Мой идеальный смерч

— Да здесь же. На главном крыльце, — было ему ответом. — Дэн в универ только вечером придет, вот мы его и встретим...

— Особенным образом....

— И Машку приведем....

— Как интересно. Ради такого случая отпущу вас на полпары пораньше. Но писать лекцию будете быстро, — пригрозил преподаватель, делая пометочку в уме, что надо будет обязательно посмотреть на этакое зрелище — благо окна кафедры выходят на крыльцо, да и коллегам рассказать не помешает — нужно же и им позабавиться, посмотреть на студенческие потехи.

— Спасибо! — обрадовались студиозусы.

— Мы ее в аудитории задержим, — шептала Маринка старосте группы во время последней лекции. — Например, сделаем вид, что у тебя домашняя работа есть по английскому — вы же с Машкой в одной группе?

— Да, — отвечала девушка, находившаяся в предвкушении "сюрприза". — Только у меня с собой нет никакой домашней работы...

— Попросим наших друзей с иняза сделать — они же в "энглише" хорошо разбираются, быстро сделают, — решила Лида. — Наша Маша клюнет на такое и задержится в аудитории.

— А у меня учебника нет с собой... Идея! В библиотеке возьму! Тогда Мария в аудитории будет списывать, а наши уйдут помогать с "обустройством"...

И три девушки тихонько захихикали, глядя на записывающую лекцию Машу. Она недовольно смотрела на профессора и грызла кончик ручки, ни о чем не подозревая...

— Ну, вот и доченька нашла свое счастье, — доверительно прошептала Лида сестре, — нам теперь надо "молчелов" подходящих отыскать.

— Ага. Слушай, а почему Князева в нашу сторону так внимательно смотрит?

Лида пожала плечами:

— Мне откуда знать? Она вообще странная бывает. Слушай, а хорошо, что она с Машкиным Никитой стала встречаться, когда наша доченька влюбилась в Дэна.

— Точно, — хмыкнула Марина. — А то я уже не знала, как Машке сообщить эту дивную весть. Представляешь, в каком бы она состоянии была?

Ее кузина согласно кивнула:

— А то, что со Смерчем у нее ничего нет — явное вранье. Заметила, она с пятницы про своего милашку Ника ничего не говорила? И в пятницу как раз с ним обнималась.

— Точно. Наша подружка — та еще стервочка. Ничего нам про своего Смерча не говорила... Как она его вообще отхватила?!

Да никак я его не "отхватывала", он пришел ко мне сам, по собственной дурной воле и начал очаровывать, очаровывать...

Наверное, то, что сделали с ним его прелестные друзья — расплата за меня и мои мучения!

"Поздравляем тебя с девушкой!" — было выведено чьим-то каллиграфическим почерком на огромном воздушном шаре, который Смерч держал в руке. На этом же шаре виднелись самые разнообразные росписи собравшихся: от витиеватых завитушек до простого скромного крестика: это я уже потом рассмотрела.

— Друг, мы все рады, что ты смог найти себе хорошую девушку, — говорил трогательную речь рыжий умник с мегафоном. Интересно, он входит в пятерку его близких друзей, как Черри и Мистер Красный Шарф? Кстати, а они где? Не захотели поздравить друга? — Мы все расписались за ваше совместное счастье. Прямо на этом шаре. Сохрани его, друг, и всегда помни о нас, верных и любящих тебя друзей!

Дэн все еще находился в прострации, но нашел в себе силы ответить. Я впрочем, тоже. Устроили ему Варфоломеевский день...

Вот это я понимаю — друзья, так друзья! Если они так празднуют его, скажем так, любовную победу, да и то мнимую, то какие они ему "Дни рождения" забабахивают? А что они организуют ему на настоящую свадьбу? На Марс отправят, предварительно купив там кусок территории? Представляю, как они с Гоблином будут лететь в ракете и в иллюминатор будут пялиться, приближаясь к огненной планете.

— Сколько мы тебе красивых слов сказали, парень, а? — завладел микрофоном один из гитаристов.

— Слова ничего не значат! — вырвал микрофон второй музыкант. — Слова — полная фигня! Главное здесь, — он постучал себя по груди — микрофон захрипел от этого звука, и все на пару секунд чуть не оглохли.

— Слова ничего не значат! — завопил теперь и солист с косой черной челкой. — Значат только наши чувства и эмоции! Парень, ты достоин самой классной девчонки! Самой клевой! Самой Nзапрещено цензуройN!

Ну, так меня еще никто не называл, однако. Это тоже самое, что орла невеличкой-птичкой обозвать — как раз в первом слове содержаться первые две буквы от нецензурного эпитета... Но, в принципе, я не против — прикольно звучит!

— Отлично вам с ней повеселиться! Много романтики и с...

— И сам знаешь чего! — вырвал из рук музыканта-охальника микрофон приличный рыжий.

— Я другое имел в виду! — закричал хулиганским тоном солист — я его и без микрофона услышала. — Эй, дайте Смерчу сказать, это для мужиков самое главное пожелание!

— Не сомневаюсь! — раскричалась на него какая-то девушка. — Заткнись, дебил! Не порть романтику!

— Я не порчу! — возмутился брюнет. — Это реально важно!

Но его уже утащили и, кажется, даже заткнули рот.

— Приколист мальчик, — с искренним восхищением проговорила я.

— Иди к нему! — внезапно велели мне организаторы этого сумасшествия.

— К музыканту?

— К Дэну, — любезно подсказала мне Лида.

— Да ни за что, — отказалась я мгновенно, оцепенев. Не хочу я позориться! Хорошо еще, что сейчас вечер, и народа не так много, как всегда — но все, кто входил в универ и выходил из него смотрели на нас большими глазами, останавливались и начинали снимать на камеры мобильников. Думаю, у них не слишком хорошо должно было это получиться — из-за большого количества людей, потихоньку из полукруга превратившихся в неравномерный по плотности круг.

Заботливые руки Инги толкнули меня, ей помог кто-то еще, и я вылетела вперед, немного неуклюже, зато быстро, едва не попав в объятия Дэна, в это время подошедшего поближе к центру — он потихоньку начал оживать. Но этой проклятой девке, вытолкнувшей меня вперед, я все же успела пообещать "серьезный разговор".

Правда, оказавшись перед Дэном и даже пожав ему руку, я забыла об этом — не каждый день можно наблюдать такое по-детски ошарашенное выражение лица: будто бы маленькому мальчику вместо робота последнего поколения, с дистанционным управлением, подарили огромный домик для Барби — международную радость-мечту всех малышек. Вроде бы и грандиозно, и необычно, и интересно пощупать да посмотреть, что там внутри, да вовсе не нужно: что паренек будет делать с девчачьей игрушкой? Только ломать? Это я по брату знаю, который постоянно посягал на моих кукол, и вообще всегда покушался на самое святое — раздевал их и отрывал головы и руки.

Я, одновременно испуганно — а ведь это для меня совсем нехарактерно — и злорадно глядела на Дэна. Что-то парень бледноват. И руку мою не опускает — держит крепко, как будто видит перед собой не женскую ладонь, а соломинку для утопающего — не желает отпускать, хотя и видит, что это не поможет. Все те остатки смеха, что хранились во мне, мигом исчезли, и я потом долго ругала себя: зачем в этот момент я его пожалела? Зачем? Ведь отлично знаю, что жалость — первая и весьма прочная ступень, ведущая по хрупкой лестнице симпатии к спрятавшейся в ожидании на чердаке любви. А фундамент деревянного дома чувств, стоявшего на опушке эмоций — симпатия, был уже мною построен, только я не помнила, когда сделала это. Может быть, во сне?

— Shit. — Произнес он.

Это слово я поняла сразу.

— Что за дурдом? — одними губами переспросил меня Смерч, так и не отпуская моей руки. Вообще-то он в ступоре был, а вовсе не из-за нежности. Но догадываетесь, как умилилась женская часть присутствующих? О да, они моментально начали судачить: "он так ласково держит ее за руку и не желает отпускать!".

А вблизи Смерч выглядел еще более он потрясенным: так, как будто бы я только что объявила, что выхожу за него замуж и рожу пятерых детишек. Еще бы, приходишь вечером на учебу, непонятно где прошлявшись целый день, плеер слушаешь, ни о чем плохом не думаешь, никого в гадостях не подозреваешь, идешь-бредешь себе спокойно, а тут раз — откуда ни возьмись, как черти из пары десятков табакерок, вылезают твои безумные друзья! Все как один — с лицами того самого Безумного Шляпника, героя из"Алисы в стране чудес. Уставились на тебя, вопят и с дурацкими улыбками совершают ритуал "без меня меня женили" в студенческом отвязном исполнении.

— Это твои друзья, ты у них и спроси. Мои мне таких подлянок не устраивают, — тихо отвечала я, глядя ему в глаза, одновременно завидуя их цвету, и еще чувствуя, что девушкам противопоказано так близко стоять с красивыми молодыми парнями, пусть даже с растерянными и временами надоедливыми.

— Бурундук... Что делать? — проговорил он, наклоняясь к моему уху — чтобы я лучше слышала его. Теперь он держал меня за оба локтя.

Черт бы его побрал с этим Бурундуком! Сразу вся навеянная ситуацией вынужденная романтика улетела прочь, как будто сдунутый ветром воздушный змей.

— Что делать? — Я обернулась на веселящихся. — Устрой им казнь!

Смерч метнул в их сторону затравленный взгляд. Шляпники казни не захотели, только сильнее закудахтали.

— Have they gone crazy?! — он сильнее сжал мою руку.

— Да я сама в шоке!! — я тоже вцепилась в его руку.

Опять заиграла громкая музыка — на этот раз романтичная, медленная, а на нас, застывших теперь вдвоем, вдруг посыпалось что-то легкое, нежное и красное — как оказалось фанатики своего дела, желающие сделать Дэну приятное, кидали на нас лепестки роз. Те медленно кружась — каждый в своем собственном танце — падали мне на руки, одежду, волосы — запутывались в них, вращались перед лицом...

Я не видела лиц окружающих нас людей: все они смешались в размытое разноцветное слабоконтрастное длинное пятно: вереница лиц, череда голосов, галерея эмоций, и в центре всего этого — я и Смерч, похожие со стороны на самую настоящую любовную парочку. Чем мы в этот момент были хуже Ольги и Никиты?

"Мир кружится! Кружится, кружится, кружится...!", — пожаловались головастики-мысли, выплывая в сознании, а потом так же быстро исчезая.

Я и не заметила, кто вручил мне желанный ранее букет цветов, и как в пальцах Дэна оказалась коробка в праздничной перламутровой фольге.

— Как нам быть, Сморчок?! — уже устав суетиться и переживать, полюбопытствовала я, но меня, кажется, никто не услышал. Кто-то из категории тех особенных дураков, которым всегда и всего мало — хочется им шикарных зрелищ, заорал:

— Поцелуй! Дэнв, поцелуй ее!!

— Да, чувак, давай! Покажи класс!

— Дэнни! Дэнни! Дэнни! — раздавалось со всех сторон. А потом мои умнички-сокурсники, не желая отставать, проскандировали:

— Ма-ша, горь-ко!! Ма-ша!

Я не знаю, как я не потеряла сознание и из орла не превратилась под напором таких эмоций в маленького невидимого червячка.

&n