Тебе назло

Такси подъехало уже через минуту, но не для того, чтобы нас с Завьяловым забрать, а чтобы новых клиентов в клуб привезти. Из автомобиля вышли двое серьёзных, как мне на первый взгляд показалось, молодых людей, а следом за ними, с переднего пассажирского сидения Стасик появился. Я когда его увидела, мне на месте провалиться захотелось. Даже отвернулась, надеясь, что он меня не заметит или в обычных джинсах, которые я носила довольно редко, не узнает. Но Стасика ко мне, как магнитом тянуло. Я даже с расстояния заметила, что он нетрезв, а движения какие-то лихорадочные и порывистые, и затосковала. Вот только пьяного и под кайфом будущего родственника мне сейчас не хватает.

— Вася! — заорал этот полудурок, перед крыльцом замер, и руки в стороны раскинул, словно ожидал, что я в его объятия кинусь. Я сверху на него смотрела, не в силах справиться с брезгливостью.

Дружки Стасика тоже притормозили, с интересом на меня воззрились, а я внутренне поёжилась от их взглядов. Снова на Стаса посмотрела, который уже по ступенькам начал подниматься.

— А чего мы здесь стоим? — Он глумливо усмехнулся. — Кого ждём?

— Уж точно не тебя, — мрачно ответила я, и в сторону отошла, когда Стас пошёл на меня, раскрыв объятия.

— Да? Не меня?

— Стас, знакомая твоя?

— Красивая знакомая.

Я на парней хмуро глянула.

— Мальчики, вы бы шли своей дорогой.

— А что такое? Не нравимся?

— Подожди, Тёмыч, ты не умеешь с девушками обращаться. Кто так напролом лезет? Надо девушку пригласить, угостить... — Мне подмигнули. — Пойдём?

Меня снова затошнило. Я на Стаса посмотрела, попыталась взгляд его поймать, но сделать это было проблематично, глаза у него были ненормальные.

— Ты недоумок, — начала я. — Чего тебе всё неймётся? Ты под кайфом, что ли?

Он выразительно скривился.

— Ой, Васька...

— Я тебе сейчас "поваськую".

— Это что же, девочку так зовут? Вася? — Парни переглянулись и засмеялись, а я всерьёз нахмурилась. Но сказать ничего не успела, Стас меня вдруг за плечи приобнял, а на друзей взглянул со значением.

— Вы идиоты. — Он себя даже по лбу свободной рукой постучал. — Вы хоть знаете, над кем ржёте? Это же принцеска наша. Василиса, — протянул он с чувством. Голову ко мне повернул и дыхнул перегаром. Я хотела ему локтем заехать в живот, но Стас оказался на удивление проворным, я только предприняла попытку развернуться, чтобы локоть освободить, а он уже за моей спиной — и обхватил меня двумя руками за талию.

— Стас, — угрожающе начала я. Он усмехнулся прямо мне на ухо, а вот то, что дальше произошло, я так до конца и не поняла. Неожиданно смешок Стаса перешёл в хрип, руки он разжал, отпуская меня, а когда я повернулась, увидела Генку, который брата, как цыплёнка, за горло схватил и к стене клуба придавил. Мне даже показалось, что он его от земли приподнял, потому что Стас странно задёргался.

— Я же говорил, чтобы ты к ней не лез. Говорил?! Касаться не смей! Иначе я тебя живьём зарою, недоделок!

Дружки Стасика казались настолько ошарашенными, что только стояли и смотрели, как Завьялов их щуплого товарища душит. Я первой опомнилась, за руку Генку схватила и попыталась оттащить, но он когда пьяный — это три Генки Завьялова. Что силы, что упрямства, что непробиваемости — всё втройне.

— Гена, отпусти его! — закричала я, даже по плечу его кулаком стукнула, но куда там. Краем глаза заметила подъехавшее всё-таки такси, и тогда решила прибегнуть к последнему способу, да и Стас реально захрипел к этому моменту. — Гена, мне плохо!

Завьялов руку разжал, не обращая внимания на то, что младший брат по стенке просто съехал вниз, и ко мне повернулся. Я тоже решила от Стасика не отставать, и когда Генка руку ко мне протянул, я на ней повисла, как кукла.

— Вась. — В его голосе столько ужаса было, что я поняла — если глаза закрою, Завьялов рядом со мной в обморок грохнется.

— Поехали домой, — слабым голосом проговорила я.

До такси он меня почти нёс. Почти — потому что пьян был, и я решила ему себя не доверять на сто процентов. И только когда в такси садились, я на дружков Стасика оглянулась, посмотрела оценивающе. Нужно будет выяснить, кто такие.

14.

Всегда думала, что не умею молиться. Меня этому никто не учил, в церковь не водил, и вообще, это для меня больше слово, без определённого смысла. Я уважала людей набожных, которые искренне верили в слово Божье, но сама никогда не молилась. Мне это всегда таким глупым казалось. А может, в моей жизни просто не случалось ничего чрезвычайного и ужасного, когда нужные слова сами на ум приходят, и ты уже не понимаешь — веришь ты в Бога истинно, или просто взываешь к неведомым высшим силам, чтобы помогли тебе в трудный момент. И вот сегодня впервые в жизни, я стояла, крепко зажмурившись, и шёпотом просила:

— Ну, пожалуйста, пожалуйста... Пусть будет "нет".

Вздохнула глубоко, глаза открыла и посмотрела на своё отражение в зеркале. Сглотнула. Такой перепуганной я, кажется, никогда ещё не выглядела. Взгляд просто безумный, и эта бледность... Губы аж синими кажутся. Обвела взглядом свою ванную комнату, поняла, что попросту время тяну, и тогда разжала руку, в которой держала тест-полоску и уставилась на неё ничего непонимающим взглядом. Мозг ещё недопонял полученную информацию, а внутри уже что-то неметь начало. Две полоски. Что означают две полоски?!

Я бросила использованный тест в раковину, схватила упаковку, потрясла её, торопясь извлечь инструкцию. И хотя уже поняла, что именно означают эти злосчастные две полоски, но маленькая, крохотная надежда ещё жила. Вдруг я неправильно запомнила?

Стук в дверь ванной комнаты почти сознания меня лишил. Я коробку из-под теста на беременность за спину спрятала, и с ужасом обернулась, а уж когда голос папки услышала...

— Вась, ты едешь или нет? Ты же просила тебя в гостиницу подвезти!

Дверь ванной была надёжно заперта, и когда я об этом вспомнила, вздохнула с облегчением. Попробовала справиться со срывающимся голосом.

— Я... Пап, я потом сама приеду. Я ванну принимаю!

— Ванну? В девять утра? — В голосе Филина проскользнуло явное непонимание и даже раздражение.

— Я потом приеду! — выкрикнула я. — Не надо меня ждать.

— Никакой ответственности в тебе, — сказал он напоследок, и я услышала, как дверь комнаты негромко хлопнула, закрываясь. Я присела на пуфик у стены и тяжело выдохнула. Снова на использованный тест в раковине посмотрела. Просто не понимаю, как такое могло случиться. Я же всегда осторожничаю! А мысли в голове кружатся, кружатся, я даже затылком к прохладному кафелю прижалась, надеясь, что это меня немного остудит.

Из спальни я своей вышла, благоразумно выждав десять минут, чтобы быть уверенной в том, что папа уехал. Меня снова тошнило, но это скорее от нервов, да и взгляд по-прежнему перепуганный, сама бледная, в общем, я напугала домработницу и няню нашу Свету, которые как раз из детской вышли, меня увидели и замерли. Я одарила их разгневанным взглядом.

— Что?!

Дверь отцовской спальни без стука толкнула, в комнату вошла и сразу на постель рухнула, рядом с Никой, которая читала журнал, вроде бы не собираясь вставать. В последние дни она вообще поздно просыпалась, видно папка, как мог, вину заглаживал. А когда я рядом с ней на постели приземлилась, удивлённо посмотрела.

— Ты чего?

Я всего на пару секунд лицом в подушку уткнулась, но всё-таки постаралась справиться с эмоциями, сделала глубокий вдох, и попросила:

— Запиши меня к своему гинекологу. Лучше на сегодня.

Ника приподнялась на локте, а на меня посмотрела с беспокойством.

— А в чём дело?

— В двух полосках, — очень тихо и несчастно проговорила я. — А ещё в тошноте по утрам... и в задержке. И ещё в...

— Вась, ты издеваешься надо мной?

— Нет.

С полминуты Ника смотрела на меня, пытаясь осмыслить услышанное, а потом решительно заявила:

— Только мне ничего не рассказывай. Я ничего не хочу знать. Кирилл убьёт меня!

— Это он меня убьёт.

— И тебя тоже. Он же никогда не поверит, что я ничего не знала! — Ника с кровати поднялась, накинула на себя халат, а я осторожно спросила:

— А как часто тесты могут врать?

— Когда у тебя задержка и тошнит по утрам? Не часто.

Я лицо руками закрыла, понимала, насколько комично всё это выглядит со стороны, но если бы кто-то знал, как у меня сердце колотится и как во рту сохнет, простил бы мне весь пафос. Я жутко напугана.

Ника стояла у кровати, уперев руки в бока, и за мной наблюдала.

— А кто отец?

Я руки от лица убрала, посмотрела на мачеху непонимающе.

— Генка, конечно.

— Ты уверена?

— Ник, с Никитой у меня уже очень давно ничего не было. Вариант только один.

— Ну, хоть так.

— Лично мне от этого совсем не легче. Как я ему скажу?

— Так и скажешь. Лучше думай, как ты Кириллу новость сообщишь. Вот это действительно проблема.

Я нервно сглотнула и повторила:

— Запиши меня к врачу. — А после того, как Ника позвонила своему гинекологу и записала меня на приём, попросила: — И не говори пока никому, ладно?

— Ты шутишь? Слова никому не скажу. Сами признаваться будете.

Я обняла её, прежде чем из спальни выйти. И призналась:

— Мне жутко страшно.

Ника расслабилась, а потом ладонью по моей спине провела.

— Что меня совсем не удивляет. Мы мою беременность планировали, и то я испугалась немного, а когда так... Ладно, всё устроится.

Даже не представляю, как устроиться может.

Завтракать я не стала, выпила пустой чай, сидела на веранде, держа в руке телефон, и всё думала: сейчас мне Завьялову позвонить и огорошить его, или подождать результата посещения врача. Хотя, что нового он мне может сказать? Только подтвердить. В результате я и так не сомневаюсь. Я чувствую, что беременна. Вчера ещё терзалась сомнениями, мучилась, даже не смогла заставить себя тест сделать, до утра дотянула, а как две полоски увидела, как мысленно это произнесла — беременна, так и прочувствовала до конца.

А если Генка не обрадуется?

Не смотря на то, что я знаю его, как себя, предугадать его реакцию на такую новость не могу. Мы никогда не говорили о детях. И всегда были осторожны, ни разу за все годы у меня даже подозрения на беременность не возникало, как это ни странно. И вот, пожалуйста. Без всяких подозрений: у нас будет ребёнок. Ребёнок! Я даже не представляю, что делать с ним буду.

Словно специально, Ванька за верандой устроил беготню, Фима весело лаяла, пытаясь догнать его, он смеялся, кричал:

— Мама, мама, смотри, как Фима умеет!

Ника что-то сказала ему в ответ предостерегающим тоном, а я наблюдала за маленьким братом, пытаясь уложить в голове, что и в моей жизни всё совсем скоро изменится. А я ещё до конца не поняла, хочу ли я этого.

Как я и ожидала, врач мне ничего сенсационного не сообщил. Кроме как срока беременности. Пять недель. Пять! Это так странно, пять недель со мной уже что-то не так, а почувствовала перемены я лишь на днях.

— Пять недель? — с лёгким смешком переспросила Ника, когда мы к машине возвращались. — Интересно, как Завьялов это Кириллу объяснит.

— Сейчас это последнее, о чём я думаю, — сказала я. — Как Завьялов объяснит... А вот как я Завьялову объясню?

— А что, ты одна ребёнка делала?

Я в машину села, на сидении откинулась, наблюдая, как Ника на водительское место садится, а потом отвернулась к окну. Представить попыталась свою жизнь через год. Как ребёнка на руках держу, где живу, что делаю. А через три недели мне в институт возвращаться... Это что же, я в институт с животом ходить буду?

Ничего толкового представить не получается, в голове полная каша.

Словно почувствовав моё смятение, Генка позвонил.

— В гостиницу не приедешь, что ли?

— А ты меня ждёшь?

— Ну, в общем, да.

— Я не знаю...

Он помолчал, видимо, уловив в моём голосе напряжение, и затем поинтересовался:

— Что-то случилось?

Я кашлянула в сторону, и постаралась ответить бодро.

— Ничего. Мы с Никой по магазинам ходим.

Та кинула на меня удивлённый взгляд, но говорить ничего не стала, только усмехнулась. И Генка в трубку хмыкнул, а после насмешливо протянул:

— Понятно. Значит, тебя сегодня не ждать. Лёве передать привет?

— Ну, передай.

— Что значит "ну"? Вась?

— Ой, Ген, ну что ты пристал! Приеду я! Но попозже!

Я телефон выключила и в сумку его сунула. Волосы с лица нервным движением откинула.

— И нечего так на меня смотреть, — сказала я Нике. — Не по телефону же мне ему говорить! Я должна быть рядом, когда узнает... Хоть "скорую" вызову, а то ребёнок до рождения сиротой останется.

— Мда, — проговорила Ника чуть слышно. — Хотелось бы мне это увидеть. Лицо Генкино в этот момент.

Я кинула на мачеху укоризненный взгляд.

— Тебе не стыдно?

Та заулыбалась.

— Нет. Это было бы расплатой за все его придирки ко мне.

— А за твои к нему?

— Ну, я не беременна, ничем помочь не могу.

Я потёрла лоб, чувствуя, что голова болеть начинает.

— Это просто кошмар.

— Только в первые два дня. А потом свыкнешься с этой мыслью, успокоишься, и всё наладится.

Я беременна. Беременна! Я произносила это мысленно раз за разом, а когда отвлекалась на что-то другое, эта мысль возвращалась, обжигая. И если утром, у меня внутри от страха всё немело, то теперь ожило и запульсировало со страшной силой. Наверное, у меня давление поднялось. Первый раз в жизни. У меня разболелась голова, в висках стучало, и меня снова тошнило. Ника сказала: давление, и я поверила. Сегодня я во что угодно поверить могу. В Бога, в беременность, в давление... Мир с ног на голову перевернулся.

Мы вернулись в Яблоневку, Нике я сказала, что хочу побыть одна, с чем она спорить не стала, и уже через минуту я заперлась в своей комнате, выключила телефон и легла. Я не могла ни о чём думать. Просто лежала, уставившись в потолок, на часы смотрела, не понимая, чего жду.

А если Генка не захочет? Скажет об этом в открытую... Или промолчит, но по его глазам я пойму, что ему не нужен ребёнок? Тогда мне что делать?

Я снова лоб потёрла и на постели села, осознав, что больше не могу просто лежать и думать, что будет. Нужно поехать и узнать. В конце концов, мне с некоторых пор волноваться вредно.

Но, как оказалось, моя новость не была этим днём главной. Когда я приехала в гостиницу, Генку в кабинете не застала. Подёргала ручку запертой двери, потом спустилась снова в холл, и у охраны поинтересовалась, куда их начальство делось.

— Так Геннадий Михайлович только утром был, — сообщили мне, — а потом уехал куда-то. Очень торопился.

— Торопился? — переспросила я, почуяв неладное.

— Да, бегом бежал.

Вот тут я вспомнила про выключенный телефон. Из сумки его достала, включила, и сразу увидела несколько непринятых вызовов — от Генки, а потом смску: Стас в тюрьме!!! Именно так, с тремя восклицательными знаками, я ещё на номер отправителя внимание обратила, но он оказался незнакомым. Вряд ли бы Генка это написал, он про знаки препинания вообще редко вспоминает. А тут целых три восклицательных знака. Я дошла до стойки информации, поняла, что Оксаны на рабочем месте нет, и, невежливо потеснив клиентов, сама в окошко заглянула, немного напугав девушку за стойкой. Та меня, без сомнения, узнала, но от этого, кажется, ещё больше насторожилась.