За стеклом: омаки

Возглавляемые Деймосом и заранее подготовившиеся охранники сумели заметить подбирающегося Скрытника, но результат града пуль обрушившегося на пустое место был совсем не тем что ожидала Фобия. Никакого внезапно появившегося изрешеченного тела — пули просто просвистели сквозь воздух, словно там и правда никого не было. Нахмурившись, Фобия открыла рот чтобы и отдать приказ и...

— Берегись! — выкрикнул Деймос, пытаясь прикрыть Фобию.

Его усилия привели лишь к тому что соткавшаяся из воздуха ледяная фигура огрела его кулаком по голове первым, и Фобия поняла что она упустила в своих планах — Испарение. Отчаянная надежда на преодоление сопротивления улучшенной силой не оправдалась, и потерянное время оказалось критичным — последним что Фобия увидела был все тот же испачканный кровью ледяной кулак летящий ей в лицо, а потом все потемнело.

— Страх и ужас

На каком-то уровне Деймос понимал что это может быть не самым разумным курсом действий, но остановиться у него не получалось. Ярость и злоба бушевали в его сердце почти столь же сильно как и в тот день годы назад, и после ранения (вполне вероятно смертельного) Мании выстроенные им барьеры не выдержали. Концепт фокусирования своей ярости только на тех кто её заслуживает помогал ему оставаться в рамках (пусть общество и любило это отрицать), но когда это самое общество перешло от словесных атак к пулям, этот концепт потерял смысл — если "добропорядочные горожане" стреляют по его друзьям, почему он должен сдерживаться в их отношении? В добавок к этому, настойчивый шёпот силы в ухо и в обычных ситуациях порой было сложно игнорировать, а уж тут...

Не успел Деймос опомниться как гранаты уже полетели в толпу, и его подавляемый голос рассудка, как всегда, оказался прав. Секунда удовлетворения при виде кашляющего и орущего в ужаса быдла быстро сменилась сожалением от понимания того что стрельба только прибавила в интенсивности и хаотичности, а затем его ярость вышла на новый пик — заодно с этим обернувшись вовнутрь. Он ненавидел убийц Мании всем сердцем — но точно также ненавидел и себя, спровоцировавшего это убийство. Волны эмоций бушевали все сильнее и сильнее, пока не накрыли Деймоса с головой... а затем его выражение лица после краткой судороги резко успокоилось.

В прошлом, в особенно интенсивных ситуациях, шард изредка вводил его в состояние фуги на небольшой промежуток времени — но сейчас, в ситуации требующей прямого вмешательства для коррекции выданной силы и обладающей огромным потенциалом для обогащения обстановки и облегчения сбора данных, он берет контроль куда плотнее, и куда дольше. Потерявший носителя Химик делится информацией без каких-либо фильтров, и тело Деймоса начинает выполнять последовательность действий, направленную на максимизацию конфликта через паттерн силы — вызов страха. Правильно подобранные и выстреленные галлюциногены вводят Фобию, Дождь и Стимула в оптимальное состояние берсерка — не просто хаотичные галлюцинации, а галлюцинации обеспечивающие курс действий который приведёт к максимальному количеству людей попавших под воздействие силы Фобии, к разрушениям, ранениям и смертям от силы Дождь которые приведут в ужас наибольшее количество людей, и кажущемся оправданию слухов про Стимула. Прекогнитивная грань шарда работающая на максимуме спланировала цепочку реакций, приводящую Стимула к прячущейся Бабушке и использованию галлюциногенов на ней (выданных телом Деймоса и принимаемых Стимулом за его собственные препараты).

Само же тело, без напряжения уклоняющееся от траекторий выстрелов, подбирает винтовку выроненную одним из павших членов отряда самообороны и отправляется максимизировать прямое воздействие на население города. Пули винтовки и оставшиеся гранаты по пути тратятся на тактические выстрелы по подъезжающим силам отрядов самообороны, полиции и СКП, поддерживающие накал конфликта, но это не основная цель. Носитель Химика обладала значительным запасом готовых препаратов и их составных в различных степенях производства — тело добирается до базы команды, забирает оптимальное количество препарата (достаточное для достижения требуемой концентрации но не чрезмерно ограничивающее перемещение) и направляется к водостоку. Подавление сопротивления проходит быстро, основная сложность заключается в устранении сотрудников и повреждении элементов отвечающих за меры предосторожности для предотвращения чрезмерно быстрой остановки распространения — но и это не останавливает тело работающее по максимально оптимизированному алгоритму.

Галлюциногены растворены и направляются в город по системе водоснабжения — прямое воздействие максимизировано, следующий шаг это максимизация косвенного. Отсутствие Мамонта, иммунного как к огнестрельному оружию так и к галлюциногенам, позволяет телу вломиться в базу Пресса без особых затруднений — Умники СКП не специализировались на бою, а обычные люди и прочие кейпы Пресса тем более не были угрозой. За подавлением сопротивления следует пленение и устрашение Сетевика, для помощи в доступе и как можно более широком и надежном распространении информации. Информация и каналы распространения подготовлены, но перед тем как тело нажимает на кнопку пуска в позади открывается портал. На обычную атаку пилотируемое тело среагировало бы, но пуля была выпущена ещё до открытия портала, приводя к почти мгновенному поражению черепа под необходимым углом для воздействия на Корону, прерывающему контроль шарда.

Ван Ши Тонг

— Рыбак-4: Новая кровь

Несколько лет назад:

— Эми, я случайно!

— Ты случайно убила парня?!

— Эй, он жив! Пока ещё. Кто же знал, что он так неожиданно появится посреди боя? В следующий раз я буду осторожной, обещаю...

Это озеро имело дурную славу. Люди, забредшие туда часто исчезали, да и не только люди. Животные словно чувствовали что-то и старались избегать это место, поэтому днем здесь было пугающе тихо. Ночью же, если какой-нибудь безумец решил наведаться к озеру, можно было услышать леденящие душу всхлипы и вопли.

И безумец нашелся.

К озеру приблизилась то ли девушка, то ли женственный парень. Выпуклостей на месте груди не наблюдалось, а длину волос было трудно определить из-за имевшейся на голове шапки. Девушка подошла к берегу и, закурив, стала кого-то ждать, глядя на озеро.

За её спиной из кустов выползло нечто. Оно выглядело как много дней пролежавший на дне водоема утопленник. Раздувшееся серо-зеленое тело, трупные пятна, несколько подгнивающих ран на теле, почти лысый череп с клочками волос и запах гнили. Несмотря на кажущуюся неловкость, существо беззвучно, будто бы, не задевая ни одной травинки приблизилось к девушке и прыгнуло ей на спину.

Но похоже, что поесть сегодня Мертвецу было не суждено. Его ударило что-то невидимое, отбросив в возникший в воде портал.

— Здесь мы закончили, теперь можно заняться слухами — сказала девушка в пустоту. Но кто-то всё же услышал её, и открыл новый портал, которым она и воспользовалась.

В этот момент в другом штате тоскливо выл Мертвец. Ему было плевать на то, что он избран инструментом для Великой Цели — создать новую угрозу S-класса. Он хотел жрать.

На набережной Броктон-Бея было не слишком людно. Возможно, дело было в том, что в данный момент был разгар рабочего дня. Или в том, что город был явно не из тех, что способны заинтересовать туристов. Немалая часть приезжих была заинтересована не в развлечениях, а услугах местной целительницы, слава о которой распространилась далеко за пределы города.

Но кое-кто тут всё же был. Приехал и остановился фургончик с мороженым. Мимо прошел ругающийся дворник. А возле ограды уже час как стоял парень лет двадцати на вид.

Это был Питер Каннингем — студент местного колледжа. И у него были крупные проблемы.

Не с законом. Не с бандами. И даже не с руководством колледжа, хотя последние могли вскоре возникнуть.

Основная проблема была в том, что Питер — "псих".

"Психом" Каннингем был тихим и безобидным. Он не пытался кого-либо убить, не кидался фекалиями, и даже драться последний раз ему доводилось в детском саду. У него было то, что называют "диссоциативным расстройством личности", иначе говоря, у него в "башке" "проживала шиза".

Шиза имела облик невысокого армянина с бородой и усами и откликалась на имя "Теодор". Именно Теодор, а не Тед, или, упаси боги, Тедди. Характер у шизы был терпимым, и появлялся тот редко, только когда Питер испытывал сильный стресс, чего обычно удавалось избежать.

До вчерашнего дня.

Вчера, во время экзамена Тед "вырвался на свободу". А так как Теодор предпочитал "женщин в теле и возрасте" то начал флиртовать с профессором Амбридж.

Питер смог бы стерпеть, если после этого его вызвали к директору и даже выплатить штраф за домогательства. Но профессор ответила ему взаимностью.

И теперь вернувшейся основной личности студента было очень плохо.

Смотря на разбивающиеся о берег волны, он заметил, как под водой что-то сверкнуло. После того, как Питер вгляделся, стало понятно, что это кольцо.

— Неужели золото? — с сомнением произнёс он. Но всё же снял ботинки, закатал штаны и полез в воду.

И только он собирался взять кольцо, как его укусила за руку какая — то хрень. То ли зомби, то ли дутый Горлум — Каннингему было все равно что это. Но выглядело оно мерзко, а зубы были острыми и гнилыми. Больно было так, словно откусили руку. Взяв булыжник, он со всей силы ударил другой рукой Горлума по черепу. Зомбак на секунду выпустил руку из бульдожьей хватки своих зубов.

Дальше студент бежал, бежал и бежал, не оглядываясь и не думая ни о чём. Осознал себя он уже дома, после того, как запер дверь на все замки.

Осмотрев рану, Питер увидел, что укус не так уж серьёзен. Кровь уже остановилась, а глубина укуса заставляла думать, что со страху он преувеличил серьёзность ранения. Обработав руку антисептиком и забинтовав, студент лёг спать.

Ночью его несколько раз бросало в жар, и он просыпался в пропитанной потом постели, однако к утру Питер забылся в счастливом сне, в котором одетая в форму служанки Панацея выполняла всё то, что прикажет ей господин.

Проснувшись после полудня, парень поел, не ощущая вкуса еды. Все его мысли занимала Эми Даллон. Когда-то — одна из множества героев, которыми он восхищался, а после спасения его жизни — его первая любовь, которой он даже не пытался признаться, не испытывая надежды обратить на себя её внимание.

Но сегодня он твёрдо решил ей признаться. Признаться, обнять и...укусить?

Обдумав эту мысль, он не заметил в себе отторжения. Мысль возбуждала и заставляла пылать его кровь.

Одевшись, студент вышел из дома и направился в больницу. Он точно знал, где сейчас находится Панацея, будто его вела протянутая между ними нить. Нить судьбы.

— Эми...Эми...Эми... — било набатом в голове Питера, — Эми...лия?

В голове возник образ тучной женщины с сердитым лицом.

Точка назначения изменилась. Питер...нет, уже не Питер, а Теодор развернулся и направился к неприметному зданию с зеркальными окнами. Только логотип с щитом и буквами "С.К.П." как-то отличал его от других зданий Броктон Бей.

Ван Ши Тонг

— Помой бомжа!

(Дискотека Авария — пей пиво!)

Поучительная песня о предназначении команды Водяных.

Москва помыта!

Молдавия помыта!

Литва помыта!

Анталия помыта!

Сибирь помыта!

Германия помыта!

Весь мир помытый!

Крылатою помытый!

Замочи бомжей пенных

Под ритмы современные.

Можешь один, можешь вдвоём, втроём, всемером, Оставив себе бомжей немного на потом!

Потом еще будут мыты.

Был бомжом, а стал Брэд Питтом!

Лей воду, не жалей

За дам и за друзей!

Давай пока пылает сердце,

Пока не болит голова от Симург песни,

Пока не кончится Comet и Persil.

Мой бомжей каждый день, каждый час,

Мой бомжей про запас.

Крылатая любит мыть!

Хей, лей воду, не жалей!

Бомжей мой на заре,

Бомжей мой перед сном,

Бомжей мой на траве,

Бомжей мой за столом,

Бомжей мой натощак,

Бомжей мой со хмеля,

Бомжей мой просто так,

Мой как Крылатая!

Бомжей мой!

Когда ты ешь, спишь, куришь,

Когда идёшь в кино!

Когда ты брови хмуришь,

Когда тебе смешно!

Когда лежишь в больнице,

Когда лежит твой друг!

Когда летят с юга птицы,

Когда летят на юг!

Когда дерзит твоей даме

Какой-нибудь урод,

Когда его ты бьёшь ногами,

Когда наоборот!

Когда идёшь из дома в кедах,

Когда берешь пальто!

Да не важно, кто ты, где ты,

Но ты должен, должен помнить что...

Китай она отмыла!

Австралию отмыла!

Скорей, бери мыло!

И в баню беги живо!

Бери мыло!

Помойся мылом Аист с глицерином.

Расслабься, чтоб жизнь твоя была не так тосклива,

Помойся с мылом! Будь сильным и красивым.

Запомни: лучше всех лекарств спасает мыло!

— Как размножаются Падшие

Восо обернулась, отвлекаясь от бритья лица

— Лилит, милая, присядь. Нам с папочкой надо тебе кое в чём признаться.

— Да, мама.

— Так вот, мы с Набериусом всегда хотели, чтобы наше чадо продолжило дело службы Симург и пророку её, Баалу. Но у нас много лет не получалось завести ребёнка. И тогда мы пошли на крайние меры...

— Я...я не родная?

— Что ты такое говоришь? Разумеется родная, кровь от крови нашей. Все девять месяцев в моём животе отсидела!

— Так что же случилось?

— На консультации врача нам стало известно, что зачатия не происходит, поскольку я, как и папа, являюсь мужчиной.

— Но как тогда?!...

— У папы был знакомый биотехнарь.

—

Ten Washed Homeless

Десять чистеньких бомжей отправились обедать,

Один просрочкой отравился, их осталось девять.

Девять бомжей, поев, клевали носом,

Один во сне задушен был, их осталось восемь.

Восемь бомжей в туалет пошли потом,

Один в трубу затянут был, остались всемером.

Семь бомжей подкоп копали вместе,

Задел проводку один бомж — и осталось шесть их.

Шестеро бомжей пошли груз таскать,

Один попробовал сбежать — и их осталось пять.

Пятеро бомжей разборку учинили,

Замочили одного, осталось их четыре.

Четверо бомжей прорывались с боем,

Одному сломали кости, их осталось трое.

Троица бомжей друг с дружкою сношалась,

Один "сиськи!" закричал, двое их осталось.

Двое бомжей купались в водоеме,

Один акулой сожран был, второй стал одноногим.

Последнего бомжа жизнь такая задолбала,

Убился он об стенку, и никого не стало.

Linig

— Газ и Плоть

Никогда раньше Мания не чувствовала такой боли. Ни стычки со злодеями, ни даже война на её родине — никогда она не была ранена так сильно. Фобия ещё что-то там пыталась сделать, суетясь и уговаривая её оставаться в создании, но Мания была уверена — ей уже не выжить. Пожалуй, единственным чувством способным потягаться с болью и отчаянием была мрачная ирония — насколько Мания успела заметить, её не свалила пуля бандита или солдата, а какой-то идиотской гражданской. Это, возможно, не самый худший из возможных способов смерти (первое место в сердце Мании принадлежало химическому оружию, эффекты которого она наблюдала во всех подробностях на своих родителями), но довольно-таки чертовски высоко в списке, не говоря уж о том что даже самый лучший способ все ещё хуже чем любой другой, не смертельный исход. Столько страхов, столько бессонных ночей и кошмаров, видений бомбардировок, облаков газа, пулемётов и прочих ужасов иракских солдат, столько столкновений с сверхлюдьми с самыми разными ужасающими способностями, и в итоге жалкий гражданский пистолетик поставит точку.