Дозорный

Старик, естественно, не пожелал остаться в стороне и вызвался сопровождать отряд. А может быть, просто не захотел доверить это дело Браэну, служившему в дозоре без году неделя.

В гостинице, где остановился Лювер, им сказали, что интересующий их постоялец не спускался вниз и вообще не выходил из своей комнаты. "Скорее всего, спит, — сказал хозяин. — Он ведь как ушел с вечера, так и не приходил всю ночь. Даже смешно — пришел, снял комнату, а ночевать пошел в другое место... Ну и въехал бы тогда под утро, вышло бы дешевле".

— Судя по тому, где он гулял сегодня ночью — деньги его не особенно волнуют, — усмехнулся Ирем. Браэн жил в столице всего пару месяцев, но уже успел уяснить, что бани под названием "Веселая вдова" — одно из самых дорогих столичных заведений, где к тому же по ночам шла крупная игра в пинтар.

— Предупредите постояльцев в нижнем зале, чтобы они оставались на своих местах и не путались у нас под ногами, — велел Ирем трактирщику. — Если кто-то будет возмущаться — ссылайтесь на Орден. Если мы возьмем этого человека, то награда за его поимку будет вашей. Повторите еще раз, где его комната?

— Второй этаж, третья дверь слева.

— Второй этаж... — задумчиво сказал сэр Ирем. — Вот что, капитан, поставьте-ка трех человек внизу, под окнами.

Трактирщик удивленно посмотрел на коадъютора.

— Мессер, это одни слова, "второй этаж". У нас высокая подклеть, и потолки в нижнем зале — сами видите. Под окнами — мощеный двор. Не прыгнет он. Так не сбежишь, а только ноги поломаешь.

— А может, я как раз и не хочу, чтобы он ноги поломал. Нам что его потом, на носилках в тюрьму нести?.. — хмыкнул лорд Ирем. И кивнул сопровождающим в сторону лестницы, ведущей на жилой этаж. — Пошли.

Капитан пошел первым, коадъютор — следом. Браэн сам не понял, как он оттеснил плечом ближнего к нему стражника и ступил на лестницу сразу после коадъютора. Похоже, незаметно для себя он начал увлекаться этим делом и испытывать тот же азарт, с которым он гонялся за ворами в Мелесе.

— ...Стучать не будем. Входим без предупреждения, — распорядился Ирем, без особой спешки поднимаясь по ступеням. — Сбежать он не сбежит, но, если у него вдруг есть какие-то бумаги, может успеть бросить их в камин.

Дверь в конце коридора выглядела прочной и тяжелой. Надо думать, в добрых пол-ладони толщиной. И, разумеется, она была закрыта.

— Послать за скамейкой в нижний зал?.. — предложил капитан.

— Лишняя трата времени, — бросил сэр Ирем. И взглянул на Браэна — Давайте, Ниру, выбейте мне эту дверь.

Браэн сперва опешил, а потом сообразил, в чем дело. Дверь в гостиничную комнату — это не то же самое, что дверь жилого дома, на месте засова изнутри будет обыкновенная щеколда или вообще крючок. Так что возиться и тащить сюда скамейку в самом деле глупо. Браэн отступил на шаг и вышиб дверь пинком ноги. Щеколда отлетела и звучно ударилась о рукомойник, а дверь с грохотом впечаталась в оштукатуренную стену, заставив прыгавшего у кровати и пытающегося натянуть сапог мужчину замереть.

Судя по виду, он проснулся с минуту назад и одевался в страшной спешке — штаны расстегнуты, пряжки на сапогах болтаются, рука застряла в рукаве колета.

Выглядел этот человек именно так, как полагается успешному мошеннику — то есть всем своим видом внушал безоглядное доверие. Светловолосый, чуть-чуть полноватый, с голубыми, круглыми глазами, взгляд которых придавал его лицу наивный, словно у ребенка, вид, Лис выглядел, как воплощение невинности и добродушия. Единственным недостатком его внешности, пожалуй, было то, что такое приятное лицо наверняка запоминалось каждому, кто имел дело с Ловким Лисом. Но для мошенника и шулера, пожалуй, обаяние важнее, чем умение слиться с толпой.

Увидев вооруженных стражников, Лис побледнел — но присутствия духа, кажется, не потерял, и даже сумел вполне натурально возмутиться :

— Что вы себе позволяете? Я Рейф Меру, торговец шерстью...

Кодъютор усмехнулся.

— Рейф? А может быть, Рейнар?

— Что вы имеете в виду? — опешил тот.

— Я имею в виду сказку о Лисе Рейнаре. Тебя ведь, кажется, прозвали Ловким Лисом?..

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

— Как же, — хмыкнул Ирем. И, утратив, по видимости, всякий интерес к Люверу, обернулся к стражникам, осматривавшим вещи постояльца. — Что там у вас? Нашли что-нибудь интересное?..

— Тут украшения — цепочки, кольца, женские сережки...

Ирем насмешливо взглянул на Лиса.

— Так ты у нас торговец шерстью или ювелир?

— Это подарки... для жены.

Лорд Ирем повернулся к Браэну.

— Ниру, вы это слышали?..

— Да уж... жене — сережки с кольцами, а сам — бросил вещи в гостинице и, не успев даже переодеться, поскакал в бордель.

— Тут еще кошелек с деньгами и какой-то медальон, — вмешался стражник, рывшийся в вещах.

— Медальон?.. — заинтересовался Ирем. — Дайте взглянуть.

Он почти выдернул из рук у стражника плоский, покрытый драгоценными камнями медальон на витой золотой цепочке.

— То, что нужно, — сказал Ирем. — Если я верно помню описание медальона, похищенного у наместника в Лейверке, то это — либо он, либо его точная копия. Значит так. Рейф, Лювер, или кто бы вы там ни были на самом деле, вы арестованы по обвинению в краже и мошен...

"Торговец" неуловимо быстрым движением перекатился через занимавшую полкомнаты кровать и бросился к открытому окну. Даже Браэн, с самого начала ожидавший, что Лис попытается сбежать, был впечатлен, насколько быстро он это проделал. Только что стоял на середине комнаты — и уже перекинул ногу через подоконник. На двор Лювер, тем не менее, так и не спрыгнул, а замер в нелепой позе — одна половина тела в комнате, другая — за окном. Ниру не сомневался, что вор увидел поджидавших внизу стражников.

Лювер чуть слышно выругался... и сконфуженно полез обратно.

— Забыл что-нибудь?.. — с издевательской любезностью осведомился Ирем, скрещивая руки на груди.

Арестант неразборчиво послал кого-то к фэйрам.

— Забирайте все, — распорядился Ирем, кивая на вещи Лювера. — А этого свяжите так, чтобы он пальцем шевельнуть не мог. Он у нас, как я слышал, мастер выбираться из веревок.

— У нас не выберется, — пообещал Вальк, следя за тем, как Лису без особой нежности заламывают руки за спину.

В Мелесе арестанту, попытавшемуся выпрыгнуть в окно, скорее всего, сразу надавали бы по шее. И даже не потому, что в городскую стражу шли скоты, которым нравилось, что можно безнаказанно кому-то врезать, а просто из прагматичного расчета. Легче сразу припугнуть слишком самонадеянного арестанта, чем все время ждать подвоха, гоняться за ним, когда он снова попытается сбежать, или тащить его, как куль с мукой, если он не захочет идти сам. Но Ниру полагал, что его сослуживцы заблуждались. Арестанты в принципе делились на два типа — тех, кто при аресте думает, "как бы не вышло хуже", и тех, в ком инстинкт самосохранения притушен с самого рождения. Надежда на успешный исход дела всегда значит для таких людей гораздо больше, чем боязнь провала. Вот этого Лиса, скажем, колоти, не колоти, он все равно при первой же возможности попробует сбежать. Браэн эту породу отличал мгновенно.

— ...Куда его, мессер? В тюрьму при ратуше? — спросил Ирема капитан, когда связанного Лювера вывели во двор. Хотя, пожалуй, правильнее было сказать — выволокли, поскольку, в соответствии с распоряжением мессера Ирема, Лису связали не только руки, но и ноги, и теперь он был способен только мелко семенить вперед, и то — если его поддерживают с двух сторон. Завернутые за спину руки на давали Лису стоять прямо, вынуждая клониться вперед.

— Нет, в Адельстан.

Вальк хрипло рассмеялся, но сразу осекся, осознав, что глава Ордена не шутит.

— Я так понимаю, на нем, кроме воровства, еще кое-чего висит?.. — разом посерьезнев, спросил он Ирема. Тот коротко кивнул, но вдаваться в подробности не пожелал.

Ниру не выдержал.

— Вы говорили про какие-то бумаги... он что, украл у наместника какие-нибудь письма? — Вальк, судя по его виду, с трудом сдерживался, чтобы прямо при мессере Иреме не приказать наглому подчиненному захлопнуть свою пасть и не встревать. Лорд Ирем тоже посмотрел на Браэна с видом, ясно говорившим — "Вам что за печаль?". Но Ниру это не смутило.

— Я к тому, что мы там, наверху, не так уж тщательно все осмотрели. Не хотелось бы, чтобы прислуга потом нашла важные бумаги где-нибудь в матрасе.

В глазах мессера Ирема зажглись насмешливые огоньки.

— Уверен, это обрадует их больше, чем распоротый вами матрас, — заметил он. — По существу вы правы. Но сейчас это не важно — единственную бумагу, которая меня интересовала, я уже забрал.

Браэн задумался, когда это лорд Ирем успел что-нибудь забрать из комнаты. Браэн почти все время смотрел на него, и на его глазах Ирем не прикасался ни к каким бумагам. Неужели он успел что-нибудь незаметно взять за ту пару секунд, пока все смотрели на Лювера, едва не сиганувшего в окно?..

Они прошли не больше пары улиц, когда Лис внезапно начал кашлять. Браэн сначала подумал, что он просто подавился, но приступ не проходил — вор задыхался, выгибаясь в руках у конвоя и хрипя, и Браэн рассудил, что Ловкий Лис принялся за свои трюкачества. Неясно только, на что он надеялся. Когда здоровый человек внезапно и без всякой видимой причины принимается давиться, словно поперхнулся рыбной костью — тут и полный идиот сообразит, что он просто придуривается.

— Как неоригинально, — скучающим тоном сказал Ирем.

— А ну угомонись, пока я не велел ребятам тебя подлечить, — пригрозил Лису Вальк. Но коадъютор возразил :

— Оставьте, Петер, дайте досмотреть спектакль. Может, продолжение будет поинтереснее завязки.

Лис издал особенно громкое "ккхха!", забрызгав одного из державших его дозорным красным, и по подбородку у него потекла кровь.

— Твою же мать... — выругался оплеванный дозорный. Лицо у этого парня, Эрека, было бы под стать каторжнику на Малькарском руднике, и идеально подходило для того, чтобы внушать нарушителям порядка должное почтение к дозору, но Браэн быстро уяснил, что характер у Эрека был далеко не таким суровым, как физиономия. Вот и сейчас голос дозорного звучал скорее растерянно, чем зло. — Мессер... он, кажется, не притворяется.

— Все с ним в порядке, — холодно сказал лорд Ирем, заставив Браэна позавидовать такому самообладанию. Умом он ясно понимал, что коадъютор прав, а Лис просто решил давить на жалость, но в душе все равно шевелился червячок сомнения — а что, если это не трюк, и Лис действительно отдаст концы только из-за того, что они ему не поверили?..

— Да посмотрите на него, — не сдался Эрек, который в другое время ни за что не стал бы спорить с коадъютором. — У него уже лицо синее.

Рыцарь повел плечом.

— У тебя тоже будет лицо синее, если пять минут кряду так давиться.

Но тут Лювер закатил глаза под лоб и, очевидно, потерял сознание, поскольку тащившие его стражники с трудом удержали обмякшее тело арестанта от падения.

— И что вы встали? — спросил Ирем. — Берите его за ноги, за плечи — и вперед. Хотя... Сначала положите и проверьте веревки. Посмотрим, сколько узлов он успел распутать, пока развлекал нас своим представлением.

Стражники положили связанного Лювера на мостовую. Петер лично осмотрел и чуть ли не обнюхал каждую веревку — и, с усилием поднявшись, доложил :

— Все цело, монсеньор.

— Ну хорошо. Тогда пошли.

— Может быть, все-таки послать кого-нибудь на улицу Менял за Рам Ашадом?.. — спросил Вальк. Браэн не знал, кто такой Рам Ашад, но понял главное — капитан больше не считал, что Лювер притворяется.

Но коадъютор оставался непоколебим.

— У Рам Ашада полно своих пациентов, чтобы отрывать его от дела из-за этого комедианта. Если ему непременно хочется морочить голову врачам, то это легко подождет до Адельстана. Поднимайте и несите.

Продвижение сильно замедлилось. Все-таки одно дело — вести арестанта, даже связанного так, как Лювер, и совсем другое — вчетвером тащить бесчувственное тело. Стражникам приходилось то и дело останавливаться и меняться, и в глубине души они, наверное, всячески поносили коадъютора за нежелание оставить Лиса лежать посреди улицы и отправить кого-то за врачом или хотя бы за носилками. Браэн сперва подумал, что лорд Ирем поступает совершенно правильно, и что любая проволочка предоставила бы Лису массу самых неожиданных возможностей сбежать (на что он, вероятно, и рассчитывал), но, протащив Ловкого Лиса с полквартала и уступив свое место другому дозорному с чувством, что у него сейчас оторвутся руки, начал смотреть на шагавшего налегке мессера Ирема так же угрюмо, как его товарищи. Надо признать, что Ирем в самом деле выглядел раздражающе-беспечным. Он сбросил орденский плащ и перебросил его через руку, словно ему было жарко. Казалось, рыцарь скоро забудет, что они здесь делают, и примется насвистывать.

"Вышагивает, словно на прогулке... — раздраженно думал Браэн. — Ну еще бы. Не ему же ведь приходится тащить этот мешок дерьма!".

Может быть, если бы он вспомнил все то, что он уже успел узнать о лорде Иреме, он бы уже тогда сообразил, что беззаботный вид мессера Ирема — признак того, что коадъютор напряжен, словно взведенный арбалет. И когда Лювер, дождавшись очередной — уже третьей по счету — смены своего конвоя, рыбкой выскользнул из рук у стражников, перекатился по земле и юркнул в переулок, Ирем среагировал быстрее всех — бросил тяжелый, неудобный плащ, двумя прыжками долетел до угла дома, за которым исчез Лювер, и скрылся из виду. Все это Браэн успел увидеть, но обдумать не успел, поскольку уже мчался вслед за Иремом.

Лювера он не видел — тот петлял, как заяц, среди узких переулков и сквозных проходов, так что Браэн едва успевал заметить, куда поворачивает Ирем. Но потом, возле очередной развилки, рыцарь неожиданно остановился и схватил едва не налетевшего на него Ниру за рукав.

— Я налево, а ты давай наперерез, — сказал он Браэну, махнув рукой на узкий просвет между домами.

Ниру коротко кивнул, рванул вперед — и слишком поздно осознал, что впереди не обычный проулок, а длинная и крутая лестница. Если бы Браэн испугался и попробовал остановиться, то наверняка упал бы и катился по ступенькам до самого низа, но азарт погони заглушил паническую мысль о переломанных костях, и он помчался вниз дикими рваными прыжками, чудом умудряясь не поскальзываться и не спотыкаться о летящие навстречу стертые, обледенелые ступени.

Этот путь, похоже, в самом деле был значительно короче, чем тот, который выбрал Ловкий Лис, поскольку Браэн вылетел на середину проходившей внизу улицы буквально перед самым носом Лювера — настолько близко, что вор не успел остановиться и врезался в Браэна на полной скорости, сбив его с ног. Браэн, успевший испугаться, что Лювер опять сумеет смыться, и самоубийственный полет по Хегговым ступенькам окажется напрасным, ухватился за него, так что упали они вместе. Оказавшись на земле, Ниру схватил упавшего на него Лювера за воротник и уже собирался хорошенько врезать вору лбом по переносице, но тут на плечо Лиса, прямо у беззащитно приоткрытой шеи, плашмя опустилось лезвие меча, и вор испуганно застыл. Наверное, удар тяжелого меча — даже плашмя — был более чувствительным, чем показалось Браэну. А может быть, Лис просто ощутил, насколько острым было касавшееся кожи лезвие.