Время Изерлона

Хлопнула дверь ванной, и, обернувшись, он очередной раз убедился — все-таки женщина. Потому что она надела юбку и блузку с отложным воротничком. И волосы не заплела, а заколола над ушами. Красивая девушка наша Мэри-Сью, механик и будущий пилот. А глаза невеселые. Что-то там у нее не так с Блюмхартом. И не спросишь. Ладно, адмирал, радуйся, что она совершенно свободна и может пойти с тобой посидеть в кафе в день твоего двадцативосьмилетия.

А чему там радоваться, если она несчастлива.

Не говоря уж о втором поводе.

-Ну, пойдем, — сказал он вслух.

В "Дикой рыбе" половина столиков была свободна — слишком рано. Так что они выбрали темноватый дальний угол. Подскочил официант, подал меню.

-Виски, — сказал Дасти. Вид у него был мрачный.

Мари поколебалась и заказала белое вино.

-За что пьем? — поинтересовалась она, когда перед ними появились стаканы. — За здравие... или за упокой?

Дасти медлил с ответом.

-Что случилось? — спросила она прямо.

-Я сказал тебе: у меня два повода. — Он помолчал еще. — И ты угадала. Один — за здравие. Мое. Мне сегодня двадцать восемь. Другой — за упокой. — И замолк снова.

-Так, — сказала Мари. — Давай по мере поступления. Твое здоровье, Дасти.

Чокнулись. Она пригубила, он в два глотка осушил стакан. Налил снова. Сидел, не поднимая глаз. Пришлось снова тянуть его за язык.

-Кто умер?

-Совершенно чужой человек. И даже более того — враг... только вот паршиво от этого — не могу сказать как.

Вздохнул и уронил наконец:

-Рейхсадмирал Зигфрид Кирхайс.

Мари растерялась. Ну да... она видела его на экране тогда — почти год прошел. Он прилетал на Изерлон для переговоров. С тех пор столько всего было, казалось, не год — лет десять уместилось. Красивый юноша. Говорили, талантливый. Умница. Честный человек и яркая индивидуальность, заметная даже на фоне его гениального друга, вечной головной боли всего Альянса, — герцога Лоэнграмма. Жаль, что он умер так рано... но с чего так переживать Дасти Аттенборо, ни разу с адмиралом не встречавшемуся? Или?..

-Ты его знал? — осторожно спросила она.

-Нет, — ответил Дасти. — Видел один раз... Ну, давай. Не чокаясь.

-Ладно, — недоуменно отозвалась Мари. — Давай...

Сидели, молчали. Мари ждала объяснений, Дасти подбирал слова.

-Вижу, ты не понимаешь, — сказал он, решившись. — Попробую объяснить. Это, конечно, одни догадки... но это был именно тот человек, на которого следовало бы полагаться. Разумный, а что самое важное — спокойный. Я боюсь, Мэй, что вся Галактика потеряла вместе с адмиралом Кирхайсом тормоза. Я боюсь, что Лоэнграмм начнет крушить мебель в галактических масштабах. Говорят, покойный был его близким другом... Что-то у них там назревает.

-Война? — спросила Мари.

-Сумасшедшая война, — вздохнул Дасти. — Просто война у нас сто пятьдесят лет. В последнее время она стала новой войной... но наметились некоторые шансы. То, о чем бессмысленно было говорить с Рейхом Гольденбаумов, можно было бы попробовать обсудить с намечающимся новым Рейхом. И хорошо бы именно с адмиралом Кирхайсом. А теперь — увы... И понимаю я прекрасно, Мэй, что это, в сущности, не мое дело. Но хреново — нет слов. Так что давай еще раз за покойного... и за разум оставшихся в живых.

Мари сдвинула брови.

-А чокаться за это надо или нет, Дасти?

-А черт его знает.

-Тогда разделим тост пополам. Идет? Отдельно за покойного, отдельно за разум. Чтобы не сглазить.

Дасти хмыкнул.

-Я правильно выбрал собутыльника... собутыльницу. Ну... поехали.

Выпили за адмирала Кирхайса. Выпили за разум. Потом выпили еще раз — за то, чтобы будущее было светлее, чем кажется из этого темного угла. Потом вспомнили, что был же и первый повод.

К седьмому тосту Мари усидела наконец свой стакан, а контр-адмирал Аттенборо основательно набрался и забыл о проблемах Галактики. Через какое-то время он обнаружил, что рассказывает о сестрах и племянниках, о папе с мамой и даже о том, как папа посчитал его, Дасти, реинкарнацией дедушки-адмирала и к чему это привело.

-Не так уж и неправ был папа-то, — Мэй улыбнулась, и глаза посветлели, — смотри, ты уже тоже в адмиральском чине. Дедушка-милитарист, небось, тобой гордится из Валгаллы.

-Если дедушка — это я, — глубокомысленно заявил Дасти, — то он гордится мной прямо изнутри меня. Только я почему-то этого не чувствую. Дед, ты где? — он похлопал себя по животу, оглянулся через одно плечо, через другое, потряс головой. — Не отвечает. Прячется... Да ну его... Еще захочет стрелять, а тут мирное общественное место. Как представлю, что он просыпается и вопит: "огонь!"... Думаю, ему хватит. Может, он уже пьян и спит.

"Вот и славно, что спит", — подумала Мари. У нее вдруг возникло странное подозрение, что это дедушка пил за упокой Кирхайса, — вероятно, она тоже слегка окосела. А Дасти — вот он. Язык слегка запинается, но физиономия больше не мрачная, а привычно ехидная.

-Пойдем лучше гулять, — предложила она. — Захотим напоить дедушку — зайдем еще куда-нибудь.

Но дедушку они больше не поили. Бродили по улочкам, разговаривали о пустяках, и Мари не замечала, что все чаще упоминает Райнера и что Дасти, постепенно трезвея, сникает. Когда наконец расстались у жилого блока, она помахала рукой на прощание и побежала домой, ощущая подзабытую легкость на душе. Это потом она сообразит, что сказала контр-адмиралу Аттенборо гораздо больше, чем собиралась. И не поймет, что тем самым прочно переключила его с мировых проблем на проблему совсем другого уровня.

Контр-адмирал, распрощавшись с собутыльницей, вздохнул и побрел к себе, ссутулив плечи. Но причиной уныния были вовсе не судьбы родины. Не твой кусок, парень, — думал контр-адмирал. — И нечего облизыватся. Разговаривать за жизнь — это пожалуйста, на это ты годен. Ну и ладно. Будем дружить, как дружили. А там видно будет. В конце концов, если терпеливо выслушивать девушку, глядишь, однажды она заметит и тебя.

Тут до него дошло, что его-то тоже выслушали.

Да, решено. Дружим.

Он встряхнулся и прибавил шагу.

Изерлон. Первый бой

Если у друга проблемы, не всегда ясно, что делать. Должны ли мы тактично поговорить с ним? Или может лучше оставить его одного? Или позвать кого-нибудь еще на помощь?

Житейские советы

Юлиан Минц лишился родителей в возрасте 12 лет. По программе помощи военным сиротам ему был назначен опекун из офицеров. Так мальчик оказался на воспитании у Яна Вэньли, капитана космического флота Альянса. Тем самым он получил уникальное военное образование из первых рук — от лучшего из известных военачальников последних лет существования Альянса свободных планет — и бесценный боевой опыт.

Чудотворец. — Ян Вэньли в воспоминаниях соратников. — Хайнессен, 5 г. Новой эры

Полный анализ полета шмеля включает множество факторов: угол атаки крыла, его деформацию, действующие на крыло аэродинамические силы и т. д.

Может ли шмель летать. — Сборник "Вековые заблуждения". — Эль-Фасиль, 694 г. к.э.

Мирная жизнь на Изерлоне так же хороша, как и везде. Знаешь, конечно, что живешь на военной базе, но за повседневными хлопотами и маленькими радостями и огорчениями забываешь об этом. Целыми днями не вспоминаешь, что война не кончилась, только затаилась на время. Ходили в кино — как раз шел фильм о приключениях бравого косморазведчика по прозвищу Одинокий Стрелок, называлось — "На диких планетах — VI", но вполне можно было смотреть, и не видев предыдущих пяти, а в главной роли подвизался сам Энтони Краус. Собирались привычной компанией — как всегда, Поплан был неистощим на поводы, а в ноябре снова вспомнил о своей бабушке. Забыл, видимо, что прошлый раз у нее был день рождения в конце мая.

Потом Ивану Коневу стукнуло двадцать девять, шумно гуляли целую ночь. Розенриттеры тоже приняли участие, и майор Блюмхарт пришел, и даже был весел. Мари тоже была весела. При этом они с майором настолько старательно не замечали друг друга, что это надоело даже имениннику, известному своим добродушием. Он никому ничего не сказал, но на следующий день как-то незаметно и непринужденно собрал малый военный совет в составе себя самого и главных затейников Изерлона, Оливера и Дасти.

-Прижать Блюмхарта к стенке и заставить объясниться, — предложил Иван. — Не могу видеть этих стеклянных взглядов насквозь.

-Лучше к столику. Сунув стакан в руки, — уточнил Поплан.

-Блюмхарт положительный, может не сработать, — усомнился Аттенборо.

-Попросить Линца воздействовать?

-Лучше уж сразу генерала Шенкопфа. Все-таки начальство.

-Кому тут нужен генерал Шенкопф? — раздался всем известный голос. И действительно, генерал оказался тут как тут. Легок на помине.

-О, вы-то нам и нужны, — сказал Иван, оборачиваясь. — У нас коллективная жалоба на майора Блюмхарта.

Шенкопф удивился.

-Чем вам майор-то не угодил? Хороший парень, добрый, никого не обижает... кроме противника в ближнем бою, но вряд ли вы за противника переживаете.

-Обижает, — сказал Оливер. — Генерал, он обижает хорошую девушку, в которой мы все принимаем участие.

-Как некрасиво с его стороны, — покачал головой Шенкопф. — Не по-рыцарски.

-Именно что не по-рыцарски, — подтвердил Аттенборо.

Ввели генерала в курс дела.

-О, — задумчиво сказал он. — Боюсь, это серьезно. Попробую, конечно... Но не вдруг и не сразу. Вы себе как представляете — беру я, значит, майора за белый шарфик и спрашиваю: майор, пошто обижаешь Мэри-Сью?

-Ну, примерно так, — кивнул Поплан. — Как еще-то?

-И он мне ответит: а не пошли бы вы, генерал. И будет прав. Поэтому я пойду, куда послали. Нет, парни, это дело деликатное, тут надо посидеть, поговорить о том — о сем...

-...выпить, — подхватил Поплан с энтузиазмом. — И после третьего стакана взять майора за шарф.

-Вообще-то я уже пробовал, — возразил Дасти.

-И что?

-Ну и пошел по адресу.

-Одно дело ты, другое — генерал. У Блюмхарта должна быть старая привычка вставать по стойке смирно в его присутствии.

Остальные дружно заржали.

-В мирной обстановке эта привычка испаряется, будто и не было, — вздохнул Шенкопф с деланным огорчением. — Нет чтобы уважать своего генерала в любых условиях. Как услышат "вольно", так сразу отбиваются от рук. Анекдоты, опять же...

-О, кстати, — оживился Поплан. — Есть анекдот.

Генерал картинно свел брови.

-Опять про меня?

-Вот еще. Знаете, почему адмирал Мюрай не верит в гениальность адмирала Яна?

-Ну уж — не верит... и почему?

-А если он такой умный, почему строем не ходит?

Дасти скривился.

-Этот анекдот старше Галактической империи.

-Не может быть. Адмиралу Яну только за тридцать перевалило.

-Ох, Оливер, ну что ты несешь... — застонал Конев.

-Что имею, то и несу, — огрызнулся Поплан. — Все равно нашу проблему мы не решили. Пойдем, поймаем Блюмхарта да поговорим по душам. Больше будет толку.

-Ага, и он расскажет как на духу о своих сердечных переживаниях... тебе и мне? Не смеши, Олле. Дружно все и пойдем вслед за Дасти, куда его посылали. — Конев вздохнул. — Только воздух зря сотрясаем.

-Я непременно поговорю с майором, — серьезно сказал генерал Шенкопф. — Дайте срок. Я ж сказал — не вдруг, не сразу. Подождите.

-Полагаемся на вас, — так же серьезно ответил Конев. — Жалко смотеть, как эти двое маются попусту. Или не попусту?

Но прежде чем Шенкопф выбрал подходящий момент, начался новый год — и начался нехорошо.

Сразу после новогодних празднований флот под командованием контр-адмирала Аттенборо отправился в учебный рейд. Отправились в составе флота и пилоты-курсанты, и в их числе — Мария-Сюзанна Беккер. Чего ей стоило уговорить Поплана, что она уже способна вылететь в открытый космос!

-Не доросла еще.

-Ну пожалуйста, Олле. Гусева же ты берешь, и Ольтермана, и Хекке Веменцгаари? Мне тоже надо тренироваться.

-Их беру, а тебя не возьму.

Он хотел добавить что-то еще, и Мэри вовсе не была уверена, что хочет это услышать. Но тут, на ее счастье, примчался, сияя, юный энсин Минц.

-Майор Поплан, я лечу с вами, адмирал разрешил! Честное слово!

Зеленые глазищи Поплана сощурились.

-Адмирал отпустил тебя в рейд? Ты точно ничего не перепутал, Юлиан?

-Клянусь! — мальчишка стоял смирно, но, казалось, едва не подпрыгивал от радости. — Хотите — сами у него спросите!

-И спрошу, — Поплан попытался напустить на себя суровость. Получалось плохо.

Мэри воспользовалась моментом и дернула Оливера за рукав.

-Олле, даже адмирал Ян отпустил Юлиана. Несовершеннолетнего. А я, между прочим, взрослая женщина двадцати трех лет.

-Ох, ну ладно. Трунихт с тобой. Собирайся. Чтоб в девять нуль-нуль — как штык, в полной боевой готовности. Брысь!

-Спасибо! — Мари быстро привстала на цыпочки и чмокнула майора в щеку.

Неожиданно и для нее, и для энсина Минца, и для себя самого Поплан покраснел, аж волосы по сравнению с пунцовыми щеками показались бледнее, чем были, — и рявкнул:

-Брысь, я сказал!

Надо ли говорить, что в девять нуль-нуль Мари стояла в строю тайно трепещущих от нетерпения курсантов — между Гусевым и Хекке, фамилию которого она одна выговаривала без запинки. Остальные сокращали до Веменца или перевирали, а Хекке с ангельским терпением повторял: "Просто Хекке, пожалуйста". Еще бы.

Пятого января 798 года небольшое подразделение космофлота под командованием контр-адмирала Аттенборо вышло в учебный рейд по Изерлонскому коридору — в сторону Рейха.

Разумеется, они не собирались соваться на враждебную территорию, но коридор-то считали своим. Новичков ежедневно выбрасывали в открытый космос, и они до посинения отрабатывали со старшими товарищами штатные эволюции, изученные на тренажерах вдоль и поперек. Навыки, казалось бы, до автоматизма въевшиеся в пальцы и мозг, все-таки сбоили в условиях настоящего полета. То нажмешь не на то и не вовремя. то растеряешься... а счет идет на доли секунды, и это все-таки учеба. Практические занятия, так сказать. Что же будет на боевых вылетах, Мэри, если сейчас, на тренировке, ты хронически опаздываешь со стрельбой? Собьют, и все. И кончится твоя несуразная жизнь, в которой могло бы быть... тьфу, опять задумалась не о деле, а отвлекаться нельзя. Вот когда руки научатся думать сами, без участия головы, тогда и будешь вспоминать о карих глазах Райнера, с которым вроде бы и не ссорились, и разговаривать перестали.

Она затрясла головой, пытаясь изгнать из нее слишком яркий образ Райнера Блюмхарта, и едва не врезалась в "спартанец" Гусева. В наушниках раздалась длинная сочная тирада, некоторые слова Мари слышала впервые. Ой... кажется, разбор полетов сегодня будет посвящен курсанту Беккер...

Но разбора полетов не было, потому что случилось непредвиденное. Неизвестно откуда нарисовался вдруг незнакомый флот и попер со стороны Рейха в коридор. Загудела сирена, металлический голос, проникающий во все закоулки корабля, заладил: "всеобщая тревога номер один... всеобщая тревога номер один... всем занять боевые посты... всеобщая тревога номер один..." А дальше в голове все перепуталось, потому что неожиданно обнаружилось, что руки прекрасно работают помимо мозга. Мари стреляла вовремя и даже попадала, уворачивалась от наседающих "валькирий" противника, удирала от одних и охотилась на других — и при этом не думала вовсе. Вернее, думала, но о какой-то совершеннейшей ерунде. О том, что все-таки длинные волосы под шлемом — неудобно, надо будет постричься. Но Райнеру это, наверное, не понравится. А впрочем, она вообще, кажется, разонравилась Райнеру... так какая разница? Если уцелею в этой заварушке, постригусь. Половина девушек на Изерлоне — с короткими волосами, и многим, кстати, очень идет. Буду ходить, как мисс Гринхилл, адьютант нашего адмирала, и будет это вовсе неплохо... Кончается горючее... пора возвращаться... снова вываливаюсь в черное пространство, навстречу вспышкам взрывов и мельтешению имперских истребителей. Есть... попала... точно постригусь. А челка мне пойдет? Надо будет посоветоваться с Каролин и Аннелизой. Так тебя, что ж ты лезешь прямо в прицел? Нарвался... Интересно, что скажет майор Блюмхарт, увидев меня стриженую. Помню, как его перекосило при виде моей маечки и обтягивающих штанов. Пожалуй, пусть перекосит еще. Хоть так — заметит. А то ведь в упор не видит... О все йотуны Йотунхейма! Что за... дотянуть бы хоть до кого... Зацепили, что ли? Хорошо, не спалили нахрен... какие изысканные выражения для воспитанной рейховской девушки! Впрочем, мое воспитание уникально. В конце концов, я бывшая шлюха, хотя и забываю об этом, пока не напоминают. А бывшей шлюхе не грех и выругаться... ну миленький, дотяни. "Улисс"? Счастливый корабль, все говорят. Счастье специфическое, да мне не выбирать! Дотянула. Уффф.