Глава 14
Настала и моя очередь. Я вышел на верхнюю палубу с одним саквояжем. Вечерело. Вокруг водная гладь и неизвестно, где он, берег, и есть ли он вообще. Дул пронизывающий ветер. Люк за мной захлопнулся и видно, как барашек закрутили до отказа. Назад меня никто не ждал. Мне казалось, что пройдет еще десять-пятнадцать минут, лодка погрузится в пучину, и вслед за ней погружусь и я, быстрее, чем она, увлекаемый вниз золотом царской чеканки.
Внезапно из ниоткуда послышался рокот моторной лодки. Так, берег там. С лодки закричали по-немецки:
— Der Spiegel! (Зеркало).
Я ответил:
— Die Erde! (Земля).
С лодки что-то начали говорить по-испански, но я попросил их говорить либо по-немецки, либо по-французски. На ломаном немецком языке мне предложили спуститься в лодку прямо у носа подводной лодки.
Я сел в лодку, и силуэт подводной лодки стал удаляться в темноте. Внутренне я был благодарен капитану за то, что он дождался, когда за мной прибудет оказия, а не бросил в огромном океане. Кто я для него? Никто.
До берега было совсем недалеко. Просто лодка была тихоходная и, если бы я мог ходить по воде, как посуху, я быстрее бы добрался до берега. Но лодка есть лодка и свежий воздух вкупе с мерным покачиванием на волнах начали меня убаюкивать. Мне даже сон приснился о том, что я вхожу в свою квартиру, пахнет чем-то вкусным и Дарья в атласном халате стоит в дверном проеме и улыбается.
— Ой, у меня руки мокрые, — смеется она, и капли воды с ее рук попадают мне на лицо.
Прибойная волна шаловливо стукнула о борт лодки, и брызги воды разбудили меня.
— Буэнос диас, амиго! — Плотно сложенный высокий латинос протягивал мне руку, чтобы пожать ее и помочь выйти из лодки.
— Зеркало, — сказал он мне по-немецки пароль.
— Земля, — я сообщил отзыв.
— Пойдемте, вас ждут, — парень пригласил меня следовать за ним. — Мы находимся в провинции Буэнос-Айрес. Сейчас вы освободитесь от вашего груза и завтра мы займемся устройством вашего жительства.
В небольшом доме на окраине приморского поселка нас ждал человек, который хорошо говорил по-немецки.
— Здравствуйте, Солнце. Зеркало, — назвал он мой псевдоним и повторил пароль. — Давайте вашу руку.
Он долго возился с моим наручником и никак не мог его открыть. Мне казалось, что все наручники одинаковы и к ним подходит один и тот же ключ. Я дал ему свой ключ, и он его легко открыл.
— У вас есть свой ключ? — удивленно поинтересовался незнакомец.
— Конечно, — сказал я, — мало ли какая случится ситуация и я не хочу, чтобы содержимое саквояжа попало неизвестно куда.
Затем я открыл саквояж и достал оттуда свои личные вещи. Остальное отдал незнакомцу. Я оставался совершенно без денег. Появление у меня золотых монет может быть расценено как воровство партийных средств, а за это немедленно следует суровая кара тех, кто не знает, что такое война и для кого человеческая жизнь стоит намного меньше стоимости любого золотого кружка.
Он посмотрел содержимое столбиков, удовлетворенно хмыкнул и достал из маленького железного ящика паспорт:
— Запомните, сейчас вы Антонио Доминго де Гомес, потомок испанских грандов. Вот анкета, которую вы должны запомнить, и начинайте учить испанский язык. Мы надеемся, что вы займете достойное место в Аргентине.
Меня отвезли на квартиру. Ехали на машине достаточно долго. Была глубокая ночь. Я ничего не хотел и сразу лег спать. Это как после поезда. Ложишься спать и, кажется, что поездка еще продолжается. Когда я лег в кровать, то и мне казалось, что моя койка покачивается на подводных течениях и клонится вбок при смене курса.
Глава 15
Утро начинается с рассвета. Я проснулся от того, что было совершенно тихо. Не было ни звуков бомбежки, стрельбы орудий, шума транспорта, морского прибоя, гудков кораблей. Была тишина.
Я лежал на простой кровати из металлических трубок, украшенной никелированными дугами и блестящими шариками. Простое полотно простыни и шерстяное одеяло пахли каким-то неизвестным, но не отталкивающим запахом.
Комната была небольшая. Простые побеленные стены без всяких украшений. Одно окно, закрытое занавеской. Над кроватью распятие темного цвета. У окна небольшой столик.
— Как келья, — подумалось мне.
В комнату вошла улыбающаяся черноволосая девушка в полотняной кофточке и широкой льняной юбке. Она принесла тазик и кувшин. Она что-то говорила, но я понимал только отдельные слова, типа "буэнос" и "сеньор".
Я умылся в тазике. Ну, никак не могу привыкнуть мыться не под проточной водой. Хотел побриться, но бритвы не было.
Сразу после умывания мне была принесена миска с вареными бобами и деревянная ложка. Кружка чего-то похожего на кофе, но точно не кофе.
Я поел. Со стола убрали. Вошла женщина в европейской одежде, но смуглая кожа выдавала ее принадлежность к местному населению. Да, какая разница? Они все были индейцами. Приехали испанцы. Стали брать в жены местных женщин. Потом испанцев приехало больше, и получилась испано-индейская нация грандов, сеньоров, графов, кабальеро, крестьян, верящих во Христа и относящихся к католической вере.
— Здравствуйте, сеньор Антонио, — произнесла она на хорошем немецком языке. — Или вы предпочитаете другие языки? Я могу говорить еще по-французски и по-английски.
— Здравствуйте, мадам, — ответил я, — мне вполне достаточно, если мы будем беседовать на немецком и французском языках.
— Сеньор Антонио, — сказала женщина, — здесь никто не будет спрашивать вас о том, как вас звали в другой жизни и чем вы занимались. Движению нужно, чтобы вы хорошо знали испанский язык и вписались в жизнь местного общества. Я ваш преподаватель испанского языка. Называйте меня донна Мария или просто — сеньора.
— Си, сеньора, — сказал я, — а о каком движении идет речь?
— Как о каком? — удивилась женщина. — О нашем, национал-социалистическом. Мы временно сдали свои позиции, но не потерпели поражение, потому что активные члены партии живут, действуют, готовят себе смену и в один прекрасный день вступят в борьбу за торжество идеалов национал-социализма во всем мире.
— И в Африке будут наши? — ухмыльнулся я. — Представляю себе чернокожего штандартенфюрера с бусами на шее и с копьем в руке.
— И в Африке будут, — спокойно ответила донна Мария, — мы пересмотрели нашу расовую политику и считаем, что нам нужно исправлять стратегические ошибки, когда мы зачислили славянские племена в разряд неполноценных рас, совершенно забыв о том, что наши потомки — пруссы — тоже были славяне. Ошибка одного человека привела к краху всего того великого, что было задумано. И этот человек в своем завещании к потомкам покаялся в своей ошибке. Как только уровень вашего испанского языка будет достаточен для общения, вы переедете в другое место. Вас ждут великие дела, сеньор, — с улыбкой завершила свою речь донна-фрау Мария, — а сейчас перейдем непосредственно к испанскому языку.
Испанский язык относится к индоевропейской семье языков (романская группа, иберо-романская подгруппа). В испанском языке существуют диалекты: Кастильский, Андалузский, Канарский, Чурро, Мурсийский, Эстремадурский, Американский, Амазонский, Андский, Восточно-боливийский, Карибский, Кубинский, Доминиканский, Пуэрториканский, Венесуэльский, Центральновенесуэльский, Маракайбский, Центральноамериканский, Панамский, Чилийский, Центральноколумбийский, Экваториально-колумбийский прибрежный, Мексиканский, Северомексиканский, Меридиональный мексиканский, Парагвайский, Перуанский прибрежный, Риоплатский, Испанский Экваторильной Гвинеи, Филиппинский.
Упаси вас Бог слушать полемику о том, какой из них является настоящим испанским, какой нет. Есть еще производные от испанского языка в виде креольских. Что бы они ни говорили, но Кастильский диалект знают все, поэтому будем изучать его. Это как "хохдойч" в Германии. Грамматических правил много, но все раскладываются по полочкам и легко усваиваются, тем более для человека, знающего другие иностранные языки. Вот примеры:
Буэнас диас — доброе утро (утром, днем).
Буэнас тардес — добрый день (до 8 вечера).
Буэнас ночес — добрый вечер, спокойной ночи (после 8 вечера).
Хола — привет.
Грасиас — спасибо.
Мучас грасиас — большое спасибо.
Да нада (пор нада) — пожалуйста.
Си — да.
Но — нет.
Бьен — хорошо.
Компрендо — понимаю.
Но компрендо — не понимаю.
Гуанто — сколько.
Гуанто темпо — как долго.
Есть некоторые фонетические особенности в чтении, но они касаются только ввода одной дополнительной буквы в алфавит и нескольких буквосочетаний. Сейчас набирайте словарный запас, и мы займемся с вами грамматикой.
Что ж, для первого дня пребывания в незнакомой стране достаточно.
Глава 16
Язык "пошел" удивительно легко. Такое ощущение, что мы все когда-то были испанцами и потом разъехались в разные стороны, начали забывать исторические корни, но испанское просыпалось в наших бурных плясках, стремлении женщин носить широкие юбки и блестящие украшения.
Мы весело ворковали с Анной, той девушкой, которая меня кормила по утрам, а сегодня утром Анна была сосредоточенной и старалась не смотреть на меня. Я теребил свою уже достаточно отросшую бороду и недоумевал, что могло случиться.
— Анна, я тебя чем-то обидел? — спросил я.
— Нет, сеньор, — ответила девушка, опустив глаза.
— Может, ты заболела? — допытывался я.
— Нет, сеньор.
— Что-то случилось дома?
— Нет, сеньор.
— Так что все-таки случилось?
— Сеньор сегодня уезжает, — заплакала Анна и убежала.
Бедная девочка. У тебя еще будет прекрасный сеньор, который подъедет к твоему дому на горячем скакуне. Он будет одет в самый дорогой костюм, рукоятки его револьверов будут отливать драгоценным перламутром, а шпоры будут звенеть как серебряные колокольчики, которыми дети вызывают ангелов и аистов, приносящих им братиков и сестричек. Это не любовь, Анна, это влюбленность. Она как простуда, поболеешь и пройдет. Хотя некоторые простуды заканчиваются осложнениями.
Сегодня донна Мария была в строгом костюме серого цвета. На белой блузке был повязан темно-бордовый галстук. На голове аккуратная шляпка с узкими краями. Либо сама госпожа министерша, либо сотрудница очень высокого ранга.
— Сеньор Антонию, — торжественно сказала донна Мария, — сейчас вас приведут в порядок, и мы поедем представляться президенту Аргентины Хуану Доминго Перону. Он знает о вас и очень заинтересован в том, чтобы вы согласились быть его советником по особым вопросам. Президент занимает прогерманские позиции, но в 1943 он пришел к власти в результате военного переворота, а в 1944 году разорвал дипломатические отношения с Германией и Японией и объявил им войну. Сейчас он в числе победителей во Второй мировой войне и очень популярен в своей стране. Он грамотный и прозорливый государственный деятель. На следующий год предстоят президентские выборы. Господин Перон хочет демократическим путем подтвердить свои полномочия главы государства. На вас возлагаются большие надежды. Я пойду, погуляю, а над вами поработает парикмахер, он же стилист одежды.
Стрижка превратила меня в совершенно иного человека. Темно-серый костюм перечеркнул даже воспоминания о том, что еще совсем недавно я выехал из центра российской Сибири и на почтовых перекладных добирался в центр Европы, чтобы очутиться в самом центре мирового конфликта и снова быть в гуще всех политических событий в южной части Южной Америки. Вот это путешествие во времени, без всяких колечек и прочих премудростей, которые для каких-то цивилизаций являются обыденным делом, а нам еще нужно очень многому учиться, чтобы достичь уровня, приближающего нас к более совершенным мирам.
Когда я вышел из дома, даже донна Мария несколько зарделась, глядя на меня. Предложив ей свою руку, мы пошли вместе к ожидавшему нас автомобилю.
— Я так и знала, что вы не простой курьер, — сказала Мария, — и буду очень довольна, если моя интуиция меня не подвела.
— Спасибо, — сказал я и поцеловал кончики пальцев моей учительницы.
Вообще-то, самоуверенность не есть самое положительное качество человека. Если бы донна Мария знала, кто я есть на самом деле, то меланхолия стала очень опасной болезнью, преследующей ее всю оставшуюся жизнь. Но, война закончилась, и не предвиделось никаких сражений, разве что на любовном фронте.
То, что на Западе кажется долго, для русского всегда очень быстро. Просто скорость обратно пропорциональна размерам территории, поэтому мы очень быстро подъехали к Буэнос-Айресу.
Узкие улочки перемежались с широкими улицами, одноэтажные домики с трехэтажными особняками. На площади у дворца маршировали вооруженные солдаты.
— Это что, очередной военный переворот? — спросил я.
— Нет, это подготовка к параду, — сказала Мария, — через два дня двадцать пятого мая национальный праздник Аргентины — день Майской революции.
Точно, как же я мог забыть, что в Аргентине в честь Майской революции был даже утвержден орден Заслуг Мая. Нужно сказать, что Аргентина достаточно большая республика Латинской Америки, вторая после Бразилии, с площадью почти в три миллиона квадратных километров. Морская держава. И всегда Аргентина рассматривалась как германский союзник или как государство с прогерманской политикой. Очень много эмигрантов из Германии осели в Аргентине. И моя учительница потомок этих эмигрантов.
У дворца нашу машину остановили. Проверили документы. Офицер внимательно посмотрел на меня, затем в паспорт, затем снова на меня и пошел звонить в помещение дежурного. Оттуда он вернулся бегом, щелкнул каблуками, вручил паспорт и дал команду пропустить машину во внутренний двор. Интересно. Значит, что меня там ждут.
Несмотря на то, что внешне президентский дворец не поражал своим великолепием, зато внутренняя обстановка свидетельствовала о том, что это резиденция главы крупного государства. Никаких излишеств. Все продумано. Красивые ковры и гобелены добавляли уют в эти государственные стены.
Офицер в парадной форме с саблей, придерживаемой им левой рукой, проводил нас до приемной. Что-то в этой форме было знакомое. Да это же почти что германская военная форма периода сразу между мировыми войнами.
Офицер в приемной вышел из-за стола. Поклонился донне Марии и предложил ей сесть в одно из огромных кожаных кресел
— Уважаемая сеньора, сейчас подадут кофе, — сказал адъютант, — а вас, сеньор Гомес, ожидает президент Перон.
Глава 17
— Прошу вас, сеньор Гомес, заходите, — приветствовал меня президент. — На каком языке предпочитаете общаться?
— На испанском, — ответил я.
— У вас заметные успехи в изучении нашего языка, — похвалил меня Перон. — Прошу присаживаться в кресло. Мне нужно обсудить с вами очень важные вопросы.
— Господин президент, а вы точно уверены в том, что мне можно доверять вообще? — спросил я.
— Вполне резонный вопрос, — согласился президент. — О вас никто и ничего не знает. Но то, что вам была доверена такая важная миссия, является лучшей характеристикой вашей надежности и профессионализма. Я знаю, что вы не читали газеты, а учились по Сервантесу. Специалист даже из Сервантеса сможет почерпнуть то, что ему нужно. Что вы можете сказать о положении Аргентины и о ее первоочередных задачах?
Перон удобно устроился в кресле. Взял сигарку из деревянного ящичка и подвинул его ко мне.
— Господин президент, — сказал я, — основными задачами Аргентины являются укрепление международного положения и решение внутренних задач. Несмотря на то, что вы объявили войну Германии, Аргентина все еще считается прогермански настроенной и этот стереотип государства на международной арене нужно разрушить для того, чтобы Англия успокоилась и не размещала большие контингенты своих войск на Мальвинских островах.
— Вы имеете в виду Фолклендские острова? — поправил меня Президент.
— Да, на Фолклендских, — согласился я. — Второе, нужно иметь сильную армию и найти деньги для решения социальных вопросов, чтобы у вас не было конкуренции на президентских выборах.
— Интересные мысли для человека, который полтора месяца не выходил из дома, учил язык и знает все. Вы хоть знаете, что война закончилась? — с улыбкой просил меня президент.
— Знаю, — сказал я. — Германия проиграла войну. Капитуляция была подписана восьмого мая без представителей советского командования, а затем ее пришлось подписывать вновь, почти утром девятого мая с участием маршала Жукова.
— Поразительно. Я даже не буду спрашивать, откуда вам это известно. Каким же образом вы предлагаете создать новый имидж государства? — спросил Перон.
— Я думаю, что без секретных служб здесь не обойтись, — продолжил я свой экспромт. — Нужно укрепить центральную разведывательную службу и через иностранных разведчиков организовать утечку информации о намерениях администрации Перона по реформированию внешней политики страны. То, что идет по официальным каналам и о чем говорится открыто — это пропаганда и веры ей чуть-чуть и то по четвергам. А если эта же информация идет под грифом особой важности, то эта информация достоверная и по каналам разведсообществ она разнесется по всему миру. Кроме того, агенты, которые есть в любой стране, донесут эту информацию до своих хозяев. И все, довольно потирая руки, будут ждать, когда Аргентина предпримет давно ожидаемые всеми шаги. Эти шаги будут встречены с облегчением, и все будут считать, что они приложили к этому руку.
Второе. Все ждут от вас антикоммунистической позиции и отмежевания от прогерманских элементов. От прогерманских элементов избавиться нельзя, но можно по примеру союзников провести денацификацию в Аргентине. Будет укрепление международного престижа, и все прогерманские элементы будут у вас на крючке — любое правонарушение и к ним добавляется нацистская идеология. Я думаю, что люди поддерживающие идеи национал-социализма, присмиреют. Но никто запретит вам проводить ту политику, которую вы сочтете нужной.
— А почему пропаганде можно верить по четвергам? — спросил Перон.
— Просто к слову пришлось, — сказал я, — можно четверг заменить на любой день недели, когда у человека хорошее настроение, он в этот день верит всему, что ему говорят.
— Хорошо, а какие ваши предложения в вопросах внутренней политики? — спросил президент.
— Надо развивать сельское хозяйство и создать полную занятость населения, — сказал я. — Это поднимет благосостояние всего населения. Учесть весь интеллектуальный потенциал страны. Это будет в самое ближайшее будущее самым востребованным капиталом. Развивающийся бизнес должен иметь налоговые льготы. Строить промышленность не самостоятельно, а совместно с экономически развитыми державами, например, США и обеспечить военный паритет со своими соседями.
— Но наши соседи не угрожают нам, — возразил президент.
— Не угрожают, потому что знают потенциал вашей армии, — сказал я. — Разве у вас нет спорных вопросов с соседними странами?
— Конечно, некоторые разногласия есть, но это еще не повод к войне, — сказал Перон.
— А если в соседней стране будет установлен коммунистический режим, и он будет бороться за победу коммунизма в Америке и во всем мире? — спросил я.
— Тоже есть резон, но стране не хватит денег на решение военных и социальных задач, — возразил президент.
— И здесь тоже есть задумка, чтобы снизить военные расходы, — сказал я.
— Интересно-интересно, как это можно снизить военные расходы? — заинтересовался мой собеседник.
— Война закончилась, — сказал я, — а в Германии осталось много военного снаряжения. Форма в вашей армии, мягко говоря, напоминает немецкую. Обратитесь к командованию коалиционных войск с просьбой выделить в виде помощи комплекты военной формы побежденной Германии. Девать ее некуда. А сбыть кому-то по дешевке — это хороший бизнес. Вот и решен вопрос снабжения армии вещевым имуществом. А это большая экономия бюджетных средств. И немцы обижаться не будут, и армия сохранит традиционный аргентино-немецкий дух.
— Я думаю, господин де Гомес, что вы согласитесь занять пост советника президента Аргентины по особым вопросам? — спросил Перон.
— Польщен вашим предложением, господин президент, — поблагодарил я его.
Я попал в непредвиденную ловушку и никак не могу выбраться из нее. Хорошо. Я смогу создать базу в будущем Аргентины, но как я выберусь домой? Старое кольцо бросало меня из стороны в сторону, и то я добрался до дома. Но сейчас-то не кольцо забросило меня в Аргентину, а немецкая подводная лодка. Если я сейчас крутану кольцо, то окажусь в современной Аргентине без средств и без документов. Думай-думай! Как это говорят китайцы: дао тхоу шан дун нао дай (шевелить мозгами до ран в голове).
