| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Навозно-селитряную проблему пришлось оставить на потом, занявшись оперативно-розыскными мероприятиями. О которых, если честно, Аркадий знал сугубо из кино и художественной литературы. Да, опытный розыскник в прошлом тоже не помешал бы...
Демонстрация покойника всем присутствующим с одновременным опросом: "Кто его или о нём что-нибудь знает?" — дала немного. Выяснилось, что официального статуса в атаманском доме он не имел. Назвался Иваном, мелькал то тут, то там. Помогал иногда слугам или казакам в хозяйственных делах. По воспоминаниям говоривших с ним людей по-русски изъяснялся с черкесским акцентом, но на попытку поговорить с ним по-кабардински ответил на русском языке. Производил впечатление безвредного и благожелательного человека. В первый раз появился дня три назад.
Допрос Тараса Швыдкого (Быстрого), "недоделанного ганфайтера", дал ещё меньше. Взятый за умение быстро и точно стрелять, парень увидел борьбу охраняемого колдуна с каким-то неизвестным и, как только покушавшийся упал на пол, немедленно выстрелил. Разумеется, в покушавшегося.
Аркадию пришлось несколько раз формулировать вопрос: "С какой целью он стрелял? Убить или подранить?" Ещё не пришедший в себя, вероятно, недалёкий от природы, Тарас соображал очень туго, отвечал невнятно и понимал простейшие вещи в лучшем случае с третьего раза. Складывалось впечатление, что никаким подсылом он не был, а убийство уже обезвреженного киллера совершил по глупому рвению. Думать, судя по допросу, Тарас не то что бы совсем не умел, но не любил — наверняка.
Произведённый позже тайком допрос под гипнозом подтвердил выводы попаданца. Старательный дурак может оказаться вреднее умного шпиона. Аркадий вспомнил "подвиги" Мехлиса во время Великой Отечественной войны и расследование в отношении своего телохранителя прекратил. Добился только перевода его в Темрюк, не желая больше подвергаться риску пребывания рядом с вооружённым идиотом.
"И что теперь мне делать с остальными телохранителями? Проверять их на АЙ-КЬЮ? Так разве чёрт знает, как это можно сделать! Вспомнить с помощью Ивана какой-нибудь опросник? Да они там ни хрена не поймут, нужно будет переводить его на реалии этого века... хрен знает как. В общем, посоветуюсь с сотником, он своих людей знает лучше меня, попрошу убрать самых тупых и... наверное, это всё, что можно сделать без неуместных затрат сил и времени на этот вопрос".
Труп незадачливого убийцы показали и всем джурам, и охранникам дома Москаля-чародея. Выяснилось, что он пытался несколько дней назад проникнуть во двор, но был остановлен и отослан прочь.
"Ну хоть здесь — всё слава Богу! Уж что-что, а пускать всякую неизвестную сволочь в мой дом ребята точно не будут. Правда, сволочь бывает и очень известная, а оттого — особенно опасная... но это уже совсем другой вопрос".
Все попытки узнать, кем был послан убийца, кончились ничем. Пришёл неизвестно кто, неизвестно откуда и смерть замела все следы в его прошлое. Учитывая, что за три дня у него была наверняка не одна возможность убить такого известного казацкого атамана, как Калуженин, вряд ли стоило сомневаться, что мишенью его был конкретно попаданец. Нетрудно было догадаться, кто его послал, но... стараниями Швыдкого ниточка к заказчику была отсечена, а догадки — не повод для каких-либо дипломатических демаршей. Поэтому неудачное покушение приписали иезуитам. У Аркадия не было (по крайней мере, пока) мании величия, и он понимал, что иезуиты не то что не замышляют на него покушений, они о его существовании вряд ли знают. Но к концу первой трети семнадцатого века этот католический орден так успел "прославиться" в Малой Руси, что на него можно смело было сваливать любое преступление. Причём чем оно кровавее и подлее, тем в причастность к нему иезуитов легче поверили бы. Возникшую же проблему слишком много возомнившего о себе кабардинского князька решать надо было тихо. Среди потенциальных союзников Кабарда входила в число важнейших для возникающей Вольной Руси.
Уже позже на собрании нескольких характерников была предопределена скоропостижная смерть князя Чегенукхо от прилетевшей издалека пули. Для воплощения этого предопределения в жизнь в Кабарду было послано несколько пластунов. Два — для убийства, остальные — для распространения слухов о найме братом погибшего князя стрелков в Трапезунде. Обозлённые, обиженные на гордецов люди охотно поверят в эту сомнительную выдумку.
Попытка Аркадия вынудить атамана Петрова организовать себе приличную охрану к успеху не привела. Калужанин категорически отказался ограничивать свободу доступа к собственной персоне.
— Бог не выдаст — свинья не съест! — фаталистично отреагировал он на уговоры попаданца. — А ежели я от людей буду прятаться, то какой же я тогда атаман? Не-е, казаки того, кто от них за сторожей хоронится, своим атаманом признавать не будут.
Аркадий подумал и согласился с таким мнением. Более того, использовал похожую аргументацию для сокращения числа собственных сопровождающих. Толку от них при нападении вражьего подсыла, как показала практика — ноль, а ославить трусом его вполне могут.
Операция "Перехват".
Междуречье Днепра и Дона, сентябрь 1637 года от Р. Х.
Представить себе казака без сабли и коня невозможно. И сами они, тому масса исторических примеров, наличие у себя сабли и коня ("без коня казак кругом сирота") считали обязательным. Правда, существовала ещё голота, не имевшая не то что лошади — штанов, но и самые бедные мечтали о сабле и коне. Точнее: минимум одной сабле, их могло быть несколько, на разные случаи жизни, и минимум одном коне. Впрочем, одной лошади для участия в конном походе было недостаточно. Выведенные от татарских казацкие они отличались удивительной выносливостью и неприхотливостью, но... имели невысокий рост и уступали кавалерийским лошадям Европы в силе. Поэтому в поход казак шёл с двумя или тремя. Как и их обычные противники — татары, имевшие ещё более мелких (но и более выносливых) лошадей. Однако... воспевая коней и сабли, гордясь ими, казаки воевать предпочитали на своих двоих. И, отправляясь на перехват людоловских чамбулов конными отрядами, сильно снижали свой боевой потенциал.
В общем-то, благодаря огромному преимуществу в вооружении, казаки превосходили татарских воинов и в конном строю, а уж пастухов, призванных своими мурзами в этот набег... Большинство в чамбулах не имело ни дальнобойного лука, ни приличного защитного вооружения. Даже сабли, самые простенькие, были далеко не у всех, многие пошли в набег со слабосильными охотничьими луками и дубинками. Единственное, что у них было в достатке — лошади. Менее чем на трёх в набеги не ходили.
Мурзы, затеявшие по жадности и глупости эту авантюру, рассчитывали на отвлечённость казаков кавказскими делами и их конфликтом с польскими властями. Они не учли, что реестровцев и гнездюков имевших на землях, подвергшихся нападению, хозяйства, их набег заденет самым серьёзным образом. Отразить набег казаки не успели, но на перехват людоловов в пограничье вышло больше трёх тысяч всадников. Для многих из них успех этой войсковой операции был важен воистину жизненно — они надеялись выручить попавших в полон своих родных и близких. Несколькими отрядами они шли с запада.
А с востока двигались донцы, а также запорожцы из таборов возле Азова. Более трёх тысяч плюс несколько сот черкесов, пожелавших принять участие в мероприятии. Перехват людоловов — это не только благородное и патриотичное дело, но и очень прибыльное. Если пленники выручались безвозмездно, то награбленное налётчиками имущество и скот считались законной добычей спасителей. Да и прекрасные татарские кони, которых в людоловских чамбулах было много больше, чем грабителей, стоили немало.
Более чем двойное превосходство казаков и черкесов в числе, просто несопоставимое — в военной мощи ничего не гарантировали. Вынужденные прервать набег из-за участившихся столкновений с панскими карателями татары имели много дорог, перекрыть такую протяжённую границу очень нелегко. С другой стороны, далеко не все дороги удобны, особенно если идёшь с пленниками и добычей. Степь — не гладкий стол, каким иногда кажется невнимательному взгляду. Пересекающие её реки, овраги и балки непроходимы для всадников и могут легко превратить дорогу в западню для небрежного путника. Хотя... кто знал степь лучше всех? Риторический вопрос, подразумевающий ответ: татары. Даже казаки были здесь гостями, пусть привычными и частыми, но пришельцами. Ногаи здесь жили, и для них, кочующих по ней со стадами, знать её было так же важно, как иметь возможность дышать. Вопрос был в том, удастся ли казакам (среди которых было немало этнических татар) угадать пути отхода чамбулов?
Зарываться далеко в Малую Русь ногаи не решились. Пройдясь частым гребнем по ближайшим к степи районам лесостепи, двинулись обратно. Не пытаясь взять укреплённые местечки. Без обычного прикрытия туменов крымского хана, в этот момент воевавшего со своими османскими покровителями, людоловы чувствовали себя особенно уязвимыми. Но... уж очень пограбить хотелось. Среди всего прочего они разорили несколько имений Вишневецких, недавно поставленных на подаренных им королём землях Левобережья Днепра. Весьма неосмотрительный поступок, несмотря на богатую добычу, взятую там. Магнаты смогли быстро отреагировать, отправив в погоню один из карательных отрядов, наводивших "новый панский порядок" среди живших на Левобережье людей. Неожиданное превращение их в рабское состояние вызвало среди обитателей "щедрого королевского подарка" отнюдь не радость. Панских управителей встречали совсем не хлебом-солью и цветами. Люди, жившие под страхом татарских набегов, имели гордый нрав и много оружия, в том числе — огнестрельного.
Собравшись все вместе, татары вполне могли дать бой нескольким сотням драгун, преследовавшим их, и с приличными шансами на успех. Но и с неизбежно большими потерями. Пришли же они на эти земли грабить, а не героически погибать, поэтому, пока наиболее умелые воины отвлекали преследователей, сбивали их со следа, основная часть грабителей пошла на юго-восток, желая сохранить свою добычу и доставить её в родные кочевья. От карателей они ушли, от запорожцев и реестровцев увернулись, да вышли прямо на большой отряд донцов и черкесов под командой атамана Дениса Григорьева.
Двигался в родные степи чамбул медленно, не было у грабителей возможности нахапать нечто дорогое, но негабаритное и нетяжёлое. Хватали всё мало-мальски имевшее ценность. Отсюда и разросшийся обоз. Селянских коров и овец гнали их бывшие хозяева, бредущие теперь под нагайками людоловов в рабство. Пленники же везли на своих возах бывшее своё или соседское имущество, показавшееся нужным налётчикам. В хозяйстве, как известно, всё может пригодиться. Для мурз и беев нехитрый крестьянский инвентарь интереса не представлял, но и они не считали себя обделёнными.
Под особой охраной шёл в кочевья табунок породистых венгерских лошадей, захваченных в магнатском имении и радовавших глаз своей длинноногой стройностью. Для людей, учившихся ездить на лошади раньше, чем ходить — огромное сокровище. Также повышенным вниманием пользовались девушки-подростки — главный по стоимости товар людоловов. На Востоке очень высоко ценили нетронутых девушек и хорошо за них платили. Именно русские и черкесские красавицы были главным украшением гаремов. Девушек везли на лошадях, некоторых, заподозренных в попытке себя изуродовать, связанными. Куда хуже приходилось их старшим сёстрам, уже успевшим выйти замуж. Женщин и мужчин гнали пешком, без особого сожаления добивая ослабших или слишком строптивых. На ночных привалах рядовые людоловы не стеснялись оттаскивать приглянувшихся молодок в сторону и там насиловать, а их несчастные мужья и родственники сходили с ума от бессилия. Проигравший платил во все времена, а что он при этом чувствовал — было сугубо его проблемой.
Самый опасный участок пути, как посчитали мурзы, был пройден успешно. Погоня кинулась прямо на юг, где-то там же их пытались перехватить запорожцы, а перегруженный добычей чамбул ушёл на юго-восток. Проигрыш во времени — выигрыш в безопасности посчитали людоловы. И просчитались. Не учли изменившейся военно-политической ситуации. При всей занятости на Кавказе свободных бойцов на Дону было в избытке. Верховские казаки в большей части донских авантюр этого года участия не принимали, а в добыче нуждались. Не имевшие своих лошадей бедняки получили их в долг от своих более зажиточных соседей (за будущую добычу), и это увеличило мобилизационные возможности казаков. К тому же в Области Всевеликого войска Донского сосредоточилось как никогда много запорожцев и черкесов. Поэтому на перехват чамбула вышло несколько больших отрядов.
Денис Григорьев был уже достаточно известным казаком и атаманом, три года назад он имел честь возглавлять станицу в Москву. Под его началом было около полутысячи казаков с верховьев Дона, большей частью опытных воинов, и чуть больше четырёхсот черкесов, в основном бжедухов, чэмгуйцев и, как ни странно — натухайцев. Странно потому, что боевые действия казаки у Темрюка вели именно с натухайцами. Однако некоторые роды этого племени посчитали казацкое вторжение прекрасным поводом для передела земель и отмщения за старые обиды. Отряд втрое уступал чамбулу дивеевцев, но без страха вышел на охоту за людоловами. Ведь у ногаев в набег вышли почти сплошь пастухи, казаки об этом уже знали. Сопоставлять же боевые качества черкесских рыцарей, у которых и кони были прикрыты кольчугами, и имевших по несколько огнестрелов казаков с табунщиками... да ещё и боевого опыта у черкесов и донцов было несравненно больше... в общем, не было смысла сравнивать. Имели основание охотиться за добычей подчинённые Григорьева, невзирая на численное преимущество противника.
Не обошлось и без счастливого (или несчастливого, смотря с какой стороны посмотреть) случая. Передовой дозор людоловов выбрался на холм одновременно с куда большим отрядом казаков (им пленников охранять нужды не было), также возжелавшим с него осмотреться. В короткой ожесточённой стычке весь татарский дозор был уничтожен полностью, никто из него не успел предупредить своих об опасности. Зато казаки и черкесы смогли организовать неожиданную атаку медленно передвигавшегося людоловского табора (табора не в военном, а скорее, цыганском смысле) сразу с трёх сторон. Активно подбадриваемая нагайками масса людей и скота двигалась всё же медленно, и ногаям приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы эта скорость не снижалась. О безопасности заботились дозоры — вырезанный передовой, боковые и арьергардный. Так что в бой из чамбула кинулись только боковые дозоры и две сотни охранников мурз, уже не пастухов, а настоящих воинов. Немалая часть именно воинов смогла пробиться сквозь растянутую атакующую линию противника и уйти в степь, никем не преследуемая.
Сосчитай ногаи врагов — их атаковало менее тысячи человек — успей они выстроиться для боя, то некоторые шансы отбиться у них были. Скорее, призрачные... однако чего в истории не случалось. Но вражеская атака была неожиданна, воинов среди людоловов на сей раз было мало... в бой вступила едва десятая часть ногаев. А в таборе пытались сопротивляться всего несколько десятков человек. В основном — тугодумы и глупцы. Остальные, благоразумно побросав всё, что можно, стремительно дали дёру. И почти половина смогла уйти от погони. Могло спастись и большее число, однако быстро выбраться из толчеи чамбула повезло далеко не всем, а в скоростном рывке ногайские кони казацким, не говоря уже о черкесских, заметно проигрывали. За что расплатились головами их всадники. К досаде победителей, вся верхушка чамбула успела смыться, у богачей кони были, естественно, куда лучше, чем у табунщиков. Отряд Григорьева также проявил рассудительность и погоней за беглецами увлекаться не стал. Кому-кому, а казакам и черкесам об умении татар устраивать засады своим преследователям рассказывать не было нужды.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
