Fallout: На службе силы зла

Какой интересный поворот событий... И что она тут делает?

— Ну вот и что ты тут забыла?

— Я… Я провалилась и застряла. Кажется… — в голосе девушки чувствовалась затаённая вина, а ещё какая-то примесь смущения и неуверенности из-за неудобной ситуации, в которой она оказалась. — Помоги, а?

Со вздохом наклоняюсь и, подцепив Ребекку под мышки, вытаскиваю её из провала, осторожно поставив на асфальт рядом.

— Ой… Спасибо большое! — отряхиваясь от мусора и сухой земли, девушка старательно прятала взгляд, что ещё больше убедило меня, что она тут не просто так оказалась.

— Ну, — дождавшись, пока Ребекка отряхнётся, я обратил на себя внимание, — быть может, расскажешь, что ты забыла… хм… — осматриваюсь вокруг, вспоминая в уме карту местности, — в десятке километров от города?

— А… Я?

— Ну не я же… Рассказывай давай… Опять повздорила с отцом?

Тоскливо вздохнув, трапперша некоторое время сомневалась, но потом всё-таки отрывисто кивнула, начав рассказывать.

— Я… После того, как ты ушёл, я только успела начать разбирать шкуры, и тут они с мамой вернулись. Я попробовала их показать, ну, шкуры с тех гекко, что ты убил. Думала, что это заставит его воспринимать меня всерьёз — всё-таки первая самостоятельная добыча. И ведь сняла я их без единой ошибки! Ни одной не испортила! — в голосе девушки слышались обида и затаённые слёзы, пока что сдерживаемые силой воли. — А он…

— Дай угадаю… — складываю руки на груди, в принципе, уже всё поняв. Да и вполне это закономерно.

Не скажу, что намеренно это планировал, но... Несложно догадаться о том, какая должна быть реакция родителя, когда дочь срывается, не сказав ни слова, куда-то «на волю», а потом возвращается поздним вечером вся чумазая, в крови, со связкой шкур и гордо рассказывает о своей первой самостоятельной добыче.

— Да! — перебила меня Ребекка. — Он даже не дослушал меня! Начал сразу кричать, ругаться… «Где ты была?!», «Я же не разрешал тебе выходить из города!» А потом он… — сквозь недовольство в голосе пробился всхлип. Так, похоже, она на грани того, чтобы разреветься. Всё-таки она практически ребёнок, как бы ни старалась выглядеть и вести себя взросло и самостоятельно. — Он отобрал шкуры… И сказал, что я теперь под домашним арестом!

— И ты сбежала… — ну и ситуация, однако.

Ну почему бы ей было дома не посидеть? Папаша бы остыл, начал выяснять детали, чай, 21 шкура, четыре из которых золотые, причём все с огнестрельными ранами, когда у дочурки чисто символическое копьецо. Узнал бы расклад за то время, пока я мотался к Смайли, прокипятил дочке мозги, и, если не совсем дурак, ждали бы меня мои шкурки, выделанные мастером со всем бережением, и благодарность, что не обидел девочку. А теперь...

— Угу… — всхлип повторился. — Я самостоятельная! Может, он хоть так поймёт, что я уже не ребёнок! Кейн…

— Что? — вздыхаю, предчувствуя, что вопрос, который она явно хочет задать, будет не самым… хм… лёгким.

— Можно я пойду с тобой? — ну вот, я же говорил…

Вот куда мне ещё эта девчонка? Нет, с ней забавно, да и навыки у неё, несмотря на возраст, на высоте, но… Не на прогулку иду. У меня для неё даже самой символической брони нету, а золотые гекко человека на раз задрать могут. Да и в Клэмате сейчас буча поднимется, а если узнают, что она ушла со мной, как бы при возвращении «крестный ход» с факелами и вилами не случился. Ох, грехи мои тяжкие...

Я молчал, а Ребекка, с каждой секундой всё больше грустнея и напрягаясь, внимательно изучала асфальт под ногами.

— А ты не боишься, что я тебя прямо здесь изнасилую и пристрелю? — мне действительно было интересно, она об этом вообще подумала? Ладно вчера, тогда мы шли недалеко, почитай, из города не выходили, но сейчас-то она должна осознавать опасность?

— А... — девочка открыла рот и вылупилась на меня ошарашенными глазами, но почти сразу насупилась. — И ты то же самое! То отец, теперь ты...

— Мы знакомы меньше суток, вокруг пустыня, ты безоружна и совершенно не знаешь, когда у меня последний раз была женщина, помощи ждать неоткуда, и при этом ты хочешь пойти со мной в безлюдные Пустоши. Объясни... Где логика?

— Но ты же меня не изнасилуешь? — кажется, начав осознавать расклад, опасливо спросила девушка.

— А вдруг? Ты готова рискнуть? — окидываю её фигуру выразительным взглядом.

Смотреть там не на что — подростковая угловатость, помноженная на грязные обноски, свалявшиеся волосы и лицо, которое не мешало бы хорошенько поскрести мыльной щёткой, к сексуальным фантазиям не располагали от слова «никак», но девчонка всё равно вздрогнула и отступила на шаг.

— Я… — Ребекка сглотнула. — Я не знаю… — по лицу было видно, что в ней происходит активная борьба между жаждой самостоятельности, желанием доказать всем, что она уже взрослая, и вместе с тем — опасением перед описанной мной ситуацией. — Я… Надеюсь, что этого не произойдёт, — робко начала она и, сцепив зубы, продолжила, — и да… Я рискну, — о как! Даже кулачки сжала, твёрдо глядя на меня, а в глазах всё ещё плещется страх.

— Хорошо, я возьму тебя с собой… — не верящая в услышанное девушка чуть не подпрыгнула от удивления, а в её глазах сквозь всё-таки набежавшие слёзы стала пробиваться радость, смешанная с недоверием. — Но у меня будет два условия, — поднимаю руку с двумя оттопыренными пальцами.

— Да! Что угодно!

— От меня ни на шаг и слушать всё, что я говорю. Скажу замереть — замираешь, скажу падать — без раздумий падаешь, что бы ни было под ногами, — делаю суровый вид, пристально глядя Ребекке в глаза.

— Э… Хорошо, — кивает, чуть стушевавшись под пристальным взглядом, — я понимаю. А… А второе?

— Второе… — некоторое время продолжаю смотреть. — На тебе готовка и стирка.

— А!.. — мелкая распахнула рот с таким выражением лица, словно её предали в лучших чувствах.

— Без возражений!

— Как скажешь... — опустила голову.

— Вот и отлично, пошли, — поворачиваюсь к дороге и, уже сделав шаг, резко останавливаюсь. — Да, кстати... Имя Ребекка мне не очень нравится, буду звать тебя «Котёнок».

В ответ раздалось нечто нечленораздельное, в котором с некоторым трудом и долей фантазии можно было распознать что-то отдалённо напоминающее элементы человеческой речи. Но тем не менее, за моей спиной послышались торопливые шаги, и уже через несколько секунд девушка меня догнала и пошла чуть позади, исподтишка разглядывая меня и моё снаряжение.

— А… — раздался робкий звук от Ребекки. — А куда мы сейчас идём? — в голосе всё ещё ощущались напряжение и опаска, но на передний план уже выходили приключенческий азарт и огромное любопытство.

— Сейчас мы идём, — скосив глаза, наблюдаю за её выражением лица, — в Токсичные пещеры.

— Ой! Пещеры?! А… А зачем?

— В конкретный момент — искать одного заблудшего траппера по имени Смайли. Я мадам Бакнер обещал.

— А… Понятно… — в голосе девушки чувствовалась робость, похоже, она сомневалась, можно ли дёргать меня интересующими её вопросами, если уж я взял её с собой, или стоит просто молча идти рядом.

Идя привычным шагом, я невольно поглядывал на девчушку, опасаясь, как бы она не начала отставать, но пока что она уверенно держала заданный мной темп, хотя, подозреваю, что долго так продолжаться не будет, хотя бы банально из-за разницы в ширине шагов. Значит, нужно будет через час-другой сделать привал, чтобы она могла перевести дух. Да и солнце уже ползёт к зениту, скоро надо будет озаботиться обедом.

Полтора часа спустя впереди показалась группа небольших камней, удачно перемежающихся деревцами. Исходя из моего жизненного опыта, там вполне может быть небольшой родничок, тем более что и почва шла слегка под уклон. Ребекка… кхм… Котёнок пока успевала за моим шагом, но судя по тому, что она всё чаще спотыкалась или приотставала, долго это не продлится. Значит, если в этой низинке нет ничего опасного, место для отдыха определено.

— Котёнок, — оборачиваюсь к спутнице и невольно улыбаюсь, успевая заметить вспышку недовольства в глазах от такого прозвища, — идём к тем камням. Держись чуть поодаль, я проверю, нет ли там чего опасного.

— Хорошо… — как бы она ни старалась показать, что сильная и самостоятельная, усталость всё-таки брала своё — в позе остановившейся девушки это читалось явственно.

Вынув лазерный пистолет, осторожно приближаюсь к камням. Там действительно оказался небольшой родничок, тонкой струйкой воды сочившийся из-под одного из валунов, образуя лужу глубиной сантиметров пять. При моём приближении от водопоя в противоположную сторону ломанулся маленький силуэт детёныша кротокрыса. Странно, обычно они агрессивные. Видимо, от неожиданности, а также от моих размеров, будучи один, он предпочёл сбежать.

Мысль я додумывал уже после того, как рубиновый луч нагнал грызуна и проделал в его спине чуть косую сквозную дыру. Расстояние между нами было всего метров десять, так что, даже стреляя навскидку, я умудрился попасть. Жалко, конечно, тратить батареи на такую мелочь, но, с другой стороны, мне всё равно нужна практика, и живая мишень всяко лучше старых пивных банок. К тому же, кротокрысы почти не живут поодиночке, а вернувшись в гнездо, он бы точно позвал всех своих защищать территорию. Вот только делать мне больше нечего, как стаю хомячков-переростков расстреливать… Лучше на обратном пути, заодно и свежим мясом запасусь, скорпионий шашлычок-то к тому моменту точно кончится.

— Тут чисто, иди сюда, — убедившись, что вокруг больше никакой опасности нет, окликаю девушку. Через несколько секунд, устало переставляя ноги, она выходит из-за камней, виновато глядя в мою сторону.

— Прости…

— За что? — нет, я знаю, но сделаем удивлённый вид.

— Без меня ты мог бы идти дальше, а теперь приходится останавливаться… — сколько тоски… Голос просто пропитан чувством вины.

— Хм, — давлю смешок. — Нашла о чём беспокоиться. Меня вот больше волнует, что делать, когда твой папа с толпой друзей пойдёт поднимать меня на вилы за похищение.

— Ой!.. — выпучила глаза мелкая.

— То-то же, а теперь давай обедать, — улыбнувшись, махаю рукой.

Несмело взяв протянутый кусок скорпионьей клешни, охотница сглотнула и жадно вцепилась зубами в мясо. В этот момент она была действительно похожа на голодного уличного котёнка, которого добрый прохожий решил вдруг прикормить. Это вызывало умиление. Обед прошёл в слегка напряжённом молчании. Девушка явно не знала, как стоит себя вести в моём обществе. Можно ли задавать кучу вопросов, крутившуюся в её голове, или стоит просто молчать в тряпочку и радоваться, что её вообще взяли с собой. Осознавать эту её дилемму было довольно забавно, как и видеть эту борьбу на её лице.

Доев свою порцию, Ребекка поёрзала, поудобнее устраиваясь на небольшом камне, и неуверенно посмотрела на меня.

— Пойдём дальше через полчаса. Можешь пока дать отдых ногам, — отвечаю на невысказанный вопрос, вполне догадываясь, что эти полчаса будут ей совсем не лишними.

— С-спасибо… — потупилась трапперша. Улыбнувшись, сам откидываюсь спиной на деревце рядом — даже если я могу идти дальше, пренебрегать отдыхом не стоит.

Полчаса спустя поднимаюсь с камня, разминая слегка затёкшее тело (похоже, не стоило сидеть в одной позе столько времени, но, как говорится, сам дурак), и замечаю, что девушка, похоже, задремала. По крайней мере, она совершенно не отреагировала на моё движение. Впрочем, не удивительно — полагаю, поскандалив с отцом, из дома она сбежала ранним утром, наверняка не выспавшись ночью (если вообще спала).

— Котёнок? — осторожно трясу её за плечо.

— Ой! — м-да, это уже, похоже, традиция. Сначала девушка медленно открыла глаза, просыпаясь, а потом, осознав, что уснула, а я её бужу, дёрнулась всем телом, чуть ли не подпрыгнув и чудом не свалившись на землю.

— Просыпайся. Нам пора идти.

— А… Да! Я сейчас! — засуетилась трапперша, вскакивая с земли и пытаясь привести себя в порядок. — О-ох… — да, не мне одному получасовой отдых на жёсткой поверхности послужит уроком…

Болезненно скривившееся лицо Ребекки красочно сказало о том, что затёкшие мышцы крайне негативно относятся к резкой команде к работе. Спокойно стою и терпеливо жду, пока девушка, шипя сквозь стиснутые зубы, растирает ногу, судя по всему, сведённую от резкого движения.

— Ну что, готова идти? До темноты нам нужно ещё прилично отмахать…

— Да, — оправив одежду, она с до умиления виноватым выражением лица встала передо мной, чуть ли не вытянувшись по стойке смирно.

— Тогда пойдём, — улыбаясь про себя, выглядываю из-за камней и, удостоверившись, что там нас не ждёт никакого сюрприза, вредного для здоровья, направляюсь к дороге, через несколько секунд услышав за спиной торопливые шаги девушки, как и до привала, догнавшей меня и идущей чуть позади.

Удачно совпало, что путь к нужной точке большей частью шёл по полотну довоенной дороги — не пришлось ломать ноги по бездорожью, что ещё лучше, учитывая мой «прицеп», сопевший за спиной. Всего и усилий было, что обходить провалы, чтобы не повторить её подвиг около города, и чуть более внимательно смотреть по сторонам, чтобы не нарваться на какую-нибудь бегающую неожиданность. Я практически спиной чувствовал от Котёнка жажду о чём-нибудь спросить, но, похоже, опасения сбить дыхание и отстать оказались сильнее любопытства. Хотя предчувствую, что на ночном привале, пока не уснёт, она меня скопившимися вопросами просто засыплет. С головой. Несмотря ни на какое смущение.

Хотя я и боялся, что девушка не выдержит заданного темпа, но, на удивление, к моменту, как вокруг стемнело, мы успели пройти приличное расстояние, лишь ещё один раз остановившись на отдых, когда моя спутница стала совсем очевидно отставать. К счастью, когда Ребекка идти дальше сил больше не имела, нам повезло наткнуться в темноте на довоенную остановку, ну, или то, что от неё осталось. Конечно, наклонную железобетонную плиту трудно назвать надёжным укрытием, но это хоть какая-то «крыша над головой», «стена за спиной» и прочие прелести.

— Мясо… — робко начала девушка.

— Что? — поднимаю на неё взгляд, отрываясь от шебуршания в костре.

— Мясо доесть нужно… — от Котёнка снова повеяло смущением. — А то завтра оно уже испортится.

— Надо — значит, доедим... — меланхолично согласился я. — Хотя… — с некоторым сомнением смотрю на оставшееся содержимое клешней. Размером они почти с бедро взрослого человека, так что проглотить всё внутреннее мясо за один день не так уж просто, — может, и не доедим. В любом случае, я его пережарю и поставлю на ночь силки — если повезёт, завтра появится свежатина.