Лифт. Дорога к мечте

— Дима, уверен?

— Да, — последовал сухой ответ, и 'Дима' повернулся к девушкам. — Красавицы, выведите нас отсюда.

Лариса взглянула на Ингу. Та ответила подруге обречённым взглядом. Консервы — это хорошо, но на одних консервах не проживёшь. Женьке нужно усиленное питание. Да и 'медики' с патронами не помешали бы. Потому и кивнула Инга, показывая, что да, придётся выводить новых спутников, а заодно и вести их в лес. Лариса дёрнула головой, но спорить не стала — повернулась и зашагала на выход.

— Да, девочки, звать-то вас как? — догнал их в спины вопрос.

— Инга, — откликнулась, не поворачиваясь, девушка.

— Лара, — негромко буркнула её подруга.

Инга и Лара. Обычные имена. Особенно второе. Тогда почему живут тут, за домом? Почему ходят вдвоём по тоннелям? Почему смотрят затравленно, словно гадостей ожидают?

Стёпка шёл позади Виктора и пытался найти ответы на свои вопросы. Ответы усиленно прятались, не позволяя сложить из новых частей цельную картину.

Вскоре их компания вышла на перекрёсток.

— Там — падаль, — кивнула, стоя рядом с Виктором, Лариса в сторону одного из тоннелей. Могла бы и не говорить. Запах оттуда доносился... Специфический...

— Там? — отец указал головой на другой тоннель. Девушки напряглись. — Не бойтесь. Ваше останется вам. Что там?

— Консервы, — нехотя призналась Инга.

На губах обоих мужчин появилась улыбка.

— Я проверю, — Виктор указал на тоннель с тухлятиной.

— Жить надоело? — уточнил отец.

— Брось, Дима, врага за спиной не оставляют, не ты ли учил.

— Здесь катакомбы со скрытыми тоннелями. Ты все выходы знаешь?

Их наниматель поморщился, но спорить не стал, повернулся к девушкам.

— Ведите на выход.

Несколько шагов, и вот уже вышли наружу, на серо-коричневую траву под небом непонятного, мутно-серого цвета. Стёпка, выросший в доме, только от отца слышал, что бывают в их мире и трава, и деревья, и цветы. Сам же увидел природу первый раз. Стоял, осматривался, чуть не пропустил диалог между отцом и Виктором.

— Коричневая...

— И? Что ты предлагаешь? Сам собирался идти. Отступить?

— Осторожность нужна...

— Не трусь, Витька, прорвёмся.

Отец обернулся к провожатым.

— Ведите в деревню.

Поселение с ветхими деревянными домишками, крытыми сухой травой, встретило нежданных гостей настороженно. Навстречу им сразу же вышли трое плечистых высоких мужчин, полностью седых, одетых в одежду темно-серых цветов. Один из них недовольно взглянул на Ингу. Девушка потупилась, но с места рядом со Стёпкой не сошла. Второй сделал шаг по направлению к чужакам.

— Я — Алекс, старейшина. Чем могу помочь, люди из тоннеля?

Обращение седовласого резануло парню слух. 'Люди из тоннеля' прозвучало как ругательство.

— Дмитрий, провожатый, — выступил вперед отец, — поговорим? Наедине?

Старейшина кивнул, оба они отошли в сторону, о чем-то довольно оживлённо беседовали. Наконец договорились, судя по пожатым рукам, вернулись назад.

— Николай, дай им кров и стол, — приказал старейшина одному из мужчин, тому самому, что недовольно смотрел на Ингу.

— За мной, — отрывисто велел тот, повернулся и зашагал вглубь деревни, явно недовольный нахлебниками.

Здесь было тихо, очень тихо, как-то неправильно тихо. Да, в доме, на первом этаже, тоже случались часы тишины, но не такой, не 'мёртвой'. Люди, будто тени, неслышно передвигались от дома к дому, старались как можно реже разговаривать, общались в основном знаками. И одежда их, большей частью серых, коричневых, чёрных цветов, словно помогала слиться с местностью, на которой стояла деревня.

Головой Стёпка не крутил — боялся споткнуться или отстать от остальных, но впечатления впитывал и не мог понять, что чувствовал, лишь старательно запоминал всё, попадавшееся на глаза.

Лара проводила их до дома и ушла непонятно куда. Заметили это только Инга и Стёпка. Парень отметил, что дочери Николая такое поведение подруги не понравилось, но останавливать Лару она не стала, зашла с компанией внутрь.

В четырёх стенах казалось чище и удобней, чем в доме Стёпки. Впрочем, тот успел понять, что первое впечатление частенько бывает обманчиво, поэтому и не спешил завидовать местным жителям или хвалить обстановку, просто осматривался. Дерево. Везде одно дерево, с редким вкраплением пластика и железа. Выглядели три небольших комнатки бедно, но относительно уютно.

Оставив мужчин общаться, Инга, едва зайдя домой, направилась в закуток, гордо именуемый кухней. Там уже собрались мать и младшенькие — те члены семьи, которых чужакам не показывают. Ингу тоже не желательно было показывать, всё же девушка на выданье, но она, старшая, пока не вышла замуж, считалась помощницей отца, на её плечи ложились и охота, и добывание пищи, и... Да мало ли, что! Вот и теперь Инга, с привычным видом добытчицы, поставила на пол сумку с консервами. Мать охнула, младшенькие смотрели на сестру с восхищением. В другой раз Инге, может, и приятно было такое внимание, но не сейчас, когда мысли были заняты предстоявшим походом в лес. Там можно и дичи настрелять, и грибов найти. Да и люди из тоннеля заплатить обещали. В том, что отец позволит ей пойти, Инга не сомневалась: сам родитель должен был остаться здесь, чтобы готовиться к свадьбе дочери — доказать будущим родственникам, что у Инги есть приданое, что она — девица рукастая, что будущий муж не пожалеет, сделав Ингу своей женой. О таких вещах всегда заботились отцы. Дочери обычно сидели за пряжей или шитьем, но не Инга. По крайней мере, не в этот раз.

— Инга! — раздался отрывистый голос отца.

Она вышла из кухни, надев на лицо маску смирения, потупив глаза в пол, как и положено послушной дочери.

— Завтра в лес пойдёшь, собери, что надо.

— Да, папа, — и пусть сердце стучало быстро и тяжело от радости и предвкушения, голос оставался ровным.

— Иди к младшим. С ними спать будешь.

Инга подавила тяжелый вздох. Да, гостей надо уважить. Но как же не хотелось расставаться с собственной постелью! Ведь у младших только деревянные лежаки и легкие тканевые простыни! А ночи сейчас холодные... Но приказы главы семейства не оспариваются, так что Инга послушно кивнула и направилась в каморку к младшим.

Дети тут получали достаточно еды, но всегда спали в худших условиях, чем взрослые — хоть и важным для селения было подраставшее поколение, но силы тех, кто уже вырос, всё же были важнее. Потому и спали те, кто не считался полноправным членом общества, в тёмных, практически пустых комнатушках, согреваясь собственной одеждой и телами.

Свою жизнь Инга тяжелой не считала. Не хуже, чем у других девушек ее возраста. И уж точно лучше, чем у Лары. Её, Ингу, хоть не третирует никто, не заставляет голодать и спать на земле. А подруга...

Мысли о Ларе исчезли из головы, едва Инга зашла в комнату к младшим. Уложив вместе двух капризничавших братьев, она растянулась на лежаке и принялась сосредоточенно обдумывать список, который пригодился бы в походе. За этим занятием и уснула.

Проснулась Инга по привычке раньше матери с младшими. А вот отец уже был на ногах.

На улице только-только начинало светать, утреннее светило едва появилось из-за края неба, когда Инга вместе с подошедшей Ларисой и зевавшими гостями, повесив на спину подобие рюкзака, зашагала в сторону леса.

— Не забудь: сезон дождей, — напутствовал ее отец, провожая к выходу из селенья, — лучше переждать, чем потом лечиться. Не гонись за съестным. И долго там не задерживайся.

— Помню, папа, — покорно ответила Инга. Долго... Кто ж знает, на какой срок незнакомцы в лес идут...

Степке всё было в новинку: и непонятное селенье с забитыми, молчаливыми людьми неподалеку от выхода из 'катакомб', как назвал отец те тоннели, и коричневая трава, и утреннее, серо-фиолетовое, часто хмурившееся небо, и тусклое, какое-то рваное, желтое светило над головой. Он вертел головой, стараясь получить как можно больше впечатлений, — мальчишки потом там, дома, обзавидуются.

— Упадешь — пойдет с разбитым носом, — негромко заметил шедший рядом отец.

Степка вздохнул, возвращаясь в реальность.

— Пап, а коричневая трава и серые деревья — это нормально?

— Услышал вчера нас с Витькой? — понимающе спросил отец и не стал отмалчиваться, ответил честно. — Нет, сын, не нормально. Это означает, что идти здесь надо осторожно, лишний раз не дышать, не реагировать на посторонние звуки и с тропы не сходить. Девчата — местные, они здесь каждый куст знают, а нам, пришлым, не поздоровится. Так что сто раз подумай, прежде чем сделать что-то. Понял?

Степка ничего не понял, но на всякий случай кивнул. Судя по хмурому лицу отца и недовольно поджатым губам Виктора, местность им чем-то сильно не нравилась. И всё же компания медленно и упорно шла вглубь леса. Над головой шелестела серая листва, под ногами хрустело что-то непонятное, из-за стволов деревьев то и дело раздавались странные, часто пугающие звуки. Не хотел бы Стёпка попасться на глаза тем, кто их издавал...

— Шалар — мышь вам по грудь, с острыми зубами, — сообщила одна из провожатых в ответ на вопрос Виктора.

Тот переглянулся с отцом.

— Значит, не всех истребили. Витька, ты уверен, что тебе сюда надо? — в насмешливом голосе родителя все же слышалась настороженность.

Виктор поморщился.

— Если и здесь радиация...

— То лечиться мы трое будем очень долго, — резко оборвал его отец, покосившись на Стёпку.

Перегородившее тропинку сухое дерево, упавшее уж очень 'удачно', так, чтобы помешать путникам двигаться в заданном направлении, заставило насторожиться всех членов команды.

— Кто здесь опасней шаларов водится? — не спеша приближаться к стволу, спросил отец Стёпки.

— Из полуразумных — только мутанты, но они в глубине леса, сюда не приходят, — ответила одна из провожатых, Инга вроде.

— Крупные хищники?

— Раксы и лурки.

— Это змеи и дикие кошки? — уточнил Виктор.

— Очень дикие, Витька, — задумчиво пробормотал отец, качнул головой и велел. — Без моего приказа не подходить. Никому. Ясно? — В его голосе вновь появились угрожающие нотки.

Девчонки и Стёпка торопливо закивали. Виктор промолчал.

Стёпка снова с удивлением наблюдал, как разительно, буквально за несколько секунд, изменился отец. Куда делся пьяница, не способный дать сдачи более трезвым собутыльникам? Тело стало гибким, руки — ловкими. Миг — и нет рядом отца, исчез где-то в глубине леса. И ни звука не раздалось в ответ, словно двигался легендарный Синий Призрак, которым так часто пугали детей в доме.

— Смотри, смотри, — тихо хмыкнул рядом Виктор, — узнавай отца с новой стороны.

Стёпка лишь вздохнул. 'Узнавай'. В голову закралась непривычная мысль: да знал ли он действительно когда-нибудь отца?

Вернулся тот быстро, и не один: на этот раз, не скрываясь, тащил за собой по земле крупного зверя, поросшего шерстью.

— Кто хотел увидеть шалара? — как-то чересчур весело спросил отец. — Девчата, как вы его готовите?

— Как обычную живность, — ответила вторая, молчаливая. — Вы его голыми руками?

— Долго ли умеючи, — ухмыльнулся отец. — До ближайшей стоянки далеко?

— Час пути, до дождя успеем, — ответила смотревшая с восхищением на отца и зверя Инга.

— Тогда ведите. Вперед, девчата. Наконец-то мяса попробуем.

Стёпка заранее почувствовал сосущий под ложечкой голод. Продуктовые таблетки, которые исправно выдавали всем на этаже три раза в неделю, голод, конечно, убирали. Но и только. Да и вкус у них был часто отвратный. Любой из Стёпкиных знакомых, имей он выбор, с огромным удовольствием стал бы питаться нормальной, 'правильной' едой, той, которую постоянно потребляли богачи на верхних этажах.

Задумавшись о еде, Степка пропустил начало разговора между отцом и Виктором.

— ...только шалар? — донеслось до него.

— Для остальных — да.

— А не для...

— Мутанты. Следы чёткие.

— И что...

— Стёпка, опять уши греешь? — насмешливо спросил отец, обрывая Виктора.

Стёпка покраснел.

Небольшой домик, сложенный из подручных материалов, — пристанище охотников — встретил гостей слюдяными окнами, расцарапанной деревянной дверью и начавшей разрушаться крышей, сложенной из неизвестного Стёпке материала. Внутри было сыро и душно.

— Тут хоть раз проветривали? — проворчал отец, зайдя внутрь.

— Окна заколочены намертво, щели законопачены, — ответила Инга.

— Так дождя боитесь? Глупо. Он затянется — вы тут задохнетесь.

Пока отец ворчал, Степка осматривался. Стол, три табурета, несколько полупустых полок на стенах, две тумбочки по углам и нечто, очень отдаленно похожее на кровать, — всё это покрывал толстый слой пыли.

— И никаких припасов, — то ли спросил, то ли сделал вывод Виктор.

— Каждый сюда со своим приходит, — пожала плечами Лара.

— Смотрю, давно не приходили, — насмешливо ответил отец. — Потому что ни у кого ничего 'своего' не завалялось?

Незнакомцы пугали и притягивали Ингу одновременно. Мужчины казались чересчур сильными и ловкими, четко понимавшими, куда и зачем идут. И, судя по некоторым фразам, тот, что холодно улыбался, бывал в лесу не раз. Очень уж уверенно он чувствовал себя под кронами серых деревьев. Парень, которого он звал Степкой, стеснялся и старался как можно меньше проявлять активность. Он, похоже, жил отнюдь не богато, так как не удивился скромной обстановке охотничьего домика или 'места', как звали такие домики все, кто часто появлялся в лесу.

Инга не понимала шедших с ней мужчин. Откуда они прибыли? Что заставило их идти в лес в не самое подходящее время года? Почему двое в этой троице беспрекословно подчинялись третьему? На старейшину он не походил, если судить по одежде, власти не имел. Разве что опыт... Но в селении Инги опыт мог появиться у кого угодно, его наличие не служило поводом для...

— Тут хоть раз проветрили? — оборвал ее мысли мужчина, вроде как Дима, если Инга не ошибалась. Впрочем, она предпочитала обращаться к спутникам без имени.

Проветривать? Да во время дождя лишний раз вздохнуть боишься — пусть ты и под крышей, якобы под защитой, но кто знает, какие щели остались в старом дереве. А 'медиков' в селении на всех не хватало. Лечили самых ценных членов общества. Остальные 'радовали глаз' телесными изъянами. Инге, еще не вышедшей замуж, не улыбалось 'красоваться' испещренной рваными ранами кожей или 'радовать' жениха отсутствием потомства.

— Смотрю, давно не приходили, — насмешливо заметил все тот же странный мужчина.

Инга с Ларой переглянулись. Сказать на это было нечего. Продукты ценились в селении дороже чистой питьевой воды, которую тоже тяжело было достать, а потому каждый, кто собирался в лес, оценивал свои возможности заранее. И голодал при необходимости. Сама Инга могла обходиться без еды полтора суток. Лариса — двое, но она — мутант, у них организмы выносливей человеческих...

Глава 3

Шалара разделывали позади домика, под крытым навесом, на специально выставленном для этого огромном пне. Стёпка наблюдал, как мастерски работает отец, сдирая шкуру, обрезая небольшим карманным ножичком зачатки кожаных крыльев на спине, отделяя и зачем-то складывая в отдельную кучку когти и зубы, выбрасывая в кусты длинный хвост с жалом на конце. Виктор молча стоял рядом. Проводницы их из дома нос не высовывали, будто лишний раз боялись вдохнуть необычный для Степки, разреженный воздух леса.