Книга 3: "Метаморфозы: тень"

— Хорошо, но промежуточный итог я все-таки подведу. Сферы встречаешь на расстоянии, от плетей уклоняешься, копья уводишь в сторону, из сетей попросту бежишь. На самом деле все индивидуально. Например, простой энергетический шар использовать в бою против другого заклинателя практически не имеет смысла — его слишком просто заблокировать, причем затратив на это намного меньшие силы. Но достаточно поместить одну сферу внутрь другой и полученную комбинацию остановить будет чрезвычайно сложно. Поэтому запомни, схватка заклинателей — это всегда противоборство не только энергий, но и собственных сил. Растратил их раньше времени и все, ты труп. Может быть, умный, сильный, талантливый, но труп. Важно быть не только сильным, но и расчетливым, тратить данные тебе ресурсы бережно. Даже не так, очень бережно. Поэтому, атакуя врага, помни, если он на защиту потратит намного меньше сил, то ты ничего не найдешь, только потеряешь.

Я пожал плечами, и возразил:

— Не факт.

Старая привычка, ничего личного. Но Алифи остановился и предложил мне пояснить.

— Простое предположение, Высший, ничего более. Я исхожу из того, что пределы моих сил противнику не известны, но он думает также, как ты. Что все должны тратить силы расчетливо, бережно. Я же урод, ты ведь помнишь? Диво дивное, никем не виданное. Чего от меня ждать? И если я черпаю силу бочками, швыряю ее не считаясь с потерями, может, это признак моего могущества, а не слабости? Неуверенность порождает ошибки, Высший.

— Слишком большой риск, Мор, но при определенных обстоятельствах в этом может быть смысл. Жаль только, никто тебе заранее не расскажет, те ли это обстоятельства, а платить придется собственной головой. Так что послушай хороший совет, относись к собственным силам бережно, а к собственным возможностям — скептически.

Бравин на мгновение задумался.

— Есть еще кое-что, имеющее значение, Мор. Среда вокруг заклинателя. Понимаешь, лучник, стреляя из лука, убивает врага стрелой, но тратит на это собственные силы. С Тахо — такая же история. Ты тратишь собственные силы на то, чтобы собрать энергию, придать ей форму, задать направление и скорость движения, но саму энергию ты берешь из среды. Окружающий мир, пронизанный Тахо, и есть твоя стрела. Поэтому, если вокруг тебя люди, Алифи или Рорка, причем живые, а еще лучше — умирающие, кричащие от боли, выплескивающие эмоции в мир и не готовые защищаться, то твои шансы победить в битве заклинателей велики. Потому что энергии вокруг много, а собирать ее просто. Если же вокруг тебя только камень или стоялая вода, и больше никого и ничего — беда. Потому что энергии вокруг — крохи, а чтобы собрать ее — нужны значительные силы.

— И что же делать в таком случае? Тоже бежать?

Бравин усмехнулся.

— Понравилась идея? Нет, Мор. Если вокруг тебя никого, то и бежать поздно. Поэтому запомни. Существует источник энергии Тахо, который есть всегда, — ты сам. Зачерпни свою энергию, но знай, это будет короткая битва. И, возможно, последняя. Потому что Тахо нельзя собрать быстро без потерь. Твои потери — рвущиеся сосуды, лопающаяся кожа, рассыпающиеся в труху кости. Иногда это все равно имеет смысл, вот только...

Он замолчал, а я не стал нарушать затянувшееся молчание. Потому что основная мысль была понятна — черпать энергию из себя можно, но это все равно, что стрелять во врага собственным пальцем. Убить сложно, а палец потом не пришьешь обратно.

— В общем, Мор, оставь себе шанс на жизнь, сохраняя свое Тахо в неприкосновенности, или, по крайней мере, не бери ее слишком много. Там твой последний запас, последний глоток перед смертью.

Солдат, нерешительно выглянувший из-за угла, прервал беседу. Хмыкая, смущаясь и покрываясь почему-то красными пятнами.

— Это... Капитан просил передать, что мастер Карающий вернулся, это... Высшие...

Бравин хрюкнул, чем окончательно вверг бедолагу солдата в ступор. С чего бы это? И я, мысленно пообещав себе налить на досуге человеку Тона Фога кружку пойла покрепче, двинулся за поспешившим в наш штаб Алифи Куда ж теперь без меня? Высшего...

...

Десятки костров горели, разгоняя холодную мглу своими огненными языками. Искры поднимались в черное, неприветливое небо, стремясь к пелене, закрывшей от глаз смертных чертоги демонов. Скрываться было поздно, да и как скроешь тысячу безмозглых, ни к чему не способных, косолапых ничтожных? Гремящих цепями, стучащих колодками и хрипящих от усталости? И с кострами и безо всяких костров новость о скором визите отряда Тхонга дойдет до обезьяны Мора или его хозяев, а скорее всего, уже дошла.

Таррен-Па протянул озябшие ладони к потрескивающему пламени и теплая волна побежала по телу, разгоняя тревогу. Утром караван выйдет к городу и станет окончательно ясно — был ли во всем этом безумии хоть какой-нибудь смысл. Если странный ничтожный со смешным прозвищем обманул его, то...

А что тогда? Таррен сглотнул комок, внезапно подступивший к горлу. Он сознательно старался не задавать себе этот вопрос, уклоняясь от простой истины до самого последнего мгновения. Вот только это мгновение уже наступило, точнее наступит завтра, а значит придется давать ответ. Что тогда?

Если вспомнить, что Коши, старого и хитрого, грезившего еще пару лет назад о месте правителя и поставившего на торговлю живым товаров все до последнего медяка, нашли в петле за пару дней до выхода отряда в поход? Случайность? Слаб оказался хитрец Коши? Может быть.

А если к этому добавить слухи, что двоих сыновей знаменитого когда-то работорговца Уррен-Та, бежавших за пределы Толакана в надежде начать привычный бизнес в более спокойных местах, нашли с одинаковыми кровавыми улыбками на дряблых шеях? Случайность?

А как же другие детали? Насмешливая улыбка ростовщика? Твари, отказавшейся ссудить деньги даже под бешеный процент, предложенный Тарреном, и согласившейся выдать ссуду только под заклад любимого поместья. Еще морщился, урод, набивая цену. Знал, что у Таррен-Па не будет возможности вернуть? Или презрительный взгляд тучного Правителя и его прощальное похлопывание по плечу? Или ...

Сколько таких "или" набралось? Случайности? Совпадения? Не бывает таких совпадений. Таррен-Па скосил взгляд на широкую спину своего капитана, что пошел встречать разведчиков, вынырнувших из черной ночи. Разведчики, конечно, важны, но еще важнее сейчас точно оценить шансы.

Кто-то, пользуясь тем, что рынок рабов стало лихорадить, а цены на ничтожных рухнули вниз, решил перекроить торговлю под себя? Устранив главных конкурентов, уничтожив или разорив, выдавив из Совета и превратив в изгоев. Кто? Правитель? Кто-то, вовремя подсуетившийся и отправивший собственный отряд вместе с кланами шаргов на север?

— Таррен, ты должен это услышать, — баши бесцеремонно прервал размышления хромого купца. Хотя он и раньше никогда не церемонился, характер не тот.

Таррен поднялся на ноги, решив для себя, что выбор между безумством и позором всегда прост. Безумство может привести к победе, позор — только отсрочить поражение. Ненадолго. Завтра сделка не должна сорваться, а потом... Тхонга усмехнулся, и ближайший Рорка отшатнулся, увидев эту гримасу.

...

— Там нет города, только развалины, что охраняют ничтожные. Много лун назад там шла большая битва, Таррен. Много воинов ушли к демонам ночи, плохо ушли, обгорелые кости до сих пор лежат вдоль дороги.

— Шарги?

Таррен-Па знал ответ на этот вопрос, но удостовериться было не лишним, вот только разведчик молча развел руками. Кости не умеют разговаривать.

— Что стены?

— Нет там стен, Таррен, сплошные руины. Если бы нам воинов побольше, взяли бы еще до утра.

— Часовые? — это баши подал голос, оценивая шансы на случай схватки. Сделка сделкой, но к бою надо быть готовым всегда — недобросовестный партнер зачастую опаснее честного врага. За это Таррен и платил своему начальнику охраны двойную плату на протяжении многих лет. За постоянную готовность, а не за преданность. У преданности не бывает цены.

— Много, — ответил разведчик, сорвавшись на хрип. — Но слепые, как землеройки на солнце. Ничего не видят, не слышат. Не солдаты — ничтожные. Дай приказ, и я тебе пару потолковать приведу.

Мысль была заманчивой. Взять пленника и выпытать все, что могло оказаться ценным, получив за один раз ответы на все вопросы. Кто правит в городе? И главное, как все-таки были повержены непобедимые шарги? Клан Заката, рыжие бестии, не знающие страха и жалости. Двигаться вперед, туда, где полегли намного более сильные и достойные, вслепую не хотелось...

— Мне не нужна пара, приведи одного. Тихо. И получишь за сегодня тройное жалование. Запомнил? — Таррен-Па внимательно смотрел на пожилого Тхонга в маскировочной раскраске. — Главное — тихо. Справишься?

Он знал этого разведчика давно — опытный и умелый, этого достаточно.

— Справлюсь, Таррен, — Рорка ответил спокойно, не сомневаясь в успехе. — Там нечего справляться. Там бабы на стенах.

И ухмыльнувшись, скрылся в ночи, не обратив внимания на изумленное выражение на лице Таррена...

...

— Отец, мне кажется, что мы воюем не с врагом, а с Кланом Теней. Они совсем зарвались. Окопались под стенами, окружили себя союзниками и рабами и забыли о мести.

Сегодня барабаны молчали, потому что врагу нужно было напомнить вкус тишины, дать прочувствовать его, насладиться, чтобы назавтра безжалостно забрать, — пусть северяне вспомнят, что потеряли. А сейчас даже тугая ткань полога шатра, хлопающая на ветру, перекрывала шум лагеря, отбивая рваный ритм так, будто кто-то хлопал в ладоши. Мер То смотрел на горящий в очаге огонь, всматривался в серый дым, клубами расползающийся вокруг, и вдыхал расширенными ноздрями запахи горящих можжевеловых веток и плавящейся смолы.

— Тени ходили на штурм, сын, трижды. Они уже положили под стенами города несколько тысяч воинов. Косорукий не любит рисковать, но он не трус.

— Не трус? Тогда почему он отказывается от нашего плана? Он не хочет славы?

В который раз совет Вождей собирался только ради того, чтобы поспорить и переругаться. В этот раз Мер То также не пошел на него сам, отправив вместо Шео Ма сына — он знал, что договориться не получится.

— Он отказывается, потому что план предложил я. Тени не пойдут за воинами Заката, потому что считают, будто уже выросли из детских штанов. Не забывай, их больше. А если считать его лизоблюдов, то больше намного, это придает ему спеси.

— Что мы будем делать, отец? Нам не взять крепость одним, а то, что предлагают Тени, — глупость и самоубийство.

Штурм могучих стен в лоб, что может быть глупее? Косорукий не дурак, он сам должен был понимать, что это безумие. Мер То хмуро покачал головой.

— Он не собирается заваливать телами город, это предложение — всего лишь кость, которую он мне бросил.

Шин То Карраш-го упрямо сжал губы и, не выдержав, поднялся с уложенного возле очага настила.

— Как мы можем такое терпеть, отец?

— А мы и не будем терпеть, сын. У Бабочки Востока два крыла, и каждое из них — достойная награда. Мы не можем взять весь город, но самую укрепленную часть разрушить нам по силам. А потом... Твои разведчики доносили, что путь дальше на запад свободен? Значит, мы пойдем туда, оставив огрызок Куарана Теням. Пусть Косорукий берет его как захочет и сам управляет войсками. У нас будет иная цель.

Сын остановил свое нервное кружение по пространству шатра, развернулся к Мер То и, выждав паузу, спросил:

— Но это опасно. Если Косорукого разобьют, у нас за спиной останутся большие силы врага. Мы не сможем вернуться, отец.

— Если, сын. Только если.

Полог шатра поднялся, пропуская высокую фигуру Орео Хо. Рукав черной куртки был в крови.

— Царапина, Вождь. Мне передали, что ты меня звал?

Мер То медленно поднялся на ноги.

— Я разве спрашивал тебя о здоровье? Ты воин, а я не твоя сиделка, чтобы слушать о порезах и царапинах.

Вечно довольный, развязный и неуступчивый тысячник опустил голову.

— Прости, Вождь.

— Выйди вон и смени часового перед входом в шатер. Будешь стоять до ночи и охранять покой своего Вождя. А потом зайдешь, если я позову. А если забуду позвать, будешь стоять и ночь. Ты стал слишком часто забываться, воин.

Орео Хо поклонился и тихо вышел, оставив после себя запах морозной свежести с легкой примесью крови.

— Понимаешь, сын. Тени до сих пор думают, что север — барсук, спрятавшийся в нору, и нужно только выманить его наружу. Это не так. Север — это медведь, спящий у себя в берлоге. У него могучие плечи, страшные когти, крушащие все зубы. Взбешенный медведь сильнее и опаснее льва, которым мнит себя Вождь Теней. Косорукий стоит перед оскаленной пастью этого зверя и пытается отрубить ему голову — пусть. Мы попробуем найти брюхо. У медведя оно такое же мягкое, как и у льва, и точно находится не здесь.

— А где? На Западе?

— Ты сказал это сам, Шин То. На западе.

...

Раненый человек стоял на коленях над скрюченным телом Рорка и пытался вырвать, выкрутить что-то из рук мертвеца. Суетился, всхлипывал, но застывшие пальцы трупа цепко держали свою добычу.

Геррик подошел сзади, рукой хлопнул по плечу солдата и жестом приказал подниматься. Он не любил мародеров, к тому же давно прошли те дикие времена, когда добычу делили по принципу — кто взял, тот и владеет. Сейчас брать мог кто угодно, а владеть — только Мастер битвы. Владеть, а еще распоряжаться и делить захваченное имущество согласно заслугам и проявленным достоинствам. В идеале, конечно. Вот только наказывать раненого Геррик тоже не видел смысла. Во-первых, судя по дыре в боку, жить человеку тоже оставалось не так долго. Так что, там, куда собирался уходить несчастный, мечи да драгоценности не особо в чести. Ну, а во-вторых...

Геррик обвел взглядом широкую развилку двух давно заброшенных дорог: тракта к разрушенному столетия назад Беллору и дороги, убегающей пугливой змейкой к обугленным стенам Валенхарра. Забытые тропы к городам-призракам. Вокруг лежали мертвецы. Победа оказалось легкой, будничной и попросту скучной. Она встала в очередь за ворохом таких же непримечательных побед, которые сотрутся из памяти быстрее, чем лицо этого солдата. Все главные силы врага — на севере, а вокруг только запорошенная степь и редкие отряды Рорка, встречающие войска Геррика не с жаждой мести, а с удивлением. Вот и этот мертвец, что зажал в руках меч, так приглянувшийся молодому солдату, выглядел не свирепым, а удивленным. Не страшным — смешным.

— Зачем тебе сейчас железо, человек?

Солдат, так и не поднявшийся с земли, всхлипывая и размазывая слезы по грязным щекам, сбивчиво ответил:

— Это мой клинок, Высший, мне его папаня на войну дал. Как я теперь обратно вернусь, без меча?

— Никак, — равнодушно ответил Геррик. — Ты вообще не вернешься.

И, переступив через тело Рорка, шагнул вперед. Громкий хруст заставил советника развернуться. Это Эенель, его капитан и полководец, усмехаясь, отсек руку трупа у локтя, бросив человеку.

— Забирай свое наследство. Только когда к "папане" своему понесешь, второй рукой внутренности придерживай, чтобы не выпали. Или ты без них дойти хочешь?