4. Кофейная горечь

— Как знать.

— Ну, не будьте такой унылой рыбиной, Виржиния, веселее!

Эллис с недопустимой фамильярностью толкнул меня в плечо и рассмеялся. Я смерила его фамильным взглядом Валтеров. Наглец смутился — или сделал вид, что смутился.

— Простите, право. Я будто пьяный сейчас.

Глаза у него блестели, как в лихорадке.

— Думаю, после половины графина можжевеловой настойки — не "будто", а самый что ни есть пьяный, — вздохнула я, немного отодвигаясь по бревну. Всё равно юбка была безнадежно запачкана сухой корой. — Настойка эта пьется мягко, но быстро лишает разума и чувства меры. Поэтому я и предложила вам остановиться и переждать здесь, в прохладе, хотя бы час. В доме, к сожалению, слишком велик риск, что Черити соблазнит вас дегустацией еще какой-нибудь редкости. А тут достаточно свежий ветер, чтобы проветрить вашу неразумную голову, Эллис.

Он виновато посмотрел на меня — и сполз с бревна, растягиваясь на мягкой травке.

— Если вы правы, Виржиния, то этот часок мне лучше употребить на сон, — невнятно произнес детектив, сдвигая кепи на лицо. — А вы пока погуляйте по лугу... пособирайте цветы... Что там обычно делают юные невинные девы по весне?

— Сейчас лето.

Эллис пробормотал что-то совсем неразборчивое, и я, предпочтя сделать вид, что это "скажите ещё, что вы - не невинная дева" мне просто померещилось, поднялась и решительно направилась к дороге.

Там, на обочине, кажется, росли какие-то цветочки. Надеюсь, не ядовитые.

Впрочем, далеко мне уйти не удалось.

Сначала беспокойно зафыркали лошади. Потом взметнулись где-то вдалеке птицы, будто потревоженные хищником. Мне, признаться, стало не по себе. Подобрав с земли увесистую палку и отчаянно жалея, что оставила револьвер в особняке, я осторожно направилась к месту, где были привязаны лошади. Сперва мне показалось, что ничего особенного не произошло. Лошади хоть и беспокоились, перетаптывались, но и только — ни следа посторонних.

"Зверь пробежал? — подумала я отстранённо. — Может, лиса? Или кто покрупнее?"

В растерянности я подошла ближе, успокаивающе погладила лошадь, провела рукой по краю седла...

И отшатнулась.

Сразу это было незаметно, но...

— Эллис! — я опрометью кинулась к полянке, где задремал опьяневший детектив. — Эллис, проснитесь немедленно!

— Что такое? — он выскочил мне на встречу из-за куста бузины, на ходу вытаскивая пистолет из-за пояса. — Виржиния, перестаньте мельтешить, ради всего святого! Что происходит? На вас напал кто-то?

— На вас! — задыхаясь, я подбежала к нему и быстро оглядела заросли. Теперь лес казался мне крайне недружелюбным.

— Что? — недоумевая, посмотрел на меня детектив. — На меня?

— Да... то есть на вашу лошадь. Подпруга. Она подрезана. Именно у вашей лошади, моя в порядке. Кто-то покушался на вас, Эллис... И он где-то неподалеку.

— Неподалеку? — Детектив крутанулся на пятках и подозрительно всмотрелся в заросли. — Нет. Бесполезно. Слишком неудобное место, нужно выехать на открытое пространство. А здесь может целая армия прятаться в кустах, а мы и не заметим... — И добавил совсем тихо: — Надеюсь, что этот "кто-то" не собирается по нам стрелять из засады. Впрочем, стал бы он подрезать ремни, если бы собирался?

Первое впечатление меня не подвело. Сбруя действительно была испорчёна, причем очень осторожно. Так, что ремни не порвались бы, когда всадник садился на лошадь. А вот если бы она испугалась чего-нибудь и сорвалась в галоп...

— А у вашей девочки с подпругой все в порядке? — Эллис задумчиво погладил мою вороную по лоснящемуся боку. — Очень странно... Покушение на графиню — вещь обычная, а вот такое ничтожество, как я, может заинтересовать только тех, кто уже попал под подозрение. Или попадёт в ближайшее время. Виржиния, берите лошадь под уздцы — нам придется пройти некоторое время пешком. По крайней мере, с час. Во-первых, выйдем на открытое пространство и убедимся, что за нами нет хвоста. Во-вторых, проверим, не отравил ли злоумышленник лошадей и не взбесятся ли они в ближайшее время. Потом, если не возражаете, я вообще сниму эту ненадёжную штуковину, — он кивнул на испорченное седло, — и поеду так. Конечно, не слишком удобно, да и брюки запачкаются... Но куда больше шансов удержаться на лошади без седла вообще, чем в том, которое может в любую секунду сползти под брюхо.

— Так и сделаем, — смиренно кивнула я, продолжая сжимать в руке увесистую палку. Расстаться с единственным "орудием защиты" было превыше моих сил. — Эллис, вы уверены, что идти безопасно? А вдруг на нас нападут?

— Напасть и здесь могут, — пожал плечами детектив и вдруг заинтересовался: — Виржиния, а нет ли у вас воды в седельных сумках?

— Была, кажется, одна фляга — Мэдди приготовила. Только там не простая вода, а холодный чай. Говорят, что он лучше утоляет жажду. Только если хотите пить, я лучше сама открою флягу — крышка там с секретом.

Эллис раздосадованно мотнул головой:

— Спасибо, не трудитесь. Лучше б это вода была. Я хотел немного... э-э, освежиться. Настойки вашей Черити действительно выше всяких похвал, — заключил он едва слышно, и я рассмеялась против воли.

Только вот смех это был нервный.

На открытом пространстве, под яркими лучами солнца тревоги мои несколько улеглись, а Эллиса, к сожалению, настигла мигрень — и, как следствие, мрачная подозрительность. Он шагал рядом со мною, пиная мелкие камешки на дороге, и рассуждал вслух.

— Итак, что мы имеем? Ремень, испорченный аккуратно, но явно в спешке — один надрез в таком месте, что можно легко обнаружить повреждение, приглядевшись. Вряд ли злоумышленник действовал во время нашей остановки, он просто не мог предугадать такой ход, а хвоста за нами не было — значит, и версию со спонтанным решением отметаем. Уверен, что лошадей сейчас не человек испугал, а пробегающая мимо лиса. Подпругу же подрезали, скорее всего, или у Пауэллов, или даже раньше, в вашем поместье. Кто там, кстати, занимается лошадьми?

— Томми. Тот мальчик, который нашел труп Бесси Доусон.

— Хорошенькое совпадение, — то ли в шутку, то ли всерьёз покивал Эллис. — Жаль, что мотива у мальчика нет. Разве что этот Томми помогает кому-нибудь... Неважно. Значит, останавливаемся на двух уже упомянутых версиях. Но я лично склоняюсь к первой — подпругу испортили у Пауэллов. Почему не у вас и не в дороге? Ну, у вас конюшни располагаются недалеко от гаража. Насколько я знаю Лайзо, он любит подремать на свежем воздухе. А между конюшней и гаражом растет такой замечательный старый дуб с толстыми ветвями... Спит Лайзо чутко, провернуть что-то у него под носом — это нужно гением быть.

— А почему вы считаете, что ремень не могли подрезать в дороге? — невежливо перебила я Эллиса, чтобы остановить поток разглагольствований о Лайзо.

— Я уже говорил, Виржиния. Это было бы слишком сложно. Местность почти все время открытая. Чтобы попасть в эту рощицу, пришлось свернуть с дороги. Шпион не мог такого предусмотреть. Значит, он просто знал, куда мы направляемся... О! — Эллис прищелкнул пальцами, и его лошадь беспокойно дернула ухом. — Наверняка слежка ведётся не первый день, но сегодняшнее покушение — импровизация. Некто, скажем, решил разведать, зачем мы приехали к Пауэллам. Слуг они не держат, подслушать в таких условиях — легче легкого. Вот мы оставляем лошадей без присмотра, и у преступника появляется соблазн решить все проблемы одним махом... — Детектив задумался и сделал парадоксальный вывод: — Знаете, Виржиния, а ведь преступник, скорей всего, не один. Их по меньшей мере двое.

— Да? — я даже остановилась от растерянности и повернулась к нему. Низкое солнце теперь било прямо в глаза. — И что же натолкнуло вас на такой вывод?

— Разный характер преступлений, — задумчиво протянул Эллис и коснулся моей руки. — Не задерживайтесь, Виржиния. Вечер уже, а пока не известно, когда мы доберемся до поместья. С такой-то скоростью — пожалуй, что к ночи. Что же до версии... Понимаете, убийца действовал обдуманно, хладнокровно. Он, похоже, умеет ждать и прятать концы в воду. Семь трупов за два года — и это только те, о ком известно! И никто даже не забеспокоился, пока случайно не нашли Бесси. Думаю, что в том овраге её приткнули временно. Потом наверняка собирались или закопать понадежнее, или упрятать в реку. А тот, кто покушался на меня... Он поддался порыву. Поступил необдуманно, полагаясь на удачу. Смотрите — мы идем добрых полчаса, а лошади спокойны — значит, не отравлены. Хвоста тоже нет. Выходит, злоумышленник просто сделал пакость, не надеясь на серьезный результат. Как слуга, который плюет в тарелку оскорбившей его хозяйке.

Я поморщилась.

— Ну и сравнения у вас, Эллис.

— Уж какие есть, — криво улыбнулся он.

Через некоторое время мы убедились, что лошади здоровы, и сняли испорченное седло. После этого Эллис долго не мог взобраться на лошадь — пришлось снова сворачивать к небольшой рощице и там подсаживаться с дерева. "А Лайзо без всякой сбруи ездит. И на лошадь одним прыжком взлетает. Ловкий, как акробат! — с едкой завистью бормотал детектив. — И чтоб хоть одна лошадь его сбросила... Да ни разу такого не было! Гипси, словом, у него это уменье в крови..."

При этом Эллис так поглядывал на меня, что если б я не знала его чуть лучше, то решила бы — он нарочно расхваливает при мне Лайзо. "Сватает", как выражалась в таких случаях Черити.

Но Эллис, конечно, никогда бы не совершил такую глупость.

Допрос Томми ничего не дал. Разумеется, мальчик не знал, кто надрезал подпругу, он трясся, как в лихорадке, и клялся, что перед отъездом седло было в порядке. Томас Эндрюс-старший тоже ужасно перепугался за сына и, едва ли не на коленях ползая, извинялся:

— Леди Виржиния, леди Виржиния, я ж за него ручаюсь! Он да ни в жисть никого не обидит! А уж гостя-то вашего — тем более! Кто ж нам тогда убивца Бессиного найдёт?

Я поверила Эндрюсам безоговорочно. Эллис посомневался, но, кажется, больше для проформы, и смилостивился. А потом — это я видела точно — отправился к гаражам и о чем-то долго беседовал с Лайзо. Вернулся детектив с новостями, которые меня совсем не обрадовали.

— Когда мы там навещаем вдову О'Бёрн? Послезавтра? Поедем на автомобиле, Виржиния. Не хочу больше связываться с лошадьми. Живые существа ужасно ненадежны. Механизмы куда лучше!

Когда Эллис говорит таким тоном, спорить с ним было невозможно. Возражения попросту не принимались. Поэтому я, скрепя сердце, согласилась.

Особняк Флор назывался так неспроста. При старой хозяйке он утопал в цветах. Тюльпаны, нарциссы, примулы, ноготки, лилии, маки, душистый горошек, львиный зев, астры, хризантемы и, конечно, розы сменяли друг друга с самой ранней весны до поздней осени. Вдоль аллеи росли кусты жасмина и сирени, а сам дом сверху донизу увивал девичий виноград, пряча почерневшие от времени стены за изящными темно-зелёными звёздами листьев.

Урсула О'Бёрн, как поведала мне Черити, поддерживала дивный сад в первозданном виде. Для этого она наняла шестерых мастеров... но не садовников, а садовниц, которые носили мужские костюмы и почему-то звали миссис О'Бёрн исключительно "прекрасной госпожой" и "высокородной леди". Лично мне уже это внушило неприязнь к молодой вдове — она ещё бы "святейшеством" или "превосходительством" приказала себя величать! Но добродушная Черити только улыбалась и говорила: "Всяк может чудить, как ему вздумается, коли от этого вреда никакого. Верно?"

— Почему мы так медленно едем? — не выдержала я наконец. Особняк Флор был виден уже добрых полчаса, но, кажется, не особенно приблизился за это время.

— Потому что дорога здесь отвратительная, леди, — невозмутимо ответил Лайзо, не отвлекаясь от дороги. Эллис, пользуясь случаем, дремал, сдвинув кепи на лицо. — Поедем быстрее — разобьём автомобиль.

— Нужно было взять лошадей.

— Разумеется, леди, вы абсолютно правы.

— К сожалению, с Эллисом иногда невозможно спорить. Можно подумать, что это его лошади и его автомобиль.

— И снова вы правы, леди.

— Эллис невыносим, — повысила я голос, искоса глядя на детектива. Тот шевельнулся во сне, но тут же замер.

— Конечно, леди, я полностью согласен с вами. Он невыносим.

— Что? — Эллис бросил изображать спящего и выпрямился, гневно сверкая глазами. — Лайзо, предатель. Уж я тебе это припомню. Ладно, Виржиния — чего взять с женщины, но ты-то?

— А я не настолько самонадеян, чтобы спорить с леди. — Лайзо, кажется, улыбнулся.

Эллис засмеялся.

Почему-то я почувствовала себя донельзя глупо. К счастью, мы наконец выехали на нормальную дорогу, и автомобиль прибавил в скорости. Из-за тряски разговаривать стало невозможно, и до того момента, как Лайзо остановился у крыльца особняка, никто слова ни вымолвил. А потом глупые междоусобные споры и вовсе вылетели из головы.

Дворецким у миссис О'Бёрн тоже оказалась женщина — уже преклонных лет, длинноносая и с виду страшно сварливая. И, разумеется, в мужском костюме, как и садовницы. Это произвело бы на меня впечатление, если бы несколькими днями ранее я не побывала в поместье Шилдса. Вот у кого были странные слуги! А теперь, на их фоне, сухопарая особа в чёрном показалась лишь капельку эксцентричной.

— Я доложу прекрасной госпоже о вашем прибытии, — вежливо поклонилась она мне. — Прошу вас подождать пока в этой комнате, миледи. И ваших спутников, разумеется, тоже, — Эллис с Лайзо удостоились всего лишь кивков в знак внимания.

— Похоже, мужчин здесь не очень-то привечают, — громким шепотом обратился Эллис к Лайзо. Я остро пожалела, что не взяла с собою Мэдди или Эвани — для приличия. Впрочем, Эллиса уже вся округа знала как "друга семьи, спасителя леди Виржинии" — он вполне мог сойти за дуэнью или на крайний случай за дядюшку-опекуна. — Все эти чудные дамы в чудных нарядах...

Лайзо беззвучно усмехнулся и сказал что-то Эллису, но я не разобрала ни слова. Эллис выгнул удивлённо брови и протянул руку Лайзо. Тот пожал её, будто скрепляя пари, и быстро отступил в сторону, приняв скучающий вид. В то же мгновение двери отворились, и на пороге появилась хозяйка.

— Леди Виржиния? — произнесла она звонким, хорошо поставленным голосом, в котором сквозили интонации провинциальной актрисы, навеки застрявшей в трагическом амплуа.

— Миссис О'Бёрн, я полагаю? — ответила я в тон и любезно улыбнулась. Эта вдова оказалась слишком уж молодой. И красивой.

Редко кому идут старомодные траурные платья со шлейфом. Но Урсула, с её иссиня-черными волосами, в которых блестели серебряные гребни, с восково-бледной кожей и глазами цвета спелого ореха смотрелась в таком наряде на удивление эффектно.

"Настоящая колдунья", — поймала я себя на глупой мысли и едва не рассмеялась.

— О, леди, я так рада, что вы почтили мой скромный дом своим присутствием! — Она стремительно пересекла комнату и порывисто сжала мою руку, чувствительно царапнув запястье веером. Я невольно обрадовалась, что еще не сняла перчатки. — А ваши спутники...? — Она в сомнении обернулась и замерла вдруг настороженной ланью.