В результате вечером у меня обнаружилось немного свободного времени, чтобы собрать новую информацию о месте, где я надеялся пробыть несколько ближайших лет. После вчерашнего тело отчаянно сопротивлялось подъёму с кровати, но я пересилил себя и всё же пошел на улицу. На удивление в небольшом парке, располагающемся около жилых корпусов, было немало народу. Кто-то прогуливался, один или в компании, а кто-то читал, устроившись на одной из многочисленных скамейках. Немного расспросив парней со старших курсов, а после первого дня они стали гораздо более общительными, удалось выяснить следующее.
Структура обучения в Дурмстранге была весьма интересной. Как я уже знал, первые два года — это общее образование, без каких-либо разделений. Предметами на этом этапе у нас будут: Основы зельеварения, Основы трансфигурации, История магии, Базовый курс математики и естествознания, Теория магии, Прикладная магия, Основы самозащиты и, конечно же, физическое развитие. Кроме того, будет несколько отдельных уроков полёта на мётлах, что меня особенно заинтриговало, а желающие могли записаться на вечерние русского и кучи других языков на выбор. Туда мне явно стоило заглянуть.
Начиная с третьего курса, мы будем обязаны выбрать одну из кафедр и там начиналось самое интересное. Всего их было пять в соответствии с основным направлением — Трансфигурацией, Лекарским делом, Артефакторикой и Боевой магией. Отдельно стоял так называемая кафедра общей магии, на которой преподавали всё самое основное в кучу, без какого-либо упора и куда обычно шла основная масса учеников. Выбирать мы будем самостоятельно, но нужно иметь как минимум хорошую успеваемость по профильным предметам.
На каждой из кафедр, как правило, было всего несколько основных предметов, обычно от двух до четырех. Помимо них шел ряд общих для всех учеников занятий, типа той же истории. А дальше начинались факультативы. Список дополнительных занятий был обширен, от фехтования и бальных танцев, до основ высшей магии. Глаза разбегались от заманчивых названий, а выбрать придётся от двух, и до скольких потянешь. И даже подумать страшно, как при этом умудряются совместить расписания.
Но до этого было ещё далеко. Очень далеко... Сейчас от меня требовалось не вылететь с позором после первой же сессии, а то и раньше. И тут ожидалась масса проблем — ведь с практикой по многим предметам у меня явно будут серьёзные проблемы. Придётся как-то выкручиваться.
Глава 8.
К концу недели шок от столь резких перемен начал отпускать и учеба уже не воспринималась как каторга, ну кроме занятий у Ханина конечно. Постепенно начинало интересовать окружающее, а не только свои проблемы, усталость и моральная опустошённость. И тут всё оказалось не очень хорошо.
Мои одногрупники тоже начинали приходить в себя, и между нами внезапно стала расти пропасть. Они попросту были другие, и это чувствовалось во всём: d столовой в глаза бросалась осанка и манеры, и в целом нельзя было не заметить, как они строили фразы, общались и вели себя. Я конечно тоже не руками ел, но, тем не менее, разница была на лицо. В первые дни мы были сбившейся в кучу ради общего выживания стаей, а теперь хорошо чувствовалось, что большинство из них потомственные маги из не самых простых семейств. Да тот же язык они поголовно прекрасно знали, ведь, в отличие от меня, явно не пытались экстренно освоить его за полгода.
Нет, они не избегали меня. Если что-нибудь спросить — предельно вежливо ответят, за исключением пары индивидуумов типа того же Левковица. Но сами разговор никогда не начнут. Да и не было у нас общих тем, кроме учебы. Это было очень похоже на то, что происходило со мной в школе, ещё во времена пребывания в приюте. Тогда другие дети видели во мне приютского и дистанцировались. Здесь же я маглорождённый, хотя скорее значение имело воспитание у маглов, чем непосредственно происхождение, и выделяюсь ещё сильнее. Но наверно из-за того, что уже имел подобный опыт, я переносил это довольно спокойно. Да и что мне оставалось? Попытаться подстроиться под них? Не получится, да и не по душе мне это, тем более, совсем отщепенцем остаться мне не пришлось.
Так вышло, что единственный с кем я активно общался, был Виктор Крам. Сначала я думал, что он просто без подобных заморочек, но позже выяснилось, что он такой же, как и я. Не в том смысле, что сирота из приюта, а попал в Дурмстранг благодаря стипендиату. Он рассказал, что глава боевого факультета, а по совместительству преподаватель основ самозащиты, профессор Каркаров — друг его отца. Он то и организовал поступление Крама. В противном случае Виктору пришлось бы учиться в их болгарской школе, с аттестатом которой в жизни далеко не продвинешься.
— Следующий! — раздавшийся из-за двери вывел меня из раздумий. Уже наступил вечер пятницы, и мы дожидались своей очереди на медосмотр.
— Крепись, — хлопнул меня по плечу вышедший из кабинета Виктор, — док настоящий изверг.
Спасибо, обрадовал. Позёр... Войдя внутрь, я оказался в небольшой комнате, выдержанной в светлых тонах. Небольшая ширма, за которой угадывалась кушетка и рабочий стол, за которым сидел уставшего вида мужчина лет тридцати. Мне пришлось повидать немало врачей и этот устало-равнодушный взгляд я бы ни с чем не спутал.
— Присаживайся, — кивнул медик на стул, стоящий напротив его рабочего места, — Элион Брукс?
— Да.
— Профессор Станг упоминал о твоём случае. Даже удивительно, что ты не успел попасть ко мне раньше медосмотра. Признаться, мне весьма интересно будет изучить столь любопытный случай.
Ну вот, началось: теперь он ведёт себя как типичный лаборант из центра и ничего хорошего мне это не сулит. Хотя в целом он прав, но тут помогло то, что за всю неделю было только одно практическое занятие, где проходили уже известный мне "люмос". Тогда я настолько осторожничал, что очень долго вообще не мог добиться результата, и в итоге, порядком разозлившись, чуть не ослепил пол группы вместе с преподавателем.
— Прежде чем приступим к осмотру — есть ли какие-нибудь проблемы со здоровьем, о которых мне следует знать? Может что-нибудь болит?
— У меня гемофилия, — и это заботит меня несколько сильнее, чем поддающиеся контролю проблемы с магией.
— Ну, это не проблема. Из-за частых близкородственных связей у магической элиты подобные проблемы не редкость и лечить их научились давным-давно. Подлатаем тебя, как закончу с осмотром.
Беру свои слова обратно — если он действительно мне поможет, то пусть хоть до посинения исследует мои магические отклонения. Положив на стол тоненькую папку, видимо моё личное дело, врач поднялся, достал из стола лист бумаги и перо, после чего, указав в сторону ширмы, приказал мне: "Раздевайся".
Быстро скинув с себя форму и аккуратно сложив её на кушетку, я стал с интересом следить за манипуляциями медика. Тот, достав палочку, принялся творить какие-то запутанные взмахи, что-то негромко нашёптывая.
— Так, стой и не двигайся. Все вопросы задашь потом. Начать запись. Пациент, юноша одиннадцати лет, европеоид. Сверхразвитие магического дара, при этом магическая структура тела ему соответствует.
Видимо закончив заклинание и надев странного вида очки с толстенными стёклами, врач начал плавно меня обходить, вслух комментируя свои наблюдения. Ему вторил скрип пишущего пера со стороны стола — похоже, это и было то самое самопишущее перо.
— Развитие каналов не равномерно, с лёгким креном на левую половину. Типичного поражения тканей, ожидаемого при таком случае, не наблюдается. Сердце выглядит совершенно здоровым.
Неожиданно врач легонько ткнул палочкой мне в плечо, отчего руку кольнуло болью. Скосив глаза, я заметил, как из малюсенького надреза потекла кровь. Совсем мало, но я всё же почувствовал прилив сил, который тут же испарился, стоило доктору наколдовать повязку.
— Давление в норме. Поверхностный анализ крови не выявил серьёзных отклонений. Немного повышен уровень сахара, но в пределах нормы. Нарушено время свёртываемости. Ах да, ты же упоминал... Удалить.
Некоторое время он продолжал надиктовать подобную малопонятную тарабарщину, после чего приказал одеваться. Выполнив приказ, я вновь присел напротив медика, который что-то добавлял в полученные записи. Присмотревшись, я понял, что даже та часть, которая, по всей видимости, была написана самопишущим пером, оказалась абсолютно неразборчива. Это что, специальная модель с врачебным подчерком?
— Я пока не стал этого вносить, но у тебя множество шрамов на внутренней стороне предплечий. Ты себя режешь? — закончив с записями, мужчина попытался поймать мой взгляд, чему я не стал препятствовать.
— Да...эээ...нет, — немного растерявшись, я всё же, пусть и с трудом, но объяснил врачу причину возникновения этих шрамов.
— Хм... Станг об это не упоминал, а зря. Сейчас бы заполучил запись о психических отклонениях, потом бы развлекался, доказывая, что ты не слон.
— Что вы... узнал?
— То, что ты на удивление здоров для твоего случая, — наконец закончил с писаниной медик, — подобные вещи периодически случаются и, как правило, носители умирают ещё в детстве, либо имеют серьёзные повреждения внутренних органов. Детское тело не в состоянии вынести такой поток магии и при стихийном выбросе просто выгорает, но у тебя всё в порядке. А всё потому, что у тебя и структура магических каналов развита на том же уровне. При этом каналы развиты не симметрично, это значит, что, используя левую руку, ты сможешь вложить большее сил в заклинание.
— Я правша.
— Значит, тебе не повезло, а может и наоборот, — туманно пояснил врач, — теория Станга о том, что твои проблемы сами собой исчезнут со временем, не совсем верна. Обычно маги продолжают развиваться до шестнадцати лет, и тут всё зависит от того, насколько усилится твой дар и насколько крепче станут каналы. Тебе придётся посещать меня раз в пару месяцев — я буду отслеживать твоё состояние.
— Хорошо, — а что я ещё мог ответить. Главное, что это можно хоть как-то контролировать.
— Теперь, если больше нет вопросов, подлатаем тебя. Ложись на кушетку, сейчас я принесу необходимые зелья. Сразу предупреждаю — будет неприятно.
Неприятно так неприятно — главное, чтобы помогло. Устроившись на кушетке, я принялся ждать медика. Тот появился через несколько минут с несколькими колбами в руках.
— Пей, — протянул он мне одну из них.
На вкус содержимое оказалось жуткой гадостью, но я кое-как влил в себя эту жидкую мерзость. А следом пришлось пить ещё два зелья, которые не особо отличались вкусовыми качествами от первого.
Тем временем врач, убедившись, что я всё выпил, вновь достал палочку и начал водить её надо мной, что-то бормоча себе под нос. Постепенно я начал ощущать растекающееся по телу тепло... и процесс не думал останавливаться. Жар нарастал, а сердце начало биться как бешенное и вскоре его стук был единственным, что я слышал.
Как-то отстранённо я наблюдал за мечущимся медиком, но не мог расслышать ни слова, из того что он говорит. Последнее что я запомнил — как из его палочки прямо мне в грудь ударил луч золотистого цвета.
* * *
Провести первые выходные на больничной койке было несколько грустно, но и не так уж и плохо. Насколько я знал — в эти дни академия обычно остаётся полупустой, поскольку большинство учеников либо коротают время в городе, либо разъезжались по домам. Это и было одним из кардинальных отличий от обычных школ, ведь при таких порядках ученики не становились оторванными от семейных дел на долгие месяцы. Мне же идти было некуда, поэтому в больничном крыле я с чистой совестью отсыпался после тяжелой недели.
Как выяснил доктор Даниил Белых, а именно так звали школьного медика, мои проблемы были несколько сложнее, чем простая несвертываемость крови. А именно — последствие некого редкого тёмномагического проклятья. Скорее всего, это произошло до приюта, а то я наверняка бы запомнил столь знаменательное событие. По словам доктора, случившееся со мной во время осмотра, было последствием борьбы проклятия с зельями, которые вполне успешно боролись с симптомами, но вот только источник болезни никуда не девался, что и привело к такому результату. Спасибо медику, что он погрузил меня в некое подобие сна, чтобы "активная фаза действия зелья" протекала медленнее, тем самым сгладив негативные последствия для организма, а заодно избавил меня от боли.
Когда я пришел в себя он объяснил, что тот поверхностный осмотр, который он провел, подтверждал гемофилию, и повода проводить более глубокую проверку не было. К счастью, полученные в процессе внутренние повреждения по горячим следам удалось полностью вылечить, и можно было не опасаться последствий. А вот дальше начинались неприятные известия — со слов врача, вылечить меня можно, но это требует составление специальной лечебной программы и в местных условиях попросту невозможно. Мне следовало обратиться в городскую лечебницу, но это явно дело не дешёвое.
Денег у меня, разумеется, не было — после подготовки к учебе осталось всего несколько сиклей. Я и так подумывал, что надо бы подыскать подработку на выходные, а теперь это стало необходимостью. Мне полагалась небольшая стипендия, которую наверняка можно будет увеличить, если хорошо учиться, но сейчас это всего лишь 3 галеона в месяц.
Даже страшно было подумать, во сколько могло обойтись лечение, но выбора нет. Пока я обитаю в стенах академии, особых проблем болезнь не представляет, но ведь так будет далеко не всегда. Мелкие раны конечно не опасны, но вот что делать, если случиться что-нибудь посерьёзней, а врача под рукой нет? Проблему определённо нужно решать.
* * *
После своеобразно проведённых выходных я чувствовал себя отдохнувшим и готовым к новым свершениям на учебном фронте. И первым занятием в понедельник у нас стояло две трансфигурации к ряду — общая лекция и практическое занятие нашей группы.
— Меня зовут Сигизмунд Хорнер, и я буду знакомить вас с основами одного из интереснейших разделов магии — трансфигурацией, — начал вступительную речь профессор, после чего обвёл аудиторию взглядом, высматривая что-то только одному ему ведомое.
Преподаватель оказался личностью колоритной — невысокий, полный и жизнерадостный. Насколько я слышал, в академии его прозвали "колобком", правда суть такого прозвища от меня ускользала. Наверное, что-то из местного фольклора.
— Итак, чем же занимается трансфигурация, кто-нибудь знает?
— Превращениями одних предметов в другие, — раздался уверенный голос какой-то девочки, сидящей через ряд от меня.
— В следующий раз встаньте и представьтесь, юная леди. Так я быстрее вас запомню, — произнеся это, преподаватель потешно замахал руками, показывая, что конкретно сейчас исправляться не нужно, — но в целом верно. Хотя это скорее философский вопрос. Мне лично гораздо симпатичней определение о преобразовании материй, но не суть. А теперь начинайте записывать...
Лекция оказалась весьма интересной — профессор Хорнер очень живо рассказывал о практическом применении трансфигурации, её сильных и слабых сторонах, а также о различных тонкостях. При этом активно взаимодействовал со своими слушателями, что только сильнее втягивало нас в процесс. Особо он затронул тему преобразования живых объектов и возникающих при этом моральных дилеммах, после чего успокоил нас тем, что это уже выходит за базовый уровень, который нам будут преподавать первые два года. Время пролетало незаметно.
