Мечты - сбываются!

Все ближе и ближе, глядя между спин скачущих впереди Кабир наметил первую цель для своего копья, затем вторую — для сабли, но — сегодня был не его день. С вершины остающегося справа холма сорвался, видимый даже при полуденном солнце, пучок молний и прошелся по противнику, выбивая всадников из седла. Миг и большая часть отряда противника перестала существовать, остальные не выдержав произошедшего попытались искать спасения в бегстве, но безуспешно — огорченные сорвавшейся битвой воины Кабира в едином порыве перекололи и порубили побежавших.

Он же сам, только вонзив копье в спину бегущего понял, что совершил недостойный его поступок — глупость. В попытке напитать сталь кровью поправших обычаи он забыл о долге — в первую очередь надо было взять пленных, теперь же о том кто на них напал и зачем придется лишь гадать.

__________

В компании внука и четырех подростков прискакала Гульчатай. В глаза бросилось первым делом поведение лошади, та хоть и слушалась команд, но выглядела совершенно отрешенно от происходящего, видимо, чтобы избежать неприятностей, гуль применила свое колдовство. Потом взгляд переключился на всадницу, было все же удивительно видеть женщину в доспехах, причем заметно, что носимых привычно, и при оружии, ну а "рогатый" из-за столь выдающихся ушей шлем вообще не походил ни на что. Удивляла и привычная посадка в мужском седле, хотя эта уверенность опытный взгляд обмануть не могла — на коне гуль сидела не больше чем пятый раз в жизни, и держалась исключительно на врожденной ловкости и гибкости.

Пока неслись назад на стоянку, чтобы оценить размер беды взгляд обеспокоенно то и дело останавливался на спутнице, странно, но это чудовище пустыни успело войти в сердце накрепко. Под шерстью, залитой начавшей спекаться кровью, было сложно разглядеть раны, скованности в движениях она тоже не проявляла, но глядя на ее правую руку, сейчас уверенно держащую повод, невольно вспоминался торчащий из нее наконечник стрелы. Почему же гостья не надела свой странный доспех — отчего-то была уверенность, что он смог бы ее защитить лучше самой дорогой кольчуги.

— Ну кто же является просить воды снаряженный как на штурм крепости?

Интересно, она действительно мысли читать умеет? Но в этот момент подскакали, наконец, к родному шатру, от которого им навстречу бросилась Раиса, забыв, что у нее в руках саадак с луком и стрелами. Бросилась правда не к Кабиру, а к гули, чем слегка его удивила. Гульчатай же успела бросить на него немного виноватый взгляд и неуловимым движением уклониться от распахнутых объятий, вмиг оказавшись за спиной Раисы. Там она в свою очередь обняла ее прижав руки к телу, одним движением потерлась об щеку и лизнув в ухо горячо зашептала:

— Не волнуйтесь матушка, все в порядке, только вот тискать меня не надо — хоть и ничего серьезного, но живого места не осталось. Шкура только благодаря клею клочьями и не висит. А теперь простите — у нас очень много дел.

После чего, вдруг оказалась за несколько шагов, и воздух прорезал голос, от которого зазвенело в ушах — слышим ясно он был наверняка не только по всему стойбищу, но и возле второго колодца.

— Раненым остановить кровь после чего — всех СЮДА!!! Стрелы — ни в коем случае не вынимать и НЕ ТРОГАТЬ!!! Быстрее!!!

А сама рванулась вокруг каким-то странным зигзагом в результате чего все оказавшиеся в пределах видимости мигом были направлены на выполнение десятка задач — от вскипятить и охладить воду, до поиска бальзамов и прочего необходимого при ранах. Сама гуль успела вытряхнуть из своей громадной переметной сумы на принесенную по ее приказу кошму набор великолепных хирургических инструментов и, ухватив из него что-то, рванула навстречу ручейку раненых, которых вели или несли родственники.

Сам Кабир уверив себя, что тут его команды не нужны, занялся той частью работы, про которую гуль не позаботилась — отослать несколько отрядов проследить за округой и поискать затаившегося или стремящегося уйти врага, отправить две пары самых лучших разведчиков разобраться почему врагам удалось приблизиться незамеченными, назначить брата главным по сбору и учету трофеев и коней, добыча была удивительно хороша, выслушать слова о тех, кто уже никогда не поднимется в седло — словом, занялся обычной послебоевой суетой.

Но любопытство просто грызло изнутри, потому раздав приказы и назначив тех, кто будет их исполнять, постарался вернуться как можно быстрей назад. А там картина была более чем занимательная — гули наставляла старшую из дочерей второго сына, Азхар — этот только еще начавший распускаться бутон (уже одиннадцать, на следующий год надо отдавать в чужие руки), сейчас вид имел бледный. Азхар с ужасом смотрела на свои руки с окровавленным ножом в них.

Перед ними на кошме лежал парнишка тринадцати лет, Ясин из семьи троюродного брата, взгляд мигом зафиксировал самое важное, благо срезанная только что одежда не прикрывала рану, из которой торчало аккуратно укороченное на ладонь от тела древко стрелы. Удар пришелся в левую сторону груди на ладонь ниже ключицы, не перебив кровяное русло, но утешало это слабо. Судя по тому, что наконечника не видно — стреляли почти в упор, достать такую стрелу невозможно, надо рискуя отворить кровь проталкивать ее вперед, но острие неминуемо упрется в лопатку. Парнишка сам серый губы синие, дышит плохо, но пока не в беспамятстве.

Кабир уже хотел предложить свои услуги — надо было вывернуть правую руку так, чтобы наконечник, если на то будет воля аллаха, смог покинуть тело, но прислушался к разговору.

— ... тетя гул, но я ведь ничего не умею, зачем я вам...

— Я, деточка, крови боюсь, — тут Азхар мигом забыв про свое нытье вздернула носик, дескать она крови не боится, забыв о своих страхах, — вот я и буду все тебе рассказывать, а ты запоминай. А как увидишь, что я млеть начинаю — за ухо меня дернешь. Ну и там подать-помочь не помешает — дело-то делать надо.

Говоря все это, она полоскала в белой мути что-то больше всего похожее на металлическую змею.

— Смотри первым делом надо убрать от раны все лишнее, это ты уже сделала. Потом вокруг раны надо смыть грязь целебным отваром, чтобы грязь в рану не попала, а то потом гноится будет. Если отвара нет, сойдет вскипяченная и охлажденная вода, просто чистая вода, свежая моча в конце концов — тоже прекрасно.

— Теперь смотри, чтобы лечить надо в первую очередь понимать что происходит. Если я тебя когтем пониже спины ткну — ты отдёрнешься, ну и взвизгнешь наверняка, это — реакция тела, от разума она не слишком зависит. А тут — ткнули и очень сильно и очень глубоко, мышцы вокруг раны инстинктивно сжимаются сами, закрывая ее, это хорошо, потому что не дает истечь кровью и плохо, потому что наконечник теперь просто так не вытащить. Даже если на нем нет зазубрин, то он все равно повернулся внутри тела и при попытке достать нанесет новую рану. Ну а зазубрины тут есть и при попытке достать просто вырвем кусок мяса, нанеся громадную, незаживающую рану.

— Для доставания стрел применяют специальный инструмент, но чтобы раненый не мешал, делаешь так, — молниеносный удар лапой куда-то за ухо и парнишка обмяк, закатив глаза — триста ударов сердца у нас есть, это если конечно так умеешь, если не умеешь — можно дать одурманивающий отвар или просто позвать троих мужчин покрепче, чтобы держали. Теперь суем инструмент следом за стрелой и поворачивая вокруг древка пытаемся найти положение наконечника, ты ведь помнишь что он повернулся почти наверняка? Ну вот, теперь осталось захватить угловые шипы и острие... можно вынимать.

Наружу показался наконечник как бы охваченный этой лентой, весь перемазанный черной свернувшейся кровью. Но следовало еще продолжение.

— Теперь надо было б брать иголку с ниткой из кипятка и зашить рану, и главное не забыть — каждый стежок закрепляется отдельно узлом. Впрочем, у меня пока есть средство получше — клей который может клеить не только мертвое, но и живое. Вот, теперь все, сиди и держи свою руку на этой жиле, как только начнет трепетать или биться редко — зовешь меня, как очнется, дашь отвар напиться, главное не давай вставать, будет упрямиться — зови меня или кого-то из взрослых.

И в следующий миг гуль уже рядом не было вместе с ее змей и котелком, в котором она любила купаться. "Ладно", — подумал Кабир, "парнишка действительно хороший — если выживет, да и родство дальнее, будет хорошая пара". Но стоило поспешить следом, как оказалось, большинство раненых уже были обихожены и отпущены, под присмотр родни, самые тяжелые — оставлены на общественной половине шатра под присмотром родственников и самой гуль, что характерно даже самые вздорные женщины повиновались у нее одному движению уха.

Оставался самый последний — широкий наконечник распорол живот, выпустив наружу кишки. Будь они в походе — ничего бы иного кроме как облегчить страдания, здесь же несчастному предстояло долго умирать на глазах у родни. Но гуль все равно не сдавалась несмотря на клонящееся к закату солнце, продолжая копаться в потрохах своей змеей. Когда же Кабир вернулся с похорон погибших, предать тела которых земле надлежало, согласно воли Аллаха, до захода солнца, то он с удивлением обнаружил и последнего раненого спокойно спящим, а чудовищную рану — превратившуюся в тонкую красную нитку.

На вопрос, кто из раненых доживет до утра, чудовище пустыни сказала — "были б у меня годные для людей лекарства..." и неожиданно горько разрыдалась, после чего была уведена на семейную половину шатра. На позднем обеде в честь ухода многих в лучший мир вспоминали и безрассудную храбрость гостьи, и ее силу, уважаемые люди делали и намеки по поводу взятых трофеев, но пришлось отложить все вопросы. Отчаянный храбрец и силач в это время разводил сырость в обнимку с младшенькой внучкой. На вопрос что так расстроило гостью Лала, смешно важничая, заявила — "ей лошадок жалко", после чего убежала назад утешать свою новую "тетю".

Ладно — когда Аллах создавал время, он создал его достаточно.

Женское счастье...

Если человек по-настоящему счастлив, помешать ему не может ничто. Ни смертельная усталость, ни боль, ни неопределённость будущего, ни тяжелые воспоминания — потому что обычно счастлив ты все же "вопреки", а не "потому что". Счастливой можно быть даже во сне, как вот я сейчас. И пусть затекло все вплоть до ушей, которые не выпускают из себя маленькие кулачки, и пусть со всех сторон упираются и толкаются остренькие коленки-локотки, а по спине стегают, поднимая полосой шерсть, ревнивые взгляды — плевать на все, ради этого детского запаха можно стерпеть и гораздо большее...

Сознание возвращается рывком, разом смывая ощущение радости. Если б не боялась потревожить сон вцепившейся в меня ребятни, сейчас бы скулила и скрипела зубами. Как же мне плохо... Видимо уровень боевой химии в крови, наконец, упал и мне стало доступным ясное понимание произошедшего.

Там, в бою было не до переживаний, тем более с тем коктейлем, что вогнала в меня аптечка, будь она трижды проклята и благословенна. А вот сейчас наступает время расплаты, время осознания, что же я на самом деле натворила. Изнутри начинает пробиваться неконтролируемая мышечная дрожь, натурально трусит и как бы не ломает и, почувствовав мое состояние, детские ручки разом сжимаются, удерживая меня на миг на краю, даже успеваю подумать — "спасибо родимые", прежде чем поток воспоминаний о прошлом сумасшедшем дне выбивает меня из реальности.

Начало было просто замечательное, в том смысле, что очухалась я не в клетке, и не на цепи. Удивительного в том ничего не было, несмотря на забытье, я вполне контролировала происходящее вокруг и своего перемещения точно бы не прозевала, а вот почему это не произошло — уже проходило по разряду чудес. Но задумываться над этим было некогда, я всеми силами интриговала, пытаясь сохранить за собой положение и привилегии "гостя", чтобы не встать перед необходимостью драться за свою свободу, да еще с теми, кто фактически спас мне жизнь.

Так что эта неухоженная железка под двуручный хват попалась мне очень вовремя, нет ничего более успокаивающего, чем занять чем-то лапы, когда в себе не уверенна, а уж оружие для этого подходит ну просто изумительно. А двуручник вселял уверенность просто одним своим видом. Было в нем что-то такое... надежное, как плечо друга. Вот "режик" мой, хоть он и той же длинны, такого чувства не внушал, слишком много всего в него понапихано, не знаешь, за что хвататься. А этот весь понятен — прямой, тяжелый, цельный и предназначенный только для одного, но уж это "одно" он будет делать так хорошо, насколько хватит сил и умения взявшегося за рукоять.

Сил у меня на него более чем достаточно, а вот хозяин мой такого впечатления не производит, хотя слабым его не назовешь, жилист и сух, скорее всего, быстр и точен в движениях, но совсем не гигант, и едва ли больше меня весом. Собственно этим, видимо, можно объяснить "позаброшенность" двуручника — чтобы управится с ним местному, он должен иметь габариты явно исключительные, а вот я с ним должна управиться легко, спасибо не так давно слезшим с деревьев предкам.

Так что не удержалась от того, чтобы понтануться — пару раз махнула железкой, как гимнастической палкой, красиво и эффектно, хорошо что тут нет моего инструктора по "фехтованию", он бы мне за такое так мозги вправил — неделю бы сидеть неудобно было. Но Кабир впечатлился, а это самое главное, чем более сильной он меня будет считать, тем лучше, пустыня не место для слабых, настоящее уважение вызывает даже не сила, а четкое понимание ее границ.

Правда, после "демонстрации" пришлось просить инструмент по уходу за оружием, чтобы чем-то занять лапы и не показать гостеприимному хозяину, как они трусятся. Эта маленькая гимнастика практически выпила из тела все невеликие силы, да еще и показала, что восстанавливать навыки владения оружием мне придется с самых азов, слишком многое забыло тело за эти годы — обычного развлечения с манекенами в спортзале оказалось слишком мало для поддержания формы. А пока я изо всех сил "надувала щеки", пытаясь найти выход из дурацкой ситуации, в которую сама себя загнала — какой из меня теперь крутой боец и какого ... ... было его тогда из себя строить?

У нас, честно говоря, фехтовальной школы-то вовсе и нет, точнее — нет навыков "работы" по человеку с оружием. Для выяснения отношений — только когти и зубы, да и там каких-либо навыков по поражению специально не вырабатывают, потому как назначение у дуэлей совсем другое. Но есть ведь и другое применение для острой стали — против того же гхыра выходить с зубами и когтями можно только от отчаянья. Так что все навыки, что остались у меня под зверье заточены, никаких парирований и собственно — фехтования — там нет ,глупость это, не отклонить при всем желании направленный на тебя рог или копыто, если твой противник тебя в десяток раз тяжелее и в-надцать раз сильнее. Так что все удары тоже — только на поражение. И навыков каких-то фиксированных движений нет — зверей много, у каждого свои повадки, это не разумный противник, которого УЧАТ выполнять стандартные движения, скрывая за ритуалом суть и давая подсознательный навык УБИВАТЬ, не чувствуя угрызений, чтобы осознание не мешало автоматизму движений. Схватка со зверем всю суть боя проявляет четко — главное победить или хотя-бы выжить. И оружие, понятно, тоже соответствующее — длинноклинковое, чтобы можно было крупную зверюгу как можно дальше от себя удержать, и маневренное, чтобы можно было одному от средних стайных отбиться. Так что меч этот хорошо в лапу лег, как родной. Правда есть еще предпочтение — чтобы древко было подлиннее, у моего "режика", рукоять не даром полая — как раз древко вставлять, но и эта не беда — у двуручника рядом с гардой место есть не наточенное, как раз под хват лапой, так что в случае чего им сработать знакомыми ухватками можно будет вполне. Словом, удачно он мне в лапы попался.