"Двое из ларца" вытираются сухими полотенцами, а мне определённо достанется Колькино сырое. Всего не хватает, даже полотенец! Обмахнулся слегка, чтоб не текло. Высохну, не развалюсь — через полтора часа опять уделаемся.
— С вашими раскопками из головы вылетело, что хотел другую кастрюлю заказать! Теперь на обед будет суп из пакета вприкуску с варёным яйцом.
Колька картинно закатил глаза — это он так родителям демонстрировал своё нежелание. Со мной этот фокус не пройдёт.
— И не воротите нос! Яйца нужно доедать.
Пока студент кашеварил — я составил план на завтрашний заказ. Семена. Пакеты. Новый нагреватель и газ. Шорты и коврик студенту. По количеству остатка будет ясно чем добрать. Продукты пока есть — мне нужна смола, ацетон, ПВА Д3 и фанера для лодки. И это ещё не всё! Но будет возможность хотя бы начать.
Вернулись к раскопу в двенадцать минут третьего. В две лопаты работа пошла веселее и продуктивнее. Через час была вынута большая часть песка. Ниже стало работать неудобно и мы поменялись — студент грузил песок в вёдра, а я по открывшимся ступенькам таскал их наверх.
За пол часа до сумерек мы практически дочиста убрали весь грунт. Причина банальная — дверь открывается наружу. Под ступеньками спуска в подвал, как и тамбуре погреба, обнаружился желоб с отверстием водостока. Правда, в данном случае конструктивно был предусмотрен высокий порог дверного проёма. Он в любом случае препятствовал попаданию воды внутрь. Перед нами была дверь из тёмных досок с грубыми кованными металлическими петлями-навесами и такой же кондовой ручкой-кольцом. С большой ромбовидной накладкой, прибитой к полотну двери кованными гвоздями с округлыми шляпками.
Потянул кольцо, дверь — словно приклеенная, даже не шевелится. Потянул сильнее, результат не изменился. Загадка, но ломать жалко. Вспомнил к месту, что у нас нет фонарика.
— Коля, будь другом — слетай до палатки, принеси фонарь.
— Вы только без меня дверь не открывайте, ладно?
— Не будем. Знать бы как её открыть. А если так?
Я попытался повернуть кольцо против часовой стрелки. Кольцо повернулось градусов на десять и упёрлось. А если в другую сторону?
В другую сторону кольцо крутилось свободно. После трёх полных оборотов дверь прослабла и отошла от коробки. С обратной стороны на такой же накладке со скобами были шестерня и зубчатая рейка засова. Которую можно было блокировать, передвинув вправо или влево, выводя из зацепления посаженную свободно на квадрат оси шестеренку.
— Коля?
— Вот! — Он протянул мне фонарик и сразу сунул свой нос вперёд.
— А ну-ка отойди! Не дуйся, подвал был закрыт неизвестно сколько. Там внутри мог скопиться газ. Мы сейчас откроем дверь и подождём — пусть проветрится. И только потом я зайду один, а вы будете меня страховать снаружи. Это — безопасность! Даже я сейчас туда не полезу.
За дверью был тамбур и следующая дверь была слева от входа и открывалась внутрь. Я толкнул её. За ней была абсолютная чернота и тишина.
— Пошли посидим, покурим. Никуда от нас этот подвал не денется. По-хорошему я бы вообще его до утра оставил, но боюсь, одна несознательная личность дождётся пока дядя Витя заснёт и...
По потухшему взгляду сразу стало ясно, что я угадал.
— Вот, студент — учись анализу.
Через четверть часа малорослик заелозил.
— Ну дядя Витя, пойдёмте уже клад смотреть! — А лицо несчастного, не видевшего от жизни ничего кроме варёной репы по праздникам.
— Так, студент — шкета вперёд не пускать! Пока я не скажу — внутрь не заходить.
За дверью был на удивление свежий воздух без признаков затхлости. Луч фонаря в четырёх метрах сразу выхватил из тьмы противоположную стену с дверью, за ней шкаф или буфет. Дальше я не успел ничего сделать — с правого боку в рассеянном мраке ко мне скользнула быстрая тень. Тело сильно приложило об пол, дезориентируя. Вокруг всё погрузилось во тьму. Фонарик видимо разбился.
От двери слышу:
— Виктор Палыч, у вас всё в порядке?
Отвечаю:
— Стойте там!
Я выдыхаю, кольцо сжимается и воздуха продолжить не хватает. Пытаюсь дышать животом, не ослабляя мышцы грудной клетки. Ноги и правая рука в тугом плену. Схватившее меня упирается в одежду острыми костяными пластинками. Относительно свободна левая рука. Где эта чёртова поясная сумка? Еле нащупал. В глазах круги. Давит, аж кости трещат. Не видно, но, понимаю что это — огромная змея, а не щупальце гигантского 'кракена'. Сколько она в своём логове просидела? Ухватился за рукоять. Взвёл курок — самовзвод на револьвере тугой, не выжму левой нормально. Куда стрелять? Где твоя, гад, смерть — в каком яйце? Врёшь, не возьмёшь! Ногам больно, словно стальным тросом перетягивает.
Выгнул руку — главное себя не зацепить и револьвер не потерять. Приставил к телу, вроде там дальше на полу голова. Чувствую не нравится, отталкивает ствол. По ушам стегает хлопок выстрела и тут же второй.
Ещё дышу, но скрипучее тело заходила волнами конвульсий. Поломает она меня. Да сдохнешь ты наконец? Изловчился, выстрелил ещё раз. Сдохла, легче не стало, но давление больше не растёт. Дышу! В ушах бухает кровь.
— Студент! Студент, иди сюда! Не бойся. Уконтропупил я гидру.
Нарисовался! Заслонил свет. Стоит в проёме, тёмный подвал разглядывает.
— Виктор Палыч — вы живой?
— Живой, Петруха! Телефон нужен! Я фонарик разбил. Помоги — размотай эту гадину, у меня все тело затекло.
Петрович испугано водил искрой светодиода, пытаясь разглядеть всю полноту картины побоища. — Разматывай с ног. С хвоста её тяни. — Подсказал я не знавшему за что хвататься Петру. — Послабь тело. Дышать нечем. Давай крути её, снимай кольца.
Студент ползает на четвереньках вокруг, тягает неподатливое упругое тело. Неудобно ему, больно близко я ко входу и стене лежу. Но вот чувствую — кисть освободилась и локтю легче. Могу сесть, скидываю с себя последний виток и, так как есть, прижался спиной к стенке отдышаться.
— Студент, сходи Колю успокой.
— А вы?
— Давай родной, иди. Не бойся, всё нормально. Сейчас отдышусь и мы её с тобой на улицу утянем.
Вы видели когда-нибудь девять метров телячьей колбасы с собачьей головой? А я вот сподобился.
Пока что напуганный Коля разглядывал змея, а студент снимал все на камеру для потомков. Я перезарядил револьвер и пошёл искать фонарик и продолжил осмотр. Первое, я оглядел все стены на наличие дыр, нор, труб, ходов и прочих запланированных и нет, отверстий и проёмов. Нет ничего. Словно эта тварь тут сама собой материализовалась перед самым-самым моим появлением. Удивила чистота, за исключением крови, налитой на пол. Неприятность тут же исправил, засыпав пятна и лужу сухим песком из ведра. В углу стоит, я уже видел, совок и метёлка на длинной ручке — будет чем прибрать чуть позже. Завтра студента заставлю вымыть пол, швабра тоже в наличии. Под потолком разглядел два скошенных подоконника узких световых проемов в фундаменте. Измерил шагами расстояние до середины и отметил снаружи их местоположение.
— Петруха, заканчивай скакать — иди, копать будем, в две лопаты быстрее получится.
— Виктор Палыч, вы фонарик нашли?
— Нет нигде. Я толком ещё и не искал. Окна нашёл, давай хоть одно отроем — посветлее будет.
Я быстро срезал дёрн и Пётр предложил мне:
— Командор, мы с Колей тут песок сами быстро вдвоём откидаем. Вы — с другой стороны, все равно нам тут тесно.
— Верно, два окна лучше чем одно, а то скоро стемнеет. Через стёкла я кладку видел кирпичную, на неё ориентируйтесь. Как освободите место, зовите. Боковины на скос обрежьте и потом дёрном сразу обложите, чтобы песок не тёк — сам видел, он тут как вода, не удержать.
Мои мальчишки роют, не разгибаясь, только песок в разные стороны летит. Мелкому надо маленькую лопатку, думал для себя взять сначала — вес всего 300 г, длинна 41 см, ребёнку самое то будет. Завтра порадую и, чёрт с ним, с весом — старается, а работа должна приносить не только радость, но и пользу.
Своё окно я откопал не быстрее их. У ребят фора была, а я тут с дёрном провозился. Так что пришли мои помощники мне помогать.
— Там кирпичи просто так были брошены, мы их в сторону сложили, а окно на крючочек было закрыто — мы его открыли.
— Молодцы, я там ещё кое-что видел, сейчас гляну и новый фронт работ нарежу.
Спустился в подвал, в полумраке белёные стены давали возможность разглядеть помещение целиком без фонаря. У противоположной от входа стены стоял большой буфет тёмного дерева с стеклянными дверцами, за которыми была видна расставленная на полках фарфоровая посуда. Вдоль короткой левой четырёх метровой стенки длинной лавкой стояли пять одинаковых сундуков. Отполированные временем и, сами понимаете, чем. Относительно напротив входа была Дверь в следующее помещение, которая была огромной мерёжей на деревянных кольцах. Дальше стоял широкий буфет. С двумя выдвижными ящиками и глухими резными дверцами внизу. За буфетом на стене висели настенные часы в большом узком деревянном футляре, а рядом, моя прелесть — барометр. Снова двери, дальше следующая узкая стена занята длинным столом-ларём с дверцами и узкими выдвижными ящиками. В самом углу была легендарная чугунная шведская печь Westbo standard, встроенная в белёную кладку, в верх в самый угол уходила толстая чугунная труба.
Вот с выходом её на поверхность я и хотел определиться. На стене был виден лючок продуха, который выходил через фундамент наружу — мы его откопали, когда очищали лестницу, я потянул за тонкую невесомую палочку и открыл его. За коробкой входа прятался узкий одностворчатый шкаф, висел большой чугунный умывальник с бронзовым краном, а в столешницу была встроена большая белая эмалированная раковина. На стене рядом висел большой медный ковшик. На полу стоял пустой медный бак ведра на четыре с крышкой. Уяснив, где нужно искать я, было, хотел уже выходить, но тут стал прибавляться свет — это мои бойцы добрались до кирпичей и сейчас разбирают быстро кладку, заглядывая с любопытством по очереди в раскрывающееся окно. Я вышел на улицу.
— Так, Мальчиши — сначала всё дерном обложить. А то ветром сейчас внутрь песка накидает. Не стоит его открывать, пусть пока так будет — света и воздуха там достаточно.
— А вы фонарик нашли? — снова уточнил озабоченный не тем чем надо Петрович.
— У нас с вами другая задача — пока не стемнело дымоход найти.
Освободив угол фундамента от дёрна и песка мы быстро обнаружили большую выпуклую чугунную печную дверцу, а под ней вертикальный канал дымохода что и следовало доказать.
— Так, студент — дуй за тачкой, с ней к пруду, там накидаешь сухой глины, она там серой кучкой, точнее блином, лежит.
— Сколько глины брать?
— Не много. — Я тут же поправился — Ведро, не больше! Я за водой. Коля, подноси сюда кирпичики по одной штуке, по два не бери, тяжело.
Кирпичи финские кондовые с выдавленной надписью Tammisuo. Вечная вещь. Кладка рассыплется, а кирпич вот он — можно снова в дело пускать.
Быстро прямо в тачке развёл до густоты сметаны глину и стал всыпать тонкой струйкой песок, пока раствор на пробу не скатал в колбаску, а потом в кольцо.
— Что вы делаете?
— Я, студент, проверяю дедовским способом пластичность раствора. Сейчас чутка добавлю песочка, чтобы на прощуп отдельные песчинки не чувствовались, и будем класть трубу, точнее оголовок. Ты давай, перехватывай инициативу у Коли — парень уже умаялся. Замачивай кирпичи в ведре, а я класть начну.
Нарезал травы, смёл сухой песок с бетона перекрытия и намочил всё вокруг. На сухую выложил раскладку на два кирпича. После принёс из запасов женский платок или, как говорят, парео, сложил его вдвое и насыпал внутрь песка так, чтобы получился узелок по объему больше диаметра дымового канала. Накрыл им отверстие и стал укладывать дальше кирпичи ряд за рядом. Глина — не тот материал, чтобы было можно поднять за раз сразу всю трубу, но мне ею не стрелять. Слой раствора потоньше, у меня всё равно кельмы нет, ладонью натираю и половинкой кирпича осаживаю.
— Виктор Палыч, а как вы собираетесь печку топить?
— В чём подвох, Петрович?
— Вы дырку заткнули.
— Не дырку, а канал, и не заткнул, а заложил.
— Заложили!
— Я его закрыл от попадания раствора внутрь, иначе залепим мы трубу и всё, наш пароход дымить точно не будет. Доделаю кладку и выну, прежде чем перекрывать буду. Не зевай — кирпич подавай.
Поднял пять рядов и глина поползла в стороны.
— Видишь пластичная, по уму надо прекратить кладку — и мы не будем. Сейчас на сухую уложу боковины, а сверху мы с тобой давешнюю дверцу вместо колпака пристроим. Завтра свод из кирпичей сложим, а сейчас помогите швы промазать. Того и гляди сейчас солнце сядет.
Обмазали кладку глиной так, что кирпичей видно не стало. Внутри я тоже прошёл рукой — убрал 'лишний' раствор.
— Так, 'не кочегары и не плотники", пошли отмываться, до заката минут пятнадцать осталось. Ужинать будем.
Опять я их обламываю.
— Ладно уговорили. Если так сильно невмоготу — будем ужинать в подвале. Заодно и фонарик поищем.
— Урааааа! — Подскочил, словно и не устал, пострелёнок Колька и поскакал на одной ножке в сторону тента, где на шнуре висели полотенца.
— Не убейся! — Толку ругать он уже не слышит.
На ужин решили разогреть рис с мясом, быстро и сытно. Но вот напасть, снова не дошли до нашего бункера. Глазастый Колька нас со студентом озадачил.
— Дядя Витя, а почему змеюка светится?
— Где ты это увидел?
— Тут! Когда Коля показал конкретное место то, отключив подсветку телефона, мы увидели еле различимое в темноте пятно.
— Думаю что это — наш фонарик. Так, студент, идите, несите всё вниз, я попробую достать.
Оказалось что моим ножичком серьёзную шкуру не взять.
Проходивших мимо 'несунов' я предупредил что сейчас буду стрелять ещё один раз в тело рядом с фонариком. И только потом я наступил ногой на змею и выдавил из пищевода в расширенную ножом рану подсевший фонарик.
От змеи попахивало резким химическим запахом. Я представил как к утру эта вонь тут станет невыносимой. Я задержал проходящего мимо по третьей ходке Петровича.
— Давай-ка, Петр Иванович, мы с тобой эту дрянь подальше утянем.
Утянуть ну никак не получалось. Это мы со страху из подвала на адреналине её вытянули, а теперь даже поднять не можем.
— Так, ерунда какая-то. Подожди, Петя — я сейчас её соструню!
Сходил и отрезал от верёвки кусок около шести метров длинны. Связал петлю, прокрутил два оборота вокруг конца хвоста и просунул второй длинный конец на удавку, встал на хвост и затянул петлю с силой.
— Хватайся, Петрович, и потащили.
Так волоком мы её дотянули по траве до пляжа, дальше сил уже не хватило.
— Командор, всё, сил больше нет! — взмолился Петрович.
— Давай ещё немного.
— Не идёт! По траве — оно скользко было, а тут никак.
— Хрен с ней, пусть тут лежит. Утром сил наберёмся или тут прикопаем. Шабаш! Отцепляемся. Отвязал верёвку, помыл руки в солёной воде. Вода тёплая, ласковая — плюнул, скинул одежду и ополоснулся, не заходя далеко, сел в воду где было по колено и просто посидел. Волна в темноте накатывает, подбивает в грудь и тут же тянет обратно. Мокрый, но чистый я пошёл догонять чертыхающегося в темноте Петровича. Он промахнулся мимо выкошенной тропы и закорючка протеза увязала в стеблях травы.
