Темные желания. Утопленник

Пролог

Медленно отступала ночь, унося с собой безмятежную тишину. Доносились пока несмелые птичьи голоса, еле слышный стук лошадиных подков и храп стоящего возле цветастого шатра сторожевого, успевшего захмелеть от частого прикладывания к спрятанной за пазухой фляге с драгоценной бражкой.

В самом шатре царила тишина. То ли пустовало жилище, то ли его хозяева спали сном младенцев. Луч солнца, выглянувший из-за пик Приграничных гор, сквозь прореху в толстой ткани проник в шатер и осветил небогатую обстановку: низенький стол с широкими ножками, сваленное в большую кучу тряпье грязно-серого цвета и, наконец, сидящего прямо на земле небритого мужчину со связанными конечностями и плохо скрываемым нетерпением во взгляде.

Одно за другим текли мгновения, и вскоре снаружи послышались скрипы и короткие обрывки разговоров проснувшихся вояк:

— Да я че... Ща как провер...

— Не боись! И не таких... Быть мне Горлицем!

И, наконец, яростный крик:

— Да ты что, ополоумел, кретин — спать на посту! Да если он... Сгною!

Резко распахнулись полы шатра, заливая скудную обстановку солнечным светом. На пороге стоял несколько полноватый мужчина лет сорока с длинными развевающимися на ветру волосами, потемневшей от загара кожей, хищным орлиным носом и густыми усами над толстыми губами. В первое мгновение лицо гостя было искажено яростью. Но, заметив пленника, мужчина успокоился. Кивнул сам себе и вторгся внутрь шатра, быстро приближаясь к узнику. В нескольких шагах от связанного он остановился и медленно заговорил:

— Признаться, я думал, ты воспользуешься случаем и сбежишь.

— Что вы, Градомир, я так долго ждал встречи с вами, — молодой мужчина с заросшим щетиной подбородком и синяком немалых размеров под правым глазом кивнул головой и тотчас скривился. — Простите, веревки мешают мне приветствовать вас, как полагается, поклоном. Вы — истинный князь Славии, а не тот недомерок, что сейчас пирует в стольном граде.

— Без тебя знаю! — отрезал Градомир. — Так что оставь свою лесть и это заморское "вы"! У меня и без тебя хватает лизоблюдов, клянущихся в вечной преданности. Говори, зачем явился, если есть, что сказать. А то может, ты лестью хочешь жизнь выторговать. Надеялся втихую мимо моих владений проехать. Да только дудки! Не зря мои воины свой хлеб едят.

— При всей моей преданности... — пленник скрипнул зубами от ярости. — Ваш... Твои люди ни за что не поймали бы меня, если бы я сам этого не захотел.

— В таком случае захоти сбежать! — Градомир развернулся и двинулся к выходу. Но едва он сделал первый шаг, пленник закричал:

— Я помогу тебе избавиться от княжича, — Градомир остановился, но не обернулся, и пленник скороговоркой произнес. — Я сделаю так, что уже через четыре седьмицы, ты займешь славийский трон. Княжич ничтожество. Это тебя, а не его короновали в Золотаве после смерти Мстислава, потому няжеское кресло должно принадлежать тебе. И...

— Хватит переливать из пустого в порожнее! — не дослушав, прервал тираду пленника Градомир. — Давай коротко и по сути.

— У княжича есть одна слабость, — охотно начал пленник. — Я сыграю на этом, и он будет в твоих руках.

— Что за слабость? — будто между делом уточнил Градомир, но его лицо напряглось и стало похожим на маску.

— Княжич не...

— Градомир, прости, — в шатер заглянул молодой парень с вытянутым лицом едва ли старше двадцати лет, — там тебя того...

Договорить вошедший не успел. Градомир, резко повернув голову на голос, проговорил:

— Вали отсюда! Как здесь закончу, сам выйду, и скажи остальным, чтобы не совались, — парень кивнул и вышел, а Градомир обратился к пленнику. — Так что там с Арием?

— Я хочу стать твоей правой рукой, — вместо ответа заявил пленник, гордо вскинув подрагивающий от страха подбородок. — В этом случае я расскажу все, что знаю.

— Правой рукой? У меня есть идея получше, — левый уголок губы Градомира чуть приподнялся. — Лишившись пары пальцев, ты мигом заговоришь!

Пленник побледнел и весь затрясся от страха, но не сдался.

— Нет!

В мгновения ока Градомир приблизился к нему, опрокинул на спину и прижал к горлу нож.

— Говори!

— Княжич не умеет плавать! — выпалил пленник.

— Что с того? — не понял Градомир. — Кое-кто из моих воинов не просто плавать не умеет, воду за версту* обходит. Русалок страшится.

— Через три седьмицы из порта новый корабль выходит, — с опаской косясь на нож, начал предатель. — Победитель. Я сделаю так, чтобы княжич был на нем. А на борту многое может случиться. Особенно, если команда подобрана из верных тебе людей.

— Интересно, — медленно проговорил Градомир, с презрением глядя на предателя. — Но если я все это знаю, зачем мне ты?

— Княжич доверяет мне. Я сделаю так, что он будет на борту. Без меня тебе его никак не уговорить.

Молчание длилось всего часец*. Градомир молча разрезал веревки на запястьях и лодыжках пленника, а потом также, ни слова не говоря, ударил того в челюсть и поднялся.

— Это за предательство. Если заподозрю, что ты и против меня чего удумал, одним тумаком не отделаешься. Четвертую! — Градомир помолчал с презрением глядя на лежащего. — Вставай давай, нужно многое обсудить...

Часть первая. Утопленник

Глава 1

Месяц спустя...

Вдох, выдох, вдох... Мужчина закашлялся и выплюнул воду. Тяжело задышал. Я положила голову ему на грудь и услышала частые удары сердца. Радостно улыбнулась, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Я-то уж думала, не удастся его спасти. И вот теперь...

Я легко ударила незнакомца по посиневшей от холода щеке, пытаясь привести в чувство. Он вздрогнул. Чуть приподнялись до того плотно закрытые веки, но тотчас упали обратно. Я еще раз занесла руку над лицом незнакомца, но ударить не смогла. Лик спасенного был таким умиротворенным, таким прекрасным. Я провела рукой по колючей от щетины коже. Улыбнулась, а затем наклонилась и прикоснулась губами к прохладному лбу, шепнув:

— Ты будешь жить. Обещаю!

* * *

Сегодня я проснулась очень рано. Будто чувствовала, что-то случится. Даже солнце еще не взошло, а я уже хлопотала по дому. Собрала творог из оставленной на ночь простокваши, подоила козу. Налила немного молока маленькому котенку. Тому, наверно, и месяца отроду не было. Только вчера у себя на крыльце нашла крохотный белый комочек. Сначала думала, погиб он. Но как услышал запах молока, враз ожил.

Я погладила котенка. Он в ответ приятно замурчал, уткнулся носом мне в ладонь и задремал. Я еще раз провела пальцем по его пушку, а затем завернула в небольшое мягкое одеяло.

— Спи.

Вскоре пришлось выйти на улицу, перекинуться парой слов с соседкой Беляной, на чьей свадьбе мы гуляли всем селом всего месяц назад — муженек ее уж больно до гулянок охочий, вот и справляет с размахом любое торжество, — кивнуть вечно угрюмому Беляниному пасынку. В нашем колодце я набрала воды и, сгибаясь под тяжестью ведер, заковыляла обратно к дому.

Село постепенно оживало. Зашевелилась скотина, кое у кого по двору с гордым видом начали прохаживаться куры. Мимо меня промчал известный волокита Гнат, в одних штанах, которые наш ловелас поддерживал руками. Я еще больше согнулась. Теперь уже от хохота. На вчерашних вечерницах Гнат обхаживал двоих девок. То от пляски возле костра отвлечет, приголубит, нежно шепнет что-то на ушко, то и вовсе в кусты потащит. Видно, какую-то все же на сеновал удалось завлечь. А теперь вот герой спасался бегством, чтобы внезапно появившийся отец вчерашней любки его кочергой не приголубил или жениться не заставил. Да и от самой красавицы, пришедшей в себя после ночных забав, Гнату могло достаться.

Ведра я до дома все-таки дотащила, вымыла полы, убрала подальше засушенные на зиму травы. Хоть еще даже лето не началось, а чуковицей и велеском я запаслась. Они ведь только по весне растут. А потом исчезают, будто и не было их вовсе. Ни одного росточка на земле и нет. Чудные травы, как есть!

К полудню, вроде, все сделала. Можно было и отдохнуть чуток. Да только не люблю я без дела сидеть. Руки сами собой к рукоделию тянутся, а как нет, то пройтись селом хочется. Я уже открыла двери и вышла на крыльцо, но тотчас остановилась, хлопнула себя по лбу.

Вот забывака!

Быстро заскочила обратно в дом. Налила еще немного молока котенку. Затем все-таки вышла во двор, а оттуда — дальше, за ворота. Решила немного по селу прогуляться. Красивое оно у нас. Улочки чистые, то тут, то там цветы заприметить можно. И розовые колокольчики, и фиолетовые касмии, и голубые барвинки. А уж ползучих сколько на плетенных оградах — превеликое множество. Дома маленькие, но опрятные.

На месте воскресного торжища я встретила двух соседок.

— Занятный вчера костер был. Прямо до небес пламя. Да и наши хорошо звали. Не может Живица не услышать! — уверенно произнесла Ася — очень уж полная баба лет сорока, с наметившимся тройным подбородком да покрученными от какой-то хвори руками.

Она говорила, проклял ее кто-то, наслал хворь. Одно время даже меня подозревала. Но как бы нехотя. Вроде как надо хоть кого-то обвинить, а кого — не важно. Да и требуется же хоть что-то обо мне рассказывать. Если не о моей личной жизни, поведении распутном с подругами болтать (другим девчонкам от нее доставалось), то хотя бы о колдовстве, силах невиданных.

— Как знать, — прокаркала вечно угрюмая Харитина. — Может, не до нас ей. Куда нам, смертным, до Богини Жизни?!

— Ну, вот вечно ты так! — всплеснула руками Ася. — Услышит она нас, точно услышит! Ниспошлет на землю тепло. Ведь сейчас ничего не растет, будто не травень* на дворе, а березень*, как есть!

Харитина покачала головой, вместе с тем заметив меня.

— О, Зарька, ты, что ли? — Я кивнула и подошла к кумушкам поближе. Хоть до того хотела тихо прошмыгнуть мимо. Но, раз уж заметили, надобно подойти поздороваться. А то еще растреплют по всей деревне, что я возгордилась, даже здравия при встрече не желаю. Эти так ославить могут, что потом с хаты еще месяц будет выходить стыдно.

— Что ж это ты нас сторонишься? — начала Ася.

— Да будет вам! — я опешила. — Когда это я вас сторонилась?

— Вот вчера, к примеру, — охотно поддержала подругу Харитина. — Ни возле костра тебе не видела, ни в хороводе. Все одна ты и одна. Да с травами своими постоянно возишься. Ни в жизнь тебе мужа не найти. Век в девках просидишь, все у чужих парней хвори будешь лечить. Так и знай! — мрачно пророчествовала она.

— Знать, судьба моя такая, — смиренно пожала плечами я, надеясь избавиться от кумушек поскорее.

Не первый раз их пророчества выслушиваю. Надоели уже. Да к тому же будто гнало меня что-то вперед, не давало отсидеться в доме или вон, с кумушками посидеть поболтать. Впрочем, до таких разговоров я никогда особой любительницей не была. Все россказни их — будто с пустого в порожнее переливать.

— Ты на судьбу не наговаривай, — вмешалась Ася, хватая меня за руку и не давая пройти вперед. — Вон хоть с моей старшенькой пример бери. Ей всего пятнадцать, а женихов уже море. Да только она такая переборчивая, всем отказывает. Главное ж, это не первый год. Хоть бы перестарком не осталась! — тетка горестно вздохнула, затем снова переключилась на меня. — А тебе годков и того больше, чем ей. Уже ж восемнадцать стукнуло!

— Ничего. Проживу как-нибудь, — я потихоньку вытянула руку, осторожно сделала несколько шагов в сторону, затем, уже не таясь, кивнула кумушкам на прощание и заспешила вперед.

Вскоре и село окончилось. Не такое уж и большое оно у нас. Всего-то две улочки. Я оказалась на морском берегу. Присела на чуть влажный песок и начала наблюдать за грозной стихией. Ветер гнал волны к берегу. Те пенились, шипели, но подчинялись.

Солнце последний раз мигнуло и скрылось за темной тучей. Не услышала, видно, Живица молитв. Недолго солнышко радовало глаз. Я поднялась и хотела было поспешить в село. А то промокну еще. Нет, я, конечно, небесной воды не боюсь, но почто зазря мокнуть?

Внезапно мне послышался стон. Я огляделась, пытаясь понять, откуда доносится звук. Но шум прибоя заглушал все вокруг.

— Кто здесь? — закричала я.

В ответ лишь тишина.

И еще раз:

— Кто... — я замолчала, увидев темный силуэт, что волны кидали из стороны в сторону. Бросилась к воде. Так и есть — тело. Неужто мертвец? Я на миг зажмурилась, а затем скинула сарафан и бросилась в воду в отчаянной надежде, что незнакомец жив...

* * *

— Зарья? Глазам своим не верю! — пока я вспоминала, как спасла утопленника, ко мне подошел Ефрем — Харитин сын.

— Во что ты не веришь? — не поняла я. — Ты не подумай чего. Я его с воды вытащила.

— Да я не потому, — Ефрем усмехнулся, пристально разглядывая меня. — Я и не думал, что ты красоту такую под платьем старым прячешь!

Я опустила глаза. Так и есть, после купания забыла надеть сарафан, вот и сидела теперь в одной рубахе, что от воды намокла и почти ничего не скрывала. Хуже того -просвечивалась!

Я вскочила и подхватила под заливистый хохот свою одежду, быстро надела ее.

— Так лучше?

— Нет, — снова поддел меня Ефрем. — Мне больше, как было, нравилось.

— Оно и понятно! — я нахмурилась.

— Да ладно, чего уж там, — Ефрем улыбнулся. На сей раз просто открыто, безо всякой насмешки. — Кого это ты нашла?

— Сама не знаю.

— Так почто на берег вытащила? — не понял Ефрем. — Плавал бы дальше. Теперь ведь хоронить его придется!

— Да ты что! — я сплеснула руками. — Жив он! Дышит. Может, Боги еще смилостивятся. Да и я, чем смогу, подсоблю. Не поможешь его ко мне занести? А то ведь в чувство никак привести не могу.

— Оставила б здесь, — предложил Ефрем. — Почто тебе с ним возиться?

Я поглядела на спасенного. Длинный, с излишне худой, но ладной, на мой взгляд, фигурой. Из одежды темные порванные на боку порты да белая нательная рубаха, распахнутая на груди. Короткие светлые волосы разметались по посиневшему лицу, на котором особо выделялись белые, чуть подрагивающие от холода губы. Под глазами у парня залегли глубокие тени. Годков спасенному на вид не больше двадцати было. А, может, и вовсе мой ровесник.

Внезапно парень вздрогнул и тихо застонал. Я присела, потрогала его лоб (уж не начинается ли лихорадка). Затем снова посмотрела на Ефрема.

— Не могу я его бросить! Как ты не понимаешь, отвечаю я за него?! Раз на берег вытащила, то сейчас дать ему умереть... Не могу я! Да и с недугом я справлюсь, будь уверен. Брата ж твоего вылечила. Пожалуйста, помоги!

Ефрем вздохнул.

— Да мне же что, жалко, что ли, — парень наклонился и поднял незнакомца на руки, затем хитро посмотрел на меня. — А знаешь, тяжелый он, хоть и на вид пушинка. Донесу, но только если ты со мной сегодня на танцы пойдешь.

— Разве они не вчера были? — удивилась я.

— Вчера, то для стариков наших. А сегодня у нас свой праздник. Здесь. На берегу. Придешь? Или мне вот его, — Ефрем сделал вид, будто хочет положить тело обратно на песок, — бросить?

— Я согласна! — купилась я на его угрозу. — Пошли уже!

Ко мне мы дошли быстро. Ну, Ефрем на силушку-то никогда не жаловался. А я и подавно хоть бежать могла. Положили незнакомца на печь.

— До вечера! — односельчанин подмигнул мне.

Я улыбнулась Ефрему, затем, заперев за ним дверь на задвижку, вздохнула, скинула все еще влажную после купания рубаху, переоделась, а ее повесила сушиться. Затем вернулась к незнакомцу. Во второй раз осмотрела его, сняла с дрожащего тела мокрую одежду, накрыла парня теплым одеялом и попыталась открыть его глаза. На мгновение подняла веко, а затем, как ошпаренная, отскочила в сторону.

Белые в крапинку зрачки — не к добру это, ох, не к добру!

Я проклинаю тебя голосом своим, силою своей,

Да поглотит пучина имя твое,

Да исчезнет навеки род твой,

Да изъест тело твое... Хворь!

Я сжала виски, отмахиваясь от пригрезившегося шепота, тяжело задышала и едва не уронила из рук склянку с травами. Но быстро пришла в себя. Подошла к длинной полке у самой стены и достала длинную ветвь с все еще живыми цветами. Дикая малька не раз меня спасала. Хоть и не от проклятий (не приходилось мне еще с ними сталкиваться), просто от сил зла.

Я оторвала несколько цветков. Один положила возле головы юноши, второй ему на грудь, еще по два возле рук и возле ног. Затем высыпала на руку немного меленых трав из склянки, что до того чуть не уронила, и подула на руку, укрывая незнакомца пеленой. Поставила рядом с печью кружку с водой из колодца, встала на колени, легко подула на воду, отчего по ней пошли круги, и зашептала:

— Боль хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал. Тебя заклинаю обратно отсылаю, за синие реки, за высокие горы, туда где тебя не найдут заговоры. Вернись к пославшему, горя не знавшему. С ним оставайся и не возвращайся...

В углу, будто отвечая на заклинание, замяукал котенок. Не зря ведь говорят, что коты проводники между Навью и Явью. Я налила мурлыке молока и погладила по гладкой шерсти, то и дело поглядывая на спасенного парня. Сейчас к нему подходить было нельзя. Проклятие потихоньку изгонялось из изнеможенного тела. А значит, могло перейти на меня.

Чтобы чем-то себя занять, я взялась за вязание. Рука с крючком перебирала по одной нити и делала новую петлю.

Незаметно подошел вечер. Солнце садилось, и последние петли я делала почти вслепую. Наконец и вовсе стало невозможным что-либо разглядеть. Я отложила вязание в сторону, подошла к больному и потрогала его лоб. Жар спал, дыхание выровнялось, да и вообще было похоже, что незнакомец спокойно спит. Я облегченно вздохнула и только сейчас вспомнила, что Ефрем пригласил меня на вечернее гуляние.

Веселиться в этих краях любили. Не бывало такого, чтобы хоть одна неделя без гуляний проходила. Иногда песнями да плясками Богов умасливали, как вчера, к примеру. Иногда просто веселились, в игры играли, танцевали, пускали венки на воду, чтобы счастье призвать.

Я надела сухой сарафан, на ноги башмаки из козьей кожи, а на шею ожерелье из больших красных бусин, и почувствовала себя красавицей. На внешность мне Боги не поскупились: лицо овальной формы со светлой кожей, зелеными глазами под широкими белесыми бровями, высоким лбом и русой косой до пояса. Ростом я была выше среднего, хоть и не такая дылда, как молодуха Беляна. Формы тоже кое-какие имела — в общем, грех жаловаться. Кое-как осмотрев себя, я вышла на улицу. До берега дошла быстро, а там застыла, очарованная прекрасным зрелищем.

Парни соорудили небольшие плоты, сложили на них костры да пустили на воду. Десятки огней отбивались в зеркальной поверхности. Бывало непослушные, подгоняемые ветром, волны накрывали тот или другой плот, пытаясь загасить пламя. Тогда на один огонек меньше и становилось.

На берегу под шум волн сельские парубки с девчонками кружились в быстрых зажигательных танцах.

— Зарья? Не думал, что ты придешь! — внезапно у меня за спиной возник Ефрем.

— Я всегда выполняю свои обещания, — загадочно проговорила я, чувствуя, как губы сами собой расплываются в улыбке, а кровь приливает к щекам.

— Неужели? Знал бы, попросил...

— И никогда не обещаю того, что не смогу выполнить, — прервала я его.

— Это сможешь! — уверенно заявил Ефрем, подхватывая меня за руку и ведя в круг танцующих.

Одно движение, второе... Казалось, меня затягивает в невиданный дотоле мир. Прикосновение, улыбка, сияние костров в глазах партнера, шаг в сторону, и непрекращающийся шум волн. Я была частью этого веселья. Будто бы каждый вечер проводила на таких танцах.

Новый поворот.

Внезапно что-то ударило меня, выбило с круга танцующих. Будто в теле была пружина, что до того все сжималась и сжималась. А затем резко выпрямилась.

В сердце вырастало беспокойство. Что-то было не так. Какое-то несоответствие. Отзвук беды. Я поглядела на танцующих. Казалось, они были... И вместе с тем их не было. Пустота. Только сполохи костра и пронизывающий ветер. Что же это...

Я задохнулась от пришедшей в голову мысли и бросилась домой.

Еще один шаг и еще. Я задыхалась, по вискам стекал пот, ноги подкашивались, но я упрямо двигалась вперед. Вот небольшой домик Аси, а этот, с двумя пристройками, — Харитины. Вот...

Острый камешек пронзил ступню. Боль отозвалась во всем теле, укутала темной пеленой. Я попыталась сделать еще шаг, но не устояла на ногах, поскользнулась и полетела на землю, только и успев, что заслонить лицо руками.

Отступление

Две седьмицы назад...

Старый порт, что забросили еще лет двадцать назад. Поговаривали, злые духи там поселились. Не будет счастливым тот корабль, что покинет в этом месте тихую гавань. Нашлет шторм Переплут*, поглотит морская пучина отчаянных храбрецов.

Слухами полнится земля широкая. Да только правдивы ли они?

— Кто знает, кто знает, — шептал быстрый ветер, проносясь над берегом, поднимая в воздух песок, играя с одинокими травами и лаская огромные валуны. Вот и еще один булыжник. Полуночник* пронесся мимо, обдав его солеными брызгами, и бросился дальше, не услышав, как "валун" что-то прошептал, склонился еще ниже к песку и полоснул себя по ладони длинным стилетом. Юный славийский княжич многое отдал бы, чтобы увидеть то, что разглядел Полуночник, но у ветра были другие заботы, кроме как следить за "ожившим камнем".

Градомир тем временем поднялся с колен, быстро перевязал кровоточащую после ритуала ладонь и отряхнул порты. Хотел двинуться вдоль берега, но к нему внезапно подбежал низенький щуплый человек с уродливой губой, что в народе кликали заячьей, и с плохо скрываемым нетерпением в голосе спросил:

— Услышали Боги? Подсобят нам с княжичем?

— Подсобят, Истом, куда они денутся?! — Градомир скосил взгляд на сына, скривился, в очередной раз разглядев его уродство, и сплюнул в сторону, со злостью добавив. — Боги еще должны мне. За все!

— Ну и хорошо! — Истом потер ладони, не обратив внимания на злость Градомира. Не впервые тот с ничего гневаться начинал. — Значит, летний солнцеворот в стольном граде отмечать будем.

— Если все выгорит, — проницательно добавил Градомир.

— Но ты же сказал, Боги...

— Я больше о людях беспокоюсь. Мужик этот, перебежчик... Не доверяю я ему. Того и гляди, назад к Арию переметнется.

— Да нужен этот самоуверенный трус княжичу! — Истом скривился, но тотчас хмыкнул. — Хотя, надо признать, перебежчик этот балагур знатный, да и в бабах разбирается.

— Надеюсь, вы с ним не только по бабам шлялись! — резко высказался Градомир. — Что ты о нем узнал?

— Да нормальный он мужик в общем-то, — поморщился Истом. — Ему б смелости побольше, а норову поменьше, и самое то было бы!

— Значит, ничего не узнал, — медленно протянул Граомир, глядя на бушующее море. На волны, что раз за разом пытались поглотить песчаный берег, а затем отступали. Гневался, видно, Переплут. Вот и волновалось море, страстно желало захватить беспомощную жертву. Насытиться ее кровью, ставшим холодным от его прикосновений телом. — Ладно, — наконец, продолжил Градомир. — Скрывает что-то этот любитель баб или нет — не важно. Я ведь тоже не лыком шит! Мы не просто выбросим княжича за борт. Есть у меня человек. Колдунья знатная. Сделает все в лучшем виде.

— Что сделает? — не понял Истом.

— Не твое дело! Ты должен продолжать следить за этим мужиком. Поить его и водить по борделям, а главное — молчать.

Глава 2

Тишина. Покой. Только легкое дуновение ветра разбавляет застывший мирок, навечно обосновавшийся перед глазами. Полуночник ласкает податливое тело — нежданный подарок судьбы. Покрывает поцелуями шею, неторопливо растягивает шнуровку на груди. Осыпает леденящими кровь поцелуями нежную упругую грудь, заставляя соски каменеть.

Шелест камышей усыпляет, баюкает, наливает веки тяжестью. Нет нескончаемой дороги. Да и куда идти? Вечный покой. Теплые руки матери, будто ко мне снизошла сама Живица, и черные насмешливые глаза.

Кто он?

Человек, что, дай ему волю, сотрет меня в порошок, разожжет в душе огонь, но не подарит тепла.

Не способен он на любовь. Одна лишь страсть в кошачьих глазах и сизая мгла...

— Да подожди же ты! Не смей уходить! Ты нужна мне! — порывистый крик взорвал черную тишину. Будто изысканное княжеское кружево разорвали грубые руки дикаря.

— Зарья! — острая боль в щеке отрезвляет. Мрак бледнеет, очерчивает широкую фигуру. Будто день и ночь сходятся. Явь смешивается с Навью. Светлый мазок, темный мазок...

Боль в спине.

Крепкие, ненадежные, но такие желанные руки — цепи, что тянули меня назад...

Тело увязало в Яви. А душу манил в свой мир Полуночник. Затягивал дивную песню, как тая русалка — дева морская. Не хотел он отпускать нежданный подарок, голубил, баловал.

Хотелось, так отчаянно, безумно хотелось покориться, сплестись с ним воедино, позволить Полуночнику стать частью меня, или самой стать частью ветра, одинокой, блуждающей по мирам, бесконечно прекрасной душой...

Боль!

Режущий глаза свет. Черная, озаренная дивным светом фигура. Странная паутина в углу, что все раскручивалась и раскручивалась. Узел, еще один и еще...

— Ты должна жить!

Я закашлялась и открыла глаза. Перед взором проносились яркие огни, сердце в груди отбивало бешеный, не стихающий ни на мгновение ритм. Все тело болело, руки дрожали. Я огляделась вокруг. Вздрогнула, осознав, что лежу на полу в собственной хате. Как мне удалось дойти сюда? Последнее, что врезалось в память — темный, лишенный всякого света дом Харитины. Затем боль и неясные далекие образы.

Я медленно, держась рукой за стену, встала с пола и подошла к печи, разглядывая спящего незнакомца. Я не знала, что со мной произошло, не знала, что или кто спас меня. Но знала, что нужна лежащему здесь, опутанному проклятьями незнакомцу.

— Да подожди же ты! Не смей уходить! Ты нужна мне!

Я, как на пляже, склонилась над спасенным и поцеловала его в чело.

— Спасибо, спасибо, что спас меня. Я... Я никогда этого не забуду, никогда не брошу тебя.

* * *

Туманный берег, тонкий мыс, огонь зажженный,

Полоска леса, кромка неба и залив, -

Я к вам приду с сомненьем и поклоном,

Когда собьюсь с дороги посреди земли.

Когда устану от дождей и переходов,

От перепадов, пересудов, передряг...*

Я сидела возле незнакомца, быстро ведя крючком по кружеву. Когда нить заканчивалась, брала новую и продолжала работу. Чтобы не заскучать, пела песни. Боги-то голосом не обделили. Что угодно могла спеть. Грустное, веселое.

Правда, сейчас радоваться не получалось. Незнакомец так и не пришел в себя. Разыгравшаяся за время моего отсутствия горячка не стихала. Только от проклятья и удалось его избавить. Да и то, чуть сама не погибла. Странное на нем проклятие лежало. Ни заговор на воду, ни дикая малька не помогли. А может, и я ошибку какую сделала. Помню, в детстве мать не раз меня стыдила, что я делать ничего не научилась. Родительница даже бывало руки заламывала, говоря, что так и умрет она, не передав мне свой дар. То я исцеляющее зелье с охранным перепутаю, то и вовсе в снадобье вместо чуковицы мальку положу. Вот и сейчас могла я что-то не то сделать. Потому-то и перекинулось проклятие на меня. Странно еще, что не убило. Очень странно.

Я улыбнулась, глядя на незнакомца, затем, поднялась и подошла к столу. Потрогала рукой стоявшую на нем кружку, чтоб убедиться, что вар остыл, и вернулась к парню. Приподняла ему голову и влила в рот сладкое (сама не раз пила) зелье, аккуратно опустила голову обратно на печь и пошла в угол, сполоснуть кружку. Затем вернулась к незнакомцу и затянула новую песню, надеясь, что к ночи он проснется.

Над степью, утонувшей в синем небе,

Царит веков ушедших тишина,

Здесь воздух прян и, как вино, целебен,

И вновь весною жизнь разрешена...*

Не проснулся. Солнце уже давно скрылось за черной горою, затихли разговоры подружек, возвращающихся с вечерних танцев. Только Полуночник за окном продолжал выводить глубокую пронзительную песню.

Свеча, последний раз мигнув, погасла. Вместе с ней закрыла глаза и я. Будто на мгновение. Только мигнула разочек. Да так и заснула.

Очнулись мы вместе. Как открыли глаза, так два взора и пересеклись. Бледно-голубые, почти прозрачные, словно морская вода в светлый солнечный день, очи глядели на меня. Я утопала в них. Будто сама стала жертвой морской стихии, которая уже устала бороться за свою жизнь.

— Дивное видение... — до меня не сразу дошли его слова. Будто я находились в плену тумана, что скрывал реальность.

— Я не видение, — я все же заставила себя начать разговор. — Знахарка я. Ты морской воды наглотался. Я тебя на берег вытащила.

— Не помню. Ничего не помню, — он помолчал. — Только странные образы и всплывают в памяти. Бой, звон мечей, крики. Мы почти победили, а потом... Потом я повернулся к нему спиной... — медленно проговорил юноша, будто вновь переживая произошедшее.

— К кому "ему"? — дрожащим голосом спросила я.

— К тому, кому доверял, за кого отдал свою жизнь, если бы пришлось... К тому, кто предал! — парень заскрипел зубами, став, наконец, похожим не на юное Божество, а на человека из плоти и крови, снедаемого злобой, ненавистью. Но не надолго. Всего на миг. А затем снова передо мной сидел растерянный мальчишка, что все повторял. — Как он мог?

— Кто он? — снова спросила я.

Парень не ответил. Просто сидел, с удивлением глядя на противоположную стену.

— Я ведь верил ему!

Я встала, налила из глиняного графина в кружку одного из зелий (вот растяпа, с вечера сделать это забыла!) и подошла к парню.

— Выпей! Это поможет успокоиться.

Он послушно взялся за кружку и большими глотками прикончил зелье. Вернул мне сосуд и снова прилег на печь. Закрыл глаза.

— Как тебя зовут? — спросила я прежде, чем парня вновь сморил сон.

— Арий. Просто Арий...

Отступление

Седьмицу назад...

— Пора отправляться, — Градомир быстрым шагом вошел в небольшую, но богато обставленную комнату, бросил короткий взгляд на ее владельца и скривился. — Если ты, конечно, не передумал...

— И не думал отступать! — с горячностью заявил хозяин покоев, поправляя рукава глухой свиты* из темного сукна, затем перевел взгляд на гостя. — Арий умрет, уж это я тебе обещаю!

Перебежчик, видно, волнуясь, вновь потянулся к рукавам, но тотчас опустил ладони и постарался успокоиться. Градомир, в отличие от собеседника, был холоден. Лишь пристально гладящие очи выдавали его нетерпение.

— Почему ты пришел ко мне? — внезапно спросил мужчина. — Сказывают, раньше вы были друзьями с Арием.

— Люди о многом болтают, — перебежчик как мог пытался скрыть дрожь в голосе. — Не стоит верить всем болтунам.

— И все же, — настойчиво спросил Градомир. — Что он тебе сделал? — предатель молчал, а по его лицу ходили желваки.

Наконец, он все же ответил:

— Я хочу служить истинному князю, а не мелкой собачонке.

— Вернее, ты хотел стать его правой рукой, — проницательно сказал Градомир. — Ладно, иди, — перебежчик поклонился и пошел к двери. Когда он стоял на пороге до него долетели последние слова Градомира. — И не забудьте, Арий должен погибнуть от твоей руки. Докажи мне свою преданность!

— Но... — боязливо начал предатель. Вот только Градомир его уже не слышал, выйдя из комнаты и громко хлопнув за собой дверью.

Глава 3

Под утро меня вновь сморил сон. Снова я лишь на мгновение закрыла глаза. Сижу-то у постели больного. Как же мне спать? А вдруг что с ним случится? Ведь никогда себе не прощу! Но Сон мало заботили мои переживания. Забрал кудесник в свои чертоги в один часец.

К счастью, Живица смилостивилась, решила, что рано нам с Арием из жизни уходить. Не только нить судьбы нетронутой оставила, выспаться дала, сил набраться. Мы ж-то почитай весь день проспали. Я намаялась до того сильно. Ария же еще хворь не отпустила. Вот и спали мы с ним рядышком. Как брат и сестра.

Очнулась я только когда услышала чужой голос.

— Это вы? Я думал... Думал это мне привиделось, — не совсем понятно произнес спасенный.

Я открыла глаза и улыбнулась.

— Что тебе должно было привидится?

— Вы... — его глаза излучали мягкий свет, на губах играла улыбка. — Вы часто мне снитесь.

Я покраснела и опустила глаза: такое восхищение в очах редко встретишь. И не заслужила я его. Пытаясь справиться со смущением, начала говорить:

— Я не сон, поверь! Зарья я. Еще вчера об этом говорила. И как спасла: с воды вытащила. Ух, ты же и наглотался ее. Плавать совершенно не умеешь. Будто бревно в воде, — я поднялась с печи, налила из кувшина в кружку немного молока, подала ее Арию. — Надеюсь, сегодня тебе лучше?

— Не знаю, — на его лице отразилось сомнение. — Не помню, что вчера было.

— Совсем ничего? — мой голос слегка подрагивал.

— Нет. А должен? — он убрал пустую кружку от губ, не замечая, что на подбородке остались капли молока.

— Ты ночью многое сказывал. О бое, о мечах, о предателе... — закончила я совсем тихо, кивая Арию на белые капли.

Парень лишь растерянно покачал головой, становясь еще больше похожим на большого ребенка. Затем увидел мой жест и провел ладонью по подбородку, вытирая молоко.

— Простите.

— За что ты извиняешься? — я и не заметила, как на моих губах начала появляться улыбка от его извинений. — Некоторые вещи не стоят того, что бы о них вспоминать. Это я как целитель говорю!

"Да и просто как человек" — так и хотелось добавить. Сама ведь помню о многом. О том, что хотелось бы забыть. Вот только память нет-нет и подсовывает горестные воспоминания. Если бы можно было от них отгородиться... Так ведь не выходит! Притвориться, что ничего не было — можно, но избавится от кошмаров, видений, что порой ярче самой жизни, — невозможно.

Я принужденно улыбнулась, взяла у Ария пустую кружку и спокойно, стараясь сдержать слезы, спросила:

— Ты хоть встать сможешь? Мне кажется, хворь начинает отступать.

— Вашими стараниями, — Арий расплылся в улыбке, возможно, слишком широкой, чтобы его веселье было искренним.

— Да брось! — я снова начала краснеть, а потому отвернулась, достала со шкафа одежду парня, которую до того сняла, и положила перед ним. — Одевайся, если и впрямь на поправку пошел. Много лежать вредно. Тут и пролежи возникнуть могут. Оно тебе надо? Что-то сомневаюсь я!

* * *

— Значит, здесь вы меня нашли? — Арий, по его словам, чувствовал себя превосходно. А потому не ограничился гулянием по двору и уговорил меня пройтись к морскому берегу.

Солнце медленно катилось на запад. Хорс* в последний раз окидывал взглядом свои владения, а затем хлестал запряженных в колесницу лошадей, оставляя этот мир на попечение брата своего Огнебога*.

Велика семья у богов. Хорошо, когда в мире они живут, ладят между собой. А то бывает распря какая разгорится. Разгневается Перун, загрохочет небо. Переплут ниспошлет страшный шторм. Явится Мара* к смертным, заберет их души в свое царство.

— Здесь. Тебя волны морские к берегу гнали. Видно, сильно приглянулся ты Переплуту, что он тебе второй шанс в жизнь подарил.

Я глядела на море. Сейчас спокойное, еле-еле ветер воды колышет. Даже не верилось, что не одну людскую жизнь Переплут погубил, в свое царство забрал.

— Если бы я мог вспомнить, как оказался здесь... — Арий покачал головой, поднял с берега один из камешков, подкинул его несколько раз в воздух, а затем с силой бросил в море. — Ничего не помню!

Я присела на холодный, чуть влажноватый песок и взглянула на солнце, что медленно погружалось в водную гладь, даря нам последние свои прикосновения.

— Это так мучительно... Даже не знаю... Я действительно хотела бы помочь. Сделать хоть что-то! — я с силой сжала в ладони комок песка, отчего он рассыпался на тысячи песчинок. — Но я бессильна. Если что и могу, так это хворь какую вылечить, болячку. Большего мне Боги не дали.

— Вы сделали все, что могли, — Арий опустился радом со мной, осторожно обнял за плечи, будто боясь, что от его прикосновений я сломаюсь, разлечусь на осколки как хрупкая заморская ваза. Или того хуже — превращусь в туман, исчезну. — Я уверен в этом!

— Но еще вчера ты помнил, что произошло. Пусть не отчетливо, но... Возможно, одно из зелий, которыми я тебя поила, подействовало не так, как я думала. Возможно...

— Я ручаюсь, вы сделали все, что могли. Больше даже!

Наши глаза на мгновение пересеклись. Будто солнечный лучик подарил мне миг тепла, нежности. Странным был Арий, непохожим на всех, кого я знала до того. Будто бы старше меня, на пару лет точно, умнее, раз по-умному изъяснялся, а вместе с тем было в нем что-то ребячливое, какая-то наивность, отчего так и хотелось защитить его от жестокого мира.

— Ты околдовываешь меня! Знаешь, есть такое слово заморское. Гипно... Гипноризи... Гипнозу...

— Гипнотизируете? — вставил Арий.

— Точно! — я с восторгом поглядела на парня, а затем выскользнула из его объятий. — Неужто так и делаешь? Неужто ты — чародей какой? Или и этого не помнишь?

Арий рассмеялся. Громко, искренне, заразительно.

— Как вы только подумать так могли?

— Кто же тогда? Про себя я уже сказывала. А вот ты про себя ни словечка. Что же я должна думать?

— А что мне про себя рассказывать, — парень задумчиво пожал плечами. — Зовут Арий. Этой осенью исполнится двадцать один год. Совсем скоро. В праздник жатвы* гуляния и начнутся.

— Для тебе это такая значимая дата? — удивилась я. — Двадцать один год, и что с того?

— Совершеннолетие, — Арий выглядел удивленным. — Никто больше не сможет сказать, что я ребенок. Сам буду за себя отвечать!

Теперь уже я рассмеялась.

— Разве ж тут дело в возрасте? Мне вот только недавно восемнадцать исполнилось. А я уже давно сама за себя в ответе. Как мать умерла... — мой голос против воли дрогнул. Я попыталась улыбнуться, но вышла лишь гримаса. — Так и сама я осталась. Что ж в этом хорошего? Одиночество, боль...

— Простите! — Арий подскочил на ноги и подошел ко мне. — Я и не думал печалить вас.

— Тут скорее моя вина. До сих пор не могу себе простить!

— Глупо это, себя винить, — Арий внезапно подался вперед и вытер слезу, что скатилась с моих глаз. — Ведь не вернете вы ее! Из Нави не возвращаются, как бы мы ни хотели поверить в обратное. Сколько бы золота ни обещали пришлым чародеям за возможность хоть раз взглянуть в родные глаза. Как бы ни карали проходимцев, что лишь играли нашими чувствами, обещая неслыханную магию.

— Тебе тоже доводилось кого терять? — с удивлением посмотрела я на Ария. Мне-то казалось, жизнь до этого дня его баловала, не опускалась до подлых ударов в спину. Слишком уж невинным выглядело его лицо.

— Как и вам, мать, — на лицо Ария набежала тень. — А еще отца.

Мы замолчали. И каждый думал о своем. Такие схожие и такие разные мысли. Пронизанные болью воспоминания. Горечь от невосполнимой утраты и свист волн, что с все возрастающей страстью ласкали песчаный берег.

У меня перед глазами так стоял один из летних дней. Давний, но не забытый...

— Мама! Мамочка! — я задыхалась от едкого дыма, что царил вокруг. Горло горело, как если бы я исцарапала его колючками. Глаза слезились и разглядеть что-либо вокруг было попросту невозможно.

Я поскользнулась и покатилась по полу, упав прямо на горящие доски.

— А-а! — боль на мгновение заполнила мою сущность. Сожгла.

Кое-как я разлепила глаза и попыталась ухватиться за ножку стола. Резко потянула на себя, стараясь забыть о боли.

Еще одно усилие, еще одно...

Кости ломило, горло наполнялось гарью, ноги заплетались и никак не желали слушаться.

Еще одно...

Внезапно стол накренился. Начал заваливаться на меня. В шаге от лодыжки упал кусок горящей скатерти. Деревянный пол вспыхнул и начал дрожать. Того и гляди, провалится под моим весом.

Я до боли прикусила губу, но все же смогла встать на корточки, сделать шаг в сторону, видя, как место, где я только что стояла, пожирает пламя.

— Мама!

Она лежала в шаге от меня. Длинная юбка съехала в сторону, оголяя до бедер полные ноги, белая, с утра накрахмаленная рубаха в нескольких местах зацепилась за гвозди. С уголков маминых губ капала алая кровь.

— Нужно выбираться!

Она не услышала. Даже головы не повернула. Все так же безучастно смотрела в потолок.

— Мамочка! — я попыталась сделать шаг к ней, но кто-то схватил меня за юбку. Раздался треск, но ткань выдержала. — Пусти! Я должна...

Грохот. Не выдержала стреха. Обвалилась прямо на...

— Мама! Нет!

Меня не слышали. Выволакивали наружу, несмотря на отчаянные протесты.

Снова огонь. Яростный, неистовый... И чистое, безоблачное небо.

— Пусти меня!

— Она умерла. Ты ничем не поможешь!

— Не верю! Нет...

* * *

— Пойдем отсюда, — я отвлеклась от тягостных воспоминаний, внезапно обнаруживая, что на землю давно опустились сумерки.

— Я и не заметил, что уже ночь, — Арий удивленно огляделся.

— Да и меня это удивляет. Быстро время пролетело. Редко, когда со мной такое бывает, чтобы совсем ничего не замечала.

— Может, чары кто на нас наслал? — предположил парень.

Я удивленно посмотрела на Ария. Едва не расхохоталась, заметив страх в голубых глазах.

Было бы чего страшиться!

— Зачем кому-то силы попусту тратить? Да и много ведь ее нужно на такое колдовство — двоим людям одновременно затуманить взор. У меня врагов с такой силой нет. Неужто у тебя есть? — затаила я дыхание в предвкушении ответа.

— Раньше думал, нету. Не мешаю я никому, стараюсь так поступать, чтобы по справедливости, по совести. А оно вон как вышло. Погубить меня кто-то задумал. Знать бы еще, кто!

— Может, тебя волна за борт выбросила, — предположила я. — Когда Бог моря гневается, и не то может случиться.

— Может, и так, — Арий принужденно улыбнулся. — Пойдемте в дом. Становится прохладно.

Я сплеснула руками.

— Я же совсем забыла, что ты впервые с постели встал! Ну, что из меня за целитель?! — я сняла с себя распашную свиту с вышитым воротом — несколько ночей помню сидела вязь от злых духов вышивала — и накинула Арию на плечи. — Тебе она сейчас нужнее. На меня редко хвори нападают. Даст Живица, еще многие годы так проживу. А за тобой, как пить дать, Мара может прийти. И не спорь!

Впрочем, Арий и не думал возражать. Принял свиту, как само собой разумеющееся. Даже не подумал о моих оголенных плечах да шее. Впрочем, я и без свиты пройдусь. И не такой холод видывала. Не то, что мой спутник.

Дорога домой была недолгой. Холод подгонял. Хоть поздняя весна на дворе стояла, а к вечеру Полуночник в силу входил. Начинал выводить дивные заморские песни. Метал по плечам волосы, взбивал юбку едва не до колен и холодил обнаженные щиколотки.

Вскоре появилась родная хата. В сумерках домик выглядел совсем черным, мрачным. Даже не верилось, что поутру он совсем иной. Побеленные стены ярко поблескивают на солнце, радуют глаз цветы на стрехе. Уж до чего мучалась их высаживать! Ярким пятном в саду выделялись подсолнухи — маленькие солнышки, что приветствовали свою старшую сестру, лишь только она показывалась на небе.

— Ложись на печь, — сказала я Арию, лишь только мы переступили порог моего дома. — Достаточно на сегодня прогулок.

Парень молча кивнул.

Я отвернулась, чтобы не глядеть, как он раздевается, затем достала рукоделие, запалила свечу и села у стола. Огонек весело трещал, создавая на противоположной стене причудливые узоры. Тени дрожали, переходили одна в другую, будто затеяв только им понятную игру.

Немного понаблюдав за ними, я вспомнила о делах. Уже давно надо было свиту подправить. Ее в одном месте платянка* поела, а я так и ходила, зияя дырой. Может, я об этой прорехе и не вспомнила, но уж больно странно Арий на мою одежонку взглянул, когда я ее ему на плечи одевала. Не иначе, как дыру заметил.

— Не спится чего-то, — внезапно, будто осознав, что мои мысли о нем, отозвался Арий.

— После болезни бывает и такое. Скоро сон придет, не волнуйся, — попыталась я ободрить парня.

— Надеюсь. А то раньше бывало, за всю ночь сон так и не являлся. Целители все голову ломали, что со мной. А пока они не придумали чего, я звезды считал. Выходил на веранду, глядел на небо, а затем у звездочета нашего спрашивал, какие созвездия есть, когда какие увидеть можно.

— Из богатого, знатного ты, видно, рода. Я о этих... Как ты сказал, зве-здо-че-тах, — медленно повторила я незнакомое слово, — даже и не слыхала раньше... Как и о верандах...

— Просто отец знаниями разными интересовался. Если чего нового в мире изобретали, он сразу узнавал, пытался купить. А так не больно-то знатен и богат наш род.

Я встала, отложила в сторону вотолу и заглянула в шкаф. Достала оттуда склянку с меленой травой, насыпала немного в кружку и залила молоком.

— Выпей, — подошла к Арию. — Вмиг заснешь.

— Не знаю, что бы я без вас делал, — он поднял руку, но не взял кружку, нежно провел по моей щеке. Погрузил пальцы в волосы, коснулся затылка.

Я мягко отстранилась и зажала в его руке кружку.

— Выпей!

Он послушался. Глотнул холодное питье, закашлялся.

— Уверены, что поможет?

— Подожди немного, — я держала его за руку, пока Арий не закрыл глаза. Затем слегка насмешливо улыбнулась и отошла к столу.

Конечно, поможет. Разве сон-трава может не подействовать? Теперь Арию всю ночь будут сниться сны. Сладкие, как карамельные зверушки на палочках, что продают на ярмарках. Глубокие, красочные, будто настоящая жизнь. Будет, что вспомнить поутру!

Впрочем, на этот раз я старалась не для Ария. Для себя. Ненавижу ложь. А лежащий и сладко храпящий на печи парень солгал!

Отступление

— Неужто вновь не спится? — седовласый человек, медленно выводивший какие-то закорючки на широкой бересте*, поднял глаза.

— Да.

Совсем еще мальчишка, которому на вид не было и пятнадцати годков, стоял в проеме широкой двери. Светлые пшеничные волосы юноши падали ему на глаза. Голубые глаза, то и дело выглядывающие из-под золотых кудрей, печально глядели на мир. Из необычного в пареньке была только одежда. Такую на простом рынке у беззубой торговки не купишь. Светлые порты из хоолстины, необычайно мягкие на вид (да и если пощупать не хуже!) и длинная рубаха из ярко-красного шелка, расшитая золотой нитью с бисером.

— Что же мне с вами делать? — старик вздохнул и отложил перо. — Я ведь уже все средства перепробовал! Не сон-травою же вас поить!

— А вдруг поможет! — глаза у мальчишки загорелись надеждой.

— Да что же я вас, княжеского отпрыска, буду, как простая полоумная знахарка, сон-травой лечить?! — лекарь смешно выпучил глаза, показывая степень огромного удивления. — Ее только крестьянам и пить! А будущему князю не положено! Да и вредно это. Последствия могут быть.

— Так что же тогда? — совсем растерялся мальчишка.

— Есть у меня одно средство, — старик встал и подошел к шкафу в дальнем углу зала. Достал с верхней полки округлый пузырек из красного стекла. Внутри него находилась вязкая темная жидкостью с легким цветочным запахом, что распространился по комнате, лишь только лекарь открутил крышку. Вслед за этим старик достал широкую кружку с длинной царапиной на боку. Поморщился, заметив последнюю, и вновь заглянул в шкаф, пытаясь найти целую чашу. Но там было пусто — видно Матрена — здешняя тиунка* — снова все поперекладывала. От такой дворовой убытков больше, чем пользы! Лекарь ругнулся себе под нос, а затем заполнил на четверть имеющуюся кружку жидкостью из пузырька и подал юноше. — Выпейте. Обязательно поможет. Настойка летопырей никогда не подводит.

Мальчишка доверчиво взял кружку, глотнул сладковатую жидкость.

— Точно поможет?

— Точно, — лекарь ободряюще улыбнулся. — А теперь идите. А то как бы вас сон еще по дороге не сморил. Сильное это средство.

Старик смотрел вслед уходящему мальчишке, пока тот не закрыл двери за своей спиной. Затем покачал головой. Настойки летопырей на свете не существовало. Как и самого растения летопыря или как его там. Дело в другом. Нужно было заставить княжича поверить в свойство настойки. А там он и сам себе внушит, что хочет спать.

"Княжича... — лекарь тяжело вздохнул. — Какой же это княжич, если его так легко обвести вокруг пальца?!"

Глава 4

Утро встретило нас ярким палящим солнцем, росой на зеленой траве, тихим ветерком, что не холодил, а лишь щекотал шею, игрался с длинными локонами, растрепывая с утра уложенную прическу. Видно, ошиблась Харитина. Живица все же услышала наши мольбы, подарила долгожданное тепло.

— Вставай, соня! — я склонилась над Арием, легко пощекотала его за ушком.

Хотела проверить, все ли в порядке. Сон-трава порой и погубить может. Сны, которые она приносит с собой, заставляют забыть о реальности, погружают в опасное безмирие. Нету из него выхода, как ни ищи.

Вчера я не подумала об этом. Взыграло минутное чувство досады, что парень лжет. Про бедность отца, простые крестьянские иль купеческие корни. Знатен он был, по всему видно. И разговаривал не как деревенские, и держал себя так.

Возможно, это глупо, но я ненавижу ложь. Слишком дорого она обходится. К тому же, солгав раз, уже не можешь остановиться, продолжаешь выплетать кружево липкой, но порой такой сладостной лжи.

Арий открыл глаза.

— С добрым утром, — приветствовала я соню, видя, что не заблудился он в бесплотных мечтаниях.

— С добрым, — он нахмурился, видать, вспоминая мое имя. — Зарья. Неужто уже утро?

— Солнце встало, — я кивнула на окно, в котором явственно отражался красный диск.

— А будто только заснул, — Арий удивленно покачал головой. — Видно, постель мягкая досталась. Не то, что дома.

— На печи вообще сладко спится. Говорят, сам Сварог* твой покой защищает. И оберегает, и силы дает, чтобы потом великие дела свершать. Он ведь добрых молодцев благословляет, на путь выводит, сердце огнем зажигает. На то он и великий кузнец.

— Видно, не врут люди, — Арий потянулся убрать одеяло, и я отвернулась, отошла в сторону, чтобы его не смущать.

— Как умоешься, к столу подходи. Я завтрак приготовила, — крикнула я, расставляя на столе посуду. В центр поставила хлеб, кувшинчик с молоком, творог и сметану. Налила в чайник недавно принесенную из колодца воду и его поставила на печь.

Вскоре чайник закипел. Я разлила кипяток по чашкам и добавила в него смородиновых листков. Вскоре появился и чуть дрожащий Арий.

— Студеная вода в колодце, Зарьюшка.

— Зато проснулся. А то так бы весь день сонным и ходил. Садись за стол.

— Благодарю вас.

Ну, еще немного — и поклон отвесит!

Я сплеснула руками.

— Да хватит словами высокими изъясняться! Проще будьте. Да и ко мне на "ты" обращайтесь.

— Ну, тогда уж вы... — парень смутился, на его щеках заиграли ямочки. — И ты...— Арий не договорил, сел за стол, потянулся за хлебом, затем положил в тарелку творога, налил сметанки. Я умиленно наблюдала за ним. Затем, стряхнув с себя оцепенение, тоже принялась за еду.

Хорошим получился творог. Незернистым. Так в рот и просится! Да и сметана вкусная. Сладкая, жирная. Не сметана — сливки настоящие!

— Кислятина! — внезапно Арий отставил тарелку в сторону и посмотрел на меня. — А нет ли у тебя, чем подсластить?

Я разочарованно покачала головой.

— Мед еще на той неделе закончился. У меня-то самой пасеки нет. Пчел я побаиваюсь. Да и вообще, улья у нас мало у кого есть.

— А если сахару купить? — предложил Арий.

— Что купить? — не поняла я. — Сахару?

— Ну, сахарный тростник. Нескольких тростей должно надолго хватить. Вроде... — под конец стушевался Арий.

— Сахарный тростник? — еще раз повторила я. — В толк не возьму, о чем ты толкуешь!

— Его к нам из краев заморских привозят. Лучше меда во сто крат!

Я лишь пожала плечами.

— Не знаю, не слыхивала. Мы медом обходимся. Я обычно себе на ярмарке горшочек беру. Больше себе позволить не могу. Да и как возьму, нести тяжело.

— Неужто помочь тебе никто не может? — Арий удивился. — Ты такая красавица, а помощников нет. Да и вообще, странно у вас, в деревне, как-то. Творог кислый, вода уж больно студеная, да и встаете рано. Лишь солнышко над горизонтом поднялось, а вы уже на ногах.

— Ну, не до полудня же дрыхнуть! — фыркнула я. — Тогда и сделать ничего не успеем, — я отодвинула от себя пустую тарелку, взяла чашку с варом и подошла к маленькому окошку. — Что в нашей жизни такого странного? Живем, как все. Порой радостно, порой грустно. Ну, да в жизни цельного счастья не бывает. Всегда какая беда придет... Справимся! — я подставила лицо маленькому лучику, пробившемуся в дом. — Солнце и поможет. Всегда оно нас спасало. Доброе оно, да и красивое к тому же.

— Это точно, — охотно поддакнул Арий, подходя сзади и обнимая меня за плечи. — Да ты и сама, как солнышко. Красивая, солнечная. Так и тянет тебя поцеловать.

— В благодарность, что я тебя спасла? Но я ведь не ради благодарности это делала. Так вышло.

— Нет, что ты оказалась такой. Нежной, ласковой... — его лицо приблизилось. Особенно губы. Полные, сочные, неожиданно мягкие и...

— Зарька, дома ты? — внезапно раздалось с порога.

От неожиданности я отпрянула от Ария и, опустив глаза долу, направилась к двери, открыв ее, удивленно приподняла брови и спросила:

— Ефрем? Что ты здесь делаешь?

— На праздник тебя звать собрался. Все наши уже на гулянии. Сегодня ведь работать нельзя. Вот мы и... Ой, а это кто? — внезапно прервался Ефрем, удивленно показывая на Ария. — Неужто утопленник наш? Не солгала, на ноги поставила!

— А с чего бы мне это тебе лгать? — удивилась я.

Но Ефрем лишь махнул головой, не обращая внимания на мой вопрос, заходя внутрь дома.

— Ефрем, — он протянул руку Арию.

Тот удивленно воззрился на нее. Затем все же протянул свою.

— Арий.

— Арий? — Ефрем выразительно поиграл бровями. — Ненашенское это имя. Да и ты сам... Как здесь оказался? То, что Зарья тебя из воды вытащила, а я сюда дотащил, ну, и тяжел же ты, парень, надо сказать, я знаю. А вот как в лапах у Переплута оказался?

— Не помню я.

— Совсем ничего? — поразился Ефрем. — А может, ты просто лазутчик? Выведать хочешь, как мы живем?

— Ну, и зачем это кому-то? — я едва не расхохоталась. — Не знала я, что тебя идеи о заговорах посещают.

— Да я тоже не знал, — Ефрем весело подмигнул мне, затем снова посмотрел на Ария. — Давай с нами! Мы турнир организовываем. Все как у благородных. Вот силушку свою и покажешь!

— Ефрем, он же только с постели встал! — запротестовала я.

— А на вид здоров, как бык. Пошли, нечего отсиживаться! — он потянул парня к двери. — Жизнь... Она такая короткая!

Арий не сопротивлялся. Лишь на пороге оглянулся, посмотрел на меня.

— А ты придешь?

— Конечно.

— Ага, платочком помахает. Точно как этому... как его... — Ефрем щелкнул пальцами, безуспешно пытаясь вспомнить.

— Рыцарю, — вставил Арий.

— Ему! А ты, вижу, слова разные знаешь. Посмотрим теперь, как биться будешь!

Они захлопнули дверь и, продолжая что-то весело обсуждать, спустились с крыльца (до меня доносились голоса парней). Затем понемногу все затихло.

Я допила вар, вымыла посуду и попрятала еду. Затем кое-как принарядилась. Не разочаровывать же своего рыцаря! Сарафан надела тот же, что и на прошлый празднике: не больно-то много у меня нарядов, зато захватила платок с бисерной нашивкой. Помнится, заморские купцы в наши края как-то наведывались. У них и купила эти "стекляшки", затем еще с месяц их на платок пришивала. Как оделась, вышла во двор. Где проводят турнир, я у Ефрема поинтересоваться забыла. Но, в общем-то, было только два возможных места: площадь да морской берег. Больше негде, да и старики могут начать возмущаться, что совсем уж молодежь с ума посходила. Делать им больше нечего, как в благородных играть.

— Зарька! — внезапно окрикнули меня.

Я обернулась — Харитина.

Вот так "повезло"!

— Здравствуй, — попыталась я быть вежливой, надеясь, что она от меня вскоре отстанет. Не хотелось мне надолго Ария одного оставлять. Внешне, вроде, действительно болезнь отступила. Но кто знает, как там на самом деле. После того, как проклятие, что на нем лежало, на меня перекинулось, я уже во все что угодно могла поверить.

Но Харитине не было дела до моей вежливости.

— Видела, что на пляже устроили? Будто дети какие!

— А что такого? — удивилась я, заодно обрадовавшись: теперь-то знала я, куда путь держать. — Турниры рыцарские во всех землях почестями пользуются.

Харитина воззрилась на меня с осуждением.

— И ты туда же! А вдруг Переплут разгневается, что они возле его владений дурью маются? Какие там рыцари! На палках дерутся. Разве ж это дело?

— Ну, меч-то не всегда под рукой, — тактично заметила я.

— Неужто и ты туда намылилась? — внезапно спросила Харитина.

— Подумываю. Все равно ведь работать сегодня нельзя. Земля отдыхает.

— Тебе работы нет? — подозрительно обрадовалась Харитина. — Чудно, голуба моя. Иди хоть старухе помоги. Мои-то все еще засветло на этот турнир отправились. Задурили им головы, вот они и оставили всю работу на меня, старую.

Тоже мне старуха! Еще б немочью себя назвала! Лет Харитине еще и сорока не было. Да и в поле она похлеще мужиков работала, на ярмарках всегда голосила, зазывая покупателей к своему лотку.

Но "старуха" уже схватила меня за локоть, таща к своему дому.

Отделаться от Харитины удалось только через пару часов. Сначала крыс травили, потом она попросила меня псину ее посмотреть. Захворала та. Собак я с детства не боялась. Даже таких огромных, сторожевых, что самим своим видом показывали: "Чужакам в доме не место". Жучка сначала и меня облаяла. Но затем посмирнела. Дала себя да свою рану осмотреть. Ничего особенного. Повязку я наложила. Погладила собаку по шерсти и убралась подальше, пока Харитина не придумала мне очередного занятия.

Вскоре и до пляжа добралась. Да так и замерла, следя за боем. Дрались Арий и Никифор — высоченный парень, чем-то смахивающий на медведя. У него даже кличка подходящая имелась — Зверь. Впрочем, называли его так за глаза. Никифор и врезать мог, да с одного удара так, что человек к предкам отправлялся. Вот и старались его не дразнить.

Удар. Еще один.

Арий дрался красиво, как рыцарь. Будто в руках у него не палка, а меч настоящий. Удар. Шаг в сторону. Новый удар. Никифор брал силой, яростью. Зверь, не человек.

Новый удар.

Внезапно Арий чуть повернул голову, заметил меня. Слегка улыбнулся и... Упал наземь. Зверь не стал терять времени. Ударил по темечку, выбивая Ария из сознания.

Ефрем что-то радостно кричал, поздравляя Никифора с победой. Зверь состроил гордую мину и поглядывал на девчонок, которые то и дело прыскали в кулачки. Я подбежала ближе к распростертому на земле телу, склонилась над ним, пытаясь почувствовать стук его сердце. Тишина, только крики победителя, всеобщий смех.

Внезапно...

Нет, шевеление мне только почудилось!

Я прикусила губу и уже сама тряхнула парня за плечи.

— Арий! Арий!

Шевеление.

Он открыл глаза.

— Ты жив? Слава Богам! — выдохнула я, садясь на песок.

Казалось, он не слышал меня. Только и поднес руку к моему лицо, нежно провел указательным пальцем по щеке.

— Ты все же пришла...

— А зря! — вставил Ефрем, отвлекаясь от поздравлений. — Не пришла бы, может, и выиграл бы он. Хотя против Зверя... — парень покачал головой.

Я помогла Арию подняться на ноги, заглянула в глаза.

— Ты тоже считаешь меня виноватой? — он ничего не ответил. Только и смотрел на меня со странной смесью восхищения и обиды. Не думала, что так можно. Я выдернула руку, быстро выдохнула. — Ну, как знаешь!

И бросилась прочь.

Вдох, выдох, вдох... Я остановилась, переводя дух. Наклонилась к матушке-земли, прося у нее сил, и побежала дальше. Берег был безлюден. Один песок да скалы. Наконец, в очередной раз обернувшись, я остановилась. Присела на один из камней, вдыхая морской воздух.

Одно за другим текли часцы, а я так и сидела на камне. Полуночник трепал волосы, а по ноге деловито вышагивал муравей, видно, не понимая, где он оказался. Я скинула его назад на песок и стала смотреть на море, выглядывая что-то на горизонте. Глупое это занятие. Да ничего больше в голову не пришло. Затем, все также от скуки, начала строить княжий двор из песка. В настоящем, том, что в столице за сумрачными лесами мне бывать не доводилось. Но увидать, хотя бы одним глазочком особенно в детстве ой как хотелось.

Двор получался небольшим, но высоким. С тремя остроконечными башнями. Аж намучилась по капле мокрый песок из ладошки выдавливать. Потом с двух сторон обнесла княжий двор рвами, чтобы вроде как от врагов защищал.

Внезапно на замок легла тень. Я подняла голову.

— Что ты здесь делаешь?

— Тебя искал, — Арий присел рядом со мной. — Ты так резко убежала, я и слова не успел вставить.

Я пожала плечами.

— Мне показалось, мы поняли друг друга. Ты проиграл из-за меня. Вылетел уже в конце. Я не хотела тебе досаждать своим присутствием. Отметил бы с парнями. Второе место, может, и не такое почетное, как первое, но ты ведь и не в самом начале выбыл. Зверю проиграть не зазорно.

— Я не виню тебя! Это моя, только моя вина. Отвлекся, вот и получил удар. Ты спасла мне жизнь, — внезапно он поднял мою руку и поцеловал ее. — Что бы ты ни сделала, это не отменит мою благодарность, мои чувства...

— Благодарность, — я сделала вид, что не услышала последних слов. Поднялась и подошла к самому берегу. — Каждый на моем месте поступил бы так же.

— Не каждый! — Арий подошел ближе, хотел дотронуться до меня, но я брызнула на него морской водой, рассмеялась и, не глядя, сделала шаг назад.

Зря!

Камешек под ногами внезапно поехал в сторону. Башмаки заскользили. Ноги разъехались в разные стороны, я начала заваливаться назад. Арий подался вперед, пытаясь не дать мне упасть, но не преуспел, вытянул из воды.

— Ты в порядке?

Я закашлялась, выплевывая соленую воду, затем задрожала.

— Холодно!

Арий быстро снял с себя свиту и подал мне.

— Держи! Согреешься хоть.

Я накинула распашонку поверх своей одежды, но теплее не стало. Мокрый сарафан холодил кожу. Я поглядела снизу вверх на Ария.

— Отвернись, пожалуйста.

Парень послушно поглядел в другую сторону. Я быстро скинула одежонку и завернулась в свиту. Затем положила платье на камень, надеясь, что солнце за пару часов его высушит. Сама села на песок, подтянув под себя ноги.

Затем посмотрела Арию в спину.

— Можешь поворачиваться.

Арий не заставил себя ждать и присел ко мне, обнял, пытаясь согреть.

— Не заболеешь, в одной свите сидевши? — с заботой спросил он.

— А есть идеи получше? В деревню в таком виде, — я поиграла полами распашонки, — возвращаться нельзя. Пересуды пойдут. Как я потом в глаза людям смотреть стану? Я и сейчас для них перестарок, немужняя деваха. А тогда уж совсем — отщепенкой стану. Как же, то недотрогой была, а теперь... Потаскушка! Да и тебе одному идти нельзя. Мало ли кто на меня набредет. Платье через пару часов высохнет. Тогда переоденусь, и в село вернемся.

— А сейчас что делать будем?

— Давай замок строить. Я уже один построила, пока тебя ждала, — я начала искать на песке следы, но не преуспела. Видно, либо Арий, либо я сама впопыхах его раздавили.

— Ты знала, что я приду? — заинтересовался Арий.

Я вздрогнула, поглядела на море, чтобы не встретится с Арием взглядом. Но все же ответила:

— Я надеялась на это. Надеялась, что ты придешь...

Внезапно Арий повернул мое лицо к своему, нежно погладил все еще влажную от купания щеку и поцеловал. Я ответила, крепче прижимаясь к нему, затем отстранилась, глядя в небесно голубые глаза.

— Не нужно путать благодарность с... С какими-то другими чувствами. Это только всем вредит.

— Но я действительно люблю тебя. И любил еще до того, как увидел.

— Не понимаю.

— Это сложно объяснить... — Арий покачал головой. — Я знал, всегда знал, что встречу такую, как ты! И полюблю ее.

— Разве это возможно? — я недоверчиво нахмурилась.

— Возможно! — Арий вновь провел рукой по моему лицу, разглаживая появившиеся морщинки. — Так и было!

Быстро летело время. В очередной раз коснувшись рукой сарафана и рубахи, я поняла, что они высохли. Арий, как прежде, отвернулся. Я оделась и накинула ему на плечи свиту. В благодарность, что не бросил меня одну на берегу, поцеловав в щеку.

Мы медленно направились обратно в село. Солнце почти село, но мы не спешили так, как вчера, вели неспешную беседу, порой смеялись, сгоняя чаек с насиженных мест.

Село долго не показывалось. Я, когда бежала, не думала о том, как далеко отхожу. Ни о чем не думала. Одна обида и горела в сердце. А к тому же, может, мы уж почти и пришли. Только вот в наступивших сумерках мало что можно было разглядеть.

Впрочем, кое-что можно было!

Очередной поворот дороги, и дым, поднимающийся в небеса. Ненавистный со дня смерти моей матери запах гари и крики, которые доносились даже досюда.

Я побежала. Не глядя, где Арий, не глядя ни на что. Это не имело значения. Ничего не имело значения! Только огонь.

Вот сад Марка. Горящие деревья, трава. За ними хижины, также объятые пламенем. Я поскользнулась и упала на землю. Прямо в кусты. Думала вскочить, но на меня налетел Арий. Хотел подняться и мне помочь, но тут уж я его придержала. Рукой показал на пятерку всадников. Они стояли в нескольких шагах от нас. Болтали, не слыша, как мы приблизились.

— Господин сказал, он где-то здесь. Девчонка какая-то приютила. Блаженная, не иначе.

— Может, ошибся. Если б приютил кто, рассказали бы, когда мы огнем пригрозили. Не стали бы за ничтожество подыхать.

— Заплатить мог.

— Все равно нашли бы мы его!

— Мог в погреб спрятаться, как крыса какая. Дурная кровь, что с нее взять?

— Даже если так, огонь его догнал. А искать сейчас тело, пустой труд. Поехали отсюда. Не мог он выжить. Если море с ним и не справилось, то огонь так точно!

Заржали кони, понукаемые кнутом, и бросились вперед.

Глава 5

Когда всадники исчезли из виду, я схватила Ария за руку, поднимая с земли.

— Нужно посмотреть, что горит, помочь с огнем справиться.

Парень хотел возразить, но я его не слушала, таща в середину огненного кошмара. Глаза тотчас заслезились. В горло проник дым, мешая дышать. Как на заказ явились старые воспоминания.

— Мамочка! Ма...

Кровать вспыхивает, пол в шаге от меня проваливается, огонь перекидывается на пеструю юбку.

— А-а...

Я прикусила губу, пытаясь отвлечься от воспоминаний и спасти погорельцев хоть сейчас, если когда-то не смогла спасти мать.

— Марк!

— Ефрем!

— Ануфрий!

— Мирка!

— Харитина...

Я все кричала и кричала, стараясь не сойти с ума в этом дыму. Но ответа не было. Только десятки горящих домов.

— Гав, гав, — внезапно донеслось с соседней улицы.

Я бросилась туда. Собака всегда рядом с хозяевами. Я увижу хоть кого-то!

Еще один дом — точнее объятое пламенем нечто, и еще один, затем переулок. Я бросилась туда. Лай все усиливался. Звучал будто в моих ушах

— Где же ты? Где...

Внезапно что-то налетело на меня. Я едва не повалилась наземь. Но все же устояла на ногах. Коснулась рукой собачьей шерсти. Вгляделась в желтые глаза. Узнав — харитина собака, слегка улыбнулась.

— Хозяйка. Где твоя... — договорить мне не удалось. Пес завыл и бросился вперед по улице. Я побежала следом, надеясь не отстать.

Не отстала. Пес заскочил в неприметную калитку и вновь завыл. Этот вой пробирал до костей. Я даже остановилась на миг, а затем упрямо бросилась за собакой.

Лучше бы я этого не делала!

Не увидела б, не узнала б... Вот куда делись односельчане, вот почему они не спасали свой кров и пожитки. Тела. Десятки мертвых тел. А то, что мертвых, я могла ручаться. Не было Жизни в неподвижных оболочках, уж это я, как знахарка, чувствовала.

Позади раздался знакомый голос:

— Что...

А затем лай и резкое движение в сторону. Я едва успела прижать пса к ноге, чтобы тот не кинулась на Ария. Присела на корточки и заглянула псине в глаза, пытаясь подчинить ее волю.

И такое знахари умеют — управлять животными, растениями, уж если слишком припечет. Я не любила пользоваться этой силой. Ни к чему подчинять доброе существо. А звери, собаки так в особенности — добрые существа. Да к тому же сил на такое подчинение тратилось немеряно. Знахарки ведь не обладают истинными ведьмовскими силами. Просто у природы мощь на время одалживают. Потом ее отдавать надобно.

Пес посмирел. Уже не кидался на Ария. Только жалобно скулил. Тогда я перевела взгляд с него на парня.

— Убираемся отсюда.

— Но как же они? — Арий, сглотнув, показал на груду мертвых тел.

— Они мертвы, — глухо произнесла я и прошла мимо парня, выбираясь на улицу.

— Но нужно же похоронить их как-то, — неуверенно начал Арий.

— За нас все сделает огонь, — глухо произнесла я, бессознательно сжимая руки в кулаки.

Огляделась вокруг, пытаясь точно понять, где нахожусь. Кивнула сама себе и поспешила на соседнюю улочку. Скоро увидела и свой дом... То... То, что от него осталось. Пока я глядела на мертвых односельчан, мое собственное жилье поглощало пламя. Ему ведь немного нужно. Слишком уж легко горит дерево, солома, всевозможные травы, которыми была забита моя хата.

Я быстро прошла в дальний угол бывшего сада. Приблизилась к сгоревшему дереву, наклонилась и начала разрывать землю. Пальцами, ногтями, валяющейся рядом веткой с острым концом — всем, что попадалось под руку.

— Что ты делаешь? — неслышно подошел Арий.

Я не ответила. Острый конец ветки натолкнулся на что-то твердое. Я отбросила ее в сторону и потянула это что-то, на проверку оказавшееся горшком, наверх.

— Что это? — снова спросил Арий.

На этот раз я ответила:

— Деньги. Как-то лечила я одного паренька, он "в благодарность" все мои монеты из дома вынес. Вот тогда-то я и решила подстраховаться. Немного грошей на черный день сюда запрятать. Теперь он настал. Черный день.

Я высыпала себе в руку с десяток монет (все, что было), отбросила горшок в сторону и поднялась на ноги. Больше меня здесь ничего не держало. Я последний раз взглянула на пепелище. Отчего-то вспомнился котенок. Маленькое беззащитное существо. Такое нежное...

Его больше нет!

— Идем! — я сжала руки в кулаки и потянула Ария прочь из деревни, не задавая никаких вопросов, вообще ничего не говоря. Не было сил. Казалось, только заговорю, сразу начну плакать. Отчаянно, навзрыд, как в далеком детстве. Этого-то и не нужно. Слезы подтачивают, делают слабой. А мне сейчас нельзя быть слабой. Кто тогда позаботится обо мне, об Арие? Некому. Арий не сможет. Почему, не знаю, но чувствую, если я сейчас расплачусь, он бросится меня утешать. Станет говорить глупые, затертые до дыр фразы. А сам не двинется с места. Так и останемся на этом пожарище, пока всадники не вернутся.

Я вздрогнула от внезапно пришедшей в голову мысли и ускорила шаг. Всадники и впрямь могли вернуться. Они охотятся за Арием — это очевидно. А, значит, к их возвращению нас здесь быть не должно.

До полуночи мы дошли до опушки леса. Зашли в середину, не отдаляясь от тропинки. Вскоре костер развели. Развели... Как же! Скорее попытались.

— И как этими штуками можно костер развести?! — возмутился Арий, отбрасывая в сторону камни.

— Понятия не имею, — я пыталась спрятать ладони на груди, чтобы хоть немного их согреть. — Жаль, не захватили огонек в деревне. Там его было предостаточно!

— Но ты же не знала... — начал Арий, но я перебила его. Быстро поднялась на ноги.

— Не знала. И... мне нужно подумать, не ходи за мной! — я кинулась сквозь колючий кустарник в глубь леса. Прошла не так далеко. Как Арий из виду пропал, я и остановилась, упала на землю. Хотелось расплакаться, вспомнить все, что было, что могло бы быть, наконец, перестать сдерживать рыдания. Но я не могла. Не было слез. Ничего не было. Только тупая боль в груди.

Что-то зашуршало поблизости. Я поднялась на локтях и уткнулась лицом в собачью шерсть. Такую мягкую и податливую.

— Пес... — я едва не расхохоталась. — Я ведь даже имени твоего не знаю. Помнишь, как тебя Харитина звала?

Он не ответил. Лизнул меня в щеку. Я еще крепче прижалась к нему.

— Нет ее больше. Никого нет. Одни мы с тобой остались, — я хотела снова прижаться к собачьей морде, но вспомнила про Ария. — Ну, и он тоже остался. Правда, чужой он тебе. Ты даже накинуться на него хотел, — я вздохнула и начала подниматься на ноги, едва не поскользнулась, но вовремя ухватилась за ветку. — Пошли с ним поговорим.

Все так же, не разбирая дороги, мы двинулись обратно. Я все повторяла и повторяла: не думай, не вспоминай. Все равно нет слез, а боль так просто не уйдет.

До Ария мы дошли быстро. Парень, как услышал приближающиеся шаги, вздрогнул и с испугом посмотрел на гостей, затем узнал меня и кивнул. Я села рядом. Справа примостился пес (дала себе зарок ему имя придумать, но это потом). Погладила собаку по голове и посмотрела Арию в глаза.

— По-моему, пришло время для честного рассказа. Кто ты? Зачем нужен тем людям?

— Если б я знал. Человек я не самых благородных кровей. У отца, конечно, деньги имеются. Купец он. Может, эти люди хотят выкуп у него получить? А что, единственный наследник...

— Когда хотят получить выкуп, не пытаются убить. Когда ты очнулся, говорил о том, что тебя предали, в море завязался бой. Не вспомнил?

— Нет, — Арий для пущей убедительности покачал головой. — Как в море вышли, помню, как морская болезнь... — Арий покраснел. — В общем, не люблю я море. И потом, как очнулся, помню, в твоем доме. А посреди воспоминаний пустота.

Мы помолчали.

— Ладно, спать давай, — наконец вновь заговорила я. — Отдохнуть нужно. До ближайшего селения путь неблизкий, а ведь твои недруги могут тебя и там поджидать. Придется мимо жилья идти. А это еще больше сил, — я вздохнула. — Завтра очень тяжелый день.

Как уснула, я и не заметила. В один момент Сон пришел, забрал в свои владения. Туда, где я не спасала странного мальчишку, где моя деревня не сгорала, где я сама была еще ребенком и радовалась приходу каждого дня.

Глупой была, зато радоваться умела. Теперь разучилась!

* * *

Проснулась я от лая собаки. Нехотя открыла глаза и немного понаблюдала за забавной картиной. Пес то лаял, то рычал, приближаясь к Арию. Мой спутник, наоборот, пятился в сторону, с волнением поглядывая на ближайшее дерево: залезет или нет?

Ждать, чем закончится поединок человека и собаки, я не стала. За неимением клички позвала:

— Пес!

Он сделал вид, будто не услышал. Повторила еще раз, громче:

— Пес!

Махнул хвостом, сделал совершено невинную мордочку и приблизился ко мне. Я погладила его по голове: "Молодец". Затем, пристально глядя в глаза собаки, попросила Ария:

— Подойди.

— Ты уверена...

— Подойди, не бойся.

Арий сделал шаг. Пес зарычал. Я еще пристальнее вгляделась в собачьи глаза, повторив Арию:

— Не бойся.

Парень медленно приблизился и осторожно погладил собаку. Затем еще раз, смелее.

Я отвела взгляд от собаки. Глубоко вздохнула. И улыбнулась Арию.

— Садись, больше он тебя не тронет. Что делать будем?

— Ты же сама говорила, по лесу пойдем. В ближайшие селения заходить не будем...

— А есть мы что будем? С ягодами сейчас не густо. До лета ведь далеко. Некоторые растения еще даже не зацвели, куда им плодоносить? На зверей охотиться? Так у нас даже ножа нет. Да и поймай мы кого, сырое мясо есть не будем. А огня нам добыть не удалось. Все равно придется в село идти. Даже если и опасно это.

— А идти туда долго?

— Пару часов, если не заблудимся, — увидев страх в глазах Ария, я поморщилась. — Но мы не должны заплутать. Я эти леса хорошо знаю. Дорогу найду. Давай только сначала крюк сделаем. Здесь ручей недалеко. Хоть воды напьемся.

Арий согласно кивнул, и мы направились к быстрому ручью. Его найти было несложно. Тропу я хорошо знала. Что меня волновало, так это путь к соседнему селу. Я знала дорогу не так хорошо, как хотела это показать. Была там только раз в жизни. Но разочаровывать Ария не хотелось. Он и так испугался, что нам вообще к людям придется идти.

Вскоре до нас донеслось веселое журчание ручья. А еще через мгновение источник и сам предстал перед глазами. Пес радостно завилял хвостом и бросился к воде. Я улыбнулась, глядя на него, а затем напилась и умыла лицо. Глядя в зеркальную поверхность воды, поправила прическу. Жаль, в дорогу набрать водицы было невозможно. Некуда просто. У нас ведь с собой даже фляги нет.

И все равно после водных процедур мы как-то повеселели. Все чаще улыбались. Арий даже пса погладил, а тот и не гавкнул.

Немного отдохнув, снова двинулись в путь. Если к ручью мы шли, порой срезая дорогу через кусты, то теперь ни на шаг не отходили от тропинки. Лес все густел, а заблудиться не было никакого желания. Только пес иногда отбегал недалеко от тропы. Но за него я не волновалась. Все равно по запаху нас враз отыщет.

Живот урчал все недовольнее, да и во взгляде Ария мелькало голодное выражение. Не скажу, что он посматривал на меня, как на главное блюдо на своем столе, но о еде думал точно.

До человеческого жилья, по всему было видно, еще далеко. Я растерялась, с надеждой осмотрела окрестности и неожиданно улыбнулась. Виалиска? Быть того не может! В нескольких шагах от нас росло небольшое кустарниковое растение. Все в белых ярких цветах. Они-то нам были и нужны. Виалиска не плодоносила. Но из ее листьев часто заваривали вар, а небольшие цветы так и вовсе можно было есть. Конечно, наешься не особо, но хоть первый голод утолишь. К тому же на вкус виалискины цветы были сладкими, отчего у меня всегда поднималось настроение.

Я показала Арию на виалиску, подошла ближе и сорвала один из цветков.

— Попробуй.

— Есть цветы?! — поразился Арий.

Я рассмеялась, так смешно он выглядел.

— И что? — я положила ему в ладонь цветок. — Попробуй.

Он осторожно коснулся губами цветка, затем укусил и быстро прожевал.

— Действительно вкусно.

— Я же говорила! — я сорвала еще один цветок и съела сама. Арий тоже потянулся к кусту. Теперь мы ели едва ли не наперегонки, периодически посматривая друг на друга и улыбаясь.

— Что бы я без тебя делал? — лишь только мы закончили трапезу, сказал Арий.

— Дошел бы до села голодным, — немного подумав, предположила я.

— Скорее, бродил бы по лесу кругами, пока от голода не умер. Я ведь даже не представляю, куда мы идем.

— В село. А идем по дороге, — я показала на едва видимую тропинку. — Как видишь, ничего сложного.

— Для кого как, — Арий внезапно приблизился, коснулся ладонью моего лица. — Я бы не справился.

И снова, как прежде, я покраснела. Сама-то не думала, что так много значу для Ария. Ну, помогла немного, но чтоб настолько... Я убрала его руку, опустила вниз глаза и, все так же не поднимая их, проговорила:

— Нам пора. Идти еще порядком.

Впрочем, то ли пророк из меня оказался никудышным, то ли леший нам подсобил. Сначала виалиску показал, а теперь еще к селу вывел. Не прошло и получаса, как мы стояли на опушке. Я с недоверием поглядывала на село. Сомнения, которые мучили меня ночью, ожили вновь. А что если здесь засели неизвестные враги? Внешне село выглядело спокойным. Да и дыма, к счастью, не наблюдалось. Но враги могли и не поджигать дома, а укрыться на некоторое время, поджидая Ария. Ария...

Я потянула парня назад в лес. Когда мы вышли на небольшую полянку, быстро заговорила:

— Возможно, в селе и впрямь небезопасно. Но ждут-то там тебя, купеческого сына, а не меня — простую знахарку с псом. Никто и не узнает, что я с тобой связана.

— Но это может быть опасно! — вскинулся Арий.

Я покачала головой.

— Это безопасней, чем идти туда вдвоем. Причем безопасней, как для меня, так и для тебя. Пойми, меня не заподозрят. К вечерней заре я уже снова здесь буду. А до того новости все вызнаю и куплю все, что нам в дорогу требуется. Может, торговаться я буду и хуже, чем ты — купеческий сын. Наверно, в лавке у отца такого наслушался, что теперь любого вокруг пальца обведешь. Но это безопасней.

— В лавке у отца? — переспросил Арий, затем покраснел. — Я...— он не договорил, взял меня за руку, коснулся губами тыльной стороны ладони, затем поднял лицо и проговорил скороговоркой. — Я не стоял в лавке у отца. Вернешься, расскажу. Возвращайся поскорее.

Я с недоумением посмотрела на парня, но ничего не сказала и пошла к опушке.

До села я добралась быстро. Ну, оно почти на опушке леса и начиналось. Так что ничего удивительного. Перво-наперво зашла в небольшой трактирчик (впрочем, у нас в селе и такого не было). Посидела в углу, слушая новости, хотя по большей части — сплетни. Ничего особенного. У нас о подобном Харитина с Асей через день болтали. Про костер в соседнем селе тут не особо и слыхивали. Двое зарево за лесом видали, но решили, что это мы Живицу призываем, чтобы благословила она нас. Да это и не особо их интересовало. В основном крестьяне о своей судьбе тревожились. Вели разговоры о длительном холоде, о том, что некая Кирка выходит замуж, а Маруська, наоборот, никак не может найти себе жениха.

Я и покинула трактир, оставив на столе монетку. У какого-то мальчишки на улице купила огниво. Видно, у родителей спер, а сейчас деньги споро требовались, правда, на что именно не сказал. У другого приобрела небольшой нож. Еще б что-то из посуды прикупить. Но где? Сегодня был небазарный день, так что рыночная площадь пустовала.

Я растерялась. Тем более что кроме утвари еще и об одежде стоило задуматься. В сарафане по лесу бродить одно "удовольствие". Холодно в нем было, особенно по вечерам, на подоле еще с вечера зияла дырка, а на белых рукавах виднелись грязные разводы. Наверно, вчерашним вечером, когда по земле каталась, убитых вспоминала, запачкала.

Я прикрыла глаза, пытаясь оттеснить воспоминания в глубь души и вспомнить о насущных проблемах. Удалось не сразу (то-то прохожие на меня странно косились), но постепенно я все же успокоилась и начала приставать с расспросами об утвари и об одежде к крестьянам. Один из них указал мне на небольшой домик, добавив:

— К бабе Нюрке зайди.

Ждать других советов я не стала. Постояла немного, разглядывая нужный мне дом. Небольшой, как я уже отметила. Стены беленые. Кое-где виднелись грязно-бурые пятна. Может, дыры заделывали, да не всегда удачно. Дверь широкая, добротная. Наверно, сколочена в лучшие времена. Когда хозяева еще могли себе позволить расточительность.

Не медля больше, я подошла к забору. Осторожно постучала в калитку, прокричав:

— Есть кто дома?

Ждать пришлось недолго. На крыльце появилась сгорбленная старушка.

— Есть, дочка, — проговорила, заметив меня. — Проходи, не стесняйся.

— У меня собака. Ты не против? — переспросила я, вспомнив, как отнеслись к псу в трактире (выгнали на улицу, хорошо хоть не убежал он, покуда я "новости" местные слушала).

— Не против. Сама живность люблю.

Мы зашли внутрь. Я поклонилась хозяйке и начала разговор:

— Слышала, у тебя утварь можно купить.

— Можно, дочка. А нужно-то тебе что?

— Мне б миски, флягу какую-то, да казанок.

— Сейчас принесу, ты посиди пока, — она кивнула в сторону деревянного стула. — Только не обессудь, у меня все самое простое. Муж когда-то из глины много чего делал. Даже богатеи приезжали, заказывали ему. Но он к предкам отправился уже года с два, наверное. Все шедевры, как они говорили, давно разобрали. Теперь только обычная утварь и осталась.

— Да мне и не надо ничего княжеского. Любые подойдут.

Вскоре старуха показалась на пороге, неся мой заказ: две миски, фляжку, казанок, еще и ложки захватила, хотя я про них и позабыла. Не обманула: все простое, но добротное. Я расплатилась со старухой, затем уточнила, не знает ли она, где одежду походную приобрести. Мужского покроя, но так, чтоб на меня село.

Баба Нюра окинула меня оценивающим взглядом. Тихо пробормотала себе под нос:

— Может, и подойдет.

Старуха подошла к кровати, попыталась нагнуться, не вышло. Взглянула на меня.

— Помоги, дочка. Не те у меня уже силы.

Я приблизилась, наклонилась и вытянула из-под кровати ящик с одежонкой. Старуха еще раз обвела взглядом мою фигуру и достала порты темного цвета, а вслед за ними и плотную светлую рубаху с высоким воротом.

— На вот, примерь. От сына осталось. Должно быть впору.

Я поблагодарила ее и мигом сменила одежонку. Вроде, пошло мне. Может, конечно, я и ошибалась. Зеркала-то здесь не было. Но мне главное, чтоб удобно было, движения чтоб не сковывало, а уж потом — как выгляжу. Не на ярмарку же идти, женихов выискивать.

Я еще раз поблагодарила старуху, окончательно с ней расплатилась и вышла во двор. Солнце уже садилось. Только далеко на западе и можно было разглядеть красный диск. Небо вокруг него тоже заалело, будто застеснявшаяся девка. Я подивилась сравнению, что пришло на ум. Затем зашагала к лесу.

На опушке меня внезапно пронзило недоброе предчувствие. Будто голос какой стал нашептывать:

— Не ходи туда, воротись. Воротись, пока не поздно. Не то себя погубишь, изведешь попусту душу свою, силы свои. Воротись. Знахарке везде рады будут. Вновь спокойной жизнью заживешь. Воротись, воротись...

Я чуть было не поддалась, но внезапно вспомнился Арий.

Ты нужна мне.

Я все еще была ему нужна! Будто ломая созданный неведомым чародеем барьер, я сделала шаг, затем другой. Голос стих, как и не было его вовсе. Я едва не рассмеялась: чего только не привидится ночью в лесу.

Но стало не до смеха!

Внезапно впереди послышался крик. Я вскинулась:

— Арий!

А больше ничего ни сказать, ни сделать не успела. Холодное острие ножа коснулось шеи.

— Вот ты и попалась!

Глава 6

Я дернулась в сторону, пытаясь уйти от холодного острия, но противник оказался шустрее. Я почувствовала укол, а затем что-то теплое потекло по спине.

— Еще раз дернешься...

— Гав, гав, — из-за кустов выпрыгнул пропавший пес и кинулся на моего противника.

"Давай, давай!" — загоревшись надеждой, про себя прокричала я и тоже повернулась, хотела замахнуться... И оторопела.

Пес лежал с распоротым брюхом. Я окаменела. Страх сковал тело. Я лишь молча смотрела, как убийца поднимается на ноги и вытирает окровавленный нож. Зеркальная поверхность на мгновение отразила мое перепуганное лицо. Дрожащие в ознобе губы, бледные щеки.

Отражение отрезвило. Страх на мгновение отступил. Я бросилась прочь от поляны.

Боль!

— Я предупреждал, — в шею снова уткнулась холодное, на сей раз мокрое от собачьей крови лезвие. — Еще раз дернешься, сдохнешь.

Я замерла. Боялась не то что шелохнуться, вздохнуть лишний раз. Но противника такой ответ не устроил.

— Кивни, если согласна.

Я кивнула, почувствовала, как рана отозвалась болью. Кровь по спине потекла быстрее. Я сцепила зубы, чтоб не застонать, и сжала руки в кулаки.

— Эй, ты чего? — мои манипуляции не прошли незаметно. — Думаешь, выстоишь с кулаками против ножа? Не смеши!

Я потихоньку начала разжимать руки, чувствуя, что тело сотрясает от страха. Кто меня ранил? Что ему нужно? Я глубоко вздохнула, пытаясь овладеть собой, победить страх.

"Всегда есть выход, — на память пришли сказанные когда-то матерью слова. — Нужно только найти его".

Правда, родительница имела в виду врачевание, ну, да не важно! Выход действительно есть всегда!

Я осторожно опустила голову, рассматривая зеленый ковер под ногами. Несколько кустов черники, немного правее побеги душици* и...

Удача! Как бы только...

— Чего вылупилась? — внезапно прервал мои размышления человек с ножом. — Пошла отсюда, и чтоб не рыпалась!

Я сделала шаг, затем повторно подняла ногу, но не смогла удержаться, поскользнулась и поехала в сторону. Ногу пронзила боль. Я обхватила ее руками, пытаясь не попасть в ту ловушку, которую готовила для противника. Он не заставил себя ждать.

— До чего же неповоротливая! Вставай давай, не то прямо тут прикончу!

Я коснулась ладонью земли, пытаясь подняться. Приподнялась на несколько пядей, затем снова повалилась вниз.

— А-а!

— Криворукая идиотка! — зло вскрикнул мужчина.

Только теперь я могла его рассмотреть. Высокий, с плотной фигурой, квадратной головой с резкими чертами лица, широкими ноздрями и низким лбом. Я затаила дыхание. Подойди!

Один шаг. Второй...

Он нагнулся, желая схватить меня за руку и заставить подняться. Я доверчиво протянула руку, но прежде, чем наши пальцы соединились, ударила его здоровой ногой в живот, сбивая наземь. Затем вскочила, не обращая внимания на боль в ноге, и бросилась наутек.

— Далеко не ... — начал он, но не договорил. Коротко закончил. — Тварь!

Я лишь прибавила шагу. Нужно было спешить, хоть незнакомец, несмотря на его браваду, нескоро поднимется. Осматривая растения под ногами, я заметила калган-траву. Она обладает редкими клейкими свойствами. Порой проще снять приклеенную одежду, чем отодрать эту траву. Вот на нее-то и упал противник от моего удара!

Вспоминая о своей находчивости, я снова едва не полетела наземь, но успела схватиться за ветку. Ударенная нога отозвалась болью. Что ж, специально падать я никогда не умела. Жаль! В любом случае, эта боль — цена спасения. Кто знает, что было от меня нужно незнакомцу.

Я вспомнила, как он легко прикончил собаку. Без сомнений, без сожалений. Будто не живое загубил, а ломоть хлеба себе отрезал. Пес... Я ведь даже кличку тебе придумать не успела. Погиб ни за что!

Я вытерла набежавшую на глаз слезу, затем нагнулась и попробовала помассировать щиколотку. Нога отозвалась болью, но я продолжала ее мять. На первый взгляд ничего страшного. Вывиха, так точно не было, если только небольшое растяжение. Разобравшись с лодыжкой, я взялась осматривать рану на шее. Не совсем на шее, в месте перехода шеи в спину. Рана была небольшой, к тому же больше не кровоточила. И все же оставлять ее так было нельзя. В нескольких шагах от себя я обнаружила заросли попутника*. За неимением другого средства, сорвала несколько листков и приложила к ране. Затем пошла вперед, раздумывая над тем, что делать дальше.

Возвращаться в село не хотелось. Несмотря на слова, прозвучавшие в голове до того, как вошла в лес, я не особо верила, что знахарку там примут с распростертыми объятиями. Та сила, что мне дарована, — это палка о двух концах. Вроде и людям мы помогаем, но порой не верят они нам, обвиняют невесть в чем. Я, когда с матерью жила, такого наслушалась! Даже не знала, смеяться или плакать. Чего только люди не придумывали!

Впрочем, о новом крове я думала мимоходом, заранее зная, как поступлю. Арий доверил мне свою жизнь, и я должна была ему помочь.

Я медленно, обходя по широкой дуге то место, где меня схватили, приближалась к поляне расставания с бывшим больным. Идти старалась осторожно, не производя шума. Купленная одежда оказалась очень удобной: не цеплялась за сучья, как это частенько бывало с сарафанами, не сковывала движения. А приобретенную утварь я выронила, когда мне к горлу приставили нож.

Выйти на поляну, где мы с Арием договорились встретиться, я не успела. Прежде — услышала голоса. Присела и продолжила путь ползком.

Резкий просвет и пять конников. Точнее, пять человек рядом с лошадьми. Я задрожала и быстро заползла назад, задев ногой какой-то куст. Зашелестело так, что я подумала: "Все пропало!" Хотела вскочить и что есть сил бросится назад, не думая, что конники меня враз догонят. Но вовремя остановилась.

— Эй, Дорофий, погляди-ка, что там такое.

— Да чепуха. Птица, небось, какая или живность. Мало ли здесь, в лесу, всякой твари!

— А если опасность?

— Глупости! И вообще, тебе оно надо, ты и проверяй. Ишь, раскомандовался как!

Я возблагодарила Белобога* за леность противников и попыталась обойти их с другой стороны. Меня заинтересовали их слова о господах. Вот бы узнать, кто это. Наверняка по их приказу искали Ария и сожгли мою деревню.

Я осторожно, все так же ползком, обходила конников. Наконец, передо мной предстал шатер. Когда только успели установить? Впрочем, не важно! Возле шатра никого не было. Я уж было решила попытать счастья — пролезть внутрь, но не успела. Наружу вышел высокий человек весьма крепкого телосложения с короткими темными, почти черными, волосами, легкой небритостю над верхней губой и на подбородке. У незнакомца был правильный овал лица, широкие скулы, загорелая кожа и темные, зло прищуренные очи.

Что-то в его взгляде подсказало: передо мной убийца! Было в человеке, стоявшем в нескольких шагах от меня, нечто опасное. Смертельно опасное. Не хотелось мне стать у него на пути.

А придется!

Я подождала, пока незнакомец вновь скроется в шатре, и начала обползать поляну. Во что бы то ни стало нужно было отыскать Ария!

Я несколько раз обошла место стоянки незнакомцев, но не нашла парня. Впрочем, ничуть не удивилась. Что-то подсказывало, он в шатре. Вместе с господами.

Я замерла в нескольких саженях от шатра. На землю давно опустилась ночь, поэтому я не особо боялась, что меня заметят. Мало ли что за тень в кустах промелькнет. Чай не княжеские покои, лес густой. А в нем и живность водится. Постепенно лагерь засыпал. Только один из конников и стоял рядом с шатром. Меня захлестнула волна отчаяния: "Ну, и как мне пробраться туда? Все бессмысленно!"

Внезапно рядом раздались шаги, а через несколько часцов на поляне появился уже знакомый мне человек со странной прической.

— Ну, наконец-то! — начал часовой. — Мы уже думали, девчонка с тобой что-то сотворила.

— Не смешно! — фыркнул новоприбывший. — Хотя заставила за собой побегать. Тварь!

— Неужто не нашел?

— Сбежала!

— Господа будут недовольны, — часовой, наконец, обратил внимание на внешний облик прибывшего. — Это девчонка тебя так отделала?

— На какую-то клейкую дрянь напоролся. Впрочем, из-за девчонки и напоролся, так что встречу, шкуру спущу!

— Ты встреть сначала, я краем уха слышал, мы завтра отсюда убираемся. У господ в столице дела. Не могут далее задерживаться.

— А вот это новость, так новость! — мужчина причмокнул губами. — Пошли, что ли, выпьем за возвращение?

— С ума сошел! Как мне с поста уходить?

— Да что может случиться? — искренне удивился мужчина. — Напасть никто не посмеет. Да и нет здесь никого. Идем, отвлечешься хоть!

— Ладно, давай. Ненадолго только. По одной чарке и назад.

Враги отошли от шатра и скрылись в ближайших кустах, приближаясь, видимо, к остальной группе. Я уже хотела подняться, но быстро подумала: "А вдруг ловушка?". Выманят, а потом набросятся. Но ничего подозрительного не происходило, и я решилась: "Ладно, другой возможности может и не представиться!"

Я осторожно поднялась, подошла к шатру, стараясь держаться в тени, и быстро заскочила внутрь. Яркий, не заслоненный, как прежде, тканью, свет на часец ослепил. В следующее мгновение руки стянули за спиной.

Это все же была ловушка!

Но не это удивило меня — один человек из тех, что сидел шатре. Роскошные еняжеские одеяния, в руках трость, усыпанная драгоценными камнями. Я зашаталась и едва не рухнула на землю, словно одержимая, повторяя:

— Не может быть. Этого просто не может быть!

Глава 7

Часец спустя...

Я сидела, закутавшись в какую-то тряпку. Впрочем, лгу. Назвать это одеяние тряпкой могла только я. Необычайно мягкая золотистая ткань, расшитая голубыми, точно цвета неба, и зелеными, словно трава ранней весной, бусинами. Широкие, слегка расклешенные к низу рукава скрывали кончики пальцев. Казалось, я утопаю в этой огромной, не на меня шитой хламиде.

Волосы я перекинула на грудь и уложила крест-накрест. Порой поправляла прядь-другую. Меж тем какой-то кудесник врачевал мне рану на шее: делал примочки и прикладывал мазь. Тягучая дрянь то и дело пекла края раны, заставляя меня морщиться от боли. Кричать я себе запретила. Только зубами и впивалась в губы, когда боль становилась нестерпимой.

— Ну, вот и все, милочка, — наконец проговорил кудесник, отрываясь от моей раны. — Положил я вам мазь, а то вы нашли что прикладывать — попутник. Дрянь эдакую. Какой от него толк?

— Есть толк! — упрямо проговорила я, удивляясь пренебрежению к лекарскому растению.

Впрочем, это удивление — мелочь в сравнении с теми потрясениями, которые я уже пережила и которые еще ждали меня. Я отвернулась, смахнув с лица слезу.

Где-то далеко прозвучал голос Ария:

— Благодарю вас.

А затем я увидела и самого спасенного в длинном кафтане с отложным ожерельем на воротнике, золотыми петлицами с кистями спереди и кружевом на подоле.

Хотя спасенного ли? Я уже ничего не понимала. В голове стояла настоящая каша. Мысли путались, показывая лишь обрывки того, что происходило за последние дни.

Вот тело Ария на пляже...

Вот голос, который шепчет, что я нужна ему...

Вот черные фигуры в объятом пламенем селе...

Вот...

— С тобой все в порядке? — на меня сверху вниз смотрели знакомые голубые очи.

Я ничего не ответила, только почувствовала, как по щеке катится слеза. Быстро вытирла ее. Затем еще одну и еще... Я уткнулась лицом в ладони, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Глубоко вздохнула и все же нашла силы вновь поглядеть на Ария, сказать с вызовом:

— Нет, не все! Я думала, что помогаю тебе... Вам! Спасаю жизнь. А теперь оказывается, что все — ложь, все не так!

— Ты действительно спасла мне жизнь, — Арий присел рядом со мной. Хотел коснуться ладонью щеки. Но я не позволила. Отвернулась

— Зачем же т... Вы мне лгали?! — я не заметила, как подняла голос, но тотчас взяла себя в руки. — Не доверяли? Хотели проверить?

— А ты бы поверила, если бы я сказал, что я — княжич?

— Княжич?! — я оторопела и во все глаза посмотрела на Ария. Что он не купеческий сын, я давно поняла. Слишком умен, слишком благороден, слишком... Просто, слишком! Но княжич?!

— Вот видишь, ты и сейчас не веришь, — Арий нежно провел по моему лицу ладонью. Я не оттолкнула его. На сей раз не смогла. Вместо этого и сама потянулась к нему, отчаянно желая поверить в его слова. Поверить, что была ему нужна, что и сейчас нужна. Но...

— Хорошо, я спасла вам жизнь. Но зачем ваши люди сожгли деревню, зачем убили всех? Ответьте, зачем?!

— Как ты только могла подумать, что это был я? — Арий отшатнулся от меня. На его лице появилась обида.

— Кто тогда? — упрямо спросила я.

— Не знаю! — он резко поднялся и отошел в угол шатра. — Люди, которые желали моей смерти. Они ведь едва не убили меня на корабле. Вполне могли выследить и...

— Прости, — я встала и подошла к Арию, положила руки ему на плечи, стараясь успокоить. — Я не знаю, что говорю. Просто все, что случилось, для меня неожиданно. Я не знаю, что и думать! А что говорить, я никогда особо и не задумывалась. Говорила все, что в голову взбредет.

— Это мне в тебе и понравилось. Ты так отличаешься от всех, с кем я имел дело до этого, — Арий растеряно передернул плечами и взял мои руки в свои. — Ты настоящая. В тебе нет ни следа фальши, искусственности, подобия на созданный идеал. Нет надоевшей лести и картинности. Будто бы сама природа говорит со мной от твоего имени. Это столь прекрасно...

Я не очень понимала, о чем толкует Арий. Только мелодичный голос до меня и доносился, а еще виднелись его горящие внутренним огнем глаза, чуть подрагивающие пальцы на тонких руках. Он был убежден, знал, о чем говорил. А я, хоть и не могла понять, о чем говорит Арий, радовалась его уверенности, его счастью.

— Жаль вам мешать, — внезапно раздался незнакомый голос, прерывая рассказ Ария.

Я отпрянула от... От княжича и поглядела на гостя. Я уже видела этого человека. Это был тот высокий темноволосый господин, которого я заметила возле шатра и поначалу приняла за убийцу.

— А, Франц, я ведь уже представлял тебе Зарью? — заговорил Арий

Конечно, представлял. Я слегка поморщилась, вспомнив, как меня схватили, едва я переступила полог шатра. Именно тогда моим глазам предстали непринужденно беседующие Арий и этот Франц. Арий велел меня освободить, представил Францу, приказал лекарю осмотреть мои раны...

Франц что-то ответил, я не услышала. Вновь привлекли мое внимание лишь слова Ария:

— Зарь, это Франц, мой лучший друг. Ты не представляешь, как я рад, что именно он меня отыскал!

Я нахмурилась.

— Не понимаю...

— Ах да, ты ведь не знаешь, — Арий немного помолчал, думая, как правильно объяснить, а, может, как ловчее соврать — почем мне знать. — Отец многих отправил на мои поиски. В том числе и людей Франца. Только я представить не могу, — Арий поглядел на друга, — как ты успел за те пару дней, что прошли с нападения, проехать полкняжества?!

— Значит, успел. Да и не я один. К нам присоединился Догний со своими людьми, — пояснил свои слова Франц. — Вспомнил его? Уже не молод, с заметным брюшком, тебе, как пес, верен... — Арий прищурился, вспоминая, затем кивнул, а Франц продолжил. — Жаждет тебя видеть. Хочет убедиться, что с тобой все в порядке. Да еще и баял что-то то ли о знаке дурном, то ли о предчувствии — я так и не понял.

— Помню-помню, — Арий хмыкнул. — Помнишь же тот случай на охоте года два назад? Мы тогда лань должны были гнать, — объяснил мне княжич. — Но Догний в последний момент все отменил. Будто бы предчувствие у него дурное: со мной что-то дурное случится.

— Может, и впрямь была опасность? — предположила я.

— Куда там! — хмыкнул Арий и махнул рукой. — Ладно, схожу, увижусь с ним, — княжич развернулся и пошел к выходу из шатра, но на полпути остановился и кивнул другу. — Останься с Зарьей, не хочется ее бросать.

— Как скажешь, — безразлично произнес Франц.

Мы остались одни. Франц молчал, да я и сама не знала, что сказать. Поэтому и не пыталась начать разговор. Вместо этого начала осматривать внутренние убранство шатра. На полу лежал пестрый ковер, расшитый разноцветными лентами. Каких цветов здесь только не было: алая вишня, золотистый персик, темно-синяя слива. Стены и крыша шатра были молочного цвета. Последняя имела причудливую форму. Кое-где поднята, кое-где приспущена. Даже ощущение создавалось, что мы находимся не на земле, а в море, и над вокруг бушуют волны.

Молчание несколько затягивалось, и я рискнула начать разговор:

— Простите, забыла сказать, что... Что я рада с тобой познакомиться, Франц.

— Для таких, как ты, я — Франциск, — отрезал друг Ария.

— Для таких, как я? — переспросила.

— Для таких безродных необразованных деревенских дур, — медленно, нарочно растягивая слова, проговорил собеседник. Мои руки против воли сжались в кулаки. Кровь мгновенно прильнула к щекам. Я тяжело задышала, будто кто-то резко ударил кулаком по моему животу. — А чего ты ждала, деревенщина? — снова заговорил Франц, не давая мне взять себя в руки. — Ты мне не ровня. Ровно как и Арию! Так что...

— Да пошел ты! — выкрикнула я. Я не могла больше слушать то, что говорил этот человек, не могла видеть его презрительный взгляд, что втаптывал меня в землю.

Ничего не могла!

Только бежать.

Одним движением я сбросила с плеч роскошное одеяние и бросилась наутек. Едва не поскользнулась на выходе из шатра, но вовремя схватилась за полы ткани, натянув ее до предела, выбежала наружу и, не разбирая дороги, кинулась прочь с поляны.

Пока я сидела в шатре, ночь пошла на убыль. Сумрак рассеивался. Кое-где сквозь густую крону деревьев пробивались первые лучи солнца, так что тропу легко было разглядеть. А впрочем, даже если бы повсюду царил мрак, я бы не остановилась, не осталась бы там, вместе с...

"Забыть! Все забыть!" — проносилось в голове. Арий в безопасности, я ничем ему не обязана, а потому могу и там не оставаться, не говорить с этим мерзким Францем, не выносить его презрение и пренебрежение. Да что он сделал в этой жизни такого особенного, кроме того, что родился под счастливой звездой?! Кто виной, что его род боги не обделили знатностью да процветанием, а вот мой...

Занятая своими мыслями, я не смотрела вниз. Зря! Ноги зацепились за приподнятый корень. На сей раз удержаться хоть за что-то мне не удалось.

— А-а! — ушибленная еще после предыдущего падения нога отозвалась болью. Что-то хрустнуло. Я схватилась за лодыжку, молясь Живице, чтоб перелома какого не было. Как же я до села доберусь с поломанной-то ногой?

— Прошу тебя, молю, помоги последовательнице твоей, что жизни спасет. Помоги...

Медленными круговыми движениями я начала прощупывать кость. Снова едва не вскрикнула, добравшись до ушибленного места. Ощупала повреждение. Вздохнув и вновь прошептав про себя: "Прошу!", попробовала пошевелить ногой. Боль была безумной, но нога все же слушалась.

Повезло. Если б перелом, и пошевелить конечностью не смогла б.

Я начала более уверенно массировать ушиб. Едва ли не после каждого прикосновения впивалась зубами в губы, сдерживая стоны. Затем постепенно начала обходиться без этого. То ли привыкла к боли, то ли она уменьшилась. А может, и то и другое сразу. Не скажу, что нога совсем прошла. Куда там! Просто боль стала менее резкой, более привычной.

Я встала на ноги (на здоровую ногу, если точнее). Затем попыталась перенести часть тяжести на больную ногу.

Осторожно... Еще немного...

— А-а! — резкая боль заставила меня снова повалится на землю. Хорошо хоть земля была суха, не то уже с ног до головы перемазалась бы!

Я убрала длинную прядь, полезшую в глаза, и опять начала подниматься. Нужно встать! Иначе никак. Не от кого ждать помощи!

— Сиди уж! — внезапно раздалось откуда-то сбоку.

Я испуганно повернула голову на голос.

— Ты?! — я снова вскрикнула. Хорошо хоть не от боли, а от удивления. — Зачем... Зачем ты здесь? — я снова попыталась подняться, но гость меня опередил.

— Да сказал же, сиди! — он хмыкнул. — Впрочем, помнится, ты и в прошлый раз умных советов не слушала.

— А должна была? — я взглянула в глаза человеку, который хладнокровно зарезал моего пса и ранил меня. Мужик поморщился и присел рядом со мной. Вздохнул.

— Ты прости, ну, что я на тебя набросился. Как княжич найти тебя приказал, подумал, это ты его пленила, погубить хотела. Кто ж знал, что все наоборот было, — он немного помолчал, затем спросил. — А пса-то как звали?

— Не знаю. Собиралась придумать ему кличку, да не успела.

— Ты не грусти, — попытался он ободрить меня. — Я и сам живность люблю, знаю, как больно четвероногого друга потерять. Но какой толк от переживаний. Все равно ведь не вернешь ты его.

— Не верну, — я смахнула с лица слезу и спросила. — Ладно, в прошлый раз тебя Арий послал меня отыскать. А сейчас-то зачем ты здесь? Неужто снова он?

— Не. Это я, значит, чтоб потом тебя не искать. Знамо ведь, прикажет.

— Вот уж вряд ли, — я скривила губы. — Мне все очень доходчиво объяснили.

— Княжич?

— Друг его... Франц! — с ненавистью выплюнула я после небольшой паузы. — Не ровня я им!

— Ты поэтому с поляны ломанулась? — собеседник присвистнул. — Дура девка! Ты прости, но Франц этот. Франциск Нараский, — он презрительно сплюнул. — Выскочка просто. Придворный хлыщ. Ничего он и не решает.

— Разве вы не его люди? — удивилась я. Вроде Арий нечто такое говорил.

— Да вроде так записано где-то, — не совсем уверенно протянул воин. — Обычно ведь Франциск этот и носа из своего замка не высовывает. Ну, или на княжеском дворе прохлаждается. В общем, хватит здесь рассиживаться. Возвращаемся.

Вернуться? А стоит ли? Пусть слова Франца ничего не решают, пусть он обыкновенный лизоблуд. И все же он прав. Я им не ровня, никогда не стану такой, как они. Так стоит ли...

Я подняла на собеседника глаза, чтоб отказаться. Уже открыла рот... И закрыла. Высоко подняла чуть подрагивающий подбородок.

— Возвращаемся!

Я хочу вернуться! Не важно, что об этом думает Франц. Я ведь не к нему возвращаюсь. А если Арий согласен с другом, если я не нужна ЕМУ... Пусть сам об этом и скажет!

Воин помог мне подняться. Затем обхватил рукой за талию, чтобы я могла безболезненно сделать первые шаги. Пока ушибленная нога не касалась земли, почти что не болела. Но стоило ей почувствовать почву, она взрывалась болью.

К счастью, я не успела далеко отойти от шатра. И вскоре до нас начало доноситься конское ржание и отголоски чужих разговоров:

— Да тут ночью такое творилось...

— Скажи еще... Из чащи повылазила...

— Да я...

Не доходя нескольких шагов до поляны с шатром, я остановилась и подняла глаза на своего спутника.

— Спасибо, что вернул меня. Я не должна была уходить отсюда.

— Тебе спасибо, что не сказала, кто тебя ранил, — мужчина убрал с моей шеи и плеч волосы, осматривая нанесенную им самим рану. — А то точно, не разговаривал бы сейчас с тобой! Как же, княжескую спасительницу ранил! Почему, кстати, не рассказала?

— А смысл? Ты выполнял приказ.

Мужчина кивнул и снова поглядел на рану.

— Сильно болит?

— Переживу! — я убрала одну его руку со своей талии, другую с плеч и тряхнула волосами, пряча рану. Затем сама сделала шаг к поляне, пытаясь не обращать внимания на боль. Снова занесла ногу, но не двинулась с места. Вместо этого оглянулась. — Спасибо за помощь. Но вернуться я хочу сама.

— Как угодно, — мужчина легко склонил голову. А затем двинул к ближайшим кустам. Я окликнула его.

— Как тебя зовут?

— Клемент.

— Я запомню, — и добавила чуть тише. — Я всегда запоминаю имена!

А затем повернулась, сделала десять шагов (считала, чтоб от боли отвлечься), убрала рукой ветки, преграждавшие путь, вытерев заодно часть слез со щек, и, наконец, ступила на поляну.

Глава 8

— Зарья?! — услышала я, даже не успев дойти до княжеского шатра. — Вот ты где! А я уж волноваться за тебя начал.

— Что уж совсем ни к лицу княжичу, — влез стоявший подле Ария Франц.

— Брось! Что это на тебя в последнее время находит? То ты был против моего плаванья, теперь это. Такое чувство, что тебе уже лет пятьдесят, а не в два раза меньше!

— Я ведь твой советник. Должен благоразумие проявлять. А на счет плаванья, я ведь прав оказался. Ничего хорошего из этого не вышло. Ты ведь едва не погиб.

— Чепуха! — Арий хлопнул Франца по плечу, а затем заключил меня в объятия. — Где ты была? Неужели, тебя кто-то обидел?

— Что вы... Что ты. Я просто ходила попрощаться с этими местами, — солгала я. — Они были мне домом. А что-то внутри меня уверяет: сюда я больше никогда не ворочусь. Не знаю, где теперь осяду, что делать буду, но...

— Как это не знаешь? — прервал меня Арий. — Ты спасла мне жизни, ты мне дорога и... Я не могу тебя отпустить! Ты отправляешься с нами в столицу.

— Но я ведь не ровня вам, — сказала я, скосив взгляд на Франца.

— Ты спасла мне жизнь! Пусть кто-то только посмеет сказать, что ты мне не ровня. Уж я смогу ему отплатить! — Арий распалялся, взяв мою ладонь в свою и заглядывая в очи. Я быстро перевела взгляд на него, надеясь, что княжич не заметит, что до того я смотрела на Франциска, ожидая его реакции на слова Ария. — Поверь! — меж тем закончил княжич.

— Верю! — произнесся это, я наконец почувствовала себя уверено.

Арий кивнул, слегка смущенно, как мне показалось, поцеловал меня в щеку и отошел в сторону.

— Я прикажу людям выступать, — объяснил он. — Мы и так потеряли достаточно много времени. Нас уже ждут в столице.

Арий отошел. Вскоре до нас с Франциском донеслись обрывки его приказов:

— Сейчас нужно... До захода солнца...

Я перестала вслушиваться, осознав, что все равно ничего не пойму и с вызовом посмотрела на Франциска.

— Кажется, вы ошиблись. Я вовсе не обуза для Ария.

— Сейчас да, — мужик усмехнулся. — Не переживай, семерик-второй, ты ему наскучишь. Я знаю Ария с двенадцати лет. Ни одна девушка не удерживала его расположение дольше, чем на месяц. А ведь то первые красавицы княжества. Куда тебе до них, оборванка?

Руки, как и во время нашей предыдущей беседы, сжались в кулаки, но лицо на этот раз не залил румянец. Я вздернула подбородок и сузила глаза.

— Поглядим!

— Поглядим.

Франц, не прощаясь, отвернулся и вошел в шатер. Я так и осталась стоять на поляне, глядя сначала в спину своему врагу, затем и вовсе, в пространство. Внезапно накатило раскаяние: зачем я к нему полезла? Хотела переспорить, доказать что-то? Дура! Самая настоящая дура! Нечего таким доказывать. Они всегда и всюду правы. Как от внезапно начавшейся болезни, заныло сердце. "А если, если..."

Я упрямо закусила губу и произнесла сама себе:

— На сей раз Франциск Нараский ошибается!

* * *

В дорогу собрались быстро. Сразу видно, солдаты. Запрягли лошадей и подвесили к седлам сумки. Для меня тоже нашли коня. Высокий, статный, шумный. От его ржания все звери в округе прятались. Поначалу я ее даже испугалась. Ведь раньше я не особо часто верхом ездила. У нас с матерью лошадки не было. А из соседей кто ж одолжит? Самим она надобна.

Так, пожалуй, и не поездила б я верхом, да смиренным Боги улыбаются. Лечила я однажды одного мужика с северных земель. Кто-то болт ему в бедро всадил. Повезло ему, что нашла я его. Иначе, как пить дать, кровью истек. Он хоть и пытался себе рану перевязать, но сил, чтобы болт вытащить, не хватило. А без этого разве ж спасешься? Хорошо хоть, он сознания от боли не потерял, да желания жить. Чтоб, истекая кровью, несколько верст проехать, много силушки нужно.

Выздоровев, он меня на лошадке своей и покатал. Когда нужно было, придерживал. А то я ведь, чуть что, с нее падала. Мамка, помню, тогда сильно переживала, где это мы с выздоравливающем пропадаем. Мысли дурные о нас ей в голову приходили. Ну, дурными только она их считала. А кое-кто из соседок мне даже завидовал. Как же, такой хлопец! Почти никто из девок даже не верил, что между нами ничего нет. А те, кто верили, пальцем у виска крутили. Как же, такую возможность теряю — жизнь навсегда изменить.

Прямо-таки изменила бы! Единственная польза — верхом ездить научилась. Нельзя сказать, что особо ловкой наездницей стала, но хоть в случае чего в седле, не упав, проехаться могла.

Вот только у мужика того лошадка поспокойней была. Не то, что этот — зверь грозный, не иначе. Кое-как я уселась в седло, легко хлестнула лошадку, а та резко бросилась вскачь. Я взвизгнула, покрепче уцепилась за поводья и прижалась к лошадиной гриве. Хотела прочесть молитву Живице. Да только от неожиданности все слова выветрились из памяти. Я потеряла голову и ничего не могла сделать. Лишь зубы стучали друг о дружку, да пальцы подрагивали.

— Остановись! — закричала я, пытаясь натянуть поводья, успокоить лошадь, заставить выполнять команды. Но кобыла и не думала меня слушать. Неслась быстрее ветра. Дерево, еще одно, еще! Затем резкое падение вниз. С каждым часцом мне все сильнее казалось, что мы сейчас во что-то врежемся, а то и лошадь попросту спихнет меня с седла. И снова... — Остановись! Прошу...

Сбоку кто-то резко выхватил у меня из рук поводья, натянул до предела и враз заставил кобылу остановится.

Я тяжело дышала. От виска к подбородку стекала капля пота. На часец я закрыла глаза, сдула попавшую в рот волосинку и только потом посмотрела на своего спасителя.

Боги, за что?!

Передо мной на своем жеребце, презрительно сжав узкие губы, сидел Франциск.

Неужели...

— Благодарю тебя, — я склонила голову, не понимая, почему именно он поскакал выручать меня.

— Вас! — отрезал Франциск. — И не обольщайся, это приказ княжича. Будь моя воля, мы бы пожертвовали жеребцом.

— Может, вернемся? — сменила я тему, не желая в очередной раз выслушивать, что я оборванка и вообще не достойная его светлости особа.

— Ни к чему. Это правильное направление. Через несколько часцов здесь будут все остальные.

Мы помолчали. Я вслушивалась в тишину, пытаясь разобрать человеческие голоса, конское ржание, стук лошадиных подков по земле, но вокруг царила тишина. Только пение птиц до меня и доносилось.

— Вы уверены, что они будут здесь?

— Абсолютно. Иначе и нас здесь уже не было бы, — коротко ответил Франц.

Снова молчание. Шелест листвы, птичьи переклики...

— Почему вы меня ненавидите? — внезапно спросила я. — Что я вам такого сделала?

— Из-за тебя все пошло наперекосяк!

— О чем вы?

Франциск не ответил. Да на это и не было времени. До моего слуха наконец донесся топот лошадиных подков, а еще через мгновение на просеку выехали всадники. Один из них сразу бросился ко мне.

— Зарья, с тобой все в порядке? Куда это ты с такой скоростью поскакала?

— Сама не знаю. Конь понес. Видно, куда глаза глядят. Хорошо хоть помог... — я смешалась и поправилась. — Помогли мне...

Имя "Франц" произнести я так и не смогла, как посмотреть в его сторону. Слишком много злости в нем было, когда он сказал, что я ему помешала. Чем? Чем?! До вчерашней ночи я даже не знала о его существовании. Ни в столице, ни в прочих городах за свою жизнь мне побывать не удалось.

Я тряхнула головой, приказав себе не обращать внимания на придирки этого павлина, и вслушалась в разговор.

— Никогда не сомневался, что ты быстрый наездник, но в этот раз ты сам себя обскакал!

— Не преувеличивай. Сделал лишь то, что смог. Должен же я был хоть кого-то спасти, если тебя не удалось выручить.

— Ты же не можешь быть везде, — Арий передернул плечами и вновь посмотрел на меня. — Пришла в себя? А то ты серого цвета была и не замечала никого?

— Да, прости, — извинилась я. — Трусиха я просто. Переволновалась жутко. Думала, лошадь скинет. Вот и...

— Да я и сам должен прощения просить, — смутился Арий. — Не знал, что так выйдет. Ты верно на лошади ни разу в жизни не сидела. Куда тебе с ветром совладать? Пересаживайся ко мне. Серый и двоих выдержит. Хоть и имя у него больно простое, сам он конь не промах, — внезапно предложил Арий.

— Не нужно, — я поглядела на свою лошадь, дотронулась до ее гривы и медленно провела по ней до спины. — Справлюсь! Не думаю, что он снова понесет. Уже научен.

Арий кивнул, затем хлестнул своего коня, украдкой поглядывая на меня. Я повторила его жест, в придачу слегка сжав бока лошади коленями. Хоть наездница из меня была из рук вон плохая, в повадках животных я разбиралась. Умела их чувствовать. А что собак с коровами, что лошадей — не важно. Потому-то и сейчас твердо знала: лошадь больше не понесет. Усвоила урок.

Так и вышло!

* * *

К полудню мы добрались до окраины леса. На опушке устроили привал. Дали лошадям отдохнуть и накормили их. А затем сами принялись за трапезу.

Я быстро прикончила свою порцию. А вот Арию еда явно была не по нутру. Ел он медленно, то и дело морщась.

Хорошо хоть с питьем никаких проблем не было. Я ограничилась чистой водой. А Арий с Францем да Догнием — высоким плечистым мужиком лет сорока с плотной фигурой и огромными черными, будто уголь, усами — наливку пили. К разговору приступили, лишь покончив с трапезой.

— По Власкому тракту в столицу поедим? — начал с вопроса Догний.

— А как еще? — удивился Арий. — Единственная здешняя большая дорога.

— Как бы нас там не ждали, — скривился мужик. — А то чего-то предчувствие у меня плохое, — услышав об этом предчувствии, Арий с Франциском незаметно от Догния переглянулись, а Догний меж тем продолжал. — К тому же вы, княжич, говорили, что кто-то не пожалел сил сжечь целую деревню, чтобы вас найти, — Арий кивнул и Догний закончил. — Ставлю на Градомира.

— Поддерживаю! — присоединился Франциск. — А потому предлагаю разделиться. Вы, Догний, со своими людьми по Власкому поскачете, а мы здесь чуток обождем, а потом через Радужную дугу двинем. Местность там безлюдна. Никто нас и не заметит.

— А разделяться-то зачем?! — не поняли Арий с Догнием. Последний добавил. — Моя бы воля, я бы еще пару отрядов к нам присоединил, чтобы наверняка от Градомира отбиться, но уж никак не ослабевал отряд. У врага-то нашего поди не десяток людей.

— Согласен.

— Тогда зачем...

— Потому, что у нас нет лишнего отряда! — отрезал Франциск. — Три десятка моих бойцов и три десятка ваших — все, на что мы можем рассчитывать. У Градомира же больше сотни воинов. В открытом бою нам не выстоять. А вы не забывайте, Градомир знает, что ты, — кивок на Ария. — Жив. И будет настороже. Поэтому единственный способ выбраться из этой передряги — обмануть врага.

— Как? — заинтересовался Догний.

— Чем меньше нас будет, тем меньше мы привлечем внимания.

Несколько мгновений Догний молчал, затем уточнил:

— То есть вы хотите сделать из меня приманку?

— Я бы не сказал... — начал Арий, но Франциск его прервал:

— Да.

Догний вытянулся как струна и склонил голову.

— Всегда готов вам служить, княжич. Когда прикажете отправляться?

— Чем скорее, тем лучше, — уверенно произнес Арий. — Надеюсь, так и вы спасетесь, и мы себя убережем.

— Лучшая смерть — это гибель в бою за здравие князя, — возвышено сказал Догний, поклонился Арию и кивнул мне, а затем поднялся и подошел к своим людям.

Их разговор был недолгим. Уже через несколько часцов мужики вскочили на лошадей и поскакали вперед. Только Догний и задержался. Вернулся к нам и еще раз поклонился княжичу.

— Что сообщите в стольном граде? — уточнил мужик. — Когда вас ждать?

— Через Радужную долину ехать дольше дней на пять. Может на семерик, — прищурив глаза, сказал Арий.

— Вы точно по этой дороге проедите? — уточнил Догний. Княжич кивнул, а мужик продолжил. — Счастливо добраться. Да будет милостив к вам Велес*. А то предчувствие у меня... — Догний прервал сам себя. — Счастливо!

Мужик хлестнул лошадь и поскакал нагонять своих людей. Через несколько мгновений отряд пополнился еще одним конником. А затем они все исчезли вдали. Тогда Франциск поднялся на ноги и произнес:

— Пора и нам отправляться. Путь предстоит долгий.

— И тяжелый, — Арий вздохнул. — Радужная дуга не самое приятное место.

— Я предлагаю по-другому ехать. Я сказал Догнию о Радужной дуге на случай, если он попадется и начнет болтать. На этой дороге слишком пустынно. Чужаки редко туда заезжают, и все друг друга знают, так что мы будем слишком заметны.

— Как же ты предлагаешь ехать? — удивился Арий.

— Сейчас покажу, — Франциск потянулся к лежащей у него за поясом карте. А я внезапно вспомнила его слова о том, что я помешала ему. Уж не спасением ли Ария? Может сейчас, избавляясь от Догния и меняя дорогу, он хочет закончить начатое?

Глава 9

Франциск вытащил карту, но воспользоваться ею не успел: одному из воинов что-то срочно понадобилось. Нараский помянул Мару и кивнул княжичу. Пойду, мол, узнаю, чего ему. Арий возражать не стал и углубился в карту. Я тоже из-за плеча княжича поглядела на нее, но ничего толком не уяснила, а потому начала свои расспросы.

— Ты доверяешь Франциску?

— Он мой друг, — Арий отложил в сторону карту и с удивлением воззрился на меня. — Мы знакомы с самого детства. Помнится, даже проказничали на пару. К предсказательнице вместе ходили.

— К предсказательнице? — заинтересовалась я. — И что она вам нагадала?

— Да, так, — Арий заметно смутился. — Кое-что о делах государства.

— И как, сбылось? — по непонятной причине продолжила я явно неприятный для Ария разговор.

— Да, старуха не обманула, — на мгновение лицо Ария осветилось радостью. Он как-то странно взглянул на меня и провел ладонью по моей щеке.

Я легко поцеловала его большой палец. Затем увернулась от очередной ласки, надеясь выведать кое-что еще.

— А кто такой этот Градомир?

— Градомир... — медленно проронил Арий. — Это мой враг заклятый. Не первый год он мечтает пустить мне кровь.

— Почему? — удивилась я.

— Долгая история, — попытался отделаться от меня княжич

Но я настояла:

— Куда спешить? Вон Франциск, — я кивнула на дружка Ария, — лясы точит. Явно к нам возвращаться не собирается.

— Что ж, Градомир мой... А впрочем, — княжич вздохнул. — Начну с самого начала. Сорок пять лет назад под веселые крики простолюдинов родился Градомир. Градомир Гардич. Он не был первым сыном Мстислава Гардича — великого князя Славии. Но его старший брат Ростислав с самого рождения был до того болезненным, что лекари чуть что предрекали ему кончину. Никто не верил, что Ростислав переживет отца. Но он всех удивил.

Когда Ростиславу минуло двадцать два года, в столице вспыхнула потница*. В считанные дни она изничтожила старого князя. Врачеватели сказывали, была возможность его спасти. Даже хотели пробить ему позвоночник — будто бы это должно было помочь. Но Мстислав наотрез отказался. Стать увеченным для него было хуже смерти. Ослушаться князя никто не мог, и к вечерней зари за ним явилась Мара.

Беда редко приходит одна. На следующий день потница завладела детьми Мстислава. Один Градомир и спасся: сбежал из столицы еще до первых петухов. Остальные Гардичи начали угасать. Первой скончалась Анна — дочь Мстислава. Утром ее тело нашли. Изяслав да Всеслав — третий и четвертый сыновья Мстислава ненадолго пережили сестру. К вечерней заре оба ушли к праотцам. Первым Всеслав. Он, подобно отцу, запретил лекарям позвоночник ему пробивать. Говорил, что отец принял решение за них всех, что с пробитым позвонком ему все одно жизнь не жизнь, что раз уж Богам угодно призвать его к себе, значится, жизненный путь его пройден.

А Изяслав рискнул. У него на глазах погибли отец, брат, да сестра. Нету ему, что терять — так он рассудил. А потому рыкнул, подобно зверю в клетке:

— Бейте! Пробивайте спину, лекари ученые, — затем добавил поспокойней. — Если уж вытащите меня из мариных лапищ, озолочу!

Ушел и он. Не помогло средство. Может, слишком далеко засела болезнь, а может, средство никудышным оказалось. К полудню следующего дня в живых оставалось трое детей Мстислава: Ростислав, Игорь и сбежавший Градомир. За первым того и гляди, Мара явится. Игоря, наоборот, смерть только коготком и царапнула. Нить жизни зацепила, но не порвала. Пошел он на поправку всему княжьему городу на радость. "Градомир — тот далеко, а Игорек здесь. Смилостивились над ним Боги, так может и нас пожалеют" — думали горожане и возрождались к жизни вместе с княжичем. Страх понемногу начал отступать. Густой мрак пронзил первый луч солнца.

Арий замолчал, обратив внимание на подошедшего Франциска, приход которого я, признаться пропустила. Уж больно рассказ увлек.

— Мы готовы? — обронил Франциск.

— Отправляемся! — приказал Арий и поднялся на ноги. Я встала следом, плохо скрывая свое недовольство и так и не удовлетворенное любопытство. Теперь все стало даже запутанней. То ведь один Градомир был. А теперь и Мстислав, и Всеслав, и Игорь — кого только нет!

— А что было дальше? — все же спросила я. — Градомир — княжеский сын, но ведь ты тоже. Как так? Или он тебе кем-то приходится?

— Дядей! — резко ответил Франциск, которому, видно, поднадоели мои расспросы, а может, просто мой голос. — Тебе особое приглашение нужно? Сказано ведь, долгий путь нам предстоит! Садись на лошадь! Будем надеяться, в этот раз ты с нею справишься.

Я не ответила. Гневно сверкнула глазами и только. Затем поставила ногу в стремя, влезла на коня. Немного отъехала в сторону, думая, что и остальные за мной последуют. Но они так и остались стоять на месте. Даже на лошадей не залезли. Я воротилась и случайно подслушала часть разговора:

— И чего ты к Зарье пристал? Сам ведь понимать должен, она та, о ком меня предупреждала... — Арий замолчал, заметив мое присутствие, и попытался выдавить из себя улыбку, но вместо того покраснел и спешно заговорил, стараясь скрыть смущение. — А, Зарья, готова уже? Быстрая ты! Пора и нам поспешить, — он с разгону запрыгнул на коня, подъехал ко мне. — Не обижайся на Франца. У него всегда так, что на уме, то и на языке.

— Так он сказал правду? Градомир твой дядя. Ты сын Игоря? Но тогда правишь ты? Разве по праву наследия княжество не должно было отойти старшему из оставшихся сыновей Мстислава?

— Должно, — Арий поглядел на собирающихся воинов и наставительно произнес. — Ты сделала неправильные выводы. Но у нас еще есть пару часцов, я дорасскажу историю...

* * *

Двадцать пять лет назад...

— А-а! А-а! — уже несколько часов кряду он беспрерывно кричал, призывал к себе Мару, молил добрых Бгов о снисхождении, о пощаде. Молил даровать ему смерть. Уж она-то поприятней этих мучений. И снова...

— Сын мой, — внезапно раздалось с порога.

Княжич приподнял голову и на миг увидел прекрасный образ своей матери. Потница ее не взяла. Да она и не боялась заболеть. До последнего ухаживала за своими детьми. Держала тех за руку, трогала горячий лоб, вглядывалась в покрасневшие глаза и безостановочно молила Богов о милости. Но глухи оставались высшие силы к обращениям княгини. Видно, устали слушать бесконечные стенания людей.

— Матушка, — княжич протянул к матери руку. Та подошла ближе. Поцеловала поначалу сухую ладонь, затем лоб. — Матушка, когда же эти мучения кончатся?

— Скоро, сын мой Ростислав, — она провела его ладонью по своей щеке, затем поглядела на слуг, что денно и нощно находились в покоях княжича. — Выйдите. Я хочу побыть с сыном наедине.

Челядь не посмела ослушаться. Поочередно отвешивая поклоны, они покинули опочивальни Ростислава.

Никто не ведает, что и как там случилось. Да только едва княгиня вышла из сыновних покоев, упала замертво. А княжич с того дня пошел на поправку. Лекари удивлялись и смотрели на портрет ушедшей княгини, которой удалось совершить невозможное.

И седьмицы не прошло, как Ростислав с Игорем покинули княжий град, да поскакали к Градомиру. Сказывали, он в Золотаве — довольно большом городе, что раскинулся у самых Приграничных гор.

Он там и оказался!

— Славься, славься, юный князь, благословен будь Богами. Да...

— Что здесь происходит?

Они успели как раз вовремя. Прискакали, когда Градомира провозглашали князем всея Славии.

— Брат мой, — Градомир с удивлением поглядел на Ростислава. — Неужто ты одолел потницу? Не верю!

— Придется поверить! Это я.

— Что ж, счастлив слышать, что лекари и на этот раз ошиблись. Это великая радость. Не меньшая, чем то, что я стал единоличным князем Славии.

— Но им должен был стать я! — опешил Ростислав. — Это княжество мое по праву.

— Поздно ты спохватился, — злорадно произнес Градомир. — Славия моя!

И завязался бой. Между тремя братьями, между дружинниками с княжьего града, которые сопровождали княжичей, и воинами с Золотавы. Последних было больше. Это был их город, и княжеградцам пришлось отступить

— Славься, славься юный князь, благословен будь Богами. Да... — Ростислава, как прежде Градомира, объявили князем всея Славии. В княжьем граде. А затем собралось войско великое, и повели братья друг на друга бойцов. Звенели мечи на поле брани, взывали к богам оставленные по домам женщины, а затем брат шел на брата, и кровь лилась реками.

На сей раз Боги были милостивы к Ростиславу. Его войско одержало верх, разбило золотавцев, но не разбило Градомира. Он ушел через Приграничные горы на восток — в самую окраину Славии, но не смирился с поражением. Вновь начал собирать людей и ждать удобного случая, чтобы, наконец, завладеть княжеством, которое на короткий миг уже было у него в руках.

* * *

Арий замолчал. Я тоже не горела желанием болтать. Перед глазами стояли страшные картины сражений, в сердце плескалась жалость ко всем тем, кто жил многие годы назад.

— Нам пора, — прервал воцарившееся молчание подъехавший Франциск. — Путь долог.

— Ты так и не сказал, как мы поедем, если уж Радужная дуга тебе не угодила, — уточнил Арий у друга.

— Сейчас полями, потом через Южные деревни — все менее заметно. За пару дней будем у подножья Приграничных гор. Проедем мимо них и выберемся на Серединную дорогу. Там и до сумрачных лесов недалеко. А оттуда прямая дорога до столицы.

— Что ж, в путь!

Отступление

В то время, как на берегу обреченных люди молили Живицу о капле тепла, восток Славии изнывал от жары. Травень месяц в этих краях выдался на удивление теплым. Мужики скидывали свиты и ходили в одних рубахах, а то обходились и без них. Сам Градомир разделся по пояс, вытачивая свой меч перед грядущей битвой. Его мысли были как никогда радостными. Наконец он получит славийскую корону. Наконец Боги расплатятся за все то, что он пережил по их милости. Ради трона он даже простит Высшим уродливость, которой они наградили его сына. Все простит, лишь бы только получить власть над Славией!

Внезапно со стороны крайних деревень Градомиру почудился конский топот. Мужик прислушался, а когда заметил всадника, кликнул одного из воинов: проверить, кого это принесло. Редкий гость из крайних деревень наведывался в Вороново ущелье. Восточнее Приграничных гор Градомира любили. Многие даже считали, что он освободит их от гнета ненавистных Гардичей, совершенно забывая, что Градомир один из них. А вот жители крайних деревень относились ко второму сыну Мстислава с недоверием. Не раз и не два Градомир пытался подкупить старост, но в большинстве своем такие затеи с треском проваливались.

Всадник тем временем что-то сказал Градомировому молодцу, спешился и передал тому поводья от лошади, а сам приблизился к Гардичу.

— Градомир, — всадник склонил голову перед воином. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— За наградой приехал? — со смешком спросил Гардич, вернувшись к мечу. — Так я еще не вошел в стольный град и не зовусь князем.

— Я потому и приехал, — гость скрипнул зубами. — Арий жив.

— Что?! — Градомир сжал руки в кулаки. — Как это вышло?

— Какая-то дурочка его спасла. С воды вытащила и целебными настойками напоила.

— Тварь! — выдохнул Градомир. — Почему каждый раз, когда я считаю, что славийская корона в моих руках, она, словно гадюка, выскальзывает меж пальцев?! — Предатель ничего не ответил. А Градомир меж тем начал приходить в себя и продолжил уже спокойным голосом. — Ты точно уверен, что он жив?

— Как в себе самом. Мы с ним только сегодня утром расстались.

— И ты его не прикончил?! — оторопел Градомир.

— Слишком много вокруг него бойцов крутилось. Только сунься к Арию, самого пристукнут.

— Надо думать, — Градомир пристально разглядывал собеседника. — Арий уже всем сообщил, что ты его предал?

— А вот здесь мне повезло, — на губах перебежчика появился злорадная улыбка. — То ли у него самого что-то в башке помутилось, то ли лекарка эта чего-то не того в зелье сыпанула, но он все забыл. Я целый день возле него крутился — он и бровью не повел.

— Что, "все", он забыл? — заинтересовался Градомир, прищурив глаза. — Может он и княжичем себя теперь не считает?

— Отнюдь. Арий забыл лишь то, что произошло на судне.

— Удачно для тебя, — задумчиво проронил Градомир. — Я не ожидал, что проклятие именно так подействует.

— Какое проклятие?! — опешил перебежчик.

— Сильное. От самой Мары исходит. Знакомая ведьма на княжича наслала.

— Ты мне не говорил о проклятии, — быстро проговорил перебежчик, стараясь не выдать своих чувств.

— Я и не обязан! — отрезал Градомир, борясь с искушение прирезать предателя прямо сейчас. Гардич не выносил изменников и, разумеется, не собирался назначать одного из них своей правой рукой, даже если бы с его помощью получил корону. Градомир хотел прикончить предателя, как только Арий умрет, но неизвестная лекарка спутала ему все планы! Под конец, все же решив повременить с убийством, Гардич спросил. — Сколько у княжича людей и где он находится

— Он с тридцатью воинами да одной бабой — той самой лекаркой — возле Забытых лесов.

— По Власскому в стольный град поедет? — уточнил Градомир

— Не думаю, — покачал головой предатель.

— Ты не думать должен, а точно знать! — Градомир покрепче перехватил рукоять меча. — Какого ты возле него цельный день крутился, если ничего не узнал?!

— Я узнавал! — лицо предателя перекосилось. — Да только рядом с княжичем человек очень хитрый. Он обмануть тебя решил. Сказал, что они не по Власскому поедут, а через Радужную дугу. Но, — перебежчик хитро прищурился. — Думаю, он и здесь солгал. На самом-то деле другим путем будут двигаться. Через южные деревни к Приграничным горам, а там к крайним селам, серединной дороге и сумрачным лесам.

— Прямо ко мне в руки идет? — в столь неожиданной удаче Градомир мгновенно заподозрил подлог.

— Он знает, что у тебя сейчас людей раз в десять больше, чем у него, значит, единственная возможность спастись — спрятаться там, где ты не будешь его искать. Арий послал один отряд по Власскаму — вроде как приманка для тебя, а сам схоронится на пару дней, а потом по деревням поедет.

Пока перебежчик говорил о планах княжича, Градомир пристально его разглядывал, осознав, что он не такой идиот, каким он привык его считать за последний месяц, и еще может пригодится. Когда предатель закончил свою речь, Гардич проговорил:

— Ладно, узнай, когда княжич, будет возле Приграничных гор, — Градомир осклабился, — а мы подготовим для него достойный прием.

— Позволь мне его прикончить! — глаза у перебежчика зажглись. — Он ушел от меня в прошлый раз, но в этот точно подохнет!

— Почувствовал вкус крови, — улыбка Градомира превратилась в оскал. Гардич мгновенно вспомнил, как поначалу трясся перебежчик, когда Градомир приказал ему покончить с Арием. А теперь вот сам об этом просит. Хорошо все-таки, что он его не прикончил. Такие смельчаки всегда нужны. — Ладно, твоя взяла! Узнай, когда Арий будет возле Воронового ущелья и он твой.

Глава 10

Дорога выдалась трудной. Нет, никаких особо опасных противников нам не встретилось. Ни людей Градомира видно не было, ни даже татей. И все равно целый день трястись на лошади трудно. От постоянных толчков у меня заболела пятая точка и затекли ноги. А вот другие наездники совсем не чувствовали усталости и продолжали стегать лошадей.

Один раз я попробовала просить воинов остановиться и передохнуть, но напоролась на презрительный взгляд Франциска и потом еще долго не могла вымолвить ни слова. Тогда я и решила: не дождется он моей слабости! Лучше уж с лошади свалюсь, чем дам ему повод смотреть на меня с еще большим презрением.

К счастью, ничего такого не случилось. Мы все же остановились, чтобы перекусить.. Я быстрее остальных управилась с едой и, пока спутники заканчивали трапезу, прошлась по полю, высматривая травы. Удалось набрести на мать-мачуху, молодило и еще несколько полезных растений. Я нарвала зелени и пошла обратно к месту привала. Воины как раз с едой закончили. Все до крошки умяли, чтоб сумки полные не везти. Все равно, по словам Ирока, одного из воинов, который как раз и родился в этих краях, ехать осталось недолго.

— Пару часов, — махнув рукой и показав на восток, заявил он.

Я вздохнула, надеясь, что эти пару часов не превратятся в день пути, и вновь залезла на лошадь.

Ирок не обманул, хоть я отчего-то именно этого и опасалась. Странно, вроде ж и ничего дурного в этом воине не было. Высок и широкоплеч, как все. А вот лицо совершенно не запоминающееся. Только одно меня и беспокоило в мужике — бегающие глаза. Не всегда они такими были. Как с Арием, аль с Франциском говорит, все вроде в порядке. А в другой момент — ну точно что-то скрывает!

Впрочем, не права я оказалась. Хорошо хоть свои подозрения Арию не высказала, засмеяли бы меня, пристыдили, что не в свои дела лезу. Не Арий, понятно. Вот уж кто попросту осуждать не будет. Дружок его мерзкий!

Показавшаяся на горизонте деревня враз смела ненужные мысли из моей головы. Мы с Арием счастливо переглянулись: "Наконец-то добрались!"

Впрочем, до того "горизонта" доскакать нужно. Еще с полчаса ехали. Зато само село не разочаровало. Большое, цветущее. А птиц сколько в округе было. Не счесть! Почти что на каждой стрехе гнездо имелось. И трактир быстро сыскался. Недалеко от торжища. Добротное просторное здание, где для всех нашлись комнаты. Небольшие, правда, но на это и рассчитывать было глупо.

Ужинали вместе одним большим столом. Да только общий разговор не клеился. Все молчали по-большему. Я так вообще только о сне и могла мечтать. Притомилась за день. Глаза то и дело закрывались. Даже жалеть начала, что без ужина не улеглась. Все равно толку за столом от меня никакого не было. Я т олько хотела об этом заявить, но случайно прислушалась к разговору Ария с Франциском.

— Ну, и куда нам так спешить? — возмущался Арий. — Лишний день дела не решит.

— Волнуюсь я чего-то. Все вспоминаю, как Догний расспрашивал, куда и почто мы едем. Не к добру это. А как раскусит, что я солгал?

— И что с того? — не понял Арий. — Он уже лет двадцать моему роду служит. Да ты и сам говорил, надежен он. Будь моя воля, я бы ему с самого начала не врал бы. Смысла не вижу.

— В том-то и дело, что давно служит, — Франциск откусил кусок баранины, прожевал и продолжил. — Догний многое знает, а что не знает, то с легкостью разведает. Тебя предал кто-то из близких. Иначе и быть не могло. Нужно поскорее узнать, кто это сделал, и сгноить эту скотину. Четвертовать предателя самое то!

— Но почему именно Догний?! — Арий с размаху поставил кубок с вином на стол. — Все знали, что я отправляюсь в плаванье.

— Но не все знали, что ты не умеешь плавать.

— Ты знал! — резко бросил Арий.

— Ты меня подозреваешь? — совершенно не удивившись, спросил Франциск.

Я бросила на Нараского быстрый взгляд. Абсолютно спокойное лицо. Ни обиды, ни возмущения, что друг его подозревает.

"А если и вправду он?" — успела подумать я. Но обдумать мысль не успела.

— Нет, конечно, — отрезал Арий. — Не смеши! Но и Догния не больше, чем тебя.

— Кого тогда?

— Как приедем в стольный град, так и выясним. Сейчас все равно ничего не узнать. И хватит на эту тему!

Больше друзья разговоров не вели. Как я ни прислушивалась, тишина.

После ужина мы разбрелись по комнатам. Едва успев скинуть с себя одежду, я завалилась спать.

Проснулась задолго до рассвета. Вокруг царила темнота, и я попыталась снова уснуть,но не помогло! Наконец бросив эту затею, я поднялась с кровати, накинула порты с рубахой и подошла к окну. Южные деревни — самый юг Славии. Я не была здесь прежде, лишь матери доводилось. Она и рассказывала о прекрасном звездном небе, которое кажется таким близким и удивительно родным.

Я все глядела и глядела ввысь, и у меня возникло странное, не до конца понятное чувство. В сердце царила пустота, невиданная дотоле тоска, безысходность.

"Дура!" — обозвала я себя. У тебя есть все. А ты... Я все смотрела на звезды, а потом перекинула ноги через подоконник и выпрыгнула наружу. Не знаю, зачем я это сделала. Мне казалось, я задыхаюсь и не могу больше находиться в комнате, вдали от земли.

Ночные улочки были пустынны. Изредка до меня доносились голоса и пьяный смех. Но я пыталась обойти те места, откуда их слышала.

— Что ты здесь делаешь? — внезапно из-за угла до меня донесся печально знакомый голос.

— Вышел пройтись. Не спится, — ответил Ирок.

— А завтра в карауле будет ой как сладко спаться! — фыркнул Франциск. — Ты на службе, а не у себя дома. Не забывай!

— Да когда мы еще в той столице будем! Мне б сейчас бабу, — сознался Ирок. — Знаю я, где здесь красавиц посговорчивей найти. А давайте и вы со мной? Тут цыпочки загляденье, да и обслужат знатно. Деревенщины, правда, зато на все согласны.

— Слушай меня внимательно, — выглянув за стену дома, я заметила, как Франциск приблизился к Ироку. — Я отвечаю за княжескую голову. И я сделаю все, чтобы он ее сохранил. И главное для этого — тайна, а не хождение по бабам и трепание языком по-пьяни. Нас мало. Сейчас каждый человек на счету. Если свалишь сейчас, в столице я тебя своими руками сгною. Так что если верность князю для тебя ничто, позаботься, по крайней мере, о собственной шкуре!

Ирок что-то ответил. Я не услышала. А затем две фигуры куда-то отошли.

А я все также продолжала стоять, глядя в никуда. Почему-то мне казалось, что верность своему князю важнее всего для воинов. Как оказалось, баба на одну ночь важнее. Бедный Арий. Вспомнился его недавний разговор с Франциском, более ранний с Догнием. Арий даже мысли не допускал, что его предал кто-то из своих. Как оказалось, предать может каждый.

Еще и этот Франциск...

Внезапно я поняла, что несмотря на неприязнь к нему, я рада, что у Ария есть настоящий друг, который не предаст его за сомнительные удовольствия.

Стоять без движения становилось холодно, я отошла от дома и двинулась обратно к трактиру.

Еще один поворот и...

— Сегодня просто ночь встреч! — донеслось из-за спины.

Я помянула Мару. Прекрасно, только такая, как я, могла пройти мимо Франциска и не заметить его.

— Да уж, — произнесла я с досадой и сразу перешла в наступление. — Что вы, к примеру, здесь делаете?

— Прогуливаюсь. Ночной воздух полезен.

— Для цвета лица, — поддакнула я. — Я могу идти дальше?

— Прошу, — Франциск отошел в сторону и сделал приглашающий жест рукой. — Надеюсь, ты покидаешь нас навсегда.

— И не надейтесь! — я резко повернулась в его сторону, хотя поначалу хотела пройти мимо. — Я здесь, потому что сама так хочу. И потому что этого желает Арий. И не уйду, пока он сам этого не захочет!

— Это будет скоро, — Франциск приблизился и прошептал мне на ухо. — Очень скоро, запомни!

А затем, не прощаясь, вовсе не обращая на меня ни капли внимания, будто я пустое место, пошел прочь. А я так и осталась стоять посреди улицы со сжатыми в кулаки ладонями и вырывающимся из груди, аки птица из клетки, сердцем.

— Ненавижу тебя! — еле слышно прошептала я. Затем повторила громче. — Ненавижу!

* * *

К себе в комнату я воротилась уже под утро, так и не успокоившись. Нет, понятно, сердце уже не колотилось, и кулаки я разжала. Но щеки до сих пор горели, да и злость никуда не ушла. Я спрашивала сама себя, откуда такая ненависть к Франциску. А ответа не находила, хоть тресни. Нараскому... Ну, подумаешь, самовлюбленный павлин. Сколько таких людей в мире! Да в моей деревни, насколько там жители простые, а все равно парочка нахалов находилось. Тот же Евсей, который считал, что я должна быть ему благодарна по гроб жизни за то, что я же его от простуды лечила. Видите ли, честь он мне оказал, когда пригласил к себе. Нужен он кому-то другому!

Был...

Я вздохнула, вспомнив, что Евсея, как и многих других, уже нет. Кое-кого из соседей я не любила, другие не любили меня, кого-то я лечила от всяких хворей, кто-то сторонился и меня, и моих сил...

Этих людей больше нет. Прошло всего пару дней, а я уже про них забыла. Как будто их и не было на свете. Я вновь подошла к окну, поглядела на потускневшие звезды и прошептала:

— Покойтесь с миром.

* * *

За последующие дни мы проехали еще несколько сел. Ничего интересного за это время не случилось. Ночами я больше не гуляла, но все равно, бывало, ловила на себе злые взгляды Франциска. Порой мы разговаривали с Арием, но мне почему-то казалась, что между нами что-то исчезло. Княжич лгал мне с самого нашего знакомства. Но теперь мне казалось, что раньше он был более искренним.

Во время остановки в очередном трактире, когда мы с Арием остались наедине, я не выдержала:

— Да что с тобой происходит такое? Я приближаюсь, ты отдаляешься, спрашиваю о чем-то, ты отделываешься пустыми фразами. Если Франциск прав, я тебе надоела, так и скажи. Я останусь в одном из этих сел.

— Зарья, — Арий взял меня за руку и вгляделся в глаза. — Как ты можешь говорить такое?

— Как могу? — я глубоко вздохнула, чувствуя, как к горлу подступает комок и стараясь сдержать слезы. — Я не ты... Не вы. Я не умею говорить красиво, говорить то, что требуется и делать вид. Я говорю лишь то, что я вижу, что чувствую. И сейчас...

Арий прервал меня, поцеловав руку.

— Я не знаю, кому верить. Я все время вспоминаю тот день на корабле, когда меня выбросило за борт, и переживаю его заново. Только каждый раз все по-другому.

— Это как? — удивилась я, наклонилась через стол к Арию и случайно опрокинула склянку с приправами прямо в тарелку княжича. К счастью, тех приправ там только на донышке было. Так что они не особо испортили вкус юшки. — Извини, — я слабо улыбнулась. — Так что значит иные?

Арий ответил на улыбку, но затем его лицо снова погрустнело. Он зачерпнул ложку супу, выпил и продолжил.

— Франц прав, кто-то предал меня. Кто-то из тех, кто был на корабле. Не хочу верить, что это кто-то из близких. Но на "Победителе" — это тот корабль. Его полгода назад построили. Чертежи к нему доставили из далеких краев. Сколько же за них золота отдали!

— Так что на "Победителе"? — прервала я пространные рассуждения Ария.

— На нем много народу было. Кто-то из них предал. Но кто? Каждый раз я будто возвращаюсь в тот день. И каждый раз кто-то из своих поднимает против меня свой меч, и начинается бунт. Вот только каждый раз это разные люди. И Чекар, и Марфий, и Грон... Каждый из них нападал на меня. А потом я прихожу в себя и понимаю, что в тот день напал кто-то другой. Кто-то, кого я не видел в воспоминаниях. Только я не могу понять, кто! — сорвался на крик Арий.

— Что "кто"? — поинтересовался незаметно подошедший Франциск.

— Не важно! — Арий сорвался с места и вышел из трактира, громко хлопнув за собой дверью.

Франциск проводил княжича взглядом, а затем кликнул девчонку с подносом и попросил принести ему юшку, да побыстрее. За труды кинул монету.

Лицо подавальщицы при виде деньги осветилось улыбкой. Она даже попыталась сделать реверанс, но не преуспела и едва не свалилась на пол под хохот мужиков за соседним столиком. Когда она все же убралась, я тихо, боясь, чтоб кто чужой не услышал, произнесла:

— У нас проблемы.

— У нас с тобой?! — поразился Франциск, чуть тише добавив. — Совсем из ума выжила?

— Вы правы, какие у нас с вами могут быть общие проблемы, — я резко сорвалась с места. — С княжичем беда. Но вас это не волнует.

Я хотела выбежать из таверны, но не успела. Франциск с силой схватил меня за запястье.

— Сядь и объясни толком, а не закатывай сцен!

Я вырвала руку и вновь села за стол.

— Арий говорит, он все время вспоминает тот день на корабле, когда его предали. Говорит, что вот-вот вспомнит, кто напал на него.

— И что в этом плохого? — не понял Франциск. Арий узнает, кто предатель и благополучно избавится от него. Не нужно будет ждать очередного удара из-за угла.

— Делo не в том. Есть одно проклятие... — я замолчала, заметив, что к нашему столу подошла девчонка и поставила рядом с Франциском заказанную юшку. А как она отошла, снова заговорила. — Так вот есть одно проклятие. Его только очень могучие ведьмы могут наложить. Оно постепенно сводит человека с ума. Проклятый начинает видеть кошмары наяву. Не просто страшные сны, а постоянно повторяющиеся кошмары. Думаю, с княжичем именно это и происходит.

— Арий уверял, что ты излечила его, — сузив глаза, сказал Франциск. — Да или нет?

— Я полагаю... — я опустила глаза долу. — Не знаю точно. На нем что-то страшное лежало. Жар я сняла, недуг с тела изгнала. Вот только часто недуги поражают не только тело, но и душу человека. Если это произошло с Арием...

— А если нет? Как узнать точно?

— Если это порочный круг, так это проклятие зовется, то скоро...

Я не договорила. Дверь трактира резко отворилась. На пороге появился один из воинов — Алксей.

— Быстрее, княж... Арий, — поправился мужик, вспомнив, что мы путешествуем тайно. — Умирает.

Мы с Франциском сорвались с места и разом спросили:

— Где он?

— Здесь недалеко. Посреди улицы упал.

Мы выскочили на улицу, не дожидаясь продолжения рассказа.

— Где?

— Туда!

Арий лежал раскинув руки в разные стороны. Бледный аки смерть. Его лоб покрылся испариной. Конечности дрожали, как лютого мороза. Со рта шла пена. Только глаза такими как прежде остались. Яркими. Светящимися.

— Арий! Жив? — я опустилась рядом с ним на колени. Прощупала лоб. Мара тебя забери, снова жар.

Я положила голову на грудь, прослушивая сердце. Снова ругнулась. Худо было дело, ой худо! Я встала на ноги и приказала:

— Отнесите его в комнату.

— Что с ним?

— Проклятие лежит. Да быстрее давайте несите, здесь каждый часец на счету!

Воины послушались. Двое взяли Ария на руки и отнесли в комнату. Я зашла следом и еще раз осмотрела княжича. Одежду с него снимать не стала. И так понятно, что приключилось. Платье на нем хоть какая-то защита. Я выглянула из комнаты и быстро заговорила. — Нужен порошок сатры. Купите у здешней знахарки. Пусть Ирок к ней сходит. Только ведь недавно хвастался, что он в этих краях всех знает. И свечи принесите да горячее молоко. И побыстрее!

Франциск кивнул своим людям, а сам зашел вместе со мной в комнату к Арию.

— Что будешь делать? Наш врачеватель куда-то на ярмарку отлучился. Найти его никак не могут. Тебе придется Ария спать. Не справишься...

— Не смей мне угрожать! — взвилась я.

Франциск зло посмотрел на меня и буркнул:

— Потом поговорим. Что делать будешь?

— Попытаюсь потянуть время, — я достала из потайного кармана собранные несколько дней назад в полях травы. Как знала, что понадобится! — Так, это ситра, это маккиа, это... — еле слышно начала приговаривать я,

Сквозь собственное бормотание до меня донесся голос Франциска:

— Что значит попытаешься?

— То и значит, — я продолжала отбрасывая ненужные травы. — Не работала я раньше с полевыми растениями. Не уверена, получится ли... Есть!

Из груды сена я вытащила небольшой колосок. Хотела уже начать обрывать зерно, но Франциск остановил меня.

— А если не выйдет? Ты соображаешь?..

— Если я не выиграю время, он умрет, — как можно отчетливее произнесла я. — От того, что я делаю, хуже точно не будет. Я либо выиграю время, и Арий возможно останется жив, либо вы сейчас мне помешаете, и Арий точно умрет! — я все же вырвалась и начала осыпать волосы Арию зернами. Вновь посмотрела на Франциска. — Выйди отсюда. Мне нужно заговор прочесть. Для этого с больным требуется один на один находиться.

Франциск кивнул и пошел к двери, но на пороге остановился и обернулся.

— Ты эту хворь имела в виду, говоря о последствиях проклятия?

— Да, порочный круг. Сначала он поражает тело. Не смертельно. Затем переходит на разум... Душу... — не знаю, зови как хочешь. А после вновь возвращается в тело. Только в этот раз поражает насмерть... А теперь убирайтесь!

На столе я заприметила кувшин с водой. Потому, когда Франциск вышел наружу, я насильно влила в горло Арию несколько капель, мельком взглянув на самого княжича. Плохо он выглядел. Хуже, чем на улице. Глаза закрылись, лицо заострилось и еще больше стало походить на лицо покойника. Хорошо хоть дышал. Была в нем еще жизнь. Да вот только еле теплилась.

Я достала еще несколько трав из запасов, в который раз порадовавшись, что вообще полезла их собирать, и выложила с их помощью вокруг кровати с Арием круг Жизни. Окропила княжича водой из кувшина, встала у изголовья его кровати и начала приговаривать:

Жизнь воротись, Смерть отступи,

Жизнь воротись, Смерть отступи,

Жизнь воротись....

И с каждым разом я говорила все громче:

Жизнь воротись, Смерть...

Прошло, наверно, с полчаса, пока в двери постучали, и появился Ирок. Он подал мне нужный порошок, с десяток свеч и кувшин с молоком. Я без слов приняла принесенные дары и положила их у подножья княжеской кровати. Высыпала в кувшин с молоком порошок сатры, размешала зелье и разместила вокруг Ария свечи. Затем положила под княжескую спину несколько подушек, в одно мгновение разорвала круг Жизни и влила в глотку парню молочное снадобье.

Ничего не изменилось. Княжич все так же лежал на кровати и не подавал признаков жизни. Я сглотнула, сжала руки в кулаки и тихо произнесла:

— Пожалуйста, прошу, пусть он останется жив. Пусть...

Из глаз скатилось несколько слезинок. Я быстро вытерла лицо тыльной стороной ладони и заставила себя успокоиться. Нужно...

— Дурында! — обозвала я сама себя, встала на колени, сложила руки в молитвенном жесте и зашептала:

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет,

Изгони болезнь, Живица, в этот час

Я не договорила: княжич сел на кровать и открыл глаза.

— Арий?

Будто от моих слов княжич без сил повалился на кровать, а я присела у его макушки. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Очнулся княжич к вечеру. Открыл глаза. Сначала почему-то левый. Затем правый.

— Зарьюшка...

— Ты жив? — я мотнула головой, понимая, что сморозила глупость, и задала новый вопрос. — Как ты себя чувствуешь?

— Живым, — Арий улыбнулся. — И вновь благодаря тебе.

— Тебе бы надо поесть, — отмела я его благодарность. — Я сейчас попрошу, чтоб принесли.

Арий кивнул. Я же подошла к двери и выглянула наружу.

— Он очнулся, — сказала я стоявшим там Франциску и одному из воинов и попыталась улыбнуться, но от усталости получилось изобразить только гримасу. Внезапно ногам стало тяжело держать мое тяжелое туловище. Я завалилась набок и, чтоб вовсе не упасть, схватилась за дверной косяк. — Поп-просил еды. П-принесите.. Только что-то ле-егкое. Он еще... Еще слаб...

Слова давались с трудом. А под конец речи я и вовсе не соображала, о чем толкую. В мозгу билась только одна мысль: рассказать, что делать, а потом, потом... Тьма.

Отступление

Франциск подхватил внезапно начавшую падать Зарью на руки и ругнулся про себя. Это ж надо до обморока себя доводить. Дура! Зачем она только весь день у постели Ария торчала?! Напоила снадобьем и хватит. А она... Дура!

А впрочем...

Мысли Франциска внезапно поменяли направление. А ведь эта "Зарьюшка" — передразнил он друга. Все рассчитала. И у постели Ария осталась, чтобы, значит, он не забыл, что это она его спасла. Да еще и все силы на это потратила. Хитра, ничего не скажешь!

Франциск донес Зарью до ее комнаты и сгрузил на кровать. Долго смотрел на спящее лицо и даже провел ладонью по щеке девушки.

— Что же Арий в тебе нашел? Неужели... — Франциск резко убрал руку от девичьего лица, поднялся и пошел к двери. Выходя из комнаты знахарки, он столкнулся с Фросием — их лекарем. Это был низенький мужчина лет пятидесяти с седыми висками, высоким лбом, покрытым морщинами, широкими скулами, маленькими карими глаза, заостренным носом, редкими зубами и обвислыми щеками. Удержаться от язвительного выпада Франциску не удалось. — Надо же, наконец-то и вы появились. Как раз вовремя! Успеете Ария спасти. Хотя подождите... Его уже из лап Мары вырвали!

— Наслышан. Княжича эта знахарка спасла. Ну, а вы нашей героине в грязь лицом не дали упасть, — Фросий как обычно при разговоре брызгал слюной.

— Это бы огорчило Ария.

— Неужели? — лекарь прищурился. А что вы сами о ней, — лекарь кивнул на комнату Зарьи, — думаете?

— То ли дура дурой, то ли умная гадина.

Фросий кивнул и взял Франциска под руку.

— Идемте поговорим в более укромном месте. Мне есть, что вам сказать.

Мужчины направились дальше по коридору и зашли в комнату к Франциску. Ее владелец запер дверь и поглядел на своего спутника.

— Что же такого вы хотели мне сообщить? Здесь нас не подслушают.

Фросий кивнул, в очередной раз обдав Франциска слюной.

— Я только от княжича. Осмотрел его, опросил свидетелей на счет симптомов болезни. Думаю, это было не проклятие — яд. И думаю, мы оба знаем, кто его подсыпал.

— Зарья?

— Она!

Франциск пристально осмотрел комнату, будто что-то выискивая, но так и не нашел. Совсем маленькое помещение. Кровать, да тумба возле нее. Ковровой дорожки, и той не было. На правой стене имелось небольшое окошко, с другой стороны — дверь.

— Что вы высматриваете? — заинтересовался Фросий. — Ищите кого-то?

— Не хочу, чтобы нас кто-то подслушал. Вы выдвинули серьезное обвинение.

— Но вы же сказали, что сами ее подозреваете!

— Когда это? — фыркнул Франциск. — Точнее, в чем? Я подозревал, что эта ведьма как-то околдовала Ария. В еды чего-то сыпанула, отчего княжич только на нее и смотрит, как я его другими одалисками не завлекал. Но яд... Зачем это ей?

— Не знаю я! — Фросий снова брызнул слюной. — Не мое это дело, причины искать, отравителей карать. Я вижу то, что вижу: Ария отравили! И мы оба знаем, кто. Поэтому не вижу причин таиться. Пойти к Арию и...

— И что? — Франциск от раздражения дернул ручку двери и снова осмотрел комнату. Даже под кровать заглянул под выжидающим взглядом Фросия. — Вы скажете, что это был яд. Зарька эта, что проклятие. Арий поверит вертихвостке. И воины его поддержат. Все видели, как она с ним сидела, как тряслась над княжичем, как в обморок грохнулась, в конце-то концов!

— А как же вы?!

— Что я? — раздраженно спросил Франциск. — Княжич знает, что мы с Зарьей на ножах. Не раз видел, как мы ругались почем свет стоит. Это раньше он меня слушал. Сейчас своим умом живет. Не отправился бы на "Победителе", как я ему советовал, не попал бы в лапы к этой ведьме! Ничего, меня эта история многому научила. В лоб княжича не уговорить. Упрям, зело! Нужно окольными путями попробовать. Для начала добудем доказательства, что Зарья против Ария что-то замышляет. Проследим за ней. Не может она не проколоться! Баба ведь, что с нее взять? Хитрости ей не занимать, а вот простых мозгов не хватает.

— Так что, мы будем просто ждать?! — Фросий от злости ударил кулаком по спинке кровати и вновь брызнул слюной. — А если она снова что-то учудит, но во второй раз не станет спасать княжича?

— Я же сказал, мы проследим за ней! — Франциск нахмурился и вгляделся в перекошенное от злости лицо Фросия. — Ну, или я прослежу, раз вы, целитель, не от этих дел. Только молчите. Боги вас сохрани промолвить хоть слово об отравлении! Наш удар должен быть внезапным, иначе ведьма выкрутится, избежит кары. Я все сделаю, а вы молчите! Согласны?

— Вам виднее: вы же советник. Но учтите, все нужно сделать, как можно скорее.

— Без вас знаю! — отрезал Франциск, отпер дверь и вышел из комнаты, громко отстукивая высокими сапогами по деревянному полу.

Глава 11

Свет. Яркий, бьющий прямо в глаза. Я что-то пробормотала и попыталась отвернуться от него. Заслонила лицо руками, а затем и вовсе спрятала в подушку.

— Спать, только спать, — тихо пробормотала себе под нос, мурлыкнула, будто настоящая кошка и вытянула в сторону руки.

Шаги. В сажени от меня. Еще шаг. И еще. Быстрее могучего ветра в поле промелькнула мысль: "Враг. Опасность!"

Я задрожала. Сон будто рукой сняло. Я приоткрыла глаза и присмотрелась к гостю. Высок. Крепкая фигура... И то одним глазком взгляну, то другим. То одним... Короткие растрепанные волосы. Углядела. И...

"Арий!"

— Ты? Все в порядке? — не открывая глаз, шепотом спросила я и потянула его за руку. — Ты справился?

Хотела поцеловать его ладонь, радуясь, что все...

— Конечно, справился!

Этот голос... Будто пощечину получила!

Я открыла глаза и подскочила на кровати.

— Вы?!

— А кого ты хотела увидеть? — глаза Франциска насмешливо поблескивали. Губы были презрительно искривлены. — Неужто, Ария?

— Не ваше дело! — я тяжело задышала, на мгновение закрыла глаза и вновь опустилась на кровать, пытаясь побороть возникшую от одного вида Франциска злость. И как я могла перепутать его с Арием? Они ведь ничуть не похожи! Понемногу отступила. Я открыла глаза и на сей раз спокойно взглянула на Нараского.

— Что с Арием? Ему не стало хуже?

— Твоими стараниями, — Франциск залихватски подмигнул мне, от чего я перестала понимать, что вообще происходит.

— Ему не стало хуже? — я попыталась зайти с другого бока.

— А должно было? — невинно поинтересовался друг княжича, вновь, будто намеренно, выводя меня из себя.

"Будто? Мара, да ведь он желает это намеренно" — внезапно дошло до меня. Но зачем?

Я не стала выяснять причину поведения Франциска и попыталась спокойно сказать:

— Я беспокоюсь за Ария, вот и хочу знать, как он.

— Мы все переживаем за княжича и хотели бы разделить с ним страдания. К сожалению, они уготованы ему одному, — высокопарно изрек Франциск и замолчал, будто ожидая ответа от меня. Я его разочаровала, не сказав ни слова. Поначалу так вообще не поняла, что он имеет в виду. Не дождавшись от меня ничего внятного, Франциск продолжил. — Как по мне, Арий чувствует себя прекрасно. Силен, бодр. Проклятие покинуло его.

— Рада... Рада это слышать! — у меня отлегло от сердца. А из глаз едва не покатились слезы радости. Я справилась, смогла побороть проклятие. Значит, я все еще нужна княжичу, очень нужна! — Спасибо за добрую весть. Я уж боялась, что ничего путного и не смогу сотворить.

— Не стоит на себя наговаривать. Мы все, а княжеский целитель так в особенности, — невесть с чего выделил Франциск. — Поражены твоими способностями.

— Ну что вы, — смутилась я. — Куда мне до настоящего целителя? Помогла и хорошо.

Франциск улыбнулся. Будто бы открыто, вот только у меня мороз пошел по коже от его улыбки. Я уже была готова вспылить, но Нараский внезапно поднялся на ноги и пошел к двери.

— Приходи в себя. Ты сейчас нужна Арию. Хотя думаю, он просто хочет... Видеть тебя.

Разумеется, Франциск не мог уйти, не сказав на последок какую-то гадость!

Я опустила голову на подушку, пытаясь успокоиться, но не могла. Что-то было не так. Весь этот разговор, поведение Нараского... У меня появилось ощущение, что я чего-то не заметила, что-то пропустила. Чего он хотел? Зачем приходил? Почему так странно себя вел?.. Бесконечные вопросы были как комариный зуд над ухом, что все не давал успокоиться, вновь и вновь заставляя вспоминать произошедшее: слова, наглую ухмылку, поблескивающие глаза.... Будто я, как и Арий пару часов назад, была под действием Порочного круга. И все же... Нет, что-то точно в нашем разговоре было не так!

Но вот что?

— Мара тебе унеси, Франциск Нараский, — шепотом, ни к кому не обращаясь, произнесла я. — Зачем ты мне встретился, чего хочешь?

Отступление

Франциск вышел из зарьиной комнаты, мигом лишившись насмешливой улыбки, которая так раздражала девушку. Огляделся, будто выискивая что-то, затем махнул головой, закрыв на мгновение темными кудрями глаза, и приблизился к лестнице. Убрал с лица волосы и... Метнулся в угол, в один миг вытащив из кармана нож.

— Что ты здесь делаешь? — спросил мужчина, прижав к шее паренька лет десяти нож.

— Я... Я... — у мальчишки бегали глаза. Он с испугом косился на нож, сто раз успев пожалеть, что взялся подслушивать.

— Думай быстрее! — Франциск крутанул нож, отчего в прозрачном лезвии на мгновение отразилось лицо мальчишки. Зеленые глаза под длинными ресницами, конопатый нос да россыпь веснушек на щеках. — Убить я тебя не убью... Поначалу. Но вот части уха ты определенно лишишься!

— Господин, смилуйтесь. Мне монету... Серебряный дали. Просили... Хотели... — мальчишка еще раз скосил взгляд на нож. — Вашу беседу послушать, чтоб рассказать потом. Ну, ему... Смилуйтесь господин. Серебряный. У мамки денег вообще нет. А я...

— Кто это был? — острие ножа уткнулось мальчишке в горло. — Отвечай!

— Отпустите ребенка, Франциск! — внезапно раздалось в шаге от Нараского.

Тот и не подумал послушаться. Только по узким губам пробежалась улыбка.

— Вот и вы, Фросий, — нож исчез также быстро, как и появился. — А как же ваша нелюбовь к слежке?

Надеясь, что увлеченные разговором мужчины про него позабудут, мальчишка сделал шаг назад, а там и вовсе побежал.Только черные от сажи пятки и засверкали.

— Вы бы смогли покалечить ребенка? — в очередной раз обрызгав Франциска слюной спросил Фросий.

— Если сомневаетесь, пошлите ко мне еще одного шпиона, — раздраженно бросил Франциск.

— Значит, слухи о вас правдивы, — будто самому себе сказал Фросий. Затем уже громче спросил. — Что вы узнали от Зарьи?

— А разве ваши шпионы вам об этом еще не донесли? — деланно изумился Франциск.

— Что вы узнали? — не обращая внимания на сарказм собеседника, повторил вопрос Фросий.

— Девчонка разволновалась. Но возможно к яду она не имеет никакого отношения, — "если он вообще не плод вашего воображения" — про себя добавил Франциск. — Пару дней, и я выясню это точно.

— Мы должны узнать это сейчас! — Фросий скривился от бешенства, отчего его лицо стало напоминать перезрелый фрукт. — Я сам пойду к княжичу и...

— Послушайте меня, — Франциск опасно сузил глубоко посаженные глаза. — Если вы сейчас пойдете к Арию, я поддержу Зарью. Скажу, что яд — плод вашей фантазии. Вас вероятнее всего повесят, — безразличным голосом закончил Франциск.

Фросий отшатнулся от Франциска.

— Вы не можете...

— Не идите против меня, Фросий, и мы уничтожим Зарью. Обещаю! Но позже. Вы, вероятно, забыли, что значит быть двадцатилетнем парнем, когда кровь бурлит в жилах. А всякая мало-мальски привлекательная девчонка становится важнее всех. Эта Зарья недурна, надо отдать ей должное. Невинна. К тому же отличается от придворных дам, с которыми Арий кутил прежде. Но будьте уверены, как только он ее получит, как получал других, мигом заметит все ее недостатки: необразованность, глупость, дурновкусие. Вспомнит, что ее предки — никто. А мы к тому времени подыщем доказательства ее вины. Только так от нее и можно избавиться!

Фросий хотел что-то ответить, но не успел. Из-за поворота показался Арий. Он кивнул другу и целителю. А немного подумав, приблизился к ним и забросал вопросами:

— Были у Зарьи? Как она?

— Здорова. Притомилась только, — Франциск хлопнул Ария по плечу. — Но это легко поправимо!

— А ты все тот же, — лицо Ария посерьезнело. — Хотя знаешь, что в этот раз все иначе. Спасибо, что не дал ей упасть. Думал, вы не ладите.

— Зарья важна для тебя. Это самое главное!

Арий кивнул и вошел в комнату, которую до того покинул его друг. Фросий заинтересовано глядел на княжича, а когда тот скрылся, обратился к Франциску:

— Что он имел в виду, когда сказал, что сейчас все иначе?

— Не тревожьтесь. Арий говорит так о каждой следующей своей любовнице, а потом... Потом она выходит замуж за другого. Я знаю княжича с детства. Его привязанности недолговечны. С чего бы этой длиться дольше?

* * *

Ночь показалась мне короткой. Будто всего миг прошел, а солнце вновь воцарилась на небосводе. К тому времени усталость как рукой сняло. Босая, в одной рубахе с развивающимися за спиной волосами я подошла к окну, закрыла глаза и подставила лицо солнцу, представляя, что моего лица касаются мамины руки.

Через несколько часцов я отошла от окна, оделась и натянула на ноги башмаки. Быстро сплела косу из длинных, до пояса, волос, вышла из комнаты и спустилась в зал.

Завтракали мы быстро, по-походному. Заминка вышла уже потом.

— Ну, и где этот Ирок, леший его забери? — выругался Франциск

Клемент потупился.

— К нему сестрица наведалась. Он и отлучился.

— Что за сестрица? — сквозь зубы спросил Франциск.

— Баба, что надо, — воин причмокнул. — Буфера во, — показал он на себе. Затем скосил взгляд на меня. Чуть поумерил восторги. — В общем, все при ней. Я бы такую не пропустил!

— Знаешь, куда они делись?

— Да вроде сказали ее изба здесь недалеко. Найду, коль прикажите...

— Приказываю! — Франциск кивнул Клементу. — Пусть сейчас же возвращается, если, конечно, здесь навечно не хочет остаться! Надоел уже своими игрищами!

Отступление

— Приятно снова тебя видеть, — светловолосая девушка, едва прикрытая белой льняной простыней, притянула мужчину к себе. — Я соскучилась.

— Мы ведь видимся каждый день.

— Не так.

— Можем всегда наверстать упущенное, — его рука коснулась ее нагого плеча и потянула вниз простынь.

Светловолосая остановила руку, когда та добралась до ее груди.

— Ты за этим пришел? Кажется, мы договаривались.

— Всегда можно изменить договоренность, — его рука нежно поглаживала ее грудь, отчего светловолосая часто задышала, но мнения не изменила.

— Если это все...

— К сожалению, нет, — внезапно мужчина отошел к стене, поворачиваясь спиной к светловолосой. — Ты совершила ошибку. Кое-кто начинает подозревать.

— Я защищала тебя! — девушка по горло укуталась простыней, приблизилась к мужчине и положила ладонь ему на плечо.

— Знаю! — он резко сбросил ее руку. — И все же нужно было подождать! Я бы разобрался с этим умником. А уже потом...

— Нельзя было ждать, пойми! Заклятия не стабильны, если уже дали трещину, могут рухнуть в любой момент. А вместе с ними рухнуло б все.

— А так этот умник жив!

Светловолосая снова положила руку мужчине на плечо и резко развернула его к себе.

— Ты что-нибудь придумаешь. Я в тебя верю, — она замолчала, увидев, как черты лица мужчины неуловимо изменились, а по губам поползла змеиная улыбка.

— А ведь ты права. Нужно предложить Градомиру напасть раньше. Заманить Ария в ловушку. Возле черных озер. Я веду этот сброд. Мне удастся уговорить княжича изменить направление.

Внезапно мужчина прижал светловолосую к стене. Зажал ей рот.

— Слышишь?

Девушка покачала головой. Вновь прислушалась и вновь...

Шаги.

Девушка молча кивнула: "Слышу". Затем убрала его руку от своего рта и совсем тихо прошептала на ухо:

— Что будем делать?

Также тихо он ответил:

— Развлечемся.

А затем молча подхватил ее на руки и перебросил на кровать, чуть громче повторив:

— Развлечемся!

Глава 12

— Клемент, не подашь флягу с водой? — я подъехала к молодому воину. — А то свою я наполнить позабыла. Дурья башка!

— Брось ты, мы ж в спешке собирались, тут не только флягу, башку можно позабыть, — как обычно по-доброму отреагировал Клемент. — Бери, мне не жалко.

Он подал мне сосуд с водой, я благодарно улыбнулась в ответ и потянулась губами к горлышку. Пить хотелось до безумия. Сегодня ведь целый день жара стояла.

— Тьфу! — я глотнула и тотчас сплюнула воду, тряхнула фляжку. — Что это у тебя такое? Как рапа. Ну-ка, сам попробуй!

Я вернула Клементу фляжку. Он непонимающе оглядел ее, понюхал воду, глотнул, затем, как я прежде, сплюнул.

— Гадость какая! Марик, — обратился он к воину, ехавшему впереди, — дай-ка мне твоей воды испить, а то у меня будто прокисшая!

Клемент демонстративно вылил воду из фляжки. Я поначалу подняла руку, остановить его. Но сдержалась. Все одно дрянь такую пить никто не будет. От нее жажда только усиливается. Клемент тем временем взял фляжку у друга. Сделал такой же глоток. Вновь сплюнул.

— И здесь та же отрава! — Клемент перебросил обратно Марику флягу. Поднял голос. — Хоть у кого-то в этом отряде есть нормальная вода?!

Воины зашевелились. То один, то второй свою флягу начал проверять. А уж сколько окриков сразу послышалось:

— Что за дрянь?!

— И откуда такая?!

Из-за проблем с водой пришлось сделать привал. Хорошо на пути небольшой лесочек попался. Деревья нас от солнца и спасли. Питьевая-то вода только во флягах Ари, да Ирока оказалась. Во всех остальных рапа. Будто подменили или сыпанули чего-то туда. Но кто?

Арий с Франциском не думали об отравителе. Вместо этого они пристально изучали карту, пытаясь найти хоть какой-то источник. Но в округе на несколько десятков верст не было никаких водоемов. Сел и тех не наблюдалось. Так что надежда на деревенский колодец увяла на корню. Теперь только горы, окромя будто бы бесконечных полей, в дне пути от нас и имелись.

— Где же нам воду добыть? — Арий еще раз взглянул на карту, будто надеясь, что найдет то, что пропустил при первом просмотре.

— А если... — начал Франциск, но не договорил.

— Можно я? — внезапно к Арию приблизился Ирок и наклонился над картой, когда Арий махнул ему рукой, разрешая говорить.

— Здесь недалеко черные озера имеются. Да вот же они, — он потянул на себя карту и показал на две синие точки чуть в стороне от кривоватой линии, невесть с чего обозванной дорогою предателей.

— Это в стороне от нашего пути, — ответил Франциск, проследив за рукой Ирока. — Возвращаться придется. Да и не хотелось бы так далеко на юг отходить.

— Почему? — не понял Ирок.

Франциск не ответил. Да и Арий не спешил поддержать Ирока, задумчиво вглядываясь в нижний край карты.

Воин передернул плечами.

— Как знаете. Мое дело маленькое — предложить. Вам решать.

Он отошел. Арий с Франциском переглянулись.

— Что скажешь? — обратился княжич к Франциску. — У нас есть другой путь?

— Да не вижу я ничего! А долго без воды отряд не проживет. И все равно...

— Что тебя смущает? — не понял Арий. — Сам же сказал, выбора нет.

— Не верю я в то, что все разом набрали дурной воды. Да и этот Ирок... — Франциск скосил взгляд от отошедшего воина и понизил голос. — Не нравится он мне отчего-то. Глазки у него бегающие. И сбегает он неведомо куда каждый день. Может, конечно, у него по бабе в каждом селе. Ну, а вдруг он шпион Градомира?

— А по мне, у тебя опять мания преследования начинается! — Арий хлопнул Франциска по плечу. — Ирок нас уже который день ведет, а ты его подозревать вдруг начал.

— А что вы хотели предложить? — внезапно спросила я, вспомнив, что перед приходом Ирока у Франциска возникла какая-то идея. Может, он чего-то получше, чем черные озера, придумал. А то от названия в дрожь бросает. Да и бегающие глаза Ирока доверия не вызывают.

— Вернуться в село.

— Да ну, — Арий скривился. — Целый день потеряем. До черных озер и то ближе. Не хочу возвращаться.

Княчич сложил карту и подозвал к себе Ирока.

— К черным озерам поедем. А раз идея твоя, тебе и отряд вести. Дорогу знаешь?

— Куда ж без этого! — на мгновение лицо у Ирока стало таким довольным, как у кота до отвалу наевшегося сметаной. — Сейчас как ехали, двигаться, а как увидим Приграничные горы направо повернуть. Давайте я вперед проеду. Разузнаю что там и как, — внезапно предложил он.

— К чему лишние хлопоты? — Франциск в задумчивости прищурил глаза.

— Да какие хлопоты, простоя предосторожность. Лошадка у меня, — воин погладил коня по гриве. — Что надо. Быстрая. Сильная. Домчит и туда и обратно.

— Это лишнее, — поморщился Арий.

— А может, все-таки пусть съездит, — внезапно сказал Франциск. — Юг не самое безопасное место. Лучше перепроверить.

— Опять паранойя? — Арий поморщился, но кивнул. — Ладно, поезжай. Только не сейчас. Как на ночную стоянку остановимся, так и двинешь.

За оставшуюся часть дня мы проехали не так много. Сказывалось отсутствие воды. Что люди, что лошади изнывали от жажды. Хорошо хоть к вечеру похолодало. Солнышко спряталось, а ветер ни на шутку разбушевался. Приходилось крепче прижиматься к лошади, чтоб не замерзнуть. Тут уже не до жажды стало.

Наконец, когда на небе зажглись звезды, а солнце уступило место молодому месяцу, мы стали на привал. На этот раз в чистом поле. Ни деревьев в поле зрения не было, ни деревень. Но выбирать не приходилось: на много верст вокруг протянулись поля.

Франциск настоял на том, чтобы Ирок поел вместе с нами, а затем долго глядел, как мужик уезжает.

Как ужин закончился, я поднялась и отправилась на ночевку в шатер. Там только Арий, Франциск да я время проводили. Иногда, правда, Фросий заглядывал. Но он надолго не задерживался. Просто заходил вызнать, как здоровечко у Ария, пошушукаться с Франциском и на меня осуждающим взглядом посмотреть. Уж не знаю, ему-то я что сделала.

Впрочем, на сей раз я и сама, подобно Фросию, в шатре надолго не задержалась. По нужде потребовалось выйти. Кивнула караульным и отошла подальше от стоянки. Как потеряла шатер из виду, присела. Затем и в обратный путь направилась. Внезапно в стороне раздались шаги, и я замерла.

"Да мало ли, кто там бродит. Может, как и я, по нужде отошел. Может..."

Не слушая внутренний голос, я присела на корточки, старая не делать лишних движений и не дайте мне Боги шуметь.

Новые шаги. И... За спиной что-то зашелестело. Я резко обернулась. Но вокруг стояла тьма, и разглядеть что-либо было невозможно. Я снова повернула голову, чувствуя еще одно движение. И еще... Я осторожно подняла голову, выглядывая из-за высоких колосьев.

Неужто враг?

Слева показалась тень. Еще одна справа.

— Да кто же ты? — еле слышно прошептала я.

Но меня услышали!

— Интереснее, кто ты такой?

В шею уткнулся нож, а руки за спиной зажали в тиски, причиняя боль.

— Пусти меня, идиот! — я дернулась и вырвалась из захвата, мгновенно узнав по голосу его владельца. — Так ведь и убить можно. Какая муха вас укусила на своих кидаться?

— Не помню, что бы ты была моей, — выразительно подняв брови, фыркнул Франциск. — В любом случае, не люблю, когда за мной шпионят.

— А я не люблю, когда меня пугают и пытаются задушить! — я наконец-то встала в полный рост и вперла руки в бока для большей уверенности. — Вам что больше делать нечего?!

— Я тебе не узнал, — примирительно сказал Франциск.

Но меня было уже не остановить. Испуг, да и сам вид Франциска явили на свет все самое худшее во мне.

— Мне сказывали, вы напали на паренька в деревне — будто бы он следил за вами — теперь на меня охотитесь. Кто следующий? Может, его вы вообще убьете?

— Может, и убью, — Франциск внезапно приблизился и взял рукой за мой подбородок, заглядывая в глаза. — Послушай меня, Зарьюшка, не стой у меня на пути, иначе в следующий раз я тебя не узнаю, пока не проткну кинжалом. Случайно, — уточнил он мгновением позже, а затем свистнул, подзывая к себе коня, не переставая при этом смотреть мне в глаза.

Я тоже не отводила он него взгляд. Сжимала от злости зубы и кулаки и далеко внутри прятала страх. А еще молила про себя:

"Только бы свой испуг не показать! Только бы..."

Он отпустил меня.

— Счастливо оставаться.

— Вы покидаете княжича? Не знала, что вы такой трус, — не подумав, ляпнула я.

На лице Франциска не дрогнул ни один мускул. Он вскочил на коня, затем наклонил голову ближе ко мне, шепнув:

— С чего это мне перед тобой отчитываться?

Нараский резко хлестнул коня и пустил того вскачь. Всего за несколько мгновений тьма поглотила его фигуру.

* * *

Утро выдалось пасмурным. Ни следа вчерашнего яркого солнца. Того и гляди, дождь хлынет. Ну да сейчас нам это было только на руку. Воду-то еще вчера допили.

Во время еды в основном молчали. Только Фросий невесть с чего начал нетерпеливо вертеть головой, а затем с удивлением спросил:

— Франциск к нам не присоединится?

— Нет! Франциск уехал, — отрезал Арий таким тоном, что никто не стал ничего уточнять.

Я с сочувствием посмотрела на Ария, поняв, что предательство друга дорого ему обошлось, но не сказала ни слова.

А затем снова была дорога.

Отступление

Вороново ущелье много лет пользовалось дурной славой в народе. Поговаривали, там упыри обитают. Днем они вроде как спят, а в ночи выходят на свет белый. Горе тем, кто не успеет покинуть ущелье до темноты. Нечистые всю кровь выпьют, одним из своих сделают. Забудешь, кто ты, кем был, на месте зубов вырастут клыки, а ты сам начнешь по ночи на луну выть да кровушку у людей простых пить.

Градомир никогда не верил в подобные россказни, а потому, когда брат повел против него войско, укрылся в том ущелье, а затем ударил Ростиславу в спину. Тогда можно было и покинуть проклятое место, но Градомир решил по-иному и обосновался там навсегда.

Вороново ущелье с всех сторон было скрыто горными вершинами. Несколько тропок вели вниз, но нечего было и думать спуститься, чтобы тебя не заметили сторожевые. Сами же гости, лишь оказавшись в низине, могли как следует рассмотреть шатры Градомира. Их было около десяти. Все из дешевого цветастого посконника*. На вид одинаковые. С первого взгляда ни за что не отгадаешь, в каком из них Градомир укрылся.

Но спустившемуся в долину коннику не нужно было гадать. Он прекрасно знал, где искать Гардича. Кивнув сторожевым, стоящим на подходе к ущелью, гость еще сильнее хлестнул кобылу кнутом и поскакал вниз. Возле центрального шатра он спешился да поспешил внутрь. Но войти не успел. К гостю тотчас метнулся один из ближайших прислужников Градомира.

— Кто?

— Своих не узнаешь? — опешил гость.

Юный сторожевой махнул головой, не говоря ни "да", ни "нет". А затем прибавил:

— У меня приказ, — сторожевой надул щеки от собственной важности. — Никого не впускать.

Но гость не отступил:

— Если я сейчас не попаду к Градомиру, он тебя по ветру развеет. Времени нет!

— Так все говорят, — уже не так уверенно проговорил сторожевой, заметно сдавая позиции. Затем и вовсе кликнул напарника. — Бер, проследи тут за одним. Я к господину.

Впрочем, отсутствовал он недолго. Беримир — полный мужик лет сорока с черными густыми бровями и небольшой, явно, недавно стриженой, бородкой — даже подойти к гостю не успел.

— Войди, — донеслось из шатра.

Гость зашел внутрь и тотчас кивнул его владельцу. С толикой уважения, но без раболепия, как это часто делает простой люд — отметил Градомир и тотчас спросил:

— Арий здесь?

Гость кивнул.

— В нескольких часах пути. Движется к черным озерам. Лучшего места для нападения и придумать нельзя!

— Когда он будет там? — деловито уточнил Градомир.

— Не раньше полудня. А то и к вечеру. Мне удалось отравить их воду. Они вынуждены туда ехать. Но лошади устали и не будут бежать быстро.

— Значит, мы успеем раньше их! — на лице Градомира появилась хищная улыбка. — Все еще хочешь выслужиться?

— Как никогда! — твердо произнес предатель.

— Бери людей. Сорок человек. Справитесь с тридцатью княжескими. Ты сам за главного. Принесешь мне голову Ария — станешь моей правой рукой. Во второй раз промажешь — пощады не жди!

Глава 13

Налей еще вина, мой венценосный брат,

Смотри — восходит полная луна;

В бокале плещет влага хмельного серебра,

Один глоток — и нам пора

Умчаться в вихре по Дороге Сна...

По Дороге Сна — пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,

Кровью — алый цвет на конце клинка.

Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали

Призраками ветра на века.

Так выпьем же еще — есть время до утра,

А впереди дорога так длинна;

Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,

И ветер свеж, и ночь темна,

И нами выбран путь — Дорога Сна...*

— Что поешь? — когда я выводила последний куплет песни, ко мне подъехал Клемент.

Я пожала плечами и немного грустно улыбнулась.

— Старая песня. Мне ее мать когда-то пела. Давно это было... — глаза затуманились. Я будто вновь увидела ту картину, когда мама... — А что? — резко спросила я, не желая вспоминать, что случилось с родительницей. Знаю я себя: как начну о матери горевать, меня не остановить. Все глаза в слезах будут.

— Просто странная песня. Да еще в придачу кровь со сталью. Как бы не наворожила чего, — Клемент плюнул через левое плечо.

— Я же не гадалка, ворожить не умею, — хмыкнула я, с улыбкой глядя на выглянувшее из-за тучи солнце. — Да и Богам нашим до моей песни вряд ли дело есть. Сам же сказал, странная она. К нам с того берега Золотого моря принесена. Дивные там края, сказывают. Совсем не похожи на наши. Золотые поля Славии — это колосья, полные зерен. Это хлеб, что дарует нам жизнь. Их же "золотые поля" — это моря песка. Такие, что аж до самого горизонта жизни не видать. Снега в тех краях вовсе не бывает. Жаркое лето круглый год. Ночи там коротки. Хорс почти не покидает их. Да впрочем, нет, не Хорс... Не вспомню сейчас. Да только люди тамошние отчего-то Хорса по-иному кликают. Не то Рад, на то Рамон... — я махнула рукой. — Ни в жизнь не вспомню!

— А зачем тебе вспоминать? — Клемент закинул в рот один из сухарей из сумки с провиантом, которую ему доверил Арий. — Хорс он и есть Хорс, а те, кто иначе считают — глупцы просто.

Я махнула головой, ни говоря ни "да", ни "нет". Кто оно знает, кто прав. Нет, солнечный луч точно от Хорса. По иному и быть не может. Но... Я еще раз махнула головой, как всегда, когда хотела отбросить надоедливые мысли. Все равно нет мне дела до далеких иноземцев. В их край я не попаду. Это уж точно. А значит, и думать о них не имеет смысла.

— Эй, Зарья, — Клемент внезапно толкнул меня в плечо. Неужто оглохла? Иль секрет?

— Какой секрет? — не поняла я. Нахмурила лоб. — Нет, не припомню секрета.

— Спрашиваю, откуда ты столько всего про земли заморские знаешь? Наш княжич и то поди не ведает! Неужто сама за океаном бывала?

— Я?! — я рассмеялась: до то нелепым показалось мне предположение Клемента. А как смех да поутих, объяснила. — Мать моя одного странника как-то лечила. Он ей и рассказал о краях далеких. Может, и вовсе солгал. Кто знает.

Клемент хотел спросить что-то еще, но не успел.

— Что это? — я приподнялась на лошади. Впереди. Не дальше чем в версте, а то и ближе виднелась... — Вода? Черные озера? Неужто доскакали?

Я кивнула Клементу и поскакала поближе к Арию. Он ехал первым, в десятке саженей от меня.

— Это черные озера? — я показала на горизонт, где уже начало вырисовываться что-то голубое.

— Так быстро?! — Арий, как я прежде, поднялся на стременах. — Я полагал, до них еще пару часов пути.

— Полагал? — тут уж пришел мой черед удивляться. — Неужто ты не знаешь, куда путь держать?

— Я же здесь ранее не бывал, — Арий растерянно пожал плечами. — Не больше, чем ты знаю. Ирока нет. А это ведь его идея — к черным* ехать. Куда путь держать, я знаю, а сколько ехать, один Велес знает. Так где же твои озера? — переспросил Арий, так и не увидев их.

— Вон, — я указала рукой прямо, а затем слегка повела рукой влево. — Видишь? Странно только, я думала, озера эти черные, а они в цвет неба.

— Вода там, как везде, — отмахнулся Арий. — Они просто со всех сторон черными травами окружены. Там и бергения, и клещевина, и гейхера. Но больше всего пеннисетума! Да где же твои озера? — вновь повторил свой вопрос Арий, но ответ не понадобился. — Ах, это, — княжич разочаровано хмыкнул, наконец заметив куда я показывала, и с чуть покровительственной улыбкой посмотрел на меня. — Это еще не озера. Это вершины Приграничных гор.

— Они синие? — удивилась я.

— Тень так падает, — начал объяснять Арий. — На самом деле верхушки у них белые. Это снег. Он там никогда не тает. На вершинах царят вечный холод и мерзлота. Это владения Мары и Мороза. С начала веков они не дают Хорсу и Живице их оттуда изгнать.

Арий говорил что-то еще, но я его уже не слушала. Мы все ближе и ближе подбирались к Приграничным горам, и постепенно мне открывалась вся их красота. До этого дня я ни разу не видывала гор. Даже пригорков небольших, и тех не было! А здесь...

Горы... Высоченные пики, будто подпирающие своими вершинами небеса. Неприступные, манящие... Они были темные, почти черными у основания и казались высеченными не то из гранита, не то из обсидиана. А чем выше, тем становились светлее. Будто от яркого солнца мрак рассеивался, отступал, превращаясь в... У меня просто слов не хватало, чтобы описать этот оттенок. Цвет темной морской волны. Цвет неба во время полуденной грозы, когда молнии сверкают в выси. Далее княжеское серебро, сверкающее на солнце, аки дорогая ваза, что однажды попала мне в руки...

Красота-то какая!

В расщелинах мелькали зеленные травы, даря Приграничным горам еще один цвет — цвет жизни.

И, конечно, вершины... Отвесные, манящие странников как запретный плод. Они меняли цвет. То казались розовыми, почти что цвета вишни, то белесыми, как снег, то...

Долго я засматривалась на горы, словно ребенок, который нашел себе новую игрушку. Ребенок... Я улыбнулась, перестав глядеть на горы, и перевела взгляд на Ария. Вспомнились его слова о том, как он хочет повзрослеть, стать самостоятельным, начать самому за себя отвечать. Я ведь тоже этого хотела. Как была ребенком, так мечтала избавиться от опеки матери, чтобы никто не наказывал, что делать, чтобы самой решать, чтобы...

— Не хочу я за зельями этими следить! И так соседи за глаза ведьмой кличут.

— Что за вздор! Кто это тебя ведьмой зовет? Ты — целитель. Жизни спасаешь. Если только... — мать подошла ближе ко мне и заглянула в глаза. Я попыталась отвернуться, так она своими сухенькими пальцами за мой подбородок схватила.— Стой ты, разобраться дай!

Я перестала вырываться и прямо посмотрела ей в глаза. Мать хмыкнула и отпустила меня.

— Понятно все. Ведьмой кличут. Никак это тебе раненый из краев дальних сказал, — мать кивнула. — Да и зелье ты не из-за этого варить не хочешь. К нему намылилась. Так?

— Нет! — сквозь зубы прошипела я.

— К нему, к нему, — утверждала мать. - Чем же тебя соседские парубки не угодили? Часлав вон давно под окнами ходит. Всемил тоже.

— Всемил? — переспросила я. — А то, что для него каждая вторая девка — любка? Я, Митрофана, Ташка...?

— Этот-то, с заморским именем, скажешь другой?

— Я не для того иду!

— Я тоже не для того ходила, а потом ты родилась, — веско припечатала мать.

— И это самое худшее, что у тебя в жизни случилось! — выкрикнула я, не подумав.

Пощечина. Мать сама не заметила, как меня ударила. И теперь с ужасом смотрела свою руку. Но оправилась. Причем куда быстрее меня. Отвернулась.

— Садись зелье вари.

Я сверкнула глазами, но покорилась.

Покорилась?

— Мам, ты прости меня, — через пару часцов я подошла к ней и примирительно предложила большую кружку вара. — Это вот тебе. Извини, что так вышло. Я не хотела.

— Знаю, что не хотела. А вар, — мать кивнула на чашку, — убери.

— Ну, выпей хоть глоток, что прощаешь меня, — я умоляюще взглянула на родительницу. Мать хмыкнула и на мгновение закатила свои большие серо-зеленные глаза. — Давай уж, если ты так. Выпью.

Покорилась?

— Мам, с тобой все в порядке? Мам? — я тронула родительницу за плечи, вгляделась в ее умиротворенное лицо. Довольно улыбнулась. Затем отошла в угол и притащила с собой большую подушку. Уложила на нее мамину голову и прошептала родительнице на ухо:

— Спи сладко.

А затем выскочила на улицу, сияя довольной улыбкой. Сон-трава — отличное средство! И сны красочные приносит, и память, о том, что в последние часы происходило, затуманивает. Что бы я без нее делала!

За шиворот упала капля дождя. Затем еще одна и еще, возвращая меня из воспоминаний в настоящее. Я перевела взгляд на небо. Солнце давно скрылось из виду. Стало не просто сумрачно, черно, аки ночью. Того и гляди, гроза загрохочет. А укрыться-то негде. Сплошь поля. Если только...

— К горам! — крикнул Арий. — В ущелье от Громовержца спрячемся. Быстрее, пока не началось!

— А как с Ироком разминемся? — крикнул кто-то из солдат.

— В грозу в чисто поле он не поскачет. Должен же понимать!

Хлестнули плети что есть сил, и кони к горам поскакали. К горам... Близко-то близко они. Издалека хорошо видны. Да только скакать до них порядком. Сотня саженей, еще сотня. Еще... А ближе до гор не становилось. Будто зачарованными были прекрасные пики, аль просто смеялись над незадачливыми путниками.

Яркая вспышка и раскат грома, до того яростный, что грохота заложило уши. Вспышка...

— Быстрее! Быстрее давайте! Быстрее...

— Добрались! — выдохнула я, лишь только мы спешились и завели лошадей вслед за собой в небольшой, только-только обнаруженный грот. — Слава богам, Громовержец не тронул!

Я привязала лошадь к длинному, будто каменная сосулька выступу, а сама подошла к выходу из грота и взглянула на бушующую природу. Гневались Боги. С грохотом с небес лился дождь. Не просто капал, лил, как из ведра. Сверкали молнии в небесах и тут же раздавались раскаты грома.

— Чего стоишь? К костру давай, — окликнул меня незаметно подошедший Клемент. — Мокрая ведь до нитки!

— Не могу, — яркая молнии сверкнула на небе, притягивая взгляд.

Грохот.

Клемент помолчал, пока небо затихнет, затем заговорил вновь:

— Как так?

— Предчувствие у меня дурное. Что-то плохое случится.

— Сама ж говорила, ведунья из тебя никакая, — Клемент сплюнул через левое плечо. — Откуда ж такие мысли?

Ответить я не успела. Сзади раздался еще один голос:

— Какие предчувствия?

Не дожидаясь моего ответа, княжич приобнял меня со спины и кивнул головой Клементу, чтобы тот оставил нас наедине.

— Это ведь просто дождь. Они часто в травне идут.

— Знаю. Да и гадалка из меня не ахти. Знахарка много лучше. И все равно... — я выставила руку из грота, чувствуя, как по ней хлестают холодные капли воды. — Грядет что-то дурное. Очень дурное.

Арий поцеловал меня в щеку, затем в краешек губ.

— Успокойся. Я здесь, рядом. И все будет хорошо.

— Да конечно, — я улыбнулась, повернулась к нему и поцеловала уже по-настоящему. — Простые бабьи страхи. Глупость, одним словом.

— Ну, и хорошо, — Арий в ответ тоже улыбнулся и повел меня к костру, который уже разожгли его воины. В последний раз я обернулась к выходу из грота, радуясь, что Арий купился на мои слова, а не вглядывался в глаза. Предчувствие беды не было бабским капризом. Я каждой точкой своего тела ощущала приближение бури. Бури, из которой мало кто выберется живым.

* * *

Травневые дожди быстротечны. Закончился и этот. На месте грозной тучи заиграла радуга. Неяркая, с каждым мигом все больше рассеивающая, но хоть какая-то! Мы не стали задерживаться в гроте. Снова оседлали лошадей и двинулись в путь. Пока мы сидели подле костра, Арий еще раз изучил карту. Что-то там измерил и заявил, что галопом мы часа за два до черных озер доскачем. Так что, если поспешим, как раз к вечерним сумеркам и доедем.

После дождя снова похолодало. Солнце вроде как сияло на небе, но вот не грело совершенно. Хорошо хоть за быстрой скачкой на холод не особо обращаешь внимание. Прижимайся к горячей спине лошади, и тепло. Никакой свиты не надо.

Долго ехали, лгать не стану. А может, мне это только показалось. Уж больно тревожно на сердце было. Кто-то все шептал на ухо:

— Берегись. Воротись, пока не поздно...

— Дурною дорогою идешь, девочка. Дурною...

Только не я ведь отряд веду. А Арий в мои бабские страхи и предчувствие не верит ни на грош. Да и куда возвращаться-то? Долго ли без воды проедем? Уж очень я сомневаюсь!

Во время грозы мужики хотели во фляги дождевой воды набрать, но не удалось. Грязевой поток попросту снес выставленные снаружи фляги.

— Остановись, пока не поздно, — снова затянул свою бесхитростную песню таинственный голос. — Остановись...

— Да заткнись ты! — себе под нос ругнулась я, грозя сойти за сумасшедшую, и хлестнула лошадь, заставляя ту мчаться еще быстрее. Неужто этот таинственный голос еще понял, что я страх как упряма?

Тем временем пейзаж вокруг изменился. На поле, под лошадиными копытами, стало появляться все больше зелени. Горы, которые раскинулись по левую сторону от нашего отряда, стали поменьше. Теперь-то они уже не казались неприступными. За день-другой даже взобраться можно. Некоторые и не горы вовсе, так — пригорки небольшие.

Лошади все несли нас вперед, не давая возможности насладиться новым пейзажем. Но никто от этого не страдал. Всем до озер хотелось быстрее добраться. И так ведь из-за дождя много времени потеряли.

Наконец, я увидела с десяток неизвестных мне черных растений. Они были небольшими. Эдак мне по колена — прикинула я на глаз. С тонкими, изогнутыми листьями и четко очерченными прожилками на них.

Доехали!

Я на миг закрыла глаза и в первый раз за эти часы вздохнула полной грудью. Добрались без потерь! Предчувствия подвели. Я улыбнулась и потянулась заправить падающий в глаза локон. Но лишь подняла руку, оторопела. Пальцы дрожали до того, что я даже не могла заправить волосы за ухо. Касалась волос и тотчас выпускала их.

— Ну сейчас-то я чего боюсь?! Мы ведь на месте уже, а ничего не случилось!

А если...

Я подстегнула лошадь и приблизилась к Арию. Заметив меня, княжич кивнул.

— Доехали, наконец. Саженей сто до первого озера осталось. Может меньше. Гляди, как лошади быстро несут. Чуют воду.

— Слава Богам! — выдохнула я.

— Что с тобой? — все же обратил Арий внимание на мое состояние.

— Да волнуюсь, уж не знаю, с чего бы. Никак успокоиться не могу.

— Давай Фросия позову, — предложил Арий. — Он тебе капли какие-то даст. Пустое ведь так переживать.

Не дожидаясь моего ответа, Арий кликнул целителя. Еще миг, показалась бурая лошадь лекаря, обогнавшая наши с Арием на полкорпуса.

— Случилось чего? — спросил он, буравя меня насупленным взглядом.

Как только догадался, что это со мной беда приключилась? "Если только он меня в чем-то не подозревает" — мелькнула внезапная мысль. Но... Додумать я не успела. Сердце резко подпрыгнуло вверх, а в следующее мгновение в грудь Фросию вонзилась стрела.

Я резко натянула подпругу, заставляя коня остановиться. Не успела. Новая стрела в вершке от моего уха. И еще одна...

— Нападение! Спасайте княжича!

Воины вырвались вперед, отрезая Арий и меня от летящих стрел.

— Давайте... — воин закашлялся и захлебнулся собственной кровью. Затем, как мешок с картошкой, упал на коня. Через мгновение на землю.

Еще один зашатался. И еще... Стрелы летели и летели, поражая на смерть. Еще один упал...

— Враги засели там! — громко крикнул Клемент, показывая куда-то вбок.

Где?

Я чуть подняла голову, стараясь увидеть... Но лошадь внезапно зашаталась и стала заваливаться вправо.

— Что с тобой? — я натянула подпругу, коснулась ладонью груди лошади. Что-то мокрое и... Стрела! — Да подожди же! Не падай!

Я вытащила ногу из стремян. Вначале правую, затем...

Не успела!

Лошадь упала наземь, придавливая мою ногу к грунту. Что-то хрустнуло. И я заорала от боли:

— А-а! — боль застелила глаза. Я слышала только свой собственный крик и свист стрел. Нужно...

У лошади изо рта шла пена вперемешку с кровью. Конячка дернулась, вновь причиняя боль.

— А-а!

Свет померк.

Открыть глаза...

Открыть!

Есть! Не знаю, сколько я провалялась без сознания. Может, всего мгновение, а может... Вставай!

Впереди виднелись силуэты всадников. Немного. С десяток. Другие спешились и звенели мечами.

Подняться!

Давай же... Лошадь больше не дергалась, только придавливала на мою ногу. Ну, давай же... Давай! Я дернула. Еще раз... Дава-ай!

Есть! Нога оказалась на свободе.

Тяжело дыша, я встала на колени. В нескольких саженях от меня гремел бой. Конники, пешие, стрелы и мечи... Нужно убраться поскорее!

Как есть, на коленях да ладонях я попыталась убраться в сторону. Давай же, пока...

Кто-то заорал:

— Прикончи девку!

Меня!

Я дернулась, перекатилась на спину и ударилась затылком о землю. Солнце на миг заслепило глаза. Только лишь тень убийцы я и заметила. Высокий, худой... Я дернулась, уходя в сторону от удара. Кончик меча лишь плечо и зацепил.

— А-а!

Убийца вновь поднял меч и... Что есть сил, опустил!

Глава 14

Два аршина... Один... Пядь... Мужчина качнулся и вместе с мечом отлетел в сторону. Я подняла вверх глаза, ожидая увидеть...

— Вы?!

— Вставай давай! — Франциск резко поднял меня на ноги. Я вскрикнула от боли в ноге и до крови закусила губу, но все же открыла глаза и, заикаясь, спросила. — Откуда вы здесь?

Франциск не ответил.

— Не до того! Вон кусты... — он не договорил. Внезапно повалил меня на землю, прикрывая собой.

Что-то свистнуло возле моего уха, а в следующий миг в пяди от него в землю врезалась стрела.

— Лежи здесь! — шепотом приказал Франциск и тут же вскочил на ноги. Отбил вытащенным мгновение назад мечом вторую выпущенную стрелу и метнул меч в стрелка.

Мгновение полета...

Враг захрапел. Попытался вновь натянуть тетиву, но не сумел. Выпустил из рук лук и повалился на землю. Франциск успел куда-то исчезнуть, а я на четвереньках поползла к кустам.

Шаг... Еще один...

Наконец, я была на месте. Ругнулась, заметив, что оставляла за собой кровавый след, но тот час забыла об этом. Бой был в самом разгаре. Крики, звон мечей, свист стрел. Как же помочь Арию? Как?! Я огляделась, выискивая хоть что-то...

"Меч!" — мелькнуло в мыслях. У того, убитого Франциском воина, остался меч! Я начала возвращаться. И снова шаг, еще один...

Меч остался на месте. В намертво сжатых руках врага. Я попыталась вытащить его. Один палец... Второй... Еще немного усилий. Еще...

Есть! — я выхватила меч и поднялась в полный рост. Нужно...

Пока я лазила по кустам, битва закончилась. Одинокие воины ходили по недавнему полю боя и добивали тех, кто еще не подох. Предсмертный крик, а затем взмах меча и тишина...

— Зарья! Жива! — Арий, появляясь откуда-то сбоку, порывисто обнял меня. — Я уже думал, ты погибла!

— И я думала... — я выпустила из рук уже не нужный меч и крепче прижалась к Арию. — Ни за кого в жизни так не переживала... — я отстранилась от Ария, пытаясь взглянуть в его глаза и окончательно убедиться, что он... — Жив! Ты не ранен?

— Так, чепуха! А ты? — внезапно он заметил рану на моем плечо. — Боги, тебе ведь безумно больно. Сейчас кликну Фросия...

— Не кликнешь, — я показала Арию на лежавшее аршинах в пяти от нас тело, затем подошла к нему ближе, присела рядом и положила голову ему на грудь, пытаясь услышать удары сердца. Зря, конечно, старалась. С такой раной, как у лекаря, не живут.

— Он мертв. Помнится, в самом начале погиб. В него ведь первая стрела попала. Меткий стрелок попался. Насмерть сразил.

— Наоборот, косым был, — резко сказал внезапно подошедший Франциск. Наверняка ведь в тебя, — он кивнул на Ария. — Метил. Я даже догадываюсь, кто — Ирок. Стрелок из него был никудышным. Мечник много лучше.

— Ирок?! — одновременно с Арией вскрикнули мы. — Но он же за нас!

— Ага, как же! — фыркнул Франциск. — Я ведь последовал за ним, когда он будто бы на разведку к этим озерам отправился.

— Хотя я был против, — вставил Арий

— Подождите, я думала, вы просто бросили Ария... Сами оказались предателем...

Франциск задумчиво посмотрел на меня, будто жалея, что недавно спас мне жизнь и придумывая, как окончательно от меня избавиться. Арий мысленным порицанием не отделался:

— Как ты только продумать так могла? Франц мог лучший друг! Он столько раз спасал мне жизнь! Так что там с Ироком? — снова вернулся к интересующему его вопросу Арий.

Ответить Франциск не успел. К нам подошел Клемент, и Нараский замолчал, успев тихо шепнуть Арию:

— Потом поговорим.

Я не стала слушать разговор Ария с Клементом. Вместо этого осмотрелась вокруг. У княжича осталось не так много воинов. Живых-здоровых всего четверо. Еще трое раненных лежало на земле. Все остальные, а это больше двадцати человек, погибло.

Вспомнив о своих обязанностях целителя, я подошла к первому из них. Мужчина стонал, закусывал губу, но вновь не сдерживался и начинать выть, будто раненное животное. Я присела рядом. Как можно осторожнее разорвала размокшую от крови одежду и осмотрела рану. Рваная. Сильно кровоточащая. Прямо в живот.

"Не жилец!" — отметила сразу. Несколько часцов ему осталось.

Я хотела подняться, других осмотреть. Этому-то уже не помочь. Того и гляди Мара явится. Но воин внезапно схватил меня за руку.

— Девонька, не оставишь ведь? Детки в столице, жена... Снова в положении была, как я с Франциском ушел. Говорила ведь, куда тебе дураку старому за княжичем отправляться. Ты молодым это дело оставь, не позорься. Куда там, ушел. Дурак! Теперь вот деток... Спасешь ведь меня, красавица. Ты ведь умелая, девка, можешь ведь...

Он захрипел. Тело задергалось в судорогах. Лицо враз побледнело. Он вздохнул.

— Девка, ты... — он не договорил, обмяк.

Стараясь не расплакаться, я закрыла воину глаза, разжала впившиеся в кожу пальцы, поднялась с колен и тихо прошептала:

— Покойся с миром. Не мне благодарить тебя за службу верную, но ты погиб за князя. Покойся с миром...

Внезапно ко мне подъехал Арий, держа за поводья еще одного коня.

— Уезжаем!

— Но есть еще раненые. Их нужно осмотреть!

Арий кивнул, и я склонилась еще над двумя. Да только поздно было. Обоих Мара забрала.

Неслышно подошел Клемент и кивнул на погибших.

— Похоронить бы их как полагается, а то еще начнут их души по земле бродить.

— Времени нет! — не согласился Франциск. — Нужно убираться отсюда поскорее.

— Как это? — одновременно с Клементом воскликнули мы, а еще и добавила. — Они погибли, спасая нас. Как мы можем их просто бросить?

— Мертвецам уже не помочь, — зло произнес Франциск. — Самим бы спастись!

Мы трое смотрели друг на дружку, пытаясь переспорить, и никто не хотел сдаваться. Внезапно вмешался Арий:

— Их нужно похоронить, мы же не звери какие. Разжигайте огонь, да побыстрее! — впервые на моей памяти в его голосе чувствовались приказные нотки, и мы послушались. Положили всех наших погибших друг возле дружки, оборвали вокруг них травы, чтобы костер не перекинулся от тел дальше в поле, и разожгли огонь. Долго глядеть на пламя не стали. Как огонь разгорелся, сели на лошадей и поскакали подальше от проклятых озеро.

* * *

Привал объявили, когда уже совсем ни зги видно не было. Разве в полной тьме куда-то доедешь? Да и коням пора было отдых давать, собственные головы освежить. Мужчины сначала поели. Мне же кусок в горло не лез, так что я ограничилась глотком воды и завалилась спать. Сон быстро явился. Лишь закрыла глаза, Бог сновидения прислал. Красочные, будто сон-травы щепотку приняла, в самую душу проникающие, дурманящие, сладостные...

— Объясни, наконец, зачем мы спешили, будто за нами Мара гонится? — недовольный голос Ария проник ко мне в сон, разом проясняя сознание. Открывать глаза, да и по-другому как-то показывать, что я проснулась, я не стала. Просто прислушалась.

— В Ироке дело. Он сбежал, — вслед за голосом Ария послышался и говорок Франциска. — Эта мразь нас предала.

— Не понял. Откуда сбежала? Да и вообще, ты уверен, что он предатель?

— Как в том, что я — Франциск Нараский. Я ведь проследил за ним. Ни к каким черным озерам Ирок, разумеется, не поехал. К Приграничным горам поскакал. Есть здесь недалеко Вороново ущелье. Там логово Градомира. Ирок к нему заехал. За пару часцов и в шатер попал. Да и там долго не задержался. Вместе с отрядом к черным поехал. Засаду чтоб, значит, устроить. Я их немного проводил. А потом назад поспешил, чтобы тебя предупредить. Не успел! Дождь некстати зарядил. В двух аршинах от коня ничего не видел. Разминулись мы, по всему видно. Я тогда тоже так подумал. Как лить перестало, назад повернул. Хорошо хоть успел.

— Значит, Ирок... — Арий помолчал. — Он в шатре с Градомиром остался?

— Куда там! Отряд вместо Градомира к черным повел, а потом сбежал. Чего ж я коней гнал, еще чуть, и пена у них изо рта пойдет. Не хотел, чтобы Ирок с подмогой подоспел. Градомир-то уже наверняка знает, что проиграл.

— Думаешь, придется до самой столицы без устали лошадей гнать? — спросил Арий

— Не выйдет. Коняки издохнут от постоянного галопа. Но и по-другому как-то... Не знаю! — отрезал Франциск. — Давай завтра о плане поговорим. Все равно пока в голову ничего путного не идет. Глядишь, солнышко ясное чего дельного подскажет.

* * *

Следующий день вопреки ожиданиям ясным не был. Как и вчера небо заволокли тучи. Солнышко почти не показывалось. Сумрачно было.

Зато идея у Франциска все-таки родилась!

— Есть тут одна мыслишка... — Франциск замолчал, заметив, как я с улыбкой подошла к Арию.

— Что же ты надумал? — видя, что его друг не продолжает, спросил Арий.

Франциск выразительно посмотрел на меня. Затем высказался более понятно:

— Если в наши ряды один предатель затесался, ничего не мешает второму то же самое сделать.

— Брось! — Арий обнял меня. — Кому-кому, а Зарье я доверяю. — Говори, что ты надумал, при ней.

— Все тоже, что и прежде, — неохотно начал Франциск, но вскоре забыл про нежелательного, на его взгляд, слушателя. — Обмануть Градомира. Послать по ложному следу. Здесь недалеко крайние деревни начинаются. От них в столицу часто обозы идут. На ярмарку. Можно к одному из них пристать. Вроде как путники простые.

— Градомир догадается обозы проверить, — не согласился Арий.

; — Это если мы обманку не создадим, — предвкушающее улыбнулся Франциск. — Ты с Зарьей да воином одним с обозом поедите. Вроде как братья с сестрой. Я с оставшейся троицей притворюсь тобой. Мы поедим по ту сторону Приграничных гор и увлечем за собой Градомира. Ирок уже не с нами, теперь никто не сможет сообщить врагу, что мы разделились.

— Если Ирок сообщник Градомира, то обязательно рассказал обо мне. Кто я, как выгляжу, — встряла я. — Девушки редко ездят трактами. Мне опасно ехать с Арием.

— Предлагаешь оставить тебя здесь? — заинтересовался Франциск. — Я не против.

— Я поеду с вами, — я не обратила внимания на его сарказм. Это еще больше убедит Градомира, что вы — Арий.

— Это опасно, — заявил княжич.

— Это поможет тебе спастись — вот, что главное! — я повернулась к Франциску. — Я права?

— Это поможет сбить Градомира со следа. Но эта поездка будет отнюдь не увеселительной прогулкой. Можешь не вернуться.

— Я знаю об опасности. И я готова!

— Я не готов! — резко высказался Арий.

Я жестом попросила Франциска отойти и обратилась к княжичу:

— Не думай, что я жажду умереть, а потому согласилась поехать с Франциском. Но твоя жизнь гораздо важнее других, моей в том числе.

— Я не хочу тебя терять, — Арий нежно провел ладонью по моему лицу. — Это невыносимо: только получить... И сразу потерять.

— Ты не потеряешь меня. Твой друг хороший воин. Он позаботится обо мне. Мы поскачем быстрее ветра. Так быстро, что Градомиру только за тем ветром гоняться и останется, — я несмело поцеловала ладонь княжича, но от следующей ласки увернулась. — Пора ехать.

Отступление

Несколькими часами ранее...

— Ты не справился! — Градомир наотмашь рубанул воздух мечом. — В который уже раз. Ты вообще годен хоть на что-то?!

Предатель скрипнул от злости зубами.

— Я выманил Ария на тот корабль. Я ранил и выбросил его за борт. Я был среди тех, кто нашел его. Я отравил воду в отряде, и я привел его к черным озерам. Это твои люди не справились с кучкой княжеградцев. Это они подохли, так ничего тебе не сообщив. Я выжил. Единственный. И только я еще могу тебе помочь. Но и ты прав, я не справился, — предатель встал на колени и склонил голову. — Убей меня, если хочешь, но я сделал все, что мог.

Градомир глядел на перебежчика и испытывал смешанные чувства. Гардич подобно своему отцу не выносил предателей, но благоволил смельчакам. А перебежчик выказал недюжинную смелость, вернувшись и сдавшись на его милость.

— Вставай и вали отсюда! — наконец приказал Гардич. — Считай, что я подарил тебе жизнь, но в любой момент могу передумать.

Предатель поднялся, отвесил Градомиру еще один поклон и вышел из шатра. Гардич долго смотрел мужику вслед, не говоря ни слова. Наконец, в шатер зашел коротышка, кивнул на запрягающего коня гостя и спросил:

— Ты и впрямь спустишь ему все его проигрыши?

Градомир молчал. Наконец толстые губы расплылись в хищной улыбке.

— Когда уже ты поймешь, сын, я никогда никому ничего не прощаю. Никогда!

Глава 15

По приказу Ария до первого селения мы разделяться не стали. В этих пустынных землях путники куда как заметны. Нападут чего доброго разбойники, и не посмотрят что княжич, аль кто из его людей едут. Опасное место юг Славии. Не раз, по словам Ария, в столицу недобрые вести доходили. То просто люди пропали, а то бывало наоборот — нашли их. Кого ножом по-тихому прирезанным, кого дикими зверьми обглоданным.

Страшные это края, а людей, в них живущих, даже защитить не получается. Княжеские воины редко здесь проезжают. А коль едут, то не чтоб простому мужику помочь, а чтоб с Градомиром сразиться. Всем известно, он здесь обитает. Да только как почует, что князь с войском сюда путь держит, прячется. За день-два... Да что там за день-два, за месяц найти его нельзя!

А там и князю в столицу пора возвращаться. Один раз даже отряд солдат на юге правитель оставил. Но разве это сила? Налетела туча черная из-за Приграничных гор — войско Градомира — да порубала оставленных юнцов. Так и лежали княжеские воины на полях сражений, а вороны их плоть объедали. Настоящее пиршество себе устроили.

Уже лет пятнадцать с той битвы... Да какой там битвы — обыкновенной бойни — прошло. А люди все забыть не могут. Вспоминают, как шумела земля под копытами коней быстрых, как падали воины, стрелами вражескими пронзенные, как насыщалась земля Славии кровью детей своих, как рыдало небо, погибших юнцов оплакивая...

— Неужто доехали? — удивленный окрик Ария прервал мои размышления.

Я посмотрела вдаль, силясь заметить, что усмотрел княжич. Но кругом никого не было. Лишь шелестели высокие травы. Если только...

— А что там за строение?

— Я ж о том и спрашиваю. Никак доехали, — Арий с грустью посмотрел на меня.

— Рано еще! — был не менее Ария удивлен Франциск. Несколько верст нам еще скакать, это точно.

— А то, что мы видим сейчас — просто обман? — решила я позлить Нараского.

— Сейчас проверим! — Франциск хлестнул коня поводьями, посылая того в галоп. Мы с Арием переглянулись и последовали за ним. Воины также не медлили. За пару часцов на месте и были.

Не село это оказалось вовсе — место святое. Первой заметив высокие недвижимые фигуры, я остановилась, спешилась и дальше вела коня на поводу. Как дошла до трех деревянных фигур, поклонилась им.

Нельзя по-иному мимо Хорса, Живицы да Белобога пройти. А то рассвирепеют чего доброго. Холод нашлют, полям родить не дадут, солнце от глаз людских закроют.

За деревянными фигурами, эдак в двухсот саженях, храм виднелся. Простой, деревянный. Из широких округлых бревен сколоченный. Зато высокий. Не до неба, как горы, которые все еще виднелись вдали, но и не низенький, в землю ушедший, как дома в селах.

Без всякой опаски я зашла в середину храма. Осмотрелась. Внутри было темно. Окошки-то на стенах, почитай, совсем маленькие. Не больно-то света через них просачивалось. Но все равно видно, что зодчие с храмом постарались. Стены были покрыты рисунками. На всех добрые боги злых побеждали. Вот Белобог уничтожал Чернобога*, Хорс согревал замороженных Морозом, а Живица прогоняла поганую Мару, и вновь поднимались упавшие было колосья в поле. Зерна наливались соком, полнели, готовые продлить людям жизнь.

В самом центре храма возвышалась еще одна фигура. Высокая длинноволосая девушка с ясными, будто заглядывающими в самую душу глазами. Одним словом — Богиня!

; — А мы тебя повсюду ищем, — внезапно позади меня раздался немного волнующийся голос Ария.

— Богов ходила приветствовать, — я поклонилась Богине, а затем повернулась к Арию и улыбнулась. — Не хотела, чтоб они о нас в дальнейшем позабыли.

— Я тоже, — Арий, как прежде я, поклонился богине, а затем взял меня под руку. — Пойдем, выйдем. Если ты не передумала ехать с Франциском, скоро и расставаться придется.

Привал сделали недалеко от храма. В тени двух высоких деревьев. Арий с Франциском решили самый солнцепек здесь переждать, а как Хорс с небес начнет спускаться, в дорогу отправиться. За это время лошади успеют отдохнуть. А то как бы не сдохли по дороге.

Полуденное солнце жарило вовсю, а после еды начало в сон клонить. Арий оставил Клемента сторожевым, а все остальные спать завалились. Мне не спалось. Чуть Дрема придет, конь копытцем стукнет, аль заржет. И вновь открою глаза, погляжу по сторонам. Как замечу, что ничего не изменилось, опять уснуть попытаюсь. Чуток прикорну, и вновь...

— И-го-го, и-го-го...

Поняв, что мне не заснуть, я поднялась, кивнула Клементу, что с завистью поглядывал на спящих мужиков, да отошла. Прогуляться захотелось. Поначалу просто без дела по полю походила, поглядела издали на деревянных идолов, но ближе подходить не решалась. ПА затем в храм зашла, прямиком к Богине. Встала перед ней на колени да молитву читать начала:

Ты по правде рассуди,

Честность в людях освяти,

Дай надежду и опору

Людям, сбившимся с пути.

Цепью верности своей

Все преграды одолей

И верни плохим плохое,

Добрым лучшее навей!

Ты скрепи наш уговор,

Разреши нелепый спор,

Силой мудростью и верой

Одолей любой сыр — бор!*

И вновь:

Людям, сбившимся с пути...

Все преграды одолей...

— Зарья, что ты здесь делаешь? — кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась, прервав молитву.

Увидав Франциска, объяснила:

— Молилась я, чтобы Арий путь в столицу нашел, не сломался от всех ниспосланных горестей, все преграды одолел, мудрее стал, лучше...

Франциск кивнул, затем, страшно удивив меня, стал рядом, преклонил колени и вслед за мной начал повторять:

Ты по правде рассуди,

Честность в людях освяти,

Дай надежду и опору

Людям, сбившимся с пути...*

Закончив молитву, мы вместе с Нараским покинули храм. Расстаться с княжичем решили прямо сейчас. Мы тотчас выедем, а Арий с остальными до утра в храме подождет, чтоб в ближнем селе его приезд с нашим никак не связали.

Мы с Франциском да еще двумя воинами: Клементом и Ануфрием поклонились Арию (я его на прощание еще и поцеловала), а затем залезли на коней и разом ударили по ним плетьми.

— Прощай, княжеский сын. Боги помогут, еще свидимся...

Эпилог

Солнце медленно катилось на запад, оставляя земли Славии на попечение Черной Ночи. Еще недавно голубое небо серело, блекло, чтобы через пару часов полностью сменить убранство. Закат... Полет ярких и слепящих, но в то же время мягких красок на фоне чернеющего неба. Свет и мрак... Милостивый день и жестокосердная ночь...

Солнце последний раз мигнуло, осветив лежащее на поле мужское тело. Высок был муж. Широкоплеч. Усы да волосы, аки ночь, черные. Узкие губы да нос с горбинкой. Лет тридцать назад его Ироком нарекли — свободным то бишь. Вольным...

Сейчас это не имело ровно никакого значения. В грудь по самую рукоятку был воткнут меч. Длинный. С ажурной золотистой рукояткой и багрово-красным от крови клинком.

Солнце село.

Конец первой части

Примечания:

*Верста (1066,8 м)= 500 саженей (2,16 м)= 14 817 аршина (72 см)= 60 000 четвертей (пядей) ( 18 см) = 242 455 вершков (4,4 см)

*Часец — минута.

*Травень — май.

*Березень — март.

*Переплут — бог моря.

*Полуночник — бог ветра.

*Песня Анатолия Головкова "Туманный берег" — http://www.pesnibardov.ru/i.php?pesnya=19700

*Песня Ефима Ташлицкого "Степь" — http://www.pesnibardov.ru/i.php?pesnya=15961

*Свита — длинная, просторная, запахивающаяся верхняя одежда. Она может быть и распашной и глухой (верхняя рубаха).

*Хорс — бог солнца.

*Огнебог (второе имя Семаргл (Симаргл)) — бог луны и огня.

*Мара — богиня смерти.

*Праздник жатвы 17 октября.

*Платянка — платяная моль.

*Береста — верхний слой (наружная часть) коры берёзы. Берёста была одним из главных писчих материалов до появления бумаги.

*Тиун — боярский слуга.

*Сварог — хозяин и хранитель священного огня и его творец.

*Душица обыкновенная (лат.OrigАnum vulgАre)вид многолетних травянистых растений из рода Душица семейства Яснотковые (Lamiaceae). Другие русские названия — материнка, ладанка, мацердушка, душница, зеновка.

*Попутник — подорожник.

*Белобог — Один из верховных добрых богов. Бог удачи и счастья.

*Велес — хозяин Дикой Природы. Водчий на всех Дорогах. Господин Путей, покровитель всех путешественников. Иногда его еще называют богом мудрости.

*Имеется в виду "болезнь пота", так же известная, как "английская потница".

*Посконник — посконная ткань (делается из конопли).

*Текст песни "Дорога сна". Мельница.

*Черным — в данном случае сокращено от "черных озер".

*Чернобог — бог тьмы, смерти и разрушения. Постоянно сражается с Белобогом.

*Молитва Прову (21 IV — 25 IV)

*Историческое пояснение: Языческая молитва представляла собой однообразное повторение слов, обращенных к божеству. Язычники воспринимали осуществление молитвы как особое служение Богу, которое освобождало человека от грехов. По мнению язычников, чем длиннее была молитва, тем больше считалась их заслуга перед Богом.