Варлок

Генерал-майор сглотнул и принялся докладывать.

— За прошедшие полтора часа нами проведены все возможные мероприятия по происшествию на углу Ватутина и Новогодней. Собраны записи со всех камер, опрошены все, из чьих окон, хотя бы теоретически возможно увидеть место происшествия, задействован план "Перехват". В данный момент обрабатываем все с десяток версий и расширяем радиус поисков. К сожалению, полученная информация на данный момент крайне скудна...

Доронин вздрогнул, когда гость поменял позу. Вот вроде бы что-то он им доложил, а не сказал, до сих пор, ни о чём... Второй штиблет сверкал не менее первого, однако легче от этой симметрии как-то не становилось. Наоборот, по коже прополз мороз, словно бы он снова оказался на передовой перед последним штурмом Алма-Аты.

Тогда, попав под удар вражеского Волшебника, за секунду его батальон погиб почти полностью. И хоть никакой явной агрессии в сторону начальника полиции никто не проявлял, у того перед глазами возникли песочные часы, по крупинке отмеряющие срок его жизни. И песка в верхней колбе осталось совсем не много.

— Продолжайте, Николай Максимович, — тяжёлый бас хозяина кабинета заставил тонко задрожать стёкла тройных стеклопакетов, что их производителями в принципе считалось невозможным. — Нас интересуют конкретные факты. Семнадцать трупов, попытка похищения двух одарённых девиц, не говоря уже о том, что одна из них возможная наследница клана Федосеевых.

— Я понимаю...

— А ты понимаешь, что дело на особом контроле у Императора? Да? Тогда зачем по ушам ездишь? Вон — Александр Павлович рвётся мстить, а кому не знает. Не будет результата, нас отправят регулировать движение тюленей в сезон переворачивания пингвинов, а искать преступников он примется сам. Своими методами.

Представив перспективу, генерал-майор с трудом сделал следующий вдох. Прохладный, кондиционированный воздух обжёг лёгкие не хуже арктического ветра. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, что это пророчество вполне могло сбыться. Хотя, если подумать, перспектива оказаться за Полярным кругом, пугала не так, как остаться в Новосибирске, если Император даст карт-бланш графу Федосееву на поиски обидчиков дочери. На что способен будет взбешённый отец, обладающий такими возможностями... Этого, не хотелось даже представлять.

— Докладываю. Нападающие позавчера прибыли в город по трассе "Р-254". Номера автомобилей совпадают, но автоматические камеры зафиксировали их, лишь начиная с Коченёво. Больше нигде и никогда данные машины в нашей области не светились. Федеральный запрос послали, но результат будет не раньше, чем через сутки, — Доронину удалось взять себя в руки и говорить спокойным, ровным голосом, хотя один господь бог знал, чего это ему стоило. — Поселились в гостинице "Обь", сейчас там идёт обыск, однако вряд ли удастся что-нибудь найти. Номера выглядят так, будтобы ими не пользовались, даже пальчиков не нашли, хотя известно абсолютно точно, что приезжие провели в них более суток. Из странного — своих комнат они не покидали и ничего не заказывали. Сразу попросили не беспокоить, дескать, устали с дороги, будут отдыхать.

Атмосфера в кабинете не то чтобы разрядилась, но, несомненно, стала более рабочей. Даже маг прекратил действовать на нервы своей мерзкой обувью и невозмутимостью, а принялся что-тобыстро печатать на своём понтовом ПМК платиновой серии, впрочем, ничуть не ослабляя внимания.

— Документов, даже тех, что предъявляли при заселении, найдено не было. Машины практически стерильно чистые, нет ни отпечатков, ни каких либо других следов. То же самое с оружием. Штурмовые винтовки "Steyr AUG" модели "А3" калибра 5.56, производства Анклава Швейцария Германской Нации. Серийные номера отсутствуют, — заметив удивление на лице начальства, уточнил. — Не спилены, а словно их никогда и не было. Отдали на экспертизу, попробуют проверить на нуль-воздействие, хотя, что оно было, я могу и так сказать. Не бывает людей без папиллярных узоров, а тут у нас целых восемь. Точнее семь почти целых и ошмётки от последнего.

— А вот с этого места поподробнее. Поведай-ка нам, что собственно известно про этого "героя". Даже не знаю то ли бежать свечки за него в церкви ставить, то ли оторвать всё выступающие части тела и сказать, что так и было. Это ж надо. По силам — явный Хорунжий или даже Премьер. А ни одного живым не взял. Как специально, ей богу!

— К сожалению, перед атакой ведьмак нападавших...

— Именно ведьмак? — заинтересовался гость кабинета. — А может боевой маг? Мы тоже учили магемы, и вполне могли кастовать без ПМК.

— Вы лучше меня знаете, что военные, как впрочем, и иные силовые ведомства, подходят к вопросу выбора крайне утилитарно. Редко когда количество запомненных психо-эмоциональных матриц вязи превышает семи штук. Но при этом они подобранны таким образом, чтобы решить максимум задач. Однако у нападающего мы можем наблюдать обилие атакующих заклятий, одно, помогающее скрыться от наблюдения и всё. Ни защиты, ни предупреждения об атаке нет. Иначе он не позволил бы убить себя с одного удара. На основании этого наши аналитики пришли к выводу, что подобный набор больше всего подходит ведьмакам из какой либо секты, всё ещё обучающей одарённых по старинке. Однако версию боевого мага со специфическим набором магем мы не сбрасываем со счетов.

— Логично, с одной стороны. С другой — возможно кто-то из диверсантов? Что там с защитой от наблюдения было? — Якушев задумался, перебирая в уме известные ему группы, отличавшиеся специфичным подходом.

— Нападающий активировал Сферу Отражения, что не позволило чётко зафиксировать момент атаки. Опрос по горячим следам, мало чего дал. По сути, мы можем опираться лишь на слова баронетессы Катерины Александровны и Юлии Андреевны. Однако на той скорости, с которой произошло боевое столкновение, разглядеть они смогли немного, — Доронину не надо было заглядывать в бумаги, чтобы перечислить приметы неожиданного спасителя девиц, настолько скудными они были. — Молодой человек, в возрасте от шестнадцати до двадцати. Одет в белую футболку и синие штаны. На ногах кеды. "Москва", изрядно потёртые. Размер сорок пятый.

— А что-нибудь кроме этой, несомненно, важной информации у нас есть? Или ты предлагаешь нам сейчас, словно сказочным принцам, схватить по паре стоптанных тапок, и пойти в мир, искать свою Золушку? — Якушев говорил тихо, вкрадчиво, но от этого волосы вставали дыбом даже у казавшегося воплощением невозмутимости графа. — Скажи мне, Николай Максимович, что я, по твоему, должен буду доложить Императору через полчаса? Что весь личный состав меряет кеды у встречных и поперечных?

— Виноват. Есть предположение, что подозр... разыскиваемый, работал подсобным в одном из магазинов, ближайших торговых центров. Данная версия кажется мне наиболее перспективной и сейчас проверяется. Результат будет в течение часа. Так же пытались составить фоторобот, но... — генерал-майор красноречиво покосился на Федосеева. — Поскольку потерпевшие уже отбыли домой, он закончен не был.

Маг по прежнему делал вид, что происходящее его не касается. Реставрация наделила новую аристократию — магически и воинские кланы значительными свободами, в обмен на присягу Империи и Императору лично, поэтому забрав дочь и воспитанницу, он был в своём праве.

Особый Кодекс, под который попадали одарённые находящиеся на госслужбе либо состоящие в "родовых объединениях", как это именовали официально, был мягок даже в отношении тяжких преступлений, если так можно было назвать миллионные штрафы, увольнение с позором со службы или полную конфискацию имущества всей семьи, вне зависимости от того, на кого она зарегистрирована. При этом особо тяжкие нещадно карались смертной казнью так же вне зависимости от былых заслуг.

Однако заниматься расследованиями в отношении данных лиц, мог лишь одиннадцатый отдел КГБ. Система была громоздкая, и нередко получалось, что полиции приходилось идти на превышение своих полномочий, как например, сейчас, самостоятельно допрашивая двух родовитых свидетельниц, потому что коллеги-смежники задерживались, а время уходило и "следы остывали".

По слухам, над реформой, позволившей бы нормально функционировать надзорному аппарату работали уже несколько лет, но пока видимых результатов не было. Аристократы же, даже будучи потерпевшими, обычно не спешили упрощать работу следователям, зачастую рассчитывая самостоятельно поквитаться с обидчиками.

Якушев, вынужденный лавировать между поддержкой подчинённых и интересами кланов, лишь тяжело вздохнул. Ситуация бесила отсутствием простого решения. Впервые за много лет, генерал-лейтенант почувствовал себя старым. И хоть было ему всего шестьдесят семь, а живой пример говорил, что одарённые и после ста не теряют бодрости и могут дать фору многим молодым, сегодня Юрий Аркадьевич ощутил, как каждый прожитый день ложится на плечи бетонной плитой. И лишь запредельным усилием воли, закалённой в ежедневной борьбе с самим собой и даром, в любой момент могущим обернуться проклятием, он сумел взять себя в руки.

— Доклад каждые десять минут. Опрос продолжайте. Шерстите не только магазины, а вообще всех, особенно на предмет нелегальных работников. Ну, не мне тебя учить! Свободен, — и подождав, пока за подчинённым закроется дверь кабинета, продолжил. — Вот скажи, Александр Павлович, как работать в таких условиях? Император требует, кланы требуют, герой этот нежданный объявился. Кто знает, что там у него с психикой. Тридцать секунд — восемь трупов. А отвечать кому?

— Издержки высокого положения, ваше высокопревосходительство, — гость, снова закинул ногу на ногу и достал платиновый портсигар. — Позволите?

— Кури уж. И давай без чинов. То ли не с тобой мы вшу кормили под Одессой? Или к тебе, граф, теперь на козе просто так не подъедешь? А капитан? Вон, какой весь стал лощёный, ну чисто франт или мафиози итальянский. Помнишь сериал про комиссара Катани?

— Положение обязывает, Аркадьич. Я в эксплуататоры трудового народа не рвался — ты же знаешь. И когда Император на награждении спросил, чем увлекаюсь, при тебе же с дуру ляпнул, что радиоэлектроникой, — Федосеев вынул крохотную карманную пепельницу, постучал по ней папиросой и, прикурив от пальца, с наслаждением затянулся. — Вот и прикинь, вызывают меня через два дня, когда ты уже домой уехал, к себе в резиденцию, в парадной форме со всеми наградами. Думаю, что случилось то, вроде подвигов особых за мной не замечено, неучтённых, по крайней мере. Готовлюсь, значит, выбираю сорт вазелина... ведь у нас как? Раз не за что награждать, значит, будут дрючить, а зачастую и совместят оба этих увлекательных процесса.

Якушев поднялся, подошёл к небольшому комоду, выполненному из морёного дуба, скрывающим в себе мини холодильник и бар. Хоть сильным одарённым, особенно магам, употреблять алкоголь не рекомендовалось, это скорее было перестраховкой. Каждый, достигший высот в одном из двух путей, контролировал себя в любом состоянии, а напиться до розовых слонов становилось просто невозможно — слишком быстро организм справлялся с опьянением. Так что маг даже не подумал отказываться от бокала кизлярского коньяка, и поблагодарив кивком хозяина кабинета, продолжил рассказ.

— Захожу, шаг печатаю так, что метрономы от зависти заикаться начинают. А меня встречает сам Император, рядом с ним Беспалов, он тогда ещё замом верховного главнокомандующего был, министерство только через полгода образовалось, и ещё двое, я их тогда только по причёскам и различил, кто мужик, а кто нет.

Он вдруг замолчал и вздохнув продолжил.

— ...Я то до этого момента считал, что кимоно, это то, в чём мы дзюдо занимаемся, а тут халаты какие-то и главное — одинаковые почти, — Александр Павлович покатал в бокале коньяк, отхлебнул, затянулся сигаретой, и, впервые за последнюю пару часов, как он узнал о попытке похищения дочери и воспитанницы, позволил себе немного расслабится. — Главное, оба кланяются, и видна лишь спина и макушка, даже в лицо заглянуть нет возможности. И тут государь заявляет, дескать, раз ты у нас по разной электронике, вот — на тебе завод где-то во глубине сибирских руд, вот тебе жена, с приданным в виде штата инженеров иностранных, зело умных, но по-русски не гутарящих... в нагрузку, на тебе титул графа, право основать свой клан, с гербом, дружиною и прочими привилегиями. А ежели, через год первую продукцию не покажешь — голову на плаху положишь. А теперь пшёл вон собака и бабу свою с собой забери.

Федосеев ещё отхлебнул коньяка и невидящим взглядом уставился в стену. В кабинете повисла тишина. Якушев спокойно ждал, давая возможность выговориться старому сослуживцу, с которым не раз ходили вместе в атаку.

— Веришь, нет, я не помню, вообще спал ли первую пару лет. Юмико... если бы не она, бросил бы всё ещё в первый год. Никогда не поверил бы, что чужая, не говорящая по-русски женщина, станет для меня самым близким человеком в этом мире. Пока я зашивался, пытаясь адаптировать японские технологии к нашему элитному раздолбайству, да так чтобы всё работало, она стала мне и подмогой, и опорой, да ещё родила трёх детей. И когда я впервые увидел как жена смотрит на маленькую Катьку, пообещал себе, что никто и никогда не обидит мою дочь. А тут какие-то ублюдки... среди бела дня...

Скрип зубов и испарина на лбу выдали внутреннее напряжение мага. И генерал его понимал. Прощать подобное было нельзя. Сегодня напали не просто на двух девчонок, напали на будущее Российской Империи. Так что внимание государя к происшествию было вполне оправданно. Осталось только взять тех кто послал этих уродов и заставить их заплатить так, чтобы весь мир понял раз и навсегда — к нам не лезь.

— Мы найдём их, капитан! Даю слово! Я лично их кишки размотаю по всем заборам в округе. Сейчас...

Юрия Аркадьевича прервал стук в дверь. На пороге возник запыхавшийся начальник полиции.

— Ваше высокопревосходительство... нашли... героя! Точнее, он сам пришёл в Ленинское отделение полиции.

Маг и воин одним движением опрокинули в себя остатки коньяка и поднялись на ноги. Они были готовы действовать, словно и не было тридцати лет относительно мирной жизни.

Глава 3.

По дороге в полицию я успел накрутить себя, перебирая в голове любые возможные варианты развития ситуации, от вручения медали, как говорится, не отходя от кассы, до немедленного расстрела, как главного подозреваемого. Но, блин, к тому, что от меня просто отмахнутся, дескать, иди отсюда мальчик, не мешай. Пришлось настаивать, что я свидетель произошедшего, и теперь уже двадцать минут, я сижу на лавке, жду, когда найдётся кто-нибудь, чтобы со мной побеседовать.

Самое смешное, что за всё это время, я кроме дежурного, неотрывно висящего на телефоне, видел всего пару человек, промчавшихся мимо на скорости, сделавшей честь даже призовому арабскому скакуну. На скромно притулившегося в уголке меня — ноль внимания. Нет, я, конечно, не гордый, и подобное меня никоим образом не обижает, но со свидетелями кто-то же должен работать? А то с таким отношением, так и подмывает собраться и пойти домой. Пусть ищут сами!