Драгонвик

На ее бесстрастном лице не было и следа любопытства. Она была прекрасно вышколенной горничной, прекрасно знавшей свое место, поэтому Николас и выбрал ее в компаньонки Миранде.

Сердце девушки яростно колотилось, когда она открыла письмо. Оно гласило:

"Мне очень жаль, что я не попрощался с вами. Но лучше нам этого не делать, тем более что для выражения чувств нам не требуются слова. Прошел уже день до назначенного срока, моя дорогая крошка.

Н."

Забыв о благоразумии, Миранда прижала письмо к губам, но потом испуганно оглянулась на молчаливую Грету, спрашивая себя, не заметила ли та ее оплошность. Но женщина уже спала. Миранда спрятала письмо за корсаж рядом с кольцом и чувство одиночества тут же исчезло. В конце концов, год это не так уж и много.

Я стану лучше, думала Миранда. Я буду очень стараться, чтобы стать достойной его. Нужно так много сделать — пометить монограммами изящное нижнее белье и простыни. Она не выйдет замуж бесприданницей. Миранда подавила тревожную мысль, что все эти приготовления будет очень трудно осуществить, учитывая желание Николаса "ничего не рассказывать". Но уж как-нибудь она исхитрится.

С каждой милей, отделявшей ее от Драгонвика, ужас и печаль последних дней постепенно притуплялись. Ее отношения с Николасом стали такими, как она хотела. Он любит ее, она любит его, и вскоре они смогут вступить в брак — естественное завершение любого романа. Она выкинула из головы все неприятные воспоминания о Джоанне и непонятное мрачное настроение Николаса. Человек не должен оглядываться назад, радостно думала она, чувствуя себя очень зрелой и мудрой. Значение имеет только будущее. Так говорил Николас. Так теперь будет думать и она.

В полдень третьего дня они проехали мимо Бедфорд-Вилладжа и направились к Нортвею. Еще через несколько миль Миранда стала узнавать знакомые места и, наконец, ее охватила щемящая тоска по матери, тоска, которую она так долго от себя скрывала.

И все же, когда она, наконец, увидела белый деревянный дом под вязами, она была обескуражена. Этот дом оказался таким маленьким и невзрачным.

Во дворе перед кухонной дверью стоял фермерский фургон с дымящимся навозом, который Том и ее отец набросали из кучи в конюшне. Оба подняли головы, услышав шум подъезжающей кареты. Миранда увидела, что они небриты, в поту и грязи.

Кучер чуть было не проехал мимо, но тут у Миранды зашумело в голове, и она откуда-то издалека услышала собственный голос.

— Поверни здесь, — сказала на слуге негромко, но вызывающе. — Я тут живу.

Она испытывала неподдельное страдание под ошеломленным взглядом лакея. Он развернул лошадей и направил их в узкие ворота. Грета, выглядевшая сегодня флегматичнее обычного, без интереса рассматривала ферму.

Карета остановилась прямо у навозной кучи, и Дик, открыв для Миранды дверцу, почтительно ждал со шляпой в руках. Эфраим и Том застыли, словно пригвожденные к месту, затем братец опомнился и закричал:

— Боже милостивый, отец! Это же Ренни!

Эфраим так же пришел в себя, и на его небритом лице появилось выражение явного недовольства.

— Вижу.

Затем он повернулся к девушке, которая неловко стояла на ступеньке кареты, боясь испачкать изящные туфельки в грязи птичьего двора.

— Ну, мисс, — заговорил ее отец, — значит, ваши блестящие родственники устали от вас и отослали домой?

— Нет, папа, — со смущением ответила она. Хотя она и не была особенно рада видеть отца, она ожидала более теплого приема. — Миссис Ван Рин умерла в прошлый понедельник, и, конечно, мне пришлось вернуться домой. Написать я не успела.

— Конечно, — согласился Эфраим, вытирая руки грязным красным платком. — Мне очень жаль, что несчастная леди скончалась, но все мы смертны, и пути Господни неисповедимы. Ну что ж, добро пожаловать домой, Ренни... И хватит торчать на ступенях, словно курица на насесте. Мать ты найдешь на огороде. Она будет рада тебя видеть.

Получив приказ, Миранда со вздохом подобрала шелковые юбки и осторожно спустилась на землю. Эфраим повернулся к сыну.

— Том, думаю, мы сможем подыскать место для лошадей, но карета останется снаружи. Что же до вас, — он помолчал, только сейчас обнаружив внутри Грету и не зная толком, что делать с ней и кучером, — то Миранда приготовит вам ужин. Мы найдем, где вам переночевать.

— Нет, папа, — вновь со смущением воскликнула Миранда. Она заметила, как заморгал кучер при одной только мысли, что мисс Уэллс будет сама готовить ему ужин, та самая мисс Уэллс, которую в Драгонвике обслуживало не менее полудюжины человек. — Мистер Ван Рин распорядился, чтобы они немедленно возвращались. Ночь они проведут в дороге. До свидания, — быстро добавила она, обращаясь к слугам. — Благодарю вас. Мой брат поможет вам вытащить мой багаж.

И она скрылась за углом дома.

Она сразу же увидела худую фигуру в старой серой шляпе от солнца, склонившуюся над грядкой, и, забыв обо всем на свете, в том числе и о туфельках, и о юбках, с криком радости помчалась вперед.

— Дорогая моя! Мамочка, я так рада видеть тебя!

Абигайль выпрямилась и при всей сдержанности, свойственной янки, была буквально поражена видом стройной молодой девушки. Затем она открыла объятия и прижала дочь к груди.

* * *

Так для Миранды начался невероятно сложный период привыкания к фермерской жизни. Почти год прошел с тех пор, как она уехала из родного дома. Ничего в нем не изменилось, но изменилась она сама — безвозвратно, и кроме Абигайль, вся остальная семья показалась ей в тот первый вечер неотесанной и чужой. Малышка не узнавала ее и при виде надушенной и завитой леди в шуршащем зеленом шелке закричала от страха.

После неловких приветствий все три брата уставились на нее в настороженном смущении. Табита, раскрасневшаяся от работы у печи, в съехавшем на бок переднике, закричала:

— Боже, Ренни! Я бы тебя не узнала, — и сестры обменялись торопливыми поцелуями. Но в приветствии Тибби не было и капли теплоты. Она пристально уставилась на Миранду, и в выражении ее глаз явно проглядывало завистливое неодобрение.

Шелковое платье с глубоким вырезом, кружевные оборки, изящные маленькие туфельки... и кроме всего прочего она напудрила лицо, в ужасе подумала Табита. Она недовольно сжала губы и пока все рассаживались на ужин вокруг кухонного стола, искоса поглядывала на отца в уверенности, что он разделяет ее негодование и не замедлит его высказать.

И Эфраим не разочаровал ее. Закончив молитву, он положил нож и вилку на кусок засоленной домашней ветчины и внимательно оглядел Миранду.

— Ты собираешься мыть посуду в этих смешных тряпках? — поинтересовался Эфраим, с сарказмом глядя на дочь.

Табита удовлетворенно хихикнула, а младшие мальчики весело толкнули друг друга в бок.

Но раньше, чем Миранда успела ответить, Абигайль, подавшись вперед, быстро произнесла:

— Эфраим, Ренни сегодня устала с дороги. За дела она примется с завтрашнего утра.

Эфраим хмыкнул.

— Пусть уж постарается. Я не намерен содержать ленивых, вздорных девчонок.

Он снова взялся за нож, больше ничего не говоря. Остальные, привычные к его пространным наставлениям, принялись за еду в некотором недоумении.

Внешний облик Миранды привел отца в замешательство. Он не мог не заметить, что его дочь стала очень хорошенькой, и что своей одеждой и манерами она теперь похожа на тех богатых леди, которых он видел в Астор-Хаузе. Против воли на него произвело впечатление ее эффектное возвращение — карета с гербами, двое слуг, холеные лошади в посеребренной сбруе. Должно быть, мистер Ван Рин и вправду заботился о девчонке, раз обеспечил ей подобное положение. Но теперь она снова дома и вся это благородная чушь должна быть выбита из ее головы. Эфраим, опустошив тарелку, отодвинул ее ближе к Абигайль.

Миранда почти ничего не могла есть.

Возвращение домой оказалось для нее равносильным медленному увязанию в болоте. Все здесь угнетало ее: мелкие фермерские проблемы, семейные молитвы и чтение Библии — в ее отсутствие Эфраим закончил Новый завет и вернулся к Второзаконию — привычка в восемь часов отправляться в постель, которую она теперь вновь делила с Табитой.

— Это ненадолго, — выпалила Табита, заметив смущенный взгляд, который Миранда бросила на кровать, показавшуюся ей ужасно узкой. — Скоро она полностью будет твоей.

Миранда вгляделась в круглое торжествующее лицо сестры.

— Но... что ты хочешь этим сказать, Тибби?

— В следующем месяце я выхожу замуж за Оба, — ответила младшая сестра, тем самым подразумевая: а это гораздо большее достижение, чем у тебя, вместе со всеми твоими нарядами, а уж если вспомнить, что ты двумя годами старше...

Миранда села на постель, вызывая в памяти широкое лицо Обадии, его толстые руки и заикание.

— Ты любишь его, Тибби? — серьезно спросила она.

Сестра в замешательстве кивнула. Кто же вот так запросто говорит о любви? Но Ренни всегда была странной.

— Тогда, надеюсь, ты будешь счастлива, — проговорила Миранда, и ее голос дрогнул.

Николас... подумала она, охваченная тоской. Сейчас год казался ей вечностью. Будет ли у меня когда-нибудь "следующий месяц"? Ей захотелось рассказать все Табите, просто хотя бы ради удовольствия повторить его имя. Но она знала, что не имеет права этого делать. Кольцо было надето на цепочку и надежно спрятано под ночной рубашкой с высоким воротничком.

— У меня есть два шелковых платья, — быстро сказала она. — Бери, какое захочешь, Тибби, я подгоню его для тебя.

— О Ренни, спасибо! — воскликнула сестра, покоренная этим благородным жестом. — Это так мило с твоей стороны... Ты всегда обращалась с иголкой лучше меня, — добавила она, тоже решив проявить великодушие. Ее неприязнь к Миранде прошла, когда она обнаружила, что сестра не намерена задаваться. И что, уехав из прекрасного и изящного Драгонвика, Миранда вовсе не желает рассыпаться в восторгах по этому поводу. Вместо этого Миранда терпеливо выслушивала излияния Тибби о добродетелях Оба и о трехкомнатном коттедже, выстроенном на ферме Браунов специально для молодых.

— Гостиная, кухня и спальня, а гостиная оклеена обоями, — восторженно шепнула она сестре, молча сидящей рядом. — Конечно, позднее... дом станет недостаточно велик, — добавила она, вспыхнув в полумраке. — Об сказал... он надеется, что мы каждый год будем добавлять по одной комнате. Разве это не замечательно!

— Потрясающе, — согласилась Миранда.

Она постаралась представить в трехкомнатном коттедже себя с Николасом, но из этого ничего не получилось. Образ Николаса неразрывно был связан с мрачной королевской атмосферой Драгонвика, с его великолепием и невидимыми слугами.

Она положила руку на воротничок ночной рубашки и нащупала кольцо. Сердечко из карбункула нагрелось от ее тела. Девушка просунула палец в золотое кольцо.

Еще долго после того, как уснула Табита, Миранда лежала совершенно неподвижно, уставившись в низкий потолок. Она не издала ни звука, но слезы медленно катились по ее щекам, падая прямо на матрац, набитый кукурузной шелухой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Венчание Табиты и Обадии состоялось в субботу тридцать первого мая в молитвенном доме Второй конгрегационной церкви на холме. В церкви присутствовали лучшие семьи Гринвича — Миды, Рейнольдсы, Дэки, Клоузесы и Хастеды.

Тибби неплохо выглядит, с гордостью думала Миранда, грациозно следуя за отцом и сестрой по проходу. Табита красовалась в отданном Мирандой платье серого муарового шелка, украшенном рюшами. Разница в росте позволила Миранде подрезать немало ткани по подолу, чтобы наставить ее по бокам, потому что для Табиты платье оказалось тесным. А еще Миранда отдала зеленые страусовые перья на шляпку сестры. Белое свадебное платье для жены фермера было бы немыслимой роскошью, и без щедрости Миранды Табита пошла бы под венец в обычном шерстяном платье или альпаке.

Обадия ждал невесту у кафедры. Его широкое лицо было чисто вымыто и сияло счастьем.

Эфраим передал ему младшую дочь и вместе с Мирандой отошел в сторону. Преподобный Кларк открыл Библию и воздел руки к небесам. Собравшиеся склонили головы — все, кроме Абигайль. Она сцепила натруженные руки на спинке передней скамьи и с тревогой взглянула на стоящую у кафедры группу людей. Мать Обадии посмотрела на напряженную фигуру рядом с собой и ободряюще прошептала:

— Тяжело, когда они покидают нас, Эбби, но Об станет тебе хорошим сыном, да и поселятся они рядом.

Абигайль кивнула. Но смотрела она не на Табиту, а на Миранду, потому что была потрясена выражением немого страдания на потупленном лице девушки, а боль в ее глазах была столь очевидной, что материнское сердце сжалось.

"Я так и знала", — думала глубоко встревоженная Абигайль, — "с девочкой и правда что-то случилось, и она не рассказала об этом даже мне". Пока она размышляла о причине горя Миранды, горя, которое она давно подозревала, но не хотела признавать весь прошедший месяц, венчание закончилось, и с запоздалым раскаянием она поняла, что во время самого главного события в жизни Табиты она совсем не думала о младшей дочери.

Около тридцати гостей поехали по дороге до Стэнвич-Роуд, а затем на ферму Уэллсов на свадебное пиршество: яблоки, сухие персики и пироги из ревеня, ветчина, пончики, кофе, сидр и многое другое — Абигайль и ее дочери готовили праздничный ужин несколько дней.

Старшее поколение сидело под деревьями и с интересом наблюдало, как молодежь играет в жмурки, где по правилам парень целует пойманную девушку. Даже Эфраим не видел ничего дурного в этой свадебной игре, как не видели в этом ничего странного и другие фермеры, которые могли следовать очень суровым жизненным правилам, но вместе с тем наслаждались грубыми и дикими забавами.

Миранде очень хотелось убежать в свою тихую комнатку на чердаке, которую уже не надо было ни с кем делить, но она не осмеливалась это сделать, зная, что ее отсутствие может оскорбить отца. Она старалась держаться в стороне, занявшись пирогами и тарелками, которые носила туда-сюда, и молодым людям приходилось все время пропускать ее. Многие мужчины бросали на нее восхищенные взгляды, но они побаивались ее. В своем зеленом шелковом платье эта высокая красивая девушка выглядела чужой и недоступной.

— Ну и задавака она, — шепнула коренастая Феба Мид Деборе Уилсон, когда обе забежали за угол амбара, чтобы спрятаться от Зака Уилсона, который в этот момент с завязанными глазами и вытянутыми руками тщетно старался поймать какую-нибудь девушку.

Увидев, что в ее направлении, спотыкаясь, бредет ее бывший поклонник, Миранда спряталась за деревом и, конечно, избежала бы нежеланной встречи, если бы Об, ее новоиспеченный братец, не схватил ее в охапку и не толкнул в распростертые руки Зака. Все перестали бегать, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Послышались смешки. Миранда стояла неподвижно, словно столб, а грубые пальцы Зака шарили по ее платью и волосам.