|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Полет на Талие прошел относительно нормально. Потому что с Энираду мы не пересекались, хоть и находились на одном корабле. Почему относительно? Мой батюшка, что б ему, отрядил мне в сопровождающие Алесситу Эн-Рин и своего братца. Герцогиня меня не сильно напрягала, а вот дядюшка... но и он, впрочем, вел себя достаточно разумно. То есть в мою каюту не входил, а предпочитал тихо напиваться у себя.
Проблемы начались по прибытии в Ириа. Впрочем, куда я могла деться с подводной-то лодки, то есть космического корабля? А вот в столице союзного государства натворить можно многое.
Не покидало ощущение, что меня опаивают чем-то вроде транквилизаторов. Ситуация патовая. И головой я это понимаю. Сознание чистое. А эмоций нет. Ни злости, ни страха. Апатия укрыла меня тяжелым одеялом. Эта пустота в груди должна была пугать, но в этом странном состоянии было так спокойно. Как будто бы я уже умерла.
Пыталась не есть и не пить ничего из того, что приносили мне. Не помогло. И даже ухудшило состояние, вызвав постоянную сонливость. Поэтому я заподозрила каталитический транквилизатор.
Мне не хотелось ничего. Даже отвечать на колкие реплики Энираду. Они словно бы проходили сквозь меня.
Также, сквозь меня проходила вся информация. Я ничего не могла запомнить. Даже имя будущего деверя стало проблемой. Что уж говорить у других приближенных княжеской семьи?
Пришлось выпросить у своей свиты два гаджета. Первый — камеру в виде миленькой брошки-цветочка с камушками. Второй — браслет, транслирующий гало-изображение записанного. На самом деле это был мини компьютер с широким спектром возможностей. Но я использовала его преимущественно, как плеер и поисковик, когда по имени или изображению человека можно было узнать, кто это.
Если бы они знали, чем все кончится, не видать бы мне этих высокотехнологичных игрушек. Но дар пророка, к счастью, обошел их стороной.
На третий или четвертый день моего пребывания в гостях у будущего мужа, они проводили светский раут на свежем воздухе. Белые шатры. Мягкий газон под ногами. Небольшое озеро с голубыми кувшинками. Деревья, напоминающие клены где-то в дали. Красиво, в общем. Но это произведение ландшафтного дизайна не трогало. То ли в математической выверенности идеальной площадки потерялась ее душа, то ли транквилизаторы постарались. Единственное, что мне хоть немного нравилось — живые цветы в воде. К ним я и подошла, когда долг вежливости веред приглашенными был выполнен.
Они пахли дождем, сиренью и ландышами. И это заставляло улыбаться.
Мое уединение бесцеремонно прервали три довольно молодые особы, представляющие образчик талийской привлекательности. Бронзовая кожа, платиновые волосы, водянисто-зеленые глазки и фигура "ничего лишнего".
Девицы задрав носы разглядывали меня и демонстративно кривились. А потом громким шепотом, но так, чтобы я обязательно услышала та, что в центре начала:
— Бедный Раду. Он вынужден называть невестой это джаннатское отродье. Политика. На какие жертвы не пойдешь ради своего народа. Впрочем, скоро этому фарсу придет конец.
Медленно оборачиваюсь и с вежливой улыбкой смотрю на них, впрочем, не позволяя себе даже заинтересованного взгляда. Так люди смотрят на голубей в парке. Почти, как на пустое место. Видимо, пренебрежение в моем взгляде центральную задело. Она вспыхнула и теперь уже обращалась непосредственно ко мне:
— Ты никогда не станешь женой Энираду. Потому что у него уже есть я.
Камера уже зафиксировала ее. Сделать запрос — дело пары секунд. Зачитываю вслух:
— "Милена Норвак. Генные модификации второго поколения". Мне жаль, но ни вы, ни ваши дети никогда не смогут вступить в брак с представителем правящей семьи. Внуки, возможно. Конечно, при условии, что в дело не вмешается большая любовь с представителем линии, с которой проводят изменения. Это закон вашей страны. Странно, что именно мне выпало напомнить вам о нем.
— Я беременна, — девица театральным жестом обняла свой плоский живот. — Мой сын станет наследником. Законы меняются, если в этом возникает нужда.
— Да-да, — подхватили подружки.
— Ты же побудешь уродливой ширмой, которую используют и выбросят. Жизнь, кстати, очень сложная штука. Иногда несчастные случаи происходят даже с принцессами.
И меня словно током ударило. Апатия слетела с меня, не оставив и следа, принеся злую решимость. А почему я одна должна сгинуть в этих династических играх? Не то, чтобы мне было все равно, кому мстить. Но эта первая начала. Значит, сама виновата.
— Как интересно. Значит, вы заключили брак с княжичем Энираду? Ведь только так ваш ребенок может наследовать трон. Уважаемые леры, как я понимаю, являются свидетелями законности данного союза? Я прошу прощения за свою неосведомленность, — склоняюсь в полупоклоне, как перед равной. — И благодарю вас за ценную информацию, ваша светлость. А теперь прошу меня простить.
И я быстрым шагом направилась к княжеской чете, ища информацию о двух подружках. Свидетелей нужно объявлять по всей форме. Поравнявшись с ними я громко, чтобы всем вокруг было слышно заявила:
— Господа, только что Милена Норвак объявила о браке с Княжичем Энираду и своей беременности. Ирена Левич и Катарджина Травич засвидетельствовали данный факт. Тиверии нанесено сознательное оскорбление. Руки принцессы крови просил женатый мужчина.
Далее я продемонстрировала голо-проекцию нашего разговора. И начался цирк с конями.
Делегация Тиверии во главе с консулом и моим дядюшкой тихо обтекала. Потому как, действительно, оскорбление. Тут не поспоришь. И уже не важно, нанесено оно ревнивой дурой из свиты княгини или самим княжичем. Не признать сам факт оскорбления — потерять лицо. Признать — попрощаться с мирным договором, что невыгодно обеим сторонам.
Энираду побелел от злости и выражал дикое желание свернуть любовнице шею.
Княгиня благоразумно пребывала в обмороке.
Младший княжич делал вид, будто бы пытается привести в сознание мать и старательно прятал глаза.
Князь отдал приказ службе безопасности препроводить троих девиц для дознания и сквозь зубы выражал свое неудовольствие сложившейся ситуацией своему старшему сыну.
Гости восторженно притихли, наблюдая за разгорающимся скандалом.
Милена, поняв, что дело пахнет керосином, разрыдалась и уже во всеуслышание объявила о том, что ждет ребенка от Энираду. А после начала предъявлять доказательства в виде записей мед-блоков и генных сканирований плода.
Я же безразлично наблюдала за представлением. Запал кончился. И накатила дикая усталость.
Отступление
Верес Нарски сидел за столом в рабочем кабинете князя и ждал, пока пелена злости не уйдет из глаз его господина. С Раду — его бывшим подопечным не в пример проще. Узнав все, княжич пришел в ярость. Но также быстро успокоился, избив боксерский мешок, который специально стоял в небольшом смежном помещении с отцовским кабинетом.
Сейчас юноша молча размышлял, глядя в потолок. Старая детская привычка, возвращающаяся лишь в минуты сильного волнения. Фактически, он выносил приговор. Потому что предали его. И как будущий правитель именно ему предстояло принять решение. Князь признавал за своим наследником это право.
Верес, правда, полагал, что Мирен отдал все на откуп сыну потому что Энираду был способен проявить милость. Сам же правитель Талие не находил в себе сил простить предательство.
— Отец, этот ребенок будет жить.
— Нет.
— Я принял решение. Этот ребенок будет жить. Нас впереди ждет война. Даже такой наследник — лучше, чем ничего.
— Напомню тебе. Он — не твой. Эта дрянь тебе изменяла.
— Речь идет о ребенке моего младшего брата. Я вполне отдаю себе отчет в том, что Милена не могла забеременеть от меня. Лера Норвак использовала влюбленность моего брата, чтобы добиться своих целей. Всем будет объявлено, что она носила модифицированного клона, которого желала выдать за моего ребенка. Плод нес в себе ряд непоправимых дефектов и был нежизнеспособен. Предоставленные ей данные — фальшивка. Сам же факт того, что мною было зачато это, бросало тень на мою генную карту. Попытка скомпрометировать наследника престола — с целью последующего шантажа.
Энираду встал. Медленно подошел к голографическому изображению карты княжества на которой мигали сотни голубых огоньков. Это успокаивало. Князь хотел было что-то сказать, но был остановлен решительным жестом сына, который между тем продолжил:
— Алес лишается права на любую из должностей руководящего состава до тех пор, пока не докажет свою преданность Талие и мне лично. Он предал свою семью и закон, которому поклялся служить. И никакая любовь его не оправдывает. Милене Норвак сегодня будет предъявлено обвинение в государственной измене. Осознав, что натворила, она покончит с собой. Организовать постановку не будет сложно. Самой девушке предложат два пути. Легкая смерть без боли и страданий. Или тяжелый путь искупления длинной в целую жизнь. Она разрывает всяческие связи со своей семьей, меняет имя и уезжает в одно из наших поместий в провинции. Там она живет под постоянным, но ненавязчивым надзором. Прислугу она может иметь лишь из числа сотрудников службы безопасности. Воспитанием мальчика начиная с няньки для младенца, заканчивая наставниками и преподавателями будут заниматься лишь люди, доказавшие свою абсолютную лояльность. Скромная жизнь с иллюзией свободы взамен на искреннюю заботу о ребенке. Лер Нарски, я прошу донести до этой высокородной идиотки то, что жизнь ей сохранена лишь для того, чтобы у моего племянника была любящая мать. Если не найдет в себе достаточной привязанности и нежности к ребенку, она умрет. Но ей может быть даровано прощение. Лет через тридцать. Если она найдет себе мужа среди благонадежных граждан — не препятствовать. Хотя, нет, этому следует поспособствовать. Пусть ей подберут партию из младших офицеров готовых усыновить ее ребенка. Взаимная симпатия крайне приветствуется.
— Будет исполнено, Ваша светлость.
— Можете пока быть свободны.
Мужчина встал. Четким выверенным за годы службы движением коснулся открытой ладонью сердца и вышел из кабинета.
— А что ты будешь делать с принцессой? — подал голос князь.
— Прилюдно приносить извинения. Но мы сами столкнулись с предательством. Она и ее свита будут вынуждены данные извинения принять.
— Вы с ней общего языка не нашли, — констатировал мужчина. — Впрочем, это было ожидаемо. Она слишком похожа на... предков. Если бы организм Ланиссы не был отравлен "Звездной пылью"... но все так, как оно есть. Раду, ты должен пообещать мне кое-что.
— Да, отец.
— Ты постараешься договориться со соей невестой. Можешь пообещать ей все, что угодно. Но в самое ближайшее время она родит тебе двоих детей. После этого Алес откажется от своего титула. С этого дня у меня лишь один сын и наследник — ты. Предателю не место рядом с троном.
— Нас ждет война, — напомнил Энираду. — А там случается всякое. Рождения же моих наследников еще надо дождаться.
— Поэтому пока о моем решении будешь знать только ты.
Часть 9
Я сидела у окна бездумно глядя на проплывающие по небу облака. Энираду вот уже минут десять стоит недалеко и молча смотрит на меня. На его лице застыло какое-то непередаваемое выражение. То ли укора, то ли сочувствия.
Прямо скульптура "Ангел, скорбящий над грешной душой". Только крыльев белых не хватает. Нимб — вон он. Солнечным зайчиком по золотым волосам скачет.
— Нет, мне ее не жалко. И я не жалею о том, что сделала. — говорю безразлично. — Она нарушила ваши законы. Не просто призналась, а с гордостью во всеуслышание об этом заявила.
— Ее ребенка тебе тоже не жаль? Он же ни в чем не виноват.
— Я тоже ни в чем не виновата. А жить мне осталось считанные недели. Но ни у кого это сочувствия не вызывает. Меня травят какой-то гадостью, превращающей меня в безразличную ко всему куклу. И снова всем плевать. Твоя любовница сама подошла ко мне. И вело ее отнюдь не милосердие. Она назвала меня уродливой ширмой, которая не доживет до свадьбы. А ведь того, что, действительно, не доживу ей оказалось мало. Захотелось поглумиться, растоптать. За что? Я ей ничего не сделала. Даже на тебя не претендовала. Просто подожди немного, пока фиктивной невестой твоего любимого не произойдет "несчастный случай" и все. А вот людей жалко. Много их пострадает. Корабль же взрывать придется. Все ведь должно выглядеть максимально правдоподобно.
— Да что ты такое несешь?
— Думаю, подстроят аварию. Скорей бы уже. Я так устала. Устала ждать и ненавидеть.
— Меня? — спросил он напряженно.
— Да. Твоя страна потребовала залог мира от союзника, которому не доверяла. А единственная принцесса династии была неспособна выполнить свой долг перед родиной. Поэтому нашли грешок молодости Императора. Отмыли. Приодели. Научили приседать в реверансах. А знаешь, что самое противное? Я в их глазах настолько тупа, что они даже не считают нужным скрываться. Императрица прямо при мне обсуждала фасон траурных платьев, которые надлежит пошить ей и Ланиссе.
— Это шахди Гаяр навел тебя на мысль о том, что тебя непременно убьют?
— Он подтвердил мои собственные подозрения.
— И с какой же целью он сделал это?
— Защитить.
— Напугать. Втереться в доверие. Склонить к побегу с ним. Ты стала бы для него весьма ценным политическим приобретением. Неужели не понимаешь?
— Он не предлагал мне сбежать с ним.
— Какая трагедия. — Голос Энираду сочился ядом.
— Он опасался того, что мой отец отдаст приказ вернуть меня живой или мертвой. И преследователи скорее предпочтут уничтожить корабль, но не выпустить нас из системы.
— Какое благородство с его стороны. Яра, он хладнокровная расчетливая сволочь.
— Не смей! — сквозь зубы прошипела я. — Он в тысячу раз лучше тебя. Ты и волоска его не стоишь. Лицемер. Ты мог бы защитить меня, но не хочешь. А когда я умру, произнесешь несколько пустых фраз о невосполнимой потере, написанных кем-то другим. Скорчишь, подобающую случаю, гримасу горя. Но на следующий же день с чистой совестью отправишься развлекаться. Потому как "несчастный случай". И никакого отношения ты к нему не имеешь.
— Яра, то, что ты говоришь сейчас — бред. Понимаю, ты раздражена сегодняшним происшествием...
— Раздражена? — мой голос срывается на крик. — Я не хочу умереть ради всеобщего удобства. Тебе не навяжут жену, выросшую в трущобах варварского мира. Ланиссу под шумок выдадут замуж, и она продолжит жить в довольстве и роскоши. Могла бы — утянула бы в небытие с собой.
— Ты прямо образец морали и нравственности. Истинная принцесса крови.
— Принцесса у нас — Ланисса. Избалованная прожигательница жизни. Наркоманка. А ведь она не могла осознавать, чем ей грозит "Звездная пыль". Но пошла на это без колебаний. Вот пример морали и нравственности. А я, в своем праве ненавидеть тех, кто обрекает меня на смерть.
Меня трясло от ярости. Хотелось вцепиться в его лицо, выражающее фальшивую растерянность. Отворачиваюсь, не в силах даже просто смотреть на него.
Были ли мои слова о том, что я хочу его смерти правдой? Да. Потому что вся моя обида и злость сосредоточились сейчас на одном единственном человеке, который был не так уж и виноват в сложившейся ситуации. Ему ведь, скорее всего, меня тоже навязали. Но вместе с тем, Энираду и ненависть к нему были якорем, не позволяющем мне сорваться и впустить в мысли по-настоящему страшную мысль о том, что за собой можно утянуть не одного человека, а миллионы.
Я осознала, что беззвучно плачу лишь когда неожиданно сильные руки развернули меня и прижали к себе. Хотелось вывернуться, но у меня отчего-то не получилось. Хватка у моего жениха оказалась стальной.
— Ты не умрешь.
— Убеждаешь себя в этом, потому что так проще спать по ночам? — Навалилась жуткая слабость. Сохранять вертикальное положение мне удавалось лишь благодаря Энираду. — А я не сплю. С тех пор, как прилетела. Хочу. Но заснуть не получается.
— Пожалуйста, успокойся.
— Ты мне противен.
— Да понял уже, — как-то устало произнес он. — Мы с тобой не очень хорошо начали знакомство. И вина за это целиком лежит на мне. Следовало спокойно поговорить с тобой и обсудить нашу дальнейшую жизнь. Может, тогда не было бы всего этого. И говорю в последний раз: ты не умрешь. Я не позволю кому-либо навредить тебе.
— А взамен что?
— Ничего.
— Уж прости, но я не верю в твое благородство.
— Обсуждать нашу дальнейшую жизнь и договариваться мы будем после того, как ты поймешь, что находишься в безопасности. Сейчас это, все равно бесполезно. Считай, что я просто делаю первый шаг.
А потом мы поженились.
Заполнить анкету на сайте знакомств (да, имелся у меня такой опыт) было и то сложнее, чем зарегистрировать брак в княжестве Талие. Впрочем, заявление на своем планшете заполнял жених, а от меня требовалось лишь прикоснуться к сенсорной пластине под экраном и позволить считать радужку.
А после этого по настоятельной просьбе, теперь уже супруга, я поменяла подданство. Правда, звучала она, как фраза из культового фильма: "Иди за мной, если хочешь жить". По крайней мере, сказано это было с той же интонацией.
Потом меня взяли за ручку и отвели в двухэтажные апартаменты, находящиеся в другой части княжеской резиденции. А потом Энираду ушел объявлять о смене своего семейного положения своей родне и тиверийской делегации.
На мое робкое предложение составить ему компанию, он ответил решительным отказом. Я начала было возражать, но сникла под его насмешливым взглядом. И, правда, чего лезу со своими инициативами? Это он у нас престолонаследник и в местных интригах с детства верится. А я дура-дурой в этих вопросах. Уж себе-то можно, признаться.
Вернулся мой муж часа через четыре. К слову, воспринимать этого мужчину именно как мужа у меня не выходило. Может, от того, что брак наш до неприличия напоминал фикцию. Уставший, встрепанный и злой. Под глазами тени. Губы искусаны чуть ли не в кровь. В общем, впервые с момента нашего знакомства Энираду был похож на обычного человека, а не компиляцию принца Гелиума* с потомком арийской расы.
* Отсылка на "Марсианский цикл" писателя Э.Р. Берроуза. Прим. автора
— Хочешь слайт? — спросил он буквально с порога.
— А что это?
— Коктейль. Гадость, конечно. Но мне нужно выпить. Иначе я вернусь и все-таки набью рожу твоему... родственнику.
— Можно я с тобой?
— Что? — е понял княжич.
— Пойду бить дядюшку. — В ответ на удивленный взгляд пояснила. — Сволочь он.
— Это еще мягко сказано. Он мне предложил тебя убить. Вот так. В наглую. Прямым текстом. Выразил сожаление, что Ланисса не может стать моей женой из-за болезни. Ты же, несмотря на то, что способна родить. Не получила ни подобающего воспитания, ни достойного образования. И дабы не опозорить два правящих рода...
— А ты мне не верил.
— Это же подлость. Ты ведь их кровь.
— Сомнительное утверждение. Да, я — дочь Императора Эриана. Но мы не похожи. Ни внешне, ни по характеру. У меня более ярко проявились черты той линии предков, о которых они предпочли бы забыть. Мой биологоческий родитель не растил и не воспитывал меня. Мы чужие. Были, есть и будем. А тут еще и конфликт интересов. На одной чаше весов его ребенок, а на другой ошибка юности. Ланиссу он любит. Я ему безразлична.
— У всего должны быть границы. Даже у родительской любви. Нельзя убивать одного своего ребенка, даже ради сохранения жизни другого.
Пожимаю плечами. Наверное, это хорошо, что он не разделяет их убеждений о том, что в сравнении с жизнью Ланиссы моя ничего не стоит. Главное, чтобы не передумал.
— Ты так спокойна.
— Истерика уже была. Еще хочешь?
— Ты странно ведешь себя. Меня это... беспокоит.
— Ты хочешь сказать "раздражает"?
— Я сказал то, что хотел сказать. — Отрезал Энираду, подходя ближе и заглядывая мне в глаза. — Речь замедлена. Зрачки расширены.
— Устала.
— Попробуешь уснуть? Готов уступить тебе свою спальню.
— А ты где спать будешь?
— В кабинете есть релакс-камера. Это небольшой блок, — пояснил он, в ответ на мой удивленный взгляд. — Иногда приходится работать сутками. Тогда мы с парнями отдыхаем по очереди. Не беспокойся. Там удобно.
— Может тогда я туда пойду? — Предложила я, не горя желанием спать в чужой постели. Мало ли с кем он там развлекался еще утром?
Это очень плохая идея. Абсолютная звукоизоляция и ограниченное пространство может спровоцировать паническое состояние.
— Но ты...
— А я всю юность провел в военной академии. Жил в казарме, где в одном помещении спали семьдесят парней. Там всегда было шумно и весело. Но ты никогда не остаёшься один. Иногда же хотелось просто побыть наедине со своими мыслями. И тогда я нарушал какое-нибудь правило. Вместо выполнения стандартного летного упражнения начинал выполнять фигуры высшего пилотажа. Или дерзил преподавателям. И меня направляли в "комнату тишины". Чтобы подумал о своем поведении. Я отсыпался и приводил мозги в порядок. Хватало на пару месяцев. Из наших только Лад не оценил всех прелестей данных помещений. Он в релакс-камере отдыхает, только если мы его туда заносим уже спящим. Это уже традиция. Мой адъютант держится до последнего, а потом отключается прямо за столом.
В принципе, Энираду меня убедил. Со сном сейчас и так проблемы. Добавлять к ним приступ клаустрофобии глупо.
— Иди в спальню, — сказал он твердо. — Не сомневаюсь, что ты уже обследовала мои покои, и знаешь, где она. У нас завтра тяжелый день. Будем принимать поздравления. По идее нужно было бы сегодня. Но я не был уверен, что смогу несколько часов изображать счастье.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
