Чайка с острова Мираколо

К вечеру в столовой собралось неожиданно много людей. Здесь были Инес с матерью, и дон Сакетти, и другие сторонники графа, и Бьянка, очень похорошевшая — то ли от печали, вызванной отъездом Рикардо, то ли по другой причине. Грусть смягчила ее острые русалочьи черты, придав им некоторую одухотворенность.

Несмотря на недавнее происшествие и трагическую участь бедняжки Пиколетто, гости ужинали с аппетитом. Правда, вино теперь подавали только в стеклянных кувшинах. Благодаря искусству наших мастеров, венеттийское стекло было настолько тонким, что лопалось от действия отравленного напитка. Наверняка дон Арсаго принял и другие меры предосторожности. Не может же он всерьез рассчитывать только на меня! Вот забавно, если меня и правда пригласили сюда в качестве дегустатора!

Я украдкой бросила взгляд на мою потенциальную свекровь, которая без всякого аппетита терзала ножичком куриное крылышко, лежавшее на тарелке. Может, ей действительно хотелось сойтись поближе с будущей невесткой... но почему тогда за весь сегодняшний день мы ни разу не остались наедине и не сказали друг другу даже двух слов! Зачем она меня пригласила? Стало скучно без сына? Или ей вздумалось собрать вокруг себя женский кружок, подобно герцогиням соседних княжеств? Иногда мне, напротив, казалось, что наше присутствие тяготит донну Арсаго, особенно бесцеремонные замечания Джоанны или слишком острые шуточки Бьянки.

'Больше похоже на то, что она боится остаться с мужем наедине, после отъезда Энрике', — мелькнула мысль, и мои подозрения против графа вспыхнули с новой силой.

— Конечно, это он! Кто бы сомневался! — громко произнес кто-то за столом, заставив меня вздрогнуть. Пока я витала в размышлениях, беседа ушла далеко вперед.

— Это и без доносов было ясно, — по-змеиному прошипел дон Сакетти, сидевший неподалеку.

— Каких доносов? Вы о ком? — встрепенулась я.

— Кто-то сунул записку в пасть грифону на парадной лестнице во Дворце дожей. Этого проходимца Манриоло обвиняют в том, что позавчера он пытался отравить дона Арсаго.

Действительно, был в Венетте такой обычай. Кое-где в стенах домов и на галереях Дворца дожей были выгравированы головы грифонов с щелястыми пастями, в которые сознательные горожане могли опускать доносы на провинившихся соседей. Считалось, что это должно было облегчить работу судей, но лично мне претили анонимные кляузы. И хотя я ни на волос не доверяла Манриоло, меня поразило, как легко наши патриции готовы были обвинить его, забыв о том, что недавно его превозносили. Конечно, внезапное исчезновение Манриоло выглядело подозрительно, но главное, что повлияло — он был очень удобным обвиняемым. Он был здесь чужаком. Вряд ли у него найдутся заступники. Мне невольно стало жаль его.

Дон Алессандро тоже не разделял общего энтузиазма:

— Вам не кажется, что отравить вино в кувшине — это слишком ненадежный способ? Мало шансов, что его выпьет именно тот человек, кому оно предназначалось. Тем более что негодяй использовал быстродействующий яд. Не правда ли, синьор Фалетрус?

Доктор Фалетрус, сидевший с неподвижным восковым лицом, что-то невнятно проблеял в ответ. Да что с ним такое? День ото дня он выглядел все хуже.

— Ну, если бы Арсаго не отвлекли разговором о картах, не сомневаюсь, что он первым устремился бы к кувшину! — хохотнул какой-то пожилой патриций в богатом темно-синем кафтане. — Не обижайся, Лоренцо, но мы все знаем, как высоко ты ценишь саонские вина!

'А отвлек его именно Манриоло', — подумала я. Почему такая простая мысль никому не пришла в голову?

Все зашумели, заспорили. Кто-то засмеялся, кто-то сочинил остроту насчет смельчака, ускользнувшего от моррен в Большом канале, зато угодившего в пасть венеттийского правосудия. Я сидела молча, пытаясь подавить внезапно вспыхнувшую неприязнь к соседям по столу. Аппетит исчез, и вино в бокале казалось мне кислым. Надо же, как все оживились! Удобный виновник был найден, все в порядке, а главное — у всех исчез повод для взаимных подозрений. Преступление сразу отдалилось, превратившись из угрозы в предмет болтовни, придававший сегодняшнему ужину пикантную остроту.

— Его еще не поймали? — спросила я, обернувшись к синьору ди Горо.

Алессандро медленно покачал головой. В отличие от остальных, он был предельно серьезен. Между бровей залегла резкая морщина:

— Преступник пока на свободе, но поверьте, это ненадолго.

При первой же возможности я постаралась незаметно покинуть избранное общество. С облегчением закрыла за собой высокую резную дверь столовой, разом отсекая глупые смешки, пошлые банальности, липкие взгляды... Мне было душно от сытых лоснящихся лиц и десятков горевших свечей. Спустившись по лестнице, я оказалась в холле, похожем на прохладную полутемную пещеру.

Здесь было царство камня, жесткое и безмолвное. Я разглядывала бледный мрамор с выступающими синими жилами, похожий на человеческую плоть. Зеленый порфир... Серо-розовый гранит, который сейчас, в скудном свете факелов, казался почти черным. Мутно поблескивали стеклянные колонны. Каждый шаг сопровождался негромким эхом, в факелах на стене тихо потрескивало пламя. На дальней стене кровоточила фреска, оскверняя тихий покой этого места сценами насилия и жестокости.

'Между прочим, крипта, если она вообще здесь есть, должна находиться на нижнем этаже', — сообразила я. Где можно спрятать потайной ход? Почему бы не за фреской, один вид которой внушает отвращение?

Тихими невесомыми шагами я прошла на середину холла, плиты которого были гладкими, как вода. Как и в других богатых домах Венетты, слуги по утрам полировали полы кожаным кругом и натирали льняным маслом, отчего их поверхность становилась почти зеркальной. В них отражались каменные вазы-осьминоги, неподвижными стражами замершие по углам. Щупальцы угрожающе вздыбились, свет факелов словно обтекал их, отступая перед жутковатыми тварями моря. Тени вокруг изгибались, ластясь к стенам и потолку. На мертвой акульей морде, пришпиленной к стене, что-то сверкнуло, и мне показалось, что ее глаза повернулись в мою сторону.

Я почти дошла до фрески, когда один из осьминогов вдруг ожил. Воздух в холле сгустился, в нос ударил резкий запах сырости, слизи, гниющей тины. Каменные щупальца шевельнулись — и по светлым плитам пола в мою сторону скользнуло нечто, похожее на черную змею. Из угла долетел влажный, утробный звук. Задохнувшись от страха, я попятилась к стене. Каждый шаг требовал огромных усилий, словно я двигалась под водой. Наткнувшись плечом на проклятую фреску, я с отвращением отдернула руку... и тут мои пальцы сжались на древке факела. Схватив его, я бросилась вперед, наугад ткнув огнем прямо в вязкую, густую черноту. Темнота в ответ заверещала.

* * *

— Джулия?!

Первым из столовой на шум выскочил Алессандро.

— Не подходите! — крикнула я, заметив его на площадке лестницы. Если сюда вдруг явился один из живущих-под-волнами, оружием его не прогонишь!

Свет факела заплясал по стене, разбивая густой мрак на брызги мелких теней. Длинная тень от вазы поползла вверх, остальные испуганно метнулись в стороны. Осьминог, изваянный в камне, стоял неподвижно, как ему и было положено природой. Зато из угла, отчаянно вереща, выкатился прятавшийся за вазой маленький человечек. Я отшатнулась, когда мерзкий карлик просеменил мимо. Ростом он был примерно мне по пояс.

— Спасите, помогите! Она пыталась меня поджечь!

Я онемела от изумления. Что это такое?! Прямо на моих глазах кошмар превращался в фарс.

— Скарпа? — громыхнул с лестницы дон Арсаго. — Ты чего там прячешься по углам, бездельник?!

Вслед за графом на площадку лестницы один за другим выходили другие гости. Я не знала, куда деваться от смущения. Вдруг отчетливо вспомнился мой первый визит в дом Арсаго, то тяжелое ощущение чужого взгляда в спину... Значит, гадкий карлик еще в прошлый раз следил за мной! Подумать только, я испугалась какого-то шута! Конечно, это был шут, его облик говорил сам за себя. Низенького роста, с непропорционально маленькими руками и ногами и огромной головой, он был одет в щегольской камзольчик, а в руке держал трехрогий колпак с бубенцами. До этого момента колпак был спрятан в укромном месте, чтобы звон бубенцов не выдал его обладателя. Лицом шут был на редкость уродлив: толстые губы кривились в злобной ухмылке, маленькие темные глазки торчали над пухлыми щеками, как изюм в рыхлой булке. Я с неприязнью подумала, что прозвище Скарпа подходило ему как нельзя лучше (итал. scarpa — 'башмак', прим. авт.).

Да, но как же тинистые запахи? А мерзкие щупальца, тянувшиеся ко мне по леденцово-гладким плитам? Сейчас холл выглядел абсолютно нормально — ни следочка, ни пятнышка. Чудеса. Неужели во всем виновато мое разыгравшееся воображение? Мне хотелось провалиться сквозь землю — или, вернее, на дно лагуны, если учесть, что дом Арсаго стоял на воде. От смешков и перешептываний графских гостей закружилась голова. Думаю, примерно так же чувствовал себя Энрике после своего фиаско на гонках. Меня окружали сочувственные лица, но в глубине души все наверняка потешались над недотепой, испугавшейся безобидного коротышку. Все, кроме Алессандро, осторожно забравшего у меня факел. Дон Арсаго, подойдя к нам, с насмешливой ласковостью подал мне руку:

— Пощадите моего шута, донна Джулия! Он, конечно, болван, но без него нам будет скучно. А ты, мошенник, — пошарив за спиной, граф выудил оттуда карлика за весьма кстати подвернувшееся ухо, — больше не прячься по углам, да не пугай наших дам, не то живо подвешу тебя за хвост на конюшне!

Убоявшись угрозы, противный шут что-то вспискнул и мгновенно затерялся в хохочущей толпе. Мое нервозное состояние почувствовал даже Пульчино. 'Что у вас там случилось? Опять кого-то отравили?' — с интересом осведомился он.

'Пока нет, но уже подумываю об этом', — мысленно ответила я, снова наткнувшись взглядом на проклятого шута, стоявшего за дверью столовой и исподтишка корчившего мне рожи. Интересно, за что он меня так невзлюбил?

'Ну-ну. Могу подсказать пару мест, куда можно спрятать труп'.

Осчастливив меня этой информацией, мой крылатый друг снова исчез. Остаток вечера я провела возле донны Арсаго, занимаясь совершенно безобидными вещами вроде вышивки или чтения. Ассунта, мученически поджав губы, не отходила от меня ни на шаг. В другом углу Скарпа развлекал графских друзей, изредка насмешливо косясь в мою сторону. Под недобрыми взглядами этих двоих нечего было и думать о том, чтобы снова отправиться на поиски. Я сокрушенно вздохнула. Что за день такой! Нет, права была Мелина: если утро не задалось, то весь день насмарку!

* * *

Хотя в огромном доме Арсаго было вдосталь пустующих спален, отчего-то меня поселили в одной комнате с Инес. В этот вечер я мечтала остаться одной, так что при виде непрошеной соседки мое лицо непроизвольно скривилось. Девушка смущенно потупилась:

— Я думала, что ты обрадуешься... В этом доме лучше не ночевать в одиночку.

Справедливости ради, Инес вряд ли могла мне помешать. Комната оказалась такой просторной, что в ней запросто можно было разместить четверых. Возле стены на возвышении стояла широченная кровать с резными столбиками, закрытая бархатным пологом цвета лесного мха. В камине уютно потрескивал огонь, бросая золотистые отблески на приземистые стулья и вычурный комод. Вся обстановка была сделана из орехового дерева. На стене таинственно мерцало старинное шестиугольное зеркало.

— Я принесла тебе миндальное печенье и мед, — робко добавила Инес, подвинув мне корзинку, аккуратно накрытую салфеткой. — Заметила, что ты почти не ела за ужином.

Судя по всему, ей очень хотелось подружиться. Печенье было восхитительно рассыпчатым, а мед, судя по аромату, собирали с цветов фиореллы. Это единственный цветок, ухитрявшийся выжить на заболоченных островах нашей лагуны. Мед из него был слегка солоноватым на вкус, как слезы.

Пока я расправлялась с печеньем, Инес расчесала свои белокурые локоны, а потом — к моему немалому удивлению — тщательно занавесила зеркало шалью.

— Зачем это? — спросила я. — И, кстати, с каких пор ты боишься ночевать одна?

Девушка присела рядом на постель, поджав босые ступни.

— Да так. Слышала всякое про этот дом. Иногда здесь случаются странные вещи. Говорят, что прежние хозяева были слишком тесно связаны с морем. Поклонялись живущим-под-волнами. И если слухи правдивы, то они до сих пор не забыли сюда дорогу.

Слово 'они' прозвучало так, что я сразу поняла, кого она имела в виду. В окно словно повеяло стылым соленым ветром, заставив невольно поджать пальцы на ногах.

— Это донна Джоанна тебе рассказала?

Инес упрямо мотнула головой:

— Нет, не только мама. По Венетте ходит немало слухов... про кьямати... и про семейство Арсаго. Граф Арсаго всегда искал людей, умеющих говорить с морем. Он мечтал женить Энрике на патрицианке, обладающей сильным даром: ведь считается, что искусством кьямата владеют только женщины. Но однажды в городе объявился рыбак, который похвалялся отчаянной храбростью: он не раз купался в канале Орфано — на спор — и остался цел.

В канале Орфано у нас обычно топили осужденных. Моррены считали это место чем-то вроде бесплатной столовой. Чтобы проплыть по каналу хотя бы до Моста честной женщины, нужно быть действительно отчаянным человеком.

— Что, и моррены его не трогали? — изумилась я.

— Нет, он как-то умел ладить с ними, — Инес перешла на шепот. — Я слышала, что дон Арсаго сразу взял его на службу и поселил в этом доме. Это было давно. Никто не знает, что случилось потом с этим парнем. Кажется, они с графом пытались приручить паурозо, только у них ничего не вышло. Кончилось тем, что рыбак бесследно исчез. Но с тех пор по ночам в доме слышится стук и царапанье, а иногда — жуткий вой, похожий на пение горлодерок. Бывает, что ни с того ни с сего на стенах вдруг расползаются пятна плесени. Или в одной из комнат вдруг заведется тяжелый дух, да такой, что войти невозможно! А однажды служанка протирала зеркало и увидела в отражении...

В этот момент раздался треск. Мы обе подскочили.

— Это просто полено, — выдохнула я. — Полено стрельнуло искрами.

Инес побледнела, как полотно. Я решительно задернула полог кровати, оставив лишь узкую щель для света.

— Так-то лучше. Кстати, ты случайно не слышала о крипте, спрятанной в этом доме? — с замиранием сердца спросила я. — Ну, знаешь, тайное святилище?

Если верить тому, что она рассказывала о храбреце с канала Орфано — крипта здесь точно имелась. Однако Инес в ответ отрицательно замотала головой. Глаза у нее были как блюдца, до краев налитые страхом.

— Не знаю, но я бы не удивилась. Я помогу тебе ее найти.

— О, не стоит! Я просто так спросила, — отмахнулась я, изобразив самую беспечную улыбку. Только помощниц мне не хватало!

— Я давно заметила, что ты словно что-то ищешь. Или кого-то. Я хочу помочь...

— Да никого я не ищу! Просто меня заинтересовала эта история со старинной фреской, вот и все. Доброй ночи.