Второй Рассвет

Серия Мир Хьютай

Часть 3 (заключительная)

Второй рассвет

Продолжение романов Война Хьютай и Дочь Будущего

Некогда мы пожелали отыскать наше начало. Исходя, как всегда, из состояния совершенной полноты, мы понимали, что никакого начала не было, ведь начало означает вхожденье во время, подобно тому как граница — вхожденье в пространство; мы же способны творить и то и другое, будучи им неподвластны. И все-таки, неудовлетворенные вечностью, мы погружались в глубины памяти, пока не отыскали начало по мерке нашей безмерности. Начало было, ясное и бесспорное, оно появилось как ответ на вопрос — но откуда?

Конечно, его породила сама постановка вопроса, оно возникло из нашего переизбытка, всемогущество наше, чересчур уж охотно, сотворило его! Было ли истинным это начало? Что за вопрос, обращенный ко всемогуществу...

Охваченные такими сомнениями, мы размышляли о многом. Мы всемогущи, и в этом наша слабость: мы можем творить истины, но как выбирать между ними?

Станислав Лем. Записки всемогущего.

Большинство людей никогда не достигает своей цели — того, о чем они мечтали. Но это значит лишь, что им не хватило решимости пройти свой путь до конца.

Хьютай Вэру.

Часть 1:

Первичный мир

Среди бесчисленных галактик затерялась одна, ничем не примечательная, — одинокая спираль из двух ветвей, объединившая сто миллиардов звезд. Среди них выделялась одна, — колоссальная звезда-гигант, сиявшая в сто тысяч раз ярче, чем земное солнце. Она была не одинока — её сопровождали две звезды-спутника, намного более тусклых. Сложные, постоянно меняющиеся гравитационные поля тройной звезды не дали сформироваться планетам. Вокруг светил кружили лишь бесчисленные астероиды.

Здесь всё было мертвым. Здесь не было жизни, — и, казалось, не может быть и разума. Но он был здесь — только разум мог высверлить недра одного из самых больших астероидов, превратив его в крепость. И здесь был не один вид разума — второй всеми силами пытался уничтожить первый. Тысячи приплюснутых многоугольных кораблей — каждый из них представлял собой лишь монолитную черную плиту, покрытую странными, геометрическими серо-серебристыми узорами — отчаянно рвались вперед, подгоняемые взрывами крошечных капсул из дейтерия, гелия-3 и антиматерии. Под нижней стороной каждого ритмично вспыхивало крошечное, незримое в пустоте солнце, плазма упруго била в могучие магнитные поля, вновь и вновь прибавляя им скорость. При этом, вспышки смещались то вправо, то влево, хаотично бросая корабли из стороны в сторону — они старались уйти от туч летящих им навстречу черных игл, подгоняемых ровным сиянием термоядерного бороводородного огня, таких же монолитных, похожих на тщательно отшлифованные кремневые наконечники стрел.

Со стороны это поле боя, озаряемое лишь редкими взрывами попавших в цель игл, казалось лишь мерцанием мгновенных злых вспышек вокруг чудовищной угрюмой глыбы. Казалось, что после того, как этот бой завершится, тут уже ничего не изменится — пока не взорвется исполинское солнце. Но пришел срок — и всё закончилось.

..............................................................................................

Это был взрыв. Астероид-крепость — глыба из железа и камня, величиной в целый материк, — вдруг лопнул, раскололся, вспыхнул и разлетелся вдребезги. Из расщелин ударил страшный, сверхсолнечный свет, в один миг пожравший и защитников, и нападавших.

Удар, расколовший тысячемильный железокаменный монолит и швырнувший его обломки в стороны, был такой силы, что они, не успев разлететься, рассыпались и превратились в пыль. Ослепительное сияние обратило её в плазму, и возле трёх солнц вспыхнуло четвертое. Огненный шар, разрастаясь и тускнея, вскоре вырос в настоящую звезду. Но это было не простое светило. Что-то ещё, не свет, разливалось вокруг. Само сияние солнц в нем странно мерцало, завихрялось, астероиды же в этом мерцании стали вспыхивать и испарялись, исчезая в потоке растекающейся плазмы.

Там, где пространство разорвалось, зажглась новая звезда. Её свет яростно блестел на изломанных гранях ещё целых астероидов, заставляя странно мерцать и завихряться сияние трех солнц. Но в ней, в самом центре взрыва, возникло нечто новое — восьмиуступчатая пирамида из вырожденной материи, вмещавшая восемь триллионов бестелесных разумов. Мрачное лиловое сияние Йалис-щита окутывало её — физика окружающего мира не была властна над ними. Сейчас они изучали это, новое для них мироздание. Прошло десять тысяч лет с тех пор, когда они в последний раз смотрели на него — за это время оно изменилось.

И, среди этих восьми триллионов душ, очнулась единственная живая пара.

Глава 1.

Потерянное мироздание.

Из всех решений следует выбирать открывающее больше возможностей.

Укавэйра.

Хьютай Вэру всё же ощутила бездну безвременья, в которую погрузилась. Она не могла ощутить его прямо, но всё же ощутила бытие, текущее за пределом времен. Потом пришла чудовищная боль. Испепеляющий свет был повсюду, безмерная сила сжимала, сминала её... и она мгновенно потеряла сознание.

...........................................................................................

Её привел в себя ворвавшийся в сознание страшный, сверхсолнечный свет. Вместе со светом вернулась и боль. Хьютай сжалась, ожидая, когда она стихнет, и погаснет беспощадный свет...

Когда прошла словно уже целая вечность, боль всё же начала ослабевать, жестоко терзая её, но всё же, постепенно отступала. Она по-прежнему сводила все мышцы, не давая дышать, но Хьютай поняла, что жива, и что жизнь возвращается к ней...

Наконец, она подняла голову и осмотрела небольшое пустое помещение с единственным окном-экраном. Сидевший рядом Анмай молча смотрела на неё, судорожно сжав руки. Ему тоже пришлось нелегко.

— Как ты? — испуганно спросил он.

Она вымученно улыбнулась.

— Хорошо, Анми.

Анмай вздохнул. Он явно почувствовал вину за этот дурацкий вопрос.

— В каком времени мы оказались, Укавэйра? — спросила она, чтобы прогнать неприятное чувство.

— В том, в которое и хотели попасть. На десять тысяч лет позже после нашего отлета. Переход не-тела в тело произошел внутри астероида — такого за всю историю межзвездных полетов файа и иных рас ещё никогда не случалось, ведь шанс оказаться внутри одной из глыб был равен один к триллиону...

— Я знаю. Я ощутила... отталкивание. Но тогда основная энергия взрыва поглощена и рассеяна, так?

— Да. Мы не стремились к этому, но так получилось удачно.

Хьютай внезапно ощутила неожиданно сильное разочарование и усмехнулась. Главное — что она была жива, и что её мечта исполнилась, хотя бы в первой её части...

Машина продолжила:

— Но мы пересекли не только десять тысяч лет времени, но и шестьдесят миллионов парсек расстояния. Мы вышли из прыжка у звезды К-01031/В5. Здесь, на миллионы парсеков кругом, нет никакой разумной жизни. Поэтому мы и выбрали это место, известное файа лишь по астрофизической съемке. И не ошиблись — здесь нет никаких следов Последней Формы, гхатры. Мы не фиксируем здесь никаких следов её Йалис.

Хьютай кивнула. Гхатра — негуманоидная, неорганическая жизнь, враждебная всем остальным её формам, обитала исключительно в космическом пространстве. Необходимое сырьё она получала, разбивая и поглощая астероиды и кометы. Файа были известны две основных её разновидности: матоиды и Собиратели, добывающие сырьё для воспроизводства матоидов. Едва ли гхатру можно было назвать цивилизацией, — она не колонизировала планет, ничего не строила и не имела ничего, кроме самой себя. Тем не менее, она вела чрезвычайно организованную и активную деятельность по преобразованию физической реальности Вселенной. Предположительно, гхатра существовала уже семь миллиардов лет и происходила из какой-то иной Реальности, крайне далекой от этой...

— А что стало с физикой мироздания? — спросил Анмай.

— Она изменилась. Незначительно, но странным образом. Уровень энергии, нужный для изменения основных постоянных, — порог Йалис, — резко поднялся, как и древний барьер, препятствующий полетам естественной органической жизни в не-пространстве. Уже никто не сможет создать здесь новые установки Эвергет. Работа про-Эвергета в любом виде стала невозможна. Лишь уже существующие установки Эвергета класса II и выше ещё могут здесь действовать.

Хьютай жестом прервала машину, поднялась, и, всё ещё морщась от блуждающей по телу боли, подошла к парню, сидевшему в кресле с закрытыми глазами. Она начала растирать его холодные руки, потом уши, с усмешкой отметив эффективность столь простого приема — Анмай выпрямился, его глаза живо заблестели.

— Что произошло с физикой мироздания? — наконец спросил он.

— Ничего из того, что планировала изменить в мироздании Файау, не случилось, — ответила машина. — Однако, Космогоническая Игра — противостояние искусственных реальностей — продолжается. Несомненно, именно её участники закрыли щель обратимости физических законов. Теперь изменение физики вновь стало невозможно для всех, кто не обладал такой возможностью изначально. У нас есть основания предполагать, что...

Хьютай знала, что это обычное состояние их Вселенной. Однако подробности вылетели у неё из головы — по крайней мере, сейчас. Тело до сих пор казалось каким-то чужим, сознание тоже. В голове звенела пустота, и она хотела её заполнить...

— Нельзя ли подробнее? — попросила она.

— Каждая из сверхрас, участников Космогонической Игры, несомненно, изначально изменила физику таким образом, сделав невозможным появление новых её участников — они могли нарушить стабильность мироздания, — начала рассказывать машина. — Их запрет сделал нерентабельными любые попытки создания Эвергета. Вторая причина создания этих ограничений, — на изменение физики мироздания и на полеты в не-пространстве, — попытка сделать невозможными военные столкновения и чрезмерную экспансию цивилизаций. Они могли привести к уменьшению расового разнообразия и катастрофическим последствиям, вплоть до квантового вырождения и разрушения причинности. Но квантовое вырождение представляет собой второй уровень защиты от цивилизаций, сумевших обойти первый. Однако другие участники Космогонической Игры тоже воздействовали на эту часть Вселенной, стремясь занять территорию Первых, и, время от времени, когда физика частично возвращалась к исходному состоянию, их ограничения прекращали действовать, ненадолго по астрономическим меркам и нечасто, — периоды нестабильности разделяли сотни миллионов лет. Тем не менее, все сверхрасы, появившиеся после Первой, своим рождением были обязаны именно этим периодам временной нестабильности, хотя их продолжительность была в десятки тысяч раз меньше Главной Фазы Игры. Таких периодов было всего тридцать на протяжении семи миллиардов лет. Предпоследний разрыв в Главной Фазе Игры окончился миллиард лет назад, последний — примерно пять тысяч лет назад.

Хьютай вздохнула. Разрыв в её памяти не стал меньше, но кое-что всё же прояснилось.

— Вы уже пытались связаться с Файау? — спросила она.

— Да. Ответов не было.

— Насколько я помню, нельзя перехватить квантовые сообщения, но можно установить связь, если есть квантовые линки?

— Да. Ответов не было.

— Значит, Файау исчезла, и мы остались воистину единственной парой в чужом мироздании? — Анмай нахмурился.

— Да.

— Как? — новость Хьютай совершенно не радовала. Они прыгнули в будущее, чтобы встретить в нём новую, невероятно развитую Файау — и теперь оказались на мели...

— Это нелегко объяснить. Файау ушла в другую Вселенную, имеющую свои физические законы, слишком давно, чтобы имело смысл присоединяться к ним.

— Куда ушла? — спросила Хьютай. После всего, ей недавно пережитого, соображала она сейчас не очень хорошо.

— В какую-то из других Вселенных, конечно. Как вы знаете, среди нас есть представители сверхрасы Мэйат, которая сделала то же.

Хьютай хмуро кивнула. Она давно уже знала, что их Вселенная совсем не одинока. Единая Метавселенная включала в себя, примерно, 10^118 обычных Вселенных-пузырей, с разной физикой и разным числом измерений. Поперечник каждого пузыря в среднем составлял многие сотни триллионов световых лет. Но их разделяли Листы — мембраны из особого, сверхплотного вакуума, состоявшего из квантов всех взаимодействий. Кроме них, в Листах также присутствовали все двенадцать разновидностей лептокварков, изменяющих физику. К тому же, плотность этой не-материи была намного больше плотности вещества в атомном ядре и равна предельной, планковской. Короче говоря, пройти сквозь них в пространстве или в не-пространстве не мог никто. Но разум имел тенденцию к бесконечной экспансии. На определенном этапе развития становилось возможным изменение физических законов, и тогда...

— Но всё же, как это возможно? — спросил Анмай.

— Как вы уже знаете, законы нашей Вселенной ограничивают развитие цивилизаций, — начала Укавэйра. — И ограничивают саму возможность их изменения. Первой преградой на этом пути стала Космогоническая Игра, противостояние таких изменений. Наша Вселенная поделена на множество областей с разной физикой. Таких областей приближенно миллион — и столько же участников Игры. Она служит естественным барьером для неконтролируемой агрессивной экспансии, ограничивая развитие сверхрас. Однако, даже если не учитывать возможности сознательного противостояния, она разделила Вселенную на множество областей с различной физикой, а их прямой контакт опасен. Происходит их взаимопроникновение, аннигиляция, и как следствие — квантовое вырождение. К тому же, в любом случае такие изменения нельзя довести до конца, потому что области с действительно разной физикой вообще не могут непосредственно контактировать — происходит разрыв пространства и возникает Лист. Такое разделение требует приложения бесконечной энергии и практически недостижимо. Поэтому, на бране Метавселенной существуют 10^118 отдельных доменов...

— Вроде бы домен — это феодальное владение, — напомнил Анмай.

— Домен — это всего лишь одна из бесконечного числа Вселенных, а брана — это совокупность Вселенных, — возразила Укавэйра. — Это, в общем случае, половинка каждой Вселенной, содержащая все её физические законы и всё её пространство, но отделенная от других Вселенных Листом. К тому же, в Листах аннигилирует и вещество, и различные физики. Они являются источниками мощнейших потоков разрушительной энергии, известных как Стены Света. Таким образом, ни одна из сверхрас не может достичь своей цели — перестроить физику своей части мироздания наиболее удобным для своего дальнейшего развития образом. А такая перестройка, в конечном счете, необходима, поскольку существующая физика, повторюсь, накладывает на устремления сверхрас суровые ограничения.