Ремейк

Ремейк

Город умирал. Об этом не принято было говорить вслух, но когда давно сгоревшее здание так и торчало посреди квартала, словно гнилой зуб, когда на обшарпанной стене некогда приличного отеля ветер трепал афишу двухлетней давности — диагноз, как говорится, был налицо.

Ветер, кстати, был довольно сильный. Накрапывал дождь. Ветер на лету сгребал капли и швырял их в окна. В такую погоду лучше всего сидеть дома в уютном кресле с чашечкой горячего чая или стаканчиком чего покрепче и слушать, как потрескивает в камине славянский шкаф. Так сказать, остатки прежней роскоши. Осень выдалась на редкость промозглой, а центральное отопление отключили еще два года назад.

Бран налил себе стаканчик чего покрепче и поднял его перед грязным окном со словами:

— Твое здоровье, Сомания.

Ветер словно бы в ответ швырнул в стекло горсть измороси.

— Я тоже тебя люблю, — проворчал Бран и опрокинул содержимое стакана себе в рот.

Потом посмотрел на бутылку и подумал, а не налить ли еще? По правде говоря, для второго стаканчика было рановато. Часы показывали ровно десять утра. К тому же формально Бран был на работе, хотя раньше такие мелочи никогда его не останавливали. Вот и на этот раз его остановило другое.

На столе зазвонил телефон. Бран снял трубку и плюхнулся в кресло. Кресло жалобно скрипнуло. Бран был мужчиной крупным и, как пишут в романах, крепко сбитым. Его твидовый костюм — очень приличный и явно пошитый на заказ — резко контрастировал с высокими армейскими ботинками, но в данном случае единство стиля было принесено в жертву комфорту. Ботинки были утепленные, пошитые специально для горного корпуса, они здорово спасали при нынешней промозглой погоде.

— Слушаю, — сказал Бран.

— Привет, Бран, — ответил голос в трубке.

— Надо же! — Бран громко хмыкнул. — Майор Торек.

— Просто Торек. Война давно закончилась, — голос замолчал на секунду, потом продолжил: — Я тут слышал, ты теперь частный детектив.

— Это верно, — подтвердил Бран.

— Отлично, — сказал голос в трубке. — У меня есть для тебя работенка. Если ты, конечно, согласен поработать на меня.

— Работа есть работа, — невозмутимо ответил Бран. — Приезжай. Адрес помнишь?

— Да, но лучше ты ко мне, — сказал голос в трубке. — Я тут рядом, в порту. Четвертый пакгауз. И это... поторопись, Бран.

Бран снова хмыкнул и повесил трубку. Торек был настоящим, стопроцентным соманийцем. Если он сказал: "поторопись...", значит, всё очень плохо и уже поздно. Если вдобавок ко "всё плохо" требовался детектив, то цепочка рассуждений вырисовывалась довольно мрачная. Причем, несмотря на рассвет демократии, в Сомании была весьма неплохая полиция, так что частного детектива обычно вызывали, когда "всё плохо" обретало совсем уж неприличные формы.

Бран открыл верхний ящик стола и вынул оттуда револьвер. Это был довольно редкий бельгийский "Франкотт" для левши, с правосторонним откидыванием барабана. На рукоятке красовалась наградная надпись: "лучшему стрелку Союза за демократию". Привычно проверив оружие, Бран спрятал его в карман. Затем накинул на плечи потертый кожаный плащ темно-коричневого цвета и вышел из квартиры.

Порт всегда был неотъемлемой частью Сомании. Город вырос вокруг него, затем они вместе развивались, а теперь вот вместе угасали. Хотя порт, подобно стареющей красавице, старательно скрывал это, выдавая нынешнее запустение за очень затянувшиеся выходные, и только те, кто застали лучшие деньки, помнили, что раньше в порту выходных вообще не было. Тогда работа не прекращалась ни днём, ни ночью.

Да что там, даже во время гражданской войны порт продолжал принимать гражданские суда. Бывало, на одном причале шла ожесточенная перестрелка между враждующими группировками, а на соседнем в это же время спокойно разгружали очередной сухогруз. То есть, конечно, не совсем спокойно — шальная пуля та еще дура — но человек ко всему привыкает. Особенно, если не так часто его убивать.

Опять же, следы войны в порту не бросались в глаза так явственно, как на городских улицах. Их там тоже хватало, но оба раза порт штурмовали с моря и основные повреждения были опять же с той стороны. От грузовых ворот Бран видел лишь опрокинутый портовый кран да раздавленный им и потом сгоревший трейлер. На фоне примыкавшего к порту жилого квартала, по которому в конце войны без всякой жалости отработала артиллерия правительственных войск, это была такая мелочь, которую и замечать-то не стоило.

— Привет, дед, — сказал Бран, подходя к воротам.

Ворота были широченные, так что два трейлера с контейнерами запросто смогли бы разъехаться. Сейчас проезд был перекрыт железными створками. Левая створка была насквозь проржавевшей, а правую совсем недавно покрасили в светло-серый цвет. В воздухе еще витал запах краски. По правую руку от ворот возвышалась будка охраны. Перед ней, под навесом, сидел на скамеечке ветхий старикан. Он был одет в застиранную военную форму, а на плечи накинул зеленый плащ с темными разводами. Не иначе, перекрашенный. На коленях лежала охотничья двустволка.

— Привет, Бран, — неспешно отозвался старик. — Как жизнь? Есть чем хвастаться?

— Нет, — сказал Бран.

Настоящий стопроцентный соманиец обязательно должен был бы ответить: "пока нет". Вера в светлое завтра у них в крови. Иногда Бран этой их особенности немного даже завидовал. Сам-то он переехал сюда из столицы, а у столичных жителей, по мнению соманийцев, всегда был избыток прагматизма в организме. Они видели жизнь такой, какой она была, а не такой, какой ей надлежало стать в самом недалеком будущем.

— Ну ничего, скоро наладится, — сказал старик.

Сказал с такой убежденностью в голосе, словно доподлинно знал, что вот прямо завтра настанет, наконец, светлое будущее. То самое, которое им, кстати, клятвенно обещали еще перед войной. Собственно, ради этого войну и развязали. Бран коротко кивнул. Мол, конечно наладится. Когда-нибудь. Правда, вряд ли завтра и уж точно не сегодня.

— Я к Тореку, — сказал Бран.

— Да, он звонил, — старик мотнул головой в сторону будки, где, по всей видимости, стоял телефон. — Предупредил насчет тебя. У него сегодня там прямо аншлаг.

— Вот как? — в голосе Брана появился интерес. — И много народу?

— Если это не праздное любопытство, могу посчитать точно.

— Не праздное.

— Тогда пойдем.

Старик медленно встал и, кряхтя, поднялся по трем ступенькам в будку. Там на столике лежала раскрытая амбарная книга. Рядом на цепочке висел карандаш. Старик нацепил на нос очки с круглыми стеклами и склонился над книгой.

— Так, посмотрим, — тихо сказал он. — Значит, ровно в восемь приехал сам Торек. Один. Я выдал ему ключи от пакгауза.

— А своего сторожа у него нет? — уточнил Бран.

— Не-а, — старик покачал головой. — Да он ему особливо тут и не нужен. У нас своя охрана имеется. Ночью две стаи барбосов бегают. Эти любого чужака с потрохами сожрут. Днем по территории патрули ходят. Эти, если кого поймают, тоже церемониться не станут. В общем, своя охрана арендаторам особо и не нужна. Да и народу у Торека осталось всего ничего, — он взял с полки растрепанный блокнот и быстро пролистал почти в самый конец. — Вот, всего трое. В смысле, те, кого положено без звонка от Торека пропускать на территорию.

— Не густо.

— Так сейчас он вроде как на мели, — пояснил старик. — Слышал, небось, как его с фабрики-то турнули?

— Нет, — Бран помотал головой. — Мы после войны не общались.

— Ясно. Ну, если вкратце, он там серьезно задолжал за аренду. Еще и поругались, говорят, по старой памяти. В общем, выкинули его на улицу со всем скарбом.

— И потом ему сдали целый пакгауз в порту? — удивился Бран.

— Может, нашел деньги, — старик пожал плечами. — Или найдет. Торек — парень оборотистый. Рано или поздно удача ему улыбнется, тогда и расплатится.

Бран медленно кивнул.

— Оборотистый.

— Ну вот, — сказал старик, перелистывая страницу. — В общем, эти трое подтянулись сразу за Тореком. Прсмо строго по списку. К девяти друг за дружкой прибыли еще три девицы. Симпатичные. У меня записано "на кастинг". Что-то Торек, стало быть, еще снимает. Затем приехала полиция.

— Вот как?

— Ага. Аккурат в девять двадцать прибыл автобус. Трое полицейских и пятеро каких-то бандитов в цепях. Наверное, наловили по дороге. Теперь этого добра хватает.

— Это точно, — согласился Бран. — Но если полиция здесь, зачем Тореку понадобился я?

— Чего не знаю, того не знаю, — старик снял очки и аккуратно положил их на стол. — Небось, те трое не справились. Понабрали после войны молодняка. Усердия много, а толку как с козла молока. Тут старая гвардия нужна, опыт передавать, а ее почти и не осталось. Ты-то чего в полицию не вернулся?

— В плаще не берут, — ответил Бран.

— А ты, я смотрю, всё еще его носишь.

— Угу.

Старик секунду помолчал, потом сказал:

— Ну, дело твое, конечно. Вот, держи пропуск, отдашь на обратном пути.

Он вручил Брану крохотный бумажный квадратик. Половину места занимала треугольная печать с гербом Сомании и подписью "порт". На второй половине крохотными, но очень аккуратными буковками была начертана фамилия Брана и цифра 4. Детектив сунул пропуск в карман и вошел в ворота.

Четвертый пакгауз располагался напротив четвертого же причала. Это было старинное здание из красного кирпича с черепичной крышей. В передней его части возвышалась квадратная башня в три этажа. Дальше располагалось складское помещение. Оно было пониже — всего в два этажа высотой и с пологой крышей, отчего казалось аж вдвое ниже башни. В его правой, обращенной к причалу, стене тянулся ряд арок, заложенных светлым кирпичом. Над ними были высокие, но очень узкие окна — по два на каждую арку.

Единственным входом в здание служила массивная двухстворчатая дверь в торце башни. Прямо над ней хлопал на ветру мокрый флаг с гербом города Сомания. До войны полотнище было красным, но после победы демократических сил его сменили на синее, под цвет флага Евросоюза. Окна первого этажа оказались забраны толстыми металлическими решетками. Год назад, когда миротворцы штурмовали порт, их тут еще не было.

В остальном здание оставалось именно таким, каким Бран его запомнил. Даже отметины от пуль на стене все еще виднелись. Бран помнил, как они там появились.

В тот день катер высадил взвод военных на пирсе и те выбили ополченцев с позиций. Уцелевшие отступили в этот самый четвертый пакгауз. Бран шел последним и нес на плече раненого. Когда он подходил к дверям, по стене хлестнула автоматная очередь. К счастью, солдат стрелял на бегу и промахнулся. Торек стоял у окна — тогда оно было открыто и без решетки — и палил сразу из двух пистолетов. Вроде даже попал. По крайней мере, солдат упал на бетон и больше не стрелял.

Сейчас на том самом месте, где он упал, стоял полицейский автобус. Чуть дальше выстроились три легковых автомобиля. У легковушек номера были соманийские, а вот у автобуса — столичные. Торек на этот раз стоял в дверях, подпрыгивая от нетерпения.

С его комплекцией это выглядело забавно. Торек был невысоким, но очень тучным. Во время войны подчиненные называли его "наш мячик". Разумеется, только за глаза. Когда доходило до дела, обходительный господин Торек мгновенно превращался в сурового майора Торека, который относился к подчиненным как к ценному, но расходуемому ресурсу, и никому не хотелось оказаться первым в его списке на списание.

— Наконец-то! — воскликнул Торек.

— И тебе привет, — отозвался Бран.

— Привет, привет. Заходи.

Торек посторонился. Чтобы исполнить этот трюк, ему пришлось отступить назад и буквально вжаться в широкую нишу за дверью. Бран шагнул через порог и огляделся.

Если снаружи пакгауз выглядел так, как и должен выглядеть портовый склад, переживший два штурма и один год полного забвения, то внутри любому сразу становилось ясно, что здесь работают приличные люди. Над чем работают — тоже ясно.

Слева на стене висела роскошная табличка с надписью золотыми буквами: "киностудия Торека". Судя по легкому запаху лака, табличка была совсем свежая, хотя своя киностудия у Торека была еще до войны. Впрочем, киностудия — это громко сказано. До войны — а как Бран слышал от общих знакомых, и после нее тоже — Тореку доводилось снимать лишь рекламные ролики.

— Шикуешь, — сказал Бран, кивком указав на табличку.

— Есть повод, — с легким намеком на гордость в голосе отозвался Торек.

— Вот как? А я слышал, тебя за неплатежи с фабрики выкинули.

— Это они зря, — Торек покачал головой. — Удача любит терпеливых. Они просто не дождались моего успеха.

— Так ты меня позвал похвастаться?

Гордость на лице Торека уступила место хмурому недовольству.

— К сожалению, не только. Идём.

Они прошли по коридору. Тот был достаточно широким, чтобы два крупных мужчины могли спокойно идти рядом, но Торек всё равно держал дистанцию, чтобы капли воды с плаща Брана не попали на его дорогой костюм. Серый с отливом, он тоже казался совершенно новым.

— Ладно, выкладывай, что у тебя стряслось, — сказал Бран. — Лучше по порядку.

— Если по порядку, то вначале хвастаюсь, — ответил Торек. — Я урвал права на ремейк фильма "Молчание ягнят". По правде, мне просто повезло, но я ведь говорил, что удача любит тех, кто умеет ждать.

— Говорил. — Бран кивнул. — И что случилось с твоими ягнятами?

— С ягнятами? — переспросил Торек. — Да нет, с ягнятами ничего не случилось. Они тут вообще ни при чём. В фильме их нет. Это, если хочешь, просто образ. Аллегория, так сказать.

Бран снова кивнул, показывая, что принял информацию к сведению.

Башенный коридор заканчивался огромным проемом, ведущим в складские помещения и частично перекрытым лестницей. Торек превратил склад в один большой съемочный павильон. Перед сценой, изображавшей пустую комнату, в два ряда лежали софиты. Над ними висел кран. Чуть дальше стояла камера на треноге. Рядом с ней на тележке сидели двое мужчин. Один курил, другой хмуро смотрел куда-то вдаль. Заметив Брана с Тореком, оба поднялись. Торек махнул рукой и они уселись обратно.

— А чего сцена пустая? — спросил Бран. — Все деньги на ремонт спустил?

— Да нет, денег пока хватает, — ответил Торек. — Просто на сегодня у нас были назначены только кинопробы. Актеры поговорят друг с другом, мы запишем и посмотрим, какая пара лучше смотрится в кадре.

— Ты же вроде говорил, что фильм про молчание.

— Молчание, это тоже аллегория, — пояснил Торек. — Ты что, не смотрел "Молчание ягнят"?

— Нет.

— Ну ты даёшь, Бран! А хотя бы про Ганнибала Лектера слышал?

— Тоже нет. Кто это?

— Да это же самый известный психопат и каннибал в истории кино!

— Мне их и в жизни хватило, — проворчал Бран. — С избытком.

На психопатов он вдоволь насмотрелся во время гражданской войны. Она словно магнитом притягивала безумцев с горящими глазами, начиная с идеалистов, готовых "огнём и мечом" насаждать новую справедливость, и заканчивая откровенными маньяками, пришедшими убивать в свое удовольствие. Между этими двумя крайностями еще была солидная прослойка в прошлом нормальных людей, у которых в уличных боях попросту срывало крышу.

Встречались и каннибалы. Это уже зимой, во время кампании в горах. Правительственные войска разбомбили единственный мост, оставив без снабжения два района и засевшую там крупную группировку ополченцев. Когда припасы подошли к концу, отчаявшиеся люди пошли на крайние меры. Некоторые — на самые крайние. Голод, как говорится, не тетка, а если и тетка, то старая и с косой. Но кроме просто отчаявшихся попадались и самые настоящие дегенераты.

Хуже всех были братья Фальк. Впятером они держали в страхе всю округу. Ловкие и хитрые, они умудрялись вырезать даже военные патрули. Причем, как потом оказалось, братья награбили столько, что этого вполне хватило бы, чтобы нормально питаться всем пятерым даже по тем драконовским ценам на продовольствие, что были зимой в горах. Однако Фальки охотились не ради пропитания. Для них главным удовольствием было потрошить пленников. Причем, как рассказали двое случайно выживших, Фальки, захватив группу очередных неудачников, медленно убивали их по одному на глазах у остальных.

К тому времени, когда братьев поймали солдаты, на счету кровавой семейки было не меньше сотни жертв. Ополченцы расстреляли бы уродов на месте, но военные до самого конца держались закона и Фальки в итоге оказались в каком-то закрытом дурдоме без права даже выглянуть на волю.

— Ладно, с молчанием мне тоже всё ясно, — сказал Бран. — А где проблема?

— Наверху.

Наверх вела широкая лестница с дубовыми перилами. Торек запрыгал вверх по ступенькам. Бран широким шагом следовал за ним.

— Знаешь, — говорил на ходу Торек. — До сих пор не могу поверить, что у меня всё получилось. Урвал права практически без борьбы, а ведь это шедевр мирового уровня!

— Если это такой шедевр, то как же его тебе доверили? — усомнился Бран. — На западе закончились свои режиссеры?

— Западные нынче все по щелям сидят, — заявил в ответ Торек и громко хмыкнул. — У них сейчас с искусством строго. Чуть что не так, сразу к ногтю! Подмигнул кому не так или сострил неудачно — порвут в клочья и забудут как звали. Причём хрен поймешь, что именно им не так. Показал что-нибудь актуальное в кадре — плохо. Выпячиваешь, мол, проблему, а кто-то из-за этого страдает, ночами не спит. Не показал — тоже плохо. Замалчиваешь, мол, а надо бороться. В общем, безопаснее вообще не высовываться. Они и не высовываются. Когда я свою заявку подавал, всего один конкурент был, так и его сожрали за неделю до подведения итогов.

— Каннибалы?

— Да нет, правозащитники, — Торек махнул рукой. — Впрочем, один хрен. Он там еще на один фильм замахнулся, да промахнулся. Задумал, понимаешь, снять кино про какого-то исторического трансвестита. Не припомню, как его звали, да и не в этом суть. Суть, она в том, что зазвал он на главную роль известную актрису. Скарлетт О`Хара. Про нее-то хоть слышал?

— Угу, — Бран кивнул. — Даже видел. Симпатичная дамочка.

— Вот в том-то и проблема, что дамочка! А играть надо трансвестита. Как это дело вскрылось, так Скарлетт просто затравили. Пришлось ей каяться, прощение просить, ну и от роли, само собой, отказаться. Про режиссера и не говорю. Он, небось, счастлив был, что вообще ноги унёс.

— Не понял, — сказал Бран. — Из-за чего затравили-то?

— Так говорю же тебе, она оказалась не трансвеститом.

— И что? Актерам за то и платят, чтобы они изображали из себя кого-то другого.

— Это, Бран, уже в прошлом, — ответил Торек, ступая на площадку третьего этажа. — Сейчас в кино время абсолютного реализма. Если роль трансвестита, то изволь выставить на нее настоящего трансвестита. Если роль негра — ищи негра и не дай тебе бог какого-нибудь белого перекрасить. Разорвут обоих! Женщину теперь должна играть только женщина, а мужчину — мужчина. А психопата и каннибала, стало быть, соответственно...

Бран остановился.

— Погоди-ка! Ты что, серьезно думаешь пригласить на роль настоящего каннибала?

— Вообще-то, уже пригласил, — ответил Торек. — Помнишь братьев Фальк?

Бран машинально кивнул.

— У меня остались кое-какие связи в столице, — пояснил Торек. — Вот я себе братьев на кастинг и выписал. Под охраной, конечно.

— Рехнулся?!

— Скорее, пошел на разумный риск.

— Разумный?! Ты помнишь, что они творили в горах?

— Забудешь тут, — Торек на мгновение нахмурился, но потом решительно стёр это выражение с лица. — Но зато какая фактура! Это ж идеальные кандидаты на роль Ганнибала. Любого из них возьми, настоящий людоед. Доказанный. Про психопата вообще молчу, это ж законченные маньяки. Никакой правозащитник ко мне не придерется.

— Да, Торек, учудил, ничего не скажешь, — Бран покачал головой. — А теперь главный вопрос. Скажи мне, ведь никто из них не сбежал? Верно?

Торек тяжело вздохнул.

— Вот тут, понимаешь, не всё так просто. Пойдем, я покажу тебе труп.

На двери кабинета висела табличка "директор по кастингу". Тоже золочеными буквами, но поскромнее, чем вывеска киностудии в коридоре.

Внутри помещение больше походило на уголок патологоанатома. Посреди кабинета стоял огромный письменный стол. На столе лежал труп. Тело было женское и при жизни очень красивое. Кто-то успел полностью раздеть его, вскрыть и даже частично расчленить. У тела отсутствовала правая рука до локтя и правая стопа. Других мертвецов, а тем более живых, в кабинете не наблюдалось.

Бран внимательно взглянул по сторонам и только потом шагнул через порог. Стол и всё вокруг было забрызгано кровью. Правый ближний угол был так залит ею, что под ней столешницы не было видно. Под столом растекалась целая лужа. В ней белели осколки костей. Скорее всего, от черепа. Затылок жертвы был разбит буквально вдребезги. При этом ни кровавых отпечатков, ни следов обуви в крови Бран не заметил. Убийца, несмотря на всю неаккуратность самого преступления, действовал очень аккуратно.

Лицо покойной показалось Брану знакомым. Присмотревшись, он узнал Айрику. Во время войны она служила заместителем командира в "Демократических ударницах". Бран познакомился с ней, когда группировка ударниц влилась в "Союз за демократию". Бран тогда был заместителем майора Торека в ополчении, и они с Айрикой регулярно пересекались по службе. Во время уличных боев в Сомании ударницы показали себя отличными бойцами, компенсируя отсутствие опыта изобретательностью и осторожностью. Достаточно сказать, что в битве за аэропорт — вот уж где была настоящая мясорубка! — погибло всего три ударницы, а сама Айрика вышла оттуда без единой царапины.

И вот теперь она лежала мертвой на столе.

— Я тут ничего не трогал, — сказал от дверей Торек. — Про отпечатки пальцев, наверное, все уже слышали, но мало ли.

— Тело обнаружил ты?

— Нет, Чопек и Шонна. Чопек — это мой механик. Он вскрыл дверь и увидел все это.

— И часто он у тебя кабинеты директоров взламывает? — спросил Бран, продолжая осматривать помещение.

Пространство от дверей до стола было абсолютно свободно. Вероятно, кандидатам на кастинге приходилось стоять перед директором или, возможно, разыгрывать какие-то сцены и тогда мебель могла им мешать. Только слева, задвинутая в самый угол, стояла вешалка. На ней висел плащ из темно-коричневой кожи. На нем еще виднелись капли дождя.

— Нет, это его Шонна подбила, — ответил Торек, и добавил в ответ на вопросительный взгляд Брана: — Актриса. Подняла шум, мол, Айрика заперлась изнутри, не отвечает, наверняка что-то случилось. Он открыл дверь и на тебе! Потом уже они меня позвали.

Бран кивнул. На полу у стола валялась одежда убитой и какие-то бумаги. Бран решил, что убийца смахнул их со стола, когда расчищал место для тела. Поверх джинсов Айрики лежал здоровенный тесак. Его лезвие было в крови. Бран достал из кармана платок и, набросив его поверх рукоятки тесака, аккуратно, двумя пальцами, поднял оружие, повернув к свету.

— Это ее нож, — сказал от дверей Торек. — Наверное, им ее и убили.

Бран пальцем коснулся лезвия. Оно оказалось острым. Таким вполне можно было изрубить тело.

— Скорее всего, — согласился Бран и положил тесак обратно, точно так, как тот и лежал. — А где она его хранила?

— На полке, вон его подставка.

Позади стола стояло кожаное кресло. Крови и на нём хватало. Дальше, у стены, полностью ее закрывая, разместился здоровенный шкаф. На полках лежали папки с бумагами, книги, фигурки из камня. На третьей полке сверху стояла деревянная лакированная подставка, вроде тех, на которых выставляют восточные мечи, но поменьше размером. Слева от нее красовался портрет в золоченой рамке. На портрете был изображен плечистый мужчина в черном кожаном плаще. Позади него дымились развалины аэропорта.

— Генерал Гравел, — сразу узнал его Бран. — Не ожидал.

— Это у нее перевертыш, — пояснил Торек. — Толкни его с краю, с любой стороны.

Бран надавил пальцем у правого края. Портрет легко повернулся. Тихонько скрипнула ось. По другую сторону оказался портрет генерала Влацека. В темно-коричневом плаще, с неизменной трубкой в руках, тот позировал на фоне заснеженных гор. Понизу тянулась цепочка кровавых пятнышек. Они были такие мелкие, что Бран их даже не сразу заметил. Присмотревшись, детектив заметил еще несколько пятнышек на раме и буквально парочку на стене за портретом. Всё выглядело так, словно капли прилетели сюда, сорвавшись с уже окровавленного орудия убийства при особенно сильном замахе.

— Практично придумано, — сказал Бран, кивком указав на портрет. — Я так понимаю, положение портрета зависит от соискателя?

— Ага, — отозвался Торек. — У некоторых в головах война всё еще продолжается, — сказав это, он бросил быстрый взгляд на Брана. — У меня, бывает, чуть ли не половина актеров на кастинге в плащах. А люди, знаешь ли, лучше работают, когда думают, что ты вроде как на их стороне. Да и трений в коллективе меньше, когда каждый считает, будто бы другого плаща чисто из жалости подзаработать взяли.

Бран хмыкнул. Однако ему пришлось признать, что своя логика в словах Торека присутствовала. Оба генерала были по-прежнему популярны в Сомании. Разумеется, каждый на своей стороне. Хотя, вообще-то, оба выступали на стороне демократии.

Как, впрочем, и вся Сомания. Тут поначалу даже беспорядков серьезных не было. Прошла буквально пара митингов "за всё хорошее", где зевак было больше, чем участников. Потом какие-то юнцы побили витрины магазинов. Потом владельцы магазинов побили юнцов. Ерунда, короче. Когда на улицах начали стрелять, Бран решил, что это какие-то заезжие бандиты надумали воспользоваться ситуацией, однако конфликт рос, как на дрожжах и очень скоро вся Сомания превратилась в поле боя.

Ополченцы из отрядов самообороны, разномастные борцы за демократию, дезертиры из правительственной армии и просто бандиты сражались за контроль над ключевыми районами города. Бран только диву давался, откуда на их мирном курорте вдруг оказалось столько огнестрельного оружия. В газетах писали, что его завезла армия ради какой-то особенно хитрой провокации, но, судя по полному разгрому во время первого штурма, для военных отлично вооруженное ополчение тоже оказалось сюрпризом.

Как бы то ни было, Гравел и Влацек быстро сориентировались в ситуации и за весну сумели сколотить из этой разношерстной публики две крупные группировки. Которые, впрочем, тотчас сцепились между собой, однако порядка на улицах стало заметно больше. Особенно на тех, что оказались в тылу группировок. Гравел, особо не мудрствуя, назвал объединенные им силы "Демократическим союзом". Сторонники Влацека входили в "Союз за демократию". Рядовые обыватели плохо разбирались в сортах демократии и называли их просто: черные плащи и коричневые плащи.

Собственно сами плащи производились на двух фабриках в предместьях Сомании. Они и до войны вовсю конкурировали, поэтому когда первая фабрика поддержала "Демократический союз", вторая незамедлительно встала на сторону "Союза за демократию". Каждую фабрику охраняла целая рота бойцов, а взамен те поставляли своему "союзу" плащи, быстро ставшие неофициальной формой соманийских ополченцев.

— У Айрики это уже на автомате отработано было, — продолжал рассказывать Торек. — Я ей составлял список на кастинг, и, когда следующий кандидат стучал в дверь, она разворачивала портрет нужной стороной.

— А если кандидат был не в плаще? — спросил Бран.

— Тогда она убирала портрет в стол. У нее средний ящик всегда пустовал, чтобы быстро прибрать, если надо, и быстро достать обратно.

— Ясно. А тебе она каким плащом портрет поворачивала?

— Ради меня она его никак не крутила, — спокойно ответил Торек. — Я, знаешь ли, всегда смотрю в будущее, а не в прошлое. Для меня война закончилась. В отличие от некоторых.

Бран подумал было сказать в ответ какую-нибудь колкость, но потом просто махнул рукой. Портрет с тихим скрипом перевернулся на генерала черных плащей. Бран хмыкнул и вернул его обратно на Влацека.

— Так и не починил, паршивец, — проворчал Торек.

— Это ты о ком?

— О Чопеке. Айрика жаловалась, что поворотный механизм совсем разболтался, от малейшего ветерка проворачивается. Неудобно может выйти. Да и вообще, у этих актрис язык без костей. Узнают про перевертыш, растреплют на весь свет и пиши пропало спокойствию на площадке. Оно мне надо? Вот я и велел Чопеку всё тут наладить. Еще позавчера велел. Будем переезжать, уволю этого саботажника!

— Опять переезжать? — удивился Бран. — Ты ж только обустроился.

Он переступил через лужу крови и шагнул к окну. Окно было приоткрыто и ветер забрасывал в него капли. На подоконнике собралась целая лужица, но уже воды.

— Это здесь, в Сомании, — сказал Торек. — А как дело выгорит, я планирую в Австрию перебраться. Нет, я, конечно, люблю Соманию, но здесь у серьезного режиссера шансов мало. За успехом, Бран, сегодня надо ехать в Европу.

-А ты у нас серьезный режиссер?

— Стану им, как только сниму свой шедевр, — уверенно ответил Торек.

Бран выглянул наружу. Под окном находилась крыша складской части здания, скользкая от дождя, но опытный человек вполне мог пройтись по ней без особого риска навернуться вниз. Пройтись было куда — либо в соседний кабинет, окно которого выходило на эту же крышу, либо на склад. В самой крыше располагался ряд широких окон с деревянными ставнями. Такие часто делали у пакгаузов, для освещения и вентиляции. Ставни на третьем по счету от башни окне были открыты.

— Ты же говорил, у них там в Европе теперь всё очень строго, — напомнил Бран.

— Говорил, — Торек кивнул и самодовольно усмехнулся. — Но после зимней кампании, после охоты на каннибалов, пугать меня ихними феминистками... Сам понимаешь.

— Понимаю. Ладно, давай пока с нашими каннибалами разберемся. Третье окно на крыше куда ведет?

Торек подпрыгнул на пороге, пытаясь оттуда увидеть крышу, потом посчитал, загибая пальцы.

— Примерочная, монтажная... Третья — комната отдыха. Сейчас у меня там каннибалы сидят.

— Почему-то я так сразу и подумал, — проворчал Бран.

Прикрыв окно, он вернулся к столу. Трупы давно не шокировали Брана, но смерть Айрики буквально кричала: "так не должно было быть!" Выдохнув, Бран взял себя в руки и еще раз, внимательно, осмотрел тело.

Потрошили его со знанием дела. Выглядело так, словно убийца собирался вынуть все внутренние органы, но не успел и уже тогда в ярости обрушился с тесаком на правую часть тела. Помимо руки и ноги несколько ударов пришлись также на правый бок. Лицо убийца не тронул. В памяти сразу всплыло, что братья Фальк тоже никогда не трогали лиц своих жертв. Не из каких-то предубеждений или чего-то подобного, а чтобы без помех наслаждаться гримасами агонии до самого конца.

Бран помотал головой, отгоняя мрачные воспоминания, и сказал:

— Торек, ты говорил, что заранее готовил Айрике списки на кастинг. В этот раз тоже?

— Ага.

Бран окинул взглядом стол. На нём бумаг не осталось. Справа в столе размещались друг над другом три ящика. В верхнем лежал пистолет "Беретта 92" компактной модификации.

— Не самое дамское оружие, — тихо заметил Бран.

Накрыв пистолет платком, детектив взял "Беретту" в руки. Ее выбрасыватель сигнализировал ярко-малиновой полоской, что патрон в патроннике. Бран понюхал ствол. Запаха порохового дыма он не уловил. Впрочем, со времени смерти Айрики прошел примерно час, а этот запах, особенно на сквозняке, особой стойкостью не отличался.

— Думаю, выстрелить она не успела, но была готова к неприятностям, — констатировал Бран.

— Так я ее о Фальках еще за неделю предупредил, — ответил Торек. — Даже предлагал ей на сегодня нанять телохранителя. За счет студии, разумеется. Отказалась.

— Зря, — сказал Бран и положил пистолет обратно в ящик.

Положил точно так же, как тот и лежал, стволом к двери. Средний ящик, как и говорил Торек, оказался пуст, а в нижнем поверх стопки чистой бумаги лежала дамская сумочка из темно-коричневой кожи. В ней были обычные дамские безделушки. Бран посмотрел на плавающие в лужах крови бумаги, прикидывая, как бы отыскать нужную и не изляпаться.

— Если ищешь список, я тебе его и так задиктую, — сказал Торек. — Там всего трое было.

— Ага, давай, — отозвался Бран, отходя от стола.

— В общем, первая — Эллада. Брюнеточка такая спортивная. Черный плащ. Говорят, была тем еще боевиком, но мы с ней тогда не пересекались. Оно и к лучшему. Вторая — Флорес. Эта раньше в стриптизе зажигала, потом я ее к себе в рекламу сманил. Иногда заказчик просит погорячее, а Флорес в этом плане совершенно безотказная. Не могу на нее пожаловаться. Она у меня числится без плаща.

— Только числится?

— Да нет, точно не плащ, — Торек махнул рукой. — По глазам видно, что войну она вблизи видела, так что мы с Айрикой понаводили справки. Ну, знаешь, на всякий случай. В плащах ее не было. А как она тут на улицах выживала, Флорес не рассказывала. Хотя я особо и не выспрашивал. Не всё, что тогда было, стоит вспоминать.

— Это верно, — согласился Бран. — А третья — это, как я понимаю, та Шонна, что подняла тревогу?

— Она самая. Может быть, ты ее помнишь, она раньше в ударницах была.

— Нет.

— Ну, она у меня в рекламе часто мелькала. Каштановые волосы, длинные ноги...

— Я не смотрю телевизор.

— Напрасно, — сказал Торек. — Ладно, я вас потом познакомлю. Поверь мне, она того стоит.

Бран кивнул и еще раз окинул взглядом кабинет.

— Значит, артистки заходили к Айрике строго по списку? — уточнил детектив.

— Именно так. Я их специально приучил, что у нас якобы такой порядок, чтобы с портретом случайно не проколоться. Айрика, конечно, была начеку, но мало ли что. Ну и никаких очередей под дверью по той же причине. Обычно они сидят в комнате отдыха, но там сейчас мои Фальки, так что в этот раз пришлось им ждать внизу.

— Внизу — это на первом этаже?

— Да. Но порядок был тот же. Одна пришла, следующая пошла.

Бран прикинул в уме время.

— То есть, между уходом Флорес и приходом Шонны прошло никак не больше пяти минут?

Ровно на одну секунду детективу показалось, что он уже раскрыл дело. Чтобы так выпотрошить тело, в пять минут вряд ли уложился бы даже профессионал. Хотя впятером Фальки, понятное дело, вполне могли успеть.

— Да нет, побольше, — сказал Торек. — По большому счету, Шонне тут вообще делать было нечего. У нее гарантированная роль в фильме. Не обязательно самая главная, но она, как говорится, уже в титрах. Я ее на всякий случай записал. Ну, знаешь, бывает, у девиц какие-то свои вопросы, пожелания внезапно возникают. Айрика эти вопросы по возможности утрясает... утрясала.

— Вопросы были?

— Вроде нет, — Торек пожал плечами. — Но могла и так, по-приятельски заглянуть. Очередь формально ее, а я тут на завтра реквизит заказывал и завис на телефоне. Было время заскучать.

— И сколько ты провисел?

— Около получаса.

— Ясно. Хорошо, пойдем, взглянем, где у тебя каннибалы сидели.

— Как сидели?! — Торек аж подпрыгнул на месте. — Они и сейчас там сидят. Все пятеро. В том-то и загвоздка.

Широкий коридор рассекал второй этаж складской части ровно пополам. Двери справа были подписаны, двери слева — нет. Бран пролетел по коридору, словно вихрь. Торек едва за ним поспевал.

У третьей двери справа стояли трое молодых людей в полицейской форме. Мундиры выглядели совсем новыми, и были не темно-серыми, как раньше, а ярко-синими. Если их шили там же, где и до войны, то максимум за полгода они должны была заметно выгореть на солнце.

При виде Брана полицейские дружно подобрались. И не более того. Ни один даже кобуру не расстегнул. Если бы Фальки все впятером на них набросились бы или какой-нибудь непримиримый с опытом и умениями Брана задумал бы освободить опасных безумцев — эти трое умерли бы раньше, чем успели позвать на помощь. Бран мысленно вздохнул, соглашаясь с оценкой старика-охранника: "понабрали молодых". Вслух же он рявкнул:

— Почему все здесь?! Кто охраняет каннибалов?!

Полицейские недоуменно переглянулись.

— Мы и охраняем, — сказал один.

— А вы, простите, кто? — спросил другой, чуть более смышленый.

— Капитан полиции Бран, — привычно, без запинки, представился Бран.

Прозвучало так естественно, как могло прозвучать только отработанное долгой практикой. Конечно, честнее было бы сказать "бывший капитан полиции Бран", но тогда бы пришлось объяснять "бывшего" и всё остальное, а на это времени не было. В конце концов, насчет "бывшего" смышленый мог бы и сам догадаться по темно-коричневому плащу на плечах Брана. Все трое подтянулись.

— Простите, господин капитан, — сказал смышленый, всё же стрельнув взглядом в сторону спешащего к ним Торека.

Бран мысленно повысил выставленную ему оценку с твердой двойки до притянутой за уши троечки. Торек на ходу махнул рукой. Мол, всё в порядке.

— Да, мы все трое стоим здесь на посту, — уже увереннее доложил смышленый. — Никто в эту дверь не входил и не выходил.

— Молодцы, — сказал Бран и взялся за ручку двери.

Дверь оказалась не заперта. Следующую пару секунд Бран всерьез рассматривал версию, что эти полицейские заодно с каннибалами. Скорее всего, сидели вместе в одном дурдоме. Затем Бран рванул дверь на себя и шагнул внутрь.

Комната отдыха оказалась обставлена довольно скудно. Вдоль одной стены выстроился ряд кресел, а центр комнаты занимал большущий стол. В своем темном прошлом он был бильярдным, но теперь вряд ли служил по назначению. Ни шаров, ни киев нигде не было видно. На столе стояла полупустая бутылка с минералкой и лежала какая-то потрепанная книжонка, а в левую угловую лузу был вставлен пластиковый стаканчик, из которого торчал засохший тюльпан. Прямо над столом располагалось окно на крышу.

В креслах сидели пятеро бородатых мужиков. Когда Бран вошел, они с ленивым интересом посмотрели на него.

Братья Фальк не слишком изменились с тех пор, как их портреты были развешаны с подписью "разыскивается, очень опасен" чуть ли не на каждом столбе. Всё те же звериные лица с длинными нечесаными космами, с ушами, почти лишенными мочек, и взглядом исподлобья. Каждый был одет в смирительную рубашку, причем не обычную, а из толстой кожи. Разорвать такую смог бы разве что какой-нибудь легендарный богатырь, а вот перегрызть зубами при наличии времени и должном старании вполне мог и рядовой гражданин. Впрочем, следов прогрызания Бран не заметил.

Зато заметил, что братья были основательно "упакованы". Под рубашкой каждый оказался перебинтован словно древнеегипетская мумия. Поверх рубашки на спине толстыми ремнями крепился металлический крест. Его сложная конструкция не позволяла каннибалу нормально двигать плечами и вертеть головой. Усаженные в глубокие кресла, братья могли разве что рот разевать, но никаких шансов дотянуться этим ртом хоть до своей рубашки, хоть до соседской у них не было.

Впрочем, когда ополченцы ловили эту семейку в Кривом ущелье, там тоже всем казалось, что их дело — труба. Обложили со всех сторон. А ночью братья ушли, оставив ополченцам два аккуратно распотрошенных трупа дозорных.

— А почему здесь никто с ними не остался? — спросил Бран у полицейских.

Те замялись.

— Да они так смотрят, прямо мороз по коже, — признался смышленый. — Вот, гады, даже облизываются. Нервы просто не выдерживают, господин капитан. Кажется, только отвернись, тут и набросятся, а смотреть им в глаза тоже никаких сил не хватает.

— Так развернули бы их мордой к стенке, — проворчал Бран. — Делов-то.

В ответ один из полицейских тихо пробурчал нечто неразборчивое, что, вероятно, означало: "мы не догадались". Бран снова повернулся к каннибалам. Взгляд у братьев действительно был тяжелый, неприятный, но вместе с тем какой-то мутный. Словно бы в мыслях каннибалы были уже где-то очень и очень далеко.

— А чего у них взгляд такой осоловелый у всех? — поинтересовался Бран. — В дурдоме совсем крышей съехали?

— Да это им перед отправкой доктор еще вколол успокоительного, — пояснил смышленый. — Ну я и попросил, чтобы тот не жадничал.

— Очень разумно, — похвалил его Бран. — Хотя как они в кино играть-то будут обколотые?

Судя по взгляду смышленого, этот вопрос его волновал в самую последнюю очередь. Искусство, конечно, требует жертв, но не таких же!

— Да ерунда, — легко отмахнулся Торек. — Сегодня у нас только пробы. Выясняем, кто из них самый фотогеничный, и потом работаем только с ним.

— И как именно работаем? — спросил Бран.

— Да точно так же. Накачаем успокоительным по самые уши и посадим на цепь. Оригинальный Ганнибал тоже сидел в дурке, так что все в пределах сценария. Заодно будет жертвой тиранического режима, это сейчас очень модно. А изъясняться будет взглядом с компьютерным сурдопереводом. Тут у меня всё продумано.

— Я заметил, — проворчал Бран.

Затем он заметил темные пятнышки на рубашке у того каннибала, что сидел крайним слева. Бран подошел к нему. Пятнышки были маленькие, всего штук пять в ряд. На самом деле они могли оказаться чем угодно: кетчупом, соком, машинным маслом, но Бран почему-то сразу подумал про кровь. Что-то особенное было во взгляде этого Фалька. Некое довольство и вместе с тем предвкушение. Предвкушение во взгляде каннибала действительно выглядело страшно.

А кроме того, сидел он в кресле не совсем ровно.

— Ну-ка, что там у тебя? — сказал Бран, кладя ладонь на плечо каннибала.

Фальк зарычал сквозь зубы и попытался извернуться, но тот, кто его паковал, был, в отличие от полицейских, круглым отличником. У каннибала аж лицо перекосило от усилия, а до руки детектива он так и не дотянулся. Бран наклонил его вперед.

Спина Фалька и спинка кресла были заляпаны кровью куда более основательно. А в том, что это именно кровь, сомневаться уже не приходилось. Фальк прижимал спиной к спинке кресла отрезанную кисть. Кисть была тонкая, женская. Бран вытащил ее на свет.

— А это что?! — рявкнул он на полицейских. — Сухпаёк в дорогу взяли?!

Все трое синхронно побледнели.

— Этого тут раньше не было, — тихо сообщил смышленый.

— Да я догадываюсь, — прорычал в ответ Бран.

Кисть была правая. Указательный палец отсутствовал. Судя по срезу, его тоже отрубили, а не отгрызли. Стало быть, оставался шанс найти его в более приличном месте, чем желудок людоеда. Бран повернулся к Фальку. Тот злобно уставился на детектива.

— И нечего зыркать на меня, урод! — рявкнул на него Бран. — Где палец? И где нога?!

Фальк ответил таким лютым взглядом, что даже бывалого ополченца пробрало до самого нутра. Бран ответил тяжелой оплеухой. Голова каннибала мотнулась из стороны в сторону, в пределах допустимого креплениями креста.

— Простите, господин капитан, какая нога? — переспросил смышленый.

Бран повернулся к Тореку.

— Ты им еще не сказал? — спросил он.

— Не успел, — ответил Торек.

— Тогда скажу я, — проворчал Бран. — Если кратко, здесь, на третьем этаже, лежит расчлененный труп сотрудницы кинокомпании. У нее отрезана рука и нога. Рука вот.

Он еще хотел добавить пару слов на тему горе-охранничков, но потом мысленно махнул рукой. Делу это не поможет, а для общего инструктажа по охране опасных пленников момент уже был безвозвратно упущен.

Полицейские бросились к каннибалам. Отрубленную стопу тотчас же нашли в углу под креслом всё того же Фалька. Когда ее вытаскивали, он злобно рычал на полицейских. Остальные каннибалы тоже начали скалиться, выплевывая невнятные угрозы. Бран ни слова не разобрал, но интонация говорила сама за себя. Каннибалы бы с удовольствием сожрали всех, если бы смогли до них добраться.

— Она, господин капитан? — спросил вытащивший стопу полицейский.

Бран кивнул, и прошел вдоль ряда каннибалов, внимательно осматривая рубашки и крепления. Всё было в полном порядке. Ни один из братьев никогда бы не выбрался на свободу без посторонней помощи.

— Но как же он умудрился выбраться? — прошептал смышленый.

— Хороший вопрос, — ответил Бран. — Вот и подумайте над ним. Теперь вы, — он указал на того полицейского, что нашел ногу. — Положите это в какой-нибудь пакет. Руку тоже. Потом уберите куда-нибудь, чтобы эти уроды не видели, и найдите палец.

Полицейский нашел пакет еще до того, как Бран закончил говорить. Обычный полиэтиленовый, в такие в магазинах складывают овощи.

— Отлично, — сказал Бран и повернулся к третьему полицейскому. — Вы отправитесь с Тореком на место преступления и обеспечите охрану. А я проверю окно.

Бран подошел к столу и провел пальцами по сукну. Оно оказалось насквозь мокрым, хотя окно и было закрыто.

— Этого следовало ожидать, — проворчал Бран себе под нос и забрался на стол.

Оттуда человек его роста без труда мог дотянуться до окна. Оно оказалось не заперто. Бран толкнул раму и та легко распахнулась. Ухватившись за край, Бран подтянулся и выбрался на крышу.

Дождь продолжал моросить, хотя уже заметно выдохся. В тучах на западе обозначился узкий просвет. Бран, опустившись на одно колено, внимательно осмотрел раму.

— Что там, господин капитан? — спросил снизу смышленый.

— К сожалению, ничего интересного, — ответил Бран.

По крайней мере, ни ставни, ни само окно никто не взламывал. Ставни были открыты изнутри, скорее всего, еще к приезду каннибалов, чтобы осветить комнату, а окна тут и вовсе не запирались. Точнее говоря, они закрывались на ручку, но та почему-то была с обеих сторон. По всей видимости, в плане безопасности тут изначально полагались на доблестных бродячих барбосов и на высоту здания.

Бран выпрямился и кинул взгляд по сторонам. В порту пребывала в движении только вода. С неба падал дождь. Морские волны накатывались на серый мол и разбивались о него. За молом торчал из воды остов ракетного катера. Насколько Бран помнил, тот обрел здесь вечную стоянку во время второй высадки военных. Катер эту самую высадку прикрывал и в какой-то момент налетел на затонувшую баржу. Там его из минометов и расстреляли. Экипаж, вроде, успел спастись, а обгорелый остов той же ночью разграбили мародеры. С крыши пакгауза этот катер показался Брану идеальным символом новой Сомании. Разграбленный и сожженный, с огромной дырой в борту, заливаемый одновременно сверху и снизу, он всё равно упрямо отказывался идти на дно.

Вздохнув, Бран медленно зашагал в сторону башни. Крыша была скользкой. Детектив двигался очень осторожно, внимательно глядя, куда он ступает, но и то пару раз чуть не навернулся. Если преступник и оставил какие-нибудь следы на черепице, их давно смыл дождь, однако на ставнях первого окна Бран увидел палец. Тонкий, с серебряным колечком в виде змейки, этот палец обвивающей, он вполне подошел бы к той кисти, что сейчас лежала в полиэтиленовом пакете. На первый взгляд выглядело так, будто бы убийца, карабкаясь по крыше, уронил трофей, а тот попал на выступающий бортик и его не смыло дождем вниз.

Бран покачал головой, подобрал палец и пошел дальше. У окна он обернулся. Если бы Бран при осмотре места преступления был повнимательнее, то, по идее, должен был бы заметить палец еще тогда, когда закрывал окно в кабинете Айрики. Бледно-розовый, без всякого намека на загар, он четко выделялся на фоне тёмных буро-коричневых ставней.

— Слишком всё просто, — проворчал Бран.

У окна кабинета тоже была ручка снаружи. Бран повернул ее и перелез через подоконник. Тело Айрики по-прежнему лежало на столе. Бран нашел на углу чистое место и положил туда палец.

— По крайней мере, каннибалам не достанется ни кусочка, — сказал Бран Айрике.

Та, понятное дело, не ответила. Лишь дуновение ветра едва уловимо скользнуло по щеке. Более впечатлительный человек вполне мог бы счесть это знаком благодарности от покойной. Бран лишь прикрыл окно.

С портрета на него высокомерно глядел генерал Гравел в своем черном плаще. Мол, все вы в коричневых плащах — просто неудачники. Собственно, он и вживую эту мысль не стеснялся регулярно озвучивать.

Хотя, если брать в целом, то по итогам примирения умудрились оказаться неудачниками все стороны конфликта. Правительству всё-таки пришлось уйти в отставку, а героических повстанцев внезапно объявили гнусными мятежниками. Хорошо хоть, не расстреляли. Мирные жители, многие из которых потеряли всё свое имущество в ходе уличных боев, получили лишь слова поддержки от нового правительства и сочувствие всего мирового сообщества. Лучше, конечно, чем ничего, но, к сожалению, не у всех теперь был телевизор или доступ в Интернет, чтобы узнать об этом из первых рук, а в пересказе это почему-то совсем не воодушевляло. Наверное, всё дело в интонации.

Разумеется, в каждом правиле есть свои исключения. В Сомании список исключений возглавлял генерал Гравел. Бран нахмурился и снова перевернул его на Влацека. Дверь кабинета открылась. Открыл ее Торек, а внутрь заглянул полицейский. При виде тела его передернуло.

— Как видите, сюда можно свободно попасть с крыши, — сказал ему Бран, указав на окно. — Так что, охраняя место преступления, будьте любезны держать его в поле зрения.

Полицейский судорожно сглотнул и кивнул.

— Торек, — сказал Бран. — Можешь открыть соседнюю комнату?

— Конечно. Но там ничего нет.

— И всё-таки.

Торек шагнул к двери, машинально держась у стены и так, чтобы его силуэт не был виден через дверной прием. Взявшись за ручку, он резко распахнул дверь. Изнутри, разумеется, никто не выстрелил и даже не выпрыгнул. Торек заглянул внутрь.

— Все чисто, — сказал он.

— А эта дверь не запиралась? — спросил Бран, подходя ближе.

— Ага, — ответил Торек. — Замки врезаны везде, но запираются только те комнаты, где есть что-то ценное. Ну и комната отдыха у нас всегда открыта.

— Это я уже заметил, — Бран кивнул.

Он зашел в комнату. По размерам та полностью соответствовала кабинету Айрики, но была абсолютно пустой. Никаких следов на полу не наблюдалось. Бран подошел к окну и провел ладонью по подоконнику. Та собрала лишь несколько капель воды у самой рамы. Бран вытер ладонь о плащ и вышел из комнаты.

— Нашел что-нибудь? — спросил Торек.

— Да, — ответил Бран. — Пойдем, поговорим с остальными.

— Они все на первом этаже, — сказал Торек.

— Перед тем, как сожрут еще кого-нибудь, сделай тут лифт, пожалуйста, — попросил Бран.

Торек усмехнулся. Полицейский посмотрел на детектива, как священник посмотрел бы на прихожанина, отпустившего сальную шуточку в храме. Мол, как же можно острить над телом, которое мы тут по частям собираем?

— Не берите в голову, — сказал ему Бран, и они с Тореком зашагали вниз по лестнице.

До второго этажа они спустились в молчании. Потом Торек бросил быстрый взгляд наверх и тихо спросил:

— Так что ты там нашел?

— Капли на подоконнике, — ответил Бран. — А окно закрыто.

Торек обдумывал это пару ступенек, потом спросил:

— То есть, дело ты, можно сказать, раскрыл.

— Не совсем. Но как произошло убийство, я теперь знаю. Осталось выяснить, кто это сделал и почему.

— Так у кого руку нашли, тот и кто, — уверенно сказал Торек. — Или, ты думаешь, ему кто-то помог выбраться?

— Не думаю, — сказал Бран.

Торек просиял, словно детектив снял камень с его души.

— Я в своих людях уверен на все сто, — заявил он. — Но ты же знаешь, человек — еще то творение. Кажется, узнал его вдоль и поперек, а он всё равно может удивить.

— Знаю, — сказал Бран. — Когда ты сменил плащ, я удивился.

По лицу Торека скользнула сумрачная тень.

— Если тебе от этого будет легче, я от этого ничего не выиграл, — ответил он. — И вообще я сделал это не ради себя.

— Но ты это сделал, — сказал Бран, и взглянул с высоты второго этажа в просвет между перилами.

Двое мужчин по-прежнему сидели на тележке. С того места они могли видеть и тех, кто шел по лестнице между первым и вторым этажом, и даже тех, кто выходил на площадку второго этажа. По крайней мере, их нижнюю половину.

— Кто эти двое на тележке? — спросил Бран.

— Мои сотрудники, — быстро ответил Торек. — Чопек и Зданек. Не из плащей, зато не разбежались, когда дела временно пошли на спад.

— А про то, что ты собрался слинять в Европу, они в курсе?

— Так я же их с собой возьму.

— Ты недавно грозился Чопека тут оставить, — напомнил Бран.

— Да я это так, в сердцах сказанул, — отмахнулся Торек.

— Ясно. А артисток тоже возьмешь?

— Артисток? — Торек явно удивился этому вопросу. — Да нет, зачем они мне. Смазливых девиц везде полно. А что?

— Так, мысли вслух. Где артистки сейчас?

— В гримерках, — сказал Торек, мотнув головой куда-то в сторону. — Это на первом этаже. Если не разбежались, но я вообще-то всех предупредил, что кто сбежит — буду считать пособником каннибалов. Хочешь с ними поговорить?

— Да. Со всеми. Начнем по порядку, с того, кто вскрывал дверь.

При их приближении мужчины опять поднялись. Долговязый тип в синем вязанном свитере, мятых штанах и армейских ботинках оказался Чопеком. Второй мужчина, в приличном сером костюме, в очках с прямоугольными стеклами, мог бы изобразить перед камерой адвоката или менеджера среднего звена. Его фамилия была Зданек и он работал у Торека оператором, звукорежиссером и вообще всеми теми, кто, собственно, и создавал на этой студии кино.

— Так, господа, когда вы в последний раз видели Айрику живой? — спросил Бран, едва церемония знакомства завершилась.

Механик с оператором переглянулись.

— Думаю, часов девять было, — сказал Чопек. — Аккурат перед тем, как наш серпентарий прибыл.

— Серпентарий? — переспросил Бран.

— Ну, артистки наши, — пояснил за него Зданек.

— Что, они не ладили между собой? — спросил Бран.

— Да нет, что вы, — ответил Зданек, бросив быстрый взгляд в сторону босса. — Так, шипели друг на дружку по мелочи. Просто снимаем-то мы одну рекламу, а реклама это что? Это красивые женщины. А красивые женщины вместе это что? Это либо цветник, либо серпентарий. Да и цветник лишь пока конкуренция не началась, а потом опять же серпентарий.

— А с конкуренцией у вас тут всё в порядке, — сказал Бран.

— Не то слово, — проворчал Чопек. — Вилами на экспорт отгружать можем. Еще спасибо Айрике, что она всех девиц в ежовых рукавицах держит... Держала.

— Ясно. С кем-то конкретно у нее серьезные конфликты были?

Механик с оператором снова переглянулись и пришли к согласию, что нет, такого точно не было.

— А видели вы ее здесь? — уточнил Бран.

— Вот прямо где вы сейчас стоите, — сказал Чопек, для верности махнув рукой и очертив кистью воображаемый круг под ногами детектива. — Подошла, поздоровалась, спросила, не привезли ли уже наших людоедов. Тогда их еще не привезли. Она сказала, что будет у себя и ушла наверх, а мы со Зданеком вот здесь сидели, — он указал на тележку. — Ждали, что называется, дальнейших указаний.

— А почему вы про нас спрашиваете? — насторожился Зданек.

— Подумал, что вы могли видеть всех, кто ходил по лестнице, — сказал Бран.

— Да, так оно и было, — подтвердил Чопек.

— Специально не смотрели, — уточнил Зданек. — Но тут больше и пялиться-то не на что.

— Тогда рассказывайте, — велел Бран.

Как оказалось, по прибытии "серпентария" наверх сразу отправилась Эллада. Пробыла там минут пять-десять. Точное время, понятное дело, никто не засекал, но вряд ли больше. Для Эллады это было нормально. С Айрикой они не особо ладили, а в делах у артистки всё было чётко, строго, без лишних слов и суеты. Затем Эллада спустилась, а Флорес поднялась. Эта пробыла наверху минут двадцать. К тому времени уже привезли каннибалов. Механик с оператором подошли поближе поглазеть, как полиция их выгружает, но не подходили слишком близко.

— И Шонна с нами тут стояла, — добавил Чопек.

— А Эллада? — спросил Бран.

Механик с оператором в очередной раз переглянулись и, немного поспорив, пришли к мнению, что не знают, где та была. Но мимо них по лестнице не проходила, в этом они были уверены твердо. Когда спустилась Флорес, они с Шонной перекинулись парой слов, но сразу та наверх не пошла. Чопек это запомнил точно. Когда полицейские, не распаковывая, протащили каннибалов наверх, Шонна закурила. Чопек стрельнул у нее сигарету. Какое-то время ничего не происходило. Торека позвали к телефону, а без руководства, понятное дело, какая уж тут съемка.

— Не та ситуация, чтобы самодеятельностью заниматься, — сказал по этому поводу Зданек.

Флорес тоже ушла. Ей никогда не нравился запах табака, да и разговоры о людоедах девушку откровенно нервировали, а Шонне словно бы нравилось ее запугивать. Оставшиеся стояли и болтали, пока механик не припомнил, что Айрика утром спрашивала про Шонну. То ли поговорить с ней хотела, то ли еще что.

— Мне тогда не до того было, — сказал Чопек. — Боялся, что вообще забуду, а тут к слову пришлось — вспомнил. Ну и сказал ей.

Шонна, по его словам, в ответ только кивнула. Потом она ушла наверх, а Чопек со Зданеком в очередной раз проверили те хитроумные крепления, которым предстояло надежно удержать каннибала на месте, не попадая при этом в кадр. Все было в порядке. Тогда они перебрались на тележку и стали ждать, когда придет Торек. Вместо него прибежала Шонна.

— Говорит, дверь заперта и никто не отзывается, — рассказывал Чопек. — Шонна всё вокруг обежала, нигде ее не нашла и запаниковала. Ну, в общем, с нашими артистами оно и не мудрено. Я сам за утро недельную норму скурил. Вроде всё продумано, а на душе всё равно кошки скребутся.

Зданек подтвердил, что и у него такое же чувство.

— Пессимисты, — тихо проворчал Торек.

Чопек согласился, что да, есть немного. Ровно настолько, чтобы заразиться тревогой Шонны и подняться с ней в кабинет Айрики.

— Ну, я открыл дверь и увидел... — Чопек вздохнул. — Ну, в общем, то, что увидел.

— Но ведь дверь была заперта, — сказал Бран.

— Да какое там заперта, господин детектив, — Чопек махнул рукой. — Так, баловство одно. В войну я такие замочки вообще без инструментов открывал... Нет, вы не подумайте чего, я не мародер какой-нибудь. Ну разве что самую малость. У меня ведь семья, да еще и беженцы приблудились. Тут уж, простите, не до изящных манер было. Пошел, что называется, по соседям.

— Понимаю, — сказал Бран. — Значит, вы с вашим опытом без проблем справились с замком. Кстати, вы, опять же с вашим опытом, не заметили ничего подозрительного?

Чопек подумал, потом пожал плечами.

— Да вроде нет, — произнес он. — Не похоже, чтобы замок вскрывали до меня. Что еще вам сказать? Дверь была заперта изнутри, если это важно.

— Очень важно, — сказал Бран. — Спасибо. А как вы это определили?

— Так там ключ в замке торчал, — спокойно пояснил Чопек. — Так часто делают, чтобы снаружи не открыть было. Я ключ сразу вытащил и потом господину директору лично в руки отдал. Не стоило его трогать?

— Не стоило, — сказал Бран. — Но что сделано то сделано. И еще одна вещь, которая меня интересует — портрет в золотой рамке.

— Который ты мне уже неделю как обещал починить, — строгим тоном напомнил Торек.

— Ох, да починю я его, починю, — отмахнулся Чопек. — Айрика мне уже весь мозг выклевала. Как только разберусь, в чём проблема, сразу сделаю.

— Он просто разболтался, — сказал Торек.

— Если бы! — парировал Чопек. — Говорю вам, босс, там не всё так просто. Если б он просто разболтался, он бы и крутился туда-сюда, а он, падла, только на черного плаща переворачивается. А на коричневого не желает, хоть ты тресни. То ли в балансе дело, то ли еще в чем — не пойму. А пока не пойму, то скажите мне, как я его починю? Как?

Прежде чем Торек успел ответить, Бран вмешался в спор и спросил, что случилось после того, как Чопек обнаружил тело. По их общему мнению, дальше началась суета и беготня вверх-вниз. Кто где был, никто толком вспомнить не брался. У кабинета покойной Айрики побывали практически все, начиная с Торека, которого первым делом позвал Чопек, и заканчивая актрисами, которых вообще никто не звал.

— Только полицейских не было, — уточнил Зданек.

— Ага, они там в коридоре стояли, — подтвердил Чопек. — Вроде как на посту. Поглядывали в нашу сторону, да и только. Я думал их позвать, но господин директор сказал, что сам решит вопрос с полицией и пошел к ним.

— Я проверил, на месте ли мои каннибалы, — сказал Торек Брану. — А потом позвонил тебе. На новую полицию у меня надежда слабая.

— У меня тоже, — ответил Бран. — Но это их дело. Замылить такое убийство у нас никак не получится, и мы даже не будем пробовать.

Окончание фразы прозвучало с четким акцентом: "даже не попытаемся".

— Да я и не собирался, — ответил Торек.

— Отлично, — сказал ему Бран. — Тогда я пойду переговорю с актрисами, а ты позвони в пятьдесят первый участок и спроси капитана Строма. Обрисуй ситуацию и попроси его приехать лично. Где ты сказал, твои девицы прячутся?

Торек указал на боковой коридор.

— Гримерки по левую руку, — пояснил он. — Их там как раз три.

Боковой коридор был освещен скудно, но и при таком свете Бран разглядел, что тот упирается в глухую стену. Справа и слева было по три двери. Левые были пронумерованы, правые снабжены значками. Ближайшая справа оказалась туалетом, два других значка Бран не разобрал. Он подошел к двери с номером один и постучал.

— Войдите, — раздалось с той стороны.

Бран вошел. В узкой комнатушке, больше похожей на пенал, у стола с огромным зеркалом сидела стройная брюнетка в длинном, до пола, черном платье. При виде гостя она нахмурилась. Точнее, нахмурилась она при виде его темно-коричневого плаща. Ее черный плащ висел в углу на вешалке.

— Здравствуйте, Эллада! — сказал Бран.

Брюнетка холодно кивнула в ответ.

— Как я понимаю, вы тот полицейский, о котором говорил Торек, — сказала она. — Не знала, что плащей теперь берут в полицию.

— Я не полицейский, — ответил Бран. — Частный детектив Бран. Торек нанял меня расследовать убийство Айрики и, надеюсь, вы мне в этом поможете.

— Постараюсь, но сомневаюсь, что смогу.

— Там видно будет.

Брюнетка кивнула и указала детективу на стул рядом. Бран смерил хлипкую конструкцию взглядом и сказал:

— Спасибо, я постою. Так мне лучше думается. Скажите, какие у вас были отношения с Айрикой?

— Рабочие, — ответила брюнетка. — Она делала свою работу, я свою.

— А кроме этого?

— На этом всё. У нас, если вы заметили, плащи по цвету друг с другом не гармонируют. Но, если вы о том, не я ли ее грохнула, то нет. Даже в мыслях не было.

— То есть, никаких старых обид? — уточнил Бран.

— Нет. Мы на войне не пересекались, а если и пересекались, то я этого не заметила. Она ко мне тоже ровно относилась. Даже портрет нашего Гравела выставляла, когда я на инструктаж к ней являлась. Думала, не знаю, что у нее есть такой же с Влацеком.

По лицу девушки скользнула едва заметная улыбка.

— Но оно и правильно, — продолжила Эллада. — Мы, артистки, народ чувствительный, чего нас лишний раз провоцировать?

Сама она, впрочем, на чувствительную даму вовсе не походила.

— Это верно, — Бран кивнул. — Хорошо, давайте восстановим последовательность сегодняшних событий. Я так понял, все претендентки на роль прибыли на студию вместе.

— Не специально, — ответила Эллада. — Так получилось. С Шонной мы в дверях столкнулись, она меня нагнала, а Флорес сразу за нами шла. Но тут ничего странного, детектив. Нам всем было назначено к девяти и, думаю, никто не хотел испортить впечатление опозданием. Всё-таки роль в фильме — это не реклама кошачьих консервов.

— Тем более роль в шедевре.

Брюнетка криво усмехнулась.

— Это у Торека-то? — переспросила она. — Нет, может, на старом имени ремейк и выстрелит, но на многое я бы не рассчитывала. Ремейки теперь каждый год выходят и что-то ни одного шедевра я среди них пока не видела. Нет, Торек сделает себе имя, и ладно. Будем больше на рекламе зарабатывать.

— Точнее, будет зарабатывать Торек.

— Тут вы правы, — согласилась брюнетка. — Но он не жадный, подкинет чего-нибудь на бедность звездам вторичного кино.

Бран нахмурился. Похоже, своим планом перемещения студии в Европу Торек с Элладой еще не поделился. С другой стороны, актриса могла просто изображать неведение.

— Скажите, Эллада, если студия Торека закроется, кто от этого выиграет?

Брюнетка основательно задумалась, потом сказала:

— Я таких не знаю. Конкурентов у него вообще нет. Больше у нас никто ничего не снимает. Если бы хоть что-то было, я бы знала. Театр как в войну сожгли, так и стоит пепелище. Нет, даже не представляю, кто тут сможет остаться в выигрыше.

— А кто проиграет? — спросил Бран.

В этот раз Эллада ответила уверенно и сразу.

— Все, кто останется без работы. Я, кстати, буду в их числе, а работу сейчас в Сомании найти не так-то просто. Вам, кстати, секретарша не нужна? А еще я крестиком вышивать умею.

— Извините, сейчас я не могу позволить себе секретаршу.

— Вот то-то и оно, — Эллада вздохнула. — Ну, будем надеяться, до закрытия дело не дойдет. Фильм мы теперь снимем вряд ли, но жили же мы раньше как-то на рекламе. Ею на студии Торек занимался, так что тут мы, наверное, останемся при своих. Нет, если кто-то хотел развалить студию, ему не Айрику убивать надо было. Разве что фильм...

— Что фильм?

— Ну, этот проект был, в основном, ее детищем, — сказала Эллада. — Она его пробивала и Торека тормошила, чтобы тот везде ездил и договаривался. Нас на первые пробы выдернула еще до его поездки в штаты. Тут тогда девиц двадцать было. Чуть ли не на головах друг у дружки сидели. Вот я сейчас и подумала: а что если кто-то хочет только фильм нам загубить? Какой-нибудь конкурент, которого Торек обошел с заявкой. А на студию этому конкуренту чихать. Выплывем мы или нет, не его забота. Ему лишь бы фильм угробить. Как вам такая версия, детектив?

— Хорошая версия, — сказал Бран. — Не совсем правильная, но основа у нее верная. Я и сам сейчас так думаю. Когда разбогатею, возьму вас секретаршей.

— Ловлю на слове, — тотчас бросила Эллада.

Бран усмехнулся.

— Я сказал, когда разбогатею, — уточнил он. — А вот вам еще версия. Айрику могли убить, чтобы кто-то занял ее место.

— Да не такое уж оно и завидное, — возразила Эллада. — Постоянная работа, это, конечно, круто, тут я спорить не буду, но я бы тогда лучше этого чертова механика грохнула.

— Чопека?

— Ага. Механик Кривые Руки. На прошлой сцене каблук из-за него сломала, а туфли, знаете ли, были чертовски дорогие! Прибила бы, если бы не Айрика!

— А что Айрика? — спросил Бран. — Она его защищала?

— Она всех защищала, — сказала Эллада. — И ото всех. Понимаете, у Айрики тут по сути была должность миротворца. Вы слышали, как этот Чопек называет наш актерский коллектив?

— Серпентарий.

— Вот-вот, — Эллада кивнула. — И, надо признать, так оно и есть. Тут даже не в профессиональной конкуренции дело. Роль — это кусок хлеба, причем когда у Торека есть деньги — это толстый кусок хлеба с маслом. За него мы тут все друг дружке глотки перегрызем. Фигурально выражаясь, конечно. И единственный способ не дать нам вцепиться друг дружке в глотку — это встрять между нами. Нет, детектив, занимать такую должность, да еще в плаще — это как курить на бензоколонке. Я — пас. За других не поручусь, но думаю, вы не туда копаете.

— Возможно, — сказал Бран. — Хорошо, расскажите, что было, когда вы пришли на студию?

Дальше, по словам Эллады, не было ничего интересного. Обычная рутина. Эллада поднялась к Айрике в кабинет, где состоялся совершенно заурядный разговор о предстоящей работе. Актриса называла его инструктажем. Собственно, примерно половина разговора и свелась к инструктажу по технике безопасности.

— Партнер по роли в этот раз, сами понимаете, ожидался специфический, — сказала брюнетка.

Бран кивнул. В конце инструктажа Эллада и Айрика малость поторговались из-за суммы гонорара. За участие в пробах Торек платил сущие гроши, но, как сказала Эллада: "и то хлеб". Кусочек масла на него выторговать не удалось, но на маргарин Айрика согласилась накинуть и записала это себе на отдельном листе. Сказала, что оформит это у Торека как надбавку за риск.

— Потом она велела мне готовиться и отпустила, — закончила брюнетка. — Я спустилась сюда и больше не поднималась наверх до тех пор, пока не услышала, что ее убили.

— Заметили что-нибудь подозрительное?

Брюнетка снова основательно задумалась, потом помотала головой.

— Увы, ничем не могу помочь. Вроде все было как обычно. Когда началась движуха я, конечно, смотрела в оба глаза, но тоже ничего. То есть, конечно, труп был в необычном состоянии, Флорес от одного взгляда наизнанку вывернуло, но если вы о том, не показался ли мне кто убийцей, то нет. Все выглядели так, словно сами были в шоке. Потом Торек разогнал нас по гримеркам и пошел, как я понимаю, звонить вам.

— И что сделали вы?

— Сидела здесь. Наблюдала и слушала. Дверца тут тоненькая, а пол скрипучий. Если бы кто сунулся в наш коридор, я бы всё равно раньше услышала, чем увидела. Но никого до вас не было.

— Ясно, — сказал Бран. — Спасибо, вы мне очень помогли.

— Правда?

— Да.

Брюнетка внимательно посмотрела на него, потом кивнула.

— Надеюсь, что так. Мы не дружили с Айрикой, но то, как она умерла... — Эллада помотала головой, словно отгоняя кошмарное видение. — Так люди умирать не должны.

— Согласен, — сказал Бран и вышел из комнаты.

На стук в дверь номер два никто не ответил. Бран нахмурился и резко открыл дверь. В гримерке у стола сидела худенькая девушка в тонкой серой блузке и таких же штанах. Ее вьющиеся волосы были выкрашены в ярко-синий цвет. Девушку била нервная дрожь. Когда Бран вошел, она вздрогнула, а в ответ на приветствие выдала нечто вроде:

— Здрасти, ужас-ужас!

Бран решил не принимать это на свой счет.

— Не волнуйтесь, Флорес, — сказал он. — Я — частный детектив, и всего лишь хочу задать вам несколько вопросов.

Девушка резко кивнула. Бран решил трактовать это как "спрашивайте".

— Мне сказали, что на студию вы пришли около девяти, вместе с остальными актрисами.

Никакой реакции на эти слова не последовало.

— Это так? — мягко спросил Бран.

Девушка снова кивнула. Бран придвинул к двери свободный стул и осторожно сел на него. Стул скрипнул. Теперь Бран не нависал над девушкой подобно скале и та слегка расслабилась. Только слегка. Стрельнув глазами в сторону детектива, она снова уподобилась испуганной мышке в присутствии кота.

— Давайте так, — сказал детектив. — Я понимаю, как вам тяжело об этом вспоминать, поэтому я буду говорить, а вы кивайте, если я говорю правильно. Договорились?

Ответом был еще один кивок.

— Умница, — сказал Бран. — Вы просто отлично держитесь. Другая на вашем месте давно бы упала в обморок.

Флорес изобразила глазами полную готовность исполнить этот номер прямо сейчас и даже без предварительной подготовки. Бран постарался ее успокоить, но время поджимало, и он перешел к делу. К сожалению, выудить из девушки ничего принципиально нового не удалось.

Она поднялась к Айрике минут через пять после Эллады. Торговаться Флора не рискнула — как призналась девушка, она побаивалась крутой ополченки — и в основном беседа свелась к подробному инструктажу по технике безопасности. В теории каннибал должен был быть связан и прикован к полу, а рядом с площадкой — дежурить полиция, однако, по словам Айрики, случиться могло всякое.

Из всего сказанного Флорес вынесла только то, что, как только каннибал вырвется и разбушуется, ей следует немедленно упасть на пол и закрыть голову руками, чтобы не перекрывать сектор обстрела. Где этот сектор, Флорес так и не поняла, но, уяснив, что это уже не ее забота, забивать голову деталями не стала.

— Я ведь не боец, — тихо призналась она. — Мне просто работа очень нужна.

— Ну-ну, — подбодрил ее Бран. — Вы очень даже храбрая. Не каждый решится войти в клетку к каннибалу.

Флорес заискивающе улыбнулась.

— Вы просто хотите меня утешить, — прошептала она. — Но я очень боюсь.

— Не бойтесь, — сказал Бран. — Я лично проверил, все каннибалы надежно связаны и не опасны.

— Но кто-то же убил Айрику, — резонно возразила Флорес.

— Да, — сказал Бран. — Поэтому я вас очень прошу постараться и вспомнить каждую деталь. Это очень важно. Вы ведь, получается, последняя, кто видел Айрику живой. Если, конечно, не считать убийцы.

— Нет. После меня еще Шонна к ней заходила.

— Вы это видели?

— Как она заходила? Нет. Но Айрика обмолвилась, что ждет ее. А у нас не принято заставлять ее ждать. Тут от нее многое зависит.

— И вы сказали Шонне, что Айрика ее ждет? — спросил Бран.

Флорес помотала головой.

— Она ведь не просила ее позвать, — сказала актриса. — Шонна спросила, освободилась ли Айрика, я сказала, что от меня — да, и пошла к себе. То есть, сюда.

— Ясно. И что было дальше?

— Я сидела здесь и учила роль. Очень, знаете, хотелось получить главную. Если бы мне только удалось произвести впечатление, может быть, вообще стала бы любимой актрисой Торека. Такое ведь бывает?

— Иногда.

— Может, он бы и меня тогда с собой в Австрию взял, — мечтательно произнесла Флорес. — Никогда там не была.

— Погодите, — сказал Бран. — А когда Торек сказал вам о переезде студии?

— Ну, он мне еще не говорил, — замялась Флорес.

— Тогда откуда вы о нем знаете?

Флорес совсем стушевалась.

— Только вы меня не выдавайте, пожалуйста, — попросила она. — У Айрики на столе бумаги на перевоз имущества студии лежали. Заказ контейнеров, договор на перевозку. Я случайно увидела, когда документы подписывала, и не удержалась, сунула туда нос. Дата отправки там первое февраля, так что этот фильм мы, похоже, еще тут снимаем, а вот следующий — уже за границей. А я хочу за границу.

— Верю, — сказал Бран. — Айрика знала, что вы ознакомились с документами?

Флорес испуганно помотала головой.

— Еще вопрос, — сказал Бран. — Вы о своем открытии кому-нибудь говорили?

Ответом было повторное мотание головой.

— Я ведь сама хочу быть лучшей, — тихо пояснила Флорес. — Зачем мне дарить стимул конкуренткам?

— Разумно. Значит, вы сидели здесь и учили роль, пока не началась суматоха.

— Да, — Флорес кивнула. — Я, конечно, побежала вместе со всеми наверх, а потом Торек велел мне сидеть здесь и не высовываться, и вот я сижу здесь, и жду, когда меня съест каннибал.

— Не съест. Завтрак он себе уже добыл, а до обеда я его обязательно поймаю.

Девушка мгновенно позеленела и схватилась за горло.

— Извините, — едва различимо булькнула она и метнулась к двери.

Бран едва успел посторониться вместе со стулом. Девушка пулей вылетела прочь, даже не закрыв за собой дверь. Бран вышел следом. Девушка исчезла в туалете. Звуки оттуда свидетельствовали, что желудок девушки не принял шутку детектива.

— Дурак ты, Бран, — сказал сам себе Бран. — И шутки у тебя дурацкие.

Пока Флорес было не до разговоров, Бран постучал в третью дверь и, получив приглашение войти, вошел. Обстановка тут была полностью идентична той, что Бран наблюдал в двух других гримерках, а вот актриса, для разнообразия, стояла у окна, глядя на улицу. Стройная, с короткими каштановыми волосами, она была на целую голову ниже детектива даже на каблуках. В гримерке было прохладно, и актриса набросила на плечи плащ. Из-под плаща выглядывали ярко-голубая блузка и белые джинсы с широким ремнем.

— Здравствуйте, — сказал Бран. — Шонна, верно?

— Она самая, — отозвалась девушка. — А вы кто будете?

— Бран. Частный детектив. Расследую убийство Айрики.

— Отлично. Уже выяснили, который людоед ее сожрал?

— Выясняю, — сказал Бран. — Вы поднимались к Айрике после Флорес. Скажите, вы заметили что-нибудь подозрительное или необычное?

— Конечно! Я постучала, но мне никто не ответил. Мне это сразу показалось подозрительным. Я побежала искать Айрику. Обежала весь третий этаж, потом по второму прошерстила. Спросила у полицейских, те ее не видели. Заглянула к боссу, там ее тоже нет. Конечно, мне это показалось подозрительным! Я сразу побежала за нашим механиком, чтобы он дверь вскрыл.

— То есть, у вас были основания беспокоиться за Айрику? — спросил Бран.

— А пятерка людоедов для вас не основание?! — Шонна громко фыркнула. — Ну вы прямо как Торек. Придумал тоже! Сейчас шедевр снимем. Ага! Я этот шедевр в Кривом ущелье видела. Вы ведь там, кстати, тоже были. Нет, если для вас это не основание насторожиться, то я даже не знаю, что сказать. Ну, наверное, мы, дамы, сделаны из материалов попроще, нам свойственно волноваться из-за таких вещей.

— Вероятно, — сказал Бран. — Хорошо, Шонна. Вы служили вместе с Айрикой и были, вероятно, ближе к ней, чем другие актрисы. То есть, скорее всего, знали ее лучше других.

Шонна кивнула, хотя и без особой уверенности.

— Тогда скажите, — попросил Бран. — Как она вела себя в последнее время?

— Волновалась, конечно, — тотчас ответила Шонна. — С того момента, как Торек вернулся с правами на этот чёртов ремейк, она вообще себе места не находила.

— Надо думать, таких актеров у нее на кастинге еще не было, — сказал Бран. — С другой стороны, у нее была неделя, чтобы подготовиться. Вряд ли каннибал смог бы застать ее врасплох. Тем более если он по уши накачан лекарствами. А если бы и смог, то братья — садисты, они бы не позволили ей умереть так легко.

— А как же тогда? Зачем кому-то еще ее потрошить?

Удивление на лице актрисы казалось вполне искренним.

— Думаю, убийца хотел свалить свое преступление на каннибалов, — сказал Бран. — Скорее всего, он не планировал этого заранее. Больше похоже на импровизацию. Вряд ли преступник заранее знал, что вся охрана будет дружно нести службу в коридоре и тем самым облегчит ему задачу. Да, собственно, тут всё дело похоже на экспромт. Я всё больше склоняюсь к мысли, что убийство произошло случайно. В кабинете возникла ссора и в ходе нее Айрика разбила голову об угол стола. Может быть, сама, может быть, с посторонней помощью. Тут уже эксперты будут разбираться.

Бран помолчал, собираясь с мыслями. Актриса выжидательно глядела на него.

— Скажите, Шонна, а вы обращали внимание на портрет в кабинете Айрики? — спросил Бран. — В золоченной рамке.

— С Влацеком-то? Ну да, есть у нее такой. Давно уже. Это еще когда мы на фабрике базировались, она его откуда-то притащила. На рамку дорогую не поскупилась. Я вначале думала, что это трофей, а потом слышала, что ей рамку специально под заказ сделали. Ну, мало ли какие у них отношения с генералом.

— Это, Шонна, не простой портрет, — сказал Бран. — Это перевертыш. С другой стороны там генерал Гравел. Айрика поворачивала его в зависимости от того, какой плащ на посетителе.

Шонна прищурилась.

— Это вполне в духе Торека, — прошептала она.

— Возможно, он это и придумал, — сказал Бран. — И вот что у нас получается. Брызги крови были на стороне Влацека, значит, на ее последнем посетителе был коричневый плащ. Портрет она поворачивала перед входом посетителя. В коричневом плаще тут были только вы, Шонна.

— И вы хотите сказать, что это сделала я?!

— Не хочу, — сказал Бран. — Но факты — упрямая вещь.

— Ну... Чопек сказал, что она ждала меня. Ждала, но не дождалась. Убийца добрался до нее первым. Влез в окно и...

— Вряд ли, — сказал Бран. — Сегодня ветрено, а механизм портрета перекошен. Если открыть окно, ветер перевернет его на Гравела. Кроме того, у Айрики был пистолет в ящике стола. Нет, подобраться к ней мог только тот, кому бы она это позволила. Какое-то время я рассматривал версию, что вас подставили...

— Так оно и было! Наверняка эта паршивка Флорес!

— Флорес не знала про портрет, — сказал Бран. — Айрика убирала его перед ее приходом, чтобы не нервировать девушку. И Флорес не знала, что вся охрана каннибалов торчит в коридоре. Она не видела, как их привезли. Кроме того, у нее свой план устроить свое будущее.

По лицу Шонны скользнула такая гримаса, что, если бы не воспитание, непременно бы еще и сплюнула на пол.

— Через койку Торека? — бросила она.

— Нет, Флорес хочет убедить Торека, что она — гениальная актриса.

— Эта дешевая стриптизерша?!

— Зато не убийца.

Шонна мрачно посмотрела на него. Потом ее взгляд смягчился.

— Слушайте, детектив, — тихо сказала она, шагнув к Брану и вкрадчиво заглядывая ему в глаза снизу вверх. — А может быть, мы забудем об этом чёртовом портрете? Ну, не каннибалы, так мало ли сейчас уродов в Сомании. Кто-то да подобрался к Айрике. А я в долгу не останусь.

Девушка нежно погладила детектива по правой руке. Бран молча смотрел на нее. Ее тонкие пальчики очень крепко сжали его запястье. Одновременно ее правая рука скользнула в карман плаща. Левая рука Брана поступила аналогично. Детектив оказался быстрее. Пистолет едва показался из кармана Шонны, а "Фалькотт" Брана уже смотрел ей в лицо. Шонна застыла.

— Неплохо придумано, — сказал Бран. — Но я левша.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Шонна гадала, выстрелил ли Бран, если она поднимет пистолет. Бран просто ждал.

— Чтоб тебя, — прошипела Шонна и бросила пистолет на столик.

— Разумно, — сказал Бран.

В следующую секунду в гримерку, столкнувшись в дверном проеме плечами, влетели Торек с телефоном в руке и смышленый полицейский с пистолетом.

— Всё в порядке, — сказал им Бран. — Преступница раскаялась в содеянном и хочет сдать оружие.

Торек, выдохнув, проскользнул мимо детектива и забрал пистолет Шонны. Полицейский неуверенно переводил взгляд с Шонны на Брана и обратно. Бран кивнул ему. Полицейский спрятал пистолет, достал наручники и надел их на Шонну. Бран спрятал свой револьвер обратно в карман.

— Судя по вашему появлению, вы тоже раскрыли это дело, — сказал детектив. — Но я успел первым. Торек, я пришлю тебе счет.

— Присылай, — кивнул Торек. — Но вначале мне нужен подробный отчет. "Кто" — я теперь знаю, но ты еще говорил про "почему".

— Изволь, — Бран кивнул. — Твой план по переезду студии в Европу — уже не секрет. Бумаги по подготовке были у Айрики на столе. Мне, правда, не совсем понятно, зачем, ведь до переезда еще масса времени. Может быть, нужно было что-то уточнить, а может быть — кому-то их показать.

— Это еще зачем? — удивился Торек. — Вообще-то, это был секрет.

— Например, затем, что ты-то уедешь, а вот актрисы твои, — тут Бран кивнул на Шонну. — Останутся без работы. Вряд ли Айрике нравилась эта мысль. На войне ударницы берегли своих, и Айрика наверняка думала, как бы прикрыть их и в этот раз. Но, чтобы сохранить им работу, надо было или убедить тебя взять всю компанию с собой...

Торек решительно помотал головой.

— Это невозможно. Ты просто не представляешь, сколько их. Там целая картотека.

— Стало быть, надо было как-то убедить тебя остаться, — сказал Бран. — Возможно, у Айрики был какой-то план и тут ей могла понадобиться помощь Шонны. Это я знаю, что переубедить тебя невозможно, но она...

— Да ни хрена она не собиралась никого переубеждать! — взорвалась Шонна. — Она собиралась нас всех бросить. Сказала только, чтоб готовились к самостоятельной жизни! Скотина!

— Тоже вариант, — сказал Бран.

— И что было дальше? — спросил Торек.

Шонна мрачно посмотрела на него и отвернулась.

— Дальше они подрались, — сказал Бран. — Или Шонна сумела застать Айрику врасплох и убила ее сразу. Скорее всего, второе, при драке портрет бы провернулся раньше, но это смотря где и как руками махали. Как бы то ни было, Айрика умерла. Убийце надо было замести следы и желательно так, чтобы заодно сорвать съемки фильма. Поэтому Шоона изобразила нападение каннибалов. Даже если они в итоге оказались бы непричастны, вряд ли ты теперь сможешь доснимать свой фильм.

— Это уж точно, — проворчал Торек. — Каннибалов у меня после сегодняшнего точно заберут, я и так их выцарапал под честное слово, что не будет ни малейших эксцессов.

— В общем, все это мне было ясно с самого начала, — продолжал Бран. — Потрет тоже однозначно указывал на бывшую ударницу, но у преступника обязательно должен был быть мотив, а я поначалу его не видел. Должность Айрики, как мне тут на пальцах разъяснила Эллада, совершенно незавидная. Картина начала проясняться, когда Эллада рассказала мне, что сам фильм был во многом проектом Айрики. Ее гибель плюс подстава каннибалов сорвут съемки, а нет фильма — нет переезда. Актрисы не останутся без куска хлеба.

— Да уж, удружила, нечего сказать, — проворчал Торек.

Шонна смотрела в пол.

— А вы как здесь оказались? — спросил Бран.

— Да это всё он, — Торек кивнул на полицейского.

Тот торопливо вынул из кармана полиэтиленовый пакетик. Внутри лежал лоскутик голубой ткани.

— У каннибала во рту была, — пояснил полицейский. — У того, у которого вы руку нашли. Мне показалось странным, что остальные скалятся, а этот даже когда рычит, зубов не разжимает. Думаю, Фальк цапнул за рукав того, кто засовывал кисть убитой ему за спину, ну и оторвал кусок ткани. Я обратился к директору студии, а он вспомнил, у кого одежда такого цвета.

— Отличная работа, — похвалил его Бран. — Вряд ли у Шонны была возможность переодеться.

Судя по взгляду актрисы, такой возможности у нее действительно не было.

— Босс! — донёсся из коридора крик Чопека. — Тут еще полиция приехала!

— Зови сюда! — крикнул Торек. — Как раз вовремя.

Судя по топоту, в этот раз полиция прибыла верхом на боевых слонах. Первым в дверном проеме появился седой мужчина в старом сером мундире, но с капитанскими погонами нового образца. Из-за его левого плеча выглядывал Чопек. Из-за правого — два мордоворота в шлемах. Седой мужчина остановился на пороге, заполнив собой весь дверной проем, и окинул собравшихся таким тяжелым взглядом, каким, наверное, суровый инквизитор окинул бы окинул бы собрание еретиков. Этот взгляд остановился на Бране.

— Привет, капитан, — сказал Бран.

— Привет, — хмуро бросил тот. — Кто тут кого убил?

— Убийца вот, — сказал ему Бран, указывая на Шонну. — Главная улика у него, — добавил он, указывая на смышленого полицейского. — А труп на третьем этаже. Подробные показания я тебе, если хочешь, отдельным рапортом оформлю.

— Хочу, — ответил капитан таким тоном, каким обычно говорят "век бы тебя не видел!". — А где каннибалы?

— На втором этаже, под охраной столичной полиции, — сказал Бран и, кивком указав на смышленого полицейского, добавил: — Вот этот у них за главного.

— Отлично, — произнес капитан таким тоном, каким обычно говорят "это просто ужасно".

Затем он подвинулся в сторону и коротко бросил:

— Арестовать.

Двое мордоворотов, которые помимо шлемов оказались еще и в бронежилетах поверх защитных костюмов, ловко изображая из себя японских ниндзя, протиснулись по стенам к Шонне, где и застыли по бокам от нее, точно статуи.

— По крайней мере, о куске хлеба тебе теперь действительно очень долго не придется беспокоиться, — сказал Бран актрисе. — В наших тюрьмах пока еще кормят.

— Пошел ты, — бросила в ответ Шонна.

Бран вздохнул и вышел в коридор. Торек вышел за ним. В коридоре толпилась еще добрая дюжина полицейских. Все они были в броне и с автоматами. Из своей гримерки выглянула Эллада и застыла на пороге, наблюдая за происходящим.

— Шустрые ребята, — сказал Торек. — Я едва представился и этот твой Стром сказал, что уже выезжает.

— Наверное, он знал про твоих каннибалов, — ответил Бран.

— Я их привез совершенно легально, — сказал Торек. — Так ты говоришь, Шонна грохнула Айрику, чтобы сорвать фильм?

— Скорее всего, это вышло случайно, — ответил Бран. — Айрика сказала Шонне, что сваливает с тобой в Европу, та сочла эта предательством и сгоряча заехала ей. Айрика упала и ударилась головой об угол. Шонне пришлось срочно заметать следы.

Бран замолчал.

— Ну и? — нетерпеливо подбодрил его Торек. — Мне нужны детали.

— Шонна решила подставить каннибалов, — сказал Бран. — Поднимаясь к Айрике, она видела, что вся полиция торчит в коридоре и, стало быть, Фальки в комнате одни, без охраны. Она изрубила тело, чтобы было похоже на расчлененку, но работала аккуратно. Брызги крови долетели до портрета всего один раз. Сама Шонна, скорее всего, разделась, чтобы не забрызгать кровью одежду. Пока она махала тесаком или позже, когда открыла окно, ветер перевернул портрет, но Шонна этого не заметила. Дальше она подложила палец Айрики на виду, чтобы тот, кто будет вести расследование, сразу его заметил.

— И это должно было выглядеть так, словно каннибал его обронил, — подхватил Торек.

— Да, — Бран кивнул. — Шонна оставила у каннибалов куски тела, что должно было окончательно навести полицию на них, но она не рискнула освободить братьев. Вероятно, планировала, она видела, как их привезли, и могла знать, что их накачали лекарствами, но когда Фальк показал себя живчиком и отхватил у нее клок одежды, могла и передумать.

— Я бы передумал, — сказал Торек.

— Я тоже, — согласился Бран. — Но менять план было уже поздно. Рост у нее меньше моего, так что, выбираясь обратно из комнаты даже со стола, ей бы пришлось подпрыгивать. Поэтому окно оставалось открытым и поэтому стол успел промокнуть. Дальше ей оставалось только закрыть кабинет Айрики изнутри, выйти через соседнюю комнату и поднять тревогу. Там она постаралась не наследить, но поспешила и кое-где осталась вода. Впрочем, когда картина преступления прояснилась, этот шаг был слишком очевиден и так.

— Отлично! — воскликнул Торек. — Так, слушай, всё, что ты мне рассказывал, оформи в письменном виде и во всех подробностях.

— Сделаю. Все равно для полиции придется рапорт составлять. А тебе зачем?

— Да как ты не понимаешь! — Торек аж подпрыгнул. — Это же отличная фактура. Пусть у меня отберут моих каннибалов, но я всё равно сниму свой фильм про психопатов.

— Это про нас, что ли? — Бран хмыкнул.

— Ну, в художественном смысле, — уточнил Торек. — Расследование безумного убийства через крышу! Флорес у меня стриптизерша, ей не впервой бегать голой перед камерой, будет играть Шонну.

— Шонна оделась перед походом к каннибалам, — поправил его Бран. — Иначе бы Фальк не отхватил у нее клок одежды. И еще накинула плащ Айрики, чтобы не промокнуть.

Торек резким взмахом руки отмел все возражения.

— У меня будет клок волос. Флорес как раз волосы в синий перекрасила. Подойдет. На ее роль тоже кого-нибудь найду. Хотя, она толком ничего и не сделала, может, вообще вычеркну ее из сценария. Кстати, слушай, а ты не хочешь попробовать себя в кино?

Бран только головой покачал.