↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
1. Первая кровь.
2. Городу Юности — 30.
3. Хайнань.
Автор: тов. Стрелец
1.«Первая Кровь»
Гыгы, где-то в Кремле.
Когда затихло стрекотание докрутившего ленту проектора в зале еще некоторое время стояла тишина. Зрителям требовалось время переварить увиденное.
Наконец включили освещение. Первый секретарь снял очки, протер слезящиеся глаза и произнес:
— Мне понравилось, а вы что скажите товарищи? — спросил он сидевших рядом.
Присутствовавшие на просмотре первые лица переглянулись между собой.
Жуков пожал плечами:
— Нормально.
Фурцева покачала головой:
— Орел то какой.
И загадочно улыбнулась.
— То ли ещё будет, когда он узнает, — ухмыльнулся Серов.
Никита Сергеич зажмурился, представил картину и, не выдержав, заржал в полный голос.
Утро начиналось замечательно, Родион Яковлевич бодро вскочил с постели (в пределах возраста, конечно), чмокнул жену и насвистывая марш артиллеристов приступил к утренним процедурам.
Тщательно выбрился, плотно позавтракал, и в прекрасном настроении отправился на службу. Купив в киоске на Фрунзенской набережной сатирический журнал «Про толстых и ленивых» («Тыл Вооруженных Сил»), листая страницы и ухмыляясь Родион Яковлевич неторополиво двигался по набережной в сторону работы, время от времени кивая головой попадавшимся на встречу сослуживцам. Сослуживцы при встрече вежливо прикладывали руку к голове и сбиваясь в стаи за спиной Родиона Яковлевича начинали отчаянно перешептываться, время от времени кивая ему в спину и зачем то демонстрируя друг другу большие пальцы рук.
Один раз Родион Яковлевич задержался у тумбы с афишами, демонстрирующими новинки и премьеры из культурной жизни страны, привлеченный яркой картинкой, явно военной тематики.
С огромного плаката на него мрачно взирал крепко сбитый мускулистый парень, неуловимо кого-то напоминавший и одетый в смутно знакомую заношенную форму и ковбойскую шляпу. Выпятив твердый подбородок и мужественно прищурив глаза, молодой человек сжимал в могучих руках пулемёт Максим без станка и щитка, а сбоку к нем прижималась миловидная смуглая брюнетка. Немного близоруко прищурившись, Родион Яковлевич покачал головой,
— Ишь ты, крепок. А все одно брехня, нельзя так стрелять.
Удивленно поцокав языком через минуту он уже забыв про старое оружие и афишу предъявлял пропуск вытянувшемуся в струнку дежурному, за спиной которого зачем-то изображала подобие строя вся смена. В фойе и переходах вообще было непривычно многолюдно, по тысячам внезапно возникших самых срочных и неотложных дел метались десятки больших и маленьких воинских начальников. Пролетая мимо Родиона Яковлевича, каждый привычно расставался с честью и окидывал его таким горячим взглядом, что Родиону Яковлевичу остро захотелось тайком проверить, все ли у него застегнуто в нужных местах.
В окружающей обстановке явно было что-то не так, причем очевидно, что это никак не было связано с его повседневной деятельностью, о чем он явно бы уже знал, как от доброхотов так и недругов. Которые почему-то тоже попадались на встречу чаще обычного. Пройдя в приемную Родион Яковлевич поздоровался с пожиравшим его глазами адъютантом, проворчал:
— Сбесились они все, что ли, — и прошел в кабинет.
На столе уже трещала вертушка Московского Округа. Скидывая на ходу китель, Родион Яковлевич одной рукой подхватил трубку, а другой поманил сунувшегося в дверь первого заместителя, указывая тому на диван.
— Маршал Малиновский у аппарата.
Рабочий день начался, но становился все страньше и страньше. К маршалу на приём так просто не попадешь, да и не рвутся на него обычно, но сегодня его определенно преследовал аншлаг. Адъютант не успевал докладывать о прибывающих очередных и внеочередных просителях, но больше всего удивил первый зам, как то чуть ли не с завистью пожавший перед уходом руку,
— Ох и крут ты, Родион Яковлевич, ох и крут... — после чего достал платочек, протер вспотевшую лысину и кривой кавалерийской походкой уковылял из кабинета покачивая на ходу блестящим шаром головы в такт каким-то мыслям, оставив маршала в полном недоумении. Но окончательно терпение Малиновского лопнуло, когда позвонил сам министр обороны. Гречко заслушал доклад, обсудил интересующие рабочие вопросы, но маршалу весь разговор отчетливо казалось, что министр сдерживается и недоговаривает. Чуйка не подвела, закруглив разговор министр ехидно произнес:
— Эх, Родион Яковлевич, мы-то думали, что ты такой, а ты вон какой оказался... Силён! Может, тебя на десант поставить?
Малиновский взорвался:
— Да какой-такой десант?! Что происходит?
Но министр, пожелав всех благ, уже положил трубку, и Родион Яковлевич был твердо уверен, что тот с большим трудом сдерживается, что бы не заржать.
Ситуация требовала срочного решения и выяснения. Маршал ткнул селектор:
— Андрей, зайди.
Дежурный адъютант, моложавый полковник—фронтовик просочился в дверь и замер преданно глядя на начальника глазами. Крайне озорными глазами.
— Товарищ полковник, может быть, вы мне объясните, что происходит, и почему все вокруг сошли с ума, включая министра обороны?
При этом оба непроизвольно скосили глаза на висевший рядом с портретом Ленина портрет министра.
— Гм... — пожевал губой Малиновский.
— Товарищ Маршал Советского Союза, так того, этого ... — Полковник не зная как объяснить, неожиданно сбился с речи, но справился с собой. — Пока вы на даче отдыхали, кино про вас сняли.
— Не понял, — глаза у Малиновского стали размером с тарелку радара. — Какое еще кино?
— Хорошее кино, приключенческое, — полковник секунду подумал и добавил, — я два раза ходил, некоторые наши тоже.
Голова у маршала пошла кругом, какое кино, какие наши, какие приключения? Но он был человеком военным, а потому умел решать вопросы по мере поступления без рефлексии. Родион Яковлевич хлопнул по столу и встал.
— Так, приказываю уточнить ближайший сеанс и доложить.
Полковник исчез. Маршал зашел в комнату отдыха и быстро переоделся в штатское. Через минуту, выяснив адрес ближайшего кинотеатра и время сеанса предупредил о времени отсутствия и покинул здание министерства. Полковник, стоя у окна, задумчиво смолил сигарету и наблюдал за выходом. К нему присоединились майоры—порученцы и тоже задымили.
— Ушёл?
— Ушёл. В гражданку переоделся и двинул.
— Железный старик... Хорошо ещё, пулемёт не взял.
— Сдаёт, возраст уже не позволяет.
Над вечерней Москвой сгущались тучи, а переполненном зале первый заместитель министра обороны и маршал Победы с неподдельным удивлением наблюдал за похождениями главного героя, в котором с явственным изумлением узнал самого себя. На голубом экране разворачивалась героическая эпопея юных лет молодого Ивана Гринёва, в отрочестве ушедшего на фронт и вступившего в пулемётную команду Елизаветградского пехотного полка. Зрители мужского полу мрачно сопели, наблюдая за разворачивающейся мясорубкой летнего наступления 16—го года, а зрительницы всех возрастов тихонько плакали над нежными чувствами молоденькой медсестрички и раненого юного георгиевского кавалера.
— Не, про любовь конечно перегнули, но в остальном ... — подумал маршал.
Но от того, что оказалось в остальном, у него снова полезли на лоб глаза. Гринёва отправили во Францию в составе русской бригады. Великолепные пейзажи сменялись воронками, километрами окопов западного фронта, усталыми солдатами копашащимися в непролазной грязи, мешаниной двунадесять языков, в сердце которой оказался молодой пулемётчик. Перед Ваней Гринёвым и зрителями разворачивалась в полный рост трагедия мятежа в Ле—Куртин, первого случая на той войне когда русские солдаты убивали русских солдат, а за кровавым и подлым побоищем вставала тень главного злодея — полубезумного лифляндского барона фон Дорна, тайного сотрудника охранки. Ранение, госпиталь, иностранный легион, подпольные бои без правил, новости о революции и страшная тайна, поставившая эту революцию на край гибели промыслом коварного барона. Погони по крышам Парижа, перестрелки, рукопашная на Эфейлевой башне.
Малиновский поймал себя на мысли, что сидит с отвисшей челюстью. Казалось бы куда дальше, но режиссер, похоже, только входил во вкус. Преступному барону, бросившему подручных, удалось скрыться, и Гринёв с верными друзьями из Легиона бросается в погоню. В Марселе им удается сесть на пароход, следующий тем же рейсом во Владивосток, что и корабль барона. Пароход главного злодея удается перехватить в Браззавиле, но барон после очередного жестокого боя снова ускользает, и друзья преследуют злодея через всю Экваториальную Африку, попадая в засады и передряги. Настигнуть главгада удается только в Гоа, где Гринёв с товарищами попадают в тюрьму жестокой секты убийц, союзников фон Дорна, планирующих выкрасть сокровища Моголов.
Неожиданно на помощь героям приходит молодая индийская принцесса, пытающаяся защитить реликвии своего рода, с ее помощью пленники вырываются на свободу и снова разрушают планы черного барона, уничтожая секту и стоявшего за ней махараджу, убийцу отца принцессы, между которой и Гринёвым вспыхивают чувства, переросшие в пламенную страсть. Там же Гринёв обзаводится ковбойской шляпой и кнутом, который отдал Ивану в плену умирающий американец (гыгы). К разочарованию зрительниц, счастье молодых людей оказалось недолгим, долг зовет, и Гринёв покидает принцессу и таинственный субконтинент Индию.
Дорога приводит выживших в порт Гонконга, где опередивший друзей барон натравливает на них китайскую мафию Триады, друзья снова оказываются в смертельной опасности, но в очередной раз судьба им улыбается. Мудрый патриарх Триад, ведомый чувством чести предлагает решить дело поединком. Гринёв принимает предложение и вступает с бойцом Триад в единоборство из которого огромным трудом выходит победителем. Взбешенный барон снова бросается в бегство на любезно предоставленном англичанами аэроплане. Иван со спутниками так же тайно проникают на авиабазу и угоняют аэроплан, но часовые поднимают тревогу, и взлететь удается только Гринёву и его русскому товарищу, остальные легионеры погибают в неравной схватке с охраной. Самолет терпит крушение в Корее, где русским удается сесть на японский пароход следующий во Владивосток, и уже там они узнают, что черный барон отправился к Колчаку. Благодаря самоотверженной помощи настроенных пробольшевистски паровозных рабочих, Гринёв и его спутник начинают великую паровозную гонку через пол—Сибири, в конце концов Гринёв настигает черного барона и узнает детали его плана — доставить Колчаку золото и сокровища для снаряжения армии и подавления революции. После продолжительной смертельной схватки на крыше вагона с фон Дорном, оказавшимся мастером джиу—джитсу, Гринёв выходит победителем и взрывает поезд, вместе с золотом и охраной. Состав падает в реку, а израненный Гринёв выбирается на другой берег и после долгих скитаний, уже на краю гибели, встречает передовой дозор наступающей Красной Армии.
Занавес.
Вернувшись к себе на Грановского, маршал полночи в смятении пил валидол под едкие насмешки жены, а с утра бросился на прием к первому секретарю.
— Никита Сергеич, поклёп ведь, режиссер этот, сука! Я, говорит, про вас работу хочу сделать. Я-то думал — не снимает, значит передумал, а он... сволочь, сгною!
Хрущёв посмеиваясь наблюдал за метавшимся по кабинету маршалом.
— Да будет тебе, Родион Яковлевич, даже я смотрел, отличный фильм.
— Так не было же ничего, Никита Сергеич, — растерянно произнес Малиновский.
— Это ты погоди, война была?
— Была, — кивнул маршал.
— На корабле плыл?
— Плыл.
— Через Сибирь прошёл, от колчаковцев ушел, у французов служил?
— Не отрицаю.
— Так чем же ты недоволен, Родион Яковлевич? Тем, что не всё по—настоящему показано? Так художественный вымысел это называется. Для зрителей, они таких героев любят, — Хрущев слегка посмеивался.
— Ты же человек опытный, огонь и воду прошёл. А значит, понимать должен. Биография твоя, тяжёлая и кровавая, работа, дело всей жизни, историкам интересна да писателям. А зрителю нужен герой и зрелище, даже если оно только основано на реальных событиях.
— Засмеют ведь, — пробурчал все еще недовольный маршал.
— Врагов ты и так знаешь, а друзья ещё больше зауважают, такие фильмы про абы кого не снимают. Я тебе, Родион Яковлевич, считай подарок сделал. Вот опубликуешь свои мемуары и люди их до корки зачитывать будут, с кино сравнивая.
И вот там уже только от тебя зависит, как им рассказать, что было на самом деле. Признай, ведь самому кино понравилось?
Маршал почесал голову:
— Бабы красивые, Раиса мне всю плешь проела, а погони, драки, я их за всю жизнь столько видел, что на сто фильмов хватит.
— Ну и добре, — кивнул Хрущев.
Через месяц блокбастер «Первая Кровь» вышел в мировой прокат, окупившись в десятки раз, и навсегда вписав имя маршала Малиновского в историю кинематографа.
Автор: тов. Старый
2.Городу Юности — 30
В мае 1961-го года у Никиты Сергеевича состоялась серия совещаний, посвященных развитию Дальнего Востока. Привезенные делегацией из Японии предложения (см. 06-02) требовали принятия срочных мер по улучшению транспортной доступности Дальнего Востока, расширению добычи и переработки полезных ископаемых, расширению геологоразведки.
На совещание были приглашены министры судостроения, речного и морского флотов, энергетики и электрификации, геологии, путей сообщения, автомобильных и шоссейных дорог, черной, цветной металлургии, угольной промышленности, министерства обороны, председатель Госплана и Госэкономкомиссии, кураторы сельскохозяйственного и лесного направлений в ЦК, легкой промышленности, пищевой промышленности, председатель КГБ Серов.
— Товарищи, сегодня у нас на повестке дня развитие Дальнего Востока. В свете заключенных недавно соглашений (см. 06-02) нам нужно выработать комплексный план развития промышленности, транспорта, градостроительства, обеспечения людей на Дальнем Востоке всем необходимым. Конечно, реформы, которые идут в стране, и этого региона касаются, но местная специфика там присутствует, и немалая. Начнем, я думаю, с транспорта.
— Позвольте мне, — сказал Борис Павлович Бещев, министр путей сообщения. Подойдя к специально поставленной стойке, он повесил целую кипу листов и взял в руки указку.
— Один из самых важных вопросов для Дальнего Востока — транспортный. В тридцатых там бурно развивалось железнодорожное строительство, в основном руками заключенных. Оно продолжилось и после войны, однако в 1953-м году при передаче из системы МГБ в нашу ГУЛЖДС был расформирован, личный состав распределен по другим подразделениям. Решение это было оправданное, однако одновременно с ним и закрыли стройки — а вот это уже было решением непродуманным. Некоторые проекты были в высокой степени готовности — например, участок Ургал-Постышево-Комсомольск-на-Амуре, часть дороги от Победино до Погиби на Сахалине, часть дороги до мыса Лазарева от Селихино. Я сейчас не касаюсь остальной части Байкало-Амурской магистрали, поскольку там требуется намного больший объем подготовительных работ, чем на тех участках, что я перечислил.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |