— Спасибо. А ты видишь благодаря броне? — вырвав из темноты скелет брамина лучом света, проявил догадливость главный охранник Шейди Сэндс.
— Здесь есть встроенный прибор ночного видения и оптика, — касаюсь пальцем виска шлема, не уточняя, что я их не использую. После тех изменений тела, что начались в Браминвууде, мои глаза ночью видят не хуже, чем днём, и оптика им скорее будет мешать, чем помогать. Восприятие — 12, угу.
Как бы то ни было, вдвоём мы довольно быстро перетащили все трофеи наружу, после чего те были привязаны к крыше броневика и начался обратный путь. Всю дорогу мой попутчик любопытно разглядывал приборную панель, лежащие между нами на моторном отсеке пулемёт со снайперской винтовкой, стоящий у кресла пластиковый чемоданчик аптечки и прочие богатства довоенных технологий. Ну а в деревне нас уже ждали, и ждали с заметным воодушевлением, которое только подскочило, когда люди заметили совсем не маленькие по объёму увязки клешней и хвостов на крыше.
Дальше было немного сумбурное знакомство с местным доктором по имени Разло, который, как оказалось, и сам вполне представлял, как следует готовить противоядие, и ему не хватало только образца яда — всё остальное у него уже было подготовлено. Собственно, ему и ушли все хвосты. Пусть самодельный антидот был заметно хуже довоенной армейской химии, но та химия — продукт конечный, а самоделку можно сделать здесь и сейчас. Клешни же отправились, так сказать, в общий котёл. Мясо на жаре долго не хранится, рефрижераторов в Шейди Сэндс тоже не завезли (что стоит, по возможности, исправить), так что общий пир с редким деликатесом был именно тем, что было очень кстати для поднятия моей репутации в поселении. Мясо, конечно, у радскорпионов своеобразное, но вполне вкусное, особенно в клешнях, притащили же мы их аккурат накормить всю деревню. С туш, понятное дело, можно было вырезать ещё, но там возиться уже намного дольше, да и везти далеко, в общем, и так хорошо получилось. Особенно тот момент, когда ко мне подсела Танди.
Очень хотелось надеяться, что они всё-таки не попытаются меня кинуть — не хотелось мне видеть на этом личике слёзы вместо улыбки.
Глава 4
Дни потянулись за днями, и я сам не заметил, как прошла уже целая неделя жизни в Шейди Сэндс. Добытого мной мяса радскорпионов хватило не только на то, чтобы устроить пирушку тем же вечером на всё поселение, но и чтобы засушить со специями на несколько дней вперёд. И не потому, что люди как-то экономили и сдерживали свои порывы во время праздника, просто на столы выставили ведь не только мясо, но и порядком овощных блюд, при том, что жило в деревне на самом деле лишь чуть больше пятидесяти человек, треть из которых была детьми, которые много-то не съедят. В общем, с этой стороны всё было много лучше ожидаемого, и, возможно, я своим поступком даже отсрочил смерть какому-то бычку.
Кстати о бычках. Местные брамины весьма заметно отличались от привычных мне коров Среднего запада. Там бурёнки мутировали в откровенно стрёмного вида плешивых мутантов, у которых были не только две головы, но и заметные деформации в симметрии тела, которые ещё и усугублялись почти полным отсутствием шерсти и множественными кожными образованиями по типу бородавок, причём зачастую довольно больших. За отсутствием альтернативы, данных животных всё равно разводили, так как они давали молоко и мясо, да и сами были крайне неприхотливы, будучи в состоянии помногу дней обходиться без воды и питаться даже самой неприглядной растительностью. Здесь же у потомков довоенных коров тоже имела место явная мутация и двухголовость, но общий вид всё-таки был посимпатичнее, нежели у сородичей из глубины континента. Их тело было короче, но при этом более симметрично, расположение голов тоже было гармонично, а не так, что одна торчит из основания шеи второй, аки злокачественный нарост, и наконец, у них была шерсть. Коричневая, жёсткая, но это была полноценная шерсть, покрывающая всё тело, а не редкие кустики по паре волосков.
Расспросы показали, что данные особенности не являются уникальными для Шейди Сэндс, а совершенно обычное дело в регионе, то есть в Убежище 15 не было своего коровника, из которого мог бы взяться более чистый геном для скрещивания — скот местные купили у торговцев Хаба уже после основания поселения. Это заставило меня сделать себе заметочку на память в Пип-Бое. Что ни говори, а продовольствие — это, пожалуй, главный стратегический ресурс в Пустошах, и уверенно смотреть в будущее может только тот, кто обладает стабильным его источником. Иными словами, если я действительно намерен реализовывать свои амбиции на тему власти, то сельскому хозяйству стоит уделять особое внимание, и не только плантациям кукурузы, но и сбору браминов с наиболее чистой наследственностью для своих стад, а то как-то совсем не хочется, чтобы и среди местных браминов лет через тридцать стало нормой то уродство, что царило на Среднем западе оные тридцать лет тому вперёд. А вот вопрос растительных культур становился первым в списке тех, которые я подниму, когда выйду на контакт с Убежищем 13. У них обязаны быть какие-то запасы довоенных семян на случай выхода на поверхность, и эти семена обязаны стать моими, а то, знаете ли, двадцать лет жизни, за которые ты ни разу не ел хлеба иначе как из кукурузной муки — это не очень хорошо, особенно если ты знаешь вкус настоящего хлеба.
Словом, на моём Пип-Бое образовался файлик, куда заносились все заметки о том, что нам нужно будет где-то достать, для чего это доставать и что потом с этим делать. А вот свой дневник я… удалил. Это было сложное решение — привык я к нему как-то, но, будем откровенны, он и во время службы Братству Стали был той ещё глупостью и подставой самого себя. Если бы не постоянно свистящие у виска пули и ситуации, когда неудовольствие кого-то из начальников Братства (попади ему в руки мои «патриотичные» записи) было для меня наименьшей из возможных в ближайшей перспективе проблем (а когда тебя чуть ли не каждую неделю отправляют с голым задом штурмовать укреплённые позиции всякой погани, к возможному неудовольствию начальства от записей в дневнике начинаешь относиться с большим фатализмом), я бы семь раз подумал, прежде чем писать такие компрометирующие заметки. Но те ситуации и те пули остались там, а я теперь здесь, и мне надо строить новую жизнь, которую всплывший факт о том, что я из будущего и вообще полупопаданец, осложнит куда заметнее, чем разнос от начальства и бой против всего бункера могли осложнить там. Так что дневник был удалён, а все настройки даты и времени на моём оборудовании приведены к актуальному значению.
Ну а дальше закипела рабочая рутина, что втянула в себя жадно, резко и прямо с головой. Обучение охранников деревни сборке, разборке и чистке автоматов с пулемётами (я, как и обещал, честно выдал общине два М-249), тактические занятия по принципам правильного ведения боя, рекогносцировка на местности с прикидками, где тут располагать укрепления и огневые точки, боевые стрельбы… А ещё составление плана будущего дома, потому как нормальный гараж с мастерской мне нужны, как и будущее жильё для семьи. Не у Арадеша же нам жить и предаваться супружеским обязанностям молодожёнов? Вот и выходило, что проще строить всё сразу и как надо, а не перестраивать существующий дом. Тем более мне нужен был подвал. Просторный, чтобы влезли нормальные генераторы, арсенал и лаборатория, а по-хорошему, вообще двухъярусный, потому как ещё ведь нужен погреб для провизии и всего прочего из этой оперы. С подвалами же в Шейди Сэндс всё было очень грустно.
Когда народ только обосновался здесь, им было совсем не до копания ям под фундаменты. Людей не хватало, инструмента — тоже, да и со строительными навыками у народа, что лет шестьдесят просидел на всём готовом в Убежище, было грустно. В общем, кое-как собрать установку по производству бетона из местного песка, используя для этого готовые детали из ГЭКК*(1) и робота-помощника, прихваченного из Убежища, они ещё смогли, как и слепить стену вокруг поселения и несколько коробок домов, но дальше дело заглохло. Люди, помнившие ещё довоенный мир, окончательно вымерли от старости, даже их дети, родившиеся уже в Убежище, всё больше и больше умирали, платя свою дань тяжёлым условиям Пустошей и попыткам с нуля освоить земледелие, имея лишь текстовые описания процесса на голодисках из того же ГЭКК. Община стремительно молодела, что не прибавляло ей опыта и знаний, и даже представители поколения Арадеша жаждали больше стабильности и покоя, нежели каких-то перемен. Итог — масштабной перестройки никто и в мыслях не держал, и подвалов не появилось.
Для меня же этот расклад значил очередную необходимость работать и скрипеть мозгами, потому как хоть я и видел очень много разных домов, укреплений, подвалов, бункеров и тому подобного, но сам строителем не был совершенно. Я знал, как отрыть траншею, и мог построить правильную землянку командного пункта — с бойницами, противоминным потолком и сносными условиями жизни. Этим вещам нас в Братстве учили, да и потом насмотрелся, когда такие укрепления вскрывал. Но это был предел моей компетенции. Строить полноценные дома меня никто не учил, и соответствующую литературу я тоже не читал — всегда хватало и более важных дел. И теперь приходилось скрипеть мозгами, набрасывая примерные расчёты в Пип-Бое. Просто потому, что даже со всеми вышеперечисленными факторами я оставался лучшим архитектором на многие десятки миль вокруг.
А ещё было обучение Танди вождению броневика. Так-то я многому её учил, в том числе работе с оружием и принципам организации обороны стратегических объектов, банально потому, что она от меня эти дни особо и не отходила, да и я свои дела не скрывал. Охранников же у поселения, которых я тоже натаскивал, было всего пять человек, так что уделить время девушке во время уроков с ними было совсем не сложно, тем паче что ей было интересно и вопросами меня закидывали вполне по делу. Но там, где мы с ней занимались вместе со всеми, и я, и она держали себя в рамочках. Весть о том, что я к ней посватался и получил согласие, по поселению, само собой, прошла, и тот же Сет мне на этом основании весьма завидовал, что было видно, однако никаких вольностей я себе на публике не позволял. Но то на публике. В БТР же мне приходилось сажать девушку перед собой — буквально между ног, прижиматься грудью к её спине, да и ладони частенько держать поверх её пальчиков на руле. И всё это, хочу заметить, без брони! Сиди я на водительском месте в броне, и она бы там никак не поместилась, я ведь и так человек немаленький, а тут ещё бронескаф. В общем, обнимал я свежее, юное тело деревенской красавицы не только почти беспрепятственно и законно, но и без каких-то существенных преград. А ведь на улице жара, по которой Танди ходит в одной тоненькой рубашечке…
Потому не было ничего удивительного в том, что порой мои инструкции по управлению, диктуемые на ушко девушке, заканчивались поцелуем в щёчку. Или шейку. Или это самое ушко. Да и тот факт, что, усаживая её и поудобнее усаживаясь сам, я давал рукам задержаться на её талии или и вовсе невзначай оценить объём и упругость груди, округлость бёдер и мягкость попки, был вполне ожидаем. Всё-таки Танди была симпатяжкой и по моим откровенно «зажратым» меркам человека мирного времени, для обитателя же Пустошей дочь Старейшины тянула если не на новую Мерелин Монро, то была от неё не так чтобы сильно далеко.
Особой остроты добавлял тот факт, что девушка негодующе сопела — ведь я отвлекал её от сложнейшего дела овладения искусством управления трактором (а по принципу управления броневичок был к нему близок, пусть и с рулём, а не только рычагами), но при этом сама льнула ко мне и подставляла шейку, а иногда и губы под поцелуи. Разумеется, поначалу она даже не стеснялась, а… хм, нет, не боялась, не опасалась даже, но… дичилась, да, пожалуй, это определение подходит более всего. То самое чувство, когда ты делаешь то, что вполне допустимо, никак не порицается и даже ожидаемо, но при этом само дело для тебя внове, вызывает чувство неуверенности и подспудного стыда, в общем, весь тот набор ощущений, что испытывает подросток на втором-третьем свидании в своей жизни. Собственно, если задуматься, то так оно и было — ей же сейчас не больше девятнадцати, даже если родилась она в первый год существования Шейди Сэндс. Пусть для Пустошей это тот возраст, когда уже можно иметь троих детей и быть ветераном парочки местечковых войн, как я прекрасно знал на собственном опыте, но дочери вождя в благополучной деревеньке можно было не выскакивать замуж на следующий же день после того, как у неё пойдёт лунная кровь. Вряд ли она даже целовалась с кем-нибудь до этого момента, не говоря уже о большем. И я беззастенчиво этим пользовался, обучая мою невесту не только водить броневик, ухаживать за оружием и выживать, но и проводя куда более приятные для нас занятия. Впрочем, не переступая грани — приличия стоило блюсти, как и дать девочке привыкнуть ко мне, привязаться. Последнее, правда, было обоюдным и проходило как-то само собой, но что с того, если мне доставляет удовольствие видеть радость и энтузиазм этой малышки? Ну а затащить её в кровать и как следует развлечься… это мы ещё успеем. Всему своё время.
Так у меня и протекали дни за днями, пока в один прекрасный момент к стенам Шейди Сэндс не вышла одна узнаваемая темноволосая девушка в облегающем комбинезоне Убежища 13…
Я в этот момент был занят, меняя смазку на шарнирах манипуляторов Бесси — того самого рабочего робота, которого поселенцы привели ещё из Убежища 15. Это был классический многофункциональный робот модели «Мистер Помощник (Тип 2)» со встроенным ядерным микрореактором, тремя турбинами для полёта на небольшой высоте и шестью руками-манипуляторами. Так как создавали его для работы в Убежище, запрограммирован он был в первую очередь для помощи в уходе за детьми, решения бытовых нужд и, в меньшей степени, ведения мелкого ремонта. Полноценным ИИ робот не являлся, хотя кибермозг в нём стоял хороший и с хорошими программами самообучения, так что для жителей Шейди Сэндс он был чем-то вроде любимого питомца, про которого ты вроде бы и точно знаешь, что он неразумный, но всё равно относишься почти как к члену семьи. Отсюда и имя — Бесси. И да, как работ-нянька, он имел голосовой модулятор, настроенный на имитацию женского голоса. В общем, я проводил ему профилактический ремонт, потому как пусть модель и была крайне надёжной, но двадцать лет в пустыне среди пыли, грязи и дождей не прибавляют здоровья даже лучшей технике.
И вот, пока я, как самый компетентный в вопросе, а ещё имеющий нужные инструменты и запас смазки, был занят этим делом, к воротам вышла Наталия Дубровская. Что они там обсуждали с Катриной и Джарвисом — младшим братом Сета, который сегодня дежурил, я не знаю, но, войдя в деревню, она первым делом пошла к колодцу и напилась. Колодец у нас находился не в центре поселения, а ближе к восточной стене, где также располагались огороды и стойла для скота, а время как раз было рабочее. Танди же хоть и была дочкой Старейшины, но от работы не отлынивала, то есть тоже крутилась где-то там, выполняя те бесконечно генерирующиеся нужные дела, которым всегда есть место в любых огородах. В общем, долго ли, коротко ли, но они встретились и зацепились языками.
