Вопросы пропаганды

Анмай Вэру проснулся с тяжелой головой. Сутки отчаянного бдения не прошли даром. Ещё и сейчас он видел трепещущее мерцание экранов... но нерешенных проблем в конструкции про-Эвергета больше не было. Правду говоря, за эти сутки он сделал работу целой недели — и потому задрых с чистой совестью...

Он зевнул и потянулся, прогоняя обрывки сна. Разбуженная Хьютай зашевелилась. Прежде, чем он успел опомниться, она устроилась верхом на его спине, запустив руки в его лохматую гриву.

— Ух, и соня же ты! Ты спал вечер, всю ночь и утро. Сейчас уже день!

Анмай вновь старательно потянулся, чувствуя, как напряглись её бедра. Она бесстыдно зевнула, затем спрыгнула на пол. Едва Анмай поднялся, Хьютай вдруг дернула его за ухо. Он вскрикнул и погнался за ней. Несколько минут они возились в упорной схватке. Анмай с восхищением чувствовал упругость сильных мышц своей гибкой подруги. Хьютай сопротивлялась изо всех сил, но наконец оказалась поймана в объятия, из которых не смогла вырваться. Анмай прижал её руки к телу, обхватив её поперек живота, и осторожно куснул за ухо, возвращая долг. Она рванулась.

— Пусти!

Вэру не хотелось этого делать — живот, на котором сцепились его руки, был впалым и крепким, а плотно прижавшееся к нему нагое тело — возбуждающе горячим. Тем не менее, он подчинился. Хьютай улыбнулась, откидывая с лица волосы.

— Почему мальчишки всегда сильнее? И всегда ведут себя, как... — она задумалась. Анмай с восхищением смотрел на её лицо. — Знаешь... — продолжила Хьютай, её лицо стало вдруг грустным. — Я сейчас поняла, чем мы, девы, отличаемся от парней. Парни часто — как дети, не знающие добра и зла. Они творят ужасные вещи просто по незнанию, не сознавая этого. Мы — осторожнее. Добрее. Часто умнее вас. Но вы, парни, умеете увлекать, вести за собой, а девам это сложно. Да, я знаю, что мы — выше вас, и по красоте, и по умению рожать детей. Но мне всё же кажется, что парни — лучше нас!

Удивленный Анмай промолчал. Продолжать эту восхитительную игру с ней ему внезапно расхотелось.

........................................................................................................

Ещё через несколько минут, одетые и умытые, они вновь смотрели друг на друга.

— Ну и что нам теперь делать? — насмешливо спросила Хьютай. — Я, знаешь, с трудом освободила несколько часов, чтобы провести их с прекрасным парнем, — она легко толкнула его боком. — А ты даже плана мероприятий не составил.

Анмай вздохнул, затем рассеянно прикоснулся к пульту телевизора. Телевизор у них был огромный — наклонный квадрат шириной метра в полтора, подвешенный на стену так, чтобы с удобствами смотреть в него, валяясь на постели. Экспериментальная модель, разумеется, которую Хьютай бесстыдно позаимствовала для своих собственных нужд — якобы для того, чтобы лично, в любое время дня и ночи, наблюдать за важными проектами. Нет, в основном она как раз это и делала, когда вообще уделяла время телевизору. Но...

Кабельное телевидение Хаоса было не очень-то развито — всего-то пять каналов. Сейчас Анмай включил дискуссионный. Несколько файа в небольшой студии рассуждали о юридической системе ССГ (которая, правду говоря, казалась им абсурдно запутанной), а конкретно сейчас — о так называемых "брачных контрактах", игравших огромную роль в культуре Суфэйна.

Хьютай невольно улыбнулась. У неё и Анмая никакого "брачного контракта" не было, как не было и необходимости в нем. В Фамайа ситуация, что у семьи есть куча собственности, которую надо делить или что пара зарабатывает существенно по-разному — была явной аномалией. Формально частной собственности вообще не было, всё, что она с Анмаем сейчас имела, государство дало им в пользование для исполнения должностных обязанностей (хотя для них много что было надо) — и зачем тогда брачный контракт? Детей делить? Ей почему-то казалось, что государство тут тоже будет иметь своё мнение. А Старшая Подруга или Старший Парень — это тоже должностные заморочки, а не. Конечно, это не значило, что Ответственные Руководители должны питаться хлебом и водой, и вообще, телевизор ей нужен для дела, порнухи в нем нет (для порнухи есть Старший Парень, что намного интересней телевизора). Но по должности ей много что было положено. Не всё, конечно, она могла требовать (малолетних мальчиков в гарем наверное не стоило просить), но хорошо покушать или вот телевизор — вполне.

Как известно, из хорошего настроения короля проистекает благополучие государства, насмешливо подумала Хьютай. Для чего королю, то есть Единому Правителю, полагались ещё Младшие Подруги — но для Хьютай это оставалось чистой теорией, потому что она любила своего парня. Конечно, если бы он был Единым Правителем... Ему бы одну конкретную деву удовлетворить, вновь с усмешкой подумала Хьютай. Хотя до него такое бывало, конечно. И иногда доходило до восьми дев — правда, не все подряд или сразу. Но Томахаан Эйлинай в ранние годы был большой ценитель, насколько она знала. Конечно, Младшие Подруги были не рабынями и вполне могли просто отказать в сексе... но тогда им пришлось бы искать другую работу. Хотя на такую работу, конечно, подбирали дев, которые о том, что надо с парнем делать, знали не только теорию и не убегали к маме потому, что муж-извращенец пытается их почему-то раздеть. В норме их увольняли по беременности — за что деве полагался орден и пенсион на воспитание ребенка. Это всё опять же завелось при Томахаане Эйлинае, который очень любил и детей, и сам процесс. Правда, у них не было и детей, и совместного имущества немного. А если Анмай забывал о святом брачном долге — она о нем ему напоминала. Хотя официально Старший Парень (или Старшая Подруга при Едином Правителе-мужчине) был государственной должностью. Он был обязан сопровождать её на разных официальных мероприятиях, присутствовать на выпуске лучших студентов, встречаться со школьниками и так далее — чем Анмай, впрочем, не занимался. Обязанности заниматься с ней любовью у него тоже не было... но заставлять его не приходилось. Конечно, она могла — и даже должна была — выгнать его с этой должности за то, что он прогуливал важнейшие государственные мероприятия, вроде открытия новой линии метро... но, даже если исключить её личный интерес, он на самом деле делал куда больше, чем кто-либо мог от него требовать, — включая, кстати, и её саму.

К счастью, публичного исполнения супружеских обязанностей от них никто тоже не требовал, а интимные отношения Единого Правителя и её Старшего Парня оставались их личным делом. Если бы она всё же выгнала Анмая, новый Старший Парень вовсе не стал бы её мужем. Но представить такое Хьютай могла лишь в теории — ей достался лучший парень в мире...

Анмай, между тем, уже потерял интерес к телевизору и сел за компьютер. Её личный ноут, кстати.

Хьютай ухмыльнулась. В теории, опять же, ей следовало бы позвать охрану и арестовать Старшего Парня за незаконный доступ к совершенно секретной информации — но на практике...

— Что нового? — спросила она, заметив, что Анмай смотрит последние донесения.

— Талу в Окруру опять съездил, на переговоры. Фигеет от тамошних газет. Там про него пишут, что он твой любовник и вообще...

— А для него это новости? — удивилась Хьютай.

Анмай усмехнулся.

— Талу обычно не читает тамошних газет. А так как других там нет, то никаких и не читает.

— Ну... наши тоже? Или у них их нет?

Анмай усмехнулся.

— В ССГ нет. Разве что сам Талу туда что-то притащит или там их разведка. Но у неё явно другие дела есть, кроме как устраивать налет на газетный киоск.

— А попыток пропаганды разве нет?

Анмай удивленно взглянул на неё.

— Фамайа на ССГ? Кстати, нет.

— Это упущение, — хмуро сказала Хьютай. И так вот всегда, подумала она. Только решишь отдохнуть — и тут же выясняется, что вокруг тебя — целая гора дел, давно забытых или даже таких, которыми вообще никто не думал заниматься.

Анмай между тем кивнул.

— Да, это БОЛЬШОЕ упущение. Но твои... предшественники решили, что металл не принесет плода, игра не стоит свеч, а результат — труда.

— А наоборот-то она как раз есть, — напомнила Хьютай. — И кстати, в ССГ что, СОВСЕМ нет тех, кому наши ценности нравятся? Даже можно не приукрашивать, а всё как есть рассказать. Или — пробовали, но ССГ сильно не понравилось? Потому, что понравится может в том числе и ученым.

Анмай вздохнул. В некоторых вещах Хьютай была всё же наивна — не по глупости, а просто потому, что едва успевала разбираться с совершенно насущными делами.

— Насколько я знаю, есть. Но проблема в том, что про научные достижения как раз особо не расскажешь — скопируют же.

— Вообще всё? — ехидно спросила Хьютай.

Анмай усмехнулся.

— Всё — конечно нет, потому что археотех. Даже если ССГ получит чертеж про-Эвергета — субстали у них нет, а делать её, это... долго. Но жалко. Мы столько старались, мозги прямо вывихивали, а они получат всё даром. Обидно.

Хьютай нахмурилась.

— Иными словами — национализм вперед того, что ученые — свои.

— Ученые ССГ как раз НЕ свои в принципе, и без разницы, чем заняты, — ну, так у нас считает большинство, — ответил Анмай.

— Есть у нас такое, — согласилась Хьютай. — Стену строили с двух сторон, разбирать её придется... долго. Но, поделиться фундаментальной хотя бы наукой?

Анмай снова вздохнул.

— Фундаментальная наука имеет вполне практические следствия. Ядерное оружие, лазеры и про-Эвергет, наконец.

— Думать, что давать? — предположила Хьютай.

— А мы уверены, что сами знаем все полезные выводы?

— А мы уверены, что ССГшные ученые не дадут нам пользы?

Анмай вздохнул.

— Некоторые в Совете уверены. Некоторые нет. Реально, конечно, польза может быть. Официальная пропаганда на тему, что все в ССГ думают лишь о деньгах, а ученые сплошь шарлатаны, всё же несколько преувеличивает. А в бытовом плане нам хвастаться как раз особо нечем. Тот же телевизор твой — обычный гражданин не купит, он стоит миллионы, и пригоден ли он вообще для сколько-нибудь массового производства — пёс его знает... Опытный образец же.

Хьютай скептически хмыкнула.

— Может же руководящая дева сделать заказ на прогресс в родном телевидении?

— Ну, тогда про цену говорить смешно, она зависит от методики подсчета.

— Где-то в бухгалтерии расходы на него записаны, — Хьютай пожала плечами. — Деньги ж у нас вполне себе есть. Но там и зарплата товарищей ученых, и отопление лаборатории и ещё много чего. Вот сколько это будет в марках Суфэйна — вопрос очень интересный.

— Иными словами с точки зрения жителей ССГ, даже тех, кто старается думать, — противник заявляет, что у них развитая наука, только вот живут... плохо почему-то, — задумчиво заметил Анмай. — Зато ОЧЕНЬ развитые военные технологии. И история агрессивных захватов, и до сих пор восстания... Официальное обоснование — космическая катастрофа в будущем, ну да — у нас тоже вроде бы ученые говорят про эту маргинальную теорию, не все. Я бы таким вот товарищам тоже ни на грош не поверил.

Хьютай смутилась.

— Ну, в катастрофу-то они верят. Это в ССГ давно не тайна — но в ближайшие лет двести никаких проблем не будет же, зачем так спешить? Потомки всё равно что-нибудь придумают же.

Анмай хмыкнул.

— Я читал, как в первые годы после Революции основателей Фамайа донимали соседи — какие у них доказательства, помнишь? От них требовали поделится информацией, на основании которой они сделали вывод про грядущую космическую катастрофу. А про наши ответы — в архивах ничего. Хотя данные были. Мы западным ученым их вообще тогда пробовали показать? Что они говорили? Если не пробовали, то кто был против и почему? Пытались ли вообще решить проблему? Про это ничего нет. То ли во время ВВР всё сожгли, то ли никогда и не было.

Хьютай усмехнулась.

— Какой смысл объяснять что-то людям, которые требовали доказательства очевидных вещей? А то плохо им верилось...

— КОМУ очевидных? — хмуро уже спросил Анмай.

Хьютай вновь пожала плечами.

— Руководству Фамайа, конечно. Не понимают — явно издеваются же.

— Вот-вот, а надо учится общаться. А в итоге научного обмена нет вообще в принципе, даже если инициатива исходит от ССГ, и даже если тематика — не военная. Астрономию-то как в военных целях использовать?

Хьютай фыркнула.

— Астрономию-то нельзя, а вот астрофизику — вполне можно. Вспомни, сколько мы сами из неё вытянули насчет просто физики. И ежу ясно, что вытянули не всё. Даже на нашем современном уровне. А кто поручится за то, что в ССГ свежим взглядом не найдут нечто такое, о чем мы и не подозреваем пока?

Анмай вздохнул.

— Во Вторую Войну можно было их тупо бомбить, пока не сдадутся. Атомного оружия-то у ССГ не было. А потом — строить лояльные режимы. Тех, кто понял сразу — не бомбить. Хороший был план. И реализовался. Но бомб не хватило, а без них воевать оказалось... затратно. Резервы техники и живой силы тоже не бесконечные же. Вернее, условно бесконечные, но по мере роста потерь желание воевать резко убывало почему-то. То есть, Фамайа во Второй Войне выросла в два раза — но дальше не вышло уже. А жаль.

— А что — без бомб лояльный режим строить никак? — удивилась Хьютай.

Анмай пожал плечами.

— Чтобы начать строить лояльный режим, надо сперва завоевать страну, иначе кто даст-то?

Хьютай задумалась.

— А не стоит ли начать с финансирования дружественной нам политической партии? Или строить её, если ещё нет.

Анмай улыбнулся.

— Вообще говоря стоит. И делали. Но потом в ССГ напринимали законов об "иностранных агентах" и обломали малину. Это в первые сто лет примерно можно было по частям кушать Запад и делать либо страны, лояльные Фамайа полноценно, либо хотя бы лояльные потому, что мы этому диктатору патроны поставляем. Потом на Западе просекли фишку и придумали ССГ. В котором нападение на одну страну — нападение на всех, и все страны гарантируют друг другу неизменность политического строя, и обязаны друг другу помогать в его сохранении. Всеми средствами. Нет, поднять народ-то там вполне можно — запугать Бездной, пообещать чудесное спасение, все дела. Но на практике тут возникают трудности. То есть, выйти-то на улицу там вполне можно... но карательный режим там в самом деле карательный. Расстреляют демонстрацию, и всё. Злобные буржуи почему-то не хотят, чтобы их скушали поодиночке.

— Ну, успели... — усмехнулась Хьютай. — Не прошло и ста лет.

— И что тут не так? — удивился Анмай.

— Да вообще-то всё так. Но мы сами тут во многом виноваты, — хмуро сказала Хьютай. — Знаешь, я специально смотрела в архивах — не было ни одного случая вхождения в состав Фамайа добровольно. Или хотя бы чтобы оно выглядело добровольно — в смысле говорим, что хотим тихо, просим добровольцев для охраны, проводим честный референдум, где реально 90% — за вхождение. Такая идея обсуждалась и даже подобные попытки делались, — но соседи сказали, что раз на момент референдума были войска, то это произвол. А что местные товарищи подняли восстание против отсталого строя, а войска Фамайа им помогли в освобождении от гнета капитала — такого в первые десятилетия было очень много. Потом это постепенно сошло на нет и пришлось просто завоевывать.