|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Приехали, — сказал Джа. — Дальше пешеходная зона.
— Карацупа за руль, остальные на выход, — приказал Чарли.
Проверил экипировку — в порядке, оружие достается легко, в кобуре не застревает. Открыл дверь, вылез из машины.
Джа подошел слева, Огурец — справа.
— Направление? — спросил Чарли.
— Переулок за церковью, — показал Огурец. — Вон там.
Они зашагали по брусчатке мимо елочек в кадках, скамеек затейливой формы и еще более затейливых вывесок. Одна вывеска предлагает туры на какой-то Барнард, что имеется в виду: дальний космос, виртуальная реальность, холотроп, что-то еще? А рядом с вывеской голова мэра шевелит губами, улыбчиво сообщает, что столица похорошела. Задолбали анимированные баннеры на домах и столбах, сначала интернет загадили, теперь за реальность взялись.
Свернули в переулок, затем в подворотню, в типичный столичный дворик: застройка позапрошлого века, облупленные стены, щербатый асфальт, в дальнем углу подозрительные бомжеобразные личности выгружаются из большого "Лексуса". Очевидно, с другой стороны зона не пешеходная.
— Стоп, — негромко сказал Огурец.
Чарли остановился. Посмотрел на планшет Огурца, сделал вид, что пытается сориентироваться по карте.
— Объект там, — сказал Огурец. — Один из них.
— Не согласен, — возразил Джа. — За ними тянется линейный след, а мы идем к точечному.
Чарли пригляделся. Точно, линейный след поверх точечного, случайное совпадение, сразу два пришельца оказались в одном месте в одно время. По большому счету, ничего выдающегося, так происходит чаще, чем принято считать.
— А чего так ярко? — спросил Чарли.
— Приближаемся, — ответил Огурец.
— Когда приближаемся, оно не так, — возразил Джа. — Скорее, оно вон с тем взаимодействует.
Пискнула сигнализация "Лексуса", габариты однократно моргнули.
— Эти того как бы преследуют? — задал Джа риторический вопрос. И сам на него ответил: — Что-то происходит, надо зайти посмотреть.
Чарли подумал и согласился. Переложил пистолет из подмышечной кобуры в карман плаща и направился неторопливым шагом к тому самому подъезду, где только что скрылся водитель "Лексуса", тоже весь какой-то обтрепанный, то ли бомж, то ли вообще зомби. Но зомби вроде не умеют управлять автомобилями. Или уже умеют?
— В подъезде чисто, — сообщил Огурец из-за плеча. — Все собрались в одном месте. От входа направо, длинный коридор, предпоследняя дверь с правой стороны. Там окно, они могут нас видеть.
— План А, — тихо произнес Чарли.
На двери подъезда никакого замка, ни кодового, ни обычного. Дом заброшен? Да, похоже на то. Направо длинный коридор с дверьми по обеим сторонам, почти все закрыты, а одна нет, сквозь нее видна бомжевидная девица с длинными и нечесаными светлыми волосами. Лицо неподвижное, то ли наркоманка, то ли дура с диагнозом. Прошли мимо, она не отреагировала.
Нужная дверь приоткрыта, можно заглянуть внутрь. На противоположной стене заклеенное газетами окно, непросто, должно быть, набрать столько бумажных газет в наш просвещенный век. Комната просторная, раньше здесь был то ли склад, то ли зал для совещаний, то ли что-то третье. Мебели никакой, стены покрашены бледно-салатовым, на полу линолеум. Посреди комнаты торчит шест от пола до потолка, будто для стриптиза. Бомжеобразные мужики привязывают к нему помятую девицу. Хотя нет, не такие уж они бомжеобразные, обычные мужики, видимо, показалось по контрасту со сверкающим "Лексусом". Взгляд на планшет...
— Они все люди, — прошептал Огурец. — Кроме нее. Она нет.
Мужики справились с веревками, хотя нет, с цепями, но какая разница, по-любому закончили привязывать, отступили. Стало видно девкино лицо, опухшее и с длинным носом, похоже на Янку Дягилеву, но та была еще более-менее, а эта вообще мымра.
— Классификация? — тихо спросил Чарли.
— ЯХЗ, — ответил Огурец.
— Чего? — переспросил Чарли.
— Ну, в смысле, не знаю, — сказал Огурец.
— Доцент Авас тупой, — процитировал Джа древнейший баян, кажется, еще дореволюционный.
— Точечный усиливается, — прошептал Джа. И добавил: — Никогда такого не видел.
Мужики принялись подтаскивать к шесту дрова и вязанки хвороста, будто собрались жечь ведьму живьем. Но это не косплей, одежда у всех обычная, не инквизиторские балахоны, а потрепанные джинсы. А если не косплей, то какого черта они возятся с хворостом, а не плесканули бензином?
Навалили дров по колено, разошлись по углам, а один присел на корточки в центре, что-то рисует... Пентаграмма! Здравствуй, Сатана, все стало ясно-понятно. Хотя нет, лучей не пять, а шесть, что за блядский холокост или как его там? Очерчивают вокруг звезды круг, в точках пересечения ставят черные свечи, уже зажженные. Чарли принял решение.
Характерное движение челюстью плюс мысленный ключ. В темени зачесалось, это побочный эффект, индивидуальная особенность.
"Прошу подкрепления на текущие координаты", подумал Чарли.
В глазах порозовело, как в виртуалке, когда словил пулю, а боль отключена. Это Джа, его мысли всегда окрашены розовым.
"Реакция нулевая", сообщил Джа.
"Точечный продолжает расти", нарисовалась в поле зрения голубая спираль Огурца. Ее ритмичные колыхания всегда завораживают, но сейчас завораживаться неуместно, надо кое-что сделать.
"Прошу прямого подключения", подумал Чарли.
Все стало четким и резким, будто занюхнул мета. Сомнения исчезли, а самооценка возросла до небывалых высот. Что бы сейчас ни случилось, оперативная группа преодолеет все испытания, все сделает наилучшим образом, по-другому не бывает, с нами интеллект!
Между субъектом и окружением сформировалась матовая вуаль, меньше эмоций, еще меньше, теперь нормально, продолжаем наблюдать, описывать и классифицировать объекты. Первый среднего роста, с окладистой бородой, заметным брюшком, приметы и ассоциации отсутствуют. Второй высокий, худой, сутулится, лицо как у Гиммлера, тоже с маленькими усиками, но без очочков. Третий среднего роста, коротко стриженый блондин, тощий как жердь, осанка прямая, опять-таки как жердь, взгляд суровый и властный, почему Чарли сначала классифицировал их всех как бомжей? Четвертый седой, с моржовыми усами, улыбается то ли как лошадь, то ли как крокодил, зубы огромные и кривые, взгляд шальной. А у первого взгляд спокойный, как у слона, а у второго на лице добрая улыбка. И никто никому ничего не говорит, молча работают, взаимопонимание полнейшее. Все давно обговорено и натренировано или тоже телепатия? Нет, признаков телепатии не наблюдается. А это вообще надежно, что их не наблюдается? Черт его знает, что теперь надежно.
Сигнал от точечного следа вырос запредельно. Если провести экстраполяцию для стандартного сценария, получается, посадка НЛО уже состоялась, включить арифметику, арифметика включена, слушай ответ: минус шесть минут назад. Другими словами, шесть минут в будущее. Бля!
Усатый крокодил вышел из поля зрения, вернулся с факелом в руке, швырнул в кучу хвороста, затрепетали огненные языки. А ведьма будто ничего не заметила, должно быть, упоротая. А сигнал от точечного продолжает расти, что-то произойдет в ближайшие десятки секунд.
Интеллект принял решение, сформировал приказ. Чарли шагнул в дверь, пистолет в руку, понеслась потеха! Четыре цели, четыре выстрела, кому-то в туловище, кому-то в лобешник. В левое запястье прилетела чья-то гильза, коллеги тоже потешаются, а вот ненадолго вернулся утраченный страх и вместе с ним осознание, что рикошетов не прилетело ни одного, обошлось, что невероятно, нельзя столько стрелять в таком ограниченном пространстве! А цели по-прежнему на ногах, все четыре, не обошлось, плохо. Шаг вперед, пространство искривилось, изменило пропорции, комната вытянулась, как у Алисы в стране чудес, чем быстрее бежишь, тем дальше от цели. Суровый блондин изменил цвет, волосы стали зелеными, штаны — фиолетовыми, костер разгорается, ведьме конец!
Джа метнулся вправо, а у стены огнетушитель! Пространство анизотропно, как неньютоновский газ, давит и поглощает, но не как ведьмин студень, а по-другому, костям ничего не грозит, но прямой путь никогда больше не станет...
Помехи отключены, спасибо. Осторожный шаг вперед, еще один, вроде все снова в порядке. Пистолет вплывает в поле зрения, правильный хват, выбрать холостой ход, баллистический вычислитель включен, прицельный выстрел, исключительная ситуация, цель не поражена, разумные объяснения отсутствуют. Обработчик первого уровня: ЯХЗ что делать. Обработчик второго уровня: ЯХЗ что делать. Обработчик третьего уровня: пистолет в кобуру, начать рукопашный бой. Шаг, другой, вуаль прогибается, сопротивляется, вот вроде прорвалась.
Четырех противников больше нет, вместо них на линолеуме стоит маленький и толстенький смугленький человечек в строгом сине-черном костюме, белой рубашке и темном галстуке, лицом похож на всех "Битлз" одновременно и еще на попугая Кешу.
— Игорь Олегович! — восклицает он с нехорошей такой интонацией, той самой, с которой суровая мама вправляет мозги непослушному сыну-подростку. — Что вы себе позволяете? Кто вам позволил нарушать правила ведения боя в помещениях?
Чарли помотал головой, отгоняя наваждение. Не отогналось.
"Ты кто, сука, такой?" подумал про себя Чарли, хотел произнести то же самое вслух, вместо того произнес:
— А вы кто такой?
Человечек самодовольно ухмыльнулся и гордо сообщил:
— А я кто надо такой!
И нет уже никакого человечка, похожего на "Битлз" и Кешу одновременно, вместо него из дверей вываливается чернобородый макак, а в охапке у него покоится давешняя дурная девица с нечесаными волосами. К горлу девицы прижат здоровенный ножище, почти кинжал. Тупой стороной прижат, лезвием наружу, а тупой стороной к горлу.
Чарли выхватил пистолет и выстрелил, не рассуждая и почти не целясь. На лбу макака прорезался третий глаз, круглый и красный, дверной косяк обрызгало кровью. Нож выпал, гулко стукнул по линолеуму. Макак осел вдоль косяка, девица вывернулась из объятий, по-пластунски отползла в сторону. Чарли подавил нелепое желание застрелить и ее тоже.
Неведомая сила подбросила руку с оружием, палец на спусковом крючке дернулся, пуля стукнула в потолок и зазвенела рикошетами о разные стены попеременно. Пальцу больно, пистолет выпал, на другой руке кто-то повис, завернул за спину, подножка, Чарли летит мордой в пол, хорошо, что линолеум, нет, не очень хорошо, хотя зубы целы. На запястьях схлопывается стяжка, им тоже больно. Чьи-то ладони фиксируют голову, чьи-то пальцы зажимают нос, Чарли разевает пасть, в нее брызжет приторная маслянистая жидкость. Чарли стонет, рычит, пытается отплеваться, но нет, уже не надо.
— Что это было? — спрашивает Чарли.
Сам уже понял ответ и ничуть не удивился, когда услышал именно его.
— Что-то психотропное, — сказал Джа. — Ты чуть человека не убил.
Чарли прислушался к ощущениям. Вроде отпустило.
— Отпустило, — сообщил он. — Развяжите.
Лезвие ножа коснулось запястья плоской стороной, стало холодно. Стяжка на мгновение стянула руки совсем непереносимо, а в следующее мгновение распалась и осыпалась. Чарли принялся разминать руки, вроде не затекли, не успели. Поднялся на четвереньки, затем на ноги, огляделся.
На полу рядом с дверью сидит, привалившись к стене, длинноволосый белобрысый парень лет двадцати, с пидорскими усиками и пидорской бородкой, думал, небось, что похож на д'Артаньяна, а реально похож на пидора. А в глазах у него ужас.
— Ты кто такой? — спросил Чарли.
Он задал этот вопрос пацану, но интеллект, контакт с которым, кстати, восстановился, принял вопрос на свой счет, начал отвечать, передал персональные данные и место жительства объекта разработки, осознал, что говорит не то, заткнулся. Пацан представился, имя совпало. Чарли начал было продумывать план допроса, как вдруг...
За спиной зашипело, Чарли обернулся, а там Огурец поливает костер огнетушителем. А ведьма настоящая, не привиделась, кто бы мог подумать! Мужики привиделись, бой привиделся, а она нет!
Чарли помотал головой, наваждение не отогналось.
— Меня, кажется, все еще плющит, — произнес Чарли. — Джа, командуй.
Джа скомандовал, они с Огурцом принялись отцеплять телку от шеста. Чарли отошел к стене, сел рядом с волосатиком, но не совсем рядом, на расстоянии. Поднял руку, осмотрел, вроде не дрожит.
— Джа, дай еще антидота! — попросил Чарли.
Джа метнул флакон. Чарли поймал, пшикнул в рот, рот наполнился приторной слюной, больше ничего не изменилось.
— Убей его, — произнесла слуховая галлюцинация.
Чарли вытащил пистолет, навел пидорообразному в лобешник, стал давить спусковой крючок, ах да, забыл снять с предохранителя. Снял, надавил, бабах! Во лбу дыра, на стене мозги.
— Командир! — воскликнул Джа. — Ты что, блядь, творишь?!
— Так, интеллект?! — спросил Чарли вслух. — Ты что, блядь, творишь?
— Я ни при чем, — сообщила галлюцинация. — Это было твое собственное решение.
Чарли поставил пистолет на предохранитель и отбросил в дальний угол. Не самый дальний, залитый пеной из огнетушителя, другой угол, поближе, но тоже дальний.
— Мне пиздец, — констатировал Чарли. — Штырит не по-детски, антидот не работает, придется еще раз связать.
— Еще раз? — недоуменно переспросил Джа.
Чарли выругался. Упоротая девица застонала. Джа бросил два быстрых взгляда, один туда, другой сюда, предпочел девицу. Наклонился над ней, стал распутывать цепь. А цепь странная, то ли посеребренная, то ли целиком серебряная, звенья сложной формы и тонкой работы, не просто спаянные в кольца обрезки толстой проволоки. А девица точно упоротая, вообще никаких эмоций на морде.
— Налоксона ей ширните, — посоветовал Чарли.
— Отличная идея, — кивнул Джа. — Огурец, займись. Да не ей, ему!
Огурец подошел к Чарли с инъектором наперевес, нагнулся, Чарли подставил запястье, короткий импульс острой боли и больше ничего.
— Не сработало, — констатировал Чарли. — Не опиаты, что-то другое. Ребята, вы сами как?
— Я нормально, — сказал Огурец.
— Нормально, — подтвердил Джа.
— Так, интеллект, когда прибудет подкрепление? — спросил Чарли вслух.
Ответа нет, связь опять отрубилась. Ладно, будем работать автономно.
— Огурец, что с девицей? — спросил Чарли. — Как классифицирована?
— Никак, — ответил Огурец. — Мимо всех кластеров. Что-то новое.
Чарли встал, подошел к девице, а она сидит посреди разложенных цепей, спиной оперлась на шест, а он довольно толстый, скорее столб, чем шест. Чарли сел напротив, неудобно, ну да ладно, глаза по-любому должны быть на одном уровне, это азбука допроса.
— Ты кто такая? — спросил Чарли.
Девица сфокусировала взгляд, тряхнула лохмами и ответила сипловатым прокуренным голосом:
— Принцесса Ариадна.
Огурец засмеялся, Джа шикнул, Огурец замолчал.
— Здравствуй, принцесса, — сказал Чарли. — А я Чарли.
— Да, я знаю, — кивнула принцесса.
— Что ты знаешь? — спросил Чарли. — Откуда?
— Знаю, что ты Чарли, — ответила принцесса. — Ты сказал.
— Какое твое свойство? — спросил Чарли.
— Какое еще свойство? — удивилась принцесса. — У меня много свойств.
— Она не анчутка, — сказал Джа. — Вообще не похожа. Она ни на что не похожа.
— Окей, — кивнул Чарли. — Ладно, пойдем другим путем. Какие у тебя планы? Что собираешься делать?
— Ничего особенного, — ответила принцесса. — Моя судьба связана с вами. Куда вы, туда и я.
— Тогда едем в Кузьмицкий лесопарк, — решил Чарли. — Пойдемте.
— А этот? — спросил Огурец и ткнул пальцем в мертвого волосатика.
— Вообще его не знаю, — сказала принцесса.
— Хер с ним, отпишусь как-нибудь, — сказал Чарли. — Не впервой.
Вспомнилась Инна. Тогда отписываться тоже было не впервой, но по-любому труднее чем сейчас, сейчас вообще ерунда, не объект разработки на контроле у председателя, а простой случайный свидетель, то ли наркоман, то ли пидор...
Чарли вздрогнул. Что за вздорные мысли? Нельзя убивать людей, из этого правила есть исключения, но их немного и нельзя стараться их преодолеть, нормальному человеку должно быть противно их преодолевать, иначе сам не заметишь и в самом деле начнешь рассуждать как стереотипная кровавая кобня из кухонных баек и тупых анекдотов. Души, блядь, прекрасные порывы.
— Может, все же избавимся от трупа? — предложил Огурец. — Камер наблюдения не видно ни глазами, ни на сканере, внизу подвал...
— Не прокатит, — возразил Джа. — Обнаружен объект неизвестного типа, набегут эксперты, все досконально изучат, нечего даже и пытаться что-нибудь скрыть. Пойдемте.
Они вышли в коридор, направо тупик, а налево коридор изгибается, а ведь казался прямым, когда сюда шли, странно. Впрочем, Чарли тогда отвлекся на примерещившуюся девицу в другой двери...
Вперед! Первым Чарли, за ним принцесса, Джа и Огурец конвоируют ее плечом к плечу, руки в карманах, пальцы на...
— Твою мать! — воскликнул Чарли и остановился. — Пушку там оставил!
— Забей, идем дальше, — сказал Джа. — Не надо возвращаться из-за такого пустяка.
— Отписываться придется, — сказал Огурец.
— Абзацем больше, абзацем меньше, — сказал Джа.
Чарли подумал и согласился. Пошел дальше вперед, коридор загибается, еще загибается и еще, и еще, будто здание круглое, но снаружи оно точно не казалось круглым, тут вообще хер поймешь, какая архитектура, эти старые дома такие запутанные внутри.
— Стоп, — сказал Джа. — Огурец, что со сканером?
— Засветка, — ответил Огурец. — Сигнал очень сильный, все забивает.
Чарли повернул голову, рассеянный взгляд сквозь открытую дверь скользнул на заклеенное газетами окно, на полу кровавые брызги, в ноздри ударил характерный запах сработавшего огнетушителя...
— Ходим кругами, — констатировал Чарли.
— Справа был тупик, — сказал Джа.
Чарли пожал плечами. Может, был, может, не был. Может, их теперь штырит всех троих, а может, штырило раньше, а теперь приотпустило. Может быть что угодно.
— Огурец, следи, — приказал Джа.
Вышел вперед, вынул пистолет, подошел к одной двери, толкнул — не открывается, дернул — открылась, а дверной проем заложен кирпичом. Подошел к другой двери, толкнул, дернул — то же самое.
— Штырит, что ли... — пробормотал Огурец.
Подала голос принцесса Ариадна.
— У моего папы в подземелье есть одно место, там такая же шняга, — сообщила она. — А разгадка знаете в чем?
— Безблагодатность? — предположил Чарли.
Упоротая принцесса уставилась на него остолбенело. Очевидно, в ее королевстве этот мем неизвестен. Впрочем, он и в реальности уже не очень известен, древний, как говно мамонта.
Джа нахмурился, Чарли смущенно улыбнулся, отвернулся. Взгляд уткнулся в надпись на стене, надпись состояла из трех букв и была банальна. Раньше ее вроде не было?
— Это слово тут было? — спросил Чарли.
— Вроде нет, — ответил Огурец.
— Вроде да, — ответил Джа.
— Разгадка в том, что за поворотом леший сидит, — сообщила принцесса.
— Чего? — переспросил то ли Чарли, то ли Джа, какая разница, кто именно, это просто ничего не значащая деталь, чтобы плавнее связывать абзацы в длиннотекст.
— Леший сидит, — повторила принцесса. — За поворотом. Сидит и кружит, как в лесу, но по-другому. Не всякий леший умеет, не всякому дано. Нашему дано.
Джа дернул следующую дверь, затем толкнул. Открылось внутрь. Из двери пахнуло теплым душистым паром, как из бани.
— Ни хера себе, — сказал Джа.
Чарли заглянул внутрь. Пол обшит половыми досками, стены и потолок обшиты вагонкой, посреди комнаты стоит здоровенная ванна на кривых чугунных ножках в виде чего-то геральдического, в ванне мокнет женщина. Молодая, лицо симпатичное, волосы длинные, светлые, вьющиеся. Высунула руку из пены, пальчики тонкие, маникюр аккуратный, неброский, кольца и перстни отсутствуют. Улыбнулась, встала в полный рост.
— Хера себе сиськи, — прошептал Огурец.
Молодая женщина нагнулась, оперлась руками о край ванны, осторожно вылезла, снова выпрямилась во весь рост, не стесняясь наготы ни на чуть-чуть.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — отозвалась принцесса Ариадна. — А ты кто такая?
Чарли вспомнилось, что бывает, если положить рядом два телефона и на каждом запустить Яндекс-Алису. А кстати...
— Она кто? — тихо спросил он Огурца. — Человек или нет?
Огурец виновато развел руками, планшет повернулся, стал виден экран. Белый прямоугольник без деталей, засветка полная.
— Тамара, — представилась голая блондинка. — Так меня зовут.
— А я Ариадна, — представилась в ответ Ариадна. — Рада познакомиться.
Тамара протянула руку за пределы поля зрения, за приоткрытую дверь, вытащила яблоко, шагнула вперед. Чарли попятился, Джа тоже попятился в противоположную сторону, Тамара прошла между ними, протянула руку к Ариадне и сказала:
— Откушай.
Ариадна тряхнула головой, будто хотела откинуть челку от глаз, но получилось наоборот, теперь глаз вообще не видно.
— Одна уже откушала, — сказала Ариадна. — Потом дрыхла вечным сном, пока не трахнули.
— Не хочешь — не надо, — сказала Тамара.
Отступила обратно в комнату, сунула яблоко за дверь, вытащила что-то вроде большого карандаша без грифеля, обмотанного серой ниткой.
— У нас что, блядь, вечер сказок? — гневно спросила Ариадна.
Тамара ткнула вперед веретеном (да, именно так оно называется, много лет не знал, а теперь вспомнил), Ариадна блокировала удар стандартным каратешным блоком. Тамара крякнула, хмыкнула и снова отступила в комнату.
— Как дела, Тамара? — спросил Чарли.
— Прекрасно! — ответила Тамара и улыбнулась до ушей.
Зубки у нее мелкие, очень белые и чуть-чуть зазубренные, как у щенка. А глаза шальные настолько, что встроенный бабометр подсказывает: больше трех раз не трахать, опасно для здравомыслия.
— А тебя не смущает, что ты голая? — спросил Чарли.
— Нет, — ответила Тамара.
Помотала головой, с мокрых волос брызнуло, но до Чарли не долетело. Тамара подумала и добавила:
— А тебя да.
Подумала еще и добавила еще:
— Пойду оденусь.
Скрылась за дверью, в том самом загадочном пространстве, откуда только что достала яблоко и веретено. Чарли подумал, что туда, наверное, не стоит заглядывать, есть вещи, которых лучше не знать.
Джа решительно шагнул через порог, посмотрел в то самое место и воскликнул:
— Ну ни хрена себе!
Огурец затолкал Ариадну в комнату и зашел сам, Чарли остался в коридоре один. Постоял немного, пожал плечами, тоже зашел.
За дверью оказался стеллаж типа икеевского, на одной полке лежало яблоко, на другой веретено, больше ничего. Сразу за стеллажом полотенцесушитель, вполне разумный порядок, ничего необычного. Около шкафа Тамара натягивала трусы, ее груди размашисто раскачивались, в других обстоятельствах это было бы соблазнительно, а так нет, это как на нудистском пляже.
— Можно я раздвину занавески? — спросил Джа.
— Лучше не надо, — ответила Тамара. — Мало ли что там увидишь.
Чарли обратил внимание, что окно плотно зашторено, не газетами, как в предыдущей комнате, а солидными такими шторами, типа как для светомаскировки. Шевельнулось нехорошее подозрение, вспомнились байки про псилонов, здесь-то псилоны точно ни при чем, признаки не сходятся, но как бы не оказалось, что это новое еще похлеще. Вдруг оно, например, не просто насылает иллюзии, а реально искажает пространство...
Чарли помотал головой, отгоняя опасную мысль. Не то чтобы он всерьез поверил, что она реально опасна, не настолько он суеверный, но...
Тамара тем временем облачилась в эластичный топик-сам-себе-лифчик и розовые штанишки типа кальсон.
— Я оделась! — сообщила она. — Куда пойдем?
Джа критически оглядел ее босые ноги, поднял взгляд на голый пупок, на руки, обнаженные до подмышек, покачал головой.
— На улице холодно, — сказал он.
— Это там холодно, — возразила она. — А там, — она двинула головой вбок-назад, — тепло.
Чарли посмотрел в ту сторону, куда она кивнула. Комната больше, чем кажется, а в дальнем углу что-то непонятное, что-то там точно есть, и Чарли знает, что знает, что именно, но что именно там есть — он не знает, он всего лишь знает, что знает, но это совсем другое дело! А вот комната стала меньше, несостоявшееся пространство сколлапсировало, на его месте нарисовалась деревянная дверь с полукруглым верхом, доски толстые и некрашеные, а вся дверь какая-то гномская то ли хоббичья, то ли еще какая-то, вообще сказочная.
Сбоку-сзади захрустело, Чарли обернулся. Принцесса Ариадна прошла чуть дальше одежного шкафа, между ним и дверью к стенке прилепилось нечто вроде кухонного шкафичка, странно, что Чарли раньше его не замечал, короче, залезла принцесса в шкафчик, вытащила булочку с сыром и кунжутом, вскрыла целлофановую обертку, бросила ее на стол, а булочку сожрала в три укуса.
Тамара подошла к двери, положила руку на веревочную петлю, которая тут вместо ручки (дерни за веревочку, дверь откроется), замерла. Обернулась, оглядела бойцов настороженно, отошла от двери.
— Что-то вы мне не нравитесь, — сказала она.
Ариадна доела булочку, слизала кунжут с пальцев, сказала:
— Открывай, не выпендривайся.
Тамара нахмурилась.
— У себя во дворце командуй, — сказала она.
Подошла к стене, протянула руку, а стена уже не стена, а занавеска. Отдернула, а за ней проход в другую комнату, там письменный стол, телевизор на стене и диванчик как на порнхабе в сериале про кастинг. Села на диванчик, закинула ноги, вытянула, а рядом тумбочка, а на тумбочке пульт от телевизора и пакет с чипсами. Кликнула пультом, телевизор заработал.
— Международный фонд охраны дикой природы в очередной раз призвал к санкциям в отношении Красной Шапочки, — сообщил печальный женский голос. — Популяция волков Срединного королевства сокращается угрожающими темпами. Наш корреспондент обратился к блюдечку с голубой каемочкой, давайте послушаем, что оно сообщило.
На экране появилось эмо неопределенного пола и возраста, оно стояло вполоборота к камере и терло яблоко сорта "Айдаред" о собственную задницу, обтянутую серыми джинсами с блестками. С рукава свисали кружева, ногти на руке были короткими и обгрызенными.
— Люциус, вы в эфире, — произнесла невидимая женщина.
Эмо вздрогнуло, повернулось к камере и произнесло хриплым баритоном:
— Специальный корреспондент Люциус к вашим услугам. Давайте позырим.
Камера отъехала, стал виден деревянный стол с выщербленной и изрезанной поверхностью. Посреди стола стояло белое фаянсовое блюдо, большое как унитаз, с голубой каемочкой по краю. Люциус запустил яблоко, оно покатилось по окружности, камера приподнялась, чтобы лучше видеть. Блюдо перестало быть белым, раскрасилось как колесо рулетки, затем как барабан в "Поле чудес". Яблоко остановилось на секторе "рекламная пауза".
— Рекламная пауза! — радостно объявил Люциус. — Дамы и господа! Миллионы сказочных созданий страдают от межпальцевого грибка!
— Какая гадость, — сказала Тамара и перещелкнула канал.
— Наслаждение для гурманов! — радостно воскликнул закадровый голос.
На экране появилось изображение булькающего котла. Огурец захохотал.
— Какая гадость, — повторила Тамара и выключила телевизор. — Ладно, пойдемте.
Встала, подошла к хоббичьей двери, дернула за веревочку, дверь открылась. Засветило солнышко, подул теплый ветерок, в комнату влетели добрые насекомые.
— Пойдемте, — сказала Тамара.
Шагнула за порог, а снаружи светит охренеть как сильно, виден только силуэт, вот она шагнула дальше и скрылась из поля зрения. Вот Ариадна вышагнула наружу, а вот Джа и Огурец замялись перед дверью, как два стереотипных джентльмена, соревнующихся, кто культурнее. Вот они решили пройти одновременно, столкнулись, заняли весь дверной проем, в комнате стало темно, а откуда, кстати, раньше было светло? И почему они оставили Чарли у себя за спиной? Почему не боятся, что его опять переглючит?
Чарли подошел к двери, наружный свет ослепил, Чарли зажмурился и шагнул за порог. Пахнет цветами, травой, кругом поют птички, как в финале "Невыносимой легкости бытия", не той, которая книга, а той, которая самая длинная у Летова, и звучит музыка, возможно, та самая, возможно, только в воображении.
Чарли проморгался, огляделся. Тамара уже не в топике и штанишках, а в чем-то вроде ночной рубашки, то ли туника это называется, то ли хитон, то ли как-то похоже. А Ариадна уже не андеграундовая рокерша, а то ли нимфа, то ли феечка, тоже в ночной рубашке и босиком, а волосы не прямые и жесткие, как солома, а мягкие, волнистые и уложены в затейливую прическу. Джа подобен Ахиллесу из фильма "Троя", пистолет превратился в короткий примитивный меч, Джа разглядывает его с недоумением. Огурец одет в нечто рясоподобное, в руках у него не планшет, а волшебный кристалл. А сам Чарли во всем подобен Джа, но без меча. Зашибись.
Джа сунул меч в ножны и то ли спросил, то ли воскликнул:
— Что за херня?
В глубинах подсознания что-то заворочалось. Чарли понял, что не то чтобы знает ответ на этот риторический вопрос, но какая-то часть Чарли имеет кое-какое представление. Вспомнился товарищ Комов...
— Товарищ Комов, — тихо произнес Чарли.
— Ах ты ж еб твою мать, — сказал Джа и грязно выругался. — Нооны, блядь. Целое гнездо.
Стало вдруг ясно, что музыка не мерещится, а реально звучит. Чарли покрутил головой, запеленговал источник — метрах в двадцати посреди чистого поля торчит пенек, на пеньке сидит козложопая девица-сатир и играет на лире, а лира звучит точь-в-точь как электрогитара, что неудивительно — и там, и там струны натянуты на простую деревяшку, ежу понятно, что должно звучать одинаково.
— Не пугайте ее, — сказала Тамара. — Она прекрасна, не правда ли?
Девушка-сатир посмотрела на них, подпрыгнула с пенька и ускакала прочь с невероятной скоростью, ноги у нее сгибались и разгибались как у страуса. Чарли попытался понять, где человеческая часть переходит в козлиную, не понял. Пожалуй, резкого перехода нет, жопа, например, по форме человеческая, но мохнатая, как у козы. Но почему ему приходится размышлять, чтобы понять, где исходный зрительный образ? Что за нелепая херня?
— Идите по тропе, — рекомендовала слуховая галлюцинация.
— Так, интеллект! — громко произнес Чарли. — Что происходит?
Интеллект промолчал. То ли связь включилась на мгновение и тут же выключилась, то ли это был не интеллект, а реальная галлюцинация. Хрен редьки не слаще.
— Интересно, — задумчиво произнес Джа. — А почему здесь одни бабы?
Ариадна улыбнулась и ответила:
— Верно одно из двух: либо случайное совпадение с вероятностью одна восьмая, либо проявление непознанной закономерности.
Огурец сделал умное лицо и сказал:
— Второе становится достоверным только начиная с пяти женщин подряд.
— Ботаник херов, — пробормотал Джа. — Нерд, блядь.
— А вон та тропа куда ведет? — спросил Чарли.
— К нашему дворцу, — ответила Ариадна. — Все дороги ведут ко дворцу.
— Это не дорога, а тропа, — заметил Джа.
— Один хер, — сказала Ариадна.
Они направились по тропе вначале вверх по склону, затем вниз, за поворот, снова вниз, через мостик... Чарли заметил, что местность вокруг сильно пересеченная, поле зрения редко простирается дальше двухсот метров, а там, где простирается, виден только очень далекий пейзаж, а средний диапазон на дистанциях до примерно километра всегда оказывается в мертвой зоне. Начала проклевываться мысль, которая могла бы многое объяснить...
— Ой! — взвизгнула вдруг Тамара. — Меня змея укусила в пятку! Хорошо, не пчела!
Из последовавших рассуждений Чарли понял, что змеи в этих краях ядовитыми не бывают, а вот жабы как раз бывают и божьи коровки тоже. Но у последних яд не очень сильный, он больше докучает, чем вредит.
Джа спросил Ариадну, есть ли у нее принц. Та расстроилась, обиделась, стала кричать, что инцестом не занимается. В обиженном состоянии она изменилась, ночная рубашка превратилась в байкерскую косуху, а на голых ногах откуда ни возьмись сформировались кожаные сапоги и десантные берцы, почему-то со шпорами. Джа дождался паузы в монологе и сказал, что не хотел обидеть и вовсе не имел в виду, что принц принцессе брат и муж одновременно, он всегда считал, что либо то, либо другое, но не сразу вместе. Ариадна успокоилась и стала облачена в разноцветный сарафан, а волосы стали черными и заплетенными в косу до жопы, теперь принцесса походила на стереотипную хохлушку из дореволюционных комедий про колхозы. Она объяснила, что король в обозримых окрестностях только один и принцу взяться неоткуда, кроме как быть ее братом, а выражение "есть у нее" однозначно говорит либо о замужестве, либо о блядстве, так что как ни крути, а оскорбление нанесено по-любому. Джа деланно изумился, дескать, какую гадость случайно сказал, принялся извиняться, многословно и витиевато, минут через пять Чарли начал думать, не наступить ли товарищу на ногу или как-нибудь ущипнуть, потому что надо знать меру, вот поймет она, что он над ней издевается, расстроится, придется снова успокаивать, а она все-таки принцесса, а значит, ее папа — король, и кто знает, какая у него власть над миром, магией и всем прочим. К счастью, Джа вовремя заткнулся, едва Чарли подумал, что пора, как вот оно уже. Неужели телепатия все еще действует? Так, интеллект!
— Чего тебе? — отозвалась слуховая галлюцинация. — Как ты меня задолбал.
Мысленная речь отказала. Чарли не мог подобрать слов, он точно знал, что именно должен сообщить интеллекту, но не мог подобрать слов. Тогда он принялся фантазировать и воображать, размышлять не словами, а образами. Я пущенная стрела, во мне нет зла, но кто-то должен упасть все равно. Кроты плывут, кроты гудят, в сырой земле тепло и солнечно. Out of the silent planet come the demons of creation. Как смирение, глаза Заратустры, как пощечина — Христос. Мы, конечно, знаем, что красное на черном — стадия синтеза метамфетамина, нас в гугле не забанили, а пластмассовый мир, который победил — воплощение детства, Егор (на самом деле Игорь, но неважно) и Сергей играли в танчики пластмассовые против железных и вся их оборона — всего лишь тоска по ушедшему детству, на кой хер Сергей сказал об этом в интервью — непонятно, не нужно было так говорить, теперь очарование не то чтобы утеряно навсегда, но образ никогда не станет прежним. Образ разливающейся воды или не воды, а чего-то тоже жидкого, но другого, вот она собирается в ущелье, поток приобретает форму и направление, это важно — не терять направление, я ведь пущенная стрела, разве хорошо, когда стрела теряет направление?
За поворотом тропы их ждал белый козел с желтыми рогами и кроваво-красной бородой с застрявшими кусочками сырого мяса. Губы у козла перепачканы кровью, а глаза улыбаются. И губы теперь тоже улыбаются, вот он прожевал с ужасным хрустом кровавую пищу, сглотнул, улыбнулся, а зубы тоже красные, будто пожирает он не живую плоть, а что-то вроде черники, но не черное, а красное, красное, блядь, на черном.
— Привет! — сказал козел и вильнул хвостом, как собака.
— Здравствуй, бес! — поприветствовала его Тамара. — Рада тебя видеть!
— Свеколки хотите? — спросил козел.
— Свеколки, блядь! — пробормотал Огурец и хрюкнул так, будто хотел отхаркнуться, но передумал.
— Бес — это имя или видовая характеристика? — спросил Джа.
— Прозвище, — ответил козел. — Производное от фамилии. Видовая характеристика — козел, а зовут меня Дима. Теперь чаще Бесом кличут, я привык и не обижаюсь.
— Это реинкарнация, — заявила Тамара с таким видом, будто это слово все объясняет.
— Бес, пойдемте с нами во дворец? — предложила Ариадна.
— Пойдемте, — сказал Бес.
Повернулся к ним задом и загарцевал во главе процессии. Чарли заметил, что около козлиного хвоста висит катышек навоза. А еще заметил, что стало труднее дышать, потрогал шею, а он теперь в строгом костюме с галстуком! А Ариадна и Тамара в строгих офисных брючных костюмах с галстучками, будто две лесбиянки. Ариадна заметила удивление Чарли, улыбнулась и сказала:
— Рядом с ним так всегда. Это его свойство.
— Он анчутка? — спросил Огурец.
— Нет, вряд ли, не похож, — покачала головой Ариадна. — По-моему, это как-то связано с реинкарнацией, но я точно не уверена.
Не прекращая гарцевать, Бес повернул голову назад и спросил:
— Эй, Чарли, а у тебя перчатки есть?
— Нет, — ответил Чарли. — Нет у меня перчаток. А должны быть?
— Обязательно! — подтвердил Бес. — И кашне. А чемодан должен быть неброской расцветки без светоотражающих элементов. Сам подумай, без перчаток как рычаг дергать будешь?
Чарли хотел спросить что-то вроде того, какой, на хер, рычаг, зачем его дергать, но Тамара мягко прикоснулась к локтю и тихо сказала:
— Не обижай его. Он не виноват, это остатки реинкарнации, он борется с ними, но нельзя победить сразу всех.
— Строго говоря, он прав, — сказала Ариадна. — Держи перчатки.
Она протянула ему пару белых матерчатых перчаток с резиновыми нашлепками на ладонях. Вспомнилось, как они ездили на стрельбище в мороз, Чарли взял нормальные зимние перчатки по умолчанию и другие как эти, чтобы снаряжать магазин, он ведь не настоящий кондовый военный, тем все равно как что заряжать, хоть в варежках, хоть вообще без рук, жопой в зимнем камуфляже. Еще у него тогда не было зимних берцев, взял у старшего сына теплые говнодавы, на вид похожие, пацанам втирал, что обрезал голенища, потому что неудобно, один чудак поверил, все смеялись, а потом наступил в солярку, сын ругался, нехорошо получилось.
Чарли сунул перчатки в боковой карман пиджака, хотя нет, пиджак уже не пиджак, а клетчатая рубаха-пролетарка, он в такой любил разгуливать по даче, когда прохладно. Она на самом деле скорее ветровка, чем рубаха, просто выглядит как рубаха...
Бес остановился и сказал:
— Пришли.
Чарли осмотрелся, сориентировался. Впрочем, нет, не сориентировался, просто сделал вид. Тропа уперлась в крутой склон высокого холма, которому лишь чуть-чуть не хватило, чтобы называться горой. Склон не скалистый, земляной, порос чахлой травкой, которая вообще непонятно как держится, не осыпаясь.
— Сезам, откройся! — провозгласил Огурец и рассмеялся, громко и глупо.
В склоне открылся портал, не дверь, а именно портал, как в одноименной игрушке, но не голубой и не желто-оранжевый, а какой-то темно-бесцветный.
— Откуда ты знаешь пароль? — подозрительно спросила Ариадна.
— Перехватил детектором, скорее всего, — сказала ей Тамара. — Кровавая кобня как запустит наливное яблочко по тарелочке... Экранировать надо.
Бес вошел внутрь и растворился в тени. Последние пару секунд был виден только курчавый хвостик, по-собачьи раскачивающийся влево-вправо, потом пропал и он.
— Пойдемте, — сказала Ариадна. — Лучше не отрываться, а то мало ли что.
Она шагнула в портал, подняла руку, вынула из воздуха горящий факел, пошла дальше. Чарли пошел за ней, в том же месте сделал то же движение, из воздуха ничего не вынулось. Ну и ладно, не больно-то хотелось.
— Если рычаг с первого раза не сработает, дерни туда и обратно, — порекомендовал козел. — Рычаг ведь только с виду рычаг, по сути он кнопка, подает одиночный сигнал при переключении и на этом все. Если переключаешь, например, из он в офф, а объект приложения уже офф... Короче, дергай два раза, но не сразу, сделай паузу, а то там задержка сто тиков.
— А я слышала, некоторые приложения срабатывают мгновенно, — произнесла сзади Тамара.
— Я бы не стал на это рассчитывать, — сказал ей козел.
Подземный коридор расширился, превратился в большой зал. Тамара вздохнула и сказала:
— Будут препятствовать. Как они надоели!
— Кто? — спросил Чарли. — Кто будет препятствовать?
— Да кто угодно, — сказала Тамара.
— Например? — спросил Джа.
— Давайте без примеров! — воскликнула Ариадна. — А то один вспомнил...
Посреди зала вспыхнуло пламя, завертелось, подвывая, сформировало полупризрачную фигуру. На одном конце раскрылся бесчелюстный рот, как у гигантского конодонта, заревел, засипел, зафырчал.
— Муаддиб Муаддибович Шайхулудов, — пробормотал Огурец.
— Типун тебе на язык, — отозвался Джа.
Рот полупризрачного создания перестал быть бесчелюстным, распался на три сектора по сто двадцать градусов, они раскрылись, как лепестки насекомоядного цветка, и закрылись, клацнув зубами.
— Ребята, что у вас в головах? — спросила Ариадна. — Это пиздец какой-то, вам лечиться пора.
Чарли подумал, что принцессы не должны произносить такие слова, хотел произнести это вслух, чтобы больше не произносила, но не произнес, потому что что произноси, что не произноси... Речевому центру пиздец, неважно, проехали.
Полупризрачная огненная форма оформилась и перестала быть огненной и полупризрачной, огромный червь выкатился посреди пещерного зала, свернулся в как бы розетку, закрыл рот и стал похож на огромное говно.
— Анекдот про четырех философов и говорящее говно, — сказал Джа.
— Гениально! — воскликнул козел. — Пойдемте.
Он бодро загарцевал вдоль стеночки.
— Я вас съем! — сообщило говорящее говно.
— Игнорируйте его, — сказал Джа.
— О, я вспомнил! — воскликнул Огурец.
Джа на него шикнул, Огурец заткнулся. Чарли хотел было спросить, что за анекдот, но передумал, решил не спрашивать. Заметил, что Ариадна превратилась в кентавра, а у Тамары за спиной выросли крылья как у бабочки, бесполезные, декоративные.
В стене обнаружился большой проем, затянутый черной пленкой, как мешок для мусора. Чарли выхватил меч (откуда взялся? оружие потерялось в самом начале пути!), а это не примитивный гладиус, как у Джа, а нечто вроде палаша, взмахнул, рассек пленку, мир повернулся на бок, дырка оказалась внизу, они выпали.
Падать было невысоко и не больно, поверхность оказалось мягкая и пружинистая. Сначала Чарли подумал, что это трава какого-то необычного вида, но нет, не трава, имитация травы, то ли пластмассовая, то ли поролоновая, наверное, что-то среднее. Встал, огляделся, вокруг ничего, сверху тоже ничего, дыра затянулась бесследно, под ногами имитация травы и на этом все. Одинокий остров посреди нигде, посреди острова торчит рычаг, похожий на железнодорожную стрелку. Вокруг никого, спутники куда-то подевались.
Подошел к рычагу, дернул, переключил в другое положение. Подождал минуту или около того, ничего не произошло. Протянул руку переключить обратно, сзади покашляли.
Обернулся, рука автоматически опустилась на бедро, кобура на месте, не ножны с мечом и не какая-нибудь иная неведомая херня, а именно кобура, а в ней пистолет, похоже, тот самый, потерянный.
Тот, кто стоял перед Чарли, поднял руку и сказал:
— Не надо стрелять.
Чарли замер в позе Клинта Иствуда за секунду до стрельбы.
— Ты кто такой? — спросил Чарли.
— Меня зовут Меф, — представился стоящий перед. — Ты можешь меня помнить.
— Откуда? — спросил Чарли. — Бангладеш? Бельгийский Туркестан? Филадельфийское восстание?
— Зона Бампасса, — сказал Меф.
— А, нет, не помню, — покачал головой Чарли. — Это было в параллельном потоке, та линия оборвалась. Вообще не знаю, что там было, интеллект отказался рассказывать. Это ты меня убил?
— Да, я, — кивнул Меф.
От этого движения в его облике впервые выделилась голова. Раньше он выглядел как бессмысленный бесформенный силуэт без деталей, а теперь стало понятно, что у него есть голова, а еще, кстати, он говорит, а значит, у него есть рот...
— Давай обойдемся без лишней детализации, — попросил Меф. — Мне не хочется тратить больше ресурсов, чем абсолютно необходимо. Мы, нооны, должны быть экономными.
— Ах ты подлец! — выдохнул Чарли.
Коснулся рукой рукоятки пистолета...
В силуэте Мефа прорезалась отдельно стоящая улыбка, как у чеширского кота.
— Не только я, — сказал Меф, улыбнувшись. — Не только я. Мы.
Откуда ни возьмись явился Джа. Посмотрел на Чарли, на Мефа и произнес непередаваемо иронично, как умеет только он:
— Ах мы пидоры.
На лице Мефа возникли глаза, сфокусировались на Джа. Над глазами сформировались брови, нахмурились. На неуловимое мгновение мелькнула мысль: "А какое у него лицо?" А вот какое: крючковатый нос, д'Артаньяновская козлиная бородка, длинные и густые волнистые волосы, все понятно, Мефистофель, оттого и Меф.
— Ты прав, — кивнул Меф. — Происхождение моего образа очевидно. Однако я прошу вас не принимать поспешных решений. Мы с вами в одной лодке, мы как братья...
— Не брат ты мне, гнида черножопая, — перебил его Джа.
— Пусть даже не братья, неважно, — сказал Меф. — Пусть даже враги, это ничего не меняет, наши судьбы переплетены, вы существуете до тех пор, пока существую я. Вы подобны лимфоцитам, вы нужны только пока есть инфекция. Когда вы ее победите, организм уничтожит вас за ненадобностью.
— Если мы не победим инфекцию, она уничтожит организм, — сказал Джа.
— Не уничтожит, изменит, — поправил его Меф.
— Это то же самое, — сказал Джа.
— Нет, — покачал головой Меф и его шея окончательно оформилась. — Инфекция не может выстроить систему, равную по сложности тому, что инфицировано. А мы, нооны, можем.
— Стало быть, зону Бампасса комкон зря залил лавой? — спросил Чарли.
Меф поморщился. Морщины разгладились, но лицо стало чуть-чуть старше, это как шубообразная шизофрения, каждый приступ оставляет неизгладимый след... Откуда, черт возьми, эти мысли?
— В зоне Бампасса ошибок наделали все, — печально произнес Меф. — Мы, нооны, молоды и неразвиты, мы подобны детям или щенкам. Но наш потенциал огромен!
Из ниоткуда возникла Тамара, одетая в белую водолазку, черные штанишки в обтяжку и высокие сапоги.
— Одним из моих прототипов была Килин, — сказала Тамара. — Не та, которую ты убил, более молодая версия, но все же Килин.
— Я ее не убил, — возразил Меф. — Я дал ей вечную жизнь. А убил ее генерал Гриднев из комкона, начальник вот этого упыря.
— В гробу она видела такую жизнь! — рявкнула Тамара. — Я тебя ненавижу! Будь ты проклят! Чарли, дергай рычаг!
Чарли протянул руку, коснулся рычага. Меф щелкнул пальцами, рычаг покрылся слизью, вспомнилось, как на морской рыбалке в сети запуталась миксина, пальцы скользят, хорошо, если слизь не ядовита...
— Спасибо, хорошая идея, — сказал Меф.
Запахло чесноком и одновременно горчицей. Нос зачесался изнутри, в глазах засвербило.
— Вставай на мою сторону, — сказал Меф. — Я дам тебе все. Выбирай! Будешь пером в крыле орла или самим орлом? Будешь каплей в кувшине вина или кувшина дном?
— Я не перо, не орел, не капля и не дно кувшина, — сказал Чарли. — Я пущенная стрела. Во мне нет злости, но кто-то должен упасть все равно.
Вытащил перчатки то ли из кармана, то ли откуда-то еще, он не понял откуда, он перестал следить за деталями облика, детали утрачены, остался только голый смысл. Натянул перчатки, взялся за рычаг, дернул, перещелкнул в противоположное положение, лицо Мефа сформировало удивленную гримасу и тем самым проявилось окончательно, до последнего пикселя. Это было единственное реальное изображение во всем мире, все остальное — голая фактография, таблицы, двусвязные списки, сбалансированные деревья, всякая прочая херня, хоббит Хэмфаст, кем бы он ни был...
— Осталось сто тиков, — сказал Меф. — Я бы мог убить тебя или покарать, но теперь уже незачем. Через сто тиков наша вселенная схлопнется. Ты мог бы гордиться своим поступком, если бы в нем был смысл.
— Сто тиков — это сколько в секундах? — спросил Джа. — Что можно за это время успеть?
— Не знаю, — пожал плечами Меф. — Сто тиков — это по внутреннему таймеру, субъективное восприятие может различаться на много порядков. Я не знаю.
— Хочу купаться! — заявила Тамара.
Подчиняясь ее воле, часть абстрактного пространства превратилась в абстрактный водоем, все атрибуты класса "одежда" обнулились, а ее тело в целом приобрело дополнительный атрибут "купается". Это было все, что она успела за отведенное время. А те, кто на нее смотрел, не успели даже и того, так и протупили все свои сто тиков от начала до конца.
* * *
— На ваш счет поступило сто четыре тысячи кармы, — сообщила слуховая галлюцинация.
— За что? — спросил Чарли.
— Виртуальный аватар оказал человечеству услугу неоценимой важности, — ответила галлюцинация.
— Подробности доступны? — спросил Чарли.
— На усмотрение, — ответила галлюцинация. — Рекомендую ограничиться краткой сводкой из двух слов.
— Поддерживаю, — кивнул Чарли.
— Меф убит, — сказала галлюцинация.
— А кто это такой — Меф? — спросил Чарли. — В википедии про него написано? Хотя погоди... Тот самый как бы король всех ноонов... Что, навсегда убит?
— Хотела бы я надеяться, — сказала галлюцинация и вздохнула с в меру правдоподобной искренностью.
— А как там я? — спросил Чарли. — Что с моим аватаром?
— Как обычно, — сказала галлюцинация. — Ты пущенная стрела. В твоем сердце нет зла... неважно. Рекомендую остановиться, дальнейшее любопытство нецелесообразно.
Чарли задумался, думал несколько минут, а потом нервно передернул плечами и сказал:
— Поддерживаю. Все, проехали.
* * *
— Я сумела материализоваться, а ты нет! — воскликнула Вика. — Кто молодец? Я молодец! Лохушка ты, Полина, бе-бе-бе! Вот тебе щелбан! Ариадна, блядь, принцесса, ха-ха-ха!
* * *
Через полгода после описанных событий Бес уволился из комкона на пенсию.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
