1. К вопросу о добре и зле

— Давай зашью, — неожиданно даже для себя предложила Кайра.

Мальчик немного помедлил, явно недоумевая, чем вызвано такое внимание, и что-то в его взгляде неприятно царапнуло женщину.

— Есть хочешь? — спросила она, садясь за шитье. — Достань чугунок из печки. Тут работы, я гляжу, надолго...

— Спасибо, я не хочу.

Кайра удивленно подняла голову от иглы. Дамон так и остался стоять у порога, с плохо скрываемым любопытством разглядывая развешанные по стенам пучки трав.

— Смотри... По тебе не скажешь, — пробурчала ведьма. — Гордец, по тебе вон кости пересчитать можно!

Действительно, совсем уж тщедушным он не выглядел, но и крепким упитанным ребенком назвать его можно было, только закрыв глаза. Кайра сама встала и достала чугунок с овощами и ложку.

— Садись. Нельзя отказываться, когда угощают.

Кажется, последний довод оказался самым убедительным. Ведьма исподтишка наблюдала, как он ест: парень уместнее смотрелся бы за княжеским столом, да и речь у него мягкая, плавная, без грубого говора, а волосы острижены неровно, рубашка с чужого плеча, хотя и материал тоньше, вышивка нежнее... наверняка княжеские обноски.

Заметив, что на него смотрят, Дамон отложил ложку и встал.

— Спасибо.

— Чего вскочил? Ешь.

— Спасибо, я не хочу больше, — взгляд твердеет.

— Ну-ну... Сильно тебя побили, — она кивнула на многочисленные синяки и царапины.

Дамон как-то совсем не по-детски хмыкнул:

— Им тоже досталось! Аргант делу учит. А как он с мечом работает...

— Тебе б все драться!

— Совсем нет, — мальчик вспыхнул и потупился.

— Да ладно тебе... Я же пошутила. Значит, княжеские учителя и тебя учат?

— Вообще-то нет, конечно. Так, чуть-чуть... Кассию одному скучно, вот он и заставляет меня с ним сидеть.

А еще, как было известно Кайре, Кассию было чрезвычайно скучно выполнять задания учителей и получать наказания, поэтому и то и другое за него довольно часто делал Дамон, который вообще-то был на два года младше сиятельного оболтуса.

— Держи. Готово, — ведьма протянула ему рубашку.

— Вот это да... Теперь даже не заметят, — восхитился Дамон.

Кайре стало как-то совсем тоскливо, — не заметить швы было довольно трудно... для заинтересованного человека.

— Давай я тебе мазь дам, для твоих царапин?

— Спасибо, — мальчишка растерянно моргал на нее своими черными глазищами.

— Не за что. Беги, — она вышла следом. — Заходи еще, если захочешь.

Провожая глазами щуплую фигурку, Кайра напряженно размышляла. Теперь ей стало понятно, почему маги заинтересовались безродным подкидышем. Хотя она и не могла видеть цвета, но сила его была такова, что она чувствовала ее даже не касаясь мальчика. А если они до сих пор не забрали его себе, то значит, сила эта была, как и ее собственная — темная. Хотя когда-то, говорят, мир магии не делился на черное и белое, а был радужно-многоцветным, — времена эти остались давно позади....

Дамон уже скрылся из вида. Нелюдимый, замкнутый, упрямый, гордый и своенравный мальчишка, непривыкший спускать обиды, и — сильный темный... Кайре снова стало очень и очень страшно.

* * *

Надо отметить, что, несмотря на столь значительную миссию, приключений на их дорогу выпало пока мало и вполне обычные для смутного времени: дезертиры, разбойничающая голытьба. Оживающая нечисть составляла лишь незначительную часть, да и то единственным достойным объектом можно было считать бешенного гоблина — переростка, расстрелянного Эледвером, не слезая с седла.

Среди всей этой идиллии Райнарт вновь стал сомневаться в смысле принятого им задания.

От раздумий его пробудил характерный и совсем не свойственный лесу шум. Райнарт и Фориан переглянулись...

Ни нападавшие, ни обороняющиеся, не заметили их появления. Десяток хорошо вооруженных кнехтов, — слишком хорошо, что бы быть всего лишь грабителями, отметил Райнарт, — уже окружило троих обороняющихся: одетую по-мужски рыжеволосую девицу со шпагой, и двоих оставшихся от ее свиты, один из которых уже падал на колени, тщетно зажимая ладонью разрез от уха до уха...

Райнарт предусмотрительно спешился — бандитское отребье не стали бы жертвовать лошадью, но убийцы другое дело, — и обернулся на эльфа. Эледвер ответил ему взглядом, означавшим примерно: 'Кто из нас герой?', что, однако, не помешало ему всадить по аккуратной стреле под басинеты двоим из нападавших. За это время Райнарт, не задерживаясь и не раздумывая, деловито отправил на покой еще троих. Воспользовавшись неожиданной поддержкой, девушка умудрилась уложить своего противника не самым плохим ударом.

Таким образом, за какие-то считанные мгновения отряд уменьшился более чем на половину.

— Предлагаю всем разойтись, — спокойно и внушительно произнес Райнарт во внезапно наступившей тишине.

Четверо, оставшихся в живых, попытались спорить. Вперед выдвинулся тот, кто в настоящее время мог претендовать на командира.

— Не вмешивайтесь. Дороже будет.

— Да-а? — Райнарт сделал большие глаза и демонстративно взвесил на ладони бастард.

Эледвер поигрывал стрелой. Сомнений в том, что они без труда справятся с остатками отряда, не возникало. Девушка уже отступила за спины своих нежданных спасителей.

— Вы пожалеете!

— Как вам будет угодно, — светским тоном ответствовал Райнарт.

Проводив глазами последнее облачко пыли под копытами, он развернулся к девушке, которая смотрела на них с не меньшим опасением, чем на недавних противников. Это определенно свидетельствовало о наличии ума. И выдержки, раз она еще не билась в истерике, ведь все ее спутники не делали попыток подняться.

Тела на земле отличались по экипировке от нападавших, при чем старшему из них было от силы лет двадцать пять, а самому младшему — около шестнадцати. Он-то, судя по всему, и умер первым: засада.

Райнарт хмуро усмехнулся и обратился к ней:

— Очевидно, что вы нуждаетесь в сопровождении, сударыня. Позвольте предложить вам свои услуги до ближайшего приличного места.

Девушка немного расслабилась, оглядела недавнее поле боя, и очаровательно улыбнулась:

— Я буду рада принять вашу помощь, судари...

— Райнарт.

— Эледвер, — эльф так же ограничился одним именем.

Она посмотрела на них оценивающе, на строгом лице читалось вновь ожившее недоверие.

— Rinhart e'n Heemring, — Райнарт бросил быстрый взгляд на эльфа, но тот почему-то отвернулся.

Кажется, он пытался скрыть усмешку.

Девушка не подала вида, что поняла разницу, хотя о Химринге, где Совет отбирал своих героев, знать должна была, и вложила шпагу в ножны.

Некоторое время она затратила на то что бы проститься с мертвыми. Райнарт, не скрываясь, наблюдал за ней. Шпагой она владела достаточно сносно, оружие выбрано вполне по руке, одежда — рассчитана на дальний путь, лошадка не самая смирная, зато обещает скорость и выносливость... невольно наводит на размышления.

Надо отдать должное, рыжая отвечала ему такими же внимательными взглядами.

Райнарт из Химринга подвел ей коня. На какое-то мгновение у самых глаз оказалась богатая гарда, украшенная гербом и замысловатой монограммой.

— Что-то мне подсказывает, что принцесса Мелигейна не покончила собой в помрачении рассудка, — задумчиво обратился Райнарт к эльфу.

Эледвер не счел нужным даже кивнуть. Девушка вспыхнула и сверкнула на него глазами.

— Рискну заметить, что если вы хотели соблюсти инкогнито, вам следовало взять менее заметное оружие, — спокойно объяснил Райнарт.

— Я не могла ее оставить, это подарок отца. К тому же, легендарный 'Орел' в моих руках привлекал бы еще больше внимания! Надеюсь, благородный рыцарь сохранит в тайне свои размышления?

Райнарт поклонился не без изящества.

— Могу я спросить, э-э...

— Гейне.

— Могу я спросить, куда именно направляется госпожа Гейне?

Мелигейна опустила голову и неопределенно пожала плечами.

— Анкарион...

— Светлый Совет, — закончил за нее Райнарт, опустив размышления на тему, что именно могло ее там ожидать.

Взгляд назад

Дамон был даже разочарован, что уроки сегодня закончились так быстро, но Кассий не любил заниматься тем, что у него не получалось, а не получалось у него почти все. Под одобрительным взглядом учителя мальчик аккуратно собрал разбросанные книги и расставил их по местам, после чего помчался вниз: если повезет, то Аргант его не выгонит и можно будет посмотреть на его тренировку. А если совсем повезет, то мастер меча еще и покажет что-нибудь интересное.

По дороге Дамон заскочил в кухню в поисках чего-нибудь съедобного: время было позднее, а завтрак из-за капризов юного княжича, которому было то жарко, то холодно, то душно, то тошно, он пропустил. Поводив носом, мальчишка нацелился на миску с остатками гарнира, и ткнул в ее сторону:

— Зой, я доем?

Кухарка не глядя шваркнула ее на стол.

— Жри, прорва! — она сегодня получила порядочный нагоняй и была сильно не в духе. — Не напасешься на вас!

Дамон сел, крепко сжав губы, чтобы они не вздумали дрожать. Подождав пока дергающее ощущение в груди утихнет, он все же взял ложку и принялся за еду.

Однако это было еще не все. Его опасения, что день, кажется, все же не задался, продолжали оправдываться дальше, и сразу сбежать к фехтовальщику не удалось: неотвратимое бедствие в лице старшего лакея Борха нагрянуло внезапно, гневно потрясая какой-то тряпкой. Холодея от предчувствия, Дамон разглядел, что эта тряпка — его испорченные вещи, которые он как видно припрятал недостаточно хорошо. Кровь и грязь после встречи со своими вечными недругами, он отмыл на речке, и надеялся, что швы никто не заметит. Зря.

Улизнуть из цепкой хватки Борха — можно было и не пытаться, а последующие события Дамон знал наперед, оставалось только покрепче стиснуть зубы.

— Это что такое? Что такое, я спрашиваю?! — крепкая рука трясла ворот рубахи, таща его за собой. — Ишь, зенки свои бесстыжие вылупил! Что физиономию наглую отвернул?! Благодарен по гроб жизни должен быть, что его кормят, поят задарма, а он только вещи хорошие переводит! Вот скажи, какая от тебя польза, кроме вреда?

Дамон молчал.

— Ничего, я тебе ума-то прибавлю! А ну топай! — его недвусмысленно мотнули, разворачивая к хорошо знакомой скамье около бочки с розгами, которые Борх почитал лучшим средством воспитания.

Дамон вырвался: он не надеялся избежать наказания, но не мог позволить себя волочь как шкодливого щенка. Хлопок по затылку напомнил поторопиться, и мальчик покорно лег, оголив спину и приспустив штаны. Первая розга свистнула в воздухе, и он закрыл глаза, прикусив пальцы, что бы не закричать.

Он сильно подозревал, что если бы он хоть раз застонал или вскрикнул, Борх не стал бы пороть его дальше, но лучше бы умер, чем доставил постоянно придиравшемуся к нему старшему лакею еще и такое удовольствие. На глаза наворачивались слезы не столько от боли, сколько от обиды: над тем, кому он этой поркой обязан, мамаша три часа охала за пустяковый фингал под глазом, сам видел.

Порка окончилась внезапно, когда Дамон уже думал, что больше не выдержит и все-таки закричит.

— Иди, бестолочь! — слова сопроводил еще один подзатыльник. — У, туйбень! Ничего не проймет!

К ночи спина уже не горела огнем, а привычно зудела и дергала, ныл бок, куда вчера пришелся кулак. Лишь оставшись наедине с собой, он наконец позволил себе немножко слабости. Живое воображение рисовало волшебную сказку: в замок является великолепный роскошный кортеж, впереди которого рука об руку едут прекрасная эльфесса и черноволосый король — они победили угрожавших им могучих врагов, и явились за своим сыном, которого оставили только из большой нужды, что бы уберечь от великой опасности.

Сильные руки, которые... обнимают его:

— Как ты похож на меня, сынок!..

И ласковый голос:

— Я все время скучала по тебе...

Дамон лежал на своей койке, отвернувшись к стене, и слезы тихо капали на плоскую подушку.

Конечно, это только сказка, но может быть, она вспомнит, пожалеет, что уехала... без него.

'Мама, пожалуйста, вернись! Забери меня отсюда! Мама, я буду тебя очень любить, всегда слушаться... Забери меня!'

Хотя его никто не мог слышать, Дамон привычно закусил губу, чтобы подавить всхлип.

Ни она, ни кто-нибудь другой не придет за ним. Не нужна никому ни его любовь, ни он сам. Потому что он ублюдок, полукровка. Подкидыш-подзаборник и вся цена его жизни две монеты.

Дамон уткнулся лицом в подушку и для верности натянул одеяло на голову.

* * *

В менее чем тридцати лигах от Дейла они наткнулись на деревню.

Разоренные, разграбленные дома, в развалинах которых тлеют останки хозяев, взрытая, щедро сдобренная кровью земля, и — трупы... трупы... трупы... — от грудных младенцев до старшин... завернутая на выколотые глаза юбка... ноги, обугленные в очаге до бедер... месиво, лишь топор в руке — все, что можно понять... кто-то пытался сопротивляться... Казалось здесь вырезали всех и все, вплоть до домашней птицы.

— Боги ночи... — выдохнула Мелигейна, оглядываясь вокруг безумными от ужаса глазами.

— Не буди лихо, пока спит тихо! — жестко одернул Райнарт.

В другое время Гейне, конечно, проехалась бы по поводу такого суеверия. В другое. Но не сейчас. Даже Эледвер казался странно поблекшим.

— Ты не замечаешь ничего странного?

— Странного?! — принцесса взвилась ошпаренной кошкой.

Эльф только поджал губы:

— Орки плесень, гниль на язве мира, но даже у них есть разум. А здесь... Ни цели, ни смысла.

— Так близко!!! — Гейне едва владела собой, — так близко... Райнарт...

Она с надеждой взглянула на того, кто спас ее и великодушно предложил свою защиту. Следы... следы орочьей орды были слишком явными, что бы их не заметить. Даже слепой смог бы пройти по ним.

— Мы должны ехать дальше, — невозмутимо произнес Райнарт.

Гейне зябко повела плечами в вихре поднятого ветром пепла. Она понимала его правоту: трое — ничто, нужен полноценный отряд. Райнарт почти видел, как выстраиваются в ровную соразмерную цепь ее расстроенные чувства.

— Мы не можем оставить их так, — Мелигейна все еще оглядывалась.

— Мы не можем медлить, — веско уронил Эледвер.

Гейне подняла лошадь на дыбы и развернулась в гневе.

— Мы сообщим старшинам в ближайшей деревне, — примиряюще заметил Райнарт. Скрепя сердце, Гейне признала его правоту, но пустила кобылу в бешеный галоп. Мужчины переглянулись, Райнарт пожал плечами, и они постарались не терять принцессу из виду.

Разговор в деревне, чье название Райнарт не удосужился запомнить, прошел именно так, как он и ожидал. Люди переполошились не на шутку. В тревожное гудение вклинивался бабий вой: у кого-то там были родственники.

— Вы, господин, сразу видно герой, — Райнарта окружили староста и старейшины, — Может, поможете нам... Мало ли какая оказия пока магистрат и Сиятельный соберутся... В обиде не останетесь, всем миром скинемся...

Райнарт решительно прервал уговоры, и хотя дело шло к вечеру, задерживаться они не стали. Староста особо и не рассчитывал уговорить заезжего героя, — орков было десятка два, как тот сказал, и на самоубийцу он походил мало. И спросил так, что мог слышать только Райнарт, да еще эльф с его острым слухом: