| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Скажи Арез, зачем ты каждый день доводишь нашего шакала? Однажды он не выдержит и убьет тебя. Ты же не сможешь вечность пребывать среди фаворитов. Если против тебя выйдет боец из личной...
— Вот тогда у меня появиться шанс, чтобы изменить свою жизнь. Шанс, которого я только и жду.
— Как и своего загадочного друга? Поверь, ни один смертный не рискнет пойти против Верховного Фараона Амхотерпа, будь он даже верховным жрецом! Амхотерп наместник Верховного бога Светорожденного Ра, и все мы рабы благодаря его воле!
Лицо девушки удивленно вытянулось, глядя на недавно корчившегося от боли сокамерника-гладиатора. Он смеялся!
— Таир, а я и не говорил что он смертный. Он не бог, он нечто иное, с чем даже боги не спорят, а жители царства смерти стараются не спорить! Поверь, если ты или я доживем в этом мире, тебе понравится финал.
"Интересно, я сам-то верю в то, что сейчас сказал?"
Девушка только покачала головой, отчего ее волосы черным дождем пробежались по ее обнаженным плечам. Глубоко вздохнув, она произнесла:
— Что ж, не мне рассказывать слепцу о цвете неба, по которому мчится Ра в своей небесной колеснице! Пускай же мудрая и справедливая богиня Бастет хранит тебя завтрашним днем!
После чего девушка скрылась во мраке камеры, в которой была заключена. Лишь легкое позвякивание ее цепи волнами разносилось по тишине подземной тюрьмы, словно тихая мелодия, усыплявшая томящихся в ней людей.
Два ночных охотника за нарушителями священного покоя столицы Анхорн незримыми тенями следовали по пятам за странным человеком, в еще более странных одеждах появившегося у подножия статуи Анубиса, расположенной возле главного храма владыки загробного мира.
Проходя вдоль вспыхивающих призрачным светом при его приближении систров в руках статуй (в каждом систре был вставлен кристалл, реагирующий на силу духа), фигура останавливалась, с интересом осматриваясь по сторонам.
Охотники недоумевали. Идущий по пустынной улице сектора бога Анубиса человек не испытывал ни страха ни почтения к строениям или иным артефактам прошлых династий. Единственное что вело его по широкой дороге, предназначенной для шествия провожающих в последний путь умерших предков — было обычным любопытством.
Но стоило человеку ступить на запретный для смертных участок, выложенный черной стеклянистой плиткой, право посещения, которого имели только старшие жрецы бога Анубиса, как за спину нарушителя порядка перенеслись две закутанные в черные одежды фигуры с боевыми жезлами. Яркая вспышка света, и нарушитель только начавший оборачиваться вскрикнул и, потеряв сознание, упал к ногам охотников.
— Чужак явно не отсюда, никогда не видел такой одежды.
— Согласен. Кстати обрати внимание на его кожу лица, она словно никогда не видела света Ра!
Голоса обоих охотников были странными для человеческих, в каждом звуке произносимых слов слышались щелкающие звуки.
— Все равно он нарушил священный закон, он вступил, куда могут ступать только "Ах" (Ах — загробное воплощение человека, переводится как "блаженный просветленный")! Необходимо доставить его к жрецам, они решат его судьбу!
Второй охотник чье лицо точно так же скрывала плотная ткань, покачал головой и произнес:
— Нам нет входа в чертоги Анубиса! Мы не сможем передать его жрецам, тем более до третьего цикла ночи, когда Ра начнет свой путь в колеснице богов по небосклону осталось менее сорока тактов!
— Тогда казнить нарушителя!
— Нет, мы сдадим его в сектор бога Мина! Он ближайший к сектору Анубиса, и расположен в десяти тактах бега. Успеем перед появлением колесницы Ра вернуться в пирамиду Гелиополя!
Второй охотник кивнул и, подхватив тело оглушенного нарушителя, они буквально растворились в блуждающих тенях огненной чаши подле ног одной из статуй Анубиса.
Арена Мра'Кх-ва. Несмотря на защитный купол, над ареной защищающий людей от безжалостного света Ра, песчаное покрытие арены напоминало раскаленную добела пустыню, настолько казался белым выгоревший песок. Причина этому была загадкой. Становился актуальным старый анекдот про прыгающую черепашку на раскаленном от авто подогрева песке террариума.
Арез мрачно посмотрел по сторонам. Осточертевший до боли купол и трибуны со жреческими ложами, и ложами высокородных семей местных "обеспеченных", прибывших только ради крови рабов-гладиаторов вызывала только злость.
Злость и ненависть!
И еще желание! Ни с чем несравнимое желание чтобы все эти трясущие потрохами и длиной рода якобы произошедшего от бога или наместника бога (уточнять которого бесполезно, в каждом секторе-номе почиталось свое божество) оказались перед ним без десятков вооруженных телохранителей с простым мечом в руках...
Мечты!
Но самая главная мечта — стереть с лица земель Гелиополя ненавистного всем гладиаторам Великого Фараона, чья ложа располагалась на стороне восхода колесницы бога Ра.
"Проклятье Курт! Где носит твою задницу?"
Изнутри арена больше всего напоминала пчелиный улей дымчато-голубого оттенка стекла. Ложи располагались сегментарное, а точнее выкладывалось восьмигранными ячейками. У дизайнера был весьма странный вкус.
Пройдя сквозь створки распахнутых ворот арены, Арез направился к каменному возвышению, выложенному из плотно подогнанных друг к другу каменных плит. Несмотря на шероховатую поверхность камня, от крови он становится очень и очень скользким. Там меня уже ждало трое.
Два темнокожих раба и воин с татуировкой раскрытого глаза.
"Личная стража фараона?"
Воин был молод, даже моложе меня. Не более семнадцати циклов! Наголо бритая макушка его головы была непокрытой, честно говоря, его латы мне очень и очень не нравились. Глухой доспех, и только отсутствие шлема давало надежду, ибо тогда бы бой был бы всем неинтересен.
— Как же низко пал род фараона, посылая на смерть неоперившихся юнцов.
— Молчать! Как ты посмел открывать рот в присутствии златоплечника наместника бога Ра?
— Хотя судя по твоему языку, который явно был пересажен от шакала, ты еще и трус! Вышел в полном доспехе против трех рабов. Нравы среди личной стражи, похоже, упали ниже-некуда!
Арез принял странное положение, низко присев и отведя в стороны свои серпообразные мечи, приготовился к атаке. Темнокожее лицо юнца побагровело от прилившей к щекам крови, и прислонив плечу двулезвийный боевой шест стражи он несколькими движениями сорвал с себя стальные рукава покрытые тонким слоем золотой краски, и отцепив стальной ворот, расстегнул пластинчатый нагрудник, выполненный в виде крупных металлических пластин расположенных внахлест, одна поверх другой. Тонкая льняная "флаль" — одежда, со стороны напоминающая футболку с длинными широкими рукавами, под жалобный треск разрываемой ткани обвисла в руках разгневанного юнца.
Рабы, стоявшие слегка в отдалении от нас с воином, в котором буквально клокотал гнев, выглядели чрезмерно удивленными. Такое поведение несвойственно личной страже, даже учитывая столь юный возраст турнирного задиры. Что ж — это твоя первая крупная она же последняя ошибка. Оставшись без нагрудника, ты отдал себя на заклание.
— А теперь ты — отродье шакала и пустынной змеи окропишь эти плиты своей кровью во славу Великого фарао...
— Помедленнее, я не успеваю запоминать! Лучше повтори свое имя, чтобы было, что написать на урне с твоим прахом! — "Гнев плохой помощник в бою на смерть, мой мальчик, поддавшись ему и гордыне, ты уже частично проиграл этот бой". — Или ты решил меня убить словами, так как сражаться как мужчина ты неспособен?
Издевательский голос Ареза стал последней каплей терпения юнца и, перехватив посередине свой боевой посох с закрепленными на нем клинками с криком ярости помчался в атаку.
Стоило ему подбежать на расстояние трех метров к Арезу, как тот с нечеловеческой грацией поднырнул под рассекающее воздух лезвие, в том месте, где только что был он, и одновременно отводя серповидным лезвием посох воина. Лезвие, высекая искры на черной бронзе металлического древка, словно не заметив сопротивления, рассекло палицы и кисти воина, и на каменную поверхность плит с громким лязгом и оглушительным воем упало оружие "уже не воина". Перекатившись в сторону, встал на ноги и, приняв защитную стойку, Арез приготовился к бою, ожидая нападения, но рабы пока не торопились, обходя противника широкой дуге с обеих сторон.
А раз так...
Три быстрых шага и крик юнца оборвался и его голова, окропляя кровью, серый камень плит покатилась отдельно от тела.
"Жаль, что в тренировочных спаррингах с Куртом, его так и не удалось подловить на похожий прием".
Арез встряхнул головой, отгоняя лишние мысли и медленными, кошачьими шагами принялся приближаться ко второму противнику.
Оба раба не были гладиаторами, скорее всего провинившиеся охотники на пустынных ящеров, либо земледельцы. Оружие вот только выданное им было немного неудобным — по два метательных дротика из обычной бронзы, и бамбуковой трубки древка. Слегка тяжеловатое оружие для них, но кто знает, неправильная оценка противника — верная смерть. Неважно, опытен он или нет, госпожа Фортуна бывает, подкидывает такие фортели судьбы, что рассчитывать на легкую победу и хороший итог смерти подобно.
"Интересно сколько еще раз я смогу переродиться после смерти? Курт так и не дал мне достойного и ясного ответа! Скелет чертов!" — промелькнула мимолетная мысль.
В следующий миг я отклонился влево, одновременно нанося рубящий удар, отклоняя дротик и рассекая сухое древко бамбука. После чего перекатился в сторону, больно ушибив о поверхность плиты правое плечо. Второй противник попытал свою силу и удачу в броске...
Итог сегодняшнего дня три отрубленные головы ударом ноги, отправленные на раскаленный добела песок арены. Защитная пленка, окружавшая каждую из лож, не пропускала звуков. Подхватив золоченый нагрудник горе-воителя, я отправился под спасительную тень ворот.
Правилами арены запрещалось забирать оружие проигравшей стороны, проигравшей схватку за жизнь, но не доспехи. Так я стал обладателем прочного нагрудника из тонких стальных пластин способный спокойно выдержать как удар меча, так и до тех прямых попаданий вакуумных зарядов стационарного боевого посоха.
"Как такое, возможно, спросите меня?" — подумал Арез. — "Даже я не смогу на это ответить".
Пришел я в себя лежа на какой-то грязной циновке в полутемном помещении. Из одежды на мне остались только семейные трусы. И все. Ни одежды. Ни денег, ни амулетов...
И еще...
Плотно окольцовывая мою шею трехсантиметровой холодной металлической поверхностью, висел рабский ошейник. Если честно я сначала не поверил сам себе.
Кричать и звать того, кто меня сюда поместил, думаю, будет полным безрассудством. Слишком много нелицеприятных историй о рабовладельческом строе мне удалось прочесть дома. Думаю самым главным нужно выяснить, где я и что со мной собираются делать.
Да, магическую энергию я перестал ощущать, и осознание этого факта ледяной саранчой пронеслось по позвоночнику. Такого я никогда не ожидал... Да что там, в такие ситуации в которую попал я ...
Послышался отдаленный металлический лязг, эхом отразившийся от стен, и в помещении вспыхнул факел, закрепленный под самым потолком. Долго мне ждать не пришлось.
Каменная плита, оказавшаяся не стеной, а дверью откатилась в сторону, исчезнув в стене и, передо мной стоял пузатый низкий человек со смуглой загорелой кожей, и крючковатым распухшим носом. Его слегка опухшие от недосыпания глазки с презрением смотрели на меня.
— И ЭТО вы хотите, чтобы я продал на аукционе в секторе Мин? Да вы сума сошли! Он же дохлый как не знаю кто! Его же плевком прошибешь!
"Забавно слушать такие слова от далекого от физического здоровья смертного!"
Торговец, а точнее работорговец сплюнул на каменные плиты пола и рявкнул, не поворачивая головы:
— Выведите это белое отродье Сета, обмойте и накормите! Через четыре цикла нам выставлять его на торги!
— Да хозяин! Выполним в лучшем виде хозяин!
В помещение буквально влетели двое темнокожих крепко сложенных людей. В отличие от работорговца. Облаченного в белую тунику расшитую серебряной нитью, со стилизованным изображением какого-то бога, темнокожие были одеты в одни набедренные повязки, из грубой сероватой ткани. На головах у них было нечто похожее на помесь платка и обруча для волос. Никогда такого не видел.
Меня грубо подняли и поставили на пол, после чего вытолкали из помещения камеры.
"Если мои способности к магии быстро не восстановятся, чувствую приближение больших проблем! Ибо еще более девяти с половиной месяцев до момента истечения действия печатей..."
— Повелительница! Паланкин приготовлен! Все необходимое для посещения аукциона готово! Вы не передумали лично выбрать новых рабов для храма? Ашторат всегда исправно выполнял свои обязанности, и всегда поставлял в храм...
— Ты хочешь оспорить мое решение Гхань?
Из купальни неторопливо поднималась обнаженная молодая женщина. Капли воды ручейками стекали по ее белоснежно-белой коже.
— Ты снова забыла свое место, бывшая рабыня? Решила снова одеть рабский ошейник?
Девушка, стоящая с белоснежной материей испуганно вздрогнула и упала на колени, низко склонив голову:
— Нет, повелительница! Простите недостойную! Я просто беспокоюсь о вашей белоснежной коже, ибо под палящим оком Ра она может утратить свою красоту! — Не поднимая головы, произнесла дрожащим голосом служанка.
— Так пожелала доска судьбы! Я с самого утра бросила "триграммы" (Пирамидальные кубики размером с ноготь мужчины, на плоскостях которых выгравированы руны языка предвечных).
— Прошу еще раз простить неразумную слугу решившую прогневать "говорящую с богом дома ночи"!
Женщина медленно прошла по прохладной поверхности пола, оставляя за собой влажные отпечатки ступней и капли воды, и подошла к большому, в два человеческих роста зеркалу. Любуясь собой, она внимательно пробежалась взглядом зеленых глаз по своему телу, задержавшись на короткое мгновение на животе. После чего проведя обеими руками по волосам, она отбросила их за спину. Волосы черным дождем рассыпались по спине, едва прикрывая лопатки. Служанка при этом восхищенно охнула, заметив, что волосы мгновенно высохли и приобрели притягивающий взгляд маслянисто-черный оттенок.
Женщина еще несколько минут повертелась перед зеркалом, после чего разрешила служанке обтереть от влаги ее тело.
— Сколько осталось времени до аукциона?
— Полтора цикла госпожа!
— Хорошо, подай парадное одеяние, и не забудь все атрибуты, в прошлый раз ты забыла левый ножной браслет, и если не хочешь чтобы меня высмеяли, ибо тогда на корм священных животных пойдешь уже ты.
— Да госпожа, — испуганно прошептала девушка, вихрем кинувшись исполнять приказание.
Спустя двадцать тактов Старшая жрица бога Анубиса стояла перед зеркалом полностью готовая к выходу в свет.
Облаченная в "канфу" и "транви" сшитые, и отделанные золотой и серебряной нитями из тончайшего, практически граничащего с прозрачным черного щелка, она была похожа на древнюю богиню олицетворявшую красоту и плодородие. Верховная жрица Анубиса внимательно рассматривала нанесенные на кожу косметические мазки рисунка, придававший жрице притягательный вид, идеально подходивший к ее молочного цвета коже. На щиколотки и кисти Верховной жрицы, были надеты тонкие золотые украшения покрытые вязью языка Предвечных. Только сторонний наблюдатель мог принять их за "обычные" безделушки из драгоценного металла — каждая из них представляла собой редчайший артефакт нападения или зашиты, передающийся от одной жрицы к другой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
