Дочь двух миров

ДОЧЬ ДВУХ МИРОВ

(ознакомительный фрагмент)

Аннотация

Обидно и страшно вдруг потерять все, из чего состояла твоя жизнь, и оказаться непонятно где совершенно безо всего. Даже без одежды.

Но другого выхода нет, когда на кону здоровье и счастье единственного близкого человека, когда-то спасшего тебе жизнь и сделавшего для тебя все, что было в его силах.

И не стоит ждать за это от судьбы какие-то особые подарки, вроде необычных способностей или заплутавшей где-то необыкновенной любви. Да и разве добрые дела совершаются в надежде на награду?

Хотя боги чужого мира, похоже, считают иначе.

Глава первая

Меня забросило в лес, в этом я почти не сомневалась.

А чем еще могут быть растущие со всех сторон густые, никем не обломанные кусты, над которыми возвышаются деревья подпирающие кронами небо?

Правда, пока неясно, какой он, этот лес. Может, совсем небольшой, вроде парка или рощи, и если пойти через него, то скоро выйдешь к городу или деревне. А может и огромный, выяснить это точно у меня пока нет никакой возможности.

И я далеко не уверена, что она появится через несколько часов или дней. Просто до сих пор не ощущаю в себе никаких способностей не то чтобы следопыта, но и обычного туриста.

И даже хуже.

Желания идти куда-то через довольно густые, сумрачные заросли тоже не чувствую. Тем более небо, видимое в просветах крон, сплошь закрыто темными, серо-фиолетовыми тучами, от которых так и пахнет проливным дождем.

Даже странно, во всех прочитанных мной книжках попаданцы обычно знали, чего им хочется или хотя бы куда нужно идти. Ну, на худший случай, от кого бежать.

А меня тянуло забиться в какую-нибудь норку или под елку, желательно самую развесистую и колючую, и немного поплакать от жалости к себе и злости на родного деда. Ну или почти родного. И на судьбу, не просто швырнувшую в чужой пока мир, но и отобравшую все, что до этого дня я считала своим.

Первые, пока редкие капли приближающегося дождя, так и не раздумавшего полить меня ради знакомства, стукнули по носу, запутались в коротких волосах, добрались до кожи и я завертела головой, торопясь найти хоть мало-мальски более надежное убежище, чем кочка, на которой до сих пор так и сидела. С того момента, как вывалилась на нее практически из небытия.

Слева, с той стороны, откуда летели капли, тревожно зашелестело листвой невидимое, но явно немаленькое дерево, и я, пересиливая непонятную робость и слабость, поднялась с травы и побрела туда, продираясь сквозь кусты и осторожно огибая подозрительные кучи мусора. С детства помню, чьими жилищами они могут оказаться, поэтому заметив сухую ветвь, подобрала ее и пока добиралась до цели, отломала тонкий конец и мелкие веточки, получив неказистую, но увесистую дубинку.

Дерево не обмануло моих надежд, это был гигантский раскидистый дуб с неохватным стволом и густой, закрывающей небо синеватой кроной. Спеша до дождя притулиться где-нибудь поудобнее, я рванула к нему, и довольно скоро наткнулась на просторное углубление между двумя мощными корнями толщиной с хорошее бревно, углом расходящимися в разные стороны. Между ними лежал стожок высохшей листвы и мне хотелось думать, что ее нанесло ветром. Но даже если это не так, уступать кому-то свою находку я вовсе не собиралась. Разворошила листья, устроив гнездо и влезла в него, укладываясь так, чтобы можно было в любой момент вскочить и дать отпор. Ну или убежать, судя по обстоятельствам.

Дождь понемногу усиливался, дерево шелестело все сильнее, но в моем закутке было сухо и довольно тепло, и я начала успокаиваться. Думать о том, как здесь выжить, пока не хотелось совершенно, я никогда не любила строить пустых, совершенно утопических прожектов, как Наташка, одна из работавших со мной девушек.

— Вот представьте, иду я на работу и вдруг меня сбивает машина. А там олигарх, — говорила она, мечтательно закатывая обведенные густо-синим карандашом глазки, — Он конечно бросается ко мне, берет на руки, сажает в салон...

-Вывозит за город и выкидывает в мусорную яму, — меланхолично заканчивала Ольга, наш кассир, — и дает бульдозеристу пару сотен на пиво, чтоб прикопал понадежнее. Олигархи и добрые самаритяне — антонимы.

Тогда я смеялась над возмущенным Наташкиным пыхтением, и никогда бы не призналась, что и сама иногда придумываю романтичные истории. Только меня не интересовали богатенькие бизнесмены, насмотрелась на них вблизи за время работы в магазине . Они никого не видели, кроме себя, а судя по разговорам, незнакомых людей оценивали прежде всего по одежде. Брендовая или нет.

Нет, в моих историях мне обычно внезапно дарил щенка скромный, тихий парень вроде соседского Тимки, вечно копающегося в каких-то моторах и в упор не замечающего никаких девушек. "Возьми, Варя, — говорил он, — у тебя ему будет хорошо. А гулять с ним будем по очереди... или вместе, если захочешь."

Я тоненько всхлипнула, те мечты и тот мир остались в прошлом и знакомство с мирным любителем собак и прогулок мне больше не светит. Теперь меня ждет совершенно незнакомая жизнь, и только от меня зависит, сумею ли с ней сродниться. А еще от того, как выполню задания Беса, который, как оказалось, давно изобрел многоступенчатый план по возвращению сюда, но меня посвятил в него лишь пару недель назад.

Тот день я помню так ясно, словно все произошло только вчера. Был понедельник, мой законный выходной, и я собиралась выспаться всласть, потом сбегать в Магнит и наготовить еды на два-три дня. Еще убрать и постирать... точно зная, что к вечеру захочу только одного. Устроиться на диване с любимыми пирожными и хорошей книжкой.

Однако все пошло не так. В восемь утра позвонил дед, но схватив мобильник я услышала не его насмешливый бас, а звонкий, холодно официальный женский голос.

-Варвара Синцова? Это из скорой помощи. Ваш дед, Бессонов Сергей Петрович сегодня ночью перенес инфаркт и ему требуется уход. Вы приедете сами или будете нанимать сиделку?

-Сама, — еще мало что соображая со сна буркнула я.

Несколько секунд, просыпаясь окончательно, слушала гудки, потом резво подскочила и помчалась собираться. Дед у меня единственный родной человек на всем белом свете, и когда речь идет о его здоровье, отступают все остальные заботы.

Неподалеку кто-то возмущенно фыркнул, вырывая меня из полудремы и воспоминаний, и я резко приподнялась, оглядывая мокрые кусты. Близко к дубу они не подступали, видимо мешала тень, зато тут рос пышный мох и какие-то совершенно неопознаваемые грибы с кудрявыми сиреневыми шляпками. И среди этих диковинных грибов стояло на двух ногах еще более невозможное существо. Ростом с большую, почти как горилла, обезьяну и такое же лохматое, только зеленое. Даже не заросшие шерстью клочки кожи вокруг глаз и на носу были зеленовато-оливкового цвета.

У-у! — жалобно простонало оно, и сделало пару шагов к моему гнезду.

Я рыкнула в ответ так грозно, словно была уссурийским тигром, перехватила палку поудобнее и помахала ею над головой, давая понять что без боя не сдамся.

И никому не уступлю свое убежище.

Зеленое существо понуро опустило плечи и побрело куда-то в дождь, а я вернулась на пригретое местечко и огорченно вздохнула. Неизвестного зверя почему-то было жаль, и себя — тоже. А еще очень хотелось есть, но я и под расстрелом не стала бы пробовать незнакомые грибы. Дед запретил даже прикасаться к местным растениям, пока не найду людей или не проявятся хоть какие-то способности.

Хотя с того дня я верю ему вовсе не так уж безоговорочно, как прежде.

Сразу вспомнилось, как почти бегом добралась от станции до поселка, влетела на крыльцо знакомого дома и дернув дверь, обнаружила деда, спокойно загружавшего в духовку противень с какими-то пирогами.

-Ты зачем встал! — рассердилась я.

-А я и не ложился, — хитро ухмыльнулся он, — умывайся и садись к столу, я должен открыть тебе одну важную тайну.

В тот момент я больше всего была рада, что он не лежит в подушках бледный и жалкий, а бодро топает по комнате, ставя чайник и подавая на стол посуду.

Но уже через час, выпив чашку кофе и выслушав совершенно невозможную, на мой взгляд ересь, сообразила, что врач скорой была права. Оставлять деда без присмотра никак нельзя, но сначала нужно хотя бы попытаться достучаться до его разума.

-Бес, ты все-таки болен, — констатировала я, расстроенно рассматривая загорелое, почти не морщинистое лицо, — и даже не спорь. Давай вызовем хорошего врача?

-Не притворяйся дурочкой, — спокойно и язвительно фыркнул он в ответ, доставая из доисторического холодильника пластиковую бутылку из-под колы.

Судя по цвету — с молоком. Следом появился завернутый в бумажные полотенца и втиснутый в полиэтиленовый пакет домашний каравай и литровая банка свежего меда.

-Вернись к столу и выслушай меня внимательно, — нарезая еще теплый хлеб, приказал дед, и я, строптиво поджав губы, села на свое место.

-Я все уже слышала. И могу сказать только одно, у тебя что-то с головой. Не нужно целыми днями сидеть в компе и столько читать всякой фэнтезятины. Особенно про попаданцев.

-Ну не любовные же романчики мне читать, — подколол он, разливая молоко в большие чашки, — да и не глотаю я столько книг, как ты. И вообще разговор сейчас не об этом.

-А о ТОМ ты мне целый час мозги морочишь, и с меня хватит, — сердито стукнула я кулаком по столу, и попыталась встать, но ноги почему-то отказали, — Бес! Сейчас же прекрати тренировать на мне свой гипноз!

-Я не имею никакого отношения к гипнотизерам, и вообще в это не верю, — щедро поливая ломоть хлеба мёдом, бесстрастно сообщил дед, и, положив его на блюдце, подвинул мне, — Ешь. Я пока повторю основное, потом можешь задавать вопросы. Времени хватает.

-Я сама теперь могу повторить тебе твое основное, — передразнила я, — проверяй! Мы с тобой якобы из другого мира, почти двадцать два года жили себе тут спокойно, а сейчас почему-то должны вернуться. А теперь мои вопросы, отвечай! Зачем мы вообще сбежали из того мира, если там было так хорошо? А если попали сюда случайно, то почему не вернулись сразу? Ну и последнее. С какой... дури мы вдруг ринемся туда, если нам и тут неплохо живется?

-Там ты попала под лавину. Меня утащило в пропасть, когда вытаскивал тебя, пришлось из последних сил открывать портал... но от испуга перестарался и попал сюда. А вернуться сразу не смог... потратил все силы, даже сознание потерял. Нас нашли в поле. Мокрых, грязных, без одежды. Языка я тогда не знал и потому молчал, притворился идиотом. Думал, восстановлю силу и вернусь, но обнаружил, что этот мир нищ на магию. Пока отлежался в больнице, потом в дурдоме, пока доказал что не псих и получил хоть какие документы — тебя успели сдать в приют. Пришлось воровать и скрываться. Здесь одиноким мужикам со справкой вместо паспорта даже в то время детей не давали.

-Дед... я столько книг про попаданцев прочла, и меня всегда волновал один вопрос. — подозрительно уставилась я на мужчину, которого еще вчера считала родственником, причем любимым и единственным, — все они в конце концов оказываются принцами, демонами или избранными. Сразу доложи, ты кто, беглый король? А может даже, вожак оборотней? Или это я — принцесса фей?

-Твой сарказм неуместен, я не сумасшедший, если ты на это намекаешь. И не король, и не демон. Обычный маг, там таких много. А ты дочь крестьян, сель краем задел усадьбу твоих родителей.

-А ты говорил... — мгновенно задохнулась я обидой, сразу вспомнив прежнюю версию Беса.

Будто он мой родной дед и нашел меня в детдоме, когда мои родители пропали без вести.

-А что я еще мог сказать? Документов нет, пенсии за потерю кормильцев — тоже. Ты подрастешь и начнешь считать себя брошенным в роддоме отказником. — мрачно буркнул дед.

-Значит, они все же погибли, — в моей душе синим пламенем сгорала слабая надежда когда-нибудь встретится с мамой.

С чего ты взяла? — изумленно вытаращил он по-молодому яркие зеленые глаза, — их я нашел первыми и отбросил в сторону. А потом почувствовал в глубине еще искорку магии и прыгнул туда порталом. Ты даже не испугалась, спокойно спала, защитный амулет держал вокруг тебя надежный кокон.

-То есть... ты хочешь сказать, они... — горло внезапно перехватило спазмом.

-Варя! — ринулся ко мне Бес, замахал руками, потом опомнившись, сунул в руки стакан с водой, — пей!

-Так почему тогда мы не пошли к ним раньше? — с каждым глотком холодной воды в меня вливалась новое подозрение, — почему остались тут? Ты уже давно что-то химичишь, не зря тебя соседи Бесом зовут.

-Давно мы никак не могли. Место силы, хоть и слабенькое, я нашел только через двенадцать лет, еще два года ушло чтобы набрать денег и уговорить хозяина. Он никак не хотел продавать дом, это память о его родителях. Предлагал купить рядом, а мне не нужен был другой. Я и тут, почти все время сидя в подвале, еле набираю за месяц четверть резерва. Хотя это неверное слово... да и понятие ложное, но тебе так привычнее. Так вот... когда я наконец купил дом, ты отказалась переезжать... нет, я тебя не виню, друзья, первый мальчик, для восемнадцатилетней девушки это было очень важно.

-Мне тогда было шестнадцать, — поправила я.

-Извини... — хмуро глянул он, — но свидетельство о рождении я тебе купил. А на самом деле ты года на два старше. Но точную дату я не знаю... да и нет тут такой даты. И настоящего имени твоего тоже не знаю... вокруг моего замка несколько деревушек, и знать всех младенцев просто невозможно.

-Какого еще замка? — вмиг насторожилась я, — ты же сказал, что простой маг?

-Неужели ты меня подозреваешь во лжи? — обиделся Бес, — когда я тебе врал?

-Да как выясняется — всю жизнь.

-Это была необходимость! — вспылил он, — Ты же понимаешь, что меня могли упечь в дом сумасшедших, если бы я сказал правду, а ты потом где-нибудь проболталась? Я не за себя беспокоился, той толики магии, которую всегда держу про запас, мне хватит чтобы выбраться из любой переделки. Зато тебя могли за это время отправить в приют... а это страшное место. Я специально изучал. Редко где детей не бьют открыто, но издеваются везде. И сами работники и старшие воспитанники... лучше тебе не знать, как. Потому я тебя даже на час бы туда не отдал.

-Извини... — я и сама понимала справедливость его слов, но никак не могла разобраться в свалившейся на меня информации, перевернувшей все мои представления о себе и мире, и разрушившей в пыль все мечты и планы.

-Я понимаю, — буркнул он, — и поверь... заранее готовился к этому... как к выступлению с трибуны. Вопросы записал, доказательства припас... Кстати, замком я свое жилье зову просто потому, что другого подходящего слова не знаю. На самом деле это просто дом за высокой стеной. И она не меня защищает от людей, а слишком любознательных подростков от несчастных случаев.

-Бес... — сдаваться так легко я пока не была готова, — а фамилия, имя?

-Меня зовут Бестен. Вернее, это одно из трех имен. Вот я и придумал фамилию Бессонов. А имя взял первое, которое услыхал. Отчество тоже. Вот и живу уже двадцать два года Олегом Петровичем.

-Так сколько тогда мне?

-Здесь — двадцать два с половиной, может три. А у нас годы чуть длиннее, и дни тоже. Но по моим подсчетам ты уже переступила третье совершеннолетие, оно наступает в двадцать один год, поэтому имеешь право сама решать, вернешься домой, или останешься здесь. Но сначала выслушай подробности.

-Сначала я хочу знать... если я решу остаться, ты все равно уйдешь?

-Нет... не уйду. Просто не смогу. Сил не хватит открыть проход.

-А со мной значит, тебе хватило бы?

-Я и не собирался идти с тобой, — помрачнел он, — точнее, не сразу. Ты вполовину легче меня, и силы понадобится вдвое меньше. Я точно рассчитал... мне как раз хватит запаса тебя отправить.

-Дед! — мгновенно возмутилась я, — и как ты себе это представляешь? Выхожу это я в твоем мире, и сразу могу разговаривать, всех понимать и они мне жутко рады? Я все-таки книжки про попаданцев читаю, и меня этот момент всегда смешил.

-Разговаривать ты можешь и понимать тоже, — невесело ухмыльнулся Бес, переходя на язык сказочной страны, придуманной им для меня еще в детстве.

Когда мы с ним весело переговаривались на этом мягком языке, прохожие недоуменно оглядывались, а некоторые даже подходили и интересовались, откуда мы приехали. Ни один из европейских языков не звучит так певуче и одновременно звонко, а на каких-нибудь забытых цивилизацией островитян не были похожи уже мы.

-Так значит... — начала я понимать, чем занималась всю жизнь, — сказки про страну синих дубов и розовых облаков вовсе не небылицы?

-Я же маг, а не менестрель, чтобы придумать столько связанных логикой подробностей, — снова хмуро хмыкнул он, — рассказывал чистую правду. И про магов, и про селян, и про заповедные леса и разных разумных существ.

-Ну и как я найду среди этих леших, русалок и селян своих родителей? И с чего они вдруг поверят, что я и есть их погибшая дочка?

-Там все знают, что ты не погибла, — терпеливо объяснил дед, впрочем, он всегда умел очень доходчиво все разъяснять, — межмировой перенос вовсе не то же самое, что обычный портал. Он переносит только человека, практически разбирая на молекулы. А все остальное остается на месте. Я же тебе говорил. Как только маги, которые нас должны были искать, нашли мою одежду и амулеты, они сразу поняли, что произошло.

-То есть, — медленно пробормотала я, представляя эту картинку, — я появлюсь там еще и в чем мать родила? И меня не примут за сумасшедшую или какую-нибудь шальную русалку? И не погонят метлами из деревни? Или еще хуже, могут решить что я жрица любви?

-Я об этом думал, — виновато глянул он, — и нашел выход. Только не начинай сразу кричать... сначала выслушай спокойно.

Кричать мне не хотелось, нет. Было огромное желание вскочить и сбежать, и не в свою квартиру, там он меня найдет, потому что это его квартира. Нет, куда подальше, за океан, в Австралию, на дикие острова, потому что в глубине души я уже знала что соглашусь на любую придуманную им авантюру. Ведь он попал мне прямо в сердце заявлением что мои родители живы. Не бросили меня, не уехали за деньгами в Америку или открытиями на Тибет. А просто потеряли маленькую дочку в стихийном бедствии, и надеются когда-нибудь встретить.

И я слушала и возмущалась, спорила и стучала по столу кружкой, но в конце концов все равно согласилась. Хотя сыграл свою роль вовсе не довод, который дед считал главным.

-Ты пойми, у всех жителей нашего мира есть способность управлять магией, у кого-то крохотная, у кого-то вообще незаметная. Примерно как у землян — умение петь. Но повезет только тем, чьи слух и связки не изуродует детская ангина или хроническая простуда, а остальные потеряют эту способность в раннем детстве или при взрослении. Так же и магическая одаренность. Малыш еще в утробе матери чего-то недополучил или испугался, как говорят здесь — испытал стресс, и сам наложил на себя защиту, которая закрыла к нему доступ магии. Поэтому прана, это самое подходящее местное слово, не поступала в его организм, обтекая его стороной. Вот и не сформировались каналы, не вызрело неосознанное умение собирать энергию с каждым вздохом, как кислород. А при межмировом переносе все эти недостатки и уродства организма исправляются, тело собирается самым оптимальным вариантом. Можно сказать — идеальным, потеряв все болезни, раны и недостатки. И это не подарок, а необходимость, иначе практически невозможно выжить в чужом мире, где даже воздух и сила тяжести другие, не говоря про сотни прочих опасных различий.

-Следовательно здесь ты стал сильнее? — уловила я из этих объяснений самое важное, что хотела знать наверняка.

-Да. Потому и уверен в успехе, — твердо кивнул он, — и кроме того сто раз все просчитал и даже сделал несколько экспериментов. Тебе ничего не грозит, я бы никогда не решился открыть портал если был хоть малейший шанс потерять единственного родного человечка. Но говорю сейчас не про себя. Ты теперь тоже маг, и я как мог все эти годы поддерживал в тебе эту способность. Ты и сама сможешь припомнить, когда успокоишься, как тебе везло, когда ты случайно падала и как быстро исчезали все твои царапины. Уж извини, но я старался развивать в тебе защиту и целительство, на остальное не хватало энергии. А после переноса ты сможешь намного больше, только не рискуй, подожди день-два в укромном местечке, пока организм стабилизируется.

Так вот почему меня так упорно манили разные елки и темные уголки, — дошло вдруг до моего сознания, замороченного последними, суматошными днями в родном, как я ошибочно думала, мире. Это дед постарался, вбил мне в голову главные, по его мнению, правила. И правильно наверное делал, огорченно вздохнула я, словно наяву увидав его осунувшееся, поросшее седой щетиной лицо.

А вот главный довод, окончательно склонивший меня на эту авантюру, даже вспоминать не придется, он и так все время рвет мне душу.

-Дед... — робко спросила я Беса на следующее утро, — а может все-таки останемся?

В тот момент мы вместе с ним спускались в подвал, где он оборудовал мастерскую и лабораторию в одном флаконе.

Причем современную и стерильную, ничем не похожую на остальной дом. Это там, наверху, стояли старинные шкафы и диваны, лежали на полу привезенные из города потертые ковры и висели выцветшие занавеси. А здесь были собраны какие-то приборчики и колбочки, блестели никелем инструменты и крохотные весы. Бес осторожно приторговывал собственноручно сваренными зельями и они были в десятки раз эффективнее разрекламированных пилюль.

-Как хочешь, — сказал он внешне спокойно, но спина сразу как-то сгорбилась, руки бессильно обвисли и мне вдруг стало понятно, как сильно он постарел за последнее время, хотя и старается держаться.

-А сколько тебе было там... когда мы попали сюда?

-Шестьдесят, — нехотя признался он и тише буркнул, — но в нашем мире это считается молодостью. Мы живем в несколько раз дольше... магия, натуральные продукты, никаких заразных болезней.

-Но у тебя же и здесь есть магия? — я никак не могла понять, в чем проблема.

Ведь он может сварить себе омолаживающее зелье, варит же богатым дамочкам и разным неизвестным личностям.

-Есть. Но очень мало. Все что могу, вкладываю в накопители, чтобы с гарантией хватило на портал. И тратить на себя этот запас не собираюсь, — мрачно отчитался Бес.

Вот в тот момент я и поняла, что он и в самом деле скорее сдастся старости и болезням чужого мира, чем отнимет у меня надежду на встречу с матерью. Потому и покорно, как мазохистка, пошла в дальнюю комнатку, где мне предстояло прожить следующие две недели, постепенно превращаясь в одно из магических существ моей далекой родины.

Бес выбрал образ шеосса, бывшего в этом мире кем-то вроде лесничего и лешего в одном флаконе. Довольно неказистое и нелюдимое создание, зато покрыто мехом и не боится никаких хищников. И конечно разумное, другим я никогда не согласилась бы стать даже на минуту.

Я глянула на растущую с рекордной скоростью густую шелковистую шерсть шоколадного цвета, покрывающую меня теперь с макушки до ногтей и истерично хихикнула.

Все у нас получилось, хотя это была самая слабая сторона его плана. Закон междумирного переноса строг и незыблем, перейти может только разумное существо. И только в собственном теле. Даже если шагнет в портал в чужом облике, переход всегда доставит его в первозданном виде. Но если научиться менять внешность и хотя бы немного потренироваться, чтобы тело наизусть выучило порядок действий, то оказавшись в другом мире и получив бонус в виде усиления магических способностей, можно довольно быстро повторить этот фокус.

Нужно только иметь на преображение хотя бы сутки, а лучше-двое, и на этот случай дед научил меня несложному заклинанию отвода глаз. И я искренне считала, что оно действует, пока сидела на своей кочке.

А вот теперь начинаю сомневаться, потому что зеленый гость снова сидит неподалеку от моего гнездышка и тихонько скулит, пытаясь обратить не себя внимание.

-А ну пошёл отсюда! — рявкнула я как можно грознее и потрясла палкой.

Но существо обиженно фыркнуло и подвинулось ближе.

Пришлось вылезать из пригретого гнездышка, брать палку поудобнее, и делать вид будто собираюсь устроить ему взбучку.

-У-у! — укоризненно гукнуло оно и протянуло мне лапы, в которых держало лопух.

Ну или какой-то другой похожий лист, неважно. Зато на нем поблескивала мокрыми боками горка крупной земляники.

Она была такой знакомой и родной, что у меня во рту мгновенно появилась голодная слюнка, и некстати припомнилось, что ела я еще в родном мире, хотя это не имеет никакого значения. В новый мир человек всегда приходит с пустым желудком.

Но даже за эту прекрасную землянику я не готова была уступать так необходимое мне сейчас гнездо. Пусть приходит попозже, дня через два. Ничего же с ним не станет за это время, раз здесь в разгаре весна?

-Положи и отходи, — приказала ему строго, подумала и добавила помягче, -можешь устроиться там, куда дождь не достает.

Если это шеосс, то он меня поймет, ведь говорю я на местном языке. А если какой-то зверь, то должен думать, будто шеосс — это я и значит меня надо бояться.

Он вроде бы что-то понял, но поступил по-своему. Опасливо втянув голову в плечи, сделал несколько осторожных шажков в мою стороны, и положил лопух на мох. А потом отодвинулся и сел на корень, явно давая понять, что теперь он отсюда не уйдет, так как выкупил это место своим подношением.

Справедливо в общем-то рассудил, вяло восхитилась я, пытаясь сообразить, как забрать ягоды. Идти туда с палкой не получится, одной рукой лопух мне не унести. А положить палку, утащить ягоды и попытаться вернуться за оружием — полный идиотизм. Животное вполне может за это время стать хозяином дубинки и следовательно — положения.

Значит нужно оставить ее в гнезде. И забрав ягоды, отступать задом, не выпуская из виду зеленого подхалима. И если что — кинуть подарок ему в морду и бежать за палкой.

Так я и поступила, только дубинку предусмотрительно переложила в другую сторону, чтобы все время быть между ней и зеленым. Но он оказался порядочным, сидел, заинтересованно наблюдая за моими манёврами и не сделал ни единого движенья к гнезду.

Оказавшись в укрытии и переведя дыханье, я долго нюхала и рассматривала ягоды, пытаясь найти хоть какое-то отличие от давно знакомой клубники, невольно вспоминая картинки -"найди десять отличий". Но их не было. Ни одного.

Как такое может быть? Миры разные, деревья другие, я ни одного знакомого листика не увидела, дубы синие, грибы вычурные, мох... вот мох вроде похож на наш, хотя, насколько мне помнится по альпийской горке, он бывает разных видов.

А ягоды — просто копия, и не только вид и цвет, но и запах. Нет, специально я не нюхала, просто он постепенно достиг моего носа и есть захотелось просто нестерпимо. Как и пить... но это желание я старательно отгоняла. Дед обещал, что через сутки, максимум — двое, когда я надышусь местным воздухом и в организме накопится прана, то есть, магия, он сам начнет сортировать растения на съедобные и ядовитые, отличать чистую воду и всякие зелья.

Хотя я уже вижу потоки чистой воды, здесь дожди не несут ни химических выбросов ни радиоактивных микроэлементов. Но из-за настырного зверя не могу до нее добраться. А он смотрит так укоризненно, словно понимает мои подозрения и оскорблен ими до глубины души.

Может и правда попробовать одну ягодку? Хоть не целую, только кусочек откушу, ведь от него мне ничего не будет? Голод все же победил в борьбе с сомнениями, и, придирчиво выбрав одну ягодку, я осторожно откусила самый кончик. Пыталась долго дегустировать, прислушиваться к своим ощущениям, но он оказался таким настоящим и таким маленьким, что рука сама сунула в рот остальную ягодку. А потом еще одну и еще.

Опомнилась я только в тот момент, когда в руках остался большой лист неизвестного растения, вовсе не похожего на лопух. А зеленый добродетель уже сидел рядом, по-хозяйски поглаживая меня по поросшему шерстью плечу.

-Эй, ты, нахал, — возмутилась я, — а ну пошел вон!

Но он даже ухом не повел, подхватил меня легко, как ребенка и посадил в сторонке. А сам повернулся ко мне спиной и принялся копаться в моем гнезде. Я попыталась схватить дубинку и припугнуть захватчика, хотя уже сообразила, как глупо драться с ним всерьез. С такой силищей и ловкостью он просто раздавит меня как букашку.

И обмерла от неожиданного жуткого открытия, мои конечности меня больше не слушались. Ни руки, ни ноги, да и голова поворачивалась с трудом. И даже язык стал чужим, оставалось только сидеть и смотреть на ненавистную кучу зеленого мха, поймавшую меня проклятой клубникой как последнюю лохушку. В сердце вскипели злость и досада на собственную доверчивость, на глаза навернулись слезинки. Ведь сто раз дед повторил одно и то же: — Только не спеши Варя, потерпи пару дней! Спрячься подальше, чтоб никого не встретить и спи, все остальное потом.

Я и спряталась... на самом неудачном месте, как выяснилось.

Зеленый очень ловко отгреб листья от развилки корней, выкопал ямку и достал какой-то очень грязный предмет. Вроде горшочка или круглой шкатулки. Поддел пальцем крышечку и плюнул внутрь. Быстрой искрой блеснула зелененькая штучка, вроде льдинки, получше рассмотреть не удалось, и крышка сразу же захлопнулась. Горшок вернулся на место, земля тоже, а следом мой враг отправил туда и листья, сложив плотной кучкой, как две капли воды похожей на ту, какой она была до моего прихода.

Впрочем, к этому моменту я уже с ужасающей ясностью поняла, что умудрилась сделать все мыслимые ошибки. И вовсе не я тут шеосс, а вот этот невозмутимый зеленый зверь.

И он знал это с самого начала, и разыграл меня как маленького ребенка, наслаждаясь неожиданным развлечением. А теперь связал непонятной силой и явно имеет на меня свои планы, помешать которым я очень хочу, но не могу.

Закончив маскировку своего нищенского клада шеосс как-то подозрительно оглянулся, посомневался, потом, явно приняв решение, жестом фокусника вытащил откуда-то пучок зеленых лиан и ловко обмотал ими меня. Ну вот и стало ясно, кто я для этого монстра.

Добыча. Причем легкая, сама пришла, сама наживку взяла, и еще и дров на зиму принесла. И сейчас меня или просто съедят, или засушат на черный день, а дед напрасно будет ждать в условленное время портал, который я должна была выпросить для него у совета магов. И год и два и три...так как знает: я о нем никогда не забуду и никогда не брошу, как он не бросил меня когда-то в пропасти, а потом в приюте. Просто решит что не все получилось сразу.

Слезы катили уже потоком, в горле набух комок, а в носу хлюпало, когда ловко вскарабкавшийся по стволу шеосс начал подтягивать меня к себе, как рыбу из речки.

Мимо мелькали ветви и сучки, то бедро, то плечо ощутимо задевали за ствол, и я может порадовалась бы, что уже покрыта шерстью, но думать о такой мелочи сейчас просто не могла. Меня переполняли горькая обида и тягучий, как смола, страх, перед которым отступили прочь все остальные чувства. И все, на что я была способна, — это зажмурить глаза и шипеть сквозь зубы, в очередной раз получая тычок от синего дуба.

Шеосс наконец подтянул меня к себе, сунул подмышку как щенка и куда-то поволок. Всего несколько секунд, но каждая оказалась для меня пыткой. А я еще считала что нет ничего страшнее, чем входить в портал, не зная, попадешь ты туда, куда отправляешься, или непонятная система откажет как раз на тебе.

Нет, попасть в жилище шеосса, которому я так беспечно угрожала палкой, намного страшнее. И где была моя интуиция, почему я не схватила свою дубину, не раскланялась с зеленым монстром и не сбежала как заяц от волка? Вообразила себя магиней... три ха-ха. Магии так и не увидела, а жизнь уже тю-тю. Я снова всхлипнула и еще крепче сжала веки, предпочитая не видеть, как меня начнут есть.

Монстр вдруг уронил меня. Сердце на миг остановилось, рот открылся в безмолвном крике и тут же от удара лязгнули зубы. Пол оказался не очень твердым и я почти не ушиблась, однако лежала, упорно не открывая глаз. И вскоре почувствовала, как лапы шеосса крутят мое тело, снимая лианы. Затем он посадил меня, прислонив к чему-то спиной и исчез.

Несколько минут, тянувшихся бесконечно, как вечность, я терпела, потом не выдержала и приоткрыла один глаз. Огляделась и распахнула второй. Я сидела у стенки сплетенного из ветвей шалаша, устланного сухим мхом и мелкой травкой, и шеосса нигде не было. Мелькнула было мысль попытаться сбежать, и тут же растаяла. Руками я уже могла немного двигать, но ноги до сих пор оставались парализованными.

Вдруг ветви в дальнем от меня углу раздвинулись и в щель протиснулся шеосс. В лапах он держал две деревянные посудины, больше всего похожие формой и размером на ведерки в каких продается квашеная капуста. Одну он протянул мне, вторую примостил на крохотную кривенькую полочку.

Я демонстративно спрятала руки за спину, и близко не собираясь ничего брать у этого гада. Хватило одного раза, второй не попадусь.

-Ешь, — внезапно хрипловато буркнул он.

Его неожиданная разговорчивость меня ничуть не удивила и не обрадовала, лишь острее кольнула сердце горечь разочарования. Глупо ждать чего-то доброго от разумного существа, которое обращается с беззащитной незнакомкой как с рабом или вещью.

-Да пошел ты... — вырвалось само, ну а потом я уже добавила от души, — со своими подачками, подлый гад! Сволочь, садист, живодер недобитый!

В сердцах я забыла, где нахожусь и крыла его по-русски, спеша высказать всю свою ненависть. Наверняка он это чувствовал, хотя и не понимал, но отвечать не собирался. Поставил посудину неподалеку от меня и сел у противоположной стенки, изредка поглядывая в мою сторону желто-зелеными глазками, в глубине которых светилось презрение.

Некоторое время тишину этого странного жилища нарушало лишь шуршание ветвей от ветра, потом шеосс взял свою чашку и начал есть. Судя по всему, там было что-то молочное, сметана или простокваша, на морде монстра, поразительно похожей на человечье лицо, остались белые капли. Он вытер их какой-то серой тряпкой, отставил пустую чашу и покопавшись в подстилке достал плоскую деревянную шкатулку.

Я настороженно следила за каждым его движением, ноги постепенно оживали и вместе с ними возрождалась надежда на спасение. Смешно ведь не попытаться сбежать, если это — единственный шанс выжить самой и спасти деда.

-Ты хотел быть шеосс -произнося слова как-то слишком медленно, словно с трудом, невыразительно произнес мой враг, глянул на меня с откровенным ехидством и победно завершил, — ты шеосс!

Целую минуту, а может и две я потрясенно таращилась на него, пытаясь понять, что он хотел этим сказать, и есть ли какое-то второе или третье значение у этих странных слов, но монстр молчал, многозначительно постукивая по шкатулке обезьяньими пальцами.

-В каком смысле? — сообразив, что реплика за мной, сухо осведомилась я.

Он презрительно ухмыльнулся и с неожиданной выразительностью оглядел меня с ног до головы. Автоматически проследила за его взглядом и обмерла, не желая верить в происходящее.

Шоколадная шерстка, которую научил меня выращивать дед, просто на глазах росла и зеленела, превращая меня в точную копию сидевшего напротив шеосса. Вот теперь смысл его слов наконец дошел до меня более чем отчетливо, и новая волна отчаяния затопила душу.

Теперь нет смысла даже пытаться сбежать, вторая часть плана, достать одежду, сменить облик и попытаться добраться до любого мага мне более недоступна. Ни один человек не станет задаром слушать шеосса, которых тут считают духами леса и лесниками, способными за ночь вырастить любое дерево. Сначала от меня потребуют оплату... а где я ее возьму?

И я снова сорвалась, глупо и некрасиво, как самая натуральная гламурная истеричка, которых я узнаю с первого взгляда и просто на дух не выношу.

-Какой еще шеосс, — заорала во все горло, словно монстр был глухим, — какой ко всем чертям шеосс? Я никогда не собиралась такой оставаться, мне всего-то нужно выжить несколько дней, пока доберусь до поселка!

О том, что там я собиралась просто обокрасть селян, оставив взамен одежды сомнительную расписку на имя Бестена, я разумеется молчала, надеясь что этот вопрос не возникнет в лохматой башке шеосса.

-Тут сказано, — с презрительным превосходством заявил он и достал из шкатулки документ.

Именно документ, каллиграфически выписанный на плотной, пожелтевшей бумаге замысловатыми значками и украшенный бледно светящимися печатями.

Я схватила его в руки и принялась лихорадочно складывать в слова с детства знакомые местные буквы, спеша и ошибаясь на каждом слове.

-Каж... каждый кто при....дет в лес на... нагой... и во... возьмет об... образ...

-Не умеешь, — еще высокомернее констатировал шеосс и, отобрав у меня документ, начал читать медленно и с явным удовольствием, — Каждый, кто придет в лес нагим и добровольно примет образ шеосса, найдет клад, сделает редкий дар и примет ответный дар, — навеки станет шеоссом!

-Ко мне это не подходит, — обрадовалась я, — я тебе никакого дара не делала! И клада не находила!

-А ягода? — снисходительно фыркнул он, — ты думала про незнакомую мне ягоду, я ее сделал и тебе подарил. Теперь буду такие сажать.

-А клад? — ехидно осведомилась я,— клада не было!

-Ты его нашла, защиту нарушила и сверху сидела, — в голосе шеосса чувствовалось раздражение и разочарование что ли?

-Бред! Я не клад искала, а сухие листья, чтобы сделать постель. И шерсть отращивала только потому, что никакой одежды у меня нет, а под дождем нагишом холодно!

Возможно у меня есть шанс избежать вступления в клан шеоссов, раз он вступил в переговоры, стремительно росла в душе безумная надежда.

-Весной таких листьев в лесу не бывает, — логично заметил он, и сухо добавил, — а эти никто не видит. Только имеющий дар. А раз у тебя есть дар — ты могла сделать платье, а не шкуру шеосса! Значит, лжешь. Ешь и ложись спать, утром пойдешь учиться сажать дубы. Это теперь твоя жизнь.

Встал и направился в той стене, откуда пришел. Я сразу же очень отчетливо представила, как годами брожу по лесу, копая ямки под саженцы, потеряв из-за проклятого монстра все, чего у меня еще нет, но могло бы быть. Родителей и родной дом, деда и того, неизвестного но заведомо самого замечательного парня, которого я еще не встретила. И не могла, как я теперь понимаю, потому что дед никогда бы этого не допустил. Я только перед уходом сюда сообразила, почему, едва познакомившись со мной, парни исчезали, не оставив координат. Некоторых почти сразу разоблачал дед, угостив домашней наливочкой и разговорив, другие прокалывались сами, едва успев попасть в нашу квартиру, заставленную старинной мебелью и антиквариатом.

Как деду удалось уговорить Клавдию Степановну, владелицу четырехкомнатных хором в дореволюционном доме, пустить нас на квартиру, теперь я тоже догадываюсь. Понимаю и почему она потом по-настоящему уважала деда и считала меня внучкой, нянчилась и воспитывала почти двенадцать лет, пока внезапный сердечный приступ не настиг старушку в булочной, и при ней не оказалось приготовленных Бесом пилюль.

Все это промелькнуло в мозгу не молнией, а обжигающим откровением, заставившим меня снова взорваться ненавистью к проклятому монстру. И пусть он умеет говорить по человечески и читать, на поверку это чудище хуже дикого зверя, который охотится только из-за голода.

— Я никогда не лгу! — заорала, всей душой желая убить, растереть в порошок существо, превратившее меня в шеосса ради дурацких дубов, — и никакие платья делать не умею, иначе бы и близко сюда не попала! Это ты гад, убийца, подлец, придумал хитрые правила и ловишь бедных людей, чтобы делать себе рабов! Чтоб ты сгорел, чудовище!

Ослепительная вспышка заставила меня на миг зажмуриться, но уже в следующий момент, услыхав потрескивание огня и почуяв едкий дым, я распахнула глаза и потрясенно замерла, глядя на яркий факел, в который превратился шеосс. Горел не только он, язычки пламени весело лизали своды шалаша и устилающий пол мох, дымились корявые полки и пустая чашка.

Надо бежать, пока не сгорела, мгновенно решил кто-то за меня и ринувшись к выходу из шалаша я принялась яростно раздвигать упрямо не поддающиеся ветви.

-Стоять! — властно рыкнул шеосс и в тот же миг со всех сторон брызнула вода, словно кто-то нажал рычаг включающий фонтан.

В несколько секунд я промокла как сунутый в ванну котенок, и поняла на своей шкуре, почему они так не любят купаться. Очень противно когда по коже течет холодная жидкость, которую невозможно вытереть.

Кстати, пахла она очень странно, как будто в воду добавили майского меда. Автоматически собрав в позеленевшую ладонь несколько капель, слизнула их, смывая с горла горьковатый запах дыма. Действительно, вкус отдает лимонадом. Я уже осознанно подставила руки под слабеющие струйки, набрала сколько смогла и выпила до последней капли.

-Пункт четвертый, — насмешливо сообщил шеосс и его голос почему-то показался мне женским, — выпить сока синего дуба, отданного добровольно.

-Не было в том свитке четвертого пункта, — машинально возразила я, опасливо поворачивая голову.

Смотреть на обожженного монстра не хотелось категорически, к тому же в глубине души плескался жгучий стыд. Я всегда остро ненавидела нелюдей, способных спокойно издеваться над живыми существами, а сегодня сама чуть заживо не сожгла шеосса. И неважно, что монстр поступил со мной подло... он лишь выполнял какой-то свой закон, который я умудряюсь нарушать каждые пять минут. И может я сумею ему чем -то помочь?

Увиденное меня просто потрясло. Шеосс сидел на пеньке и спокойно соскребал с себя запекшиеся комки, под которыми нежно зеленела густая чистая шерсть. И на его оливковой морде не было даже следа от пламени, жарко полыхавшего тут всего минуту назад.

Значит огонь шеоссам не страшен? И зря я за него переживала? Он сейчас отряхнется и будет как новенький, а я нечаянно сделала еще один шаг в вечное рабство. Если только он не обманул, со злости.

-С четвертого по шестой пункт написаны на другой стороне, — ехидно пояснил лохматый интриган.

И так уверенно он это сказал, что я вдруг очень отчетливо поняла, все бесполезно, и сопротивление, и ругань, и просить его о пощаде тоже не стоит. Им зачем-то нужны новички, может сами размножаются плохо, а может дубов нужно больше. Вон он какой полезный оказывается, и жить на нем можно, и от дождя укроет, и от пожара защитит.

В груди все сжалось, и стало так больно и горько, что я села прямо там, где стояла, уронила голову на колени, обхватила руками и заплакала так безнадежно, как раньше плакала лишь один раз, узнав что бабушки Клавы больше нет. Я подвывала и всхлипывала, отчаянно жалея и себя и деда, и незнакомую мне мать.

-Чего ты так убиваешься, — буркнул шеосс совсем рядом, — ведь получила чего хотела!

-Дурак ты был, дураком и остался, — прорыдала я обреченно, — тебе объясняют как человеку, не могла я этого хотеть! И правил ваших не знала! А одежды у меня нет по простой причине, я только утром пришла сюда из другого мира а в портал вещи не проходят. И зачем мне твои клады, если мне мать искать нужно, я ее двадцать лет не видела! А потом деда сюда вытаскивать... он там быстро стареет, у нас магии нет!

-Но ты же маг?

-А ты зеленый дурак. До сегодняшнего дня я магиней не была. Магами становятся только после межмирового перехода. Хотя в детстве, когда дед меня туда утащил, мне конечно достались способности... но без магии они не развивались. Кое-что я умела, погоду предсказать и камни видела... но не больше, чем некоторые люди.

-Кто такой дед? — шеосс уже сидел почти рядом и спрашивал с любопытством, но я не обольщалась.

Раз монстру так нужен раб, что он готов на любые интриги, то вряд ли станет меня жалеть и уж конечно никогда не отпустит.

-Он маг... из этого мира. Вытащил меня из лавины, и открыл портал в другой мир. Как это случилось не знаю, была совсем маленькой, а потом он меня нашел в приюте и украл. И все эти годы , пока искал способ вернуться, заботился и копил энергию. Но накопил мало... хватило только на меня. Теперь я должна найти мать и магов и попросить ему помочь, открыть портал. А если я буду сажать твои дубы, дед там скоро умрет... а он у меня пока единственный родной человек .

Я отвернулась от упрямого монстра и снова заплакала, тихо и безнадежно.

Шеосс встал и принялся копаться в своих потайных сундучках и схронах, открывавшихся в самых неожиданных местах, под мхом, среди ветвей, и даже на куполе шалаша, в плотно прикрывающих убежище листьях.

-Идем, — объявил он, закончив свою возню, — скоро ночь, спать будем в другом месте.

Мне было все равно, где спать, и спорить с ним я не собиралась. Только законченные дурочки открыто сопротивляются когда попадают в плен к более сильным существам. Сегодня такой идиоткой я уже была... правда, явно из-за стресса, но это плохое оправдание для разумного человека. И повторять печальный опыт больше не собираюсь, во всяком случае очень постараюсь.

-Слезай сама, — раздвинув ветви скомандовал леший, — ты теперь шеосс, и стала сильнее.

Тебе спасибо за заботу, — едва не съязвила я, но прикусила язык и полезла вниз, благодаря судьбу хотя бы за то, что гроза закончилась.

Руки и в самом деле стали сильнее или тут сила тяжести меньше — не мне судить, но спустилась я легко, как будто весила втрое меньше. Глядишь, с такими талантами вообще акробатом стану, смогу в цирке подрабатывать, ядовито ухмылялась, топая за шеоссом, уверенно прокладывающим путь через густой кустарник.

А он, едва миновав мокрые колючие заросли, тщательно расчесавшие и промывшие мою шерсть спереди и по бокам, остановился и коротко свистнул. С минуту мы чего-то ждали, потом между деревьев замелькали тени и на полянку выскочили странные мохнатые звери. Явно травоядные, пониже оленей, но выше коз. Чем-то похожие на яков, но ноги, заканчивающиеся широкими копытами, длиннее. Рогов они не имели, зато изо рта торчали внушительные бивни. Значит, тут имеются и хищники, от которых этими бивнями удобно отбиваться, мелькнула у меня мысль и пропала, когда одно из животных направилось прямиком ко мне.

Уж не знаю, чего оно хотело, выяснять на более близком расстоянии я это не собиралась. Белкой влетела на дерево и устроилась в удобной развилке.

-Слезай, — мгновенно раздался приказ, — это олени. Мы на них поедем.

-У оленей не бывает клыков, — возразила я сверху, — у них ветвистые рога и вообще они изящнее.

-Это твой маг перевод так делал, — укоризненно смотрел на меня шеосс, — значит другого подходящего зверя не нашел. Слезай, они добрые и бегают быстро. До темноты доедем.

Я глянула на небо и медленно полезла с дерева. Солнце и в самом деле уже наполовину ушло за кроны дубов, и путешествовать по лесу ночью наверняка не самое лучшее развлечение.

На клыкастых оленях шеоссы ездили без седла и поводьев, просто вцепившись покрепче в гриву, да пониже опустив голову, чтоб не выбило глаз сучком.

Распластавшись на шее стремительно ринувшегося вперед животного, я жалела лишь о том, что лешие не научились выращивать на морде панцирь. А еще на затылке и плечах, хотя густая шерсть очень хорошо смягчала удары ветвей, заодно причесавших и вымывших мою спину. Вообще, за шерстью очень удобно ухаживать, погулял по кустам после дождя и мыться не нужно. А мелкие веточки и всякие листочки -цветочки осыпятся сами, когда просохнешь.

Как выяснилось, дорогу олени знали отлично и привезли нас к небольшому домику как раз к тому моменту, как на небе поблекли розовые, как малина, облака. На несколько секунд замерли, позволив слезть и так же стремительно умчались в заросли.

Шеосс не оглядываясь поспешил к дому, одним прыжком заскочил внутрь и закрыл за собой дверь, а я постояла, оглядываясь и потихоньку побрела следом за ним. Все правильно он соображает, больше мне отсюда идти некуда. Если с того места, куда собирался забросить меня Бес, он советовал идти на юг, то отсюда я и близко не могу понять, как выбираться. На этой планете больше лесов, чем морей, и я вполне могу совершить кругосветное путешествие и вернуться сюда же, так и не попав ни в один город.

-Долго ты будешь раздумывать? — ехидно спросили откуда-то сверху.

Подняв голову увидела распахнутое окно и глядящую на меня из него женщину.

Самую обычную, деревенскую, я таких в поселке встречала, где дед живет. В каких-то пестреньких кофточках и несуразных платках они с ранней весны копали и пололи грядки, продавали на лавочке у станции первую клубнику и молодую картошку, а по осени — груши и яблоки в ведерках разных размеров.

-А мне можно войти? — Спросила я вежливо.

-Входи, — как-то странно скривилась она и захлопнула окно.

Мое спасибо уже никто не услышал, но ведь это и не важно? Главное, я его сказала.

В доме властвовали три сестры запустения: темнота, тишина и сыроватая прохлада, но из-за приоткрытой двери, ведущей из сенцев в какую-то комнату, тянуло дымком и доносился тихих треск разгоравшихся дров. Подождав немного и так и не услыхав приглашения, я решительно направилась именно туда. Просто потому, что в другие двери входить не хотелось совершенно.

Судя по первому взгляду — это была кухня. Небольшая, почти как в доме деда, только печь незнакомой конструкции. Снизу маленький камин, в котором разгораются наломанные неровными кусками сучья, а выше несколько глубоких ниш, вроде духовок и пара из них даже имеет дверцы.

Однако едой из них не пахло, да и никого кроме меня не было. Но идти дальше не хотелось и я скромно присела возле печи, протянула к огню руки, обросшие зеленоватой влажной шерстью.

-Тебе нужно выпить вот это и искупаться, — раздалось от двери указание, как хлыстом ударившее меня своей безапелляционностью.

Хотя я девушка вежливая, довольно покладистая и ни капли не хабалка, но вот такой командирский тон просто на дух не переношу.

-Ничего мне не нужно, — огрызнулась я и показала ей зубы, как делает дедов ротвейлер. Подумала и добавила, — согреюсь и пойду спать в кустики.

-Как тебя зовут? — женщина вошла в кухню, поставила на стол свою кружку и корзинку, достала с полки котелок и принялась бросать в него все подряд.

Куски мяса, какие-то корни, крупу, травки, орешки. В общем — суп а-ля Гекльберри Финн.

-Варя, — нехотя буркнула я, глядя как она вешает котелок над огнем.

Значит ужин будет по-туристски, с дымком.

-Варья? — повторила она.

-Хоть горшком зови, только в печь не ставь, — само сорвалось с языка.

-Расскажи про деда.

-Откуда ты знаешь? — изумленно подняла я бровь и сразу сама сообразила, кто меня заложил, — а, тот зеленый изверг успел наябедничать. Ну тогда он тебе все рассказал, мне добавить нечего.

-Почему ты такая злая? — укоризненно смотрела на меня женщина и ее зеленые глаза казались смутно знакомыми.

-А с чего мне радоваться? — с сарказмом ухмыльнулась я, — не успела попасть в ваш мир, как вляпалась... по самое не балуйся. И ведь предупреждал дед, сиди тихо в кустиках, нет... пошла к этому проклятому дубу... как поманил кто.

-Не говори так больше про дубы, они живые и могут наказать, — очень строго прикрикнула она, и подвинула мне кружку, — пей и не спорь. А потом иди в подвал, дверца под лестницей. Ключ у меня теплый под домом, выкупаешься и будем ужинать. Да не забудь, как в воду влезешь, шерсть сбросить. Рубаху и юбку я там уже положила.

Целую минуту я испытующе сверлила ее взглядом, потом понюхала кружку.

-А это... пойло... пить обязательно?

-Если хочешь, чтобы шерсть слезла быстро и кожа не чесалась, — ехидно ухмыльнулась она и я решительно опрокинула в себя какой-то настой.

Слишком хорошо запомнила, как трудно избавляться от проклятого меха.

Лесенка в подвал оказалась узкой и крутой, но откуда то снизу тянуло теплом и мне вдруг остро захотелось поплескаться в теплой водичке. Чтобы щедро текла по плечам и спине, прогревая каждый позвонок, унося с собой и телесную усталость и душевные обиды. Ступеньки закончились как-то неожиданно и передо мной открылся не погреб, а небольшая пещерка, с покрытыми мхом стенами. Никаких светильников тут не было, но не было и темно, царил такой странный, зеленоватый полумрак, какой бывает только вечером в густом лесу.

Из торчащего под потолком деревянного желобка текла струйка теплой воды, струилась по выложенному плоскими камнями полу и терялась в дальнем углу. Я встала под нее, закрыла глаза и постаралась припомнить то ощущение освобождения от чужого образа, вызывать которое почти две недели учил меня дед. Главным тут было свято верить, что покрывавшая меня шерсть — это просто продукт магии, материализовавшаяся энергия, и ничего общего с моим телом она не имеет. Лишь служит ему как обычная шуба, которую можно скинуть в любой момент и забыть о ней до следующего случая. Хуже было другое, нельзя было в этот момент отвлекаться или пытаться вносить в процесс снятия этой шкуры какие-нибудь коррективы или оговаривать исключения. Поэтому каждый раз после тренировок моя голова напоминала гладкостью пресловутый биллиардный шар.

Слава богу, дед знал заклятье ускоренного выращивания локонов, и вот его я учила с особой старательностью. В этом мире короткие прически носят только наемницы и девушки наказанные за неподобающее поведение.

Теплая струйка отчетливо застучала мне по темени как-то подозрительно быстро. Неверяще схватившись за голову я ошеломленно замерла, ощутив под ладонью гладкую кожу лысого черепа. Почему-то в этот раз шерсть сползла с меня почти мгновенно.

Поплескавшись еще немного я отстранилась от струи, немного подождала, пока с меня стекут капли, потому что ничего, напоминающего полотенце и близко не было и натянула висящую на колышке одежду. Нечто длинное и бесформенное вроде старушечьей ночной рубахи, и темная юбка длиной по щиколотку, собранная на талии под продетый в дырочки ремешок. Обуви не нашлось, но сейчас я и за это была благодарна от всего сердца.

Одевшись, уверенно произнесла заклинание роста, одновременно представляя пышную волну шоколадных, с легкой рыжиной, локонов и со спокойной совестью полезла наверх. Ходить босиком я любила всегда, да и дед с детства никогда не заставлял обуваться, как некоторые родители моих немногочисленных подружек. Поэтому спокойно протопала на кухню, посмотрела на хозяйку дома, раскладывающую по мискам горячую еду и напрямик спросила:

-Ты маг?

-Да, — ответила она спокойно и достала из духовки свежий хлебец. Ловко разломила и подвинула мне больший кусок, — садись, ешь.

-А этого... монстра, кормить не будешь? — поинтересовалась я, пробуя кашу.

Вроде ничего, чем-то похожа на жидкий винегрет.

-Это ты шеосса монстром зовешь? — помолчав, переспросила она.

-Его.

-Что он тебе плохого сделал?

-Все. Обманом в рабство взял... и не смотри так возмущенно. Вы с ним заодно, раз он привез меня к тебе.

-Варья, ты ошибаешься, — сказала она, сердито стукнув по столу ложкой и в глазах мелькнула хорошо запомнившаяся мне зеленая искра.

Тугодумкой по жизни я никогда не была, и делать смелые предположения тоже обычно не стеснялась. Как и вываливать их противникам на головы, не строя долгоиграющих планов мести. Мстительность по-моему вообще ущербное чувство.

-Нет. Ты ведь и есть тот шеосс, верно? Не смогла меня запугать, так начинаешь задабривать! Молчишь? Нечего сказать? Вот объясни, зачем тебе рабы, если ты и сама сильный маг? Я своими глазами видела как слушались тебя эти вепри, которые у вас оленями зовутся!

-Давай поедим и поспим, а потом будем разговаривать? — с надеждой смотрел мне в глаза этот зеленый оборотень в бабьем платке.

-Ты думаешь, я смогу спать, когда знаю, что ты вокруг меня сети плетешь?

-Я думаю, у меня не хватит сил все объяснить тебе сегодня. Я привыкла ложиться с закатом и вставать на рассвете. Ешь и иди наверх, там уже постелено. Я сплю внизу.

-Ну да, чтобы я не сбежала, — вредничала я доедая винегрет с мясом.

— Добрых снов, — не пожелала отвечать она, прихватила свою миску и ушла.

Хлопнула где-то неподалеку дверь, нарочито звонко лязгнул засов и мне ничего не оставалось кроме как выполнить ее пожелания.

Или его? Разберусь завтра. Сейчас от горячей еды и купания сделалось не то, чтобы спокойнее, просто тревога стала не такой острой, безвыходно горькой, как была там, у синего дуба. И ожила надежда, которую я считала окончательно погибшей.

А вместе с нею и планы, которые Бес просто вбил в меня как в память компа. Не такие уж простые, постепенно меняя одежду на все более качественную, стать похожей на одну из горожанок из уважаемого сословия, иначе меня просто не пустят к городскому магистру. Соваться в замки к своим собратьям Дед не советовал категорически, все они не любят, когда им мешают работать, и могут от раздражения лет на пять превратить в камень, в назидание остальным непрошенным гостям.

Дверей на втором этаже, бывшем обычной мансардой, было три, но открылась лишь одна. Комнатка оказалась очень небольшой, квадратов восемь, и на них уместились только кровать, сундук с плоской крышкой и одноногий круглый столик, на котором стоял кувшинчик и стакан.

-Сама пей свои зелья, — презрительно буркнула я и не думая прикасаться к кувшину и влезла под одеяло.

Повозилась, устраиваясь на довольно мягкой, пахнущей какими-то травами постели и с огорчением признала, что если быть честной, мне повезло. По плану деда я должна была сегодня спать под елкой, укрытая только собственной шерстью.

Наверное, потому, что, засыпая я думала про деда, он приснился мне, каким был в самый последний день. Очень серьезным, собранным и решительным, но в его глазах изредка застывала такая скорбь словно Бес и сам не верил в успех собственной затеи.

Проснулась я резко, почувствовав скользивший по лицу чужой взгляд, распахнула глаза и увидела сидящую на сундуке хозяйку.

-У меня дел много, — сказала она, как будто продолжая разговор, — сходи умойся и расскажи мне все подробно. С самого начала.

-А что там рассказывать? Я вчера все объяснила. Всю жизнь жила и думала что я Варвара Сергеевна Синцова. Родителей не помню, всегда жила с дедом. Он говорил, что они пропали... у нас такое бывает. А две недели назад он меня вызвал и заявил, что мы с ним из этого мира. Он маг, а я крестьянка и туда попали случайно. А теперь пора возвращаться, он магии... то есть праны накопил мне на переход. А самому не хватит... и я должна найти в городке Крихет магистра и попросить помощи. Я конечно спорила... но дед очень упрямый. И старый... у нас дольше восьмидесяти не живут... и к этому времени уже очень слабые и больные. А ему было шестьдесят, когда мы туда попали... сейчас восемьдесят два.

Я невольно всхлипнула и тут же вытерла кулаком непрошенную слезинку.

-А тебе сколько было?

-Год или два... дед тогда в детях плохо разбирался, своих ведь не было. Но ходить уже умела, а говорила плохо, два-три слова. В больнице, куда меня привезли, врачи считали это бессвязным детским лепетом... я ведь тогда говорила по-здешнему.

-А сейчас говоришь довольно бойко, хотя подучиться не помешает.

-Дед сам меня учил. Придумал сказку... — горько усмехнулась я, — страну синих дубов и розовых облаков. Мы с ним как шпионы разговаривали на никому не понятном языке, и я очень гордилась этой маленькой тайной.

-Но читать не можешь, — задумчиво кивнула она.

-Могу. Только медленно. Меня три года учили дома, потом пришлось отдать в школу, а там два языка, русский и английский, и алфавит у них разный. А после девятого дед вдруг решил отправить меня в училище, мне камни всегда нравились, я их как бы чувствовала. Только недавно Бес сказал, что это способность.

-Кто такой Бес?

-Так дед же. Зовут его Рэйльд Теонс Бестен.

-Понятно, — она поднялась с сундука и направилась к двери, но на пороге оглянулась, — я ухожу по делам, а ты сиди дома. К вечеру вернусь и принесу другую одежду, в этой тебя даже полы мыть не возьмут.

-Постой, — откинув одеяло ринулась я следом, — шеосс! Зачем мне одежда? Ты... ты меня отпускаешь... что-ли?

-Вечером поговорим, — глухо донеслось уже откуда-то издалека.

Шустро она бегает, — мелькнула ехидная мысль, и тут же сменилась не менее саркастичной, а чего я собственно говоря ожидала от шеосса? Ведь поняла уже что у них и способности и физические возможности намного больше человеческих. Поэтому зря она меня предупреждала насчет дома, никуда я не побегу. И не из-за уверенности что меня и найдут и догонят и поймают и назад приведут. Просто я даже не представляю, в какую сторону отсюда бежать. И значит мне остается самый паршивый и тупой из всех возможных вариантов, положиться на судьбу и молча ждать ее милостей.

На душе стало тоскливо, словно погода испортилась и снова дождь зарядил, захотелось плакать, ругаться и есть. И если к первым проявлениям слабости я всегда относилась с презрением, то последнее меня воодушевило. Спрыгнув с кровати я попала ногами на что-то мягкое, глянула и вдруг словно солнышко в душе взошло. Перед кроватью стояли неказистые тапочки, явно самодельные и далеко не новые, но это было не главное. Раз она с утра первым делом подумала обо мне и откопала где-то эту обувку, значит верила, что у меня хватит ума никуда не бежать.

Натянув тапки я уже спокойно спустилась вниз, прошла на кухню и обнаружила новое свидетельство заботы шеосса. На столе стояла миска с жареными или печеными грибами и пахли они почти как наши... вернее, бывшие наши. Еще нашелся кувшинчик с каким-то компотом и свежий хлебец.

Значит, пришло понимание, хозяйка встала еще раньше, чем разбудила меня, и позаботилась о еде. И за это я простила ей половину вчерашних обид. Но пока не все... могла ведь сразу объяснить все по-человечески?

Или все же не могла? Появились смутные сомнения, пока я завтракала и убирала на полку остатки еды. Мне еще пообедать нужно будет, если она снова заявится после заката. А вот чем заняться до того времени я и думать не собиралась. Сходила в сенцы, заперла двери, обошла комнаты, которых оказалось кроме кухни всего две. Маленькая спаленка как та, где я спала и вторая, побольше. В ней тоже была постель, но стена напротив была увешана полками и шкафчиками, а у окна стоял основательный стол с явно алхимическими принадлежностями. Закопченный котелок над горелкой странного вида, узнаваемые весы и мерки, ступки, бутылки и пузырьки, терки и пинцеты нескольких видов.

В этой комнате я ни к чему не прикоснулась, постояла посредине, внимательно рассматривая незнакомые вещицы, потом вежливо попятилась и вышла. И засов на двери задвинула, поминая Беса добрым словом. Он мне все детство рассказывал сказки, но не так, как большинство бабушек. Дед обязательно разбирал ситуацию досконально, как хороший следователь, и так ловко задавал вопросы, что я своим умом находила ошибки главных персонажей, выносила им приговор и навсегда запоминала, почему нельзя вести себя так беззаботно и самонадеянно как Колобок, и без спросу совать нос в чужие шкафы и закутки, как несчастные жены Синей Бороды.

А я сейчас тоже в гостях... и хотя мне ничего брать не запрещали, интуиция просто вопила пожарной сиреной, что это может быть одной из проверок какого-то из пунктов, написанных на обороте листа. Того, который шеосс так и не дал мне прочесть.

Именно поэтому я вернулась в комнату и с чистой совестью влезла под одеяло. Неизвестно, что ждет меня впереди, но во всех случаях еще немного отдохнуть после вчерашнего потрясения не помешает.

Во второй раз я проснулась от духоты, и, едва распахнув глаза, запаниковала. Кто— то накрыл меня с головой мохнатым одеялом, сквозь которое едва проходил воздух. Я замахала руками, сбрасывая с лица мех, запуталась в нем, дернула сильнее и зашипела от неожиданной боли. Секунд пять приходила в себя, постепенно начиная осознавать свою ошибку, потом осторожно собрала пушистую копну и отвела в сторону.

Свежий воздух обдал вспотевшее лицо, принося облегчение и покой, и я наконец поверила в невероятную догадку. Никто меня душить не собирался, это выросли мои собственные локоны.

С невероятной, прямо-таки космической скоростью, которой и близко не наблюдалось, когда я сбрасывала шерсть в подвале Беса. Там у меня за ночь вырастало всего около сантиметра и по двору приходилось ходить в косынке или панамке. Благо забор дед поставил высокий, иначе соседи поумирали бы от любопытства.

А сейчас отведя с лица полузапутанные пряди я обнаружила что они опускаются ниже лопаток. И как назло нигде не завалялось ни расчески, ни заколок или хотя бы резиночки. Хотя это как раз понятно... если шеосс даже сбрасывает вечером шерсть, то рано утром снова влезает в зеленую шкуру и никаких расчесок ему не нужно. Но судя по тому, как запущен дом, хозяйка чаще ночует на дубу, а не тут. А там ей никакую шерсть сбрасывать не нужно.

Некоторое время я бродила по дому ища хоть какую веревочку, но так ничего и не нашла, только теперь обнаружив, что с тканью здесь напряженка. Не было полотенец и салфеток, не было простыней и одежды. Занавесок не было изначально, судя по отсутствию гардин или хотя бы гвоздиков, на которые бы они вешались. В результате я оторвала полоску от собственной рубахи и это далось очень нелегко, домотканое полотно оказалось намного прочнее родного трикотажа и тем более ситца, а ножниц и ножей нигде не нашлось. Идею отрезать полоску ткани магией я отбросила сразу, как безумную и опасную. Может мне и удалось бы снова вызвать огонь, но вряд ли получилось провести им по ткани как лазером. Скорее всего сожгла бы и единственную одежку и дом, ведь тушить его некому.

Поневоле пришлось идти в лабораторию, брать тупой колун, и используя дедов метод пробивать ткань положив ее на лезвие и постукивая молоточком. На это ушла уйма времени, и не будь у меня профессиональной выдержки, я бы бросила эту затею через пару минут. Но работа с камнями невольно учит терпению, настойчивости и вдумчивости. А еще аккуратности и осторожности, ведь отпиленный кусочек кристалла назад не приставишь. Поэтому в результате каторжного труда неказистую сероватую ленту я все же получила и гордо вплела в еще подросшие волосы.

Потом умылась и пошла обедать, решив что заслужила порцию грибов. Но войдя на кухню замерла от неожиданности. На столе стояли миска и кувшин и лежал хлебец. Несколько минут я недоверчиво рассматривала этот натюрморт, потом все же подошла ближе и коснулась хлеба рукой. Он был еще теплый. Значит кроме меня тут есть еще кто-то? И этот кто-то видел, как я целый час разгуливала по дому в одной юбке? Хотя и натянула ее повыше, как платье без плеч, но здесь такое считается признаком распущенности.

Или это какая-то магия?

Хотя при чем тут "или"? Разумеется магия, она здесь везде и вот это мне как раз понятно. Непонятно другое, почему Бес так мало об этом рассказывал? Боялся испугать или наоборот, заманить сладкими сказками, а потом выслушивать мои упреки.

Под эти размышления я приговорила и хлеб и творожок с медом, оказавшийся в чашке, и вставая из-за стола убрала в сторонку грязную посуду. Поискала тряпицу, стереть нечаянно оброненные крошки и капельки меда, но не нашла и, не придумав ничего оригинальнее, смочила водой ладошку и тщательно протерла столешницу.

И озадаченно присвистнула, обнаружив четко выделяющееся на темном фоне светлое пятно. Бедный шеосс, невольно посочувствовала я, целый день ходит по лесу в зеленой шубе, сажает деревья, таскает во рту какие-то камни, и к вечеру так выматывается, что не хватает сил убрать свой дом. Хотя он тут скорее и ночует-то от случая к случаю, кое-как перебиваясь в растущих на дубах шалашах. Безо всяких удобств, без чистого белья и горячей еды. А вот теперь вернется и поймет... на каком грязном столе ему приходится обедать, когда он сюда добирается.

Ладно, делать мне все равно нечего... не оставлять же стол в таком виде. Я сходила к источнику, принесла клочок мха и кувшин воды, налила в миску и принялась драить столешницу, искренне жалея, что мне не удастся таким способом вымыть пол и окна.

Через полчаса дерево светилось как новенькое, а я, выплеснув в окно воду, направилась в свою комнату, проверить нет ли в сундуке чего-нибудь подходящего на роль полотенца. Но там лежала лишь еще одна рубаха, и я снова пожалела бедную женщину, у которой не только мягкой ночнушки нет, но и обычных простыней, полотенец и занавесок. Хотя рубаху все же взяла, ей можно вытереться и обернуть волосы, а потом высушить. И направилась в подвал, теплый родничок меня очаровал, и сегодня я собиралась поплескаться там подольше. Тем более шеосс обещала одежду... вдруг придется срочно куда-то ехать? На всякий случай лучше быть наготове.

Купалась я почти час, наслаждалась текущей по телу теплой водой и попутно изучала пещерку. Сегодня здесь почему-то было светлее и я заподозрила, что свет попадает из какого-то незаметного оконца на потолке, но сколько ни смотрела — ничего подобного не нашла. Зато обнаружила во мху грибы, росшие в небольших расщелинках и нишах. Они были очень похожи на те, какие я ела на завтрак, и запах тот же, значит, это шеосс специально их выращивает. Ничего не скажу, удобно в любое время как захотел грибочков — полез в подвал и нарвал.

С неохотой выбравшись из-под необычного душа я неторопливо оделась, замотала голову рубахой и распахнула дверцу, за которой начиналась ведущая наверх, на первый этаж, неказистая, темная как все в доме, лесенка.

Поглядела на нее, чувствуя как сердце обдало тревожным холодком, секунду посомневалась и снова захлопнула дверцу.

Минут десять я стояла, крепко прижав ее к раме трясущимися руками и никак не могла понять, что здесь происходит. Но понемногу пыталась уговорить себя успокоиться, открыть все-таки дверь и сходить посмотреть... возможно мне все это просто почудилось. Ну не бывает в жизни таких совпадений... а вот галлюцинации наоборот, бывают и очень часто. И вполне вероятно это я надышалась в баньке грибным духом, вот и вижу не реальность, а мираж навеянный тоской по миру, который привычно считаю родным.

Собрав всю силу воли а заодно смелость и здравомыслие я снова открыла дверь и еще раз внимательно оглядела ступени, начиная подозревать, что где-то в своих логических рассуждениях делаю фатальную ошибку. И это все же не мираж... а нечто иное. Но пока ясно лишь одно, оно реально и никуда мне от этого не деться. Значит нужно идти вперед и проверить все возникшие у меня версии... возможно хоть одна окажется верной.

Я осторожно шагнула на первую ступеньку, выкрашенную светло-коричневой краской, знакомой до боли, до слез, постояла и шагнула выше. И еще и еще... каждый раз ступая как по битому стеклу.

Оклеенные светлыми обоями под плитку сенцы, деревянная вешалка в углу и старое зеркало в простенке, кованая полка-скамья для обуви... все точно такое, как в доме Беса.

И это было больно... до слез, потому что домом деда все-таки не было.

Не висела на вешалке его ветровка, не стояли на полочке расхожие галоши и резиновые сапоги. И большого яркого календаря на стене тоже не было, как и множества других, не менее знакомых вещей, неизменно стоявших и висевших на своих местах. Бес любил порядок и никогда не разбрасывал вещи где попало.

Только поэтому, немного придя в себя я не ринулась к окну, смотреть, что за ним, соседский дом или лес синих дубов, а медленно прошла на кухню, гадая, изменилась она или нет. И снова замерла на пороге, изучая новый интерьер и находя очередные несовпадения.

И с кухней в доме деда и с прежней непритязательной обстановкой шеосса. Или нужно говорить шеоссы?

Мимолетная мысль мелькнула и пропала, пока я изучала кухню и радовалась. И первым делом заметила скатерть в синюю клетку и точно такие же занавесочки на окне. Я сама привезла их Бесу, выслушав строгий наказ не покупать ничего цветастенького, лаптастенького и красно-оранжевого. И теперь они висели тут, наполняя мое сердце теплом и печалью. Я уже здесь, хотя и не стремилась, а до того момента, как увидит родину дед еще очень далеко, даже по его прикидкам, в которые вовсе не входило мое проживание в этом доме.

После занавесок я заметила сразу несколько вещей: появившуюся на стенах покрытую светлым лаком вагонку, отсутствие холодильника, газплиты и люстры. А еще изменивший форму стол, стулья, появившиеся вместо чурбаков и грубой скамьи и шкафчик над кухонным столиком вместо полок. Еще посуду и большой чайник украшавшие середину стола и полотенчико рядом с раковиной, заставившей меня озадаченно призадуматься.

Если холодильник тут некуда включать, как и плиту, то зачем было делать раковину без водопровода? Я немедленно крутнула кран и потрясенно охнула, когда из него потекла струйка воды. Теплой, как в подвальном источнике, сообразила я и успокоилась. Раз тот, кто каким-то образом прочел мои воспоминания и изменил обстановку, понимает в водопроводах и сантехнике больше меня, то не стоит об этом беспокоиться.

Важнее другое, раз он решил изменить прихожую и кухню, то наверняка не оставил в прежнем виде мою комнату? Ведь я намного сильнее сожалела о своих вещах, чем о занавесках и чайнике.

Наверх я бежала бегом, но всё же заметила и аккуратно выкрашенные ступеньки и резные столбики перил и изменившийся коридорчик второго этаже, куда теперь падали из оконца лучи медленно ползущего на покой солнца. А распахнув знакомую дверь едва не задохнулась от счастья, вот тут все было как дома. И кровать, и постельное белье, и даже зеркало над тумбочкой, где я хранила разные мелочи.

Правда здесь их оказалось в разы меньше, чем там, но расческа нашлась, и пачка длинных шпилек — тоже. Хотя я никогда не имела такой косы, как сейчас и шпильки держала только на всякий случай, но именно про них и вспоминала, проснувшись перед обедом. И про привычную одежду — тоже, — сообразила внезапно и ринулась к шифоньеру, который там, на земле, был почти ровесником деду.

Я едва не плакала от счастья, когда, распахнув дверцу, обнаружила висевшие на вешалках вещи и аккуратно сложенное стопочками белье. Самое простое и практичное, в селе другое не нужно, сейчас оно было для меня в сотни раз ценнее кружевных вещичек из дорогих бутиков.

-Большущее спасибо тебе, выручил! Никогда не забуду, — На все лады повторяла я, поспешно, как на пожар, сбрасывая местную дерюгу и натягивая привычную одежду.

В тот момент меня сильнее всего беспокоило, как бы внезапно свалившееся на меня богатство не пропало так же резко, как и появилось. И только натянув любимый сарафан я вдруг очень четко поняла, что деваться ему некуда. Это ведь не настоящие вещи моего мира, а каким-то образом созданные ими копии. Причем, как выяснилось, с учетом местной моды, иначе чем объяснить, что сарафан, прежде бывший мне по колени, теперь доставал до щиколоток, а широкие лямки полностью закрывали плечи, причем декольте тоже загадочным образом уменьшилось. Но несмотря на изменения фасона, все равно был несравнимо удобнее уродливой рубахи и домотканой юбки.

Некоторое время я перебирала висевшие в шкафу вещи, радуясь каждой как найденному кладу и постепенно понимая, что теперь у меня осталась только одна преграда на пути к незнакомому городку Крихету. Шеосса, которой ничего не стоит меня поймать. И именно поэтому я не буду даже пытаться бежать, точно зная, зыбкое пока доверие мощного существа утерять очень просто, а вот вернуть будет в сотни раз сложнее. Не похожа моя хозяйка на наивного северного юношу.

Остаток дня я провела, придирчиво отбирая и складывая в найденный на шкафу старый чемоданчик необходимые в дороге вещи и репетируя речь, которую собиралась сказать шеоссу.

Однако все мои приготовления оказались напрасны.

Она появилась, когда под окружающими дом деревьями уже лег вечерний сумрак, и не на олене, а в узкой коляске, в которую был запряжён самый настоящий лось. И была одета в серую рубаху и холщовую юбку, копию той, что выдала мне.

-Варья! — крикнула, не слезая с повозки, — у тебя все готово? Пора ехать.

В этот момент я стояла у окна и с тревогой посматривала в ту сторону, откуда мы вчера приехали. Когда мои восторги по поводу обретения одежды и найденного в шкафу полотенца поутихли, наступила пора сомнений. Теперь я больше не была уверена, что зеленой хозяйке этого дома понравятся произошедшие с ним метаморфозы.

Даже больше, к вечеру я была уверена, что они ее обозлят. Ведь жила она тут до сих пор спокойно и не страдала от отсутствия простыней и шторок, а теперь забот прибавится, стирать, сушить...

И поэтому, так и не сказав ей ни слова, я накинула плащ, в который превратилась ветровка, покорно взяла свой чемодан и поплелась на улицу. Но шагая по лестнице и бросая прощальный взгляд на прихожую, вдруг поняла, насколько это неправильно, устроить в чужом доме свои порядки и сбежать потихоньку, воровски, как нашкодившая малолетка.

-Шеосса... — объявила я прямо с порога, — ты меня извини... я не собиралась портить твой дом. Вернее, хотела, чтобы он был более удобным, чистым... таким, к какому я привыкла... но не думала, что он услышит и переменится.

-Можешь звать меня Шейна, — помолчав, устало буркнула хозяйка и слезла с коляски.

Забрала у меня чемодан, засунула в мешок, и завязала узелком. А потом дунула на него и он стал размером со спичечный коробок, только веревочка длинная болталась.

-Надень на шею, и не снимай пока не понадобится, — приказала так же хмуро, и едва я исполнила это распоряжение, указала на тележку — залезай.

И снова я молча полезла, куда сказали, хотя и сильно сомневалась, что мы уместимся вдвоем на одноместном сиденье.

-Ладно, посмотрю... — совсем мрачно проворчала Шейна и побрела в дом.

-Надеюсь, тебе все понравится, — едва не ответив привычным пожеланием, я успела прикусить язык.

Пока ее не было, любовалась сиреневым закатным небом, клубничными облаками и полной грудью дышала свежим воздухом, в котором витали абсолютно незнакомые ароматы. О свой провинности я не думала, незачем портить настроение себе самой, когда и без того есть кому его испортить.

Шеосса появилась на крыльце в своем коронном, зеленом виде, небрежно хлопнула дверью и направилась к тележке. Но подошла не ко мне, а к лосю и в два счета сняла с него ярмо. И не успело счастливое животное скрыться в кустах, как она сунула в ярмо собственную шею и рванула с места с такой скоростью, что меня впечатало в спинку сиденья.

Мне вмиг захотелось сделать сразу несколько вещей: завизжать, спрыгнуть и рявкнуть на монстра так, как я иногда рявкала на обнаглевших весельчаков, заходивших в наш магазинчик не за покупками а ради развлечения. Встречаются такие особи, которые способны целыми днями бродить из магазина в магазин, почти ничего не покупая, зато профессионально тролля продавцов и кассиров идиотскими вопросами.

Но разумеется, ничего такого я не сделала. Просто не успела, разглядев несущиеся на меня кусты. Мгновенно пригнулась, прячась за передком коляски и шлепнулась на пол, костеря сумасшедшего монстра и искренне жалея, что у его повозки нет впереди защитного стекла, как у мотоцикла. А еще лучше как у машины... хоть самой маленькой, чтобы не пришлось бы всю дорогу сидеть на полу, прикрывая голову от нещадно хлеставших ветвей. Видела я такие где-то в инете.

Словно в ответ на мои мечты боковые и передние стенки повозки начали быстро расти, загибаясь внутрь и скоро превратились в крышу, и я, с облегчением вздохнув, вернулась на сиденье. Огляделась и обомлела от вспыхнувших в мозгу подозрений. Слишком уж сильно нутро повозки стало походить на салоны легковых машин, в которых мне доводилось ездить. Овальной формой стекол и дверок, обивкой стен и потолка и даже сиденьем, ставшим шире и мягче.

Выходит, шеосс ощущает все мои чувства, огорчилась я, вспомнив про клубнику, и, следовательно, я все-таки имею устойчивые способности к управлению магической энергией. Вот только радоваться этому не надо, ведь теперь меня может почуять каждый маг уровня старшего ученика. Или обладатель особого амулета. Дед предупреждал об этом особо и повторил не раз, что необученный одаренный, особенно девушка, это лакомый кусочек для некоторых слоев местного населения, и мне нужно постараться ничем себя не выдать, пока не попаду к надежному человеку. Значит пора начинать следить за своими мыслями, особенно спонтанными желаниями, иначе мне никогда не удастся добраться до Крихета.

А повозка мчалась вперед все стремительнее, но почему-то не подпрыгивала на кочках и не моталась на поворотах. Постепенно я начала подозревать что Шейна бежит по лесу вовсе не ножками, но рассмотреть подробнее ничего не могла. В этом мире наступила ночь, и хотя на небе не было луны, а вокруг не светил ни один фонарь, тьма была какой-то призрачной, ненастоящей, словно в кино. Я отлично видела мелькавшие за боковыми окнами кусты и стволы деревьев, и даже ручейки, которые мы перемахивали не замечая. А вот впереди все сливалось в седоватый клубок, и сквозь него ничего нельзя было разобрать.

Но я и не упорствовала. Уселась поудобнее, откинувшись на спинку сиденья, и от нечего делать попыталась угадать, куда мы так спешим. Но так ни до чего хорошего и не додумалась, все происходящее было странным, неправильным и подозрительным. А мне оставалось только молча подчиняться шеоссу, и это было обиднее всего. Не привыкла я идти на поводу у ситуации, тем более не сулящей ничего хорошего.

Наверное, я все-таки задремала, потому что очнулась внезапно, от скользнувшего по лицу свежего ветерка.

-Вылезай, — приказала Шейна, и я покорно выпрыгнула из повозки.

Встала в двух шагах от нее и поеживаясь от ночной прохлады, с изумлением наблюдала за действиями шеосса. Достав откуда-то серый платочек, она встряхнула его, и попыталась накрыть этим клочком коляску. Сначала я едва сдерживала смех, но вскоре замолчала. А потом и вовсе вспоминала пословицу, что хорошо смеется тот, кто смеётся последним.

Платочек оказался безразмерным, и вскоре поглотил коляску, как удав слона. А потом Шейна подергала за завязки и повесила на шею крошечную ладанку.

-Это невозможно, потому что невозможно, — расстроенно бурчала я, шагая следом за ней к темной громаде спящего дома, обнаружившегося поблизости.

Ради чего мне нужно было учить физику, если в этом мире она не действует?

-Сейчас устроимся и поговорим, — ответила на незаданный вопрос Шейна.

-Куда устроимся?

-В пансион, — небрежно обронила она, — приличные девушки не останавливаются на ночлег в постоялых дворах.

А мы с тобой приличные девушки? — едва не выдала я от изумления, но чудом сумела смолчать. А потом присмотрелась к шеоссу и надолго прикусила язык. Она снова где-то потеряла свою зеленую шкуру, и обрела одежду, и на этот было одета очень солидно. Почти роскошно, я по-прежнему видела в темноте почти так же ясно, как в Питере белой ночью.

На шеоссе была шелковая длинная накидка с капюшоном, из-под которой выглядывал подол более темного платья, в руках она держала добротную сумку средних размеров.

Я только расстроенно сопела, жалея, что не додумалась надеть одну из трикотажных юбок, ставших длинными и широкими, как и все прочие найденные мною платья.

В этот миг мы обогнули дом и оказались у крыльца, над которым висел фонарь, освещавший подъездную дорожку и сидящего на ступенях огромного пса. Мои ноги сами остановились, едва я рассмотрела приоткрытую пасть и красноречиво оскаленные клыки.

-Варья? — оглянулась шагнувшая на первую ступеньку Шейна.

-Тебе знаком этот зверь? — поинтересовалась я, подозрительно следя за поднимающейся на ноги псиной.

-Нет, — беспечно пожала она плечами.

-Тогда зачем ты лезешь ему в пасть?

-Нас звери не трогают, — укоризненно глядя мне в глаза, тихо прошипела она, — идем.

-Я -не вы, — детской уверенностью в собственной исключительности я не страдаю, потому и не подумала двинуться с места.

-Варья! — в голосе шеосса ясно слышался упрек, — ты же такая смелая!

-Когда деваться некуда, — поглядывая по сторонам, чтобы заранее выбрать, куда бежать, буркнула я, и сделала маленький шажок.

Пес вдруг зевнул, отвернулся и лег, доказывая истину, в которую я и так верила. Про шеоссов и хищников. Но себя я пока к первым причислить не могла. Ведь не растет же на мне по утрам зеленая шерсть?

Так опасливо, не обращая внимания на нетерпеливый взгляд Шейны, я преодолела все три ступеньки и бочком пробралась ко входу. Моя спутница очень по-земному закатила глаза, показывая степень своего возмущения, но ничего не сказала. Просто дернула за висевший на цепочке шарик.

Через несколько минут над нашими головами раздался скрип, кто-то выглянул в маленькое оконце и вскоре двери перед нами распахнулись.

-Добрый вечер, госпожа Шейна, — счастливо улыбалась стоящая на пороге моложавая женщина, — ваши комнаты готовы. Проводить?

-Мы сами, — отмахнулась шеосса, — лучше перекусить принеси и кипятку.

-Бегу, бегу!

Она и в самом деле побежала, как только заперла за нами дверь, а мы пошли наверх, по бледно освещенной ночниками лестнице.

Далеко идти не пришлось, комнаты Шейне приготовили в самом начале уходящего вглубь дома коридора. Их было всего две, гостиная и спальня. Общая ванная находилась через три двери.

-Я лягу тут, -шеосса небрежно положила на диван свою накидку, и указала мне на спальню, — ты там.

-Боишься, как бы не удрала? — не выдержала я и отправилась в выданную мне комнату.

-Боюсь, — согласилась она, — но не этого.

-А чего?

-Иди умойся, перекусим, потом скажу.

Спорить было глупо и не ко времени, и я это прекрасно понимала. Молча сбросила плащ и пошла искать ванную. А когда вернулась, Шейна уже сидела за накрытым столиком и с завидным аппетитом уничтожала все подряд.

Я немедленно присоединилась, и вспомнила про обещанные объяснения только через полчаса, запивая душистым травяным чаем чуть подсохшую сдобу.

-А теперь, — откинувшись на спинку стула, произнесла моя хозяйка, — можно поговорить. Я проверила твои рассказы... и теперь все о тебе знаю. Имя Инла, дочь Кавина, без одной луны двадцать наших лет. Твой отец занимается скотоводством, мать, Тона, продажей молока, творога и сметаны. У тебя два брата, один двадцати восьми лет, женат, живет в доме жены, ее отец торговец. Второму скоро девятнадцать, и у него есть невеста. Когда магистр Рэйльд украл тебя у родителей, они подали прошение в ковен, и им выплачивают за тебя очень приличную компенсация. Через месяц выплаты прекратятся... или с того дня, как ты приедешь к ним.

Я слушала очень внимательно, и, хотя вроде все было понятно, но вопросов меньше не стало. И первым я задала самый больной.

-Кто-нибудь проверял их слова? Бес не мог меня украсть.

-Я догадывалась что ты так думаешь, — печально глядела мне в глаза Шейна, — но больше мне сказать тебе нечего. Подробности того происшествия можешь узнать только ты сама. И только тебе под силу убедить магов вернуть в этот мир преступника, решившегося похитить чужое дитя.

Некоторое время я обдумывала ее слова и все яснее понимала, что она стопроцентно права. Действительно, никто из них не знает всего лучше меня, и никто не имеет права предъявить деду обвинение вместо потерпевшего. А я потерпевшей себя не считаю.

-Спасибо, — вежливо сказала я шеоссу, — значит ты меня отпускаешь?

-Да тебя никто и не держал, — вздохнула она укоризненно, — но прямо сейчас бежать тебе некуда. Завтра приедут сопровождающие и можешь отправляться.

-Извини... не поняла насчет провожающих?

-Молодая девушка, да еще и со способностями — это лакомый кусочек для каждого слабого мага. Поэтому я наняла тебе компаньонов, мужа с женой. Но с ними ты сама познакомишься, а сейчас выслушай меня внимательно. Шеоссы никому из людей ничем не помогают, кроме очень редких исключительных случаев. Если в лесу грозит гибель случайно заблудившимся или требуется помощь человеку, который решил стать шеоссом и успешно прошел не менее семи первых испытаний. Ты прошла девять.

-Боже ж мой, — едва не взвыла я от отчаяния, — Шейна, ну ты же очень умная женщина, я теперь точно знаю! Какое добровольно, какие девять? Никогда я не хотела становиться зеленой обезьяной, и сажать ничего не мечтала. Да и не люблю я это дело. Вот дед все лето на своих грядках возится, травки выращивает, ягоды, овощи тоже. Знаешь какие у него помидоры? По полкило! А я в это время с книжкой в гамаке загораю, и ягоды люблю только в мисочке, политые взбитыми сливками!

-Ты так раньше думала, — спокойно кивнула она, — когда дара не имела, и жила в чужом мире. А теперь, когда в тебе проснулась сильная способность к созиданию, и испытание выявило все необходимые качества, ты и сама когда-нибудь поймешь, что это твое призвание и захочешь стать шеоссом.

-Насчет когда-нибудь — не знаю, — сдаваясь ее непробиваемости пожала я плечами, — говорят, все люди к старости меняются. Некоторые становятся мудрее, а большинство выживает из ума. Может и я лет через триста захочу сажать дубы и разгуливать в зеленой шубе.

-Ну значит придешь через триста, — невозмутимо согласилась она и положила на столик выточенный из дерева браслет, -А теперь нужно сделать еще несколько дел, чтобы ты меньше обращала на себя внимание. И первым делом надень на руку вот этот оберег. Здесь без амулетов никто не ходит... а в нем, кроме защиты, еще и камни, сдерживающее исполнение нечаянных пожеланий.

-А можно поподробнее, для гостей из отсталых в магическим плане миров? — насторожилась я.

-Конечно. Сегодня ты пожелала, чтобы мой дом стал таким, как в твоем мире... и все исполнилось, кроме тех вещей, насчет которых ты сама в глубине души сомневалась. Или которые сочла не столь важными. Зато все остальное получилось очень точно и качественно. Значит у тебя хорошая память на мелкие детали и сильно развита уверенность в желаемом результате.

-Ты начала говорить, как профессор, — ехидно фыркнула я, чтобы не выдать своей растерянности.

Оказывается, не так-то приятно знать, что ты можешь подумать, например про мороженое, и оно тут же появится, с головой выдав всем окружающим твои способности и автоматом поставив на тебе метку.

-Не беспокойся, — не обратив внимания на колкость, заявила Шейна в ответ на мою тревогу, — обычно только подростки стараются в первые дни создать все подряд. Но пару раз полежат без сил, и начинают соотносить свои желания с возможностями.

-Боюсь... — задумалась я, — свалиться мне не грозит. Я сегодня у тебя в доме оказывается столько наваяла, сколько целая бригада гастарбайтеров за месяц не осилит.

-Ты думаешь, у тебя в любом месте будет столько энергии? — вдруг засмеялась она, — не обольщайся. Наш дом стоит на энергетическом роднике. И я не зря тебя туда привела... это было испытание и немногие проходят его без единой ошибки.

-Шейна... — я в последний раз попыталась достучаться до ее благоразумия, — мне просто повезло. Понимаешь, воспитание у меня такое. Мало того, что дед все время следил, так еще хозяйка растила на высоких и светлых идеалах. Я ей за это конечно благодарна, но это ведь не моя заслуга?

-Кто такая хозяйка?

-Старушка, у которой мы квартиру снимали. Она в молодости была учительницей... а потом занималась моим образованием вместе с дедом. Но ее уже нет...

-Варья, я рада, что тебе встретились хорошие люди. Но мне точно известно, что встречаются они всем, и не так редко. А вот учатся у них доброте, деликатности и честности единицы. Но сейчас у нас нет времени поговорить на эту тему, хотя я и расширила твой словарь, но изъясняешься ты пока как торговка.

-Да? — как-то задело меня ее заявление, — а до расширения я как разговаривала?

-Как сельская девочка лет семи.

-Наверное дед не успел научить меня более взрослым словам и понятиям, — сразу встала я на защиту Беса, — он учил меня сказочному языку пока я была маленькой, а потом навалились школьные уроки, инглиш, комп... сама понимаешь, взрослую девушку трудно заставить учить ненужные слова. Хотя он никогда меня не заставлял учиться на пятерки, и теперь мне понятно почему. Знал что не все пригодится.

-Я его и не обвиняю, — примирительно вздохнула она, — но язык ты знать должна. Иначе маги просто не станут с тобой разговаривать, пошлют на прием к городским чиновникам... и тебе очень долго придется доказывать свои слова.

-Прямо как у нас, — зло восхитилась я, и вспомнив, о чем хотела спросить, испытующе уставилась на нее, — Шейна, а вы ведь сильные маги? Может и вы умеете открывать порталы?

-Может, — неопределенно буркнула она, — но Рэйльд не зря отправил тебя к своему учителю Теонсу Саглеру Хаттеру. Найти его легко, Крихет небольшой город, и там только один старший магистр. Ему уже двести лет, и он известен справедливостью и вниманием к чужим бедам. И лишь он может помочь тебе доказать невиновность твоего деда. Или его непредумышленную ошибку. Иначе совет по защите населения от магических преступлений поймает Рэйльда, как только он выпадет из портала.

-Но ведь они должны будут его выслушать? — осторожно осведомилась я, чувствуя как портится настроение.

-Сначала его лишат возможности пользоваться заклинаниями, а это весьма непростая процедура. К тому же неприятная и вовсе не безвредная для дара. Потом подвергнут всесторонней проверке на здравомыслие и честность. ... — хмуро глядела в сторону шеосса, — ведь сильные маги умеют обманывать даже мощные артефакты. Рэйльд все это знал, и выбрал самый надежный способ, как вернуться домой не потеряв ни способностей, ни умственного здоровья. Поэтому тебе придется ехать к Хаттеру. Но добраться до него не так легко, и в пути придется быть очень бдительной и осторожной. Ни с кем не кокетничай и не разговаривай о своих делах, не спрашивай советов, ничем громко не восхищайся и не возмущайся. В общем постарайся стать самой неприметной и неинтересной из путешественниц. Это очень трудно, но возможно.

-Спасибо, — искренне поблагодарила я ее, — а можно еще вопрос?

-Можно три, — усмехнулась она, — потом идешь спать, иначе не успеем до рассвета изучить все слова, и ты будешь по-прежнему в разговоре вставлять какие-то ругательства.

-Значит учусь я во сне? Понятно. Но спросить хочу не об этом. У меня полный чемодан вещей... но боюсь, они не похожи на одежду этого мира. Что делать?

-У тебя нет ни чемодана, ни вещей, — снова засмеялась она, — просто невозможно сжать их таким образом, чтобы уместились в крохотный узелок.

-Тогда что я таскаю на шее?

— Магический кошелек из волокон коры синего дуба. Редкая вещь, привязанная к хозяину. В нем хранится запас энергии, из которой ты в любой момент сможешь сделать все, что захочешь, причем не открывая кошеля. А вот когда что-то изготовленное с помощью магии нужно быстро спрятать, просто мысленно представляешь себе, как оно сжимается и впитывается в кошель. У тебя воображение хорошее, тебе будет легко это проделать. Как пойдешь спать попробуешь спрятать это платье. Первый раз я помогу.

-Спасибо, — с чувством поблагодарила я, сразу осознав бесценность ее дара. — А если магия в нем кончится?

-Подумай сама. Ты же тоже не глупая, — вернула она мне недавний комплимент.

-Ага... — задумалась я, начиная понимать, как зря не набила чемодан до отказа, боясь, что потом не подниму, — ты считаешь, что я смогу создавать какие-то вещицы и скармливать кошельку?

-Ну, по сути верно... хотя выражаешься ты непривычно.

-Еще раз спасибо. И какие вещи проще создавать? Камни, тряпки, фрукты?

-Лучше что-то мелкое, что проще держать в руках. Орешки, зерна, цветочки. Никого не насторожит девушка, вертящая в пальцах цветочек. Но как только кошель станет теплым, больше не пополняй. Все выяснила? Тогда иди умываться и спать.

Спорить я не стала, надеясь, что утром смогу задать шеоссу еще несколько вопросов.

Но утром оказалось, что у Шейны совсем другие планы.

Она меня разбудила, когда за окном еще даже не занимался рассвет, и все тонуло в странной седой дымке.

-Какие странные тут ночи, — зевая, отвернулась я от окна, и пояснила смотревшей на меня шеоссе, — серые и все видно.

-Не вздумай сказать так еще кому-нибудь, — неожиданно жестко одернула она, — это у тебя после сока синего дуба. Все шеоссы видят в темноте. На самом деле, сейчас там непроглядная тьма.

-Да? — проснулась я окончательно, — а я думаю, почему у тебя в подвале света нет, а все видно.

-Там мох светящийся, — фыркнула Шейна и встала из-за стола, — мне пора. Скоро за тобой заедут. Поешь и надевай вон те вещи, и ничего другого не создавай. В дороге придется переодеваться при чужих людях... а путники обычно очень внимательны.

И решительно двинулась к выходу.

-Шейна! — роняя одеяло я ринулась следом, — спасибо за все.

-Если будет очень плохо, — словно нехотя обернулась она от двери, — прикоснись своим браслетом к любому растению. Лучше дереву, и позови.

Развернулась и исчезла, словно сквозь дверь прошла.

-Постараюсь не звать, — подумав, пообещала я, — а то ненароком выполню десятый пункт.

Одежда оказалась довольно удобной, но старомодной как на дореволюционных фотографиях. Был у Клавдии Степановны такой альбом, с портретами бабушек и дедушек, и она любила мне о них рассказывать.

А теперь я сама выгляжу как та бабушка, в длинном сером платье с обтянутыми бархатом пуговичками и в шляпке с вуалью под цвет более темной накидки.

Под одеждой обнаружился смешной пузатый сундучок, и в нем было запасное бежевое платье, белье, ночная рубаха до полу, домашние бархатные туфельки и куча всякой мелочи вроде шпилек, расчесок и перчаток. На дне нашлась пара маленьких шкатулок, а в кармане платья — кошелек и шесть носовых платочков с вышитым цветными нитками именем : Инла Кавина.

И оно мне почему-то не нравилось.

Хотя я отлично понимала еще там, на Земле, что незаконно ношу чужое имя, и где-то у меня есть свое. Но здесь и сейчас ни восторга от него, ни предвкушения встречи с родителями и братьями не ощущала. И даже думать об этом пока не хотелось. Тем более мчаться к ним, забыв про ожидающего помощи деда. Пусть спокойно получат свою компенсацию, чтоб не жалели потом потерянных денег.

Зато содержимое шкатулок меня удивило и потрясло. В той, что побольше, были украшения, броши, серьги, заколки и кольца. И даже ожерелье, из незнакомых мне синих камней. Разумеется, не августиты но и не сапфиры и не индиголиты.

А вот во второй, плоской и с ключиком на цепочке, который я немедленно повесила на шею, хранилось целое сокровище по здешним меркам, десяток плотных листьев с синих дубов. В детстве, когда мы играли с дедом в страну синих дубов, он рассказывал, что их листья — это денежки сказочного народа, и мы с ним рвали листики обычных кленов и тополей и расплачивались за конфеты и мороженое.

И только перед тем, как отправить меня сюда, объясняя местные правила, дед признался, что и в этом не солгал. Синие дубы настолько редки, что их листья очень ценны, и ими расплачиваются как золотыми слитками. Вернее, здесь золота много, и оно не так дорого, как лунное серебро, точнее, один из видов платины. Но банки принимают все, особенно от магов. И значит по местным меркам я теперь довольно обеспеченная особа.

Хотя вряд ли шеосса не догадывалась, на что, если потребуется, я не задумываясь потрачу все ее дары.

-Госпожа, — без стука влетела в комнату вчерашняя служанка, — повозка прибыла.

-Сейчас иду, — отозвалась я, запирая сундучок, и вдруг вспомнила, про провожающих, — спроси моих спутников, они перекусить не хотят?

-Не хотят, — как-то кисло скривилась женщина, — они ждут.

Ну ей виднее, настаивать не стану. Слишком многое здесь оказалось не так, как я представляла там, в доме деда. Сложнее, непонятнее и намного серьезнее. Но винить Беса мне за что. Он очень хорошо знает мой характер, и вряд ли уговорил бы меня на эту авантюру с переходом, если начал объяснять тонкости и особенности местных взаимоотношений.

Повозка, стоявшая возле крыльца, оказалась внушительным, темным горбатым ящиком, зажатым между высокими, почти в мой рост колесами.

Визуально этот ящик можно было разделить на две неравные части, передняя покороче и там на скамье, защищенной от дождя и ветра козырьком, сидело двое крепких мужчин. Задняя соответственно длиннее и полностью закрыта, но в дверце, куда мне нужно попасть, имелось небольшое оконце.

-Залезай, — ловко соскочив с сиденья, ближайший мужчина выдвинул маленькую лесенку в две ступеньки и подал мне руку, — я помогу.

Но мне в этот момент больше всего хотелось бежать куда подальше, награждая всеми известными непечатными выражениями деда и шеосса заодно. За пристрастие к сюрпризам и партизанскую скрытность. Потому что этот сопровождающий был кем угодно, только не человеком.

Если верить изображениям и описаниям прочитанных мною книг, некто средний между орком и демоном, или даже нагом. Хотя тело и конечности вроде человеческие, если, разумеется, не обращать внимания на витые веревки мышц, бугрящихся под очень смуглой, с прозеленью кожей, четко расчерченной сеточкой мелких чешуек. Да на двухметровый рост и остренькие бугорки торчащих над висками рожек.

-Госпожа? — чуть нахмурился он, когда я отступила, — ты же наняла сопровождавших?

-Наняла, — отчаянно вздохнула я, — но не очень хорошо себе это представляла.

-Разве тебе не доводилось нас встречать? — подозрительно прищурился он.

-Давно, — сказала правду, припомнив одну игру, где были похожие неписи, — и издали.

-Бывает, — мрачновато согласился он, — так едешь или нет?

-Еду, — вздохнула обреченно, понимая, что иного выбора у меня нет.

Если они сейчас развернутся и уедут, то мне придется самой добираться до города, о котором я не знаю ничего, даже в какой стороне он находится. Нет, Бес нарисовал мне приблизительную карту этой области, и я даже ее заучила. Но вот показать на ней точку, где в этот миг нахожусь сама — не смогу даже под расстрелом.

-Тогда залезай, — он бесцеремонно подхватил меня под локоть и как пушинку забросил в повозку.

Хлопнула за моей спиной дверца, и через секунду повозка резко дернулась, уронив меня на сиденье. Довольно мягкое, к моему счастью.

-Ты его оскорбила, — негромко сообщила сидевшая напротив женщина той же расы.

-Ну извини, — огрызнулась я, почувствовав по ее тону, что меня ждет отповедь, — мне жаль, что он не настолько умен, как я думала.

-Ты снова пытаешься оскорбить? — голос спутницы стал еще холоднее.

Да что за напасть с утра? Вот почему Шейна просила помалкивать, но не объяснила точнее причину? Значит придется выкручиваться, используя опыт переговоров с поставщиками и покупателями.

-И ты туда же, — выдохнула, не пряча огорчения, — значит меня обманули, когда рассказывали, будто вы предпочитаете когда с вами разговаривают честно и открыто, а не лгут и хитрят.

-Не обманули... — помолчав, буркнула она, и подозрительно прищурилась, — но причем тут мой брат?

-Я сказала ему правду, а ему не понравилось. Значит он был бы рад, если я солгала.

Обиженно поджав губы, отвернулась к окну, всматриваясь в быстро мелькающие мимо темные пятна кустов и деревьев. Пусть подумает, раз не поняла сразу, что на это заявление просто не может быть двух ответов. Даже самые злые и жестокие люди обманывающие всех и всегда, никогда не скажут, что им нравится когда лгут им самим.

-Тут можно полежать, — примирительно буркнула она минут через пять, и я покосившись на противоположный диванчик обнаружила что рогатая и чешуйчатая девица уже полулежит на диванчике с обутыми в высокие сапожки ногами, подсунув под спину несколько подушек.

-Спасибо за совет, — вежливо поблагодарив в ответ, устраиваюсь так же, и тоже не снимаю мягких туфлей.

Может это и неправильно, но у меня нет никакого желания спрашивать ее о причинах такой предосторожности.

Сколько именно мы ехали до привала, определить я не смогла, не привыкла обходиться без часов. Вроде довольно долго, судя по тому, как я проголодалась. Но с другой стороны, в дороге всегда хочется есть сильнее, потому что все что-то жуют. Жевала и моя спутница, непрерывно грызла какие-то сухарики, но угостить не догадалась. Впрочем, присмотревшись к ней при свете дня, я начала понимать, почему. Вряд ли мне понравилось бы ее лакомство.

Впрочем, я тоже могу, если захочу, вытащить из кармана горсть семечек или попкорна. Но вот захотеть, как все яснее понимаю, не имею права. Неизвестно, есть ли тут нечто подобное. Значит придется доставать кусок рыхлого темного хлебца, каким кормили на завтрак в пансионе, а его пока не хотелось.

Поэтому, когда мы остановились и дверца распахнулась, я первой спрыгнула с лесенки и огляделась. Повозка стояла возле дома над дверями которого висела вывеска "кафе" хотя я подозревала, что перевод довольно свободный. Но именно так мне когда-то перевел его Бес, указывая на маленькую кафешку, куда водил по праздникам кормить мороженым.

-Пансион, — буркнул, подходя, рогатый сопровождающий и первым взлетел на крыльцо.

Нас встретила очень приветливая хозяйка в светлом платье и темном переднике, взглянула на предъявленную моим охранником бумажку и повела меня в соседнюю комнатку. Как выяснилось, это номер на час, маленькая столовая с диваном и ванной комнаткой. Очень скромной, но удобной. И пока я умывалась и переплетала спутавшуюся косу, на столе появился вполне приличный обед. Мисочка с горячим бульоном, в котором плавало несколько приличных кусочков мяса и мелко резаный овощ, идентифицированный мною как белая свекла. На второе была жареная рыба, румяная и золотистая, а к чаю — сладкая булка. И выходя из-за стола я очень хорошо понимала, что без Шейны, организовавшей мне это путешествие, вряд ли ехала с таким комфортом.

Значит она говорила правду... и это я неверно все поняла.

Посидев немного на диване, я уже решилась спросить, поели ли мои спутники, как дверь распахнулась и на пороге возник охранник.

-Быстрей... — рыкнул он, посмотрел на мое недоумевающее лицо и скрипнул зубами, — иди быстро, Сира попала.

-Куда попала? — поспешила я выйти следом за ним.

-В твою ловушку, — рыкнул он с ненавистью, но очень тихо, и бдительно зыркнул по сторонам.

-В какую еще ловушку? — притормозила я, вмиг заподозрив, что это меня саму сейчас ведут в капкан.

-Сама знаешь, — чешуйчатый смотрел так свирепо, словно собирался ударить.

-Не знаю, — холодно огрызнулась я, не двигаясь с места. — Или объясняй все здесь, или я никуда не пойду.

-Сиру опутали какие-то лианы, — по-змеиному зашипел он, — и тянут силы.

-А с чего ты решил, что это мои лианы?

-Они растут из твоего сундука! — в его глазах все жарче разгорались зеленые искры гнева.

-А зачем она полезла в мой сундук? — мгновенно пришло ко мне понимание, что дар Шейны не так прост.

-Освободи ее, потом спросишь! — навис надо мной рогатый.

-Попробую, — уклончиво буркнула в ответ, и нехотя двинулась к повозке, попутно пытаясь сообразить, каким образом можно освободить воровку?

Нет, ее мне не жалко, воришек и крыс я всегда презирала. Но пока охранница привязана к моему сундуку я и сама ничего не смогу из него взять.

Из повозки доносилось тихое шипение, и чем ближе мы подходили, тем все жалобнее оно становилось. А когда чешуйчатый открыл дверь, и вовсе превратился в тихое поскуливание.

-Освобождай! — приказал охранник, едва заглянув внутрь.

-Не смогу ничего поделать, пока она вслух не признается честно, зачем трогала чужие вещи, — посмотрев на сидящую на полу спутницу, не смогла я удержаться от маленькой мести.

-Сира! — рыкнул он, и вот теперь я четко осознала, что такое угроза в его исполнении, — говори!

-Она ушла и оставила сундук... — заныла та.

-А тебя наняли охранять, а не проверять, — вмиг раскусила я ее уловку.

-Но я тоже хочу есть...

-Ну и шла бы себе. Сундук тут причем? Похоже, ты пытаешься схитрить, или тебе понравилось сидеть в обнимку с моими вещами?

-Ну раз ты его бросила... — не сдавалась она, хотя уже выглядела бледной тенью той самоуверенной и грозной охранницы, с которой я несколько часов ехала рядом.

Темно-зеленые плети, похожие густыми колючками на гигантских гусениц, словно поняли, что признаваться пока никто не собирается и поползли быстрее, окутывая ее тело плотным коконом.

-Сира! — от свирепого рева над моей головой я едва не оглохла, — быстро говори правду или никогда не возьму с собой!

-Ну просто интересно было... — заскулила она так знакомо, что мне стало противно.

Неужели они во всех мирах одинаковы, эти пустоголовые красотки, у которых на первом месте всегда два слова — "Я хотела"?

-Чего там интересного? — с досадой рявкнул он и покосился на меня — ну, теперь освободишь?

-Оно само должно сняться, — пробормотала я, пытаясь представить, как эти зеленые плети ползут в мою ладанку, — как только она перестанет увиливать и искренне раскается. Ты же понимаешь, что заклятье завязано на ощущении?

-Сира, — помолчав, строго сказал он напарнице, — мне уже ясно, что ты твердо решила расстаться с жизнью, поэтому мешать не стану. И обещаю передать матери твои последние слова. Говори.

-Какие слова? — потрясенно вытаращилась она и вдруг завопила пронзительно и тонко, как возмущенный поросенок, — Храз! Я не хочу расставаться с жизнью! Освободи меня, Храз! Я не буду больше так делать! Просто она такая... наивная... я не думала, что ее сундук закрыт. Хотела посмотреть, какие у нее украшения.

Храз слушал и тихо скрипел зубами, а я потихоньку взялась за свисавший с ноги его родственницы колючий побег и представила, как он втягивается в висевший у меня на шее накопитель.

Плети растаяли как мираж, а в следующий миг у меня за пазухой ощутимо потеплело. Значит пока больше ничего класть туда нельзя, запомнила я, вытащила из безвольных чешуйчатых лапок свой сундук и прижала к груди.

Только после этого оглянулась на охранника и замерла, предчувствуя новую проблему, рогатый стремительно бледнел, а в его глазах плескался неподдельный ужас.

-Прости, госпожа, — пробормотал он, сгибаясь чуть не вдвое, — не понял сразу... прости. Я посажу ее на козлы, сам тебя охранять буду, только не наказывай дуру. Она всего третий раз едет сопровождающим... не знает всех правил.

-А ты почему не научил? — возник у меня законный вопрос, и следом другой, — кто она тебе?

-Сестра, — как-то убито выдавил он, глядя в сторону.

-Отведи ее поесть, — подумав с минуту, решила я, надеясь, что поступаю правильно, — и пусть едет где ехала.

-Спасибо, — он бесцеремонно выхватил напарницу из повозки и утащил куда-то за дом.

Надеюсь, не наказывать, иначе она утопит меня в ненависти, — вздыхала я, устраиваясь на своем месте.

Вернулись они через полчаса и за это время я успела проверить свои сокровища и убедиться в их целости. И постепенно начала подозревать, как не просто быть богатой, особенно если не знаешь реалий окружающего мира.

Еще меня волновало, осталась ли на сундучке защита. Хотя если рассуждать здраво, заряжать такие вещи одноразовыми ловушками довольно наивно, наверняка дороге может встретиться не один любитель чужого. Но на всякий случай в этот раз не стала класть свой багаж под сиденье, а сунула под подушку в самый уголок диванчика. Решив на всех остановках брать его с собой.

Сира скользнула в повозку тихой мышкой, сбросила сапоги, свернулась клубочком ко мне спиной и закуталась в одеяло, ясно давая понять, что больше ни разговаривать со мной, ни даже видеть меня не желает. Ее брат следил за этим стоя у открытой дверцы, а едва напарница притихла, мрачно глянул на меня.

-Отсюда поедем в Роэн.

-Почему? — строго спросила я, пытаясь припомнить карту. Вроде мелькало такое название.

-До заката успеем добраться до башни аржаблей, на них быстрее попасть в Крихет. В договоре есть пункт о том, что мы имеем право выбирать самый безопасный и быстрый способ путешествия, — очень холодно и официально просветил меня чешуйчатый.

-Надо же, — не выдержав, фыркнула ехидно, — как вы оказывается, умеете рассуждать. Но я не против, скажи только, во что мне это обойдется?

-Полученной оплаты хватит, — поджал губы Храз, помедлил и осторожно намекнул, — только не надо на нее жаловаться.

-Ты сомневаешься в моих словах? — Притворно изумилась я, сообразив, что лучше не выяснять, каким образом это можно бы сделать.

-Нет, — твердо уверил он и повеселев, захлопнул дверцу. А через пару секунд повозка резко рванула вперед и судя по мельканию кустов за оконцами, ехали мы еще быстрее, чем до обеда.

И я пожалела бы бедных лошадок, если они у нас были. Но отправляясь обедать хорошо рассмотрела запряженных в повозку животных, смутно напоминающих крупных крокодилов, только ноги намного длиннее, а хвосты короче. Да окраска у них не зеленая, а желто-черная, как у шмелей.

В этот раз время тянулось еще медленнее, и я попыталась бы уснуть, если не было этого происшествия с сундуком. Но теперь не могла, весь мой жизненный опыт протестовал против подобной легкомысленности. Это еще глупее, чем положить на прилавок дорогой товар и отвернуться или заняться другим делом. Вполне может случиться, что ни товара ни покупателя больше не увидишь.

Об этом я знала не понаслышке. После училища дед искал для меня работу наравне со мной. И разумеется, именно он нашел маленький магазинчик сувениров и договорился с хозяйкой. С того дня небольшие партии поделок я изготавливала дома, а в магазине дежурила по три часа в день, после обеда. Принимала заказы на эксклюзивные сувениры и украшения, и, если оставалось время, помогала продавцам раскладывать товар. За четыре года я научилась не только делать вещицы, которые влет разбирали постоянные клиенты, но и неплохо разбираться в торговле и покупателях.

И еще издали определяла любителей гулять семьями не по паркам и набережным, а по магазинам, щеголеватых, наглых карманников, заносчивых, амбициозных дамочек, тратящих деньги папиков, и секретарш, выбирающих сувениры по заданию боссов.

А здесь вдруг стала почти беспомощной и наивной, как сказала Сира, и только теперь начинаю отчетливо понимать, как непросто выжить в чужом мире. Даже если знаешь язык и имеешь приблизительное представление о местных обычаях и правилах. Но не имеешь навыка общения с людьми и лавирования в обыденных ситуациях.

Храз не обманул, солнце еще не село, когда повозка остановилась. А через пару секунд дверца распахнулась и рогатый сопровождающий торопливо протянул руку:

-Быстрее, в аржабле на Крихет есть свободные места.

Прихватив сундучок, я подала ему руку и тотчас очутилась на просторном пустыре, поросшем чахлой вытоптанной травкой. По этому полю были разбросаны странные сооружения, больше всего похожие на гигантские грибы поганки. Их огромные шляпки покачивались на тонких ножках, и было невозможно понять, как они передвигаются, и как на них можно ездить.

Но Храз не собирался мне ничего объяснять, по-видимому твердо уверенный, что нет ни одного человека, не знающего такой банальной вещи. Он попросту тащил меня за руку на буксире как таскают авторитарные мамаши своих бедных малышей, и изредка оглядывался. Но на кого, на Сиру или других пассажиров, проверить я не могла, опасаясь сразу оступиться и пропахать носом сухую землю.

Ножка гриба к которому мы бежали наконец оказалась рядом, и Храз легко, как котенка сунул меня на сиденье, больше всего напоминавшее качели. Я уже рот было открыла, заявить, что не собираюсь ехать на таком неудобном и ненадежном приспособлении, как оно взмыло вверх, унося меня к шляпке гриба.

Крик замер на моих губах, а руки сами крепче вцепились в тонкие канаты.

Скотина, козел, ругалась я, чувствуя, как неудобно одновременно держать одной рукой ручку сундучка и веревку, и понимая, что очень скоро мне придется выбирать между неожиданным богатством и собственной безопасностью.

И вдруг это мученье закончилось. Качели втянулись в шляпку, и кто-то тотчас схватил меня за локоть и сдернул с сиденья.

-Нельзя быть такой неосторожной, госпожа! — Строго упрекнул меня мужчина в светлой одежде, — разве ты не знаешь, что вещи нужно вешать через плечо или отправлять в багажной сетке?

-Я первый раз путешествую таким образом, — чувствуя себя последней лохушкой, пояснила я еще дрожащим от потрясения голосом.

-Понятно... — смерив меня недоверчивым взглядом буркнул он и показал на узкое овальное отверстие, — твоя капсула. Можешь спокойно отдыхать, к утру будем в Крихете.

-Прошу извинить... — вежливо спросила я, глядя ему в глаза, — но со мной собирались ехать сопровождающие.

-Денгулы что ли? — Приподнял он одну бровь.

-Храз. Это он сейчас посадил меня на... — я поискала нужное слово и оно вдруг всплыло в памяти, — на подъемник.

-Нет, — покачал он головой, — больше никого не возьму. Я получил заявку на одно место, и ждал целый час, пока ты прибудешь. Все остальные уже спят.

-Прости за назойливость... — обреченно вздохнув, попыталась объясниться еще раз, — но мы мчались несколько часов, а едва прибыли, побежали сюда. А мне бы умыться...

-В капсуле все есть, — с внезапным подозрением уставился на меня водитель этого странного средства передвижения, — а как тебя зовут?

-Инла Кавина, — произнесла я устало, начиная понимать, что меня скоро выкинут отсюда, как самозванку, если Храз назвал другое имя.

-Все верно, — с облегчением выдохнул он, — иди в капсулу, я объясню.

Капсулой называлась крохотная невысокая каютка, вся обитая пышной розоватой губкой. В ней помещалось лишь выдвигавшееся из стены низкое спальное место, но по необходимости можно было превратить эту клетку в санузел или даже столовую. Пока назвавшийся Юнгеном мужчина учил меня управлять нехитрыми рычажками, в каютке было неимоверно тесно, зато оставшись одна, я вздохнула свободно. Нажала запирающий дверь рычаг и первым делом растерла еще ноющее от напряжения запястье.

Думать про лживых денгулов мне не хотелось, и без них хватало проблем. Но я пообещала себе позже разобраться в этой странной ситуации. И не из мстительности, нет. Просто считаю что нельзя оставлять безнаказанными негодяев, которые отступились, не сумев справиться с сильной жертвой . Потому что в следующий раз они найдут добычу послабее.

Ночью мне снилось, будто я огромная, как облако птица, медленно летящая сквозь ночь над спящими лесами и хуторами, над серебристыми в звездном сиянии изгибами речек и ручьев, над холмами и полями. И на душе у меня властвовали благодушие и снисходительная доброта ко всем и всему окружающему.

-Госпожа Инла, пора вставать! — упорно вещал над головой незнакомый голос и это обстоятельство разбудило меня вернее самого призыва.

Чужих людей в своей спальне я категорически не выношу с детства. Наверное потому, что у меня всегда была собственная комнатка. Даже когда дед продал хоромы Клавдии Степановны, опасаясь черных риелторов и купил двушку неподалеку от места моей работы, комнаты в ней были раздельные.

Распахнув глаза, я огляделась и сразу вспомнила, где нахожусь. До этого дня в таких розовых помещениях мне еще жить не приходилось. Через пятнадцать минут я нажала отпирающий дверь рычаг и обнаружила ожидающего в коридорчике водителя.

-Мы уже прибыли?

-Да, — как-то непонятно усмехнулся он, и укоризненно добавил, — почему ты ничего не сказала?

-О чем? — нахмурилась я, неохотно приняв это панибратское обращение.

В этом мире никто и никого не звал на "вы", если обращался не к компании, а к одному человеку, и для меня это обращение плохо сочеталось со словом "госпожа", как когда-то перевел для меня вежливое обращение к женщине Бес. На местном языке оно звучало как эйна, а к мужчине соответственно -тэйн.

-О своей силе. Аржабль прилетел на два часа раньше и готов к полету.

-Уважаемый тэйн! — произнесла, проникновенно глядя ему в глаза, , — я первый раз еду...

И тут до меня дошел смысл его слов.

-Так оно... летает?!

-Где водятся такие... — он поиграл скулами, мысленно объясняя мне свои претензии на доступном всем матросам и кучерам языке, — одаренные эйны, не знающие простых вещей?

-Очень далеко, — усмехнулась в ответ, и в моем голосе против воли прозвучала горечь.

-Если уважаемая эйна желает войти в долю... — посверлив меня испытующим взглядом, вдруг предложил Юрген, — то могу поговорить с хозяином башни.

-Эйна едет по поручению очень серьезного человека, — мгновенно нашлась я, почувствовав угрозу собственной свободе, — к магистру Хаттеру, и пока не имеет права распоряжаться своими желаниями.

И в подтверждение этого заявления удрученно вздохнула.

-К нему подвезет любой из извозчиков, — заметно сник водитель, и без особой надежды добавил, — но если будет нужно, обращайся в башню от моего имени. Вот.

И выдал мне странную розовую пластинку с начертанным черной тушью словом — Полекс. Если бы меня спросили на земле, из чего она, я не задумываясь сказала бы — из пластмассы, но в этом мире технологий изготовления подобных материалов не знали.

-Спасибо, — сказала я от души, глядя как Юрген прицепляет к тросу удобное кресло с багажной корзинкой.

-Не за что, — пожал он плечами, посомневался и все же сказал, — если бы ты сразу предупредила, то я вернул бы цену билета. Но я понял только на середине пути, когда встал на луч Крихета на час раньше.

Я абсолютно ничего не поняла, но признаваться не стала, чувствуя, что и без того сильно сглупила. Просто добавила в счет к Хразу еще один пункт.

В мире еще властвовала темнота, только где-то далеко серел край неба, да тянулись над полем редкие языки предутреннего тумана. Воздух был довольно прохладным, и я зябко куталась в легкую накидку, рассматривая место, куда попала. И сначала даже показалось, будто никуда и не уезжала, тем более не улетала. Вокруг торчали огромные поганки, под ногами стелилась редкая травка. Но потом, радуясь ночному зрению, рассмотрела примерно метрах в двухстах ряд флюгеров поблескивавших на крышах довольно солидных зданий и вздохнула с облегчением. Кажется, на этот раз меня не обманули.

-Куда едем? — резво подкатила крытая двуколка.

В нее была запряжена зебра, и это почему-то подействовало на меня успокаивающе.

-К магистру Хаттеру.

-Сейчас к нему не пустят, — оказывается, мага тут знают все, — лучше в пансион. Хаттер раньше обеда из башни не выходит.

-Ну тогда в пансион, — подумав минутку, согласилась я.

-Одна серебрушка, ночь все-таки, — заломил цену возчик, но из серой пелены вдруг возник Юрген.

-Эйна едет за счет башни. И в пансионате предупреди. Покажешь мой знак, Инлана.

Последнее предупреждение явно относилось ко мне и я послушно кивнула, начиная подозревать, что крестьян и магов можно различать по именам.

До пансиона мы добрались быстро, и он чем-то оказался похож на те заведения, где мне уже довелось побывать. Добродушная хозяйка или ее помощница мельком глянула на розовую пластинку и отвела меня в комнатку на первом этаже, а уже через пять минут принесла горячий завтрак.

Всю ночь они что-ли готовят? — без аппетита поковыряв омлет с сыром я легла спать, осознав что здесь больше заняться нечем. Интернета нет, до книг я пока не добралась, телефона тоже не придумали. А если он и был — во всем этом мире нет ни одного человека, кому я могла бы позвонить.

Минут пятнадцать я вертелась на удобной кровати, по разному перекладывая непривычно большие и пышные подушки в отделанных прошвами и вышивкой чехлах, пока не осознала что сон ушел, и возвращаться не собирается. Значит можно заняться подготовкой к встрече с магистром... хотя дед заставил меня наизусть заучить и слова нехитрого пароля и руну, которую нужно предъявить Хаттеру. Я ничуть не сомневалась, что могу нарисовать ее без единой ошибки. В этом нет ничего сложного для человека несколько лет по полученному от клиентов или сделанному самой наброску точно вырезавшему узоры и надписи.

Волновало меня другое, вспомнит ли эту руну и пароль учитель Беса. Вернее, захочет ли признаваться, все-таки почти двадцать лет прошло.

Разволновавшись, я встала с постели и занялась своим внешним видом, опасаясь как бы маг не принял меня за селянку и не отказался выслушать, даже не узнав, о чем разговор. Первым делом сотворила новое платье. Почти такого же фасона, как прежнее, только чуть потемнее, и из плотного мягкого шелка. Подумав, добавила ему вышивки по низу подола и по отложному воротничку, потом создала новые туфли на устойчивом небольшом каблучке и все остальное.

Пока переодевалась и причесывалась, за окном окончательно рассвело, и в коридоре за дверью все чаще стали раздаваться шаги и невнятные отголоски чужих разговоров. К этому моменту я придумала, как поступить. Покручусь возле дома, присмотрюсь, поспрашиваю народ. Возможно кто-то и подаст подходящий совет. Или продаст, в кошеле обнаружилась довольно приличная сумма мелкими серебряными и бронзовыми монетами.

И уже через полчаса, получив на прощанье чашку крепкого горячего чая с оладушками, я неторопливо шла в указанном кухаркой направлении. Хозяйки поблизости не было, она размещала гостей, прибывших на аржабле из Дезвелла. От Беса я знала, что это своеобразная торговая столица материка, потому что единого правителя тут не имелось.

Зато в каждом городе был свой князь, и как ни странно, должность эта была выборной, хотя многие правили не один десяток лет. Но вот сыновьям власть оставить не могли, и те сами добывали себе славу и авторитет. И еще все князья подчинялись совету достойнейших, куда раз в год выбирали двадцать семь самых уважаемых жителей, в основном из князей, банкиров и магов.

Крихетом тоже правил князь, уже немолодой и очень уважаемый. Жил он в центре города в старинном особняке, который когда-нибудь должен будет уступить новому правителю. Мне конечно хотелось бы посмотреть на него, на дом, разумеется, старинные здания, их резьба и роспись моя слабость. Но я не позволила себе и на миг свернуть в ту сторону, где в утренних лучах местного светила сияли золоченые шпили и флюгера.

Особняк магистра находился недалеко от центра, в глубине тупикового переулка, и к его воротам шла чистая, выложенная светлым камнем дорожка. Свернув на нее, я обнаружила что иду спозаранку к дому Хаттера вовсе не одна. Впереди быстро шагали двое молодых парней, за ними катила удобную тележку женщина в темной юбке и вязаной кофточке. Голова ее была повязана светлым платком, и судя по одежде встреченных мною жителей, незнакомка скорее всего была кухаркой или служанкой.

Прибавив шагу, попыталась ее догнать, но женщина, не дойдя до ворот пары метров, развернула тележку и села на простую скамью, тянувшуюся вдоль сплошного деревянного забора.

-Доброе утро, — улыбнулась я ей, подходя ближе, — не подскажешь, уважаемая, когда тут открывают ворота для посетителей?

Некоторое время она смотрела на меня как на идиотку, потом, опомнившись, прикрыла рот, внимательно оглядела мою одежду и обувь и вдруг жалостливо вздохнула.

-Сейчас выйдет Бронк, повар магистра, я его попрошу тебя провести в дом. Только ты ничего не спрашивай и не отвечай, сиди себе и жди. Хаттер приходит в столовую завтракать и Бронк намекнет, что его ждет странная юная эйна. Тогда и спросишь, о чем хотела. Ну а дальше как судьба повернет. Обычно он помогает всем потерявшим память или двинувшимся разумом.

-Спасибо, — искренне сказала я, достала из кошеля монетку и протянула ей.

-Убери, — обиделась она, — тебе пригодится на лечение.

-Тогда продай мне что— нибудь, — не зная, как еще отблагодарить за обещание помощи, предложила, поглядев на расставленные в коляске плетеные короба.

-Разве орешков... — с сомнением поджала губы торговка, потом забрала монетку и достала из одного короба маленький туесочек, — вот, жареные с солью.

-Спасибо, — выдохнула я еще благодарнее и присела рядом.

Однако долго сидеть не пришлось, минут через пять из распахнувшихся ворот появился пахнущий жареным мясом и ванилью невысокий и немолодой мужчина и начал переставлять короба в свою тележку.

Женщина тихо прошептала ему что нужно бы помочь странной эйне, и я сделала вид, будто не слышу ее слов.

-Тогда придется печь блинчики, давай побольше сметаны, — искоса глянув на меня, постановил Бронк, и скомандовал, — иди за мной, не отставай.

Это относилось ко мне и я, не раздумывая ни секунды, вмиг оказалась рядом с поваром. И шла за ним след в след, пока мы не оказались в довольно просторной прихожей.

-Посидишь здесь, — еле слышно приказал Бронк, кивнув на стоявшие вдоль стен стулья, — а учеников не бойся. Я буду приглядывать.

-Спасибо, — проникновенно выдохнула я, рассмотрела в глазах мужчины откровенную жалость и села в самый темный уголок.

И не из-за страха перед учениками, просто так удобнее наблюдать за вошедшими. И пока человек тебя рассмотрит, можно многое понять по его мимике. Но свои чувства мне пока никому не хотелось показывать, поэтому поспешно опустила на глаза короткую вуаль, приколотую к шляпке скорее ради украшения.

Первый незнакомец появился примерно через полчаса. Уверенно вошел в дом, сделал несколько шагов по направлению к самой широкой двери и вдруг, резко остановившись, обернулся ко мне.

-Это ещё кто такая?

Я смотрела сквозь вуаль на его лицо, не столько красивое, сколько выразительное, на дерзкую усмешку и темно-серые глаза под насмешливо приподнятыми бровями и мысленно прощалась с еще одной неудачной попыткой судьбы свести меня с мужчиной моей мечты.

Потому что только вот такому мужчине, герою своих заветных снов я никогда не прощу грубости и высокомерия.

Так как никаким боком не отношусь к наивным мечтательницам в розовых очках, которые искренне верят в собственную способность выковать из замшелого эгоиста и циника заботливого, нежного, всепонимающего и верного возлюбленного. Причем не силой собственного чувства, не добротой и терпением матери Терезы, не преданностью декабристки, и не материнской заботой и пониманием, а какими-то странными выходками, неуместными колкостями и капризами. Я всегда искренне сочувствовала Наташке, упорно грезившей не менее, чем об олигархе, но ни разу не попробовавшей посчитать, по сколько миллионов юных мечтательниц приходится на каждого из них.

И точно знала, что мне такая участь не грозит, в магазинчике хватило общения с высокомерными снобами, чтобы понять раз и навсегда, насколько духовно они далеки от манящего меня образа . А внешность... ну не дурочка же я, чтобы не понимать, это всего лишь сосуд. И пусть кто-нибудь другой пьет из него горький яд.

полностью текст на пм. под рабочим названием — "Найти свой дом"