Драгонвик

Оба некоторое время молчали. Старый врач сидел в клубах табачного дыма, а молодой отсутствующе смотрел в потолок.

— Этим летом я видел одного вашего друга, очень вами интересующегося, — неожиданно произнес Френсис.

Джефф повернулся и вопросительно взгляну на доктора.

— Очень хорошенькую девушку. Но замужнюю, так что не слишком радуйтесь. Миссис Николас Ван Рин, жену этого высокородного господина, как его называют, живущего в верховьях Гудзона.

Джефф задержал дыхание и сел.

— Вы имеете в виду Миранду? — быстро спросил он.

Его собеседник приподнял лохматую бровь.

— Да, ее зовут Мирандой. Я встретил ее в коттедже Эдгара По, и она своими собственными лилейно-белыми ручками приготовила мне чай.

Старик усмехнулся.

— Насколько я помню, она была в розовом атласном платье и на шляпке у нее были эти чертовы финтифлюшки. У нее были стройные ножки и изящная талия... хорошо, хорошо, — произнес он в ответ на нетерпеливое восклицание Джеффа. — Она выглядела вполне здоровой, если вы спрашивайте об этом.

Потом пожилой доктор насмешливо взглянул на своего молодого коллегу и усмехнулся.

— Правда, полагаю, теперь ее талия уже не такая тонкая. Через два месяца подходит ее срок.

— Что?! — дико вскрикнул Джефф.

Доктор Френсис хмыкнул, заметив остолбенение Джеффа.

— Вам когда-нибудь рассказывали об аисте, Джефф? Той птичке, что прилетает к молодоженам? Ну, и не только к ним, если уж на то пошло.

Джефф нетерпеливо махнул рукой.

— Откуда вы знаете, что... что она беременна?

Ему почти удалось забыть Миранду за долгие месяцы пребывания в Мексике, безжалостно вычеркнуть ее из своей памяти, решив, что все его страдания из-за нее уже в прошлом. И, тем не менее, он был глубоко задет, обнаружив, как возмущает его мысль, что Миранда может вынашивать ребенка Николаса.

— Я знаю, — заговорил доктор Френсис, — потому что великий мистер Ван Рин написал мне об этом. Он снизошел до просьбы... это больше походило на королевское распоряжение... чтобы я отправился в его поместье и провел там несколько недель, пока его леди не произведет на свет этого драгоценного младенца.

— Вы поедете? — медленно спросил Джефф.

— Нет! Как можно вежливее я ответил ему, что могу использовать свое время лучше, чем суетиться вокруг одной единственной здоровой девушки, считая удары ее пульса. Пусть ищет себе другого ручного щенка. Многие будут рады принять предложенный им гонорар. Подумайте об этом, вы и сами это можете. Вы-то будете у него под рукой.

— Нет! — яростно ответил Джефф.

Старый врач откинулся на спинку стула и некоторое время созерцал молодого человека.

— Вы очарованы этой леди, мой друг?

— Дело не в этом. Но... честно говоря, Ван Рин и не захочет обращаться ко мне. Я присутствовал при смерти его первой жены.

Доктор Френсис кивнул.

— Кстати, от чего она умерла? Это случилось так неожиданно.

— Острое расстройство желудка... внезапно, — отрывисто ответил Джефф. Ему было стыдно вспоминать о своих подозрениях относительно Николаса. Должно быть, они были причиной его неосознанной ревности. Его лицо вспыхнуло, когда он думал о тех глупых экспериментах, которые он проводил над куском торта.

— Когда вы женитесь, Джефф? — старик отложил сигару и с сочувствием положил свою руку на здоровое плечо молодого человека. — Должна же существовать какая-нибудь порядочная женщина, которая вам нравится. И если вы сразу и не влюбитесь в нее, в конце концов, вы привыкните к тому, что она ваша жена.

Он хмыкнул.

— К тому же старина Бенджамин Франклин был не так уж и неправ, когда говорил, что ночью все кошки серы.

Джефф улыбнулся и подумал о Файт Фолгер. В тот день, когда он отплывал вниз по реке, чтобы присоединиться к своему полку, она стояла на городской пристани рядом со своей матерью, и ее черные глаза были полны слез.

— Я буду ждать тебя, Джефф, — прошептала она, — ждать твоего возвращения.

Он быстро поцеловал ее, а ее мать притворилась, будто ничего не видит. Этот поцелуй ничего не значил для него, ведь все его мысли в то время принадлежали Миранде. Да и в любом случае у него было не так уж и много шансов на возвращение. Но сейчас он в первый раз подумал, что Файг ему вполне подойдет.

— Думаю, я последую вашему совету, сэр, — ответил он доктору Френсису, — как только у меня будет две здоровые руки и голова, которые можно будет предложить женщине.

* * *

Гудзон встретил Джеффа диким восторгом. Если бы он позволил, его бы превратили в национального героя, но так как он не пожелал, чтобы его, как говорится, подняли на щит, его друзья и просто знакомые все время толпились в его маленьком домике на Фронт-стрит и приносили с собой всевозможные угощения — студень из говяжьих ног, пироги, жаренных гусей и цыплят... Старая черная Раилла хлопотала вокруг Джеффа и подавала подаренные лакомства.

К новому году Джеффу стало казаться, что он и вовсе никуда не уезжал. Левая рука была все еще малоподвижна, но к ней понемногу возвратилась былая работоспособность, приступы головокружения стали проходить, и он смог наконец-то вернуться к практике.

Он так и не сделал предложение Файт. Правда он отправил ей небольшой подарок — "Золотую чашу", популярную подарочную книгу этого года, переплетенную красной кожей и украшенную золотым тиснением. Файт приободрилась. "Шкатулка любви" или "Свадебный гость" были бы более показательны в этом случае, но, в конце концов, любой подарок свидетельствовал о серьезности его намерений, и Файт стала мечтать о скорой свадьбе. Теперь, когда он вновь был дома, она ни в коем случае не должна была позволять их взаимоотношениям вновь сползти до уровня дружеских поддразниваний и заигрываний. Она желала Джеффа и ради него отвергла три очень лестных предложения руки и сердца. Ему пора было сделать решительный шаг.

Но прошел январь, а Джефф по-прежнему был неуловим. Он отвергал приглашения в гости, ссылаясь на необходимый ему покой. Тогда Файт, дойдя до крайности, выдумала сильную головную боль и поплелась через заснеженные улицы, чтобы "проконсультироваться" у врача. Он принял ее тепло, пожалуй, даже нежно, но заветных слов так и не произнес. Он посоветовал ей некоторое время не есть жареной пищи и принимать каломель, а потом отправил домой озадаченную, но не безутешную, потому что она знала мужчин, а в голосе Джеффа ей слышались особые нотки, точно так же, как и нечто интимное в его манерах. Кроме того Файт была уверена, что у нее нет соперниц. Вряд ли в городе была девушка, которая не пыталась бы привлечь внимание Джеффа, но он не обращал ни на одну из них ни малейшего внимания.

Вообще-то Джефф собирался в конце концов сделать ей предложение, но как и всякий мужчина не торопился терять свободу.

Наконец он решился на этот роковой шаг в день Святого Валентина. Послать ей что-нибудь из тех сладостей и чувственных излияний, что так радует девичье сердце и предшествует официальному появлению в доме родителей.

Но когда пришло четырнадцатое февраля, бедняжка Файт никакого поздравления не получила. Джефф в это время был в Драгонвике.

Он вновь попытался забыть Миранду и это ему почти удалось. На Гудзон обрушилась эпидемия гриппа и, конечно, Джефф был так занят и так уставал, что не мог думать ни о чем другом.

А потом он получил письмо из Нью-Йорка от доктора Френсиса. После обычных приветствий и любезностей тот писал:

"Не удивляйтесь, если, в конце концов, вас вызовут к Ван Ринам, так как я взял на себя смелость рекомендовать ваш талант Большому Сеньору. Он пригласил к жене доктора Уильяма Брауна из Грамерси-Парка. Я знаю его, он довольно способный, но проблема в том, что Ван Рин совсем его запугал. Браун в совершеннейшей панике, так как он полагает, что беременность развивается неправильно, но он не осмеливается сказать об этом Ван Рину. Он послал мне письмо, умоляя о совете, но ведь чтобы во всем разобраться, нужно быть там. Мне кажется, все будет в порядке. Я написал несчастному олуху (по-моему, размер гонорара совершенно лишил его рассудка), чтобы он не волновался, ведь рождение детей так же просто, как и перекатывание бревен. Госпожа Природа делает все за нас (хотя мы не можем позволить, чтобы миряне догадались об этом), но закончил я предложением обратиться за советом к вам, если ему все-таки понадобится помощь. Затем я получил письмо от самого Ван Рина. Он жаловался на Брауна и вновь обратился ко мне с просьбой, чтобы я приехал. И я опять посоветовал обратиться к вам. Ну и шум! Великий монгольский хан и то не устроит такого тарарама из-за наследника".

Джефф бросил письмо на стол. Даже если за ним и пошлют, он не поедет. Ничто не заставит его вновь встретиться с Мирандой, тем более в этом мрачном Драгонвике. Доктор Френсис прав и весь этот шум нелеп. У Миранды под рукой квалифицированный врач, и, без всякого сомнения, с ней все будет в порядке. Она всегда была здоровой фермерской девушкой, выносливой как лошадь, несмотря на внешнюю хрупкость.

На следующее утро ровно в восемь зазвенел колокольчик, и когда Джефф открыл дверь, он увидел на ступенях закутанного в меховое пальто Николаса Ван Рина, а за ним сани.

Мужчины некоторое время молча смотрели друг на друга, затем Николас протянул руку.

— Вы поедете со мной, Тернер? — спросил он почти смиренно. — Вы нужны нам.

Джефф нахмурился и отступил от двери.

— У вас и так есть врач. Я не могу сделать больше, чем он, — холодно ответил Джефф. — Доктор Френсис писал мне.

Николас негодующе затряс головой:

— Браун глупец. Я не доверяю ему. Я прошу вас ехать... торопиться. Браун говорит, начались схватки.

Николас говорил отрывисто. Его лицо сильно осунулось. Его глаза, лишенные теперь снисходительности и иронии, буквально умоляли о помощи.

Джефф видел многих взволнованных отцов, но волнение Николаса не шло ни в какое сравнение с волнением других мужчин.

— А почему вы считаете, что миссис Ван Рин в опасности? — бесцветным голосом спросил Джефф.

Николас быстро взглянул на него.

— Миранда? — удивленно спросил он. — Я не говорю, что Миранда в опасности. Торопитесь, Тернер... я прошу вас.

Джефф опешил. Значит, все это дикое беспокойство было из-за будущего младенца? Почему этот человек никогда не руководствуется нормальными человеческими чувствами? Неожиданно он ощутил острую жалость к заточенной в Драгонвике молодой женщине.

Он вздохнул и потянулся к своему пальто, с трудом вдевая раненную руку в рукав.

— Не знаю, к чему это, но я поеду с вами.

Когда они проехали в ворота, а Николас остановил дрожащую лошадь, дверь открылась и на пороге появилась Пегги.

— О, хозяин, — выпалила она, ее губы дрожали, — миссис стало плохо, а мне не позволяют быть рядом с ней, пожалуйста, позвольте мне пойти к ней.

Николас грубо оттолкнул ее в сторону, даже не утверждая себя ответом, и мужчины побежали наверх.

У огромной кровати, на которой стонала Миранда, находились двое — доктор Браун и немка-кормилица, которую Николас привез из Нью-Йорка. Браун, щеголеватый молодой человек, с подкупающими заискивающими манерами, обеспечивающими ему много влиятельных пациентов, представлял сейчас жалкое зрелище — напомаженные волосы были в беспорядке, а аккуратная бородка блестела от пота, струившегося по лицу.

— Что случилось? — закричал Николас, яростно поворачиваясь к Брауну.

Маленький доктор взглянул на хозяина в совершеннейшем ужасе.

— Н-ничего плохого, мистер Ван Рин, — заикаясь, ответил он. — Начались схватки, но все в порядке... в полном порядке...

Никто не поверил его наигранной бодрости, даже кормилица, что-то бормотавшая сквозь зубы и округлившимися глазами пялившаяся на Николаса.

— Мистер Ван Рин, не могли бы вы с кормилицей ненадолго выйти из комнаты, пока я проконсультируюсь с доктором Брауном? — спокойно вмешался Джефф. — Я уверен, нет никаких оснований для тревоги.

Как только дверь закрылась, доктор Браун вытер лицо и с облегчением вздохнул.

— Слава Богу, что вы здесь, Тернер. Я не могу в одиночестве брать на себя такую ответственность.

Его больше не волновало, что придется делиться таким замечательным гонораром, он с радостью бы и вовсе отказался от него, если бы только мог с честью вернуться к своей тихой и безмятежной практике в Грамерси-сквер.

— Этот человек — сумасшедший, — всхлипнув, добавил он. — Уверен, он убил бы меня, если бы что-нибудь пошло не так.

— Глупости! — ответил Джефф и подошел к кровати.

— Дорогой мой... вы его не знаете, — зашептал доктор Браун, нервно поглядывая на дверь, за которой скрылся Николас. — Я хотел отказаться от этого дела, а он запер меня в моей же комнате. Он все время следит за мной, следит своими ледяными голубыми глазами. Иногда мне кажется, что он меня гипнотизирует.

— Чушь, — произнес Джефф, пряча улыбку. Он поднял руку, призывая к молчанию, потому что Миранда издала долгий жуткий стон и открыла глаза.

— Джефф? — вопросительно сказала она тоненьким голоском, напоминающим голос удивленного ребенка. — Вы же в Мексике?

— Нет, — улыбаясь, ответил он. Он отодвинул пряди золотых волос с ее влажного лба. — Я здесь с вами.

Откуда-то издалека боль вновь напомнила ей о себе. Во всем этом туманном мире не осталось ничего, кроме боли. Миранда судорожно схватила Джеффа за руку, и его дружеское рукопожатие стало первой поддержкой, которую она получила в этот день.

Словно демон накинулся на ее трепещущее тело, и она забилась как рыба на льду, пока, наконец, в изнеможении не откинулась на подушки.

— А я и не предполагал, что вы знаете миссис Ван Рин, — удивленно произнес доктор Браун.

— Знаю, — быстро ответил Джефф. Он воспользовался минутной передышкой для быстрого осмотра. Ему показалось, что все идет хорошо. Он не видел никаких причин для беспокойства и немедленно заявил это своему коллеге.

Маленький доктор немного приободрился.

— Рад это слышать. Должно быть, мрачная атмосфера этого замка заставляет меня ежиться. Хотя не знаю. Мне кажется, в сердцебиении плода есть что-то неправильное.

— Это часто случается, — отрезал Джефф. Теперь он готов был полностью согласиться с доктором Френсисом и Николасом, что Браун глупец, и что его нервозность совершенно лишила его способности соображать.

В четыре часа утра следующего дня — День святого Валентина — Миранда родила сына. Младенец выглядел очень хорошеньким, да иначе и быть не могло, ведь у него были такие красивые родители. У малыша были темные волосы и прямые брови совсем как у отца, а в уголках рта заметны крошечные ямочки, как у Миранды. Рождение малыша было встречено диким восторгом. Звонили все церковные колокола Драгонвика, послужившие сигналом для арендаторов, что весь день им будут подавать пиво и пунш. Слуги наливали себе кружку за кружкой, забыв об обязанностях.