Проводник: проклятый мир.

Мир демонов. Проклятый мир.

Вступление.

Дорога после недавнего дождя казалась черной. Приходилось постоянно щелкать переключателем с дальнего на ближний свет, когда впереди появлялся очередной встречный автомобиль. А на ближнем видимость практически пропадала — мокрый асфальт, как черная дыра 'съедал' свет фар.

Не будь дождика, то все было бы нормально, а так... Не прошло и получаса, как мне подобное времяпровождение надоело, и я съехал на грунтовку. Тут километров на пятнадцать дольше ехать, но зато почти без шансов нарваться на ослепляющую встречку. И грунтовка хорошая, не должна раскиснуть от слабенького дождика.

И как сглазил...

— Мать... — сквозь зубы зашипел я, когда из кустов почти под колеса вывалилась человеческая фигура. Взвизгнули тормоза, руль резво с силой толкнулся в грудь. По капоту заскрежетали ветки, когда я вывернул машину на противоположную обочину от человека.

Остановившись, я пару секунд сидел неподвижно, приходя в себя. Сердце билось быстро, словно задалось целью выскочить из груди. Потом нащупал под сиденьем короткую, толстую арматурину, обтянутую резиновым шлангом, и потянул крючок на дверце, выходя наружу.

— Какого хрена под колеса бросаешься? — негромко, но зло обратился я человеку. Тот валялся в паре метрах позади машины прямо на дороге. — Ну, чего молчишь?

Тот чуть-чуть зашевелился и застонал. Странно так, тоненько. Чтобы убедиться в своей догадке, я подскочил поближе и ухватился за плечо незнакомца.

— Баба, — вслух проговорил я. — Плечевая с трассы, что ли? Что ты тут делаешь — место тут явно не щедрое на клиентов?

Та молчала, продолжая издавать негромкие стоны. Не добившись ответа, я чертыхнулся и вернулся к машине. Из бардачка достал переноску, сунул штепсель в розетку и вернулся к женщине уже со светом. Хотя, какая она женщина?

Судя по лицу не больше семнадцати-восемнадцати лет. Худющая, как узница концлагеря. Грязная. И запах такой неприятный — давно немытого тела, грязи и что-то вроде дохлятины. Последнее мне сильно не понравилось. Не должен так пахнуть живой человек. А если запах есть, то он или мертв, или уже не жилец. Знаю, насмотрелся в армии на таких.

Причина запаха отыскалась очень скоро. На правом боку прямо под ребрами в животе зияла огромная, на две ладони рваная рана. Края уже почернели и опухли. Из-под рваных лохмотьев плоти сочилась сукровица пополам с гноем.

— Кто же тебя так, родная? — растерянно проговорил я. — И как ты еще жива?

— Помоги, — чуть слышно прошептала девушка. — Помог...

— Тебе только священник сейчас поможет, — буркнул я. — Если веруешь, конечно.

— Не мне... им... — задыхаясь и с трудом проговаривая слова откликнулась собеседница.— Им... помощь нужна. Ты можешь... знаю...

— Да кому помочь-то? — спросил я громче, чем следовало в той ситуации. — Ты здесь не одна такая?

Вместо ответа раненая ухватила ладонью мое левое запястье.

— Да, ты сможешь, — гораздо четче и понятливее проговорила девушка. Задать новый вопрос я не успел. Ладонь незнакомки превратилась в раскаленный кусок стали. От неожиданности и боли я дернулся, разрывая контакт, и вскочил на ноги.

— Ты чего? Что за хренотень творишь?

Но отвечать мне никто не торопился. Когда я вновь наклонился над незнакомкой, то понял, что ответа больше не дождусь — она была мертва. И что теперь делать?

Милицию вызывать точно не собирался. Сейчас такое время, когда тем проще все повесить на подвернувшуюся личность — меня — чем возиться с расследованием. Откупиться все равно нечем. Откуда деньги и недавнего дембеля, меньше года живущего на гражданке? Свои боевые/командировочные успел потратить — ремонт квартиры, покупка старенькой машины, помощь родителям и... пьянка, пьянка, пьянка. Пил, чтобы забыть весь тот кошмар, преследующий на протяжении почти двух лет. Жил тем, что в своем гараже перебирал движки на отечественных автомобилях, занимался жестянкой. Новоявленным байкерам помогал привести их 'днепры', 'уралы' к 'харлейскому' облику.

Ладно, что-то я отвлекся от темы. Нужно посмотреть, что из себя представляет незнакомка. Может, документы найдутся.

Присев на корточки рядом с телом, я принялся рассматривать одежду. Штаны, куртка, невысокие сапоги из коричневой плотной кожи, шерстяная шапочка грубой вязки. На всей одежде имелись тонкие серебристые нити, проходящие вдоль всех швов. Точь-в-точь так же дембеля обшивают свою форму белым шнуром перед уходом на гражданку. На правой руке кожаная перчатка, левая ладонь голая. Как раз ей-то она меня и ухватила.

Хм, только сейчас я вспомнил то непонятное чувство ожога. Блина, как резко позабылось. Оставив в покое тело, я повернул свою руку ладонью вверх. На запястье, где держалась девушка, имелась странная... татуировка, что ли. Или тавро, что ближе к истине. Непонятный круглый знак сантиметров семи в диаметре. Состоял из множества изгибов, запятых, крючков, кружочков и непонятных ломаных геометрических фигур. Каждая линия — тончайший белый шрам, как бы выжженный в коже.

Я потер знак, но никаких неприятных или незнакомых ощущений не испытал. Все равно, если бы коснулся кожи в любом другом месте. Странно и непонятно. Стоит в больницу показаться... а то мало ли что.

Ничего полезного на теле мертвой незнакомки я не нашел. Все карманы пусты. Документов, какой-нибудь зажигалки или пачки сигарет не обнаружил. Даже обязательной девичьей принадлежности — губная помада, пудреница, тушь — не было.

Тело я оттащил в глубь леса и там укрыл в глубоком выворотне, забросав сверху горой хвороста и толстых обломков деревьев. При беглом взгляде не найдут, а там лисы постараются и объедят труп до полной неузнаваемости. Не по-человечески так поступать, но время сейчас такое, что за благородные порывы легко срок схлопатать.

Глава 1

Прошло больше месяца с того момента, как на лесной дороге повстречал странную незнакомку. Последствий, если не считать непонятного знака на руке, не было. Меня никто не вызывал в отделение, не приходили мутные личности (развелось их в наше время слишком много) с вопросами и фотографиями незнакомки.

Но наступил день, когда я ее вспомнил. В тот день я пришел в свою однушку вечером, вдоволь накрутившись ручкой лебедки в гараже, пока возился с движком 'волги'. Очередной заказ. От тяжелой работы руки заметно подрагивали. Казались чужими. Поэтому ничего удивительного не было в том, что во время приготовления ужина я порезался. И все бы ничего — уже пару раз было такое — царапина и царапина, но кровь попала на знак. Как и месяц назад появилась острая боль. Ниточки шрамов потемнели и приобрели насыщенный ярко-красный цвет.

Появилось непонятное дергающее чувство в этом месте. И еще кое-что...

— Что за...

Посредине кухни возникло небольшое облако тумана. Полностью непрозрачное. Возникло крайне неудачно, перекрыв выход в коридор и разрастаясь во все стороны. Пара секунд и меня накрыло непроницаемой пеленой (укрыться на крошечной кухне было невозможно, а прыгать с нескольких этажей я не решился). Исчезли звуки, запахи, ощущения. Только на запястье бился Знак и напоминал о себе болезненными 'дергами'. Потом я потерял чувство времени и ориентацию в пространстве.

Когда я вновь пришел в себя, то понял, что нахожусь явно не у себя дома. Откуда-то дул прохладный ветерок, принося запахи сырой листвы, гниющей древесины...

Сделав несколько шагов вперед, я вышел из туманного облака (которое, кстати, стало неспешно развеиваться).

Догадки мои оправдались: я был в лесу. Обычном смешанном лесу, где липы и березы росли в тесном соседстве с низкорослыми елочками и соснами. Стоял в центре крохотной поляны метров десяти в диметре. Дальше шли густые заросли шиповника и стволы деревьев.

В первую минуту я посчитал, что брежу. Ну, никак в моей голове не укладывался тот факт, что прямо из квартиры перенесся в лесную чащобу. Но шли секунды, складываясь в минуты, а окружающая картинка не собиралась исчезать. Даже туман, изрядно потеряв в объеме, продолжал висеть на прежнем месте.

Я зажмурился, сосчитал до десяти и обратно, представил себе с мельчайшими подробностями свою кухню и открыл глаза. Ничего не изменилось. Пришлось вспомнить разные глупости вроде щипков и испробовать их на себе. Но и это не помогло, только матюгнулся от острой боли.

Остается признать тот факт, что я и в самом деле нахожусь в лесу. Вероятно, у меня после контузии появились проблемы с головою. Хотя врачи гарантировали, что мне максимум 'положены' головные боли и те редкие. Про временные провалы в памяти (или галлюцинации) речи не было.

— Коновалы хреновы, — вслух проговорил я, — все нормально, все нормально... урр-рроды.

Голос звучал по-прежнему, как и двадцать последних лет (или немногим меньше, если убрать немое младенчество). Решив плюнуть на странности, я прошелся по поляне, осматриваясь по сторонам.

Если судить по яркой зелени, то сейчас самый конец мая или начало июня. В принципе, совпадает. Но дает не очень много в плане информации. Всего лишь то, что гуляю не более пары-тройки недель. Если так, то свою днюху я пропустил, что очень грустно.

Внезапно меня привлекло что-то... нечто чуждое лесной картине. Примерно в паре метрах от туманного облака среди травы виднелся угловатый небольшой предмет. Подойдя ближе, я увидел...

— Ствол? — чуть удивленно проговорил я. — Ничего себе, какие вещи тут растут.

Торопиться поднимать оружие я не стал. Время сейчас такое, что за подобными вещами может стелиться кровавый след. Да и выбрасывают их (оружие, стволы, волыны — как угодно можно обозвать) в одном случае — после 'дела'.

Рядом с пистолетом лежала перчатка. Кожаная. Небольшого размера. И тут меня, словно, громом ударило. Я вспомнил, где и у кого я видел вторую такую. На той девчонке, что умерла на лесной дороге. У нее еще правая сторона живота была разорвана. И рана успела загноиться до такой степени, что помереть незнакомка должна была еще за два дня до встречи со мною. М-да...

Я посмотрел на свое левое запястье, где краснели налитые кровью шрамики Знака и призадумался. Глупым я себя не считал, и если сталкивался с чем-то непонятным, то всегда старался разобраться с предпосылками.

Была незнакомка со смертельной раной, оставившая мне на память странный Знак на руке. Была случайность с порезом и замазыванием кровью Знака. Потом возник туман (вон он, в нескольких метрах от меня висит в виде бесформенного непрозрачного облака), и я оказался в этом лесу. Дальше почти под носом оказалась одинокая перчатка точь-в-точь такая же, как на той незнакомке (плюсик в копилку моих размышлений — одной перчатки, левой, у нее не было).

Я присел на корточки, ножом (я так и перенесся с ним из квартиры в лес и до этого момента не замечал, как сжимал его в кулаке) подцепил перчатку и поднял вверх. Если мне не изменяет зрение, то она как раз с левой руки. Помедлив, я скинул вещь обратно на землю и тронул ножом пистолет.

Хм, ТТ и явно побывавший не в одной переделке. Воронение местами стерлось, и сейчас на стальном каркасе вовсю рыжели пятна ржавчины. Лесной весенний климат не пошел на пользу предмету. Правда, это еще пока просто налет, который легко удалить куском ветоши и маслом. Глубоких каверн и оспин появиться не успело. Решившись, я ухватил пистолет за предохранительную скобу и поднес поближе к глазам.

Принюхался, но ничего не уловил — ни аромата масла, ни запаха сгоревшего пороха. Хотя, последний должен иметь место, если судить по затвору, застывшем в заднем положении: стреляли из него до последнего патрона. В том числе и запасного. А как отработали весь боезапас, выбросили. Или кинули в лоб приблизившемуся противнику, стараясь выгадать пару секунд.

Сам пистолет был примечательным. От знакомых мне стволов подобной конструкции отличался щечками — деревянные, с крупными нашлепками из светлого серебристого металла. Хмыкнув, я провел по одной такой 'шляпке' ножом. На металле получилась глубокая царапина, сообщившая, что тот весьма мягок и явно далек от стали. Могу ошибиться, но тут или алюминий пошел на поделки, или серебро. С последним я был почти не знаком, так что уверенно опознать не мог. Щечки на пистоле явно делали самостоятельно. Вон, даже ничем не покрыли, из-за этого кое-где уже микротрещины появились.

Решившись, я взял пистолет в ладонь. Немного подержал, качнул стволом вверх-вниз и тронул пальцем затворную задержку. Когда затвор с негромким щелчком слегка дернулся у меня в руке, появилось особое чувство единения с оружием. Нет, выбрасывать обратно тэтэшник я не буду. Да и не все так просто с этим стволом.

Пистолет я засунул за ремень джинсов на бедро. Так можно не опасаться, что оружие проскользнет между одеждой и телом. За спину или живот, как делают герои боевиков на видеокассетах (их сейчас столько появилось, словно люди их употребляют наряду с хлебом и сахаром) совать без толку. При активных движениях или быстром шаге ствол легко провалится под одежду и выскочит через брючину.

Разобравшись с оружием, я задумался о возвращении. Сначала решил, что непонятным образом в беспамятстве отыскал то самое место, откуда пришла незнакомка перед тем, как выпасть под колеса моей машины. Но потом решил проверить одну безумную идею. Впрочем, времени она должна была занять совсем мало. Иначе я даже и пробовать не стал.

Туманное облако успело развеяться почти на две трети, пока я бродил по поляне. Заметил, что скорость исчезновения тумана тем больше, чем дальше я отхожу. Проверять на каком удалении туман исчезнет совсем, я не стал. Мало ли что, вдруг, обратно вызвать его не получится?

Эксперимент удался на все сто. Стоило мне оказаться среди тумана и сосредоточиться на своей квартире, как в запястье возникла знакомая боль. Чем сильнее 'дергало' руку, тем гуще становился туман. Потом я вновь ощутил период всеобщего 'раздрая' и оказался на кухне.

Больше желания путешествовать у меня не было. Странный туман, словно, ощутил это, настолько быстро исчез, развеявшись в комнате. О недавних событиях напоминал слегка ноющий порез с кроваво-красными шрамами Знака. И пистолет...

Глава 2

В тот день, когда Знак впервые напомнил о себе, я больше ничем не занимался. Даже отказался от приглашения друзей заскочить в ближайший, недавно открывшийся, бар. Вместо этого разобрал и тщательно вычистил пистолет и перетянул эластичным бинтом руку. Знак на запястье после того, как 'вкусил' кровушки буквально светился. Такое ощущение, что там одни кровеносные сосуды (причем, сплошь артериальные), которые подсвечиваются крошечными фонариками под кожей.

На следующий день вместо того, чтобы отправиться в гараж и взяться за переделку 'урала' под 'харлея' я ушел на книжный развал. После трех часов блужданья среди бабушек и дедушек со своими томиками Достоевского и прочих Чеховых и Толстых я нашел, что искал. С десяток книг по мистической тематике, описывающие различные знаки. Пролистав все предложенные книги, я выбрал три. Все прочие только дублировали их в той или иной степени.

Дома я засел за штудирование и уже к вечеру разочарованно вздохнув, отбросил тома в угол. Ничего полезного так и не нашел. Похожих знаков не имелось ни в одной книге. Все больше пентаграммы (только сейчас и узнал, что это всего-навсего обычная пятиконечная звезда), звезды 'давидов' и гербы масонов. Единственная интересная новость оказалась о том, что девяносто процентов знаков, связанных с нечистой силой (демоны, ведьмы, колдуны, мертвецы и прочие), активируются свежей кровью. Обычно — младенцев или девственниц. Тут я не удержался от короткого смешка: ни к тем, ни к другим я себя причислить не мог.

И еще кое-что... Оказывается с помощью определенных знаков можно путешествовать в другой мир. Хозяин магического рисунка после специфических ритуалов мог переходить из одной реальности в другую. Обычно в виде призрака, когда само физическое тело остается на Земле (пара ссылок имелась и одна из них относилась к Данте, который путешествовал по кругам Ада во сне). И очень редко заклинатель переносился полностью, душой и телом. Если отбросить в сторону невозможность такого процесса (скептиком был я еще тем, для меня гораздо проще найти объяснение из разряда 'реальных', чем довериться мистике), то именно подобный переход я и совершил.

Несколько раз я экспериментировал со своим Знаком. На этот раз выбирал открытые места. Для этого уходил в городской парк, где прятался от посторонних взглядов в укромных уголках. Методом проб выяснил, что резать руки и мазать кровью Знак не обязательно. Первой инициации хватило за глаза. Достаточно было сосредоточиться на рисунке и припомнить ощущения, сопутствующие переходу. Через несколько секунд в метре-двух от меня возникало густое облако тумана. И исчезало, стоило мне удалиться метров на пятьдесят. Войти в это облако мне не хватало духу. Как-нибудь в другой раз, когда уверенности в правильности своего поступка будет побольше.

Очередной проход в мир состоялся в день моего рождения. Тогда ко мне завалились друзья-товарищи сослуживцы, с которыми я дембельнулся...

— Эй, мастер ключа и монтировки, — послышался громкий голос Сашки за дверью, — открывай, давай.

Тонкая филенчатая дверь совершенно не сдерживала внешние звуки. Думаю, что все мои соседи по площадке тоже уже в курсе прихода гостей.

— Шурик, — выговорил я приятелю, — ты бы еще на улице кричать стал бы. А то только этот дом в курсе вашего прихода. А есть еще пятиэтажки по соседству, улица, город, наконец...

— Заканчивай нудить, — добродушно толкнул меня плечо друг. — Кстати, поздравляю с днюхой... вот подарки.

Сашка сунул в руки объемный пакет с ручками и тут же, не давая мне опомниться, ухватил за уши.

— И раз, и два...

После пятого раза я пришел в себя и резво дернул в глубь квартиры, спасаясь от приятеля, впавшего в детство.

— Никитос, — послышалось за спиной, — лови его. Он еще не всю порцию ухотерапии вынес.

— Харэ вам дурью маяться, — проговорил Никита Смирнов, здоровенный парень в модном по нынешним временам светлом джинсовом костюме. — Миха, у тебя как с топливом?

— Нормально, — ответил я, потирая уши. — Праздник же у меня или как? Бутылки в холодильнике сейчас остывают вместе с закуской. Думаю, уже можно тащить на стол.

— Так чего стоишь? — встрял в разговор Сашка. — Давай, мечи из печи. Хорошая водка-то или паленку притаранил?

— Обижаешь, боец, — усмехнулся я, — самая лучшая — 'Романовы'. Пять литров взял. Вернее, мне их за одну работенку подогнали, а я распробовал и решил оставить на праздник.

— Небось номера на движке перебивал с кузовом, — заржал Сашка. — Обычно водкой платят за что-то серьезное.

Тут он был прав. Сейчас, когда рубль почти обесценился, ходовой платой за шабашки и халтурки стала 'жидкая валюта'. А в деревнях и вовсе расплачивались только водкой и самогоном. Знаю одну бабку на соседней улице, которая отправила в университет внучка с алкогольных доходов.

— Я чист перед законом, — парировал я в ответ. — А почему тот клиент решил расплатиться водкой, то это только его личный секрет. Кстати, чего развалился?

— А что? — сделал непонимающие глаза Сашка, раскинувшийся на моем единственном раскладном диване.

— Давай иди, помогай все на стол выкладывать. Вместе быстрее разложимся.

Втроем мы опустошили холодильник и шкафчики на кухне в считанные минуты. Когда стол был собран, пришла очередь подарков. Из пакета я выудил большую, размером с обувную, коробку с кучей иероглифов и картинкой некоего устройства с небольшим экраном, кнопками и несколькими телефонными разъемами. Внутри оказался прибор точь-в-точь, как на коробке.

— Никит, ты, где достал это чудо? — восхитился я. — Да с этой штукой я с любой проводкой разберусь на раз и два.

— Где достал, где достал, — хмыкнул здоровяк. — Там больше нет. Ладно, так и быть... тачку тут одну пригнал из Прибалтики. А там, в одном автосервисе распродавали имущество, где и отыскалась вот эта штука. Понравилось?

— Еще как, — искренне ответил я. — Так, интересно посмотреть на шуриковский подарок...

Из пакета вытащил большой сверток с мягким и упругим содержимым. Когда развернул, то увидел резиновую фигурку, изображавшую ремонтника в засаленном комбезе с двумя большими 'железнодорожными' гаечными ключами.

— Санек, ты б еще резиновую бабу мне припер бы, — буркнул я.

— А я и хотел, — вновь заржал тот, — но не нашел подходящую — в масле, с ключами и что бы кричала: да, да вставь в меня свой коленвал!

Увернуться от игрушки приятель не смог, но большого урона ему та не нанесла. Резиновая все же, хоть и размером с трехлитровую банку.

— Вообще-то это не подарок, — заметил Сашка, после 'знакомства' с ремонтником. — Там еще кое-что есть.

— Вообще-то, — заметил я, разворачивая плотный узел из вощенной бумаги и вынимая подарок, — ножи не дарят. Но этот я, так и быть, приму... красивый, хоть и нефункциональный.

— Это когда мы смотрели на приметы? — проговорил Шурик, равнодушно отмахиваясь от моих слов. Но ответа не дождался — я был занят просмотром подарка. Нож был красив. Прямое лезвие, полуторная заточка, шоковые зубья ближе к рукояти. Сама рукоятка выполнена из ореха и имела металлические детали — гарда и обух были выполнены из светлого металла. Плюс по всему лезвию густо шли узоры.

— Чистое серебро, — похвастался Сашка. — Чтобы микробы не попали в рану, когда начнешь кого резать... ха-ха-ха.

— Серебро? — удивленно протянул я. Хм, что-то часто я встречаюсь с этим металлом, если припомнить украшения на рукояти найденного ТТ.

— Угу, — кивнул Сашка, — серебро. Продавец клялся, что все без обмана... ладно, подарки посмотрел и теперь твоя очередь изображать хлебосольного хозяева.

— Это верно, — поддержал приятеля Никита. — Кстати, часикам к семи еще девчонки подойдут. Спортсменки из балетного... во телки!

— Ага, — скептически хмыкнул я, — точно.

— Это ты к чему? — нахмурился Никита. — Не веришь, что пригласил классных телок?

— Верю, верю, — замахал я в ответ руками. — Вот только к семи вечера в нас будет столько этого продукта, что Санновна с соседней квартиры нам классной покажется.

Никита посмотрел на бутылку с водкой, по которой я щелкнул ногтем и не согласился.

— Не заливай. На ту бабу этой всей водки будет мало даже для одного...

Не знаю как там насчет соседки, но нам хватило уже третьего пузыря, чтобы начать совершать глупости. Все началось с идеи проверить в действии мой нож.

— Надо кабана какого-нибудь... ик... освежевать, — предложил Сашка. — Или быка, что ли...

— Сдурел? — ответил я. — Я сейчас прямо пойду по улице и начну резать разное бычье и кабанов с золотыми цепями. Оно мне надо?

— Ты... ик... о чем? Откуда у кабанов золотые цепи?

— А ты о чем?

Пару минут мы смотрели друг на дружку непонимающими глазами. Ситуацию прояснил Никита, который оказался самым трезвым в нашей компании.

— Миха, Шурик про животных говорил. Санек, а ты аккуратнее с выражениями, а то Миха про твоих коллег подумал.

— Ну и дурак! — одновременно с чувством выразились мы с Сашкой и, посмотрев друг на друга, добавили. — Сам такой.

— Вообще-то я серьезно, — минут через десять после очередной проходной продолжил разговор Сашка. — Смотаемся в лес и там подстрелим кабанчика или быка. Э-ээ, быки по лесам ходят?

— Наверное, — неуверенно пожал плечами Никита. — Мне один знакомый охотник в Белоруссии говорил, что пару раз бил быков на охоте. Значит, в лесу их встретить можно.

(Никита не знал, что охотники так называют самцов лосей, а друзья еще меньше его знали про охоту).

— Чем стрелять будем? — поинтересовался я.

— У меня есть чем, — подмигнул Шурик. — Давай-ка собираться...

Сборы заняли по времени совсем немного. Мы просто покидали в пакет закуску с оставшейся водкой, я повесил на ремень подаренный ножик и все. Хотя, вру... я взял еще кое-что с собою.

— Поведу я, — категорически заявил Никита, отбирая у Сашки ключи от машины. — И лучше вожу, и более трезвый.

— Да на здоровье, — пожал плечами Сашка. — Миха, залазь на заднее сиденье. Там нам будет интереснее коротать время в дороге.

В качестве демонстрации к своим словам приятель потряс пакетом. И мы поехали. В наши нетрезвые головы совсем не приходило, что в местных лесах можно увидеть разве что белок и небольшие стайки разных пичуг. Все остальное зверье давно иммигрировало подальше от беспокойного соседства с крупным человеческим муравейником.

Добирались примерно часа полтора. К этому времени Никита успел вволю на нас наорать и успокоиться. Мы же с Шуриком даже бровью не вели, отдыхая. Правда, несколько раз проливали стаканчики на обивку сиденья, когда под колесами оказывались яма или ухаб (подозреваю, что тут не обошлось без Никиты, уж очень подозрительно часто шли такие 'встряски' в момент очередного его 'ругательного' приступа).

Наконец, долгое путешествие подошло к концу.

— Все, приехали, — немного повернув голову в нашу сторону, сообщил Никита. — Можете вылезать.

— И где тут кабаны? — повертел головою Сашка, оглядываясь по сторонам. Кабанами, как и любой другой живностью, тут и не пахло. — Не видно.

— А я вижу, — оскалился Никита, — вижу двух жирных ужравшихся кабанов.

— Где... — начал, было, я задавать вопрос, но быстро догадался, о чем именно говорил приятель. — Да ну тебя с такими подковырками. Где нам животных найти?

— Нигде, — развел руками приятель. — Откуда в наших местах возьмутся кабаны? Из, разве что, в зоопарке каком отыскать можно. Так что пострелять не придется... эх, дал я с вами маху в этой поездке. Скоро девчонки придут, а я...

Недоговорив, Никита махнул рукой и полез в салон машины. Вылез он с пакетом в руках, где еще имелось не съеденное и не выпитое. Соорудив аналог 'стола' на капоте машины он приглашающее махнул рукой.

— Налетай.

Через несколько минут Сашка решил высказаться.

— Ну и хрен с этими кабанами. Мы и так пострелять можем...

И полез в машину. Из салона послышался звук открываемой липучки, потом глухой стук и все. Выбрался Сашка уже с ружьем в руках. Вернее, обрезом, так как такое короткое оружие я еще не видел.

— Во, зацените, — пару встряхнув оружием, сказал Сашка. — Почти один в один, как в 'Терминаторе'.

Сразу после этих слов парень нажал на пуговку предохранителя и резко дернул рукой, держась ей за цевье ружья. Послышался металлический лязг, и на траву выпал желтоватый патрон.

— Упс, — проговорил Сашка, — чуть боеприпасы не растерял.

— Что за вещь? — обратился к Шурику Никита. Потом вежливо (попробуй такому бугаю возрази) отобрал у приятеля оружие и принялся его рассматривать. В принципе, ничего такого примечательного не было. Пистолетная рукоятка, подствольный магазин-цевье, короткий ствол лишь на несколько сантиметров выступающий впереди цевья.

— Ягуар...ээ-э, вернее, Иж восемьдесят первый в модификации 'ягуар', — ответил Сашка, медленно прокручивая промеж пальцев подобранный патрон.

— Если менты тебя с ним заметут, то дадут срок больше Гималаев, — замети Никита, возвращая оружие. — Тут же видно простым глазом, что ствол спилен. В простонародье — кулацкий обрез.

— Да и хрен с ними, — с пьяной храбростью отговорился Сашка.

— Хрен всегда с ними, — сказал я и протянул руку вперед. — Дай-ка.

Ружье вполне удобно лежало в руках. Весу в нем было немногим более двух с половиной килограмм. Затвор легко двигался, выплевывая из окошка патроны. На себя — вылетела, от себя — слышен звук принимаемого в патронник заряда.

— Пять? — спросил я, когда выщелкал все патроны. Последний перекосился, кстати, пришлось чуть повозиться.

— Угу. Тут всего на четыре патрона магазин. Пятый загоняю в ствол, чтобы побольше было.

— Не паленый? — осведомился Никита.

— Да хоть бы и так, — пожал плечами Сашка. — По гладкостволу не проведешь баллистическую экспертизу. А номера все спилены. Стрельнем?

Стрельнули. Каждому досталось по пять раз, потом пошли задержки и перекосы.

— Чертова бумага, — выразился в адрес боеприпасов Сашка, выковыривая очередную гильзу. — Не могли наделать нормальных пластиковых патронов, как за границей.

— Так тож заграница, — заметил Никита. — У нас еще много пережитков 'совка', но мы с ними боремся, чтобы войти в Европу на правах честных и культурных граждан.

— Что за чушь? — подозрительно осведомился я. — Ты сам понял, что сказал?

— Брось, — отмахнулся Никита, — неужели подумал, будто это мои слова? Так, треп одного деятеля из новых политиков. Услышал по радио во время последней поездки. Эту запись крутили так часто, что успела набить оскомину. Кстати, а у тебя что за ствол, Мих? Газовик?

— А? — не сразу вник я в суть вопроса, но потом спохватился и хлопнул по бедру рукой. Точно, я уже успел позабыть, как прихватил из дома найденный пистолет.

— Ха, 'тотошка', — заметил Сашка. — Где нашел?

— Вот именно — нашел, — отозвался я, не собираясь вдаваться в подробности. — Потом расскажу.

— Постреляем? — предложил Шурик. Но я только развел руками.

— Патронов нет, а так можно было бы.

— Фигня война, — проговорил Сашка, — главное маневры. Счас надыбаем.

Через минуту на капоте среди стаканов и закуски притулились две пачки с желтеньки пистолетными патронами с острыми головками.

— Рисковые вы ребята, — покачал головою Никита, глядя на всю эту картину. — Один с пистолетом ходит, второй возит обрез и боеприпасы. Может, у тебя там еще и граник имеется или ручник?

— Будет нужно — найду, — расплылся Сашка в улыбке. — Кстати, а тебе не нужно?

Но Никита только замахал руками, молчаливо посылая приятеля куда подальше с такими предложениями...

Одну пачку мы отстреляли быстро. Снарядили новый магазин, и тут меня осенила одна идея. Будь хоть немного трезвее, то никогда не додумался предлагать такое...

— А хотите, я покажу нечто?

— Хотим, — последовал дружный ответ. И я показал, хотя и не стоило. Позже Никита сообщил, что знай он последствия, то расколотил оставшиеся бутылки о наши с Шуриком головы и закинул бесчувственные тела в багажник, чтобы развести по домам и на время привязать к батареям. И пообещал отвязать, как только заново научились бы трезво размышлять.

Сосредоточиться на Знаке в этот раз получилось не сразу. Друзья уже успели заскучать и начать беззлобно подтрунивать надо мною, когда перед машиной заклубился туман.

— Вот это фокус, — восхитился Сашка. — Меня научишь? Прикольно будет на гулянке с братвой такую штуку замутить.

— Это еще не все, — пообещал я. — Держитесь рядом со мною и пошли.

— Куда?

— Туда, — указал я на туман. На нетрезвую голову переход сквозь туман оказался более неприятен. Вместо короткого головокружения возникла тошнота и расплывчатость в глазах. Рядом стонали друзья, непривычные к такой резкой смене ощущений. И еще был один неприятный фактор — сразу после перехода туман почти мгновенно рассеялся. Такого при предыдущих попытках не происходило.

— Миха, что за ерунда? — проговорил рядом Сашка. — Где машина, и где мы сами?

Окружающая обстановка поменялась радикально. Не заметить такое мог только слепоглухой паралитик.

— Подозреваю, что мы сейчас в другой точке земного шара, — выдал я одну из возможных версий. — Научился мгновенному переходу из одного места в другое.

— Не заливаешь?

— А ты посмотри вокруг и подумай, как я мог за несколько секунд спрятать машину, изменить лес или перенести вас на другую полянку?

Ответить мне приятель не успел. События разом бросились вскачь. Поблизости раздалось громкое горловое рычание, и на поляну выскочила огромная зверюга. Ростом с крупную немецкую овчарку, только с длинной черной шерстью и красными глазами. Я даже подумал, что таких тварей не бывает в природе. По крайней мере, не бывает с такими странными глазами и... такой огромной пастью.

Первым среагировал Сашка, который держал в руке ружье. Трижды грохнуло. Из ствола вырвались пучки огня и дыма, запахло паленым войлоком, сгоревшим порохом. Впереди послышалось негромкое скуление, и зверь кувыркнулся через голову. Левая сторона шеи, половина головы и холка были измочалены свинцом. Но тварь еще была жива!

Упав на землю, она через пару секунд поднялась и заковыляла к нам, издавая непонятные звуки. То ли, рычала, но с порванным горлом это получалось не ахти. То ли, скулила, и опять рана на шее мешала.

— Мать, — выругался Сашка, — перекос... Миха, вали сволочь.

Только сейчас я вспомнил про ТТ, что давил на бок под ремнем. Я выстрелил восемь раз с шестью попаданиями. Вполне нормально, учитывая мое состояние. Тварь получила пару пуль в голову и спину. Какой-то кусочек свинца (а может, и не один) повредил ей хребет. Зверюга свалилась парализованной тушей в нескольких шагах от нашей компании. Помирать она не собиралась.

— Это что за тварь? — ошарашено поинтересовался Сашка. — Волк, что ли?

— Не похож, — неуверенно отозвался я. — По телику они немного друг...

— Миха, берегись! — закричал внезапно Никита и прыгнул в мою сторону. Краем глаза я заметил справа черную тень и машинально прикрылся рукой с разряженным пистолетом. В следующую секунду я покатился по земле, сбитый тяжелым телом. На меня сверху навалилась точная копия подстреленного животного, пытаясь добраться клыками до горла. В этом мешала моя рука и пистолет, зажатые челюстями зверя. Зажатые неудачно для противника и удачно для меня, заклинив пасть черной бестии. Правда, острые и длинные зубы прошлись по пальцам, задев и мякоть ладони. Буду надеяться, что бешенством животина не страдает, а иначе сорок уколов в мягкое место... брр.

Пока правая рука застряла в живом капкане, левой я обхватил зверя за шею, стараясь лишить его маневренности. Заодно обхватил ногами туловище, прижимая к своему телу. Это для того, чтобы тварюга не порвала меня задними лапами. Весьма 'милая' привычка у кошачьих. А к которому именно виду относится этот зверь, я определить не мог.

Рядом возникли руки Никиты, которые обхватил горло животному и пытался душить. Потом возле колена появился ствол обреза, прижатый к боку животному. Грохнуло, потом еще раз. Зверь попытался заскулить насколько было возможно с забитой пастью, но попыток сожрать меня не оставил.

Почти на автомате, пока Никита удерживал шею зверя, я нащупал левой рукой нож (какое счастье, что я повесил его на левом боку, так как на правом находился пистолет), достал из ножен и всадил в бок. Острая сталь оказала воздействие намного эффективнее, чем ружейный свинец. Зверь дернулся, потом еще раз и еще, пока я бил его ножом. Наконец, красные глаза стали тухнуть, превращаясь в белые буркала. Это было так омерзительно, что я собрался с силами и стряхнул с себя тушу. Получилось легко — зверь был мертв.

— Что за твари? — повторил Сашка, набивая патронами магазин и нервно озираясь по сторонам.

— Спроси что полегче, — отозвался я. — Патроны для пистолета еще есть?

— Откуда? — удивился Сашка. — Последняя пачка осталась там... на капоте машины.

Точно, перед самым переходом я вспомнил, что после снаряжения магазинами вернул пачку на место, положив среди бутылок и тарелок с закуской. Гадство, теперь из-за своей глупости остался без боеприпасов. И у Сашки не очень много осталось.

— Последние пять штук, — подтвердил тот мою догадку. — Положил в карман для следующей набивки, когда снарядил магазин после последней стрельбы.

— Миха, — тихо сказал Никита, который до этого молчал, — а ты нас назад возвращать собираешься?

— Точно, дружище, — поддержал его Сашка, — давай вертай нас обратно. Хватит с меня таких приключений. Вон, самого чуть не сожрали, как какую-то котлету.

Но возвращение не вышло. Никак не мог добиться того, что бы вернулось туманное облако. Еще и Знак потускнел, вернувшись к своему первоначальному бледному облику.

— Ты че творишь? — воскликнул Сашка, когда я кольнул ножом в палец до крови. Но я попросту отмахнулся. Кровь, которая до этого активировала Знак, на этот раз никак не подействовала. Шрамы всего лишь немного порозовели, но того насыщенного артериального цвета не проявилось. Посмотрев в непонимающие глаза друзей, я вздохнул и рассказал все. Про незнакомку на дороге, про отметину на руке, как в первый раз порезался и измазал Знак кровью, как потом просто одним желанием вызывал туман.

— М-да, — глубокомысленно заметил Никита, — мы в полной ж...е.

— Ты не приукрашивай, — попробовал пошутить Сашка. — Ладно, что ты обо всем этом думаешь? Как-то все фантастически звучит, в дешевой голивудчине и то реальнее такие истории смотрятся.

— На то они и голливудские, чтобы казаться настоящими. В жизни самое бредовое может реальным оказаться, — вздохнул Никита. — Я думаю, что мы не где-то на Земле, а в другом мире. Или времени.

— Чушь, — неуверенно проговорил я. — Путешествие во времени невозможно. А другие миры и вовсе кажутся фигней.

— Значит, мы на другой планете, откуда твоя знакомая прилетела к нам. По крайней мере, на нашей планете я таких тварей не видел и про них не слышал. Чтобы прострелили череп, поломали позвоночник, потроха дробью порвало и зверь продолжал жить... это из разряда бабушкиных сказок.

— Скорее, — хмуро заметил Сашка, — дедушкиных, после пары литров самогона с димедролом. Вон, еще живая, сволочь...

Первого зверя, почти пополам разорванного выстрелами, я добил ножом. Удивительно, но простая полоска стали под лопаткой разом прекратила мучения животного. А потом пошли. Куда? Да куда глаза глядели.

Была надежда, что в этом мире (другой планете или другом материке на Земле) жители окажутся поприветливее своих лесных животин. А иначе можно заказывать панихиду.

Глава 3

— Знаешь, — мрачно заметил Сашка, сопевший над ухом, — если ЭТО не наш 'бычок', то я принц датский.

Наша троица лежала в придорожных кустах возле дороги. С виду та ничем не отличалась от таких же заасфальтированных полосок в родной стране. Разве что ям почти нет. Но это может быть и из-за того, что транспорт редко ездить. За полтора часа наблюдения за дорогой этот фургон был первым из автомобилей. И был им самый обычный ЗиЛ 5301. Его еще 'бычком' в народе называют.

Машина проскочила мимо, оставив после себя едва уловимый запах сгоревшего бензина и кучу размышлений.

— Номера посмотрели? — спросил Никита.

— Нет.

— Не-а.

— Плохо, я тоже внимания не обратил. Знаете, я все больше склоняюсь к версии, что мы в другом мире. В прошлом — а оно недалекое, если судить по марке машины — таких тварей не водилось, иначе хоть краем уха слышали. В будущем не может быть таких машин. А в ближнем будущем зверей не успеет развестись в таком количестве, чтобы нападать в глухом месте на людей стаями. Если, конечно, тут поблизости не перевернулся цирковой фургон со зверинцем...

Через полчаса мы дождались следующий автомобиль. На этот раз 'газель' с салоном. Мы ломанулись из кустов в надежде перехватить машину, но водила только сильнее придавил педаль газа.

— Нафиг, — сплюнул на асфальт Сашка, — я сейчас остановлю тачку. И пускай только водила попробует не притормозить...

Приятель не договорил, но жест, который он изобразил рукой с зажатым обрезом и так был красноречивее любых слов.

— Только без беспредела, — попросил я. — И так вляпались по-полной, чтобы еще дальше усугублять положение.

— Там видно будет, — уклонился от прямого ответа Сашка. Следующая машина появилась почти перед самыми сумерками. И снова 'газель'. На этот раз все прошло без сучка и задоринки. Едва заметив Сашку с оружием, стоявшего по середине дороги, водила дисциплинированно затормозил.

— Не стреляй, не надо, — завопил мужик средних лет. — Пожалуйста...

— Не вопи, — рядом с ним материализовался Никита. — Нам чужого не надо. Просто подбрось до ближайшей точки, где можно поесть и попить. Мы заплатим.

Мужик вздрогнул, громко сглотнул слюну и усердно закивал.

— Конечно, конечно. Усаживайтесь поудобнее...

В машине было два длинных общих сиденья вдоль бортов. Еще одно большое рядом с водителем. Еще имелась перегородка из мелкой квадратной сетки, отделявшая салон от водилы.

— Кольца какие-то, — заметил Никита, усаживаясь на сиденье вдоль правого борта. — Зачем?

Мужик то ли не услышал, то ли проигнорировал вопрос, резво стартанув с места. Приятелю оставалось только гадать, зачем на сиденьях под седушкой возле самого края, на полу под ногами и на спинке были вделаны небольшие толстые стальные кольца.

Гнал мужик машину быстро. Уже через полчаса притормозил возле двухэтажного здания, украшенного гирляндами разноцветных фонарей.

— Вот, — преувеличенно бодро и доброжелательно проговорил водила, остановившись почти возле самых ступенек строения, — тут можно отдохнуть.

— Кафешка, что ли? — поинтересовался Сашка. — Как называется?

— 'Кровавая Мери'.

— Как коктейль? Интересно будет попробовать продукт местного изготовления. Может, тут окажется неплох... ты не торопись, сейчас денег подкинем за доставку.

— Нет, нет, — буквально замахал руками мужик, — не надо. Я всегда рад послужить господам охотникам.

— Как знаешь, — не стал настаивать приятель. Новый знакомец (так и оставшийся безымянным) с пробуксовкой рванул машину в тот самый миг, когда мы покинули салон.

— Придурок, — заметил ему вслед Никита, — кто же так рвет технику.

— Да и фиг с ним, — безразлично отозвался Сашка. — Пошли внутрь, а?

— Пошли, — согласился я и первым шагнул к ступенькам. Над небольшой верандой-крыльцом мигала огромная надпись, выполненная красными лампочками: Кровавая Мери. Весьма претензионное название. Самое главное, буквы были русскими. Думаю, что друзья это тоже заметили. Странно, если посудить. Оказались неизвестно где, но народ говорит на русском языке, машины отечественные, надписи на забегаловках выполнены буквами точь-в-точь схожими с теми, что в родном букваре. И между тем в лесах встречаются неубиваемые твари и второстепенные дороги такие, как в центре Москвы.

— Вы заметили, что этот хмырь болотный нас с охотниками спутал? — проговорил Никита. — Интересно, где он видел охотников с единственным обрезом на всех?

— Тебе не все равно? — пожал я плечами. — С другой стороны как он должен был нас назвать — отморозками? А вдруг мы бы обиделись?

— Хватит языками чесать, — оборвал наш разговор Сашка. — Заходим.

Внутри заведение ничем не отличалось от таких же на трассах, где любят отдыхать водители фур и грузовиков на дальнем рейсе. Два десятка круглых и квадратных столиков, стулья из тонких стальных трубок и фанерных сидений и спинок. На высоком, метра четыре с лишним, потолке располагались в виде пятиконечной звезды несколько больших люстр.

Заметил одну особенность: большой зал был разделен на две половины. Пол одной из них возвышался над половицами второй половиной почти на метр. В каждом секторе имелось по своей барной стойке. Причем в высокой части и обстановка, и выбор были богаче. Зато на полках 'низа' теснились всевозможные бутылки и графины с алкогольными напитками. Такого разнообразия я не встречал нигде (и даже представить не мог). Нижнюю обслуживал мужик лет сорока в красном с черными полосами костюме. В высокой половине за стойкой стояли двое — молодые мужчина и женщина. Каждому не более двадцати пяти, холенные, очень красивые и со странными украшениями на шеях. Только приблизившись, я смог опознать в этих штуках обычную татуировку. Или необычную... каждая татушка состояла из десятков чуждых глазу знаков. При попытке рассмотреть их, внимание рассеивалось и появлялось ощущение чужого и очень недоброжелательного взгляда. Посетителей в этот час в заведении не было.

Надо ли говорить, что мы выбрали высокую половину бара? Сразу видно, что она предназначена для непростых и денежных людей. А Сашка именно к таким себя и причислял.

— Крошка, — игриво подмигнул девушке-барменше приятель, — что есть в ассортименте, если не считать тебя?

На подобную наглость та совершенно не обратила внимания. Как будто подобное тут в порядке вещей. Натянув дежурную улыбку 'ал-ля Голливуд' она протянула нам три тонких папки в бардовой обложке.

— Ват эт сэрвис, — слегка исковеркав слова, проговорил Никита. — Парни, айда за тот столик.

— Крошка, не скучай, — улыбнулся Сашка барменше и отошел к выбранному месту. Развалившись на стульях (дерево и кожа, вместо железа и фанеры) мы раскрыли папки с наименованием блюд. Там имелось разделение по цветам. Куча блюд и напитков на пяти больших листах кровавого цвета и более скромный выбор на одном оранжевом листе.

— Обалдеть, — выдохнул Никита, первым ознакомившись с меню, — меню для маньяков.

— Угу, — слегка растерялся Сашка. — Что за напиток — кровь беременной женщины? Блюдо из свежего сердца любящих мужчины и женщины... дебилизм...

— Может, — неуверенно заметил я, пробегая глазами и замечая более привычные названия в желтой части меню, — тут своеобразный контингент любит отдыхать? Сейчас куча народа ударилась во все эти науки и астрологии всякие. Эзотерика там... Да и вообще, зачем нам эта кафешка, а? Лично я не голоден.

— Балбес, — тихонько проговорил Сашка, — нам же нужно узнать, куда мы попали. А в таких местах общепита подобное провернуть легко. Даже подозрений не вызовем.

— Тогда проще было у водилы поинтересоваться, — буркнул я. — Зачем сюда ехать было.

После моих слов Никита с Сашкой виновато переглянулись и одновременно вздохнули. М-да, опростоволосились. Да и сам я хорош — мысль о водители пришла мне только что. Правда, учитывая наше состояние, многое простительно. В том числе и некоторю заторможенность в оценке окружающей действительности.

И тут появилась она. Забыл сказать, вернее не сразу обратил внимание, что на границе с высоким и низким залом имелась лестница на второй этаж. Так же разделенная высоким барьером на две половины и отличающиеся отделкой друг от друга.

По этой лестнице спускалась женщина. И какая! Все красивейшие женщины мира показались рядом с ней грязными дурнушками. Одета в обтягивающих наряд из черной кожи с желтыми и красными заклепками, язычками молний и декоративных цепочек с прочими финтифлюшками. Длинные черные волосы водопадом спускались почти до бедер, глаза... вот глаза меня на миг насторожили — имели пугающий красноватый отблеск. Но настороженность исчезла в тот же миг, когда я встретился с ней взглядом. Очень высокая, едва ли под метр девяносто и еще на высоченных шпильках. Ярко-алая помада на губах притягивала к себе, заставляя пробуждаться в душе самым низменным желаниям.

— О-о, — волнующим голосом проговорила незнакомка, — наши славные охотники посетили мое заведение. Судя по потрепанному виду последний рейд не принес удачи? Что молчите?

— Мы... это...

— Мы не они... вернее...

— Мы еще не охотились... только собираемся...

В ответ наша троица выдала сумбурные ответы. Честно признаюсь, в тот момент мысли были настолько раздерганы, что я не мог понять, какие слова принадлежали мне, а какие произнесли товарищи.

— Еще собираетесь? — приподняла левую бровь красавица. — Значит, решили отметить на удачу, потом заглянули ко мне... м-мм, очень удачно. Давненько я не видела свежих лиц.

Незнакомка окончательно сошла по лестнице и не спеша подошла к нам. И чем ближе она была, тем сильнее я ее хотел.

На какой-то миг я посмотрел на друзей и оказался неприятно поражен. Глаза блестели желанием обладать этой женщиной; рты приоткрыты так, что вот-вот слюна потечет. И выражение такой покорности, готовности услужить во всем, лишь бы получить от незнакомки ласковый взгляд и улыбку... хотя бы. А за большее... за большее можно и убить кого угодно и сколько угодно.

— Свежие, — словно промурлыкала женщина, подходя к нашему столику и останавливаясь. При этом она коснулась каждого из нас кончиком пальцев, проведя по щекам.

— И чистые, — остановила она палец на моей щеке. — Никем ни разу не испитые...

Прикосновение ее пальчика было сродни пределу блаженства. Никогда я еще не был настолько счастлив. Я смотрел на друзей с чувством превосходства, а у тех глаза наливались кровью от бешенства, замешанного на ревности.

— За мной, — тон незнакомки чуть-чуть поменялся, похолодел и стал отдавать властностью... появилось нетерпение, желание приступить к какому-то важному процессу. Больше она ничего не говорила, развернувшись спиной к нам и направившись к лестнице. Следом топали мы.

В моей голове исчезли почти все мысли. Хотелось только выполнять команды этой красивейшей из всех женщин. Топал, как бычок... на убой.

На втором этаже она остановилась и что-то тихо пробормотала себе под нос. Я уловил почти невнятное 'чуть-чуть, совсем немного... долго терпела...'. Потом незнакомка развернулась и ухватила меня за плечо.

— Ты получишь награду, достойную, — почти промурлыкала она, приближая свое лицо к моему. — Один из всей команды.

— Какую, — прошептал я, — завороженный ее взглядом и огненными искорками в глазах, — награду?

— Меня, — был ответ. — А твои друзья лишь дадут мне сил.

Дальше она повела ладонью по груди, совершенно не обращая внимания на то, что одежда моя не отличалась чистотой. Опустила на живот, коснулась пряжки ремня... я медленно проваливался в нирвану, почти млея от ее прикосновений. Дальше ее рука скользнула по ремню.

— Ты так странно носишь оружие. Не в чехле, — проговорила незнакомка, коснувшись рукояти ТТ, прикрытой краем рубашки. — Пистолет тебе сейчас не нужен.

Она просунула под одежду ладонь, нащупала пистолет и...

— Ааа! — в один миг я оказался отброшен в сторону, пребольно приложившись спиной и затылком о стену. Боль отрезвила, согнав непонятное наваждение. Правда, не до конца.

— Что там? — закричала женщина и, подскочив ко мне, рванула рубашку правой рукой — левую держала немного на отлете, ладонь которой пересекал безобразный вздувшийся ожог. Материя подалась легко, словно была гнилой. Или силы в этой даме имелось на пятерых.

— Сопротивляющиеся!? Отверженные!?

Никакого мурлыканья я не слышал. По ушам било рычание, едва ли не переходящее в ультразвук. Хозяйка голоса смотрела на мой пистолет, который сейчас торчал из-за ремня больше ничем не прикрытый. Вернее, для обзора была открыта рукоятка и часть затвора. Но женщине хватило и этого. Она не сводила взгляда с грубых деревянных щечек и серебряных заклепок.

— Ты с друзьями пришел меня убить? — прорычала незнакомка, ухватив здоровой рукой меня за шею. — Что же, у вас почти получилось. Почти.

Дальше начался сущий кошмар. Глаза женщины превратились в два вулкана, выжигавших у меня все внутри. Было больно, мерзко, чудовищно неудобно в психологическом плане.

— Кто? Откуда? С кем связан?

Вопросы отпечатывались в сознание, словно наносимые раскаленным железом на голое тело. Где-то рядом хрипели и пытались что-то произнести невидимые друзья. Думаю, им в этот момент приходилось почти так же паршиво. Или без почти...

Наконец, я потерял сознание. Через сколько очнулся — точно сказать не мог. Зато мог опознать место: внутренности небольшого автобуса. Или минивена. Шею саднило и что-то мешало свободно дышать, руки затекли, опущенные между колен и сложенные ладонями вместе.

— Миха, ты как? — послышался голос напротив. Незнакомый, так как стариков с пропитыми и прокуренными самосадом голосами я не знаю.

— Что, ты кто? — попробовал спросить я. Но вышел только невнятный хрип. Попробовал помотать головою, но только зашипел от боли, когда некий жесткий предмет впился в шею и надавил на горло.

— Миха, открой глаза. Слышишь?

К первому старику присоединился второй. Но в его голосе проскочили знакомые нотки. Тогда я решил последовать чужому предложению и размежил веки. Напротив на узких сиденьях сидели друзья. Выглядели они не очень хорошо. Вернее, крайне гадко. На лице виднелась подсохшая кровь (судя по следам, обильно текла из ноздрей), под глазами красовались здоровенные черные круги, губы потрескались. В общем, лица приятелей выглядели лет на пятнадцать старше и отдавали болезненной серостью.

— Ну и рожи у вас, — выдавил я из себя несколько слова, сумев справиться с распухшим языком. — Шараповы...

— Себя бы видел, — заметил Никита. — Тебе больше нас досталось от той стервы.

— Кто она?

— А мы знаем? — попробовал пожать плечами Сашка, но только выругался от неловкого движения. Его шея была охвачена широким ошейником, крепящимся за небольшое ушко на затылке к кольцу в спинке сиденья. Руки сцеплялись парой наручников и подходили к очередному кольцу возле колен на седушке. Ноги так же обзавелись браслетами и лишились маневренности, прикованные к полу. Такими же 'украшениями' наградили и меня с Никитой.

— А где мы? — задал я вопрос. Судя по качке и негромкому шуму — в автомобиле, но хотелось большей конкретике. Но друзья знали едва ли больше меня.

— Потеряли сознание еще в той забегаловке, когда тебя прессовала та курва, — ответил Никита. — Очнулись уже здесь минут на десять или пятнадцать раньше тебя. Едем в машине, но куда — неизвестно. Кстати, салон точь-в-точь, как у нашего недавнего таксиста, который нас подвозил к кафешке.

— Слушай, — встрял в разговор Сашка, — а из-за чего все пошло? Сначала нас чуть всех не поимели и первого — тебя. Потом бац — та телка орет, хватает за горло, душит. В глазах темно, дышать невозможно. Очнулся уже здесь.

— Она мой пистолет увидела и ухватилась за рукоятку, — припомнив недавние события, произнес я. — И почему-то ее сильно разозлило...

— Пистолет?

— Не-а, — попробовал, забывшись, мотнуть я головою. — Пистолет как раз ее мало заинтересовал. А вот деревянная ручка с серебряными нашлепками показались неприятными.

У меня перед глазами возникло картинка обожженной ладони незнакомки. Словно, она поручкалась с раскаленной металлической болванкой. От дерева с заклепками из благородного металла подобного эффекта не должно быть. По крайней мере, я прикасался и ничего.

— Я что-то видел, — пробормотал Никита, прикрыв глаза для лучшей систематизации мыслей. — У нее с рукой какая-то гадость приключилась. Мих, а ты случаем не укусил ее? Или, может, случайно выстрелила в себя. Правда, ничего не слышал, и патронов у тебя не было.

— Никто не кусал и не стрелял, — ответил я. — У нее рука распухла, как от огня. И сразу же едва коснулась щечек на рукоятке.

— Распухла? Обожглась, что ли? — подозрительно спросил Никита. — И почти мгновенно?

— Да, — согласился я. — Ты что-то знаешь?

— Так, — попробовал отвертеться Никита, — всего лишь одни догадки. Да и те на базе слухов и сказок.

— Так дело не пойдет, — поддержал меня Сашка, надавив на нашего приятеля, — говори все, что знаешь.

— Я тут книгу одну читал...

— Ты? — изумился Сашка. — Книгу? Нет, ты видал книгочея? В школе одни пары были, а тут взялся за ум.

— Если будешь перебивать, то я замолчу, — огрызнулся Никита, слегка покраснев после слов Сашки. Тот сделал серьезное выражение лица и клятвенно заверил, что больше такого не повторится.

— В общем, — продолжил Никита, — читал я Кинга, амерского писателя ужастиков. Так он описывает, что серебро вызывает смертельные раны и сильные ожоги у вампиров всяческих, оборотней — как раз читал 'Серебряную пулю' про оборотней...

— Ближе к теме, — поторопил его Сашка.

— На демонов и прочую потустороннюю муть еще действует, — закончил Никита. — А на пистолете у Михи как раз серебряные нашлепки были.

— Хватит нам лапшу на уши вешать, — проговорил Сашка, когда Никита закончил рассказ. — Откуда в обычном придорожном кафе всякие вампиры и демоны? Мы в Сою... тьфу, в России. У нас из вампиров только обахаэсники, да менты. Сначала про другой мир заливал, потом появились дем...

— Постой, — остановил я разглагольствования Сашки. — Никитос, что там насчет серебра и вампиров?

— Серебро для всякой нечисти опасно. Все равно, как на нас 'царской водкой' плеснуть или плавиковой кислотой. Еще осина, святая вода, крест церковный.

Я немного призадумался. Серебро, осина. То-то мне материал пистолетных щечек показался знакомым. Такой же, как и спички. А те, если мне не изменяет память, делают из ОСИНЫ. В этот дереве очень мало различных смол, которые при сгорании выделяют неприятные запахи. И пистолетная рукоятка (точнее ее 'облицовка') была такого же почти белого цвета. Наверное, совсем недавно перед тем, как потеряться, на оружии меняли накладные щечки. Оно и верно, ведь осина — излишне мягкое дерево, склонное к быстрому износу и порче.

— Осина, — машинально проговорил я вслух, — серебро... Никит, а та женщина могла быть вампиром?

Приятель задумался. Через пару минут неуверенно произнес.

— Наверное. Знаешь, я почти ничего про них не слышал.

— Хоть примерно, — встрял в разговор Сашка. — Что слышал, где и так далее.

— Я уже сказал, что читал в книгах и пару ужастиков смотрел, — стал раздражаться Никита. — Вампиры боятся серебра, осины, святой воды. Церковным крестом можно прогнать. Еще они красивы и могут завораживать своих врагов или добычу.

— Вот с этого и надо было начинать, — облегченно проговорил Сашка. — Насчет завороженности... то-то я думаю... с чего так втюрился в ту телку до умопомрачения? Сроду не было такого.

В этот момент нас грубо прервали. Салон от кабины разделяла перегородка из очень мутного стекла (или похожего материала) с тонкой армированной сеткой. Точно такие же перегородки-заслонки имелись на всех окнах. В той же водительской перегородке имелось небольшое окошко с заслонкой. Последняя отодвинулась в сторону, и на нас глянул мужчина лет тридцати. Примечательными были глаза — один большой зрачок без радужки, жутко выделяющийся на белке.

— Заткнуться, — почти прошипел он. — Немедленно. Покараю.

Короткие рубленые слова вызывали не меньшее неприятие, чем его лицо.

— И как же, — набычился Сашка, выворачивая до предела шею в ошейнике, — покараешь? Слышь, ты, наркоша, убери свою харю с моих глаз. И не мешай, пока люди разговаривают. Понял — нет?

Заслонка встала на свое место.

— Вот так с ними надо разговаривать, с вертухаями, — хмыкнул довольный Сашка.

— Угу, сейчас он с тобою поговорит, — ответил в тон Никита. — Машина с чего-то тормозить стала.

Автомобиль и в самом деле сбросил скорость, пока окончательно не остановился. Негромко хлопнула передняя дверь, следом зашербуршился ключ в замке двери салона. Потом та открылась, и в салон наполовину влез белоглазый.

— В первый раз кара милосер... — начал произносить фразу тот, но вдруг резко бросился в салон, упав всем телом на пол. При этом приложился головою о ножку ближайшего сиденья так, что обильно потекла кровь.

— Во дает, — ошарашено проговорил Сашка. — Эй, да он или в отрубе, или зажмурился. Парни, тикать надо.

— Тихо, — прикрикнул я, прислушиваясь к внешним звукам. — Стреляют.

С улицы, в самом деле, донеслись негромкие хлопки пистолетных выстрелов. Раз, другой. Через пару минут в салон залез мужик с большой бородой и наганом в руках. На стволе была навернута толстая труба глушителя.

— Вы из сопротивления? — поинтересовался незнакомец. При этом ствол оружия недвусмысленно смотрел в грудь Никите. И непонятно было: спрашивал, чтобы быть уверенным в том, что спасает нужных людей. Или интересуется — тех ли надо уничтожить. На всякий случай, посчитав, что больше подходит первый вариант, я кивнул и ответил:

— Да.

— Отлично, — проговорил бородатый и крикнул кому-то с улицы. — Они энтова, давай клещи.

Бородатый исчез, а на его место встал второй... бородач. У этого она была еще не настолько густа, но и возраст у парня не самый большой, может быть, наш ровесник. В руках тот держал длинный болторез.

— Ты поаккуратнее, — с опаской проговорил Сашка, когда парень захватил режущими кромками ошейник.

— Не боись, — весело, с какой-то бесшабашной удалью, ответил тот, — плавали — знаем, резали — умеем. Готово.

С нашими оковами справились где-то за минуту. После чего поторопили на выход.

— Уходим, пока слуги не появились. Или, тем паче, сами господа... тьфу мерзости.

На улице нас поджидали трое — двое уже знакомых мужиков и молодая девушка с длинноствольным маузером. С такими еще любили рисовать и показывать в кинокартинах комиссаров Красной Армии. Деревянная кобура была пристегнута на манер приклада. На стволе имелась насадка глушителя.

— Все? — поинтересовалась она. — Тогда уходим. Прокоп, о машине позаботься.

Прокоп, старший бородач, согласно кинул и скинул с плеч обычный армейский 'сидор'. Из него достал большой сверток из бумаги и литровую пластиковую бутыль с темной и густой, как масло жидкостью.

— В лес, — махнула рукой девушка. — Прокоп, догонишь нас. Только не возись долго.

— Сам знаю, — отозвался тот. Больше никто не произнес ни слова. Девушка с молодым парнем развернулась в сторону ближайшего леса и неторопливо побежала. Нам оставалось лишь последовать примеру.

Быстро за несколько секунд соскочили с асфальтовой полосы трассы, поднялись на небольшой бугор, заросший мелким колючим кустарником, и скрылись в лесу. Через пару секунд за спиной, где осталась машина с мертвыми телами — водителем и сопровождающим — раздался негромкий хлопок. Следом послышался гул пламени, напомнивший звуки газовой горелки в работе.

Прокоп догнал нашу группу минут через десять. Едва только соединение состоялось, девушка резко взвинтила темп. Первым не выдержал Никита. Минут через двадцать он обхватил ближайший ствол дерева, наклонив голову вниз.

— Стой, я больше не могу, — приятель сплюнул пару раз под ноги и повторил. — Не могу больше бежать. Давай шагом, а?

Девушка посмотрела на него немного пренебрежительно, и было за что. Она-то выглядела бодрой и активной, как-будто не было сумасшедшего марш-броска (по моим прикидкам, мы пробежали километра три с половиной или четыре, неплохие результаты).

— Слабак, — отозвался парнишка, спутник девушки, — и как только в сопротивление взяли...

— Помолчи, Славка, — оборвал Прокоп своего товарища. — Ты-то против высшего демона с голыми руками побоишься выйти. А они выступили и почти справились с задачей.

О каких демонах говорил мужчина, я так и не понял, но его слова запомнил. Картина понемногу складывалась. Так же вырисовывается изображение, когда на свои места встают кусочки пазла.

— А меня никто не пускает, — тут же огрызнулся парнишка. — И я бы пьяным точно не пошел в логово демонское. Мне бы никто не задурил голову. Вот скажите вы, ради чего напились?

— Так нужно было, — отозвался Сашка, делая большие паузы после каждого слова. Выглядел он получше Никиты, но пробежка сказалась и на нем.

— Точно, точно, — закивал головою Прокоп. — Эта тварюга чуяла вино и не могла и представить, что вы не охотники, а из бойцов сопротивления. Эх, выбери она не тебя, парень, а кого-то из твоих товарищей, то шанс достать пистолет и всадить ей пулю в сердце имелся хороший.

— Хватит, — оборвала его девушка, — потом наговоритесь. Пять минут идем, потом снова бежим. Понятно?

— Понятно, — с тоскою выдавил Никита. — Идем и бежим.

Остановились только через час. Девушка вывела нас на узкую лесную дорогу. Судя по следам, пользовались ей не часто, хотя было видно, что за ней следили. Рядом в кустах под маскировочной сетью отыскался 'козел'. Еще старый, с четырехступенчатой коробкой и гнутыми, вынесенными отдельно от кузова, крыльями.

Масксеть свернули и убрали в багажник. За руль уселся Прокоп, рядом на сиденье устроилась девушка. А нам пришлось притуливаться сзади, что сделать вчетвером было трудновато.

— Скоро вы там? — раздраженно проговорила девушка, обернувшись в нашу сторону. — Усаживайтесь скорее.

— Уже, — отозвался Славка, который уселся рядом с дверью и был почти размазан по ней массивным Никитой, — можно трогать.

— Шеф потрогал и о... обалдел, — в вечной своей манере схохмил Сашка. Впрочем, внимания на него никто не обратил, занятые своими делами. Негромко рыкнув (ого, неплохое состояние у движка для такого раритета) машина тронулась с места.

По лесной дороге неслись километров под шестьдесят. В принципе, медленно, но для нашего транспорта почти предел. Так мы ехали почти три часа, все время оставаясь в лесу. Пару раз делали короткие остановки минут по пятнадцать-двадцать. В такие моменты единственная представительница слабого пола в нашей команде скрывалась в ближайших зарослях. Как догадываюсь, не иначе на разведку ходила.

Остановились мы в узком овраге с очень высокими стенками. Там было очень тесно от сомкнувшихся наверху крон деревьев. Неплохое место чтобы спрятаться от взглядов с неба. Заметить выйдет только с помощью специальных приборов — металлодетекторов и датчиков тепла (последнее только в тот момент, когда машина еще не успела остыть). В овраге наш транспорт тщательно затянули сетью.

— За мной, — приказала девушка. — Быстрей.

— Опять бежать, — шепотом простонал Никита. — Да когда же остановимся?

— Скоро, — хихикнул Слава, которому доставляло удовольствие наблюдать за нашей слабостью. — Меньше получаса.

Меньше не получилось. Скорее даже больше — минут сорок петляли по лесным тропинкам, постоянно меняя направление. Наконец, мы вывалились на небольшую полянку, заросшую высоким кустарником. Среди кустов проглядывались узкие и хорошо натоптанные тропки. И парочка пулеметных стволов, выглянувшие из кустов и взявшие нас на прицел.

— Спокойно, — медленно подняла руки девушка, — тут все свои.

Откуда-то сбоку вышел очередной бородач (отличительный признак, что ли) в черной кожанке с укороченным калашом в руках.

— Алина, — спокойно проговорил он, — порядок ты знаешь. Сначала пройдете проверку, потом пройдете. Ты со своими людьми будете первые. Затем гости.

— Хорошо, — кивнула девушка и медленно вытянула из кобуры маузер. Потом отстегнула ножны с ножом на левом бедре и протянула говорившему.

— Подходи, — левой рукой мужчина поманил ее к себе, не убирая, впрочем, палец со спускового крючка. Рядом с кожаным возникло новое действующее лицо. Крепкий, высокий с густой черной бородою и длинными волосами, сейчас стянутыми в хвост на затылке, мужик. На груди висел массивный серебряный крест. Из накладного кармана на штанах выглядывал уголок небольшой книжицы. Оружия у него не было. По крайней мере, я ничего такого не заметил. Глаза у незнакомца были умные и внимательные. И излучали спокойствие. Как-то разом ушла тревога последних часов от одного его присутствия.

Алина подошла к нему и коснулась лбом протянутого креста, потом перекрестилась и прошептала несколько коротких фраз. Наверное, с ней все было в порядке, так как священник (а ничего другого больше не приходило в голову при виде человека с крестом) улыбнулся, положил правую ладонь на макушку и сказал что-то. После этого Алина взяла из рук кожаного оружие и встала рядом. Славу и Прокопа подвергли той же процедуре. А вот с нами провозились дольше. Священник попросил прочитать молитву, окропил водой (наверное, святой водой) из серебряной фляги, висевшей на поясе. И только после этого отпустил.

После проверки откровенно недружелюбных взглядов сильно поубавилось. Как и стволов, выглядывающих то тут, то там из кустов. Кстати, вся поляна оказалась небольшим лагерем с несколькими землянками, искусно замаскированным от ненужных глаз. Только тропинки выделялись, но для неопытного взгляда ничем не отличались от звериных стежек.

Нас провели в центр лагеря, пригласив спуститься в глубокую (почти бункер) землянку. Внутри было просторно и сухо, что меня удивило. Жил я в таких штуках с месяц и могу в деталях представить, какие трудности должны ожидать местных квартирантов.

— Сухо, — не удержался я и сообщил о примеченном хозяевам. — Как добились-то? Или тут воды совсем нет?

— Вода имеется и довольно близко, — усмехнулся кожаный. — Но у нас пара мастеров еще с Войны осталась, которые и подсказали, как справиться с этой напастью. Всего-то пару дренажных канав и бересту наложить в них, вместо труб.

— Так просто? — не поверил я.

— Так просто, — улыбнулся собеседник. — Конечно, имеются определенные нюансы, но не сейчас же делиться секретами в подготовке землянок. Лучше, познакомимся.

— Познакомимся, — согласился я и замолчал, но видя ожидающие взгляды со стороны гостей, решил представиться первым.

— Михаил, — назвался я и представил друзей. — Александр... Никита.

— Отец Михаил, — назвался священник.

— Ложков Константин Константинович, — следующим сообщил свои данные кожаный.

— Алина, — последней откликнулась девушка, оставшаяся вместе с нами в землянке.

— Отлично, — кивнул Ложков. — А теперь, ребята, сообщите мне кто вы и откуда.

За последнее время из обрывков слов, увиденных картин у меня сложилась подходящая версия, которую можно было сообщить местным. Основой для нее послужили речи Прокопа.

— Я думаю, — медленно произнес я, игнорируя тревожные взгляды друзей и их интенсивные подмигивания, — что и сами догадались о нашей миссии. Был приказ уничтожить ту...

Я замялся, не зная как назвать незнакомку из придорожного кафе, которая нас скрутила в бараний рог. К счастью, на помощь пришел отец Михаил.

— Не стоит произносить имя поганое вслух, — проговорил священник. — Мы и так поняли, о ком ты сказать хотел.

— Ага, — внутреннее обрадовался (но и чуть-чуть огорчился, так как хотел конкретнее узнать о незнакомке, надеясь, что кто-нибудь проговорится случайно) я, — я тоже такого мнения. Наша группа должна была уничтожить ЕЕ. Для этого нас прислали сюда из... другого места. Здесь незнакомы, да и... там тоже не сильно засветились. Во время проведения подготовки и на инструктажах прорабатывали возможные варианты. Все почти получилось, но...

Я специально делал паузы в определенных местах. Пусть сами догадываются и дополняют своими мыслями. Хуже для меня с парнями быть не должно.

— Вы были пьяны, — спокойно сказал Ложков, но в этом спокойствии прозвучал укор, злость, подозрение.

— Знаю, — вздохнул я. — Один из вариантов предусматривал употребление алкоголя.

— Нужно было так напиться, что демон легко окрутила всех? — презрительно проговорила Алина.

— Выпили совсем немного, — поспешил ответить я, опережая Сашку, который едва не влез в разговор. — Что-то пошло не так... спиртное, которое мы употребили, оказалось крепче. Или мы были непривычны к нему...

Как понял, местные не слишком благодушно расположены к пьяницам. Учитывая опыт знакомства с одной расписной красавицей, резон в этом был.

— Кто послал? — спросил Ложков. — Из какого отряда?

— Сказать не могу, — развел я руками. — Есть определенные нюансы.

— Хорошо, — согласился Ложков, — пусть так. Но послать радиосообщение можно. Ваш позывной отрядный, пару слов о провале миссии..

— Никто не рассчитывал конкретно на такой вариант, — заметил я, лихорадочно пытаясь сообразить, как же вывернуться. — И не думали, что все так повернется... кстати, а как вы узнали о нас и почему решили вмешаться?

— Случайно, — уклонился от прямого ответа Ложков. — А чтобы спасти вас пришлось свернуть свое задание. Очень важное.

При этом очень многозначительно посмотрел на меня. Хм, намекает, что мы теперь ему должны, как земля колхозам? А вот фигушки.

— Зря, — пожал я плечами. — Возможно, у командования имелся запасной план. В том числе и по нашему спасению. А ваше вмешательство заставит затаиться, подготавливать новые планы. Могут и связаться с вами... хотя, навряд ли.

— Почему же? — поинтересовался Ложков. — Наш отряд достаточно известен, есть несколько личных позывных, знакомых каждому командиру прочих групп Сопротивления.

— У нашего отряда есть еще несколько очень важных задач, — все-таки влез в разговор Сашка. — Ваши действия в сравнении с ними не более чем игрушки. Отвлекаться и ставить под удар никто не будет до их завершения. Мало ли что... у вас и агенты могут иметься.

На последних словах Ложков нахмурился, сжал кулаки и медленно, четко проговаривая каждое слово, сказал:

— В моем отряде предателей и агентов нет. А за агентов можно принять только вас. Слишком уж все подозрительно вышло — добрались до Мэри, но в последний момент спасовали и попали в плен, а тут рядом есть отряд Сопротивления, который с радостью ринется спасать и принимать в свои ряды этих героев.

— Скажем так, — возразил я, глазами приказывая приятелю замолчать и не встревать в разговор, — чтобы полагаться на то, что вы освободите нас и примете в лагерь нужно быть или глупцом, или крайне наивным человеком. Случайно мы подвернулись вашей группе, возвращающейся домой. Ничем другим объяснить наше освобождение не могу. Чудо, одним словом.

— Все в руках Господа нашего, — заметил отец Михаил. — И ваше спасение в том числе.

— Никто с этим и не спорит, — согласился я. — И, слава Богу, что все обошлось для меня с друзьями. Теперь по поводу агентов... мы точно не подходим по одной простой причине, что чересчур экзотично подобное внедрение. А вот про отсутствие этих личностей в отряде имеются определенные сомнения. Это у новосозданых такое может быть, но у отряда, который уже давно действует и действует успешно...

Я не договорил, многозначительно покачав головою и посмотрев в глаза командиру отряда. Тот тоже молчал, сверля меня глазами. Напряженность момента была разрушена словами Никиты:

— Э-ээ, извините покорнейше, но кормить нас будут? А то так есть хочется, что переночевать негде.

Глава 4

Мы пробыли в отряде несколько дней. Вернее, нас продержали в этом укрытом резервном лагере, не делая попыток перевести куда-то еще. Общались с нами отец Михаил, Ложков и несколько простых бойцов из отряда. Тот же Прокоп со Славкой навещали нас постоянно, сообщая различные новости из внешнего мира. Ничего про местонахождение, фамилии прочих сопротивленцев и прочую стратегическую информацию.

Но и такие кусочки для нас были на вес золота. Иногда удавалось прослушать несколько передач по приемнику — почти точной копии тех машинок, что заполнили рынки и магазины в моем мире. Только вместо претензионных названий 'Сони' и 'Шарп' были другие — 'Электроника', 'Спутник', 'Рубин'. И мало похожие — все больше лампы, сопротивления и всяческие 'устаревшие' детали. И никаких микросхем и электронных плат.

Особенно меня интересовали книги и учебники. Из них я почерпнул ту массу данных, которые позже помогли сформировать картину этого мира.

До начала второй мировой что здесь, что в моем родном мире история текла по одному руслу. Почти без особых изменений прошла война (или — Война, как здесь называют то событие местные жители). До августа сорок пятого года. В тот день, когда американцы провели бомбардировку японского города атомным оружием, началась новая эра. Эра демонов. Шестого и девятого августа здесь вполне могли бы отмечать днем траура.

Кичливые американцы соединили вместе науку и мистику, воспользовавшись удачными опытами немцев из Анненербе. Та масса энергии, выделившаяся при взрыве, прорвала стенки мироздания и открыла дорогу первым демонам. Первые инфернальные создания стали появляться на Островах Восходящего Солнца уже через несколько месяцев. Но на них почти никто не обращал внимания, за исключением самих японцев.

В тот момент весь мир следил за другими событиями — противостоянием СССР и САСШ. Атомная бомбардировка вызвала крайне негативную реакцию Сталина, о чем он и сообщил американскому президенту. И это привело к трагичным событиям.

Америка в тот момент решила из тени и перестать быть просто страной-торгашом. Правящая верхушка САСШ приняла решение: страна должна стать первой в мире. Первой во всех смыслах. Эдаким государством-королем, властвующим над странами-вассалами. Препятствием были русские танковые армады и солдаты, разгромившие совсем недавно непобедимую гитлеровскую армию. А тут еще и речь Сталина...

Оба государства перешли к 'холодной войне', намного опередив в этом событии мой мир. Русские и американцы принялись усиленно готовиться к войне. И в сорок седьмом году советская армия высадила десант на Аляске. В ответ САСШ нанесли атомный удар по дальневосточным регионам СССР. Еще через полгода — атомным огнем сожгли Москву и Ленинград.

Как-то раз дома, мне попалась книжка, где говорилось, что Америка собиралась бомбить Россию примерно в это же время — сорок седьмой-сорок восьмой года. Но воздержалась, опасаясь ответа: наши деды сумели ввести в заблуждение штатовскую разведку, предоставив дезинформацию о наличии секретного оружия, не менее мощного, чем атомная бомба. А там и у нас появилась 'ядреная бомба'.

В этом же мире все пошло наперекосяк. Из-за диверсий, советским ученым не удалось, создать отечественный аналог супер-оружия. Ко всему прочему в местах атомных ударов стали появляться невиданные существа, легко справляющиеся с войсками голыми руками и непонятными умениями. О магии тогда мало кто знал и еще меньше верил в ее существование.

Советская армия оказалась разделена пополам: одна часть боролась с множащимися демонами (их называли суперсолдатами, американскими диверсантами, которых те научились создавать получив секретные материалы от немецких ученых), вторая била американскую армию. Причем била на их родной земле — отвоевали Аляску и взяли под полный контроль несколько штатов. Без своей 'ядерной дубинки' штатовцы сильно уступали солдатам армии, несколько лет назад прошедшей через половину Европы с тяжелейшими боями. А травить свою территорию амеры опасались: Европа далеко, на нее плевать, а взрывать атомные заряды почти на родном пороге было чревато. Могло и собственное население не так понять. Да и бомб было не так много, не больше десятка оставалось после бомбардировки Москвы и Ленинграда.

И тогда они обратили внимание на демонов, решив использовать странных существ в личных целях. К этому времени половина Японии обезлюдила из-за тварей. Пример того, насколько эффективно действуют демоны против государств, штатовцы оценили. И попытались провернуть нечто подобное с СССР. Но совершили ошибку, решив по-быстрому вникнуть в суть творящегося безобразия на японских островах. Итогом стало появление первых Врат. Через год таких переходов из мира в мир было несколько. Еще через полгода демоны открыли первые Врата в Европе. И понеслось — САСШ, сами того не ведая, устроили Армагеддон для всего мира.

В пятьдесят пятом году мир пал окончательно, когда распались все государства, а их территории попали под власть демонов. Последней страной, сохранившей власть и порядок на своей территории, был СССР. Осенью тысяча девятьсот пятьдесят пятого года демоны захватили последний кусочек земель и уничтожили правительство.

Людям повезло лишь в том, что демоны не были сплочены. Выбравшись из своего мира в другой, и более менее укрепившись, они вспомнили о распрях и принялись делить Землю. Практически каждое крупное государство стало местом для становления определенного доминиона. Или пара-тройка крошечных стран.

Каждый такой кусочек обзавелся демоном-Повелителем и был разбит на несколько территорий поменьше. Там заправляли Наместники. Повелитель, Наместники и их ближайшие слуги были высшими демонами. Необычайно сильными, живучими и свирепыми созданиями, обладающими смертоносной магией. Именно они в одиночку громили армии людей, когда те еще имелись. Следом шли старшие демоны, низшие демоны и демонические твари (обычно последние имели всего лишь зачатки разума и использовались для мелких и несложных поручений).

Крупные города и щедрые на природные богатства районы попали под полный контроль демонов. Все прочие превратились в резервации. В последних демонов практически не было. Вроде бы хорошо, но инфернальные создания туда часто наведывались... поохотиться. В своих 'цивилизованных' регионах такого 'произвола' не позволяли. Но жить там было еще труднее — давила постоянная неизвестность. Могло оказаться так, что завтра к тебе в дом наведается команда мелких демонов или их прислужников и заберет тебя, ребенка, родственников. Люди были нужны в качестве пищи, как телесной, и духовной. Для этого имелись специальные тюрьмы и капища. В капищах людей приносили в жертву, и это давало приток сил демонам. Так же там постоянно возносились моления Повелителю и Наместнику (в каждом регионе своему). От чего те становились сильнее.

Численность людей резко упала и от катастрофической черты, когда вымирание было бы делом времени, отделил приказ Повелителей. Он запретил беспорядочные убийства землян, поставив все на конвейер, кошмарный конвейер. Не то, чтобы люди перестали бояться умереть, просто смогли вздохнуть посвободнее. Раньше инферналы уничтожали целые города ради удовольствия, сейчас же могли позволить убийства редких единиц по своему желанию. Нарушителя ждало наказание — изгнание в родной мир, где нет пищи и вкусных душ.

Повелители не заботился о людях, нет. Они заботился о себе, опасаясь через пару столетий остаться в мертвом мире, похожем на свой родной.

Людей разбили, поработили, но не сломили. То тут, то там возникали отряды восставших, называющих себя Сопротивлением (несколько банально, но в таких ситуациях не до словесных выкрутасов и кружев). Они громили капища, отстреливали демонов, освобождали приготовленных на заклание. В общем, вредили, как только могли.

Самым сильным было русское Сопротивление. Советский Союз выдержал оккупацию фашистов и выдерживал засилье демонов. Старые партизаны вернулись на свои базы, не успев толком пожить в мирных домах. Опыт Войны и американской кампании помог уверенно бороться с новым врагом. За десять лет с момента появления первой инфернальной твари и до окончательного краха, в военном производстве случился бум. Видные оружейники (тот же Калашников и Владимиров) выдавали новые образцы оружия, которое в моем мире появилось много позже. Появлялись отличные образцы оружия (знаменитый 'калаш' в этом мире прошел все ступени от АК под 'семерку', до АК под патрон пять сорок пять миллиметров), менялась тактика...

Жаль только, что силы явно были неравные. Если простого демона можно было расстрелять из обычного оружия, отправив в мир иной, то с демонами более высокого ранга такой фокус не проходил. Уже старшие демоны выдерживали несколько десятков пулевых попаданий, так что говорить о высших?

Убить могло только серебро (только из-за этого и появилась автоматная 'пятерка', так как требовала меньшего расхода благородного металла и увеличивала носимый боезапас). От этого светлого драгоценного металла демоны мерли, как мухи. Несколько пуль в сердце или голову уничтожали старших демонов. С высшими опять не все так просто было. Простое серебро им доставляло сильные страдания, но не убивало. Вернее, никто не успевал всадить в тело такого существа достаточное для его убийства количество драгоценного металла. И тут помогала Церковь. Освященное серебро уничтожало Повелителей и Наместников с такой же легкостью, как и обычная пуля простого человека.

Именно поэтому в этом мире серебро находилось под запретом. На черных рынках серебро шло один к шести и больше по отношению к золоту. Все рудники были взорваны и так отравлены разной химической гадостью, что добыча была невозможна. Где взорвать или отравить было нельзя, стояла огромнейшая охрана, уничтожавшая любого недемона (а демоны к таким местам старались не приближаться) на подходе.

Развитие этого мира отставало лет на двадцать от моего, хотя в плане оружия шло примерно на одном уровне. В подпольных мастерских изготавливали экземпляры ничем не уступающие своим заводским собратьям. Вот только производство воздушных аппаратов почти зачахло, не было совсем высокоточного оружия (вроде отечественных 'игл', 'стрел' и 'стингеров'), связь осуществлялась с помощью достаточно громоздких ламповых передатчиков.

После памятного разговора, когда нашу команду как-то слишком мягко (для событий, которые привели нас в партизанский отряд, встреча оказалась просто на удивление радушной) пораспрашивали и оставили в покое (аналог домашнего ареста не в счет, как не в счет парочка бойцов постоянно находящихся рядом с оружием в руках) прошло три дня. Еще тогда, когда нас из большой землянки привели в маленькую и оставили одних, Сашка чуть ли не набросился на меня с упреками и вопросами. Ему сильно было не по душе такое положение полузаключенного, но я попросил потерпеть. И время ожидания закончилось.

— Народ, — шепотом обратился я к парням, — давай ко мне ближе.

— Что такое? — настороженно огляделся по сторонам Никита и шагнул ко мне. Сашка повторил его движение молча, но вопросов у него во взгляде читалось еще больше.

— Пора домой возвращаться, — прошептал я. — Чую, что портал должен заработать. Знак набрался сил.

В качестве демонстрации слов закатал рукав и показал алеющий рисунок на запястье. Просто удивительно, как та демонесса его не почуяла. Думаю, в таком случае меня точно не отправили в обычном фургоне для рабов и жертв. И тогда судьба моя и друзей оказалась незавидной.

— Так чего ждешь? — резко возбудился Сашка. — И чего шепчемся, словно на экзамене в школе?

— А вдруг тут микрофоны? — веско заметил я. — Нет, рисковать не стоит. И так странностей у нас полно. Как еще к стенке не поставили просто из осторожности. Ладно, приготовились...

Я сосредоточился на Знаке и с огромной радостью ощутил, как тот стал отзываться. Через секунду в тесной землянке стал расползаться туман, постепенно густеющий.

— Вперед, — проговорил я и поманил друзей за собою. И первым шагнул в центр молочного непрозрачного марева. Мгновение головокружения, потери ориентации в пространстве и вот я уже стою посредине знакомого леса. Именно тут несколько дней назад мы баловались стрельбой и магией.

— Дома, — с тихой радостью проговорил Никита, и по его лицу расплылась блаженная улыбка. — Как же здорово очутиться дома. Тут даже воздух другой... чувствуете?

Приятель с шумом сделал вздох и замер, прикрыв от счастья глаза.

— Еще не дома, — заметил Сашка, нервно оглядываясь по сторонам. — Пока не увижу знакомую квартиру не поверю, что мы ушли из того кошмарного места. И это... водку пить не приглашайте — с недавних пор я стал ярым трезвенником.

В последних словах я был с ним солидарен. Если алкоголь настолько легко открывает наш разум перед демонами, то про него стоит позабыть. Повторно ощутить воздействие той демонессы никак не хочется.

На наше счастье на автомобиль никто за это время не покусился. А ведь мы так и оставили его с ключами в замке зажигания. М-да, глухое место, очень глухое и редко посещаемое. В машине всего-навсего аккумулятор разрядился из-за не выключенных в пьяном угаре фар. Но тут все свелось к небольшой пробежке, упираясь в багажник машины. С четвертой попытки автомобиль завелся, приветливо заурчав двигателем.

— Шеф, — покровительственно обратился к Никите Сашка, падая на переднее пассажирское сиденье, — трогай. Ты нас вез сюда, ты и отвози обратно.

— Шеф потрогал и обалдел, — хмыкнул Никита, припомнив фразу приятеля, и добавил от себя. — Уважаемые пассажиры наших наземных авиалиний, просьба пристегиваться крепче и не ломать ручки. Наш девиз: мы не просто быстро ездим — мы низко летаем!

Поверить в то, что я вернулся домой смог только у себя на квартире, когда запер дверь и включил свет в прихожей. Ничего не изменилось. Разве что, пыли прибавилось — надуло с улицы из открытого окна.

Прошелся по комнате, посмотрел на небольшую стопку книг, которые приобрел на книжном развале. Тут я немного призадумался и потом взял одну. Как помнил, именно в ней говорилось о демонах, их привычках и приводился внешний облик.

Пробежался по оглавлению и остановился на строчке с указанием суккуб... М-да, ничего похожего. На черно-белой картинке скалилась жуткая и лысая образина с парой сотен зубов (как только смогли все уместиться) и остроконечными ушами. Но это еще не все. Автор пошел намного дальше, выполнил пасть в виде... в виде совсем другого органа, женского, если уточнять подробнее. Наверное, суккуба ассоциировалась только с такими деталями. Там же говорилось, что эти демоны гипнотизируют мужчин (и иногда женщин, как говорится — на безрыбье и рак рыба), а потом пожирают, не оставляя от мужчины ничего. Причем начинают всегда с его достоинства. Жертва в этот момент испытывает наслаждение до самого последнего момента.

— Мура, — вслух прокомментировал я прочитанное и зашвырнул книжку в дальний угол. Чувствую, что ничего полезного не почерпну из этого ширпотреба. Тут надо изыскивать другой источник знаний, более информированный и внушающий доверия. Но где его взять?

В моем мире демоны — не более чем слухи и страшилки. Сотни людей больше верят в зеленых человечков, чем в каких-то потусторонних существ. Вздохнув, я включил телевизор и принялся переключать каналы. Близость к телецентру позволяла просматривать за раз почти два десятка программ. Хотя, пять из них транслировались с белыми 'крошками' и редким треском.

В новостях показывали очередные разборки между бандитами. Вон на экране застыли две иномарки, которые напоминали сейчас дуршлаг. Рядом с одной лежали два тела, прикрытые черным полиэтиленом. Еще одна такая же бесформенная груда располагалась возле тротуара. Симпатичная корреспондентка говорила что-то про участившиеся случаи расстрела авторитетов одной из местных группировок, про ширившийся криминальный произвол. Зевнув, я переключил канал, мельком подумав, что всю энергию местных отморозков да в соседний мир переправить на борьбу с инфернальными захватчиками! Вот только тогда и будет порядок.

На переключенном канале парочка агентов из-за моря-окияна, мужчина и женщина, гонялись за зелеными человечками. При этом мужчина вечно искал везде и во всем какую-то истину.

— Закусывать надо, — повторил я слова известного отечественного актера, намекая несуществующим героям, что зеленые человечки появляются после второго литра, выпитого натощак.

Пощелкав кнопкой и устав от постоянной ходьбы от телевизора к дивану, я выключил 'ящик' совсем. Время было уже ближе к вечеру, так что в гараж сегодня смысла идти не было. Да и не хотелось мне в таком расположении духа возиться с железками. Завтра, все завтра. Заодно и отвлекусь после событий последних дней. А то те слишком насыщенными ими (событиями) и напряженными выдались.

На следующее утро я направился в гараж еще с самого раннего утра. Первые прохожие только шли на работу. На двери гаража на клей были прицеплены пара тетрадочных листов с вопросами в мой адрес. Вроде фраз 'когда и во сколько... и вообще-то буду или как'. Имелась и одна запись сделанная мелом. Была начеркана прямо на воротах почти во всю створку: 'Гад'.

Я только хмыкнул, окинув весь этот 'пейзаж'. О последнем авторе догадывался со стопроцентной точностью. Есть тут такой паренек молодой из школяров. Притащил как-то 'ижак' с напрочь убитым двигателем (кто-то сыпанул песочку ему, а этот тюлень и не заметил, взял да и покатил). Объяснил я ему, что и по чем, отказавшись возиться с этим хламом. Техника и так доживала последние мгновения, а 'шприцевание' абразивом помогло еще быстрее перейти последнюю черту. Проще новый собрать, чем старый реанимировать.

Теперь этот паренек в моменты черной меланхолии прибегает и тайком пачкает мелом ворота. Перейти на краску или сквернословие поядренее опасается. Понимает, что я такого хамства не прощу и могу, если не переломать руки-ноги, то навешать неплохих звездюлей во все лицо. А может, и могу. Репутация молодого ветерана из горячей точки иногда бывает полезна. Недаром по телевизору в новостях хоть один, но эпизод с войны покажут.

Бумажки я сорвал и выкинул в ведро с мусором. Меловую надпись стер влажной тряпкой, решив, что пора кончать с этим. Я не собираюсь каждый раз становиться отдушиной, когда молодого дурака кто-нибудь обидит.

Первые посетители появились около одиннадцати часов. Рядом с воротами негромко 'фыркнул' двигатель, замолчал, потом щелкнул замок автомобильной дверцы. Я даже немного задумался, кто же может быть. Приехала иномарка, а все клиенты знают, что берусь только за отечественный автопром. Или это...

— Здорово, дружище, — скалясь во все тридцать два зуба, с порога поздоровался Сашка, — все возишься с разным хламом?

Я вытер масляные руки тряпкой и протянул ладонь для приветствия. Приятель не обратил внимания на их не самую кристальную чистоту и крепко пожал.

— Привет, какими судьбами?

— Да вот, — пожал плечами друг, — мимо проезжал и решил заскочить.

— Мимо, — прищурился я. — Санек, не финти, тут это 'мимо' на пару-тройку километров хитро загнутого пути. Да по ямам, да по грязи. Говори, что хотел?

— Ладно, ладно, — махнул рукой Сашка, — догадливый ты наш, не просто так заехал. Сейчас все расскажу...

Правда, сразу к пересказу своей проблемы Сашка не спешил приступать, принявшись мяться. На него подобное совсем не походило, так что я даже поинтересовался.

— Чего мнешься, — спросил я. — Ты не заболел?

— Нет, — мотнул отрицательно головою друг. — Тут такое дело... ты помнишь, какие деньги в ходу там?

— Там — это где?

— В том мире. В мире демонов.

— Там, значит? — с подозрением переспросил я и ответил на вопрос. — Знаю, конечно. Расплачиваются обычными монетами. Бумажные банкноты не в ходу совсем. Поговаривают, правда, что в паре резерваций есть такие, но пользуются спросом не сильно.

— А какие монеты? — продолжал допытываться Сашка.

— Да что ты пристал? — чуть не вспылил я. Напоминание о путешествии в соседний мир вызывало у меня не самое благодушное настроение.

— Не злись ты так, — миролюбиво ответил Сашка. — Так что за монеты?

— Бронзовые там, — припомнил я услышанные рассказы от партизан-сопротивленцев о местной денежной системе. — Еще очень редко медь или латунь. Да, самые крупные делают из золота. Как говорят, в мире демонов этого металла полно и его перетаскивают на Землю... на Землю-два. И культивируют 'золотую лихорадку'. Таким способом добиваются того, что люди готовы на все, лишь бы получить золотишка побольше. Даже откупаются некоторые от очереди на заклание золотом.

В самом деле, была такая штука. Демоны охотно шли на уступки людям, установив твердый тариф в золоте. Любой мог заплатить раз в год пошлину и жить в свое удовольствие, не опасаясь за душу и тело. Другое дело, что большая часть золотых запасов была сконцентрирована в руках (или лапах) демонов. И платили они только за существенные заслуги. Получалось, что заплатив раз человеку, демоны очень скоро получали свое золото обратно, когда тот выкупал свою жизнь. Чтобы получить свободу на следующий год, человеку требовалось опять поработать на инферналов. И опять он получал то же золото, чтобы позже вернуть его обратно. А работка была такой 'грязной', что не всякому маньяку или извращенцу понравиться.

— Вот, — поднял палец вверх Сашка, после моих слов о золоте, — золотые монеты. А к скольким идет золото и серебро в том мире?

— Вообще-то, — напомнил я приятелю, — серебро там запрещено.

— Я про резервации говорю и партизан, — отмахнулся от моих слов Сашка. — Если мне не изменяет память, то там один к пяти идет соотношение. А в некоторых местах и еще больше.

— На что ты намекаешь? — нахмурился я, уже догадываясь о мыслях приятеля.

— Мих, — Сашка проникновенно посмотрел мне в глаза, опустившись на бочку мало обратив внимания, что емкость не блистает чистотою, — ты можешь переходить из мира в мир. Я могу толкнуть золото без проблем. Почему бы не скооперироваться. А?

— Я не пойду в тот мир, — покачал я головою. — Ни за что. И тебя проводить туда не хочу... да и не буду. Не хватало еще, чтобы тебя там прибили. Саш, тебе войны мало, чтобы снова рисковать?

— Та война с нашей не сравнится, — проговорил приятель. — И потом: с чего решил, что начну стрелять налево и направо? Шашку наголо и вперед? Нет, я просто хочу набрать капиталец и зажить спокойной жизнью.

— Предположим, что я согласился, — ответил я. — Что дальше? Где найдешь серебро, как продашь золото?

— Насчет золота — это мои проблемы, — уверенно заявил друг. — Несколько килограмм легко толкну... пусть и не за полную цену. Серебро... хм, вот с серебром проблемы. Пока не могу придумать, где его надыбать. Может, в ювелирке?

— Ломануть ювелирный? — ужаснулся я. — Снек, харэ дурью страдать.

— Почему сразу — ломануть? — обиделся Сашка. — Можно легко и просто купить побольше браслетов всяких, цепарей, гаек... для начала своими деньгами воспользуемся, а потом уже пойдут бабки от золотого оборота.

— Рано делишь шкуру неубитого медведя.

— Так ты же согласился, вроде как, — удивленно проговорил Сашка. — Сам же только что сказал.

— Не согласился, — возразил я. — Просто предположил... а потом, ты сам не знаешь, как приступить к выполнению своего плана. Вот придумаешь, все по полочкам разложишь, так и приходи.

— Да ладно... — начал было Сашка, но резко замолчал, повернувшись в сторону гаражных ворот. За ними на улице послышался шум автомобильного двигателя, замолкшего прямо напротив нас. Учитывая, что на мои ворота выходят тыльные стенки гаражей, приехавшие (или приехавший) были по мою душу. Я даже знаю кто это. Дизель Никиты трудно перепутать с чем-то другим, учитывая, что в этом районе второй японской тачки подобной марки и комплектации нет.

— Привет, народ, — кивнул нам с Сашкой Никита (ну что я говорил?). — Че сидим? Кого ждем?

— Тебя, а кого же еще? — прищурился Сашка, протягивая ладонь для пожатия. — С чем заявился?

— Небось, с тем же, с чем и ты, — буркнул я, мечтая, чтобы ошибиться. Но надеждам не суждено было оправдаться.

— Дело у меня к Михе, — чуть помялся перед тем, как ответить Никита. — И к тебе тоже... даже удачно, что вы все здесь оказались.

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — напел песенку Сашка. — Колись, давай, что за тема у тебя?

— Мих, — здоровяк повернулся ко мне и с виноватым выражением на лице попросил, — переправь меня в тот мир, а?

— Приехали, — ошарашено проговорил Сашка. — Михась, а ты был прав, когда говорил о его деле...

— Тебе-то зачем? Что ты там забыл? — вздохнув, поинтересовался я, перебив при этом Сашку.

— Хочу воевать с демонами, помочь ребятам, — проговорил Никита. Выговорив, он успокоился, решив, что самое сложное закончилось. Не тут-то и было.

— Не поведу, — ответил я, усаживаясь на несколько автопокрышек, прикрытый куском чистого брезента. — Просто напросто никого никуда не поведу. Блина, взяли моду: один хочет бизнес замутить, но даже примерно не знает как и где; второго терзают муки совести и человеколюбия пополам с патриотизмом, которые засовывали его ж...пу в разные передряги еще в чиче. Не-а, ребята, я против ваших затей.

Наступила тишина. Оба товарища буравили меня взглядами, в который смешались удивление моим отказом, обида, растерянность и куча всяческий эмоций. Наконец, заговорил Никита.

— Миша, но почему?

— Потому, — стал закипать я, — что война мне уже успела осточертеть. Надоело убивать, видеть убитых, дышать смрадом трупаков... многое еще чего.

— Но там же наши, русские, — почти завопил Никита. — Тебе не паршиво было смотреть на наших земляков в Чечне, которые на правах рабов и батраков у чехов вкалывали? Ты помнишь их глаза, а? А в том мире таких людей тысячи и тысячи и им приходится еще хуже.

— Чего ты кричишь? — почти столь же громко заорал я. — Я там тоже был и все видел.

— А если видел, — быстро успокоился приятель и заговорил почти спокойным прежним голосом, — то помоги. Мне надо туда попасть, а дальше... дальше разберусь. Просто возьми и переведи, о большем не прошу.

— И что ты там собираешься делать? — язвительно спросил я.

— Воевать.

— О как, — проговорил я и передразнил друга, — воевать. Чем, позволь поинтересоваться? Обычные пули для демонов почти не опасны. Или ты атомную бомбу туда переправишь? Так я тебе напомню с чего началось вторж...

— Вот, — перебил меня Никита, засовывая руку в карман ветровки и вытаскивая из него небольшой газетный сверток, — с этим. Отолью пули или картечь. Должно хватить на много.

Газета полетела на пол, а на ладони у приятеля остались лежать небольшие ложечки. Серебряные.

— Опаньки, — резко встрепенулся Сашка и ухватил парочку себе. — Хм, похоже на серебро.

— Оно и есть, — подтвердил догадку друга Никита. — Девятьсот двадцать пятая проба. Там и оттиск, клеймо имеется.

— Где взял? — жадно поинтересовался Сашка. — Где столько ложек надыбал... у тебя их тут штук двадцать?

— В ломбарде, — признался Никита. — Там кто-то целый сервиз принес прямо при мне. Ну, я и прикупил ложек.

— А что все не взял?

— Денег не хватило, — пожал плечами Никита. — Зашел просто прицениться, а тут такая удача — столько серебра тетка одна принесла. Я и взял ложек. Их пятнадцать штук по девять с половиной грамм. Там еще столько же больших ложек, сахарница и поднос.

— Миха, — Сашка посмотрел на меня очень внимательно, — вот и ответ на твои слова. Серебро можно спокойно накупить в ломбардах. Дешево и сердито. В ювелирке намного дороже выйдет.

— Это какие такие слова? — поинтересовался Никита. — Парни, о чем это вы тут беседовали?

— Да так, — попробовал отмахнуться Сашка, — теоретически размышляли, где найти серебра для переправки в соседний мир.

— Наш общий друг захотел сделать бизнес, — мстительно рассказал я о планах Сашки. — Хочет покупать у нас серебро и менять на золото Там.

— И почему я не удивлен? — флегматично пожал плечами Никита. — От Шурика я ничего другого не ожидал. Он в аду чертям серу будет продавать, а в райских кущах предлагать удобрение для деревьев и торговать сорванными с них же яблоками. И крышевать святых от наездов грешников... или наоборот.

— Да иди ты, — беззлобно огрызнулся Сашка. — Миха, ждем твоего решения. Только знай, что мы от тебя не отстанем. Понадобится, то дежурство установим возле квартиры и будем при каждом твоем появлении падать на колени и умолять помочь нам с проходом. А еще...

— Ладно, ладно, — вздохнул я, мысленно представив нарисованную только что картину (друзья у меня безбашенные и без комплексов, вполне могут бухнуться передо мною на колени и ползти следом по асфальту слезно причитая), — согласен я. Только сперва обдумаем все до мелочей, ясно?

— Ясно, товарищ командир, — вскочил со своего сиденья Сашка и вытянулся в струнку. — Какие будут приказания, товарищ командир?

— Приказания? — я сделал вид что задумался, потом растянул рот в улыбке и проговорил. — Мести отсюда и до обеда. Веник там, в углу лежит...

Глава 5

Две недели мы готовились к новому походу в чужой мир. Особенно много времени отнимали поиски серебра. Удачная идея Никиты с ломбардом помогла лишь отчасти. Мы набрали разного лома вроде ложек-вилок и парочку крошечных вазочек чуть больше полукилограмма. А потом все закончилось. Цены резко влетели, как это происходило в последнее время часто и со всеми товарами. Да еще и деньги стали подходить к концу.

Помыкавшись по объявлениям в газетах, мы довели наш 'клад' до килограмма (чуть-чуть больше, но не сильно) и переплавили металл из кухонной утвари и украшений в небольшие слитки по сто пятьдесят грамм. Во время этого процесса успели заработать по нескольку небольших ожогов и мысленно (я, по крайней мере) пожалеть о скоропалительном решении заняться оборотом злата-серебра.

В принципе, бросив все свои средства только на приобретение металла, мы могли бы заполучить гораздо большее количество. Вот только поиском серебряных побрякушек по приемлемой цене мы не ограничились. Кроме товара для обмена нам требовалось оружие и куча других вещей, вроде экипировки, палатки, припасов и многое что еще.

Оружие пообещал найти Сашка, который через неделю после разговора в гараже приволок два 'пээма' и два обреза, изготовленных из курковых двустволок двенадцатого калибра. Вместе с оружием принес и боеприпасы. Полсотни патронов к пистолетам и пачку волчьей картечи для бывших ружей. Самодельные патроны в биметаллических гильзах, залитых сверху парафином. Вроде бы, если не изменяет память (слышал когда-то краем уха), эти гильзы несколько капризны в отличие от своих латунных товарок. Особенно после большого настрела и на морозе — рвутся только так. Но после осмотра я убедился, что пользовались ими не часто, да и погода в соседнем мире пока еще далека от зимних холодов.

Патроны мы расковыряли и снарядили по-новому. Каждую картечину тонким пинцетом опускали в расплавленное серебро и давали застыть до тех пор, пока весь свинец не скроется под слоем благородного металла. В результате из 'шестерки' мы получили почти 'девятку'. И не очень ровную. Последнее, правда, мы решили обычными плоскогубцами, сдавливая губками инструмента картечины до более-менее круглого состояния.

Пистолеты достались мне и Сашки. Один обрез забрал Никита, а второй опять перехватил малокалиберный бандюк. Пистолета ему мало, блина.

— Миха, ты не переживай, — успокаивал он меня, — считай, что мы твои телохранители. Тебе достаточно и пистика, чтобы выглядеть фасонисто. А мы с обрезами только подчеркнем твою внушительность.

— А-а, — махнул я на приятеля, — фиг с тобою.

Одежду взяли привычную — грязно-зеленый однотонный камуфляж из толстой материи. Почти что брезент, который пускают на спецовки рабочим. Жарковат материальчик, зато прочный. Сверху нацепили легкие, второго класса защиты бронежилеты. Мне достался бронник получше — с интегрированной разгрузкой. Вот только вместо гранат-магазинов по кармашкам я распихал семь небольших серебряных брусочков. За спину легли рюкзаки со сменой белья и провиантом.

— Готовы? — поинтересовался я у друзей. Переход мы решили совершать за городом. Имелась небольшая заброшенная деревушка, где пара домов еще не до конца развалилась. Но кроме зданий тут был большой, почти огромный подвал. Выложенный из красного, еще дореволюционного кирпича, подвал выдержал все невзгоды. Только входная дверь сгнила, но заменить ее новой было простым делом.

Машину укрыли в соседнем овраге, закидав елочными ветками. За этими лапами пришлось почти километр топать туда и столько же обратно. Зато можно не опасаться, что пожухшая листва выдаст укрытие. Хвоя более выносливая в этом плане.

— Готовы, — отозвались друзья.

— Тогда, — проговорил я и мысленно перекрестился, — с Богом.

Переход прошел буднично. Мне показалось, что даже легче всех предыдущих. То ли привыкать начал, то еще что. Подсознательно я ожидал, что окажусь на той самой поляне, куда переносился предыдущие оба раза, когда оказывался в этом мире. Ан нет, ошибся. Переход вынес нас в знакомую землянку, в которой мы ютились несколько дней, пока жили среди партизан Ложкова. Хм, получается, что портал выбрасывает на то же место, с которого стартовал. Надо будет иметь в виду.

— На выход? — поинтересовался Сашка, держа под прицелом входную дверь.

— Угу, — согласился я и попробовал первым шагнуть вперед. Не тут-то было. Никита вежливо оттер меня себе за спину.

— Не торопись, — прокомментировал его действия Сашка, — мы же твои телохраны. Или забыл?

— С вами забудешь, — буркнул я. — Ну, что там?

Свой вопрос адресовал Никите, который наполовину высунулся из землянки и сейчас осматривал окрестности.

— Да тихо что-то, — неуверенно отозвался тот. — Не видать никого.

— Попрятались? — спросил Сашка. — В прошлый раз тоже не было видно.

— Вроде бы вообще нет никого, — ответил здоровяк. — Как-будто, ушли все из лагеря.

Лагерь был пуст. Тут Никита не ошибся. И пустовал он уже давно. Все землянки были покинуты хоть и торопливо (там просыпанная мука, тут забытая обойма к карабину и затоптанный винтовочный патрон), но старательно. Вся утварь, вещи и мало-мальски пригодный инвентарь партизаны забрали с собою.

— Ну и где их теперь искать? — разочарованно поинтересовался Сашка, когда мы без результата осмотрели лагерь и ближайшие окрестности. — Не ходить же по лесу и орать: 'Ау, партизаны, Сопротивление, мы к вам'.

— Здесь останемся, — заявил я. — Что-то мне подсказывает, что наблюдатели имеются поблизости. Если уже нас не заметили, то заметят позже. Потопали обратно в землянку.

— Зачем? — спросил Сашка. — Если заметили, то лучше ждать на открытом пространстве. А если нет, то тут быстрее увидят.

— Хавчик приготовить, — просветил я друга. — И заодно поваляться на койках. На улице на голой земле мне не охота давить на массу. Плюс, тут нас легко снимет снайпер. Решат, что разговор с такими подозрительными типками лишним окажется.

— А в землянку закатят гранату, — хмуро высказался Никита. — Но насчет еды идея здравая, я только за.

— Будем верить, что они пожалеют на нас гранату, когда мы и так в ловушке, — отмахнулся я от слов приятеля. — Все-таки граната не пуля, сильно дороже и дефицитнее. Ну, что — идем?

— Идем.

Партизаны нам дали времени не только приготовить себе обед, но и съесть его, завалиться на дощатые лежаки и немного вздремнуть. Разбудил нас нервный и злой чужой голос.

— Эй, там, — незнакомец пытался говорить спокойно, но не получалось и через слово срывался на визг, — в землянке. Выходите с поднятыми руками и без оружия. И живо.

Наша троица переглянулась. Никита при этом пожал плечами, как бы говоря: 'Ты же сам этого хотел, вот исполнилось'.

— Выходим, — очень тихо проговорил я и кивнул на выход. — Стволы оставляем тут.

После слов первым подал пример и отстегнул кобуру с ремня, положив ту на лежак. Потом подошел к двери и громко крикнул, обращаясь к невидимым бойцам:

— Не стреляйте, мы уже выходим.

На улице уже смеркалось. Выходит, мы неплохо успели отдохнуть в землянке. Считал, что подремал с часок, но по закату судить — все пять или шесть.

— Чего встал? — раздраженно окрикнул меня бородатый мужик в песочном камуфляже и с ППШ в руках.

— А что делать-то? — улыбнулся я, стараясь не злить неизвестного. — Было сказано выйти с поднятыми руками. Я и вышел.

— Ты еще поскалься, демоново отродье, — окрысился тот. — Туда отойди и повернись спиной к землянке.

— Ты за языком следи, — зло ответил я, не собираясь спускать такие слова. Как понимаю, в этом мире упоминание демонов считается злейшим ругательством. А намеки на сотрудничество с ними — самым последним оскорблением. — Я еще про тебя ничего не знаю. А то ты сам можешь оказаться их прихвостнем.

— Что? — аж задохнулся от бешенства автоматчик с ППШ и сделал шаг ко мне. Но был остановлен коротким окриком своего товарища.

— Стой, — произнес еще один бородатый, который кроме песочной хэбэшки накинул на себя армейский, первых выпусков, бронежилет. — А ты иди, куда было сказано.

Всего перед землянкой стояло трое бойцов. Злобный с ППШ, бронированный, который щеголял АКМом 'веслом' и еще один с двустволкой в руках и пистолетом на поясе. Последний был самым старым из компании. Если первой парочке не было еще и тридцати (густые бороды их сильно старили, но полностью не могли скрыть возраст), то 'охотнику' явно больше пятидесяти с лишним. А то и все шестьдесят.

— Следующий, — крикнул в сторону землянки автоматчик в бронежилете, — и поживее там.

Через минуту я и двое моих друзей стояли плечом к плечу с поднятыми вверх руками.

— Все, что ли? — недоверчиво поинтересовался Злобный. — Больше никого не осталось?

— Поди и проверь, если не веришь, — буркнул Сашка, которого сильно раздражала неудобная поза с вытянутыми к небу руками. В таком положении они быстро уставали, но опустить разрешения не было.

— А вот и проверю, — ответил тот. После чего подошел сбоку к входу в землянку и крикнул, обращаясь внутрь:

— Выходи, кто остался, а не то гранату брошу.

В ответ одна тишина. Хмыкнув, Злобный вытащил из кармана штанов старую добрую эфку и метнул ее внутрь, не выдергивая кольца.

— Граната! — крикнул он в момент броска. Потом с полминуты прислушивался и, пожав плечами, проворил, обращаясь к старику.

— Дядька Пантелей, кажется, там нет никого. Никто не носился, не кричал.

— Стой тутова, — проворил старик, — пойду сам проверю.

Старик выудил из кармана фонарик с хитрой фиговиной вроде хомута на водопроводные трубы и нацепил тот на ствол ружья. После чего исчез в землянке. Через минуту вышел, держа в руках наш арсенал и гранату Злобного. Последнюю он кинул своему товарищу, вернув его собственный боеприпас. Стоявший рядом Никита не удержался и зафыркал, старательно сдавливая смех.

— Чего смешного увидал? — обратился боец в бронежилете. — Поделись, может, посмеемся вместе.

— Да смотрю я на вашего друга и поражаюсь, — ответил приятель. — Кинуть оборонительную гранату внутрь и стоять после этого едва не минуту. Пока он хлопал тут ушами любой в землянке разобрался что к чему и прихватил бы лимонку. А дальше вернул бы ее обратно, оставив у себя колечко. Да еще бы и с задержкой, чтобы она рванула сразу же, не дав никому времени опомниться. Дед ваш тоже хорош — с таким длинным стволом в тесное помещение сунулся. Да у него оружие успели бы вырвать еще до того, как сам вошел бы в комнату. Тут его бы послать следовало, — Никита кивнул на Злобного, который сердито сопел во время его слов, но перебивать не торопился. — Как-никак патронов много и автик не настолько длинен. А еще лучше иметь обрезы с картечью, как у нас.

— Это что же, — прищурился старик, — вы собирались воевать в землянках, раз прихватили с собою такое оружие, ась? Нас, что ли, выкуривать из них?

М-да, из всего сказанного незнакомцы уяснили только одно и то, что совсем далеко от истины.

— Взяли то оружие, которое попалось под руку,— буркнул я. — И заканчивайте ваш балаган. Где командиры? Мне поговорить надо...

— Ишь чего захотел, — хмыкнул дед, — командиров ему подавай. А кол осиновый в за...цу не хотца, ась?

Я резко заскучал. Ну как с такими разговаривать, когда они видят в любом незнакомом человеке только врага? Нет, конечно, не самая плохая привычка, но и головой хоть иногда думать надо.

— Послушай, — начал, было, я говорить, но был резко оборван Злобным.

— Замолчи, тварь, — угрожающе взмахнул он автоматом, недвусмысленно метя прикладом в лицо, — пока я тебе зубы не повышибал.

Возможно, наша глупая вылазка могла закончиться весьма трагично, если бы рядом не появились новые действующие лица.

— Угомонись, Пахом, — прикрикнул на Злобного Ложков, который как по мановению волшебной палочки возник на полянке возле землянки, выбравшись из ближайших кустов. Следом за ними перед нами предстали Алина и отец Михаил. С нашей последней встречи они нисколько не изменились — та же одежда, то же вооружение.

— Здравствуйте, гости дорогие, — улыбнулся он нам. — Что же вы так невежливо поступаете?

— Невежливо? — переспросил Сашка. — Это ты о чем?

От его тона я даже поморщился: ну кто же так разговаривает с людьми, которым достаточно кивнуть или моргнуть, чтобы отправить наши души на небеса. Но Ложков не обратил внимания на слова приятеля, вернее, на тон.

— Ушли не попрощавшись, — развел он руками, демонстрируя показное непонимание, — вернулись с оружием. Кто же так поступает?

— Ага, а то, что нас заперли, — ехидно заметил Сашка, — это как понимать?

— Сначала я должен был убедиться, что вы для нас неопасны и не имеете ничего общего с демонами, — спокойно парировал Ложков. — В каком другом отряде и вовсе расстреляли бы. Сейчас зачем пришли?

— Мы... — попытался продолжить Сашка свою беседу, но я решительно перебил его.

— Есть предложение, — сказал я. — Мы окажем вам помощь, а вы поможете нам. Все рассказать не могу. Так, самую верхушку айсберга только показать.

— Ну, давай, — усмехнулся Ложков, — показывай свой айсберг.

— Мне надо достать кое-что из кармана, — предупредил я окружающих людей. — Пусть случайно не пальнут.

— Только без шуток, — предупредил меня старик, направляя на меня свой дробовик. — Иначе отправишься на тот свет вместе с друзьями-приятелями.

— Хорошо, — кивнул я в ответ. — Я понял.

Медленно опустил одну руку к ближайшему кармашку, до которого мне было удобнее всего дотянуться, отодрал клапан на липучке и вытянул наружу из кармашка небольшой брусочек драгоценного металла. Так же медленно вытянул руку вперед и раскрыл ладонь.

— Что это? — настороженно спросил Ложков.

— Зачем спрашивать, — пожал я плечами, — сами же видите — это серебро. У нас еще шесть таких слитков. Металл чистый, девятьсот двадцать пятая проба.

Если бы я выложил голову местного Наместника, то эффект был почти таким же.

— Дядька Пантелей, — приказал Ложков старику, — проверь-ка их. И слиточек проверь. Только аккуратнее будь.

— Да уж, — буркнул тот, — буду.

Настороженно смотря на меня и друзей, старик подошел почти вплотную и быстро забрал с руки слиток. Потом подумал и закинул ружье за спину. Освободив руки, старик быстро обшарил мой бронник, освободив тот от серебряного клада. Сразу стало немного легче. Пусть и килограмм было лишнего груза, но вот расположил я его крайне неудачно.

Забрав серебро, старик отошел на несколько метров в сторону. Правда, полностью из видимости не пропал, предоставив возможность понаблюдать за его действиями. Дядька Панелей вытащил широкий, но короткий нож с деревянной рукоятью и быстро распилил два слитка. После чего осмотрел места срезов, ковырнул несколько раз другие металлические пластины и с довольным видом сообщил:

— Кажись и в самом деле серебро энто. Че тепереча делать-то, ась?

После этих слов напряжение на поляне как-то сразу исчезло. А когда серебро осмотрел отец Михаил и не опознал в нем ничего, что могло быть связанно с демонами, то и вовсе народ расслабился. Лица разом отмякли, подобрели.

— Вы руки-то опустите, — подмигнул нам Ложков, — или понравилось так стоять?

— Вот бы сам так постоял и сказал потом честно, — с большим облегчением выполнил указание Сашка, но не смог удержаться от шпильки в адрес главного партизана, — понравилось или нет.

— Стоял, — серьезно ответил Ложков, — и отвечаю честно: не понравилось. Ладно, верю вам, что с демонами не связаны. Но тогда кто вы?

Передав серебро партизанам, мы реабилитировали себя с одной стороны — самой важной в этом мире. Теперь местные уверены, что с демонами мы не якшаемся. Для инфернальных созданий передать серебро людям, причем самым заклятым своим врагам, настолько же глупый и безрассудный поступок, как, как... как Штатам в моем мире отдать пару пусковых установок с континентальными ракетами (и спецбоеприпасами к ним) Кореи, Ираку или африканским государствам. В общем, всем тем, кто немедленно решит воспользоваться этим оружием. И первый же удар будет направлен в сторону дарителя.

Заодно командир партизан рассказал почему лагерь пустовал и отчего нас так неприветливо встретили. Когда мы с парнями исчезли из землянки, Ложков приказал немедленно сворачивать лагерь. Порталы были известны в этом мире и широко распространены. Но пользоваться ими могли только редкие везунчики. Хоть отец Михаил и был уверен, что в нас скверны нет, но служить демонам и не замараться в их ауре можно множеством способов. По крайней мере, в самом начале этой службы.

Партизаны ушли, оставив только парочку наблюдателей, которые менялись дважды в сутки. Уже через десять дней Ложков стал раздумывать о том, что пора снимать этот пост. Сделать это ему не давало некое подспудное чувство, что с нами не все так просто. И предчувствие, что повторная встреча обязательно состоится. И как в воду глядел. Когда ему сообщили, что прямо из пустой землянки в центре лагеря вышли трое вооруженных и экипированных по-военному людей, он сразу же подумал о нас.

Несколько часов ушли на сборы и разработку операции. Брать нас вышел почти весь отряд 'ложковцев', которые на тот момент оказались поблизости. А это без малого два десятка человек. Готовились к большой драчке, хотя и надеялись ее избежать. Уйти, проигнорировать странное и внушающее опасение событие Ложков не мог — как бы потом ему не аукнулось стократно такое решение.

— Так кто же вы, парни? — повторил свой вопрос Ложков, когда нам разрешили чувствовать среди местных партизан более-менее свободно. Правда, оружие не торопились возвращать.

— Давай-ка сначала чайку попьем, — предложил я, — а там и решу, что могу тебе сообщить, а что останется при мне.

Еще у себя в родном мире я ломал голову над проблемой нашей с друзьями легализации. Пока парни усердно носились по ломбардам и листали газетные листы с объявлениями, я строил планы. Больше десяти версий заготовил и еще два раза по стольку отмел. Сейчас пора было одной из заготовок воспользоваться.

— Знаешь, Константин Константинович, — начал я беседу, через полчаса, напившись горячего и душистого чая в командирской землянке, — многого я тебе не расскажу...

По моим словам получалось, что есть один шибко засекреченный отряд Сопротивления, который действует редко, но метко. Обладает кучей всякого полезного барахла, в котором серебро играет не последнюю роль. Вполне по силам достать оружие, снаряжение и еду с медикаментами. Два последних пункта я отметил особенно, подумав, что для скрывавшихся в лесах пара мешков крупы и соли с сахаром могут оказаться желаннее ящика с патронами. А о лекарствах и вовсе молчу.

Работает наш отряд с людьми в городах на подконтрольной демонам территории. И тут имеется определенная проблема — те хотят золота. Много. Чтобы откупиться от жертвоприношения.

После случая, когда мы провалили задание (наша, якобы, операция по нейтрализации старшего демона — суккубы Мэри Кровавой) и вернулись в свой отряд, начальство заинтересовалось контактом с 'ложковцами'. С прочими отрядами наша группа старается не сильно общаться, опасаясь возможного провала — разгромят демоны один отряд, а там дотянутся и до второго. А мы, как уже засветившиеся, можем работать некими обезличенными курьерами.

— Ха, — хмыкнул Ложков, — с партизанами не общаетесь, а с прихлебателями демонов дружбу водите, как так?

— Не дружбу, — поморщился я, заранее просчитав такую реакцию Ложкова, но понадеявшись, что он не обратит внимания, — всего лишь совместные дела. Они о нашем роде деятельности не догадываются, легенда у агентов связи и отрядов в городах железная. А кто и подозревает, то не побежит сразу же докладывать демонам. Опасаются, что и их самих заметут в общий жертвенный котел не разобравшись. Надеются набрать веса и только потом разом всех сдать... уже парочку таких пришлось убрать. Возможно, слышали о гибели крупных пособников, которые резко пошли в гору.

Не самый тонкий психологический трюк. Уверен, что таких погибших много и среди них есть эпизоды, когда гибель несколько туманна. То ли те его прибили, то ли эти. А может, и вовсе на арбузной корке поскользнулся и ударился о кирпич... заботливо подложенный мимо проходящим прохожим. И Ложков будет гадать: к смерти которых приложила руку наша таинственная организация, а кому просто не посчастливилось.

— Сколько можете серебра еще передать? — поинтересовался командир партизан, после короткой паузы. Тут уже задумался я, но во время пришел на помощь Сашка.

— Килограмм так пять, но только поменяв на золото, — заявил мой приятель. — Требуется обеспечить легализацию двум... паре наших агентов. А сколько стоит откуп от жертвенника ты и сам должен знать хорошо.

Если честно, никто из нас точную сумму годового налога не знал. Известно было, что очень крупная, очень. Зато теперь узнаем от Ложкова.

— Для двоих? — переспросил он. — Хм, порядочно выходит. Мне столько не собрать, придется к другим обращаться.

— Только не сильно афишировать для чего и кому, — вставил я слово. — Так будет безопаснее для всех. А то наше сотрудничество закончится быстро. Даже толком не успев начаться.

— Опять ты за свое, — поморщился Ложков. — Повторяю, среди моих бойцов и бойцов нашего отряда, куда входит моя группа, предателей и агентов демонов нет.

— Пусть так, — покладисто согласился я. — Но от приказов своего командования отступать не собираюсь. Было указание не привлекать к сбору золота большого внимания. И я не собираюсь от него отступать. При первых же намеках на опасность, будет приниматься решение — продолжать сотрудничество или навсегда рвать с вами контакты.

— Ладно, — о чем-то подумав и согласно кивнув головою, ответил Ложков, — будет вам золото. И насчет разрыва отношений не особенно торопитесь. Такое решение нужно принимать сперва обдумав все как следует.

— Отлично, — не смог удержаться от радости Сашка, чем заработал несколько подозрительных взглядов со стороны партизан. К счастью, он вовремя успокоился. И тут влез Никита, который все это время сидел молча, изображая из себя статую невозмутимого сфинкса.

— Константин Константинович, — обратился он к Ложкову, — а мне место в отряде найдется? Я бы хотел помочь вам в борьбе с демонами.

— А в твоем отряде, — нахмурился партизан, — для тебя работы нет? Или только торговлей занимаетесь?

Мысленно я двинул по затылку своему приятелю, который так не вовремя влез со своей просьбой.

— У нашей группы несколько другие задачи. В настоящих боевых действиях мы не участвуем, а друг рвется в бой, — поспешил я перевести внимание на себя. — И потом, сами же знаете, что сумели подобраться к старшему демону. Только обстоятельства помешали довести акцию до конца.

— Как бы то ни было,— усмехнулся Ложков, — но та суккуба до сих пор жива. И продолжает губить невинные души. Нет, быть тор... курьерами получается у вашей группы лучше.

Тон партизана и его оговорка (слишком явная и четко подправленная, чтобы быть случайной) меня задели. Тут уже не выдержал я сам.

— Задание мы привыкли доводить до конца, — четко произнес я. — Кровавая Мэри будет уничтожена...

Глава 6

— И кто тебя за язык тянул? — набросился на меня Сашка, когда мы после разговора оказались одни в землянке. — Неужели мало было того раза, когда нам всем чуть мозги не вскипятили?

— А ты думал, что с нами будут нормально торговать и с удовольствием съедать всю ту лапшу, что мы вешаем на уши местным? — хмуро заметил Сашка. — Я с Мишкой согласен, раз выдали версию, что тут появились для убийства той демонши, то надо ей придерживаться.

— Так кто спорит? — скороговоркой забубнил вполголоса Сашка. — Нормальная версия. Вот и давай ей следовать. Но зачем же на самом деле изображать из себя героев? Такие только в кино хороши...

— Санек, — перебил я приятеля, — хватит стонать и строить из себя плаксу гимназистку. Или ты с нами до конца, или мы с Никитосом будем справляться без тебя.

— Хватит меня так называть, — обиделся здоровяк и погрозил мне кулаком.

— Да вы без меня разве справитесь? — одновременно с репликой Никиты воскликнул Сашка.

— Значит, — улыбнулся я, — решено. Кровавой Мэри жить недолго.

— Решено, — вздохнул Сашка и на несколько минут замолчал, потом спросил. — Но как мы с ней покончим? Она высший демон, которого мгновенно убить может только освященное серебро, а его твари чуют издалека.

— Старший, а не высший, — поправил приятеля Никита. — Для таких и обычное серебро сгодится. Лишь бы было много.

— Вот именно, — хмыкнул Сашка, — что нужно много. Эдак мы все серебро только на демонов и переведем.

— За слова надо отвечать, — пожал я плечами. — Раз пообещали ликвидировать ту тварь, то придется выполнять. Вопрос в другом — как?

— Шарахнуть из 'шмеля' по ее кафешке, — предложил Никита, которому несколько раз предоставлялась возможность воспользоваться этим мощным оружием. Ему понравилось.

— Достать бы его еще, — вздохнул Сашка. — Может, воспользоваться приемами 'сынов аллаха'?

— А поконкретнее?

— Подогнать машину со взрывчаткой и рвануть ее возле здания. Потом из автоматов расстрелять всех, кто выживет.

— Гарантии стопроцентной не дает, — чуть помедлив, решил отказаться я. — Хотя, с фугасом идея интересная. Вот только лупить надо не здание — не хочется зацепить невиновных.

— Ха, — воскликнул Сашка, — там сроду невиновных не было. Сплошь перевертыши и предатели с мелкими демонами тусуются. Одним ударом избавимся от нескольких врагов.

— Нет, — покачал я головою, — работать надо более ювелирно. И для начала выбрать место...

На следующий день наша группа в сопровождении уже знакомых партизан, участвующих в освобождении нас из вражеских застенков, покинула территорию лагеря. Славка, Прокоп и Алина исполняли роль проводников (и контролеров, куда уж без этого). Опять пришлось бежать, ехать и вновь бежать. К счастью, на этот раз над нашими головами не висела дамокловым мечом угроза преследования. Поэтому марш-бросок был щадящий.

— Узнаете? — прошептал мне на ухо Славка, указывая подбородком в сторону знакомого придорожного строения.

— Еще бы, — вместо меня откликнулся Сашка. — 'Кровавая Мэри', итить ее...

— Не сквернословь, — шикнул на приятеля Прокоп. — Не время и не место. Понял?

— Понял, понял, — буркнул Сашка.

— То-то же, — наставительно произнес Прокоп и замолчал. Короткая беседа товарищей по оружию осталась где-то за гранью моего внимания. Услышать услышал, но не заинтересовался. Уже через минуту вообще позабыл о ней, занятый осмотром местности.

Мы уже второй день издалека наблюдали за 'Кровавой Мэри' и результаты не сильно радовали. После нашего 'неудачного покушения' суккуба решила озаботиться личной безопасностью. Для этого пересела в бронированный автомобиль. Обычная 'волга', разве что вместо жестяных бортов — броня и пуленепробиваемые стекла (весьма условно, конечно). Против небольших отрядов Сопротивления, которые вооружены преимущественно гладкостволом и пистолетами-пулеметами самое то. Но уже обычная 'мосинка' с бронебойным патроном является серьезной угрозой. Видимо, для защиты от таких стрелков Мэри включила в свою охрану трех мотоциклистов с акаэмами десантного образца.

Два раза в день суккуба со своими охранниками покидала здание, где обитала все прочее время. Куда именно и зачем — неизвестно. Хотя подобное знание могло нам помочь.

— Смотри, — внезапно зашипел Сашка, — у нее новенький появился. Ни х... фига себе бугай! Где только выкопала...

В машину, где раньше находилась только Мэри и личный водитель из низших демонов, уселся неизвестный мужчина. Габаритами он превышал Никиту раза в два, а мой друг был очень немаленький. Одет был в длиннополый кожаный плащ и широкополую шляпу, на руках натянуты перчатки. Высокий поднятый воротник и низко надвинутая шляпа скрывали лицо.

— Кто это может быть? — поинтересовался я у Алины, но та сама была в недоумении и лишь пожала в ответ плечами. Вот же задачка. Не люблю я неожиданности. Как обычно, они ломают все планы и мероприятия. И пусть я еще не решил, как будет происходить ликвидация суккубы, но неизвестный их (планы) уже ставит на грань провала.

Когда Кровавая Мэри укатила по своим демонским делам, я приказал уходить. Все равно тут больше мы ничего нового не увидим. На короткое совещание остановились минут через десять, отмахав пару километров по оврагам среди деревьев.

— Что скажете? — поинтересовался я у товарищей, едва переведя дух. — Какие предложения по ликвидации демонши?

— Как и прежде, — первым заговорил Сашка, — предлагаю подогнать машину со взрывчаткой и рвануть весь этот рассадник порока. Невиновных тут не бывает — только твари и перевертыши. И приезжают сюда не так и часто.

Прокоп после слов Сашки одобрительно хмыкнул, поддерживая план моего приятеля. Старому бойцу пришлось по вкусу идея со взрывом и уничтожением за раз целой кучи врагов. И сам был не против такого, но имелись некоторые нюансы.

— Именно потому, что посещают это заведение редко, план с машиной может провалиться, — ответил я Сашке. — На улице всегда дежурят два мотоциклиста и контролируют каждый свою сторону трассы. Любая машина встречается ими еще на подходе за несколько сотен метров. Покажись им чего подозрительное и у водителя не останется шансов не то, чтобы выполнить задание, но и вовсе спастись. Байкеры его просто расстреляют. Плюс, довольно частые патрули, осматривающие дорогу...

— Кто? — переспросила Алина, услышав незнакомое слово. — Байкеры?

— Так мы называем водителей мотоциклов, — пояснил я. — Мотоциклист — звучит слишком долго и в спешке можно не понять, а это слово значительно короче и выговаривается понятнее и четче.

— Понятно, — задумчиво протянула Алина. — А почему — байкеры, а не как-то иначе?

— От английского — байк, — влез Сашка, за что заработал от меня хмурый взгляд. — А что я такого сказал?

— Ничего, — буркнул я. — Ладно, мы немного отвлеклись от темы...

Блин, с такими друзьями и врагов не надо. Нет бы, что-то из немецкого привел, тут еще понятнее было объяснить (как-никак воевали пять лет, многие из советских граждан выучили 'мову' захватчиков, потом пленные сражались вместе с нашими солдатами против демонов, успев оставить после себя память и язык). Но упомянуть английский...

— Машину подогнать не можем, — продолжил я, — и уже пояснил из-за чего. Вторая проблема стоит в количестве взрывчатки. Олесь, у вас есть килограмм двести тола на наши нужды?

— Я не знаю, — уклончиво ответила та, — надо у командира спрашивать.

Понятно, наша хата с края, ничего не знаю. Раз мы взялись за уничтожение Кровавой Мэри, то и проблема снабжения лежит только на наших плечах.

— Угу, значит, нет, — повел я итог. — Вот тебе, Санек, вторая проблема.

— Можно из селитры и соляры забабахать вполне неплохую бомбочку, — продолжал упорствовать на своем приятель. — Выйдет почти не хуже, чем с тротилом.

— Я тебе не химик, — огрызнулся я, представив себе всю возню с изготовлением будущего устройства. — И не настолько хороший сапер...

— А где собираетесь брать машину? — перебила меня девушка, пытливо всматриваясь в глаза. Вот же заноза. И вопросики каверзные выбирает.

— И вот третья причина, по которой этот план не подходит, — проговорил я, посмотрев на Сашку, и только потом ответил партизанке. — Была идейка подкараулить одну из машин на дроге и забрать ее себе.

Та в ответ пожала плечами. Хватило ума промолчать и другу, который уже успел дать партизанам кучу всяческого подозрительного для размышлений. Это для местных поиски машины достаточно сложны — что-то там демоны сделали с техникой, отчего та работает лишь с их слугами и самими инферналами. Простой человек (и тем более партизан из Сопротивления) никогда не заведет такой автомобиль. А если и заведет и сможет тронуться, то проедет чуть-чуть. До ближайшего кювета или столба. Что-то там связано с магией, с аурой.

Алина и представить не может, что проблема с автомобилем для нас самая простейшая. Вполне по силам угнать в своей России и спрятать в лесу для дальнейшей переправке в этот мир любую тачку.

— А что ты предлагаешь? — заговорил Никита. — Мих, я же вижу, что у тебя есть идея.

Все посмотрели на меня. А в глазах Алины любопытства было больше, чем у остальных.

— Есть, как же ей не быть, — откликнулся я. — Только она еще сырая. Помните тот бугор и резкий поворот на трассе в сосновом лесу?..

Было такое место километров в десяти от заведения суккубы. Дорога резко ныряла вниз, потом поднималась вверх и попадала в тесные клещи соснового бора. Идеальное место для засады — стоит перегородить дорогу и транспорт встанет. Развернуться сложно из-за узости дороги — с трудом разъедутся два легковых автомобиля. И съехать в лес невозможно — деревья слишком часто насажены.

Но и укрыться в нем невозможно. Все кустики срублены, толстые деревья, за которыми может спрятаться человек, спилены до самой земли. Не спорю, грамотная засада успеет уничтожить противника до того момента, как будет замечена. Но не в нашем случае. Сразу перед спуском мотоциклисты уходили вперед. Один становился на кромке леса, осматриваясь по сторонам, два других вылетали из этого 'бутылочного горлышка', дожидаясь машину на выезде. Напади мы на 'волгу', и байкеры вернуться. И дальше все непредсказуемо. Я нисколько не отметаю тот факт, что у нас будут потери. А подобный исход не для меня: должны гибнуть враги, но никак не соратники.

— Так там же мы все останемся, реши напасть на демоншу? — воскликнул Славка. — Хотя, если мы ее убьем, то рад буду жизнь отдать на такое дело.

— Ничего отдавать не нужно, — ответил я. — Нападать будем на выезде. Сразу после подъема.

— Но как? — теперь пришла очередь удивляться Сашке. — Там дальше голая дорога и укрыться негде. До ближайших деревьев метров триста и больше. Даже прицельно стрелять не выйдет, учитывая скорость 'волги'. Так, максимум краску поцарапаем.

— У меня есть идея, как с этим справиться, — усмехнулся я. — Только для начала нам надо вернуться в свой отряд. Алин, я говорю про СВОЙ. Ложкову скажи, чтобы ждал через недельку или дней десять.

Вот только немедленно активировать портал я не стал. Сперва забрались в такие глухие дебри, откуда без проводника дорогу к людям не найти. Попрощались с партизанами, и только дождавшись, когда они скроются среди зарослей, я запустил процесс перехода в родной мир.

Уже дома, вернее, у меня в гараже, который стал местом общего сбора, я сообщил друзьям свой план более подробно. Точнее, пришлось сообщить после вопроса Сашки.

— И как ты намереваешься перехватить демона на трассе? — поинтересовался Сашка.

— Взорву.

— Чем? — удивился приятель. — Закопать фугас мы не сможем. Времени может не хватить до проезда патруля. А маленькая закладка только поцарапает машину и мотоциклистов прибьет. Но ведь нужны-то не они нам.

— Ты прав, согласился я, — нужны нам не байкеры. А насчет взрывчатки... есть у меня идея, где ее отыскать. И закапывать ничего не нужно.

— И что за идея? — заинтересовался Никита.

— Завтра узнаете, — подмигнул я друзьям. — Сюрпризом будет. Не одному же Саньку оружие нам находить. Жду как можно рано. Ехать придется часов пять-шесть, а нужно добраться к обеду. Все, пока...

На следующее утро едва ли не с первыми лучами рассвета наша троица погрузилась в автомобиль Никиты (как более просторный и выглядевший внушительно) и тронулась в путь. Ехать предстояло через две области к одному из моих одноклассников.

— Я с ним раньше в одном классе учился, — рассказал я немного о своем знакомом, — примерно с восьмого. Только когда я в армию пошел, Костян забил на военкомат и дернул подальше от родных краев. Он теперь в черных копателях обретается.

— Не люблю я таких сачков, — нахмурился Сашка, — которые от армии косят.

— А он бы там долго не выдержал. Слишком своеволен и независим. Его или офицеры замордовали, или он с кем-нибудь схлестнулся и угодил бы на 'дизель'. Зато сейчас в части оружия и боеприпасов даст сто очков вперед многим пиджакам или шакалам, которые пороха не нюхали. Я не оправдываю парня, просто у каждого свое решение и выбор.

— Так ты нас везешь к тем, кто старое оружие с патронами и орденами выкапывает? — догадался Никита. — Примут?:

— Должны, — пожал я плечами, сам толком не уверенный в положительном результате своей авантюры. — Писал месяца три с небольшим назад, что ждет в гости.

— Так то в гости, — проговорил Никита, — а мы по делу припремся. Как-то не так выглядеть будет.

— Да все нормально, — отмахнулся Сашка. — Одно другому не мешает.

Приехали мы около полудня, успев одуреть от духоты в машине. Новомодного кондиционера, которыми стали снабжать некоторые иномарки, у Никиты не было. И не думаю, что скоро появится — дорогое это удовольствие. Такие машины не у каждого внушительного братка имеются, что уж говорить о простом перегонщике.

Костя отыскался в небольшой лощинке возле полузаброшенной деревушке. Каких трудов (и денег) стоило мне отыскать старого однокашника лучше и не говорить. Вместе с ним обретались еще семь человек и все молодые — лет восемнадцать-девятнадцать. Костя был самым старшим. Жили в трех армейских палатках, натянутых на деревянные жерди.

— Миха, здорово, — поприветствовал меня Костя и обнял за плечи, — решил в гости наведаться? Здорово, парни.

— Привет, — кивнули в ответ друзья.

— Можно сказать, что и в гости, — ответил я. — Кстати, не боитесь так спокойно светить оружие?

Я кивнул на одного из товарищей одноклассника, у которого под курткой на животе выпирали очертания большого пистолета.

— А у нас тут с ним спокойнее, да и некому трепаться, и не с кем, — прищурился Костя. — Пошли, что ли, поговорим наедине. Вспомним былое. О себе расскажешь, как давал чехам — вы их так же называете — прикурить.

— Пошли, — согласился я. Разговор вновь начался, когда мы оказались в одной из палаток, самой удаленной от места сбора, где сейчас стояли мои и Костины товарищи.

— Присаживайся, — кивнул парень мне на раскладную табуретку из куска брезента и алюминиевых трубок. — О чем поговорить хотел?

— Костян, тут такое дело, — решил обойтись я без долгих словесных заходов и сразу сообщил о цели визита, — мне взрывчатка нужна. И стволы, если есть. Только в нормальном состоянии.

— Так, — спокойно проговорил однокашник, — что-то вроде того я и предположил, когда твоего братка увидал.

— Ты о Саньке? — усмехнулся я. — Какой из него браток? Так, много гонора и еще больше осторожности. Не имей последнего, давно бы сколотил бригаду или исчез в лесу под слоем земли. Он нормальный пацан.

— Нормальный, так нормальный, — пожал плечами Костя. — Тебе с ним общаться. Будешь?

Парень достал из обычного патронного ящика армейскую 'офицерскую' фляжку и встряхнул. Внутри булькнула жидкость.

— Водка? — попытался угадать я и ошибся.

— Ты чего? — оскалился Костя. — Чистый спирт. Водку уже давно не пью, когда чуть кони не двинул после паленки. Ну, так что — наливать?

— Булькай, — согласился я. — Только дай что-нибудь на зуб кинуть.

— Тушняк и галеты бери, — кивнул Костя в сторону еще одного аналогичного ящика. Названная закуска обнаружилась на месте, там же лежал и длинный тесак. Судя по кавернам на металле и покоцанной рукояти, нож валялся долго в земле. Потом его нашли, очистили и приставили к делу.

— Не обрежься, — предупредил меня Костя, видя, как я примериваюсь большим пальцем оценить заточку лезвия. — Штык от сэвэтэшки. Неплохо сохранился для своего времени и места, где нашли.

Следующие десять минут мы перекидывались ничего не значившими фразами, вспоминали короткие эпизоды из школьной жизни.

— За парней не беспокойся, — успокоил меня копатель, заметив, как я прислушиваюсь к обстановке за стенками палатки. — Мои с твоими тоже, наверное, уже поляну сообразили. Кстати, что не пьешь?

— Пью я, пью, — ответил я. — Вот только быстро дурею от спиртного. Со ста пятидесяти грамм может башню снести после войны. И с парнями так же. Уверен, что и они не сильно налегать будут на спиртягу.

Не говорить же своего старому знакомому про соседний мир и свое отношение к алкоголю после близкого знакомства с тамошними жителями.

— Ага, понятно, — глубокомысленно заметил Костя и опрокинул очередной стаканчик с огненной жидкостью. Стаканчики, кстати, были изготовлены из предохранительных колпачков на мины 'восемьдесят вторые'.

— Так ты говоришь, что взрывчатка нужна, — через десять минут проговорил однокашник, почти наполовину опустошив фляжку и изрядно осоловев от выпитого и съеденного. — И стволы... сколько и какие?

— Килограмм двадцать тола, — прикинул я в уме размеры необходимого. — Штуки три пистолета. Столько же автоматов или карабинов. Да, еще одну винтовку для дальнего боя. Желательно под снайперский прицел.

— В киллеры решил податься? — усмехнулся парень.

— Может быть, — в тон ему отозвался я. — Так что насчет всего этого?

— Чем платить будешь? — поинтересовался Костя. — Баксы предпочтительнее рублей. За них и скидочку небольшую дам.

— Да у тебя тут прям лавка торговая, — усмехнулся я. Переход в разговоре с товара на деньги несколько обнадежил. Означало, что у однокашника имеется все мною заказанное.

— Лавка не лавка, — уклончиво отозвался он, — но торговля идет помаленьку. Так что там у тебя?

— Вот, — сказал я и выложил на ящик перед парнем крупную золотую монету. Свою плату за серебро у партизан мы взяли сразу же, как только нормализовались наши с ними отношения. И носили всегда с собою — там и было-то около килограмма на брата. Не столь уж и много.

— Царские? — приподнял одну бровь однокашник, но покрутив золотой в пальцах недоуменно посмотрел на меня. — Что за фигня?

На монете значилось 'пять рублей'. Но вот рисунок отличался от любых других известных монет. Во-первых, там по аверсу и по краю шли обязательные руны, а во-вторых, имелось изображение зубато-рогатого уродца. Как понимаю (уточнять у партизан не стал, чтобы не добавлять в копилку со странностями еще больше недоумений и подозрений), лик самого Повелителя.

— Досталось по случаю неплохое количество таких монет, — ответил я и принялся напускать тумана. — Одну секту разгромили, которая решила заняться сатанизмом. Несколько сотен человек околпачила, забрали сектанты у них имущество и начеканили себе монет из золота. Но слишком уж явно и нахально работали, и при этом вторглись на чужую территорию. Результат вот он...

Я кивнул на монету, намекая, что это все оставшееся от секты.

— Знаешь, — задумчиво проговорил Костя, который уже не выглядел опьяневшим, — золото могу взять. Но сам должен понимать, что максимум за полцены. Мне его еще самому реализовать нужно. Плюс переплавка, а это еще некоторая потеря в металле. Так просто светить монеты не буду, уж очень у них вид палевный.

— Идет, — тяжко вздохнул я. Меня несколько огорчил такой грабительский процент. Сам я рассчитывал хотя бы на две третьих.

— Ха, не обижайся ты так, — в раз повеселел Костя и хлопнул меня по плечу. — За презренный желтый металл я тебе самое лучшее дам. Даже проведу на склад, где сам сможешь все выбрать.

— А когда?

— Хоть сейчас, — ответил собеседник. — Только придется минут десять идти. Пошли?

— Угу. Только парней захвачу с собою.

Вышли из палаточного лагеря впятером. Я с друзьями и Костя с напарником. Тем самым пареньком, у которого я срисовал пистолет. Кстати, кроме этого, напоказ выставленного ствола, слегка прикрытого курткой, у него имелся как минимум еще один в рукаве. Да еще и штанина подозрительно топорщилась, словно на щиколотке прикреплены ножны с клинком.

Костя привел нас к небольшому оврагу, сплошь заросшему кустарником и молодой порослью лещины. Чтобы пробраться к схрону пришлось идти на четвереньках, а кое-где и проползти.

— Старые колхозные подвалы, — сообщил нам Костя, остановившись возле небольшой деревянной двери, обитой железными листами. — Еще до революции строились. Видите, какая кладка?

— Кладка как кладка, — пожал плечами Сашка. — Я в этом не сильно разбираюсь. Со стволами что, когда смотреть будем?

— Не торопись, — ответил Костя. После этого присел на корточки и отцепил тонкую черную проволочку, державшуюся крючков на отогнутый край железа. Из-за своего цвета она была практически невидна.

Разобравшись с первой растяжкой, копатель толкнул немного дверь вперед и просунул в образовавшуюся щель руку под притолоку.

— Все, — сообщил он нам через полминуты, — можно проходить.

— Серьезно у вас тут с охранной дело обстоит, — присвистнул Никита. — Такая сигнализация любого... засигнализирует.

— На том и стоим.

Через узкий коридор Костя провел нас в просторное помещение, заставленное ящиками и картонными коробками. На стене висели несколько образцов оружия второй мировой. Парочка МП-38, ППШ, одна 'мосинка' с примкнутым штыком и АВС. Все это увидели при свете нескольких керосинок, горевших тут до нашего прихода.

— Ух ты, — восхищенно воскликнул Сашка, — дедовский автик! Подержать можно?

И не дожидаясь ответа, потянулся к автомату с барабанным магазином.

— Не советую трогать, — предупредил его Костя. — Дернешь за приклад...

— ... стенка и обвалиться, — закончил за одноклассника его напарник. Судя по всему, эту фразу они не раз уже репетируют. Видать, не один у них Сашка такой шустрый из гостей, есть еще покупатели неугомонные. Хм, а интересно так сюрпризы заложены. Я и сам, окажись тут в одиночестве, не преминул бы снять со стены какой-нибудь из стволов. И взлетел бы со всем этим складом.

— Нам дальше, — сообщил Костя, вдоволь насладившись нашим ошарашенным видом после слов, что тут все заминировано. — Здесь для среднетипичных клиентов товар. И качество, соответственно, тоже среднее. Нам туда.

Парень кивнул в сторону покосившейся гнилой двери, которая была наполовину завалена размокшими картонными коробками. За ней обнаружилась еще одна комната. Но какая же замусоренная! Горки кирпичей, гнилые и обгоревшие бревна с досками, какие-то железные обручи и металлические бочки изоржавевшие до состояния сита.

— Смотрите куда ноги ставите, — предупредил Костя. — Тут запросто можно кости переломать.

— Блина, — прошипел Сашка, приложившись коленом о какую-то железяку, — неужели разобрать тут нельзя было.

— Нельзя, — отрезал Костя, подсвечивая себе дорогу сквозь мусор карманным фонариком. Его товарищ светил нам сзади. Конечно, света было маловато, но хоть что-то. Хорошо еще, что не додумались тут мин наставить с растяжками.

— Аккуратнее с руками, не размахиваете ими по сторонам и с тропинки не сходите, — как услышав мои мысли, решил предупредить Костя на середине помещения. — Тут растяжки над головой и по сторонам висят. И под пылью мины укрыты.

За моей спиной шепотом выругался Никита. Да и мне с трудом удалось сдержать свои эмоции и не выплеснуть их в виде нецензурных слов в адрес своего одноклассника. Это даже не просто паранойя — суперпаранойя, густо замешанная на комплексах преследования. Как дети, право слово, дорвавшиеся до оружия и взрывчатки.

— Все, пришли, — сообщил Костя и через секунду по глазам ударил яркий свет мощных электрических лампочек. Новое помещение было просторное и чистое, в отличие от предыдущих. В дальнем углу негромко тарахтел 'дырчик', который и запитывал местную электросеть. Тут было тепло и сухо. Вероятно, имелась неплохая вентиляция, раз не боятся угореть от выхлопа.

Все оружие было выложено на невысокие, широкие столы и прикрыто брезентовыми полотнищами. Тут же сидели перед телевизором двое парней примерно моего возраста или чуть-чуть постарше (на год-другой). На экране оглушая и зрителей, и врагов резкими криками и хлопками ударов мельницей крутился мелкий азиат. Хм, очередная кассета с дерьмовой записью. Даже перевод был практически неразборчив.

— Привет, пацаны, — кивком поприветствовал сидящих Костя. — Вот, клиентов привел. Хороших клиентов.

— Привет, — ответил один из них, невысокий толстяк с недельной щетиной.— Чего нужно?

— Говори, — хлопнул меня по плечу Костя и отошел в сторону. Там он уселся в старое, затертое почти до дыр, кресло и молча стал наблюдать за процессом.

— Три пистолета, — принялся перечислять я, — три автомата, килограмм двадцать взрывчатки, винтовку. Для последней желательно иметь оптический прицел.

— С прицелом помочь не могу, а вот со всем остальным легко.

Толстяк подошел к одному из столов и сдернул с него брезент. Под материей оказались пистолеты и револьверы различных марок. Правда, одни устаревшие модели. Даже парочка маузеров имелась, вот только без своих деревянных кобур. У Алины-партизанки почти такой же был, только выглядел новее и надежнее.

— Тэтэшник, — взял в руки оружие продавец и ловко передернул затвор, — очень неплох для боя на ближних дистанций. Ментовские бронники шьет только так. Но только для опытного владельца. Предохранителя нет и можно запросто при патроне в стволе отстрелить себе что-нибудь... ненужное.

— Это почему же ненужное? — спросил Сашка.

— А такому кретину опасно плодить себе подобных, потому и ненужно ему мужское хозяйство, — пояснил толстый, после чего отложил ТТ в сторону и взял револьвер. — Наган, отличная вещь. Отличный бой почти на сотню метров, правда, на такую дистанцию к револьверу требуется еще и мастерский стрелок. Надежен, неприхотлив, но перезаряжается долго. Знаете анекдот про перезарядку нагана и отделение немецкой пехоты?

— Не-а, — мотнул головою Сашка. — Расскажи.

— Как-нибудь в другой раз, — усмехнулся толстяк. — Я и сам его слышал только краем уха...

— А это что за дура? — указал я на пистолет с небольшим диском, выходящим из рукояти. По внешнему облику (если не смотреть на 'барабан') был один в один с парабеллумом из старых военных фильмов, которыми я засматривался подростком.

— Люггер, он же парабеллум, — вернув на место наган и взяв в руке названный пистолет, проговорил парень. — Артиллерийская модель с длинным стволом и дисковым магазином на тридцать два патрона.

— Что-то ствол не очень длинный, — усомнился Сашка.

— Поменяли на обычный пехотный, — вздохнул толстый. — Родной совсем испортился и не пригоден был для стрельбы. Время, знаете ли. Он у нас один такой в коллекции, кстати.

— Угу, намекаешь, что бы мы взяли? — хмыкнул я. — И слупите вы за такой эксклюзив бабла немерено.

В кресле довольно засмеялся Костя, коротким смешком толстый его поддержал.

— Как знаете, — продолжил показ товара парень, — как знаете. Имеются модели обычных люггеров в стандартном пехотном исполнении. Тоже неплохая машинка. Почти ничем не уступает ТТ, но гораздо безопаснее и с боеприпасами меньше мороки... так, дальше у нас вальтер.

Парень взял со стола небольшой пистолет, который слегка смахивал на отечественный 'макаров'. Вынул магазин, пощелкал спусковым крючком, сделал безопасный спуск, удерживая большим пальцем курок.

— Надежный пистолет на ближней дистанции, — сообщил кратенькую характеристику парень. — Только с боеприпасами некоторая напряженка. И маловат он — семь и шестьдесят пять. Люггеровский покрупнее будет. Зато глушитель легко надевается...

— Глушак и на тотошку прикручивается без проблем, — проговорил Сашка. — Миха, че брать-то будем?

— Вы еще не все посмотрели, — проговорил толстяк, но приятель от него только отмахнулся.

— Наверное, — призадумался я, — два парабеллума возьмем и один... нет, два ТТ. И по два магазина для каждого. Кстати, а патронов у вас случайно нет?

Копатели быстро переглянулись между собою, потом наш продавец произнес:

— По одному полному магазину снарядим, но не больше. С боеприпасом у нас сложнее.

— Ладно, и на том спасибо, — вздохнул я. — Что там дальше у вас есть?

— Автоматы, вернее пистолеты-пулеметы, — сообщил парень. — Но тут выбор не сильно богат — ППШ, МП, ППД и ППС.

— Миха, бери ППСы, — отозвался со своего места Костя. — Лучше их оружия нет, хоть и магазин маловат по сравнению с тем же ППШ.

— Покажи, — потребовал я. Толстяк перешел к следующему столу, где под брезентом лежали автоматы. Тут выбор был не особо богатый — не более дюжины стволов.

— Вот, два ППСа, — указал он на угловатые автоматы со складывающимся рамочным прикладом и чуть изогнутым тонким магазином. Я подошел и взял в руки один, приложил к плечу, покрутился, сложил приклад и перехватил для стрельбы 'от бедра'.

— Великоват, — сообщил я, — хотя в меру удобен. Но с 'калашом' не сравнить.

— Извини, — развел руками собеседник, — 'калаши' мы до сих пор не находили. А насчет размера... это только так кажется.

— Хорошо, берем их. Нам бы еще винтовочку получше.

— 'Светка' есть, — перешел к следующему столу толстяк. — СВТ, если по-правильному. И как раз в снайперском исполнении. Оружие хорошее, удобное и меткое. Прицел найдете сами. И переходник с этой планки на новые замки на оптике легко сделать.

— А там что? — внезапно вмешался в разговор Никита и указал на несколько длинных ящиков, уложенных на полу возле дальней стены. В длину они были явно за два метра.

— Ружья противотанковые, — равнодушно проговорил парень. — Немецкие и отечественные. Неходовой товар, елки-палки.

Я переглянулся с Никитой и понял, о чем тот подумал. Бронированная 'волга' Кровавой Мэри почти тот же легкий танк. Главное, попасть. Уверен, что из древнего ПТРа выйдет неплохой аналог современной противоснайперки.

— Покажи, — попросил я. Толстяк пожал плечами, но ящики открыл. В каждом лежало по ружью с очень длинным и толстым стволом.

— Вот эти три наши — ПТРС и ПТРД, а вот немецкие. Точнее, два польских и два немецких. Если будете брать, то советую родные.

— Из чувства патриотизма? — пошутил Сашка.

— Нет, из расчета боеприпасов. Для ПТРС подходят патроны на четырнадцать и пять миллиметров.

— Как на бэтэрах, — скорее для самого себя, чем для окружающих сказал Сашка. — Хорошая вещичка.

— Сколько в магазине патронов? — спросил я.

— Все однозарядные кроме ПТРСки, — сообщил толстяк. — У той пять патронов и заряжание снизу идет. Правда, это ружье и самое большое по массе и габаритам.

— Берем, — махнул я рукой. — А теперь переходим к самому печальному моменту — расчету.

— Это для кого как, — довольно засмеялся Костя, поднимаясь из кресла. — Итак, за пистолеты, два автомата, винтовку и ПТР...

Глава 7

У нас ушло почти треть золотого запаса, полученного от партизан в соседнем мире. За оружие мы заплатили даже больше, чем я рассчитывал первоначально. Ну, да ладно, для дела же берем. В крайнем случае, тем же партизанам его и втюхаем после выполнения задания. Чуть больше неприятностей пришлось пережить по пути домой. Пришлось паковать длинную ПТР в кусок толстой водопроводной трубы и везти почти в открытую. Что бы не сильно такое бросалось в глаза, к первой трубе добавили еще девять, от чего изрядно погнули багажник. Он и так не смотрелся на иномарке, а гнутый и с трубами...

Намного хуже было с боеприпасами. Тэтэшные патроны и заряды к ПТР оказались крайне дефицитными. Вернее, дефицитными в плане количества. Нам требовалось патронов так полтыщи к автоматам и полсотни для тяжелого ружья. А продавали по две-три пачки (это про тэтэшные). Пулеметные патроны и вовсе нашли всего десять.

— Не густо, — подвел итоги Сашка, когда мы разложили свой 'инвентарь начинающего партизана' и провели генеральную ревизию. — Тут на пару минут хорошего боя и все.

— А нам больше и не надо, — заметил Никита. — В крайнем случае, у местных попросим подкинуть на бедность. Все равно же придется обращаться для переделки патронов к ПТР.

Насчет последнего Никита был прав. Все десять патронов для крупняка предназначались для борьбы с бронированными целями, но никак не с демонами. Восемь пуль с металлокерамическим сердечником и две — МДЗ. Повезло хоть в плане оптики — удалось отыскать два прицела. Один с хорошим, почти восьмикратным, увеличением, который поставили на ПТР. Второй был слабее — трешка. Этот стоял до момента продажи на мелкашке 'Соболь'.

Лучше всего вышло с сэвэтэшкой — хоть прицел слабенький и фокус не очень большой, но зато патронов набрали больше двух сотен. И четыре магазина, кроме уже двух имеющихся. Это Сашка постарался, у которого в охотничьем магазине имелись хорошие знакомые. Продали ему (правда, дороже, чем в ценнике было указано) несколько пачек патронов — простых и полуоболочных и запасные магазины (после небольшой переделки) к винтовке.

Распределяли оружие с боем. После того, как опробовали ППСы и пришли чуть ли не в восторг от результатов, каждый из нашей троицы захотел получить именно его. Но автоматов было только два.

— Миха, — приводил железные (по его мнению) аргументы Сашка, — ты же снайпер, вот и бери себе снайперское оружие. У нас их целых два ствола.

— Сдурел? — начинал нервничать я. — Ты мне ПТРку предлагаешь брать? Да она чуть ли не вдвое выше меня и ненамного легче.

— Бери 'светку', — кивал головою Сашка. — И пару пистолетов. Все равно из винтовки никто из нас лучше тебя не стреляет.

— Пистолеты себе забирайте, — проявлял я 'покладистость', — так и быть. А я возьму СВТ и ППС.

— Фигушки, — влез в разговор Никита. — Это я буду таскать ту здоровую дурру и жалкие пистики? Нет, забираю один автомат однозначно. Будет дополнительным оружием к ружью. А со вторым разбирайтесь сами... хоть по очереди его таскайте и стреляйте.

В общем, автомата мне не дали, выдав винтовку и оба люггера. Второй автомат забрал Сашка, прихватив попутно и два ТТ. ПТР и второй ППС достались Никите. После пристрелки 'противоснайперки' у нас осталось всего пять патронов к нему. Если подумать, то это все равно, что полный ноль.

Недели нам на все не хватило. Только на десятый день сумели выехать в лес со своим скарбом и совершить переход из мира в мир. Нагруженные оружием и снаряжением мы вывались в клубе тумана на полянку, откуда полторы недели назад стартовали в родной мир.

— И где все? — пропыхтел Сашка, который кроме своего оружия нес еще рюкзак с припасами и серебряным запасом. Не менее нагруженным был и я. И только Никита шел 'налегке': в одной руке ПТР, несомое за ручку на стволе, в другой — ППС, который висел на плече и удерживаемый приятелем за пистолетную рукоятку. Если что, то Никита был готов открыть огонь немедленно в положении 'от бедра'. Впрочем, и мы с Сашкой не собирались зевать, держа свое оружие 'по-боевому'.

Туман уже рассеялся, когда в ближайших кустах зашуршало, и из них донесся голос Прокопа:

— Не стреляйте, свои.

— Свои в этот момент дома на кухне сидят, — пробурчал Сашка. — Пароль давай.

— Вам не нужен славянский шкаф? — раздраженно проговорил Прокоп, вылезая из кустов и подходя поближе.

— Нет, — довольно оскалился Сашка и произнес отзыв, — мы уже приобрели австрийскую стенку и теперь ищем ей в пару мебельный гарнитур.

— Могу только предложить австрийский рояль с красным лаком.

— У нас есть с красным, лучше бы с черным.

— Доволен? — хмуро поинтересовался Прокоп, которого явно разозлило проговаривать (а перед этим еще и тщательно заучивать только что произнесенные фразы) пароль-ответ. Это так Сашка решил отомстить за холодный прием в лагере партизан после прошлого Перехода.

— А то, — заулыбался мой приятель. — Прокоп, а ты тут один, что ли?

— Нет, просто решили не показываться, пока пароль не будет произнесен правильно, — ответила вместо мужчины Алина, которая присоединилась к нам, выбравшись из кустарника. — Но честно хочу признаться, что большей ерунды слышать не приводилось.

Сашка только отмахнулся. Все это было не больше чем забава. Захотелось моему приятелю поиграться в разведчиков, вот он и учудил — написал пароль-отзыв.

— Это что у вас за штука? — поразился Славка, который вышел на поляну следом за Олесей и сейчас во все глаза смотрел на ПТР.

— Противоснайперка, — хмыкнул Никита. — Для борьбы с разными демонами и прочей бронированной фигнею. Алина, привет.

— Привет, — поздоровалась в ответ девушка и тут же поинтересовалась. — Собираетесь свалить суккубу этим?

— Нет, — вмешался я в разговор, — ружье нужно лишь для контроля ситуации. Основные надежды возлагаю на другое. Нам бы в лагерь поскорее, чтобы взяться за работу...

К операции приступили на четвертые сутки после возвращения. Как раз партизаны помогли нам с боеприпасом — переснарядили два (всего лишь) патрона на ПТР и дали обойму патронов для СВТэшки с серебром. Причем забрали у нас драгоценного металла едва ли не в раза больше, чем пошло того нам на пули.

С самого утра залегли в лесу напротив выезда из бутылочного горлышка. От нас до дороги было метров двести пятьдесят и сплошь одни ухабы. Так что, сумей мотоциклисты уцелеть, до нас они доберутся не так уж и быстро. Будет время, чтобы свалить в поле. Проблему эту свалили на плечи своих сопровождающих — бессменной троицы партизан.

— Скоро должны показаться, — нервно заметил Сашка, ежеминутно задирая рукав камка, чтобы посмотреть на часы. — Блина, что же так время тянется...

— Это не время тянется, — заметил я, — просто ты сильно нервничаешь. Угомонись, а? И иди на свое место.

— Злой ты, — показушно обиделся приятель и уполз в сторону, где у него была оборудована позиция. — Ушел я от тебя.

Я посмотрел ему вслед, но ничего говорить не стал. Вместо слов приложил бинокль к глазам и стал осматривать дорогу. Особенное внимание уделял колесу от грузовика, валявшемуся прямо на обочине дороге. И надо же случиться такому, что лежало оно точно напротив того места (приблизительно, конечно), где останавливались байкеры в ожидании машины с демонессой.

Шум двигателей послышался в тот момент, когда нервы напоминали натянутые струны — дерни посильнее, они и лопнут. Потом звуки смолкли, почти полностью исчезнув. Ага, это машины опустились в ложбину и сейчас укрыты густым лесом.

Но через минуты зазвучали громче — мотоциклисты 'добавили газу', чтобы опередить 'волгу' и выскочить на подъем первыми. А потом и сами показались. Встали они, как и рассчитывал неподалеку от колеса. Последнее если их и заинтересовало, то все обошлось парой беглых взглядов. А зря...

Оказалось оно на дороге три дня назад и почти сразу же заинтересовало внимание охраны Кровавой Мэри. Но после осмотра те быстро потеряли интерес: судя по рваной дыре в покрышке, в которую кулак легко можно просунуть, колесо просто выкинули по причине негодности. Даже бортировать не стали — диск уже успел сильно изоржаветь и погнуться, так что титаническая работа по освобождению его от испортившейся резины овчинки не стоила.

Проверили это колесо и на следующий день, но изменений не нашли. Да и кому она нужна, это рванина? Никто же не ожидал, что сегодня за пару часов до проезда суккубы некто двое торопясь и нервно оглядываясь по сторонам заменять это колесо на точь-в-точь такое же. Но битком набитое взрывчаткой. И с радиодетонатором. С последним пришлось повозиться, но электронные внутренности нескольких китайских машинок на радиоуправлении и обычный электровзрыватель помогли справиться и тут. Конечно, пришлось повозиться и с колесами, но это того стоило. Мои надежды, что такая обыденная деталь автомобиля не заинтересует демонов, оправдалась на все сто.

Секунды, которые разделяли меня от нажатия кнопки детонатора, показались долгими минутами, если не часами. Наконец, между стволов последних деревьев мелькнула ярко-красная (инфернальные создания просто обожают этот цвет) туша крупного легкового автомобиля. Едва 'волга' поравнялась с фугасом, я нажал на кнопку. Обычный пульт от дешевой игрушки сыграл роковую роль для суккубы.

По ушам ударило гулким взрывом, часть обочины взлетела в воздух, скрыв под завесой дыма, земли и щебня дорогу с находящейся на ней машиной. Несколько увесистых камней прошелестели надо мною, запутавшись в ветвях и осыпавшись на землю. Повезло, что не на голову.

Надеюсь, и с остальными все обошлось благополучно. Чего не могу сказать о демонах. Я еще успел увидеть, как оба байкера улетели на другую сторону дороги вместе со своим тяжелыми железными конями. Оставался еще один, который замыкал процессию. Но, полагаю, и ему достался кусочек той вакханалии, что устроили мы...

— Ах ты ж... — вырвалось у меня при виде выскочившего из облака пыли последнего мотоциклиста. Если судить по внешнему виду и той легкости, с которой он управлял своим транспортом, взрыв не причинил ему ни малейшего вреда. Быстро добраться до наших позиций ему помешало неровное поле, сплошь усыпанное высокими закаменевшими муравейниками и покрытое глубокими ямами и бороздами (даже представить не могу откуда те могли взяться). В одну из таких ловушек, прикрытую разросшейся травой, и угодило переднее колесо мотоцикла.

Седок взлетел высоко и приземлялся неудачно, раскинув руки-ноги в сторону, как лягушка. Обычного человека такое приземление если и не угробило бы, то явно заставило умерить прыть. А этот... этот толком и не почуял ничего. Вон как резво вскочил и продолжил передвигаться в сторону леса на своих двоих. Оставалось ему чуть больше ста пятидесяти метров. С такой скоростью за полминуты доберется.

Но не добрался. Примерно на середине поля по нему ударили автоматы партизан. Сто метров пусть и по шустрой мишени не особенно большое расстояние. Да и двигался демон строго по прямой. Так что уже на третьей или четвертой очереди в него угодило несколько пуль. Ударили в грудь, заставив резко остановиться и качнуться назад всем телом... после чего раненый выпрямился и продолжил бег. Только поменял немного направление, устремившись в сторону стрелков. Еще и принялся стрелять в ответ и достаточно метко. Партизаны даже прекратили отстреливаться, по всей видимости, уткнувшись в землю.

Я мысленно выругался, прижимаясь щекой к чуть шершавому (время обошлось достаточно жестко с оружием) прикладу и ловя в прицел противника. Но выстрелить не успел — случилось еще кое-что. На дороге послышался рокот мотора, работающего с перебоями, а потом из пыли показалась морда 'волги'. Изувеченная почти до полной неузнаваемости, частично смятая с одной стороны, куда пришелся удар взрывной волны, но машина двигалась. А тут еще показался еще один байкер, из той парочки попавшей под удар фугаса. Он двигался не так резво, как его товарищ, сейчас расстреливаемый партизанами, но все же двигался. И стрелял.

Два автомата уже реальная угроза для нашего некрупного соединения. И уходящая машина с суккубой. Ведь только ради нее все было затеяно. И тут я успокоился. Просто как-то разом на меня сошла уверенность, что все будет хорошо. Мы закончим операцию и вернемся назад в лагерь с победой. А машина... да что она? Куда ей деться с измочаленными в клочья шинами, передвигаясь на мятых-перемятых дисках?

Громом прогремел выстрел из ПТР в пятнадцати метрах от меня. От неожиданности я даже вздрогнул и прикрыл веки. Краем глаза успел заметить яркую вспышку и столбик пыли там, где лежал Никита, укрытый в кустах.

Двести с небольшим метров для длинноствольной винтовки почти не расстояние. Я даже успел увидеть (хотя могло и показаться в адреналиновом угаре), как сверкнули искры на капоте, когда в тот угодила тяжелая бронебойная пуля.

Автомобиль успел проехать еще метров десять, прежде чем остановился. Сам того не ожидая, водитель оказал нам помощь. В том облаке пыли, что еще продолжало висеть на месте подрыва закладки, легко можно было ускользнуть от нас, бросившись в противоположную сторону. Там не было никого из наших, так как позиция была крайне неудачной. Плюс, с той стороны почва была напитанная влагой настолько, что легко могла именоваться болотом. Возможно, просчитав такой вариант, первый байкер и угадал с нашим месторасположением. Или тут не обошлось без магии. Сейчас уже гадать поздно и не к месту.

Пока в голове вертелись неуместные мысли, из покореженной машины (как только дверь сумел открыть, ее просто должно было впечатать в салон, как ершик в узкое бутылочное горлышко) вылез тот самый неизвестный в плаще и шляпе. В руках у того был 'ручник' в десантном исполнении. Хобби у них, что ли, у охранников Кровавой Мэри носить оружие со складывающимся прикладом? Сначала мотоциклисты с АКМСами, теперь этот с РПКСом. И где он его только спрятал, этот громоздкий ствол? Никак в машине уже был припрятан...

В следующее мгновение мне пришлось уткнуться лицом в податливую лесную землю, чтобы уберечь голову от пуль, рассерженными шмелями прогудевшие поверху. Посыпались сбитые ветки, листва.

М-да, это хорошо, что с байкерами успели покончить к этому моменту. Первый лежит метрах в сорока от кромки леса, второй валяется на дороге и все еще шевелится. Уцелей они к этому моменту, то при таком огневом прикрытие сумели бы подобраться к нам вплотную. А на что способен демон, пусть и низший, в ближнем бою, я хорошо наслышан.

Пулемет на дороге смолк — охранник перезаряжался, отстреляв один сорокапатронный магазин. Таким моментом не воспользоваться было грех. Говорите, легко дохнут от попаданий в голову? Проверим...

Я поймал в оптику голову шляпоносца и надавил на спусковой крючок. И оглох от выстрела... Никита тоже не стал терять времени, продолжив обстрел машины. Надеется зацепить суккубу в салоне. Что ж, я только — за.

Тем более что и мой выстрел оказался точен. Вон как передернуло урода, аж шляпа улетела далеко назад. Но падать тот не собирался. Быстро нагнулся за выроненным магазином и вставил его в приемник, потом передернул затвор и вскинул оружие, собираясь продолжить стрельбу. Я успел его опередить буквально на мгновение, послав очередную пулю во вражеское лицо. Ответная очередь из-за этого вышла неприцельная — ствол пулемета высоко задрался в небо, куда и улетели пули. И тут же, не давая опомниться демону, выстрелил Никита. Я увидел, как шляпоносца с силой бросило на машину. От такого удара тот выронил пулемет. Но и это его не убило! Уже через пару секунд противник пришел в себя и потянулся за оружием. Опасаясь, что Никита не выдержит и выстрелит в неумирающего демона еще раз (выстрелы я считал, у приятеля оставалось всего два патрона и оба серебряные, приготовленные для Кровавой Мэри), я громко крикнул в его сторону:

— Не стреляй, Никита, не стреляй! На тебе Мэри, слышишь? Мэ-ри!

Правильно говорят местные: не вспоминай и названный не появится. Сразу же после моих слов, как-будто услышала их, из машины вышла демонесса. В Обтягивающем наряде, состоящем из кожаных брюк и короткой курточке, насыщенного красного цвета она казалась экстравагантной моделью, сошедшей с глянцевых страниц журналов.

Но модели не бывают настолько опасны и ужасны в своей внутренней сути. В этом я убедился через мгновение. На кистях ее рук, которые она вытянула в нашу сторону, заклубились черные дымные сгустки. А потом демонесса резко 'выстрелила' этим дымом в нас.

Дымные полосы, как змеи, соскочили с ее рук на асфальт, а дальше потекли по траве в сторону леса, где мы укрылись. Я увидел, как растительность в единый миг превращалась в черную труху, соприкоснувшись с дымом.

С каждым пройденным метром, с каждым уничтоженным пучком травы 'дым' становился гуще и делился на новые 'змейки'. Радовало только одно — скорость не превышало скорости передвижения человека трусцой. Иначе пока мы пришли бы в себя (по всей видимости, Кровавая Мэри ударила по нам чем-то вроде ментальной магии, от того я и ощущал себя несколько заторможенным), то только в момент встречи с 'дымом'.

Заклинание успело пройти две трети расстояния от шоссе до наших позиций, когда по ушам ударил очередной выстрел ПТР. Результат оказался впечатляющим. Мэри не просто отбросило в сторону — у нее оторвало руку почти у самой ключицы, куда угодила пуля.

После ранения поддерживать заклинание демонесса не смогла, отчего то благополучно развеялось. Я уже было обрадовался, что все благополучно закончилось, но вновь вмешался амбал из охраны Мэри.

Пулеметчик к этому моменту успел прийти в себя после 'встречи' с тяжелой пулей и вновь завладел своим оружием, принявшись обстреливать место, где укрылся Никита. А заметить его позицию ничего не стоило после стольких выстрелов. Вспышка, шум, поднятая пыль, все это демаскировало укрытие товарища. Неудивительно, что огонь противника сосредоточился на нем. Причем, какого-то неубиваемого противника. Прямо терминатор, елки-палки.

Но неубиваемость тоже имеет свои пределы, в чем убедился персонаж иностранного боевика, попав под пресс. И амбал оказался не намного прочнее. Уже через несколько секунд, после начала стрельбы пулемета, в его басовитую трель вклинились отрывистые 'татаканья' автоматов моих товарищей. А следом подключился и я, высадив в тело противника остаток магазина. Тот повалился на дорогу возле машины...

Мертв — нет?

Не мертв... пули, щедро набившиеся в тело, так и не смогли убить демона (а никем другим он быть не мог при таких удивительных свойствах тела). У меня даже проскользнули мысли, что это один из высших тварей. Ведь серебро практически не оказывает на него действия.

Точку в этом споре между ненормальным стремлением к жизни и оружием поставил Никита. Израненный, но не убитый пулеметчик успел встать на одно колено, собираясь выпрямиться во весь рост, когда Никита потратил последний патрон. Тяжелая серебряная пуля (именно серебряная, так боеприпасы из драгоценного металла шли самыми последними в магазине винтовки) попала точно в голову... разорвав ту на куски.

С минуту стояла тишина. Потом до меня донесся тихий свист. Повернув голову в ту сторону, я увидел Прокопа, который покинул свое укрытие в кустах и сейчас стоял на открытом месте, выпрямившись во весь рост. Потом к нему присоединились Славка с Алиной.

— Вы чего ждете? — крикнула девушка в мою сторону. — Надо проверить демонов и добить, если они еще живы.

Надо, так надо, кто же будет спорить с женщиной, у которой в руках оружие. Впятером, на всякий случай, оставив Сашку с автоматом в лесу на подстраховке, мы добежали до дороги. Там все было... страшно.

Большая воронка на обочине, куски дымящегося асфальта, покореженная машина и кровь. Последней было так много, что часть дороги была просто залита ей. Мертвыми были два байкера и водитель 'волги', которому бронебойная пуля из ПТР, пущенная вслепую Никитой, перебила позвоночник между лопаток.

Живыми, вернее будет сказать — условно живыми, оказались демонесса со своим амбалом охранником. Пулеметчик, не смотря на тяжелейшие раны, еще шевелил одной рукой и ногами, делая попытки подняться. Вторая рука была перебита пулями до состояния лохмотьев. От головы уцелела нижняя челюсть и шея.

А вот Мэри даже была в сознании. Хоть и не могло это ей помочь. Из всех функций тела ей было возможно пользоваться только глазами. И в них было столько чужого, нечеловеческого, замешенного на ярости, желании убивать и наслаждаться чужой болью, что я и Никита невольно отшатнулись.

От прекрасного тела, которое некогда было пределом наших мечтаний, сейчас почти ничего не осталось. Страшная рана в плече от серебра успела загнить. Запах от этого стоял мерзкий (там и без этого пахло, как на бойне — сыростью, кровью, потрохами, если кто сталкивался хотя бы на охоте со свежеванием добычи, тот поймет).

Возможно, мы так и простояли бы рядом, пялясь на демонессу (как бы не гоношились, но время поведенное на 'гражданке' успело нас размягчить, 'контроль' уже не казался обыденностью), если бы не партизаны.

Прокоп молча подошел, поднял наган, которым он сменил свое основное оружие, и дважды выстрелил в тело суккубы. В голову и сердце, к которому и так уже приближалась полоса гниения.

По одному выстрелу он сделал в голову охранников демонессы. Проблемы возникли только с амбалом — у него и так головы не было, а серебро в сердце не сильно сказалось на его живучести.

— Сожжем, — предложила Алина, когда мероприятия, действенные для обычных демонов, не помогли с пулеметчиком. — Затащим в машину и подожжем. Туда же и демоншу бросим.

— Подождите, — остановил ее славка, который внимательно смотрел на дергавшееся тело, — у него на шее что есть. Ошейник, что ли...

Среди сгустков крови просматривалась широкая полоса, то ли плотной кожи, то ли тонкого металла. На поверхности были выгравированы непонятные знаки.

— Руны подчинения и смирения, — вслух проговорила Алина, рассмотрев ошейник. — Странно... но это ничего не меняет. В машину его.

Но сразу закидывать в салон не стали. Сперва Прокоп своим тесаком отрубил конечности твари. Только после этого его просунули в автомобиль. И то не полностью — слишком неудобно было действовать срубленными жердями. А прикасаться к демону никто не горел желанием. Так и оставили его наполовину в салоне, наполовину на улице. Рядышком бросили тело демонессы.

Пока возились с добиванием, сбором трофеев и подготовкой к кремации времени ушло порядочно. С каждой последующей минутой мы все чаще и чаще вскидывали голову, осматривая дорогу в обе сторону. Даже Прокопа, как самого опытного и внимательного отправили к краю подъема, чтобы тот контролировал 'бутылочное горлышко'.

Наконец, все закончили. Забрали оружие, боеприпасы, открыли бензобак и кинули в салон подожженную тряпку. Пропитанная машинным маслом (пробили уцелевший при взрыве картер и набрали сколько смогли смазки) материя загорелась хорошо. Пламени от нее хватило для обивки салона сполна. Хлопок от сдетонировавших паров бензина (открытый бак, плюс порезанные топливные шланги) услышали уже глубоко в лесу.

Глава 8

В результате вылазки мы получили три автомата Калашникова — АКМС, один РПКС и все. Не очень богатые призы, если учесть, сколько мы потратили на саму операцию. Только сейчас до меня дошел смысл слов: 'Воюет не оружие — сражаются деньги. У кого их больше, тот и победил'. Это заставляло хмуриться и вздыхать про себя, с трудом загоняя поглубже жабу.

А вот партизаны наоборот, были возбужденны и веселы. Ну, еще бы, для них уничтожение одной из инфернальных тварей (причем, одной из могущественных) большая радость. И затратили на все сущие копейки...

— Миха, — толкнул меня легонько в плечо Сашка, — что такой невеселый? Мы же победили.

— Угу,— буркнул я, — победили. Вот только нам еще скрыться надо отсюда. Уверен, что леса будут прочесывать с большой тщательностью, лишь бы отыскать нас.

— Брось, — беззаботно отмахнулся Славка, — демоны на такое редко идут. А мы спрячемся хорошо. Так, что нас никто не найдет... даже их варги и оборотни.

Варги. Те твари, с которыми мы повстречались в свое первое посещение этого мира. Обычные земные животные, с коими поработали химерологи демонов. Обычно используют собак, как самых легкодоступных. Но это у нас. В других странах (доходят лишь слухи, которые большей частью могут ими только и оставаться) в качестве сырья для варгов используют обезьян.

С оборотнями все проще и, в то же время, сложнее. Это люди, которые решили приблизиться к демонам, стать сильнее и неуязвимее. Могут легко менять форму, превращаясь в некоего зверя. Внешность второй ипостаси зависит от самого человека, от его страхов, желаний, сокровенных мыслей. Кто-то схож с каноническими волколюдами, другие похожи на обезьян, третьи получают сходства с росомахами или медведями.

Оборотни считаются выше простого человека, но ниже самого последнего демона. Даже одержимые превосходят их по статусу. Одержимые — это начальная ступень в рождении демона. В родном инфернальном мире твари вполне могут размножаться обычным путем, как и люди, но в чужих землях такая возможность у них исчезает. Тогда выходит на сцену одержимость. В подходящего человека (и только с его согласия — это обязательное условие) вселяют инфернального духа. Чаще всего полуразумного, выдернутого из инфернального пространства. В течение некоторого времени дух (или бес, зовут их по всякому) сживается с телом, набирается сил с опытом и начинает осозновать себя отдельной личностью. Как только это происходит, сознание человека-донора исчезает. Вернее, его душу сжирает новорожденный демон. Срок инкубации длиться от месяца до нескольких лет. Поговаривают, что самые сильные люди, которые не торопились дать волю внутренней твари, выдерживали до десяти лет.

Одержимыми желают стать многие из прислужников тварей. Каждый такой донор сразу после подселения получает массу привилегий, огромную сумму в золоте и карт-бланш для различных поступков. Бесцельное убийство людей, которое запрещено для настоящих демонов указом Повелителя, даже поощряется. Тут есть смысл: чем быстрее донор потеряет все человеческое, позабудет о морали и жизненных ценностях, тем быстрее родится новый демон.

Люди знают об этом, но от соблазнов не могут отказаться. В табели одержимые стоят на одной ступени с низшими демонами, но пользуются большим почетом. Как низкородный клерк, пробившийся на важную должность. Что-то вроде того.

Пока размышлял, наша группа успела добраться до замаскированного 'уазика'. Несколько минут наблюдали за машиной из кустов с безопасного расстояния, но ничего подозрительного не заметили. По крайней мере, чужих следов не было, растяжки никем не потревожены, как и тончайшие сигнальные нити, протянутые между ветвей.

Когда садились в автомобиль где-то в далеко послышался низкий рев мощного мотора. Вертолет?

— Вот же напасть, — покачал головою Прокоп, смотря в небо. — Никак решили с неба лес прочесать.

— Пока далеко, — нервно ответила Алина. — Давай, Прокоп, увози нас отсюда и поскорее.

— Увожу, — откликнулся тот. — Сами скорее залазьте.

На наше счастье барражирующие вертолеты (две винтокрылые машины, если слух меня не обманывает, крутились в небе) прочесывали совсем другие квадраты. За все время пока я их слышал, ни один из них не приблизился к нам на опасное расстояние. Несколько раз, чтобы проконтролировать местонахождение вертушек, Прокоп глушил двигатель (рев 'УАЗа' заглушал почти все звуки извне), и тогда наша команда напряженно смотрела в небо и прислушивалась к дальнему стрекоту авиационных двигателей.

К счастью, все обошлось. Уже через час мы вышли из опасной местности, далеко оставив за спиною вертушки демонов. Или те сместились от нас самостоятельно, переключив внимание на другие квадраты. Нам было все равно, результат в обоих случаях пришелся по нраву.

До базы добрались только к вечеру. Причем привезли нас партизаны в совершенно незнакомое место. Новый лагерь вполне можно было назвать небольшим поселком: вместо землянок тут стояли небольшие избушки. Дома укрывались под деревьями, не стремясь вылезать на открытое место. Судя по всему, древесину для построек привозили (или приносили, этому я даже не сильно удивлюсь) издалека, чтобы не нарушать местную маскировку.

Кроме домиков имелись еще и вышки с пулеметами, наставленные вдоль периметра. А метрах в двухстах от начала жилой территории я заметил холмик дота. Уверен, что таких точек тут несколько и окружают они поселение со всех сторон.

Народу тут было много. Человек двести только под открытом небом находилось, занимаясь своими делами вроде колки дров, ремонта кровли и прочих неотложных деревенских хлопот. Встречали нас в центре поселка возле большого (по местным меркам) здания с односкатной крышей. Среди встречающих был Ложков, отец Михаил и незнакомый мне мужчина. На последнем был камуфляжный костюм с крупными маскировочными пятнами коричневого и зеленого цвета. Волосы коротко стриженые и прикрытые армейским кепи темно-зеленной однотонной раскраски. На портупее висела деревянная кобура со 'стечкиным'. Вот тоже выверты судьбы: мир отличается от моего сильно, но только не в плане оружия. Если техники достаточно мало, с электроникой еще хуже, то оружие и боеприпасы не знают, что такое дефицит. И марки-то все знакомые — 'макаровы', 'стечкины', 'калаши', ППСы, СВТэшки...

Да, изрядно предкам партизан полсотни лет назад жизнь дала прикурить, что за десятилетие смогли сделать то, что в моем мире тридцать лет конструировали. Хотя, здесь же все усилия были брошены конкретно на оружейные технологии, отсеивая ненадежные и излишне сложные. И в итоге на первое место вышли те же образцы, что и в моей России. Старый добрый 'калаш' с кучей вариаций. Как же чудно изворачивается жизнь...

— Что с операцией? — обратился к Алине Ложков, словно та была старшей команды. Хм, вообще-то командиром считал себя я. Видимо, что-то такое думала и девушка, иначе с чего ей было оборачиваться ко мне с чуть виноватым выражением в глазах и тут же отворачиваться.

— Тварь мертва, — ответила Алина на вопрос. — И мертвы все ее слуги. Но были некоторые проблемы.

— Проблемы? — нахмурился Ложков и быстро посмотрел на камуфляжного. Тот молча кивнул, давая добро на дальнейшие расспросы. Получается, если я правильно понял их пантомиму, неизвестный должностью постарше Ложкова будет? И знакомый командир партизан спрашивал у того разрешение задавать вопросы? Интересненько.

— Да, — кивнула Алина в подтверждении своих слов. — Среди слуг суккубы был странный демон. Он не реагировал на серебро и продолжал жить без головы. Причем голову ему отстрелило серебряной пулей. Вот он стрелял.

Алина кивнула на Никиту, который нес свою ПТР. После чего подробно описала саму схватку, наши действия и действия демонов. Упомянула внешний облик амбала, его ошейник. Последнее заинтересовало камуфляжного.

— Как он выглядел? — спросил он, перебивая девушку. — Ошейник, не демон.

— Широкая полоска, то ли кожи, то ли тонкой стали темного цвета, — проговорила Алина, припоминая подробности. — На ней были начертаны их руны. Очень много рун подчинения и смирения.

— Что сделали с этим созданием?

— Отрубили конечности и забросили в машину вместе с телом демонши. Машину потом подожгли.

— Понятно, — задумчиво проговорил камуфляжный. — Ладно, сейчас ступайте отдыхать... хотя... кто у вас старший?

Спросил и пристально посмотрел на меня. Вот же кадр, знает, что по чем и все равно задает глупые вопросы. Так и подмывало ответить нечто ехидно. К счастью, сдержался, только дернул правой рукой, как бы привлекая к себе внимание, и ответил:

— Я.

— Зайди ко мне, хорошо?

— Хорошо, — пожал я плечами. — Но для чего?

— Поговорить, — кратко ответил камуфляжный. После чего развернулся и направился в сторону избушки, которая абсолютно не отличалась внешним видом от всех прочих. Отец Михаил, видя, как я медлю, доброжелательно улыбнулся и качнул подбородком в ту сторону. Пришлось идти.

Обстановка в командирском (я уже не сомневался, что камуфляжный — местная самая крупная шишка) домике была спартанская. Панцирная кровать, застеленная синим шерстяным, уже наполовину вытертым одеялом. Самодельный стол с несколькими ящиками. Несколько табуреток, вышедших из-под руки того же мастера, что создал стол.

В углу почти под потолком (который не так и высок был, слегка за два метра) на стене висели три иконы, перед которыми горела лампадка. На соседней стене красовался ковер ручной работы, изображающий лихую кавалерийскую атаку конников в бурках, папахах и с шашками наголо. На ковре висели несколько клинков. Две шашки я опознал, как и кривой кавказский кинжал, а вот еще пять единиц холодного оружия остались неизвестными. Рядом с ковром присоседились более сложные образцы оружия — огнестрел. ППШ, немецкий 'штурмгевер', странный автомат с деревянным 'винтовочным' ложем и небольшой штурмовой рукоятью. Никогда такой не видел. Видимо, местная разработка, неизвестная в моем мире.

— Автомат Федорова, — заметив мой любопытный взгляд, сообщил партизан. — Неплохая машинка, жаль с боеприпасами напряженка. Из резервации, где их производят, давно поставок не было. Приходилось пользоваться?

— Нет, — сказал я чистую правду, умолчав, что впервые вижу и слышу о подобном оружие. — Все больше с калашами и самозарядными винтовками.

— Калашниковы неплохи, — хмыкнул партизан. — Думаю, не случись с нашим миром этой беды, сумели бы завоевать себе одно из первых мест на мировой арене.

Я мог сказать, что изделие Калашникова заняло бы первое место, но не стал. Время для откровенных ответов еще не пришло.

— Чаю?

— Что? — не сразу до меня дошел смысл вопроса.

— Чай будешь? — указал на самовар, который стоял на подоконнике небольшого окошка. — Еще горячий, с дымком и листьями чернослива.

— Давайте, — согласился я. — Сладкий?

— С медом. Любишь?

— Наверное, — пожал я плечами. — Вообще-то, я не сладкоежка. Для меня все равно с чем пить чай — с сахаром, вареньем, медом или сгущенкой.

— Сгущенку предложить не могу, — ответил партизан, стоя ко мне спиною возле самовара. — Коров у нас нет, чтобы самим делать, а доставать получается редко. Да и то все идет детишкам.

По комнате разлился приятный аромат запаренных трав, запахло липой и еще чем-то.

— Вот, — поставил на стол алюминиевую кружку с напитком и фарфоровую розочку с коричневым медом, — угощайся. Михаилом кличут, так?

— Угу, — отозвался я, осторожно беря кружку и поднося к губам. Но опасения были напрасными, напиток был горячим в меру. Ровно настолько, чтобы дать насладиться им без опаски обжечься.

— А меня Пал Палычем кличут, — представился партизан и протянул руку. Отметив крепкое рукопожатие, я вежливо кивнул и уставился в кружку. Это меня пригласили в гости для разговора, вот пусть первым и начинает. Может, такое поведение и не совсем правильно, но я устал. Разговор могли бы и отложить.

— Как я слышал, — начал Пал Палыч, — ваша группа имеет возможность достать определенные дефицитные вещи, так?

— Смотря какие, — ответил я. — И что подразумевается под дефицитом.

— Серебро и оружие.

— Серебро — да, — кивнул я. — А вот с оружием... в последнее время возникли некоторые сложности с этим. Если планировали что-то заказать, то огорчу отказом. Или ждите.

— Сколько ждать?

— Сам не знаю, — задумчиво ответил я, прихлебывая чай. — Мне не докладывают, слишком невелика птица.

— Понятно. Значит, оружие не можете... а серебро?

— Серебро можем, — подтвердил я, — но в обмен на золото.

— Золото, золото, — недовольно поморщился Пал Палыч. — И зачем оно вам сдалось?

— Серебро тоже доставать непросто, — заметил я. — И желтый металл в этом помогает.

— Неужели, — прищурился партизан, глядя на меня, — кто-то меняет вам серебро на золото? Интересно с такой личностью встретиться.

— Нет, — посмотрел я в глаза Пал Палычу, — но на золото можно выкупить некоторые планы и документы, в которых имеются упоминания о старых схронах, неразработанных рудниках... многое чего. Причем, практически не вызывая подозрений.

— Понятно, — повторил Пал Палыч. — Михаил, когда ты своими товарищами сможешь вернуться обратно к себе?

— Хоть сегодня, — ответил я, прикидывая в голове, как отреагируют мои товарищи на такое решение. — Что-то нужно?

— А ты как думаешь? — усмехнулся партизан. — Конечно, нужно... догадываешься?

— Про оружие я пояснил. Вопрос поднимался еще о серебре, значит...

— Правильно, моему отряду нужно серебро. Сильно нужно.

— Достанем, — вздохнул я. — Чего уж там... как много нужно-то?

— Сколько привезешь, столько и нужно. Кстати, золото уже приготовлено. Ложков перед уходом выдаст.

— Отлично.

— Только, Михаил, не пользуйся порталом в этом лагере. Вдруг, демоны смогут отследить чары.

— А где можно? — удивился я. — Обратно в старый лагерь возвращаться, в ложковский?

— Можно и туда, — покивал головою Пал Палыч, — но есть местечко чуть-чуть поближе. Бойцы завтра... подойдет?

— Подойдет.

— Завтра после обеда проводят и помогут донести вещи.

— Будет вам серебро, не переживайте. Недели через две притащим сколько получится.

— А раньше, — нахмурился Пал Палыч, — не получится? Долго ждать две недели.

Я задумался, рассчитывая примерное время на сбор драгметалла, его переплавку и доставку к месту перехода. Выходило, что минимум неделя. Это по самому жесткому графику.

— Минимум неделя, — сообщил я. — Но и количество металла существенно уменьшится. Раза в два, примерно.

— Хоть сколько, — вздохнул Пал Палыч. — Для меня важно достать серебро. И чем скорее, тем лучше.

Внезапно, он напрягся и посмотрел мне за спину. Вернее, что-то во взгляде проскочило жесткое, как-будто каверзу — и неприятную — ожидает. Машинально я обернулся. Рассчитывал увидеть что угодно, вплоть до призрака Кровавой Мэри (тьфу-тьфу-тьфу чтобы не накликать). Но кроме кошки, выбравшейся из-под кровати, никого не обнаружил. Черно-белая кошка, вернее, котенок месяцев десяти от роду, вальяжно подошла к моей ноге и потерлась. Потом запрыгнула мне на колени и ткнулась лбом в ладонь. Мне показалось, что со стороны партизана послышался едва слышный вздох облегчения.

— Что?

— Нет, — мотнул головою Пал Палыч, — ничего. Так... подумал тут разную ерунду, сам же должен понимать. Чай допил уже?

— Ага, — ответил я и продемонстрировал пустую емкость. — Выпил все. Вкусный очень, спасибо.

— Не за что. Ну, раз мы все обговорили, то больше не держу. Товарищи твои сейчас в столовой. Присоединяйся к ним. Там тебя и накормят горячим.

— Столовая, то большое строение? — указал я на самое габаритное здание, кусочек которого просматривался сквозь окошко.

— Оно самое. Ступай. Да, и захвати Мурыську с собою... пусть ее тоже покормят. Как-никак она тоже боец Сопротивления и числится на балансе отряда.

Кивнув в ответ, я подхватил котенка и сунул за пазуху. Та возражать не стала, только чуть поелозила, устраиваясь поудобнее и затихла. Вновь проявила активность, только когда я вошел в столовую. Наверное, учуяла запах готовой пищи, аромат которой щедро наполнял помещение. Столовая мало походила на заведения общепита в моем мире. Но и не была сравнима с полевыми палатками армейского эпизода жизни. Чисто выскобленные некрашеные полы, два ряда самодельных столов и лавок возле них, небольшая раздача и горка посуды на ней. В стороне имелась половинка бочки, в которой лежала грязная посуда — алюминиевые миски, ложки, кружки.

Друзья с троицей наших товарищей партизан сидели дальше всех от хода, зато ближе всех к раздаче. Кроме них были заняты еще два стола. За одним неспешно окунала ложку в борщ трое мужчин в возрасте с окладистыми бородами (и как такие заросли им есть не мешают). Второй заняли четверо молодых парней — две девушки и два парня, ровесники Славки.

Заметив меня, Никита поднял руку с ложкой и пару раз махнул, приглашая присоединиться. В ответ я кивнул головой и сделал несколько шагов вперед к друзьям. Но когда поравнялся со столом, где сидела молодежь, события резко пустились вскачь. Кошка, которая высунула любопытную мордочку между пуговиц на куртке, внезапно громко зашипела и зафырчала. Да так, словно стая собак покусилась на ее детеныша — с каким-то клекотом и бульканьем. В столовой наступила тишина. Партизаны знакомые и нет, замолчали, замерев в напряженных позах. Четыре пары глаз молодых бойцов сошлись на мне, вернее на кошке.

А та едва не заходилась в истерике, практически брызжа слюною на молодого паренька. Русоволосый, с яркими голубыми глазами и правильными чертами лица он, должно быть, нравился девчонкам. Вот и сейчас одна из представительниц слабого пола с очень хорошенькой внешностью, которую не могла испортить чрезмерно короткая стрижка, сидела рядом с ним.

Всеобщее остолбенение прекратилось после того, как котенок выпрыгнул из за пазухи и опустился на стол перед пареньком. И тут же прыгнул на него, метясь в глаза. Тот машинально прикрылся рукой, сохранив зрение, но заполучив глубокие царапины на тыльной стороне ладони и левой щеке. Из ранок потекла кровь... черная, как деготь и с неприятным запахом разлагающейся плоти.

— Ааргаххх, — то ли произнес что-то на незнакомом наречии, то ли просто невнятно выругался голубоглазый и ударом кулака отбросил кошку в сторону. Тут же, пока его товарищи по столу не пришли в себе, оттолкнул соседку и опрокинул стол на парочку, что сидела напротив. Сразу после этого вскочил с лавки и выдернул наган, что торчал за поясом. Оружие было тут же направлено в мою сторону.

Спасло меня то, что немедленного выстрела не случилось. То ли парень медлил с ним (хотя палец был на спусковом крючке), то ли просто самозвод давался туговато. Как бы то ни было, но эти мгновения я использовал с толком. Качнув тело влево, чтобы сделать шаг вперед с правой ноги и тут же переместиться вправо, пока тонкий ствол револьвера рыскнул в первоначальное положение, где меня уже не было. Левой ладонью подбил вооруженную руку противника вверх, заставив оружие уставиться в потолок. В этот момент как раз и раздался выстрел. По счастью, пуля увязла в толстых потолочных досках, не причинив никому вреда.

Сразу после этого, не сбавляя темпа и не прерывая движения, я ухватил правой рукой стрелка за левое плечо и потянул на себя. Одновременно согнул левую ногу и коленом ударил противника в правый бок, целясь в подреберье. И еще раз...

От острой боли (хотелось бы мне увидеть человека, который останется стоять на ногах после сильнейшего удара в печень) паренек выронил револьвер и повалился на пол. Изо рта на пол потекла тонкая струйка слюны, слегка подкрашенная в розовый цвет.

Пока он витал между небом и землей и находился в крайне удачной позиции, я со всего маху ударил носком ботинка 'с пыра' в подбородок. Брызнула кровь из разбитой губы, голова стрелка мотнулась, и тот обмяк.

И почти сразу же рядом возник Прокоп с автоматным брезентовым ремнем в руках.

— Помогай, — скороговоркой, проглатывая буквы, проговорил он и присел рядом с лежащим пареньком, — давай же.

Я ухватил за руки бессознательного человека и завел за спину. Прокоп шустро накинул петлю на запястья и затянул ремень. Вторым ремнем связали ноги, перед этим стащив короткие кирзовые сапоги.

— Что с ним? — это спросила та самая девчонка, что сидела рядом с обезумевшим партизаном и удостоилась первой познакомиться с его кулаками. Теперь у ней на лице имелась пара ссадин от близкого 'знакомства' с полом.

— Ничего хорошего, — буркнул Прокоп, осторожно касаясь шеи связанного ладонью, и тут же помрачнел. — Вот же... он мертв.

— Как? — воскликнула девчонка. Ее глаза тут же стали заполняться влагой. Девушка попробовала наклониться к телу и прикоснуться к своему бывшему товарищу, но Прокоп довольно грубо придержал ее за руку.

— Не дури. Не понятно, разве, что он стал одержимым?

Потом повернулся к товарищам девчонки и приказал:

— За командиром и отцом Михаилом... живо.

Пал Палыч прибежал буквально через минуты. Уверен, что гонцы даже не успели добраться до его дома. Причина такой спешки стала ясна с первых его слов.

— Кто стрелял? Святые угодники, кто его?

Это он увидел мертвого паренька. Прокоп кивнул в мою сторону, указывая на виновника главному партизану и тут же добавил следом, пресекая возможные недопонимания:

— Вадим одержимым был. Кошка опознала... сам посмотри — Мурыська его оцарапать успела.

Пал Палыч присел на корточках возле тела и повернул ему голову, чтобы получше рассмотреть черные царапины. При этом недовольно сморщился, учуяв неприятный запах.

— Когда он успел-то?

На заданный вопрос никто не ответил. Полагаю, что это был риторический вопрос. Знай партизаны когда один из них подцепил 'заразу', просто так его не оставили. Непременно посадили бы под домашний арест (как минимум).

Через пару минут в столовую зашли Ложков и отец Михаил. Батюшка первым же делом поднял веко у покойника и нахмурился: под ним не было ни белка, ни радужки со зрачком, сплошная дегтярная чернота.

— Не вините никого, — с сожалением проговорил священник. — Отрока спасти было невозможно. Скверна слишком глубоко поселилась у него в сердце, почти полностью пожрав душу. Его останки надо будет сжечь.

— Но... — заволновалась девчонка, бывшая подружка Вадима, собираясь что-то возразить, но была перебита.

— Этот грех возьму на себя, — ответил отец Михаил.

Глава 9

Мы вернулись в свой мир на следующий день ближе к полудню. Пал Палыч по каким-то своим соображениям категорически возражал против того, чтобы я открывал портал из лагеря. Только из-за этого нам пришлось преодолеть километров сто (на машине и пешком), пока не решили, что расстояние удовлетворительное. Вернее, решил Прокоп с Алиной, которые сопровождали нас.

— Ждите через неделю, — напоследок предупредил я партизан, перед тем, как активировать Знак. Те кивнули в ответ.

Уже в родном мире мы упрятали оружие в схроне, наскоро сооруженном сразу же после перехода. Надеюсь, несколько дней не повредят им. Лишь бы только не было дождей, в чем не очень уверен. Это лето выдалось холодное и пасмурное, щедрое на кратковременные мелкие осадки.

И разбежались по домам. Договорившись перед этим, что завтра часиков в восемь утра соберемся у меня в гараже. У себя на квартире я бестолково просидел перед телевизором. И только поймав себя на том, что уже в десятый раз переключаю каналы по кругу, выключил 'ящик'.

Что ж, лучшее средство от скуки и помочь собраться мыслям в одну кучу — это заняться любимым делом. Усмехнувшись, я оделся, захватил сумку со спецовкой, которую приносил для стирки, и направился в гараж.

Возле ворот перетаптывался на одном месте молодой паренек лет пятнадцати. Тот самый автор обидных слов на моем гараже.

— Так, — проговорил я, останавливаясь метрах в пяти от подростка, — и кто тут ошивается? Ба, да это же великий Пикассо... по ушам хочешь?

Паренек вздрогнул, нервно отшатнулся и принялся оглядываться по сторонам. Но убегать не спешил, чем изрядно меня удивил. Да и художеств на воротах не видать.

— Чего ждешь-то?

— Ты... вы... это...

— Я, — усмехнулся я, — именно, что я. Только совсем не ЭТО. Смотри, точно по ушам схлопочешь.

— Я не хотел обидеть, нет, — замотал головою паренек. — Просто... пришел извиниться.

— Извиниться, говоришь, — прищурился я. — Ладно, я извиняю. Можешь идти спокойно домой.

— Мотоцикл починишь? — тут же задал вопрос подросток. Ну вот, опять снова здорово.

— Парень...

— Меня Колькой зовут, — представился подросток.

— Николай, — сказал я, — твоему мотоциклу пришел полный трындец. Не с моими способностями и инструментом ремонтировать твоего стального коня.

— Хоть чуть-чуть, — заканючил тот. — А я помогу в чем угодно. В гараже убираться буду, мусор на улице перед воротами уносить... да многое чего.

— Угу, принеси мне ведро серебра и я тебе воскрешу мотоцикл из мертвых, — в шутку сказал я. Даже немного пожалел, что проболтался перед мальчишкой. Как бы чего не подумал и где-нибудь не ляпнул, добавив отсебятину.

— А зачем столько? — деловито поинтересовался Колька.

— А какая разница?

— Это твой приятель из новых русских заказ сделал? — попробовал угадать подросток, не желая переходить с темы.

— Угу, — хмыкнул я в ответ, подумав, что Сашке польстило бы сравнение с новоруссами, сильно польстило бы. — Хочет себе решетку радиаторную и бампера из серебра сделать.

— А если я скажу, где можно достать столько серебра, — неожиданно поинтересовался Колька, — мотоцикл починишь?

— Сейчас скажешь, что надо банк ограбить или ювелирный, — проговорил я, чувствуя подступающее раздражение, вызванное глупым разговором.

— Не-а. Ты пообещай, а я скажу... там ничего сложного нет. А наводка стопудовая, я отвечаю.

— Ответчик, блина, — ругнулся я. — Ладно, обещаю заняться твоим боливаром. Говори давай, только не глупость какую-нибудь.

— Смотри, — предупредил меня мальчишка, — пацан сказал — пацан сделал. Вообще-то, отнять придется, наверное. Но там ничего сложного не будет. А если ты со своим другом туда приедешь, то и вовсе все классно будет сделано. Я отвечаю.

— Ты говори, а то я уже сомневаюсь, что передо мною реальный пацан стоит, — подначил я подростка.

— Бомжи на городской свалке курочат старые телики и всю такую шнягу из похожей дребени. Видики там, приемники... а внутри имеется серебро.

— Сколько там этого серебра, — сплюнул я от досады, что повелся на слова мальчишки.

— Они за неделю несколько килограмм набирают, — обиделся паренек. — Я отвечаю.

— Ладно, ладно, — махнул я ладонью, жестом прося того говорить потише, — не ори. Обещал, что займусь твоим мотоциклом, значит, займусь. Только где-то через пару недель, хорошо?

— О-кей, — довольно кивнул паренек и чуть ли не вприпрыжку куда-то помчался. А я остался наедине с кучей мыслей. Первая городская свалка, о которой говорил Колька (еще две другие просто не дотягивали размерами, чтобы там столько драгметалла набирать), была огромна. По площади едва ли не пятая часть от города. И располагалась почти в семи километрах от городской черты. Достаточно близко, так как часто очень неприятный запах приносило на окраины попутным ветром.

Когда я на следующий день сообщил утром про бомжей друзьям, Сашка обрадовался.

— Точно, как же мы сами не догадались, — возбужденно заговорил приятель. — Я даже что-то слышал об этом. Вроде, Шрам курирует то место. Через него идет различный лом цветных металлов.

— Что за Шрам? — полюбопытствовал Никита. — Может, через него получиться прикупить серебра, а?

— Вряд ли, — поморщился Сашка. — Поганый человек. Из отморозков, никакие правила не соблюдает. Проще самим попробовать договориться с бомжами.

— Но ты же золото продаешь, почему купить серебра не можешь? — задал я вопрос, который меня давно волновал.

— Через перекупщика. А с тем — с помощью посредников общаюсь. Он напрямую ни с кем не работает — опасается. С трудом смог договориться насчет золота. Сегодня, кстати, первую партию повезу.

— Подстраховать? — предложил Никита. — А то мало ли что...

— Не стоит, — отказался Сашка. — Сам справлюсь. Тем более что должен прибыть один.

— Смотри, — произнес я, — а то мы можем со снайперкой подежурить где-нибудь в кустах. Издалека подстраховать.

— Нет, не стоит, — повторно отказался Сашка. — Лучше топайте к бомжам. Я тут заначку распотрошил, занял немного у знакомых... берите, чтобы не пустыми идти на свалку. Не думаю, что в таком бизнесе они обходятся своими силами. Может оказаться, что держат стволы под рукой или охрану от Шрама. И ваш наезд не выгорит.

Приятель вытащил из кармана рубашки толстую пачку зеленных бумажек. Доллары, самая ходовая валюта в нашей стране. Деревянные рубли уже вот-вот обесценятся, будут стоить чуть дороже бумаги, на которой напечатаны.

— Неплохая заначка и знакомые щедрые, — присвистнул Никита, забирая у друга деньги. После этого мы распрощались. Я с Никитой покатил в лес, чтобы прихватить пистолеты (мало ли что, в таком опасном деле лишний аргумент в виде пары стволов лишним не будет) и потом сразу же направиться на свалку.

Сашка же укатил на встречу со своим перекупщиком, чтобы загнать пару килограмм золота. Надеюсь, странные монеты не сильно привлекут внимание и не станут причиной отказа от сделки...

Проезд на свалку загораживал ржавый шлагбаум. Только старые следы краски показывали, что когда-то эта труба имела бело-красную окраску. Из небольшой будочки, сколоченной из досок и с небольшим застекленным окошком, вышли двое мужиков. С короткой щетиной, в спецовочных темно-зеленых брезентовых штанах и синих кутрках-робах.

— Чего нужно? — неприветливо обратился он к нам.

— А ты кто такой, чтобы спрашивать, — резко ответил я. — прокурор, следователь? Мусор я приехал выбросить... дальше что?

— Тут проезд только... — начал было говорить он, но тут его за рукав потянул товарищ и что-то тихо пробубнил на ухо. Тот нахмурился, посмотрел на нас, потом что-то тихо ответил. Понимая, что заминка может затянуться надолго, я негромко попросил Никиту выйти и сказать пару ласковых.

Охранники (или сторожа, что ближе к правде) обернулись к машине, только после хлопка закрываемой двери. И резко замолчали, встретившись с тяжелым взглядом Никиты.

— Че встали? — старательно копируя грубую и бедную речь уличной гопоты, спросил мой приятель сторожей. — Живо шлагбаум подняли и смотались в свою конуру. Ну?

— Сейчас, сейчас, — торопливо заговорил первый сторож и бросился в преграде на нашем пути. Второй бестолково переминался на одном месте, поглядывая то на своего коллегу, то на Никиту. А тот демонстративно запахнул полы куртки, скрывая рукоять пистолета, засунутого за пояс, и вернулся на водительское место.

— Сюда бы Шурика, — произнес он, — с ним бы эти гаврики даже спорить не стали. Сразу же без слов отрыли бы дорогу.

Первых бомжей увидели метров через триста. Человек пять неопрятно выглядевших, косматых и грязных, возились в большой кучи мусора, рядом с накатанной дорожной колеей. Никаких телевизоров, приемников и прочей электронной лабуды не наблюдалось. Или это не та группа, или бомжи умело скрывают свой хабар.

— Эй, — крикнул я сквозь окошко, когда Никита притормозил неподалеку, — один пусть сюда подойдет.

Мусорщики тут же прекратили свое занятие, переглянулись между собою и только после этого к нам заковылял один их группы. Низкорослый (или он так согнулся, что не выше полутора метров от земли кажется), тщедушный, одетый в болоньевую куртку, шерстяные брюки, потрескавшиеся резиновые сапоги бомж остановился в паре метрах от машины и вопросительно уставился на меня.

— Слушай, — спросил я, стараясь смотреть чуть выше макушки доходяги, настолько был неприятен вид гноящихся глаз, лица, покрытого струпьями, гнилых зубов этого опустившегося человека, — мне нужно кое-что здесь найти. Или кое-кого... поможешь — получишь денег.

— А что нужно-то? — голос у бомжа был хриплый, словно, он курил с младенчества по пачке 'беломора' в день и перебаливал ангиной каждую неделю.

— Тут у вас телевизоры попадаются и прочая хрень, — сказал я. — А в них — разные полезные вещички. Вроде дорогих металлов... понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — ответил бомж, сопроводив слова кивком головы. — Это вам к Склянке надо. Он сбором металла занимается.

— Где его найти?

— А вон в тот прогалок въезжайте и катите до центра свалки. Там увидите его хоромы.

— Хоромы? — переспросил я, не совсем представляя себе совместимость данного места и определения, подходящего под слово 'хоромы'.

— Ага, других тут таких нет. Не обознаетесь.

— Держи, — кинул я источнику информации несколько рублевых банкнот. На эту суму можно прикупить пару килограмм мяса. На что потратит деньги этот человек меня волновало мало. Скорее всего, пропьет.

Расплатившись, я поднял стекла, отгородившись от внешней атмосферы. Вонь тут стояла ужасная. Надеюсь, эта поездка окажется плодотворной и сумеем договориться на постоянную доставку серебра куда-нибудь в другое место. Только бы не приезжать больше сюда.

— Ну и воняет, — поморщился Никита. Приятель сунул руку под сиденье и достал оттуда небольшой баллончик с освежителем воздуха. Пару раз нажал, выпуская в салон запах сирени. — Кстати, а какие из этих 'хором' принадлежат склянке?

Друг укал на небольшие шалаши и навесы, собранные из подручного материала — картонных коробок, фанерных ящиков, тонких дощечек от этих ящиков. Встречались строения из дверок холодильников.

— Думаю, — ткнул я пальцем вперед, — вот этот.

Указанное сооружение было сделано из листов пенопласта (по всей видимости, надерганных из коробок для хрупкой тары), скреплено дощечками от ящиков и имело стеклянные двери (балконные, ну уж очень похожи) с окнами (а вот эти откуда, я так и не смог понять, размеры слишком небольшие). А еще — домик был огромен по сравнению с прочими жилищами местных жителей. Действительно — хоромы.

Возле входа сидело трое — двое мужчин и женщина. Все более-менее прилично выглядевшие (понятное дело, что прилично для местных условий).

Никита остановил машину неподалеку, старательно выбрав место, свободное от опасного мусора, чтобы не повредить колеса. Потом мы неторопливы выбрались из автомобиля и отошли в сторону на пару шагов.

— Эй, кто из вас Склянка? — крикнул в сторону 'хором' Никита.

— Я, — не сделав попыток пошевелиться, ответил самый старый из троицы. С виду мужику было лет шестьдесят. Но по паспорту могло оказаться немногим за тридцать — плохая среда старит очень сильно.

— Иди сюда, — приказал Никита, — разговор есть.

Ни один из троицы бомжей не шевельнулся. Тогда приятель, неожиданно даже для меня самого, достал ТТ из-под куртки и пару выстрелит в строение. Зазвенело стекло, женщина и сосед Склянки упали на мусор и шустро поползли в сторону. Но когда еще одна пуля расколотила пустую бутылку рядом с ними, остановились.

— Иди сюда, Склянка, — повторил свой приказ Никита. — Будешь сидеть и дальше, я тогда твоих друзей убью. Потом тебя, потом найду того, кто вместо тебя поможет нам. Так что?

Да уж, быстро с приятеля слетел налет мирной жизни. Стоило принять участие в засаде, понюхать пороха, услышать свист пуль над головою и все — опять проснулась волчья натура, которая помогла выжить на войне.

— Иду, — нетороплив встал со своего места бомж и так же без особой спешки направился к нам. Оказавшись в паре шагов от нас с Никитой, вяло поинтересовался:

— Чего нужно-то?

— Серебро.

Ходить вокруг и около, плести словесные кружева с этим человеком я не собирался. Сказывался социальный статус и мое внутреннее предубеждение к таким людям: что же должно случиться, чтобы так опуститься, потерять человеческий облик?

— Мне нужно серебро, — повторил я и тут же добавил, подогревая материальный интерес у собеседника. — Не просто так, а за деньги. Хорошие деньги.

— Вот как? — призадумался собеседник и поинтересовался. — Сколько? И именно серебро нужно?

— Только серебро, — ответил я. — А нужно ровно столько, сколько есть.

— А как расплачиваться будем? — прищурился бомж, с интересом смотря на меня. — Вернее, как мена будет проходить? Ты увидишь товар и прикажешь пристрелить меня своему бойцу... а?

— Половину суммы я отдам любому, кого ты позовешь. Он скроется, спрячется в схроне. Затем придет второй с товаром и передаст его нам. После чего я отдаю оставшиеся деньги, и мы расходимся. Обманывать не советую. Через пару часов здесь будет автобус с моими людьми. Они выжгут и прибьют всех, до кого дотянутся. Спрятаться не получиться — будут собаки.

— Вот как... а ты настолько крут, что такой отряд имеешь? Что ж тогда сам пришел сюда, — бомж обвел рукой вокруг себя, намекая на паршивость места встречи, — сам, лично, а?

— Я всегда решаю дела сам. Если понадобиться, то я спущусь в Чистилище и заключу сделку с самой последней падшей душой. А теперь слушаю тебя.

— Только серебро нужно? — еще раз спросил Склянка. — Лады, будет тебе серебро.

— Не советую обманывать, — предупредил я его. — Последствия неприятные могут быть.

— Не боись, все будет в порядке... Машка, ходи сюда.

Женщина, которая все это время лежала пластом, опасаясь пошевелиться, нервно дернулась, потом осторожно поднялась на ноги и подошла к нам.

— Сейчас идешь и приносишь мне все серебро, что успели собрать наши мазурики. Только живо и смотри не напутай ничего — только серебро. И направь прямо сейчас Живого или Пахома ко мне.

Не прошло и трех минут, как к нам подскочил худой (в принципе, они все тут такие, худющие до невозможности и согнуты в бабкину клюку) мужичок и остановился возле Склянки.

— А, Пахом. Слушай, сейчас возьмешь кое-что и отнесешь подальше. Только укройся получше и не мели языком — вырву. Понял?

— Ага, — торопливо закивал головою тот, — понял, понял. Склянка, а что нести-то?

— Сейчас сам увидишь, — ответил тот и повернулся ко мне. — Деньги давай...

Названная сумма была впечатляющей. Молчавший с момента начала моего разговора с главным бомжом 'металлистов' Никита только присвистнул.

— Неплохая цена, — покачал я головою, достав деньги и отсчитав нужную сумму. — В баксах поменьше выйдет, даже если считать по сегодняшнему курсу, я правильно понимаю? Они стабильны и непоколебимы, хе-хе.

— Ну... это, наверное, — задумался Склянка. — Ладно, поменьше, конечно. Пусть так...

Отсчитанные деньги Склянка передал своему подручному, и тот исчез, как по мановению волшебной палочки. Серебро принесли минут через десять два бомжа, выглядевшие грязнее и затертее своих главарей, но более прилично среди основной массы местного населения. Каждый из них тащил по увесистому рюкзаку, которые можно увидеть на плечах дедков в лесу. Сероватая брезентовая ткань, узкие лямки с кожаными наплечниками, грязная бечева на горловине...

Рюкзаки были уложены возле ног Склянки, после чего бомжи торопливо исчезли. Машку, которая успела осмелеть и позабыть о стрельбе, прогнал Склянка.

— Вот, — присел он карточки и развязал горловины рюкзаков, — смотрите. Серебро техническое, сразу предупреждаю. Ложки-вилки готовить не советую... если только не для продажи.

Хм, интересный совет. Сам того не ожидая, бомж подсказал нам неплохую идею, как аргументировать (если понадобиться) свою мотивацию и скупку серебра.

— Не учи, — ответил я, и посмотрел на собранный металл. — Всегда так?

-А что, — огрызнулся Склянка, правильно истолковав мой последний вопрос, — нам еще в слитки переплавлять и клеймо ставить?

Все серебро было представлено ворохом небольших капелек, кусочков, тончайших проволочек и прочего 'мусора'. Хотя, они же из аппаратуры металл выбирают, а там или пайка (капельки и кусочки), или проводка (проволочки) с клеммами и контактами.

— Ладно, — успокоил я его. — Не нервничай так сильно. Кстати, я надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Найдешь еще серебра — куплю.

Мои слова заставили бомжа задуматься. С минуту тот что-то прокручивал из мыслей в голове, потом заговорил.

— Только не столько, меньше. Мне еще перед другими... вроде вас... отчитаться нужно. А как найти-то, связаться?

— Одного из своих отправишь на выезд из города, где автомойка стоит. Пусть рядом положит... ну, хотя бы, моток обычной железной проволоки. Так пойму, что у тебя есть товар. Только учти, у меня много дел и пока дойдет до меня информация о твоем посланце, может пройти и неделя или две.

— Учту, — кивнул в ответ Склянка. — Давай остальную деньгу...

Сашка появился вечером у меня на квартире, где мы его дожидались с Никитой. Судя по довольному виду — сделка прошла успешно.

— Вот, — поздоровавшись, он немедленно выложил на журнальный столик две пухлые пачки с долларами, — ваша доля. Свою уже забрал и долг выплатил.

— Нехило, — присвистнул Никита, согнув одну пачку и быстро прошелестев цветными бумажками. — Еще что узнал?

— У меня чуть-чуть осталось от покупки серебра, — следом за Никитой сказал я.

— Отложи до следующего раза, — отмахнулся Сашка. Потом присел напротив и возбужденно продолжил. — Я же говорил, что сможем озолотиться. Это же золотое дно.

— Насчет таскания серебра Туда и золота Сюда? — поинтересовался я. — Золотое, конечно. Но и прибить могут за милую душу.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Кстати, когда двинем к партизанам обратно?

— Дней через пять, — проговорил я. — Мне еще с нашим наводчиком на бомжей надо разобраться.

— В каком смысле? — нахмурился Никита.

-Отремонтировать его мотоцикл. А ты о чем подумал?

— Да так, — отмахнулся приятель. — Ладно, что дальше делать будем?

— Отдыхать.

Последнее слово мы произнесли одновременно с Сашкой. Причем удивительно одновременно, даже не понятно было, кто был первым.

Пять дней я провозился в гараже, возвращая мотоцикл Кольки к жизни. Убитый напрочь движок я распотрошил до основания и поставил новые внутренности от другого, прикупленного по случаю стального коня. Результат пареньку понравился. Но судя по его взгляду в сторону полуразобранного байка одного из заказчиков (исчезнувшего вот уже более четырех месяцев назад и не показывающегося у меня с того момента), он попытается позже сделать еще одну попытку переделать мотоцикл заново. Уж очень эффектно выглядел 'урал' под харлеевскую манеру и сплошь в хроме.

Через пять дней, погрузив рюкзаки с серебром в машину, наша команда растворилась в лесу, чтобы исчезнуть из этого мира и появиться в соседнем.

Глава 10

После перехода ничего экстраординарного не случилось, все как обычно: партизаны встретили, приняли груз и проводили в лагерь.

— Пал Палыч, — после приветствия, обратился я к командиру отряда, — на этот раз серебро техническое, собранное из разной бытовой технике. В принципе, там посторонней добавки не более тридцати процентов должно быть... подойдет?

— Подойдет, — кивнул тот головою и добавил вслед. — Но чистое, которое раньше приносили, больше по вкусу. Сможете наладить вновь поставки такого металла?

— Вопрос не ко мне, — развел руками я. — Но я попробую поговорить с главным. Возможно, что-то и выйдет.

— Лады, буду надеяться на положительное решение. Сейчас можете отдыхать.

Отдыхать не сильно и хотелось, так как переход и дальнейший марш не потребовал больших сил (видно, прежние навыки возвращаются и это не может не радовать). Поэтому, я с друзьями решил побродить по лагерю. Вернее, бесцельным брожением занялись мы с Сашкой. Никита торопливо умчался куда-то один. При этом вид у него был какой-то загадочный.

— К Алинке дернул, — прокомментировал поведение товарища Сашка.

— Уверен?

— Еще как. И могу с точностью на сто процентов сказать, что он ей что-то купил у нас. Сережки какие-нибудь или цепочку.

— И, наверное, золотую, — хмыкнул я. — Пошлет она его с таким подарком.

Как оказалось, я был прав. Когда позже к нам в столовку присоединился Никита, вид у него был мрачный и растерянный.

— Послала? — спросил Сашка.

— Угу, — вздохнул приятель, рассеяно ковыряясь ложкой в пшенной каше.

— И подарок не взяла? — продолжил допытываться Сашка до здоровяка. Тот молча кивнул, подтверждая догадку.

— А что подарить хотел? — поинтересовался я, желая проверить свои догадки. Никита достал из кармана рубашки небольшую пластмассовую коробочку и потянул ее мне. Внутри лежала красивая цепочка с крохотным сердечком. Все золотое. Я только хмыкнул, возвращая непринятые подарки.

— Ну почему ей не понравилось? — тихо проговорил Никита, прекратив устраивать раскопки в своей тарелке и отодвигая ту в сторону. — И каша невкусная.

— Каша невкусная из-за того, что сегодня постный день. На обычном подсолнечном масле сварено и воде, — заметил я. — А насчет подарка... ты бы ей лучше серебряную цепку подарил или браслет. Здесь этот металл намного дороже и ценится больше золота. Соответственно и подарки из него предпочтительнее. Сам не мог догадаться? Мы же его таскаем сюда не просто так.

— Вот же... — чуть не выматерился во весь голос друг, но сумел сдержаться. — Что-то из головы вылетело. Это все продавец... заладил, что в этом сезоне золотые изделия — самые лучшие подарки, а я повелся.

— Золото, — глубокомысленно заметил Сашка, приподняв свою ложку к потолку, как палец, в качестве наставительного жеста, — оно всегда выгодное приобретение. А продавцам процент от выручки идет. Чем больше продадут или чем дороже предмет впарят, тем сами больше зарплату получат. Так-то вот.

После наших слов Никита воспрянул духом. Причем настолько, что с аппетитом умял отвергнутую ранее кашу и еще потребовал добавку.

— Кстати, народ, — заметил он, когда с пшенкой было покончено, и мы приканчивали компот из сухофруктов, — а вы суету в лагере заметили?

— Ага, — переглянулись мы с Сашкой, — заметили.

Не увидеть, как десятки людей носятся с оружием, боеприпасами, занимаются подгонкой и починкой снаряжения, было очень сложно. Вот только нам до этого момента было как-то не до них. Ну, готовятся, ну, носятся — нам до них нет никакого дела.

— А знаете из-за чего?

— Вот ты нам скажешь, и мы узнаем, — поторопил приятеля я. — Рассказывай.

— Они собираются отбить людей, которых приготовили демоны для жертвования.

— Вот как...

— И я попросил, чтобы приняли в эту группу, — продолжил Никита. — Ну как?

— Ой дурак, — тихонько простонал Сашка, хватаясь за голову. — Кто тебя за язык тянул, не навоевался еще?

— А что такого? — удивленно посмотрел на Сашку Никита и перевел взгляд на меня. — Миха, ты-то что такой мрачный?

— Помрачнеешь тут с тобою. Не понятно, что теперь и нам придется с тобою идти в эту стычку? Неподготовленными, незнающими ничего, блина. Когда операцию собираются проводить и где?

— Через два дня в городе... ммм, — растерянно ответил Никита и с трудом вспомнил название населенного пункта, где должна пройти акция, — Светлогорск... вроде бы. До него километров под сто шестьдесят отсюда.

— Понятно теперь, зачем Пал Палычу понадобилось столько серебра, — вздохнул Сашка. — Что ж, потопали стволы чистить перед будущим делом.

К партизанским командирам мы решили не идти, чтобы сообщить о своем решении принять участие в будущей операции. Раз без лишних слов взяли Никиту, то и нас не прогонят. Так оно и оказалось. Через два дня, в четыре утра примерно около пятидесяти бойцов покинули лагерь.

Сначала пришлось попотеть, пешком пробираясь по лесным тропинкам. Часам к восьми вышли к грунтовке, на которой нас ждали три автобуса и пять УАЗов-буханок. На всех черные номера с красной полосой вдоль.

— Что за номера? — тихонько спросил я у Прокопа.

— Каратели, — так же тихо ответил он. — Их техника.

Больше никакой информации не дал. Как видно, посчитал, что остальное я должен домыслить сам. Или мне не положено знать больше. После небольшой сутолоки возле машин, командиры сумели разделить нас на небольшие группы и рассадить в транспорт. Наша группа — я с Сашкой, Никитой и троицей партизан — заняла одну из 'буханок'. За руль сел Прокоп, который перед этим нацепил на левое предплечье и шею металлический браслет и кожаный ошейник. Оба предмета партизан тщательно прикрыл одеждой. Подозреваю, что эти вещи предназначены для нейтрализации магии. Той самой, что запитана на ауру водителя и играет роль аппаратуры 'свой-чужой'.

Времени на то, чтобы разобраться по машинам, партизанам потребовалось совсем немного. После чего транспорт построили в колонну и тронулись. Первыми катили две 'буханки', потом два автобуса, еще один УАЗ, опять автобус. Наша машины была предпоследней. До города со 'светлым' названием добрались часа за два с половиной. На въезде, отмеченном большой железобетонной надписью 'Светлогорск' (каждая буква как бы не в полметра высотою, а то и повыше), расположился пост с полицией. Пять человек и три одержимых, которых можно опознать по манере держаться — свысока, наплевательски смотрящих на любого, кто не демон. И еще их выдавали глаза — расширенный зрачок без намека на радужку. Все были одеты в бронежилеты, каски и вооружены автоматами. У недодемонов 'калаши-весла', у людей оружие чуть попроще: три ППСа и два ППД. Один из 'пэпээсников' стоял за пулеметом, ствол которого был направлен в нашу сторону.

партизанская колонна встала, из головного УАЗа вышел Ложков, который о чем-то принялся говорить с одним из одержимых. При этом постоянно улыбался, старательно заглядывал в лицо и всячески выказывал свое доброжелательное отношение.

— Как он может перед этими тварями заискивать? — чуть не сплюнул в окно Никита, раздражаясь от наблюдаемой картины.

— Командир умеет играть, — заметила Алина. — Ему случалось обманывать даже старших демонов. А эти твари очень хорошо чувствуют ложь. А этих и вовсе ничего не стоит обвести вокруг пальца... вот, я же говорю.

Одержимый с брезгливость на лице и сквозившей в каждом жесте, что отлично читалось даже на таком расстоянии, принял из рук Ложкова раскрытую папку. Внутри лежало несколько листков бумаги, которые заинтересовали прислужника демонов. Минут пять он их рассматривал, прежде чем вернул папку обратно Ложкову и что-то сказал. После чего развернулся спиною к партизану и пошел на прежнее место.

Он не успел еще скрыться за стенами поста, как колонна тронулась. Когда проезжали мимо, я опознал в пулемете РПД с жестяным барабаном. Нехилое оружие, честно признаться. С такого расстояния пулеметчик наверняка накрыл бы головные 'буханки' и с большой вероятностью успел бы пройтись по первому автобусу. Сто патронов — это сто патронов.

Город был не очень большим. Сперва потянулись дома частного сектора — кирпичные, рубленные, штукатуренные и замазанные то и известкой, то ли белой краской. Каждый огорожен жиденьким штакетником, набранным из узких и коротких реек. Такое припятствие десятилетний пацан легко сломает.

— Слабоват заборчик, — хмыкнул Сашка, тоже отметивший эту деталь местного пейзажа.

— Ага, демоны и их прихлебатели все опасаются, что не успеют заметить покушение на них из-за высокой и плотной ограды, — поддакнул Славка. — А вот в резервациях только такие — высокие и без единой щели. У некоторых даже кирпичные и каменные есть по три метра.

— Цыц, — негромко одернул паренька Прокоп, — не мели попусту языком о чем не знаешь. Давно ли был в резервациях, ась?

— Ну, не был, — надулся Славка. — Дальше что? Люди же говорят... те, кто бывал там.

— Люди еще не то скажут, — заметил Прокоп. — Поменьше слушай их.

Обиженный Славка замолчал, принявшись с показным любопытством таращиться в окно. Или не показным. Думаю, что парень не частый посетитель городов, которые находятся под пятой иномирных захватчиков. И сейчас ему настолько интересно, что даже страх перед демонами отошел на второй план.

Длинная прямая улица закончилась высоким шпилем: четырехгранную, сужающуюся кверху стелу венчала когтистая лапа с длинными и многосуставчатами пальцами, которая сжимала человеческое сердце. Гранитные (материал был подобран качественно — красноватый камень явно намекал на кровь) когти глубоко вонзились в беззащитную плоть, выдавливая из той тяжелые капли крови.

В этом месте машины свернули вправо, через пару сотен метров поравнявшись с четырехэтажным строением. Здание было старым, на это указывали нетипичные арочные окна — высокие, но узкие, лепнина и пара молоденьких березок, притулившихся на карнизе. Местами отвалилась штукатурка, явив кладку из красного кирпича, раза в полтора меньше привычного стандарта. Вокруг территории (весьма обширной) стояла огромная кованная ограда. Скрученные вдоль собственной оси, прутья заканчивались трехгранным острием.

— Школа для детей, — хмуро заметил Прокоп. — Тут эти твари промывают им мозги, делают из нашего потомства своих рабов. Тех, кто без всяких вопросов подставит горло или вырвет сердце другу, лишь бы хозяева остались довольны.

За школой вновь свернули, теперь налево, проскочив по узкой улочке, напоминавшую полураскрытый складной метр — столько было поворотов и изгибов. Сразу за ней раскинулась площадь с огромным памятником. Высотой скульптура была метров семи и стояла на трехметровом постаменте . Скульптор был хорош, изваяв фигуру демона в его реальном виде — четырехрукая образина с козлиными ногами, маленькой головой с сильно выдающимися вперед челюстями, кучей рогов (больших, маленьких, прямых и загнутых), от чего та напоминала лысеющего дикобраза вышедшего из 'горячей' зоны Чернобыля. Все руки были вытянуты в разные стороны и сжимали по длинной цепи. Сначала я принял их (цепи) за продолжение скульптуры и посчитал выполненными из камня. Но потом увидел, что каждая такая цепь доходит до земли и удерживает человека.

Четыре обнаженных фигуры окружали постамент со всех сторон. Казалось, они вот-вот будут разорваны на две части, настолько из позы были неестественны. Ноги людей удерживались в подобии капкана, а руки были охвачены цепью, которая тянула несчастного вверх. На страдания были обречены двое парней и две девушки. Каждый не старше меня, все отлично сложены и красивы. За любой из девчонок я приударил бы без разговоров. Пригласил в кино, в кафе, покупал бы цветы, только бы избранница уделила мне чуточку своего внимания. Такие красавицы... и в таком положении.

— Кто это? — сдавленно проговорил Славка. — Дядька Прокоп... за что их?

— Жертвы, — мрачно ответил наш водитель, не смотря в сторону памятника. — Наместник питается болью и страданиями людей. Возле каждого такого изваяния всегда стоят люди — молодые и сильные, чтобы дольше хватило. Часто у таких несчастных имеется магический дар. Как только умирают, их заменяют новыми. Живыми.

— Но ведь всех одаренных демоны забирают, чтобы сделать одержимыми, разве не так? — произнесла Алина.

— Не все могут принять чужую сущность. Некоторые сильны настолько, что бес просто не может отыскать лазейку к их душам. Таких демоны всегда казнят. Я думал, что ты знаешь.

— Этого я не знала, — покачала головою девушка. — Извини, дядька...

В этот момент рация, прикрепленная под потолком на самодельной, приваренной подставке, издала серию щелчков.

— Тихо, — тут же напрягся Прокоп, сосредоточив внимание на радиостанции, небольшой плоской коробочки с микрофоном и витым шнуром. Даже на дорогу сейчас смотрел вполглаза. Когда щелчки повторились с чуть измененным порядком, Прокоп довольно угумкнул и вывернул руль вправо, прижимаясь к обочине.

— Так, — обратилась ко мне с товарищами Алина, — сейчас вы будете делать все, что вам скажут. Времени посвящать вас в план до этого не было. Да и лишнее было... посвящать.

Ее слова меня несколько царапнуло — уж очень плохо замаскировано было недоверие. И это после всего, что мы сделали? Пусть и не бесплатно, но ведь в большей мере плата пошла опять же на самих партизан. Между тем, не обращая внимания на меня (полагаю, что на лице у меня ясно отобразились чувства, что испытал в этот момент), Алина продолжила короткий инструктаж.

— Ты, — девушка указала на Сашку, — вместе с дядькой остаетесь в машине. Никита идет со мною. Славка и Михаил перебираетесь вон в тот тупичок... там лестница есть пожарная. По ней залезете на крышу той трехэтажки и контролируете подходы сзади.

Прокоп пропустил колонну вперед (вернее, тот УАЗ, что шел сразу за нами) и подъехал к узкому переулку.

— И еще, — сообщила напоследок Алина, перед тем, как разбежаться по местам, — постов не покидать. Чтобы не случилось... ясно?

— А как мы узнаем, что пора уходить? — спросил я. — Или мы тут списанные? Солдаты последнего боя?

— Не говори чушь, — поморщилась Алина. — Сигнал Славка знает. Он точно его не пропустит и тебе скажет.

Сказала и, повернувшись ко мне спиною, скрылась за углом здания. Я проводил ее мрачным взглядом и, когда девушка исчезла из виду, стал пытать напарника насчет сигнала.

— А, — отмахнулся он, — ничего особенного. Два длинных, два коротких, один длинный сигнал свистком. Вот эта лестница, да? Что-то она чудная...

Чудная... я бы сказал менее политкоректнее: паршивая. Гнутая, в двух местах штыри, которые были вмурованы в кладку, вылезли почти полностью. Когда я ухватился за нее рукой и дернул, стальная конструкция сильно завибрировала, сверху посыпалась разная труха.

— Блина, вот же ...— выругался я, обеспокоенный надежностью лестницы. Потом посмотрел на Славку и, вздохнув, закинул винтовку за спину. После чего ухватился за перекладины и полез наверх.

— Сначала дай мне на крышу залезть, — произнес я, обращаясь к напарнику. — А то не выдержит этот... бобовый стебель и грохнемся мы с тобою на радость разным гадам.

Подъем оказался еще хуже, чем предполагал. Железные прутья под пальцами казались соломинками, теми самыми, что в песне должны были 'держать'. Вся конструкция ходила ходуном от любого движения. Приходилось через пяток перекладин замирать, одной рукой опираясь на стену, чтобы дать лестнице успокоиться. Но все когда-то заканчивается. Закончился и мой подъем. Еще через пару минут ко мне присоединился Славка.

Сверху просматривалась узкая улочка. Две трехэтажки-хрущевки создавали нечто вроде створа ворот. Именно его и надо было нам держать, чтобы ненужные личности тут не прошли.

— А нас не сдадут местные? — настороженно поинтересовался я, косясь на темные окна. У некоторых шевелились шторы, выдавая любопытных хозяев, которые с интересом пялились на нас.

— Не должны, — отозвался напарник. — Мы же считаемся одним из полицейских отрядов. И не самые простые — каратели. Местные сами постараются забиться под кровати и примутся гадать, зачем мы здесь.

Я машинально поправил широкую черную повязку с двумя багровыми ломаными линиями на плече после слов Славки. Просто так, от нервов — сама повязка и не думала сползать или собираться гармошкой. По какой-то причине она четко выделялась на одежде. Рассмотреть ее сможет любой — она приковывала внимание каждого, кто попался бы на встречу. И черный цвет не сливался с темной одеждой. Наоборот, выделялся кляксой, которая была чуждой для человеческого взгляда. Демонские технологии, для своих приспешников делали... уроды.

— Ты не думай, — продолжал торопливо говорить Славка, — нас тут поставили вдвоем просто... просто... ну, просто так. Положено так. На самом деле, тут никто не поедет... иначе просто поставили больше народа. Человек пять... ага... не меньше.

Я молча слушал, изредка кивая головою в такт словам. Было видно, что паренек нервничает сильно. Такая акция у него первая по масштабности. Операция с Кровавой Мэри казалось 'слабее', ведь там и было-то нас всего ничего. И работали на глухой дороге рядом с лесом, куда можно отступить. Город же вызывал у молодого партизана инстинктивную неприязнь, боязнь даже. И ничего удивительно в этом не было, ведь родился и всю жизнь паренек провел в лесных поселках да партизанских лагерях. Вот он и говорил, стараясь в словах найти поддержку, больше успокоить самого себя, чем меня. Бывает...

Первые выстрелы я услышал часа через полтора. В той стороне, куда уехала основная колонна, разом ударили несколько автоматов. Потом к ним присоединились винтовки. Пару минут стрельба звучала так, как в пиковый момент грохочет симфонических оркестр. Потом замолчала совсем. Тишина стояла с минуту и вновь нарушилась пальбой. Но на этот раз редкой и негромкой, видимо, пистолеты пошли в ход.

— Контроль, — прокомментировал я слышимое. — Основной бой закончился. Теперь идет зачистка.

Славка не ответил, сосредоточив все свое внимание на звуках перестрелки. И его мало беспокоило, что видимость закрывают высокие дома. Поэтому, ничего удивительного в том, что появившихся противников первым заметил я. С соседней улицы промеж 'хрущевок' влетела 'буханка' с черной полосой вдоль борта. Узкий проезд заставил водителя сбросить скорость. Только поэтому они не пролетели мимо нас на большой скорости.

— Славик! — крикнул я напарнику и сразу после этого прижал приклад винтовки к плечу. Сквозь оптику я успел рассмотреть светлое пятно лица водителя... потом прицел дернулся, подброшенный выстрелом. На таком расстоянии (меньше ста метров) промахнуться было сложно. Машина, более не управляемая никем, дернулась в сторону и резко повернула к ближайшей стене дома, куда и влетела. Наверное, мертвое тело водилы упало на руль и заставило автомобиль совершить подобный маневр.

Но до этого момента я успел повторил выстрел... и еще...

— Не спи, — не оборачиваясь в сторону напарника, крикнул я. — Стреляй. Чего же ты?

И только после этого заработал ППШ паренька. Выжить противникам было не суждено. Свинцовая метла прошлась по салону, пробивая тонкую крашеную жесть, материю сидений, впиваясь в податливую плоть.

Я старался бить по дверям, чтобы не выпустить наружу никого. Уверен, что несколько человек (рассмотреть ничего не получалось, так как небольшие окошки были прикрыты шторками) попытались воспользоваться и выскочить из автомобиля сразу же после столкновения со стеной. Теперь их тела мешали товарищам покинуть транспорт, превратившийся в ловушку. Только в дешевых боевиках на кассетах, которыми завалили прилавки на рыночных развалах, можно увидеть, как лихие парни с оружием и защитном снаряжении выпрыгивают за пару секунд сквозь узкую и неудобную дверь. В реальности все получается наоборот... соскочил в самый неподходящий момент ремень автомата с плеча, или зацепился за что-то; излишне резко толкнул сосед сзади и ты замешкался, возвращая равновесие и мешаясь другим. Да что там говорить, когда я сам был многократным свидетелем подобных 'мелочей' во время службы. Таких нюансов много и все перечислить просто невозможно.

Я расстрелял три магазина из винтовки, прежде чем решил на миг прерваться. Жестом (в ушах гудело от частой стрельбы, потому опасался, что слова не будут услышаны) приказал остановиться Славке. Он в этот момент менял диск на автомате.

— Все? — поинтересовался он через минуту.

— Не знаю. Вполне может кто-то уцелеть, прикрытый телами от пуль... надо бы контроль провести. Сиди тут.

Сразу после этих слов я закинул винтовку за спину и стал спускаться по лестнице. Вышло быстрее и проще, чем до этого подъем. А может, из-за кипевшего в крови адреналина так показалось. Не успел я оказаться на земле, как лестница вторично (первый раз во время моего движения) закачалась. Когда Славка оказался рядом, я поинтересовался:

— Зачем спустился? Кто теперь соседнюю улицу контролировать будет?

— Так там нет никого, — нервно отозвался паренек, — и не будет. Алина говорила, что тут всего один патруль может быть... вот этот.

Славка кивнул головой в сторону УАЗа, из морды которого шли тонкие струйки то ли пара, то ли дыма.

— Это ни о чем не говорит, — зло ответил я, собираясь по возвращению устроить молодому партизану головомойку. Дисциплина не для того придумана, чтобы просто так плюнуть на нее и забыть. Все уставы и руководства к действию писались кровью... простых солдат кровью.

В данный момент устраивать разборки было не время и не место. С другой стороны Славку понять можно: оставаться одному на крыше, открытой всем взглядам... страшно и неуютно. Тут и более опытный боец начнет ощущать дискомфорт, а что говорить о таком, как мой непарник?

Пока в голове крутились такие мысли, правая рука быстро вытащила из кармашка разгрузки РГДшку, левая выдернула предохранительно кольцо, усики которой были предусмотрительно разжаты до этого момента. Потом граната была брошена в салон машины. Стекла в автомобиле разлетелись во время обстрела, так что преграды на пути смертоносного снаряда не оказалось. Через три секунды хлопнуло, буханка слегка качнулась... и все. Я уже было решил заглянуть в салон и прикинуть насчет возможности прихватить парочку трофеев, когда рядом испуганно вскрикнул Славка:

— Демоны!

Голос партизана был испуганным. Даже не так — ужасно испуганным. Во время скоротечной схватки с суккубой паренек таким не был. Неужели, оказавшись в городе, он так сильно изменился? Тогда это минус командования, так как именно оно должно было провести отбор бойцов для акции.

Демонов было двое и оба молодые мужчины лет по тридцать. Низшие, если я не ошибаюсь. И совсем недавно после перерождения. Так что шансы есть. Если мы со Славкой сейчас ударим одновременно, то...

— Бежим к своим, — дернул меня за рукав парень, не пытаясь даже браться за оружие. — Нам вдвоем с ними не справиться.

И тут же бросился наутек не став дожидаться ответа. Признаюсь честно, его поступок был настолько заразен, что я машинально едва не последовал за своим трусливым напарником. Что меня остановило... не знаю. Долг, интуитивное знание, что это не спасет, подготовка, полученная во время службы у себя в родном мире? В общем, я остался на месте, словно закаменев под взглядами демонов.

Те стояли в проходе между домами, наблюдая на мною и Славкой с каменным выражением на лицах. Оружия в руках не было, только в поясных кобурах — стечкины, судя по большим размерам последних. Или нечто похожее.

Стояли они всего пару секунд, но этого мне хватило, чтобы дернуть винтовку с плеча. Стрелять я начал от бедра, не делая попыток прижать приклад к плечу или получше прицелиться. Пятьдесят метров очень мало для всех этих операций. Да и не ставил я целью свалить тварей из 'светки' — не то оружие. И противники попались не самые лоховатые, как сказал бы Сашка. Грамотно разделились и рывками, качая 'маятник' пошли на меня.

Последняя пуля из магазина была первой, что попала в цель. И крайне удачно: угодила левому (удобнее всего было по нему стрелять, так как длинноствольное оружие дольше переводиться вправо и много хуже из него целиться в этом направлении) противнику в бедро. Причем, судя по тому, как демон повалился на землю, повредила кость. Обычный человек или скопытился бы от болевого шока, или потерял сознание как минимум. Но не в моем случае. Раненый зло зарычал с земли и стал подниматься, помогая себе руками. На время он был неопасен, если не потянется за оружием. Но Бог миловал — к пистолету подстреленный не потянулся. Наверное, посчитал, что его товарищ, который уже был совсем рядом со мною, справиться со мною в одиночку...

Пустую винтовку я метнул в демона, когда тот был шагах в пяти от меня, и тут же потянул из поясной кобуры пистолет. Одновременно с этим отставил левую ногу назад и стал заваливаться на спину. Брошенное оружие замедлило демона на какую-то секунду, но вместе с моим падением помогло выиграть время для изготовки оружия. Патрон уже был в патроннике, осталось только сдвинуть предохранитель и нажать на спусковой крючок.

Стрелял уже лежа на земле, чувствительно приложившись копчиком и левым предплечьем. Мое падение ввело противника в замешательство: в основной массе любой нападающий ощущает чувство удовлетворения и радости при виде врага возле своих ног. От этого и теряет драгоценные мгновения, не успевает правильно среагировать на обстановку. Банальная психология, знания которой бывают весьма к месту. Ну, как сейчас.

Так и демон завис в кратковременном, радостном ступоре надо мною, не сразу среагировав на пистолет. Или посчитал тот неопасным, понадеявшись на свою регенерацию. Напрасно...

Серебряная пуля вылетела из канала ствола и толкнула тварь в переносицу. На таком расстоянии промахнуться не смог бы и слепой. Вторая ударила в грудь, в область сердца. И тут же, пока тело убитого еще продолжало стоять, я открыл стрельбу по подранку. Тот как раз успел подняться с земли и ковылял ко мне, сильно припадая на изувеченную ногу. Из большой раны на землю лилась кровь едва ли не потоком, но демона это, казалось, не сильно волновало.

Зато серебро заставило остановиться и повалиться на землю, с которой он только-только поднялся.

— Все, — проговорил я вслух. Больше для себя, чем для кого-то другого. Посторонних на улочке не было: Славка успел скрыться и не желал возвращаться, а жители домов никак не могли услышать мои слова.

Встав с земли, я первым делом 'добил' магазин, проведя контроль в головы демонов. Потом сменил пустой магазин на полный и принялся за обыск. Приходилось торопиться, так как в любой момент могли появиться новые твари, с которыми справиться уже было бы сложно.

Как и думал, у демонов были 'стечкины' в деревянных кобурах. Один пистолет вместе с ремнем я забрал. Перекинул через спину, как автомат. Второй оставил, хоть жаба и душила. Чтобы хоть немного ее придушить забрал все боеприпасы к пистикам. По четыре магазина на каждый ствол. Вполне неплохо выходит. Отыскались у демонов и гранаты — одна 'фенька' у каждого. Им я обрадовался больше, чем пистолету с патронами. При удачном подрыве зараз можно вывести пару демонов (из низших, разумеется) из строя.

Больше полезного у демонов ничего не было. Всего имущества — оружие и патроны. Сильно разочарованный (рассчитывал на что-нибудь существенное, вроде 'брюликов' или золота, которые можно толкнуть у себя дома за серебро) я поднял винтовку и сменил магазин. На этот раз я вставил серебряные патроны — восемь штук. Ровно столько выдал мне Пал Палыч для акции.

И в этот самый момент до меня донесся громкий рев моторов на соседней улице и за спиною. Что-то вроде 'уралов' или 'камазов'. К этому моменту стрельба в районе капища уже стихла. Можно было считать, что операция завершилась. А вот провалом или удачей — мне было неизвестно. Ладно, сначала надо уйти отсюда и только потом узнавать новости. Тем более что в одиночку я уже никого не смогу остановить.

Подскочив к трупу одного из демонов, я сунул гранату с выдернутым кольцом под тело. 'Эфка' должна оказаться неприятным сюрпризом для любого, кто попробует расшевелить мертвеца. И так тому и надо...

Уходил я через канализационный люк. Глубокий, метра четыре колодец заканчивался горизонтальным туннелем меньше метра в высоту. Пришлось передвигаться гусиным шагом, упираясь для удобства и сохранения равновесия одной рукой в пол. Винтовку пришлось выбросить, так как она сильно замедляла мое продвижение. Взял только патроны — серебряные боеприпасы еще пригодятся, такими вещами здесь не принято разбрасываться.

Тут и пригодился трофей — 'стечкин' с его почти двумя десятками патронов, как ничто другое подходил для боя в таких местах. Только переводчик огня установил на стрельбу очередями.

Ползти пришлось долго, очень долго. 'Командирские' показали, что под землей провел почти два часа. Несколько раз попадал в такие же колодцы, как тот, что стал моим путем отхода с поля боя. Но, ни один из них не мог меня вывести наверх: то не было поручней, чтобы подняться; то люк был заварен или прижат чем-то неподъемным.

Только через два часа нашелся подходящий — с лесенкой и незаблокированным люком. Вот только вывел он меня в... подвал. Судя по арочному потолку, здание было старое и не очень большое. Сам подвал давно не посещался, столько тут скопилось грязи и мусора. Было сыро и вонюче. При этом пахло какой-то гнилью и псиной, что ли. Как от мокрой грязной шерсти. Хорошо еще, что тут хватало света, струящегося из небольшого застекленного окошка над дверью.

Но зато не оказалось ни одного свидетеля моего выхода 'из-под земли'. А это уже было отлично. Закрыв за собою люк, я постарался очистить одежду от грязи, но не сильно в этом преуспел. Стены подземного стока были покрыты такой въедливой и липкой слизью, что она ни в какую не хотела слезать с ткани в тех местах, которыми я терся в коллекторе.

Минут через десять плюнул на это дело и пошел к двери, оказавшаяся не запертой. Там имелась обычная нажимная ручка. Сразу за этой дверью начинался узкий коридор с парой боковых дверей и заканчивался широкой лестницей, ведущей наверх. По ступенькам я шел чуть ли не на цыпочках. Они были изготовлены из толстого металла, который в любой момент мог отозваться гулом после неосторожного движения или резкого шага.

На площадке перед очередной дверью я перевел дух, дав себе несколько минут отдыха. Заодно попытался уловить любой шум с той стороны, чтобы не влипнуть в неприятности. Вот только звукоизоляция была хорошая или не имелось ни единой живой души, но ничего слышно не было. Тогда я осторожно толкнул дверь, потом увеличил усилие...

— Пакость.

Дверь не открывалась. Меньше всего мне хотелось с ней сейчас возиться и терять драгоценное время. Но пришлось. С замком возился чуть ли не полчаса, ковыряясь в нем проволочкой, гвоздями и разным металлическим мусором, годным для отмычек. Такого хлама валялось вокруг много, так что недостатка в материале я не испытывал. Зато имелся существенный пробел в знаниях по скрытному проникновению в защищенные места. На мое счастье, замок оказался дешевым. И это несмотря на то, что дверь была стальной, чуть ли не бронированной. Хозяин дома или экономный, или мало понимает в преградах. Дверь толстую поставил и посчитал себя в безопасности. А то что замок дерьмовенький упустил из вида. Ну, это его проблемы... мне от этого только легче. С более сложным запором ни в жизнь не справился.

Отомкнутую дверь я отодвигал буквально по миллиметру, прислушиваясь к любому шуму. Мысленно поблагодарил хозяина за то, что дверные петли не забывает смазывать.

Почти сразу же, как только появилась щель между косяком и дверным полотном, я уловил сильный запах каких-то благовоний. Смесь бальзама 'звездочка', жженой полыни, незнакомых духов (или освежителя воздуха). Аромат был настолько силен, что я не удержался и громко чихнул. Тут же замер, напряженно прислушиваясь к тишине...

Тихо... Негромко тикали большие часы на стене напротив выхода из подвала; гудел невидимый вентилятор (или что-то похожее) в стороне. Присутствия людей или демонов не ощущалось.

Дверь на улицу отыскалась в соседней комнате. Холл, скорее всего. Такая же массивная и бронированная, как и подвальная. Только с двумя замками и толстым позолоченным засовом. Рядом нашлось окошко, занавешенное тяжелой шторой из толстой материи багрового цвета. При виде шторы я мысленно застонал: 'повезло' угодить' в логовище одного из демонов. Только эти твари отдают предпочтение черным и красным тонам. То-то двери покрыты черной кожей, а пол выложен паркетной доской красного и угольного оттенка через одну.

Это открытие только подстегнуло меня в попытке покинуть здание. Но не тут-то и было. Замки не открывались и справиться с ними без ключей было невозможно — на порядок сложнее подвального запора. А на окнах имелись витые решетки, выкованные из толстого металлического прута.

Пожелав, чтобы на голову владельца жилья обрушились самые страшные кары и дождик из серебряной пыли, я принялся метаться по дому в поисках выхода. Облазил первый этаж, на котором располагалась кухня, большая ванная и санузел, холл, коридор со спуском в подвал. Потом поднялся на второй, где были еще четыре двери. Три оказались закрыты на ключ. А вот последняя открыта...

Это была спальня владельца дома. Просторная комната с высоким потолком и без окон. Тут аромат благовоний был еще более силен. Причину я понял, как только увидел с десяток тонких палочек и толстых, коротких свечей, которые медленно тлели и горели. Именно их дым и нес в себе те самые ароматы.

В одной из стен нашлась дверь. Но вела она всего лишь в ванную и туалет. Я только собрался покинуть спальню, чтобы попытать удачу в соседних комнатах (замки можно и сломать), когда услышал шум снизу. Как раз стоял на пороге спальни возле полуоткрытой двери и хорошо расслышал, как щелкнули замки, и ударилась тяжелая дверь о стену.

Потом донеслись громкие голоса — женские и один мужской. Сердце замерло, позабыв, что надо стучать и гонять кровь по жилам. Мгновение молчало и вновь затрепыхалось с частотой раза в два большей, чем работало до этого момента.

Я вернулся обратно в спальню и бережно прикрыл дверь, что бы (не дай Бог) она не щелкнула язычком замка или звучно не шлепнулась о косяк. Потом огляделся по сторонам. На этот раз я искал место, где можно укрыться. Ванную отбросил сразу — почти уверен, что ее посетят (женщины и мужчина... для чего они тут появились догадаться легче легкого, соответственно просчитать и их действия не представляет больших сложностей) практически сразу. Залезть под кровать? Я посмотрел на здоровенный 'аэродром' с балдахином и отказался от этой мысли. Места там и так мало, а под несколькими телами ложе провиснет еще сильнее. Оставался только шкаф — длиной метров шесть, шириною в метр и высотой почти до потолка. Куча дверей, ящичков, дверок...

В нем я и спрятался, выбрав отделение для верхней одежды, среди пиджаков, брюк и жилеток. Не думаю, что хозяин пожелает одеться, как на официальный прием, находясь у себя дома. Скорее выберет рубашку из соседнего пенала или вообще нарядиться в халат.

Спрятавшись за одеждой, я постарался превратиться в мышь. Даже обрадовался, что в спальне такой сильный аромат от свечей — дымок заглушал мой собственный запах, приобретенный в коллекторе. Но страшно было все равно. По рассказам партизан, демоны могли чувствовать людей, если те близко находились. Не все — только старшие и выше в иерархии. Так что, если дом принадлежит кому-то из них... Об этом не хочется думать.

Машинально я подался назад, прижимаясь к задней стенке и с удивлением почувствовал, как та прогибается под моим весом. Заинтересовавшись, левой рукой (в правой было оружие — люггер, лишь к нему имелись серебряные боеприпасы), принялся 'оглаживать' преграду.

Пальцы нащупали что-то похожее на планку, вроде ручки на раздвижных дверях. Потянув ее в сторону, я открыл секретную дверь. За ней имелась крошечная, метра полтора на два, комнатка с несколькими небольшими телевизорами, прибором, похожим на электрический 'инженерный' калькулятор, и стулом. Телевизоры были черно-белыми и исправно работали, передавая картинку. Рядом стояла невысокая плоская тумбочка, от которой провода шли к телевизору и 'калькулятору'. На ней стояла коробочка из дерева с десятками рун, размером примерно с сигаретный блок. Демонские знаки на ней заставили меня держаться от нее подальше... мало ли что.

Подумав мгновение, я нажал на единственную кнопку. 'Дверка' на 'тумбочке' раскрылась, явив моим глазам несколько небольших кассет. Раза в полтора меньше тех, которые я видел в своем мире. Что ж, картина ясная. Это — самая обычная тайная комнатка, где хозяин держит звуко— и видеозаписывающую аппаратуру. Для чего? Хм, спрашивать надо у него, а делать этого мне не хочется. Зато могу теперь с комфортом просмотреть весь дом — телевизоры исправно показывали каждую комнату. А 'калькулятор' — всего лишь пульт для управления процессом. Захотел — приблизил, нужно — переключил, требуется — записал или стер.

Кстати, кассеты я вынул сразу же и запихнул под одежду. Совсем не хочется, чтобы потом демон увидел, как грязный партизан шлялся по его дому. Можно было бы все уничтожить, но как это делать — не имел ни малейшего понятия. Решил позже попросту разломать кассеты и спалить пленку.

Заодно, после короткого раздумья, прихватил и деревянную шкатулку. Пригодится. Отец Михаил должен разобраться в ее содержимом. Вдруг — поможет в борьбе с демонами? Набрав разного хлама и рассовав тот под курткой, я стал напоминать деревенского сорванца, который залез в чужой сад и набрал полную рубаху яблок. Ладно, кассеты уничтожу сразу же, как только уберусь из этого дома. А шкатулка не очень-то и мешает.

Пока возился с 'трофеями' и разбирался с техникой, посетители дома успели оказаться в спальне (кто бы сомневался, и так было ясно с самого начала, куда пойдут). Я приблизил картинку и хорошо рассмотрел незнакомцев. Две ослепительно красивых девушки с идеальными фигурами и очаровательными личиками и мужчина — толстый, лысый демон. С облегчением я опознал в нем обычного, низшего инфернала. Уф, хоть в чем-то повезло: немедленное обнаружение мне не грозит. Да и свалить эту тварь можно обычными патронами.

Дальше женщины разделись и принялись с восхищенными возгласами и стонами стягивать одежду с демона. Мне стало противно от такого зрелища и выключил звук с этой камеры. Все понятно, самые обычные бл...ди, которых снял демон. Причем, человеческие женщины, не одержимые или низшие твари. И от этого все кажется еще омерзительнее.

Прошел час, полтора — троица в спальне продолжала кувыркаться, получая каждый свое удовольствие. Демон — понятно какое. А вот женщины, скорее всего, мечтали воспользоваться после 'работы' оплатой — деньгами, или что им там пообещали. Мечты тоже удовольствие и весьма неплохое в своем роде.

В начале третьего часа я стал раздражаться. Даже потянулся за пистолетом, который лежал на коленях, чтобы освободить руки для клавиатуры. Прибить эту похотливую тварь, связать или оглушить женщин... Но окончательно определиться мне с решением не дали. На одном из телевизоров, который показывал холл, картинка изменилась. Входная дверь (запертая демоном при возвращении домой — вон, засов сам собою из положения 'закрыто' сдвигается в 'открыто') раскрылась и впустила трех незнакомцев. И вид этой троицы заставил покрыться холодным потом. Один — старший демон. С виду похож на молодого, хорошо развитого, высокого мужчину лет тридцати. Два — точные копии телохранителя Кровавой Мэри, того самого, что не хотел умирать даже от серебра. А у меня два магазина для пистолета и один винтовочный (бесполезный без подходящего оружия) с серебряными патронами. Жалкая помощь в возможной схватке с такими грозными противниками.

Гости несколько секунд стояли в холле возле двери. Ни о чем не говорили, не осматривались по сторонам — просто изображали каменные фигуры. Потом направились наверх. По телевизорам я проследил весь их путь и узнал, куда они направляются — в спальню. Толстяк не замечал гостей до самого последнего момента. Пока старший демон не заговорил с ним. Тут я встрепенулся и включил звук.

— ... и как смотришь на это? — спокойно, можно сказать, равнодушно проговорил старший.

— Арчи... я... — торопливо заговорил толстяк, отшвырнув обеих женщин в сторону. — Откуда ты взялся, ты же умер?

— Как видишь, — по губам гостя пробежала короткая улыбка, — я жив. А вот ты можешь умереть прямо сейчас.

Толстяк громко сглотнул и замер, уставившись на Арчи. Тот выждал долгую паузу и, только насладившись испугом собеседника, продолжил беседу.

— Или чуть позже, если не справишься с поручением. Или остаться в живых и получить высшую награду из рук Наместника... стать Старшим.

— Господин Арчи, — тон толстяка изменился с испуганно-вежливого, на раболепно-благовейный, — все, то угодно нашему хозяину. Я с жизнью расстанусь...

— Твоя жизнь для Наместника ничто. И зачем тогда тебе награда, если собираешься умереть, а? — Арчи презрительно посмотрел на толстяка.

— Да, да, — торопливо заговорил тот, сопровождая свои слова частыми кивками головой, — вы правы, господин Арчи. Так что нужно сделать?

— Через, месяц, два или три Наместник планирует провести инициализацию нескольких десятков низших. Ты можешь попасть в их число, но придется постараться. Точный срок еще не известен, так что тебе придется все делать очень быстро, чтобы справиться со всем.

— Все, что угодно, — клятвенно пообещал толстяк и прижал ладони к сердцу. — И я обязательно все сделаю вовремя. Уж в этом наш Господин пусть положится на меня... я не подведу, обещаю.

— Подготовь место для ритуала, жертвы и высчитай подходящую дату. Жертв потребуется очень много и только высшего качества — шлюх и мужеложцев оставь себе. Впрочем, ты сам все знаешь хорошо. Поэтому и обратился к тебе. Ты же, как никто другой способен справиться с любым поручением. Не так ли?

— Да, да, — торопливо подтвердил толстяк. — Я все сделаю лучше любого другого. Намного лучше.

— Тогда собирайся, — приказал Арчи. — Нужно в магистратуру заехать и оформить тебе временную Печать.

Последнее слово высший демон произвел с неким благовением, с большой буквы. Да и толстяк после упоминания о печати едва ли не засветился от счастья.

— Воняет тут у тебя, — брезгливо проговорил Арчи, наблюдая, как хозяин дома торопливо одевается. — Людьми воняет.

В груди у меня возник холодок, который стремительно стал расползаться по всему телу, превращаясь в арктический айсберг. Почувствовал меня? На это высший демон способен и значит...

— Это человеческие продажные девки, — беззаботно махнул рукой толстяк в сторону женщин, которые сжались на кровати и боялись пошевелиться. — Я с ними сейчас разберусь.

— Я сам, — коротко отозвался Арчи. После этого он поманил к себе обеих девушек. То ли они так его боялись, что не посмели проигнорировать его жест, то ли демон воспользовался магией, но обе представительницы древнейшей профессии покорно соскользнули с шелковых багровых простыней и подошли к Арчи.

Черно-белая картинка хоть и была четкой, но все же далека от идеала — не могла передать все нюансы происходящего. Инфернал ухватил девушек за подбородки и приподнял их лица, заставив встретиться со своим взглядом. Я увидел, как жертвы дернулись, словно от сильного разряда электрического тока. Потом обмякли. Спустя минуту демон отпустил их... девушки попадали на пол сломанными куклами.

— Живее, — приказал он толстяку и повернулся в сторону двери. — Не задерживай меня.

Перед тем как выйти, Арчи обвел комнату взглядом. Мне показалось, что на шкаф, который таил в себе потайную комнату, он посмотрел более внимательно и дольше, чем на другую обстановку комнаты. Но на мое счастье ничего за этим осмотром не последовало. Арчи вышел из спальни и пустился в холл. Затем и вовсе покинул дом. А через полминуты за ним умчался и толстяк, оставив в доме одного меня... и два трупа.

Обе девушки были мертвы. В этом я убедился через несколько минут после ухода демонов, выждав это время на всякий случай. И перед смертью испытали настоящий ужас — на их лицах застыла гримаса отчаяния и страха.

Пусть они и были в моих глазах ничтожеством, но смерти им точно не желал. И еще меньше желал им умереть таким образом: Арчи высосал из них душу. Я слышал об этом от партизан и при виде недавней сцены и мертвых тел только это и приходило на ум.

Покидал я дом проторенной дорожкой — через коллектор. Лучше немного запачкаюсь (хотя, и так чистотою не блистал), чем повстречаюсь с кем-то вроде Арчи и его молчаливых спутников, следующих за ним тенями.

Глава 11

Подходящий люк, который был не заперт и не вел ни в чьи дома, я отыскал нескоро. Пришлось поползать по узким туннелям, вдоволь извазюкаться и почти полностью лишиться обоняния: от вони сперва заложило нос и постоянно текли сопли со слезами, а теперь все нормально... ничего не чую и глаза больше не слезятся — привык. За время вынужденной передышки разломал кассеты и изрезал ленту, утопив остатки в ближайшей глубокой и мерзко выглядевшей луже.

Вылезал я на поверхность ночью, устроив себе передышку в одном из колодцев, по соседству от нужного. Сперва приподнял люк и быстро осмотрелся: вокруг была знакомая площадь с той самой рогатой и многорукой фигурой. И телами людей, висящих на цепях.

На миг промелькнула мысль плюнуть и убраться обратно в подземные туннели, к которым успел привыкнуть. Но потом одернул себя: связанным, возможно, требуется помощь. Хотя бы попытаюсь им помочь, чем потом буду корить себя за бездеятельность. Тем более что на площади не было ни единой души. И освещение было скудное — с десяток масляных светильников (удивительно, но ни один из них не гас под небольшим ветерком... магия, не иначе), которые были расставлены на тумбах вокруг памятника.

В общем, условия самые идеальные для освобождения скованных... или хотя бы попытки сделать это. Оглядываясь по сторонам и замирая через шаг, чтобы прислушаться к окружающему миру, я добрался до памятника. Когда застыл под фигурой, по коже пробежали тысячи холодных мурашек: возникло чувство, что на меня посмотрел кто-то издалека со смесью ярости и презрения. Я даже вздрогнул от неожиданности и настороженно завертел головой по сторонам. Фух... никого...

Трое из прикованных были мертвы. Судя по тому, что их тела уже успели окоченеть, смерть наступила не менее двух-трех часов назад. Два парня и девушка...

Последняя из жертв, темноволосая с длинными волосами, которые почти до пояса прикрывали тело, была еще жива. Хотя при первом взгляде я едва не посчитал, что и она разделила участь товарищей. Только прикоснувшись к шее, я смог ощутить почти неуловимое биение пульса.

— Эй, — шепотом обратился я к девушке, — эй, ты меня слышишь?

Несильные похлопывания и растирание ушей и щек никакого результата не дали. Даже 'изуверское', но действенное многократное нажатие на точки за ушами не смогли привести жертву в чувство.

Мысленно пообещав, что при случае руководители этой казни смогут сполна ощутить на своей шкуре все 'прелести' подобного издевательства, я оставил попытки получить ответ от девушки и занялся ее оковами. Тут мне повезло больше. Сперва думал, что цепь в руках фигуры неотделима от кандалов на руках жертв. И открываются отдельным ключом, который хранится у неизвестно кого. Но все оказалось намного проще.

Руки несчастной были закованы в широкие наручники с короткой, всего пять звеньев, цепочкой. Эта цепочка накидывалась на крюк, которым заканчивалась цепь, что держала статуя. Мне оставалось только приподнять повыше девушку и снять ее с цепного крюка. Во время этой манипуляции я вновь ощутил чужой взгляд. Только на этот раз в нем было столько ненависти и желания меня убить, что чуть не разжал руки и не выпустил спасаемую.

Это ощущение исчезло так же быстро, как и в первый раз. Вот только возникло чувство, что простым разглядываем дело не закончиться. Как бы сюда уже не неслась тревожная группа (или кто там занимается у захватчиков выездом по 'тревоге'), встреча с которой не сулила мне ничего хорошего.

В лучшем случае просто прикончат в ходе перестрелки. В худшем... тут вариантов было больше. От аудиенции с одним из демонов и последующей потери души (брр, только недавно присутствовал в качестве невольного зрителя во время такого процесса и становиться участником в нем совсем не хочется), до занимания места одного из умерших возле памятника.

Поэтому я подхватил спасенную на руки и заторопился прочь. Мелькнула мысль рвануть эту статую, чтобы неповадно было развешивать и морить на ней живых людей. Но осуществить ее не мог. Во-первых, не было взрывчатки, чтобы в достаточной мере повредить такую массивную фигуру. Во-вторых, опасался, что при восстановлении и карательных мерах будет загублено еще больше народу.

Девушка оказалась совсем легкая, и нести ее мне было не очень тяжело. Я закутал ее в свою куртку (пусть грязную и пахнувшую не 'шанелью', но достаточно теплую.), чтобы ей не так холодно было. Может, очнется скорее и этим уменьшит воз проблем.

Другое дело, что сейчас я пробирался по улицам города. В любой момент меня могли заметить и начать облаву. А продвигаться под землею я с такой ношей не мог. Вот и приходилось перебегать из одной густой тени в другую, на пару минут замирать, успокаивая дыхание и прислушиваясь к звукам ночного города, и вновь бежать до следующего укрытия.

Этот город от моего родного отличался сильно: мало работающих фонарей, а имеющиеся светили тускло и часто 'моргали' (чуть позже узнал, что это было еще одним запугивающим фактором, методом психологического давления). Закрытые магазины, плотно зашторенные окна в домах, из которых не вырывалось ни одного лучика света. И тишина... настолько плотная, что порой возникало ощущение звона в ушах. Лишь изредка раздавался вой и рычание то ли собак, то ли похожих животных. И пару раз доносился рокот далекого автомобильного мотора.

С одной стороны все это играло мне на руку — мало шансов быть увиденным ненужными свидетелями. Но с другой — любой попавшийся будет или демоном, или патрульным. И обе этих категории для меня смертельно опасны, так как не будут смотреть и гадать, что и зачем я несу... нет, сразу же атакуют.

Бродил я часа полтора, часто забираясь в глухие дворы и там переводя дух. За время этих блужданий девушка так и не пришла в себя. Несколько раз я останавливался и проверял наличие пульса и дыхания. К счастью, признаки жизни никуда не подевались. Наоборот, мне показалось, что пульс стал более четким и равномерным. Это позволяло надеяться, что к утру бывшая жертва придет в себя. А там и покинуть город подскажет как.

Место для очередного отдыха я выбрал во дворе-колодце, закрытого со всех сторон пятиэтажками. Четыре дома образовывали стены и попасть можно было сквозь узкий проход. Что-то вроде своеобразных ворот: в одном из зданий имелся проем-туннель, метров десяти длинною и около четырех в высоту.

Тут было тихо и пусто: один бетон и асфальт. Ни детской площадки (хотя бы песочницы с грибком), ни автомобилей, к которым привык у себя дома. Я привалился спиною к стене дома и прижал к себе спасенную, стараясь, чтобы она касалась телом холодного камня как можно меньше. Минут десять отдохну и пойду дальше. Вроде бы уже окраина города видна. По крайней мере, на фоне неба многоэтажек почти не видать. Так, штук пять-шесть и все...

— Ауууааа, — раздался вой неизвестной твари совсем рядом с проходом во двор. Я замер, желая, чтобы завывающая скотина убралась отсюда подальше. Но тварь плевать хотела на мои желания, провыв еще раз. И в ответ раздалось несколько откликов.

— Ауууааа... ауууааа...

Желание отдыхать исчезло как-то сразу. Наоборот, появилась досада и злость на самого себя, что умудрился загнать себя в ловушку. Кто бы там не выл, стоит он точно напротив 'туннеля'. Вернее, стоял. Я услышал негромкое 'цвирканье', как если бы некто принялся постукивать и царапать гвоздями по камню. А через несколько секунд я увидел тварь. Это была та самая скотина, что едва не сожрала меня в мое первое посещение этого мира с друзьями. Варг.

— Ауууааа, — взвыла скотина, увидев меня в нескольких метрах перед собою. — Ауууа...

Бах.

Выстрел из пистолета в пространстве между домами показался оглушительным. Словно стрелял я не из 'люггера', а минимум из охотничьего ружья да еще дуплетом.

Серебряная пуля прервала вой твари на середины, заставив демоническое животное мешком повалиться на асфальт. Я расчистил себе проход, но воспользоваться им не успел — совсем рядом взвыли еще две твари. Полминуты, максимум минута и они будут здесь. Вот же напасть...

Я поднял девушку и перекинул ее через левое плечо. В правой руке был пистолет, ствол которого неотрывно смотрел в сторону прохода.

Я принялся пятиться в сторону ближайшего подъезда, намереваясь укрыться в нем. Двери там были самые обычные, филенчатые и без намека на запоры. Спрячусь там, попробую ремнем связать изнутри двери, чтобы затруднить проникновение варгов. А там подумаю, как поступать дальше.

Твари появились тогда, когда до дверей оставалось метров семь. Два варга выскочили из прохода и замерли возле тела своего сородича.

Бах. Бах.

Мне повезло, что в темноте и на таком расстоянии я не промахнулся и угодил по важным для жизнедеятельности точкам. Или для тварей даже легкие раны, причиненные серебром, были фатальны. А еще спасибо черным копателям, которые отыскали пистолет и привели его в идеальное состояние.

В подъезд я заскочил в тот самый момент, когда во двор влетели несколько черных теней. Опустив свою живую ношу возле ступенек, я выдернул портупею из кобуры с трофейным пистолетом и просунул между ручек. Тут же перехлестнул несколько раз конец ремня. Толстая и широкая полоска кожи завязывалась плохо. Хорошо, что догадался воспользоваться пистолетным ремешком от 'стечкина'. После этого запор стал внушать чуточку больше уважения. И буквально через секунду, как только я отступил от двери, в нее врезалась тяжелая туша снаружи. Заскрипела древесина двери, посыпалась пыль с верхнего косяка. Показалось, что шурупы, которыми были прикручены ручки, немного подались из своих гнезд.

После очередного удара я выстрелил прямо через дверь. Вроде бы, попал. По крайней мере, следующая минута осады прошло спокойно: в подъезд никто не ломился. Внезапно за спиною щелкнул замок и послышался скрип дверных петель. Когда я обернулся готовый открыть стрельбу во вся и всех, то увидел открывающуюся дверь одной из квартир на первом этаже. Ничего особого не представляла — деревянная рама, деревоплита и все это обито потрескавшимся кожзаменителем.

— Не стреляй, — дребезжащий старческий голос я услышал раньше, чем увидел его обладателя. Из квартиры на лестничную площадку, шаркая тапками по пыльному бетону вышел старик. Лет ему было не меньше семидесяти. Полностью лысый, с маленьким сморщенным лицом, согнутый временем.

— Внучек, прибереги пули для врагов, — проговорил старик, увидев направленный на него ствол 'люггера'. — Я помочь хочу.

— Как? — поинтересовался я и чуть приопустил оружие. Заодно развернулся так, чтобы держать хоть краем глаза и старика, и дверь на улицу. За ней, кстати, опять послышалось цоканье когтей варгов.

— Через окошко выйдешь на ту сторону. Дальше пустырь большой... раньше там стоял храм, но после захвата города демоны велели своим подстилкам взорвать его. Но сила Бога не оставила это место. Там любой захватчик слабнет и не может колдовать, а их твари, что сейчас на улице скребутся, и вовсе близко не подходят.

— Пустырь мне мало поможет, — вздохнул я. — Долго на нем укрываться не смогу. Ведь демонам достаточно пустить туда своих прихлебателей из людей, на которых Храм не действует.

— Там дальше идет старая промзона с подземными туннелями, которые выходят далеко за город. Ты иди только по круглым бетонным трубам, в которых имеются старые железные настилы вдоль стен. Тогда не заблудишься.

— Ладно, — решил я принять предложение старика, — я согласен. Вы со мно... с нами?

— Нет, — покачал головою дед, — тут останусь. Не в моих годах бегать... только обузой буду. Тебе и так нести своего товарища придется... и еще вот это мешает.

Старик поднял левую руку, на кисти которой была надета черная перчатка. Протез, что ли?

— Как знаете, — вздохнул я и поднял с пола девушка. — Ведите.

Уже в комнате, распахнув окно и встав на подоконник коленями, я обернулся к хозяину квартиры. Тот стоял в центре помещения и, словно, стал моложе: спина чуть выпрямилась, подбородок поднят, в глазах сверкали задорные огоньки.

— Вот, — положил я рядом с собою на крашеную поверхность пистолет, — оставляю вам. Тут еще три серебряных патрона.

Потом подумал и выложил одну из затрофееных гранат.

— Сможете управиться?

— Внучек, — при виде оружия дед неосознанно подался вперед, как бы желая поскорее коснуться ладонью ребристых поверхностей пистолета и гранаты, — я им пользовался, когда у твоего деда с бабкой родители только в проекте значились. Спасибо, уважил старого. Теперь я им покажу.

Я кивнул в ответ и больше не проронил ни слова. Спрыгнул на улицу, потянул девушку за ноги, стараясь, чтобы та не ударилась головой. Тут мне немного помог старик, который придерживал спасенную за воротник куртки рукой. А потом я побежал.

Пустырь, про который мне сказал старик, был огромен. Как бы ни целое поле — метров двести с гаком до начала развалин, видимо, остатков взорванного храма. Потом еще метров полтораста до каких-то строений, которые в темноте больше угадывались по крышам на фоне неба, чем четко просматривались. Промзона или что-то в этом роде. Туда мне и нужно, если я ничего не упустил из рассказа деда.

Хороший человек мне попался, даже жаль его до слез. Ведь сдадут соседи или демоны пустят по моему следу своих тварей. Потому и оставил оружие, чтобы не просто так загубили старого человека. Серебро для демонов, граната дл себя (по возможности заодно и для ренегатов из людей).

Добраться до промзоны мне не удалось. Уже метрах в пятидесяти от стены, сделанной из квадратных бетонных плит, я увидел отблески мощных фонарей и расслышал невнятные из-за расстояния человеческие голоса. Вляпался — обложили по полной. Пару секунд потерял на обдумывание решения — попытаться прорваться до подземных труб перед носом у врагов. Но потом отбросил подобные идеи.

Все равно не успею. Ведь мне придется еще найти спуск под землю, а сделать это за пять секунд и с бессознательным телом на руках не реально. Поэтому, я развернулся и побежал обратно к руинам. Если демонам и их тварям сюда хода нет, то шанс продержаться у меня имеется. Против обычных людей еще помахаюсь... хоть и с предсказуемым результатом. Хотя...

Когда я оказался среди развалин (правда, развалинами их назвать было нельзя, саперы постарались на славу, не оставив не единой стены — только несколько крупных обломков под тонким слоем дерна и прикрытых ветками молодой березовой поросли указывали на место, где раньше была постройка), то решил активировать Знак. В городе подобный поступок мог иметь неприятные последствия — возвращался бы в то же самое место. А здесь могло прокатить. Тем более что пост тут после прочесывания точно не выставят. И покинуть пустырь по возвращению (эдак, через недельку, дав время демонам на чистку промзоновских подземелий) не в пример легче.

Активация пошла туговато. Сперва долго не мог сосредоточиться на ощущениях, почувствовать Знак. Потом туман получился редким, сквозь который проступали ближайшие предметы. Даже соваться в него было боязно — вдруг, сработает не так? Или отошлет домой, но не полностью, а?

Только через долгих две минуты (или около того, так как точно засечь время не было возможности) туманное облако сгустилось до нужного вида. Вот только размерчик вышел небольшой, много меньше, чем в прошлые переходы. Но и время почти вышло — свет фонарей уже был виден рядом с забором. Вот-вот враги окажутся на пустыре. Еще минута, ну, две и меня обнаружат.

Я подхватил девушку на руки и шагнул в туман, мысленно держа два пальца скрещенными, на удачу. Переход прошел бес сучка и задоринки, зря только волновался. Из давящего своей чуждостью города, покрытого почти живой пеленой страха, я перенесся в спокойный и тихий лес. Поскрипывали деревья, стучали суки друг о друга, когда ветерок раскачивал стволы. Пахло листвою, сырой землей и грибами. Где-то совсем рядом пропиликала ночная пичуга и тут же смолкла.

Машина стояла там же, где ее и оставили перед последним переход в соседний мир. Машинально посмотрев на накатанную колею, заканчивающуюся возле колес, я подумал, что пора менять точку. Иначе кто-то из любопытствующих обязательно пройдет по этим следам. А мне оно надо?

Тут с неба упала крупная капля, разбившаяся со звонким щелчком о листву. Следом вторая, третья... начинался дождь. Посетовав про себя, что весьма некстати погода решила 'поплакать', я уложил девушку на заднее сиденье и нажал на кнопку открытия капота. Накидывал клеммы на аккумулятор уже под дождем: мы часто перед уходом в соседний мир обесточиваем машину. Так хоть батарея меньше разряжается и есть все шансы вернуться к работоспособному автомобилю.

Из леса я выехал в самый дождевой пик — дворники едва справлялись с тем водопадом, что лился с неба. Пришлось сбросить скорость до шестидесяти и изредка давить на клаксон, надеясь, что это поможет избежать разных неприятностей. Ехал долго, но зато обдумал много идей, что пришли в голову. Для начала, я решил не тащить спасенную к себе на квартиру в город. Если не страдает даунизмом, то мгновенно заметит несуразности и отличия в окружающей обстановке. Поселю ее временно на даче своего родного дядьки, брата матери. Он там бывает крайне редко, все больше занятый работой — охотоведом работает на весьма обширном участке. А дача расположена в тихом месте, народу там не очень много бывает. Самое то, чтобы поселить свою незнакомку. Да и дачники меня там знают — не придется ловить косые взгляды соседей, беспокоясь, что ко мне нагрянет участковый с проверкой, а то и вся ГНР.

Ворота на садово-огородном хозяйстве были закрыты на замок по причине позднего (или очень раннего, с какой стороны смотреть) времени. Зато в крошечном домике-будке сторожа горел свет, что давало надежды застать сторожа на месте. Нажав на клаксон, я выдал серию коротких гудков и принялся ждать. Сторож появился только после второй порции сигналов.

Сперва погас свет, потом наполовину открылась дверь, и показался ствол одностволки. И только потом высунулась фигура сторожа.

— Кто?

— Акимыч, — опустил стекло и закричал во все горло я, стараясь заглушить шум дождя, — я это — Михаил. Племянник Грачева Максима Валентиновича... на дачу его приехал.

— Что так рано?

— Выехал нормально, под вечер. Но потом машина сломалась, а следом и дождик хлынул. Открывай, а? Я уж тут почти промок.

— Промок он, — буркнул сторож, убирая ружье в свою сторожку и накидывая на голову капюшон прорезиненной 'энцефалитки'. — А я, значит, сейчас не мокну...

Сколько лет было Акимычу (имени и фамилии никто не знал) мне было неизвестно. Но не меньше шестидесяти, если сложить и проанализировать некоторые его обмолвки и воспоминания. На дачах сидит лет десять, исправно оберегая загородную собственность чужих людей. Жил тут же, на дачах. По нынешним временам исправно тянул на определение БОМЖ, но сравнивать сторожа и представителей этой категории не шевелился язык. От тех, вечно вонючих, грязных, покрытых струпьями людей Акимыч отличался в лучшую сторону. Зимой ходил в толстой тельняшке или свитере, если холодно, ватнике и валенках (при потеплениях натягивал кирзовые сапоги). Летом в майке-тельняшке или с голым торсом и в обрезанных кирзачах. Всегда чисто выстиранный, хоть и не глаженный.

— Давай, веди свою калымагу, — прокричал сторож, снимая замок и отодвигая сворки ворот, сваренных из двухдюймовых труб, в стороны. — Живее, я и так промок весь уже.

После петляния по узким улочкам, между участков, я достиг цели. Заглушив машину, с тоскою подумал, что сейчас придется выходить под дождь. А при таком ливне в две секунды гарантировано промокну до самых... с ног до головы, в общем.

Когда выносил девушку, та от лившейся сверху воды зашевелилась и издала тихий стон. Но тут же вновь замерла, вернувшись в прежнее состояние. Дальше я внес ее в дом, ввернул пробки, включил свет и торопливо сунул вилку в розетку от самодельного ТЕНа — пять огнеупорных кирпичей в жестяном каркасе и с фехралевой спиралью, проложенной в высверленной канавке. Одновременно играет роль и обогревателя, и электрической печки. Чайник кипит минут за пять-семь, главное дать посильнее разогреться самой установке. Правда, электричества жрет просто уйму. Но когда это русский народ жаловался на отсутствие смекалки? Обычный кусок фотопленки, просунутый под стеклышко счетчика, намертво блокировал колесико считывателя. Цифры были вечно одними и теми же.

Девушку укутал в плотное покрывало и уложил на старенький диванчик. Конечно, немного пыльный, но все же лучше цепей и последующей гибели во славу инфернального монстра. Буду надеяться, что к утру придет в себя. А иначе... иначе придется везти ее в больницу и там травить байки, как нашел ее на дороге совершенно голую. Не могу себе представить, сколько придется потрепать нервы при даче объяснений — одним разом точно не ограничится. И уже тем более не имею понятия, что будет ощущать незнакомка. По всей видимости, врачи посчитают ее сумасшедшей и упекут в психушку. Если буйствовать не будет, то получит щадящий режим и смогу ее выкрасть или выкупить попозже. Но буду верить, что до всего этого дело не дойдет.

Уложив девушку и укрыв ее покрывалом, я поставил на обогреватель чайник с водой и небольшую сковородку, в которую вывалил пару банок каши с тушеным мясом. А то есть хотелось настолько сильно, что голодные 'бульки' в животе звучали без умолка.

Пока готовился нехитрый перекус, я присел в кресло и незаметно задремал...

Сквозь дверь донеслись громкие крики, рычание варгов и голоса демонов. Последних ни с кем другим спутать было невозможно — только они обладали таким тоном, в котором одновременно звучала ненависть, презрение, равнодушие и желание уничтожать простых людей.

Буквально через минуту в дверь постучали. Вернее, ударили с силой ногой. Следом прозвучало требование одного из демонов:

— Открыть дверь. Быстро.

Я увидел, как старик с протезом, который совсем недавно спас меня от гибели, поднялся со стула и взял в правую руку пистолет, подаренный мною. Его левая рука была просунута половиной кисти-протеза за рубашку. После чего медленно вышел в коридор и остановился в нескольких шагах от двери. Я последовал за ним, замерев рядом.

— С какой стати я должен открывать дверь разной мерзости? — спокойно произнес дед, держа пистолет стволом в сторону говоривших на площадке. Там на несколько секунд воцарилась тишина. Потом кто-то из людей лебезящим тоном проговорил, видимо, отвечая демонам.

— Старик там совсем с ума сошел. Давно таких на переработку пора отправлять... не понимает, с кем посмел ТАК разговаривать. Повелитель, не беспокойтесь, мы сейчас быстренько дверь выломаем и...

— Я сам.

Сразу после этих двух слов на дверь обрушился мощный дар. Центральная поперечная доска не выдержала и в том месте, где был врезан замок, треснула. Второй удар своротил дверь окончательно.

В дверном проеме показалась высокая подтянутая фигура старшего демона. Из-за плеча выглядывали еще два низших демона. А дальше толпилось с полдесятка карателей-людей.

Старший инфернал при виде оружия в руках старика лишь презрительно усмехнулся и сделал два нарочито медлительных шага. В пожилом человеке он не ощущал опасности. Что он ему мог сделать обычным оружием? Ни-че-го. А серебра у деда не могло быть по определению.

Неладное демон почувствовал, когда старик спокойно, можно сказать, безмятежно улыбнулся. После чего надавил на спусковой крючок.

Попытка демона уйти с траектории полета пули почти увенчалась успехом. Но почти, не значит получилось. Слишком узким коридорчик оказался, да и расстояние между стрелком и целью практически равнялось нулю.

Выстрел.

Демон взвыл страшно. Даже его родичи присели от неожиданности и прикрыли глаза. Люди же на площадке вовсе выронили оружие и повалились на холодный бетон. Чуть позже них на потрескавшийся паркет повалился старший демон. Крик не подействовал только на старика, который продолжал счастливо улыбаться.

Выстрел.

Низший демон, которому досталась вторая пуля, упал молча. Последний инфернал рванул назад, пытаясь выскочить из квартиры, разом ставшей ловушкой и местом гибели двух его спутников. Не окажись у него под ногами карателей, которые еще не успели прийти в себя после крика старшего демона, трюк мог и получиться. Для слабой старческой руки отдача тяжелого пистолета была сильной. Старик терял драгоценное время, пока возвращал ствол в прежнее положение после выстрела.

Но под ноги демону подвернулся каратель и тот споткнулся. В его спину дед выпустил последнюю пулю.

— То-то же, — проговорил старик, выпуская пустой пистолет из рук. — Командира разведвзвода Первого Украинского Фронта вам так просто не получить. Хрен вам, сволочи, хрен...

И тут прозвучала короткая автоматная очередь. Я увидел, как легкое тело старика-ветерана отбросило на стену и на его груди появились темные пятна, прямо на глазах расползающиеся по одежде и набухающие кровью.

— Гнида, — донеслось от двери, — что ж ты наделал... да нас же всех теперь за них на капище отправят.

Говоривший, здоровенный, мордастый каратель с ППСом в руках, подошел к старику и встал от него в двух шагах.

Тот, сползший на пол после ранения, поднял голову и вновь улыбнулся.

— Че лыбишься, тварь? — замахнулся на него каратель прикладом оружия. Но его остановил окрик от двери.

— Оставь, он и так вот-вот в ящик сыграет, — крикнул еще один каратель, у которого на одной плече имелся погон со схематическим изображением когтистой лапы с двумя красными полосками. — А нам надо его расспросить о том партизане, что девку утащил и варгов перестрелял.

— А может это он и есть? — первый несильно толкнул носком сапога по ноге старика.

— Этот? Брось, он пистолет едва держал, — сплюнул на пол второй каратель. — Нет, был кто-то еще, кого господа демоны учуяли. Бл...дь, как же их так угораздило...

— Человек, — внезапно прохрипел старший демон с пола и зашевелился, — помоги... надо вырезать пулю... скорее. Или вы все окажетесь на алтаре.

С карателей сразу слетела вся их неторопливость. Один тут же наклонился над демоном и перевернул его на спину. На животе у твари имелась рана... большая дыра и плоть по ее краям успела почернеть и покрыться темным гноем.

— Сейчас, сейчас, повелитель, — засуетился командир карателей, выдергивая длинный и узкий нож с наборной плексигласовой рукояткой из-за голенища сапога.

— Хрен вам всем, — прохрипел старик в тот момент, когда каратель приблизил лезвие клинка к ране, — вас всем пора сдохнуть.

Дед вытянул руку из рубашки и приподнял ее. Из под мышки на пол выпал зеленый продолговатый кругляш. Предохранительного кольца в 'феньке' не было. Ветеран носил гранату прижатую к телу с самого начала, справедливо полагая, что возможности взвести ее потом может и не быть. И смог ее удержать даже после смертельного ранения и падения на пол.

— А-а-а... а... — тоненько заскулил 'пэпээсник' и рванул на выход. Но наткнулся на своего командира, который так и замер в положении сидя с занесеным ножом над раной. После столкновения клинок погрузился в тело демона по самую рукоять, да еще сверху навалились два тела. Но инфернал даже не обратил внимания на стальную занозу в теле, он смотрел на гранату и на счастливое лицо старика.

— Что, — посмотрел ему в лицо ветеран и попытался скрутить кукиш, — съел, выродок?

И тут прозвучал взрыв, не дав деду закончить обидную фигуру. Осколки оборонительной гранаты вонзились в тела лежащих, просвистели у них на головою, влетая в карателей, которые столпились возле порога. Несколько чугунных крупинок ударили в дверь напротив, порвав обивку и расщепив древесину. Надеюсь, там не было любопытных, решивших погреть уши и глаза. А если и есть... поделом им, единственным нормальным жителем во всем доме был только старик.

От взрыва затлела одежда на вешалке, грозя перерасти в пожар. С каждой секундой запах гари становился все сильнее. К вони жженой материи стал примешиваться какой-то посторонний аромат, чего-то знакомого и вкусного. Каша, горела каша.

Запах шел от сковородки, в которой я разогревал себе еду. Я несколько секунд очумело пялился на нее, с трудом осознавая, что все недавно увиденное было обычным сном, навеянным последними тяжелыми событиями.

— Блин, — негромко воскликнул я при виде этой картины, окончательно проснувшись, — хавчик.

Но еде настал большой и неотвратимый песец. Только сверху небольшая горка на пару ложек имела съедобный вид, все прочее превратилось в одну невзрачную черную массу.

Ну что за невезение! Сняв со спирали чайник, который успел закипеть, я отставил его в сторону. Потом прихватил полотенцем сковородку и вынес ее на улицу. Поставил ее прямо на ступеньках крылечка, под дождь, чтобы та остыла. Заодно вода размягчит нагар, и проще будет очищать от остатков испорченной каши.

В этот самый момент сверкнула молния, и через несколько секунд прогремело. От неожиданности я вздрогнул и поежился.

— Вот же погодка, — буркнул я вслух и решил вернуться в дом. Когда оказался в комнате, то что-то мне показалось странным. В окружающей обстановке нечто изменилось, но найти эти изменения я не успел. Почти тут же наступила полная темнота для разума.

Очнулся я уже утром, провалявшись в бессознательном состоянии несколько часов. К этому времени солнце успело взойти, и теперь под его лучами весело искрили капельки влаги на растениях и деревьях. Себя я осознал лежащим на полу в каком-то метре от включенного обогревателя. Сделай я еще пару шагов вперед и запросто при падении размозжил бы голову об конструкцию.

Причину своего падения и потери сознания я нашел очень быстро. Девушка. Вместо того чтобы лежать на диване она раскинулась на полу сбоку от двери. То-то мне показалось что-то странное в комнате — когда вошел, то не увидел незнакомки на прежнем месте, куда ее сам укладывал.

Видимо, за те минуты, пока меня не было в доме, она пришла в себя, встала, услышала мои шаги и укрылась сбоку от двери. Когда же я вошел в комнату, то девушка оказалась прикрыта дверью от моих взглядов. А дальше она напала.

Я внимательно осмотрел все вокруг, но предмета, чем меня оглушили, так и не нашел. Да и не болело у меня ничего, как можно было ожидать от того же удара по голове или разряда шокера. И еще, отчего она сама вновь потеряла сознание, было интересно узнать. Решив оставить загадки на потом (очнется, непременно выясню это), я уложил незнакомку обратно на диван. И принялся ждать ее пробуждения, стараясь не терять ее из виду. В следующий раз мне так может не повезти — очнусь уже на небесах.

Через полчаса мне надоело ждать и я наполнил из остывшего чайника кружку водой и вылил ее на лицо незнакомки. Та дернулась, мотнула головою и издала тихий стон. И только после этого открыла глаза.

— Привет, спящая красавица, — улыбнулся я ей, стараясь выглядеть как можно спокойнее и безопасно. Та молчала с минуту, потом тихим голосом, почти шепотом задала вопрос:

— Ты кто?

— Друг.

— Где я?

— В безопасном месте. Тут можно не опасаться демонов, их прихвостней и казней.

— Что с моими товарищами?

— Умерли, — я решил сказать ей правду. Буду надеяться, что среди погибший парней не было ее жениха или брата. Подобная потеря переживается гораздо болезненнее, чем просто смерть хороших знакомых. — Выжила только ты. Да и сама была на последнем издыхании.

— Почему я... почему я без одежды?

— Какая висела, — хмыкнул я, несколько удивившись этому вопросу, — такую и принес сюда. Или мне надо было вымыть и одеть?

Девушка покраснела и опустила голову. Но тут же встрепенулась и сама перешла к ехидным замечаниям.

— Помыться и позаботиться о новой одежде и тебе не мешало бы.

М-да, тут она верно подметила. После ползания по коллектору я, и в самом деле, выглядел чуть лучше бомжа. Тот же Склянка был одет гораздо приличнее и чище меня теперешнего.

— Пока с тобою возился, мне было не до смены костюма, — ответил я. — Так же, как и о ванне думать. Пожалуй, займусь этим ближе к полудню. И о тебе позабочусь.

— Меня больше волнует само это место, — нахмурилась девушка. — В течение нескольких дней на мне будет висеть метка демонов, сообщающая что я предназначена в жертву. Даже каратели со своими амулетами способны ее уловить.

— Не волнуйся, — поспешил я успокоить незнакомку, — здесь тебя не смогут найти ни демоны, ни их помощники. Только сама не светись... придется тебе сидеть в доме и выходить крайне редко. Кстати, зовут как?

— Олеся, — после короткого размышления ответила девушка.

— Очень приятно, — чуть склонил я голову и представился в свою очередь. — Михаил. Можно, просто Миша или Миха.

— Поесть бы, — вздохнула Олеся, когда обмен вежливостями закончился. При этом шевельнулась, отчего покрывало шустро поползло на пол. Я невольно уставился на обнаженное плечо и кое-что другое чуть ниже.

— Чего уставился? — буркнула покрасневшая Олеся и натянула покрывало до самого подбородка.

— Да так, — пожал я плечами и отведя взгляд в сторону, — ничего...

Говорить, что она полночи щеголяла перед моими глазами топлес, не стал. Мало ли как девушка отреагирует на это заявление. А ломать только-только установившиеся отношения не хотелось. Замкнется в себе или опять попытается приложить меня чем-либо.

Слова о еде и сцена с покрывалом заставила меня поменять свои планы. Полудня я ждать не стал, решив прямо сейчас отправиться за покупками. Перед отъездом дал своей новой знакомой последние наставления.

— Никому не открывай, всех посылай куда подальше. Мол, племянник хозяина приехал ночью и с утра отъехал в город. Вернется через пару часов и ответит на все вопросы. Если кто будет чересчур настойчив, пригрози оружием. Вроде как будешь стрелять по любому, кто попробует ломиться в дом.

— Ты мне дашь оружие? — поинтересовалась Олеся, внимательно смотря мне в лицо. В ответ я отрицательно покачал головою. Вот еще, эта девица со своим темным прошлым и воспитанием сурового мира перестреляет тут половину народа. Мало ли кто ей тут не понравиться.

— Нет, не дам. Достаточно будет для окружающих простой угрозы. Ладно, я поехал за едой и шмотками.

Первое, что я увидел, когда открыл дверь машины — пистолет в кобуре, лежащий на переднем сиденье. Вот же... я совсем забыл о своем трофее. Когда выбрался в родной мир, просто положил его рядом с собою, так как мешался. И благополучно забыл. Учитывая то, что машина стояла на дороге, и любой прохожий легко мог увидать оружие сквозь окошко — мне сильно повезло. Повезло в том, что этих прохожих еще не было — на размытой земле не увидел ни одного следа. Ну, и время было раннее (сравнительно, конечно).

Под кобурой, когда я уселся в машину и поднял оружие, собираясь спрятать его под сиденье, обнаружился еще один предмет — тот самый пенал, что я прихватил в доме толстяка демона, любителя тайной съемки. Покрутив его в руках, я открыл крышку и увидел непонятный предмет формой и размером с маленькое куриное яйцо.

Материал, что пошел на его изготовление, был похож на кость. Форма предмета овальная и нес на своих стенках сотни корявых значков. Вернее даже, эти значки (крошечные, почти с трудом угадываемые) соединялись между собою как объемный пазл, образуя небольшое 'яйцо'. Хмыкнув, я вернул предмет обратно в пенал и положил тот в бардачок. После чего завел машину и тронулся с места. Ворота на выезде в этот час были открыты, так что покинул я дачные участки без задержки.

Через час с небольшим я был у себя дома. Нужно было привести себя в порядок и сменить одежду. Ну, не покупать же новую, когда имеется вполне достаточный выбор в собственном шкафу? Заодно и перекусил, поджарив полпачки пельменей из холодильника. Все равно ничего другого дома не было: с частыми и долгими отлучками я старался не держать дома запасы скоропортящихся продуктов. После того, как умял все пельмени и выпил кружку горячего и крепкого чая настроение сразу улучшилось. Все вчерашние события подернулись пеленою забвения, уйдя на дальний план. На первом же месте был поход по магазинам за одеждой для Олеси. И вот тут-то была проблема — я в таком деле был полный ноль.

Девушек, настолько близких, чтобы ходить с ними по магазинам или покупать подарки (в том числе и одежду), у меня не было. Так, на неделю-другую встреч и получения взаимного удовольствия. Те, которые мне нравились и с которыми я готов был перейти на новый уровень общения, более близкий в семейном плане, не считали меня удачной партией (что поделать, новая идеология взрастила за короткий срок новое поколение хищниц). Те же, что положили на меня глаз, были неинтересны лично мне.

Вот поэтому я сейчас бестолково прогуливался между вешалок с дамской одеждой и бельем, мучительно размышляя над вопросом: 'что брать и понравиться/подойдет ли мой выбор Олеси'.

Решившись, я потянул на себя что-то черное, сплошь состоящее из кружев и прозрачной тонкой ткани. М-да, как и кто может носить подобное? Тут же и не прикрыто ничего (у подруг, вроде бы, подобного не встречал... или я несколько отстал от жизни, или они) будет. Я эти трусики в грецкий орех смогу запаковать так, что еще место останется.

— Я могу чем-то помочь?

Вопрос, прозвучавший за спиной, заставил вздрогнуть и машинально хлопнуть себя по животу, где прятался пистолет. К счастью, этот жест остался для говорившего (а, вернее, говорившей, так как голос был женским) незамеченным со спины.

— Нет... точнее, да, — чуть смутился я, почувствовав себя пойманным подростком в женской раздевалке за рассматриванием белья. — Собственно, я для по... знакомой хочу одежду купить.

— Одежду или белье? — поинтересовалась продавец, девушка года на три постарше меня с каштановыми, слегка вьющимися волосами до плеч. Загорелая почти до бронзового цвета, с карими глазами и темном джинсовом костюме, она стояла в шаге от меня и с легким прищуром и улыбкой разглядывала меня.

— И то, и другое. Понимаете, сегодня ночью попали в дождь, вот... и у знакомой вся одежда запачкалась. Ездили на дачу отдыхать...

Вот же, елки-палки. Мне проще пленного допросить или с кем-то из братвы пообщаться, чем вести беседу с симпатичной девчонкой да еще на тему женского белья.

— Она возвращаться назад в таком виде не согласилась ни в какую. Говорит, что ее даже в машине все увидят и подумают неизвестно что... Теперь нужно ей подобрать одежду.

— Размер у вашей знакомой какой?

Ну, вот что ей ответить? Я только и могу выдать раскладку по камуфляжу. И спросить забыл у самой Олеси о ее типоразмере. Путаюсь я в этих третьих/четвертых номерах, а тут на продаваемой одежде и вовсе непонятные крестики стоят с загогулинами.

— Почти такая же, как та девушка, — указал я на одну из покупательниц, что выбирала себе блузку метрах в пяти от нас. — Только з... кхе-кхе, таз чуть-чуть пошире. Самую чуточку. А так она один в один.

— Размер чашечек? — деловито поинтересовалась моя собеседница, быстро пробежавшись взглядом по 'образцу'.

— Что? — не понял я. — А это что?

— Бюстгальтер, — постаралась скрыть улыбку, произнесла девушка. — Какой она номер носит? Хотя бы примерно.

При этом она подняла свои ладони к груди и слегка коснулась ими бюста.

— Как у меня? Больше? Меньше?

— Побольше, — чуть не покраснев, неуверенно ответил я, вспоминая фигурку Олеси. — Да, побольше...

В общем, белье я купил (целых три пары). Потом взялся за одежду. Тут пришлось мучительно напрягать память и вспоминать, в чем же ходят тамошние женщины и девушки. Партизанок в расчет не брал — они почти всегда в камках.

За время своего вчерашнего посещения смог рассмотреть всего десяток представительниц слабого пола на городских улицах. Вот по ним и ориентировался. В принципе, что подойдет: юбки ниже колена, брюки-джинсы, блузки закрытые и так далее. Отметаем (хоть и с некоторым сожалением, так Олеся смотрелась бы намного привлекательнее) мини, прозрачные блузки и с чересчур большими разрезами и прочее избыточно открытое. Вряд ли там настолько разгулялась мода. Девушка консультант мне помогла выбрать нужное, пообещав, что моя 'избранница' будет в восторге.

Закупившись еще и провиантом, я направился на дачу. Эх, знал бы, какой меня ожидает шок — готовился бы к нему морально уже с этого момента и времени не тратил на разную фигню, вроде снятия демаскирующих меток с покупок.

Глава 12

За время моего отсутствия ничего выдающегося не случилось. Разве что в дом забрался здоровенный рыжий котяра — местный разбойник и гроза представителей сильного пола кошачьего семейства. Баталии он устраивал постоянно, отчего так же вечно ходил с рваными ушами и расцарапанной мордой. Сейчас он лежал на подоконнике, грея раздувшееся пузо на солнышке. На мое появление почти не отреагировал. Так, слегка шевельнул ухом и зыркнул желтым глазом. Мол, прогонит или нет, не пора ли рвать когти из этой уютной обстановки. Возможно, я шуганул бы его, но помня, как партизаны относятся к кошкам, в присутствии спасенной девушки решил не торопиться с подобным действием.

К моим покупкам девушка отнеслась... равнодушно, что ли. Поблагодарила, взяла пакеты (мне их презентовали в магазине, как бонус к большой покупке) и принялась неторопливо перебирать вещи. Минут через пять попросила выйти. Когда же вновь позвала, то предстала передо мною в черных джинсах, футболке и кофточке.

— Отлично выглядишь, — восхитился я новым обликом Олеси и показал большой палец. — Красавица, которых еще поискать надо.

— Спасибо, — чуть потупилась та и тут же предложила. — Давай, пообедаем?

— Давай, — покладисто согласился я. Уже под конец трапезы, когда пил чай с шоколадными конфетами, я услышал то, чего не ожидал, но опасался.

— А у нас даже детям такое очень редко достается, — вздохнула Олеся, откусывая от конфеты 'мишка на севере' крошечный кусочек, проглотив и сделав глоток чая, она добавила. — Миша, ведь мы в другом мире, я права?

— Кхе, кхе, кхе, — закашлялся я, подавившись конфетой. Мягкий шоколад и горячий чай превратились в липкую массу, которая пробкой встала у меня в горле. — Гха... гха...

— Миша, ты что? Не дергайся, — вскочила со стула Олеся и бросилась ко мне. Ее маленькая ладошки принялась отбивать по моей спине барабанную дробь. То ли ее действия помогли мне, то ли конфетная пробка сама растворилась, но я получил возможность вновь дышать.

— Кхе... спасибо... кхе, — поблагодарил я девушку и чуть отодвинулся от ее рук: в рьяном порыве она перешла с ладони на кулачок, а он у нее оказался крепким.

— Не за что, — улыбнулась та и вернулась на свое место за столом. — Точно все в порядке?

— Ага, — кивнул я.

— Тогда отвечай на вопрос...

Вот же засада. И как она догадалась или это просто слова, без всякой подоплеки? С головой после висения в цепях тронулась. Бывает же такое.

— Миша, — вздохнула девушка и посмотрела на меня, — что молчишь?

— Фифету фем, — торопливо закинул сразу две сластюшки в рот и задвигал челюстями. — Фифяшь офефу.

— Ответишь сейчас, говоришь, — правильно расшифровала мой 'кошмар логопеда' Олеся. — Я помогу. Начнем с того, что ты свободно раскатывал на машине по трассе — в моем мире это возможно, но не столь долго. Следующее, я увидела местных жителей — они совершенно не похожи на моих земляков: не напуганы, ходят свободно, спокойно возятся на своих участках...

— А фифо фим фовафся, — пожал я с удивлением плечами и торопливо затолкал в рот еще одну конфету. Блина, ученые утверждают, что сладкое активно стимулирует мозговую деятельность. Но я ем и ем, а результата нет. Скорее, тупее стал — все мысли вылетели и возвращаться в мою голову не собираются.

— Бояться есть чего, — не согласилась со мною Олеся. — Демоны за десятилетия научили осторожности. У каждого из нас настороженность на грани условных рефлексов выработалась.

Так, продолжаем. Теперь поговорим о нем, — Олеся кивнула на кота, который безмятежно дрых на подоконнике.

— Ф фнивфм-фо фто фе так? — вздохнул я и проглотил конфеты. — Написано, что ли, на нем крупными буквами насчет его иномирности?

— Коты так спокойно не ходят. У каждого имеется свой хозяин и обязательно кто-нибудь присматривает.

— И за этим присматривают, — буркнул я. — И хозяин имеется.

— Нет, — улыбнулась в ответ Олеся, — не надо мне голову дурить. Кроме этого кота я еще видела несколько, и все они выглядели бездомными. Двое и вовсе грязными были, все в репейниках и с болячками. Такого с НАШИМИ кошками быть не может.

-...

У меня и слов-то не было для оправданий, только невразумительное мычание.

— Дальше, — деловито перешла к следующему пункту девушка, — одежда. Я никогда не видела такого фасона и материи, даже среди товаров из резерваций не попадались.

Эх, получается, я зря выбирал одежду без всяких 'адидас', 'рибок' и прочих кутюрье. И попусту потратил время на спарывание ярлыков. М-да, женщину сложно провести в плане шмоток, пусть и такую молодую.

— Еще вот это.

Олеся продолжала выбрасывать козыри и каждый раз чуть ли не туз и джокер выпадали. На этот раз она положила на стол несколько нешироких бумажных полос в полметра длиной. Вроде бы, газетная нарезка. От старых газет, уже пожелтевшие и хрупкие, словно тончайшая фанера. Судя по внешнему облику и остаткам клея — сняты с оконной рамы.

— И? — спросил я, приподнимая левую бровь вверх... и только после вопроса до меня дошло: газеты-то моего мира.

— Понял? — позволила себе усмехнуться Олеся. — Я выбрала самые подходящие, с датами и важными новостями. И последнее: в этом мире потоки магии совсем другие, я даже работать с ними не могу в полную силу.

— Да, — вздохнул я, припертый кучей неопровержимых аргументов (газеты и упоминание магии), — это другой мир.

— А как ты нашел сюда проход или местный?

— Местный я. А к вам в мир попал совершенно случайно...

После этого кратенько рассказал историю знакомства с миром Олеси, упомянув про умирающую девушку. Про знак, который она мне оставила и так далее.

— Наверное, это была Маша, — грустно сказала Олеся. — Она была самой лучшей магессой в нашей группе. Она сумела расшифровать некоторые заклятия демонов. Но нас кто-то сдал. Машка смогла вырваться и за ней послали варгов. Нас же демоны отвезли к себе и там пытались все разузнать... они и узнали. Твари умеют спрашивать, они в голову своей магией лезут, не давая возможности скрыть и замолчать что-то. Потом нас отправили в жертву Наместнику.

Что ж, теперь понятно мне стало, кого Маша просила спасти, кому нужно было помочь. Вот этой девчонке и ее товарищам, так и погибшим в цепях.

— Получается, что я маг? — поинтересовался я у Олеси. — Как и ты?

— Нет, — отрицательно мотнула девушка головой, — не маг. Твой Знак — обычная маго-татуировка. Твоя кровь активировала метку.

— Кровь?

— Да, она. Это магия демонов. У них почти все на крови завязано. Потому и нуждаются они в жертвах. Объяснять слишком долго, да и не все поймешь. Другой магии мы не знаем — только ту, что принесли с собою демоны.

Понятно. На Земле (что этой, что параллельной) с магией народ не дружит. На протяжении столетий всяческие намеки на магов (колдунов и похожую братию) сжигали, причем, в буквальном смысле. Только это и объясняет отсутствие представителей чародейской братии среди людей, а не невозможность вообще колдовать. Как заметила Олеся, магические потоки и в моем мире имеются, только пользоваться ими никто не может.

— Миша, а ты что дальше планируешь делать? — осторожно поинтересовалась девушка.

— Ну, — призадумался я, — подожду, пока восстановится Знак. Потом вернусь обратно в тот город и постараюсь выбраться в леса. Там отыщу место поспокойнее и вернусь за тобою.

— А почему не можешь вместе со мною перенестись?

— Опасно. Мне одному легче уйти или отбиться. Да и в любой момент могу вернуться сюда — при одиночном переходе Знак дает возможность прыгать туда-сюда в течение всего дня. По крайней мере, на обратную дорогу я могу рассчитывать в любой момент.

Олеся после моих слов слегка призадумалась. Помолчав несколько минут, она вновь заговорила:

— А если я помогу тебе выйти не в городе, а в другом месте? Совсем другом, где нет демонов и их слуг... возьмешь с собою сразу же?

— Если там безопасно, то возьму, — согласился я. — Что за место?

— Резервация, — торопливо принялась пояснять девушка. — Я знаю магическую метку, привязанную к одному из необитаемых поселков. Туда сможем переместиться безопасно.

— В резервацию? Это же сколько мне потом добираться обратно? Меня в отряде друзья ждут...

— Пару дней, не дольше. Если на машине...

— Вот еще, — буркнул я, — машину туда отправлять. Хотя... я придумал кое-что. Кстати, не знаешь, что это такое?

Я протянул Олеси пенал, который прихватил у толстяка в потайной комнате. Девушка приняла предмет очень бережно, словно он из стекла был сделан или грозил обжечь руки при неверном ухвате. Повертев и осмотрев со всех сторон, Олеся сдвинула крышку в сторону и вынула 'яйцо'.

— Хм, кость демона, — задумчиво проговорила Олеся, касаясь рукой предмета. — Жезл... не могу точно сказать какой и для чего... хотя... это же телепорт.

— Что?

— Телепорт, — повторила девушка. — Любой маг сможет переноситься мгновенно в пределах видимости. Можно километра на три-четыре прыгнуть.

— Только маг?

— Да, — подтвердила Олеся, — только маг. Например, я могу им воспользоваться. А вот ты уже не сможешь.

— Жаль, — огорчился я. — С такой штукой можно было бы такие дела проворачивать...

— В моем мире с ним сложно обращаться, — продолжала дальше говорить Олеся о свойствах трофея. — Он создает слишком сильные возмущения в эфире. Любой маг или демон смогут уловить их на огромном расстоянии. Причем демоны обязательно заинтересуются и пожелают познакомиться с владельцем этого жезла. Эта шкатулка экранирует его, но стоит только ее открыть, как маскировка исчезает.

— Тогда давай его пока тут оставим, — предложил я. — Не стоит рисковать в твоем мире. Мало ли что...

Покинули мы этот мир через два дня. Пришлось кое с чем повозиться, решить ряд дел. А потом шаг в туман и выход из него в незнакомом месте.

— Где это мы? — поинтересовался я, недоуменно вертя головой. Луга, овраги, редкие лесопосадки, молодая березовая поросль там, где десяток другой лет назад были пахотные поля. И здания в километре от точки нашего появления.

— Поселок Первомайский, — сообщила Олеся. — Больше я ничего не знаю об этом месте.

— Есть тут кто живой?

— Нет, — отрицательно качнула головою девушка, — никого и очень давно. Демоны больше десяти лет назад устроили тут резню. После этого никто не пожелал тут селиться.

— Твари, — сплюнул я в пыль при упоминании захватчиков из соседнего мира. — Ладно, куда нам?

— На восток, — через триста километров заканчивается территория резервации. Потом еще около двухсот или двухсот с небольшим километров до моего города.

— Порядочно. Хотя...

Договорить я не успел. В этот момент я услышал едва уловимое стрекотание... знакомое такое механическое жужжание.

— Вертушка? — недоуменно проговорил я вслух. — Откуда? Олесь, в резервациях вертолеты есть?

— Только у демонов.

— Тогда нам надо отсюда сваливать. Садись и держись крепче.

Спрятаться здесь было негде — сплошь открытое место с редкими, насквозь просвечивающимися лесопосадками и неглубокими, открытыми оврагами. Оставался только поселок. Именно туда я и направил свой мотоцикл.

Неплохой 'ижак-пятерка' с двумя цилиндрами. Приобрел у знакомых задешево — документов на него не было. Подозреваю, что мотоцикл был ворованным, от того и цена такая лояльная. Чуть-чуть с ним повозился, за полдня приведя в порядок и заменив глушаки на новые, а то прежние больше ревели, чем работали.

Теперь эта машинка меня в миг донесла до первых домов. Выскочив на перекресток, я остановился и сбросил обороты, не глуша двигатель — вдруг придется стартовать с места.

— Ты местность не знаешь? — поинтересовался я у своей спутницы, которая цепко держалась за меня, ухватив руками поперек туловища.

— Не-а, я только про метку знаю. Маша о ней упоминала.

— Жаль, тогда пора нам прятаться.

К этому времени вертолетное стрекотание успело набрать обороты, чтобы его услышать, уже не надо было напрягать слух. Да и сама воздушная машина четко различалась в небе. Направление держала к нам, в поселок. Неужели увидели нас на земле? Вроде бы, пыли особой не подняли, а рассмотреть на таком расстоянии небольшой мотоцикл очень трудно. Для этого надо иметь аппаратуру или фиксировать внимание в нужной точке. Хотя, если там демоны, то с их зорким зрением и не такое возможно.

— Тут укроемся, — указал я на здоровенное трехэтажное здание с десятком высоченных колонн. Все окна на первом этаже были забраны мощными решетками (правда, часть из них сейчас отсутствовала и только следы на косяках напоминали о заграждениях), стекла имелись только в двух, все остальные щеголяли пустыми почерневшими рамами. На втором и третьем этажах решеток не было, и остекление сохранилось лучше. Примерно, в каждом третьем окне.

Мотоцикл затащил внутрь, благо, что дверей не было — две широкие и почти трехметровые створки валялись на полу в холле. 'Небольшой' такой холл, метров десять на десять. Справа имелось небольшое окошко, впереди очередные двери — сейчас только правая створка, левая была расщеплена на отдельные дощечки и валялась в следующем помещении. Со всех сторон — пол, стены, даже потолок — один мрамор. Или кафельные плитки под этот материал. На полу — серовато-белый, стены имели красноватый в багровую крапинку, а потолок — идеально белого цвета. Люстра — закос под старинный подсвечник на две дюжины лампочек.

Мотоцикл пришлось оставить в холле, положив его в углу. Если не приглядываться, то в полумраке и не видно. Вот только пыль под ногами... на этой предательской субстанции наши следы слишком четко выделялись.

— Что ты делаешь? — с удивлением спросила девушка, когда я вытащил из рюкзака полотенце и принялся им крутить над полом, изредка касаясь плиток.

— Следы заметаю. Получается паршиво, но хоть что-то.

Я так и шел, пятясь до вторых дверей, вертя полотенцем. Следы я убрал, но вот эта полоса почти чистого пола демаскирует еще больше. А, ладно, хотя бы количество прошедших не ясно. Вот еще бы весь этот мусор поскорее опустился обратно, а то дышать невозможно.

Измазанное полотенце я выкинул в сторону, когда оказался в новом помещении. Наверное, опять холл или что-то похожее. Длинный, метров в семьдесят, шириной около пятнадцати и потолком метров под семь. На потолке две здоровенные круглые люстры с кучей стеклянных висюлек-лепестков и рядами лампочек (большая часть отсутствовала, только одни гнезда под них) в три яруса. Слева и справа по широкой лестнице с перилами выполненных в виде пузатых низеньких колонн. Рядом с лестницами раздевалки — на некоторых еще болтаются куртки, плащи. Сейчас все покрытые пылью до такого состояния, что очень трудно угадать, что это было ранее — куртка или кофта, плащ или пальто? С другой стороны по двухстворчатой двери — опять отсутствующие и что там за ними увидеть не удается, так как ни малейшего лучика света туда не проникало. Если там имелись окна, то явно были плотно зашторены. Чем-то мне дворец культуры напоминает, виденный в одном из крупных поселков еще в Чечне. И тот, и этот почти в одинаковом состоянии — такие же разбитые.

— Давай наверх, — указал я на правую лестницу, — только потише и побыстрее.

Насчет 'побыстрее' мог и промолчать. Все равно Олеся двигалась шустрее меня, нагруженного рюкзаком с вещами и припасами, закутанного в бронежилет (легкий, всего лишь третий класс) и с апээсной кобурой на боку. Люгер отдал девушке, чтобы совсем не оставить ее без оружия.

Второй этаж почти ничем не отличался от первого — опять двери, лестницы на третий, только вместо раздевалок были буфеты. Уцелели даже сифоны и баллоны под газированную воду. Напротив буфетов расположились широкие арки, прикрытые тяжелыми плотными портьерами. Наверное, за ними вход на что-то вроде балкончиков или театральных лож. Уже догадался, что попал в местный кинотеатр/дворец культуры или похожее на них.

Третий этаж... раздевалок нет, буфетов тоже, зато куча дверей с обеих сторон. Обычных дверей — невысоких и с одними створками. И все целые. На некоторых имелись таблички. Тут уже было очень темно, так как ни одного окошка не имелось. Пришлось скидывать опять рюкзак с плеч и вытаскивать парочку небольших фонариков.

При свете электрического луча разобрал надпись на одной из бронзовых табличек: 'Аппаратная'. Толкнул от себя дверь — открылась. Внутри высокие стеллажи-шкафы, собранные из алюминиевых стоек и 'дырявых' полок из того же металла.

— Маловато местечка, чтобы спрятаться, да и запирать себя в угол без возможности отступить неохота, — негромко проговорил я.

— А сюда? — позвала меня Олеся, которая отошла на противоположную сторону. Когда я подошел к ней, девушка лучом фонаря указала на надпись.

— Выход на крышу... ответственный... впрочем, нам это не нужно, — прочитал я. — Давай выйдем на крышу, что ли.

Эта дверь была заперта. Но закрывалась на внешний замок, дужка которого была продета сквозь проушины двух скоб. За столько лет без ухода, в сырости и сухости (в зависимости от смены сезонов — зима-лето) дерево испортилось. Потому и удалось легко сковырнуть ножом скобы, вырвав шурупы 'с мясом'.

За дверью обнаружилась узкая лесенка, под большим углом поднимающаяся вверх. Потом опять дверь с очередным навесным замком, который постигла участь своего собрата. И вот мы на крыше. Потрескавшаяся смола, горки наметенного мусора и земли, из которых тянутся к солнцу кустики и деревца разной степени развития. Нечто похожее можно увидеть и среди обжитых домов, про которые часто забывает ЖКО.

Выбранное нами здание было почти самым высоким в поселке. Почти такое же обнаружилось в центре, но то строение совершенно не мешало обзору. Все, что хотели увидеть — увидели. Рокот вертолета (не очень громкий, так как сейчас он стоял на земле, и движок пилот гонял на холостых) помог отыскать нам машину. Та опустилась совсем недалеко от поселка — метрах в пятистах. Рядом с вертушкой топтались восемь фигурок. Опознать в них демонов или людей было невозможно из-за расстояния.

Вот вертолет взревел громче, лопасти стали интенсивно перемешивать воздух. Машина дернулась, словно подпрыгнув, и стала подниматься. Фигурки торопливо отбежали в сторону, чтобы не наглотаться пыли. Хм, судя по прыткости, там были демоны... вот же напасть.

Демоны, проводив вертушку взглядами (наверное, иначе с чего им было стоять на месте, лицом в сторону улетающей машины), направились в поселок. Вернее, побежали сюда.

— И что делать? — с тревогой поинтересовалась девушка.

— Валить отсюда и как можно быстрее, — буркнул я. — Без серебра мы с ними не справимся... кстати, как насчет твоей магии?

— На парочку может и хватить, — неуверенно сообщила Олеся, — а как выйдет на самом деле — не знаю.

— Паршиво, — резюмировал я. — Ладно, спускаемся на второй этаж.

Выстрел раздался в тот самый момент, когда я стоял возле двери на крышу, готовясь спуститься внутрь здания. Хлесткий выстрел, винтовочный. Через три-четыре секунды еще один.

— Что за?..

Мы с Олесей переглянулись и бросились к парапету на крыше. Как удачно мы выбрали место для укрытия — отсюда половина поселка, как на ладони. В том числе и демоны, которые сейчас бегут к домам во все лопатки. А бегут-то не все, вон одна тушка лежит среди редкой травы и подниматься не хочет. Даже не шевелится.

Выстрел. До ближайшего дома оставалось метров сто пятьдесят, когда очередной демон кубарем покатился по земле.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Еще одного невидимый стрелок свалил почти возле здания, в преддверии мертвой зоны, когда десантники будут прикрыты стеной.

Выстрел. Выстрел. Блина, по кому стреляет, демоны же уже среди строений, их и не видно стрелку (место откуда велась стрельба я уже вычислил... думаю, его вычислили и твари)? А-аа, понятно, подранков добивает. Хоть те и не шевелились, но контроль прежде всего. Вот только пареньку не мешало бы подумать о своей безопасности. Демоны, как и я, уже узнали о схроне снайпера и собираются очень тесно с ним пообщаться. Зная привычки тварей, это общение для стрелка будет слишком болезненным.

— Кто стрелял? — рядом шепотом, словно опасаясь быть услышанной тварями, спросила Олеся.

— Вон в той четырехэтажке, у которой крыша шиферная, — указал я на укрытие снайпера. — Стрелок сидит на крыше и стреляет из глубины сквозь пролом.

— Куда демоны подходят?

— Угу, — буркнул я. — Ты права.

Демоны добрались до здания очень быстро. Укрылись за углом ближайшего и о чем-то совещались. Эх, мне бы сюда винтовочку или пулеметик. Тут метров под двести будет. На таком расстоянии я положил бы половину сразу же. А из этого — я с сожалением посмотрел на 'стечкина' — даже напугать на таком расстоянии невозможно. Точность не та, да и патрончик слабоват. Плюс отсутствие серебра.

Пока размышлял, демоны приняли решение и разделились: трое рванули к дому со снайпером, а парочка... побежали к нам. Вот же...

— Они к нам, — выдохнула Олеся и вцепилась мне в локоть. — Что делать будем?

— Сражаться, — ответил я и, пригнувшись, бросился к лестнице с крыши. Третий этаж проскочил быстро, ориентируясь по памяти, опасаясь включить фонарик. Так, второй этаж и тут уже светлее, так что без фонаря обойдусь. Да еще и демоны уже вот-вот должны добраться до дверей.

— Тихо, — прошептал я, останавливая Олесю, которая передвигалась следом за мною, едва ли не шаг в шаг. — Ждем здесь.

— Почему здесь?

— Наши следы тут видны, должны же демоны заинтересоваться ими.

— А если...

— Все, тихо, — приказал я, услышав шум внизу. Вариантов было два: демоны увидят наши следы в пыли (зря только полотенцем размахивал, сейчас это такой глупостью кажется) и решат по ним пройти. Вариант второй: увидят нетронутую пыль на второй лестнице и поднимутся по ней.

— Смотри туда, — приказал я Олеси и ткнул пальцем, указывая на другую лестницу.

Поставил я на первый вариант. В азарте могли броситься наверх, желая завязать тесное общение хозяевам следов, как собаки. А так же могли посчитать ловушкой такую явную демонстрацию чужого присутствия. Мол, смотрите, мы шли только с этой стороны и на этой же половине и спрятались. А вы давайте поднимитесь оттуда и поймайте нас за мягкое место. Мы совсем-совсем не готовим вам ловушку на нехоженой лестнице, мы там и не ходили вовсе и забыли про нее Честно-честно.

Что-то из этого должно сработать. По крайней мере, по первому варианту больше шансов. Так, я был прав — они сюда идут. Тихо так идут, но мраморное покрытие предательски сообщает о перемещении тварей. У тех гвоздики в обуви постукивают или камешки, забившиеся между протекторов на подошве. Так, стихли шаги — они у лестницы. Тут, видимо, в целях безопасности, скользкий мрамор заменен деревянными досками, которые рассохлись и скрипят под ногами.

Поднимаются... поднимаются вдвоем, на подстраховке никто не остался. В неверном сером свете, показалась крупная фигура с оружием в руках. Вот же я лопух, совсем не обратил внимание, что за стволы у тварей. Вот и сейчас невозможно ничего увидеть...

Второй следовал за напарником в двух метрах позади. Так, сейчас вы окажетесь на одной линии. АПС поставлен на автоматический режим, трехпатронная очередь собьет с ног первого, кинув его на товарища и мешая пользоваться оружием. А вторая очередь разобьет голову последнему. Потом еще по контрольному выстрелу в головы — низшие демоны от этого мрут легко, главное мозг поразить. А то слыхал я истории, как пистолетные пули ото лба некоторых тварей рикошетят.

Фух!

Над ухом что-то пыхнуло, словно газовую горелку зажгли. Или разом стравили воздух из автомобильной камеры... ну, что-то вроде этого. Сразу же за звуком в сторону демонов полетел желтоватый, кляксовидный сгусток непонятной субстанции. Полетел быстро, я только успел его увидеть, но еще не осознал происходящее.

Сгусток ударил в первого демона, который обладал лучшей реакцией, чем я. Не только услышал/увидел 'кляксу', но и попытался уйти с ее траектории. Не успел. Заклинание (а больше ничем другим оно быть не могло) примененное Олесей угодило в грудь твари и впечатало в напарника, идущего следом. А их обоих — в стенку.

Вот же... удружила. Как только разберусь с этими и окажусь в безопасном месте, устрою трепку своей спутнице. Вплоть до того, что ее за... попку высеку.

Стрелять я начал сразу же после того, как демоны сползли на пол. Сначала половину магазина выпустил в ту сторону, примерно туда, где должны были находиться головы противников, в быстром темпе. Не попал в голову — ничего, на таком расстоянии пистолетная, тупая пуля надолго выбьет дух и желание шевелиться.

Потом щелкнул фонариком, который заблаговременно держал в левой руке, в кулак которой упирал рукоятку пистолета, и подскочил, полусогнувшись к краю лестницы. И отстрелял остаток магазина с полным комфортом, наблюдая при свете электрического луча, как из-под тел расползаются лужи крови.

И тут над ухом раздался выстрел. От неожиданности, в состоянии близком к контузии я выронил полный магазин с патронами на пол. И так пальба из АПСа в помещении глушила, а когда грохнуло в считанных сантиметрах от уха так и вовсе — писец.

— А-а... ты что? — почти простонал я, ощущая, как в ухе поселился плотный и колючий шарик. Оказывается, девушка решила тоже принять участие в бою и достала свой (вообще-то мой, просто выданный ей на время) пистолет. И выстрелила ни мало не заботясь, что ствол оружия находиться в каких-то десяти сантиметрах от моего уха (я-то пригнувшись стрелял, а Олеська во весь рост выпрямилась, вот и вышла такая диспозиция).

— Извини, — тут же смутилась она, — я не хотела...

— Дай сюда, — не стал я выслушивать ее оправдания и перехватил оружие. Искать на полу, черному от нехватки света, магазин к своему пистолету не стал — время только терять. Как раз в этот момент прозвучал близкий взрыв чего-то крупного — небольшого фугаса или нескольких гранат. Или Мина рванула вроде той же 'монки'. Ладно, оставив на потом, тем более я догадываюсь, что он — взрыв — означает.

Демоны к тому моменту, когда я приблизился к ним и остановился в трех шагах, уже не шевелились. Впрочем, мне это не помешало пустить по две пули каждому в лоб. С этими тварями никогда не знаешь меры: иногда и пулеметного короба может быть мало.

Так, вроде бы мертвы. Пора переходить к мародерке, вот только...

— Олеся, золотце, а что это было? — как можно ласковее обратился я к девушке. Та от неожиданности — уж очень не вязался мой тон с окружающей обстановкой — замерла на середине лестницы.

— Миша?

— Что Миша? — обернулся я к ней и осветил фонариком, благоразумно остановив луч у ней на груди, чтобы не слепить. — Я уже два десятка лет, как Миша... что за хрень это была?

— Заклинание, — растерянно произнесла девушка.

— Заклинание, — передразнил я ее, — а я какие отдал указания? Не помнишь? Следить за другой лестницей и вмешаться в ситуацию только в крайней случае.

— Так они же оба тут оказались, да и...

— Двое? — вкрадчиво поинтересовался я. — А ты в этом точно уверена? Не могли к этой парочке еще присоединиться и одновременно зайти к нам на этаж?

— Извини, — покаялась девушка. Уверен, что если бы не темнота, то я смог увидеть, как моя спутница покраснела. Ладно, хватит с нее. Я сам лопухнулся — о таком варианте и не подумал, понадеявшись, что противников всего двое и собираются они поддержать с крыши самого высокого здания своих товарищей, пока те будут добираться до снайпера. Лучше в вещах пошарюсь у покойничков.

Так, у каждого по десантному 'калашу', бронник — старый армейский знакомец с длинным фартуком и ключичными пулеуловителями, ТТ в набедренной кобуре, нож — длинный кинжал с полуторной заточкой в стальных ножнах. Шесть магазинов для автомата и три магазина к пистолету... хм, маловато взяли, покойнички, не могли перед смертью мне подарочек сделать. Еще и мои выстрелы два магазина помяли, уменьшив трофеи.

Автоматы я забрал, пистолеты и боеприпасы тоже — не выброшу, пока не сдохну от усталости. Ножи? Ну, возьму один, пожалуй. Будет в пару к моему посеребренному, подарку ко днюхе.

Один бронник порван пулями и заляпан кровью до невозможного состояния. Второй целехонек и почти чистый. Но брать... я посмотрел на Олесю и с тяжким вздохом отодвинул бронежилет в сторону. Мне столько не дотащить, а девушке и подавно. Да уж, даже жаль, что я не присоединил к мотоциклу люльку, так хоть было бы куда трофеи складывать.

Набралось порядочно, когда я все это засунул в мешок и закинул тот на плечи, то невольно крякнул — тяжело. Еще хорошо, что один калаш я передал девушке. Заодно и люггер ей вернул, запретив настрого ими пользоваться без моего приказа.

В голове промелькнула мысль скинуть часть запасов, что прихватил из дома. Консервы там, сахар, соль и разные вещи, которые в партизанском отряде весьма дефицитны. Например, с зубной пастой и, пардон, туалетной бумагой там некоторая напряженность. Или попросить Олесю выпустить ее 'трофей', прихваченный из моего мира. Хотя, на это она вряд ли пойдет.

— Пошли, нам бы по-тихому отсюда свалить, пока местные снайперы и демоны нами не заинтересовались, — проговорил я. — Нашумели мы тут весьма и весьма...

Спускался по лестнице очень осторожно, прислушиваясь через каждый свой шаг и подсвечивая фонарем. Этот осветительный приборчик по быстрому примотал лейкопластырем к стволу автомата и теперь наслаждался ощущением надежного оружия в руках. Это вам не 'стечкин' — тут все по-серьезному.

Никого на первом этаже не было, не было так же посторонних лиц и в фойе, где дожидался меня мотоцикл. Зато перед входом на улице маячил странный тип. Странным в нем было то, что он сидел метрах в десяти перед ступеньками напротив выломанных дверей. Сидел на складном стульчике, состоящим из тонких металлических трубок и куска брезента. Одет в выгоревший советский камуфляж разведчиков и десанта. Тот самый, что крупными пятнами коричневого, желтого и зеленого цветов. На голове бандана цвета хаки. Лет под тридцать, лицо смуглое, но явно не кавказец или азиат, просто хороший загар. Длинная щетина, сообщающая, что ее владелец не имел несколько дней доступа к 'мыльнорыльным' принадлежностям. Или просто не любитель часто скоблить себе щеки лезвием.

Обут в обрезанные кирзачи. В руках 'мосинка' с большим оптическим прицелом. Оружие и оптика аккуратно и умело обмотаны кусками мешковины с болтающейся бахромой.

Этот индивидуум сидел на своем стульчике и спокойно курил, держа оружие на коленях. Понятно, вот и снайпер, уложивший треть вражеского десанта. М-да, а остальных-то и не видно совсем. Не удивлюсь, если пара-тройка друзей безумца (а кем еще надо быть, чтобы в открытую сидеть и курить перед зданием, куда меньше десяти минут назад зашли двое демонов) обошли строение и сейчас подсаживают друг дружку в окошки.

— Эй, — после пары минут просмотра такой картины окликнул я незнакомца, — не жарко на солнышке?

— Нормально, мне его сильно не хватало в последнее время. А вот там как — не замерз?

— Нормально, — ответил я словами собеседника, — мне тенька в последнее время сильно не хватало.

— А может, выйдешь? — лениво предложил мужчина, стряхивая столбик пепла на землю и вновь затягиваясь. — Покалякаем о том, о сем.

— Да как-то опасаюсь я, — ответил я. — Уж слишком обжит этот покинутый поселок всякими личностями с оружием. Так сразу и не поверишь, что тут никто не живет.

— Ладно тебе, — махнул рукой стрелок, — брось. Тут и нет никого... постороннего. Ну, кроме тебя и твоего товарища.

Так, в Олеське девушку не опознали. Впрочем, сделать это сложновато — рюкзак, камок, афганка-панама, берцы.

— А эти, с вертушки? Вон в тот домик заходили. И сильно они мне не понравились — нормальные гости так не приходят, тем более с оружием.

— Не боись, — хмыкнул собеседник, — эти гости вкусили местного гостеприимства на полную. Кстати, к тебе их дружки заскакивали... как они там поживают?

— Никак, — ответил я. В голове лихорадочно крутились мысли и вопросы. Причем самый избитый на протяжении веков 'что делать' был на первом месте. Застрелить этого (не насмерть, а так, ручку-ножку продырявить) и дать деру? Одному и можно было бы, вот только не уверен, что этот стрелок там в одиночестве скучает. Олесю с ее необстрелянностью первой положат. Но и болтать долго не выход. Как бы у местных борцов с демонами не вышло терпение и они не забросали фойе гранатами.

— Выхожу, — проговорил я, опуская рюкзак на пол, — не нервничай там. И друзьям своим об этом сообщи.

— Какие друзья? — почти натурально удивился стрелок. — Один я тут.

Выходил я на улицу с таким ощущением, словно голым шел между открытых клеток с хищниками. Остановился шагах в четырех от незнакомца: случись чего, то у меня будет шанс на один прыжок к горлу собеседника.

— Это откуда? — с интересом посмотрел на калашников, который висел у меня на плече стволом вниз.

— Трофей, — пожал я плечами, — от парочки грубиянов достался. С их товарищами ты до этого весьма конструктивно пообщался... с последними так вообще оглушающе громко.

— Хм. А твой приятель чего не выходит?

— Опасается. Он у меня по жизни стеснительный и беспокойный...

— Миша, а он и в самом деле один, — послышалось у меня за спиною. Вот же елки-палки, Олеся, ты куда прешься? Девушка вышла из-за стен здания и встала в паре шагах от меня.

— Опаньки, подруга дней моих чудесных, — расплылся в улыбке незнакомец, — так ты не он, а даже совсем наоборот — она!

Хоть и был тон говорившего беззаботным, но в глазах на миг мелькнула настороженность и опаска. Так-с, а это весьма интересно. Никак Олеся угадала насчет его одиночества.

— Давай расставим все точки, — проговорил я, касаясь рукой автомата. — Чтобы не возникли разные нехорошие мысли и желания...

Остап оказался неплохим человеком. Немного со съехавшей крышей на почве гибели своих близких, но съехавшей в меру. Жену и дочь больше года назад охотничья партия демонов захватила, чтобы принести в жертву. После этого Остап забросил торговлю — имел неплохую жилку коммерсанта — взял винтовку и принялся отстреливать тварей. Уничтоженная нами команда с вертолета была охотничьей партией за живым товаром.

— Это не демоны были, — сообщил нам Остап, — всего лишь одержимые, которые хотят поскорее перейти на новую ступень в иерархии. Чем больше жертв они возложат на алтарь, тем скорее это случится.

Нам повезло, что противниками оказались молодые, совсем недавно прошедшие ритуал слияния с инфернальным духом, бесноватые. Ни опыта, ни осторожности — только наглость и уверенность, что новое состояние тел и духа спасет их в любой ситуации.

— У этих тварей после слияния совсем голову сносит, — продолжал говорить Остап. — Первые несколько месяцев и дух, и человек прибывают в состоянии эйфории. Словно, наркотиками закинулись. В это время они самые опасные... и безопасные тоже.

— Как так?

— Теряют осторожность и действуют напрямую. Если бы они разошлись в разные стороны и попробовали забраться в дом поодиночке и с разных углов, то имели бы шансы добраться до меня. А так, только зазря подорвались. Мне даже и добивать их не пришлось, так, по серебряной пуле в голову. И вам повезло, что они разделились — почувствовали живых и решили взять всех разом. Меня решили брать втроем, так как сумел показаться свои зубы, а вас только двое.

Остап поверил нам сразу, как только увидел мертвых одержимых (немедленно проконтролировал их состояние посеребренным кинжалом, ударив каждого в сердце) и кота. Да, да кота. Олеся прихватила с дачи наглого представителя кошачьих, сумев меня убедить, что подобный груз нам только на пользу пойдет.

Этих животных инфернальные твари ненавидели не меньше, чем благородный металл. Мало того, что кошки их чуяли и немедленно сообщали об этом всем окружающим своим шипением и агрессивным поведением, направленным в сторону тварей. Так еще и раны, причиненные их зубами и когтями, были для демов болезненными и заживали слишком плохо.

Так что, демонстрация довольного животного (а чего ему быть недовольным — носят на руках, хоть и в мешке, кормят и поят от пуза, чешут животик и держат в тепле — лафа, да и только) оказало на вольного стрелка такое же впечатление, как серебро на командира партизан при моей второй встречи с ними.

— Сейчас в Камышов направимся, — сообщил нам Остап. — Там вас познакомлю с народом, посмотрят на вас председатель с начальником милиции. Свое барахло скинете.

— Вообще-то мы хотели сразу же выехать к границе, — сказал я. — Здесь совсем случайно оказались.

— Если хотите покинуть резервацию, то к нам наведаться все равно нужно. Если договоритесь, то председатель с майором вам помогут — укажут безопасный маршрут, помогут с доставкой или проводниками.

Доводы были убедительными, поэтому я решил принять предложение Остапа.

Отступление.

В огромной зале, с высокими окнами и двумя тяжелыми и большими дверями находились двое. Мужчина лет за сорок, с легкой сединой, аристократическим лицом и отличной фигурой в костюме-тройке. И женщина не старше двадцати пяти, жгучая брюнетка с такой фигуркой, что любой мужчина отдаст все, лишь обладать этой незнакомкой. Ее грудь четвертого размера задорно стояла, натягивая тонкую материю острыми сосочками, сообщая всем и каждому, что великолепно обходится без бюсгальтера.

— Алиссия, я недоволен твоей работой, — спокойно проговорил мужчина. Он стоял спиною к своей собеседнице, заложил руки за спину и с интересом разглядывая огромную картину на стене. Там сотни кошмарных рогато-хвостатых существ рвали на части обнаженные тела мужчин и женщин. Художник настолько подробно передал это действие, что возникало ощущение, что вот-вот и картина оживет. А все действующие лица сойдут с нее в реальный мир.

— Простите меня, Наместник.

— Прощение нужно заслужить делами. А их я не вижу. Вот уже несколько месяцев Сопротивление людей активизировалось. Все чаще стаи происходить нападения, освобождения предназначенных в жертву смертных. У людей появилось много серебра... откуда?

— Источники называют один из партизанских отрядов, входящих в Сопротивление в этой местности. Именно он распространяет серебро и этот же отряд участвовал во всех акциях за последнее время. Активно участвовал.

— Мне плевать! — внезапно зарычал Наместник, перетекая из человеческой ипостаси в демоническую. В помещении появилась трехметровая фигура, чем-то напоминающая изображенных на картине существ: рога, хвост, вытянутая пасть с десятками остроконечных зубов. Крупная чешуя, длинные когти на пальцах. А еще от демона шла волна ярости и сковывающего всех посторонних ужаса. Окажись тут человек или кто-то из низших, то умер бы немедленно.

— Мне плевать на людей, — повторил Наместник, нависая над съежившейся Алиссией. — Скоро будет проводиться большой ритуал принятия новых братьев. Мне надо сосредоточиться на нем, а эти уколы меня раздражают... и не только уколы. Что там случилось в Харкаше?

— Партизанский отряд под видом карателей проник в город и освободил часть своих соотечественников. Они были предназначены для жертвы в одном из кап... — пролепетала демонесса, но была прервана.

— Я не об этом. Я о жертве, которая была предназначена Повелителю.

Алиссии стало тоскливо. За такой проступок легко можно расстаться не только с жизнью, но и с душой.

— Некто освободил молодую женщину из людей, которая должна была своей жизнью питать Повелителя. Никогда до этого подобного не случалось — все люди страшились оказаться рядом с памятником Повелителю, потому и охраны не было. На след человека встали варги, патрулировавшие город, но были убиты, — сказала демонесса и спустя мгновение добавила. — Серебром.

— Дальше, — прорычал Наместник.

— На выстрелы сбежались другие варги. К ним позже присоединились патрульные отряды, которые отыскали укрытие нарушителя с жертвой. Он прятался в одном из домов, который стоял рядом... рядом с одним из запретных мест. Когда ворвались в дом, то возникла перестрелка. Погибли люди и несколько низших...

— Меня не интересует это мясо, что с жертвой и преступником?

— Там был старик, участник Войны. Он умер и перед смертью подорвался на гранате. Повреждения исключили возможность его поднятия мертвым моими слугами для дальнейшего допроса. Женщины-жертвы там не оказалось.

— Старик снял тело с памятника, пронес через весь город и укрыл в запретном месте? — зарычал Наместник, хватая своей когтистой лапищей за горло демонессу. — Что за чушь ты несешь?

— Не старик, нет, — прохрипела Алиссия, не делая попыток вырваться из захвата или еще как-то сопротивляться. — Старик лишь помог преступнику с жертвой спастись от варгов и добраться до запретного места. Потом там все было осмотрено силами людских рабов из карателей и охотников. Никого не нашли. Но в этом деле есть кое-что интересное...

Наместник чуть ослабил хватку и с интересом посмотрел на демонессу.

— На пистолете, который оказался у старика, имелись следы ауры... такие же следы были обнаружены на месте гибели Кровавой Мэри.

— Это интересно. Продолжай.

— Я уже докладывала, что с момента нападения на ту суккубу, — в голосе Алиссии невольно прорезались нотки раздражения и презрения, — и начались странности: излишек серебра, непонятно как появившегося у Сопротивления и их партизанских отрядов, частые нападения на наших слуг и рабов.

— Мне нужен этот смертный, — приказал Наместник, возвращая себе прежний человеческий облик и возвращаясь обратно к картине. — Нужен, как можно быстрее.

— Я это сделаю, — склонилась в поклоне демонесса.

Глава 13

Камышов оказался небольшим поселком. Сравнительно небольшим. Тысячи полторы жителей тут проживало постоянно и около трех-четырех сотен гостей временно оседало в течение недели или двух. Когда я приблизился к нему, то сперва посчитал холмом. Поселок был защищен не хуже древних крепостей: стены периметра — высокий земляной вал с очень крутыми стенками. В нем были проложены ходы к бойницам дотов, дзотов и прочих прелестей фортификации. По гребню шли наблюдательные точки с обязательным пулеметом или снайпером. Проход — восьми метров шириной между валами, с двух сторон защищался бэтээрами (марку разобрать так и не смог, возможно, что-то новенькое, продукт этого мира) смутно похожими на родные 'восьмидесятки'. Вот только башня пошире, как на БМП и вместо одного крупняка — два. Два ДШК, если ничего не путаю. Плюс 'горюновский' ствол на станке на башне против воздушных целей.

Точно так же контролировался второй проход в поселок с обратной стороны. А так же имелись минные поля и управляемые фугасы. Мотопатрули и пешие группы, секреты и прочее, и прочее. К обеспечению своей безопасности камышовцы подошли со всем старанием. Налеты демонов на их поселок были довольно часты, но нерезультативны. Вернее, демы не могли достичь цели — разгромить поселение и захватить людей (уцелевших после бойни) в плен. А так, жертвы после каждого нападения были и немалые.

Нас встретили настороженно, но без излишней паранойи. Проверили серебром, кошкой (наш котяра тут же ей заинтересовался, заворочавшись в мешке и принявшись громко урчать), под конец нас окурил кадильницей священник. И после этого интерес к нам местные жители потеряли. Друзья Остапа, такие же ненормальные — вон, сколько окровавленного барахла притащили с собою (новый знакомый путешествовал на переделанной 'волге' с высоким клиренсом, полным приводом и срезанным верхом), а они: ' милости просим, нам убийцы тварей и их пособников пригодятся. А кота продать не желаете, нет? Жаль, а то бы купили'.

Вот примерно такой диалог прошел между нами и местными товарищами при въезде в поселок. Особенно сильно настаивали на продаже кошака — очень он им понравился или, что ближе всего к истине, нуждались в этих милых животных.

— У нас на все поселение только пять котов и кошек, которые способны чуять демов, — разглагольствовал Остап. — Еще с десяток животин, что только жрут и спят. Эти реагируют только на настоящих демонов. Простых бесноватых и иногда даже низших не замечают. А ваш кошак сразу видно — матерый. Кстати, вот тут я живу.

Остап остановил свою машину возле двухэтажного рубленного здания. Квадратное строение со стенами около семи метров и четырехскатной крышей. Кровля покрыта железом — небольшими прямоугольными пластинами, выкрашенными в 'хаки'. Небольшие окошки прикрыты деревянными ставнями, кирпичная труба с 'колпаком'. Практически деревенский дом из глубинки моего мира. Портит вид 'кабриолет' с ручным пулеметом на дуге. Кстати, от 'волги' в монстре Остапа остался только кузов-универсал, все остальное до этого использовалось на других автомобилях.

— На первом этаже я до этого торговлей занимался, — буркнул Остап, заводя нас в дом. — На втором жил... со своими. И сейчас все по-прежнему осталось... только почти ничем не торгую... и жить больше не живу ни с кем.

Остап повел нас по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Возле одной из дверей (всего три имелось) остановился и толкнул ее от себя.

— Вот, можете тут пожить. Раньше дочка жила, а теперь... эх.

Мужчина махнул рукой, вздохнул и, повернувшись к нам спиною, стал спускаться обратно на первый этаж. Комната, которую нам предоставил нам Остап, была довольно просторная — метров двадцать пять, с большим трехстворчатым окном, полуторкой кроватью, парой стульев с изогнутыми ножками и старым фанерным шкафом. Первым же делом выпустили кота, который с интересом стал обнюхивать углы.

— Так, я сплю на кровати, — заявила Олеся. — А еще будет лучше, если ты попросишь у Остапа отдельное помещение.

— Намек понял, — вздохнул я, мысленно уже примерив предоставленное ложе для определенного рода занятий. А что тут такого — мужчина я или нет? Да и Олеська за последние дни выказывала ко мне симпатию и (могло, конечно, и показаться) чуть-чуть флиртовала. М-да, забыл я, что тут свобода нравов не успела стать свободной. Нет тут еще наплыва товаров и 'мировых ценностей' из-за бугра, которые из 'непорочного' государства сделают отвязную блудницу. Хотя, вру. Есть такая тема в городах и на территориях, которые контролируются демонами. Эти твари во всю способствуют и старательно подталкивают людей к различного рода извращениям. Хочешь пей, кури, нюхай или колись наркотой. Содомия, лесбиянство, зоофилия процветают во всех городах. И чем тот крупнее, тем хуже жители.

Если в моем мире на место правителя моей страны не придет сильный и волевой человек, то лет через десять-пятнадцать и у меня что-то подобное возникнет. Вон, и так в газетных ларьках свободно продают порнографические газеты и журналы. И мало кого заботит, что дети свободно их видят сквозь прозрачное стекло.

— Миша, ты меня слышишь? — до меня донесся настороженный голосок Олеси. — Ты чего? Хочешь, можешь ты остаться в этой комнате, а я попрошу другую?

— Нет, — мотнул я головою, — все нормально... так, задумался немного.

— О чем...

— Эй, народ, — раздалось снизу, — спускайтесь ко мне. Пора и об покушать подумать.

— Потом поговорим, — пообещал я девушке. — Сейчас пошли есть. В самом деле, пора, а то желудок уже настойчиво напоминает об этом.

Кухня была маленькая. Еще меньше было свободного места — почти треть пространства занимала беленая известкой печь.

— Присаживайтесь, — указал на табуретки возле стола Остап, — я сейчас быстренько. У меня тут со вчера каша осталась и грибы с картошкой. Вроде, не успели испортиться...

— Вот еще добавить можешь, — протянул я хозяину несколько банок с консервами.

— Ого, богато живете, — удивился Остап, приняв две банки с армейским рационом. Тушеные бобы, мясо, гречневая и перловая каша. Очень сытная штука, помню, в армии мы часто спасались ими, когда кухня запаздывала. А такое случалось систематически.

— Не жалко?

— Хорошему человеку не жалко. А потом, у нас еще есть.

В этот момент за кухонной дверью раздалось шебуршание и недовольное мяуканье. Хе, наш питомец спустился следом и теперь требует хавчика. Нуда, мы же его кормили уже давно.

— Так, сначала этого разбойника накормим, — тут же среагировал Остап. — Как его зовут?

Мы с Олеськой переглянулись — кличку так и не успели придумать. Девушка звала его всякими лаковыми словами, постоянно сюсюкая, как с маленьким ребенком. А я только 'кис-кисом' и то раза два-три от силы.

— Пиратом, только ему все равно на что отзываться, — выдал я, ассоциируя про себя внешность и характер кота с джентльменами удачи из истории. — Он на еду хорошо откликается.

— Пират, так Пират, — пожал плечами Остап. Мужчина опустился на корточки и вывалил в блюдце, вынутое из комода с посудой, полбанки тушенки. — Кстати, не оставите мне его?

— Лучше, мы тебе другого кота принесем, — заявила Олеся. — Хорошо?

— Откуда? — удивился Остап и уставился на мою спутницу. Та сильно покраснела, поняв, что сморозила ерунду. Пришлось прийти ей на помощь, пока Олеся не запуталась окончательно.

— Есть возможность достать кошку с котятами, — сказал я. — На демоническую реакцию никого еще не проверяли, правда...

— Так котята лучше всего, — обрадовался Остап. — Именно с их возраста, ну, когда они маленькие, и надо приучать к демам.

-... или парочку взрослых кошек, — продолжил я. — Как получится.

— Дорого выйдет, — вздохнул хозяин дома. — Столько серебра не у каждого найдешь.

— Забесплатно, — опять влезла в разговор Олеся. — Ты же нам помог, какие деньги?

— Это хорошо, — довольно заулыбался Остап и больше не стал расспрашивать, потом быстро расставил перед нами тарелки, выдал ложки, выставил сковородку и небольшую кастрюльку, — а сейчас давайте есть...

На следующее утро Остап проводил нас к границе резервации, заставив дать обещание привести ему кошку с котятами. И по возможности, как можно быстрее.

— Конечно, Остап, — улыбнулась нашему новому знакомому Олеся, — обязательно привезем через пару недель котят.

— Буду ждать, — махнул нам на прощание стрелок. — Ну, счастливого пути.

— Давай, — кивнул я в ответ и крутанул ручку газа. Мотоцикл, рыкнул и вынес меня с Олесей на заросшую молодыми деревцами и кустарниками дорогу. Все, теперь мы на территории демонов. Пусть возле границ демов редко можно встретить, как и их холуев, но осторожности этот факт не должен убавлять. Мало ли что... мотоцикл и так был перегружен нами и снаряжением, поэтому уйти на высокой скорости было затруднительно. Да и дорога таковой только считалась.

Зато мотоцикл давал нам преимущество в плане мобильности. Мы легко проскакивали между деревьев, срезая дорогу. А там, где заросли были чересчур густыми или имелись буреломы, я перетаскивал железного коня на себе.

К вечеру встали на привал, выбрав удобное местечко на небольшом холме, заросшем молодыми соснами. Олеся оставила на мне разбивку лагеря, отойдя метров на сто от места ночлега. Вернулась минут через сорок с противоположной стороны.

— Что-то ты долго? — укорил я ее. — А если бы случилась какая неприятность?

— Я могу за себя постоять, — отмахнулась от моих слов девушка. — Кстати, не спросишь, что я делала?

— В кустики бегала, — хмыкнул я и тут же получил по макушке небольшим сучком. — Ладно, ладно... зачем?

— Я сторожки поставила, — похвасталась Олеся. — Теперь к нам никто незаметно не подберется.

— Магия, — протянул я. — Понятно... тогда едим и отбиваемся, часов в шесть подъем будет.

— Несмотря на уверения девушки, что сквозь ее магические примочки никто не пройдет (вернее, не проскользнет незамеченным), я решил подежурить. Есть такая штука, как 'волчий сон', когда ты дремлешь урывками минут по десять-пятнадцать. Причем полностью в сон не проваливаешься, улавливая шумы вокруг себя. Через пятнадцать минут открываешь глаза, осматриваешься, прислушиваешься в течение минуты-двух и вновь окунаешься в дрему. Такой сон не способствует хорошему отдыху, но позволяет в течение нескольких дней сохранять боеспособность. За время службы я успел овладеть этой штукой и совсем не думал, что воспользуюсь на гражданке. А оно вон как вышло.

Ночь прошла тихо. Поскрипывали ветви, изредка набегал легкий ветерок и начинал играться листвой. Под утро совсем неподалеку какая-то ночная птаха тоненько засвиристела. И весьма неприятно, звук — смесь зубной машины, скрипа стекла и постукивания крошечных молоточков. У меня даже сон отбило на полчаса, пока певунья не угомонилась и не решила предстать со своим сольным номером перед другой аудиторией.

— Вставай, — коснулся я плеча Олеси, когда мои часы показали шесть. — Пора.

— Брр, — поежилась девушка, вылезая из-под плащ-палатки, — прохладно.

— А ты что хотела, не май месяц. Так, быстренько едим, приводим себя в порядок и в путь.

Тронулись через час, успев плотно перекусить собрать вещи и заправить мотоцикл из запасной канистры. Когда переливал топливо, то невольно хмурился — бензина явно не хватало. Сегодня еще проедем, завтра чуть-чуть и все. А по карте нам еще порядочно катить. Как бы, не пришлось пехом 'недостающее' расстояние наворачивать.

Опять целый день едим, сделав несколько остановок для отдыха и охлаждения двигателя. Эх, надо было отыскать 'урал' или 'днепр'. В люльке разного барахла можно утащить немерено. Чуть ли не полтонны — проверенно знакомыми, которым не к чему было 'свистеть'.

А 'ижак'... так, больше асфальтовый мотоцикл для развлечения, чем рабочая лошадка.

— Елки, елки, березки, — бурчала над ухом Олеся, — сосна, дуб... елки, елки, березки... когда же мы приедем?

— Завтра уже должны к обеду добраться до нужной точки, — пообещал я.

— Хорошо бы, — вздохнула девушка и замолчала. Я ее понимал — мне уже самому надоело видеть вокруг себя деревья с кустами. А еще у меня появились сомнения в правильности маршрута. Карта с компасом имелись, но вот мои способности с ними обращаться оставляли желать лучшего. Так, с грехом пополам.

Приходилось ориентироваться по высоковольтным линиям электропередач и трассам. По одной из таких асфальтовых полос я промчался почти полсотни километров, пока впереди не заметил придорожное строение. Встречаться с кем-то вроде Мэри мне не хотелось, поэтому пришлось свернуть в лес и вновь до самого вечера прыгать по кочкам, да щуриться, когда ветви стегали по лицу при неаккуратном вождении.

На ночлег встали уже в сумерках, выбрав сосновый бор — тепло, полно сухой хвои на земле, возможность нарубить лапника для постели (а то прошлая ночевка была холодноватой без костра и теплых вещей). И еще отлично просматривалась окружающая местность во все стороны на многие десятки метров. Как обычно разбивка лагеря легла на мои плечи, пока Олеся бродила вокруг лагеря и ставила свои магические сигналки. Лежаки оборудовал под парой толстенных сосен, растущих почти вплотную друг к другу.

Потом ужин и отбой. Около часа ночи меня из дремы вырвало чувство опасности. То ли поблизости хрустнула ветка под чужой ногой, то ли ветерок принес посторонний запах. Я еще толком не успел проморгаться, как метрах в ста или чуть-чуть дальше от места ночевки возникло свечение. А через секунду на том месте появилась человеческая фигура... окутанная ярким светом, словно незнакомец решил сыграть роль новогодней елки. С той стороны донеслось невнятная фраза, и человек нырком ушел в сторону, спрятавшись за толстым сосновым стволом.

Вовремя.

В то место, где недавно стоял 'светляк' ударила очередь из моего автомата. Рядом испуганно вскрикнула Олеська, разбуженная шумом стрельбы.

— За деревом укройся, — приказал я, укрываясь за соседним стволом. — Не отсвечивай... блина.

В ответ на мой один автомат разом ответило три ствола — карабин (СКС, если не ошибаюсь) и два ППСа.

— Кто там? — испуганно спросила девушка, сжимая в ладошке пистолет, но не решаясь его использовать. В принципе, правильно делает. Все равно на такой дистанции она не попадет никуда, да и не стоит ей высовываться под пули.

— Демоны, кто же еще, — буркнул я, стараясь прижать к земле (а еще лучше — зацепить) противника. Мне помогало странное свечение одного из них — спрятаться в темноте у него не получалось.

— Демоны?

— Угу, — ответил я. — Или их твари, похожие на людей... ведь нормальный человек не может светиться, словно искупался в ядерном реакторе.

— Светиться?.. так это моя магия... сигналки сработали, которые я установила, — тихонько вскрикнула девушка и уставилась на меня. — На боевые чары у меня сил не хватило. Только на такую магию.

— То есть, — осторожно поинтересовался я, убирая палец с спускового крючка, — там могут быть обычные люди, не демы? А свет — твоя работа?

— Угу, — тихонько подтвердила невнятным угумканьем девушка.

— Вот же... — чуть не выругался я, но сдержался. Потом повернул голову в сторону стрелков и громко заорал:

— Эй, народ, не стреляйте! Не стреляйте! Поговорить нужно!

Пришлось надрывать горло пару минут, пока настала тишина. Через несколько секунд смутно знакомый голос проорал в ответ:

— Выходите тогда. И осветите себя... да, оружие выбросите влево и сами идите вправо.

Знакомый голос? Да это же...

— А почему не наоборот? Например, я бы с удовольствием сходил бы налево, если бы подвернулась такая возможность.

— Чего? — в голосе кричавшего появились яростные нотки, потом на мгновение человек прервался и с недоумением спросил. — Эй, обзовись, шутник?

— Сам такой... Шурик, какого хрена ночью в лесу бродишь, тут же опасно? Можно глазиком на сучок наткнуться или пулю поймать.

— Миха?!

Светящаяся фигура подскочила с земли и сделала пару шагов в мою сторону. Потом вновь упала обратно. У меня создалось впечатление, что его кто-то сбил или подсек за ногу.

— Санек, у тебя все в порядке? — настороженно поинтересовался я.

— В порядке, — последовал ответ, а затем и предложение. — Мишаня, ты... это... выйди сам... мало ли что. Честное слово даю, что стрелять не будем.

— Иду я, иду, Фома неверующий, — хмыкнул я и крикнул погромче. — Выхожу, не стреляйте, а то обижусь.

Подсвечивая себе дорогу фонариком, я быстро добрался до партизан. Когда между мною и деревьями, за которыми те укрылись осталось метров десять, незнакомый хриплый голос потребовал:

— Стоять.

— Стою, — отозвался я.

— Стреляю, — поблизости захихикал Сашка, чья светящаяся фигура не могла никак не остаться незамеченной в темноте. — Один?

— Нет, — ответил я, — со мной еще девушка. Но она там осталась.

— Зови, — потребовал хрипатый.

— Еще чего. Ты сам сначала покажись, дядя. А то мало ли что...

— Чегось? Ты на чтой это намекаешь?

— Тогось, — передразнил я его. — Саш, покажись, что ли. И своих архаравцев предъяви. Чего ради за деревьями прятаться.

После моих слов из-за деревьев вышли три фигуры. Одна (светящегося Шурика я опознал сразу же) спокойно, две остальные — с настороженностью.

— Освети себя, — потребовал хрипатый, — ... ты чегось?

— Ничего, — ответил я, убирая луч с говорливого, — интересно было.

Недоверчивый оказался мужичком лет пятидесяти с клочковатой рыжей бороденкой (волосы были спрятаны под вязанной шапочкой), чуть ниже меня и худее почти в два раза. Скелет, одним словом. Где его только отыскали, не в концлагере же? Одет в грязные, латаные-перелатанные брюки, свитер и безрукавку из овечьей шкуры. В руках держал СКС, ствол которого был недвусмысленно направлен мне в живот.

Сбоку стоял его двойник. Это в плане телосложения и одежды — бомж бомжом после зимней голодовки. И откуда такие приятели завелись у Сашки?

— Давай помогу, — проговорил Сашка (он единственный держал оружие повешенным на плечо, наверное, сомнений в том, что я — я, не имел), щелкая кнопкой фонаря и направляя мне луч в грудь. — Хм, вроде бы ты... или не ты?

— Хватит хохмить, — огрызнулся я. — На себя посмотри, человек-светлячок.

— Уверен, что это твоих рук дело, — буркнул приятель, убирая луч света с меня и направляя тот в сторону моего ночлега. — Кстати, зови свою подругу.

— Олеся, иди сюда, — чуть повернув голову в сторону, где укрывалась девушка, крикнул я. — Тут друзья... вроде бы.

— Друзья, друзья, — с жаром подтвердил Сашка. — Или ты на что-то намекаешь?

— Перекрестись и прочитай 'Верую...', — вклинился в наш разговор карабинер. Когда выполнил требуемое, мужичок повернулся к моей спутнице и потребовал повторить то же самое.

— Доволен? — поинтересовался я у того. В ответ на это партизан пробурчал нечто невразумительное, но оружие в меня и Олесю больше не направлял. Даже отошел в сторону со своим двойником, оставив меня, девушку и приятеля одних.

— Ты это, — тронул меня за рукав Сашка, — сними с меня эту иллюминацию. А то свечусь, как главный проспект.

— Это не ко мне... Олесь, уберешь?

— Конечно, — пообещала та и что-то тихонько прошептала себе под нос. Свечение на приятеле мигнуло пару раз и исчезло. Теперь не давали остаться нам всем в полной темноте только фонарики, зажатые у меня и Сашки в руках.

— Хе, так это не твоя шутка? — хмыкнул приятель. — Вот же повезло мне наткнуться на двух фокусников...

— Мы маги, — напыщенно заявил я, — а если мне покажется, что ты неуважительно к нам относишься, то превращу... ммм...

— В кого? — язвительно поинтересовался Шурик. — В лягушку, чтобы потом меня расколдовала прекрасная принцесса?

— Ты знаешь, — демонстративно вздохнул я, — не приходит ничего в голову подходящего. Даже лягушка по сравнению с одним мне знакомым человеком с именем Александр будет светочем разума и эталоном красоты и обаяния. Придется тебе и дальше прозябать в этой никчемной оболочке.

— Да пошел ты, — беззлобно откликнулся Сашка. — Кстати, как ты тут оказался? Мы уже с Никитосом тебя похоронили. И успели смириться с мыслью, что навечно заперты в этом ми... кх-кх, месте хотел сказать.

— Да не кашляй ты так, чахоточник. Она все знает.

— Что — все? — насторожился Сашка.

— Все — это все, — вместо меня ответила Олеся. — Я знаю, что Миша из другого мира. И то, что в этот мир он попал с двумя друзьями.

— Так, — только и смог вымолвить приятель.

— Вот тебе и так, — откликнулся я. — Ладно, ты сам об этом сильно не трепись, чтобы не увеличивать число осведомленных. Пусть прежняя версия останется, а сейчас помоги собрать вещи.

Вещи... их у нас после скоротечной (и бескровной — к нашему общему удовольствию) перестрелки стало много меньше. Еще когда отходил от укрытия к партизанам, мне показалось, что в воздухе витает слабый запах бензина.

Теперь, когда вернулся обратно, то понял — не показалось. Несколько пуль угодили в мотоцикл и изрядно его повредили. Одна пуля расколотила (и надо же было так попасть) свечу на правом 'котле', еще несколько пробили бак, 'воздухан', фару и разбили ручку газа вместе с передним тормозом. Такие мелочи, вроде порванного кожзаменителя на сиденье и покоцанных крыльев я не считаю. Было чудом, что оба колеса оказались целыми.

— Стрелки, блина, ворошиловские, — едва удержался от ругательств я. — Вы что, специально по нему целились?

— Ну, это, — пожал плечами Сашка, — непонятное было, что тут валяется темное и большое на земле. А вдруг — варг?

— Фигарх, — буркнул я и сунул Сашке бронник с мешком, — теперь неси сам.

— Вот еще, — возмутился тот и шустро отскочил назад, — свои вещи сам таскай. Устроил тут, понимаешь ли, дедовщину.

— Гад.

— Не ругайся. Тут девушки находятся.

— А я и не ругаюсь. Это констатация факта...

В лагерь мы пришли часа за два с половиной. По дороге Сашка рассказал мне итоги того памятного рейда, когда партизаны вместе с нами провели акцию по освобождению людей. Обошлось без жертв. Раненые, конечно, были — куда без них, но не тяжелые. Из города ушли так же безприпятственно, как вошли, легко сметя небольшой заслон из полицаев на выезде.

Единственной безвозвратной потерей посчитали меня. Славка нарассказывал такого, будто меня едва ли не на части порвали демоны. Мол, он бы с радостью разделил мою участь, но я (вот гаденыш, брехун фигов) приказал ему уходить.

— Вранье, — сообщил я Сашке. — Славик смотался едва ли не быстрее, чем демоны появились. В два ствола мы их разделали бы быстро, и времени бы осталось для отступления порядочно еще.

— Сволоченок мелкий, — прошипел приятель. — Вернусь — рожу ему набью.

— Да ладно, отмахнулся я, — ему и так паршиво будет, когда вранье вылезет наружу.

— Что ладно? Тебя же уже отпеть успел отец Михаил и могилку соорудить.

— Могилу? — не поверил я. — Что же туда положили, если тела нет?

— Так, разную мелочевку... шапку, носки...

— Портянки, трусы... — продолжил я за приятелем. — Хватит прикалываться.

— Я тебе правду сказал. Вот придем в лагерь, и сам увидишь.

В лагере (новом, до этого тут не приходилось бывать) меня приятель проводил в небольшую уютную землянку.

— Я тут с Никитосом живу теперь, — сообщил мне Сашка. — Он сейчас на дежурстве. В ГНР сидит, если на знакомый нам язык перевести. Тревожная группа, в общем...

— А то я непонятливый и не понял, что такое группа немедленного реагирования.

— Располагайтесь, — махнул рукой приятель в сторону лежаков возле стены, сколоченных из оструганных досок и застеленных обычными матрасами и синими армейскими одеялами с ватными подушками. — Я до начальства...

И исчез. Правда, долго я с Олесей в землянке одни не пробыли. Не прошло и пяти минут с момента ухода Шурика, как дверь чуть ли ни с треском отворилась, и внутрь ввалился Никита.

— Живой, — облапил меня здоровяк, — живой... ты где был, гулена?

— Раздавишь, — охнул я, когда железные ручищи парня со всей силы сдавили мои ребра. — Где-где... гулял. Вот, с очаровательной девушкой познакомился. Олеся — это Никита, мой друг. Никитос — это Олеся, магиня и просто замечательная девушка.

— Очень приятно, — в один голос откликнулись оба.

Глава 14

На ночь меня и Олесю оставили одних в землянке, дав нам возможность (особенно мне, чему я совсем не был против) выспаться. А на утро пригласили в командирскую землянку. Там меня ждали Пал Палыч с Ложковым и отцом Михаилом.

— Ну, рассказывай, — вместо приветствия произнес Ложков.

— Чего именно?

— Все, — подключился к разговору Пал Палыч. — И с самого начала.

— А-аа, с самого начала, значит, — хмыкнул я. — Что ж... сначала было слово...

— Кхм, — кашлянул отец Михаил. — Я прошу обойтись без шуток, когда они затрагивают тему религии.

— Ладно, ладно... уже и пошутить нельзя. В общем, когда меня направили на крышу...

Я подробно пересказал все с самого начала. Засаду, расстрел машины с полицейскими-карателями, побег Славки и схватку с демонами. Путешествие под землей по туннелям и колодцам слегка урезал — посещение дома толстого демона и присутствие на встречи с неизвестным, а так же 'прихватизирование' артефакта решил придержать до поры. Дальше выложил в подробностях снятие Олеси с цепей, блуждания по городу, нападение варгов и помощь старика.

— Столько варгов в одном месте? — недоверчиво покачал головою Пал Палыч.

— Нормально, — ответил Ложков. — Уверен, что их выпустили из клеток после нашей операции днем. Так сказать, в превентивных мерах... меня другое смущает.

— Что же? — поинтересовался я. — Кстати, раз уж ведете допрос, то чайком угостите.

Пал Палыч после моих слов поднялся из-за стола, взял с печки большой алюминиевый чайник с длинным носиком и поставил на стол. Следом присоединил граненый стакан в подстаканнике, маленький фарфоровый чайничек с заваркой и деревянную баночку с медом и серебряной чайной ложечкой.

— Остальное сам делай, — указал он мне на выставленное. — Я о твоих вкусах не слишком много наслышан.

— Благодарствую, — откликнулся я и быстро заварил чай. Вода в чайнике была чуть ли не кипяток, так что я приступил к чаепитию не сразу. Как раз хватило времени, чтобы ответить еще на парочку вопросов.

— А смущает меня, — проговорил Ложков, — тот факт, что Михаил остался целым и невредимым после такого кощунства по отношению к памятнику Повелителя.

— А что должно случиться? — удивленно спросил я. — Охраны не было, мин и прочих ловушек тоже... включая электричество.

— Магия демонов убивает любого, кто прикоснется из нас к памятнику или жертвам возле него. Нет ни для кого исключений. Абсолютно.

— А для... — кивнул я на отца Михаила.

— И для священников тоже. Только немногие монахи из числа самых праведных способны устоять перед темной силой.

Вот это я попал. В голове закрутились мысли и идеи, как мне вывернуться из сложившейся ситуации. Получается, что прикосновению к памятнику демонского Повелителя убивает любого человека... человека из этого мира. А я-то из другого. Но сообщать об этом мне не хотелось. Что же такое придумать?

— А почему жертвы сразу не умирают?

— С жертвами тоже не все просто, — поморщился Ложков. — Они умирают, но в течение нескольких дней. Пока висят в цепях. Особенность ритуала. Я толком не знаю что по чем.

— Так, может, — вскинулся я,— и со мной что-то похожее случилось? Повелитель меня принял за одну из жертв и не стал одномоментно карать...

— Нет, — покачал головою Константин Константинович, — уверен, что дело не в этом. Только демонам разрешено безнаказанно касаться статуи, хотя те не особенно горят желанием это делать. То же чего-то боятся.

— А если у меня с собою, — поинтересовался я, — был артефакт из кости демона. Он сильно фонит и своей аурой прикрыл меня, а? Так понимаю, что статуя — просто каменюка с частью демонской энергии. И запитана на Повелителя, но не связанна напрямую с ним... ну, что-то такое...

— У тебя есть такой артефакт? — напрягся Ложков, вперившись в меня немигающим взглядом. Его позу скопировали Пал Палыч со священником.

— Есть... то есть, нет... не со мной, — ответил я, запутавшись в объяснениях, немного шокированный поведением партизан.

— Откуда? Рассказывай...

— Сначала скажите мне насчет моего вопроса: может прикрыть такой артефакт или нет?

Оба главных партизан уставились на отца Михаила. В их глазах читался немой вопрос: мол, как там с этой проблемой, уважьте этого неразумного и нас с ним заодно.

— Таких случаев еще не было, — отозвался отец Михаил, — но теоретически... да, что-то подобное могло произойти.

— Вот вам и объяснение, — откликнулся и слегка расслабился я. — А такой артефакт у меня был. Я когда ползал по трубам и искал выход на поверхность, то очутился в одном из домов. Там низший демон жил...

— Ты его убил? — перебил меня отец Михаил.

— Нет, — помотал я головою, — не успел. Вы не перебивайте и все станет ясно.

На этот раз я выдал все подробно, ничего не утаивая. Про толстяка, его забавы с проститутками, гостях, тайную комнату и артефакт.

— Вот так и оказался у меня тот предмет. Да вы не волнуйтесь, я его оставил в таком месте, де его ни одна инфернальная морда не отыщет и за тысячу лет.

— Да хрен с этой костяшкой, — отмахнулся от моих оправданий Пал Палыч, — что там говорил про Наместника и жертвоприношение?

— Некто Арчи пришел к толстяку и сказал, что в ближайшее время Наместник планирует повысить в статусе часть низших демов. Для этого толстый должен подготовить жертвы и место. Ему даже какую-то печать дали... он этой штуке так обрадовался.

— Не печать, — покачал головою отец Михаил, — а Печать. Часть силы и величия Наместника или Повелителя. С Печатью любой низший демон становится равным старшему дему и некоторым высшим демонам. Если такую вещь передали низшему демону, то ситуация очень серьезная.

— Вот же...

Пал Палыч ударил кулаком по столу, с трудом удержавшись от ругательства. Забытый стакан с чаем подпрыгнул и звякнул ложечкой о край.

— Да, проблема, — поддержал его Ложков. — У нас в округе появится несколько десятков старших демов. Это не к добру... мало того, я думаю, что ближайшая резервация окажется под ударом.

— То есть? Будут набирать жертв для ритуала там? — не понял я.

— Нет, — ответил вместо Ложкова Палыч, — могут попытаться одного из старших демонов перевести в высшие и сделать его новым Наместником. Для этого и резервация пригодится... сколько же крови прольется.

— А давайте их грохнем всех разом, — предложил я взял стакан с чаем. Сделав глоток, я посмотрел на партизан и тут же поперхнулся.

— Кха, кха, — прокашлялся я. — Вы чего так на меня уставились? Кусок в горло не лезет... или глоток, что не сильно важно.

— Никто и никогда не пытался напасть на Наместника во время такого ритуала. Мало того, что этот архидемон чрезвычайно силен, так еще с ним рядом будут десятки низших и старших демонов.

— Вот поэтому вариант с нападением и может получиться. Они же не ожидают такой наглости, уверенны в своей силе, — хмыкнул я и сделал еще один глоток остывшего чая. — Зато сами посчитайте плюсы — уничтожим несколько десятков демов, Наместника и его зама, который может стать новым Наместником здесь или в соседней резервации. Только спланировать нужно хорошо и подготовиться.

Что тут началось. Пал Палыч и Ложков накинулись на меня едва ли не с тумаками, обвиняя во всех смертных грехах. Я там фигурировал и предателем, и подстрекателем, и врагом номер два (первыми были демоны). Спор был прервал громкими словами священника.

— Из этого может выйти толк.

— Что? — прервался на очередной нецензурной тираде Пал Палыч и посмотрел на отца Михаила, — Что вы сказали, батюшка?

— Мы должны попытаться убить Наместника с его свитой. В тот день, когда будет происходить ритуал, во всех монастырях и храмах будет проходить общий молебен. Я постараюсь добиться. Это сильно ослабит Наместника и высших демов. Вам же станется разобраться с низшими тварями и прикончить Наместника.

— Для этого нужно знать место и время, — вздохнул Ложков. — Ладно, будем работать.

— Вот и работайте, — произнес я. — Должна же у вас быть своя разведка, которая в курсе телодвижений демонов.

— А вот это оставь нам, хорошо? — мягко проговорил Пал Палыч, смотря на меня, как мангуст на кобру.

— Пожалуйста, — пожал я плечами. — Я свободен?

— Иди, Михаил, — вместо командира партизанского отряда, проговорил батюшка. — Сейчас нам ты не нужен.

Я и пошел, раз отпускают. Пусть теперь у них голова болит, как провести будущую операцию и проделать это в секрете от демонских разведчиков и агентов.

На улице возле столовой заметил Олесю, которая о чем-то беседовала с Алиной. Рядом с девчонками стоял Никита с таким кислым выражением на лице, что сразу была понятна девичья тема разговора. Мода, тряпки, тушь и помады всякие. Бр-р, у меня при этом скулы сводит, словно ведро самых спелых лимонов стрескал за один присест. Только я собрался свернуть за угол, чтобы благополучно спрятаться в своей землянке или отыскать Сашку, чтобы присоединиться к нему, как был остановлен окриком здоровяка:

-Миха, давай к нам. Эй, слышишь?

— Слышу, слышу, — буркнул я себе под нос, поворачиваясь к компании и неспешно зашагав в их сторону. — Тут не только я услышал — пол-лагеря уши навострили.

— Ну, чего там расспрашивали? — полюбопытствовал Никита. Судя по тому, как он оживился, с девчатами он стоял долго, а возможные собеседники благоразумно обходили его и девушек стороной. Это ему еще повезло, что из-за раннего времени почти вся женская часть отряда занята по хозяйству. Вот через часика полтора или два тут такой гвалт из охов, вздохов и писков восторга или жалости стоял бы, что легче было взять лопату и закопаться на пару метров под землю, чем быть невольным слушателем.

— Да так, — махнул я рукой в ответ, — ничего особого. Все больше расспрашивали о бое, как потерялся, как с Олесей встретился и попал в резервацию.

— И у меня о том же интересовались, — сообщила Олеся, стоило мне на секунду замолчать. — А потом предложили вступить в отряд. Здесь магов почти нет, поэтому мое появление обрадовало всех.

— Не почти, — заявила Алина, — а совсем нет. Уже больше полугода, как забрали у нас пару магов, мужа с женой. И так они и не вернулись. И замены нет. Я думаю, что с ними случилось что-то нехорошее. Наверное, какую-то операцию секретную проводили вроде той, когда мы с Кровавой Мэри разбирались. И их там убили... или еще чего хуже сделали.

— Так разве дело с суккубой таким секретным было? — влез в разговор Никита. — Не заметно было совсем, ну, ни капельки.

— Конечно, секретным. Про него знала только моя команда, ваша троица и командиры с батюшкой.

— А что за дело? — тут же поинтересовалась Олеська. — Вы с высшей демонессой сталкивались? И как?

Я мысленно взвыл. Все, это как минимум на час или больше рассказа. Причем, постоянно будут прерывать, переспрашивать, недоверчиво хмыкать и хлопать ресницами. Плавали — знаем. Судя по тому, как тихонько вздохнул Никита, и он догадался о перспективе провести дальнейший час, вспоминая и описывая наши подвиги.

На счастье, Алина заметила наши гримасы и тут же поменяла планы. Вернее, немного скорректировала.

— А давайте пройдемся до озера, — предложила она. — Заодно по дороге и расскажем все Олесе?

— Тут есть озеро? Но почему мне про него не сказала раньше? Ведь столько времени тут тусуюсь уже, — радостно вскинулся здоровяк. — Олечка, а у кого можно одолжить удочки? По любому у кого-то они должны быть. Ведь есть же в отряде рыб...

— Потому и не говорила. И никакой рыбалки, — отрезала девушка и ухватила Никиту за локоть. — Мы просто дойдем до него, прогуляемся по бережку и тут же назад.

— Но...

— Порыбачишь в другой раз, — ответила Алина, не дав моему приятелю и рта открыть. В ответ на его взгляд, молящий о поддержке, я только развел руками. Что я, своему здоровью враг, встревать в семейные разборки. Он с ней завязал отношения, вот теперь и пускай разбирается... хотя, от рыбалки и сам не отказался. Уже и позабыл, когда в последний раз выезжал с удочками на водоем, чтобы по-настоящему порыбачить.

До озера шли минут сорок, хотя и расположилось оно сравнительно недалеко. Один или с Никитосом я бы добрался минут за двадцать пять, максимум — тридцать. Но сейчас мы были с девчонками, которые предпочли неспешную прогулку быстрой ходьбе. Олеся, как и ее новая подружка, захватила в плен мою левую руку и не отпускала ее всю дорогу, слушая от Алины пересказ истории с Мэри. Вернее, упомянула только о засаде, позабыв или тактично умолчав о нашем с парнями первом знакомстве с суккубой.

Уж этот эпизод мог вызвать у Олеси определенные чувства. Вроде раздражения, упреков или прочих непонятных девичьих претензий.

Хоть и знакомы мы всего ничего, но я чувствовал к магессе теплые чувства. Меня влекло к девушке все сильнее и сильнее. Странно, даже как-то. До этого за собой подобного не замечал. Или совместное спасение из лап демонов и дальнейшие приключения тому способствовали?

Вот так, размышляя и почти не слушая о чем беседуют друзья, я дошел (или был доведен) до озера.

Место оказалось очень красивым. Со всех сторон водоем был окружен высокими обрывистыми берегами, заросшими соснами. В самом центре озера расположился островок. Совсем крошечный, метров двадцать на пятьдесят. На островке имелось строение — что-то вроде шалаша из четырех вертикальных жердей, крытых сосновыми лапами.

— Там мальчишки раньше жили, пока еще в отряде разрешали детям жить, — сообщила Алина, указывая на шалаш. — А теперь иногда рыбаки остаются. Говорят, что там лучше всего рыба клюет и самая крупная.

Словно в подтверждение ее словам, неподалеку от островка плеснула хвостом какая-то рыба. Большая.

— Щука, — с каким-то детским восторгом прошептал Никита. — Или линь.

— Откуда тут лини? — хмыкнул я. — Щука или карп.

— Да сам ты карп, — воскликнул приятель. — Ты видел, какая светлая чешуя на хвосте была, а? А плавник какой? Линь, точно тебе говорю...

— Так, — прервала его Алина, — о рыбалке потом поговорите. Может, даже и сходите сюда как-нибудь попозже, а сейчас пойдемте обратно в лагерь.

Странно, но дорога обратно показалась короче, чем когда шли к озеру из лагеря. Вот только-только отошли от озера, как показались знакомые места: полянка с аккуратной вырубкой, раздвоенная сосна со стволом в обхват, ручей, из которого партизаны черпают воду.

Уже в лагере наша компания незаметно распалась. Алина унеслась куда-то в сторону часовни, Олеська пожаловалась на усталость и скрылась в землянке. Остался я и Никита. Впрочем, скоро и друг покинул меня, сославшись на какие-то дела в оружейке. Бродить по лагерю в гордом одиночестве желания не было. Тут все заняты хоть чем-то, лишь один я маюсь от скуки. Решив не смущать работяг своим праздным видом, я заскочил на пару минут в столовку, где выпросил пару бутербродов из куска соленого сала, положенного на ломоть ржаного хлеба, в свою очередь натертого чесноком. И после этого последовал примеру магессы.

Когда я вошел в землянку, девушка лежала на койке, закутавшись с головою в одеяло. Стук двери, расшевелил ее, заставив высунуть любопытный носик наружу.

— А, это ты... обжора.

— Конечно, я. А ты кого-то другого ждала? — согласился я. — И я не обжора.

— Подумала, что Алинка пришла. Она пообещала зайти ко мне, как только справиться со своими делами. Отцу Михаилу пообещала помочь с уборкой в часовенке. Сам видел, как она туда ушла.

— Угу, видел. А о чем собирались говорить? Олесь, ты же не рассказывала или расскажешь ей о том, что я с парнями из другого мира?

— А что в этом такого? — хитро посмотрела она на меня. — Только на пользу пойдет.

— Какую пользу? Как бы с горяча к стенке не поставили. Или не запрятали в свои тайные лагеря, как особо важного пленного. Будут заставлять меня таскать им всего и помногу, шантажируя друзьями... а это до добра не доведет. Поэтому, прошу — молчи. Мы и так помогаем насколько можем.

— Хорошо, но взамен хочу, что бы ты...

Недоговорив, Олеся с таким каверзным выражением в глазах посмотрела на меня, что я чуть не подавился откушенным бутербродом.

— Чего? — проглотив кус, настороженно поинтересовался я.

— Давай в твой мир снова перейдем, а? Как раз знак должен уже наполниться энергией. Прямо завтра, хорошо?

— У Сашки какие-то планы на завтра, — ответил я. — И не думаю, что за один день все утрясет. Плюс, у него дежурство расписано на неделю вперед. И у Никиты тоже такая же ситуация.

— Ну, Миша, — Олеся полностью выбралась из-под одеяла, оставшись в одной длинной, но такой тонкой ночкой рубашке, что материя больше подчеркивала ее прелести, чем скрывала. Пожалуйста. Хочешь, тебя поцелую?

— Хочу, — тут же откликнулся я.

— Только в щечку, — предупредила девушка, ловко соскальзывая с кровати и оказываясь рядом. На миг я ощутил ее горячее дыхание на своем лице, запах ее волос, водопадом обрушившихся на меня. Потом мягкие девичьи губки коснулись моей правой щеки, задержались на секунду и отпрянули.

— Миша, а мы без ребят сходим. Пока они тут со всем разберутся, мы быстренько туда и обратно. Да?

— Да, — вздохнув, согласился я.

Глава 15

В свой родной мир я перешел ближе к полудню следующего дня. Шел я и девушка. Мои товарищи отказались, сославшись на неотложные дела. Как обычно, соблюдая меры безопасности, я с Олесей в сопровождении партизан отмахал не меньше десяти километров, удаляясь от лагеря. И только потом активировал Знак.

Уже на Той стороне, Олеся созналась, что упросила меня ради кошек.

— Ты не понимаешь, насколько ценны эти животные для нас. Чующие демонов кошки, так же могут нейтрализовать их чары. Частично, конечно, и не все. Но и это большое подспорье. Враги знают об этом, потому и истребили почти всех этих домашних питомцев. И продолжают травить и насылать чары, изводя этих милых животных.

— А в моем мире их полно, — проговорил я, догадываясь о чем пойдет речь. — И как ты их собираешься собирать? И потом, как узнаем, что именно данное животное поможет с демонами, а? А то мы так натаскаем их десятки, и потом окажется, что пользы от всех этих блохастых ковриков никакой.

— Не смей так говорить о кошечках, — нахмурилась девушка и показала мне свой маленький кулачок. В ответ я только широко ухмыльнулся, ни мало не беспокоясь за свой организм.

— Не убедила.

— Ах так! А теперь?

На ладошке у Олеси появилась мутная сероватая точка. Через пару секунд она разрослась, обхватив всю кисть туманной молочно-белой сферой.

— Хм, теперь убедила. Против такого аргумента не попрешь... ладно, будем добывать тебе кошек. Только мои вопросы все еще в силе.

Сфера с девичьей руки тут же после моих слов исчезла.

— Склонность кошек к ощущению демонов мы определим простейшим способом — по тому артефакту из кости. А искать их будем... где-нибудь. Сам же говорил, что на ваших мусорках полно бездомных животных.

И вот, с легкой руки магессы я сейчас объезжаю окрестные мусорные бачки, где обычно кучкуются бездомные животные. Как назло, кошек встречалось очень мало — все больше собаки. А из пяти пойманных котят только двое начинали шипеть и выгибать спину дугой при приближении к их клеткам кости-артефакта. Причем этими животными оказались самые облезлые и больные. У одного котенка на спине даже имелись большие пятна вылезшей шерсти. Лишай?

Кстати, из взрослых особей поймать мне не удалось никого. Вернее, смог зацепить рыже-белого котяру и даже посадить того в клетку. Но когда продемонстрировал тому костяшку, животное словно взбесилось. Перевернуло свое узилище, выбралось наружу и набросилось на меня. Оставив несколько царапин на моей руке (я только чудом уберег глаза, в которые и целился 'ведьмак'), кот сбежал. После этого случая больше рисковать с взрослыми животными я не стал. Как ни просила Олеся, я оставался непреклонен.

— Что, — спросила девушка, когда я вернулся от очередного бачка с пустыми руками, — совсем никого?

— Совсем, — вздохнул я.

— Миш, а где нам их еще можно найти, — грустно поинтересовалась у меня Олеся, может, продаст кто?

— Продать-то продадут, вот только как нам этих продавцов найти? — развел я руками и тут же задумался над пришедшей в голову мыслью. — Был бы выходной день, то можно было сходить на рынок и посмотреть там. Многие продают или просто отдают котят-щенят в хорошие руки. Но сегодня только понедельник, рынка нет. Хотя... ты знаешь, есть одна идея, которую стоит проверить.

Что бы ее проверить, мне всего-то пришлось доехать до ближайшего киоска и купить пару дешевых газет с объявлениями.

— Вот, — довольно произнес я, щелкнув ногтем по небольшой записи, — что нам нужно. Ветеринарная клиника, она же временный приют для бездомных животных. Думаю, там мы найдем любых котов.

Через полчаса я уже подъезжал к клинике, адрес которой был напечатан в газете. Впечатление от внешнего вида было не особое. Небольшая территория обнесена железной оградой из обычной арматуры чуть выше двух метров в высоту. Длинное одноэтажное здание чем-то напоминало бараки, которых полно на городской окраине. Когда-то в них селили рабочих, отстраивающих город после военной бомбежки. Чуть позже внесли некоторые изменения, добавили чуть больше уюта: вместо керосинок — газовые плиты, ванны — вместо бочек и тазов, центральное отопление заменило печки-буржуйки. Видимо, это здание и те, другие, строили по одному проекту. Только данное строение пошло под жилье животным.

Стены были оштукатурены и покрашены светло-желтой краской. Вот только это было сделано слишком давно. Местами краска уже отошла, свисая со стен неопрятными лохмотьями. А на дальнем углу, под одним из окон, отслоилась штукатурка. Под ней показались серые бока шлакоблоков. То же начавших крошиться, кстати.

На небольшом крылечке, прикрытом сверху от непогоды листом железа, стоял худой мужчина в брезентовой робе и обутый в обрезанные кирзовые сапоги. Папироса, которую он смолил с видимым наслаждением, источала такой 'аромат', что моя спутница принялась немилосердно чихать, стоило пройти мимо. При этом она бросала на курильщика такие недовольные и многозначительные взгляды, что большинство решило бы подобру поздорову свинтить куда подальше. Впрочем, данный представитель человеческого рода даже глазом не повел на все девичьи гримасы.

— Обед у нас, — хриплым голосом сообщил он и указал табачной палочкой на небольшую вывеску. Разобрать на ней что-либо было просто невозможно. Все надписи были нанесены, по всей видимости, мелом, смытом первым же дождем.

— Со своими больными животными обращаться после трех, — добавил он и вернул свою вонючую папиросу обратно на место. После его слов я погрустнел. Ждать окончания обеденного перерыва было слишком долго. На моих часах сейчас натикало только пятнадцать минут третьего. Минут сорок, не меньше, придется киснуть тут или в машине.

— Слушай, отец, — слегка ухватив курильщика за левый локоть и наклонившись к нему, доверительно произнес я, — долго ждать очень. Да и нет у нас животного — наоборот, пришли себе его выбрать.

— Да мне то что, — пожал тот плечами и освободил руку. — У меня по КЗОТУ положен часовой перерыв, который, к тому же, не оплачивается.

— Хм, так этот момент мы учтем. В самом деле, несправедливо получается.

С этими словами я достал из кармана не очень крупную купюру и вложил в ладонь собеседника. Тот бросил быстрый взгляд на нее, зачем-то посмотрел на свет (как будто кому нужно такую мелочевку подделывать, вот чудак человек) и прятал в кармане штанов.

— Так что нужно? — уже более благосклонно взглянул он на меня с Олесей.

— Котят не очень маленьких, — опередила меня с ответом девушка.

— И не больных, — добавил я, помня, что парочка у нас с проблемами со здоровьем имеется уже. — И банку мази какой от лишая... так, на всякий случай.

— Пошли, сами выберете.

Следом за курильщиком, ярым сторонником КЗОТА, мы попали в просторное помещение, три стены которого были заставлены большими деревянными клетками в несколько ярусов. Примерно пятая часть, а это около пятидесяти 'номеров' имели своих жильцов. За дверками из мелкой сетки-рабицы сидели, лежали, мявкали десятки представителей кошачьего семейства. Запах в этом помещении стоял... нормальный такой запах в помещении, где содержаться долгое время десятки животных. Впрочем, учитывая количество кошаков можно было ожидать худшего. За этими же постоянно ухаживали, чистили клетки, меняли ванночки-туалеты. Правда, вместо новомодного наполнителя в них использовался обычный песок или опилки. Но ничего удивительного в этом не было: опилки дешевле (если не бесплатны, надо только доехать до ближайшего деревообрабатывающего предприятия или лесопилки). Уверен, что финансов на 'ветеринарку' отчисляют очень мало, как и на любое государственное учреждение на данный исторический момент.

— Выбирайте, — махнул рукой в сторону клеток мужик. Постояв с минуту и со скучающим видом понаблюдав за нами, как мы неторопливо шли мимо клеток, он достал очередную папиросу. Помяв в руках, он сунул ее в зубы и направился на выход.

— Буду на улице, — невнятно проговорил работник. — Выберете животных, тогда сообщите.

Как только курильщик вышел из помещения, Олеся торопливо проговорила:

— Доставай артефакт.

— А эти тва... кошаки не взбесятся разом? — с сомнением спросил я, вынув из кармана футляр с костью и принявшись вертеть его в руках.

— Если быстренько вынешь его и тут же уберешь обратно, то не должны.

Девушка немного ошиблась. Стоило мне только приоткрыть крышку на футляре, как с десяток представителей кошачьих зашипели, что твои насосы. А серый, здоровенный кот с густой и пушистой шерстью еще и бросился на сетку, заставив хлипкую дверку выгнуться вперед.

— Закрывай, — торопливо проговорила Олеся. — Скорее.

Но я и сам уже закрыл футляр, впечатленный реакцией зверьков. Минут пять прошло, прежде чем к кошкам вернулось спокойствие. Только кот продолжал нервно ходить в своем 'номер', косясь в мою сторону желтым глазом. Видя, как моя спутница присматривается к серому, я категорически заявил:

— Этого зверя покупать не буду. Он же меня порвет, только стоит вырваться на свободу.

— Но...

— Не куплю. Вон, лучше среди котят присмотрись.

Нарождающихся спор прервало появление нашего недавнего собеседника. Видимо, очередная папироса закончилась, и мужик решил проверить, как у нас идут дела.

— Ну, что надумали?

— Возьмем вот этих котят, — сказала Олеся, указав на две клетки, где сидели животные. Всего шесть штук по три котенка в каждой.

— Зачем вам столько?

В голосе мужика послышалось подозрение. Наверное, посчитал нас возможными живодерами или кем-то похожими.

— Вот этих пушистиков оставим себе, — ответила девушка, — а остальных знакомым подарим. Вы не беспокойтесь так за них. Котятам будем очень хорошо. Я и друзья очень-очень любим и уважаем кошек.

Моя спутница была настолько искренняя, что убедила местного работника.

— Ну, если так, то ладно.

— Сколько?..

Из ветеринарной клиники мы возвращались с одной большой клеткой из мелкоячеистой решетки, где сидели шесть котят. Достаточно больших уже. Каждому месяца по три-три с небольшим. Этих котят, как и пойманных ранее поселили на даче. Там я отгородил им уголок в комнате, сколотив нечто вроде небольшого вольера из листов ДВП и сетки. Больных котят поместили отдельно. Для их лечения в 'ветеринарке' купили пару баночек какой-то желтовато-коричневой мази с чудовищным запахом.

Ради интереса сунув в одну из банок нос (образно говоря), я запачкал кончики пальцев в этой субстанции подозрительного цвета. Отмыть-то я их отмыл, но запах остался. Да такой, что я всю дорогу ловил на себе недовольные взгляды девушки. Ехать пришлось с открытыми окнами, что бы ветерок выдувал все из салона. А то смесь вышла убойная: аромат мази и котят из вольеров.

Еще три дня мы прожили на даче, возясь с кошками, стараясь приучить их к себе и вылечить. Удавалось хорошо. Котята, благодаря своему возрасту, уже на следующий день перестали дичиться нас и легко давались в руки. Да и мазь показывала просто чудодейственные результаты. Вот если бы еще не запах.

Наконец, мы решили возвращаться обратно к партизанам. Котят рассадил в две решетчатые клетки, которые взял в руки. На пояс повесил люггер, где магазин был снаряжен серебряными пулями. Через плечо у девушки свисала большая спортивная сумка с различными деликатесами, которых встретить в лесном лагере практически невозможно. Как всегда с оторванными этикетками, а содержимое жестянок, вроде того же сгущенного молока, было перелито в нейтральную по внешнему виду тару.

— Готова? — поинтересовался я у своей спутницы. Получив утвердительный кивок, я активировал Знак. Первым в туман вошел я и уже через секунду оказался на небольшой полянке, откуда несколько дней назад прошел в свой родной мир.

Странно, но едва я вышел из тумана, как появилось чувство тревоги. Создавалось впечатление, что из леса на меня смотрят несколько пар чужих глаз. Недобрых. Если это были встречающие партизаны от Ложкова или Пал Палыча, то какие-то недовольные. Или не узнали меня?

Когда рядом оказалась Олеся, ощущение тревоги и чужого присутствия переросло в чувство опасности.

— Ты чего? — удивленно поинтересовалась девушка. Видимо, ее смутил мой настороженный и угрюмый вид, с которым я осматривался по сторонам.

— Да так, мне кажется...

Не договорив фразу, я замер и пристально посмотрел в кусты. Там возникло движение. Тревога взвыла в подсознание, как ревун на боевом корабле.

— Назад, — крикнул я Олеське и толкнул ничего не понимающую девушку в туманное пятно, которое уже готово было рассеяться. Следом кинул клетки с кошками. Еще успел заметить, как девушка и одна клетка исчезли, как испарился туман, как недовольно мяукнули котята во второй, ударившейся о землю. А потом события завертелись с бешеной скоростью.

В кустах смутное движение оформилось в две человеческих фигуры, которые стремительно бросились на меня. Хотя, человеческих ли? Уж очень быстро и чуждо для моего глаза они двигались. Напоминали тех демонов, с которыми я столкнулся во время акции по освобождению людей в городе. Как раз тогда, когда меня бросил Славка.

— Демоны, — то ли выругался, то ли констатировал факт я. В тот момент и сам толком не понял. Как обычно бывает в такие моменты, враги двигались излишне быстро, а я — слишком медленно. Пистолет из поясной кобуры вылезал с трудом, цепляясь всем, чем только можно. Хорошо еще, что подавшись непотному чувству еще дома, я снарядил магазин серебром. С тоскою подумал, что патрона в патроннике нет. А это значит, что придется терять мгновения на передергивание затвора...

Первый выстрел я сделал метров с пяти, угодив грудь ближайшему противнику. Второй почти в упор, а потом был сбит уже мертвым телом демона. В слепую, больше доверившись своему шестому чувству, чем глазам и слуху, я выстрелил в третий раз, надеясь достать следующего демона. А потом по голове прилетело что-то тяжелое, выбившее из тела сознание.

Глава 16

Сознание возвращалось тяжело. Словно, качели, которые замедляли свой бег. Вниз-вверх, вниз... секундное прояснение... вверх, вниз... опять начинаю чувствовать свое тело, и вновь накатывает темнота... вверх. Наконец, качели замерли в своей нижней точке.

Голова разламывалась, в груди поселилась острая боль, к горлу подползала тошнота.

— Госпожа, он очнулся.

Чужой, равнодушный голос был незнаком мне. По крайней мере, до этого момента я его не слышал. Впрочем, в своем нынешнем состоянии я могу близкого родственника не узнать. Гадство, как же плохо.

— Слышишь меня, смертный? — произнес приятный женский голос. Потом я ощутил несколько сильных, болезненных пощечин. От боли в голове чуть прояснилось. Даже сумел открыть глаз... левый. Правый на все мои старания не реагировал.

Прямо надо мною стояла симпатичная молодая женщина лет двадцати двух. Жгучая брюнетка с роскошной гривой волос, спускающихся ниже талии. Одета во что-то обтягивающее, красно-черного цвета. Вроде, кожа ли похожий материал. Сердце болезненно заныло — слишком похоже одевалась и выглядела Кровавая Мэри. Но болезненное состояние и раздрай в мозгах не дали этой мысли сформироваться окончательно.

— Очнулся, — констатировала женщина факт моего прихода в чувства. — А теперь поговорим.

— Ты кто? — с трудом разлепил я губы, чтобы задать простой вопрос. На миг в глазах женщины появилось удивление, которое миг спустя сменили огоньки ярости.

— Скоро узнаешь, — пообещала она мне. — Отвечай — куда ведет портал, по которому ушла твоя подружка. Живо, ну.

И только сейчас я мог все вспомнить. Проход с Олесей в захваченный мир, ощущение чужого присутствия, нападение.

-Кто она? Куда исчезла?

Незнакомка продолжала задавать вопросы, не обращая внимания на мое молчание. Но именно ее слова дали успокоение. Если спрашивает — кто и где, значит девушка не у них в руках. Успела до закрытия портала вернуться в мой мир.

— Да пошла ты, — попытался ухмыльнуться я, но почти тотчас охнул от острой боли, пронзившей лицо. Во рту появился соленый привкус и присутствие постороннего предмета. Сука, зуб выбила.

— Это я пока забавляюсь, — с доброй улыбкой сообщила мне брюнетка. — В твоих же интересах рассказать ВСЕ.

— Значит, все? — проговорил я шепотом. — А что потом?

— Останешься жить. А если сведения будут ценными, то — жить хорошо.

— А еще варианты есть? Огласите весь список, пожалуйста, — продолжал дурачиться я. По-моему, даже смог удивить свою собеседницу. В ее взгляде проскочило замешательство, потом тревога и только потом вернулась прежняя злость.

— Список не очень большой. Жить или умереть. Но в плане смерти вариантов уже гораздо больше, чем с жизнью. Можешь начать умирать прямо сейчас. И умрешь только тогда, когда все расскажешь и я соглашусь подарить тебе забвение. Так каков твой выбор?

— Предпочту помучаться, — повторил свою ухмылку я. На этот раз безнаказанно.

— Хороший выбор, — улыбнулась женщина. — Постарайся не испортить мне удовольствие, сломавшись очень быстро.

В этот момент откуда-то со стороны, за моей головой, что-то скрипнула. Звук напомнил скрип плохо смазанных дверных петель. Женщина бросила туда недовольный взгляд. Но пришедший, по всей видимости, был знаком ей или принес важные новости. Видимо поэтому, недовольство дальше злого взгляда не вылилось. Женщина оставила меня в покое, отойдя к посетителю.

Пока та отсутствовала, я смог поподробнее рассмотреть место пребывания. Лежу на чем-то большом и твердом. Полностью раздет и туго связан тонкими веревками. Со стороны должен напоминать леща горячего копчения, настолько щедро был опутан. Над головой нависал сводчатый потолок из крупных серых камней, отдающий мрачностью подвалов инквизиции. В них я не бывал, но ощущение, что те и это помещение похожи, было.

Света было много. Его щедро дарили десяток ярких ламп на стенах и под потолком. Кое-где в последнем имелись короткие темные штыри и толстые кольца. В двух из колец были продеты цепи, свисающие куда-то вниз. Рассмотреть что-то еще не удалось. Как раз, только я собрался повернуть голову влево, как вернулась брюнетка.

— Продолжим? — довольно улыбнулась женщина. В ее зрачках стали разгораться красноватые огоньки. И только сейчас до меня дошло — передо мною стоит высший демон... проклятье, я влип по-полной. Знакомство с Кровавой Мэри до сих пор свежо в памяти. А ведь суккуба обошлась еще мягко, решив оставить общение с наглыми сопротивленцами на потом. У этой же твари времени полно. И место позволяет обрабатывать меня долго: уверен, что для подобных 'бесед' данный подвал и предназначен.

— Хочешь, что-то еще сказать? Например, решение поменять и начать интересное повествование о серебре, которым ты снабжал партизан. Про тот отряд, в котором ты числишься и был направлен в эти места. О кошках, что нес с собою и успел одну клетку передать той магессе, ушедшей в портал...

Бедные котики, не всем удалось избежать лап демонов. Зная, как относятся инфернальные создания к этим животным, о судьбе кошаков догадаться нетрудно. Вот только я сам уже завидую их быстрой смерти — мне бы она тоже пригодилась.

— Хочу, — прошептал я и прикрыл глаз. — Знаешь, а ведь серебро очень легко получить в нужном месте. И с кошками...

Я говорил все тише и тише. На последней фразе, чтобы лучше разобрать мои слова, демонесса наклонилась к моему лицу, почти коснувшись носом моего лба. Почувствовав чужое дыхание на щеках, я резко, насколько был в силах, вскинул голову. И тут же почувствовал удар.

— Слишком резкий и прыткий, — донесся до меня насмешливый голос демонессы. — А еще хотела тебя не сильно мучить, дать небольшое послабление.

Издевается, тварь. Я даже не успел коснуться ее, а ведь рассчитывал разбить ей нос лбом. Но собеседница проявила отличную реакцию, успев уклониться назад и ударить в ответ. Да еще как — к первому зубу присоединились его два товарища. Такими темпами, мне придется себе протез зубной заказывать. Это, если будет, кому им пользоваться.

— Приступим, — произнесла демонесса и прикоснулась к веку кончиками пальцев. Двумя пальцами она открыла мне левый глаз, который я старался закрыть... не вышло. Ее и мой взгляды встретились. Миг ничего не происходило, потом возникло ощущение, словно в глаз насыпали мелкого песка. А затем пришла БОЛЬ. Она проникла в каждую клеточку тела, выворачивая суставы, заставляя лопаться мышцы и вскипать мозг. При этом я не мог пошевелиться ни на один миллиметр, словно приклеившись к своему ложу.

— Готов разговаривать?

До моего пылающего разума донесся голос мучительницы. Она на несколько секунд прервала пытку, дав мне короткую передышку.

— Нет, — выдавил я из себя и вновь окунулся в океан боли. Это было кошмарно. Кроме физической боли, возникли страдания душевные. Рассудок тонул в волнах паники и ужаса. Что или кто их вызывал — не знал. Но от этого страдания были только мучительнее. Но именно такое сочетание — боль и ужас не дали мне сломаться. Одно перекрывало другое.

Выбери демонесса что-то определенное, и могла рассчитывать на скорый результат. Не знаю, как там другие, но для меня мучений хватало с лихвою. Да и вранье все это про стойких партизан и несломленных разведчиках.

Вон, древние японские воины знали толк в пытках. Поэтому и откусывали себе язык, чтобы истечь кровью или умереть от болевого шока — быстро. В противном случае они выкладывали все своим палачам, рассматривая кусочки собственного организма, отрезаемые катами.

Я бы и рад последовать их примеру, но не мог пошевелить без разрешения демонессы даже пальцем. А в тот короткий промежуток передышки у меня просто не оставалось сил.

— Знаешь, — произнесла демонесса, в очередной раз прерывая пытку, — с тобой даже интересно общаться. Ты столь упорен, что мне доставляют удовольствие твои мучения. И все равно расскажешь ты все — позже или раньше, но расскажешь.

— Я пока постараюсь оттянуть этот момент как можно подольше, — проговорил я, понемногу приходя в себя после пыток.

— Меня радует такое искреннее стремление доставить удовольствие женщине, — широко улыбнулась собеседница и протянула руку к моему лицу.

— Да какая ты женщина...

Закончить фразу у меня не вышло из-за нового приступа боли. Секунду или вечность, в тот момент время для меня перестало существовать — мое тело и разум рвало на части, я ничего не видел и не слышал. Когда боль схлынула, я услышал спокойный, даже жизнерадостный голос моего палача.

— Знаешь, такое ощущение, что тебе нравиться, когда тебя пытают.

— Может, и нравиться, — прохрипел я. — Чего еще спросишь?

— Спросить? — на миг задумалась демонесса и произнесла. — Что насчет этого знака, откуда он у тебя?

Собеседница коснулась моего запястья, где был выжжен Знак перехода между мирами.

— Случайно обжегся.

Ответ последовал незамедлительно — новый приступ боли был настолько силен, что я вновь обрел возможность управлять своим телом. И голосом.

— Аааа! Тваррррь...

Я выгибался на лежаке, корчился, как червяк на крючке, не в силах вынести боль. Когда же она прекратилась, то еще с минуту продолжал биться в судорогах.

— Больно, — жалостливо произнесла надо мною демонесса, — знаю. Но сам виноват в этот, сам.

Молодая женщина стояла надо мною и медленно накручивала на палец длинный локон. При этом в ее взгляде не было ничего — одна пустота, равнодушие ко мне, лежащему перед ней абсолютно голым. Словно, на муху, запутавшуюся в паутине. Можно ту оставить на прокорм пауку, можно раздавить пальцами, а можно порвать тонкие нити и отпустить пленницу на свободу. Впрочем, отпускать меня точно никто не станет. Или раздавят, или сожрут...

— Тебе же немного осталось сопротивляться, — задумчиво проговорила демонесса. — Думаю, ты и сам это прекрасно сознаешь...

Я лишь сильнее сжал челюсти, в досаде признавая ее правоту. Да, продлись последняя пытка чуть дольше, и я бы выложил ей все — про Знак, другой мир, партизан и Олесю. На душе от этих мыслей стало мерзко, словно, я уже стал предателем. Ну, уж нет, не выйдет.

Пользуясь передышкой, я высунул кончик языка из-за рта и сдавил тот зубами. Хрен вам всем по всей широкой харе, не сделаете из меня предателя. Не выйдет... Обломки сломанных зубов пришлись кстати. Их острые и тонкие грани легко прорезали нежную плоть. Рот тотчас наполнился кровью, появилась острая боль, которая на краткий миг остановила меня. Эта заминка и испортила дело.

— Паршивец!

Одновременно с громким выкриком демонесса ухватила мен за подбородок и резко дернула вниз. Тут же второй ладонью надавила на лоб, откидывая голову назад и таким образом расставляя открыть рот. Моя попытка воспользоваться способом древних восточных убийц провалилась.

— Зря надеешься так легко уйти, — зло проговорила демонесса, оставляя в покое мою челюсть. Хотя ее руки убрались в головы, закрыть рот не получилось. На тело навалилась прежняя неподвижность. Сейчас я даже говорить не мог.

— Взять его, — приказала демонесса кому-то невидимому. Я услышал негромкие шаги, потом перед глазами возник здоровенный мускулистый мужик. Лысый, с маленькими, близко посажеными глазами. Из одежды были только штаны и черный кожаный фартук. На шее заметил знакомый ошейник, который до этого видел на неуязвимом охраннике Кровавой Мэри.

Секунду спустя помощник демонессы взвалил меня на плечо и повернулся к женщине, ожидая дальнейших указаний.

— За мной.

Я не успел толком рассмотреть свою камеру, как оказался в узком коридоре, стены и потолок которого были сложены из тесаных серых булыжников. Даже пол и тот был каменным. Местами на нем блестели пятна сырости. Лужи — не лужи, так, водяная клякса. Словно тут пробежала бабка с ведром, полным воды и которого немного выплеснулось жидкости. Больше рассмотреть мне ничего не удалось — демонесса прошла несколько шагов вперед и потянула на себя дверь. Хорошую такую дверь, сбитую из деревянных плах сантиметров по семь толщиной и скрепленных полосами железа. Петли так и вовсе — гаражные. И смазаны хорошо, если учесть тот факт, что они не скрипнули при открывании. А ведь при такой влажности, ржаветь должны со страшной сило... бл...ь.

Мои размышления были прерваны крайне невежливым и болезненным способом. Лысый попросту бросил на большое деревянное кресло с кучей застежек и стальных скоб. При этом я приложился затылком и спиной об спинку.

Ловко, сразу видна сноровка, выработанная десятками, если не сотнями подобных операций, здоровяк в ошейнике захлестнул скобами руки, ноги, перетянул торс. Лоб захлестнул ремень, лишив меня возможности крутить головой. Под коней в рот вставил короткую деревянную палочку с тонкими шнурками на концах. Эти шнурки лысый стянул у меня на затылке.

— Пошел прочь, — повелительным жестом, отослала из камеры помощника демонесса. Когда тот вышел, плотно прикрыв за собою дверь, женщина наклонилась надо мною и провела тыльной стороной ладони по моей щеке. Когда убрала руку, то ее пальцы были измазаны кровью.

— Знаешь, я тут придумала еще один способ сломить твое упорство, — произнесла демонесса. — Что ты знаешь про легионеров? Ничего?

Наверное, она обладала интуитивной способностью читать чужие ответы по выражению лица или глазам. Возможность телепатии отбросил. Иначе, какой смысл во всех этих пытках? И так могла все прочитать в моей голове.

— Вижу, что не знаешь. Так вот, легионерами я называю одержимых людей. От обычных они отличаются тем, что вместо одного духа в них вселены сотни и тысячи — легион. Такое соседство накладывает определенные условия на сосуды: человек теряет, почти теряет разум, становится трудноуправляемым, и получает повышенную агрессию. Это все приводит к тому, что легионер нападает на любого попавшегося ему на глаза — демона или человека, не важно. Из-за этого приходиться перед ритуалом привязывать сосуд, очень хорошо привязывать заговоренными ремнями. Их порвать почти невозможно. Тот сонм духов, что заключен в теле человека, постоянно борется за власть. Каждый из них стремиться стать единственным обладателем сосуда, хозяином тела. От этого разу человека быстро сгорает, превращая своего хозяина в одержимого безумца. Как только это происходит, надо надеть этот ошейник, — демонесса продемонстрировала мне кожаную полоску с мелкими рунами, то ли вдавленными в материал, то ли выжженные. — Благодаря нему возникает полный контроль над одним из духов. К этому же духу переходит контроль над телом, над памятью человека, его навыками. Легионерам даже серебро безвредно — первый же дух, погибая, нейтрализует действие этого проклятого металла...

Говоря эти слова, демонесса яростно сверкнула глазами. Для нее, высшего создания, тот факт, что почти обычный и не самый редкий металл — самый страшный яд, хуже ножа в сердце.

— ... дальше его место занимает новый дух, потом следующий. Убить легионера можно лишь уничтожив человеческую оболочку. А сделать это очень, очень сложно. Легионеры почти так же сильны, как обычные старшие демоны. Быстро регенерируют повреждения тела. Быстры, ловки, бесстрашны. И таким бойцом скоро станешь ты. Уверена, что тебе понравиться. Есть, что сказать?

Демонесса освободила меня от деревянного кляпа, отложив тот в сторону.

— И чем тебе поможет мое перерождение? — поинтересовался я, с трудом ворочая опухшим языком. Сил повторить свой недавний 'подвиг' не было, хватило лишь на короткий вопрос.

— Ты забыл мои слова? — вкрадчиво поинтересовалась демонесса. — Вся твоя память достанется духу, который захватит тело и попадет под управление ошейника. Следовательно, он будет знать все что, что знаешь ты. И расскажет мне, как своей госпоже!

Последнюю фразу женщина произнесла с таким злорадным торжеством, что я понял — не блефует. И мне стало тоскливо. Тоскливо и тошно.

— После этого я сделаю тебя своим телохранителем. Знаешь, даже отправлю тебя на захват твоей девушки. Ей будет приятно увидеть тебя среди карателей и потом лечь на палаческий стол. Жаль только, что ты сам не сможешь ничего увидеть и ощутить. Ведь твой разум угаснет уже в ближайший час.

— Тварь, — прохрипел я.

— Нет, — зло усмехнулась женщина, возвращая кляп на место, — это вы, люди, твари. Никто из вас никогда не приблизиться к нашему могуществу. Никто не сможет ощутить ту полноту власти над душами других разумных. Никто и никогда. Вам предназначено влачить судьбу рабов и корма!

Закончив свою пафосную речь, демонессу отошла от меня, занявшись подготовкой к ритуалу. Только сейчас я увидел невысокие толстые свечи, вернее, огарки свечей, черного цвета, которые стояли на полу. Их было много и расположены в каком-то странном, безумном рисунке. По крайней мере, я не мог его разгадать.

Демонесса проходила мимо свечей и касалась фитиля каждой пальцами. После этого там появлялся небольшой язычок пламени. И даже огонь на этих свечах был непривычный — ярко-алый, словно, химический. Ничего похожего с обычным огнем, не было. Тот был живым, пусть опасным для неосторожных, но не вызывал отторжение. Пламя же свечей казалось чужим взглядом. Даже горели они, создавая сходство с вертикальным зрачком чужой, мерзкой твари.

Как только стараниями демонессы все фитильки загорелись, от каждой свечи на пол легла тень. Все вместе они создали непонятный рисунок.

— Посмотри вверх, — то и приказала, то ли предложила тварь в человеческом обличии. Машинально, насколько позволяло мое положение тела, я поднял глаза к потолку. И замер от охватившего меня ужаса. Свода не было. Вместо каменных перекрытий раскручивались багровые спиральные полосы, напоминающие водоворот. Вот только вместо воды там была некая туманная субстанция. Изредка из нее высовывалась кошмарная харя, вызывающая чувство омерзения при первом же взгляде.

— Это крошечная калиточка в мой родной мир, — довольно произнесла демонесса, отходя от свечного рисунка, в центре которого стояло мое кресло. — Для меня слишком мала. Но доступна любым низшим, неразумным духам не имеющих сильную телесную или энергетическую оболочку...

Дальше прослушать ее речь мне не удалось. Водоворот раскрутился и вытолкнул из себя первого духа. Одного из обладателей тех харь, что довелось увидеть. Тонкое, полупрозрачное и червеобразное и большеголовое тело с жуткой мордой. Тварь вылетела из водоворота и вошла в мою грудь. Ощущение — словно меня ударило сильным электрическим зарядом. Даже свою неестественную неподвижность удалось преодолеть. Если бы не путы, которые крепко держали в кресле, в тот момент я мог легко свалиться на пол.

По-моему, демонесса что-то сказала. Может, продолжила свою речь о родном мире и созданиях, населяющих его. Может, злорадно прокомментировала мое 'тесное знакомство' с выходцем из иного плана. Но я не разобрал слов. Вслед за первым духом, прилетел второй, третий...

Меня корежило от боли. Кроме физических страданий, появились и душевные. Сначала один чужой голос, потом второй, третий принялись нашептывать нечто непонятное. С каждым новым духом, вселившимся в меня, голосов становилось больше. Очень скоро я осознал, что вою во весь голос. И деревянный кляп мало помогает.

Пытка продолжалась минут двадцать, если не больше. За это время не менее сотни, по личным ощущениям, бесплотных созданий поселилось во мне. Как раз к этому моменту стали затухать свечи на полу. Багровый облачный водоворот на потолке сменился серыми каменными блоками в тот миг, когда погас первый фитилек.

Удары 'током' прекратились, но зато усилилось давление на разум. Объединенная мощь сотни чужеродных сознаний по капли лишала меня рассудка.

— Я тебя оставлю на некоторое время. Надо сообщить Наместнику про успехи. Знаешь, я очень рассчитываю на твои знания — вполне возможно, что скоро стану с ним равной.

Слова демонессы доносились как бы издалека, с трудом пробиваясь сквозь шум в голове. Я бы не обратил на них внимания, если бы та не продолжила.

— Будь паинькой, пока меня не будет. Надеюсь, что не натворишь глупостей, оставшись в одиночестве. А когда я вернусь, то примерю к шее нового легионера вот этот милый ошейничек.

Демонесса вышла и плотно притворила за собою дверь.

Один, я один, один...

Эта мысль билась в голове, даже приглушив чужие голоса. Если я не воспользуюсь этим шансом, то потом ничего похожего не представится. Или попытаться сбежать, или умереть... последнее проще сделать.

Попытка расшатать скобы, которые держали меня в кресле, не увенчалась успехом. Они были крепче, чем мое тело. Вон, на руках до мяса кожу рассекло от этих попыток. Правда, стараниями духов раны затянулись почти мгновенно. 'Рейдеры' опасались потерять новое тело и делали все возможное для его исцеления. Даже зубы вырастили новые включая и те, что были запломбированные. Гады, так и повеситься не выйдет — срастят даже сломанные позвонки до того момента, когда мозг угаснет.

Эта мысль, о переломах, натолкнула меня на другую. Мрачную и болезненную, но... но стоит ли сейчас думать о телесной боли, когда на кону душа, мои товарищи и свой родной мир?

Духи, уловив мои мысли, усилили натиск, почти затопив мой рассудок своими голосами. Этим даже помогли, не так сильно телесные страдания стали ощущаться. Дальше я действовал почти инстинктивно. Только острые вспышки боли прорывались сквозь волну безумия, вот-вот готовую поглотить рассудок.

Через сколько времени смог прийти в себя — не знаю. Зато с радостью ощутил, что правая рука больше не в оковах. Бросив быстрый взгляд на конечность, я поморщился. Зрелище было мрачноватое. Все запястье, кисть и несколько пальцев представляли из себя малоаппетитный фарш — рваные мышца, полоски кожи, белые осколки костей... Вот что бывает, когда стакивается воля к свободе, подкрепленная силой одержимого тела и кандалы. Минут пять прошло, прежде чем раны зажили, и вернулась подвижность к руке. После этого скинуть остальные оковы и выбраться из кресла, было минутным делом.

Когда выбирался из ритуального круга, не смог удержаться от маленькой мести, раскидав ногами огарки свечей в разные стороны. Заодно немного снял раздражение. Шум чужих голос немного стих, стоило мне выйти из круга. Духи, которые до этого буквально выворачивали наизнанку мой разум, притихли. Теперь их голоса оставались лишь голосами — посторонний шум где-то поблизости, к которому можно привыкнуть. Вот только надеяться, что они затихнут окончательно я не мог. Темные отродья лишь на время дали мне передышку, накапливая силы для мощного удара. Удара, после которого я превращусь в маньяка с жаждой убийств. Ну и хрен с ними, так больше шансов, что меня прибьют в процессе задержания. Иногда смерть предпочтительнее всех прочих альтернативных вариантов.

Возле двери, перед тем как открыть ее, я замер на несколько мгновений, стараясь уловить малейший шум с той стороны. Тишина. Или там нет никого, или шумоизоляция на похвальном уровне.

Собравшись, я резко распахнул дверь и выскочил в коридор, готовясь драться с любым противником. Уверен, то со стороны картина смотрелась презабавнейше: голый мужик, измазанный в крови и с перекошенным лицом, выпрыгивает из комнаты. К счастью, никого не оказалось.

Длинный коридор привел меня к крутой узкой лестницы из того же серого камня, который пошел на постройку местных казематов. Заканчивалась она перед железной дверью. Запертой... От злости я несколько раз ударил кулаком по стальному листу. Металл недовольно загудел, сверху посыпалась пыль.

Проклятье, вытерпеть мучительную боль, суметь освободиться из палаческого кресла и выбраться из камеры, чтобы спасовать перед какой-то жалкой преградой? Почувствовав мое отчаяние, оживились духи, которые понемногу стали усиливать давление на разум. Вновь стало мутиться сознание, зрение ухудшалось. Вот-вот последует новый приступ безумия и мало шансов, что я его смогу пережить. В этот самый момент с той стороны двери послышался настороженный голос. Голос обычного человека.

— Эй, кто там?

На мгновение я замер, прокручивая в голове десятки мыслей и идей, как поступить. Потом, вспомнив рассказы об одержимых, коим я сейчас являюсь и положившись на удачу, я прокричал в ответ:

— Открывай!

— Не велено, — после короткой заминки, откликнулся человек. — Госпожа приказала...

— Плевать, что тебе приказала госпожа, — яростно взревел я и со всей силы ударил в дверь. — Не откроешь через секунду, пеняй на себя. Ничтожество. Забылся? Не заешь, с кем разговариваешь? Открывай, а иначе душу выпью.

От моего последнего удара дверь заметно прогнулась вперед. Послышались тихие чертыхания, позвякивание то ли колец, то ли еще чего-то небольшого и металлического. Следом за этим я разобрал шорох ключа в замочной скважине, несколько щелчков замка. Потом проскрипел тяжелый засов и дверь приоткрылась. Опасаясь, что именно в этот момент по закону подлости случиться что-то, лишающее намека на будущее свободу, я ударил дверь еще раз. Та с шумом хлопнула по стене. Человек, который со мной переговаривался, чудом остался цел. Наверное, он предполагал нечто подобное и специально встал сбоку, чтобы не попасть под удар.

— Господин? — неуверенно обратился он ко мне. При этом так выпучил глаза, рассматривая меня, что глазные яблоки едва не вылезали из орбит. Еще бы, где можно найти голого и окровавленного одержимого и потом рассказывать своим друзьям про это?

Впрочем, данный экземпляр человеческого предательства никому и ничего не расскажет. Полицейский, а охранником оказался молодой парень примерно моего сложения в черной форме и с красной повязкой на рукаве, даже не успел заметить мой замах, что уж говорить про удар. Последний был настолько силен, что размозжил человеку голову. Как небольшой кувалдочкой приложили в висок. Брызнула кровь, череп невезучего охранника хрустнул и приобрел слегка сплющенную с левой стороне форму.

И тут же духи во мне ударили, почуяв свежую кровь и смерть. От их натиска и воя я повалился на колени, сжимая голову ладонями. Из носа щедро хлынула кровь, заливая грудь и стекая на пол. Как ни странно, но это кровоизлияние несколько подбодрило меня. Вернее, ослабило (или что там произошло) духов, которые вновь замолкли, уйдя на периферию сознания. Могло быть и так, что я чуть-чуть не схлопотал кровоизлияние в мозг. А убивать свою жертву астральные захватчики не торопились, вот и ослабили натиск...

Придя в себя, я первым делом огляделся. Конечно, это нужно было сделать еще до убийства охранника. Вот вышла бы история, если бы тут отделение карателей сидело. Расстреляли бы в упор, пока я на полу корчился. Хотя, могли и оставить в живых — одержимый как никак, отношение к таким совсем другое. А вот запереть в этом помещении могли запросто. Вон, еще одна железная дверка в противоположной стене торчит.

К счастью, удача от меня не отвернулась. В помещении, что-то вроде подвала с узенькими зарешеченными окошками под самым потолком, никого больше не было. Тут совсем ничего не было. Только стол-тумба, обитый грязным и рваным сукном, стул и настольная лампа. Рядом с лампой, на столе лежал укороченный 'калаш' и носимая, типа 'Виола', рация с ремешком и чехлом для переноске на плече.

Ах да, еще была небольшая жестяная раковина и ржавый кран, из которого торопливо капала мутная вода. На дне раковины лежало влажное, солдатское 'вафельное' полотенце. Наверное, охранника раздражала торопливая капель воды по тонкому металлу, вот он таким нехитрым способом частично решил проблему, положив под кран полотенце.

Вода оказалась весьма кстати. Пусть и была не родниковой, но жажду утолила. Заодно смыл, насколько смог, кровь с себя. Во время умывания я обратил внимание на Знак — тот светился энергией, словно и не было недавнего межмирового перехода. А когда демонесса спрашивала про него, тот был бледным и неактивным. Странно, неужели духи напитали его энергией? Тогда стоит мне убраться подальше от этого места и можно творить портал домой. Хм, а все не так уж и плохо. Шансы на спасение только увеличиваются! И вдвойне замечательно, что демонесса не ощутила в нем энергии и не поняла предназначение. Мысленно я попросил прощение перед Машей, которая создала такой шедевр, и которую я бросил мертвой в лесу.

Немного приведя себя в порядок, я раздел охранника и натянул его одежду на себя. Бельем побрезговал, так что пришлось терпеть неприятные ощущения, когда толстое и грубое сукно формы терло голую кожу. Выкинул и портянки — уж слишком они выглядели мрачно и имели непередаваемый аромат 'носкитола'. Буду надеяться, что бегать много не придется. Или духи позаботятся о своевременном лечении. А иначе просто сотру себе ноги до голого мяса грубой кирзой сапог.

Мертвое тело я скинул по лесенки в коридор казематов. Потом запер дверь на два замка и сломал ключ внутри. Теперь придется повозиться всем желающим попасть внутрь. Тут преграда такая, что и демона сумеет удержать некоторое время.

Следующая дверь была заперта изнутри на один засов. Мне только осталось откинуть его в сторону, и вот уже долгожданная свобода раскинулась передо мною... почти. Дверь и небольшая лестница вывела меня в просторный холл с несколькими квадратными колоннами. За стеклянной дверью просматривалась улица с прохожими. Но возле нее стояли двое полицейских с автоматами в руках и с подозрением смотрели на меня.

— Эй, — окликнул один из них меня, — ты чего свой пост покинул? Живо наз...

— Молчи, — прохрипел я, чувствуя, как ярость туманит голову, — смертный. Не тебе мне указывать.

Сказал и толком не понял даже — свои ли мысли озвучил или поселившихся во мне злых духов.

Человеческие фигуры подернулись красноватой дымкой, которая была густо исчерчена черными и гнилостно-желтоватыми нитями. Это было так необычно, что я на несколько секунд закрыл глаза и потряс головою. Вроде, помогло. По крайней мере, непонятнее видение исчезло. Да и самочувствие немного улучшилось.

— Господин? — испугано-вопросительно проворил полицейский. — Господин, простите нас. Не знали, что внизу вы остались. Мы только заступили на пост. А прежняя смена нам про вас ничего не говорила. Вы нас простите, мы...

— Заткнись, — зло бросил я ему в ответ. — Выпусти меня поскорее. А не то разозлюсь.

Тут же замолчавший ренегат резво бросился отпирать замок на двери. Наверное, не захотел увидеть меня разозлившегося. Его товарищ все это время тихонько стоял в уголке, стараясь как можно меньше привлекать к себе мое внимание.

Когда щелкнул последний замок, я нетерпеливо бросился к двери, оттолкнув в сторону замешкавшегося полицейского. Тот не успел вовремя убраться с моего пути, за что и поплатился. Краем глаза, уже в дверях, я увидел, как человек приложился спиной о стену и с тихим стоном сполз на пол. Плевать, пусть хоть сдохнет. Главное — я вырвался на свободу.

Улица была полна людей. Именно, что людей. Тварей из другого мира не увидел. Рядом с входом в здание, из которого я только что вышел, стоял парный пост полицейский. С АК в руках, у одного радиостанция через плечо висит, у каждого по кобуре с пээмом на правом боку. При виде меня оживились, дернувшись в мою сторону. Но встретившись со мною взглядом, аж побелели и отступили на несколько шагов. Еще и головы опустили, старательно избегая смотреть мне в лицо.

Повезло им. Я сейчас в таком состоянии, что готов убивать направо и налево. Лучше, конечно, демонов, но и их прихвостни сгодятся. Ладно, пусть живут, а то так в чудовище превращусь задолго до того момента, как сойду с ума. Убивать даже врагов надо с умом, а не просто из одного желания. Эдак недолго превратится в инфернальную тварь.

Перекинув автомат, который до сих пор держал в руках за цевье, через спину, я быстро зашагал подальше от своей тюрьмы. Мне просто повезло столкнуться с продажными людьми, а не с их хозяевами. Что могло бы произойти при встрече с демоном или демонами — боюсь представить. Шансов на удачный исход крайне мало. Проще выжить во время бешеной гонки по ледяной трассе по встречному пути. Если вернусь в отряд, то обязательно поставлю свечку в часовенке.

На этих мыслях я криво усмехнулся. Какой там — свечка. Меня вывернет наизнанку при первой попытки подойти к святому месту. Да и партизаны еще издалека расстреляют, опознав во мне одержимого. Вот, эти твари во мне опять предприняли попытку наступления. Снова проблемы со зрением, дикая боль.... Гадство.

И что же теперь делать? Вопрос еще тот. Есть несколько вариантов. Пустить себе очередь в голову, в надежде, что память вынесет вместе с мозгом. Можно попытаться погибнуть с толком, напав на какую-нибудь комендатуру или демонский патруль. А еще можно перейти в свой мир и там благополучно сдаться в психушку, чтобы меня заперли в одиночку.

Насчет суицида... только на крайний случай. Не просто так в библии говориться о наказаниях самоубийцам. Умереть в бою еще успею. Значит, только домой. Тем более что Знак на запястье готов открыть портал. Только не в этом городе, нет. Выберусь из него, уйду в леса и там открою переход. И для начала переодеться не мешает. А то я слишком приметен на улицах в этом наряде с чужого плеча и с автоматом за спиной. Тем более, уверен, что постовые уже отзвонились в... ну, куда там положено докладывать в случае ЧП. Следовательно, скоро начнется поиск меня любимого, и на первом месте будет фигурировать мой внешний вид. Надо думать, как мне решить эту проблему.

Сначала была идея раздеть первого попавшегося прохожего, с подходящим телосложением. Но быстро от нее отказался. Во-первых, что-то нужно делать с человеком, ведь его голый вид и свидетельства только помогут преследователям встать на мой след. А убивать я не хотел.

— Эй, — остановил я окриком ближайшего прохожего, пожилого мужчину в коричневом пиджаке и такого же цвета брюках, в руках у того был черный, кожаный дипломат. При звуке моего голоса тот вздрогнул и едва не выпустил свою ношу из рук.

— Да, чем могу помочь господину поли... господину...

Тот замешкался, подбирая подходящие слова. Видимо, не знал, как обращаться ко мне. То ли полицейский его остановил, то ли одержимый, который рангом повыше любого человека и некоторых низших демонов будет.

— Ближайший магазин с одеждой нужен, — прервал я его испуганный лепет. — Где расположен, как добраться.

— Для господ...

— Обычный магазин, — зарычал я, почти теряя связь с реальностью от дикой боли, поселившейся под черепной коробкой. — Где ты одеваешься, вон он, она...

К счастью, мне еще удавалось держать свои желания в узде. Хотя потусторонние духи хотели крови (образно говоря, для тварей достаточно просто убийства) собеседника. Так и подбивали скрутить человеку шею.

— Прямо по улице три квартала нужно пройти, — торопливо проговорил мужчина. — Там восьмиэтажка стоит из панелей. Ее далеко видно, кстати. И на первом этаже расположен магазин одежды.

Сказал и стал медленно пятиться от меня. На белом, как мел лице выступили крупные градины пота. Боится, что я захочу его убить. Одержимым такое можно. Им многое позволено из того, что запрещено прочим демонам.

На его счастье я был, как бы так сказать, необычным одержимым. Еще сохранил разум, да и мой тип сильно отличается от прочих бесноватых. Подобные мне создаются в качестве слуг и телохранителей. В то время как обычные бесноватые являются чем-то вроде куколки для рождения демона. Как любимые дети инферналов, тьфу.

Оттолкнув плечом собеседника, отчего тот едва не упал на асфальт, я почти бегом направился в указанное место. Нужное здание отыскал быстро. Как и сказал 'дипламатоносец', высокое строение было заметно издалека. Всего и надо было пройти метров двести, чтобы увидеть его.

На больших, застекленных витринах красовалась надпись 'Одежда для больших и маленьких'. И тут же, только пониже надписи, яркими красками на стеклах были нарисованы наряды. Куртки, шапки, распашонки с гольфами и носками, ботинки, тапочки и прочий набор.

Внутри было немноголюдно. Человек десять, больше не увидел. Две мамы с мелкими ребятишками, пяток пожилых теток и двое мужчин.

При моем появлении матери с детьми поспешили покинуть магазин. Следом ушли три тетки и мужчина. Остальные просто оказались между мной и входом, потеряв возможность убежать. Ну, а чтобы не мозолить мне глаза, люди попрятались по примерочным кабинкам. Да и плевать на них. Только бы под ногами не мешались.

Остался только продавец за прилавком. Худой, высокой старик с козлиной бородкой в полосатой рубашке и жилетке. Ах да, еще круглые очки в стальной оправе довершали облик человека.

— Я чем-то могу помочь? — слегка дрогнувшим голосом обратился ко мне старик.

— Можешь, еще как можешь, — ответил я и принялся перечислять требуемое. — Костюм двойку не очень броского цвета. Рубашку, майку, носки и так далее... потом обувь сорок пятого. Ботинки выбери покрепче, чтобы подошва толстая и материал качественный.

— Все?

— Наверное, — неуверенно проговорил я. — Хотя, еще шляпу в тон костюму и сумку для моих старых вещей. Или мешок какой.

Прошло меньше десяти минут, как все заказанное было предоставлено мне. Неплохой светло-коричневый костюм, белая с серыми полосками рубашка, шляпа. Обувь, полуботинки на толстой подошве с тупыми, напоминающие морду бегемота, носами, пришлась в пору. Дал продавец и сумку. Вернее, большой кожаный портфель с длиной лямкой, благодаря которой его можно было носить на плече. В него я уложил форму полицейского и автомат.

Когда переодевался в кабинке, то рассмотрел свой облик. Честно признаться, был он не самым приятным. Черты лица заострились и стали похожи на жесткую маску. Но самые большие изменения произошли с глазами. Я минут пять всматривался в черные пятна, которыми смотрел сейчас на окружающий мир. Ни радужки, ни белка — сплошь одна смоляная чернота. В самом центре застыла алая искра — зрачок.

— Проклятье, — не удержался я от ругательства от своего нового облика. Ну, как тут оставаться спокойным? Мне же теперь никакой веры не будет, пожелай я сдаться партизанам. Только за одни глаза высадят с пяток магазинов серебряных пуль.

Чтобы хоть как-то унять душащую меня злость, я ударил кулаком в изображение. Во все стороны полетели стеклянные осколки, одна боковая стенка кабинки перекосилась. Вот и весь результат. Ах да, еще духи в голове немного присмирели... или я просто стал привыкать к их постоянным нападкам на мой разум?..

Из магазина я ушел так и не оплатив покупки. Впрочем, продавец вслед не несся с требования выложить деньги. Да и самих финансов у меня не было. Ничего, перетерпит как-нибудь, не сильно бедным выглядит.

В свежей одежде я уже привлекал меньше внимания к своей личности. Некоторые косились на меня, почти все сторонились, но того ужаса и неприязни не было. Одержимый и одержимый, таких в городе полно.

В своем новом обличье я благополучно дошагал до железнодорожного вокзала. Пока ожидал подходящей электрички, пошатался по округе. Перекусил десятком мясных пирожков в буфете, взял еще столько же с собою. Потом на глаза попалась аптека куда я зашел из интереса. Вернее, рассчитывал взять обезболивающего побольше, в надежде снять головную боль. Но ничего не вышло. Даже съев два десятка таблеток анальгина, изменений я не почувствовал. Единственная польза от посещения аптеки заключалась в приобретении больших очков с черными стеклами. Оправа частично скрыла мое лицо, а стекла — черноту глаз. Маскировка вышла настолько удачной, что уже в электричке меня остановили двое полицейских с контролером.

— Билет, — равнодушно проговорил кондуктор, протягивая в мою сторону ладонь.

— Нету.

— Что? — смысл моего ответ не сразу дошел до человека. Зато ему явно обрадовались полицейские. Парни, видимо, успели заскучать в дороге и были рады любому способу развлечься.

— Чего? А ну быстро предоставил билет или плати штраф.

— Денег тоже нет, — ответил я, с трудом сдерживая злость. Мне было интересно, как долго смогу оставаться неузнанным. В городе меня узнавали по манере двигаться, по глазам... Сейчас я сидел, лицо наполовину скрыто шляпой и очками. Тон старался выдерживать нейтральный. Без злости, страха или оправдания.

— Да ты совсем обнаглел? — удивленно проговорил один из полицейских. — Знаешь, что тебе грозит?

— Нет.

— Первым на очередь в жертву, — злорадно сообщил мне кондуктор. Сказал и тут же ухватил меня за плечо, попытавшись сдернуть с сиденья. Парень он был здоровый, с простым человеком, пусть и моей комплекции, у него мог выйти подобный трюк. Но не со мною нынешним. Его жест лишь сорвал плотину иоей злости.

От моего удара в грудь обидчик отлетел назад, приложившись спиною о торец деревянного сиденья в соседнем ряду. Что-то громко хрустнуло, но понять — спина или дерево, не вышло. Обалдевшие от такой наглости полицейские коснулись кобур на поясе.

— Стоять, — выкрикнул я, одновременно снимая очки и шляпу. — Ничтожества, вас прямо сейчас убить?

Превращение обычного 'зайца' в одержимого стало для ренегатов шоком. Один из них открывал и закрывал рот, пытаясь что-то пронести. Без толку. Второй превратился в соляной столб, скрючившись в той позе, в которой его застал мой окрик. Наверное, уже мысленно прощались с жизнями... стоило бы так и сделать, но я опасался зазря пролитой кровью расшевелить духов.

— Убирайтесь, — приказал я, вновь пряча лицо под очками и водружая на голову шляпу. — И эту падаль захватите с собою.

Следующие полчаса я ехал в вагоне один. Пассажиры, до этого момента путешествующие вместе со мною в одном вагоне, решили перебраться в соседние. Даже с перронов загородных остановок ко мне никто не подсаживался. Наверное, видели одинокую фигуру, когда вагон проезжал мимо и подозревали, что тут не все так чисто. Вышел я на станции с названием 'Бурцево'. Захолустье, которое еще поискать надо. Тут даже платформы не было — спускаться пришлось по железным ступенькам прямо на насыпь, крепко держась за поручни.

Но такая глушь была мне только на руку.

Глава 17

Проломившись сквозь густые заросли лещины, едва не порвав новую одежду о плети шиповника, я оказался в лесу. За спиной стихал перестук колес ушедшей электрички, а в голове нарастал шум чужих голосов. Подселенные духи опять предприняли атаку, пытаясь проломить мою защиту.

Это уже не первая попытка. И с каждым разом у бестелесных врагов выходит все лучше и лучше. Не далек тот час, когда они добьются победы. Мне же не светит выиграть ни при каких условиях. Ну, разве что, надо мною священник проведет удачный обряд экзорцизма. Вот только надежд на это очень и очень мало.

Тут надо добраться до священнослужителя, убедить его охрану, его самого в своей благонадежности. И все это успеть сделать быстро. Вот только на это времени не оставалось. Уже сегодня до полуночи я превращусь в одержимого безумца, чью ярость и желание убивать не сдерживают никакие смирительные ошейники.

Вот потому я и бежал, стискивая зубы до хруста от боли, вглубь леса. Увеличенная выносливость, огромная сила, регенерация и приобретенное умение отстраняться от физической боли помогали в этом забеге. Иногда я натыкался на деревья, попросту не успевая заметить их сквозь кровавую пелену, стоявшую перед глазами. Тонкие — ломались или выкорчевывались. Но чаще всего мне попадались толстые стволы. И тогда я отлетал в сторону. Я падал, поднимался и вновь срывался в безумный бег.

Уже через час мой новый костюм превратился в рубище бомжа. Грязный, усеянный пятнами сока растений, сухой хвоей, колючками и цепкими семенами сорняков. Все наружные карманы оторвались или висели лоскутами. Швы на рукавах разошлись под мышками, готовясь в ближайшем будущем превратить пиджак в аналог жилетки. Держались только ботинки и автомат.

Оружие я еще перед заходом в лес вытащил из портфеля, отбросив последний подальше в кусты, и перекинул через спину.

Но это были нюансы, малозаслуживающие внимания. Главное, я все дальше и дальше углублялся в глушь. Тут влияние демонов не так сильно. А отряды полиции и карателей встречаются реже, чем волчьи стаи. Вот только варги... хотя, я сейчас в некотором роде, родич (хм, каламбурчик) им. Авось и не нападут.

Уже давно солнце опустилось к краю горизонта, грозя вот-вот сдать свои позиции сначала вечерним сумеркам, а там и ночной мгле. Учитывая то, что сейчас новолуние — мгла будет кромешная. Тут уже будет не до пробежки по лесу, когда любой сучок будет готов проткнуть тебя или выбить глаз. Да и корни под ногами все чаще стали подставлять коварные подножки.

Или я просто уже устал, буквально загнав сам себя, как неумелый наездник своего скакуна? Плевать, такое напряжение всех физических сил помогало бороться с духами в голове. Не надрывайся я до судорог в мышцах, вполне мог уже распрощаться с разумом и превратиться в опасную тварь, выходца из инфернального мира.

Очередное падение и вот уже сил не хватает подняться на ноги. Удалось только сесть возле ближайшего дерева, оперевшись на стол, покрытый корявой корой, спиной. Все, выдохся. Эта мысль вызвала оживление среди духов. Правда, предстоящее многочасовое противостояние со мною истощило и их. Сейчас они ощущались далеко на периферии разума. Как толпа недовольных соседей за калиткой со сломанным запором. Вот сейчас чуть отдохнут, соберутся с силами и проникнут на чужой огород.

Сравнение своего разума с садовым участком невольно вызвало негромких смех. Да уж, огород... скорее обычная захламленная и заброшенная дача, которую хозяева посещают лишь для проведения пикников и сабантуйчиков. По прямому назначению уже давно не используется. Своеобразный намек самому себе на то, что давно уже разучился трезво мыслить и просчитывать возможные ходы противника. Ведь знал о бегстве Славика, знал. Мог догадаться или хотя бы предположить, что парень попадет в руки демонов. А там уже сложить два и два и получить правильный ответ еще проще. Демоны просто обязаны были принять все меры для захвата таинственного лица, которое снабжает партизан серебром.

А я как последний балбес прошел в свой мир со старой точки. Надо было менять места перехода. Каждый раз перемещаться с другого места. Тогда бы не попал в руки иномирных тварей и не стал тем, кем скоро стану.

— А вот хрен вам всем, — вслух проговорил я и, неловко развернувшись, снял с плеч оружие. И тут же выругался — грозное творение оружейника превратилось в бестолковый набор металла и дерева. Во время своего безумного бега я умудрился потерять магазин. А тот единственный патрон в стволе хорош был бы только в одном случае — останься я прежним человеком. Теперь же, боюсь, этот остроносый кусочек свинца в биметаллической рубашке мало поможет свести счеты с жизнью.

Остался только один способ — уйти к себе. Но я опасался открывать портал: не знаю, как подействует переход из мира в мир на духов. А ну как это поможет им захватить контроль надо мною? Тогда я приведу на Родину кровожадную тварь из модных голливудских ужастиков. Ни один из милиционеров не справиться с легионером. Его из ПТРки обстреливали и из нескольких автоматических стволов серебряными пулями. А что может противопоставить пэпээсовец — 'Пукалку Модернизированную'?

А-а, плевать. Жертвы будут, что с этой стороны, что с той. Только в этом мире их может оказаться больше. И вреда от моего попадания под влияние демонов будет на несколько порядков выше. Если твари узнают про мой мир, то, что я спокойно хожу туда-сюда... нет, лучше рискнуть несколькими жизнями у себя. Решение принято.

На удивление ощутить Знак и заставить его работать получилось быстро. Почти мгновенно. А ведь я думал, что быстро сконцентрироваться мне не дадут духи и боль от их атак на рассудок. Но этого не случилось.

Очень быстро вокруг возникло туманное пятно, сгустившееся до непроницаемой пелены. А потом... потом я стал куда-то проваливаться. Переход между мирами сильно отличался от предыдущих. Казалось, что меня разобрало на миллионы составляющих. Словно, сквозь несколько фильтров пропустили. Захватчики в голове дико взвыли, усилили напор на разум. Меня всего буквально вывернуло и скрутило винтом. Еще бы секунду и я бы перестал существовать. Но этой секунды духам и не хватило...

Очнулся я глубокой ночью, в траве, мокрой от росы и с ощущением полностью разбитого тела. Как-будто я вагоны неделю грузил и разгружал, не выкраивая ни минуты на отдых. Но главное — ни грамма чужого присутствия в голове. Все враждебные духи исчезли. Я даже посчитал это какой-то ловушкой и старательно стал прислушиваться к своим чувствам и желаниям. А ну как прорежется нечто чужеродное, что до этого во мне вызывало брезгливость и отвращение? Но без результата — все инфернальные захватчики испарились во время перехода между мирами.

— Слава Богу, — прошептал я непослушными губами. Потом сделал попытку подняться и не смог удержаться от стона. Пока лежал — все было ничего. Просто слабость и некая 'стянутость' в мышцах. Но стоило их чуть напрячь, как тысячи иголок, шурупов и щипцов впились в тело. Пришлось минут пять полежать, пока неприятные симптомы не ушли. Через пять минут я повторил попытку. Мне удалось встать и даже сделать несколько шагов. Потом нахлынула темнота.

Очнувшись в очередной раз, я заметил, что окружающая обстановка разительно поменялась. Кто-то неизвестный (или неизвестные) перенес меня из леса в дом и уложил на кровать. Аккуратно раздел и укрыл одеялом. Даже поставил небольшой графин на стуле возле кровати. С соком.

Я только увидел питье и тут же ощутил дикую жажду. Такое ощущение, словно я пару дней в пустыне провел без капли воды. Литровая емкость опустела за десять секунд, более-менее утолив жажду. Когда ставил графин обратно, уронил стеклянную пробку. Та звонко ударилась о пол.

— Блин... — поморщился я от шума, который в окружающей тишине прозвучал громом небесным.

— Миша? — знакомый девичий голос, чуть хрипловатый спросонья, раздался откуда-то от изголовья. — Мишка, ты очнулся!

— Олеся, ты что ли? Уф, а я беспокоился за тебя. Слушай, а мы где?

— У тебя на даче, — ответила с долей удивления девушка, появляясь передо мною. — Не узнал?

Только сейчас я приметил знакомые обои на стене, стеклянную тарелку-абажур с лампочкой на потолке.

— Да я толком еще не пришел в себя...

— Болит что-то? — всполошилась Олеся и положила прохладную ладошку мне на лоб. — Где?

Прикосновение девушки были приятны. Я бы так вечность болел, но не выйдет. Совесть загложет или раскусят меня.

— Нет, неправильно выразился, — поправился я. — Спросонья мало что соображал. Кстати, спасибо за сок.

— Это Акимыч посоветовал рядом с тобою держать питье. Сам ты пока без сознания был ни пить, ни есть не мог. И напоить не получалось — зубы постоянно стискивал, что не вольешь ни капли воды.

— И долго пролежал? — поинтересовался я, поднимаясь из кровати. Попытку девушки уложить меня обратно я мягко отклонил. Тем более, что кроме небольшой слабости и голода ничего не ощущал.

— Больше двух суток. И температура была под сорок, — вздохнула Олеся. — Я уже хотела в больницу звонить, чтобы врачи приехали, но тут ты очнулся.

— Понятно... слушай, а как сторож тут оказался?

— А это он тебя нашел неподалеку от дачного поселка. Ты громко стонал, что-то кричал иногда и автомат в руках держал.

— Интересно, — буркнул я, — как это меня он умудрился отыскать среди деревьев. Времени сколько было-то?

— Вечер... а он услышал выстрел из автомата и решил проверить. Пошел в ту сторону, где звук был и нашел тебя. А потом принес сюда, ко мне...

— Стоп, стоп, — выставил я руки ладонями вперед. — Давай ты мне принесешь одежду, я оденусь и потом выслушаю все подробно. Как ты спаслась, почему оказалась на даче и отчего Акимыч тебя сюда впустил. Он меня-то в первый раз взашей прогнал, пока дядька лично не сказал, что мне тут можно жить.

Одежду, джинсы и толстую байковую рубашку, девушка предоставила мне быстро. Я шустро оделся, сел за стол, на котором лежала пачка печенья и початая банка со сгущенкой и сказал:

— Начинай.

В тот день, когда мы с клетками, полными кошек, прошли сквозь портал в родной мир Олеси, девушка мало что поняла. Только шагнула вслед за мною в туман и очутилась в другом мире, как услышала мой крик. Потом почувствовала толчок и полетела обратно в портал. Вновь ощутила последствия перехода и выпала на другой стороне. Потом на нее вылетела одна клетка с кошками и все — портал схлопнулся. Девушка так и не смогла понять, что же там случилось, на той стороне. Чувствовала только, что ничего хорошего, раз я так грубо поступил. Жаль было и кошек, которых с таким старанием отбирали. При падении на землю клетка распахнулась и обалдевшие животные, которые не привыкли взад-вперед шататься по мирам и после этого падать на землю, разбежались.

Олеся почти до сумерек прождала меня на поляне, но безрезультатно (да уж, представляю, что чувствовала девушка, оказавшись одна в чужом мире).

Решив, что ночью в лесу ей делать нечего, она отправилась... на дачу. Никакого другого места больше не знала. Добиралась долго. Ей помогла магия, с помощью которой она смогла вспомнить маршрут и пожилая пара на машине, подвезшая к дачам. Почти к дачному поселку, поправилась Олеся. От поворота, где ее высадили, девушке оставалось меньше трех километров пройти. Дальше ей пришлось выдержать беседу с Акимычем. Из сумбурных объяснений тот мало что понял, но проявил неожиданную доброту — разрешил переночевать на даче. Всю ночь Олеся не могла сомкнуть глаз, прокручивая в голове возможные варианты. И только на следующий день, ближе к полудню задремала. Разбудил ее сторож, который принес... меня с автоматом в руках. Отобрать оружие они смогли только вдвоем, приложив все усилия для этого.

Сторож же и посоветовал повременить с вызовом врачей. Его насторожило мое появление со стрельбой, в драном костюме со следами крови (это я, наверное, во время своей пробежки по лесу весь исцарапался) и без намека на раны. Даже царапин не было. Акимыч высказал свои подозрения, что я мог кого-нибудь прибить. Вот оттуда и кровь на мне. За эту версию говорило и оружие.

Два дня, что я провел без сознания, сторож навещал девушку. Приносил лекарство, помог с продуктами и одеждой, давал полезные советы по уходу за моей бесчувственной персоной. И вот сегодня я очнулся.

— Миша, знаешь, — немного с опаской проговорила Олеся, смотря мне прямо в глаза, — когда я попробовала вылечить тебя с помощью магии, то ощутила... почувствовала на тебе темное волшебство... неприятная вещь... и ты несколько раз менялся пока лежал. Говорил всякое...

Олеся проговорила все это очень торопливо, запинаясь и перескакивая с одной фразы на другую. Но при этом старалась не упускать мой взгляд.

— Скажи, ты попал к демонам и они тебя попытались зачаровать? Сделать предателя, марионетку?

— Попал, — глухо ответил я. — И они не попытались — сделали. Я одержимый... был им до Перехода, по крайней мере.

— Не может быть, — тут же вскинулась девушка. — Что я одержимых не видела? Да и не почувствовала я в тебе посторонней сущности. Нет, ты что-то путаешь. Наверное, просто не разобрался что за заклинание на тебя пытались навесить...

— Олеся, подожди, — остановил я девушку. — Что ты как сорока растрещалась... э-э, прости. Я не хотел тебя обидеть.

— Да ну тебя, — насупилась девушка и демонстративно отвернулась, но дулась меньше минуты, не сумев справиться с вечной женской слабостью — любопытством. — Я не сорока, понятно? И расскажи мне подробно, что с тобою приключилось. И забудь ты про одержимость — нет в тебе никого, точно тебе говорю.

— Хорошо, пусть так...

Я подробно, начиная с того момента, как ощутил чужое присутствие на поляне после перехода, рассказал о своих приключениях. О короткой драке, беспамятстве, подвале и пытках в нем. О демонессе и легионерах. В общем, все поведал.

— Переход... переход через междумирье разорвал связь между тобою и духами. Этот процесс практически не изучен никем. Ну, разве что демам известно чуть больше, — задумчиво произнесла девушка. — Хм, интересно...

— Значит, — поинтересовался я, — мне можно больше не бояться участи одержимого?

— Одержимого — нет, а вот к священнику сходить стоит. Близкое общение, хм, с демоническими тварями просто так не проходит. Тем более, над тобою проводился ритуал...

— Чем мне это может грозить?

— Грозить?

Девушка задумчиво коснулась пальцем кончика носика и с минуту хранила молчания. Потом вновь заговорила.

— Знаешь, ты можешь получить плюсы и минусы от этого ритуала. Демоны и их артефакты в руках ренегатов будут считать тебя одержимым. Но так же на тебя воздействовать может и Церковь. Вернее, молитвы и освященные предметы будут неприятны тебе, вызывать раздражение, как физического плана, так и психического.

— Час от часу не легче. Блин, вот за что мне это?

— Это только примерные перспективы и последствия. Вполне можешь стать самым 'легальным' разведчиком в стане противников. Творить диверсии, убивать руководителей, получать с легкостью ту информацию, за которую Сопротивление расплачивается жизнями и... душами.

На последнем слове Олеся чуть запнулась. Видимо, вспомнила свое прошлое и возможные последствия. Уж точно погибнуть во славу демонического Повелителя не было ее мечтой и смыслом жизни. Скорее, наоборот.

— Ага, — хмыкнул я, — разведчиком... Штирлицем, елки-палки.

— Это кто? — поинтересовалась девушка.

— Не знаешь? Это же наш легендарный разведчик в рядах фашистов во время Великой Отечественной... ах да, у вас же война так и не закончилась. После Победы с немцами не до кинематографа было. Ничего, я тебе позже пару кассет принесу и вместе посмотрим. Жаль, что там изображение черно-белое и цветным ему не быть никогда. Фильм отличный, едва ли не мировой шедевр!

Внезапно до моего слуха донесся тихий скрип с улицы. Так звучат старенькие петли на садовой калитке участка. По ходу дела у нас гости. Об этом я и сообщил Олесе.

— Наверное, Акимыч пришел, — не сильно обеспокоилась девушка. — Обещал днем заглянуть, проведать твое состояние, принести продуктов и лекарств.

Она оказалась права. Через минуту в окошко рядом с крылечком коротко и требовательно застучали. Следом донесся знакомый голос сторожа.

— Олеся, открывай.

Акимыч выглядел несколько непривычно. От его прежнего наряда осталась только тельняшка, все остальное сменил темно-синий 'фирмовой' спортивный костюм с белыми и красными полосами на штанах и рукавах. На ногах белые кроссовки на толстой подошве с высоким задником и длинными 'язычками'. Шнурки на обуви были заправлены между ступней и обувью.

— О, наш больной очнулся, — обрадовано воскликнул он. — Ну, как самочувствие? Водку пить уже можешь?

— Могу, но не хочу, — коротко ответил я. — Бросил уж пару месяцев как.

— Да? — озадачено отозвался мужчина. — Тогда, ты еще не так и здоров, как говоришь. Ладно, принимайте покупки.

Акимыч выгрузил на лавку возле двери кучу банок с консервами, несколько бумажных пакетов с макаронами и крупой, какие-то склянки-флакончики с лекарствами. И кучу еще всякого добра, которое мне не удалось рассмотреть. После этого присел за стол и требовательно произнес

— Рассказывай.

Они что — сговорились? Сначала Олеся, потом вот он... Ладно с девушкой — там придумывать ничего не надо, а как быть со сторожем? У меня в голову сейчас ничего не приходит, ничего правдоподобного придумать не могу.

— Только не надо про терки с криминалом говорить, — добавил Акимыч, — не поверю. Кое-что успел проверить за эти дни.

Сторож выбрал из горы банок одну, с ярко этикеткой, где была нарисована какая-то рыба, поставил перед собою на стол и стал примериваться ножом. Раз — и из узкой прорези брызнуло масло, два — и мужчина поднимает срезанную крышку в банке. Он так быстро вскрыл консерву, что я толком и не заметил.

— Еще во время службы научился, — сообщил Акимыч, заметив мой удивленный взгляд. — Там время было ценно, каждая секунда на счету. Ну, еще и ножик хороший должен быть. Тяжелый и острый... ты рассказывай, пока я ем.

Я переглянулся с Олесей и прочитал в глазах девушки точно такую же растерянность, что чувствовал сам. В принципе, наврать можно многое чего. Вернее, попытаться, а там будь что будет. Но обманывать человека, который спас тебе жизнь? Увольте. Жизнь в другом мире, где люди сохранили искренность, веру в окружающих, надежду на безвозмездную помощь научила многому. И многое поменяла во мне.

— Тогда, — немного сомневаясь в правильности своего поступка, произнес я, — слушай правду. С демонами я подрался... в соседнем мире.

После чего в сжатом виде пересказал краткую историю родного мира Олеси, свою историю знакомства с ним, последствия от этого тесного общения и так далее. Девушка мне во время рассказа помогала по мере сил. В основном это касалось истории мира. Ведь некоторые нюансы я не знал или просто не придавал им значения, пропуская в ходе беседы.

Все это время Акимыч невозмутимо ел консервированную рыбу. Неспешно, так что банка закончилась как раз к тому моменту, когда я замолчал. Закинув в рот кусочек хлебного мякиша, которым перед этим выбрал всю жижку из опустевшей жестяной банки, сторож прожевал его и проговорил:

— Придумать ничего другого не мог?

— Это правда, — развел я руками, — Акимыч. Олеся родилась в том мире и чуть не оказалась принесенной в жертву главному демону.

— Демоны, магия, — поморщился сторож. — Ребятки, если вы и в самом деле во все это верите и убеждены, что путешествуете в соседний мир, то вам нужна помощь 'скорой' и хорошая доза успокоительного. Желательно, чтобы она была регулярной и под руководством врача. Какая магия!?

— Магия существует! — тут же вскинулась девушка. — Я сейчас не могу ничего показать, так как Мишку лечила. Но чуть позже обязательно...

— Девочка, успокойся ты так, — вздохнул сторож. — Все, во что ты веришь — чушь. Я прожил столько, что мог бы хоть раз столкнуться с проявлением чего-то волшебного. Но такого не бывало.

— Почему же? — хитро прищурилась девушка, быстро успокоившаяся после слов Акимыча. — Нашу встречу, когда я пришла сюда и попросила впустить на эту дачу, помните?

— Да.

— А вы всех впускаете посторонних?

Акимыч задумался и через минуту неуверенно сказал.

— Ты намекаешь, что околдовала меня? Знаешь, есть такая штука — гипноз. Вот в него я более-менее верю, но не в колдовство.

— А еще есть такая вещь, как симпатическая магия, — вновь стала возбуждаться Олеся. — Заклинание из этого направления я и применила. Неужели в том состоянии и время суток я могла загипнотизировать кого-нибудь? Просто заставила вас проникнуться симпатией ко мне, вспомнить, что я лучшая знакомая Миши и его родственника, хозяина этой дачи. Что они мне разрешают тут бывать постоянно.

Во время этого монолога сторож пару раз вскидывался, собираясь что-то произнести против, но так и не решился прервать девушку.

— Акимыч, — решил я вновь подключиться к разговору, — мы на днях тебе продемонстрируем свои умения. Я сейчас немного отдохну, прикуплю полезных вещичек и перейду в другой мир. Переход сделаю из этого дома. И ты увидишь, что все рассказанное — правда. Только следом за нами не пробуй пойти. Опасно это, да и вообще...

Глава 18

Покидал я свой мир через неделю. Эти дни я провел с пользой — снял денег с книжки и на них прикупил разного серебряного лома. Кувшинчики, ложки (большей частью царапанные и гнутые), несколько мелких тарелок. С пару килограмм где-то вышло. И вполне себе дешево — внешний вид и состояние покупок этому способствовало.

Кроме этого позаботился и о других вещах, более тесно связанных с тяжелыми статьями УКа. Хотя, мне все это для дела требуется и, причем, не в этом мире.

Сходил в церковь, где взял себе крестик, серебряный. Когда подходил в огромным, кованным воротам внутри пряталась опаска: а ну как мне сейчас поплохеет? К счастью, все обошлось. Присутствие на церковной земле, служба и крест — все это никак на меня не повлияло. Честно признаться, после этого у меня с плеч, словно, камень пудовый упал. Нет во мне черноты, нет. И это обрадовало как ничто другое.

Портал открывал прямо комнате, в присутствии Акимыча. Сторож при этом был настолько скептически настроен, что это сквозило в каждом его движении.

Кстати, Олеся мне сообщила, что Знак на моем запястье же через сутки после перехода был полон энергии. Вероятно — это тоже последствия неудачного подселения духов. И теперь вместо трех-четырех дней ожидания после каждого открытия портала, мне придется ждать не больше двух. А то и через двадцать четыре часа смогу совершать Переход. Я даже немного призадумался: плюсов накопилось уже столько, что поневоле начнешь со страхом ожидать минусы. Они просто обязаны соответствовать положительным способностям.

— Акимыч, — напоследок предупредил я сторожа, — стой и смотри. В туман не вздумай соваться. Понятно?

Тот невразумительно передернул плечами и промолчал. Вместо этого поудобнее устроился на стуле, поставленном в дальнем углу комнаты. Ну, буду надеяться на его благоразумие. Все-таки взрослый мужик уже, должен был к своим годам избавиться от излишнего любопытства. Да и в армии, судя по оговоркам, послужил. Вот интересно, а какой род войск считает для себя родным? Потом надо будет поинтересоваться, когда вернусь. Возможно, раз сторож попал в число тайноносителей, он сможет чем-то помочь.

Переход совершал без оружия, но с тяжелым рюкзаком в руках. Безоружным решил остаться по одной простой причине: опасался, что духи вернуться обратно в тело. Олеся подобное развитие событий практически не предусматривала. По заверениям девушки, подселенных духов попросту размазало по междумирью. Они не имели привязки к моему телу, которое вроде якоря служит родной душе... Так что, стать одержимым мне не грозило по ее словам. Но я все равно перестраховался. Без оружия и стесненный тяжелым грузом, я буду менее опасен для своей спутницы... случись чего непредвиденное.

Переход прошел без сучка и задоринки. Почти мгновенно туманное облако затянуло меня и Олесю, забрав из комнаты, и выплюнуло уже совершенно в другом месте — в лесу. В другом мире. И я себя чувствовал отлично — чужого присутствия в голове не ощущалось, зрение не изменилось. В общем — каким был до перехода, таким и остался. Но не успел я обрадоваться успешному проходу сквозь междумирье, как...

— Что за х..., это где я нахожусь, ...ать вашу... — донеслись до меня сочные междометия. Голос был знакомый.

— Акимыч?

Имя сторожа мы с Олесей произнесли одновременно, еще не успев даже повернуться в сторону говорившего. Мужчина так и сидел на старом, лакированном стуле с фанерным сиденьем и спинкой. В этой позе я его и запомнил в момент активации Знака. По какой-то причине его затянуло вместе с нами и при этом развернуло — мы спинами друг к другу стояли.

— Ваши... — сторож чуть запнулся, подбирая подходящее слово, — фокусы?

— В какой-то мере наши, — признался я. — Вот только ты не должен был перейти вместе с нами. Там расстояние было безопасное. Я точно уверен в этом.

— Уверен он, — пробурчал сторож, вставая со стула. Эта деталь домашней обстановке смотрелась настолько дико в окружающем лесу, что невольно колола глаз и вызывало подспудное чувство неудовольствия. Наверное, подобное ощущал не только я. Иначе с чего было Акимычу пинать злосчастный, ни в чем неповинный стул со всей силы, запуливая тот куда-то в кусты.

— Акимыч, мы, правда, тут ни причем, — заверила его Олеся. — Наверное, тут все дело в изменившихся способностях Мишки... ну, точно, в этом все и дело. Как же я не подумала?

— Думать всегда нужно, — тяжело вздохнул сторож, прохаживаясь по крошечной полянке среди бурелома и густых зарослей, — перед каждым важным делом обязательно требуется подумать. И неважным тоже... с другой стороны, я вот уже вам верить начал. Уж очень необычно выглядит приглашение на эту, хм, экскурсию.

— Да какая тут экскурсия!? — воскликнул я. — Так, Акимыч, вроде тут Знак не до конца побледнел. А это значит, что могу пытаться еще раз открыть портал. Правда, потом придется дня два ждать до следующего перехода, но...

— Обратно отправить меня хочешь? — хитро, с прищуром посмотрел на меня сторож. — Брось, мне и тут интересно. Когда еще доведется на том свете... тьфу, в другом мире побывать. Так что — я с вами.

— Тьфу, — следом за сторожем сплюнул я в траву. — Ладно, не хочешь — как хочешь. На вот, неси рюкзак.

Мешок с припасами и серебром Акимыч принял без разговора. А я уже приготовился к спору, отбиванию аргументов по типу 'я же старше, опытнее...' и так далее. Обошлось. Что ж, так оно и проще будет — втроем. Оружие — автомат с двумя снаряженными магазинными и еще четыре пачки по карманам с ПМ у меня и АПС у Олеси — есть. Для пистолетов есть серебряные пули — два магазина. Они вместе с 'макаркой' у Олеськи были, когда меня схватили.

После короткого раздумья, свой пистолет передал Акимычу, проинструктировав какие патроны и против кого применять.

— Демонов и одержимых легко опознаешь, — сказал я сторожу уже в пути. — Не похожи они на людей, хотя и имеют общий с нами облик. Вот по ним и стреляй серебром. Когда найдем партизан — помалкивай. И так нас ждет не самая приятная встреча, а тут ты еще. К чужим, незнакомцам местные очень подозрительно относятся.

— А нас они во избежание, — подмигнув, спросил Акимыч и характерно коснулся указательным пальцем виска, — в цинк не закатают?

— Не должны. Меня с Олесей знают и несу я кое-что ценное, демонами никогда не даренное партизанам.

— Ты о серебре, что у меня в мешке лежит? — поинтересовался Акимыч.

— Ага, — подтвердил я. — Так что смотри — не потеряй.

Дальше мы шли молча. Часа в два после полудня устроили привал, дав отдых натруженным ногам. Кто ходил по лесу, с его зарослями, небольшими овражками, поваленными деревьями и прочими прелестями — поймет. Ни в какое сравнение с ровной дорожкой, вроде грунтовки или шоссейки не идет.

Пока отдыхали, я возился с картой и компасом, пытаясь проложить подходящий маршрут. То, что на старом месте партизанского лагеря не будет — был уверен. Раз Славка (а это почти точно, раз взяли меня в старом месте перехода) попал в руки демонам, то Пал Палыч обязательно передислоцируется. И уйдет километров на сорок в сторону. Оставалось только определиться с этой стороной.

Демы тоже не дураки, могут разослать поисковые партии в поисках отряда. Даже не могут — должны. После такой шумихи, что устроили партизаны в последнее время, инфернальные твари просто обязаны отреагировать. Представляю, что ждет простых людей, не партизан, случайно попавшихся в лесу демам... брр. Те и разбираться не будут — сразу прикончат.

— А нам вообще далеко идти? — задал вопрос Акимыч, развалившись на траве и покусывая тонкий стебелек травинки.

— Порядочно. Сегодня только подойдем к зоне, которую партизаны контролируют. А вот завтра днем или ближе к вечеру можем повстречаться или с партизанским патрулем, или с демонами.

— С демонами?

— Ага, с ними. Или с карателями, их приспешниками из людей, — ответила вместо меня Олеся. — Хоть и люди, но ничем от тварей не отличаются.

— С людьми, все же, проще разобраться, — задумчиво произнес Акимыч. — Для демонов, как я понял, серебро нужно, а у нас его всего в шестнадцати патронах. Так что, пусть будут каратели, если нам суждено встретиться с противником.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — суеверно сплюнул я. — Акимыч, тут такое место, где любые пожелания могут исполниться. Ладно, пора подниматься. А то, смотрю, отдохнули больше нужного, раз всякие глупые мысли в голову лезут.

Сторож только хмыкнул, но промолчал. Но лучше бы он молчал до этого. Та встреча, о которой он упомянул в разговоре, состоялась...

Был уже вечер, когда сумерки только-только опускаются на землю. Я подумывал о привале, чтобы при свете оставшегося дня успеть устроиться на ночлег. И тогда-то издалека послышались выстрелы.

— Стоп, слышали?

Я резко остановился и поднял вверх левую руку с открытой ладонью. Несколько секунд спутники вслушивались в окружающую тишину, потом Олеся осторожно поинтересовалась:

— Тихо, вроде. А что ты услышал?

— Стреляли где-то там, — махнул я рукой вправо. — Далеко, но ослышаться не мог.

— Я не слышал, — поддержал Олесю сторож. — Миша, тебе после болезни твоей показаться не могло?

— Не могло... вот, слышали?

В этот момент вновь прилетели издалека звуки ожесточенной перестрелки. Работало несколько автоматов и что-то тяжелое, вроде ПК. Потом хлопнуло — граната.

— Так, — проговорил Акимыч и ткнул пальцем в сторону звуков, — и в самом деле где-то там воюют. Посмотрим?

Сторож и девушка выжидательно уставились на меня.

— Посмотрим. Вполне возможно, что там партизаны с карателями схватились...

Стреляющие нашлись километрах в трех от того места, где я впервые расслышал пальбу. Удалось разобрать, что стреляют не меньше десяти автоматов и парочка пулеметов. Когда до стрелков осталось метров пятьсот, я приказал скинуть мешок Акимычу и забрать у Олеське АПС. Сторож явно владел оружием лучше магессы.

— Что будем делать? — поинтересовался Акимыч у меня, меняясь пистолетами с девушкой. К 'стечкину' он тут же прицепил кобуры на манер приклада, получив достаточно удобное оружие для боя накоротке.

— Поближе подойдем и осмотримся, — тихо проговорил я. — Дальше — по обстановке.

— Разумно, — весело хмыкнул Акимыч и первым бросился на звуки выстрелов. Следом за ним, мысленно обругав этого торопыгу, пошел я. Олеся замыкала шествие.

Через пять минут мы были на месте. Перед нами раскрылась небольшая полянка с крошечным строением в центре. Квадратная коробка из красного кирпича с плоской крышей. На ней уже успели прорасти несколько маленьких березок, настолько стара была постройка. Стены метра по четыре в длину и почти три высотою. Рядом с этой будкой стоял полусгнивший, деревянный столб с обрывками ржавых телеграфных проводов, свисавших с поперечен наверху.

Этим летом здесь был пожар, сравнительно недавно. Может, недели три или чуть больше. Тут трава едва выше колена подняться успела — не скроешься, если ты не с кошку размером. Выгорела огромная проплешина вокруг строения, что сейчас было на руку только обороняющимся. С одной стороны чистого места было метров сто от будки до густых зарослей. С трех других чуть меньше — от пятидесяти до семидесяти. И со всех четырех сторон по будке вели огонь. Засевшие внутри огрызались в ответ, ведя стрельбу через небольшие, узкие и длинные окошки, поднятые почти на два метра от земли. Как раз по одному окну в трех стенах. В четвертой имелся дверной проем, сейчас заваленный всяческим хламом — деревянным и железным. Прямо перед бывшей дверью, на земле чернела внушительная проплешина почти в метр диаметром. Трава и верхний слой дерна были сорваны неведомой силой, оголив почву. Явно — след от гранаты. Отскочила от баррикады и взорвалась поблизости.

На полянке, среди травы смутно просматривались человеческие тела. Парочка возле строения и еще два-три (точно не разобрал — то ли тело, то ли старая земляная куча), где-то метрах в пятнадцати от зарослей. Могу предположить, что тут столкнулись два отряда противников. До поры, до времени они были скрыты друг от дружки будкой, но стоило одному из них (отряду, значит) выйти из-за нее, как столкнулись глаза в глаза. Там и было метров тридцать-сорок между ними — считай в упор. Пока пришли в себя и попрятались куда смогли, успели почти на равных разменяться убитыми. Первые юркнули в будку, на голом инстинкте, который толкал их спрятаться под защиту надежных кирпичных стен. И это стало их ошибкой. Укрывшись в постройке, они лишили себя свободы маневра. Их противники быстро очухались и окружили полянку, не давая никаких шансов сбежать осажденным. Тем еще повезло, что стены в три кирпича легко выдержат гранатометный выстрел. Да нашлось мусора на баррикаду для двери. Иначе та граната стала бы завершением штурма. В таком тесном объеме обычная 'эргэшка' покажется ничуть не слабее 'эфки'.

— Каратели, — прошептала мне на ухо Олеся, — а в домике засели партизаны. Никого другого они так настойчиво не старались бы убить.

Я и сам видел знакомые повязки и нашивки на камуфляжной форме штурмующих, на мертвых телах. Вот только многовато их было. Я насчитал шестерых — пять автоматчиков и один с пулеметом. Пулеметчик засел напротив входа, выдавая скупые очереди по три-пять пуль в баррикаду. Много для нашей троицы, где обстрелянным был только я один. Ну, еще Акимыч что-то такое-эдакое имел за плечами.

— Шестеро их тут, — шепотом сообщил сторож, который успел по широкой дуге обойти полянку и вернуться обратно. — Двое вон там с автоматами, ближе всего к стенам. Пулеметчик напротив двери. Один с той стороны, где дальше всего до леса, и парочка вон там, неподалеку от нас.

Значит, я не ошибся с подсчетами — Акимыч столько же увидел.

— Так, Акимыч, — поинтересовался я у спутника, — что предлагаешь делать?

— Ну-у, — шепотом протянул он, — так-то стоит нашим помочь. Но врагов многовато... хм.

Потом посмотрел на АПС в руке, с которым он ходил во время короткой разведки, пару раз щелкнул предохранителем.

— И не с таким арсеналом нам на пулеметы соваться с автоматами. Хотя...

Сторож внимательно посмотрел в сторону, где слышался басовитый пулеметный лай и о чем-то задумался.

— Думайте быстрее, — взволновано проговорила Олеся, которая места себе не находила. — Пока тут решаете, там партизан всех убьют.

— Всех не убьют, — возразил Акимыч. — Вот только нам бы самим не лечь тут. Так понимаю, что каратели тут чуть ли не спецназ, а?

— Угу, — подтвердил я. — Спокойно порвут нас, как Тузик грелку, если сглупим. Ты что-то придумал?

— Ага. Есть кое-что... я возьму на себя пулеметчика. Постараюсь сделать его тихо, но мало ли что, — Акимыч слегка развел руками и продолжил. — Потом из пулемета шугану парочку на той стороне. Ты подберись вот к этим, что поближе. Как только услышишь, что я за пулемет лег, то бей по ним из автомата.

— Могу сразу двоих не задеть, — с сомнением покачал я головою.

— А вон там пускай Леська ляжет, — ткнул пальцем в густые кусты сторож. — Если уцелеет кто, то обязательно побежит или туда, или к своим в обход.

— Уверен?

— А еще разведчик, — хмыкнул Акимыч. — Куда же ему еще деваться? На тебя не побежит, на поляну точно не выскочит. Попробует к своим примкнуть или тебя по флангу обойти... это же элементарные приемы из учебника тактика, которые на первом полугодии в головы курсантов вбивают.

— Там не курсанты.

— И плевать, — отмахнулся сторож от моих слов и обратился уже к девушке. — Ты то как — справишься?

— Справлюсь, — решительно произнесла Олеся.

— Тогда смотри лучше. И если очередями решишь стрелять, то учитывай отдачу, — предупредил ее Акимыч и вернул девушке 'стечкина'. — У АПСа ствол довольно сильно задирает вверх. Уж у тебя точно.

— У меня и кроме пистолета найдется что применить, — пообещала девушка.

— Раз так, — проговорил сторож и внимательно посмотрел на меня с магиней, — то вперед.

Ловко прячась за кустами, Акимыч скрылся из виду буквально за пару секунд. Даже удивительно, как он способен на такое в своей демаскирующей одежде. Следом, пригнувшись почти до земли и часто замирая в присяде, стал подкрадываться к автоматчикам и я.

Те подпустили меня метров на сорок — дальше я заопасался идти и укрылся за поваленным стволом огромного дуба, поросшего мхом. И так легко различаю чужие спины и затылки, скрытые маскировочными костюмами среди ветвей. Оба были вооружены АКМами с деревянными прикладами. У обоих оружие было обмотано кусками разлохмаченой ткани для лучшей скрытности, чтобы не выдать владельцев случайным бликом с лакированной или металлической детали.

Друг от друга располагались метров за пять. Медленно, старательно придерживая пальцами, я опустил флажок в положение автоматической стрельбы. Первую очередь получит дальний от меня, который ближе всех к кустам. Уверен, что точно свалю. А вот со вторым не все так и просто. Этот каратель скрыт от меня парой нетолстых деревьев, вокруг которых густо растет высокий папоротник. Фактически, заканчивается крошечная полянка папоротника этими двумя деревьями. Стоит противнику упасть в ту сторону, как тут же будет потерян из виду.

А, ладно, разберусь как-нибудь. Главное, чтобы на Олеську не побежал, а то меня тревожат бойцовые качества девушки. Как бы неприятности какой не случилось. И, блина, чего там возится Акимыч с пулеметчиком? Каратель только при мне успел больше полусотни выстрелов сделать. При таком темпе он слона не услышит у себя за спиной, не то, что старого военного с огромным опытом войны за плечами. Вон, вновь замолчал на более продолжительный срок, чем до этого. Наверное, очередную ленту или диск меняет...

Словно услышав мои мысли, сторож проявил себя. Замолчавший пулемет (теперь-то я понял причину заминки) вновь ожил, выдав длинную очередь куда-то в направлении зарослей на другой стороне поляны с будкой. Сам не видел, но мне было достаточно реакции карателей впереди. Те, в первые секунды, ничего не поняли и только услышав крики товарищей на противоположном конце поляны, скрытом будкой, замерли и уставились на пулеметчика. Увидеть ничего не могли из-за зарослей, и поэтому один из карателей решил проверить ситуацию. Как раз тот, что был ближе всего к папоротниковым зарослям.

Вот только я был против этого. Каратель только сделал первый шаг, когда я подвел мушку к спине его товарища и нажал спуск. Автомат дернулся, норовя задрать короткий ствол к кронам деревьям. Появилась легкая сизо-черная дымка перед раструбом и тут же развеялась, позволив увидеть падающее мешком тело подстреленного врага. И почти тут же по моему укрытию ударила стайка пуль. Перед лицом взметнулись кусочки гнилой коры, древесины и мха, рядом с левой щекой пронеслось что-то невидимое и горячее.

— ...ать, — не сдержался я от громкого ругательства и свалился за ствол дерева. Вслепую, подняв автомат над 'бруствером', выдал половину рожка в сторону папоротников и шустро пополз на четвереньках вдоль поваленного ствола. Щедрая порция адреналина настолько обострила мой слух, что я услышал негромкий щелчок в той стороне, где укрывался противник. Потом донесся легкий шорох листвы и тонких веточек вверху... Машинально подняв голову, я увидел небольшой круглый предмет, падающий на меня.

-...ать вашу, — повторил я свое предыдущее обращение в адрес карателей и прыгнул из своего почти лежачего положения через толстый (в моем случае — высокий) ствол дуба. Как-то неожиданно движение окружающего мира резко замедлилось. Застыли потревоженные ветви кустарника, замерли в воздухе сбитые мною во время рывка трухлявые ошметки сваленного дерева и лесной мусор. Граната над головой решила зависнуть, словно зацепившись невидимым тросом за сучья над ней. Через мгновение в глазах появилось неприятно давление, словно те пытаются вылезти из орбит. Потом в них возникло жжение и резь, в ушах послышался гул далекого прибоя или артиллерийской канонады. Яркий мир вокруг поблек и стал резко мигать: обычное видение сменялось 'туннельным зрением'. Одновременно с этим я почувствовал сильный жар в теле, как будто попал в раскаленную парилку.

— Что за...

Свой голос я не узнал, настолько он изменился. В нем появились неприятные рычащие и хрипящие интонации, сами слова срывались резко и быстро, как выстреливаемые пули. В моменты, когда появлялось 'туннельное' изображение я видел красное пятно в центре. Мотнул головою, но в результате обнаружил еще несколько таких же пятен. И только потом до меня дошло, что вижу людей — своих друзей, партизан и карателей. Из последних два ближайших были передо мною. При взгляде на них я улавливал среди красноты непонятные черные и грязно-белые нити с пятнами.

Новые ощущения были настолько непривычны и болезненны, что я не смог долго находиться в нем. Застонав и сделав несколько шагов вперед, я увидел, как мир вновь наполняется красками. Одновременно с этим вспомнил о гранате и со всех ног дернул к невредимому врагу. Тому самому гранатометчику. Я добрался до него раньше, чем упала граната. Даже успел рассмотреть удивление на лице человека, когда остановился возле него. Вернее, нависнув сверху, так как тот лежал пластом на земле, укрывшись за небольшим пеньком. Удивление врага сменилось страхом, в глазах карателя появилось некое узнавание, даже надежда и... дальше я ударил ногой ему в висок и свалился сверху. И в этот самый миг за спиною взорвалась граната.

По веткам забарабанили осколки и куски земли, потом посыпался на голову всяческий мусор. Выждав несколько секунд, я откатился от тела карателя и встал на одно колено. Мимолетный взгляд на врага показал, что тот мне не опасен: мой удар снес ему полголовы. Словно череп у того был из пластилина и мой пинок вдавил височную кость внутрь. Зрелище было неприятное, и я быстро отвернулся.

— Госпххх... хпрххиннн...хххпнрр...

Хриплые звуки совсем рядом заставили спохватиться и направить в их сторону автомат. Впрочем, оружие там не требовалось. Хрипел первый каратель, которому я прострелил спину. Тонкие пули с близкого расстояния пробили тело насквозь, и теперь человек захлебывался кровью. Помочь можно, но надо ли? К карателям у меня не было ни малейшего сочувствия. То, что творили эти изуверы на службе у демонов, вызывало неконтролируемое бешенство или холодный ужас — в зависимости от ситуации.

— Госпхххин, — вновь захрипел-забулькал каратель, сумев выдать более разборчивые слова, — ххаззхаа ххххшо?

— За что? — наклонился я над ним и приставил раструб автомата к его шее. — А что, ты бел как овечка?

— Ннххххе хххоннхимаюуу...

— Не понимаешь, значит, — хмыкнул я и поднял ствол автомата чуть выше, точно напротив лба, — что ж, теперь и не поймешь.

Одиночный выстрел прервал мучения раненого. Немного поспешил, конечно, но времени не было возиться с расспросами далее. А так интересно расспросить с чего это каратель меня господином назвал и тот первый удивился и обрадовался, когда увидел мой скоростной драп из-под гранаты. Но не мог себе позволить этого, не мог. И оставлять живым этого гада так же нельзя, а то мало ли что придет тому в голову.

Там еще трое недобитков должно сидеть на той стороне. Пулеметные очереди их должны спугнуть да и непонятные выстрелы и взрыв на моей стороне заставят встревожиться. По любому каратели решат разобраться с ситуацией и посмотреть, что же там с их товарищами. А значит, стоит ждать их появления в любой момент.

И как накаркал: стоило мне встать в полный рост, как появились каратели. Заметил их просто чудом, так как противники двигались почти бесшумно и умело укрывались за деревьями. Их было двое и оба с автоматами. Чудом было все тоже непонятное восприятие, которое нахлынуло в момент появления гранаты над головой. Оно исчезло в тот же миг, когда я упал на убитого карателя, спасаясь от гранатных осколков. И вот опять...

Время остановилось, краски вокруг потухли, вновь 'замигало' зрение. В моменты, когда появлялось 'туннельное зрение' я четко видел две красных фигуры с десятками черных жгутов и нитей. Каратели, а это были они, замерли метрах в тридцати пяти от меня. Оба уже направили оружие и были готовы нажать на спуск. Еще бы мгновение и... впрочем, это мгновение может растянуться надолго. Я вспомнил, как добежал до гранатометчика минуту назад и решил повторить трюк.

Метров за десять до врагов время стало возвращаться к прежней скорости. Итогом стали чужие выстрелы навстречу, едва ли не в упор. Я четко увидел, как лениво развернулись и опали лепестки пламени на дульных срезах автоматов, мимоходом рассмотрел капельки пуль с царапинами на боках, которые неспешно пролетели совсем рядом с лицом.

Вторую очередь никто из карателей сделать не успел. Первому я ткнул ствол автомата в глаз, в тот момент совсем забыв о стрельбе (да там и патронов было пара-тройка, все истратил перед этим и позабыл перезарядиться). От удара того отбросило в сторону... вместе с оружием, которое прочно застряло в ране. В его товарища пришлось бить плечом на той скорости, с которой я несся. Итог был печален для нас обоих. Карателя впечатало в ближайшей ствол дерева с такой силой, что тонкая осинка не выдержала и треснула. Одновременно с этим что-то хрустнуло у меня в руке, и все тело пронзило острой болью. От этого ускоренное восприятие схлынуло, вернув прежний мир с его красками, запахами и звуками. И болью.

— Ох ты, еп..., — не удержался я от стона, пытаясь скрыть тот за словами. Левое плечо, которым я ударил карателя, горело огнем. Казалось, что там поселилась рота мясорубок, медленно перемалывающих в фарш кости с мышцами и сухожилиями. Если бы в тот момент рядом оказался кто-то из врагов, он мог забить меня одними щелбанами — я бы даже сдачи не дал. Друзья меня так и нашли — скорченного и тихо матерящегося под деревом, рядом с телом раздавленного карателя. Вернее, первой до меня добралась Олеся, которая позабыла про все наставления и бросилась сюда, едва услышала разрыв гранаты. Ну, что взять с девчонки, пусть и магессы?

— Миша? — послышался обеспокоенный голос Олеси. — Миша, ты ранен, что с тобою?

Я еще успел подумать, что это самый 'уместный' вопрос в подобной ситуации. А потом мне стало не до раздумий: девушка ухватила за поврежденное плечо и попыталась развернуть к себе лицом.

— Уааа, ...ать!

— Ты чего?

— Больно же. Аккуратнее надо, а если бы у меня рука оторвана была бы?

— Подожди, — тут же смягчилась Олеся, которую задел мой последний возглас, — я сейчас посмотрю.

— Осторож...

Я хотел попросить ее бережно разрезать рукав на куртке и посмотреть, что там со мною приключилось, но запнулся. И было от чего. Олеся сложила ладони вместе и опустила на мое плечо, едва касаясь того. Вокруг ее рук возникло белое свечение, которое перешло на меня. Пара минут ничего не происходило, но потом боль стала терять свою остроту, понемногу исчезая. Через пять минут ничего не напоминало о безрассудном 'таране'. Вот только Олеся от моего лечения сильно побледнела и покрылась испариной.

— Ты как? — обеспокоенно поинтересовался я у девушки.

— Нормально. Просто лечение много сил отнимает. Я сейчас себя чувствую, словно целый день воду ведрами таскала. Боевая магия проще дается.

— Ничего, пройдет, — успокоился я и предложил ей свою помощь.

— Давай помогу встать. А то тут еще один каратель должен бегать... мало ли что. Да и Акимыча надо забрать и идти к партизанам.

— Спохватился, — послышался в нескольких метрах от нашей парочки знакомый голос. — Да вас, пока миловались, можно было брать голыми руками.

— Акимыч?

— А то кто ж, — хмыкнул сторож и вышел из кустов с неуловимо знакомым пулеметом в руках. — Как сами?

— Нормально мы, а...

— И я в порядке, — не дал мне закончить фразу Акимыч. — И карателей поблизости нет — я все осмотрел. Ну, насколько успел. Спешил к тебе, опасался.

— За меня? Брось, что могло случиться-то...

— А что я должен был подумать, когда после взрыва гранаты послышался одиночный выстрел, а? И гранат-то ни у кого из нас не было. Что тебя подорвали и добили контуженого или раненого. Вот то-то.

— М-да, с такой позиции я не смотрел на ситуацию. Просто все случилось так быстро и... странно, что... а, ладно, хорошо же все.

— А чего странного-то? — с интересом посмотрел на меня сторож.

— Да так, — отмахнулся я, пока не готовый делиться с окружающими своими тайнами, — потом расскажу. Что там с последним карателем? Пулеметчика, смотрю, ты приговорил, раз с трофеем.

— А нет карателя, — оскалился в довольной ухмылке сторож. — Я его первой же очередью свалил. А эти вон успели спрятаться и сюда дернули, когда граната хлопнула. Ну, и я тоже...

— А что за пулемет такой чудной? Знакомое что-то, но никак не вспоминается.

— Так это же эрпэдэ. Его потом эрпэка сменил... аа-а, да ты и не знаешь. Таких пулеметов в Африке и разных братских республиках, где Союз отметился, было полно. Хороший пулемет, но тяжелый, едрена вошь.

Сторож еще что-то хотел сказать, а я послушать — мимоходом тот мог немного приподнять завесу над своей прошлой жизнью. Но тут вмешалась Олеся.

— Хватит о пулеметах, — сердито произнесла девушка и кивнула в сторону кирпичной коробки, где притихли партизаны. — Нам к ним нужно. Карателей больше нет...

— И что? — перебил ее Акимыч. — Так они и примут нас с распростертыми объятиями, ага. Или не веришь?

— Там свои!

— Вот и попробуй их убедить, что мы им свои и наоборот — они нам то же свои, — хмыкнул сторож. Потом опустил пулемет на землю, отстегнул круглую банку с выходящей из нее черной лентой и заменил на другую, которая болталась на поясе.

— А вот и попробую, — сердито притопнула ножкой девушка и сделала шаг в сторону поляны. Я и Акимыч среагировали одновременно.

— Стой, блаженная...

— Олеся, не ходи туда!

Я ухватил девушку за локоть и прижал к ближайшему стволу дерева, укрываясь за тем. Вовремя. Со стороны постройки коротко татакнул автомат. Пули пролетели в нескольких метрах правее. Рядом выматерился сторож, который распластался на земле, не забыв подтянуть к себе пулемет.

— Вот же... свои, — почти выплюнул слова Акимыч. Судя по мимолетной заминки последним словом он заменил какое-то менее цензурное, помня о присутствии Олеськи. — Так и прихлопнут заместо благодарности... а ты куды поперлась?

— А ты...

— Тише, Олеся, тише, — остановил я девушку. — Акимыч, а ты сам думай, когда что-то предложить хочешь.

— Так я ж в шутку.

— За такие шутки, — все-таки не выдержала девушка, — в зубах бывают промежутки.

— А она у тебя поэтесса, — тихонько засмеялся сторож, ни мало не обидевшись на слова моей спутницы. — И очень грозная.

— Еще раз прошу, — вмешался я в 'беседу', — хватит языки чесать не по делу.

Потом отодвинулся от девушки и спрятался за соседнее дерево. И уже оттуда прокричал в сторону партизан.

— Эй, не стреляйте! Тут свои, партизаны мы!

Пару минут стояла тишина. Я уже было решил, что осажденные успели ускользнуть из кирпичной будки незаметно, во время наших дебатов. Но тут послышался знакомый голос:

— Свои в это время по лесам не бродят!

— Ага, а что же ты тогда с приятелями тут делаешь? — прокричал я в ответ. — И вообще заканчивай с пустым трепом — сваливать отсюда надо, пока демоны не нагрянули или еще один отряд карателей на шум не подскочил.

— Ты покажись сначала, говорливый, — предложил невидимый собеседник, — а потом и покумекаем вместе насчет твоего предложения.

— Миша, не надо, — тут же вмешалась Олеська. Девушка выскочила из-за своего дерева и ухватила меня за рукав. Да так крепко, что, не причинив ей вреда, не освободиться. Ну не ломать же мне ей ногти или пальцы?

— Если что, вы им отомстите. Раз по мне начнут стрельбу, то там не партизаны сидят, а разбойники или шайка мародеров.

— Мне от того, что их убьем, легче не станет, — не успокаивалась Олеся. — Мишенька, ну пожалуйста...

— Эй, вы чего там замерли? — поинтересовался недавний собеседник, засевший в будке. — Мы ждем.

— А давай просто уйдем, а? — предложила Олеся. — Посидят они там, посидят и уйдут сами.

— А мы потом партизанский отряд до скончания веков будем искать в этих местах, — хмыкнул Акимыч. Потом плавно поднялся с земли, оставив там пулемет, и предложил:

— Я сам схожу.

— Лучше не надо, — возразил я. — Ты здесь чужой. Мало ли какую неловкость заметят или почувствуют... а мне не хочется потом чувствовать вину.

— Да брось...

— Нет, пойду я. Олеська, опусти меня и стань вон там с Акимычем... Эй, в крепости, я выхожу.

С трудом получилось отцепиться от девушки, которая повисла на мне, как котенок на шерстяной кофте. Да и то получилось это сделать лишь с помощью Акимыча. После этого, оставив автомат и засунув под одежду за спиной 'макарку' шагнул на поляну.

После лесного полумрака на яркоосвещенной поляне пришлось сильно прищуриться, почти вдвое сократив обзор. Я прошагал шагов десять, когда меня остановил окрик невидимого собеседника.

— Эй, стой. А теперь еще раз ска...

Тут до меня донеслась громкая возня изнутри будки, громкий, но невнятный спор.

— Миха, ты!?

Честно признаться услышать этот голос я не ожидал. Ну, не могло такого быть в реальности, это уже фантастика какая-то.

— Сашка?

Послышался грохот разбираемой баррикады, яростный спор и угрозы 'пристрелить на месте'. А через минуту на поляну вылетел Малюгин. В выгоревшем камуфляжном костюме, в обрезанных кирзовых сапогах и двумя грязными повязками бинтов на левой ладони и голове.

— Ну ты и гад, — проорал мне в ухо друг, облапив руками.

— Это с чего так? И вообще, что за дела — как с тобой увижусь после долгого расставания, так ты норовишь пристрелить. В прошлый раз такой хороший мотоцикл покромсал... сейчас дерево ни за что покоцал.

— Гад, потому что пропадаешь без объяснений и появляешься в неподходящий момент... о, и она тут!

Я высвободился из объятий приятеля и оглянулся назад. Там из леса с самым независимым и гордым видом выходила Олеська. Через плечо висел мой укорот, в правой руке держала АПС стволом в землю.

— Миха, я теперь знаю, отчего так все получается. Сам подумай — как только она рядом, так по тебе стреляют, — хмыкнул Сашка, кивая головой в сторону магички. — Вы только вдвоем?

— Нет, тут еще Акимыч в кустах.

— Кто? — удивленно поинтересовался парень. — Не знаю такого.

— Дачи охраняет, где участок у моего дядьки...

— Так он тоже... от нас? — перешел на шепот Сашка и машинально оглянулся назад — не подслушивают ли его спутники. К счастью, те так и остались под прикрытием кирпичных стен, опасаясь выходить на открытое пространство.

— Угу, случайно получилось, — вздохнул я. — Тут вообще много чего произошло.

— Расскажи, а? — тут насел на меня любопытный друг.

— Потом. Там много всякого, за пару минут не перескажешь. Лучше в лагере, лады?

— Лады, — тут же поскучнел друг.

— Вот и хорошо... Олеся, — обратился я к девушке, которая встала рядышком, внимательно прислушиваясь к разговору, — зови Акимыча с трофеями и уходим. Санек, а ты своих архаравцев выпихивай из этого клоповника. Не хватало нам вляпаться еще раз в неприятности.

Глава 19

В лагере, до которого мы добрались уже в темноте, я потребовал немедленно провести себя к отцу Михаилу и Палычу. Во-первых, хотел поскорее передать серебро. А во-вторых...

— Скверны не ощущаю, — чуть задумчиво произнес отец Михаил, когда я пересказал свои злоключения и потребовал осмотреть себя представителем духовенства.

— То есть, — с тихой радостью уточнил я, — во мне никого из духов не осталось? Но тогда что со мною было на той поляне? Да и каратель господином называл непонятно с чего.

— Бесов в тебе нет, — твердо сказал священник. — Но чувствуется что-то такое, такое... — собеседник замялся, подыскивая слова, потом увидел Олесю, которая присутствовала при беседе, и кивнул в ее сторону, — на нее похож.

— ?

— ?

— Она магесса, так? В ней я чувствую ту же силу, такое же состояние, как и в тебе. Возможно, бесы погибли при проходе через портал или вырвались из твоего тела во время этого процесса. А их сила осталась.

— Сам я бесом не стану из-за этого?

— Если будешь блюсти заповеди и не грешить, то такого не случиться. Но темноты в твоей душе прибавилось. На всякий случай, завтра приходи в часовню на службу. Исповедуешься и причастишься.

— Хорошо, — пообещал я. Все это время за нашим разговором внимательно следили Ложков с Пал Палычем. Когда отец Михаил замолчал, заговорил Палыч.

— Вы идите отдыхать, — указал партизан на меня с девушкой. — Мы между собой посоветуемся и решим, как быть дальше.

— А...

— Твой товарищ тебя ждет возле входа, — с полуслова понял меня командир отряда.

— Тогда ладно.

Я поднялся с низенькой табуретки, на которой мне с моим ростом было неудобно сидеть, и направился к выходу. Возле куска брезента, заменявшим в палатке вторую, внутреннюю дверь меня остановило обращение Ложкова:

— Михаил, спасибо за серебро.

— Не за что, — чуть пожал я плечами, оборачиваясь. — Это единственное, что пока мне удается лучше всех — носить серебро.

После этого вышел на улицу, откинув в сторону материю и распахнув дощатую дверь. Как и было обещано, у входа меня дожидался проводник — Сашка. Да не один, а с большой компанией.

— Здорово, блудная душонка, — радостно стиснул меня в объятиях Никита с такой силой, что на пару секунд я не мог не то что говорить, но и дышать. — Где пропадал-то?

— А вот сначала выпусти, медведь, — пропыхтел я, — а потом в баньку пригласи и за стол усади.

— Ты меня с Бабой-Ягой спутал? Это только у нее разные Иваны-дураки с царевичами подобные заказы делают, — удивился парень, но тиски, лишь по недоразумению называемые руками, разжал. — Ты к которому из них себя причисляешь, а? Только учти — короны у тебя не вижу на голове.

— Здорово, Остап, — решил я проигнорировать я слова приятеля и обменялся рукопожатием с еще один встречающим, старым знакомым снайпером из резервации. — Ты здесь какими судьбами?

— Кота дожидаюсь, — хмыкнул снайпер. — Привез?

— Ээ-э, — протянул я, бросая быстрый взгляд на Олеську, — не вышло пока. Сам понимаешь, какая это редкость — котенок.

— Жаль, но я все равно буду ждать. Ты не забудь, ладно?

— Не забуду, — клятвенно заверил я собеседника и повернулся к последнему, вернее последней встречающей. Хотя, исходя из норм приличия, самой первой приветствовать стоило ее.

— Привет, Алина, отлично выглядишь.

На девушке было одно из платьев, презентованных Олесей в прошлый раз, кофточка от нее же и платок в цветочек. Последний чуть-чуть выбился из общего вида. Или я просто привык к другим женским нарядам? После моих слов девчонка немного смутилась и машинально прижалась к Никите.

— Здравствуй.

— Так, все, — вмешался в разговор Сашка и подхватил меня с Олеськой под руки, — пошли в дом. Там и наговоримся. Заодно поведаешь о своих приключения, а мы тебе о своем житье-бытье.

— Да ты-то о чем можешь рассказать? — фыркнул я. — Как грибы собирал по лесу или от карателей в старом подвале прятался?

— Но-но, — прикрикнул приятель ни мало не обидевшись на мою шутливую реплику, — поговори еще у меня. И не в погребе я вовсе прятался...

Домик был небольшим, но уютным. Тут жили мои друзья с Остапом и Прокопом. А теперь заселился и я с Акимычем. Олеське предстояло перебраться в избушку по соседству, где обитала Алина с еще двумя партизанками.

После того, как я пересказал свои приключения, немного урезав их в том месте, где говорилось о плене и ритуале (мол, пытались сделать своим, но я всех покрошил и сбежал в свой мир), Сашка огорошил меня новостью:

— А мы тут со дня на день собираемся Наместника завалить!

— Что? — в один голос воскликнул я с Олесей. Нет, я подозревал о том, что партизаны просто так мои слова не отбросят. Но ожидал совсем другого, и услышать подобное сообщение от командира или священника. А тут приятель в присутствии посторонних людей вываливает такое! Должна же быть хоть какая-то секретность, в конце-то концов. Я до сих пор помню одержимого в партизанской столовой, выявленного кошкой.

— А вот и то, — довольно ухмыльнулся Сашка. — Тут уже народу собралось под это дело — мама не горюй...

Справедливо полагая, что одним с таким полчищем демонов и их прихлебателей отряду не справиться, Пал Палыч кинул клич. За официальную версию распространялась идея разгромить Врата из чужого мира в наш. Такие попытки предпринимались раз пять с момента Вторжения. И всегда заканчивались неудачей. Ну, не в силах человеческих подобное провернуть. Да и располагались Врата все больше в демонском мире, именно там лежала основа, открывающая проход инфернальным тварям.

Такие попытки демонов больше веселят, чем беспокоят. Каждый раз они свободно (почти свободно) пропускали армию людей к своим Вратам, где те благополучно гибли. Смерть несли полчища неразумных тварей, охраняющих проход в чужой мир. Еще их губили эманации чуждого пространства, от которого мутировали животные, растения и люди. В общем, демоны нисколько не боялись, что люди хоть как-то смогут повредить Врата. Даже в удовольствие было посмотреть, как большая часть назойливых землян, постоянно досаждающих им и мешающих получить полный контроль над страной, сами себя загонять в могилу.

Подобная версия давала большие шансы, что инферналы не станут бросать своих бойцов на зачистку крупной группировки людей, понемногу собирающихся в одном месте. Это в том случае, если сумеют об этом узнать от возможных агентов и предателей. А такие, я был уверен в этом, имелись.

Лишь священники и немногие командиры партизанских отрядов знали об истиной подоплеке сбора. Это знание заставляло их мрачнеть и... радоваться. Предстоящие огромные потери среди бойцов вызывали горе. Но будущая смерть Наместника, чья сила удерживала под властью демонов изрядный кусок территории, повышала настроение. Все же нападение на Наместника дает огромные шансы на победу. Жаль, что малой кровью тут не обойдешься.

Как до Сашки дошли эти новости он не рассказал, отделался загадочным хмыканьем и возведением глаз к потолку. От него узнал Никита, который не смог удержать тайну от своей любимой. А там и вся компания узнала...

Наша беседа затянулась до ночи, а на утро меня не выспавшегося вызвал Пал Палыч. И поставил задачу — найти столько серебра, сколько мне по силам.

— На благое дело пойдет, — сообщил он мне и откинул крышку с патронного ящика, демонстрируя содержимое. — Вот только золота не смогли много найти. Вот, сколько есть.

В ящике лежали несколько небольших золотистых прямоугольных брусочков. Килограмма на три или три с половиной.

— Нормально ту, — успокоил я командира отряда. — Килограмм десять серебра можно будет сторговать...

И начались у меня веселые денечки. Дважды в неделю приходилось совершать переход в свой родной мир и обратно к партизанам, передавая небольшие партии драгоценного металла. Желание доставить груз сразу, одним рейсом, отбивали трезвые рассуждения: а ну как нечто неприятное случиться вроде ограбления, наезда или чего-то подобное? Одним махом все труды пойдут насмарку. И так Сашка предупредил, что его братва стала задавать ненужные вопросы по поводу таких партий золота. Могут и перейти от вопросов к делу. Или в органы через информаторов попадет информация. И так уверен, что резкий скачек оборота золота и серебра на местном черном рынке многих взбудоражил. Как бы не пришлось на полгодика или годик зависнуть в этом мире. Мало ли что...

Такая карусель длилась почти две недели. Всего я переправил партизанам больше пятнадцати килограмм серебра. После чего развел руками и сообщил, что источник выработан полностью и больше поставок ждать не стоит. В ближайшие несколько месяцев, по крайней мере.

А еще через неделю поступил сигнал выдвигаться на место. Перед этим Пал Палыч честно предупредил, что живых после операции останется очень мало. Меньше двадцати процентов, если удача будет на нашей стороне. А если нет... тут командир партизанского отряда, лишь грустно развел руками. Но и так все было ясно, никаких слов не нужно. Предложение уйти в свой отряд (тот самый, который занят сбором информации о демонах, оружием и серебром) с друзьями я отклонил. В этом мире у меня появились друзья, любимая девушка и бросать их не хотел. Погибну? Так судьба, значит такая. На Кавказе я раз сто ходил под смертью и ничего, живой до сих пор. Да и не одному же прыгать в портал. Вон, Сашка с Никитой и Акимычем горят желанием обломать рога нечисти, так что — мне их оставить и заняться собственным спасением?..

Больше двух суток, передвигаясь только в темное время, партизанские отряды подходили к тому месту, где должен проходить обряд у демонов. Почти две тысячи человек собралось в лесах, укрылось в оврагах и перелесках, дожидаясь момента, когда поступит сигнал к действию. Чтобы не демаскировать свои передвижения, все тяжелое вооружение — легкие пушки, минометы, безоткатные орудия и крупнокалиберные пулеметы и боеприпасы, люди несли на руках.

Я с товарищами и еще двумя сотнями партизан засели на холме, поросшим густым, но низкорослым кустарником. За ночь перед днем ритуала выкопали себе окопчики по колено глубиной. Глубже просто было нельзя — заметно вышло бы. И так землю пришлось ссыпать на плащ-палатки и выносить до ближайшего оврага. Затем прикрылись кусками масксети и затаились.

Лежать неподвижно в узком окопчике (на ум постоянно приходило другое слово — могила... тьфу-тьфу...) было страшно неудобно. А на рассвете, когда упал густой туман, стало еще и холодно. Снизу тянуло стылостью от земли, сверху неприятно липла быстро промокшая (словно, не туман, а морось в воздухе висит) одежда. Что ж, считай, что уже осень пришла. Это пока туманы, а позже и дожди на недели зарядят. Чтобы хоть чуть-чуть согреться и размяться, я поочередно напрягал мышцы — руки-спина-ноги, руки-спина-ноги... и не заметил, как задремал.

Очнулся от ощущения давящей тяжести и невнятного страха. Так бывает, когда увидел во все кошмар, но не запомнил его. И в первые секунды пробуждения испытываешь неосознанный страх и волнение. Нечто похожее было и сейчас. Но кошмар из сновидения был тут не причем.

Издалека послышался слитный гул десятков моторов. Хоть туман и развеялся, но рассмотреть мне ничего не удалось — мешал недалекий лесок, который скрывал кусок дороги.

— Началось, — услышал я негромкий голос.

— А?

— Я говорю, — тихо повторил Прокоп, — что началось. Слышишь машины — демоны подъезжают. И их слуги.

И в этот момент, подтверждая слова партизана, на дороге показались первые грузовики. Тяжелые, трехосные гиганты с затянутыми брезентом кузовами плавно покачивались на колдобинах и поднимали клубы пыли. А впереди, незамеченная мною в первый миг, катила 'чайка'.

— Наместник, — неосознанно проговорил я вслух, увидев легковую машину.

— Что? Где ты его видишь? — встрепенулся Прокоп и положил на край бруствера ствол автомата.

— Вон впереди 'уралов' на легковушке, — кивнул я подбородком на дорогу. — Не видишь, что ли?

Партизан с сомнением посмотрел сперва на меня, потом внимательно рассмотрел длинную вереницу машин и неуверенно пожал плечами.

— Нет там никакой легковушки. Ты точно уверен, что она там есть.

— Глаза отводит, — догадался я. — Вот гад... Прокоп, а все остальные, как и ты — ничего не увидят?

— Не знаю, — растеряно отозвался собеседник. — Вот же, петрушка огородная, как же быть?

Тут до нас донесся приглушенный окрик ближайшего бойца.

— Эй, там магичка говорит, что впереди на легковой машине Наместник катит? Вы видите ее, машину?

— Видим, — после секундой паузы отозвался Прокоп.

— Ага, эт хорошо, — чуть недоуменно ответил боец, — а вот мы — нет. Ладно, вы тогда не стреляйте, смотрите. Надо дать нечисти на холм взойти.

— А что так? — не удержался от вопроса Прокоп. Да и мне тоже интересно стало, почему не стоит бить по машине с главным инферналом. Вроде проще так его зацепить, пока он на виду.

— Сам не знаю. Просто по рации приказали — до того, когда Наместник не окажется на холме, никаких действий не предпринимать.

— Понятно, — протянул прокоп, хотя ни ему, ни мне ничего ясно не было. — Ну, тогда подождем...

Я посмотрел на небольшой холмик, практически бугорок, не идущий ни в какое сравнение с тем, где укрывался я с партизанами. Метров шестьсот до него, не больше. Слышал я этой ночью, когда земляными работами занимался, что в далеком прошлом тут капище было. Ее тогда, когда о христианстве никто на Руси и не слышал.

Конечно, таких языческих алтарей в седую старину было великое множество и практически обо всех позабыли. Но только не об этом. Судя по тому, что в этой местности до сих пор происходят странности вроде блужданий на одном месте, потери во времени, недомогания вплоть до смерти, на алтаре приносили в жертву не животных. Людей и не одну тысячу, раз сила капища сохранилась до этого времени. Да и Наместник не просто так выбрал место. Чует, где всякая чертовщина творится.

Пока гадал, колонна грузовиков во главе с 'чайкой' добралась до холма и остановилась. Из-под брезента посыпались крошечные людские фигурки... и не только. Больше трех сотен, если прикинуть соотношение машин и десанта. Примерно в половине ощущалось присутствие Инферно. А четыре десятка, не считая Наместника, являлись чистокровными демонами.

Но кроме демонов и их приспешников были и простые люди. Те самые жертвы, жизни которых должны оборваться во время ритуала. И жертвами были...

— Там же детишки, — почти простонал прокоп, когда рассмотрел приехавших на заклание. — Вот же нелюди...

— Крепись, Прокоп, — попросил я, хотя и сам еле держался, чтобы не открыть огонь в этот самый момент, — мы их обязательно спасем. Видишь, их отдельно отвели в сторону?

Сотни две детей разного возраста, лет от пяти до пятнадцати, каратели отвели в сторону. Наместник с демонами и полусотней одержимых поднялся на холм. Спустя десять минут древнее капище затянул черный дым. Еще через несколько минут из этой непроницаемой пелены выскочила фигура одного из демонов — мне показалась, что женская — и направилась к группе детей.

— Все, началось, — прошептал Прокоп. — Сейчас первые жертвы принесут... и где же приказ, почему наши медлят?

И, словно, в ответ на его слова послышался взрыв. Сквозь черный туман с трудом продралась багровая вспышка пламени, взлетели фонтаны земли. По ушам ударил дикий вой раненых демонов. В нем чувствовалась досада, недоумение и боль. Боль, которую причинить может только серебро.

В течение нескольких минут все замерли — партизаны, каратели и полудемоны молча смотрели на холм. Сквозь линзы бинокля я видел, как замерла демоница, застыв в неудобной позе, в которой ее застал взрыв. Вот она вздрогнула в ответ на рев хозяина, стала медленно поворачиваться... А в следующий миг неподалеку от меня громко ударил ружейный выстрел. Демоницу ударом тяжелой пули бросило на землю, и больше я ее не видел. Этот выстрел сбросил со всех оцепенение и стал сигналом к бою.

Перед тем, как отбросить бинокль и схватить автомат, я успел увидеть выскочивших как из-под земли фигурки людей, которые побежали к группе детей и их охранников. Навстречу бегущим ударили автоматы карателей... потом очереди прошлись по детским фигуркам, бросившихся в разные стороны...

На наш холм пришлась атака одержимых. Десятка четыре полудемонов огромными скачками понеслись в мою сторону. Казалось, что остановить их было невозможно: после попадания пули, враги вновь поднимались с земли и устремлялись вперед. Метрах в тридцати от меня басовито заработал 'горюнов', чуть дальше откликнулся еще один. Изредка заглушали все звуки выстрелы пэтээрок, которыми были вооружены немногие снайперы.

У каждого из солдат было по половине или целому магазину патрон с серебряными пулями. Но на такой дистанции не всякий мог попасть по бегущей мишени. В придачу, одержимые огрызались огнем. И весьма метким. Уверен, что до того момента, когда враги подошли метров на сто пятьдесят, большинство партизан серебряный боезапас истратило. И зазря — я насчитал всего пять тел одержимых, неподвижно лежащих на земле. Когда враги подошли на дистанцию пистолетного выстрела, удалось свалить еще десяток, а потом началась резня. Два десятка полудемонов метались по нашему холму исчадиями ада, оставляя за собою изорванные тела мертвых и умирающих. Казалось, чем больше крови они проливали, тем сильнее становились. Всего за пару минут рукопашной от партизанского отряда осталось меньше половины.

На меня с Прокопом вышли трое. Грязные, в разорванной одежде и со следами крови. У одного правая рука нелепо болталась на обрывке рукава — пулеметная, а может, пэтээрная пуля ударила точно в сустав, разбив кость и оторвав конечность. Но и с одной рукой одержимый представлял огромную опасность. Ко всему прочему, присутствие поблизости Наместника добавляло сил бывшим людям, добровольно впустившим в себя инфернальную сущность. Иначе давно бы погибли от простых пуль, столько в них всадили партизаны.

Однорукий набросился на Прокопа, одним прыжком преодолев метров пять, нацелившись рабочей рукой на шею партизана. К счастью, тот успел выставить автомат, на который пришелся первый удар противника. Через секунду они покатились по земле, обнявшись в тесный клубок.

Я хотел помочь товарищу, но не успевал — парочка коллег одержимого насели на меня несколькими секундами позже. Одного свалил, выпустив почти в упор полмагазина. Но падая, тот успел ухватиться за ствол автомата и вырвать его у меня из рук. Силищи в одержимом было, как в племенном быке — в одиночку хрен противостоишь. Достать пистолет, в котором магазин был полностью снаряжен патронами с серебром, я не успевал — на меня летел последний полудемон.

За миг до удара на меня нахлынуло знакомое чувство, которое я испытал впервые в бою с карателями, когда спасал Сашку с отрядом партизан. Вновь замерло время, исчезли краски, и появилось 'туннельное' зрение. Грязная пятерня одержимого с удлинившимися когтями, замерла в нескольких сантиметрах от моего лица, вторая рука противника легла на ремень рядом с кобурой. Я увидел чужие глаза рядом и внутренне вздрогнул: в них не было ничего человеческого. Радужка исчезла, и только белок с булавочной головкой зрачка сейчас смотрел на меня. Вот в эти глаза я воткнул указательные пальцы, постаравшись протолкнуть их на всю длину. Что-то склизкое подалось в стороны и стекло на ладони, сменившись липким...

Через мгновение я выдернул правой рукой штык от АК и ткнул им под левое подреберье... еще раз... и еще. Время все еще стояло или я просто двигался с безумной скорость, что не замечал изменений в окружающем мире... Последним ударом я перерезал горло неподвижному врагу и сделал шаг в сторону первого одержимого, который вырвал у меня автомат. Вряд ли ему сильно повредили обычные пули, поэтому следовало довести дело до конца. Длинный прямой штык от АК, на который партизанские умельцы нанесли несколько полосок серебра, вошел до середины в затылок противника. Вторым ударом под левую лопатку поставил' контроль'.

Я все еще находился вне обычного восприятия, двигаясь в десятки раз быстрее окружающих людей и полудемонов. Вот только за это я расплачивался самочувствием: зрение сузилось еще сильнее; окружающие предметы расплылись, сливаясь друг с другом; только фигуры живых были яркими — какие красноватые, меньшая часть с черно-белыми прожилками на багровом фоне.

Две таких фигуры находились прямо под ногами — Прокоп с одержимым. Судя по цветной картинке, партизан все еще жив... как и его противник. Правда, жил он ровно до того момента, пока я не наклонился над ним и не проткнул сердце. Но на этом моя удача закончилась — нож крепко застрял в ране, зацепившись за ребра.

И почти сразу же время вернулось к своему привычному ходу. Вот только мне на этот раз от резкой смены восприятия мне стало худо. Резкая яркая вспышка, оглушающий грохот и мигом позже темнота. Очнулся я от приятного тепла, расходящегося от сердца по всему телу.

— Очнулся? Как ты?

Надо мною склонилось испачканное землей и засохшей кровью обеспокоенное лицо Олеськи. Рядом лежали мои товарищи — Санек, Никита, Акимыч с Прокопом и Остапом, Алена...

— Нормально, — ответил я и понял, что, в самом деле, чувствую себя хорошо. — Как там с демонами?

— Сам посмотри, — вместо девушки ответил Прокоп и указал в сторону капище. — Худо все...

Холм, занятый демонами, был окутан плотной завесой черного дыма. Изредка из него вырывалась туманная плеть, наносящая удар по позициям партизан. И расстояние для этих атак не имело значение... даже по нам, в полукилометре от Наместника, несколько раз ударяли 'плети'.

В ответ партизаны вбивали в непрозрачную пелену пули из пулеметов и автоматов, пускали реактивные гранаты и снаряды из безоткаток. Где-то за спиной ухали минометы... но все было бесцельно. Если мы сейчас не уйдем, то все здесь останемся. А с другой стороны, ради чего мы сюда пришли, так и не выполнено. Покрошили карателей, одержимых и часть истинных демонов. Но Наместник-то еще жив? Уж это я ощущал (непонятно как, но знал точно — правитель этих земель не убит). Точно. Еще чувствовал, что демон сильно ранен и почти полностью истощен. Но это было ясно и без слов: находясь в полной силе, Наместник в одиночку разогнал всю нашу армию...

Очередной туманный жгут ударил метрах в двадцати, превратив в прав двух партизан и искорежив КПВ на колесном станке.

— Вот же тварь эдакая, — скрипнул зубами Прокоп и дал длинную очередь в сторону капища. Следом бабахнула ПТР Никиты.

— Бесполезно, — равнодушно проговорил Остап. — В таком тумане не видно ничего. Стрелять — только серебро переводить.

— И что? — зло ощерилась Алина. — Лежать и ждать, когда нас сожрет демон?

— Зачем же... можно попытаться разом атаковать. Всех одновременно Наместник не убьет, видно, что силенок почти не осталось, но...

— Тихо, — перебил я говорившего и напряг слух. — Слышите?

Все замерли, превратившись в каменные изваяния. Через несколько ударов сердца Акимыч произнес:

— Минометы смолкли. Или заряды закончились, или наместник дотянулся до них.

— Да нет же! — воскликнул я. — Кто-то поет. Негромко так, как издалека.

В отличие от своих друзей я различал тихое песнопение, создаваемое большим хором мужских, женских и детских голосов. Доносилось оно издалека и... со всех сторон. На мне скрестились недоуменные и настороженные взгляды окружающих. Олеся открыла рот, собираясь сказать что-то и тут...

— Смотрите! Там!..

Алина, выкрикнувшая эти слова, вскочила с земли и выпрямилась во весь рост. Ее вытянутая левая рука, перевязанная грязным бинтом в запястье, указывала на холм с демонами. Вернее, в небо над капищем.

— Что это? — недоуменно поинтересовался Акимыч, наблюдая, как серая хмарь туч расходится, очищая кусочек голубого неба. И оттуда опускается столб белого света. Яркого, как вспышка магния, но не доставляющего ни малейшего неудобства. Достигнув туманного покрова над капищем, Свет приостановил движение, но через мгновение засиял еще сильнее.

— Господи, — прошептал Прокоп и медленно опустился на колени, отложив в сторону автомат и стянув шапку с головы. Мы смотрели, как Свет разметал черный дым демонической защиты, открыв одинокую фигуру в центре холма. Ничего человеческого в ней не было — мы увидели Наместника в его истинном облике. А спустя миг стали свидетелями его гибели. Небесный свет окутал демона, скрыв от наших глаз. А когда исчез, то на месте Наместника чернело огромное пятно гари. Его было видно хорошо даже с нашего холма.

— Свершилось, Господи, — с восторгом прошептал Прокоп, — свершилось.

Эпилог.

Из каждого десятка партизан, напавших на Наместника, в живых осталось трое. Это в среднем. Передовые отряды и те из партизан, кто атаковал капище, практически все поголовно погибли. Но, не смотря на это, среди людей царил праздник. Впервые удалось нанести демонам столь сокрушительное поражение. За десятилетия войны и оккупации Земли инфернальными тварями, ни один из Наместников не погибал. А тут сразу вся свита со своим повелителем отправилась в ад!

Из моих друзей не погиб никто, хотя почти все получили ранения. Олеся и вовсе перепряглась в магическом противостоянии и сейчас выглядела лет на двадцать старше своих лет. Мои нешуточные опасения немного развеял отец Михаил, сообщив, что через пару недель к девушке вернутся силы, и она станет прежней красавицей.

Потеряв своего господина, все демоны торопливо засобирались в городах и исчезли. Подозреваю, что пошли на поклон к другому Наместнику, предлагая свое служение новому господину. Унижать низших и пресмыкаться перед более сильным у тварей в крови. Ничего удивительного, что они готовы ноги лизать, лишь бы их приняли на службу. На прежние должности и могущество рассчитывать не смогут. Да и кому нужны неудачники, которые не смогли защитить своего сюзерена? Оправдания, что в момент гибели последнего, демоны находились далеко, никого не волнуют.

А людям это только на руку. Наместник, который примет под свою власть беглецов, в первую очередь понизит тех в ранге. Старшие демоны станут низшими, а низшие... наверное, будут лишены телесной оболочки и вернуться в свой мир. Яркий пример, что неудачники и провинившиеся никому не нужны. Ну, это то, что с демонами будет.

А людям теперь придется строить свою жизнь заново. Для начала изгонят и казнят всех сочувствующих и приспешников демонов. Примутся очищать освобожденные земли от тех тварей и демонов, которые решат остаться (таких не должно быть много, с гибелью Наместника демы теряют часть силы и уже не являются столь уж страшными противниками). Начнут создавать инфраструктуру и производство. И многое другое, что так необходимо для нормальной жизни.

Конечно, сладкой жизни не выйдет. Обозленные демы в первое время обязательно начнут наведываться к нам. Охотничьи партии за жертвами, одержимые, просто картели, которые решат выслужиться перед своими хозяевами... Тяжело придется, но ведь есть я и мои друзья. И есть соседний мир, откуда я родом, и где можно в большом количестве достать серебро. Благородный металл сыграл решающую роль в сражении с Наместником, уничтожив большую часть свиты и ослабив главного демона. И я приложу все силы, чтобы для каждой инфернальной твари нашлись девять грамм светлого и драгоценного металла.