В рассветный час

Если честно, лекаря следовало бы забрать в столицу и там уже препарировать, как полагается, но увы — поступить так Дейн не может. Разве только перебросит Гарно через седло и увезет, как похищенную невесту... Далеко уедет, интересно? Сам он открыть портал не способен, зато у него имеется ключ от того, который ведет в резиденцию лорда Северных земель. Вряд ли тот обрадуется таким гостям, конечно, но в случае чего придется поступить именно так.

Но сперва Дейн решает испробовать все, на что способен в таких условиях.

Этот щит велик — не обойти, но что, если надавить? Для начала — очень осторожно, нащупывая границы и определяя возможные слабые места. Это всегда срабатывает, но не теперь: кажется, будто щит монолитный, а так не бывает! Ну, во всяком случае, Дейн не представляет, кто мог бы поставить такой в сознании обычного человека!

И все-таки он продолжает давить, и ему кажется, будто одна из условно обозначенных секций щита поддается напору, и...

Дейн приходит в себя на полу. Леди Заара встревоженно похлопывает его по щекам... а вернее сказать — хлещет изо всех сил и едва не плачет, потому что не представляет, что ей делать, кого звать на помощь...

— Я... жив, — с трудом произносит Дейн и добавляет: — Кажется.

— Что с вами случилось? — Леди Заара оседает на пол рядом с ним и вытирает лицо тыльной стороной кисти, позабыв о платке. — Я так испугалась...

Дейн молчит. Потолок над ним плывет и качается, в висках стучит, во рту стойкий привкус крови — ну да, носом хлынула... Но он действительно жив, что следует отнести к разряду счастливых случайностей. Говорят, дуракам везет, да.

— Кажется, я все понял, — говорит он наконец и пытается привстать.

Леди Заара без церемоний хватает его за руку — сил ей не занимать — и помогает сесть. От резкого движения голова взрывается болью, но она быстро утихает.

— Ну же, говорите! Это Гарно?..

— Да. И нет.

— Перестаньте изъясняться загадками, милорд!

— Простите, миледи, я немного не в форме, — мрачно говорит Дейн, искренне надеясь, что после такого магического удара с него не свалилась личина. Но герцогиня вроде бы не удивлена, значит, все в порядке.

— Может быть, позвать... Ах, кого же я позову! — восклицает она. — Эта тварь сдохла, а другого лекаря у нас нет! Только Альгу, но целитель из него, как из меня пряха...

— Не нужно никого звать, я скоро приду в себя, — останавливает Дейн. Сам виноват, сунулся, куда не надо, теперь терпи. — Говорите, Гарно умер?

— Я его не щупала, но, похоже, он испустил дух. Вопил, во всяком случае, страшно... Но что все-таки с вами случилось?

Дейн долго молчит, потом уже привычным жестом стягивает перчатку и вызывает воду на ладони — промочить горло и умыться, а то лицо горит, да еще в крови из носа и ссадины на лбу: наверно, ударился о решетку, когда падал. Кстати, нужно уничтожить малейшие следы своей крови, и немедленно, пока не отвлекся и не забыл!

— Я догадываюсь, что именно произошло с вашей матушкой, — говорит он наконец. — Не претендую на истину в последней инстанции, тем более, доказательств у меня нет, но всё сходится.

— Так Гарно ее отравил? — брови леди Заары сходятся на переносице.

— Нет. Дело тут вовсе не в яде. Скорее всего, он кое-что ей передал или просто спрятал в ее покоях. Что именно, не берусь предположить, но вряд ли эта вещь была велика. И не думаю, что мы ее отыщем, даже если просеем пыль и пепел в покоях вашей матушки, — такие артефакты обычно разрушаются бесследно.

— Артефакты? Вы хотите сказать... магические? Но почему Гарно, а не Альгу?..

Дейн легко понимает ее сбивчивые вопросы и отвечает:

— Альгу хоть и скверный, но маг, миледи, он мог почуять неладное. Может быть, он неважно колдует, но с чутьем у него, судя по тому, что он отказался приближаться к покоям вашей матушки, всё в порядке. А вот Гарно — просто человек. И именно поэтому его намного проще зачаровать и отдать приказ, когда придет время. Не припомните, в замке незадолго до смерти вашей матушки никто не гостил?

— Нет... нет, у нас вообще гостей не бывает, откуда бы? Только известная вам особа, но это совсем другое... И мамы в то время уже не было в живых.

— А сам Гарно отлучался?

— Нет. Зачем?

— Мало ли, насобирать каких-нибудь трав или купить... не знаю, топленого жира, змеиных зубов, белой глины. Чем тут у вас лечат? — Дейн пытается шутить, но выходит скверно. — Неужели он все время проводил взаперти?

— А, вот вы к чему клоните... — Леди Заара недолго думает, потом говорит: — Конечно, он постоянно ездил к больным. Бывал на ярмарках — они у нас не такие богатые, как на Светлой стороне, но все-таки устраивают их регулярно. И, конечно, никто не держал его под замком и не следил особенно — всё равно далеко отсюда не уйдешь.

— Понятно... — схватившись за край каменной скамьи, Дейн встает во весь рост. Мир еще немного покачивается перед глазами, но в целом, кажется, он легко отделался. Мог бы и вовсе не встать. — Таким образом, получить артефакт он мог где угодно и от кого угодно, равно как и приказ в определенный момент подсунуть эту штуковину госпоже. А вот каким образом приказ активировался — уже более интересный вопрос...

— Я ничего не понимаю, милорд, — честно признается леди Заара.

— Просто я выражаюсь путано — в голове будто маслобойка работает, — отвечает он искренностью на искренность. — Попробую иначе... Кто-то когда-то передал Гарно некую вещь. Это могло быть что угодно — хоть платок, хоть флакон с каплями или маслом для лампы, хоть пучок сухих трав. Неважно! Главное, это нечто должно было в определенный момент оказаться рядом с вашей матушкой. Судя по тому, как обработан Гарно...

— В каком смысле — обработан?

— Я не смог увидеть ни единого истинного его воспоминания, — поясняет Дейн. — А так не бывает. У него в голове... ну, представьте себе пещеру, заваленную огромным валуном. За ним, может, и было что-то, а на поверхности — только версия о пыльце. И откатить этот валун в сторону и заглянуть в пещеру я не смог. Вернее, мне удалось отколупать камень с краю, но как только я сунулся в щель, меня вышвырнуло оттуда с такой силой, что... Вы сами видели. Злоумышленник всё предусмотрел: даже если бы за дело взялся не я, а кто-то более умелый и способный не поймать отдачу заклинания, воспоминания Гарно все равно бы погибли. С ним вместе, да...

— Зря трудились и пальцы ему ломали, — бормочет леди Заара. — Значит, кто-то его зачаровал и приказал убить матушку?

— Если совсем просто, то именно так. Скажите, он был вхож ее покои?

— Нет. То есть если она звала, то приходил, а просто так — кто же его впустит?Но, наверно, он мог и не сам это сделать, а отдать той же служанке? В ее-то голове вы такое увидите?

— Надеюсь. Ее расспрашивали о чем-то подобном?

— Конечно, но вдруг она тоже зачарована?

— Нет, это уже слишком сложно, — качает головой Дейн и морщится от боли, пронзившей висок. — Вероятнее всего, она даже не подозревала, что какая-то вещица подменена. Тот же платок, будь он неладен... Да о чем я, право слово! Прицепленного к подолу репья или воткнутой булавки вполне достаточно, и никакая служанка не понадобится!

Леди Заара смотрит на него с недоумением и говорит:

— Я думала, это сказки, а в нынешние времена подобного не бывает...

— Это не сказки, миледи, просто такие практики порядком забылись после войны. Но некоторые все еще владеют и ими, и кое-чем похуже.

— Кто?

— Рано говорить об этом, — прямо говорит Дейн. Догадка ему очень не нравится, озвучивать ее он не желает. Герцогиня и так в опасности.

— Я понимаю, без доказательств это все пустые слова, — неожиданно говорит леди Заара. — Лучше скажите, что случилось дальше? Допустим, Гарно воткнул булавку, ни мама, ни служанка этого не заметили, и?..

— Вы сами сказали, что ваша матушка два дня пребывала в скверном настроении, а затем заявила о дурном самочувствии и уединилась. Скорее всего, почувствовала, что заклятие начало работать, и даже если не понимала, что именно происходит, старалась обезопасить окружающих. Вас в первую очередь.

— Опять не понимаю!

Дейн молчит, стараясь сформулировать попроще, потом произносит:

— Вероятнее всего, цель этой... да, диверсии была такова: спровоцировать у вашей матушки магический выброс. Такой, чтобы от замка камня на камня не осталось. Отсюда ее раздражительность — насколько я понимаю, она и так-то не отличалась терпением?

— Как сказать... — леди Заара снова кусает губу, теперь до крови. Подать ей платок, аккуратно забрать — и эти капли лишними не будут... — Она могла очень долго сохранять спокойствие, но если уж выходила из себя, даже я старалась сбежать подальше, покуда она бушует. Но, повторюсь, мама быстро успокаивалась. Главное — пережить первые четверть часа.

— В ваших жилах течет ее кровь. Древняя кровь, — зачем-то говорит Дейн. — И она, как и вы, не была обучена магии, я прав? Прав... На это и рассчитывал злоумышленник. Герцогиня вышла из себя, неважно, по какому поводу, и разнесла замок. Погибли все — и она, и наследница, и слуги... Такова была бы основная версия, уверен. А учитывая, что вы могли попытаться дать отпор, и ваша сила столкнулась бы с материнской... на месте замка и половины Граршаайна мог остаться дымящийся кратер.

— Но ничего этого не произошло! То есть... погибла только мама, — шепчет леди Заара. — Как же так?

— Я не знаю, миледи. И мы никогда этого не узнаем — спросить уже не у кого. Могу лишь предполагать: ваша матушка, почувствовав неладное, постаралась остаться одна. А затем, когда это неладное развернулось в полную мощь... — он тяжело вздыхает, — она не давала ему вырваться наружу. Сражалась — очень долго... Не представляю, как именно, видимо, просто инстинктивно. Вряд ли она к тому моменту еще могла мыслить здраво...

— То есть... Это она разломала мебель, сожгла всё и... так поранилась?

— Да. Вероятно, боль отрезвляла ее хотя бы ненадолго, жажда разрушения тоже находила выход... Но в финале этой схватки, очевидно, несчастная поняла, что безнадежно проигрывает, и предпочла покончить с собой, нежели разрушить замок и погубить вас.

Леди Заара закрывает лицо руками и молчит. Не плачет, нет, просто молчит. Потом поднимает голову и говорит:

— Найдите тех, кто сделал это с мамой, лорд Аттон. Я хочу поднять их головы на кольях перед воротами Граршаайна.

— Сделаю все от меня зависящее, миледи, — чудом не поперхнувшись, отвечает он. — А теперь идемте. У нас еще много дел этой ночью...

* * *

Как он и предполагал, ни у одного из троих телохранителей не обнаруживается ни следа постороннего воздействия. И да, леди Заара была права: покойная герцогиня время от времени приглашала одного из них в свою спальню.

Служанка тоже чиста. Правда, кажется, немного повредилась в рассудке от увиденного, но это Дейна уже не касается. Главное, она ничего не брала у Гарно и не передавала госпоже. Если такое и произошло, то лекарь обставил это достаточно хитро, чтобы женщина ничего не заподозрила.

Ну и придворный чародей, Альгу, порадовать ничем не может. По столичным меркам он вообще не должен считаться магом, в лучшем случае, вечным подмастерьем, однако в Граршаайне и такой на вес золота. А еще — в этом Дейн не ошибся, — Альгу обладает недурным чутьем.

— Лекарь этот мне никогда не нравился, — заявляет он, предлагая Дейну кружку вина, но тот решительно отказывается. — Отравы боитесь, милорд? Будто вы ее за сто лиг не почуете...

— Может, и почую, но у меня с утра дел по горло. Не до вина. Скажи лучше, что тебе не нравилось в Гарно?

— Да всё, — честно отвечает Альгу. Он невысокий, лысый, как коленка, крепкого сложения. Увидишь — ни за что не подумаешь, что это маг, пускай и слабосильный, скорее уж, ремесленник или бывший вояка. — Какой-то он был... скользкий. Шмыг да шмыг, то тут его видели, то там...

— Только не выдумывай, — предупреждает Дейн. — О покойном многое можно сочинить: и глаза у него бегали, и руки, как у карманника — пальцы шевелились, будто пауки...

— Покойном? — Альгу давится вином и долго кашляет. — Это вы его, милорд?.. Тьфу, что я спрашиваю... Гхм...

— Продолжай.

— Ничего я выдумываю, милорд. Лекарь он был неплохой — лучше в наших краях, пожалуй, и не найдешь. Никто не жаловался, я имею в виду, из тех, кто выжил. Ну а обе госпожи сроду ничем не болели, так что Гарно при них был для порядка. Да и так... в замке народу много, в округе тоже. Без дела он не сидел. Смекаете?

— Нет, — честно говорит Дейн.

— Ездил все время куда-то за холмы, — поясняет Альгу. — Один. Говорил, надо того проведать, этого, там травы какой-то нарвать... Я как-то пробовал за ним проследить — не вышло. Ну да какой из меня шпион... Может, он вовсе меня не заметил — я же все-таки умею незаметным делаться, даже от госпожи как-то спрятался, — и не собирался от меня скрываться... Однако же свернул в распадок — и как не бывало!

— Какой распадок? Можешь показать на карте?

— На карте вряд ли, не понимаю я их, а объяснить, как добраться, могу, — охотно говорит чародей. — Тут недалеко, получаса езды не будет.

— Объясни, — соглашается Дейн. — И еще скажи, часто ли в последнее время Гарно вот так исчезал?

— Последнее — это какое, милорд? Год, два, десять?

— Говори обо всем, что вспомнишь, я потом разберусь. И, кстати, напомни-ка, когда этот Гарно тут появился?

— Что значит появился? — удивляется Альгу. — Он тут родился, в замке, у одной служанки — ее уже нет в живых. Как раз год со смерти старого хозяина прошел. Болтали даже, будто Гарно его сын, да это враки — ни по срокам не сходилось, ни на лицо он не похож был...

"А вот этим его могли зацепить, — отмечает про себя Дейн. — Как же, сын, пускай и незаконнорожденный, от служанки! Заара-то — дочь чужачки, купленной за двести голов скота и всякий скарб..."

— И как он ухитрился выучится лекарскому искусству?

— Да что там того искусства в наших-то краях, — фыркает Альгу в кружку и утирает лицо рукавом. — Кое-чему он у женщин обучился — родни не было, нянчили все по очереди, тут часто такое бывает. Подрос, стал бегать с поручениями, показался мне сметливым, я его при себе держал. Читать вот выучил, сам виноват... Потом, как это у молодежи водится, Гарно решил мир посмотреть. Несколько лет смотрел, стало быть, потом вернулся живой, здоровый, вьюк с книгами приволок и другой — с разными банками-склянками, порошками и мазями. Сперва крестьян лечил, потом старшая госпожа его в замок взяла. А то что это такое: замок и без лекаря!

— Ну а ты на что?

— Из меня лекарь, как из овцы брадобрей, — честно отвечает Альгу. — Справлялся конечно... У нас тут ничего особенного не случается — ну, ногу кто-нибудь сломает или руку, зуб заболит, живот скрутит... Вот роды — это хуже, но как с этим быть, старухи лучше меня знают. А раз появился молодой и ученый — успел где-то нахвататься премудрости, — так я на него эту заботу и свалил. Никто, говорю же, не жаловался.

— Но тебе он все равно не нравился. И не потому, что отобрал часть работы: ты же говоришь, что сам ее на него спихнул.