"Воспаление колец"(пародия на роман "Властелин Колец"

Тьма помрачила сознание Фордо... Вытряхнув из рюкзака походный столовый нож, он ринулся к чудищу, и в этой самой тьме ухватил его за толстое грубое щупальце, воняющее навозом. Навалившись на щупальце всем телом, хрюкк начал полосовать его совершенно тупым лезвием, приговаривая: "Отпускай моих друзей, гнида!"

— ЛЮДИ!!! — нечеловеческим голосом взревел Свэм. — АЙ! ОЙ! ФОРДО, ДРУГ, СПАСИ! КУСТ ЖРЕТ МОЮ НОГУ!!!

— Сейчас-сейчас! — прохрипел Фордо. Отбросив бесполезный нож, на черенке которого красовалась надпись "Фордо от Розочки, Зиночки и Кларочки на долгую память", он с животной яростью впился в щупальце зубами.

— Да отпусти ты мою ногу, придурок! — заверещал Свэм, разглядев, что к чему.

— Штаны нужно стирать! — прохрипел озверевший Фордо.

— Я не могу осквернять водой и мылом семейную реликвию, доставшуюся мне в наследство от дедушки! — отрапортовал Свэм и стал поносить Фордо разными обидными словами.

От этих слов Фордо окончательно спятил. Он начал прыгать на одном месте, размахивая руками и ровно ничего не соображая. Наконец куст оплел его щупальцами и повалил на землю. А потом медленно, медленно потянул к пасти.

"Простое путешествие!.. Веселая прогулка!.. Если я еще увижу Гнусдальфа, то запихну бороду ему в задницу!" — цепляясь за землю скрюченными пальцами, подумал Фордо.

"Не видать мне больше славного "Горбатого мешка"! Не ворошить вилами ароматную навозную кучу! — подумал Свэм, роняя слезы размером со сливу. — Ну зачем, зачем я отправился в этот страшнючий поход?"

Вдруг где-то неподалеку заблеял козел. Словно испугавшись этих звуков, куст-хрюккоед разом сник. А потом задрожал, как мышь при виде кошки. Однако хрюкков не выпустил.

Мерзкие звуки приближались, и в какой-то момент Фордо понял, что это — песня. Кто-то пел тонким и исключительно противным голосом:

Кришна-Вишна, трам-пам-пам,

Кришна-Вишна харе!

Вишна-Кришна, раз-два-три,

Схватишь ты по харе!

Слова этой песни были невероятно загадочны, но у хрюкков уже не было сил удивляться.

— СПАСИТЕ!!! — завопили Фордо и Опупин.

— Да-да, меня спасите! — добавил Свэм Срамби.

Ни на секунду не замолкая, песня приближалась.

Гэй-гоп! Топ-хлоп!

Стук-грюк! Лесу — каюк!

Том... ик! ик!.. идет домой!

Трезвый и не очень злой!

Квач-мяч, я силач!

У меня в руке калач!

Бах! Трах! Топ! Хлоп!

Я совсем не обормот!

Неизвестный звучно икнул, затем продолжил:

Гэй-гоп, гоп ля-ля!

Я имею три рубля!

Харе Кришна вам, друзья!

Харе Рама тоже!

Больше харь не знаю я,

Дайте мне по роже!

Песня смолкла. Вместо нее раздалось частое икание:

— Ик! Ик! Ик!..

Фордо обмер: на поляну шагнуло невероятное создание — высокое, тощее, с большими оттопыренными ушами. Желтая рубаха, подпоясанная веревкой, едва прикрывает колени. Штанов нет. Фордо, сам не зная почему, ожидал увидеть на ногах незнакомца большие ярко-желтые ботинки. Увы, его взгляду предстали две босые волосатые ножищи примерно сорок шестого размера. Ну а лицо... ну и что, что багрово-синюшное? Вот только эти глаза... почему они глядят в разные стороны?

Но самое невероятное заключалось в следующем: бритый, похожий на узбекскую дыню череп создания распространял вокруг себя легкое янтарно-желтое сияние.

— Хозяин, вы видите то же, что и я? — свистящим шепотом осведомился Свэм. — Что это? Конец света?

Фордо промолчал: он был на грани потери рассудка. Рядом тихонько скулил Опупин.

Незнакомец остановился посреди поляны. Несмотря на рост, он имел плечи доходяги и гусиную шею. В руках его был пышный букет из зеленых маковых головок.

— Ну привет! — жизнерадостно проблеял он и свел глаза к переносице. — Я из лесу вышел! Не ждали?

Куст вздрогнул, а затем парой конечностей произвел в сторону пришельца скверный жест, подкрепив его смачным плевком.

Незнакомец улыбнулся, напугав хрюкков видом лошадиных зубов. Затем положил букет на землю и начал пританцовывать на месте: прыг-прыг — ножку вперед; прыг-прыг — ножку назад. В желтом гало вокруг его черепа водили хороводы мошки и комары.

Не прекращая танцевать, пришелец начал ритмично хлопать в ладоши. При этом с уст его слетали странные слова:

Куст поганый, засыхай!

Предков крысы отпускай!

Отпускай быстрей, дурак,

Не то будет здесь бардак!

"Он читает заклятие!" — сообразил Фордо.

В заклятии оказалось всего четыре строки. Но и они подействовали на куст, о, как они подействовали! Зверский Молочай заснул.

Но при этом не разомкнул своих объятий.

— Ага! — сказал незнакомец. — Действует! Так держать!

И он продолжил. Он плясал, хлопал и с энтузиазмом выкрикивал все то же заклятие. Он выкрикивал его уже минут пять, когда Свэм, устав ждать, пропищал:

— Помогите мне!

Незнакомец замер и растерянно уставился на Срамби:

— А-а, так ты разумный! Как жаль, а я-то думал: будет у меня сегодня на ужин кабанчик!

— Где ты видел кабанчика в штанах, урод? — проорал Свэм.

Незнакомец кивнул:

— Действительно... А эти двое... тоже разумные?

— Да! Да! — закричали Фордо и Опупин.

— Жаль. Очень-очень жаль. Ну что ж... Я все равно доведу дело до конца!

— А ТЫ ХТО? — громко спросил подкравшийся сбоку Марси. Он уже успел порыться в рюкзаках товарищей, и в одной руке держал банан Свэма, а в другой — яйца Фордо; окорок Опупина он заткнул за пояс: ветчина была свежая, розовая, пальчики оближешь!

Незнакомец побелел от испуга, но все же нашел силы для ответа:

— Мир тебе, толстая морда! Я ОН, Великий, в единственном экземпляре. Аз есмь милосерд, но если еще раз так меня испугаешь, откручу тебе маковку, понял?

С этими словами он щелкнул Марси по лбу и вернулся к чтению заклятия. Он был неутомим и полон энтузиазма, как молодой щенок.

Стемнело... Куст нагло храпел, не выпуская хрюкков, которым тоже до чертиков хотелось спать.

— Похоже, моей магии кранты, — наконец решил незнакомец. — Не стоило пломбировать зуб мудрости... Или это климакс подступает... Что ж, вот последнее средство! Итить-колотить!

Выхватив из-за спины громадный топор, он с хеканьем всадил его в голову Молочая...

Через минуту куст превратился в груду обрубков, а хрюкки очутились на свободе. Немного смущенные присутствием загадочного дяди с топором, они прикидывали, в какую сторону лучше бежать, если он изъявит желание посмотреть, как они устроены внутри. Поколебавшись, Фордо решил завязать разговор.

— С кем имеем честь? — спросил он, галантно расшаркиваясь ножкой.

Незнакомец сунул топор за пояс и приосанился. При этом его глаза вновь разъехались в стороны.

— Хо! Кто я? Бог. Просто — бог. А зовут меня Том Намудил. Смекаете?

— А, шизик! — понятливо кивнул Свэм. Фордо не нашелся, что сказать. Ему почему-то казалось, что фамилия лесного незнакомца должна была звучать немного иначе. Бандерас, скажем, или Бармалей.

Намудил прожег Свэма взглядом.

— Твои речи мне странны и непонятны! — неприязненно буркнул он. — Однако я вижу, что все вы устали. Поэтому я хочу предложить вам кров и пищу. И все это — совершенно бесплатно. Мое бескорыстие так велико, что распространяется даже на этого уродливого карлика, от которого так воняет навозом!

— Ты, конечно же, имеешь в виду кого-то из нас четверых? — уточнил Свэм.

— Вот именно, — кивнул Намудил. — А если конкретно, то того уродца, который только что спросил: "Ты, конечно же, имеешь в виду кого-то из нас четверых?"

— Серьезно, был такой вопрос? — удивился Свэм.

— Ну вот, видишь, — дернул плечом Намудил, — он опять что-то сказал.

— Разве? — спросил Свэм.

— Конечно, — кивнул Намудил. — А теперь двинули ко мне на хату... То есть я хотел сказать: направим наши стопы в мою обитель.

Пожав плечами и стряхнув пыль со штанов, хрюкки поплелись в кильватере Тома Намудила. Они шли, и Намудил казался им странным существом, лесным отшельником. Ясно, что в его байку о боге никто не поверил.

— Намазал башку фосфором и решил, что он — бог! — неприязненно прошептал Свэм.

— Я все слышу! — немедленно отозвался Намудил и погрозил Свэму пальцем.

— Вы лесной отшельник? — вежливо спросил Фордо.

— Отнюдь, — сказал Намудил. — Точнее нет. Нет и да. Больше нет, чем да. Сейчас да, а так нет. Вообще нет. Вы хотите услышать обо мне правду?

— Ну да, — подтвердил Фордо.

Намудил задумался, и по кряхтению, которое он издал, хрюкки поняли, что думы его не из легких.

— Я гуру, — молвил он вдруг, — Бог и Учитель, и мне все равно, где жить, хоть в поле, хоть в лесу, хоть в Калифорнии. В Калифорнии, конечно, лучше всего, но меня оттуда попер... Э-э, всемогущий рок распорядился так, что лес отныне — моя обитель! Неприхотливый по своей природе, живу я в единении с миром, и моя аура всегда в отличном состоянии!

— А что, она изнашивается? — осторожно полюбопытствовал Свэм.

— Чу! — вскричал Намудил. — Мне послышалось, или откуда-то опять завоняло навозом?

Раз-два, левой-правой,

Ночью прем мы всей оравой:

Три хрыча и Намудил,

Да еще — навозорыл!

— Наверное, он имеет в виду тебя, — предположил Свэм, пихнув Марси.

— Хо-хо! — вскричал Намудил. — Этот говорящий навоз не только говорит, но и пихается!

За Намудилом все в ночь устремитесь,

скорей!

Вы, помесь розетки и кролика, эй!

— А вот без этих дурацких стихов можно? — озлобленно хрюкнул Свэм.

— А вот этим кулаком по морде можно! — предложил Намудил, поднося к физиономии Свэма кулак. — Эй, а мы уже пришли! Глядите: вот она, моя обитель!

В тусклом свете черепушки Намудила путники разглядели уродливое здание с зарешеченными окнами и плоской, густо поросшей бурьяном крышей. Хрюкки затруднились определить назначение этой постройки. Громадный курятник? Передвижная тюрьма? Или, быть может, тайный притон гомосеков?

Намудил повернулся к хрюккам, в его глазах блеснул огонек:

— Ну как? Великолепно, не правда ли? На одну позолоту я истратил пятьдесят тысяч! А мраморная лестница обошлась в триста тысяч! Колонны у входа — малахит! А купола? Они крыты червонным золотом! В очагах моей кухни никогда не затухает огонь! Вы слышите этот аппетитный запах жаркого?

Хрюкки обменялись испуганными взглядами. Где-то рядом воняла помойка.

— Э-э... Ну да, — ответил Фордо за всех.

— То-то же! — И Намудил обрушил на хлипкую дверь мощный удар кулака.

На стук долго не было ответа, но вот сколоченная из обрезков фанеры дверь распахнулась, и наружу высунулась женская голова.

— Пришел, бугай рогатый? — визгливо поприветствовала она Намудила. — Ты где столько шлялся, придурок?

Намудил улыбнулся и спокойно указал на незнакомку рукой:

— Моя супруга. Дочь болотного царя, женщина дивной красоты... Золотушка, прими гостей!

Я привел к тебе гостей,

Дева дорогая!

Накорми их, обогрей...

— Обогрей... э-э, — Намудил запнулся, подбирая рифму. Потом крякнул, и тут его прорвало, словно после длительного запора подействовало слабительное:

Колбаса, требуха, бренди, виски, кола,

Мак я долго собирал; будешь ты здорова!

Быстро накорми гостей, дева дорогая,

А не сделаешь того, — будешь ты больная.

Мака я тебе не дам, хоть вались ты в ноги;

Ползай хоть ты по полу...

Может, сдохнешь хоть к утру,

Дева-недотрога!

Красота как первоцвет, вот она какая!

Краше девы в мире нет,

Ты моя...

Намудил снова запнулся:

— Родная, дорогая, рогатая, уродливая... — Он сплюнул и потряс перед Золотушкой букетом:

— Ясно?

— Ясно! — рявкнула дева. Затем выпростала две необычайно длинные руки, сгребла хрюкков в кучу и затащила в дом.

— Не колитесь когтями! — пропищал Опупин.

Вместо ответа Золотушка ущипнула Опупина за филей.

— Жирненький... — прошептала она. — Их как сготовить, дорогуша? Целиком, или накрутим котлет?

— Я же сказал, они гости! — донесся с крыльца львиный рык Намудила. — Накорми их, я тебе серьезно говорю!

Бормоча ругательства, Золотушка подняла фонарь и взглянула на хрюкков красными глазами размером с чайные блюдца. На каждой руке дочери болотного царя было всего по шесть пальцев.

— Шмотки в угол! — приказала она. Хрюкки повиновались молча. От страха у них отобрало речь.

"Жаль, нет фотоаппарата, — огорчился Фордо. — Ее снимком можно было бы лечить от заикания. Правду же говорят — клин клином... Гм, это свет такой, или у нее и впрямь зеленая кожа?"

Фигура Золотушки напоминала макаронину, а вместо волос дева имела заплетенные в косу мохнатые водоросли.

— Чего уставился, шибздик? — окликнула она Фордо. — Коли жрать не хошь, вон дверь, вали отсюда на хрен! Что? Нет возражений? Тогда пошли! — Она схватила Фордо за воротник куртки и, сбив его с ног, поволокла вглубь жилища. Хрюкк начал протестовать, но получил чувствительный удар по уху и испуганно замолк.

Его товарищи двинулись следом, готовые в любой миг дать стрекача.

Убранство столовой было исключительно утилитарно: несколько табуреток и большой деревянный стол. Вся мебель покоилась на циновках, искусно сплетенных из водорослей и грязи. На стенах обильно росли поганки, дающие мертвенно-белый свет.

Усадив гостей за стол, Золотушка скрылась за какой-то дверью, причитая о загадочном абстинентном синдроме. Вскоре она вернулась с большим котлом, в котором бултыхался густой суп из пиявок, жабьих лапок и головастиков.

— Есть еще икра, — проскрипела она. — Будете?

— Черная? — подался вперед Марси. — По тыще долларов за кило?

— Нет, зеленая. Жабья.

— Спасибо, мы супом обойдемся, — прошептал Фордо.

— Ваше дело. Ох, рехнуться можно, как же меня ломает! — С этими словами жена Намудила выбежала из столовой.

— А ничо, нажористый супчик! — определил Свэм, облизнув палец. — Налетай, ребята!

Когда в столовую вошел Намудил, переодевшийся в домашний халат, пошитый из смирительной рубашки, хрюкки, забравшись в котел с ногами, вылизывали остатки.

Наконец они закончили свой труд и расселись по местам.

— Привет, папаша! — сыто рыгнул в лицо Намудилу Свэм.

Лесной отшельник приветливо улыбнулся, и тут его снова переклинило. Фордо утверждал потом, что услышал, как в голове отшельника что-то щелкнуло.

Пританцовывая и хлопая в ладоши, Намудил пропел:

Понимаю я, друзья,

Ужас положения:

Если б не было меня,

Вы б познали, тра-ля-ля,

Ужас разложения!

Переваривал бы вас

Куст ужасный долго.

А теперь он вышел весь —

Вот и вся недолга.

Вот каков Том Намудил,