Десять тысяч лиц

— Гадость страшная, — произнесла Сара и глотнула еще. В этот раз не закашлялась.

— Не пей. Это вредно.

— Ты же пьешь, — пожала она плечами, — да и причины есть, и у тебя, и у меня. У Башале, видимо, нет.

Тоже чувствует вину? Правильно, мы все ошиблись, хоть я и в большей степени.

— Мне можно. Мне все можно, — я поднял руку и на ладони медленно начал зарождаться кокон. Он рос медленно, но спустя минуту принял вид нормальной человеческой печени, — вот так, совсем немного усилий и полностью здоров.

Сара оторопело уставилась на орган, и судорожно сделала еще глоток.

— Э-э-это что?

— Печень. Помимо прочего она принимает на себя основной удар этой дряни в бутылке. Так что я могу пить сколько хочу: всегда есть запчасти, — ответил я дегенерировал орган. Нечего девочку пугать, вон как ей нехорошо, даже не чувствует опьянения.

— Только это все глупости. Не хочу забываться в бутылке.

— А я очень хочу, — поежилась МакБоун, — Мы сделали ужасную вещь и мне плохо. Я не могу так себя чувствовать.

— Ну, может все закончится хорошо? Она наткнется на какого-нибудь мага, он отведет ее в 'Дырявый котел' или сразу домой, и все, — я попробовал утешить ее, но каждый из нас знал что это ничего не меняет.

Сара вздохнула и еще раз прильнула к огденскому. Мда, развезет ее.

— Точно не хочешь?

Я покачал головой.

— Не имею права. Хотела бы забыться — ослабила функцию миндалевидного тела, — постучал палцем себе по лбу, — и все. Ни сожаления, ни страха, только знание что поступил нехорошо. Никаких эмоций.

— Но тогда... — она неопределенно повела рукой, было похоже что хочет задать вопрос, но не может определиться со словами.

— Почему нет?

Сара кивнула и немного потеряла равновесие, смешно покачнувшись.

Действительно, почему бы так не сделать? Потому что я не человек? Потому что совесть и мораль — последнее что у меня есть человеческого? Тело то явно не принадлежит к роду людскому, не на таком уровне управления метаморфизмом. Откажусь от чувства вины и буду тем еще монстром. Откажусь один раз и кто знает, захочет ли тот, другой я, возвращать все обратно?

— Так надо, Сара. Вот и все.

Мы еще посидели, молча. Сара перестала потягивать огневиски и задумчиво смотрела на звезды.

Вдруг она произнесла:

— Я же нашла что ты просила, про гоблинов. Еще до того как Амелия...

— Не надо, — остановил я ее, — давай в другой раз, Сара.

Она кивнула и замолчала. Посидев так еще некоторое время мы обратили внимание на карту, на которой подозрительно активно вел себя Снейп. Пора уходить.

Примечание к части

Все же не будет встречи с Дамби в этой главе. Ну не лезет никак.

Самый взрослый мальчик в песочнице

История с Макнеир изрядно меня ошеломила. Пару недель я не мог даже думать о чем-то другом, доходило до того, что меня начали отправлять на отработки за несоблюдение расписания занятий и техники безопасности. Два раза почти сорвался на отключение эмоций как таковых, но обошелся снижением активности соответствующих областей мозга. Да и то, только после того, как Башале высказала мне, что я становлюсь отвратительным и ничтожным. Она, правда, использовала другие термины, но смысл не менялся.

В итоге я успокаивал себя на том, что Макнеир пока жива: её отец не делал никаких заявлений, значит, скорее всего, ни один артефакт семьи не показал, что она умерла. А раз жива, то ее пока можно найти, правда это уже будет не наша заслуга.

Меж тем шел март второго курса. Три с половиной месяца до экзаменов, полтора месяца до завершающей игры сезона, пять месяцев до очередных посиделок с Избранным. Да, еще мать писала, что летом планирует поехать на материк и что я не должен планировать ничего на июнь. Кто я такой, чтобы спорить с матерью в таких вопросах?

Занятия, отработки, тренировки, разработки метаморфизма... как мало времени! Я зарылся в рутину и дела, это немного спасало от все еще грызущего чувства вины. Как ни странно, неослабевающего. Говорят, что человек со временем ко всему привыкает, так вот это правда. Чувствующий себя виноватым человек со временем перестает мучиться. Вазопрессин, эндорфины и всякие прочие адреналины с дофаминами заставляют мозг акцентировать внимание на новых проблемах, забывать старые, получать удовольствие от жизни, короче, позволяют забить на прошлые проблемы.

Занятно осознавать, что все мои горести в том, что я начал контролировать свое тело слишком хорошо. Грубо говоря, раз я полностью контролирую выработку нейромедиаторов и при этом считаю себя виноватым, то никогда не перестану беспокоиться. Макнеир, ты та еще стерва! Такую ловушку устроила, сама того не желая!

Если на языке обычных английских волшебников, то я мучаюсь ровно столько, сколько хочу. А захочу перестать — перестану. И вот тут занятный момент, мне кажется очень неправильным взять и перестать волноваться. Ну не могу я! Одно дело, когда твой организм сам со временем свыкается, и другое — полностью контролируя процесс, дать себе установку: 'Это больше не моя головная боль'. И все, как отрезало. Немного аморально по отношению к своей жертве, нет?

От мыслей на эту тему меня отвлекла Сара. Ей уже надоело, что не первую неделю я избегаю общения, так что она поймала меня в пустом коридоре после очередной трансфигурации. Кстати, насчет этого, сегодня мы научились превращать хомяков в утюги. Здорово, да?

Итак, Сара поймала меня на внешней стене, когда я шел с трансфигурации. Надо же, догнала! Хотя у нее была моя Карта...

— Тонкс!

Мне оставалось лишь вздохнуть на этот требовательный голос. Кто бы мог подумать, МакБоун и требовательна?

— Да, Сара, я. Пожар? Революция?

— Э, нет. С чего бы? — немного опешила она.

— Просто ты так решительно подходишь к незнакомому пятикурснику-гриффиндорцу называя мою фамилию... Ну нашла. Что за срочность?

Сара недовольно скривилась.

— Никакой срочности. Просто хочу узнать, в чем дело. Ты уже очень давно сама не своя, мы волнуемся.

— Мы?

— Ладно, я. Расскажешь?

— А, что тут рассказывать. Амелия.

Не сказать что Сара удивилась, но на пару мгновений примолкла. Тем не менее, уйти мне не дали.

— Нимфа, стой. Я знаю, с Амелией мы поступили плохо, но может прекратишь? Ничего уже не исправить. Да и времени прошло уже почти четыре месяца.

— И что? Я теперь невиновна? Это была моя ошибка! Я недооценила опасности! Я переоценила Амелию! Из-за меня она уже почти четыре месяца непонятно в какой заднице!

— Тихо! — прошипела Сара, — Тебя услышат. Скажи лучше, чем ей поможет твое беспокойство? Она найдется быстрее или что? Не изводи себя. От этого хуже тебе и не лучше никому, — выпалила она, после чего развернулась и ушла.

А ведь верно. Что произошло, то произошло. Пора успокоиться и сконцентрировать свое внимание на чем-то полезном.

Простимулировать заднюю и переднюю долю гипофиза. Простимулировать надпочечники. Усилить выработку дофамина. Стоп, что-то мне нехорошо, стабилизируем состояние. Потрачу немного магии, но на интуиции верну организм в норму. Господи, как я пока поверхностно разбираюсь в своем теле! Даже не понял, из-за чего стало плохо.

Полегчало? Немного. Повторить процесс. Теперь снова вернуть все в норму. Чертов варвар, тыкающий на кнопки суперкомпьютера.

Ничего, ничего. Теперь мне полегче. Теперь надо поспать. А завтра... Что ж, у меня было много планов, пора перестать их откладывать.

На следующие сутки я собрал дам.

— Итак, леди, у нас есть новая задача.

— Ага, после которой ты снова будешь полгода ныть, — усмехнулась Башале. Черт, да что с ней не так?

Ухмылка впрочем пропала, стоило только рядом с ее головой в стену на половину длины вонзиться тридцатисантиметровому костяному шипу, покрытому маслянистым фиолетовым веществом. Я говорил, что доработал свой 'био-руко-стрел'?

— Я не в духе, Анна. Так что смеяться над твоими "смешными" шутками будем после наших дел. Не против? — осведомился я и, уменьшив шип, выкинул его в окно. Не стоит оставлять такие интересные объекты Филчу.

Она была не против. А даже если против, то ничего не сказала.

— Итак, леди. План прост. Мы идем в большую курсе на шестом. А до тех пор нам нужно заработать денег и хорошие стартовые условия, знакомства например. Деньги сейчас первоочередная цель.

— Почему?

— Потому что это конкретная задача. Подвернется случай — займемся чем-нибудь более возвышенным. А сейчас наполните мне копилку.

— И что ты предлагаешь?

Я задумался. План был, но вот насколько много рассказывать? Дело в том, что Анна меня стала беспокоить. Слишком уж она себе на уме, да и шутки дурацкие. Нет, я тоже виноват, столько хандрил, но тем не менее, не решит ли она подкорректировать мои планы для собственной выгоды? Ради тех же денег, например.

— Анна, мне нужен список гриффиндорцев, которые болеют за свой факультет, но при этом никогда не делают ставок на квиддич. Их должно быть много. Разузнай. Кроме этого, распространи слух про то, что я серьезно подтянулась в игре. Это все.

Все еще бледная Анна молча кивнула и быстро ушла из кабинета. Все же думаю, что работать она будет на совесть. По крайней мере сейчас.

Оставшись с МакБоун наедине, мы некоторое время посидели в тишине.

— Я не это имела ввиду когда говорила тебе собраться, — осторожно заметила Сара.

— Привыкай. Мне сложно откалибровать гормональный баланс, пока буду искать золотую середину, жди частую смену эмоций.

— И долго ждать?

— Понятия не имею. Ладно, хватит о грустном. Сейчас нам нужно сколотить капитал. Ты со мной?

Сара улыбнулась. Улыбка была дружеской, но немного грустной. Хочет отказаться? Хочет внести предложения?

— Конечно согласна. Что тебе нужно?

Вот так? А почему тогда такая мимика? Сложно понять.

— В замке есть место... эм... комната. Она принимает такой облик, который тебе нужен. Хочешь — лаборатория, а хочешь — библиотека.

— Хорошее место. Похоже на выдумку, если честно.

— Да, я знаю. И еще я точно знаю что она есть. Только я не знаю, где именно она находится, — точнее не помню. Там вроде был какой-то портрет... не помню, — если сможешь, поищи упоминания. Может, в журналах исследований или в архивах есть упоминания. Короче, поищи.

— Ясно. Только это плохая идея. А если нет упоминаний? Можно до старости проверять.

— Да, знаю. Так что не особо наседай на это дело. Еще мне нужен список самых дорогостоящих ингредиентов которые можно найти в Запретном лесу. Пары дней тебе хватит?

— Хватит, — кивнула она и уже было готовилась уходить, но я ее остановил.

— Сара! Ты же говорила что разобралась с гоблинами. Расскажешь?

Сара обернулась и сказала:

— Там все просто и грустно. Маги изобрели 'Адское пламя'.

'Адское пламя'. Неудивительно, что коротышки прекратили войны. Сидя в библиотеке, я листал данные по этому заклинанию. А что? Да, они там есть. Нет способов его создать, потому что это оружие массового поражения.

Итак, что из себя представляет это заклинание? Ну, это очень мощное 'Инсендио', заклинание огня. Под небом голубым. А вот в помещении — или в подземелье, как удобно — оно работает совсем иначе. Для начала, его можно контролировать, то есть придавать форму, менять размер, управлять температурой, но это все для очень крутых магов. На данный момент крутыми магами Великобритании можно считать Дамблдора, Грюма, Флитвика, Волдеморта, многих сидельцев Азкабана и пару малоизвестных авроров. Если же 'Адское пламя' не контролировать, то начинается форменный ад. Оно расползается на весь возможный объем, температура растет все сильнее и сильнее, любая магия только усиливает эффект. Если контроль над заклинанием с самого начала потерян, то потом можно и не пытаться снова его подчинить. Пока оно не сожжет все, что есть, не прекратит работу. Есть у этого чудо-заклинания пара сдерживающих эффектов: во-первых, как бы ни была высока температура пламени, камень не расплавится, так что ваш подземный бункер не станет подземным бассейном с магмой. Во-вторых, попадая под небо, оно снова становится обычным пламенем со всеми вытекающими. В-третьих, от него можно защититься щитом... из того же 'Адского пламени', либо одним хитрым заклинанием воды которое известно что есть, но данных по нему в этой библиотеке нет, даже названия.

Ну так вот, ничего удивительного, что гоблины присмирели. Одно такое заклинание, выпущенное без контроля, и всё, все подземелья под Гринготтсом превращаются в крематорий вместе со всеми миллионами коротышек-людоедов. Может, я зря беспокоился из-за зелененьких? Может действительно наши окончательно победили? Похоже на то.

Меж тем наши дела налаживались. Сара нарыла неплохой список ингредиентов, из которых наименований семь-восемь можно было найти в лесу без проблем. Под проблемами я имею ввиду акромантулов, стрелковые отряды кентавров, одного небольшого полувеликана, одного большого полноценного великана, а также различных химер, выпущенных старшим генетиком Хагридом на просторы большого театра. А что, ему нельзя держать чудищ в хижине, не убивать же зверушек? Пусть в лесу порезвятся. Он, кстати, еще лет тридцать назад назывался Волшебным, а не Запретным. Спасибо, добрый лесник.

Лес, лес... Не так там и опасно, если правильно себя вести. Мимикрируя посреди травы, усилив обоняние и слух, перестроив опорно-двигательную систему для максимальной скорости, я и добывал выпавшие волосы единорогов, ониксовые кувшинки, арканитовые кристаллы и тому подобное. Сара все это сортировала, паковала, готовила, и раз в неделю, в воскресенье, я ходил в Косой переулок продавать наши заготовки. За полтора месяца мы наскребли пятьдесят три галеона и шесть сиклей на полянах Запретного леса.

Что касается Анны, то она добросовестно нашла подходящие кандидатуры и занималась пиаром одного слизеринского ловца.

Список Башале состоял из четырех человек: Клара Мунз, Джерард Муллиган, Денев Лэнгли и Билл Уизли. Точнее в списке был почти весь факультет, но остановился я на этих четырех именах, как на самых патриотичных, неазартных и по каким-то причинам имеющих возможность поставить несколько галеонов на матч. Да, даже Билл. Он, ответственный мальчик, не ходил в Хогсмит покупать пирожки, а значит никто не знал, сколько у него денег. Кроме того, он был первым ребенком в семье, а значит не был одет в обноски старших братьев. Короче, выглядел он не нищим.

Идея была проста. Как ловец проще всего может предсказать результаты матча? Он может сказать: 'Я проиграю', и уступить снитч другому ловцу. И, если чужая команда не является совсем уж шлаком, то такой ловец подарит победу своим оппонентам.

Ну так вот, сидит как-то мистер Гимбл в саду и кушает бутерброд с паштетом. И тут подходит к нему рыжий третьекурсник и спрашивает:

— Извини, тебя зовут Сэм?

— Да, малой, я Сэм, — отвечает тот и продолжает кушать.

— Я Билл, Уизли Билл, с Гриффиндора.

— Да уж вижу, что не змея, -усмехается Сэм, кивая на красный галстук, — чего хотел то?

— Да я это, — краснеет гриффиндорец, — мне сказали у тебя спросить, если насчет матча.