|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
7.
Перед зимними каникулами внезапно обнаружилось, что накопители поддержки ритуала заполнены до насыщения. К сожалению, я не мог оценить, много это или мало — никаких средств количественного измерения магии не существовало. Не считать же за таковое проверочный артефакт, оценивающий силу мага при приёме в авроры — там была скорее качественная оценка, чем количественная.
Я еще летом заказал в Академии разработку измерительных артефактов, но Эйвери-старший ответил на запрос, что там ничего и близко не готово. Было непонятно, в чём у них там затык — по мне, не так уж сложно выбрать эталонное магическое воздействие и составить по нему измерительную шкалу.
Проще всего было бы подождать до лета, но терять впустую полгода? За этот срок ничего не изменится, потому что я без понятия, что и как нужно изменить в подготовке к ритуалу и нужно ли вообще. К Теду было бесполезно обращаться за советом, его ответ я знал заранее. Тед ненавидел, когда я рискую собой, и непременно заставил бы меня подождать.
Зато можно было обратиться к Регулусу, который умел пользоваться магловской программой для астрологических расчётов и буквально за полчаса определил для меня самый благоприятный день на период летних каникул. Пусть он сделает такой же расчёт на ближайший месяц, а заодно и посоветует что-нибудь по ситуации с ритуалом. Я послал к нему сову с просьбой о встрече, а сам направился в клуб.
К чаю я опять опоздал, это уже становилось традицией. Газетные новости давно обсудили, на просторных общих тарелках сиротливо маячило по паре одиноких пирожков. Чайное общество сегодня развлекал Рольф, которому на днях в семейной посылке прислали очередную приключенческую книгу. Вся семья Скамандеров увлекалась магловской фэнтези — у маглов было что почитать.
Помнится, с месяц назад он рассказывал за чаем про какую-то длиннейшую фэнтезийную сагу, нечто вроде "колесо времени и правила волшебника", хотя я назвал бы её "герой-телок и сборище злобных бабёнок". Как уж их там называли... то ли ай-сисяйки, то ли морд-ситайки... или это были две разных саги? А не суть, мне без разницы.
Сейчас же Рольф рассказывал про кучку магловских попаданцев, пытавшихся колонизировать магический мир, набитый свирепыми волшебными тварями, одна страшнее другой. Я невольно задержал шаг и прислушался, тема была мне не чужая. Остальные едва удостоили меня вниманием — не то чтобы Рольф был выдающимся рассказчиком, но в Хогвартсе было слишком мало развлечений.
Отвлеклась от него только Луна. Её и без того круглые глаза выкатились на меня в изумлении.
— Гарри, твои мозгошмыги...
Я понял, что у неё вырвалось непроизвольно, но уже успел ответить ей таким же непроизвольным взглядом "прибью на месте". Мы одновременно спохватились, и она замолчала, а я перестал излучать угрозу.
Луна дружелюбно улыбнулась, я ответил ей благосклонным кивком. Мы оба знали, что вышло недоразумение. Понизив голос, она вдруг прошептала, уже вполне осознанно:
— Не переживай ты так, у тебя всё получится.
В который раз я озадачился — что она знает?! Весь мой проект и все его подробности? Или что я что-то делаю и теперь в затруднении? Или просто заметила, что я из-за чего-то переживаю, и решила подбодрить?
Бесполезно было гадать, что творится у неё в голове. Даже если спрашивать её напрямик, свои ощущения в слова она перевести не может. По крайней мере, без подсказок с моей стороны.
Никто не заметил нашего короткого общения, все заслушались Рольфа. Я потихоньку пробрался на своё место, которое никто не занимал, и присоединился к слушателям. У магловских колонистов катастрофа шла за катастрофой, но где-то через полчаса "наши победили" и за столом началось обсуждение.
Больше всех историей прониклись Гвардейцы — им эта тема тоже была не чужая. Они наперебой стали критиковать колонистов, потому что десять из десяти колонистских несчастий случались из-за их беспечности, тупости или недальновидности. Я-то понимал, что автору было проблемно заморачиваться с обоснованиями бедствий его марионеток, но дети приняли всё всерьёз. Конец их бурному возмущению положил Грег, добродушно протянув:
— Да ладно вам, это же маглы...
Я только хмыкнул про себя, потому что с этой стороны маги ничем не отличались от маглов, но для критиков его слова оказались ведром холодной воды. Это был универсальный аргумент, который всё объяснял, поэтому Гвардейцы переключились на рассуждения о том, что они сами сделали бы на их месте — и неплохие, кстати, подкидывали идеи. Неожиданно в дискуссию втянулась Диана — Тед даже обеспокоенно поглядывал то на неё, то на меня, с видом "я ей ничего не говорил, сюзерен".
Раз уж выдалась возможность понаблюдать, кто и как относится к идее колонизации магического мира, я вовсю воспользовался ею. По горящим глазам Гвардейцев было видно, что они готовы туда хоть сейчас и что именно этого им и не хватало для полного счастья, но в них-то я как раз не сомневался. Гораздо полезнее было посмотреть реакцию остальных.
С Рольфом тоже всё было ясно. По натуре он исследователь и с энтузиазмом полезет в любую дыру, где не ступала нога человека — и чем она дырее, тем лучше. Читает он гораздо больше, чем рассказывает, и если он захотел повесить эту книгу на подставленные уши, значит, она его здорово зацепила. У него вся семья такая, она наверняка радостно отправится вслед за ним.
А вот Луна не такая, при всей её эксцентричности она совсем не исследователь, но она охотно пойдёт туда, где её привечают и где закроют глаза на её странности. Сейчас она следует за Рольфом, которого выбрала для себя, и, видимо, разделит все его идеи.
Ромильда не участвовала в обсуждении, она прислушивалась к нему с умеренным любопытством, как к чему-то такому, что её не касается, но годится провести время. Диана же словно бы примеряла колонистскую шкурку на себя — я и прежде знал, что она волевая и предприимчивая, но не ожидал, что в ней так ярко выражена авантюрная жилка. В обычных условиях этого было не заметно за её традиционным воспитанием.
Грег и Винс, моё недавнее приобретение... Оба выглядели так, словно охотно попытали бы удачи лицом к лицу с опасностью. Грег иногда вставлял дельные замечания по боёвке и охране, Винс молчал, но искренне и живо сопереживал обсуждению. Сильные и незамысловатые парни, они хотели вызова и одобряли сообщества, где сила была на первом месте, а замысловатость только мешала жить. Их женщины, Падма и Милли, без сомнения, будут за их плечом.
Эрни и Дирка идея колонизации совсем не зацепила. Оба они были воспитанниками технической цивилизации, оба были умниками, для которых сила — ничто, а изобретательность — всё, поэтому они откровенно скучали, считая саму тему идиотской с начала до конца, а Дирк вдобавок злился на "это же маглы", что легко определялось по его неприязненному взгляду на Грега. Если они и станут первопроходцами, то ради того, чтобы не отрываться от обжитой компании, но скорее всего охотно останутся позади, за своими книгами, и в лучшем случае подтянутся позже.
Джастин, бизнесмен по натуре, и не подумал обижаться на Грега — он знал и цену, и причины ярлыкам, которые люди любят вешать друг на друга. Насчёт колонизации он был ближе всего к Ромильде, в том смысле, что это в чём-то любопытно, но никак его не касается. Его таланты относились к экономически развитому сообществу, и если взять реальную колонизацию, его первым вопросом было бы: а сколько на ней можно заработать?
Невилл был полностью вне дискуссии — рядом с ним сидела Ханна, усиленно привлекавшая его внимание каким-то своим девичьим разговором. Он прислушался только однажды, когда речь зашла о набеге плотоядных растений, загадочным образом способных перемещаться на своих корнях. Не удивлюсь, если окажется, что его мнение о колонизации целиком и полностью определяется Ханной, а она у него такая курица домашняя...
Если подытожить, из двух десятков человек около меня примерно четверть была совершенно не заинтересована в колонизации, да и остальным если и было интересно, то посмотреть-полазить, но не переселяться куда бы то ни было. А если взять магическое общество в целом...
И в самом деле, кто захочет переселяться на новое необжитое место, если его всё устраивает на старом обжитом?
Мне определённо нужно было посоветоваться с умным и беспристрастным человеком — и в этом я тоже рассчитывал на Регулуса.
Встретились мы, как обычно, на магловской стороне, в его офисе. Общались мы редко, но всегда были рады повидаться — если одни люди так и остаются друг другу чужими, то некоторых сразу воспринимаешь, как своих. Вот и мы с Регулусом как-то сразу прониклись чувством общности и всегда с удовольствием разговаривали друг с другом.
— Вот расчёты на ближайший месяц, как ты и просил в письме, — он пододвинул мне распечатки астрологических расчётов на ближайший месяц. — Здесь транзиты, а здесь их синастрия с твоим натальным гороскопом. Аспекты весь месяц неоднозначные, поэтому, по моим прикидкам, лучше всего подойдёт седьмое или четырнадцатое января. На мой непрофессиональный взгляд, четырнадцатого января синастрия сама по себе перспективнее, но транзиты напряжённее и из-за этого повышен риск непредвиденной ситуации. Я бы посоветовал тебе проконсультироваться с профессионалом.
— А они есть, эти профессионалы? — засомневался я, просматривая распечатки. — Если кто-то этим деньги зарабатывает, еще не значит, что он лучше.
— Ну, никто из известных мне британских астрологов, если можно так выразиться, звёзд с неба не хватает, — он хмыкнул над собственным каламбуром. — В подобной ситуации я просто не хотел бы, чтобы ты принимал решение только по моей рекомендации. Основы астрологии ты знаешь, у тебя есть собственная интуиция и собственное восприятие астрологических раскладов. К себе тоже нужно прислушиваться.
— Я могу посмотреть космограммы на компьютере, как в прошлый раз?
— Конечно.
Мы пересели из-за письменного стола за офисный компьютер, где Регулус, помимо рабочей документации, держал и все наши расчёты. Он запустил астрологическую программу и подсказал мне, как листать космограммы по дням. Где-то с полчаса я просматривал транзиты на январь.
— Здесь расчёты на полдень? — спросил я наконец.
— Как это принято, ты же не оговаривал время.
— Сдвинь их на полночь, и посмотрим снова. Положение Луны, я вижу, важно уточнить.
Он поменял в данных время суток на полночь, затем на восемь вечера. Наконец мы оторвались от экрана и взглянули друг на друга.
— Двенадцатое января, вечер, — подытожил я.
— Похоже, что да. К вечеру четырнадцатого ситуация полностью меняется, — согласился Регулус. — По аспектам тринадцатое выглядит лучше, но на самом деле они уже расходятся, это больше подходит для завершения работы. А твоя работа на данном этапе — новое начинание, даже если ты возишься с ней уже год. Открытие пути — это всегда новое начало, его его лучше выполнять при сходящихся аспектах.
— Да, это подходит, — я не сводил глаз с космограммы, словно бы вживаясь в неё. — Хотя у меня остаётся некоторая неуверенность...
— Если есть неуверенность, необходимо сделать так, чтобы её не было, — заявил Регулус. — Неуверенность — это главная причина провала любого колдовства. Ты можешь сформулировать, чем она вызвана?
— Ну... — задумчиво протянул я. — Для меня неожиданно, что накопители заполнились так скоро. Я, признаться, ожидал, что туда больше влезет, и теперь сомневаюсь, хватит ли подпитки.
— А ты знаешь, сколько её нужно?
— Без понятия, но считаю, что чем больше, тем лучше. А эти, в Академии, возятся с разработкой измерителя магии, как будто в этом есть что-то сложное.
— В измерении магии?! — Регулусу изменила его обычная выдержка. — Гарри, ты задал им невозможную задачу!
— Что может быть невозможного в измерении физической величины? — я оторвался от монитора и повернулся к Регулусу. — Даже маглы с этим справляются.
— Так, Гарри, — он уставился на меня, словно на объект исследования. — Я понял, в чём твоя проблема — ты считаешь магию физической величиной.
— А разве не так? Это же энергия, которую можно накапливать, направлять и дозировать, которая тратится и восстанавливается. Её можно оценивать качественно в понятиях "больше-меньше", "лучше-хуже", а это уже близко к количественному измерению, так ведь?
— Знаешь, Гарри, это у тебя магловский подход. Даже если магическую энергию можно накапливать и дозировать — это ни с какой стороны не физическая величина. Можно было бы назвать её метафизической величиной в старом понимании метафизики, но сейчас понятие метафизики стало слишком расплывчатым, поэтому магию правильнее всего будет называть реализационной силой. Более того, магия — это не только энергия, её суть недоступна научным методам, это скорее свойство или искусство. Ты же не можешь количественно измерить искусство?
— Так, Регулус, — я скептически уставился на него в ответ. — Если нечто назвать искусством, только от этого оно искусством не станет. Поэтому нужны доказательства, так ведь?
— Доказательства? — Регулус приподнял брови. — Трудно доказывать что-то настолько очевидное, даже интересно, что у меня получится...
Он замолчал и призадумался. Я не мешал ему размышлять — вдруг он сам додумается, что неправ. Несколько минут Блэк зависал, углубившись в себя, затем устремил на меня пристальный взгляд.
— Да, — подтвердил он, не столько мне, сколько себе. — Многие общеизвестные вещи до того, как стать наукой, были искусством, — и тем не менее он не выглядел потерпевшим фиаско. — Знаешь, у маглов есть такое мнение об электроне: что это сразу и волна, и частица, потому что в разных условиях он может проявлять свойства и волны, и частицы. Вот так и магия — это сразу и наука, и искусство, всё зависит от того, как ты её применяешь.
— Ладно, будем считать, что ты выкрутился, — рассмеялся я. — И как мне это поможет в ритуале?
— Ну, если ты делаешь что-нибудь тривиальное и легко повторяемое, куда нужно просто вложить внутреннюю силу и намерение — это, полагаю, условия проявления магии как науки. Но если ты делаешь нечто сложное и уникальное, тогда с магией нужно обращаться, как с искусством. Когда ты создаёшь нечто такое, что не можешь измерить и вычислить, что у тебя выходит на первое место? Твоя воля, твоё вдохновение, твоё точное устремление, твоя абсолютная убеждённость в нужном результате. И когда они так крепки, что могут прогнуть этот мир под себя, вот тогда и происходит великая магия. Ты можешь не знать никаких наук — и даже лучше, если ты их не знаешь, тогда твои знания не будут тебе помехой — и всё равно ты сможешь творить грандиозные вещи. Разве великие маги прошлого не колдовали именно так?!
Горячность Блэка, с которой он произносил свою речь, срезонировала с чем-то во мне, вызвав внезапную вспышку озарения.
— Моя воля... моё вдохновение... моё точное устремление... моя абсолютная убеждённость в результате... — повторил я за ним, словно загипнотизированный. — Я понял, Регулус.
— Мы с этим живём с пелёнок, — сказал он извиняющимся тоном. — Сначала это, а уж потом всякие науки и расчёты. Я понимаю, что тебе может быть трудно, ты вырос у маглов...
— Теперь и я понял. Не рассудком, как прежде, но прочувствовал благодаря тебе. Действительно, при чём тут всякие расчёты, если я могу просто прорваться своей волей, прожечь своей душой? Я чертовски тебе обязан, Блэк.
— Пустяки, какие счёты между своими, — он улыбнулся. — Теперь у тебя всё получится.
— Я знаю, — он очень вовремя напомнил, что даже самая тщательная подготовка к магическому ритуалу — не транспорт, в котором можно доехать до пункта назначения, мирно подрёмывая в кресле, а трамплин, где только от мага зависит, как далеко он улетит и не разобьётся ли насмерть. В который раз, зациклившись на магловском научном подходе, я упустил из вида эту особенность магии. — Регулус, на будущее: ты не стесняйся, а почаще вправляй мне мозги. Всё-таки раннее воспитание закладывается очень глубоко в психику.
— Зато у тебя есть другие достоинства, которых нет у магов традиционного воспитания, — с абсолютной серьёзностью высказался он, напомнив мне те же самые слова Эйвери-старшего.
Как и тогда, я невольно задумался, кого же всё-таки хотел вырастить из меня Дамблдор и насколько это ему удалось. Старикан уже погиб, перехитрив сам себя на поприще общего блага, как он его понимал, а я всё еще пашу на общее благо этой кучки индивидуалистов, как я его понимаю. Пусть я и вышел из-под его контроля, но всё же я оставался фигурой, которая изменит будущее магического сообщества.
Не игроком — таки фигурой.
В сущности, я привык обходиться малым. Мне безразлична роскошь — мне достаточно обычной еды, крыши над головой и возможности заниматься чем-нибудь интересным, не зря же Шляпа когда-то предлагала мне Равенкло. Меня не интересует общее признание — я сам знаю себе цену, мне не нужна толпа, которая скажет её мне.
Вот зачем мне это всё, что я заварил и продолжаю расхлёбывать?
Я посмотрел на Блэка, который сидел рядом и вполглаза наблюдал за мной, расслабленно откинувшись на спинку офисного кресла на колёсиках и не мешая мне размышлять.
— Зачем. Мне. Всё. Это. Нужно? — озвучил я ему свои сомнения, не особо надеясь на понимание.
— Я сам когда-то задавался таким же вопросом, — не меняя расслабленной позы, отозвался он. — И, как видишь, сделал свой выбор и неплохо устроился. Вспомни, зачем ты начинал это всё?
— Зачем? Сначала я обнаружил, что слишком зависим от людей, от которых не хочу зависеть, и стал это дело исправлять.
— Исправил, — высказал он полувопрос, полуутверждение.
— Да, но по ходу этого связал себя с другими людьми, у которых были свои интересы.
— Это нормально для любого человека, если он не отшельник, — отозвался Блэк. — Если у тебя общие цели с ними, это нормально.
— До определённого момента так и было. Общими усилиями мы своих целей достигли, но теперь... — я неопределённо пожал плечами. — Почему я должен впрягаться в то, что мне, по большому счёту, и не нужно?
Регулус хмыкнул.
— Как говорится на Востоке, если уж ты вскочил верхом на тигра, ты не можешь просто так соскочить с него. Раз уж ты затеял большое дело, в котором больше не хочешь участвовать, нужно довести его до точки, где ты сможешь отдать вожжи кому-то ещё и благополучно отойти в сторону.
Я приподнял полузакрытые веки и скосил на него заинтересованный взгляд.
— Но есть проблема, — продолжил он. — Если ты отдаёшь вожжи другому, ты становишься зависимым от этого другого. А надёжных людей не бывает.
— Зависимость так и так есть, — отозвался я. — Если вожжи у меня, я всё равно зависим. Хотя бы от тех, кто в моей повозке.
— Тоже верно, — согласился он. — Полностью независимым быть невозможно. Если у тебя есть выбор между несколькими зависимостями, ты уже можешь считать тебя свободным.
— Хм-м... Хорошо тебе рассуждать, если сам ты закопался в щель между магами и маглами и над тобой не каплет.
Регулус устало выдохнул, словно на минутку отложил в сторону тяготивший его груз.
— Ключевые слова тут — "в щель" и "закопался", — с невесёлой усмешкой сообщил он. — Пока я выживал, пока обустраивался — это был вызов, мне нравилось. А сейчас, когда всё налажено, жить стало слишком скучно. Я привычно собираю свой ежедневный урожай и каждый раз чувствую, что способен на большее. Опять же, у меня дети. Нет, я не хочу им плохого, но, как сейчас... они слишком сытые и я уже беспокоюсь, что из них вырастет. Я хочу, чтобы у них тоже были свои трудности, своя цель и свой выбор.
— По-твоему, мой проект... — я решился высказать своё главное сомнение, — ...всё-таки нужен?
— Я очень рассчитываю на него, Гарри. Я и сам бы им занялся, но жребий не выпал, поэтому могу только помочь тебе всем, что в моих силах. Просто проложи этот путь.
На каникулы вся наша компания разъехалась по домам. Ромильду я лично отправил к родителям, у Теда дома была только тётка, но ему потребовалось проконсультироваться у неё по родовому мастерству, остальные просто отправились встречать праздник в семейном кругу. Ларция, правда, норовила остаться со мной в ученицах, но у меня накопилось слишком много других дел, которые нужно было сделать еще позавчера. Пришлось её уговаривать, чтобы не портила отношения со своей единственной родственницей.
Наконец-то у меня выдалось время подчистить хвосты. Я закупился в гильдиях материалами и ингредиентами, доделал рабочие и защитные артефакты для Гвардейцев, написал несколько пособий и методичек, а то задолбало уже, что всё время спрашивают одно и то же, расхлебался с обещаниями сделать кое-какие заказы важным гильдейским шишкам, наготовил впрок продукции для лавки. И когда я наконец разлил по флаконам последнюю запланированную варку и облегчённо расправил плечи, обнаружилось, что завтра прибывает с каникул Хогвартс-экспресс, а через два часа мне пора в Германию за Ромильдой.
Всё по плану, всё день в день, час в час. Даже целый свободный вечер в кругу её... считай, уже моей семьи.
Тед вернулся с каникул в одиннадцатом часу утра, весёлый и довольный, словно не от тётки. Визиты домой были для него жертвой родственным отношениям, а тут он даже забыл на неё пожаловаться.
— Ну рассказывай, что хорошего у тебя случилось, — сказал я, рассмотрев его жизнерадостную физиономию.
— Всё-то ты видишь, сюзерен, — заулыбался он. — Самое хорошее — моя тётя вышла замуж и её характер изменился в лучшую сторону. Представляешь, все мои проблемы с ней были из-за того, что ей давным-давно было пора замуж.
В оценке её характера я полностью опирался на мнение Теда, а оно у него было таким, что я был здорово удивлён.
— И кто же этот смельчак, кто её за себя взял?
— Антонин Долохов. У них, оказывается, давно были чувства, но они никак не могли договориться, кто из них в чей род идёт, а потом Антонина посадили в Азкабан. Пока она этой осенью была на континенте, они наконец пришли к компромиссу и сочетались безродным браком, оставшись каждый при своём роде. Это когда детей уже после рождения присоединяют ритуалом в род одного из родителей, — пояснил он на случай, если я вдруг забыл. — Он отличный, кстати, мужик, а тетку не узнать, она даже сама яичницу по-русски жарить научилась, хотя у нас на это домовики есть.
— По-русски, это как? — полюбопытствовал я.
— На сале и с луком. У неё уже через раз получается, — похвалился Тед с шутливой гордостью за тётку. — Антонин сказал, что когда он увидел, что она воспитала такого парня, как я, он сразу понял, что её надо срочно брать в жёны, пока не увели.
— Да ну?
— Ага. Но я его обломал — сказал, что меня воспитал ты. Теперь жди, что они своих детей тебе подкинут.
— Сдал ты меня и мои таланты... — мы оба уже хохотали вовсю. — А они с этим справятся? Насчёт детей, в смысле — возраст же.
— Для магов — не возраст, да и зелья на что? Антонин велел передать, что выполняет твоё задание устроить личную жизнь, так что жди воспитанников.
— Хм. Ладно, когда еще они подрастут... А про остальных азкабанцев ты что-нибудь слышал? Что-то Люциус ничего мне про них не сообщает.
— Антонин так и знал, что ты про них спросишь, поэтому всё мне рассказал и велел запомнить. Мальсиберы во Франции, всё еще на вилле Малфоев, со здоровьем у них получше, но пока не очень. Руквуд устроился работать в мюнхенскую Академию, Трэверс тоже при ней, но не работает, а что-то изучает в библиотеке. Их обоих поддерживает Эйвери-старший, в том числе и финансово. Крауча-младшего Малфой вызвал к себе, он также выкупил в Министерстве родовой особняк Лестрейнджей и передал Рабастану, а тот тайно вернулся туда и закрылся внутри под глухой защитой. Как говорит Антонин, там куча всего, что надо исправить, починить и перезачаровать. Даже портретов почти не уцелело.
— Печально, — я мог себе представить, что там осталось после нашествия министерских вандалов. — А сам ты как?
— Отлично. Всё, что я хотел, я узнал и изучил, с мужем тёти познакомился и еще время на Диану осталось. Теперь в её семье меня благосклонно принимают, а не как раньше, когда вежливо терпели дочкин выбор.
— Даже Марциус? — я еще не забыл, как высокомерно относился к нам сын и наследник Гросмонтов.
— Во всяком случае, он пытается стать дружелюбнее. Смотрит на меня уже не как на таракана, а как на мелкую домашнюю скотинку.
— Подожди, мы еще посмотрим на него с верхнего ракурса, — пообещал я. Тед лучисто улыбнулся.
— Я верю в тебя, сюзерен.
Вскоре за нами зашли Ромильда с Дианой, и мы вчетвером отправились в клуб, где можно было перекусить и пообщаться в ожидании прибытия Хогвартс-экспресса. В клубе постепенно собрались наши, кому я обеспечил каминный допуск, и к вечеру все мы успели обменяться новостями.
От Дирка я узнал, что на каникулах состоялось ещё одно бракосочетание. Его отец, бывший сквиб, а теперь слабый колдун и преподаватель магловской истории в Хогвартсе, женился на француженке, которая позапрошлым летом обучала нас у Малфоев французскому языку, а затем осталась у них помогать в воспитании Гелиоса. Люциус покровительствовал Россету-старшему, поэтому отпустил её с мужем и даже похлопотал за неё перед директором.
И если я был доволен, что с этого семестра у нас в Хогвартсе будет введён факультатив французского языка, то Россет-младший, напротив, выглядел сильно обиженным. Мою попытку намекнуть, что жизнь, вообще-то, не останавливается, он благополучно пропустил мимо ушей, что тоже было в его характере.
Когда мы толпой отправились на ужин, я мельком заметил впереди призрака, который вдруг панически дёрнулся и нырнул в боковую стену коридора. Припомнив его внешность, я сообразил, что это был Том-из-дневника.
А ведь он впервые попался мне на глаза после ритуала. Я даже забывать начал, что теперь он где-то в Хогвартсе.
Боится меня? Это нормально. Было бы гораздо хуже, если бы было наоборот.
Он очень кстати напомнил мне о существовании кольца с хоркруксом. Дело было не срочным, я отодвинул его подальше в память, да и подзабыл, а кольцо следовало забрать. Самое подходящее время, я как раз разгрёб все долги.
Пару дней спустя я отправился в Литл-Хэнгтон за кольцом. Расспрашивать Тома-из-дневника о защите артефакта я не стал — он и сам не знал, что он там в своём будущем напридумывает, да и мог соврать, если бы я ему доверился. Сам разберусь.
Оказавшись в деревеньке, я сосредоточился и ощутил, как натянулась связь между мной и моим хоркруксом. Словно путеводная нить, она привела меня в стоявшую на отшибе заброшенную хибарку Гонтов и указала на половицу, под которой было запрятано кольцо. Воспользовавшись методом Сола Крокера для особо опасных чар, я обнаружил на кольце криво наложенное заклинание из категории проклятий, довольно-таки мощное и опасное, хотя и одноразовое.
Это было совсем неплохо для шестнадцатилетнего парня, начавшего обучаться магии только в одиннадцать и из пособий имевшего только запретную секцию хогвартской библиотеки. И, вероятно, украдкой сунувшего нос в записки кого-то из младших Селвинов об основах проклятий, ибо кто бы ему их дал? Общеизвестными способами проклятие не снималось, но срабатывало по любому прикосновению к внутренней части ободка, поэтому я не стал заморачиваться с распутыванием чар, а просто анимировал висевшую на двери шкурку змеи и заставил её пролезть сквозь ободок.
Удостоверившись, что на кольце не осталось никаких сюрпризов, я очистил его заклинанием от пепла, в который превратилась змеиная шкурка, и забрал с собой. Ещё один хоркрукс — надеюсь, последний — наконец-то вернулся ко мне и был отправлен в Тайную комнату к остальным.
Оставшиеся до ритуала дни я прожил в бездеятельности. Интуиция протестовала заниматься чем-либо ещё, а сознание где-то там, на границе с подсознанием, само собой зафиксировалось на предстоящем прорыве в неизвестность. Я был глубоко сосредоточен и постоянно возвращался мыслями к будущей территории, словно пробуя её на вкус: так и эдак прикидывал, как приспособить её для жительства, планировал и перепланировал её исследование и заселение, даже записывал кое-какие идеи, чтобы не забыть.
Как ни странно, все мои друзья и хорошие знакомые сочли своим долгом указать, что никогда еще не видели меня таким рассеянным.
Из текущих дел я разве что забрал с мануфактуры шесть небоходов, заказанных для Гвардейцев в начале декабря, и по вечерам обучал свою команду разведчиков полётам на новом устройстве. Неплохой получился артефакт — надёжный и безопасный, по лётным характеристикам не хуже средней метлы, и ноги есть куда поставить. Попутно я накидал идею четырёхместного небохода, с расположением сидений в виде ромба и багажным контейнером в центре, и отправил для проработки на мануфактуру.
Двенадцатого вечером я предупредил Теда, что у меня появилось срочное дело и что сегодня я буду отсутствовать пару часов после полуночи. Тед очень подозрительно посмотрел на меня, он ненавидел, когда я вот так тихо сматываюсь куда-то без объяснений, но ничего не мог с этим поделать. Спросил только, насколько это опасно, и удовлетворился ответом, что не больше, чем обычно.
Что я собираюсь провести ритуал, уже намеченный на Лугнасад, он и заподозрить не мог.
Я побоялся сказать ему, что именно я затеял — он и вообще слишком впечатлительный, но особенно, когда дело касается моей безопасности. Пусть лучше потом побьёт, когда объяснюсь.
Из замка я не собирался выходить, но там, за гейтом, наверное, тоже была зима, и я оделся по-зимнему.
Ведь если я сам не рискну зайти и посмотреть, куда я открыл путь, кого ещё я могу послать первым в неизвестность?
Я пошёл в комнату Годрика, стараясь не срываться на бег. Спокойствие и хладнокровие, как же вы мне сейчас нужны...
Там давно уже всё было готово. Арка для будущего гейта уже несколько дней как была зачарована вспомогательными заклинаниями и ждала последнего шага. Внутри арки, на специально изготовленной высокой подставке, на уровне моей груди была размещена диадема Ровены Равенкло.
Я выбрал для очистки от хоркрукса её, чтобы было не стыдно перед наставницей.
Снял ботинки, скинул с себя зимнюю одежду и положил на рабочий стол, давно уже свободный от любых бумажек...
Вступил на круг, расположенный точно в центре системы накопителей, и встал в стойку проведения силы...
Через круг втянул в себя контакт с магической подпиткой, чтобы объединиться с ней...
И заговорил строфы инкантации, специально подготовленной для этого ритуала. Мы с Ровеной долго и тщательно выбирали каждое слово.
Моя сила...
Моя воля...
Моё вдохновение...
Моё точное устремление...
Моя абсолютная убеждённость в результате...
Настал ваш час!!!
Я не ощущал хода времени, пока колдовал. Я знал только, что что весь ритуал должен был занять от двадцати минут до получаса, в зависимости от того, как скоро овеществлялись строфы инкантации. Моё чутьё мага подсказывало, когда пора начинать следующую строфу, и я говорил, говорил, говорил...
Через несколько секунд после того, как я договорил последнюю строфу, в арке гейта появился зимний ночной пейзаж.
Ошеломлённый и опустошённый, какое-то время я просто стоял и всматривался в него.
Просто зимний британский пейзаж, словно я выглянул в окошко на улицу...
Так кто из них прав, Ровена или Регулус? Там домен или мир? Или ритуал не удался вообще и этот гейт ведёт куда-нибудь в Запретный лес?
Я даже не чувствовал себя истощённым. Обсидиановые накопители сыто блестели, рунный купол над головой был в полном порядке.
Но сомнения не было. Если разум суетился и не доверял, что-то глубоко внутри, в подсознании, точно знало — успех.
Я неуверенно сделал шаг с круга. Огляделся, шагнул ещё.
Подошёл к гейту и снял диадему с подставки. Проверил — хоркрукса не было.
Убрал диадему в безразмерную сумку. Оттащил подставку из гейта. Руками — в его зоне как-то боязно было колдовать. Поставил рядом и снова вгляделся в пейзаж, словно через открытые двери.
Там было так тихо и безветрено, что пейзаж казался картиной. И в то же время он был живым.
Я развернулся и подошёл к столу, надел ботинки, зимнюю куртку и шапку. Затем вернулся к гейту.
Не знаю, как там течёт время. Бывали случаи, когда некто входил в домен на несколько суток и возвращался через сотню лет.
Но я должен был принять на себя первый риск. Если не я, то кто же?
Я же не хотел никому плохого, когда открывал путь?
Один шаг, один вдох — и вернусь обратно.
Я сделал этот шаг и оказался в новом мире.
Прохладный зимний воздух обласкал моё лицо. Я вдохнул его полной грудью — и ощутил, как он впитывается в меня, как промывает, очищает и освежает каждую мельчайшую частицу моего тела и моей сути. На какое-то время я замер, полностью захваченный новым невероятным ощущением, затем опомнился и снова овладел собой.
Оглянулся. Сзади, конечно, ничего не было. Я перешёл на магическое зрение и увидел туманный, слабо мерцающий круг гейта, диаметром в полтора моих роста. С этой стороны еще нужно было ставить арку.
Я сделал шаг назад и снова оказался в комнате Годрика.
Всё было позади. Все мои усилия, весь мой адов труд по подготовке ритуала. Все мои тщательные планы и расчёты. Все мои сомнения в себе и в своих людях.
Этот мир — мой. И нечего бояться, что никто не захочет переселиться туда.
Кто хоть один раз вдохнул этот воздух, тот уже никогда не захочет дышать другим.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
