Ещё одна Азгар глава 1-4

Веретенникова Ирина

Ещё одна Азгар.

'Слепая любовь порождает чудовищ...'

Глава 1

— Здравствуйте, могу я увидеть мистера Найри?

— Добрый день, — отчеканила секретарша и дежурно улыбнулась. — Назовите своё имя, мисс. Мистер Найри не принимает без предварительной договоренности.

— Мы договаривались о встрече два дня назад. Моё имя Шасса Азгар.

— О-о-о! — девушка вскочила со стула и отшатнулась.

Готова поспорить, она меня боится, хоть и видит впервые в жизни. И я даже знаю почему. Принадлежать, хоть и отдаленно, к семье Азгар то ещё удовольствие, а ведь я всегда исключительно вежлива, мила и в большинстве случаев стараюсь сохранять инкогнито. Жаль, в этот раз без представления было не обойтись. Люди в городе побаивались нас, но в данном случае реакция секретарши немного неадекватна мрачноватой славе моей семейки. Вот так шарахаться — это уже перебор.

— Прошу прощения, — судорожно сглотнув, пробормотала девушка. — Вы выглядите необычно для...

— Для Азгар, — помогла я.

— Да.

— Седьмая вода на киселе, — равнодушно пожала я плечами. — Знаменитые фамильные черты Азгар не положены многочисленным дальним родственникам.

— О-о-о! — снова это дурацкий возглас и тщательно сдерживаемый ужас в округлившихся глазах.

Я почувствовала, как раздражение потекло по телу. К чести секретарши она быстро совладала с эмоциями, по крайней мере, внешне. Маска внимательной доброжелательности снова легла на девичье лицо. Мистер Найри много лет оставался единственным поверенным моей семьи и хорошо вышколил персонал. Только дьявол знает, чем им приходилось заниматься, сопровождая дела Азгар. Безымянная секретарша кинулась к двери шефа и распахнула её передо мной.

— Прошу, мисс. Мистер Найри давно ожидает Вас, — и уже обращаясь к грузному мужчине в глубине комнаты громко произнесла. — Мисс Шасса Азгар.

Девушка вжалась в дверной проём, чтобы ненароком не коснуться меня, а потом шмыгнула за спину и аккуратно прикрыла дверь. Я почувствовала себя смертельно ядовитой змеей, но лишь вежливо улыбнулась и огляделась. Не время и не место показывать усиливающееся раздражение по поводу того, что у нас всегда не всё как у нормальных людей. Страх сопровождает меня с рождения.

Кабинет мистера Найри был обставлен с исключительной помпезностью 'под старину'. Как будто кто-то захотел втиснуть кусок императорского дворца в маленькую комнату клерка. Я бы назвала это — впихнуть невпихуемое. Бордовые складки тяжелых портьер, кожаный диван с витыми ножками, массивная мебель красного дерева, картины в позолоченных рамках. Бархат, золото, редкое дерево, кожа, янтарь...Даже моему непритязательному взгляду очевидно что вещи неприлично дорогие. Хорошо живётся поверенному по делам семьи Азгар, дела сплошь эксклюзивные и щекотливые. С моей семьёй других не бывает.

— Мисс Шасса, — в отличие от своей помощницы, мистер Найри держал эмоции при себе, но дрожащие руки выдавали нешуточное волнение. — Мне жаль, что наше личное знакомство происходит при столь трагичных обстоятельствах.

— Мне тоже.

— Можете звать меня Герберд, — я подавила ухмылку на очень странное предложение, ведь мистер Найри годился мне в дедушки.

— Обязательно.

Мужчина встал с глубокого кресла и протянул руку для пожатия. Я потянулась в ответ, но вдруг замерла. На столе Герберда стояли две одинаковые коробки. Небольшие коричневые коробки с чёрными надписями на крышках. Буквы складывались в имена, и я невольно прочла их вслух.

— Анита Азгар и Роджер Азгар.

— Примите мои соболезнования, мисс Шасса, — клерк перехватил мой взгляд.

— Да...да, — невпопад отвечала я, не в силах отвести взгляд от того, что осталось от моих родителей.

Прах в глупых коричневых коробках. Кучка пепла вместо жизни, прошлого и будущего. Конечно, мы все когда-нибудь умрём, и даже легендарное долголетие Азгар не спасёт, но смерть родителей всегда невероятна и несправедлива. В неё трудно поверить пока не столкнешься с сухой очевидностью коробок с прахом.

Восприятие сузилось до минимума, стало тяжело дышать. Тошнота подступила к горлу. Вот он, итог двух жизней — прах в кульках, засунутый в цветной картон. Но страшней всего то, что я не могу почувствовать горе от потери. Не могу кричать и оплакать родителей. Мама предупреждала, что так будет, а я до последнего не верила, думала это выдумки и семейные страшилки. Настал момент, и мне пришлось столкнуться с ситуацией, когда обычный человек страдал бы от горя и скорбел, но не я. Я чертова Азгар и поэтому испытываю любовь, страх, волнение, злость, но не могу почувствовать горе утраты. Разве это не проклятие, родиться в семье, где не оплакивают мёртвых? Мы рождаемся на свет, лишенные чего-то важного, словно калеки. Все блага Азгар не перевешивают этой убогости.

— Их уже кремировали? Почему меня не поставили в известность? — я не узнавала собственный глухой голос.

— Таковы правила.

— Какие к чёрту правила?! — раздражение и волнение всё-таки вырвались наружу вместе с криком.

Мне не достались фамильные благородные черты, безупречная красота и внутренняя сила, зато взрывной гнев был таким же, как и у остальных Азгар. Седьмая вода на киселе, а туда же.

— Много столетий семья Азгар сжигает своих мёртвых на третий день, разве вы не знали собственных семейных традиций и особенностей? Родители не посвятили Вас?

— Своих мёртвых, — тупо повторила я кусок фразы, не мигая уставившись в глаза Герберда.

Не знаю, что было написано у меня на лице, но мистер Найри сделал шаг назад и ещё больше побледнел. Я постаралась взять себя в руки и глубоко вздохнула. Герберд не виноват, что Азгар веками сходили с ума от собственного могущества, высокомерия и тёмных тайн. Он лишь исполняет волю главы семьи. Честно говоря, я бы тоже не смогла ослушаться старой карги Сесиль в этом вопросе. Впрочем, я не смогла ей возразить и по любому другому поводу. Ни разу. Никто бы не смог.

— Простите, — примирительно произнесла я, и устало присела в кресло для посетителей. — Я всё понимаю, простите. Вы просто исполняли свою работу.

— Не стоит извиняться, мисс. Вы пережили столь сильное потрясение и конечно хотели бы остаться наедине, чтобы похоронить родителей в семейном склепе.

— Да, я хотела бы забрать их как можно быстрее и не доверять похороны другим родственникам. В конце концов, единственной дочери позволительно самой проводить родителей в последний путь. Не думаю, что соберётся так уж много Азгар, желающих почтить память дальних родичей, посмевших покинуть родовое гнездо и перебраться в другой город. Мы были изгоями, — мне пришлось запнуться и сделать усилие, чтобы не погладить глянцевые бока коробок с прахом.

— Но существуют обстоятельства, требующие вашего внимания.

— Конечно, Герберд, я слушаю.

Мистер Найри откашлялся и дрожащими руками вытащил из сейфа стопку бумаг и еще одну коробку, слава богу, на сей раз не с прахом. Он одел маленькие очки и, озабоченно сморщив лоб, сообщил новости, перевернувшие мою жизнь.

— Как единственный поверенный семьи Азгар я уполномочен ввести Вас в наследные права.

— Моим родителям принадлежал дом...

Герберд прервал меня, протянув стопку бумаг и коробку.

— Что это, — в недоумении шептала я, строчки прыгали перед глазами, а смысл никак не доходил до воспаленного мозга.

Под официальными бумагами, акциями и стопками купюр на дне коробки обнаружились связки каких-то ключей. Я бездумно запустила туда руку и нащупала старинный витой ключ, который не могла не узнать. Одним из самых ярких воспоминаний детства и юности были редкие визиты в главный особняк Азгар. И тот самый ключ, которого сейчас так просто касались мои пальцы, всегда висел на груди главы рода. Старуха Сесиль казалась чем-то незыблемым, вечным и одуряюще страшным созданием, вселяющим ужас одним лишь взглядом. И вот теперь её сокровище, с которым она никогда не расставалась, лежит на дне коробки. Чёрный метал холоден и притягателен, он так уютно устроился в ладони. Его хочется гладить, прикасаться снова и снова. Что же заставило стальную Сесиль положить реликвию в коробку мистера Найри и передать такому выродку, как я?

— Почему он здесь? — я достала ключ вместе с цепочкой и повернула к свету, чтобы лучше рассмотреть одну из тайн Азгар. Интересно, что за дверь он открывает?

— Потому что теперь ключ принадлежит Вам, как и главный особняк Азгар, семейные виллы, предприятия, прочая недвижимость. Всё, чем владели Азгар теперь Ваше.

Странные, абсурдные слова, падающие в мозг кислотой. Это неправда, не может быть правдой, потому что если всё так, как говорит поверенный, то....я просто сойду с ума. Захотелось закрыть уши и малодушно не слушать Герберда, но конечно это не выход.

— Что происходит, Герберд? Что, чёрт возьми, здесь происходит!? — паника была уже на пороге и похоже не только у меня.

— Шасса, где Вы находились в течении двух прошлых месяцев? Никто не мог Вам дозвониться.

— Я всегда отключаю телефон, когда уезжаю работать на один из островов, принадлежащих семье испокон веков. Это единственная позволенная изгоям привилегия. Ваш звонок застал меня в дороге домой. Я постаралась приехать как можно быстрей, но с другого конца света так быстро не возвращаются.

Мистер Найри обошёл стол и положил руки мне на плечи. И его и меня ощутимо трясло. Этот разговор непрост для нас обоих. Поверенный медленно взял ключ на цепочке и одел мне на шею. Цепочка защелкнулась неожиданно громко, как капкан. На плечи навалилась тяжесть и вязкое предчувствие катастрофы.

— Понимаю, каким это будет ударом, но пока Вас не было на связи, произошло много ужасных событий.

— Да, да, смерть родителей...

— Не сочтите меня грубым, но предпочту сообщить правду прямо и сжато. Детали Вы найдете вот в этой коробке. Итак, мисс Шасса, в течении двух месяцев злой рок прошелся по вашей семье. По разным причинам один за другим погибли все Азгар. 28 апреля от сердечного приступа скончалась глава рода, ваша прабабка, Сесиль Азгар. Вот заключение причине о смерти. Затем от разных естественных причин скончались её дочери и сыновья. Третьей волной скосило всю основную линию рода, а затем и побочные линии, к одной из которых принадлежали и Вы. Все заключения о естественных причинах смертей, мой полный отчёт о ветви наследования и хронометраж событий у Вас в руках. Таким образом, Вы оказались последним живым представителем рода Азгар и единственной наследницей всего состояния.

Последние слова Герберд выпалил скороговоркой, пытаясь поскорей избавить себя от необходимости произносить это. На его лбу выступили капли пота, они стекали по морщинистым щекам и подбородку. Я чувствовала, как бьётся его пульс, подгоняемый нечеловеческим ужасом, и остатки самообладания рассыпаются прахом. Запах животного страха волнами атаковал моё обоняние, и впервые в глубине меня что-то откликнулось, подняло голову и жадно принюхалось. Первая волна шока прошла, её сменила непонятная злость.

— Подождите! Не может быть! Вы говорите о смерти более ста человек в течении двух месяцев и все они по естественным причинам? — я подскочила и заметалась по комнате. — Это немыслимо! Да, все мы смертны, но чтобы вымерла целая семья от естественных причин?

— В основном от сердечных болезней.

— Мои родители ни разу не жаловались на проблемы с сердцем.

— Было проведено тщательное расследование и об убийствах речи не идёт, если Вы намекаете на это.

— Намекаю? Да я говорю прямо. Кто-то уничтожил Азгар на корню!

— Никаких доказательств насильственных смертей не обнаружено. Я склонен доверять выводам полиции.

— И уже не обнаружат, ведь тела кремированы? Как кстати!

— Шасса, череда смертей действительно ужасна, но это лишь фатальное стечение обстоятельств.

— Вы в это верите? — вопрос прозвучал как пощечина.

— Если на чистоту, то далеко не все дела Азгар можно назвать обычными. Репутация семьи всегда была неоднозначна. Веками вы хранили свои мрачные тайны, к которым я не хочу иметь никакого отношения. Никакого! Вы меня понимаете? Выводов полиции для меня достаточно!

— После стольких лет службы Вы отвернётесь от нас?

— 'Вас' больше не существует, мисс, — затравленно бросил Герберд, он менялся на глазах. — Работать на семью Азгар теперь непростительный риск. Риск для жизни. Всё, что было у семьи теперь обрушится на последнего в роду. Есть вещи пострашнее смерти, Шасса.

Мистер Найри больше не в состоянии удерживать маску вежливого сочувствия. Он боялся меня, боялся всего, что касалось моей проклятой семьи, даже имени Азгар и в глубине души мечтал лишь об одном — бежать, спрятаться, забыть. В присутствии покойной прабабки Сесиль я и сама испытывала подобные чувства, и липкий холодный страх сжимал сердце. Но мне некуда было бежать от семьи. Но ведь и я не Сесиль, а Герберд был лишь наёмным работником. Так почему он уставился на меня, как на сосредоточение вселенского зла, как будто за спиной столпились все покойники Азгар.

Целую минуту мы смотрели друг другу в глаза. Старик, повидавший многое на своём веку и двадцатилетняя девчонка, последняя из древнего рода. Ярость отступила, как бывало каждый раз, когда я начинала рисовать. Теперь мне хотелось привычным движением художника взять кисть и закрасить лицо мистера Найри серым нейтральным цветом. Пусть Герберд успокоится и тихо доживёт свой век в дворцовой роскоши маленькой конторки.

Здесь больше нечего делать. Я глубоко вздохнула и отпустила его. Просто отпустила и тихо вышла из кабинета, прихватив коробки и бумаги. Когда дверь за мной почти захлопнулась я услышала усталое: 'Спасибо, мисс. Храни Вас...'. Кто же должен будет меня хранить так и осталось загадкой. Придётся рассчитывать только на себя.

Нормально ли ненавидеть целый город лишь потому, что тут живёт твоя семья? Точнее, жила. Многие бы сказали, что это абсолютно ненормально, но ведь они не знали мою семейку. Корни Азгар терялись в глубине веков и существовали задолго до того, как появился этот город. Да уж, повезло мне, оказаться последней из рода, что древнее многих городов Европы. Всю жизнь старательно отгораживаться от сумасшедшей семейки и теперь вдруг оказаться в эпицентре пустоты, потому как отгораживаться уже не от кого. Я и есть вся семья.

Каким бы неприятным ни казался этот город, придётся в нём задержаться на неопределённое время. Многое требует моего внимания, и в первую очередь нужно отдать последний долг родителям, они хотели бы именно этого. У нас существовала поговорка: 'Каждый Азгар достоин однажды оказаться в родовом склепе'. Именно поэтому я гнала своё авто по шумным и пыльным улицам по направлению к старому кладбищу. Рядом на сиденье лежала дорожная сумка, в которую я машинально сунула коробки с прахом. Коричневые крышки с надписью снова привлекали моё внимание как магнит. Да что я знаю о нормальности, если меня снедает желание открыть коробки и запустить пальцы в пепел? Обычные люди не должны испытывать подобного. Или нет?

Неприятная сцена с мистером Найри осталась в прошлом. Шок преобразовался во что-то незнакомое. Мне предстояло много обдумать, принять решение, да и вообще понять, как жить дальше. А пока в голове плескалась странная отрешенность. Ясно было одно: я безумно богата, безумно одинока и ... вообще безумна.

За окном авто мелькали дома, рекламные щиты, прохожие. Всё сливалось в монотонный шум. Я вяло боролась со странными желаниями, роящимися в голове, и лавировала в потоке машин, пока их не осталось слишком мало. В эту сторону ведёт мало дорог, старое-старое кладбище не особо пользуется популярностью ни у местных, ни у туристов.

Я припарковала машину на ухоженной стоянке и, подхватив коричневые коробки, пошла вдоль центральной аллеи. Здесь давно никого не хоронили, за исключением семьи Азгар. Одной из привилегий основателей города была фамильная усыпальница, расположившаяся на самом древнем участке захоронений. Старые деревья, раскинувшие обвислые ветви над могилами, унылые надгробные памятники, усталые и выщербленные кресты и скорбящие ангелы смерти — прекрасное место для последнего приюта и покоя. Здесь определённо всё располагает к покою, и не только мёртвых. Повинуясь атмосфере, успокоились и мои мысли. Никакого страха и волнения, только тупой покой.

Между низких ветвей и статуй висел тяжелый влажный воздух. Где-то там, наверху нещадно палило южное солнце. Жаркое недвижимое марево душило. Ни дуновения ветерка, ни глотка прохлады. Моё закрытое чёрное платье противно прилипло к спине. Гравий шуршал под ногами, а я жалела, что не взяла бутылку с водой. Хотелось пить и побыстрей закончить этот путь, оказаться в прохладе гостиничного номера. Да, постоять под душем было бы неплохо.

Аллея вела меня вдоль монументов скорби, где людская фантазия обретала порой причудливые формы. Статуи с гипертрофированно большими головами, глазами на пол лица, каменные крылья, нимбы на металлических подставках. Я бы никогда так не изобразила смерть. Да и нужно ли это делать? Нужно ли давать пустоте форму?

Все дороги когда-нибудь заканчиваются и моя тоже подошла к концу. Я остановилась у каменной двери усыпальницы. Архитектура склепа Азгар лаконична и скупа на изыски. Ровные гладкие линии розоватого мрамора, собираются в куб, прямые углы и ничего более. Ни завитков, ни колон, ни многозначительных надписей над входом. Только идеально ровный портал.

В детстве я наслушалась много страшных историй и легенд о тайнах рода. Если верить одной из них, то внутрь склепа сможет попасть только один из Азгар, чужаки просто не увидят входа. Чтобы войти не нужны хитрые ключи, кровь рода и есть самый надёжный ключ. Мне представилась эксклюзивная возможность проверить правдивость легенды на себе. Я была здесь всего дважды и каждый раз в сопровождении многочисленной родни из основной ветви рода, но не видела момента открытия двери.

— Что ж, за ключами бежать поздно, — сказала я вслух и коснулась холодного камня.

Сердце взорвалось от боли, его словно проткнули иглой. Я пошатнулась, но нашла в себе силы сделать шаг вперёд. Холодный гладкий камень бесшумно отъехал в сторону. Меня узнали и впустили. Боль уходила, глаза привыкали к сумраку, казавшемуся непроглядным только в первые минуты. Покатая лестница уводила вниз и вглубь. Обманчиво миниатюрный снаружи, склеп раскрывал мне своё необъятное нутро изнутри.

Лестница кончилась длинным залом. Непонятно как, но в прорезях потолка пробивался солнечный свет, бросая направленные лучи на каменные плиты. Фамильный склеп Азгар не был тёмной норой в сырой земле. Это был дворец мёртвых, чистый и светлый, без отпечатков архитектурных стилей и намёков на эпохи и течение времени. От пола до потолка стены были заняты гладкими мраморными плитами. Я знала, что за ними скрываются ниши — последнее пристанище праха предков. Каждому из Азгар по своей плите с именем. Фамилии не нужны, потому как здесь нет чужих и случайных мертвецов. Если девушка Азгар выходила замуж, то по условиям брачного контракта её избранник входил в семью и принимал фамилию жены. Их дети становились Азгар, и дети их детей. Так продолжалось веками.

Я медленно шла вдоль бесконечных рядов почивших предков. Сколько же нас было за все эти столетия? Тысячи? Десятки тысяч? Неизменно прекрасные мужчины и женщины основной линии и ещё больше побочных ветвей, ослабших и выродившихся настолько, чтобы утратить фамильные черты и необычную внутреннюю силу, постичь которую я так и не смогла. Как бы то ни было, все они здесь, как и я. Только я была от них по другую сторону бытия. Но здесь и для меня готово место с самого рождения. Где-то лежит мраморная плита и с моим именем.

Мама как-то рассказывала, что перед судьбоносными событиями на именных плитах ещё живых Азгар появляются слова пророчеств, но ни она, ни я никогда не видели этого собственными глазами. Видимо, в нас слишком мало истинной крови Азгар, чтобы сила рода проявлялась для нас. Мне не было обидно, наоборот мы старались держаться по дальше от любых дел семьи, даже переехали в другой город. Это не спасло ни маму, ни папу. Странный мор до сих пор не настиг меня только потому, что я была на краю света в несусветной глуши. Надо же, моя работа художника, над которой все потешались, спасла в итоге жизнь. Слишком много странностей, совпадений, безумия. Должна ли я уподобиться мистеру Найри и принять всё как есть без вопросов? Не хочу об этом думать сейчас. Только не сейчас.

Три аккуратные плиты неплотно закрывали ниши и завершали мемориал имени Азгар. Это конец. Дальше лишь пустые тёмные порталы незанятых могил без имён. Наша семейка планировала жить вечно. Размах усыпальницы впечатлял, сколько бы раз я не вглядывалась, пытаясь отыскать, где заканчивается комната. Она уходила глубоко под землю, словно въедаясь в основу города.

— Роджер, Анита, Шасса, — читала я, и собственный голос казался здесь лишним, слишком громким, суетливым.

Розовый мрамор с серыми прожилками приятен на ощупь и радует глаз лаконичным совершенством обработки. Да, я бы хотела в итоге уснуть вечным сном именно в его прекрасных недрах. Это правильно и достойно. За что и можно уважать мою семью, так это за заботу о своих мёртвых.

Я отодвинула плиты с именами родителей, расстегнула сумку и достала коробки с пеплом. Что делают обычные люди, когда хоронят своих родных? Плачут, скорбят, молятся, вспоминают. И что могу сделать я? Только вспомнить и прикоснуться в последний раз. Сейчас мне больше не нужно бороться с желаниями. Я откинула крышку с надписью 'Роджер Азгар'.

Пальцы перебирали пепел, а перед внутренним взором появилось серьёзное лицо отца. Я облегченно вздохнула. Мне нужно было его увидеть так чётко и ясно, в последний раз. Слёзы не приходили, хотя внутри всё сжалось в пружину и слова прощания так и не сорвались с губ. Коробка с прахом исчезла за плотно задвинутой плитой.

Умом мне было понятно, что родителей больше нет, но спокойная и глубокая привязанность и сейчас была со мной и останется в сердце навсегда. Я ощутила себя ущербной, ведь судя по всему, люди ощущают в подобные моменты нечто иное.

— Мама, — прошептала я, снова запуская пальцы в серый прах, что покоился под крышкой 'Анита Азгар'. — Мамочка!

Сухие глаза и окаменевшее лицо. Что же я за тварь, неспособная заплакать и ощутить горе, только любовь, сожаление и противный страх. От попыток почувствовать хоть отголосок нормальных эмоций меня затрясло крупной дрожью. Коробка выпала из рук и прах рассыпался на каменный пол безобразным пятном. Перед глазами стояло улыбающееся лицо мамы. Не понимая что делаю, я упала на колени и снова погрузила ладони в прах. Да, так хорошо, так нужно.

Тонкие пальцы выводили линии, соединяли их в черты дорогого лица. Никто и никогда не учил меня делать этого, но я самозабвенно рисовала пеплом по могильному бледному мрамору портрет своей матери. Милый курносый носик, тонкие улыбающиеся губы, открытый лоб, слегка прищуренные глаза и раскиданные в беспорядке кудряшки волос. Анита Азгар, нежная, любящая, родная. Ты не останешься здесь глупой глянцевой коробкой. Твои черты не развеет ветер, его тут никогда не будет. Я сохраню тебя в чудном до оторопи портрете на полу семейного склепа.

Напряжение ушло, как будто было сделано нечто важное и необходимое. Это и есть прощание. Большего мне не дано. Я встала с колен и, не оборачиваясь, пошла прочь. Жизнь продолжалась и я принадлежала этой стороне, а значит обязана двигаться дальше.

Если бы я не была так поглощена охватившим меня облегчением. Если бы обернулась хоть на мгновение, то заметила бы проявившуюся на плите с моим именем надпись: 'Слепая любовь порождает чудовищ...'. Как сложилась бы моя жизнь, если бы я прочла это тогда, а не спустя много лет...

Глава 2

Когда кладбищенская ограда осталась позади, на город резко навалились сумерки. Так бывает на юге. Световой день закончился, но в моих личных сутках кажется вдвое больше часов. Я села в машину и завела мотор. Итак, что дальше? А дальше я поеду в мотель и закроюсь в прохладном номере. Закажу ужин и не меньше часа простою под душем. А завтра, когда проснусь, то обдумаю новые повороты сюжета в своей жизни. Так будет правильно, по-взрослому. Но выруливая на оживлённую трассу, я почувствовала укол сомнения в собственных намерениях. Нечто неуловимо знакомое наблюдало за мной, бередило нервы и заставляло затравленно оглядываться по сторонам.

Древний город обманчиво-примирительно пытался очаровать меня вечерними огнями. Никогда им не верила, а сейчас раздражалась и злилась. Поздние сумерки как лучшая маскировка, она скрывает то, что обнажает день. Грязь улиц, облезлые фасады некогда величественных зданий, удушливый смог и мерзких маленьких чудовищ из глубин человеческих душ. В мягкой полутьме или мраке грязных подворотен не рассортировать ангелов или бесов. Всё сливается в движущиеся безликие фигуры и тени. Они могут обмануть мои глаза, но иногда я вижу их суть внутренним зрением. Сегодня такая ночь. Обретённый в склепе покой бесцеремонно съедали отбросы тёмных человеческих эманаций. Как не вовремя. Да ещё это давящее внимание извне, словно хищник уже выбрал жертву. А вот жертвой себя чувствовать мало кому понравится.

Я ехала по дороге, которая оставляла позади один мотель за другим. Руки и ноги становились чужими, как только рядом проплывала вывеска очередной гостиницы. Утратить контроль над собственным телом — жутковато. Занервничаешь поневоле, даже запаникуешь. Что-то внутри соревновалось с моей волей и выигрывало. То самое, что таращилось на меня из темноты со всех сторон.

Надо взять себя в руки, набраться сил и остановиться у вон той милой вывески: 'Номера. Недорого'. Но я снова становлюсь чужой куклой и давлю на газ. Очередной мотель остаётся позади. Из глаз брызнули слёзы отчаяния. Неужели всё это происходит со мной на самом деле? В затылке нарастала боль. Со мной что-то не ладно. Снова вернулся липкий ужас. Такой букет ощущений сопровождал каждое столкновение с кем-нибудь из основной ветви моей семейки. Но ведь они все мертвы! Тогда почему мне кажется, что я снова маленькая девочка и старуха Сесиль вонзает в меня взгляд стальных глаз, выворачивающий внутренности наизнанку, лишающий воли?

Как бы я не сопротивлялась, но меня ближе и ближе заносило по направлению к особняку Азгар. Но туда я хочу ехать меньше всего на свете. Это не может быть реальностью. Я не могу даже просто остановиться и постоять на обочине, не говоря уже о том, чтобы найти ночлег в гостинице. Воля почти сломлена, раздавлена невыносимой головной болью, ужасом и незримым присутствием тех, кого все считают мёртвыми.

— Пожалуйста! — молю я неизвестно кого и добела сжимаю пальцы на руле. — Пожалуйста! Не хочу возвращаться в тот проклятый дом! Оставьте меня в покое!

Мне вдруг стало абсолютно ясно, что за место так пугает и одновременно имеет надо мной огромную власть. Я могу продолжать бороться сама с собой и ещё несколько часов кружить по городу. Но в итоге всё равно покорюсь. Моя воля ничтожна по сравнению с зовом, гудящим в голове. Он нарастал, сводил с ума, оглушил и почти ослепил.

Из последних сил я не хотела уступать. Слёзы упрямства и злости размывали мир за стеклом мчащегося авто. В какой-то миг сквозь борьбу, боль в голове и напряжение особую привлекательность обрела шальная идея. Я с иррациональным упрямством до отказа вдавила педаль газа, практически не видя дороги. Пусть всё летит в бездну, пусть это закончится прямо сейчас! Только бы животный ужас отпустил меня. Я оцепенела, перестала дышать, просто ждала...

Сильный удар о капот. Лобовое стекло прыснуло трещинами от влетевшего в него тела. Жуткий звук подобен ушату ледяной воды за шиворот. Владевшее мной безумие мгновенно отпустило, и я нажала на тормоз. Господи, что же я наделала? Теперь идея самоубийства казалась глупой. Меня трясло от перенапряжения, сердце выскакивало из груди, но я снова была сама себе хозяйкой. Зов и незримое давящее присутствие Азгар пропали, словно их и не было. Весь ужас в том, чтобы заставить меня остановиться кому-то другому пришлось пострадать, а быть может и умереть, учитывая скорость и силу удара.

Я судорожно вздохнула и выскочила из машины. После оглушающего визга тормозов тишина ночи обрушилась на уши. Я щурилась, вглядываясь в темноту, и прислушивалась. Где же тот бедолага, попавший под колёса свихнувшейся Азгар? Где тело? Я промокнула рукавом слёзы и снова огляделась.

Это место было знакомо. Меня всё-таки занесло за город. До проклятого особняка Азгар оставались считанные километры. Ночной лес навис над пустынной дорогой с обеих сторон. Непроглядная безлунная тьма разгонялась полоской света от единственной уцелевшей фары. Я обошла машину, пошарила у обочин, но так и не нашла свою жертву. Когда паника готова была вернуться, я вспомнила о фонарике, подаренном отцом, и кинулась к бардачку.

С фонарём искать стало удобнее и я решила расширить периметр поисков. Но в поисках мне помог совсем не папин подарок. Из кустов за обочиной раздался слабый стон. Моя жертва жива! Обдирая ноги о сухие ветки, я ринулась вглубь зарослей. Каким же сильным должен быть удар, чтобы буквально смять капот моей машины и откинуть пострадавшего так далеко! Это огромное везение, что человек ещё имеет силы стонать.

— Слава богу! Вы живы! — как заевшая пластинка твердила я, упав на колени рядом с едва живым человеком.

Окровавленное лицо мужчины перекосилось от боли, но он открыл глаза и внимательно оглядел меня. Я вздрогнула, на мгновение показалось, что в пытливых глазах промелькнуло нечто такое, чему у людей быть не положено. Шасса, возьми себя в руки, главное, ты не убийца!

Я, наконец, пришла в себя настолько, что перестала причитать и полезла в карман за телефоном. Нужно вызвать помощь. Однако на обнаружении живого пострадавшего моё везение закончилось. Телефон отказывался работать, не было связи. Да что ж за день сегодня такой!?

— Простите мою наглость, но я вынуждена Вас потревожить и поискать Ваш телефон.

Мужчина прикрыл глаза и чуть кивнул. Трясущимися руками я попыталась обшарить карманы незнакомца. Телефона в них не оказалась, наверное, выпал при падении, зато обнаружился толстый бумажник с правами. Под дрожащим светом фонарика буквы прыгали, но мне удалось со второго раза прочитать имя незнакомой жертвы моего семейного психоза.

— Дайкар Эйлер. Господи, что же мне с Вами делать, мистер Эйлер, — прошептала я в отчаянии.

— Как тебя зовут? — вдруг спокойно и чётко произнёс мужчина.

От звука его низкого грудного голоса я вздрогнула и судорожно сглотнула. Может это у меня галлюцинации? Может, я лежу сейчас в мотеле пьяная в стельку и банально брежу? Хоть бы так и было! Все это уже слишком на маленькую меня. А что ещё можно подумать, услышав этот чувственный голос из уст человека, измявшего собой мою машину? И вот мы лежим в кустах у обочины, вокруг никого, помощь вызвать не возможно, я почти теряю сознание от волнения, а он весь залит кровью и вдруг этот нереальный спокойный голос.

— Как твое имя?

— Ша...Шасса, — промямлила я и зачем-то стала ощупывать мужчину.

— Шасса, надеюсь, у тебя в машине найдётся аптечка?

— Вот дура! Ну конечно! Аптечка!

Я вскочила и полезла сквозь кусты к дороге, ориентируясь на свет уцелевшей фары. Меня подташнивало, трясло и кружилась голова, но это ерунда. Мистер Эйлер не собирался умирать в ближайшее время и это радостная новость. Не замечая царапин, я выбралась на тёмную ленту ночной трассы и побежала к машине. Аптечка нашлась быстро, как и толстый плед в багажнике. Прихватив найденное, я снова углубилась в непролазные заросли. В голове крутились два желания. Хоть бы этот мистер Эйлер взял и исчез, испарился, как и не было, а вместе с ним и мои проблемы! Хоть бы я нашла его и ещё раз услышала нереальный, неземной голос. Сегодня у противоречий во мне зашкаливает активность.

Дайкар Эйлер обнаружился там же, где я его и оставила. В затылок ударила волна разочарования вместе со сладким облегчением. Каким-то чудом мужчина уже сидел и вполне бодро размазывал кровь по лбу. Я застыла с открытым ртом. Разве лимит странностей еще не исчерпан?

— Как? Я...Я думала Вы не можете самостоятельно двигаться... — глупее фразы трудно было придумать.

— Прости, что разочаровал тебя, Шасса, — пытаясь вытереть кровь, мистер Эйлер лишь размазал её, от чего лицо превратилось в кровавую маску.

— Вы обрадовали меня, — прошептала я, пялясь на испачканную кожу. — Вот аптечка и плед.

— Учитывая обстоятельства, предлагаю перейти на ты, — проигнорировав моё предложение, произнёс Дайкар.

— Согласна, — похоже, что аптечка и плед больше нужны мне, захотелось уколоться снотворным и, закутавшись в плед, уснуть тут же в кустах.

— Если ты позволишь опереться на себя, мы могли бы добраться до твоей машины.

— Позволю.

— Мы могли бы доехать до ближайшего жилья и попросить помощи.

— Отличная идея, — вяло отвечала я.

Я как зачарованная слушала его волнующий голос и теряла нить реальности. Он вливался в сознание и тёк по телу горячими струйками, гладил кожу под одеждой. Где-то был весь остальной мир, а мы витали в коконе низких звуков. Губы Дайкара двигались так маняще, завораживая, щекоча нечто животное в глубине меня. Я перестала следить за смыслом его фраз, просто слушая с блаженной улыбкой. Дайкар вдруг замолчал. Очарование развеялось.

— Шасса, давай выбираться отсюда.

— Обопрись на меня.

Неожиданно крепкая мужская рука легла мне на плечо, и я перестала нервно дрожать. Осталось лишь приобнять Дайкара за талию и потянуть вверх. К своему стыду должна заметить, что ноги заплетались именно у меня, а подходя к машине уже было не разобрать, кто же кого поддерживает и тащит.

Сколько себя помню, мама всегда учила меня не выделяться из толпы, делать как все и без острой необходимости не афишировать принадлежность к Азгар. И мы честно пытались жить как нормальные люди. Я жадно ловила проявление человеческих эмоций и реакцию других людей, чтобы копировать и потом воспроизводить в нужной ситуации. Но сегодня моя многолетняя копилка постоянно оказывалась пуста. Сцена в конторе мистера Найри, посещение семейного склепа, приступ безумия на дороге и окровавленный человек в кустах, внезапно оказавшийся живее всех живых и в данный момент волокущий меня к моей же машине. Интересно, у кого-то есть шаблон, как нужно себя вести в подобных ситуациях и всё ещё считаться нормальным?

Я чувствовала себя растерянной, выжатой как лимон и всё ещё чертовски испуганной. На периферии сознания роились вопросы, которые я усиленно посылала подальше. Они упорно возвращались, но их снова отсылали к чёрту. В основном они крутились вокруг личности мужчины, спокойно сидящего на соседнем сидении. Откуда он взялся на пустой ночной дороге? Ведь машин рядом не было. Он шёл пешком? Куда он направлялся? Эта развилка дороги вела только к особняку Азгар. Он заблудился? Может турист? Нет, не похоже, судя по дорогой обуви и безупречному костюму с галстуком, теперь безнадёжно испорченному. Разве мог человек выжить от такого столкновения с авто? Допустим, свершилось чудо, и он смог остаться в живых, но потом...Ему даже аптечка не понадобилась. Тоже чудо? Возможно...а возможно и нет.

И что теперь? Дайкар ожидает, что я отвезу его в больницу, чтобы там сдать меня в полицию? Словно прочтя мои мысли, мужчина пронзительно посмотрел на меня. Под его взглядом было неловко. Провести несколько лет за решеткой — мрачная перспектива, как ни крути. Тюремные ужасы, подсмотренные с экрана телевизора, предстали во всей красе со мной в главной роли. Меня обязательно будут бить, возможно, изнасилуют, а может, и перережут горло пилочкой для ногтей. Я запаниковала, и машину немного бросило в сторону.

— Шасса, не нужно нервничать за рулём. Мои повреждения не так уж сильны, как могло показаться. Думаю, что в посещении больницы или полицейского участка нет необходимости. Мне просто нужно где-то перевести дух и умыться.

— Мне тоже, — вырвалось у меня.

— Отлично, давай так и сделаем, — снова этот гипнотический голос, от которого бегут мурашки по спине.

— Куда...ты направлялся? — осторожно спросила я, пытаясь разглядеть дорогу в осколках треснувшего лобового стекла.

— К дому своего друга, Джастина, — спокойно ответил Дайкар.

В окрестностях был только один жилой дом — особняк Азгар. Допустим, у меня действительно был троюродный кузен по имени Джастин. Он был любимчиком старухи Сесиль и подолгу жил в особняке. Оказывается, у этой мрачной язвы были друзья? Вот так сюрприз. И как мне теперь сообщить этому милому джентльмену, что его друг, Джастин Азгар, безвременно скончался, как впрочем, и вся его родня до седьмого колена, кроме меня. Я набрала побольше воздуха и произнесла тяжелые слова.

— Должна тебя огорчить, но твой друг вот уже как месяц мёртв. Скончался от сердечного приступа. Мне жаль.

На самом деле никакого намёка на жалость я не испытывала. Только не к этому упырю, Джастину. Как сейчас помню его идеально красивую рожу и презрительно перекошенные губы при виде нас с отцом. А однажды он смотрел на меня так, будто больше всего на свете хотел сжать мою голову так сильно, чтобы лопнул череп и вытекли мозги. Кузен мечтал убить меня, я чувствовала. Должна ли я горевать о нём? Но Дайкару знать о моих чувствах не обязательно. Кто знает, может Джастин был с ним душкой и своим парнем.

— Я знаю о смерти Джастина. О сердечной эпидемии Азгар шепотом судачит весь город.

— Тогда зачем ты шёл к пустому дому, откуда даже слуги разбежались, — я со страхом ждала ответа, ладони мгновенно вспотели.

— Хотел взять себе что-нибудь на память о друге детства, — в эксцентричности Дайкару не откажешь.

Сарказм уже готов был сорваться с моих губ, но я передумала. Да кто я такая, чтобы судить о странностях других? Дайкар обещал не доводить дело до полиции. Да и чего уж там, очень вовремя подвернулся мне под колёса. Нужно быть благодарной, а не подозрительной и оказать своей жертве всевозможное гостеприимство. Вопросы...это просто вопросы, на них обязательно найдётся логическое объяснение. Возможно позже?

— Послушай, Дайкар. Так уж случилось, что теперь я единственная хозяйка особняка Азгар. Позволь как-то загладить свою вину за происшествие на дороге.

— Так ты и есть та самая Шасса Азгар! Джастин о тебе рассказывал.

— Боюсь даже представить. В любом случае Джастин переселился в семейный склеп, а его бывшее жилище теперь принадлежит мне. Мы приехали, — чуть резче, чем подобает, отчеканила я. Дайкар предпочёл промолчать.

Свет единственной фары выхватил из темноты силуэт массивных кованых ворот. Они были не заперты. Не заглушая мотор, я выскочила из машины и открыла створки. Мы почти беззвучно въехали на территорию. Под колёсами тихо шуршал гравий. Дорога уводила вглубь старого, но ухоженного парка. Выстриженные конусами деревья выплывали из темноты. Везде царил идеальный порядок. С последнего моего визита ничего не изменилось. Мама рассказывала, что здесь ничего не менялось столетиями, но в свете последних событий и смены владельца, неизвестно, как долго сохранится заведенный порядок. Не уверена, что мне это нужно.

Мы остановились у парадного крыльца. Я нехотя заглушила мотор и молча уставилась в темноту. Выходить не хотелось. Дайкар тоже молчал. Сколько мы так просидели, не могу сказать. Наконец, я решилась и выбралась из машины. Двадцать пять мраморных ступеней закончились быстро. Вот и дверь, к которой меня так усиленно старались привести. Я остановилась, не решаясь войти. Чего ожидать от многовековой громадины, к которой заблудшую овцу, Шассу Азгар, практически притащили за шкирку? К чему подобная настойчивость и что за ней скрывается на самом деле? Рядом послышались тяжелые шаги.

— Помощь нужна? — запоздало спросила я, когда Дайкар поравнялся со мной.

Мужчина хмыкнул, задрал голову и посмотрел на тёмные окна трехэтажного гнезда Азгар. Согласна, вид негостеприимный и даже зловещий.

— Нигде ни огонька, словно все вымерли. Хотя так и есть, — улыбнулась я собственным каламбурным мыслям.

— Ты пригласишь меня войти? — медленно, растягивая звуки, произнёс Дайкар.

Я не могла разобрать выражения его лица, но в голосе чувствовалось напряжение. Я в свою очередь тоже была на взводе.

— А ты случаем не вампир? — попыталася пошутить я, вытирая вспотевшие ладони о платье.

— Боюсь, что снова разочарую тебя.

— У каждого свои недостатки, — пожала я плечами, вглядываясь в темноту.

Никогда не думала, что придёт день, и главный особняк семейства будет принадлежать только мне. Что я приеду сюда среди ночи с незнакомцем в крови. Меня пугала сама мысль, что каменное чудовище может стать моим домом, и я вынуждена буду остаться здесь хотя бы на сутки. Во истину, неисповедимы пути Господни.

— Ну что же ты, хозяйка, пригласи гостя, — попытался пошутить Дайкар.

Мне же было уже не до шуток. Комок подступил к горлу. Пульс стучал в висках. Я решилась и толкнула ногой красивую резную дверь. Она тоже оказалась не заперта. Чёрт, я а надеялась что придётся возвращаться к машине и рыться в той самой коробке, переданной мне мистером Найри. Я надеялась, что ключа не отыщется вовсе, и мы уберёмся отсюда на все четыре стороны. И что теперь? Чёрный провал открывшейся двери пугал до оторопи, заставлял чувствовать себя затравленным, загнанным в угол зверьком. Развернуться и уйти я не могла, а войти слишком жутко. На шее затягивалась невидимая петля.

На плечи легли тёплые и сильные ладони. Дакар встал у меня за спиной и приобнял. Я чувствовала, как он склонился ко мне, убрал волосы с левого плеча и глубоко вздохнул. Его дыхание легко касалось кожи. Мы были одни в темноте и леденящем страхе, а я ощутила его как надёжную и безопасную скалу, согретую солнцем.

— Пригласи меня, — шептал Дайкар, осторожно касаясь губами мочки моего уха. — Пригласи меня в свой дом, Шасса.

— Я не хочу туда идти. Мне страшно.

— Тебе нечего боятся, это же теперь твой дом. Он примет последнюю Азгар.

— Он чуть не свёл меня с ума.

— Здесь кроме нас никого нет, — уверенный, убаюкивающий страхи голос подталкивал к двери. — Мы зажжем повсюду свет, сядем у камина и согреемся добрым бокалом вина. Ну же, Шасса, пригласи меня в дом. Просто пригласи...

— Входи, — я не хотела и не могла отказать.

Мы синхронно сделали шаг вперёд, как будто Дайкар на миг стал частью меня. На спину навалилась немыслимая тяжесть. Дайкар обхватил меня поперёк груди, он практически повис безвольной куклой за спиной. Второй шаг я буквально пропихивала нас сквозь сгустившийся воздух. Ко мне словно привязали неподъёмный груз, который нужно протащить сквозь проём входной двери.

Мелькнула интересная мысль, что это сам дом сопротивляется вторжению. Вот только чьему? Сейчас нас раздавят невидимые челюсти, перемелют и выбросят кости. Сил на ещё один шаг уже не осталось, со всех сторон сжимался призрачный пресс. Через пару секунд от человеческих внутренностей останется месиво. Я задыхалась и хрипела. В зажатых тисками лёгких кончился воздух. Не зайти, ни выйти нам не позволят. Мы умрём прямо здесь, на пороге.

Непроизвольно я нащупала на груди чёрный металлический ключ и до боли сжала. Побежала горячая кровь. В абсолютной тишине первая капля оглушающе громко упала под ноги. Облегчение наступило тут же, и мы рухнули на каменный пол, но уже свободно. Вернулись звуки, обычные звуки ночи. Воздух со свистом ворвался в лёгкие. Тяжелый вал отступил. Дайкар нащупал мою ладошку и расслабленно раскинулся на полу.

— Всё будет хорошо, — шептал он. — Теперь всё будет хорошо, Шасса. Ты меня слышишь?

Я слышала, но не слушала. Тело становилось ватным, очарованное необычным голосом Дайкара, сознание уплывало в спасительный сон. Наверно это нормальная реакция после сильного стресса. Мне хотелось о многом спросить Дайкара, потому что верить в случайности получалось труднее и труднее. Еще больше хотелось забыться хоть на минуту и отдаться сладкому покою сна.

Перенапряженные мышцы с трудом расслаблялись. Этот безумный день закончился. Он принёс ударную дозу 'слишком страшно', 'слишком жутко', 'слишком невероятно'. Я, кажется, дождалась бонуса. Вот уже несколько минут меня никто не пугает, не пытается убить или раздавить, не лезет в голову и не падает под колёса. Эти минуты блаженного покоя. О, чудо! И мне уже всё равно, что я засыпаю на голом каменном полу, а за руку меня держит малознакомый мужчина. Это самое нормальное и приятное событие за весь день.

Глава 3

Солнечный луч бессовестно светил в глаза. Я перевернулась на бок и столкнулась лицом к лицу со спящим мужчиной. Несколько долгих минут ушли на разглядывания мистера Эйлера при свете дня. Конечно, достоверность картины искажала корка засохшей крови. Но под слоем грязи вполне можно рассмотреть чёрные короткие волосы, волевое лицо, прямой нос и чёткие полноватые губы. Ничего умопомрачительного, но и не отталкивающе. По сравнению с холодными красавцами моей семейки, мистер Эйлер выглядел обычно, что лично мне больше импонировало.

Левая рука занемела, потому что намертво вцепилась в большую ладонь Дайкара. С трудом, но я заставила разжаться пальцы один за другим. Кожа покалывала под приливом крови. На запястье Дайкара остались красные пятна от моего захвата. Бедняга, он терпел всю ночь.

На душе было тихо и спокойно. Надеюсь, что сегодняшний день пройдёт именно под таким девизом. Я с любопытством огляделась, потому что засыпала совсем в другом помещении. Вместо каменных плит парадного холла мы волшебным образом оказались в одной из гостевых комнат моего нового особняка мрачных сюрпризов. А если серьёзно, скорей всего, нас сюда перенесло не волшебство, а сильные руки мирно сопящего мистера Эйлера. Я всё ещё не решила, благодарить бога или дьявола за его появление на моём пути.

Мы проспали остаток ночи на широкой кровати полностью одетые. Можно считать, приличия были соблюдены. Если они кого-то сейчас интересуют. На мне всё то же чёрное платье в пятнах, пыли и паутине, на Дайкаре тот же деловой костюм и некогда белоснежная рубашка с характерными багряными разводами. Одной из недостающих деталей оказался галстук, мистер Эйлер решил не утруждать себя полным парадом со мной в одной пастели. А ещё, как бы я не всматривалась, так и не смогла определить источник кровавых подтёков на лице и одежде Дайкара. Видимых невооруженным взглядом ран просто не было. Возможно, они скрывались под волосами или под испорченным деловым костюмом?

Судя по очень дорогой обуви, брендовым часам и запонкам, сбитый на ночной дороге мужчина мог оказаться крупной шишкой, возможно руководителем некой компании или банкиром. Его речь и манеры выдавали аристократа, уж в этом я не ошибусь. Как такой человек мог водить дружбу с дрянью Джастином, для меня загадка. Что у них могло быть общего? Ещё более нелепой показалась отговорка на то, зачем Дайкар шел один пешком среди ночи в покинутый всеми особняк Азгар. Но кем бы ни был мистер Эйлер, без него прошедшая ночь могла пройти совершенно по-другому. Новое утро мисс Шасса Азгар вполне могла встретить искорёженным трупом в разбитой машине.

Спать не хотелось, как не хотелось дальне вспоминать весь вчерашний день. Дальнейший осмотр Дайкара ничего нового не дал, за исключением того факта, что ночью незнакомец показался мне ровесником, а при свете дня предстал мужчиной в полном рассвете сил лет тридцати пяти. Я соскользнула с кровати и подошла к окну. Тело ныло, как после передозы фитнесом. Мирный вид утреннего парка разбудил желание вдохнуть свежего воздуха. Я распахнула створки большого окна настежь и в блаженстве прищурилась.

Запах влажной хвои и цветущей под самым окном магнолии властно вплыл в душную комнату и заполнил собой каждый уголок. Солнце уже поднялось выше кроны итальянских кедров, значит сейчас часов десять. Пронзительно голубое небо окучивали мирные стада белоснежных облаков. В кустах цветущего олеандра перекликались пичуги, лёгкий ветерок тихо шумел ветвями. Идеальное райское утро.

Прекрасный дом для большой семьи с цветущим ухоженным садом, тишина и благоухание, рядом на кровати спит добрый и внимательный мужчина. Предел мечтаний. Только дом я панически боюсь и ненавижу, семьи больше нет, а мужчина полон загадок и перепачкан засохшей кровью. И некому сказать мне о глупости и доверчивости. Некому встряхнуть и объяснить, как жить дальше.

Я подставила тёплым лучам лицо и невольно улыбнулась. Это утро настолько великолепно и невинно очаровательно, оно затмило негативные мысли, просто растворило их в потоке свежести и напора неугомонной жизни. Тревога не ушла насовсем, а стала какой-то незначительной, блёклой. Пусть всё идёт своим чередом.

А не посетить ли мне столь вожделенный еще со вчера душ? Тёплая вода смоет остаток напряжения, может в голове прояснится. Мельком глянув на спящего Дайкара, я направилась в ванную комнату. Снять пропитанное потом и страхом чёрное платье и погрузиться в тугие струи горячей воды — неземное блаженство. Оно унесло груз напряжения вчерашних событий. Вода всегда действовала на меня особенным образом, побуждая расслабиться и дать мыслям течь спокойно и чётко. Защипали мелкие царапины на ногах и руках. Я скривилась, но удовольствие вскоре перевесило небольшой дискомфорт.

Через десять минут моё тело оказалось абсолютно чистым и благоухающим, но выходить из душа не хотелось. Я оперлась руками о стену и позволила тугой воде массажировать шею и спину. Глаза закрылись сами собой, внутри покой и отрешённость. Минуты бежали за минутами, шум воды убаюкивал. Вода и вправду действовала на меня особенным организующим сознание образом, но не сегодня.

Сквозь горячие струи почувствовались иные прикосновения. Сначала едва уловимые, а затем более смелые и будоражащие. Никакого страха или неприятия от вторжения постороннего. Имеет ли отсутствие страха в данной ситуации к фамильным особенностям или женские гормоны вдруг решили сыграть шутку? Нелепые мысли утонули в потоке новых острых ощущений. Я замерла и перестала ощущать что-либо кроме нежной ласки. Плеч и спины касались большие гладкие ладони Дайкара. Они поглаживали, массировали, ласкали кожу. Мужские пальцы скользили вдоль позвоночника, от них исходило возбуждение, сделавшее мои соски твёрдыми, а дыхание рваным.

И я, неожиданно для себя самой, отчаянно пожелала большего. Захотела подставить волнующим ласкам остальное тело. Раскрыться, отдаться, позволить... и не дать никчёмному стыду испортить дикую чувственность момента...Вот так, впервые в жизни, безрассудно желать близости с малознакомым мужчиной и не мучиться угрызениями совести оказалось восхитительно смело и притягательно. Захотеть и получить без условностей и долгих игр — в этом вдруг открылась неожиданная прелесть. Вдоль позвоночника понеслась сладкая волна дрожи.

Пусть всё катится к чертям! Пусть это произойдёт с нами здесь и сейчас! Я обернулась и открыла глаза. В клубах пара могло показаться что угодно, но правда была очевидна — в душе кроме меня никого не было! Никого! Почувствовав себя параноиком, я схватила полотенце и выскочила из ванной. Не может быть! Господи, это безумие, настоящее безумие. У меня галлюцинации и очень реалистичные. Настолько реалистичные, что я до сих пор ощущаю тепло ладоней на плечах.

Не меняя позы, на измятой кровати всё так же мирно спал Дайкар. Он и не думал посягать на сомнительную добродетель и соблазнять меня, это я напридумывала себе бог знает чего. По щекам разливалась краска стыда за собственные мысли, за отклик тела на эротические сны наяву о мистере Эйлере. А ещё через некоторое время я честно призналась себе, что на самом деле разочарована и в глубине души меня влечёт к Дайкару. Для прежней осторожной Шассы это нечто, из ряда вон выходящее.

Однако обозначилось что-то более важное, чем моё новое отношение к спящему мистеру Эйлеру. Назрел вполне логический вопрос: а что ещё из произошедшего недавно является плодом моего больного воображения? Как мне понять, где реальность, а где галлюцинации? Как не смешно звучит, но мне было бы легче, если бы Дайкар на самом деле оказался вампиром, и я могла спокойно списать все страности именно на его воздейсвтие. Но ужас в том, что винить некого. Господи, что же теперь делать? Кажется, последнюю мысль я произнесла вслух.

— Шасса? — резко проснувшись, произнёс Дайкар. — Что происходит?

— Ничего, — судорожно прошептала я.

Ну, зачем он проснулся именно сейчас? Зачем задает вопросы, на которых у меня нет ответов или они покажутся слишком безумными для любого нормального человека. Надо собраться, взять себя в руки и успокоиться. Вот только как это сделать, если голова просто лопается от панических мыслей.

— Ничего? Да на тебе лица нет! Шасса, что случилось?

— Да так...показалось.

— Показалось настолько, чтобы мокрой и бледной стоять посреди комнаты и разговаривать сама с собой?

— Я принимала душ и...— ложь не желала срываться с губ, — и видимо задремала. Мне приснился кошмар.

Мой невнятный ответ не успокоил Дайкара. Он с хищной грацией соскользнул с кровати и подошел вплотную, вглядываясь в мои расширенные глаза. Дайкар был выше меня на голову. Его широкоплечая фигура заслонила собой остальной мир. Запах мужчины, замешанный на крови и силе, задел каждый нерв в моём напряженном теле. Дайкар тоже волновался, но совсем по другому поводу. Я перехватила его взгляд и чуть не застонала. Неужели еще полчаса назад я считала этого мужчину обычным? Он перестал быть 'обычным' как только мне удалось соприкоснуться взглядами.

Утренний свет обнажил чудо, утаённое от меня покровом ночи. Радужка глаз Дайкара приковывала к себе внимание. Тёмно-коричневую глубину прорезали красно-оранжевые сполохи, словно смотришь на текущую по склонам вулкана магму. Огонь, что жил в этих глазах не обжигал и не пугал меня. Неужели и они не настоящие? Я смотрала и пыталась разобраться, можно ли доверять собственным чувствам.

— Шасса, расскажи, что ты видела? Ты испугана? Можешь всё рассказать, я постараюсь понять и развеять твои страхи.

Реален или нет этот голос, запах, взгляд...Образ Дайкара приобретал новую глубину и полутона. Магнетическое сочетание, обретающее надо мной всё большую власть. Сейчас я чувствовала себя маленькой девочкой, глупенькой трусишкой и фантазёркой, перед зрелым и заботливым мужчиной. Стоит лишь открыть рот и все мои проблемы падут уже на его плечи. Дайкар настойчиво просил довериться, и я почти решилась всё ему рассказать, но в последний момент передумала. Нельзя! Нельзя рассказывать о своём безумии.

Для моего же блага мистер Эйлер сдаст меня в лечебницу душевно больных и будет абсолютно прав. Я бы тоже так поступила на его месте. Но мне будет проще броситься со скалы, чем влачить безумное существование в четырёх стенах, напичканной лекарствами одинокой старой девы. Нет, я ничего не скажу ни мистеру Эйлеру, ни кому то ещё. Пусть жизнь идёт своим чередом, а я буду настороже и постараюсь поймать момент, когда одна реальность подменит другую.

— Правда, всё нормально, — уже более спокойно и уверенно проговорила я, приняв решение.

Дайкар пару минут вглядывался в моё разгладившееся и приобретшее нормальный цвет лицо, а потом отступил. Мне было почти больно отпустить его взгляд и оторваться от кокона уверенности и спокойствия вокруг Дайкара. Он прошелся по комнате, пока не наткнулся на зеркало туалетного столика. Его губы скривились в ухмылке.

— Да, надо бы умыться и побриться, — мужчина поскрёб заросшую трёхдневной щетиной щеку, — а то ты скоро заикаться начнёшь от моего вида.

— Переодеться тоже не мешало бы, — подбодрила я. — Кузен Джастин был бы не против, если друг детства позаимствует его вещи в затруднительном положении.

— Ты позволишь?

— Чувствуй себя, как дома, Дайкар.

— Спасибо.

Мой новый знакомый решительно покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Я осталась одна, разочарованная, растерянная и взволнованная новыми открытиями о себе. Накатила внезапная паника. Никакое обманчиво райское утро уже не разгоняло мрачных образов, ринувшихся из тёмных закоулков воспалённого сознания. Спокойно, Шасса! Никакой опасности сейчас нет! Так почему холодеют руки и сердце истерично бьётся в груди? Почему я прислушиваюсь к звукам за окном и жду шагов за дверью?

Вода стекала по волосам и капала на пол. Стоять в холодной луже было неприятно. Я зябко передёрнула мокрыми плечами и потуже запахнула полотенце на груди. Нормальный человек после душа насухо вытирается, сушит волосы, одевается и идёт завтракать. Я же хочу быть нормальной? Ну или хотя бы казаться таковой? Так почему я стою мокрым истуканом посреди комнаты и чего-то жду? Давай, Шасса, сделай хоть что-нибудь из своего списка нормальности!

В ванной нашелся халат и фен, а на косметическом столике стандартный набор по уходу за телом. После нехитрых процедур я выглядела лучше, чего не скажешь о моём внутреннем состоянии. Зеркало отражало потерянную бледную девушку с копной белобрысых кудрей, падающих на плечи и доходивших до середины спины. В расширенных зрачках голубых глаз поселилось нечто больное и загнанное в угол. Если Дайкар обнаружит меня в таком состоянии, то снова начнёт задавать вопросы о моём душевном здоровье. Я сжала кулаки и, не мигая, уставилась на своё отражение. С таким лицом благополучные люди не живут, когда у них всё в порядке. Я вспомнила маску милой девочки и начала растягивать губы в нужную улыбку.

За спиной возник Дайкар, как чёртик из табакерки. Неужели я так увлеклась, что не услышала, как он вошел? В домашних брюках и белоснежной футболке Джастина, Дайкар выглядел моложе и ещё приятнее. Как удачно совпало, что у них с кузеном одинаковый вес и рост. За время своего отсутствия мистер Эйлер не только принял душ и переоделся, но и любезно принёс мои сумки с одеждой из машины.

— Я подумал, тебе захочется переодеться в свои вещи, — он поставил сумки на пол и собрался снова выйти.

Побороть внезапный порыв остановить Дайкара оказалось трудно. Когда он был рядом, мне становилось легче дышать, а к предметам моего внутреннего фетиша кроме волнующего голоса прибавились удивительные глаза. Пришлось натянуть маску вежливости и дать Дайкару уйти искать кухню. Хоть у кого-то из нас остался здоровый аппетит. Как только закрылась дверь, оцепенение схлынуло, и я кинулась к сумкам.

Уютные любимые джинсы, красная майка и кроссовки добавили уверенности настолько, что я отдалённо почувствовала себя в своей тарелке. Насколько это чувство было доступно в моей ситуации. Чёрное траурное платье полетело в мусорную корзину. Кому оно теперь нужно, хоронить то уже не кого.

Внезапно распахнулась дверь и на пороге застыл улыбающийся Дайкар. Неожиданные появления — фирменный конёк мистера Эйлера. Он внимательно осмотрел меня с головы до ног и улыбнулся ещё шире. Очень заразительно.

— Готова?

— К чему? — удивилась я.

— К утреннему приключению, конечно, — он уверенно взял меня за руку и потащил прочь из комнаты.

— Может не надо? С приключениями в последнее время мы не в лучших отношениях, — я вяло сопротивлялась, а потом позволила тащить себя по узким сумрачным коридорам гостевого крыла.

— Не бойся, это приключение тебе понравится!

Оказалось, что пока я рефлексировала в комнате, Дайкар освоился в особняке настолько, что свободно довёл нас до огромной кухни. Еще недавно здесь трудилась армия поваров, стремясь угодить привередливым хозяевам. Теперь же кухня пустовала, но не выглядела заброшенной, как будто главный повар отлучился на минутку. Кружки, поварёшки, ряды блестящих сковородок и разнокалиберных кастрюль аккуратно висели по своим местам. В высоких холодильниках сохранилось огромное количество продуктов, ждущих своего звёздного часа в умелых руках.

— Прости, я позволил себе похозяйничать. Запасы твоей семьи впечатляют. Здесь можно пережить ядерную зиму и не умереть с голоду.

На столе стояла корзина для пикников, до верха набитая тарелками с сыром, ветчиной, печеньками и шоколадом. Запивать хозяйские вкусняшки мистер Эйлер собрался красным вином.

— Не плохое начало дня, — хмыкнула я, разглядев год разлива вина. — Может это то, что доктор прописал.

— Проблемы со здоровьем? — подначил Дайкар, пытаясь впихнуть в рог изобилия еще и бокалы.

— Не то чтобы проблемы, но снять напряжение не помешает.

Я сжалилась над изящными бокалами, выхватив их из больших мужских ладоней. Тонюсенькие ножки могли вот-вот лопнуть под напором любителя утренних приключений. Дайкар внимательно оглядел содержимое корзинки и подхватил под руку плед, тот самый, который я тягала по кустам этой ночью. Команда к завтраку на лоне природы укомплектована и готова отправляться.

Дом никак не реагировал на наши перемещения. Наверно он смирился с нашим присутствием или тот ночной инцидент у входной двери был моим очередным глюком. Как реагировать на каждый из вариантов я еще не придумала, поэтому послушно следовала за Дайкаром и держала вопросы при себе. Мы вышли через служебный вход и направились к небольшой лужайке под раскидистыми ветвями старого дуба в окружении идеально ровной изгороди из самшита.

Стриженный газон казался мягким зелёным ковром и мы любезно приняли его приглашение расположиться на пикник. Дайкар расстелил многострадальный плед, а я распаковала корзину. Мне удалось отвлечься от собственных мыслей настолько, что я за компанию с Дайкаром съела всю ветчину и сыр, заедая нежными крекерами. Когда основной голод был утолён, мы расслабленно откинулись от импровизированного стола с бокалами в руках. Я смотрела на небо сквозь рубиновый нектар, сытость приятно разливалась по телу. Никакой неловкости от молчания не было, но теперь снова захотелось услышать глубокий голос мистера Эйлера.

— Пока мы не начали есть, я даже не догадывалась, что настолько голодна, — беззаботно начала я разговор. — Не помню, когда в последний раз нормально питалась.

— Да, кажется, я тоже голодал целую вечность, и если бы ты так любезно не сбила меня там, на дороге, то я бы никогда и не узнал прелести утреннего пикника наедине с прекрасной наследницей Азгар, — подхватил шутливый тон мужчина.

— Прекрасной? Это навряд ли. По сравнению с безупречной красотой женщин основной линии я кажусь заморышем. Кстати, нисколько этим не расстроена. Родители, насколько было в их силах, пытались отгородить нас от влияния и любого проявления фамильных черт Азгар.

— Неужели их красота не восхищала? — Дайкар откинулся на спину, уставившись в небо.

— Она пугала. Все эти обдающие холодом глаза, как буры врывающиеся тебе в голову. Шипящие, как у змей интонации, необъяснимые приступы ярости и странная власть над всеми, от которой становится горько во рту и тело делается ватным и чужим. Бр-р-р! — я передёрнула плечами. — Так восхищаются смертельно ядовитыми змеями перед укусом.

— Ты судишь не внешность, а внутреннее проявление.

— Возможно ты и прав. Если отбросить личную неприязнь и попытаться посмотреть отстранённо, то Азгар действительно обладали прекрасной внешностью. Пресловутые фамильные черты: густые чёрные волосы, которые никогда не стригли, огромные пронзительные глаза с угольной радужкой, длинные ресницы, аккуратный нос, пухлые губы, идеальная бледная кожа. Что еще? Властный голос, высокий рос, благородная стать. Древняя порода, клонирующая саму себя из поколения в поколение. На их фоне замухрышки из побочных ветвей выглядели убого и великие истинные Азгар постоянно об этом нам напоминали.

— Откуда же пошла подобная наследственность? — поддержал разговор Дайкар.

— Твой друг, Джастин, разве не рассказывал? — я глотнула терпкого вина и улыбнулась собеседнику.

— Нет, это же большая тайна Азгар! — Дайкар сделал большие глаза в притворном ужасе.

— Ну, теперь эта тайна никому кроме тебя не интересна, — говорить становилось всё легче. — Это даже не тайна, а просто древняя семейная легенда.

— Обожаю послушать легенды за бокалом хорошего вина.

Дайкар отхлебнул из бокала и придвинулся ко мне вплотную. Мужчина навис надо мной и из-за контраста с ярким небом казался одной огромной тенью.

— Это даже не легенда, а мрачноватая длинная сказка.

— Тем более! Рассказывай, не томи.

— Раз ты никуда не торопишься...

— Абсолютно ни куда не тороплюсь.

— Ну, тогда слушай...Наш род существовал уже тогда, когда люди ещё не начали поклоняться одному богу. Они ещё не забыли в гордыне своей, что являются лишь младшими детьми богов. В те времена в наш мир иногда приходили старшие дети Творцов. Некоторые считали их богами, а многие почитали, посвящали храмы и возносили молитвы, но существовали единицы, которые могли распознать сущность Старших. Наша праматерь была из последних. Азгар — её имя, давшее позднее название роду.

Азгар была тёмной ведьмой, поднимавшей мёртвых из могил. Она видела тени низших духов, проникших к нам из нижних миров. Своей силой она даровала им желанную власть над умершей плотью. Низшие духи ненадолго обретали сосуд и исполняли волю могучей ведьмы. Тайно её услугами пользовались даже великие правители тех времён, даруя покровительство и богатства.

Однажды в мир проник Старший с самого дна миров, и Азгар дерзко попыталась обрести власть и над ним. Тот, кого сама праматерь назвала Тёмным Гостем, не наказал наглую ведьму. Он сказал, что если она желает обрести власть, то должна сама оказаться в его во власти. Прекрасная, как сама ночь, Азгар, в первый и последний раз отдалась мужчине и смогла выжить после безумия кровавой брачной ночи. Тёмный Гость оказался слишком жесток и силён даже в короткой любви к невесте. Он оставил свой дар с последним поцелуем на окровавленных губах Азгар, но она счастливо улыбалась. Утром Старший исчез, но его подарок остался с ведьмой навсегда.

Через девять месяцев Азгар родила девочек-близнецов, как две капли воды похожих на свою мать. Они стали сосудами для дара отца. В них через край плескалась небывалая даже для ведьм сила. Тир и Тея быстро росли, как и силы в них. Они научились владеть тем, что для Азгар было недоступным. Низшие духи окружали детей с рождения, жадно ловя любое желание. Девочки не только могли даровать им мёртвую плоть и держать в повиновении годами, со временем они научились вселять духов в тела живых людей и манипулировать ими. Азгар научила их скрывать свои возможности, чтобы выжить в мире младших детей богов.

Достигнув тридцатилетия, Тир и Тея вошли в зенит сил. Они чувствовали, что стареют и решились на небывалое, чтобы сохранить молодость. Дети Азгар и Тёмного Гостя призвали низших духов и поглотили их. Они забрали дикую силу, продлявшую им жижнь, но вместе с ней получили и неутолимый голод к человеческой плоти. Целые деревни исчезали в кровавом безумии сестёр. Чем больше было боли и крови, тем сильнее становились девушки. На своём опустошающем пути они оставляли кучи растерзанных трупов, никто не мог противостоять.

Азгар пришлось вмешаться. Обманом она усыпила дочерей и заперлась с ними в глубокой пещере. Целый месяц Азгар колдовала над Теей и Тир, приучая их обуздывать низший голод, пока сёстры не обрели над собой власть. Пещеру они покинули совершенно иными, обновлёнными и преобразившимися. Сёстры взяли себе мужей и постепенно те менялись, становясь похожими на своих жён. Когда родились дети, оказалась, что сила передалась и им. Азгар и её дочери прожили очень долгую жизнь, успев увидеть несколько поколений семьи. Дарованная Тёмным Гостем сила перетекала из поколения в поколение, растворяясь в многочисленных отпрысках Азгар из века в век, пока не разбавилась настолько, что от неё почти ничего не осталось. Только сильная наследственность, слепо соблюдаемые правила рода, бесконечные летописи бытия Азгар, да эта легенда об основателях семьи, в которую изгоев посвящают лишь в сокращенном варианте.

— Красивая легенда, — мечтательно произнёс Дайкар.

Он сидел рядом со мной, скрестив ноги. Я тоже села и снова погрузилась в созерцание его глаз.

— Да, хорошая сказка. Такого добра у Азгар целая библиотека.

— Послушай, а ты веришь во всё это? — тихо спросил Дайкар и склонился ко мне близко-близко.

— Не знаю, — я пожала плечами, пожирая глазами мистера Эйлера. — Наверняка наш род берёт начало от некой женщины по имени Азгар с сильной наследственностью. Это очевидно. А все наши многочисленные странности — лишь часть этой самой наследственности, в чём-то дурной и жутковатой, в чём-то прекрасной, в чём-то жестокой и нелепой.

Мы молчали. О чём сейчас думал Дайкар, мне было трудно понять, а вот я боролась с желанием прикоснуться к его лицу, почувствовать на ощупь его кожу. Между нами повисла неловкость.

— Давай прогуляемся, пока не начался дождь?

Предложение Дайкара было как нельзя кстати, потому что мои мысли обретали неприличный оборот. Я подскочила на ноги и посмотрела на небо. Белые утренние облака сменились низкими депрессивными тучами. Дождь мог начаться в любую минуту. И всё же мы направились вглубь парка.

Болтая на отвлечённые темы, которые, слава богу, не касались моей семейки, Дайкар как бы невзначай взял меня за руку. Я была не против. Мы бродили по ухоженным аллеям, наслаждались запахом цветов и притихшей перед грозой природой. Я увидела особенно знакомое место и потянула туда Дайкара. Посередине зелёной поляны находился лавандовый лабиринт.

— Я помню это место с детства.

Наше появление вызвало некий переполох. Оказалось что в многочисленных кустах цветущей лаванды, аккуратно высаженных в форме лабиринта, скрывались огромные стрекозы. От звука моего голоса они сорвались с места и радужной метелью промчались мимо нас. Так удивительно и прекрасно, в каждом взмахе — сполох всех цветов. Стрекоз уже и след простыл, а волшебство момента ещё владело нами.

— Оно и тогда было столь же милым? — Дайкар сорвал веточку лаванды и сунул мне в волосы.

— Милым? Вначале да, — я зашла в лабиринт и уже через минуту запуталась.

— Почему только вначале? — Дайкар ждал меня у входа, сложив руки на груди из-за налетевшего порыва холодного ветра.

— Когда мне было десять лет, глава рода, Сесиль, зачем-то вызвала моих родителей к себе. Ослушаться не посмел никто, и мы приехали. Родители отправились на аудиенцию, а меня оставили в обществе ровесницы, троюродной кузины Анны из основной линии. Сначала мы действительно мило играли и бегали по всему парку, а потом нашли этот лабиринт. Мы долго не могли разгадать его загадку и найти выход. Анна очень разозлилась и перестала походить на милую кузину. В очередном тупике она странно на меня посмотрела и произнесла: ' Если закричишь — будет больнее'. Её детское личико, уже тогда идеально красивое, стало холодным и чужим. А еще через секунду кузина вцепилась мне в плечо зубами, как дикий зверь. Знаешь, это трудно забыть, даже через десять лет, как нормальный с виду ребёнок вдруг с утробным рыком вгрызается в моё тело, — я замолчала, обдумывая путь из лабиринта.

— И что же ты сделала? — уже почти кричал Дайкар из-за сильных порывов ветра.

— Конечно закричала, — пожав плечами, ответила я. — Кричала, отбивалась, царапалась. На крики прибежали Джастин и Родэ. Кузенам с трудом удалось отодрать от меня Анну. В их руках она тут же успокоилась, и они унесли её, как большую драгоценность с куском моей плоти во рту.

— А как же ты?

— А меня через час забрали родители, окровавленную и зарёванную. Так что это место оставило мне неизгладимый след в душе и на теле, — я непроизвольно коснулась безобразного шрама на правом плече.

Дайкар, наплевав на правила лабиринта, просто перешагнул цветущие кусты и оказался рядом. Он смотрел на шрам и даже прикоснулся к нему горячими пальцами. Природа вокруг сходила с ума. Ветер яростно бросался на деревья. Небо рассекали молнии, гремел гром. Надвигалась буря.

— А ты не думала, что Анной в тот момент владел один из низших духов? Возможно легенда не такая уж и выдумка? Что скажешь?

— Скажу, что в моей семье было полно буйно помешанных.

Небо разверзлось стеной холодного дождя. Мы мгновенно промокли. Потоки воды наполнили мир серым, как будто смывая радостные краски перед появлением новых, более тёмных тонов. Дайкар подхватил меня на руки и побежал к дому. Ледяные струи хлестали нас и заглушали остальные звуки. Я прижалась к мужской груди и почувствовала гнетущее предчувствие. Неужели это тихое солнечное утро, милый пикник на поляне, прогулки и разговоры в цветущих зарослях на самом деле лишь затишье перед предстоящей бурей, которая ещё ожидает меня. Сердце кольнуло от страха. Я не хочу оказаться в эпицентре грядущего одна. Пожалуйста, только не одна!

Глава 4

Когда смотришь на грозу через плотно закрытое окно, она воспринимается иначе, не так фатально. Ярость природы разбивается о родовые камни и остаётся всего лишь летней грозой, не более. Одежда уже высохла, выпита вторая бутылка отличного вина и съедена уйма сыра и крекеров. Старинные напольные часы громко оповестили об истечении ещё одного часа. Затянутый в тёмно-серые тучи день плавно переходил в холодный и насквозь промокший вечер. Совсем недавно душила жара, и вот уже почти по-осеннему холодно, не верится что сейчас середина лета.

Мы расположились в гостиной с камином, и я не стала возражать, когда с приходом темноты Дайкар предпочёл электричеству мягкий свет десятка свечей в кованых канделябрах. От них исходил приятный аромат мёда, такой домашний и солнечный. А ещё я не возражала, когда мой новый друг развёл огонь в камине. Не по сезону, согласна, но этим вечером тепло огня было к месту. Оно располагало к доверительным разговорам тихим задушевным голосом, в основном моим. Говорила по большей части я, говорила и не могла остановиться. Не уверена, что когда-либо чувствовала необходимость выговориться, но Дайкар, кажется, имел талант побуждать делать необычные вещи.

Я отошла от окна и присела в глубокое бархатное кресло. Дайкар расположился напротив, время от времени шевеля угли в камине. Незаметно для себя я умудрилась рассказать практически всё о своём детстве, о родителях, о годах учёбы. Мне впервые было так легко говорить с кем-то о себе. Конечно, пережитый стресс сблизил нас, но дело не только в этом. Дело в самом Дайкаре, так легко и хорошо как с ним, мне не было ни с кем и никогда, даже с родителями. Я чувствовала, что накрепко привязываюсь к нему. Вместе с привязанностью зарождалось чувство, которое я боялась назвать даже мысленно. Да чего уж там скромничать, я безоглядно и, быть может, безответно влюбилась в Дайкара. И это за сутки знакомства. Такая эмоциональность мне не свойственна, но жизнь вокруг перевернулась с ног на голову и я вслед за ней. Умопомрачительные страсти.

Здравствуй новая и непредсказуемая Шасса. Ну и времечко я подобрала разрушать собственные стереотипы, ведь всю жизнь мне думалось, что это чувство недоступно, такой как я. На это были свои причины, чтобы ни казалось людям со стороны. Конечно, у меня были причины шарахаться от подруг и заинтересованных мной мужчин. Никто не понимал, почему я так себя веду, а мне не хотелось их просвещать, ни за что. Даже маму, особенно маму. Лучше уж казаться холодной и нелюдимой, чем разочаровать и напугать её правдой. Причём эту самую правду я успешно скрывала и прятала даже от самой себя. Почти всегда у меня получалось. Вижу, но не вижу. Да, вот такая мисс 'мозги наизнанку'.

У Дайкара была своя жизнь до встречи со мной, и она не может испариться по моей прихоти. Он почти ничего не рассказывал о себе, а я не спрашивала. Я не имела привычки лезть кому-то в душу, предпочитая ждать, когда человек сам захочет поделиться мыслями и чувствами. Дайкар имел полное право хранить свою жизнь подальше от меня и возможно правильно делал. Я не самая лучшая компания, а уж дружить и влюбляться у меня точно никогда не получалось. Очень скоро мистер Эйлер это поймёт и моя мрачная сказка закончится. Очень скоро. Боже, почему так плохо от одной только мысли? Но как настоящий мазохист, я решила самолично растеребить рану и растоптать хрупкий уют вечера у камина.

— Дайкар, всё хотела тебя спросить...Ты не боишься оставаться со мной? — я попыталась придать голосу равнодушия.

— О чём ты, Шасса? — Дайкар вытянул ноги и откинулся вглубь кресла.

— О том, что находиться рядом со мной не совсем хорошая идея и причин этому множество. Например, загадочная череда смертей. Я не верю во внезапную эпидемию, уничтожившую всю мою семью. У нас настолько дурная слава, что все предпочитают доверять официальным выводам полиции и закрывают глаза на странную смерть более ста человек. Хотя на самом деле общественность гадает, каким образом удачливому убийце могло сойти это с рук и как долго протянет последняя Азгар. Умру ли я от сердечного приступа или для меня приготовят нечто особенное. А быть может, это я укокошила всю семейку, чтобы прибрать к рукам несметные богатства? Какая смакота!

Все, кто хоть немного знал мою семью, притворяются, что нас никогда не существовало. Даже поверенный панически шарахается от меня, отказываясь иметь какое-либо отношение к Азгар. Ему теперь страшно брать наши деньги. Слуги распущенны, а скорей всего разбежались. У меня нет ни родных, ни друзей, ни охраны и не очень-то стремлюсь ими обзавестись. Я оказалась в вакууме посреди мегаполиса. В подтверждение дурной славы Азгар, я чуть не убила тебя на дороге...Ты это понимаешь. И всё же ты здесь. Я ничего о тебе не знаю и не спрашиваю, но хочу знать почему? Почему ты остаёшься со мной? — к последней фразе мой голос сорвался, и от напускного равнодушия не осталось и следа.

— Хочешь чтобы я ушел?

Разговор принимал непредсказуемый оборот. Я почувствовала, что ступила на скользкую почву. Дайкар подался вперёд и пламя в камине окрасило половину его лица багряным. Он не шутил и больше не выглядел дружелюбным.

— Нет, — я тоже подалась вперёд, вглядываясь в его притягательное серьёзное лицо.

— Я хочу остаться с тобой, Шасса. Честно, хочу, но...

За этим 'но' могло скрываться что угодно. Вариантов было масса. Меня же устроил лишь один, в котором Дайкар стал бы только моим. Ужасно признавать, но я нуждалась в нём настолько сильно, что на миг задохнулась от одной только возможности его отпустить. Откуда всё это? Эти мысли, эти чувства, так внезапно и глубоко.

— Пожалуйста, останься, — это прозвучало почти жалко. — Я никогда и никого о подобном не просила, но пожалуйста, останься со мной без всяких 'но'. Ты мне нужен.

— Зачем?

— Чтобы во всём разобраться и жить дальше.

— Разве?

Дайкар медленно встал и подошел ко мне вплотную. Он склонился и посмотрел в упор своими удивительными глазами. Под его взглядом я заёрзала и втянула голову в плечи, потому что такого Дайкара я еще не знала. Он не был мил. Мистер Эйлер был разочарован, это читалось по лицу. Разочарование и злость хлестнули меня по щекам, и я мучительно искала причину столь резкой смены настроения. Где я напортачила?

— Послушай теперь ты. Шасса, я провёл с тобой целый день в разговорах, разговорах и снова в разговорах. Меньше всего ты настроена в чём-либо разбираться, особенно в себе. Ты мне нравишься, но я не смогу остаться с тобой, если ты не будешь откровенна до конца. За свои двадцать лет ты прекрасно научилась притворяться, но я не стану и дальше тратить своё время, общаясь с твоими масками. Я хочу видеть и слышать только правду.

— Разве я тебя обманула, хоть раз? — почему я принимаю подобный тон, почему оправдываюсь, когда могу послать к чёрту? Куда подевалась моя гордость и воля?

— Насколько я понял, с самого детства ты только и делаешь, что пытаешься подменить правду о себе, неким суррогатом из собственных представлений о нормальности. Ты так в этом преуспела, что и сама веришь в несуразный коктейль, царящий у тебя в голове, — слова летели зло и точно в цель.

— Что плохого в том, чтобы быть нормальным человеком, вести обычную жизнь, чтобы быть как все? — я выдавила из себя новую попытку оправдаться, отступить, спрятаться за ничего не значащими словами.

— Потому что родилась не 'обычной'. Потому что видишь и знаешь больше, чем 'нормальный' человек, но убедила себя, что этого как бы нет, что это не важно. Но ты Азгар до кончиков пальцев.

— Ты ошибаешься на мой счёт. Я не такая, как они. Я не сумасшедшая.

— Зачем ты снова врёшь себе и мне? В тебе живёт сила, которую ты игнорируешь. И это очень опасно.

Как Дайкар узнал? Он обвинял меня, как будто я убийца, зарывшая десяток трупов в собственном саду. Почему вдруг милашка Дайкар перевернулся в Дайкара 'я-знаю-все-твои-грязные-тайны'? Пока я болтала без умолку, он внимательно наблюдал, чтобы теперь препарировать сознание и вытащить на свет Шассу без масок. Но хотела ли я видеть себя таковой? Хочу ли по его прихоти разрушить стены, что создавала столько лет? Считать себя сумасшедшей более разумно и правильно, чем поверить в то, что я... Господи, что я делаю? Что я с собой делаю?

Я рывком подскочила с кресла, едва не столкнувшись лбами, и схватив Дайкара за руку, потащила из комнаты. Он не сопротивлялся. Только оказавшись в другом крыле, мы остановились. Перед нами открылась дверь в длинную комнату. Щёлкнул выключатель и искусственный свет выхватил из тьмы сотни семейных портретов. Азгар могли позволить себе родовую портретную галерею. Я как бульдозер тянула Дайкара через комнату. Азгар, Азгар, снова Азгар...Картины в позолоченных рамках, изображающих в разных позах и одеждах разных эпох одни и те же лица. Копии самих себя из поколения в поколения. Может ли какая либо семья похвастаться подобной упёртой наследственностью?

— Посмотри на меня, Дайкар. Посмотри внимательно и сравни со всеми портретами. Неужели ты видишь хоть какое-то сходство? От Азгар мне досталась только фамилия. И если во мне течёт капля их крови, то она молчит.

— Чушь! Ты сама это знаешь, — Дайкар отнял руку и спрятал в карман брюк, будто касался чего-то мерзкого. Быть может, отвратительной безумной обманщицы, меня?

— Чушь? Откуда ты знаешь? — я судорожно вспоминала наши беседы и не могла понять, откуда Дайкар сделал подобные выводы, не сболтнула ли я лишнего о своей неадекватности. — Причём здесь выдумки из легенд?

— Я знаю о тебе многое. Больше, чем ты позволяешь сама о себе узнать.

— Откуда? Да кто ты вообще такой, чтобы рассуждать о том, что твориться у меня внутри? — это прозвучало грубо, и я тут же пожалела.

— Если ты предпочитаешь прятаться от меня и от себя и дальше, тогда тебе лучше не знать кто я, — так же грубо отрезал мужчина. — Приходить сюда было ошибкой.

Дайкар резко отвернулся и пошел прочь. Я слышала звук его шагов и вздрагивала с каждым из них, а когда хлопнула входная дверь, до меня, наконец, дошло — ОН УШЕЛ НАВСЕГДА! Он ушел из моей жизни так же внезапно, как и появился, а кроме имени я о нём ничего не знаю. Как так получилось, что общаясь часы напролёт, в итоге он остался всё тем же незнакомцем?

Тишина, пустота, бессмысленность, боль...отчаяние и понимание. Мне нужно его вернуть, во что бы то ни стало. Я не могу дышать без этого мужчины. Рот беззвучно открывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Портреты холодно и презрительно смотрели на меня со всех сторон. Мелкая паршивка снова облажалась. К горлу подступала противная тошнота. Я почти физически чувствовала, как удалялся от меня Дайкар. Внутренности сжались в тугой комок. Лица на портретах приближались со всех сторон, давили презрением. Они язвительно хохотали над последним ничтожеством их рода. Будьте вы прокляты!

Ирония судьбы, именно сейчас, в подтверждение слов Дайкара, восприятие мира сдвинулось. Бывают моменты, когда я начинаю видеть мир совсем другими глазами и там кроме людей существуют их омерзительные тени. Многих из них породили сами люди, их души беспрестанно плодят разнообразных чудовищ. Но за ними скрывается нечто иное, всегда голодное и лютое. Обычно я делаю вид, что этого просто не существует, даже наедине с собой. Но иногда открывающаяся реальность настолько яркая, что игнорировать не получается. Тогда я просто смотрю, а потом пытаюсь забыть, как что-то постыдно и неправильное.

Вчера вечером, когда я кружила по городу в попытках снять номер в отеле, как раз был такой всплеск. И вот сейчас. Так скоро и некстати! А что если мне присмотреться хоть одним глазком? Что если Дайкар прав и игнорировать проблему опасно? Но тогда придётся принять и разобраться со всем остальным. Отгородиться уже не получится. Я потеряю контроль. Придётся поверить, что я такая же, как все проклятые богом и людьми Азгар. Передо мной чередой проносились перекошенные презрением и животной яростью лица родни. Даже мёртвыми, они продолжали мучать и сводить с ума. Меня забила крупная дрожь. Я рухнула на колени и обхватила себя руками.

— Нет! Ни за что! Пропадите вы пропадом!

И всё же я снова и снова воспроизвожу последние слова Дайкара. Хочется плакать, выть, кричать, но слёзы и звуки не приходят. Они застыли где-то в глубине. Закрываю сухие глаза. Я не одна во внутренней темноте и впервые я позволяю прислушаться к себе, обратить внимание, присмотреться. Отголоски силы Азгар придают форму внутренним теням. Со мной мои собственные чудовища — порождения страдающей души. Появляется новый страх, злость, ненависть — рождается новая уродливая тень. Они никуда не уходят, они всегда со мной, но я научилась их не замечать. Дайкар же вытащил их на свет, и они радостно заскребли по душе грязными когтями. Они — мой секрет, самая отвратительная тайна, которую я прячу так глубоко, чтобы самой не достать. А она вырывается наружу опять и опять, заставляет чувствовать себя душевнобольной, грязной, выпачканной в тошнотворном холоде и тёмной ярости Азгар.

Прошло не больше минуты с тех пор, как Дайкар хлопнул дверью, а я уже в новой беде. Глаза закрыты, и я вижу себя со стороны. Кроме меня никто не увидит, что в скрюченной девичьей фигурке ворочается и поднимает голову гигантская мерзкая тварь. Она ползёт из глубины души, прокладывая путь по живому, выдирая клочья воспалённого сознания. Её уродливое тело и всепожирающая сила берут своё начало в необъяснимой, отчаянной любви к Дайкару и в проклятом наследии Азгар. Так рождался мой новый, самый сильный страх, который овладевал мной, как пустой внутри куклой. Он подёргает за верёвочки, а я послушно сделаю всё. Всё что угодно, потому что это страх потерять любимого, потерять Дайкара!

Я рванула прочь из дома с бешено колотящимся сердцем. Новорожденное чудовище страха гнало меня в темноту и холодный ливень, оно обострило моё зрение и слух. Я мгновенно снова промокла до нитки, но мне было всё равно. Нужно отыскать и вернуть Дайкара любыми способами. Он не мог далеко уйти. Надо верить в это. И я верила, бегая под ледяными струями дождя по аллеям и дорожкам, выкрикивая, как безумная дорогое сердцу имя.

— Дайкар! — вопила я, а чудовище сжимало сердце бритвами когтей. — Дайкар!

Вот и главные ворота. Чёрная ажурная громадина почти сливалась с ночью. Я выскочила за ворота и до боли в глазах всматривалась в пустую ленту дороги. Никого. Дождь хлестал по лицу. За спиной притаилось глухое отчаяние, ещё немного напрасных поисков и оно превратит меня в скулящий комок.

— Дайкар, — охрипшим голосом, как молитву твердила я.

Укол предчувствия. Остаётся последнее место, где я не искала. Лавандовый лабиринт. Если и там нет Дайкара, то...то... Будущее, как темнота за мраморной погребальной крышкой со словом 'Шасса'. Я бежала сквозь стену дождя, продиралась через кусты. Что-то царапало, хлестало, цеплялось, в кровь раздирало кожу, а я бежала. Знакомая поляна, одуряющий запах мокрых цветов и огни дома вдали.

У входа в лабиринт стоял мужчина. Светлая одежда делала его похожим на висящего в воздухе призрака. Его руки лежали в карманах, спина неестественно прямая. Лицо, я не могла рассмотреть лицо, но чтобы узнать Дайкара, мне это уже не нужно. Я чувствовала его каждой клеточкой и задохнулась от радости. А он стоял безмолвный и неподвижный, как указующий перст моей лжи самой себе.

— Как хорошо, что я тебя нашла.

— Зачем, Шасса?

— Давай вернёмся в дом и поговорим, — я подошла вплотную и по-детски прижалась к мужской груди.

— Хватит с меня разговоров, — Дайкар не шелохнулся в ответ на объятия.

— Прости.

— Я не злюсь, я оставляю тебя в покое, — равнодушный голос и руки всё еще в карманах.

Мне хотелось кричать о том, как сильно я его люблю, как мне плохо, когда его нет рядом. Но слова застряли в горле и я молчала. Дайкар, наконец, пошевелился, он провёл ладонями по моим волосам, поцеловал в лоб и молча пошел прочь. Это стало последней каплей. Сейчас или никогда. Я в два шага догнала его и, что было силы, обвила руками, прижалась дрожащим телом.

— Ну, помоги же мне! Прошу, помоги в борьбе с самой собой! Без тебя мне не выбраться из скорлупы. Больше никакой лжи ни тебе, ни себе. Но одна я не смогу, да и не зачем. Я приму всё, что мне предназначено и стану последней истинной Азгар. Пожалуйста, не оставляй меня! Кем бы ты ни был, помочь сможешь только ты, — мольба, как падение в омут с головой.

— Почему ты считаешь, что я захочу и смогу?

Дайкар обернулся и посмотрел глаза в глаза. Даже в темноте они горели раскалённой магмой. Никогда более я не солгу им. Тени моих страхов плясали вокруг, но они отступали, когда рядом был Дайкар. Вот почему мне так легко с ним дышится. Его же душа была свободна и чиста первозданной тьмой, сколько бы я не высматривала уродливые порождения его эмоций. Я избегала сближаться с людьми, заводить друзей и любовников, потому что наступало время и мне невольно приходилось сталкиваться с отбросами их душ, смотреть в уродливые оскалы их теней. О какой любви могла идти речь, когда видишь чудовищ в каждом понравившемся мужчине и хочется не целоваться, а блевать от омерзения? Дайкар единственное чистое существо в моём персональном цирке уродцев. Если и существовал на свете мужчина, которого я могла бы полюбить и желать, то только Дайкар. От догадки меня бросило в жар и перехватило дыхание. Если я права, то всё становилось на свои места, все странности и события последних суток. Я не спрятала догадку в тёмный угол, а набралась смелости и облекла в слова.

— Потому что ты не человек.

Я сжала губы и зажмурилась. Кажется, даже перестала дышать, ожидая реакции Дайкара. Сердце билось тихо и придушенно под прессом страха. Между нами повисло напряженное молчание, пока Дайкар не разрушил его.

— Нет, не человек. Ты, наконец, позволила себе увидеть меня. Теперь тебе придётся посмотреть так же и на себя, Шасса.

Дайкар тяжело вздохнул и обнял в ответ. Он прижал меня к себе крепко-крепко, и теперь я жмурилась от прилива щемящей радости и облегчения. Холодные губы целовали моё мокрое лицо, ладони знакомыми движениями поглаживали спину, совсем как тогда в ванной. Я растворялась в пронзительной нежности сильного мужчины и пыталась собрать осколки пазла событий прошедшего дня. Я не сошла с ума. Это был Дайкар, всегда Дайкар.

— Шасса, моя Шасса. Я не буду просить у тебя прощения за боль, за то, что манипулировал и воздействовал помимо твоей воли. Если посчитаю нужным, я сделаю это снова. Ты хоть понимаешь, что уже принадлежишь мне? Еще не телом, но душой, самой сутью ты моя.

— Я о том лишь и прошу.

— Глупая, тебе не сбежать, не спрятаться от меня. Мои желания и цели теперь выше твоих. Если я прикажу, ты не сможешь отказаться.

— Пусть так, — новые слёзы смешиваются на щеках с каплями дождя, они оплакивают прежнюю меня.

— Тебе придётся научиться жить с этим и принять меня, какой я есть.

— Я смогу, если ты покажешь как. Сделаю всё, что захочешь, только не уходи, — я пообещаю и сделаю всё что угодно, стану кем он захочет, лишь бы Дайкар был рядом и не оттолкнул никогда. Я тщательно захлопну дверь в прежнюю жизнь и шагну в сладкую тёмную неизвестность.

— Хорошо, Шасса. Так хорошо.

Два странных и чуждых всему миру существа брели в темноте на свет, льющийся из окон старого дома. Она думала о том, как сказать о своей любви и о своих внутренних демонах, а он ...он ни о чём не думал, он жадно впитывал тепло её души и хищно улыбался. Эта ночь закончится так, как он и хотел. Ведьма принадлежала ему полностью. Первый этап пройден.