В рассветный час

С другой стороны, как леди Заара могла этому обучиться? И у кого? Матушка ее, как сказал лорд Кервен, была не слишком-то образована, и тоже навряд ли могла распоряжаться своими способностями... Да, обладать и уметь использовать — совершенно разные вещи! Попадаются, конечно, самородки, своим умом дошедшие до того, как работает их магия, но таких единицы, и они долгие годы тратят, чтобы овладеть тем, чему хороший наставник научит за день-другой.

Сил у леди Заары хоть отбавляй, это Дейн чувствует. И это скверно: если не обучить ее как можно скорее хотя бы самому необходимому, в один далеко не прекрасный день вся эта нерастраченная энергия может вырваться на волю. Неважно, что станет тому причиной: дурные вести, смерть близкого, да хоть бы и ушибленный палец, — главное, остановить этот выброс леди Заара не сумеет. И никто не сумеет, потому что поблизости нет даже завалященького мага. Придворного чародея можно не брать в расчет: его герцогиня размажет по стенам, как простых смертных, и даже не заметит этого.

Учитывая то, то время для леди Заары выдалось непростое, и все усложняется с каждым днем, нужно, чтобы кто-то занялся ее образованием, думает Дейн. Необходимо сообщить лорду Кервену... Стоп. Неужели тот сам этого не увидел и не принял мер? Не счел необходимым? Или, вернее того, не желает, чтобы кто-то — да кто это может быть, чтоб ему провалиться! — преждевременно заметил интерес Союза к маленькому герцогству? Да, пожалуй, так... Прибытие сильного мага в Граршаайн не пройдет незамеченным.

Но как же сам Дейн? Пока он ничем себя не выдал, это точно, а о лорде Аттоне не говорят, будто он могущественный маг... Владеет кое-чем, но не из разряда сверхъестественного. А попробуют проверить — Дейн заметит, щиты у него хорошие, многолетней выдержки, если можно так выразиться. Да и Монтак со своими людьми не просто так к нему приставлены: вряд ли Кервен, памятуя о рассеянности Дейна, может положиться на него целиком и полностью.

"Похоже, я изображаю приманку, — невольно думает он. — Что ж, посмотрим, во что это может вылиться..."

— Мы на месте, — говорит леди Заара, когда Дейн как раз хочет поинтересоваться, глубоко ли им еще спускаться. По его расчетам, они давно миновали первый ярус подвалов и теперь идут вглубь холма, в скальном основании которого вырублены коридоры.

"Должно быть, во время войны они служили недурной защитой для жителей, — думает он, оценивая подземелье. — Здесь было неуютно, холодно, но хотя бы от дождя из раскаленных камней эти своды могли спасти. Правда, если бы тоннель завалило, откапываться пришлось бы долго, но кто сказал, что здесь только один выход?"

— Любуйтесь, милорд, — произносит герцогиня, повыше подняв лампу, и Дейн переводит взгляд на существо в клетке.

"Для кого ее ковали, для горного скалозуба, что ли?" — невольно проносится в голове, когда он видит прутья в мужскую руку толщиной. Когда же Дейн, приблизившись к частой решетке вплотную, различает пленника, то едва сдерживает ругательство — даже эксцентричному лорду Аттону не пристало так выражаться в присутствии дамы.

— Вижу, вы действительно использовали традиционные методы, — говорит он, стараясь не дышать носом: из клетки отвратительно пахнет. Это не только вонь нечистот, а еще и запах гниющей плоти. — Удивительно, что он до сих пор жив.

— Я решила, что он не умрет, пока я не позволю, — холодно отвечает леди Заара. — И что будет мучиться в ожидании смерти так же, как мучилась моя мать.

"Выходит, она все-таки что-то умеет, но проделывает это не осознанно", — отмечает Дейн, вслух же спрашивает:

— Мне сообщили, миледи, что ваша матушка, да будет легок ее путь к Великому Ниду, якобы скончалась от передозировки пыльцы анориса. Однако это средство вызывает эйфорию, а при превышении безопасной дозы — смерть вследствие паралича дыхательных путей. Агония, несомненно, имеет место, но...

— Длится минуту-другую? — леди Заара смотрит на него в упор, и в черных глазах отражается язычок пламени лампы. — Я знаю, милорд. Успела выяснить: в книгах этого мерзавца, которые он прятал от всех своем логове, много интересного, такого, о чем я прежде даже не слыхала.

При слове "книги" Дейн едва не делает охотничью стойку, и это не может укрыться от глаз герцогини.

— Я отдам вам всё это, — говорит она. — То, что я смогла понять, запомнила наизусть, кое-что переписала, а остальное, увы, мне ни к чему, вам же может пригодиться. Только выясните, что на самом деле произошло с мамой и кто ее отравил!

— Миледи, — Дейн немного подается назад, страшась такого напора, — я не посвящен в детали, поэтому осмелюсь просить, чтобы вы поведали, как именно умерла ваша матушка и что предшествовало ее гибели.

Леди Заара долго молчит, потом отвечает:

— Хорошо. Тяжело вспоминать об этом, но раз так нужно... Присядем. Ароматы здесь не сладостные, но...

— Не возвращаться же наверх? — подхватывает Дейн и не выдерживает: освещает подземелье, не слишком ярко, но так, чтобы можно было различать лицо собеседника, и согревает грубо вытесанную каменную скамью — наверно, на ней когда-то коротали время охранники, иначе зачем здесь это чудовище? — Я слушаю, миледи.

Глава 7

— Мама никогда не употребляла пыльцу, — говорит леди Заара. — Не смотрите так, милорд, я догадываюсь, что вы хотите сказать: вдруг мне просто не было известно об этом? Многим ли из нас все известно о наших родителях?

— Миледи, ваша матушка могла попробовать пыльцу в первый раз, который остался для нее единственным, — мягко перебивает Дейн.

— Вы полагаете, я не знаю, сколько стоит это зелье? И не заметила бы, что деньги, отложенные на починку стен, куда-то испарились? Возможно, я кажусь вам юной и наивной, милорд, но я не малое дитя. И я давно заменила счетовода при маме — она желала, чтобы я знала, как и на что расходуется самая мелкая медная монета!

— То есть сумма, потребная для покупки пыльцы, не могла пройти мимо вас, верно я понимаю? А не могло у вашей матушки иметься что-то... Скажем, личные накопления, сделанные еще до того, как вы стали заниматься приходно-расходными книгами? Или какие-то драгоценности?

Дейн ощущает азарт — давно забытое чувство, такое приятное...

— Вероятно, — неохотно отвечает леди Заара. — Известные мне... а вернее сказать — немногие сохранившиеся драгоценности на месте, я проверила. А деньги... Да, мама могла припрятать что-то на черный день, это вполне в ее характере. Но вряд ли этого хватило бы более, чем на несколько порций.

— Так ведь много-то и не нужно.

— Верно. Но вы сами сказали, каковы последствия для принявшего слишком много пыльцы. С мамой всё было совершенно не так.

Леди Заара отводит взгляд, и Дейн молчит, не желая торопить ее. За решеткой стонет и возится изувеченный лекарь — каленым железом его пытали, что ли? Или на дыбе? С местных станется...

— Два дня она была в дурном настроении, — продолжает наконец герцогиня. — С ней такое случалось, и я не тревожилась. Решила — это, вероятно, из-за того, что от части нового приплода пришлось избавиться. Такое бывает. Убыток вышел не слишком большой, но всё равно неприятно...

"Кервен говорил об этом, — вспоминает Дейн. — Уточню позже".

— Тем вечером мама закрылась у себя, сказала, что ей нездоровится, и велела не беспокоить хотя бы до обеда, пускай даже сам Великий Нид падает нам на головы. Но когда она не вышла и к ужину и не откликнулась на мой голос, я приказала выломать двери в ее покои... — леди Заара на мгновение прикрывает глаза, потом продолжает негромко: — Свидетели есть. Те, кто вышибал дверь, мамина служанка, а еще вот этот...

Она зло смотрит в сторону клетки и говорит:

— Я хотела бы описать увиденное, лорд Аттон, но, боюсь, не сумею. Даже вспомнить полностью не могу — только фрагменты. И еще... еще опасаюсь, что...

Голос ее пресекается.

— Что расплачетесь перед незнакомцем? — тихо спрашивает Дейн.

Однако... Что же такое увидела леди Заара в спальне матери?

— Да. Пускай вас прислал... вы знаете, кто, но я...

"Она действительно совсем юная, — думает Дейн. — И хотя недурно держится, сломаться может в один миг. Ей даже довериться некому, не слугам же! Если и найдется какая-нибудь старушка, которая качала Заару на коленях, что проку? Может, именно она и поднесла яд госпоже! Пускай не по злому умыслу, а повинуясь чужой воле, и теперь не помнит ничего, но... разве от этого легче?"

— Я дам вам платок, — произносит он. — У меня есть чистый, нарочно для таких случаев.

— А вы не можете... — леди Заара поднимает на него влажно блестящие глаза. — Не можете сами увидеть? В моей памяти? Я читала, такое проделывают, и я бы позволила...

— Великий Нид, за кого вы меня принимаете, миледи? — фальшиво удивляется Дейн. — Я не знаю никого, кому было бы такое под силу! Может, в древности маги легко проникали в чужой разум, но теперь... Моих умений хватает только на мелочи вроде волшебного светильника да на то, что необходимо мне для исследований, а это никак не касается чьей-то памяти. У камней, знаете ли, с этим дело обстоит неважно.

Он немного грешит против истины: заглянуть в воспоминания не слишком сложно, особенно если человек не возражает и тем более не сопротивляется. Вот только ключевое слово — человек, а леди Заара им не является, и именно поэтому Дейн не рискнет воспользоваться ее щедрым предложением. Пускай герцогиня готова раскрыть перед ним свою память, но она не имеет понятия, как это происходит, объяснять сию минуту — долго и все равно не даст нужного представления о процессе, тренироваться тем более некогда. А значит, стоит Дейну добраться до тех самых кошмарных воспоминаний, его в лучшем случае вышибет из сознания леди Заары, что обеспечит ему несколько суток чудовищной головной боли. В худшем же — учитывая необузданную и неуправляемую силу этой девушки, — он может и погибнуть.

К слову, если уж сам Кервен не рискнул покопаться в этой прелестной чернокудрой голове, Дейну лучше даже не пытаться: он однозначно слабее коллеги и далеко не так опытен. Нужными навыками владеет, но применять их на практике приходилось крайне редко, а объектами исследований (не говорить же — подопытными, хотя это и ближе к истине?) были опять-таки люди.

— Боюсь, миледи, вам придется рассказать хотя бы то, что вы в состоянии вспомнить, — мягко произносит он. — Я могу попытаться помочь вам сосредоточиться, если не возражаете. Не уверен, что это сработает, но попытка не пытка...

Дейн осекается, потому что это звучит как дурная шутка, но леди Заара, кажется, не обращает внимания на его оплошность. Впрочем, судя по всему, она настолько прямолинейна, что не видит подтекста в словах собеседника. Или видит, но не придает значения? А, не время и не место сейчас углубляться в такие дебри!

— Хорошо, будь по-вашему, — говорит наконец леди Заара.

— Тогда постарайтесь расслабиться... Знаю, это непросто, но уверен — вы справитесь. И смотрите вот на этот огонек. Считайте, меня вообще здесь нет, и вы исповедуетесь камням...

— Как красиво, — перебивает она, глядя на мерцающий волшебный огонек. Определенная частота этого мерцания вводит обычных людей в состояние полусна, и Дейн надеется, что хотя бы отчасти это сработает и с леди Заарой. — Когда я была маленькой, я часто видела такие. А потом выросла и перестала. Отчего так?

— Дети более предрасположены к подобному, — терпеливо отвечает Дейн. — Они верят в сказки и чудеса. Ну а когда вы повзрослели, то рациональное взяло верх, и вы утратили способность улавливать спонтанные природные проявления магии... Думаю, я не ошибусь, если скажу, что происходило это в определенных местах?

— Верно. В тех самых, куда вам предстоит отправиться. Но как это связано?

— Миледи, если я сейчас начну объяснять, как именно природные эманации минерала входят в резонанс с собственным магическим полем определенного субъекта, мы не управимся и до завтрашнего утра.

— И, опасаюсь, я и половины не пойму... — мрачно говорит она, не отводя взгляда от огонька. — Жаль. И обидно. Я полагала, мама дала мне лучшее образование, какое только смогла оплатить.

— Вряд ли среди ваших наставников были серьезные маги, миледи, — отвечает Дейн. — Ничего страшного. Вы еще молоды, и времени на то, чтобы овладеть необходимыми знаниями и умениями, у вас предостаточно.

— Хотелось бы надеяться.

— Как вы понимаете, это в наших общих интересах, — бросает он пробный камень.

— Конечно. Супруга его высочества не может быть необученной дикаркой.

— Грубо, но в сущности верно... — немного тушуется Дейн. Все-таки подобные разговоры — не его конек. — К слову, миледи, вы знакомы с его высочеством?

— Нет, — качает она головой. — Но видела его в тот единственный раз, когда матушка взяла меня с собой в Эльгунг. У нее были там какие-то торговые дела, а его величество с наследником посетил город... уже не помню, по какому поводу. Кажется, ему — городу, не его величеству, — исполнилось полтысячи лет, солидная дата... Да, что-то в этом роде: помню, дома были украшены яркими флагами... а кое-где из окон вывесили праздничные скатерти и, по-моему, просто отрезы ткани, представляете?

— Так часто делают в кварталах победнее, — пояснил Дейн. — Специально покупать украшения слишком накладно, вот жители и украшают свои окна, чем придется. Ткань — скорее всего, приданое для дочерей, ну а скатерти... Я видел такие — вышитые, да? Смотрятся ярко и оригинально, разве нет?

— О, более чем, — леди Заара невольно улыбается. — Еще помню цветочные арки — я так удивилась, когда их увидела, что, кажется, не могла закрыть рот, всё таращилась на них... совершенно неприлично, как сказала мама.

— Если вы никогда не видели такого количества цветов, немудрено изумиться. К слову, а как вы перенесли солнечный свет?

— Мама предусмотрительна: у нас были шляпы с широкими полями и вуали. Но все равно глаза слезились... — Леди Заара подумала и добавила: — В Граршаайн солнце тоже заглядывает, но ненадолго, и оно совсем не такое яркое. Но к этому ведь можно привыкнуть, милорд?

— Конечно, — не моргнув глазом, лжет Дейн, хотя сам так и не привык к палящему солнцу столицы. — А на крайний случай всегда выручит магия.

— Удобно...

— Вы говорили, что видели принца, — напоминает он. — Что вы подумали при этом?

— Гм... — леди Заара заметно смущается, даже бледные щеки немного розовеют. — Я сказала маме: смотри, какой резвый мальчик! Он как раз взобрался на одну из арок, срывал цветы и бросал их вниз, охрана пыталась снять его оттуда, а его величество громко смеялся и все кругом тоже веселились... Я поймала один цветок — он до сих пор хранится в книге, засушенный, на память о том путешествии.

— Мальчик? — пропустив последние слова мимо ушей, спрашивает Дейн, а сам лихорадочно пытается припомнить, сколько лет назад Эльгунг, столица одной из приграничных Западных земель, праздновал юбилей.

Дата рождения леди Заары, как нарочно, вылетела из его хваленой памяти.

— Да, ему было лет семь на вид.

— А вам?..