|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Дыхание близкого шторма оплетало скалы запахами моря и струйками цветастой листвы. Осень вступила в свои права, знаменуя смену сезонов парадом бурь, что скоро отрежут побережье надёжнее любых барьеров — не с утлыми людскими щепками соваться в этот пролив, не зря крупинку земли на горизонте именуют Страной Водоворотов. Два течения, с севера и с юга, сплетаются здесь так, что и летом-то не всякий корабль и не каждый знаток нинпо проведёт, а уж зимой и осенью... зато вид на буйство природы замечательный. Для того, кто в силах оное буйство пережить.
Тот, кто сейчас лежал в небольшой долинке рядом с водопадом, мог. Как мог и в любой момент, хоть посреди зимы, встать и перейти горы, в которых (он сам не раз видал) птицы легко замерзали на лету, даже призывные. А вот чтобы пересчитать других способных на такое, ему не понадобилось бы даже всех конечностей; учитывая же, что кроме мрачноватого, хотя и красивого вида, здесь не имелось ни ценных руд, ни редкой дичи, ни особых трав, сложно было ожидать, что его уединение кто-то нарушит. Не найдётся ещё в этом мире такой ду...рр-ра!!!
Невесть откуда (ну да, его козырем чуткость не была никогда, в отличие от силы) подкравшийся сине-голубой сполох соскочил со скалы на плечи отшельнику и начал драть ржаво-огненную шерсть.
— Ты! — взревел лежавший, взвиваясь на задние лапы и распушив хвосты. Нахалку, впрочем, это не проняло, как и яки, от которого заплывшая в пролив касатка чуть не рухнула в водоворот. Грациозно изогнувшись, она ушла из-под удара, так что два рыже-пламенных потока чуть не хлопнули её жертву по башке, и, скатившись огнистым клубком прямо под нос сородичу, насмешливо мявкнула.
— Мат-тян! В таких случаях надо говорить Мат-тян, в крайнем случае Мататаби. Так люди приветствуют родственников.
— И вовсе не так, — пробурчал гигантский лис, аккуратно укладывая меж камней девять хвостов и вбирая выпущенную было ядовитую чакру. — Опять чего-то не дослушала и выдумываешь.
— Тебе-то откуда знать, — фыркнула синяя в тёмных разводах кошка. — Сидишь тут как сыч... нет, как Санби! Только и делаешь, что на воду пялишься!
— Не только. Хотя это не твоё дело. Сама бы лучше от людишек подальше держалась, а то добром это не кончится.
— Да ладно, что они могут? А с остальными скучно — салочки я не люблю, зануд тоже, а Шукаку только и может, что ветры пускать... Что смешного?!
— А говоришь, я людей не знаю... и ты не права. Среди них уже появились те, чей объём чакры уже сопоставим если не с твоим, то с Песчаником. До Отца им, конечно, далеко, зато всяких печатей для контроля понапридумывали массу.
— Откуда ты... а, ну да, — понятливо кивнула Мататаби, проследив взгляд собеседника на горизонт. — За этими подсматриваешь. Но они нам не враги.
— Они — да. Но и не друзья, а ведь есть и другие, кто о нас вообще ничего не помнит. Зато видит силу, которая им не принадлежит. И хочет её либо забрать, либо...
— Можно подумать, они потянут, — совсем по-кошачьи фыркнула Двухвостая. Лис только тяжело дернул ухом и ничего не сказал. Не дождавшаяся более внятной реакции собеседница покрутилась на месте и свернулась клубком, тоже уставившись на океан. Рядом тяжело опустилась морда Кьюби, обдав огнистую шерстку знакомой теплой чакрой. — Хотя в чём-то ты прав. А помнишь, как было хорошо вначале? У нас были люди, с ними было весело...
— И чем всё кончилось? — вздохнул пылающий мрак рядом. — Да и не помнят они уже. Даже потомки Отца всё забыли... только силу и видят...
Некомата покосилась на друга и родича... и не стала переспрашивать, откуда вечно угрюмый одиночка это знает. Ведь вечно же ныкается по разным углам так, что даже она порой годами найти не может! А потом лежит вот так вот, и в яки вместо злости такая тоска... ну уж нет!! И нечего тут дергать всякими длинными — отрастил, понимаешь, ухи в пол-неё размером... и машет перед носом у честной кошки!!! Ну держись!..
Девятихвостый снова взревел, распугивая чаек со скал. Проплывай где-нибудь неподалёку отчаянный торговец, и морской фольклор пополнился бы сказочкой о тот, как кто-то из ками вздумал биджу на блесну ловить: очень уж сложно было разглядеть за мельтешением хвостов разбушевавшегося Кьюби милую пушистую кошечку. От этой мысли Мататаби одолел смешок и хватка ослабла... за что она тут же и поплатилась. Хитро вывернувшееся ухо вынесло её встречным курсом прямо в захват из трёх рыжих хвостов... а четвертый подло ударил! По... сзади!! Мря-яя!!!
...
— Эй! Ниби... Мататаби, ты что, обиделась? Мат-тя-ан?!
— Дурак! — не ответить явно сожалеющему Кураме она не смогла. Но и прощать вот так сразу не собиралась. — Кто ж так делает?
— Ну... люди твои любимые, — Лис никогда особо не ладил со словами, но выглядел при этом настолько мило! — Когда кто-то совсем не соображает, его воспитывают. Вот так.
— Так? Так детёнышей воспитывают! Маленьких, которые не соображают! — возмутилась Некомата, разворачиваясь к облегчённо оскалившемуся собеседнику.
— А ты большая, значит?
— Да! — Двухвостая приняла свои истинные размеры, глядя теперь сидящему Кураме-бака прямо в глаза. Да, она не такая здоровая, зато изящная!
— И взрослая?
— Ага, — кошка подобралась, заметив в вертикальных зрачках озорные искорки. Как она по ним скучала!
— Значит, и наказывать надо по-взрослому. Подставляй уши!
— Сперва поймай! Мя-а-у!!!
Как это всё-таки здорово, бежать по горам, перепрыгивая с утёса на скалу, задевая боками одинокие сосны, распугивая стаи птиц... а потом в небольшой долинке у ручья затеять шутливую возню, путая иллюзиями сильного, но такого толстокожего преследователя... и проиграть. И с боевым кличем ринуться мстить за невинно поруганный хвостик — а ведь обещался за ухо! Не смей, догоню!..
И снова, и снова. А потом прилечь под теплым пушистым боком и смотреть, как мокрую вредную воду сменяют пушистые хлопья, перекрашивая всё вокруг под её цвет... и задремать до весны...
* * *
— Ну и где она?
— Где-то здесь, точно. 'Синий огонь' в последний раз видели неподалёку к западу. А до того — ещё западнее.
— Крестьяне.
— Именно. У голоногих мозгов не хватит такое выдумать. Да ещё в пяти разных местах.
— И что она в этих скалах забыла?
— Тишина!
— Да, тайчо.
— И смотрите по сторонам. Не мы одни такие умные, чтобы вычислить срок.
— Зато остальные не дружат с 'оленями'...
— Кацу, харэ язык распускать!
— Ну почему же, я бы послушал.
— А...
— ...
Вот так бывает. Старая подруга что-то давненько не заглядывает, так что со скуки ты отправляешься её искать. А находишь... этих. И плевать, что когтями в рост человечишки пытать неудобно — жизненный опыт бывает разным, но никогда ненужным; а добрая порция яки и ядовитой чакры тоже годятся. По дороге он снёс ещё пару кучек двуногих. Можно было и больше, но важнее было пройти по знакомому, но такому слабому после возрождения запаху чакры. И успеть. Рыжая из ЭТИХ, что-то втиравшая неудачно засевшей на островке Двухвостой (и когда эти козявки научились держаться на горном потоке?), удачно подвернулась под лапу при приземлении. А остальные... с ними его не сдерживала память об Отце. И заготовленные свитки с печатями были никак не рассчитаны на Его ярость.
Свидетелей не осталось. Пяток Бомб так перебаламутил ветра и воды1, что даже белоглазые мальки ничего бы не нашли. А они ушли дальше вглубь гор... и свернули. Слишком близко находилась его лёжка к тем, кому больше не было веры. С забывшими былое Рыжими он разберётся потом, а пока... укромное место у него не одно. И там тоже красиво.
— Она говорила, я сама виновата, — Мататаби ... нет, Мат-тян молчала трое суток бега через пещеры и ущелья, не кривясь даже когда пушистые лапки с потускневшим узором ступали прямо в воду. И только теперь он вздохнул с облегчением.
— Больше верь. Люди обожают оправдывать свои действия, — буркнул он, прикидывая как лучше: свернуть ли к пронзающим облака пикам, где расположились очередные любители силы Отца, или же пройти краем территории железнобоких, а дальше пробежаться по морю? Конечно, там может оказаться случайный корабль, но вряд ли — напрямки из Страны Снега в Железо мало кто плавает, конкуренты они на рынке металла. Да и зима на дворе...
— Говорила, что я убивала и ела людей, — в голосе Двухвостой было что-то... Курама предпочёл отвлечься от размышлений и внимательно посмотреть на подругу.
— Правда, что ли?
— Я этого не делала!!!
— Тише, тише, — черно-рыжая морда легла Некомате на плечо, приглаживая искрящий чакрой мех. — Даже во сне?
— Да... а при чём здесь...
Курама вздохнул и поднял голову. Мататаби только недоумённо глазела на внезапно посерьёзневшего друга.
— Видишь ли... Ты последышей от того вздорного детёныша Отца помнишь? У которых глаза пятнистые?
— А, которые зыркнут, и в голове такой визг неприятный?
— Они самые. Этот визг, он не просто так. Они им других запутывают. Так что те видят, что им велят, или вообще теряют власть над собой.
— Других... людей? — Кошке вдруг стало страшно. Всегда такой уверенно-угрюмый, Лис словно спал наяву. Она... она была не уверена, с ней ли он ещё говорит!
— Не только. От силы зависит. Те, у кого в глазах не просто пятна, а рисунок, могут и на нас влиять. Перехватят контроль над чакрой — и всё. Ты словно спишь и видишь, что они твоим телом делают. Противно, только недолго, гляделки у них быстро устают; но на какой-нибудь городок хватает.
— Я не знала, — почему-то ей было... стыдно? Курама отрывисто мотнул ушами.
— Откуда? Они ж гордые, им сильнейших подавай. Подкрадутся, пока спишь, печатями завалят... трусы поганые. Потому и не держится поводок, что сами себя боятся, — на её недоверчивый взгляд Лис только хмыкнул. — Боятся, боятся. Изнутри это, знаешь ли, хорошо видно. Меня боятся, торопятся радоваться своей силе, пока та не кончилась. Себя боятся, что вот сейчас как сделают что хочется, а не что надо. И ненавидят. Себя, меня, тех, из-за кого в это ввязались.
— Отец говорил, страх и ненависть ходят рядом, — Мататаби сама не знала, зачем это говорит. Наверное, чтобы не пустить наружу колкий комок, ворочавшийся между желудком и горлом.
— Правду говорил, — хмыкнул сильнейший из них. — Они ж за мной ходят не потому даже, что сила нужна — им в кайф, что эта сила их, а не лесовиков. Бешеные, одно слово. Хотя с теми мы по своей воле ходили, и куда дольше... это кстати, и против глазастых помогает.
— Что?
— Завести своего человека. Ты тогда сразу в горы ушла, а я с Лесными пару их поколений пожил. Пока дичать не начали... Так вот, можно на человеке сделать такую печать, что за ней как бы пещера получается. Ты там можешь отдыхать спокойно, потому что любой, кто захочет влиять на тебя, сперва должен сломать твоего человека.
— Ага, а если он умрёт, то и тебе с нуля восстанавливаться, — комок почти вывалился из пасти, но Мататаби чудом сдержалась. Нельзя, нельзя, он же не знает...
— С чего бы? — удивление друга было неподдельным. Неужели... — Печать ведь дело добровольное, хочешь сиди, хочешь уйди. Тем более, если выскочил, можно и отомстить.
— Отомстить? За этих? — её всё же прорвало. Мат-тян вспыхнула неиллюзорным огнём. Образ Двухвостой задрожал, рассыпаясь переслаивающимися, неполными, распадающимися иллюзиями; такими же как льющиеся весенним ливнем слова.
О том, как она встретила человеческое поселение в горах. Как жила рядом, порой обнаруживая возле лежки то тушу оленя, то красиво пахнущие цветы. Как однажды заговорила с перепуганной девочкой в красно-белой одежде...
Она приходила и уходила... Иногда — если была рядом и в духе — исполняла мелкие просьбы, вроде отогнать шайку человечков с железками или сбежавшего призывного. Как-то даже сорняки пожгла — какой-то придурок достал из старых подземелий изменённое растение с повышенной урожайностью. Нет, плоды у него были вкусные и росли буквально на глазах, но оно ведь и жрало немеряно! Смотрела на фестивали, проводимые прямо под её любимой скалой... девочка, а потом женщина, а потом снова девочка, но уже другая... появлялась постоянно, точно ждала её.
А потом очередная красно-белая пригласила её в деревню. 'Будет подарок' — сказала она отвернувшись. И пахла неправильно. Так неправильно, что Кошка пошла просто из любопытства, что же там происходит...
Происходили люди. Чужие, несколько десятков с железками; и даже парочка таких, о каких её предупреждал Курама — чья чакра была пусть и ничтожна, но хотя бы измерима по её меркам, почти как у бесхвостых детей Отца. Так что сначала она даже обрадовалась... а потом стало поздно.
Бой она запомнила смутно. Зато очень хорошо — темную тесноту, постоянно тянущую из неё силу. Бесило невероятно, она жгла, рвала когтями, завешивала всё, что можно иллюзиями... последнее, как ни странно, оказалось самым действенным. Однажды теснота порвалась, и она почти вылезла сквозь одного из тех, кто был тогда 'подарком'. Но он был тесным и хрупким, так что вместо этого она упала вслед за ним в реку Сандзу2.
А когда воскресла, бросилась к своему старому лежбищу. Времени прошло не так много, она сможет спросить у той — зачем она её предала?.. Но спрашивать было не у кого. Деревня сгорела. Давно. И никто не похоронил мертвых. А разрубленные кости в бело-красном тряпье лежали у красивой конуры под её любимой скалой...
Мататаби там ждали. Темнота больше не была такой тесной, и устроена стала хитрее. Но и она теперь знала, что делать. Кошка не стала полагаться на случай, и в первый же раз, когда тот, снаружи, всерьёз потянулся за её силой, отдала полной мерой. Даже сразу обернула её огнём... и счастливо упала в темноту — в этот раз у неё был план...
Было трудно. Два возрождения подряд — не шутки даже для Хвостатых. Но она всё же сумела, дошла, добралась туда, где ей могли помочь. И он успел... но ПОЧЕМУ ТАК ДОЛГО?!?
...Она уже сама не понимала, что несёт, перескакивая с темы на тему, путая вопросы с ответами, благодаря и ругая всеми словами, какие успела выучить за эти жизни. Это было жалко и страшно, почему Курама ещё не бросил её?... мохнатая лапа вбила силуэт из зыбкого небесно-синего пламени в дёрн, окутывая тяжелой ржой чакры. Три тяжелых мохнатых потока обвили тело, а ещё один... ударил... да как он... МРЯЯЯ!!!
Это не была обычная весёлая возня. Это была не драка и не объятья. Всё вместе и что-то ещё, отчего тяжесть выплёскивалась из души с воем и мявом, а та ерунда, что мешала пробовать новенькое, бесследно ушла на перерождение. В какой-то момент чужая мохнатость скользнула по телу особенно остро, легко прикушенное ухо не вырвалось, а скользнуло на волю... и рассудок оставил свой пост. Пространство и время утратили смысл, осталось только стремление и любопытство, и вихри чужой чакры и плоти, скользящие вокруг и насквозь, везде, где надо — только не здесь! Бака... — и пламя лжецов, нераздельное с тяжелым рыжим ядом. И ветер, и после, которое, оказывается, тоже удовольствие, хотя и другое...
А потом был бег через горы, море и снег. И остановки. И длинная, на пару лун, ночь и небо, полное огня...
В этот раз Матти осталась надолго.
* * *
— Так что случилось-то?
— Не знаю!
— А...
— Не знаю я-а! Просто как-то смотрю, а тут... а оно... — чакра Мататаби пахла странно. Похоже было на... ну да, когда они с Асурой заглянули в один храм, а оттуда как раз ушёл его брат... тогда-то всё и покатилось. Так там среди догорающих стен бродила человечка и её чакра странно пульсировала. Асура назвал это 'плач'. Но ведь Звери не плачут? И в яки нет ноток боли или злости...
Курама вздохнул. Всё-таки вихрь лепестков, поднятый нервно мечущимися хвостами, удивительно красил окруженную ими Некомату. Даже жаль, что с весной она всегда уходит... уходила. А сейчас наоборот, пришла. И ведёт себя... странно. Всё странно.
Иногда Лис задумывался, что было бы, не пойди он тогда искать Двухвостую. Наверное, тех из них, кто послабее, выловили бы быстро, а остальные узнали бы, только когда пришли бы и за ними — всё же тогда Хвостатые и не общались особо. А так, по дороге на север они выловили Осьминога, рогач отыскал Шестого, а уж тот постарался разыскать остальных. Шукаку всё же пришлось спасать — и резко переменившийся нравом Тануки стал лучшим аргументом держаться поближе друг к другу. Конечно, всё равно люди приходили со своими печатями и сталью, порой даже небезуспешно; но остальные быстро о том узнавали и давали отпор. Увы, мелких двуногих становилось всё больше, а терпеть рядом собой чакру остальных биджу постоянно... сам Курама готов был сделать исключение разве что ради Матти. А вот она, похоже, не готова была делать исключения в принципе...
Некомата заглядывала бессистемно, но часто — осенью или зимой. Повертится где-то с луну, расскажет новости, поиграет... и отправится дальше. Оно и понятно — Курама всё же намного сильнее, ей наверняка рядом тяжело дышится. Он не обижался, старался не обижаться, что для неё эти встречи значат так мало, а для него... однажды он не сдержался, ляпнул после: 'Это что-то необычайное...'. А в ответ услышал: 'Ага, с остальными так не бывает'... после огонёк всё вертелась с расспросами, недоумевая — она ведь его похвалила! Зачем так молчать?! И ещё долго обижалась, что он ушёл с той лёжки, не сказавшись — ей ведь искать пришлось! А вдруг с ним что-то случилось бы!! Кури-бака!!!
...И вот теперь она сидит тот и словно сама не знает зачем. И смотрит... они на Отца так смотрели. Только он не Отец, и даже не Дядя, он просто сильнейший. Откуда простому Лису знать... а что, собственно?
— Тише. Дай посмотреть, — всё же возраст сказывается. У него даже ухо не дернулось, когда Матти перевернулась, доверчиво подставляя живот... даже чакру придавила, пряча дымку иллюзий. Ох, Кошка ты горючая... ну, посмотрим, что тебя так разволновало...
Повод оказался вполне весомый, нельзя не признать. Где-то чуть ниже места, в котором у обычных зверей желудок, пульсировала... аномалия. Странно-стабильная, будящая какие-то смутные воспоминания — чуть ли не до того, как они узнали Отца, хотя что тогда могло быть? Эта аномалия оттягивала на себя чакру Мататаби, странно закручивала её, порождая непонятные реакции в теле Двухвостой... нет, что-то это решительно напоминает. Зато понятно, отчего такое странное поведение... у неё, а вот почему ему даже думать не хочется, чтобы эту аномалию просто погасить? Хотя да, кто знает, как это скажется на Матти... странно, на одержимость всё же не похоже...
Мало данных.
— Нужно спросить совета, — решительно убрал Лис нос, так и норовивший проследить тёмные разводы на сине-голубом пузике.
— У кого? — наверное, фырк должен был изображать насмешку, но вышла тревога. Двухвостая, похоже, совсем потерялась... — Кроме Отца-то?
— У тех, кто сохранил о нём память, — оскалился Курама. Приятно всё же, когда на тебя смотрят... так. И не оттого, что сильный, а просто... или непросто? — Двуногие умеют писать — это как фуин, только запечатывает не чакру, а слова. Точно знаю — у Лесовиков были запечатаны слова Отца, и про нас тоже.
— А они расскажут? — даже такая робкая надежда зажгла в глазах Некоматы азартные огоньки. Вот такую Матти он...
— Думаешь, откажутся? — осклабился уверенно Девятихвостый.
* * *
Когда Хаширама решил изменить мир, то знал — это будет непросто. Повзрослев, он вообще начал сомневаться, что сможет когда-то отдохнуть. И даже союз с Мадарой, говоря по чести, скорее прибавил, чем убавил забот. Молодой глава Сенджу уже привык, что даже легендарная выносливость его клана не очень-то помогает с нагрузками, и прекрасно отдавал отчёт в том, насколько опасен может быть 'закон подлости'. Но такого он точно не ожидал!
Разумеется, основание нового союза былых заклятых врагов (и да, по совместительству сильнейших родов шиноби) не могло пройти незамеченным. Особенно после того, как к ним начали присоединяться ещё и ещё сторонники, в том числе славящийся осмотрительностью союз Нара, Яманака и Акимичи. И даже если кто-то что-то не понял сразу, основание нового селения расставило всё по местам. Ну и заодно выставило на полигон мишень, от которой надо было всех отвлечь.
Способ отвлечения тоже был, в общем-то, очевиден: раз все так резко реагируют на нарушение баланса сил, надо этот треклятый баланс разрушить совсем. И пусть остальные думают не о сокрытом в листве, а о чистоте собственных фундоши3. Как это сделать? Тоже понятно, дать слабым силу. А сильным показать, что они тут ничего не сделают. И источник силы тоже имеется.
Хвостатые. Хаширама был далёк от того, чтобы считать творения божественного предка всего лишь чудовищами. Но увы — в этот жестокий век даже людей предпочитали считать просто оружием, что уж говорить о тех, кто так на них непохож? Рано или поздно кто-то возьмётся решить проблему Хвостатых... а значит, стоит позаботиться, чтобы решение пошло всем на пользу! Даже, по возможности, самим Зверям. В конце концов, если люди научатся жить в мире друг с другом, почему не договориться и с демонами? Впрочем, будучи реалистом, свежеиспечённый Хокаге, искренне надеющийся когда-нибудь на приставку Шодай4, осознавал — даже до первого пункта его мечтаний ещё очень далеко. А всё что он может сделать для второго, это убрать биджу подальше от глаз людей, чтобы кошмар и ужас стали лишь воспоминанием.
Так началась великая охота на Хвостатых. Проще всего оказалось уговорить Узумаки. Мало того, что островитяне с самого начала поддерживали проект по стабилизации обстановки в Стране Огня, так ещё и разработка ловушек на биджу была для островитян чем-то вроде идеи фикс. Хаширама даже в родовые хроники залез, чтобы убедиться — да, когда-то Звери Чакры действительно давали силу людям, а потом секрет был утрачен. Что же, желание сравняться с легендарными предками дело понятное и уважаемое... правда Тоби-кун что-то бурчал о том, будто нет в архивах записей о принуждении, словно демоны сами шли на союз... вот только как к этой задаче подступиться, даже он не представляет. Хотя известно — биджу понимают речь и сами говорят...
Увы, пока поймать удалось только Шукаку. Впрочем, Демон Песков всегда считался самой лёгкой мишенью, тем более что шиноби ненавидел со страшной силой, выживая из своей пустыни как только мог. Заодно заработали поддержку кланов Страны Ветра; те даже начали обсуждать меж собой строительство общего Селения по типу Конохи. А вот остальные Звери словно узнали об охоте и попрятались. Впрочем, нет худа без добра — за совместной работой отношения с Мито-сан развивались не по дням, а по часам. Нет, понятно, что одну из самых красивых мастериц фуин дальние родичи прислали не просто так; но ведь лучше, когда долг и веление сердца совпадают, верно? Тем более что девушка и ему самому была... гхм, далеко не противна...
В общем-то, можно было догадаться, что раз уж Небеса взялись испытывать его, так просто это не кончится. С другой стороны, облегчение от того, что наконец удалось засечь Двухвостую, да ещё рядом с Конохой, было так велико... да и Мито-тян хотелось сделать сюрприз... Нет, они были готовы к сложностям, даже к тому, что Ниби может устроить засаду — не дура же она, да и сила иллюзий этому благоприятствует. Но вот то, что в засаде окажется Лис... сначала даже сенсоры кинулись сбивать с себя гендзюцу. А потом стало поздно.
И опять-таки, начни биджу их просто убивать, возможно, рефлексы шиноби взяли бы верх. Но вместо этого Кьюби просто насмешливо оскалился — даже яки давило не угрозой, а чем-то вроде 'ну сколько можно ждать' — и... окатил всех водой из озера рядом. Вот взял, и нагнал всеми хвостами по очереди волны на берег. А свою ядовитую чакру вообще оттянул подальше от фыркающих и отплёвывающихся людей. Которых тут же придавило горячими мохнатыми бревнами, да так выразительно, что на насмешливо зыркающую с сухого Некомату кинулся бы только полный дурак. Тем более что Звери, как оказалось, хотели поговорить.
Вот только тема этого разговора... Хаширама, конечно, немало прочитал про Хвостатых, ознакомился с сохранившимся записями Мудреца (сколько времени ушло, пока он сообразил КОГО эти двое именуют Отцом... давно глава Сенджу не чувствовал себя таким бакой!), да и от Тобирамы с Мито нахватался кое-чего по работе с пространством и теории чакры... вот только сам он не был ни тем, ни другой, да и ирьенин по меркам клана средненький! У главы и политика, знаете ли, всё же немного другие интересы. Это младший брат у него гений, а сам Хаширама только и смог, что Мокутон до ума довести... вот только кто бы биджу это объяснил?!!
...Правду говорят, бойся своих желаний. Где-то в этот момент прибыло подкрепление, и кто, как вы думаете, его вёл? Хаширама так и не понял потом, как умудрился не дать начаться схватке. Должно быть, помогло странное поведение Лиса, не кинувшегося с рёвом на врагов, а как-то очень естественно заслонившего Двухвостую. Ну и то, что Мито сперва выдернула Цепями Чакры его, а не напала на демонов сразу... В общем, как бы то ни было, конфликт удалось погасить. И даже объяснить новоприбывшим проблему так, чтобы те заинтересовались. Хотя убедить Кьюби отойти и не сбивать настройки диагностирующих печатей оказалось сложнее, чем помириться с Мадарой. Но вот что получилось в результате...
— А так вообще бывает?
— Не знаю... — учитывая, что обычно Мито в своих печатях не сомневалась (и по праву), 'вменяемость' ответа была... под вопросом. С другой стороны, и результат...
— Ну, откуда-то же они взялись? — Хаширама, честно, сказал это просто так. Вот только почему-то даже простые бойцы, отказавшиеся, уходить, посмотрели на него так...
— Мы 'взялись' от Отца! — подрагивающие нотки в голосе Двухвостой косвенно подтверждали диагноз... вот только начинающаяся истерика огромной Некоматы нисколько не радовала! К счастью, Лис тут же закутал её в хвосты и принялся что-то шептать на ушко (пришлось ставить барьер от инфразвука).
— Это... понятно, — судя по отчаянно косящим глазам, брат старался прогнать из памяти возникшую от слов Ниби картинку...— Но, вероятно, есть какой-то природный механизм, который использовался тогда... и сейчас.
— Да, в описаниях древних печатей намёки, которые можно истолковать подобным образом, — ...а мило покрасневшая Мито эту битву явно проиграла. — Разумеется, нужно кое-что уточнить, но скорее всего Ниби...
— Беременна.
Это совершенно точно была не Мито. И не Тоби-кун. И не кто-то из бойцов решил побаловаться — но как-то неожиданно было слышать такое от...
— Это ведь так у вас называется? — под скрестившимися взглядами даже Лис словно потерял немного самоуверенности, нервно поведя ушами. А выглядывающая из горы рыжего меха белая мордочка и вовсе застыла. — Или нет?
— Ну... — специфика ситуации пробрала даже Тобираму. — Скорее да, чем нет. Просто...
— А так вообще бывает? — не выдержала душа одного из бойцов (что поделать, папа из Инузука это даже не диагноз). — Рикудо же...
— А про Джуби забыл, бака? Вот так же видимо...э-э...
Эпическая картина 'Рикудо-сеннин получает приплод от Десятихвостого' (созданное по её мотивам гендзюцу после Первой Войны было отнесено к киндзюцу) напрочь завладела умами людей, пока незнакомый голос не задал (очень громко) вопрос:
— А что такое 'беременна'?
Источник и, главное, смысл данной реплики, скорее всего не вывел бы матёрых ветеранов из строя повторно. А вот ответ мог бы — но прежде чем Лис заговорил, Мито-чан сорвалась с места и поманила за собой Некомату:
— Так, милая, пойдём посекретничаем...
Девятихвостый слегка ошалелым взглядом проводил подругу, несколько неуверенно скрывшуюся в роще и повернулся к оставшимся мужикам:
— И что дальше?
Что характерно, веселья вопрос не вызвал. Здоровые парни за двадцать замялись, запереглядывались... пока всё тот же Сейчи не рискнул высказаться:
— Дети?
— Ребенок, — с отсутствующим видом внёс поправку Тоби-кун. — Судя по структуре возмущений, источник искажений в метаструктуре матрицы потоков чакры... то есть в кейракукей... имеет единое ядро.
— Искажений? — забавно, но биджу не только оказался единственным, кто что-то понял в этой зауми, но даже смог выделить главное. — А это не опасно?
— Скорее... нормально, — брату явно было непросто поддерживать столь... нестандартную тему. — У человеческих женщин... хм... имеют место сходные... кх-хм, процессы, хотя и с более выраженной... материальной компонентой.
— Ага, настроение сами не знают какое...
— Хотелки пять раз на дню, с питанием вообще беда...
— А Моэми — помните — Джуничи вообще за апельсинами зимой погнала... а потом потребовала яблоки!..
Ни один мускул не дрогнул на лице великого Хокаге, слушающего как наконец-то нащупавшие опору бойцы облегчённо делятся опытом — своим, чужим, услышанным. Лишь в одной вещи он был твёрдо уверен: когда этот бардак закончится, он введёт при госпитале обязательный курс для чунинов по основам медицины. И родовспоможению.
А то перед демонами стыдно.
Лис, кстати, довольно спокойно выслушал этот птичий базар (легкое подергивание хвостов не в счёт, а слабое яки только помогло навести порядок) и подытожил:
— То есть, необычное поведение это нормально, болезней у нас не бывает, так что волноваться не о чем?
— Я бы не был так уверен, — довольно твердо встрял молчавший до того Тобирама. — Биджу появились на свет в результате, так сказать, 'хирургического' вмешательства со стороны Рикудо и судить о естественном протекании подобных процессов для их вида можно только косвенно. Однако при совместном анализе сохранившихся записей Мудреца и осуществлённых сейчас наблюдений...
— Короче! — в этот момент Хаширама остро пожалел, что у него нет такого большого... носа. Во всяком случае, наличие подобного органа в полушаге от себя в кои-то веки заставило его брата говорить простыми словами (и быстро):
— Зародыш слишком плотно интегрирован в энергосистемы матери. В случае сильного нарушения баланса потоков, запасы чакры из детского ядра могут быть востребованы назад, и он просто... растворится, — последние слова Тобирама почти прошептал. Но по поляне они раскатились громом — так тихо стало под давлением яки Зверя.
— И... — судя по тону, отсутствие этого самого 'и' Девятихвостый возможным не полагал.
— И необходимо формирование вторичной оболочки, препятствующей оттоку чакры в обратном направлении! — так быстро брат не говорил даже в детстве, сознаваясь потере меча, украденного из арсенала. — А лучше инкапсулировать ядро с выносом в параллельный слой пространства...
— Печать, говоришь? — и кто сказал, что Хвостатые тупые?
— Да! — судя по тому, как приободрился Тобирама, он точно знал о чём говорит. — Конечно, в этом случае срок формирования разума и сердца растянется, однако также можно будет стабилизировать приток чакры в зародыш и отсечь влияние негативных энергий — судя по записям, для Мудреца это было главной проблемой.
Ссылка на их Отца сделала своё дело — биджу задумался. Хаширама выдохнул... и обнаружил на краю поляны Некомату и Мито. Видимо, вспышка яки привлекла их внимание.
— Это будет полезно? Для... ребенка? — сейчас Двухвостая не казалась великим и страшным Зверем. А закрой глаза и мысленно убавь голос — не дать не взять молодая куноичи в неожиданном положении. — А...
— Тише, милая, — положила руку ей на лапу Мито. — Тебе нельзя волноваться.
— И её — тоже? — внезапно развернулся Кьюби. И раскрыл мысль: — Драться же нельзя?
— Ну... нежелательно, — сосредоточенно кивнул Тобирама; вечный экспериментатор, похоже, уже забыл, перед кем и какую задачу решает. — Всё-таки у вас тело куда плотнее сопряжено с чакрой, и любые искажения её токов...
— На сколько?
— Эм... — брат вопросительно обернулся к Узумаки. Женщина тут же пришла на выручку:
— До нынешнего состояния процесс развивался около пятнадцати лет. Если принять, что контроль процесса на уровне Прародителя нам недоступен, то естественное развитие при нынешних займёт ещё не менее тридцати...
-... а при внедрении барьера скорее даже пятидесяти при стабильно высоком питании плода, — подхватил Тобирама.
— То есть если Матти будет сидеть в печати, а этот ваш... не начнёт тянуть её чакру почём зря, — подытожил угрюмо рыжий Зверь. От взгляда огненно-золотых глаз бойцы как-то непроизвольно подобрались... но тут встряла его бело-голубая подруга:
— А если он умрёт? И я? А он?..
— Ну, тогда проблема станет не актуальна, — Хаширама бы искренне рад, что это ляпнул не он. Если до разволновавшейся Кошки смысл, похоже, не дошёл (а то Сейчи трындел бы в последний раз), то взгляд Мито явно намекал: смертью боец не отделается.
— Тут нужна страховка, — юная госпожа Узумаки наконец решила взять бразды в свои руки, пока мужики не надумали чего-нибудь не того. — Задействование пространственно-временных техник позволяет создать дополнительные каналы питания, вопрос только в совместимости.
— Решение, конечно, очевидное, — сосредоточенно нахмурился брат. — Вряд ли двух джинчурики убьют за три года. Но нельзя забывать об индуцированном влиянии. Даже с учётом потерь, скорее всего поток чакры отца будет заметно интенсивнее...
— А это плохо? — как-то робко поинтересовалась Двухвостая, как-то незаметно подтянувшаяся ближе к напряженному Лису.
— Котёнок на лиса похож выйдет, — с папашиной прямотой бухнул полукровка-Инузука. А Некомата... зарумянилась. Иссиня-черные вихри проступили из-под побледневшего до голубизны пламени шерсти, оттеняя обращённые с мольбой на Кьюби глаза. Тот только и смог, что буркнуть.
— Всех по печатям рассадить решили?
Другого такого шанса не будет никогда. Хаширама глубоко вздохнул:
— Если говорить прямо... — и он начал объяснять. Про то, как губительно война сказывается на наследии Мудреца и людях в целом. Что в это проклятое время не то что демоны, а даже и люди рассматриваются только как возможное оружие, а понятия вроде верности ценятся хорошо если внутри клана ('Озверели' — едко подсказал Хвостатый), так что 'свободные' биджу всегда будут только целями для жаждущих силы, а накопленных сил и навыков вполне достаточно, чтобы доставить проблем даже вам, Кьюби-доно! Добровольный же договор между демоном и человеком напугает их ещё больше. Что людей стало достаточно, и укрыться на сколько-нибудь долгий срок не выйдет. И единственный вариант, который имеет шанс на воплощение — это вывести Хвостатых из оборота, чтобы их сила выпала из списка вообразимых угроз, подменённая, пусть заёмной, силой джинчурики — то есть, между людьми и чудовищами оказались бы такие же люди. Которым просто ради всей полноты силы пришлось бы договариваться со своими Зверями, и волей-неволей становиться посредниками. Да, это дело не одного поколения, но ведь для вас и сто лет немного!..
Вступала Мито, объясняя, что в таком случае система постановки печати будет даже более надёжна — в частности, для Кьюби достаточно стабильной при его мощи структуры создать так и не удалось, а удержание предполагалось обеспечить внедрёнными уже в пространстве печати фиксаторами, нарушающими стабильность структуры ('Гвоздями, что ли прибивать собрались?' — насмешливо осклабился Лис... и нехорошо сверкнул глазами на молчание молодой Узумаки), а так можно заранее отвести часть потока за пределы влияния на носитель фуин...
— Мы подумаем, — наконец окинул желтыми глазами ошеломлённых (их Хокаге впервые так открыто объявлял о своих планах — и каких!) шиноби Лис. — И скажем остальным.
— Мне тоже надо подготовиться, — кивнула Мито. — Уточнить кое-что в Узушио. Это займёт где-то полгода.
— Тогда встретимся в начале сезона штормов, — оскал Девятихвостого выглядел... весело. — Есть на побережье такой водопад... прямо напротив вашего... селения, да? Вот там и договорим. Силёнок, чтобы добраться, вам должно хватить.
И Звери одним прыжком пропали из виду, оставив главу Сенджу сосредоточенно прикидывать — с кем он успеет договориться о кандидате за такой срок? В принципе, с Облаком основные позиции согласованы, да и положение у них пока... но будет непросто. А главное — чтобы кандидат смог адекватно воспринять ситуацию. Нужен кто-то из молодых. И — женщина. А то с кем-то вроде этих юных 'гениев' Кин-Гин точно ничего путного не выйдет...
...Земля и небо, должно быть, не видали столь странного ритуала — уж с тех пор, как по земле ступали Ооцуцуки, точно. По скалам вокруг долинки рассредоточилась цепь из бойцов охранения — вперемешку с громадными силуэтами Хвостатых Зверей. Можно было прямо здесь сковать их, превратив в дары для союзников... сумей кто-нибудь сдержать их совокупную мощь. Впрочем, Тоби-куна, командовавшего оцеплением, это, кажется, не смущало. Сам Хаширама отдыхал в сторонке, любуясь на дело рук своих: помост для проведения ритуала из единого куска кодама5, ступив на который Лис стал гораздо серьёзнее поглядывать на держащихся по соседству Сенджу — видимо, принял, наконец, слова, что люди могут даже на него найти управу. На исчерченной печатями глади замерли две гигантские фигуры: небесно-огнистая и темно-рыжая, смотрящие друг на друга — и на алтарь, у которого склонился сам Узукаге. От сгущения сил дрожал воздух; пусть туман сгустившейся чакры не вырывался за ограждающую место ритуала симэнаву — пульсирующее над алтарём искажение колебало воздух так, что ветер заставлял щуриться и за сто шагов. И вдруг всё стихло.
На миг. Самая важная часть ритуала связала родителей и дитя, надёжно укрыв то от гнева стихий и людей; осталось же самое сложное. Чтобы система сохраняла стабильность, питающие плод потоки сами должны быть максимально стабильны, а потому следовало как можно быстрее запечатать и Двухвостую с Девятихвостым, сохранив при том уже установленные связи. И потому на помост вступили две женские фигуры, занимая заранее вписанные места пред Зверьми. Мито в ритуальных одеяниях действительно напоминала священную жертву... и первый среди Сенджу с удивлением обнаружил желание послать всё подальше и на подвергать не свою — пока что! — женщину риску. Но всё же смирил его, понимая — подобного недоверия она не простит. Всё же он сам принёс этот дар, ценнейший для любого шиноби; и будет платить за это, теперь и всегда...
Тонкие сильные пальцы взлетели, сплетаясь в элементы техники; и хищными вихрями метнулись встречь потоки демонической чакры. Узукаге возле разлетевшегося в щепу под напором энергий алтаря рухнул на одно колено, пятная помост кровью... и вновь поднялся, прежде чем напрягшиеся наблюдатели успели что-то предпринять. Вновь кривыми зеркалами запестрило искажающееся пространство, совмещая, накладывая друг на друга людей и демонов, джинчурики и биджу... и всё закрыла бледная волна разорвавшей все барьеры чакры, сносящая травы и камни, заставившая пошатнуться даже Хвостатых. Хаширама вскочил, рванувшись в сияющую круговерть... и застыл, прорвавшись. Посреди остатков помоста шевелились три человеческие фигуры; слабо, но явственно, без признаков переломов и иных травм, целенаправленно, а не бессознательно.
Оставалось только перевести дух и вызвать укрытых неподалеку ирьенинов. А ещё перехватить собравшихся уходить Хвостатых и обсудить с ними следующие печати...
Ах да. Самое главное. Назначить дату свадьбы с Мито. Эту женщину он не отдаст, пусть и не мечтают.
* * *
Сон его был долог и спокоен — Рыжие, в кои-то веки, научились держать слово. Где-то там вовне гремели человеческие битвы, заглядывающая порой время от времени Печатница рассказывала о том, как продвигаются планы её вожака, о своих детях и детях их детей (оказывается, это называется внуки... или племянники?). Не то чтобы ему было не интересно, но после таких разговоров как-то очень сильно хотелось коснуться тонкой струйки холода, уносящей его силу куда-то вглубь, далеко-далеко от границ связывающей его с миром печати. Опасное желание — отойди он слишком далеко, и провалится на перерождение, потяни за эту нить слишком сильно, и она сгорит, забрав то, что на другом её конце.
Но иногда странная, призрачная связь словно доносила до него... отголоски. Тени чьего-то азарта, желания битв, жгучей нежности, смешанной с любопытством в направлении того, Дальнего... не тоски. Печатница кивала: да, ваша связь одностороння, обратная осталась только с Мататаби; да, такого не может быть, наверное, это игры твоего скучающего разума. Вот только улыбка у неё была какая-то странная... хотя наверняка это просто скука. И слабость от всё время истекающей чакры.
За все эти годы ему только пару раз приходилось являть свою силу. И то чуть-чуть — 'показательные выступления', как назвала это Печатница. Похоже, показали они достаточно, поскольку доходящие сквозь печать отголоски почти не доносили запаха битв в чакре его... надсмотрщицы? Не союзницы, нет. После того, детеныша Асуры, он это слово не употреблял. Да и 'друг' — только в отношении других хвостатых. И всё же, когда она пришла прощаться, его реакцией было... сожаление?
Мелкая, пришедшая Печатнице на смену, того не стоила. Пугалась его, кричала, боялась вступить внутрь решётки барьера. Потом пообвыклась, начала приходить часто, рассказывать всякие глупости... всё же с ней было не так нудно. По крайней мере, его чакру тянули чаще, заодно сбрасывая с потоками своей образы битв, охоты... Смешные эти людишки. То, что они именовали Мировой Войной, ещё сто лет назад было почти обыденностью. Ну ладно, не почти, всё же теперь развелось довольно много способных потягаться хотя бы с Шукаку. В чём-то тот Лесовик был прав, пусть попривыкнут быть сильными, может, меньше бояться станут. Если так подумать, страх тогда всё и испортил...
...Однажды Мелкая притащила с собой ещё одного. Сперва он удивился — вроде бы она была ещё молода и здорова, менять привязку рано. Приглядевшись, удивился ещё сильнее: человечек оказался пусть и сильный, но без капли крови Рыжих, так что его чакра не была достаточно стабильна, чтобы принять печать; то есть, принять-то она смогла бы, а вот сохранить в себе жизнь, оставаясь частью сдерживающего его каркаса — нет. Но светловолосый и не пытался. Пошатался туда-сюда, пощупал барьер и замок на нём, задал несколько вопросов (на удивление толковых) и ушёл. А он от удивления сделал глупость. Из-за обращённого к Мелкой 'Что это было?' пришлось несколько часов слушать про её самца. То есть мужчину. Или мужа? Всё-таки человеки те ещё путаники. Но хоть было не так скучно как обычно.
Через какое-то время просачивающаяся извне чакра приобрела своеобразный привкус. Знакомый — у Печатницы это означало то же, что тогда случилось с Мататаби. В таких случаях каркас его клетки под конец начинало качать, а потом она подолгу не появлялась. А появившись всё лопотала о своих детёнышах, тьфу! Но Мелкая и тут удивила. Пришла заранее, извинилась, что её долго не будет (как будто это было важно!) и что-то мямлила про какой-то план, после которого им всем станет проще. Стало даже немного любопытно. Но не накосячить Бесхвостые, конечно, не могли...
* * *
...Кушина, хватая ртом куски воздуха, приподнялась на локтях. Вокруг не было ни души — нападавший в странной маске и Лис пропали; впрочем, отдалённые возмущения чакры и отголоски какого-то болезненного яки довольно чётко подсказывали куда. Остальные же... Ребёнок?!! От резкого движения с ушей словно изолирующая печать спала, наполнив воздух звуками ночи... и возмущённым тонким рёвом. Торопливо подтянуться руками — и раз, и два, и три... — проверить Наруто — слава ками! — а теперь надо заняться делом.
Кем бы ни был одноглазый, всего он не знал. Разорвана только первая печать, выплюнувшая Девятихвостого в реальность. А второй слой ещё держится, чудом зацепившись за её энергетику. Но надолго не хватит даже ресурсов Узумаки, а значит надо спешить...
* * *
Печать знакомо потеряла стабильность... и вдруг буквально вывернулась наизнанку! Он и рявкнуть не успел, как оказался на какой-то полянке с камнями и трупами людишек... СНАРУЖИ!! И прежде чем успел хотя бы восстановить стабильность потоков, в его чакру вонзился знакомый визг зрачков. Последыш Бешеных? Откуда?!
Возможно, если бы не удивление, вышло бы по-другому. Он не поджал бы потоки внимания, а метнул бы их навстречу новому врагу — Бешеные другими и не были никогда — поджигая накопленной злостью, давя тем, что людишки зовут яки... и проиграл бы. Этот пятноглазый явно знал, что делает, а играть с тьмой сердца для них всех привычно. А так, развернувшаяся из бешено крутящегося узора паутина, конечно, налипла на сознание, врастая в струи насыщенной мраком чакры, отталкивая сознание от реальности, перехватывая контроль... но слабее обычного. Хотя... не так уж это было и важно. Потому что эта липкая, влажно шепчущая, пытающаяся вылепить из резонирующих с ней крупиц его сути подобную себе мерзость, тянущаяся, колющая, толкающаяся, заплетаемая, голодная... с ней всё было не так. Просто. Не. Так. Как. С. МАТАТАБИ!!!
И как только он это понял, всё стало просто. Полетело куда-то за край осознания недоделанное подобие его сердца. Рванулось вспыхнувшее гневом сердце, выжигая остатки связей. А отвлёкшийся от смутно знакомого светлогривого пятнистый без морды оказался совсем рядом. Полпрыжка, укус — и всё. А теперь искать Мелкую? Потому что... ГДЕ СВЯЗЬ???
* * *
С того момента, как был заключён великий договор между Шодай Хокаге и Хвостатыми, их род принял на себя задачу хранения залога. Увы, проблема оказалась практически на пределе возможностей фуиндзюцу тех времён — но и имевшегося хватило, чтобы сделать систему надёжной. Мито-сама несколько десятилетий трудилась не покладая рук, только чтобы при передаче вместилища Лиса подтвердить: система надёжна, даже слишком. Структуру печатей нельзя изменить, но можно дополнить. И эта задача легла уже на ее поколение... а теперь — время оправдать доверие.
Слабое место — печать второго уровня. Слишком далеко от реальности, слишком глубоко, стоит чему-то пойти не так, и драгоценный плод свалится в неведомую бездну. И тогда... хорошо, если удастся сдержать гнев доверившихся людям демонов, но мечта Шодай падёт навсегда. То же самое, если почему-то будет нарушена привязка с родителями, если вдруг питание чакрой через каналы печатей станет недостаточным, если, если... бесконечный сад убийственных тропок, сводящихся, по сути к одному — слишком сложно отслеживать ситуацию в глубине столь сложной печати, просто не хватает чакры и мастерства.
Но — решение нашлось. Дар безумных Цутигумо, научившихся обращать человека в подобие биджудамы, помог рассчитать параметры для третьего канала подпитки — теперь уже преобразованной природной чакрой (заодно Коноха обзавелась, наконец, приличной электростанцией). Нужно было только подготовить 'алтарь', а заодно предложить пока нерождённому 'пищу' для создания материального тела — ведь даже взрослые биджу без этого не обходятся. К счастью, химия развилась достаточно, чтобы сварить подходящий полимер... и она, к счастью, взяла свиток с упакованной заготовкой с собой! Потому что перекручивающий итак нестабильную кейракукей канал явно теряет стабильность — а это плохо, ведь по всем данным основной приток чакры идёт именно от Кьюби, со стороны Двухвостой скорее страховка и информационная 'подпитка'. Так что, пусть ещё не все формулы выверены, придётся действовать. Ну, давай, Узумаки!..
...Не вышло. Пусть связь уже зацепилась за немаленькую, с неё размером, полупрозрачную глыбу, заставляя янтарную массу оплывать новой формой. Пусть цепочки выжженных прямо на земле символов уже закрутили потоки природной чакры, вплетая новые нити на остов из сине-голубых и рыжих огоньков, ограждающих бесцветную пока сердцевину — у неё просто кончились силы. Физические — ещё можно было выжать из тела немного чакры, но от звона в ушах она уже не слышала даже собственного дыхания, а помутившееся сознание с трудом помнило, как бьётся сердце. Её хватило только повернуть голову к укрытому за барьером свёртку. На...ру...
— Тише, — знакомые руки подхватили заваливающееся тело, бережно вливая преобразованную — пусть грубо, но зато прямо под неё — чакру. Она... сумела? — Ты умница, не шевелись, дальше я сам.
Ага, сам! Вспышки заёмных сил хватило, чтобы дотянуться до нанесённой прямо на тело ещё Мито-сама печати ('На самый крайний случай!'). Завершить страховку она бы не помогла, но сейчас пара минут беспамятства — и наскоро зафиксированная печатями точно лубками кейракукей сделала ей способной... хоть на что-то. А Минато уже стоит над пульсирующим радугой камнем. С очень озадаченным видом.
— Похоже, у нас недо-роды какие-то, — как-то растерянно сообщил он. — Воплощения не случилось, но из пространственной техники оно выпало. И что теперь?
Кушина насмешливо фыркнула, невзирая на боль. Мужики!
— Полежит пока в 'колыбельке'. А ты тащи 'папашу', нужно соблюдать режим.
— А?..
— Я справлюсь, милый, — тело, не так уж сильно и пострадавшее, уже начало восстанавливать поток Ян. Так что нежная улыбка вымученной не была. — На призыв алтаря меня уже хватит. Мы и так... затянули.
— Хорошо, — супруг отрывистым движением кинул сумку: медикаменты, печати, стимуляторы... потом ей придётся долго лежать в госпитале. Впрочем, этого так и так не избежать. — Не рискуй зря.
И — метнулся прочь, уже складывая печати Призыва. Конечно, милый, не буду. А барьеры — они риск только снизят...
Надо спешить...
**
...поспешное решение чуть не обернулось страшной ошибкой. Когда он добрался до той поляны с камнями, Мелкой там не оказалось. След был... а вот Безмордый ушёл. Прямо у него из желудка, ещё и его часть прихватил. Было больно, да ещё то чучелко, которое он вроде как скинул, как оказалось прилипло, точно смола к шерсти. Перекашивало, перевешивало, бесило... возможно, он бы сдержался. Но удалось догнать Мелкую, поперёк вылез светлогривый, а из чучелка вылезла память, как тот его приложил. И сейчас продолжил в том же духе. Неизвестно, чем бы всё кончилось, но влезла Мелкая со своими Цепями. И он, пока собирался с силами, чтобы их порвать, сообразил прорычать свой вопрос.
И она ответила. Бешено маша руками, тыкала в радужную, знакомо пульсирующую такой близкой чакрой каменюку. 'Мы его спрятали!'. А он не верил Асуре, что слова делают хорошо...
...Но тут оказалось, что чучелко не просто под ногами мешается. Чему-то Бешеные научились за это время — у смольной дряни оказалась собственная почти-воля. Облегчение от хороших новостей вдруг обернулось жаждой вернуть, досада на себя — желанием выместить злобу, а поставленный Мелкой барьер и вовсе превратился в мишень, как и то что за ним.
И тут опять влез светлогривый. Не просто встав между ним и добычей, нет: такого ему ещё не попадалось. Со стороны это выглядело так, точно за спиной человека возник провал... куда-то, пахнущий чем-то смутно знакомым, сопровождающим каждое возвращение после гибели тела. Странный провал, похожий по форме на Бесхвостого с рогами, только не такими как у Отца и его брата. И из него сквозь светлогривого шла зябкая тяга, сразу вцепившаяся в кипящую на поверхности тьму. И... и в это тупое чучело!!!
Осталось только упереться всеми лапами и прижать взбесившиеся хвосты, чтобы Бесхвостый оторвал-таки эту гадость без помех. А то он и так еле держался перед провалом. И просто подождать... но опять влезла Мелкая. Хвост бы с ней, что полезла вплотную к этому своему (Курама наконец вспомнил светлогривого, задававшего умные вопросы) — всё же её в эту дыру не тянуло. Да и привязка печати была теперь сориентирована не на неё, а на вякающий свёрток рядом с оплывающей в какое-то яйцо каменюкой. К тому же когда он из любопытства потянулся к шевелящейся ткани и неосторожно сбросил пару шерстинок в поток яки, Мелкая тут же отпрянула обратно, заслоняя эту... пусть будет Личинкой. Да он еле хвост успел отдёрнуть, а то одно движение, и нет больше рыжей! Но обошлось.
А вот взгляд, который она кинула потом на светлогривого... ярко-синие глаза блестели так странно. Так... вдруг всплыло воспоминание: плоская деревяшка, тянущая в себя яки, разлетается щепой, и Матти проваливается вглубь человечки, в последний раз оборачиваясь к нему. И выражение — нет, не такое, наверное. Но могло быть таким? Он не запомнил — вихрь уже утягивал крепящую тело чакру на назначенное место, искажая восприятие и сминая мысли. Впрочем... нет. Не могло. Ведь они с Матти ЗНАЛИ, ЧТО ВСТРЕТЯТСЯ!
А эти — нет? Тогда... Не все уроки Отца ему пригодились. Но принцип 'платить по долгам' откровенно нравился. Тем более что он-то людям оставался должен редко. После Асуры это, пожалуй, второй случай.
Огненно-черный Лис, безумно фонящий злобой, вдруг сжался в комок. Разливавшееся по округе яки вдруг пропало, затем выхлестнулось почти зримым лучом по добежавшим из селения двуногим во главе с тощим стариком и ударило в светлогривого... нет, ему за спину! И по истончившейся в теперь уже действительно зримый мрак спице туда же рванула мутная, грязно-темная чакра, неотличимая от той, что уходила сейчас сквозь тело Йодаймё к Шинигами — только этот поток не касался человека...
Он давил изо всех сил, выжимая, выдавливая из себя всю ту дрянь, благодаря которой — теперь он это отчётливо понимал — Бешеным и удавалось усыпить его волю, побуждая к тому, что он вроде как и сам хотел. Это было тяжело. Давно кануло в провал Чучелко, утянув за собой свой мерзостный след, отправились следом пятна от предыдущих 'вязателей'... но как же много оставалось созвучных этим ниточкам струй! Как глубоко зарождались потоки, почти у самого ядра его личности — а значит, очередной пятноглазый будет иметь шанс его снова окрутить. И тут можно было сделать только одно...
Лис взревел, воздымаясь на задние лапы, откидываясь назад, опираясь на бешено бьющиеся хвосты. Новопришедшие тут же шарахнулись прочь — напротив раззявленной пасти закрутилась до ужаса знакомая сфера — странно пульсирующая, какого-то неправильного цвета, но всё же именно она, биджудама! Это был...
Он выжал всё, в буквальном смысле вложил в этот вихрь часть себя. А потом ухватил его хвостами и сунул в пахнущий смертью провал, небрежно отпихнув светлогривого! Было больно, сама природа не ведающего конца Зверя Чакры вступила в противоречие с природой того, что породило эту дыру. Будь она чуть больше, не распадайся уже потоки Бесхвостого, привязавшего эту пустоту к нормальному миру — и кто знает, удалось бы безумство. Но в какой-то момент связующая два пространства печать со звоном лопнула, забирая с собой просунутую по ту сторону сферу с куском души и кончиками хвостов; и оставив на этой стороне ещё пульсирующие ошмётки чакры светлогривого, застрявшие в его теле.
Курама ещё успел увидеть, как Мелкая метнулась к своему человеку, даже как вскинула светящиеся совсем по-другому глаза навстречу ему... а вот звук из шевельнувшихся губ уже не донёсся до затягиваемых в гукающий сверток ушей. Хотя что умного могут сказать людишки? А он слишком устал, чтобы думать над их глупостями. Осталось проверить нить, что по-прежнему тянула из него куда как поубавившуюся чакру, пусть теперь и в иную сторону...
И спать. И пусть во сне отрастают хвосты.
* * *
За кромкой зелёной сени дерев в лицо ударил тяжелый жар, зайчиками играя на оковке ворот. Хорошо возвращаться домой, жаль, что летом да в полдень. Стоило бы, пожалуй, свернуть к реке, взять горячего чая6...
Хатаке Какаши помотал головой. Нет уж, не станет он отвлекаться. Ни на чай, ни на застрявших на дереве котят, ни на старушек, забывших свою улицу... И так его всё чаще зовут Опаздывающим Ниндзя! Сейчас прямо в резиденцию Хокаге, сдать миссию, доложиться... интересно, как там Учитель? Как раз должен был пройти очередной этап терапии. Спасибо Сенджу Цунаде-сама и Орочимару-сенсею, за эти годы он уже почти восстановил свои возможности — а ведь когда Какаши примчался в Коноху, уже говорили о возвращении Третьего!
Тяжелые были годы... сразу нашлась масса любителей половить рыбку в мутной воде: советники попытались расширить свои полномочия, старый Шимура чуть не выделился в отдельную службу из АНБУ, а Учиха едва не откололись от Селения, чуть не оказавшись крайними. Если бы не Узумаки-химе... и откуда только у супруги Учителя силы нашлись? И на ребёнка, и на советников (Кохару-сама, говорят, с тех пор очки при ней снимает... на всякий случай), а уж как они с Третьим буквально штурмовали тайники Шимуры! Орочимару-сенсея, говорят, тогда чуть совсем не посадили, а уж как мозги полоскали... он-то тогда уже носился по миссиям с Джирайей-сама, но говорят, Цунаде-доно орала так, что от ворот было слышно.
Какаши недовольно поморщился, обнаружив, что за размышлениями отвлёкся и свернул в уютный тихий сквер. Эх, вот бы тогда он потерял не правый, а левый глаз. Конечно, лучше было бы вообще обойтись без ранений, но тогда с ним не осталось бы частички Обито... зато теперь шаринган давит на левое полушарие, не давая сосредоточиться на чём-нибудь одном. Да и объяснительные писать сложнее7... А сложись по другому — он, конечно, остался бы тем же занудой, что в детстве, зато не было бы этой тоски по Рин и Обито, что опять нахлынула волной, заставляя родной глаз слезиться. И не пришлось бы сейчас бежать по этому проул...ку.
Запнулся один из сильнейших (что бы там Гай не воображал) джонинов на самом что ни на есть ровном месте, и, что самое странное, совершенно непредумышленно. Просто выкатившийся под ноги алый клубочек шерсти до последнего момента совершенно не ощущался. Собственно, и сейчас, когда он практически сидел на ступне шиноби, чакра почти не чувствовалась... и была довольно-таки странной. Не как у химер 'Змеиного логова', не похожа ни на призывных животных, ни на обычных, и уж, конечно, нечеловеческая, но всё же смутно знакомая... Какаши закончил изучать окрестности в поисках малолетних шутников, и присмотрелся получше. Затем почесал в затылке, сдвинул хитай, открывая шаринган и осторожно поднял меховой клубок.
С кирпично-багряной кошачьей мордочки в лицо человеку доверчиво глянули два пронзительно-синих глаза. Создание бодро тявкнуло, распушив шерстку; за его спиной с такой скоростью, что для простого глаза это было бы искристое облако, метался... то есть метались... хвосты. Один, два... девять. Шаринган не даст соврать. Но это ведь не Лис?!
— Тама-чан! — донеслось из-за угла, опережая волну уже точно знакомой чакры. А следом выкатилась не менее лохматая, пусть и более крупная человеческая фигурка — и тоже прямо под ноги. Из-под светлых прядей виновато глянули такие же синие, как у зверёныша, глаза. — Ой, простите Хатаке-одзи!
— Здравствуй, Наруто, — вздохнул джонин; попытки объяснить, что он седой не от старости, а с рождения этой мелюзге он оставил уже очень давно. — Ты не это ищешь?
— Ага! — с ослепительной улыбкой закивало учительское чадо. — А вы уже познакомились?
— Не совсем. Представишь нас?
— Конечно, — мелкое хулиганье тут же превратилось в благовоспитанного, хоть и перепачкавшегося наследника... ну, насколько это было возможно для сына Кушины-сан. — Тама-чан, это Хатаке Какаши-сан, он папин ученик и крутой шиноби. Хатаке-сан, это Узумаки Акитама8, она недавно вылупилась.
— Узумаки? — фразу насчёт 'вылупилась' опытный специалист по сбору сведений пока решил опустить.
— Ага! Помните, у нас дома такой камень лежал, за верёвкой? — Какаши кивнул — сложно было забыть 'проклятый камень', безжалостно вытягивающий чакру изо всякого, кто заступит в отмеченный симэнавой барьер. Народная молва гласила, что это окаменевшее сердце Лиса9, оставшееся на месте, где его убил нынешний Хокаге. — Так вот, он весной развалился, а внутри была Тама. Мама сказала, что мы обещали о ней заботиться, так что это теперь член семьи! — гордо закончил мальчишка.
— О ней? Это девочка? — стыдно сказать, но больше ничего элитному джонину в голову не пришло. И ведь не так давно дома был!
— Ну... — замялся ребёнок; неведома зверушка как-то очень внимательно хлопнула глазёнками. — Мама смеётся, а папа говорит, мол 'вырастет — само решит'. А я сестричку хочу!
— Ну... — конечно, молодой Хатаке, ходил на курсы при госпитале. Да и на практике представлял себе... процесс. Но на такое его знаний точно не хватало! — Лучше об этом с мамой поговори.
— Говорил, — тяжко вздохнул малолетка. — Обещала постараться. А зачем, если уже есть Тама?
Какаши тяжело вздохнул и поставил младшее поколение Узумаки на землю. Совершенно зря, поскольку крошечные коготки тут же вцепились в штанину в попытке забраться обратно на высоту; пришлось снова поднимать её хвостатость и сажать на плечо (ухо тут же защекотало). Похоже, в администрацию он сегодня-таки опоздал, так что лучше не терять время, и сразу отправиться к Учителю домой. Так хотя бы можно надеяться, что к Кушине-сан не заглянет 'совершенно случайно' какой-нибудь молодой талант женского пола. Правда осложняющие обстоятельства... ну, таков, видимо, его путь ниндзя.
— Видишь ли, Наруто...
* * *
Где-то, вне этого времени и пространства, довольно дернул ухом дремлющий Лис. Силы возвращались к нему.
И это будет уже совсем другая история.
https://pp.userapi.com/c830609/v830609383/203d/7Qju3FAEqkw.jpg
Notes
[
←1
]
'Ветра и воды' — дословный перевод названия дисциплины по работе с энергетикой земельных пространств 'фэншуй'
[
←2
]
Сандзу — японский аналог Стикса, река отделяющего мир теней от мира живых.
[
←3
]
Фундоши — японская набедренная повязка. Национальный эквивалент трусов.
[
←4
]
Шодай Хокаге — Первый Хокаге. Такая форма титулования подразумевает наличие Второго, Третьего и т.д.
[
←5
]
Кодама — в синто дерево, являющееся домом для духов; на территории храмов обычно опоясывается священной веревкой-симэнавой, но может быть встречено также и в дикой природе (собственно, нередко храмы основывали именно возле и в честь кодама, а не наоборот). Может принадлежать к любому виду, и визуально часто неотличимо от 'простых' родственников; однако считается, что определённые разновидности духов тяготеют к деревьям конкретных пород. Здесь — дерево со способностью поглощать и преобразовывать чакру, в частности демоническую (биджу)
[
←6
]
Это не шутка. В Средней Азии, например, в жару традиционно предпочитали пить именно горячий чай. Зелёный.
[
←7
]
Так устроен мозг, что глаза подключены к нему 'крест-накрест', т.е. правый глаз — к левому полушарию, а левый к правому. Логично предположить, что пересаженный шаринган будет тянуть чакру в первую очередь той части организма реципиента, к которой подсоединён естественным образом и подавлять деятельность соответствующего полушария. Правое полушарие (которое 'доил' шаринган Какаши в каноне) отвечает за эмоциональное и образное восприятие, а также способность к параллельному отслеживанию разных объектов. Левое — за вербальную составляющую работы сознания, а также последовательное отслеживание одной конкретной задачи. Разумеется, это скорее закономерность, чем правило, но оно, в частности, может объяснить, как Какаши умудрился попасть в 'водяную тюрьму' в бою с Забузой — он был слишком сосредоточен на текущей ситуации и просто упустил эту возможность из вида.
[
←8
]
Акитама — 'аки' значит 'красный, алый', 'тама' — жемчужина или драгоценность вообще. Также тама (тамасии) — 'свободная душа', одно из основных понятий синто, часть личности, дающая силу творить чудеса и уподобляющая человека ками (подробнее см. http://www.heiho.ru/index.php?id=45)
[
←9
]
В Японии действительно существовало поверье, что если убить кицуне, то на месте его смерти останется камень, способный вытянуть жизнь из всего, к чему прикоснётся.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
