Дочь двух миров

Добыча. Причем легкая, сама пришла, сама наживку взяла, и еще и дров на зиму принесла. И сейчас меня или просто съедят, или засушат на черный день, а дед напрасно будет ждать в условленное время портал, который я должна была выпросить для него у совета магов. И год и два и три...так как знает: я о нем никогда не забуду и никогда не брошу, как он не бросил меня когда-то в пропасти, а потом в приюте. Просто решит что не все получилось сразу.

Слезы катили уже потоком, в горле набух комок, а в носу хлюпало, когда ловко вскарабкавшийся по стволу шеосс начал подтягивать меня к себе, как рыбу из речки.

Мимо мелькали ветви и сучки, то бедро, то плечо ощутимо задевали за ствол, и я может порадовалась бы, что уже покрыта шерстью, но думать о такой мелочи сейчас просто не могла. Меня переполняли горькая обида и тягучий, как смола, страх, перед которым отступили прочь все остальные чувства. И все, на что я была способна, — это зажмурить глаза и шипеть сквозь зубы, в очередной раз получая тычок от синего дуба.

Шеосс наконец подтянул меня к себе, сунул подмышку как щенка и куда-то поволок. Всего несколько секунд, но каждая оказалась для меня пыткой. А я еще считала что нет ничего страшнее, чем входить в портал, не зная, попадешь ты туда, куда отправляешься, или непонятная система откажет как раз на тебе.

Нет, попасть в жилище шеосса, которому я так беспечно угрожала палкой, намного страшнее. И где была моя интуиция, почему я не схватила свою дубину, не раскланялась с зеленым монстром и не сбежала как заяц от волка? Вообразила себя магиней... три ха-ха. Магии так и не увидела, а жизнь уже тю-тю. Я снова всхлипнула и еще крепче сжала веки, предпочитая не видеть, как меня начнут есть.

Монстр вдруг уронил меня. Сердце на миг остановилось, рот открылся в безмолвном крике и тут же от удара лязгнули зубы. Пол оказался не очень твердым и я почти не ушиблась, однако лежала, упорно не открывая глаз. И вскоре почувствовала, как лапы шеосса крутят мое тело, снимая лианы. Затем он посадил меня, прислонив к чему-то спиной и исчез.

Несколько минут, тянувшихся бесконечно, как вечность, я терпела, потом не выдержала и приоткрыла один глаз. Огляделась и распахнула второй. Я сидела у стенки сплетенного из ветвей шалаша, устланного сухим мхом и мелкой травкой, и шеосса нигде не было. Мелькнула было мысль попытаться сбежать, и тут же растаяла. Руками я уже могла немного двигать, но ноги до сих пор оставались парализованными.

Вдруг ветви в дальнем от меня углу раздвинулись и в щель протиснулся шеосс. В лапах он держал две деревянные посудины, больше всего похожие формой и размером на ведерки в каких продается квашеная капуста. Одну он протянул мне, вторую примостил на крохотную кривенькую полочку.

Я демонстративно спрятала руки за спину, и близко не собираясь ничего брать у этого гада. Хватило одного раза, второй не попадусь.

-Ешь, — внезапно хрипловато буркнул он.

Его неожиданная разговорчивость меня ничуть не удивила и не обрадовала, лишь острее кольнула сердце горечь разочарования. Глупо ждать чего-то доброго от разумного существа, которое обращается с беззащитной незнакомкой как с рабом или вещью.

-Да пошел ты... — вырвалось само, ну а потом я уже добавила от души, — со своими подачками, подлый гад! Сволочь, садист, живодер недобитый!

В сердцах я забыла, где нахожусь и крыла его по-русски, спеша высказать всю свою ненависть. Наверняка он это чувствовал, хотя и не понимал, но отвечать не собирался. Поставил посудину неподалеку от меня и сел у противоположной стенки, изредка поглядывая в мою сторону желто-зелеными глазками, в глубине которых светилось презрение.

Некоторое время тишину этого странного жилища нарушало лишь шуршание ветвей от ветра, потом шеосс взял свою чашку и начал есть. Судя по всему, там было что-то молочное, сметана или простокваша, на морде монстра, поразительно похожей на человечье лицо, остались белые капли. Он вытер их какой-то серой тряпкой, отставил пустую чашу и покопавшись в подстилке достал плоскую деревянную шкатулку.

Я настороженно следила за каждым его движением, ноги постепенно оживали и вместе с ними возрождалась надежда на спасение. Смешно ведь не попытаться сбежать, если это — единственный шанс выжить самой и спасти деда.

-Ты хотел быть шеосс -произнося слова как-то слишком медленно, словно с трудом, невыразительно произнес мой враг, глянул на меня с откровенным ехидством и победно завершил, — ты шеосс!

Целую минуту, а может и две я потрясенно таращилась на него, пытаясь понять, что он хотел этим сказать, и есть ли какое-то второе или третье значение у этих странных слов, но монстр молчал, многозначительно постукивая по шкатулке обезьяньими пальцами.

-В каком смысле? — сообразив, что реплика за мной, сухо осведомилась я.

Он презрительно ухмыльнулся и с неожиданной выразительностью оглядел меня с ног до головы. Автоматически проследила за его взглядом и обмерла, не желая верить в происходящее.

Шоколадная шерстка, которую научил меня выращивать дед, просто на глазах росла и зеленела, превращая меня в точную копию сидевшего напротив шеосса. Вот теперь смысл его слов наконец дошел до меня более чем отчетливо, и новая волна отчаяния затопила душу.

Теперь нет смысла даже пытаться сбежать, вторая часть плана, достать одежду, сменить облик и попытаться добраться до любого мага мне более недоступна. Ни один человек не станет задаром слушать шеосса, которых тут считают духами леса и лесниками, способными за ночь вырастить любое дерево. Сначала от меня потребуют оплату... а где я ее возьму?

И я снова сорвалась, глупо и некрасиво, как самая натуральная гламурная истеричка, которых я узнаю с первого взгляда и просто на дух не выношу.

-Какой еще шеосс, — заорала во все горло, словно монстр был глухим, — какой ко всем чертям шеосс? Я никогда не собиралась такой оставаться, мне всего-то нужно выжить несколько дней, пока доберусь до поселка!

О том, что там я собиралась просто обокрасть селян, оставив взамен одежды сомнительную расписку на имя Бестена, я разумеется молчала, надеясь что этот вопрос не возникнет в лохматой башке шеосса.

-Тут сказано, — с презрительным превосходством заявил он и достал из шкатулки документ.

Именно документ, каллиграфически выписанный на плотной, пожелтевшей бумаге замысловатыми значками и украшенный бледно светящимися печатями.

Я схватила его в руки и принялась лихорадочно складывать в слова с детства знакомые местные буквы, спеша и ошибаясь на каждом слове.

-Каж... каждый кто при....дет в лес на... нагой... и во... возьмет об... образ...

-Не умеешь, — еще высокомернее констатировал шеосс и, отобрав у меня документ, начал читать медленно и с явным удовольствием, — Каждый, кто придет в лес нагим и добровольно примет образ шеосса, найдет клад, сделает редкий дар и примет ответный дар, — навеки станет шеоссом!

-Ко мне это не подходит, — обрадовалась я, — я тебе никакого дара не делала! И клада не находила!

-А ягода? — снисходительно фыркнул он, — ты думала про незнакомую мне ягоду, я ее сделал и тебе подарил. Теперь буду такие сажать.

-А клад? — ехидно осведомилась я,— клада не было!

-Ты его нашла, защиту нарушила и сверху сидела, — в голосе шеосса чувствовалось раздражение и разочарование что ли?

-Бред! Я не клад искала, а сухие листья, чтобы сделать постель. И шерсть отращивала только потому, что никакой одежды у меня нет, а под дождем нагишом холодно!

Возможно у меня есть шанс избежать вступления в клан шеоссов, раз он вступил в переговоры, стремительно росла в душе безумная надежда.

-Весной таких листьев в лесу не бывает, — логично заметил он, и сухо добавил, — а эти никто не видит. Только имеющий дар. А раз у тебя есть дар — ты могла сделать платье, а не шкуру шеосса! Значит, лжешь. Ешь и ложись спать, утром пойдешь учиться сажать дубы. Это теперь твоя жизнь.

Встал и направился в той стене, откуда пришел. Я сразу же очень отчетливо представила, как годами брожу по лесу, копая ямки под саженцы, потеряв из-за проклятого монстра все, чего у меня еще нет, но могло бы быть. Родителей и родной дом, деда и того, неизвестного но заведомо самого замечательного парня, которого я еще не встретила. И не могла, как я теперь понимаю, потому что дед никогда бы этого не допустил. Я только перед уходом сюда сообразила, почему, едва познакомившись со мной, парни исчезали, не оставив координат. Некоторых почти сразу разоблачал дед, угостив домашней наливочкой и разговорив, другие прокалывались сами, едва успев попасть в нашу квартиру, заставленную старинной мебелью и антиквариатом.

Как деду удалось уговорить Клавдию Степановну, владелицу четырехкомнатных хором в дореволюционном доме, пустить нас на квартиру, теперь я тоже догадываюсь. Понимаю и почему она потом по-настоящему уважала деда и считала меня внучкой, нянчилась и воспитывала почти двенадцать лет, пока внезапный сердечный приступ не настиг старушку в булочной, и при ней не оказалось приготовленных Бесом пилюль.

Все это промелькнуло в мозгу не молнией, а обжигающим откровением, заставившим меня снова взорваться ненавистью к проклятому монстру. И пусть он умеет говорить по человечески и читать, на поверку это чудище хуже дикого зверя, который охотится только из-за голода.

— Я никогда не лгу! — заорала, всей душой желая убить, растереть в порошок существо, превратившее меня в шеосса ради дурацких дубов, — и никакие платья делать не умею, иначе бы и близко сюда не попала! Это ты гад, убийца, подлец, придумал хитрые правила и ловишь бедных людей, чтобы делать себе рабов! Чтоб ты сгорел, чудовище!

Ослепительная вспышка заставила меня на миг зажмуриться, но уже в следующий момент, услыхав потрескивание огня и почуяв едкий дым, я распахнула глаза и потрясенно замерла, глядя на яркий факел, в который превратился шеосс. Горел не только он, язычки пламени весело лизали своды шалаша и устилающий пол мох, дымились корявые полки и пустая чашка.

Надо бежать, пока не сгорела, мгновенно решил кто-то за меня и ринувшись к выходу из шалаша я принялась яростно раздвигать упрямо не поддающиеся ветви.

-Стоять! — властно рыкнул шеосс и в тот же миг со всех сторон брызнула вода, словно кто-то нажал рычаг включающий фонтан.

В несколько секунд я промокла как сунутый в ванну котенок, и поняла на своей шкуре, почему они так не любят купаться. Очень противно когда по коже течет холодная жидкость, которую невозможно вытереть.

Кстати, пахла она очень странно, как будто в воду добавили майского меда. Автоматически собрав в позеленевшую ладонь несколько капель, слизнула их, смывая с горла горьковатый запах дыма. Действительно, вкус отдает лимонадом. Я уже осознанно подставила руки под слабеющие струйки, набрала сколько смогла и выпила до последней капли.

-Пункт четвертый, — насмешливо сообщил шеосс и его голос почему-то показался мне женским, — выпить сока синего дуба, отданного добровольно.

-Не было в том свитке четвертого пункта, — машинально возразила я, опасливо поворачивая голову.

Смотреть на обожженного монстра не хотелось категорически, к тому же в глубине души плескался жгучий стыд. Я всегда остро ненавидела нелюдей, способных спокойно издеваться над живыми существами, а сегодня сама чуть заживо не сожгла шеосса. И неважно, что монстр поступил со мной подло... он лишь выполнял какой-то свой закон, который я умудряюсь нарушать каждые пять минут. И может я сумею ему чем -то помочь?

Увиденное меня просто потрясло. Шеосс сидел на пеньке и спокойно соскребал с себя запекшиеся комки, под которыми нежно зеленела густая чистая шерсть. И на его оливковой морде не было даже следа от пламени, жарко полыхавшего тут всего минуту назад.

Значит огонь шеоссам не страшен? И зря я за него переживала? Он сейчас отряхнется и будет как новенький, а я нечаянно сделала еще один шаг в вечное рабство. Если только он не обманул, со злости.

-С четвертого по шестой пункт написаны на другой стороне, — ехидно пояснил лохматый интриган.

И так уверенно он это сказал, что я вдруг очень отчетливо поняла, все бесполезно, и сопротивление, и ругань, и просить его о пощаде тоже не стоит. Им зачем-то нужны новички, может сами размножаются плохо, а может дубов нужно больше. Вон он какой полезный оказывается, и жить на нем можно, и от дождя укроет, и от пожара защитит.

В груди все сжалось, и стало так больно и горько, что я села прямо там, где стояла, уронила голову на колени, обхватила руками и заплакала так безнадежно, как раньше плакала лишь один раз, узнав что бабушки Клавы больше нет. Я подвывала и всхлипывала, отчаянно жалея и себя и деда, и незнакомую мне мать.

-Чего ты так убиваешься, — буркнул шеосс совсем рядом, — ведь получила чего хотела!

-Дурак ты был, дураком и остался, — прорыдала я обреченно, — тебе объясняют как человеку, не могла я этого хотеть! И правил ваших не знала! А одежды у меня нет по простой причине, я только утром пришла сюда из другого мира а в портал вещи не проходят. И зачем мне твои клады, если мне мать искать нужно, я ее двадцать лет не видела! А потом деда сюда вытаскивать... он там быстро стареет, у нас магии нет!

-Но ты же маг?

-А ты зеленый дурак. До сегодняшнего дня я магиней не была. Магами становятся только после межмирового перехода. Хотя в детстве, когда дед меня туда утащил, мне конечно достались способности... но без магии они не развивались. Кое-что я умела, погоду предсказать и камни видела... но не больше, чем некоторые люди.

-Кто такой дед? — шеосс уже сидел почти рядом и спрашивал с любопытством, но я не обольщалась.

Раз монстру так нужен раб, что он готов на любые интриги, то вряд ли станет меня жалеть и уж конечно никогда не отпустит.

-Он маг... из этого мира. Вытащил меня из лавины, и открыл портал в другой мир. Как это случилось не знаю, была совсем маленькой, а потом он меня нашел в приюте и украл. И все эти годы , пока искал способ вернуться, заботился и копил энергию. Но накопил мало... хватило только на меня. Теперь я должна найти мать и магов и попросить ему помочь, открыть портал. А если я буду сажать твои дубы, дед там скоро умрет... а он у меня пока единственный родной человек .

Я отвернулась от упрямого монстра и снова заплакала, тихо и безнадежно.

Шеосс встал и принялся копаться в своих потайных сундучках и схронах, открывавшихся в самых неожиданных местах, под мхом, среди ветвей, и даже на куполе шалаша, в плотно прикрывающих убежище листьях.

-Идем, — объявил он, закончив свою возню, — скоро ночь, спать будем в другом месте.

Мне было все равно, где спать, и спорить с ним я не собиралась. Только законченные дурочки открыто сопротивляются когда попадают в плен к более сильным существам. Сегодня такой идиоткой я уже была... правда, явно из-за стресса, но это плохое оправдание для разумного человека. И повторять печальный опыт больше не собираюсь, во всяком случае очень постараюсь.

-Слезай сама, — раздвинув ветви скомандовал леший, — ты теперь шеосс, и стала сильнее.