Незаконнорожденный ребенок лорда Старка вызывал у Баклера раздражение. Тот, не смотря на свое постыдное происхождение, вел себя словно лорд, чем отталкивал от себя людей. А его высокомерие по отношению к воинским навыкам Двана, которое он даже и не пытался скрыть, заставляло вспоминать лорда-отца и старшего брата. Баклер знал, что принц желал, чтобы они подружились, и он старался, с неохотой, конечно, но добросовестно. И не так давно это дало небольшой результат. Сноу убрал свой гонор, и появилась отдача с его стороны. Таким он даже вызывал симпатию, ведь объективно, был неглупым и довольно развитым для своего возраста.

В середине дня выпал снег, заметая дорогу, и усилился ветер, вышибая слезы из глаз. Баклер до сих пор не мог привыкнуть к холодному северу, грезя о теплом климате Королевской Гавани. Однако все неудобства компенсировало одно обстоятельство: Дван медленно, но уверенно становился приближенным человеком наследника престола. Тот заметил Баклера и выделил из толпы — его, Двана, на которого все махнули рукой. Он слышал слухи, которые о нем ходили с подачи мачехи, третьей жены лорда Баклера. Видите ли он нагулянный ребенок. "Что за вздор!", — до сих пор эти мысли будили гнев, который отразился лишь во взгляде. А на лице застыла маска скуки. Джоффри обернулся к нему и вопросительно посмотрел в глаза.

"Видимо я не смог спрятать злость, — подумал Баклер и оглядел окружающих людей, не обращающих на него внимания. — Или, что вероятней, принц проницательней других".

Дван покачал головой, показывая, что все в порядке. Джоффри еще раз окинул его взглядом и вернулся к разговору с Джоном.

Баклер не был глупцом, он понимал, какие перспективы открывались подле будущего короля и упускать свой шанс Дван не намерен. Но кроме меркантильных цели возвыситься, он собирается быть верным Джоффри, который единственный из всех знакомых сумел его увидеть настоящим и понять его ценность. Ему была противна мысль, что он не сумеет быть полезным, как отцу или старшему брату, считавшим его никчемным неумехой и лентяем, способным только книги читать. "Неподобающие занятие для воина", — говорили ему...

— Всем остановиться, — внезапно раздался громкий приказ принца. Баклер без раздумий выполнил требуемое, а затем уже осмыслено огляделся, замечая, что он отстал от Джоффри и Сноу.

Призрак, питомец Джона, скалился, его рубинового цвета глаза были устремлены в сторону Двана. Телохранители принца взялись за оружие. Лошади занервничали, и люди принялись их успокаивать. Грозный рык, словно раскат грома, раздался позади Баклера. Все взгляды устремились в эту сторону. Вынув меч, Дван неспешно обернулся и замер, испытывая парализующий страх.

Огромный монстр, ростом превышающий лошадь, лишь по ошибке богов носил обличие волка. Янтарные очи сверкали недобрым огнем, в них не было милосердия, а лишь жесткость и ум. Бурая шерсть выглядела ухоженной, а массивное тело откормленным. Видать этот хищник не голодал. Однако самым страшным в облике этого монстра, на взгляд Баклера, была челюсть с до неприличия огромными и острыми зубами, демонстрируемыми в оскале. Лютоволк — а без сомнений, это был он — зарычал еще раз.

Один из людей Ланнистеров, Варик, дернулся за оружием и привлек внимания монстра. Стремительно, зверь набросился на невезучего парнишку, который нечего не смог противопоставить лютоволку. Словно зачарованный, Дван наблюдал за тем, как Варика разрывает на части монстр. Брызги крови окропили землю, запачкав снег красным. Люди тоже попали под этот фонтан. За первой смертью от лап и зубов, последовала вторая.

Сквозь пелену до Баклера доносились голос, отдающий команды, но цепенея от ужаса и слыша лишь бешеный стук своего сердца, да прерывистое дыхание, тот не мог разобрать слов. До этого дня он даже в реальном бою не сражался и вид разодранных тел и человеческих ошметков казался бредом воспаленного рассудка.

— Дван, пригнись, — все же дошли слова его принца до сознания и, видя, как лютоволк несется на него, он отмер и выполнил указание, но не совсем точно. Баклер свалился на землю и неудачно упал, ударившись головой о камень, замаскированный под сугроб снега. Последнее, что он запомнил — стрела, пронзающая монстра, и свет перед глазами померк.

==========

Глава 5 ==========

Западный рынок Ваэс Дотрак встретил Дорею шумом. Легкой походкой она ступала по сухой траве. Жаркое солнце безжалостно опаляло кожу. За дни путешествия вместе с госпожой Дейенерис Дорея успела не то чтобы привыкнуть, но уж точно примириться с подобным климатом.

На ее пути попадались торговые лавки припыленные землей, где продавался товар, в основном, привезенный предприимчивыми купцами из Вольных городов. А вот ценители более редких вещей из И-Ти, Асшая и Края Теней могли найти желаемое на Восточном рынке.

Дорея на несколько секунд задержалась перед огромным, с нее ростом, зеркалом, оправленным блестящими камнями, мерцающими на солнце, словно радуга после дождя. В нем отразилась синеглазая лисенийка в легком коричневом платье, с милым личиком и светлой от природы кожей, которая из-за долго путешествия покрылась золотистым, как мед, загаром. Светлые волосы были длины и прекрасны, а вот под глазом красовался синяк.

"Ничего, больше он меня не тронет", — заправив светлую прядь за уху, она улыбнулась полноватому торговцу и зашагала прочь.

Поток людей мельчал, чем дальше она шла — Дорея едва не вступила в лошадиный помет, свернув влево. Бранные слова слетели с ее губ. Переступив зловонную кучу, она прошла еще немного, прежде чем остановиться перед деревянной дверью невысокого дома на окраине. На ней красовался искусно вырезанный цветок с пятью лепестками.

Постучав три раза, пять и семь, делая паузу, она терпеливо дожидалась, пока ей не откроют двери. Стоящий перед ней мужчина был молод, худ и невысок, но на лицо красив. Его кожа была светлее, чем ее. Волосы, доходившие до плеч, отливали золотом.

Он любезно пропустил Дорею внутрь.

Кровать, зеркало, лохань для купания и неказистый столик, на котором стояли кубки с вином, небольшой, размером с арбуз, деревянный ящик и стул — вот и все убранство.

Пока она разглядывала жилище, мужчина резко обнял Дорею за талию, прижал к себе и поцеловал. Она ощутила сквозь ткань его возбуждение и запустила руку в его мягкие волосы. Сладкий стон сорвался с ее уст.

— Мне так тебя не хватало, Трисс, — произнесла Дорея, когда он принялся покрывать поцелуями ее шею. — Каждый день без тебя подобен пытке.

Его руки переместились с ее талии к бретелькам, завязанным сзади шеи. Распутав узел, Трисс потянул платье вниз. Оно упало на пол бесформенной горкой, обнажив маленькую упругую грудь с торчащими сосками, впалый живот и стройные ноги. Охваченные страстью, они переместились к кровати. Дорея толкнула своего партнера на ложе и с улыбкой его оседлала.

...Трисс перебирал золотистые волосы своей возлюбленной, умостившей свою голову ему на грудь.

— Сир Джорах просил кхалиси отвернуться, когда ее муж отдал приказ растопить золото. Госпожа не послушалась, — говорила Дорея, когда любовная страсть утолилась, и появилось желание поболтать. — Принц Визерис молил ее о снисхождении, но она была непреклонна. Он так вопил, когда раскаленное золото полилось ему на голову, — изящным пальчиком провела по груди Трисса. — Но страшнее всего был взгляд кхалиси. Спокойствие и равнодушие в нем отражалось. Как будто не она несколькими часами ранее пыталась ублажить своего братца вкусной едой и нарядом, достойным короля.

— Он хотел убить ее ребенка, — заметил Трисс.

— Да, принц мне тоже был не по нраву, — проведя пальцем по синяку под глазом, сказала она. — Но это не оправдывает столь быструю смену поведения. Ни сожаления, ни вины. Будто она при смерти букашки присутствовала. Кхалиси меня пугает, — призналась Дорея, накрывая рукой отозвавшееся на ласку мужское достоинство.

— Лисичка, — мягко произнес Трисс, поддерживая ее игру.

...Дорея подарила ему на прощание сладкий, как дорнийское вино, поцелуй и, договорившись о времени следующей встречи, покинула дом.

Трисс, натянув штаны, сел за стол и вытащил серую бумагу. Подперев кулаками подбородок, он никак не мог сосредоточиться на том, что нужно написать господину.

"Господин, — скривил губы Трисс. — Никогда бы не подумал, что им станет мальчишка. И весьма непростой".

Наследный принц семи Королевств — важный титул, который шел лишь довеском. Джоффри был умен не по годам и необычен. Даже странен. Объяснить он не мог, отчего у него возникло такое мнение. Это было лишь иррациональное ощущение.

Прошло всего полгода с того момента, как Трисс был лишь актером, чья блистательная игра Рейгара Таргариена в забавной постановке вызывала море оваций. Особенно от зрительниц.

Когда он отыграл свою роль, но спектакль еще не завершился, Трисс проявил неосторожность, попытавшись ограбить человека знатного происхождения. Воровал он не из любви к искусству или алчности, а чтобы оплатить лечение младшей сестры Лилы. И попался Трисс из-за спешки, а ведь чувствовал, что добром это не кончится. Но врачеватель требовал денег и срок данный им на погашение долга давил на Трисса, вынуждая действовать опрометчиво.

"Лорд — зазевался", — подумал он тогда.

Знал бы Трисс, что ожидает его в будущем, то... ничего бы не изменил.

Лорд на самом деле оказался оруженосцем рыцаря, который входил в свиту принца. Страх, охвативший Трисса, когда он попался, сложно позабыть. Но боялся мужчина не за свою жизнь. Он знал, что если что-то с ним случиться, то сестренка долго его не переживет.

В момент отчаяния вмешался принц. Лишь милосердие Джоффри спасло его...

Трисс, когда воскрешал в памяти приватный разговор с ним, не мог отделаться от ощущения, что за любезным поведением скрывалась жестокость.

Принц не прилагал особых усилий, чтобы разговорить его и отыскать слабое место — больная сестра. В момент нужды тот пообещал посодействовать выздоровлению Лилы, при условии, если Трисс будет выполнять его поручения. Отказаться тот, естественно, не мог.

Слово принц сдержал. Трисс, испытывая благодарность, был намерен исправно выполнять свою часть сделки. Менять облики, шпионить, соблазнять... Работа оказалась увлекательной.

Выкинув посторонние мысли из головы, Трисс принялся сочинять доклад.

* * *

Не все магические тренировки доводят до добра. Эту простую истину в очередной раз подтвердила жизнь.

Покинув Черный замок Астэр радовался, что вместе с ним осталась позади и утомительная ежедневная добровольная повинность восстанавливать щит на Стене. В крови бурлила магия и требовала выхода. Ей он не противился, рассеивая силу вокруг, чтобы отслеживать перемещение их отряда и возможных недругов, скрывающихся в засаде. Впрочем, Астэр на самом деле не надеялся обнаружить западню. Он лишь тренировался удерживать концентрация во время беседы, пока в радиусе его чувств не появился лютоволк.

Потянувшись к разуму хищника, он воздействовал на него так же, как обычно на Призрака. Однако в этот момент Астэра отвлек сир Барристан, и вместо чистой нейтральной магии с сознанием лютоволка соприкоснулась стихийная, породившая ментальную боль. Это спровоцировало слепую ярость, желание растерзать того, кто нанес вред.

К несчастью, лютоволк — магическое создание, и выследить обидчика ему не составило труда, ведь рассеивая магию, принц оставил яркий след. Астэр едва успел его затереть, чем сбил с толку зверя, но намерение убивать у лютоволка не исчезло, поскольку инстинкт самосохранения (и не только его) маг случайно выжег. Стоило Варику дернуться, как лютоволк напал.

Пес и сир Барристан закрыли его собой, однако, несмотря на то, что такого он не желал, но это давало отличный шанс выделиться перед войнами и совершить первое деяние на пути к легенде о себе. Благо колчан со стрелами, как и сам лук, находились под рукой — всего несколько часов тому назад он упражнялся в стрельбе.

Достав стрелу, он напитал магией вырезанные им заранее руны — это давало стопроцентную гарантию ее попадания туда, куда ему нужно, да и пробивную мощность повышало. Конечно, и обычного заклинания было бы достаточно, но с рунами эффектней и проще, так как энергии тратиться меньше, а результат лучше.

Астэр поразил лютоволка на смерть, но стал повинен в смерти двух людей и чуть не лишился Баклера. Неприятно.

— Жив, — констатировал человек среднего возраста, склонившись над лежавшим Дваном, позвякивая цепями, блеснувшими серебром под лучами зимнего солнца. — Скоро придет в себя.

— Хорошо, — кивнул принц и подошел к мертвым телам воинов. Показав на лице скорбь, он сделал вид, что пытается спрятать чувства. Ведь продемонстрируй он безразличие, понимания бы не нашел. — Займитесь ими и, Ховард, проследи, чтобы их тела доставили родным.

— Как прикажете, мой принц, — ответил здоровенный, под два метра, рыцарь с рыжими волосами, густой бородой и шрамом на щеке и, попросив о помощи черноволосого и мрачного мужчину, стоящего рядом, принялся выполнять поручение.

Дав указание, Астэр направился к лютоволку, возле которого стоял бледный Сноу и щуплый кузен Ховарда, Эрвик, с резкими чертами лица и льстивым характером.

— Это было великолепно, мой принц, — восторженно произнес Эрвик, разглядывая торчащую из грудины зверя стрелу. На грозной морде застыло навечно выражение гнева. Зубы и шерсть окрасило кровью убитых. Снег под ним принял бурый цвет.

— Спасибо, — Астэр оглядел людей вокруг. Сир Барристан взирал на него с гордостью. Клинган с одобрением. Джон со смесью восхищения и зависти. Несколько человек с неверием. Немногие с безразличием.

"Славно, — подумал принц. — Из своей ошибки я извлек выгоду".

* * *

Остаток пути не изобиловал событиями. Лишь отток магии с приближением к Винтерфеллу слегка увеличился, но незначительно, защита, созданная им, укреплялась огнем, горевшим в кострах, и воздвигала заслон, дырявый, словно решето, но способный замедлить утечку и дать возможность каждый раз смещать баланс между естественной регенерации и оттоком в сторону первой.

Каждый вечер, незаметно, он подпитывался от горящего пламени, экономя личные силы. Астэр надеялся, что со временем дыры в барьере залатаются и ему будет доступны все его возможности и даже больше. Ведь из-за интенсивного расхода сил, восстановление его источника ускорялось, не слишком сильно, но существенно. О прекрасно возвращающемся контроле, у которого из-за сложившихся обстоятельств была возможность усовершенствоваться, не стоило забывать.

Эмоции людей ощущались ярче, и в скором времени, он надеялся, сможет различать и отголоски мыслей.

Астэр, однако, в первую очередь нацелился на улучшение организма. Словно опытный гончар, работающий с глиной, он придавал своему телу нужную форму и избавлялся от недостатков. Физическое состояние не могло не радовать: сила, выносливость, рефлексы с каждым днем становились все совершенней.

Его новое тело являлось отличным материалом, лучше изначального, покалеченного болезнью, из-за которой Астэр долгие годы испытывал боль, пока не овладел исцеляющей магией и самостоятельно не создал для себя комплекс заклинаний. Эти чары не только излечили его, но и послужили в качестве основы для сотворения лечения от уродливых шрамов оставленных пламенем дракона, которые никто не мог (или не хотел, что вероятней) помочь ему свести.