес голову твари, подползавшей к его ногам. Брызнула синеватая кровь. Затем, бодро махая топором, он разрубил еще нескольких четырехруких, благо, это не составляло большого труда. Ошметки сине-черных внутренностей со звучными шлепками разлетались от его ударов.

Услышав влажный хруст перерубаемых костей, звери, четко определив источник этих звуков, вмиг перестали казаться беспомощными. Они могли с легкостью охотиться, полагаясь только лишь на слух, и это качество еще никогда не подводило тварей. Мгновенно сориентировавшись, четырехрукие все, как одно существо, начали запрыгивать на деревья и перемещаться к Гаротару. Леденящий вой наполнил лес.

Риалонд, поняв, что скрываться больше бессмысленно, тоже побежал к Гаротару, размахивая факелом. Сверху к нему протянулись четыре когтистые руки. Как легко они способны подхватывать добычу, воин уже видел. На бегу отсекая одну из рук, он закричал:

— Гаротар! Убирайся оттуда, ты не сможешь перебить их всех! Бежим! Бежим отсюда, все! Недалеко, на север отсюда, должна быть река! Эти твари наверняка не умеют плавать!

Воин отметил, что туда уже направился Аскироц — наверное, тоже знал о реке, — почти беззвучно скользивший по мягкой траве. Мысленно позавидовав четкости и слаженности его движений, Риалонд устремился туда же. За ним слышалось еще чье-то теплое дыхание, и воин был уверен, что это бежит Зарита. Где-то позади слышался и громкий топот Гаротара.

Перед Риалондом неожиданно возникло омерзительное безглазое лицо твари, свесившейся с ветки и протягивающей к нему свои тощие руки. Не отвлекаясь, воин просто ткнул в зверя факелом. Противно взвыв, тот скрылся в листве.

Люди давно уже свернули с мощеной дороги и теперь просто бежали сквозь чащу деревьев. Ветки хлестали их по лицу, но они не обращали на это внимания, лишь прикрывая глаза руками — за ними по деревьям неслась воющая и стонущая смерть.

Риалонд почувствовал, как его плечо резанули скользкие холодные когти. Вскрикнув от боли, он вслепую отмахнулся мечом, и по протяжному воплю понял, что попал. Лес теперь заметно поредел — сказывалась близость реки, и в плотном пологе древесных крон появились широкие прорехи. Кажется, почему-то стало светлее. Бежать, бежать...

С кряжистого дерева, раскинувшего свои кривые ветви прямо над бегущими людьми, вдруг посыпались на землю четырехрукие. Они встали на пути небольшого отряда, оскалив зубастые пасти. Бежать больше было некуда.

Внезапно жуткий вой позади затих, а твари, вставшие на пути воинов, наоборот, взревели так, как будто их что-то мучительно жгло. Впрочем, так оно и было. Риалонд с изумлением заметил, как начала пузыриться их мертвенно-белая сухая кожа. Пузыри лопались, наливались снова, из них тоненькими фонтанчиками брызгала склизкая кровь. Одарив растерявшихся людей на прощание пронзительными всхлипывающими стонами, твари сгинули в зеленой гуще крон. Они уходили восвояси.

А посветлевшее небо слегка порозовело на востоке, и на горизонте, едва просвечивая через частокол тысяч деревьев, показался краешек восходящего солнца. Тревожная ночь закончилась.

VIII. Беспокойные тени столицы

Той же ночью, когда отряд Толстяка Лороса рубил лапы лесным тварям, спасаясь от воющей хищной стаи, по глухому и немыслимо извилистому переулку в окраинной части столицы Юсейнорской империи шел по своим делам человек в светлых просторных штанах и расшитой сорочке свободного покроя. Слепые стены домов не освещали изрытый глубокими черными лужами тротуар перед ним ни единым огоньком, светлая ткань одежды сильно забрызгалась грязью, да и время уже было, мягко говоря, не самое подходящее для работы, но человека в расшитой сорочке это не смущало. Как совершенно не волновало его и то, что место было самое разбойничье — теснота, темень и безлюдье. Вполне понятное дело: никому трезвому и здравомыслящему не придет в голову шататься ночью в тупиках кривых безликих улиц. Этого человека звали Найвенд, и его лицо знали почти все, кто промышлял в столице мало-мальски серьезной торговлей и всем, что обычно сопутствует ей — грабежами, например. А если бы не узнали в темноте, то тем хуже было бы для них — "Сборщики податей" на службе Энганты, каким и был Найвенд, отлично умели за себя постоять и жалости ко всякому сброду не испытывали.

Ведомый одному ему известным маршрутом, свернув за угол, "Сборщик податей", к своему удивлению, почти столкнулся с компанией из троих невзрачных парней. Те словно кого-то поджидали здесь, что, впрочем, тоже странным не было. Но неожиданность оказалась неприятной, потому что они могли серьезно помешать делу. Найвенд недовольно прошипел, тыча пальцем в сторону парней:

— Э, вы кто такие? Ну-ка, пошли вон отсюда!

Невзрачные люди, вопреки ожиданиям, не вжались в стены, не расползлись по щелям между домами и даже, на худой конец, не вступили в гневную и шумную перепалку, а молча разошлись кольцом и за доли мгновения окружили "Сборщика податей". Тот немного опешил от такой наглости, но тут же пришел в себя, отточенным движением выбросил припасенный нож из левого рукава в бок одному из них, полоснул другого по животу лезвием, выхваченным из-за пазухи, и всадил его в основание шеи третьему. Вернее, попытался всадить, потому что лезвие наткнулось на непонятную преграду и вылетело из руки, порезав Найвенду пальцы. "Что за дрянь, он же в обычной рубахе", — подумал было "Сборщик податей", но осекся, потому что под рубахами у всех троих успел увидеть облегающую серую ткань, совершенно непонятным образом защитившую их от ударов. А в следующий миг сильные руки схватили его, скрутили и прижали к стене.

— Да как вы смеете, голытьба вонючая! Да вы хоть знаете, кто я?! — завопил Найвенд, теряя остатки самообладания, но еще не успев потерять нажитую за последние несколько лет спесь.