Блич: Извращаемся над каноном

Тихо и не слышно рядом с занятым самолечением Джонасом присел Эд и затянул свою неизменную трубку. Казалось бы, команда пребывала отрезанной от всего мира черт его пойми где уже почти месяц, но Эд, смоливший трубку каждый вечер, казалось бы, не потратил и сотой части своего табака. Как это у него получалось, Джонас не знал. Смотря на невысокого пухлого весельчака Эда сложно было подумать, что тот является магом, которых с детства тренировали лучшие учителя инквизиции, но никакого другого объяснения бесконечности табака Эда Джонас не находил.

-Что, командир, хреново?— без всякого участия поинтересовался Эд, словно поддерживая аристократический разговор о погоде или политике.

-А сам не видишь?— вопросом на вопрос ответил ему командир, наконец затягивая до конца изувеченную конечность.

-Не, ну я же должен был спросить, дружище?— натужно и хрипло рассмеялся Эд своим прокуренным басом. Из всей доставшейся Джонасу на попечение команды новобранцев, которых наемник получил после гибели своей банды, только Эда глава знал раньше. Когда то давно, еще когда они служили при каком-то благородном они неплохо сдружились, но потом судьба их все же раскидала. Джонасу попалась работенка повыгоднее, а Эдвард остался у старого хозяина. Правда потом, как слышал наемник, с главой того дома приключилась какая-то дрянная история, но подробностей того происшествия Джонас не спрашивал, за что Эд был втайне ему очень сильно благодарен.

-Дрянная сегодня будет ночка,— не отвечая на риторический вопрос друга поднял в звездное небо глаза калека,— враг подступает.

-Джон,— как то резко постарел на десяток лет толстяк,— ты, наверное, понимаешь...

-Не продолжай, Эд,— неопределенно махнул своей культей человек, не обращая внимания даже на столь нелюбимое обращение к себе,— я и так все понимаю.

Как то машинально Эд поднес к губам трубку, вдохнул и выдохнул ароматный дым. Как вспомнил Джонас, Эд всегда курил 'Грей Хэавен' — не дорогой, но не очень распространенный табак прямиком из владений какого-то Комитетчика, сколотившего себе состояние на табаке. Эд очень любил его специфичный вкус, отталкивающий всех остальных куряг от него.

-Знаешь, я всегда с собой таскал много табака,— просветил своего друга, курящий.

-Да уж заметил,— насмешливо покивал головой не прекращая смотреть в небо солдат.

-Я иной раз с собой нож не брал, а табак не забывал никогда,— задумчиво проговорил после длинной паузы толстяк,— знаю, ты не оценишь мое поведение, но все же, так оно и было. После еще одного затяга и небольшой паузы, Эд выпустил серо-сизый, как утренний туман дым вверх.

-А теперь он заканчивается,— тихо проговорил мужчина.

-И пополнить его уже не выйдет, враг захватил владения этого табачника первыми,— так же медленно говорил мужчина, смотря в холодное звездное небо.

-Его осталось на два-три дня. На пять, если буду стараться,— затянувшись, проговорил мужчина. Джонас обнаружил, как что-то предательски мокрое ползет по его щеке. Кровь. Наверняка кровь. Пусть будет кровь.

-Ты никогда не курил трубку?— неожиданно спросил у своего молчащего собеседника толстяк.

-Нет, ни разу в жизни,— не отрывая головы от неба, чтобы не смотреть на столь же не подходящее для серьезного мужчины мокрое лицо своего товарища. Такое же, как и его.

-Никогда не поздно начать,— улыбнулся толстяк, глядя вверх, и протянул свою обшарпанную, видавшую виды трубку собеседнику, которую он с благодарностью принял. Сделав затяг, непривычный к этому Джонас закашлялся, отчего его собеседник засмеялся.

-Это ничего, с непривычки в первый раз каждый так делает,— отсмеявшись и похлопав по спине своего друга, проговорил Эд.

-Жаль, что табак заканчивается,— проговорил Джонас, резко втягивая в себя новые порции дыма. В этот раз он все же кашлянул, но в таком же кашле, как в прошлый раз, не залился.

-Да ничего, я притащу остатки,— дружелюбно махнул рукой парень, вновь устремляя взгляд вверх.

-А как же оставить на потом?— поинтересовался Джонас, вдыхая дым еще раз. На третий раз все прошло более менее спокойно, и главе даже это понравилось.

-А что потом?— неопределенно махнул рукой Эд,— табак закончится. Сегодня или завтра, рано или поздно, так или иначе. Так что чего его жалеть. Он точно закончится, и ничего этого уже не изменить. Так что давай хоть воспользуемся им, пока можем.

Соленая капля сбежала по щеке профессионального наемника. Кровь такая. Наверняка.

* * *

Мрачно глядя вдаль, словно ища поддержки где-то за горизонтом, ожидая помощи из ниоткуда, Доминик водил пустым взглядом по толпам приближающихся врагов. За спиной Доминика было много различных деяний, военных компаний, сомнительных и неофишируемых контрактов, но до этого момента никогда в своей жизни он не видел ничего подобного тому, что происходило сейчас. Да что уж там, многие ветераны смотрели на толпы приближающихся марионеток (а иначе этих бедолаг, попавших под чары этого отребья тьмы Доминик назвать не мог) с некой отрешенностью, словно не понимая, что это и кто это. Не осознавая, что происходит на их глазах.

-Все они, те, кто был во всем мире. Все они сейчас здесь,— неслышно шептал про себя Доминик, тщетно пытаясь спастись от пробирающего до костей холода неизбежности, закутавшись в тяжелый и неудобный походный плащ.

-Почему, о Владыка, почему?— возвел руки к небу солдат. Нескончаемые толпы людей, всех людей — мужчин и женщин, детей и стариков, здоровых и увеченных, перепачканные в саже и грязи, крови и гнили шли одним плотным людским потоком. Тысячи, сотни тысяч, может быть даже миллионы. Словно армия из самого ада, не люди — демоны, посланники тьмы на земле. Нескончаемыми ордами шли они. От топота тысяч ног содрогались даже казавшиеся еще этим утром неприступные стены, враз ставшие не более чем детским шалашиком на пути разъяренной толпы. Они шли молча, и то было хуже всего. Даже если бы детский плач и крик смешивался с ликующим хохотом, который бывает лишь у самых законченных садистов, если бы над всей землей несся мертвый стон, это не было бы столь ужасающе. Но они шли молча — лишь топот миллионов ног отражался от неба. Они были не солдатами, нет — простые люди. Кто-то шел в рабочих фартуках или костюмах, кто-то в рваном тряпье, кто-то в расшитых нарядах аристократии, но они не создавали впечатления пестрой разношерстной толпы, которая иногда собирается на лихих городских гуляниях, когда даже аристократы на вечер забывают о своих манерах — нет. Их толпа была черно-красной, в цвет жженых и окровавленных тел, шагающих вразнобой. Шли уже не люди — Доминик лично видел одно тело, шагающее без головы. Маршем по землям людей шагала сама тьма.

Сдавленный хнык раздался со стороны. Доминик перевел взгляд от шагающих чудовищ, найдя оправдание, чтобы отвести взгляд от своей судьбы. Он тоже встанет в ряд с такими же, став еще одним из людей множества рядов, дабы нести волю, темнее чем может быть самая черная тьма. Стоя на коленях рядом с ним, плакал Том. Старый прожженный вояка, мужчина, чье лицо не прочертила еще ни одна морщина, но волосы были белее снега, закаленный боец стоял на коленях, смотря в лица тысяч идущих за ним, и по лицу его катились слезы.

-За что?— просипел он, пытаясь унять плач. Никто не посмел бы сейчас ни в чем упрекнуть его. Даже храбрейшие из храбрейших не смогли бы смотреть на орду идущих за ними. Даже старый хитрый лис Том, вечный пьяница и любитель случайных половых связей, стоял на коленях, бессильно взирая на идущих за ним и плакал. Плакал не как подобает настоящему суровому мужчине, солдату, готовому к смерти, а как мальчишка, впервые увидевший смерть. Не скупая мужская слеза скатилась по его лицу, нет — мужчина плакал словно мальчишка, впервые получивший серьезный удар в драке. Не от страха, от бессилия. От осознания своего полного бессилия перед сошедшей в мир тьмой. Слезы катились по лицу прожженного хитреца и весельчака, но никто не осуждал его за это. Наоборот, еще несколько человек присоединились к нему, и над ставшим задолго до своей гибели мертвым городом разнесся плач бессильных. И тысячи тысяч шагов.

* * *

-Да где он, да где он, ДА ГДЕ ОН Е* ЕГО МАТЬ БЛ*ТЬ СУКА МАТЬ ОН ЕСТЬ!?— вскричал лихорадочно метающийся по комнате молодой человек. Стоит отметить, что не смотря на то, что тот был явно мужчиной в расцвете сил, а так же, принимая во внимание его дорогую, соответствующую аристократам одежду, еще и неплохим магом, в данный момент он не стоял на городских стенах обреченного города, а сосредоточенно переворачивал все возможные многочисленные вещи, которые только он мог перевернуть. Выкрикивая с остервенением проклятья, тот метался по комнате, явно желая найти нечто потерянное, но никак не мог найти это что-то, что радости парню не добавляло.

-Юный Лорд?— слегка и только слегка заинтересованным взглядом проводил молодого, должно быть, хозяина немолодой же мужчина истинно дворецкой внешности — тонкие аристократические усики, идеальная выправка и спина, которую можно было использовать вместо строительного метра, а так же холодная и отстраненная заинтересованность в голосе и взгляде выдавали в этом слуге самого важного из слуг — личного дворецкого.

-Гаспар, отъе*ись! — не размениваясь на длинные и пространные политесы резко высказался лорд, продолжая с упорством, достойным лучшего применения превращать некогда вычерченную в своей аристократической скупой красоте комнату в пристанище ярких тряпок и ненужных сувениров.

-И все же, мой Лорд, позвольте поинтересоваться?— тут Гаспар на секунду прервался, провожая взглядом пролетающие мимо него любимое домашние тапки хозяина,— что тут происходит?

-Что происходит? ЧТО ПРОИСХОДИТ?— явно слегка неадекватный молодой парень истерично вскричал,— АРМИЯ Е*АНЫХ СОЛДАТ ТЬМЫ НА ПОДХОДЕ, А ОТ АРМИИ ТУТ ДВЕ КОСОЕ*АНЫХ ПИЗ*ЮЛИНЫ! Нужен портальный амулет, мне нужен мой е*аный портальный амулет!

-Портальный амулет?— тут дворецкий недоуменно заломил бровь,— а разве их по мудрейшему приказу вашего отца не уничтожили все еще десятки лет назад?

-Гаспар,— злобно процедил парень,— то, что мой отец сволочная дрянь, оправдывающая любой свой поступок тем, что так будет лучше, не означает, что он идиот. Идиот не удержал бы так долго власть в своих руках. Конечно он сохранил парочку для личного пользования, а я когда-то их свистнул у него из-под носа. Знал бы, что государственное преступление спасет мне жизнь — совершал бы их почаще.

-НАШЕЛ! — победно взревел мальчишка, потрясая зажатым в кулаке куском камня в легкой стальной оправе.

-О, и куда же он ведет?— тут в глазах уже похоронившего себя человека начал разгораться легкий огонек надежды?

-Не знаю, дуальный амулет давным давно потерян,— тут глупо улыбающийся мальчишка на секунду все же нахмурился,— к черту, шанс ведь только один.

-О, и что же вы думаете в таком случае делать после, юный Лорд? — улыбнулся дворецкий, уже прикидывая не как бы выжить, будучи загнанным в смертельную ловушку, а как он расскажет своему работодателю, как доблестно защищал юного Лорда от напастей злобного врага. О да, он выбьет из этого старого прохвоста все ему причитающееся.

-Думаю, отомщу этому выбл*дку, называющего себя моим отцом,— тут мальчишка кровожадно усмехнулся,— а поможет мне в этом этот ублюдок, как он там себя называет, серый король? Вот к нему и обращусь.

-Что? Но как же так, вас то может быть он и примет, как никак, а положение обязывает, но ведь я не хочу в его эти легионы смертников?— тут дворецкий непроизвольно дернул челюстью, вспоминаю виденные один раз, но оттого не менее жуткие армии мертвецов на службе у этого... Этого.

-Не беспокойся, не попадешь,— тут же поспешил успокоить своего дворецкого мальчишка,— все равно заряд то в амулете всего один.

-Что?— только и успел спросить дворецкий, прежде чем с громким хлопком его непосредственный хозяин исчез из комнаты. После чего флегматичный дворецкий все же выругался, впервые, за всю его долгую и насыщенную жизнь.

-Сука ты, Джеймс! Весь в отца,— после чего, уже не видя необходимости следовать каким-бы то ни было правилам перед смертью, бесцеремонно схватил валяющийся портсигар господина и достал оттуда отличную сигару, после чего поджег ее щелчком пальцев. Жить ему оставалось десять минут.

* * *

Иру все же отдал приказ своим солдатам начать штурм вражеских позиций. Множество людей различного толка, возраста, пола просто ломанулись на штурм в едином порыве.

Чуть позже это назовут Черным Днем, днем, когда начался закат Империи, а Император объявит десятидневный траур в память о своем недавно почившем во время этого страшного события сыне.

И тем же временем, нескладный черноволосый молодой паренек Джеймс, откинув ставший ненужным медальон пробирался сквозь лес к своей цели. У этого Короля есть армия, а у Джеймса тоже найдется, что тому предложить. В конце концов, что может подействовать еще лучше, чем поддержка наследника трона, оставленного злобным отцом на растерзание монстрам? Да, Джеймс определенно всем им отомстит.

И только холод в своей душе, оставшийся после роковых слов 'Армия ушла, оставив нас по приказу Императора' никогда больше не даст задуматься ему о правильности своих поступков. Он покажет ему, что тот зря вообще не придушил его во младенчестве. А ведь если бы не тот сон... Все могло бы быть по-другому. Нет. Все могло бы быть так-же.

Как и всегда.

* * *

Медленно, стараясь ничем не выдать свою нервозность, Елена делала шаг за шагом, стремясь как можно быстрее оказаться как можно дальше от стоящих и курящих в данный момент самокрутки мужчин. Шаг, шаг, шаг — главное ничем не выдать своей нервозности. Нельзя срываться на бег — иначе ее мгновенно раскроют. Пусть ее не обманывают расслабленные позы стоящих стражников — уж кто-кто, а она знает как могут быть опасны Инквизиторы, по долгу службы не раз ей приходилось работать с ними. Нельзя дать им повода в чем-нибудь ее заподозрить, иначе ее точно раскроют. Никакого Дара у Елены никогда и в помине не было, так что даже легкий касательный анализ ее мыслей мгновенно раскроет всю ее подноготную, а уж тогда вновь свет солнца она больше не увидит — об подвалах инквизиции ходили настоящие легенды. Очень жуткие кстати легенды.

Елена впервые в жизни пожалела о том, что не имеет Дара. Раньше она всегда считала, что благо его не иметь — иначе бы ее забрали еще в детстве в Училище Инквизиции, и о свободной жизни, а так же о любых родственниках ей можно было забыть. Как бы ни был силен одаренный, пожертвовать своей жизнью и свободой ради этого Елена бы не смогла. Но сейчас... Сейчас она впервые пожалела об этом, ведь в случае неудачи она подставит больше, чем семью, она подставит весь Отряд. А главное, она подставит Наставника. Подумав о нем, Елена с трудом успокоила свое разбушевавшееся дыхание.

Будучи стражницей по профессии и призванию, Вечносправедливая Елена, как в шутку называли ее сослуживцы, была верной женой своему мужу все восемь лет, как они были женаты. Но сейчас... Как могла она любить его, когда тот поддерживал этого Императора и его жалкую кодлу мерзких прихлебателей, озабоченных лишь звоном своих кошельков и чавканьем ртов ненасытных свиней, что по непонятному стечению обстоятельств называли себя аристократией? Нет, еще в бытность свою простой законопослушной стражницей, Елена насмотрелась и на продажную аристократию, и на 'честных' политиков, и на много кого еще, из власть предержащих. Она еще тогда, давно, в тайне ото всех само собой, начала интересоваться различными движениями и антиправительственными организациями. Увы, как начала — так и закончила. Как оказалось, Инквизиция не зря свой хлеб ела, и любых смутьянов и бунтарей уничтожала до того, как те могли хотя бы во всеуслышание заявить о своей позиции. Тем более тогда ее муж — начальник охраны северного района бедняцкого квартала был резко против любых антиправительственных действий, так что она, лелеемая надеждой перевоспитать мужа постепенно, не решилась на продолжение поисков.