Раненых — в отряде их оказалось четверо — повели к целителям. Узкие улочки, маленькие окна домов... всё здесь говорило о том, что форт живёт в постоянном ожидании боя.
Нуменорец — имя его было Илатар — шел уже сам, хотя и пошатываясь от слабости; его спас доспех — рана, нанесенная мечом, оказалась не смертельной. Но все равно — сразу после такого в бой нельзя. Недели две еще придется провести в форте, скорее всего. Иначе будешь обузой своим же.
Целитель — их было несколько — уложил Илатара на низкую кровать, занялся раной.
-Повезло, — коротко сказал он. — Но Торнара за такую перевязку... в общем, его бы самого пусть бы так перевязали. Ну нет таланта у человека, нету. И не научишь.
— Ничего, — сказал Илатар. — Как умел. Не в первый раз. Время пройдет, поправлюсь, да и ты поможешь. Что там с раной-то? Опасно?
Целитель поморщился.
-Эти сволочи хорошо дерутся. Через две неделю скажу, можно ли тебе возвращаться в строй, или же ты отправишься домой.
— Ну уж нет, — решительно возразил Илатар. — Тут и две недели-то, с ума сойдешь, а ты говоришь — домой. Что я на Острове буду делать? За юбками в Арменелосе ухлестывать, что ли?
-Что делать, что делать! На том свете будет ещё скучнее!
— Я туда не тороплюсь, — сказал Илатар. — А все равно лучше погибнуть в бою, доблестно, чем всю жизнь тлеть. Ты видел придворных у короля? Это же не мужчины, они продали свою честь за богатство.
-Погибнуть — большого ума не надо, — ворчливо сказал целитель. — Навидался я уже вас, таких. Лечишь, лечишь, а потом вы радостно отправляете нашу работу волколаку под хвост!
— Ну что ж теперь? — возразил Илатар. — Никто погибнуть не стремится, но война не нами придумана. Не будет нас — вы все под Врагом мигом окажетесь, а то и под южанами.
-Не знаю я, что! Вот если бы все были такими, как Воины Эру, нам, целителям, жилось бы намного спокойнее.
— Слухов про них что-то много, — сказал Илатар, — да больше на сказки похоже, а толком никто из наших не знает, и говорить не любят — эдак что же, может, мы и вовсе не нужны скоро станем? А эти воины Нуменор защитят, земли наши защитят, Врага повергнут, и настанет в Эндоре всеобщая благость, словно в Валиноре. Свежо предание, да верится с трудом... Может, вам, целителям, больше известно?
-Кое-что, — сдержанно сказал целитель и как-то враз потерял свою разговорчивость. — Я их видел... да, нам их показывали. Воины Эру...
— Ну и как? Нам всем, простым людям, уже можно отправляться на покой?
-Смотри сам, надо или нет... Они намного быстрее обычных людей, они видят в темноте, у них острее слух и легче шаг. Оттого их труднее ранить, — ну а если всё же удастся, то их раны заживают быстрее. То, что досталось тебе, зажило бы дня за два. Они не думают, не рассуждают: если отдан приказ, они подчинятся ему мгновенно. И ещё кое-что. Или мне показалось, или... они перестают чувствовать. Стыд, страх, привязанности — всё это для них как будто не существует.
— Ну, знаешь, — произнес Илатар, с трудом сдержав дрожь, — а воинское братство что — пустое для них? И вообще, откуда такие берутся?
-Из Храма Эру в Арменелосе, — коротко отозвался целитель. — Проходят Посвящение и возвращаются в Эндорэ... вот такими. Воинское братство... не знаю. Они продолжают служить Нуменору, они отдают ему, похоже, самое ценное, что у них есть, — свою душу.
— Но у нас тут их нет, — утвердительно сказал Илатар, — мы бы видели иначе. А ты где их видал?
-Я был в Келоне, нас туда созвали, лучших целителей. Учиться, значит... И вот, познакомили, — целитель невольно передёрнул плечами. — Но неуязвимость в бою — это для воина первое дело, да...
— Неуязвимость — это хорошо, а душу отдавать... как без души-то служить? Это у Врага так служат — без души.
-Ну нет. Они же за правое дело воюют.
— За правое дело душой воевать надо, — возразил Илатар, — душой надо товарищей ценить, родину любить — душой, честь держать — душой. А без души — это ходячий манекен для тренировки будет. Это тебе любой из наших скажет.
-Ну, это ты с ними сам поговори, — развёл руками целитель. — Может, это только, так сказать, снаружи кажется, что они ничего не чувствуют, может, внутри там всё в порядке. Просто... не проявляется никак.
— Будет случай — поговорю. А так — вслух наши не скажут, но я тебе открою: давно уже у нас обида ходит, что нам предпочитают — этих, а воинская доблесть, годы в боях, кровь пролитая, все это словно вовсе и не нужно.
-Ну, ежели на Вражьих оборотней ты пойдёшь, то точно голову сложишь, — рассудительно сказал целитель. — А эти мало того что уцелеют, так ещё и разобьют их. Зачем же своих класть, если можно победить? По мне — пусть будут, на самые опасные дела. Вон, ходят слухи, что Враг в Мордор вернулся, так что, похоже, вовремя это всё, и скоро нынешняя жизнь нам мирной покажется.
— Кто знает, — проговорил Илатар. — И так особого мира, как видишь, нет... южанам у себя тоже не сидится... Хорошо бы, конечно, сделать так, чтобы раны быстро заживали, чтобы сила увеличилась, да...
Целитель внимательно взглянул на Илатара.
-Если хочешь в их ряды, то тебе в Келон надо. И письмо надо от командира, чтобы там было сказано о твоей доблести в боях. Впрочем, за этим-то дело не станет.
— Оправиться надо, — сказал Илатар. — Узнать о них побольше, чтобы не было потом, что у самого рубежа взял и раздумал. А там видно будет.
-Ну, больше, чем от них самих, ты ни от кого не узнаешь. А здесь их нет. И раньше, чем через неделю, я тебя из форта не выпущу, уж не обессудь.
Илатар проворчал:
— Деваться некуда... Ладно, с нашими скоротаем как-нибудь. Не я один такой, другим еще меньше повезло... Остальные-то как? У тебя еще трое из нашего отряда было.
-У Айдиса плохая рана, — губы целителя сжались. — Боюсь, быть ему без руки. Остальные ничего.
— А если... Если пройти это их посвящение, когда ранен... исцелится?
-Да, — нетвёрдо отозвался тот. — Главное — согласие... а тело подчинится. Так мне сказали. Некоторых из Воинов Эру вот так от верной смерти спасали.
— Все лучше, чем калекой... Ты ему скажи. Мне позволишь к нему заходить?
-Зайди, конечно, кто бы вздумал тебе запрещать...
Целитель отвернулся. Казалось, сердце давно уже оледенело — смотреть на чужие раны, страдания: ещё один, ещё, следующий... Но всё равно что-то отчаянно бьётся в глубине души, рвётся, и зажимаешь его, пытаешься заставить замолчать...
— Не бери в голову, — сказал Илатар, почувствовав все это. — Эдак с ума сойдешь, и лечить не сумеешь тогда.
Тот резко обернулся, прищурился.
-Тебе показалось, — ровно сказал он. — Со мною ничего не происходит. Иди, я пока для тебя больше ничего не смогу сделать. И постарайся не слишком много ходить.
— А то я не вижу... — пробормотал Илатар. — Ладно. Спасибо тебе. Постараюсь...
Он поднялся — и вышел из комнаты. В темном коридорчике остановился. В соседней пристройке были комнаты, где лежали раненые, хорошо хоть, не война все же, помещений на всех хватало. Вот так. Враги. Скольким он перегрыз глотку в обличье волка, скольких зарубил в образе человека...
Тоже люди.
Одна из дверей была приоткрыта, — его заметили.
-Илатар! — донёсся слабый голос. — Живой! Надо же, я думал, с тобой всё... Зайди-ка.
— Айдис, — Илатар вздрогнул от этого голоса. Но, скрепя сердце, отворил дверь — и зашел. — Я-то ничего... Я живой, целый почти.
-Почти, — усмехнулся тот. — Вот если бы этот хмырь мне по руке не заехал, тогда был бы целый. Надо было быстрее, быстрее, можно ведь было успеть... Хотя что теперь гадать. Как есть...
Он посмотрел на забинтованную руку: кровь проступала сквозь повязку.
— Я тут про этих узнал... про воинов Эру, — проговорил Илатар, присаживаясь рядом. — Только честно тебе скажу — не по душе мне это, если они и вправду душу теряют. Страшно таким стать. Но одно верно: надо на них посмотреть, может, это только кажется.
-Ааа... "Негасимое Братство", — усмехнулся Айдис. — Я не рассказывал... племянник мой туда ушёл, не так давно. Где-то воюет сейчас...
— И что там слышно? Я сразу подумал, как услышал про твою руку: на худой конец...
-Не знаю я. После того, как он дал согласие, я его не видал. Встретиться бы, поговорить... Не может быть так, чтобы плохо было, он бы такое не выбрал! Да и жрецы Эру — что они, враги нам? Глупости...
— Да не должно быть, конечно, — согласился Илатар, — но точно, надо самим смотреть, самим поговорить. Слушай, а что у тебя рука-то... больно? Знакомое дело — воспаление когда идет... — он передернулся.
-Грязная рана, — коротко сказал Айдис. — Если рука начнёт чернеть, то придётся резать, иначе — смерть.
— Знаешь что, — решился вдруг Илатар, — у меня прабабка целить умела. Раны заговаривала, боль... Я все это слышал, видел своими глазами. Дай я попробую, как она, полечить. Вдруг поможет? Не поможет — терять-то нечего.
-А коли будет хуже, тебя целители взгреют за самоуправство, — покачал головой Айдис. — И будут правы. Не твоя вотчина. И вообще — не стоит. Я тоже много чего видел, только это не значит, что я это умею.
Он положил здоровую руку на плечо Илатару.
-На всё воля Эру.
— Там не так. Не нужно трогать ничего...
Он взял Айдиса за здоровую руку. Прикрыл глаза. И тихо, медленно заговорил нараспев — Айдис сразу же уловил: квенья?.. Да, кажется, квенья... эльдар иногда, редко, говорили на этом языке.
И — как ни удивительно — но пульсирующая, вязкая боль в руке начала затихать.
-Ишь ты, — удивился Айдис. — Что ж ты раньше...
Он закашлялся.
-Надо было тебе... в целители пойти... — с трудом выговорил он. — Эх, всё равно уже... всё равно уже не жить, там, как будто давит что-то... в груди. Иди, Илатар, иди. И постарайся оставаться в живых. Подольше.
— Слушай, — он сжал руку Айдиса. — Оно действует не сразу. Постепенно... просто не пойдет этого воспаления, а рана сама собой дальше заживет. Что ты выдумал такое — не жить? Мы еще с тобой вместе врагов бить будем...
-Знаешь, — Айдис заговорил быстро, глаза его блестели. — После таких вот передряг понимаешь, почему люди идут в Воины Эру... в "Негасимое Братство". Надо их бить, да, надо, чтоб не встали, чтобы не смели головы поднять, тварей этих, и ради этого — надо стать сильнее, понимаешь? Сильнее. Чтобы успевать... Если бы я был из тех, я бы и тебя успел прикрыть, и сам бы... не был ранен...
Илатар успокаивающе положил руку ему на плечо:
— Тихо ты. Это тебе любой целитель скажет — нельзя волноваться. Я хочу, чтобы мы оба оправились по-нормальному, и тогда поедем в Келон, смотреть, что там за братство у них такое. И я совершенно не хочу, чтбы ты туда вступал без руки или с гангреной.
-Если без руки... тогда точно не примут... — едва слышно отозвался Айдис. — Им калеки не нужны... а новых конечностей даже они не отрастят...
— То-то и оно, а ты говоришь — воля Эру, воля Эру. Что ж теперь, и не лечить, дескать, не воля Эру, так не ранили бы вовсе? Воля Эру, чтобы мы на ногах стояли. Так что ты давай брось эти глупости про "не жить" и настраивайся на будущее.
-Знаешь, у целителей поговорка есть: всех лечим одинаково, только одни выздоравливают, другие нет, — Айдис нашёл в себе силы усмехнуться. — Ты сам-то... иди и ляг, я же вижу... тебе тоже досталось...
Взгляд его странно останавливался, он как будто погружался в забытьё, но пытался воспротивиться этому.
— Знаешь что, — решительно сказал Илатар, — я собирался эти дни у себя в доме провести, терпеть не могу все эти госпитали. Но пожалуй, останусь я здесь, попрошу, чтобы мне комнату рядом занять. Боюсь я за тебя.
Дверь скрипнула, — на пороге возник тот целитель.
-Илатар, я тебе сказал пойти и лечь, — голос его прозвучал резко. — Будешь спорить?
— Прости, — Илатар поднялся. — Не возражаешь, если я в соседней комнате буду? Она все равно пустует, а нам с Айдисом вдвоем лучше.
Целитель пожал плечами.
-Можно тебе и здесь кровать поставить, места хватит. Только не мешайся.
— Спасибо, — обрадованно сказал Илатар, — а то боюсь я за него.
-Выйди-ка, — хмуро отозвался целитель. — Сейчас поставим. А я пока осмотрю...
Он подошёл к Айдису, сел рядом, — заслонил раненого от Илатара. Когда встал, лицо его было мрачно. Прошёл в коридор, распорядился, — как будто хотел что-то отстранить от себя.
— Послушай, — Илатар поймал его за рукав. — Что там?
Целитель отодвинулся: из соседней комнаты несли кровать для Илатара. Подождал, пока люди зайдут внутрь, прикрыл дверь.
-Ничего хорошего, — сказал он. — Я даю ему ещё три дня, если за это время не будет улучшения... а его не будет... придётся отнять руку.
— Кто знает, — проговорил Илатар. — Кто знает... Ты ему не рассказывай, не пугай таким прежде времени, ладно? Без надежды-то — хуже всего. И спасибо, что разрешил мне с ним быть.
-Есть только один способ, — проговорил целитель, глядя в сторону. — Воины Эру, "Негасимое Братство"... Но трудно успеть. До Арменелоса далеко... он умрёт в дороге. Разве что довезти до Келона, там есть жрецы, и они тоже принимают Посвящение. Хотя сила его будет не такой, как на Благословенном Острове...
— Вот когда станет ясно, тогда и будем про это говорить. За день даже от гангрены никто не умирает... Не делайте его калекой!
-Да что ты понимаешь! Чем дальше, тем хуже, — целитель почти сорвался на крик, но всё же овладел собой. — Что с тобой вообще происходит? Ты никогда раньше не лез в наши дела, даже когда Истанаро умирал. Что с тобой случилось?
— Я... — Илатар помолчал, и наконец решился. — Я попробовал заговорить его рану, по-эльфийски, меня учили в детстве... и у него ушла боль. А если удастся и воспаление снять? От этого не может стать хуже, уж точно.
-Уйди, — голос целителя был напряжённым. — Не обманывай себя и его. Чудес не бывает, уж это я, к сожалению, знаю точно.
— Вот у него самого спроси, что он чувствовал, — сказал Илатар, — и это не чудеса, это целительство, как у эльдар, в моем роду им владели, тебе любой историк скажет — это правда, только нам, людям, редко когда бывает дано. Ладно... Я больше не мешаю.
Он повернулся — и пошел прочь, на улицу, переждать, пока ему можно будет вернуться к Айдису.
Первым по дороге он встретил Торнара: тот, нахмурясь, шёл проведать своих раненых. При виде Илатара он с удивлением остановился.
-Ты что с ума сошёл?! С такой раной и бродить! И куда целители смотрят?!
— Да ничего, — ответил Илатар, — я лягу скоро, я просто чтобы не мешать. У меня ничего опасного сильно нет, должно зажить. Вскользь прошло. Там Айдис, его смотрят... Рана грязная.
Торнар крепко взял Илатара за руку и повёл за собой, внутрь. С целителем столкнулись в коридоре.
-Ну что?
-Три дня, — тот покачал головой. — Если не будет улучшения...
-Понял, — Торнар посмотрел в сторону. — Эту бы Ханнатту выжечь дотла, чтобы ни одной гадины не осталось. А за ней и Мордор.
— Скажи спасибо, жив, — проговорил Илатар, — в этом бою хоть не потеряли никого.
