Финист. Старая сказка на новый лад

Раз в крещенский вечерок

девушки гадали.

В. Жуковский

Пролог

Сижу я в протопленной, но уже остывшей бане. Зима, святки. Холод будь здоров. А я нахожусь тут голая, с распущенными длинными волосами, хорошо, можно укутаться в них. Важно, чтоб они ещё в огонь не попали. Это ж надо было меня так угораздить! Темно. Лишь две свечки стоят по краям одного из двух, стоящих друг напротив друга, зеркал, которые образуют длинный освещённый коридор. Бррр. И я должна вглядываться в конец этого туннеля. Время около полуночи. Ну, то есть, приблизительно. Пять минут назад глядела на часы, потом пришлось их снять. Про себя отсчитываю секунды. Двести девяносто девять.

— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный! — произношу я заветные слова. А у самой зуб на зуб не попадает. Интересно, а почему я должна быть голой? Суженый, значит, одетый, а я голая. Ладно, мысли все прочь. Я должна сосредоточиться на том, кого судьба мне пророчит в избранники. Отбрасываю все мысли и тупо смотрю в конец образовавшегося в зазеркалье прохода. Режим «магии» надо включить. Зашумело в ушах. Прекрасно! Гулкий удар сердца, второй, третий, и появляется силуэт. Я вглядываюсь сильнее, мысленно приближаю его лицо, чтоб рассмотреть все детали. Светло-русые волосы, серо-голубые глаза, прямой нос, большие губы. Ничего интересного. Даже наоборот, немного не в моем вкусе. Во что он там одет? Скольжу взглядом ниже, мысленно отодвигая картинку, чтоб рассмотреть целиком. Детали не видно, лишь черная одежда, обувь. Все чёрное. Возвращаю взгляд на голову. Вьющиеся красивые волосы. Если смотреть по отдельности, то красивые глаза, умный взгляд, который позволяет забыть обо всём на свете.

Тут я вспоминаю, что надо сказать какие-то слова, пока не поздно.

— Чур сего места! — схлопываю два зеркала вместе, видение исчезает. Убираю второе зеркало в сторону. Остаётся лишь отражение двух огарков свечей. Выключаю гул в голове. Интересно, как долго я смотрела, что свечи больше, чем на половину прогорели. Я оставляю освещение, тянусь к одежде. Да что ж за наваждение, ноги дрожат, да не просто дрожат, мандражирую конкретно так. С пятого раза попала в нужную дырку в нижнем белье, натягиваю джинсы, кофточку, свитер, куртку. Тушу свечи и вываливаюсь из бани, падаю в сугроб, встаю, отряхиваюсь. Накатывает страх. Если я ЕГО увидела, значит, связалась с каким-то потусторонним миром, а ведь это чревато последствиями. Не даром предостерегают от всякого рода гаданий. Ведь затрагиваются тонкие материи, можно и психику так повредить... Что же я думаю после того, как сделала? Всегда так...

Теперь расскажу, каким ветром меня сюда занесло.

Конец семестра, наши все пошли бухать — праздновать им надо! Не люблю попойки и все эти компанийские сборища. Но на этот раз мне выкрутиться не удалось. Всё же, первая сессия, вместе отучились семестр. Улизнуть сразу не получилось — преподаватель заартачился, решил по своей системе вызывать студентов — по списку. А поскольку по списку я одна из последних, пришлось ждать, пока вся группа пройдет. Обычно я одна из первых сдаю — не люблю долго переживать, предпочитаю отстреляться сразу и забыть. Да вот не повезло в этот раз. Так и вышло, что проторчала до конца экзамена, переживала всё это время, и в голове уже отдавало пульсирующей болью, когда дошла до меня очередь. Кое-как связно ответила на свой билет. Поплелась в буфет за кипятком, дабы растворить лекарство и унять боль. Только та стихла, меня нашли мои одногруппники, уговорили-таки ехать с остальными праздновать окончание сессии. Народ у нас сдал весь, а кто сам не смог, тот дал на лапу кому надо. Так что закрыта сессия была сегодня у всех. Меня специально подождали, пока доделаю дела в деканате: в зачётке проставили нужные подписи, печати, да в моей ведомости проставили оценки из зачетной книжки. Даже отмазка, что не пью — не прокатила. Меня даже не стали уговаривать, сказав, что мой выбор уважают, заставлять никто не будет — все же уже взрослые.

У нас в группе были «дети» разновозрастные. Все же заочный факультет — тут в основном те, кто уже работает, а диплом нужен лишь как корочка. Хотя были и те, кто не прошел на дневное обучение, не хватило баллов, зато их взяли на бюджет на заочное. Одной из таких абитуриенток была и я. Но были и те, кто получал второе высшее или поступал с меньшими баллами — это уже была категория платников. Группа не делилась, поблажки тоже не делались. Кто не мог сдавать в силу знаний или обстоятельств сам — просто покупали сессию. Кто-то делал это конкретно у преподавателя, а кто-то целиком в деканате. Редко встречались преподаватели, которые не продавались — всё же государственные структуры учителям платят копейки. Тогда вопрос обычно решался через конкретную кафедру. Ну так вот, после сессии пошли в кафе, поели (точнее поела я, остальные больше пили, чем ели, да закусили).

Вот что странно, когда находишься в такой компании, то заряжаешься общим весельем и развязанным языком. Ты, конечно, контролируешь свои мысли, но общаться и правда становится легче, после того как другие "на душу" возьмут. А ты сидишь, и ничем таким не отравляешь свой организм. И никакого похмелья на утро. Вот бы все так себя чувствовали без алкоголя, просто расслабиться и поболтать по душам в компании. Даже при том, что компании я не люблю.

Ну, а после, вместо того, чтобы расстаться, понесло их к кому-то на дачу. Ну и меня заодно прихватили, поскольку я единственная была трезвая и с правами. Нашли у кого-то из группы небольшой фургончик грузовой «Мерседес».

Никогда не водила грузовики, да и категории С у меня не было, хотя, в принципе, моя категория В на грузовики до 3,5 тонн распространяется, да и вообще, мне 8 человек максимум полагается везти). Но нашим все равно, обещали меня откупить ежели что, главное, чтоб ровненько вела машину. С трудом разобралась, как управлять незнакомой техникой, потом попросила дать мне минут 5 покататься. Когда освоилась немного, тогда разрешила залезать. Ну и поехали.

Страшно мне было — ничего не сказать. Мало того, что водила я в основном только легковушку, да и возила от силы пару человек в ней, а тут приспичило вести грузовик, правил для грузовиков я не знаю толком, так ко всему прочему еще и народу человек двадцать. Страшно не столько за свою жизнь, как за жизнь других. Кое-как собравшись с мыслями и собрав всю волю в кулак, я поехала. И мы даже благополучно доехали, без приключений, ГАИ и прочего. А вот дальше пошло-поехало.

Опять попойка, играли кто-то на раздевание в карты, кто-то в бутылочку. А мне не хотелось ни во что играть, скучища. Они там ещё и целоваться стали — фу, при том, что у многих уже семьи были. А я засыпала на ходу. Примостившись поудобнее в укромном уголке, я уж, было, хотела отправиться в царство Морфея, а тут откуда-то ещё компания взялась, которая зачем-то пожаловала в мой укромный уголок. Я попросила убраться их восвояси. Не тут-то было. А от них ещё и перегаром разило так, что мне стало плохо. От одного запаха алкоголя мне дурно становится, а тут ещё и народ обступил меня. Ну и стали они байки травить, ужастики всякие. Потом кто-то обмолвился, что в старину тоже жутики любили, переодевались всякой нечистой силой, гадали в полночь в бане на суженого. Слово за слово и вот я очутилась в бане, поскольку у меня до сих пор пары не было (да-да, в свои 18 у меня до сих пор даже никогда парня не было, дружба не в счёт), мне предложили погадать. Поскольку как раз святки — самое время. Ну и что мне было делать? Оставаться с пьяными вдрызг студентами или улизнуть куда подальше от них. А тут ещё и такая возможность, как раз кто-то уж успел в баньке попариться, уже и остыла чуток.

Зеркала мне тут же нашли, как и свечи. Сдается мне, что не я первая гадала в этой бане. В общем, я решила, а вдруг и правда покажется мой суженый. Ну и улизнула. Вот только одного я не учла. Все же крещенские морозы на дворе. А банька-то остыла. Так мало того — девчата ещё и настояли, что я должна быть голая. Хотели даже забрать одёжку, чтоб соблазна одеться не было, поэтому пришлось пообещать, что буду голяка. А я свои обещания держала всегда. А тех, что не могла выполнить — либо не давала, либо ставила обещание так, что не прикопаешься, если не выполнишь. Так что, я попала так попала.

Ну и вот я иду из бани, на полусогнутых дрожащих ногах, забираюсь в домик, все уже валяются кто где. Пьянь, как я их не люблю, кто бы знал! Ну неужели нет иного способа расслабиться? Хотя чего я спрашиваю — вечный страх и не такое делает с людьми, по душам просто люди разучились говорить, общего в людях уж нет, и общаться не о чем. И только алкоголь позволяет им немного развязать язык и отдохнуть. Неужели в старину тоже так было? Неужели испокон веков люди пили алкоголь для этой цели? Обидно за наш народ, ой как обидно. Ведь все мозги себе пропивают, гробят своё здоровье, а как генофонд губят свой и своих потомков. От такой мысли тошно становилось. Вот бы мне хоть краем глаза увидеть, как жили люди раньше до того, как народ начал спиваться. Своих желаний стоит бояться, но об этом я тогда не думала.

Глава 1

Даша

Открыв глаза, поначалу я не поняла, где нахожусь. Только их закрыла, а тут уж вставать пора, солнце освещало белоснежное покрывало. Неужто я задремала прямо на улице?

Но вроде бы на улице зима. Всё искрилось и сверкало. Я прищурилась от яркости вокруг. Белоснежное покрывало на солнышке — красота необыкновенная, так, что больно смотреть глазам и распирает чих. Чихнула.

— Будь здорова! Винка, что стоишь, как вкопанная? Пойдем уже, долго на морозе стоять нельзя — околеешь! — голос девушки, что окликнула меня, был приятным и мелодичным. Будь я парнем, тут же влюбилась бы в него. На плечах ощутила тяжесть. Повернула голову, чтоб рассмотреть, что у меня на плечах. Это было коромысло с ведром. Нагрузка равномерная, значит, слева тоже ведро.

— Лена, пойдем домой! — услышала я свой и не свой голос. Неужто я живу сама по себе, в теле чьем-то.

Девушка уже ушла вперёд и мне не удалось рассмотреть её спереди, но вот со спины можно было увидеть её одежду: длинный тулуп до колен, высокие валенки и пуховый платок на голове. Я проследовала следом, причём довольно быстро догнала её. Лена, как я её только что назвала, была красавицей, причем безо всякого макияжа, светло-русые брови, значит такие же и волосы, прямой нос, пухленькие красные щёчки — ещё бы — такой мороз. Глаза были серыми и озорными. Простая деревенская красота. Девушка была очень милой. Интересно, я так же выгляжу или эта девица просто первая красавица на деревне?

Мы шли по очищенной от снега просёлочной дороге. С обоих сторон были огороженные участки с домами в глубине. Домики были бревенчатыми, украшенными резьбой, а некоторые даже раскрашенные цветными красками. Каждый дом выделялся из общего числа, каждый по-своему был красив и уникален. Ставни на окнах тоже были резными, крыши украшены замысловатыми узорами, а на коньке у многих были флюгеры, у кого петух, у кого лошадка, у кого подкова.

— Ну что, как гадание на суженого? — прервала мои размышления подруга.

— Видела я его, ничем не примечательный. Ты ж знаешь, я плоха на лица, мне кажется я и не запомнила его, — в душе было какое-то волнение, когда я это говорила. Интересно. В сознании всплыл образ симпатичного парня, но он промелькнул так быстро, что я и не заметила ничего, кроме его голубых глаз.

— Ничего, коли встретишь, вспомнишь, — Ленка улыбалась и на душе сразу же становилось тепло, у неё очаровательная улыбка, в очередной раз обращаю внимание на её притягательность, хорошо, что всё же я не парень, а то тут же попала бы в плен её красоты.

— А ты гадала? — решила моё второе Я сменить тему. А, может, я так решила, потому как и правда, хотела спросить её о том же.

— Ага! — оживилась она. Я поняла, что она только и ждала этого вопроса. Очень ей хотелось обсудить ЕГО.

— И как?

— Красавец, только хмурый какой-то, — уголки губ немного опустились, как и плечи. Чего она загрустила?

— Ну, в самый раз, — это я о чём?

— Ага, — улыбнулась Ленка.

— Зато с твоей улыбкой, глядишь, и сам улыбаться начнет, — теперь поняла саму себя, ну да, согласна была, улыбка Ленки была настолько обаятельной, что даже самый хмурый парень начнёт улыбаться.

— Ну, может, ты и права, но красивое точеное лицо отталкивает от себя, будто камень за душой держит, — глаза вновь стали грустными.

— Знаешь, пока не встретишь его, и не узнаешь, сможет ли он измениться. А глядишь, полюбишь, так и такой мил будет.

И мы побежали, снег был уж притоптанный, поэтому бежалось мне легко. Самое странное было, что коромысло я ощущала лишь первое время, а тут был бег с полными ведрами и даже не расплескивалась вода.

— Знаешь, Лен, — сказала я, подходя к калитке, — к нам тут сваты на днях пожаловали, пока меня дома не было.

— Ой, везет же тебе! — завистливо протянула Ленка.

— А я даже не знаю, рада ли. До вчера мне было ещё как-то приятно, что, наконец, мой порог тоже посетили сваты. А сегодня уж не знаю. А коли не мой суженый свататься придет? Я ведь только в пору вошла. Да, может, и не ко мне, а к сёстрам нагрянут.

— Да ну тебя, сплюнь, хотя, может, и наоборот, пусть поскорее Весняна замуж выйдет.

Я вздохнула, ну почему нельзя жить тихо и мирно, почему такая красивая девица, как моя сестрица, и так меня ненавидит? Хотя причина известная.

Это мои мысли? Точнее Винкины. Я уже перестала осознавать себя другой девушкой и полностью стала ею.

— Ну, тогда они останутся с носом, разве нет? — это она о чём? Она окинула меня оценивающим взглядом и добавила, — разве пойдешь за нелюбимого?

Остановилась, стараясь понять подругу. А, разговор вроде о сватах был и о том, что ко мне могут прийти.

— Да, пожалуй, ты права. Но все равно, когда сватам отказываешь, портишь отношения с людьми, даже если и в вежливой форме. Ну ладно, пойду поставлю тесто, пирогов напеку, не ровен час сегодня пожалуют.

— Пока, Винка.

— Пока, Миленка! — она хмыкнула и рассмеялась вместе со мной.

Обратила внимание на флюгер. На моём доме красовалась прямоугольная табличка, словно страничка из книги. Писарь?

Придя домой, я разулась в сенях. Кстати, сени были огромные. По современным меркам раза в три больше прихожей комнаты. На стенах были полки, со всякими бочонками, висела какая-то утварь, горшки, посуда. Скинула тулуп, повесила его на крючок и пошла с ведрами в дом.

У входа стоял умывальник. Интересно, какое это время? По мне, так современность напоминало. Только деревню, когда газа еще не было и топили печи. Умывальник я даже такой застала. Такой бачок с водой, а внизу дырочка, которую затыкает болт, или как это назвать. Ну, когда надавливаешь на него снизу, вода льется. А под умывальником тазик с дыркой посередине, в под тазом ведро. Таз висел на двух палках, прибитых к стене, ну и умывальник тоже крепился к оной.

Я вошла, поставила ведра и отвесила земной поклон хозяину дома Домовому. Окинув взглядом помещение, увидела полати, занавешенные шторками, под ними были прядильный и ткацкий станки, украшенные резьбой, у стены напротив входа была огромная русская печь, расписанная красной и синей краской, к которой примыкали полати, по левую сторону от печи вдоль стены были лавки, прикреплённые к стене, вдоль оставшейся стены стояли сундуки, ну и рукомойник. После этого помыла руки и умылась (кстати, даже мыло было, но напоминало корешок какой-то по структуре, хотя тоже мыльный был и по размеру современного мыла). Интересно, что это за корешок? Мыльный корень? Комната была сквозная, вторая дверь была у печи перед лавками. В углу, подле сундука и лавок был огромный стол. Вдоль него располагались скамейки. На стенах были вышитые полотенца, сушились ягоды, травки. На полу были вязанные круговые половички.

— Как с гуся вода, так с меня худоба! — сказала я, умываясь. Потом вернулась в сени, захватила валенки и поставила их на печь сушиться.

А дальше словно провалилась куда-то.

Прошлое

Вчера прошел обряд имянаречения (мне не так давно исполнилось 12 лет, но волхва поблизости не было, чтоб провести обряд). Даже не могу вспомнить, как меня до этого звали. Теперь у меня есть два имени. Тайное даже называть в мыслях не буду — на то оно и тайное, чтоб никто не знал. А мирское имя — Травинка. Мне нравится. Подруга уже окрестила меня Винкой. Я не в обиде. Мама велит сходить за водой, ведь теперь я стала взрослой, уже могу сама ходить (до того ходила только с ней или старшими сестрами). Сестры у меня красавицы, им уж пора замуж выходить. А мне еще рановато. Зато теперь у меня начинается пора подготовки в Весты. Раньше только куклы, а теперь мама да сестры будут меня учить что да как, в общем, готовить к будущему замужеству.

Пришла к колодцу. Странно себя ощущаю, трепет какой-то внутри, будто-то вот-вот что-то должно произойти. Набрала воды в ведра.

— Девица-девица.

Я аж подпрыгнула на месте. Оборачиваюсь. Стоит парень, отрок. Уж не знаю, вошёл ли в пору, усы ещё только-только вылезли (в пору — значит, искать себе супругу). Гляжу, а глаза-то у него закрыты. Интересно, зачем?

— Да, добрый молодец, — отвечаю под стать его речи.

— Будь добра, дай воды напиться.

Интересно, а открыть глаза он не может или не хочет? Вроде бы не вежливо с моей стороны о таком спрашивать. Попросить его подойти или не стоит?

— А ты подойти можешь?

— Нет, с места не могу сдвинуться, — так, уже интересно!

— Да я ж до тебя и не дотянусь.

Он присел на корточки, не отрывая подошвы ног. Волосы падают ему на лицо. Какой он благородный, что ли. Правильные черты лица, прямой нос, скулы выступающие, худощав на лицо. А волосы светло-русые собраны в пучок сзади. Красивый. Одет в длинную белую льняную рубаху, вышитую обережными символами, волхового роду. Значит, будущий волхв или ведун. Снизу серые льняные порты. Стоит босиком.

Ловлю себя на мысли, что все же надо бы перестать его разглядывать, а дать ему попить водицы. Чарка привязана, до него не дотянется. Из ведра негоже пить. Другого выхода нет. Будто девица на выданье, набираю в ладошки воды и подношу к его губам. Он жадно пьет.

— Благодарствую, родная, позволь мне тоже тебя напоить.

Я стою и думу думаю. Что же делать? Ладно, дала ему водицы. Это обычно символизирует, что я ему нравлюсь. Хотя как же он может знать, что я ему нравлюсь, если даже не видит меня? Но позволить в ответ ему тоже напоить меня, это как-то слишком, поскольку означает, что он мне тоже нравится, и сей обычай древний, батюшка лишь раз его упоминал, по нему так заключается сговор, причём не простой, а волшба замешана тут.

Он видно понял, почему я молчу.

— Прошу тебя, суженая моя, позволь мне это сделать.

Он назвал меня суженой. Не спроста что ли тут оказался? Ох, чует мое сердце, нелегко мне придется из-за него. В его голосе слышны нотки отчаяния, хотя голос по-прежнему мягкий и нежный сотрясающийся низкий. Эх, была не была!

— Я не буду тебя ждать все эти лета*. Сговор сговором, но я буду жить своей жизнью, если нам и правда судьба быть вместе, то так оно и будет, — в ответ он даже приподнял бровь в знак удивления, и усмехнулся.

— Да, моя малышка, пусть так и будет для тебя, но не для меня. Я буду помнить и ждать.

Я улыбаюсь, он это чувствует и улыбается в ответ. Подношу ему ведро с водою. Медленно, очень медленно тянется для меня время. Смотрю, как он набирает жидкость, при том не ошибаясь, именно в ведро ладошки опустил. Набрал и протягивает в мою сторону. Я наклоняюсь и пью.

— Благодарствую, моя ненаглядная, — он открывает глаза.

Я смотрю в эти голубые, как небесная лазурь глаза, и не могу оторвать взгляда от моего суженого. А после он улыбается и исчезает, как ни в чем не бывало.

Я стою и смотрю на пустое место, и внутри сердце сжимается от чувства потери. Интересно, отчего это. Вроде только успела воды набрать, а уже словно что-то потеряла. Странно, не полное ведро воды, вёдра пока маленькие, всё ж я ещё не доросла для больших. Хоть не хватает самую малость, но заметно, могу ведь и по дороге расплескать. Возвращаюсь к колодцу и набираю еще водицы, чтоб долить. Доливаю и иду домой.

Настоящее

Я проснулась. Интересный сон, если можно так сказать. Обычно такие сны я прогоняю несколько раз в памяти, чтоб запомнить. Вспоминаю детали. Я была двенадцатилетней девочкой. Обряды странные, то ли прошлое какое-то наше, то ли просто деревня, с какими-то своими староверческими обрядами. Да еще и магия какая-то. Например, заключение помолвки. Помню какие-то украинские песни с чем-то похожим:

Галю, дай воды напыться!

Намек на то, что она парню нравится. Но чтоб обоюдное питье из ладошек было символом заключенной помолвки, такого точно не помню. Как доберусь до Интернета, надо будет посмотреть.

Вспоминаю сон, что там еще интересного было? А, вот, как суженый с места не мог сдвинуться, стоял с закрытыми глазами, открыл их только после заключения помолвки, а после того, исчез. Даже для сна это довольно странно мне показалось. А еще сейчас вспомнила, что в конце сна я просто забыла обо всем этом и чувствовала какую-то давящую пустоту в груди. Странно, но это ощущение было сейчас частью меня. Неужели я так впечатлилась сном. Может какая прошлая жизнь? Я вообще сны, бывает, разгадываю, только не сонником. А то, им можно такое нагадать, что потом это может сбыться. Поэтому, мне кто-то когда-то сказал, что сны -это просто то, что ты мельком видел за день, но не обратил на это внимание, а вот подсознание зафиксировало у себя. Ну и твои какие-то мысли, переживания, мечты — все это находит отражение в снах. А еще пережитый день таким образом раскладывается по полочкам, и все то, что тебя тревожило перестает тебя беспокоить. А вот если человек не спит долгое время, то его всё начинает раздражать, поскольку информация новая поступает, а переварить её некогда, и нервное перевозбуждение наступает.

В общем, интересные сны я стараюсь записывать, как знать, может когда-то стану писательницей, и мне сны послужат сюжетами будущих книг. Достала свой коммуникатор (совместный подарок родичей на день варенья, точнее подарок был деньгами, а я уж купила телефон и компьютер в одном лице — китайский, правда, зато не особо дорогой и не уступающий самым современным дорогим аналогам корейского или какого другого производства), открыла блокнот и стала записывать сон — ключевые моменты. Набив, всё сохранила, дома надо будет синхронизировать с почтой (дома есть wi-fi). Мне тут парни с курса предлагали gprs на телефоне включить, но пока не работаю, лишних денег просто нет.

Я встала, осмотрелась. Все по-прежнему, народ валяется где упал. Бр...

Надо пойти умыться. Слышала вчера краем уха про то, что вроде где-то неподалеку есть речка, причем довольно чистая, всё ж Крещение сегодня, купаться в проруби я явно не буду, а вот умыться, думаю можно. Интересно, как найти речку? О, вот на стене карта посёлка, если можно так назвать этот населённый пункт. Встала, подошла к стене с картой. Вот тут речка, еще бы понять, где мы находимся относительно речки. Достаю телефон, фотографирую карту. Все же фотоаппарат в телефоне — это вещь. Не надо таскать с собой два устройства. Понятное дело, что некоторые фотоаппараты снимают лучше телефона, но с моего коммуникатора я фотографии даже печатала — неплохие. Конечно не для распечатки постеров, но стандартного размера — вполне нормальные. Думаю, не за горами то время, когда люди полностью откажутся от фотоаппаратов (ну, за исключением профессионалов-фотографов).

Одеваюсь и выхожу из дому. Замечаю, как именно открывается-закрывается калитка. И покидаю территорию. Брожу по улице, набредаю на поссовет (древний домик с надписью — «администрация»), сравниваю с картой, возвращаюсь назад, запоминаю номер дома, где наша тусовка. Включаю редактор фотографий, помечаю на карте этот дом. на всякий случай я взяла с собой свои вещи — сумочку с документами и деньгами, ну и по мелочи там всё.

Снег под ногами хрустит — мороз всё же. Воздух такой свежий, особого морозного запаха. Вообще я природу люблю, тут даже дышится легче, чем в городе, а тем паче в Москве.

Нашла речку, здорово! Если б не низина и не знание того, что тут где-то речка, могла бы и не догадаться. Вспомнился из истории эпизод про ледовое побоище, как враги-тевтонцы, облаченные в тяжеленные латы даже предположить не могли, что встретят свою смерть на льду или подо льдом. Вот и тут — тишь да гладь, снежная. На речке, естественно, ни души, проруби тоже нет. Холод пробирает до костей! И чего это меня в такой мороз-то понесло сюда? Естественно, что речка льдом покрыта. Да и какой толщины лед? Я стою в некотором ступоре и думаю, что дальше делать. Холодно. Надо бы возвращаться обратно.

— Девица-девица! Дай воды напиться! — я оборачиваюсь на низкий мужской голос. И застываю в ступоре. Гляжу в его глаза и не могу взгляд оторвать — ЕГО серые, отдающие легкой голубизной глаза, скрытые за очками. Или глюки у меня уже — мерещится суженый везде? Парню на вид лет двадцать, но, может, и старше.

Он смотрит на меня не отводя своего взгляда. А потом хватает меня за руку, и куда-то тянет. Мы подрываемся с места и быстро куда-то идем. Он что-то говорит, но я вижу лишь облачко пара, вылетающее из его рта — повернут-то он ко мне спиной. Пока осматриваю его сзади. Пучок волос, завязанный в хвост и спадающий на лопатки, черная кепка, закрывающая уши. Черная куртка, штаны, сапоги. Все в военном стиле, и все черное. Военный? Хотя они любят обычно не черное. Охранник? Может быть.

Еще заметила местные дома. Вполне ухоженные, не то, чтобы крутые — новых русских, но деревянные, не покосившиеся. Значит, народ тут живет, следит. И это не деревня в глуши. Хотя однозначно деревня или посёлок, может садовое товарищество какое. А я думала, что это дачи и на них, бывает, живут круглый год, особенно если детям квартиру оставили. Хотя сейчас зима, снега полно, но при этом улицы убираются от снега. Странно. Будто и не в своей стране нахожусь. Давно уж порядка такого не видела.

Мы приходим к какому-то домику за забором. Парень открывает калитку и ведет меня в дом. Странно, но я поддаюсь моменту и не сопротивляюсь.

Он заводит меня внутрь. Даже не заметила, как он открывал дверь. Задумалась. Входим. Он раздевается. Мне предлагает помощь. Я раздеваюсь сама, он принимает у меня куртку и вешает в шкаф. Предлагает тапки. Переобуваюсь.

— Вот тут можно помыть руки.

Я иду в совмещенный санузел, полноценный. Цивилизация, блин. Дома тепло, значит, топится. Интересно какое здесь отопление — печное? Помыв руки, выхожу из ванны и вижу котел. АГВ. Значит, даже газ сюда провели. Здорово! Иду на звук его голоса.

— Ты чего все молчишь? — удивляется он. — Садись, — предлагает мне сесть на стул. Даже джентльмен. Я слегка улыбаюсь.

— Благодарствую.

Удаётся разглядеть его в домашней одежде. Нет, он не переоделся, но верхнюю одежду всё же снял. Теплый черный свитер с высоким закрывающимся горлом. Он заметил моё внимание и расстегнул его, уйдя в прихожую.

— О, да ты даже не немая! — слышу я из прихожей.

Оборачиваюсь. Он идёт ко мне, как мне кажется, очень медленно, или восприятие у меня ускоренное? Кино, блин! Одет и правда в военные брюки со множеством карманов, футболку темно-серую. Руки не сказала б, что худые. Вообще он такой сбитый парень, не толстый, но и не худой, как некоторые. Не сказала б, что высокий, скорее среднего роста. Лицо с резкими чертами, худощавое, выделяющиеся скулы. А в целом — вылитый образ из моего гадания. Волосы завиваются колечками, обрамляя высокий лоб. Очки тонкие, с прозрачной оправой, так что почти незаметные. Симпатяга.

— Чего вновь молчишь?

— Я в некотором шоке. Даже не пойму, как тут очутилась.

— Пришла на своих двоих.

— Неужели? — изображаю искреннее удивление, вроде бы помню, что сама шла.

— Ага. Что, неужто не помнишь?

— Смутно, но помню. Ты меня околдовал.

— Шутишь? — он зажигает чайник спичкой на газовой плите.

— Нет.

— Тогда объясни.

— Ну, ты ляпнул что-то типа того: «Девица-девица, дай воды напиться!»

— А, это! Просто вспомнилась фраза. Вроде как в песне поется.

Вот оно что, а я-то губы развесила…

Слово за слово и мы разговорились, про обряд я вспомнила, рассказала, что из сна почерпнула, почему-то сегодняшний сон всплывал как непреложная истина, а не игра больного воображения.

Оказалось, что парень некоторое время стоял у речки, а когда я подошла, он чуть в сторонку отошел, чтобы меня не пугать, пока я задумчиво смотрела вдаль. Он посчитал, что я могла закоченеть вся — на улице “-30”, гулять можно, но не на месте же стоять. Хорошо, еще ветра нет. Отметила про себя, что заботливый юноша. Ну и решил отличиться, фраза «Девица-девица...» всплыла в голове, вот он и сказал её. Ну а я вместо нормальной реакции в ступор впала, пришлось брать инициативу на себя и потянул за собой.

Я окинула его изучающим взглядом. Обычный парень, я б сказала деревенский, простой, без заморочек. Мышцы, правда, виднеются на руках.

А потом он стал всё портить, обмолвившись, что я не маленькая на мой вопрос о том, если б я ноги не переставляла, смог бы он меня отнести на руках.

— Нахал! — обиделась я, демонстративно выпячив нижнюю губу. Согласна, что никогда не была маленькой, щупленькой, худенькой. Не сказала б, что я толстая, нет, скорее худая, но я высокая, да и кость у меня широкая. Да, немало я вешу.

— Ты прости, я не хотел тебя обидеть, — он садится рядом и кладет руку поверх моей. Я вздрагиваю и поднимаю на него глаза. Опять встречаемся взглядом. Завораживает. С трудом отвожу взгляд.

Потом разговор плавно перетёк на причину моего появления на речке. Ну я и сказала как было, что сейчас это кажется глупым, а тогда идея мне понравилась. Не даром ведь говорят о целебной силе воды на Крещение.

Тут вспоминаю, что мы до сих пор друг с другом не познакомились. Как бы между делом представляюсь, что меня Дашей звать-то. А его, как оказалось, Лёшей. Да уж, уже с час, наверное, общаемся, а только сейчас вспомнили, что надо познакомиться. Хихикнули одновременно своим мыслям.

Ему стало интересно, что я тут делаю, живу или в гости к кому приехала. Я и рассказала, что с одногруппниками тут, которые празднуют окончание первой сессии. На вопрос, что же я не праздную, ответила, что мне не интересно с ними, не люблю компании. А потом чёрт меня за язык дёрнул и я решила пожаловаться.

— Они там попойку устроили, пытались меня всё уговорить, да я не повелась на их уговоры,— как говорится: “Остапа понесло”.

Лёша недоверчиво на меня посмотрел. Неужели всё испортила? Ведь в наше время люди предвзято относятся к тем, кто не такие, как все. И в большинстве своём люди пьют алкоголь и курят. Парень удивился, но скорее действительно редкости явления. Но, как сказал, что сам тоже не пьёт, мол, по молодости не понравилось ничего, предпочитает беседовать за чаем, и тоже не понимает тех людей, которые находят удовольствие употребляя спиртное, при том, что он перепробовал все варианты напитков и ничего вкусного среди нет. Ведь даже вода вкуснее, а соки, компоты, морсы и прочее не сравнимы просто с любым из напитков горячительных.

— А ты почему не пьёшь? — спросил Лёша.

— Воротит от запаха, вкус тоже не нравится.

И мы вновь встретились взглядом и улыбнулись друг другу. От этого еще шире и теплее стало на душе. Тут чайник засвистел. За свою жизнь встречала лишь одного непьющего человека — парня, но он мне никогда не нравился, да и сомневаюсь, что он мной интересовался.

На столе появились печенье, сушки, варенье.

А потом мне интересно стало. Ну вот, он не пьёт — это здорово. Но вот совместную жизнь с курящим как-то строить не хочется. А что-то я сомневаюсь, что у современной молодежи хватит силы духа бросить. Хотя, если прислушаться к своим ощущения, то не курит. Но я всё же спросила. Ответ "нет" меня порадовал. Лёша в долгу не остался, и у меня спросил про то, курю ли я.

Я улыбнулась. Он повернулся ко мне, ставя чайник на маленький огонь и залезая в шкафчик с коробками чая. Спросил, какой я пью, ответила, что мне всё равно.

— Кстати, мы не договорили, — начал парень, разливая чай по чашкам.

— О чем?

— Ты зачем пришла на речку, если не глубоковерующая?

— Захотелось прогуляться. Ну и свойства воды в Крещение какие-то целебные.

— А в курсе, что дело не в христианстве?

Ну и поведал он о том, что какие-то материи соприкасаются друг с другом, космический феномен именно в ночь на Крещение, а христиане приурочили это к своему празднику. Так что умыться можно и из-под крана.

— Я пойду. Уже поздно, — вспоминаю про время. Надо ещё как-то обратно добраться, ведь меня не повезут, значит, надо остановку автобусную искать и делать это лучше днём.

Лёша предложил подвезти, мол, ему не сложно.

Ляпнуть ему что-то типа — не обидишь? Еще обидится. Хотел бы обидеть, давно бы это сделал. Тем более, что тут как раз проще, чем в машине. Свидетелей точно нет.

И вдруг накатила такая тоска. Куда мне ехать? Домой, к родителям? Что там делать? Сижу пока дома, учусь ведь на заочном, ищу понемногу работу, да пока — никак. А, значит, заперта в четырёх стенах и вожусь по дому, как самый незанятой человек. Конечно, это логично, ведь все остальные при делах. А как работу найду — надо будет ходить туда, ещё учёба, возвращаться домой в пустую квартиру или наполненную родственниками. Как-то грустно. Да, я их люблю, но мне хочется чего-то своего.

— Что такая грустная? Не хочешь домой.

— Не в этом дело.

— Хочешь остаться у меня?

Я смотрю на него, стараясь понять, о чём он думает и на что намекает.

Довольно долго мы просто молчим. Потом он словно оживает.

— Девица-девица, дай воды напиться!

Я на него удивлённо смотрю, опять же в некотором замешательстве. Шутит или серьёзно? Потом решаю подыграть ему: встаю, подхожу к раковине, набираю воды в ладошки и протягиваю ему. Он пьет. Выпивает всю воду. Потом встает и делает то же самое. Подносит мне воду в ладошках. Я на какое-то время застываю, раздумываю. А потом наклоняюсь и пью. Выпиваю всё. И я дрожу. Он прижимает меня к себе. Так тепло в его объятиях. Я чувствую себя защищенной, полной. И что больше мне никуда не нужно. Я на своем месте, рядом с Ним. Наслаждаюсь моментом. А потом немного отстраняюсь, чтоб заглянуть в его глаза. Только сейчас заметила, мы с ним одного роста, и глаза у нас на одном уровне.

А потом он целует меня.

Если кто-то думает, что в этом поцелуе было всё то, о чём мечтает нецелованная романтичная девушка, то он глубоко ошибается. Как говорится в поговорке — первый блин комом.

Всегда мечталось о чём-то волшебном, будоражащим кровь. А поцелуй вышел сухим, грубым, неприятным. Словно наждаком по губам. И дело не в том, что губы были шершавые, а просто не те ощущения, которые я всегда себе рисовала в воображении.

Я отстраняюсь.

— Что-то не так?

Моя прямолинейная натура не смогла смолчать и пустить всё на самотёк. Он ведь мне понравился, значит, нужно всё исправлять!

— Это мой первый поцелуй, прости, но грубовато, — я смотрела прямо в глаза, боясь упустить момент, если обидется. — Давай считать, что его не было. Поцелуй меня более нежно.

Лёша облизал губы и поцеловал так нежно, что у меня подогнулись коленки. Но он меня держит крепко и в то же время нежно.

Остановись мгновение! Я никуда не хочу, только быть тут, всегда, в его объятиях.

А после мы покушали. Кажется, это была картошка жаренная с солёными огурцами. Уж не знаю, когда он успел меня заболтать и всё это приготовить. Выяснила, что Лёша уже окончил Бауманку — лучший технический ВУЗ страны. Ого! Здорово! Теперь вот уж пара лет, как работает.

Попили чаю с вареньем, заперли дом, калитку, вынесли мусор к мусорному контейнеру и уехали обратно, в город. Дорогу домой провели почти молча. Он попросил его не отвлекать разговорами, поскольку еще недостаточно хорошо водит. Затем довез меня до нужного мне метро. Мы обменялись телефонами и расстались.

Лёша

Не знаю, какая нелёгкая меня сюда принесла, скажем так — захотелось погулять выйти. Своей интуиции я привык доверять. Вот и на этот раз, ни с того, ни с сего, сорвался с места, поехал на выходные за город. Так ладно бы куда к друзьям, а я решил зачем-то на дачу поехать, даже не подумав о том, что там могут дороги не убираться. Но мне повезло, видно Боги благоволили ко мне, доехал без пробок, приключений и заносов.

Вот и сейчас вместо того, чтоб дома на даче сидеть в тепле да уюте, вышел погулять. Дай, думаю, на речку схожу, вдруг что интересное увижу. Окинув бескрайние снежные просторы скользящим взглядом, хотел уж было возвращаться в тепло да увидел девушку, бредущую к реке.

Что она тут забыла? На местных не похожа, хотя тут молодежь и не живёт, все в основном лишь на праздники приезжают, чего не скажешь о стариках. Вот они отдали свои московские квартиры молодым, а сами переехали на дачу. Благо, посёлок газифицировали, а то б пришлось печное отопление ставить, а это та ещё проблема при уже стоящем доме.

Оглядываю девушку с ног до головы. Одета неплохо, в теплую спортивную зелёную куртку, расчитанную на сильный мороз. Сапоги, да не на шпильке. Удивительно! Неужели девчата не только своим внешним видом увлекаются, но и о здоровье заботятся да об удобстве.

Помнится, общался с одной девчонкой, так она не могла вообще без каблуков обходиться. На вопрос, удобно ли ей — она отвечала, что мол, красота требует жертв, и она в любой момент должна находиться во всеоружии. Меня никогда такие девушки не привлекали. Да, возможно и конфетка снаружи, а как начнёшь общаться — пустышка пустышкой. Так что уже то, что девушка одета по сезону, привлекло моё внимание.

На голове была шапка с завязками. Хоть было и далековато да сумел рассмотреть девушку.

Зрение у меня не очень, очки я сейчас носил не особо сильные, поскольку в своё время сильно посадил себе оное, как раз вот такими сильными очками — слушался родителей да врачей. Теперь вот на одну-две диоптрии слабее ношу, разве что за рулём надеваю нужные. Девушка была привлекательная, на мой взгляд, хотя выделяющейся косметики я не заметил. Румянец, похоже, природный — морозом поставленный.

Я решил подойти ближе. И хоть снег скрипел под ботинками, но девушка меня не заметила. Я поравнялся с ней, откровенно разглядывая её, а она стояла и смотрела куда-то вдаль. Прямой нос, тёмная чёлка на лбу, а глаза голубые-голубые. Хотелось взглянуть на неё спереди, и я решил её окликнуть. На ум ничего не взбрело, кроме как:

— Девица-девица, дай воды напиться.

Она обернулась. И я утонул в этих голубых омутах. Она была прекрасна, причём природной такой красотой, и словно светилась изнутри.

Я поймал себя на мысли, что мы стоим на морозе. И девушка стоит давненько уж, да и я ещё раньше пришёл, уже начинают пальцы на ногах подмерзать. Ничего не смог придумать, как схватить её за руку и потянуть за собой. Она не сопротивлялась и поспевала за мной.

Она даже не возмущалась. А я начал отчитывать её, как вот она так, совсем о здоровье не думает, в такой-то холод стояла так долго, а потом с незнакомцем пошла молча. Куда народ катится? Так вот и в попутку садятся некоторые девушки, а потом хорошо ещё, если живы остаются, а то и тело найдут — поруганное и изуродованное.

Не знаю, почему меня накрыло. На другую девушку и внимания бы не обратил и ругать не стал бы. А эта — необычная, странная, реагирующая нестандартно, а ещё очень красивая. Да будь я маньяком, не смог бы пройти мимо!

Ноги сами привели к моей даче, и я провёл её туда.

Интересно, почему она ни слова поперёк не сказала? Обычно так поступают либо девушки лёгкого поведения, либо… кто? Я бросил на неё оценивающий взгляд, она не сводила с меня глаз. Взгляд был странным, ошарашенным, я бы сказал. Что её так поразило? Но в любом случае, для начала не помешает нам обоим согреться, а что может быть лучше теплого дома да горячего чая?

Уже в кухне девушка заговорила, а я смог рассмотреть её без верхней одежды. У неё оказались длинные темно-русые волосы, заплётенные в косу, спускающуюся до пояса. Нежные губы так и манили прикоснуться к ним и потрогать, а ещё лучше попробовать их на вкус. Я даже сглотнул.

Перевёл взгляд на глаза, а потом отвёл, поскольку не мог противопоставить им ничего. Я просто был пленён её голубыми очами, даже не знаю, с чем сравнить, с небесами, а может незабудками. Никогда не видел такого цвета у встреченных мною людей.

Волосы тоже захотелось распустить и потрогать, какие они на ощупь. Да что со мной такое? Я старался не смотреть на неё, потому что её внешность меня смущала. Но поскольку я сдерживал свои порывы любоваться ею, разговор у нас шёл как по маслу, и мы даже успели немного поспорить. Я мельком бросал на неё взгляды, стараясь не задерживаться на её лице.

На грудь тоже старался не обращать внимание. Свитер был в обтяжку и взгляд тоже невольно опускался на грудь. Не то, чтобы она была большая, я как раз не люблю грудастых, а всё было в меру. Девчонка была не мелкая, а вполне даже ничего.

А когда она улыбнулась, то сердце моё остановилось. Я не мог отвести взгляд от её улыбки. Я схожу с ума? Как можно влюбиться с первого взгляда? Никогда не верил в такую любовь. А её имя — Даша, Дашута, Дашенька, Дарья, Дарьюшка, Дарёнка. Последнее мне нравится больше всего.

Мы попили чай, а потом она стала поглядывать на часы и собираться. А я начал паниковать, неужели я вот так просто её отпущу? Она заговорила о помолвке. Странно, но я почему-то ощутил что-то родное в этом, а ещё дежавю*. И почему-то захотелось провернуть то, о чём она рассказывала, хоть как-то связать её с собой, потому что отпускать её не хотелось. Интересно, согласится ли? Верит ли она в то, что говорит? И я предложил ей. Странно выглядит предложение руки и сердца. Но пока хотя бы так.

Сердце скакало в усиленном ритме, пока она раздумывала, готовое выскочить в любое мгновение.

И она согласилась. Я боялся торопить события, еле мог себя сдерживать и мне даже на миг показалось, что моя рука дрожит, когда я обнял ЕЁ, а потом поцеловал. Но вместо того, чтобы поддаться очарованию момента, она оттолкнула меня, и сердце ушло в пятки. Я боялся, что перестарался.

Но она всего лишь попросила другой поцелуй, не такой грубый. Боги, что со мной творится? Я ведь не хотел быть грубым. Надо срочно всё исправлять! И я поцеловал её со всей нежностью, которую смог в себе собрать. Она дрожала в моих объятиях. А я еле сдерживал свои чувства.

А потом мы поехали домой. Я боялся с ней говорить за рулём, потому что все мысли были лишь о ней, о том, как же она прекрасна, и как я хочу её целовать, прикасаться к ней. А ещё очень боялся торопить события, ведь ежели это у неё первый опыт в отношениях, в чём я бы очень сильно сомневался, если б видел лишь её внешность, то торопиться явно не стоит. Это может напугать её. Хотя немного было странно, что девушка в её возрасте, лет 17-18, раз на первом курсе в университете, и до сих пор не имела опыта в отношениях. Но то, как она смущалась, как трепетала, как просто и искренно общалась — это подделать было невозможно. А опыт общения с девчонками у меня был большой. Правда, далеко это обычно не заходило.

Поэтому я целиком и полностью сосредоточился на дороге и попросил не отвлекать меня. Она согласилась, уткнувшись носом в телефон. Чему я был несказанно рад в данный момент времени.

После встречи с НЕЙ, я приехал домой. Расставаться вовсе не хотелось, но я не знал, как предложить ей не уходить. Я ведь спросил её там, на даче, хочет ли она остаться, но она не ответила. Правда я сам потом её замешательство решил сменить другой темой. Мы болтали с ней от силы пару часов, а я чувствовал, что знаю её всю жизнь. Ещё ни с кем себя так не ощущал. Странно, но обряд, о котором она мне рассказала, нашёл отклик в моей душе. И если доселе я не верил в колдовство, магию, то этот обычай значил для меня очень много. Я себя чувствовал не в своей тарелке, ведь до этого момента мне так сильно ни с кем не хотелось связывать свою жизнь узами брака. Да, была одна любовь у меня, которая не давала мне покоя. Но я просто любил, расставался спокойно и вновь встречался, не очень часто. И это было нормально. Потом мне показалось, что настала пора перейти на новый уровень отношений, но когда я заговорил об этом, она просто решила со мной порвать. Не знаю, почему, я ведь старался не навязываться, в то же время была и романтика и любовь, как мне казалось, во всяком случае, с моей стороны. Но она решила по-другому. Сказала, что я ещё встречу свою половинку. В тот день она растоптала моё сердце. После этого мне было жутко плохо. Даже иногда проскальзывали суицидальные мысли, но я гнал их от себя, говорил себе, что я сильный, я могу боль эту преодолеть. Потом стал понемногу оживать и занялся поисками. Встречался с девушками, но ни одна не трогала душу. Поэтому я не продолжал отношения, а продолжал свои выискивания. А потом совершенно случайно меня занесло на дачу. И вот там встретил ЕЁ! Даже в тот момент, когда я только её увидел, уже тогда я понял, что эта девушка ОСОБЕННАЯ! А потом она всё поставила с ног на голову. Общаться с ней было интересно. А ещё она постоянно о чем-то задумывалась. Молчание повисало среди темы. Обычно с другими неловкое молчание было — поскольку не знал, о чём говорить. Так, по пустякам, о том, о сём, потом тишина, придумываешь тему для разговора. А тут темы появлялись сами собой, а вот девушка впадала в ступор. И я видел, что она думает над ответом, но не потому, что возможно тормоз или ещё что, а потому что её очень трогал вопрос и она пыталась разгадать его двоякий смысл, на лице отображалась целая гамма эмоций — недоумение, неловкость, чуть заметная улыбка, переживания. И я не осмеливался спросить, что именно волновало её, о чём она переживает. Интуитивно я понял, что делать дальше, ведь она сама об этом заговорила. И я сделал то, что подсказывало мне сердце. А когда мы поцеловались, то я почувствовал, что весь мир перестал для меня существовать, и лишь ОНА была для меня всем. Ночью, когда я вернулся домой, без НЕЁ, я не мог успокоиться, какой-то червь грыз изнутри, а я не мог понять, что именно меня беспокоит. Я ходил взад-вперёд по комнате, пока, наконец, не лёг спать. И постоянно ворочался, пока уснул.

Сокол

Играет музыка. Нахожусь в красивом облагороженном саду. Подле меня белокаменное строение, похожее на дворец. И какая нелёгкая меня сюда привела? Ах, да, приглашение князя. Вот жили мы тихо-мирно, без всяких титулов. А потом приспичило заключить союз с чужеземцами, а для них было дико видеть, что у власти не один человек, а большинство, то есть общинно-родовой строй. Мы ведь живём общинами, сыновья приводят в свою общину жён, а дочери уходят в другие общины к мужьям. Общины разрастаются, поскольку считается, что нужно иметь потомственный круг детей, чтоб отдать дань своим отцам, дедам, прадедам. Потомственный круг — это шестнадцать детей. Что-то я отвлёкся. Так вот, союзов на самом деле у нас два. Один — Малый Союз — туда входит тридевять земель, то есть три на девять, двадцать семь земель. А теперь вот ещё и Великий союз создали из земель Пекельного МiРа и Малого Союза. Ну так вот, когда союз создали, пришлось в короткие сроки выбирать наместника. Назначили его князем. У него остались пара незамужних дочерей да неженатых сыновей, остальные уже обзавелись семьями. Он был уже немолод, да и потомственный круг детей уже родил и почти вырастил, оставались вот ещё четверо, которые ещё не вошли в пору. Точнее старшая из дочерей вошла-таки в пору, в честь чего и был сегодняшний бал. Вообще никогда раньше такого не было, а тут светский приём. Согнали всех парней, от восемнадцати и выше. Хотя вообще считалось, что отрок вступает в пору лишь в двадцать одно лето. А по иноземным порядкам и в восемнадцать уже подходит. Так что пришлось идти, не ослушаешься же указа Его Сиятельства. Отец правильно сказал, меня ведь насильно никто женить не будет. Да и девушка не за суженого не пойдёт. Но чем плохо согнать в одно место целую кучу женихов, познакомиться со всеми, вдруг и найдёт суженого, да и чужеземные кандидаты тоже могут попытать своё счастье. Хотя вряд ли пойдёт кто-то из наших за иномирца. Всё же другие там порядки, другая культура, да в ворожий стан отдавать девицу негоже — без защиты бросать. Союз союзом, да ведь девица уходит в семью мужа. В любом случае, двух зайцев одним выстрелом убить можно. Как пословица говорит, за двумя зайцами погонишься, ни одного кабана не поймаешь. Ну и я вот тоже пришёл за двумя зайцами охотиться: познакомиться с княжной, выполняя свой долг, да ещё авось со своей суженой встречусь. Ведь гадание у меня когда было? Да-да, не только девицы гадают, парни тоже ищут знаки, подсказки, где искать свою суженую. Вот и у меня было гадание, что повстречаюсь с ней сразу опосля своего восемнадцатилетия. Как раз вчера мне и наступил срок. Ну а как собрание народа, так может и встречу ЕЁ. Правда, я сильно сомневаюсь в этом, поскольку тут в основном отроков собрали, а не девиц, девица из наших только одна — княжна. Как говорится, утро вечера мудренее, так что я стискиваю силу воли в кулак и иду во дворец.

Вхожу в распахнутые двери. Протягиваю руку в знак приветствия, соприкасаясь предплечьями, всё ж традиция сильна, а вдруг у твоего противника в рукаве нож. Хотя правой рукой лишь здороваемся, а ведь испокон веков развивали обе руки одинаково, и лишь последнее поколение почему-то перестало развивать обе руки, молодежь в основном праворукая, а я вот владею обоими одинаково. Но вот приветствие правой рукой сохраняется. Прохожу в огромную горницу, или как там называют — палата? А ещё нововведение очередное — чертогом величать стали. Зачем это? Всегда чертогом скопище звёзд называли, а теперь вот горницы во дворце… Подмена понятий? Зачем? Девиц на удивление много, все в таких вычурных нарядах, кажется платьями называются. Все смуглые и лишь одна выделяется своей белизной. Княжна? Ну и княгиня сидит подле князя, тоже в вышитом жемчугом и самоцветами платье. На голове венец. Ну и что они этим сказать хотят? Вместо свадебных венков металлический венец придумали? Чудно глядеть на всё это. Парни по-простому одеты, в вышитые рубахи да портки. И даже князь в традиционной одёже, за исключением золотого венца. Некоторые парни танцуют, причём с чужеземками.

Скольжу взглядом по залу, краем глаза отмечая знакомые лица. А вот и нежелательная особа. И почему этот приём не маскарад? Хотя оно понятно почему. Все же не простой приём. А ведь Его Сиятельство всего лишь хочет найти достойную пару для своей дочери. На его месте я бы поступил точно так же. Ведь не известно, кто проберется сюда под маской. К тому же, прятаться под нею, когда ищешь себе пару — мне кажется бессмысленно. Ведь выбираешь себе спутника на всю жизнь. И должен знать, как он выглядит. Первое впечатление обычно обманчиво. Скажет кто-то. Но я не согласен. Обычно впервые мы оцениваем человека не столько по внешности, сколько по совокупности всего, что в нем намешано. Мы не видим его сильные и слабые черты характера, но мы видим его целиком. Одежда, движения, внутренняя уверенность, сильный взгляд. А может и наоборот. Потом уже когда начинаем разбирать отдельно внешность, впечатление одно. Когда узнаешь поближе человека, начинаешь видеть его душу. А вот скверные черты характера познаются обычно уже позже, когда человек сталкивается с трудностями. Тогда либо он их преодолевает, поборов свои слабости, либо показывает свои низменные качества. Не у всех есть это равновесие, когда слабые и сильные стороны покрывают друг друга. Но у многих.

Вновь обратив внимание на людей, я вспомнил, что негоже погружаться в свои мысли, когда бродят тут всякие. Так, нужно постараться избежать встречи. Из-за этого указа тут торчу, поскольку второе, почему я здесь, не очень важно.

Кто-то может поспорить со мной, сказав, что как же так, плюю на свою судьбу, суженую? Но это не так. Просто не думаю, что СУДЬБА такая простая как кажется. Богини плетут нашу судьбу. И суженая она одна, и ты с ней обязательно встретишься. Думаю, что я встретился бы с НЕЙ, даже если б не явился сюда. Всегда есть запасной план, так сказать.

Немного стало грустно. Нет, не потому, что я наконец, встречу ЕЁ, а потому что этот приём меня не радует. Ведь он такой красивый, украшенный зал, множество светящихся сфер. Наверняка для этого были приглашены лучшие повелители света. Столько сил тратится на какую-то ерунду. Ну вот что они тут забыли? Некоторые считают, что СИЛА дана не только для великих свершений, творения добра, но и для войн. Но это я тоже понимаю — защищать родной край нужно, если кто-то хочет его уничтожить. Но вот на повседневное использование силы, или хотя бы для бала, то есть для развлечения — не понимаю. Если б это была просто практика для учеников, я еще мог понять. Но как я чувствую, эта сила вовсе не ученическая, а уже асов своего дела.

И вот вновь в толпе увидел её — Инару. И что она меня преследует? — хотя ответ и так очевиден. Причём все это продолжается с детских лет. Она чужая, причем не только по социальному статусу и по крови, но чужая и по духу, её методы мне противны, хотя она и может очаровать Непосвященного. Если б не заклятие, наложенное моим отцом для защиты, я бы возможно тоже пал следствием её чар. Но сегодня заклятие уже потеряло свою силу, я вчера завершил свое посвящение из отроков в мужи. Теперь могу жениться, создать свою семью. И хоть ещё в пору не вошёл, но уже познал все премудрости, нужные для супружества. Вот только хватит ли у меня сил противостоять чарам?

Она — Инара — чужая. Её род примкнул к Великому Союзу не так давно. Они не гнушатся использовать Темную Силу, грязные методы для соблазнения. Особенно этим пользуются женщины рода. Интересно, значит, слухи не врут, и у них наследственность и правда передаётся по женской линии, в то время, как в нашем Малом Союзе — по мужской. Или просто мужики наши более подвержены соблазну со стороны женщин. Хотя наши женщины тоже очень ценятся — они хранители домашнего очага, хранители мудрости поколений, хранители мира (МИРЪ — состояние без войны), они хранители чистоты РОДа (если конечно девица невинна). Поэтому по нашим заповедям, девушка должна сохранить свою чистоту до замужества.

Конечно, бывают исключения из правил, например, если война какая и невинные девочки подверглись поруганию. Принуждённую грязь можно смыть. А вот добровольную — очень сложно, обычно на то нужна великая любовь, но обычно это редкость. Не в том плане, что любовь такая редка, а в том, что со второго раза такую любовь встретить тяжко. Боги обычно подбирают эту связь с самого начала, а общество порицает добрачные сношения.

А вот те, кто уже был замужем — вдовы, вдовцы — обычно заключают союз между друг другом. Ну или женятся вдовцы на старых девах, которые вовремя замуж не выскочили. А такие девы обычно не просто так замуж не могут выйти, а есть на то причины, что никто не хочет таких дев брать — плохая хозяйка, а может плохая наследственность, или вот не сберегла себя для мужа. На чистую девушку вдовец уже не может глядеть. Или вдовцы берут как раз нечистых девиц. Нечистые, это не значит, грязные. Грязные — те, кто имеет беспорядочные связи. Понятие «много» обычно оценивается как пять и больше. А вот нечистыми девицы обычно становятся по глупости. Влюбляется девица в какого-то ненадежного парня. Потом он её соблазняет, вот только жениться он на ней и не собирался вроде как. Некоторые, правда, женятся, но для этого нужно благословение родителей. А не все родители его дают. Ну или просто использовал парень девушку, а потом отказался от неё. Вот такая девушка и становится нечистой.

Некоторым, правда, удается это сохранить в тайне, но мудрецы, старейшины, ведуны и прочие одухотворенные люди видят душу людей. Так что… Вообще в обществе, на всех Землях Малого Союза осуждается продолжение рода по оскверненным традициям. Считается, что Род начинает вырождаться от связей с такими девицами. Странно, но на мужчин почему-то это не распространяется. Хотя всё относительно. Мужчины тоже страдают, только не вырождением Рода, а платой за утехи является жизнь, точнее её продолжительность. Ну что такое лето*-два в длинной жизни в триста лет? Но некоторых и это не останавливает. Всё же подвластны люди низменным чувствам, как бы ни пытались их искоренить.

Музыка вновь сменилась, я вновь сменил свою позицию, чтоб выпасть из поля зрения Инары. Зато попал в поле зрение княжны. Ничего не имею против её общества.

— Добро пожаловать к нам на бал.

— Здравствуй, княжна.

— Меня Богданой зовут.

— Очень приятно. Меня Соколом кличут, — лишь высшим особам нельзя представляться прозвищем. Для всех остальных я волен представляться кем захочу. Поэтому части имени будет достаточно.

— Позволь пригласить тебя сплясать со мной? — обычно парни приглашают девушек, но поскольку этот приём затевался только ради неё, она сама приглашала своего избранника.

Я кивнул, и мы пошли на середину зала плясать, попутно остальные пары освобождали нам дорогу, все же Её Светлость шла со своим поклонником.

— Понимаю, обычно приглашает мужчина, но сегодня я — главная на этом балу.

— Да, конечно. Я не против.

«Тем более, если сам ищу способ слинять с пути некоторых особ», — продолжил я про себя.

— Ты к какой веси принадлежишь?

— Хранитель Силы.

— О, боевой маг, — сказала принцесса с восхищением.

— Прости. Но я не люблю это высказывание. Нам сила дается не для боя, а для Созидания, Творения.

— Да? — девушка чуть смутилась.

Я разглядывал её внешность: зеленые глаза, темно-русые волосы, прямой нос, чуть выделяющиеся скулы, круглый овал лица. Волосы были заплетены в косу, как у наших девиц, вот только коса шла не вдоль хребта, а вокруг головы, под венцом. — Я не знала об этом. Всегда считала, что твоя весь принадлежит к защитникам МИРа.

— Да, мы защитники, но и ТВОРЦЫ, — не унимался я. Все же я МИРная личность, а не воин. Конечно, это в МИРное время.

— Понятно. А твой отец?

— Он — хранитель знаний.

— Значит, это правда, что веси не переходят от отца к сыну.

— Нет, тут ты тоже не права, — она не понимала, пришлось пояснить: — Весь переходит от отца к сыну.

— Тогда как же тогда у тебя. Или ты не родной сын?

— Родной. Богдана, всё не так просто. Я рождаюсь тем, кем должен быть. Макошь даёт нам свою судьбу. Ты ведь знаешь об этом. — Она кивнула, я закружил её, потом вновь прижал к себе. Но она не понимала, почему же тогда я всё же наследую весь отца. — Потому что мы не можем пренебрегать знаниями предков. Мой отец родился Волхвом. И до него все были Волхвами. Но я — нет. И я имею знания и практику моих предков, я могу быть Волхвом. Но я не Волхв. Я — боевой маг, как ты выразилась. И свою весь я постигаю сам. Это огромный труд и опыт. Я тот, кто я есть. Если бы я родился в семье Хранителей Силы, то был бы только хранителем своей веси. Но наследие предков тоже дает о себе знать. Поэтому я теперь хранитель двух весей. И я передам своим сыновьям обе веси в наследство.

— Понятно. А ты считаешь себя сильным магом? Не считаешь ли ты, что ты уступаешь тем магам, которые наследуют свою весь?

— Возможно.

— То есть, ты признаешь, что уступаешь им?

— Я допускаю это.

— А есть разница?

— Думаю да.

— И в чем же ты можешь не уступать?

— Не всегда полезно наследие.

— В смысле?

— Когда наследуешь, то принимаешь как должное многие вещи. И изменить что-то в этом наследии ты уже не можешь.

Хорошо, что пляски — природная составляющая любого человека. Мы учимся этому с детства, поэтому не приходится сейчас общаться, отвлекаясь на движения. Двигаюсь по отученным движениям, не задумываясь.

— Это как? Хочешь сказать, что наследие не увеличивается опытом потомков?

— Увеличивается. Но….! Я просто говорю не об этом. — Ох, как же сложно пояснять девушке вещи, в которых она не разбирается. — Ну, например, ты знаешь, что летать не можешь. Ты это принимаешь как должное, ведь тебе с детства об этом говорят, что это истина такая. И ты не можешь этого сделать.

— А разве можешь?

— Да.

— Это как?

— Нужно в это очень сильно поверить. Но при этом приходится ломать те знания, которые ты имеешь. А это очень сложно.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Что если ты не знаешь, что летать не можешь, то это возможно для тебя. Стоит только поверить. А это сделать гораздо проще, если тебе с раннего детства не вдалбливали в голову, что ты этого делать не можешь.

— Понятно. Ты хочешь сказать, что сильнее, чем боевые маги.

— Я этого просто не знаю. И знать не хочу. Я просто тот, кто есть, и кто своим познанием, своим опытом добывает себе способности и свои истины.

— В общем, ты — редкость.

Я улыбнулся. Все же принцесса милая девушка. И кроме симпатии она во мне не вызывает никаких чувств. А жаль.

— Позволь откланяться, Богдана.

— Значит, не судьба.

— Да, прости, но ты — не моя суженая. Но мне приятно с тобой общаться.

— Будем друзьями?

— Конечно, — я поклонился и поцеловал её руку.

И вновь встретился взглядом с Инарой. Она уже была рядом. И ускользнуть уже не выйдет.

— Какие люди! Соколик! — сколько фальши в этих словах.

— День добрый! — наигранно я улыбнулся.

— Позволь пригласить тебя сплясать.

— Прости, но я не разрешаю звать меня на «Ты».

— Все до сих пор считаешь меня чужой?

— Да.

Смысл в том, что «ТЫ — это свет, а ВЫ — тьма», к чужим мы обращаемся на ВЫ, а к своим на ТЫ. И дело не в социальном статусе. Все статусы независимы и важны. Все веси очень ценны. Мы это понимаем, поэтому и никаких различий между людьми мы не делаем. Даже Богов зовём на ТЫ. Вот только к чужим обращаемся на ВЫ.

— Ну так пойдем в пляс?

— Пожалуй, — я повел её на свободное место.

— Ну что, Сокол, Вы не передумали насчет моего предложения?

— Нет. А должен? — Инара намекала на давишний разговор об обучении меня подчинению Темной Силы. Но я знаю, что Тьму нельзя подчинить. Она манит своей привлекательностью и могуществом, но как только ты ступил на эту стезю, так она проглатывает тебя целиком и сжигает твою душу, твой дух. Обычно ничего не остается. И повторное воплощение больше невозможно. Но как я ни пытался переубедить Инару в этом, она глуха к моим словам. Считает, что управляет ею, хотя, скорее всего, Тьма просто хочет, чтобы Инара так думала, возможно, подыгрывает ей.

— Ну, как скажете. Тогда позвольте предложить вам соглашение.

— Очередное? — я закатил глаза.

— Я знаю, что вам теперь восемнадцать.

— Ага. Только Вы забыли, что старше меня?

— А это воспрещается?

— Ну, не поощряется. Женщина должна быть мудрой, но если будет старше — разница будет слишком очевидной, ведь девицы взрослеют раньше отроков.

— Хотите сказать, что вам не нравится превосходство женщины.

— Да, не нравится. Не хочется держаться за жёнину понёву*.

— С вами очень интересно. Особенно добиваться Вас. К тому же всегда можно пренебречь устарелыми устоями.

— Да, возможно, но в данном случае я ценю наследие предков.

— Я всё же добьюсь Вас.

— Вам это не удастся никогда.

— Никогда не говорите «никогда», — насмешливо улыбнулась моя спутница по пляскам. — Ну так что насчёт договора?

— И в чём же он состоит?

У неё во взгляде промелькнуло торжествующее выражение. Эти карие, почти черные, чуждые мне глаза. Я б сказал, что как я их ненавижу. Но на самом деле во мне нет этого чувства. Ненависть низменное чувство. Оно должно быть чуждо всем народам. Тогда не будет войн и разрушений. Я испытываю просто неприятие. Мне не хочется с ней встречаться, слышать её, поскольку после общения с ней возникает неприятный осадок в душе.

— О, вижу, что заинтриговала вас. — Она сделала очередную паузу. Вызывая во мне любопытство. — Я предлагаю очередной отвар.

— Точнее очередное любовное зелье, — поправил её.

— Ну, называйте как хотите.

— И?

— Ну, если оно не подействует, я так и быть, оставлю свои попытки на семь лет.

— И что, вот так сразу? Я не буду его пить.

— Нет, не сразу. У вас будет час, чтобы подготовиться и проверить свои силы.

Это зелье — способ проверить свои силы. Теперь защиты на мне нет, это своего рода экзамен во взрослую жизнь. Теперь мне придётся самостоятельно защищать себя. Инара всегда пользовалась этим — проверкой моих сил, моей защиты.

— Хорошо. Выйдем? — музыка как раз закончилась. Она кивнула и пошла рядом.

Мы выскользнули из зала в сад. Вокруг никого. Интересно, на этот приём приглашены в основном парни. Но поскольку постоянно происходят скандалы в Большом Союзе по поводу того, что наши мужчины не берут в жены их дочерей, то на крупные мероприятия, наподобие сегодняшнего, приглашаются несколько особей женского пола дворянского происхождения дочерей «чужих».

И сегодня не только за мной охотятся. Как я понимаю, Инара заявила свои права на меня, среди своего народа. На меня больше никто не покушается, но остальные девушки охотятся за другими мужами наших родов.

Инара протянула мне пузырек.

— Вот, возьми. Но помни, через час я тебя найду, покидать дворец тебе не советую, я тебя найду, где бы ты ни был.

Я одним глотком выпил содержимое и отвернулся. Внутренние часы начали свой отсчёт с момента первой капли зелья у меня во рту. Закрыл глаза, надо разложить на составляющие, пропорции зелья. Итак, оно и правда подействует через час. Влияет на зрение, мозговые волны, не затрагивая душу, но при этом заменяя образ в душе на того, кого первого увидит. Следовательно, кого первого увижу через час, та и станет моей суженой. На удивление, предусмотрен вариант, что если я увижу мужчину, то зелье будет ждать до взгляда на первую женщину. Поэтому отвертеться не получится.

Музыка манила, она была волнующей и нежной, или это благодаря зелью я стал воспринимать мир немного иначе. Но мне хотелось поскорее свидеться с той, которая поселится в моей душе. Вот только это будете не Вы, Инара. Про себя я отметил, что она покинула моё личное пространство, уйдя в зал, где мы только что плясали. Тут была ещё и поправка во времени, по местному исчислению данной земли. Зелье имеет привязку. Т.е. через час Инара предстанет предо мной, где бы я ни был. Похоже, она научилась осуществлять привязку. Да и приворотный эффект высшей пробы. Выход только один, нужно чтобы в нужный момент я увидел ЕЁ — мою суженую. Для надежности нужно осуществить обратное заклятие — оформление отношений между суженой и мной, тогда привязка во времени действия зелья и возвратным эффектом даст сбой в пару минут.

— Среча, прошу тебя, позволь мне повидаться с суженой, — воззвал я к Богине.

— Сокол, хватит ли у тебя сил для такого большого расстояния? — услышал мелодичный голос в своей голове.

— Не знаю, но выбирать другой путь — времени нет.

— Хорошо, я вплетаю ЕЁ в твою судьбу сейчас.

— Благодарствую, Богиня!

И я закрыл глаза. Теперь переход. Я должен увидеть ниточку, которую вплела Богиня счастливой судьбы. Мысленно представил свою ниточку, потом ниточку своей суженой. Готово. Теперь представляю как обе нити сливаются воедино.

Ощутил, что перешёл. Услышал, как льётся вода. Глаза открывать нельзя. ОНА тут, я это ощутил всеми фибрами души. Интересно, какая ОНА? Энергетика вокруг была доброй и чистой, а в душе у меня звучал нежный вальс. Так хотелось сплясать с ней, но на это нет времени. Настройка и переход отняли слишком много времени. Пора действовать.

-Девица-девица, дай воды напиться.

ОНА обернулась, опять же, все это я просто ощущал, видя ЕЁ переливающуюся всеми цветами радуги душу.

А дальше я не встретил сопротивления, ОНА согласилась провести обряд, затем совершила его. Осталось лишь скрепить сговор действием приворотного зелья. Как раз сейчас истекает отпущенный мне час. Я открыл глаза и увидел девочку лет двенадцати, такую прекрасную, что отвести взгляд было невозможно. Уж не знаю, приворот ли подействовал, но я понял, что без ЭТИХ голубых глаз мне не жить.

А дальше я простился. А ведь ОНА меня даже и не вспомнит, интересно, когда Среча в очередной раз вплетет ЕЁ ниточку, какие чувства ОНА испытает при встрече? И я, закрыв очи, разъединил мысленно наши ниточки судьбы. А сила приворотного зелья вернула меня без огромных затрат СИЛЫ.

Я перешёл обратно. Вновь закрыл глаза. Ощутил, что действие зелья закончилось, оно покинуло моё тело. И тут ощутил подкрадывающуюся черную душу Инары.

— Соколик.

— Вы перегибаете палку, — подчеркнул я.

— Повернись, — это был приказ.

— Вы обещали, что оставите меня в покое, — прикинулся таким заторможенным и послушным типом.

— Я сдержу свое слово.

— Поклянись.

— Клянусь, — она чиркнула по своей руке маленьким кинжалом. Кровь окропила землю. Договор в силе. Я повернулся, потом открыл глаза.

И никаких чувств. Я улыбнулся. Нежной улыбкой, но глядя не на неё, а вспоминая то чувство, которое пробудила во мне ОНА. Инара приблизилась ко мне и хотела поцеловать, скрепив свой приворот.

— Извините, но у Вас ничего не вышло, но благодарствую, — отвесил ей поклон, развернулся и удалился. Мне было радостно и грустно. Как прекрасно любить, а грустно от того, что ОНА не вспомнит обо мне. И на фоне звучала медленная грустная мелодия.

— Благодарствую, Среча, — сказал я, ощущая облегчение, но на глазах блестели слёзы.

— Всегда, пожалуйста, — услышал я грустный нежный голос Богини.

Пророчество сбылось. Я действительно встретился с моей половинкой. И Инара сыграла не последнюю роль в этом. За это ей благодарность. Вот только ОНА живёт далеко, за тридевять дальних далей. И скоро ли мы с ней свидимся вновь?

Лёша

Я проснулся весь в поту. Что это было? Сон, такой красочный, живой. Я прокрутил его еще раз в голове. Да, помню все подробности, даже разговоры. И помню договор у колодца. Что это — так впечатлился заключением помолвки через «Девица-девица, дай воды напиться» или это что-то большее? Ведь меня что-то тревожило весь вечер. Сердце бешено стучит до сих пор, не могу никак успокоиться. Вновь поднялся и стал ходить по комнате. Потом пошёл в душ, чтоб сбросить с себя остатки сна.

Глава 2

Даша

По дороге домой у метро купила газету с объявлениями. Надо устраиваться на работу. Не хочу зависеть от родителей. Да и скучно дома. Я люблю учиться, но поскольку заочное обучение многого не требует, то хочу пойти работать. Лишняя копеечка не помешает, да и на карманные расходы в любом случае будет. Да и стаж надо себе зарабатывать. У меня есть приятель, так он чуть ли не с двенадцати лет работает. Стаж уже ого-го. Никакой работы не чурается. И уже в люди выбился, при том, что уже и высшее образование успел получить, опять же работая в свободное время. Уже стабильный доход имеет, женился, ипотеку на квартиру взял. А раз взял, значит, может её выплачивать. Пусть не в Москве, но в области. Так что, получает хорошо. А вот меня на хорошее место не возьмут, это точно. Поэтому пока придется идти на что-то менее оплачиваемое, а потом может и расти удастся. Поначалу для приобретения опыта.

Дома пролистала газетёнку. Выделила несколько интересных объявлений. По идее, я могу устроиться куда-то без образования, но лучше все же не на физическую работу. Везде требуется опыт. Так, вот ещё одно подходит. Диспетчер call-центра. Заработная плата договорная. Интересно, это сколько? Завтра с утра надо будет звонить. Интересно, со скольки можно звонить? Обычно рабочий день начинается с 9, у кого-то с 10. Оптимально в 9 уже звонить. Встать заранее и собраться, чтоб быть готовой тут же подъехать, ежели что. Всё, теперь надо распланировать, во сколько надо встать. Завела будильник на часах и телефоне. Завтра мне понадобится свежая голова, поэтому — спать. Пошла в душ, почистила зубы. Приготовила себе одежду на завтра. Родители уехали в отпуск, вернутся лишь через неделю. Красота. Я сама по себе. Хорошо, что родители мне доверяют, знают, что глупостей я не наделаю. Написала записку на холодильник. "Уехала на собеседование". А то вдруг завтра будет не до того. Даже если и ничего не выйдет, хуже не будет.

Всё, глаза слипаются. Пора спать.

Травинка

С малого возраста нас учили управлять тонкими материями. Учили жить в гармонии с природой, духами и богами.

БОГИ — СУТЬ ПРЕДКИ НАШИ! — нам говорили. Мы их почитали и любили, а они нам помогали.

-Здравствуй , Солнышко! — бью челом (поклон до земли). -Здравствуй, Земля-матушка! — вновь поклонилась. — Здравствуйте все, — обращаясь к духам , богам и всему живому.

Вся ПриРода(она при Роде) живая, и она такая родная. Можно к ней обратиться, и она не откажет в помощи. И губить ее нельзя! Можно попросить помочь и сделать из деревьев дома, или на дрова пустить. Но дрова обычно заготавливают в течение года, прошел бурелом, мужики в лес идут, благодарят ветер за сломанные деревья, просят разрешения у последних порубить их на дрова. Ну а коли дрова нужны, а сломанных деревьев нет, нужно пройтись по лесу, найти то дерево, которое разрешит себя срубить, поблагодарить его и только потом уж рубить можно.

Возвращаясь с гулянок (это когда отрок и девушки гуляли вместе во всякие игры, плясали, а придумали все это не просто так — мы учились управлять своей половой энергией, закручивали и раскручивали половые вихри, развивали голос, дыхание, выносливость тела и духа — все это в будущей семейной жизни пригодится, например, в родах и не только), меня окрикнула "мама". Точнее мамы у меня не было в данный момент. Но младший брат Ратибор женился не так давно, вернувшись домой: отпустили из дружины, когда выслужился, пора было заводить семью. Теперь вот, сноха, не намного меня старше, а опекает, словно матушка. А даже при том, что женился всего как несколько месяцев, после зимних святок, а уж доверяю ей как матери. Уже не один раз благодарила богов за такую жену для моего брата.

— Здравствуй, Травинка!

-Здравствуй, мамочка! — её перекосило. Но она не подала виду.

— Сваты приходили.

Я сейчас грустно вздохнула, скоро придётся покинуть отчий дом, батюшку, может вообще отсюда уеду, тогда и вообще никого не увижу, ни братьев, ни сестёр, всё же я — девка на выданьи. И если с этим женихом не сложится, другой появится.

О любви речи не было. Любовь, что же это такое?

Если брать значение слова, то любовь — это ЛЮди БОгов ВЕдают — знают и чтят своих предков. А Веста (а вот слово Невеста означало — НЕ ВЕСТА, то есть она не была Вестой, ничего хорошего, в общем. ВЕСТА была обучена всем премудростям замужества) должна знать до четырнадцатого колена свою родословную. Впрочем, жених тоже.

Так вот, мы о любви заговорили. Любовь, в понимании чувств к противоположному полу (скорее сухота называли её в народе), должна была прийти ко мне со временем, к мужу. Конечно, бывают исключения из правил, а бывает, что суженые живут рядом и с детства дружат и любят друг друга, тогда они женятся. Но обычно семейный союз идет от одобрения родителей — это самое малое. А так, когда приходит пора отроку жениться, приглашаются сваты, которые узнают о женихе почти все(число, месяц, лето и время рождения и место, предпочтения и вкусы жениха и многое другое), потом составляются списки девок на выданьи (обычно сваты — семья, которая есть в каждой деревне, они и занимаются всеми сочетаемостями между молодыми людьми и другими предсказаниями, эти знания держатся в тайне и передаются из поколения в поколение) в ближайших деревнях и начинается обход семей с девицами, узнают, кто ещё свободен, кто новенький созрел, кто стал Вестой, а кто нет.

Когда сваты приходят к Весте, точнее к её родителям, узнают, точно ли Веста она(готова ли к семейной жизни, девственна ли она, готово ли приданое и так далее), когда она родилась и где(это нужно для составления прогноза на совместимость жениха и весты), узнается ее родословная, не было ли у предков каких-то болезней, которые по наследству могут передаваться, трудящая ли девица и так далее. Ну и этими данными обмениваются между деревнями близлежащими. И когда молодому парню приходит пора обзаводиться семьёй, обращаются к сватам, те и занимаются уже непосредственно подбором нужной девушки. А тогда уж и обходят уже с женихом и его семьёй дворы. Напрашиваются в гости и смотрят непосредственно девушку, её умения, приглянутся ли друг другу парень с девушкой. Если по всем требованиям Веста проходит, и родители девицы согласны на семейный союз с женихом(тоже ознакомились с его данными, качествами, родословной ), назначаются смотрины. В следующий раз в назначенный день сваты приходят с женихом.

Веста готовит праздничный стол, убирается, наряжается. Приходят гости. Приветствуют их, садятся за стол, пока сваты беседуют с родителями, молодые смотрят друг на дружку, приглядываются. Девушке могут давать разные задания, поймать курицу, приготовить ее, замесить хлеб и прочее, так сказать смотрят девицу в деле.

Если всё же приглянулись друг другу, оставляют молодых одних на ночь (не совсем одних, просто спать кладут вместе на полати или печь). Молодые могут общаться, но цель — раскрутить половой вихрь(чтобы души могли слиться). Молодые могут трогать друг друга, целоваться, ласкать, по обоюдному согласию, но девственности лишать не имеют права. Кстати сказать, Веста имеет право выбирать или ждать своего суженого. Недаром придумали гадания.

Девушка в святки распускает волосы — они черпатели космической энергии, и перед зеркалами, одна в бане или еще где, начиналась гадать:

-СУЖЕНЫЙ РЯЖЕНЫЙ ПРИДИ КО МНЕ НАРЯЖЕННЫЙ.

Поэтому к смотринам девица обычно уже имела какое-то представление о своем женихе. В общем, девушка могла лечь с парнем или отказаться. При отказе сватанье считалось не состоявшимся и гости уходили. Ну а если молодые провели ночь вместе и цель достигнута, то они совершали сговор. После этого назначался день СваДьБы(сва-небеса, Дь-Добро данное., Ба-боги, то есть благословение богов), обычно осенью, после сбора урожая.

Свадьба проводилась у жениха(за время между сговором и свадьбой будущим супругам у лица(улица) отцовского дома(отца жениха) ставили новый дом всей деревней). И после свадьбы жена уже жила с мужем в новом доме. Родителей она могла навещать, если жили неподалёку, но не часто. Считалось, что девушка уходит в другой род, теперь род мужа становится её родом, а про родителей стоило забыть.

Поэтому на меня нахлынула грусть, скоро я покину отчий дом. И даже если не с одним женихом, так с другим, никуда от этого не деться — это сама жизнь, продолжение рода.

Всю зиму были веселые игрища. Многие зимой справляли свадьбу. Часть моих подружек уже успели замуж выскочить. Ленка была одной из них. А говорила, что мол, суженый слишком суров и серьёзен. А как встретила его, так и всё — засохла. Вот от какого слова сухота, сохнуть. Некоторые девчонки даже уехали к мужу в другую деревню жить, Ленка как раз одна из них, грустно.

Из близких подруг осталась лишь Томка. Уйти из своей семьи, от мамы, папы, сестер, братьев. Хотя вот мне уходить лишь от батюшки да брата, которого столько лет не видела, пока его отпустили домой. Теперь только в случае войны придётся тому возвращаться в дружину. А сёстры тоже скоро выскочат замуж, надолго вряд ли задержатся в родительском гнезде. Так что, в основном грустно было просто покидать отца. Как он тут, справится ли с тоской? Ведь я была папенькина дочка. Старшие сёстры особо и не возились с ним, особенно последние годы всё по гулянкам бегали. А вот я всё время дома, вместо мамы возилась по хозяйству, а ещё батюшка меня всему учил.

Так вот, ещё было грустно ещё вот от чего — выходя замуж, девица прощалась с вольной жизнью. Теперь надо было уже вставать засветло, возиться по хозяйству, а погодя и первенец появится, а потом уж только поспевай за оравой деток. Особенно первое время тяжко, когда замуж выходишь, приспосабливаешься к новой жизни, в кругу чужих людей. Хорошо, если муж любящий, поддерживает. Это не значит, что живешь со свекровью и свёкром. Нет, обычно старшим сыновьям отец с братьями ставят новый дом. И лишь младший сын остается жить с родителями. Вот той снохе совсем не повезет. Хотя всякое бывает. Если родительское благословение есть, а обычно оно есть, то и свёкры любят девушку как родную дочь.

Так это я о чем? А, о том, что остальные сыновья живут в своих домах, но рядом с домом отца, и свёкры в любой момент могут в гости нагрянуть. А тут свекровь и подмечает малейшие детали — где-то что-то не прибрано, что-то не так висит или лежит. А может и промолчать, да хмыкнуть. А от этого стыдно ещё больше. И не знаешь, ведь, когда зайдут к тебе гости, поэтому порядок должен быть всегда. А помимо дома ведь ещё скотина есть, за ней глядеть надобно. А еще огород. А зимой дел не убавляется, надо прясть, ткать, вышивать, шить. И домашние дела никуда не деваются. Готовить, убирать, кормить скот. В общем, не соскучишься.

Одна из причин, почему девушкам и парням дозволяется гулять допоздна, вставать позже, это возможность нагуляться уже перед тяжким каждодневным трудом семейной жизни. Вот и мои подружки кто-то уже входит в новый ритм жизни.

А я пока не хочу. Мне ещё рановато, как я считаю. И дело даже не в том, что не нагулялась. А я ведь толком и не гуляла, ведь вела хозяйство вместо мамы. Зато я теперь привычная к домашнему труду. Просто пока не встретила того единственного, за которого и в огонь, и в воду готова кинуться. А мечтаю я о большой любви. Просто за хорошего парня, мне подходящего, я не пойду. Я своим так и сказала. Что хотите делайте, а в любви решать за себя не дам.

Стук в окошко прервал мои размышления. Уже вечер, весна на улице, уже и темнеть позже стало. Так что ещё светло.

— Кто там? — отворяю ненадолго окошко.

— Винка, пойдем гулять!

— Тома, зачем? Ещё холодно! — одну из лучших подруг звать Истома. Но она не любит этого имени, и всем представляется Томой.

— Пойдем, уже теплынь. Парни уже повылезали. Сегодня уже биться начинают. Пойдем, а то проглядим всё. На гулянках уже не то будет, там они выделываться будут перед нами, а тут настоящую силу показывать.

— О, битва парней! — я облизнула губы. Странно, но меня почему-то всегда прельщали драки. Сама тоже хотела научиться, стала тренироваться с вилами, после прошлогоднего представления парней. Отец меня застукал за этим занятием и понял, что пора. Пора было и меня обучить биться. Ведь в военное время всякое может быть, иногда приходится и женщине за себя постоять. Так что девчат обучают отдельно, и они в основном не рукопашным боем занимаются, а с палицами, вилами, другими подручными средствами. В бой идет всё, что под руку попадется. Так что всю эту зиму я каждый день бегала на тренировки. Ну и на игрища тоже, вот только пока ничего интересного для меня не было. Никто из парней не приглянулся. Да и на игрища обычно новых парней с других деревень не пускают. Вот если всё лето будет с нами гулять, да познакомимся с ним поближе, если будет ещё холост, тогда и пригласить на игрища могут. Поскольку Ратибор женился, то меня чуть ли не силком заставили посещать все молодежные гуляния, а почти весь быт лёг на плечи «мамы».

— Пойдём, это я ни за что не пропущу! — шепнула я подруге и закрыла окошко. — "Мам", я гулять. До утра не ждите!

Вот странно, "мамой" сноху обозвала почти сразу, ведь она казалась мне старше по виду, девчонку брат взял из старых дев, поскольку самому уже было под тридцать. И вела она себя и правда как мама, чем-то смахивала внешне тоже. Но она не возражала, что странно.

— Травинка, не рано ли на гулянки, ещё холодно на улице? — вмешался отец.

— Не, пап, не рано. Сейчас уж бои начинаются, пойду глядеть.

— Хм, — хмыкнул отец. Он был не против того, что я пойду глядеть на бой, ведь от этого в дальнейшем зависит моя судьба, лучше выбрать хорошего парня, который сможет постоять за свою семью. — Одевайся теплее.

Я кивнула и натянула зимний тулуп. Будет жарко, лучше расстегнусь, чем замерзну.

На сборах в конце деревни уже за пригорком спряталась толпа девчонок.

— Добрый вечер, подружки! — поприветствовала я их, отвесив поклон.

— Привет, Винка! Давай, присоединяйся, уже бой начинается! — я прильнула к земле, где уже на снег постелены были овчины. Внизу расстилался вид на долину, полную парней — молодых, красивых, полных сил. — Они уже разогрелись, побегали тут, попрыгали, вы всё пропустили!

— Жалко. Тома, ты чего так поздно меня позвала? — с укоризной глянула на подружку. Но та была уже вся во зрелищи.

— Ну что, кто готов начать первый бой? — спросил мой учитель в серединке клочка земли, что был отделён кругом парней для боя. Он был уже не молод, но тренировал наших парней и девушек не первый год, и всеми боями с нашей стороны тоже руководил он.

Вперед вышел рыжий парень — местный красавчик. Волосы доставали до плеч и завивались в мелкие кудри. Уже без головного убора, в укороченном тулупе.

— Ты с кем-то конкретным желаешь сразиться или тебе все равно? — голос учителя был громкий, интересно, это специально он так долину озвучивает или они знают о наших подглядках?

— Хочу вон с тем! — он указал пальцем на высокого парня, с бородкой. Я б сказала, что ему никак не меньше двадцати лет, а то и больше. Но судя по всему, как раз в пору вошёл.

Обычно вначале таких вот битв деревень участвуют холостые отроки и лишь в конце показывают на что горазды женатые, всё ж у них другие задачи, и они подтягиваются позже, когда уже стемнеет. Хотя "старички" обычно военные, а те в начале показательных боёв не участвуют.

Парень вышел из толпы "врагов" (так мы называем соседние деревни, всё ж они не наши, честь своей деревни будут отстаивать). Снял шапку, тулуп. Не слишком ли он оголился? Волосы достают до лопаток и собраны в хвост. Остался в одной рубахе. Бр... Ещё ж совсем холодно.

И тут начался бой. Боги, что это было?! Наш Рудак ему хотел влепить под дых, а этот парень так ловко увернулся и локтем ему по спине заехал. Рудак так и согнулся от боли, при том, что был в тулупе и удар явно смягчился. Какова ж сила удара, если б без тулупа? Потом ещё серия ударов, но все были мимо. Парень ловко уворачивался и в долгу не оставался, первым тоже не бил. Разок прямо по спине рыжего совершил обратный кувырок. Девчонки все охали и ахали. Кто-то болел за нашего Рыжего, а кто-то за незнакомца. Всё же он был завидным бойцом. Сражение завершилось истощением сил нашего парня, он просто рухнул на землю и больше не встал. Учитель проверил дыхание у него, что живой, поздравил с победой незнакомца.

— Молодец, твои движения мастерски отточены, ты ведь воин, не так ли? — воины у нас были отдельным сословием. Они обучались воевать с детства. А остальные ребята просто в каждой семье и деревне учились на месте держать оборону и биться. Всё же в случае войны надо было на местах стоять за свою семью, за односельчан, защищать жён и детей. Затем и проводились эти тренировки.

— Благодарствую, — парень поклонился. — Да, кое-чему меня научили воины, но я не принадлежу воинскому чину.

Рудак уже кое-как поднялся, обнялся с незнакомцем, и они разошлись по разные стороны.

А дальше было скучно. После такого быстрого и насыщенного боя, мне казалось, что остальные ребята вовсе не желают шевелиться. Двигались медленно и размеренно, меня удивляло, что они пропускают все эти удары, позволяя каждому достигать своей цели. В итоге, мне надоело.

— Тома, я пойду, мне скучно. Всё самое интересное мы уже увидели, — прошептала я подружке.

— Не нравится, не мешай. Там ещё Утеш не бился.

— Ты все ещё западаешь на него? — на моих губах скользнула улыбка. Тома давненько заглядывалась на Утеша да как-то не осмелилась к нему подойти.

— Ага, да пока он на меня не глядит, погляжу хоть я на него, — Томка при этих словах так влюблённо выглядела.

— Ладно, но я пойду уже домой. Завтра с утра у меня тренировка.

— Ты считаешь, что будет твоя тренировка после такого?

— Ну, не знаю, но Твердополк обещал, что будет. Значит, я приду. А там поглядим. — Кстати, мой учитель бывший военный, тоже в тридцать лет его списали в запас, чтоб мог обзавестись семьёй, вот с тех пор и занимается с ребятами. Правда, не задарма, поскольку это его призвание, то платой является с каждого парня и девушки продукты или другие товары, всё зависит от того, чем та или иная семья занимается. В общем, мы ему даём все необходимое для жизни, а за это он нас учит. Возможно в будущем брат тоже будет учить ребят.

— Ладно, пока!

— Пока!

Я помахала девчатам, но им было не до меня. Эх, видно ничего я не понимаю в любви или боях. Ведь каждая ждала выхода для показа умений своего парня или того, кто только приглянулся. А может рассчитывали полюбить кого-то нового. И раньше мне тоже было интересно до самого конца. А тут что-то заскучала. После парных боёв пойдут стенка на стенку. Затем будет объявлено, чья команда победила. Далее атаманы команд будут за свои обиды наказывать. Всё ж не дело, что кто-то побил атамана. А такие наверняка найдутся. Всё, конечно, не серьёзно, просто прилюдно немного похлопают плетью легонько по мягкому месту, и все посмеются просто и всё. А затем братание. Все дружно обнимаются и уже тогда расходятся.

Я ещё раз взглянула на девчат, жадно глядящих на парней, и пошла домой.

Дома мне как-то было холодно. Растопила баньку и пошла греться. После бани обливаться холодной водой вовсе не хотелось. Укуталась потеплее и пошла спать. Но и дома было мне холодно. Замоталась двумя одеялами и уснула с мыслями о том первом поединке.

Даша

Проснулась. Замёрзла. Укрылась. Согреться всё равно не могу. Будильник. Пора вставать. Пошла греться в душ. Пропарилась как следует. Пошла поставила чайник, буду чай липовый пить с малиновым вареньем. Расчесалась. Какую причёску сделать? Заплела косу и подколола её заколкой наверх. Собранные волосы наверх — деловая причёска. Не красоваться пришла, а по делу.

Хух, согрелась. Можно сказать, позавтракала. Пора звонить по объявлениям. Хотя возможно уже люди отозвались по ним, всё же купила газету в конце недели.

— Здравствуйте, я по объявлению.

— Уже все места заняты.

— Спасибо. До свидания.

— Здравствуйте, я по объявлению. Уже всё занято? Понятно. Всего доброго.

После обзвона девяти объявлений, на десятом мне повезло, это там, где заработная плата была договорная. Договорилась подъехать к одиннадцати в отдел кадров.

Собралась быстро — хорошо, что с вечера всё приготовила.

Вообще так повелось ещё со школы, что я всегда собиралась с вечера и утром на это не тратила времени, зато моя сестра, Надюшка как раз собиралась утром. Постоянно слышалось, что она не может найти тот или иной учебник, бегала по всей квартире в поисках с криками, потом в мыле собиралась и уматывала со мной в школу. Так что сборы с вечера — мне были подтверждением правильности моей теории.

Сейчас Надя поехала в санаторий. После того, как в пять лет она попала под ливень и застудила себе почки, начались постоянные походы по врачам, анализы и прочее. Врачи ставили пиелонефрит, что не утешало. Каждое лето она проводила пару недель в больнице на обследованиях. Поначалу, пока была совсем маленькая, мама лежала с ней, а потом лишь каждый день ездила её проведывать. Вот и сейчас родители купили ей путёвку в санаторий, где надо было пройти курс очистки организма и лечебных процедур. Санаторий был закрытый и туда родственников не пускали. Лишь неделю спустя можно будет за ней приехать. Поэтому родители улетели отдыхать, а меня попросили быть на связи, ежели что — я уже девочка большая, могу о сестре позаботиться. Да и сестренка была не промах, сообразительная и боевая. А то, что она по больницам постоянно моталось, тоже её закалило, и она теперь была самостоятельная до жути. Даже я в её возрасте такой не была. Ну да ладно.

Так, срочно надо убегать!

Надела белую водолазку, сверху чёрный жилет, юбку длинную до щиколоток чёрную. Под низ колготки и гамаши чёрные. Проверила температуру за окном — "-15". Этого будет достаточно. Сверху нацепила длинный синий пуховик. Обулась в черные сапоги на толстой подошве — не люблю на тонкой, камни чувствуются, ноги замерзают. Надела синюю шапку, повязала такой же шарф. Схватила свою безразмерную сумочку, в которой было обычно битком напихана куча разных полезностей: зеркальце, салфетки влажные, газовый баллончик, гарнитура для телефона, права, пара бумажек, ручка, деньги, ключи, ну и может ещё что по мелочи. Я вот всё порываюсь себе ножичек раздобыть, да все никак не вижу подходящий. Вспомнила про документы для работы, взяла стопку.

Смотрю на себя в зеркало, ничего не забыла? Вроде всё взяла. Замкнула дверь. Побежала по ступенькам, хорошо, что живём не высоко, лифтом почти не пользуемся, потому как он постоянно ломается. Бегу, перепрыгивая через несколько ступенек. Выбежала из подъезда, побежала к метро. А что — права правами, а по Москве перемещаться на личном транспорте не выгодно. Место, куда машину поставить — не найти, помимо этого ещё и вечно пробки. Это если куда-то в универсам за покупками ехать, тогда и на машине можно прокатиться, а вот по делам — оно не нужно. Быстрее доберешься до нужного места на метро.

Преимущество личного транспорта ещё в том, что всякую всякую заразу не собираешь в общественном транспорте, зато за дорогой следить нужно, всё время в напряжении. А в Москве машин пруд пруди, страшно. Катаюсь, но редко и по знакомым маршрутам. Вот за город — всегда пожалуйста.

Сходила на собеседование и меня взяли. Причём без вопросов, лишь попросили девочку меня протестировать. Отвели к компьютеру на рабочее место, попросили что-то сделать. Я выполнила, что просили. Очень удивились, что я умею это делать. Древняя программа, понятное дело, что курсы оператора ПК такого уже не дают. А вот получается, зря, поскольку некоторые офисы ещё сидят на этом софте. Хотя может, и не зря. Ведь ДОСовские программы работают на порядок быстрее, чем виндовые. Вообще, самое лучшее, когда вообще напрямую с машиной общается программа, то есть написанная на Ассемблере. Но писать такую просто замучаешься. Всё же привыкли мы к удобствам.

Сказали мне об условиях работы. Я была согласна. Теперь надо решить вопрос с руководством. Девушка вошла в кабинет с надписью "Начальник", попросила подождать, через некоторое время пригласила в кабинет. За столом сидел мужчина средних лет, плотного телосложения, но не толстый. В деловом не дешёвом чёрном, зеленоватого оттенка костюме, салатовой рубашке. Деловой мэн, я б сказала. Пальцы веером... На пальцах кольца. Мне, если честно, не особо понравился. Типа "новый русский". Но начав разговор поняла, что ошиблась. Прикид прикидом, а говорил он вежливо, без понтов.

— Здравствуйте, присаживайтесь.

— Здравствуйте.

— Ваши условия? — это он сразу к делу.

— В субботу работать не могу. Остальные дни меня устраивают. Три дня в неделю мне предложили, а можно пять?

— Нет, поскольку на один день в неделю никто не согласится — зарплата будет маленькая. А шесть вы сами только что сказали, что не можете.

Подумала. Когда это я говорила? Может тогда, когда сказала, что в субботу не могу.

— Тогда согласна на понедельник, среду и пятницу.

— Хорошо. Работа с 8 до 19 без перерыва. Отвечаете на звонки, вбиваете в компьютер данные. Обедаете на рабочем месте — минут 15 максимум. Ну и чай в течение дня без отрыва от производства. По нужде отлучаться не дольше 5 минут, — я кивнула. — Какое у вас образование?

— Неоконченное высшее.

— Высшее неоконченное, значит вы учитесь?

— Да. Я ещё хотела бы обговорить учебный отпуск на сессию.

— Не более двух недель. Просто договариваетесь со сменщицей, она работает 2 недели, потом вы, по 6 дней в неделю. Учебный, как и обычный отпуск можете брать, когда надо, главное, чтобы сменщица была не против. Ну, как положено по трудовому законодательству — 28 дней в году обычный отпуск. Учебный тоже желательно не чаще 2 раз в год. К тому же со сменщицей можете меняться в любое время, если договоритесь, конечно.

— Меня устраивает. Что насчёт зарплаты? — этот вопрос я не могла не задать.

— Две тысячи в день.

Мысленно подсчитала, сколько в месяц. Где-то 24 тысячи в месяц. Неплохо. Для новичка без опыта работы с неоконченным высшим образованием, три дня в неделю, я бы даже сказала — круто!

— Я согласна! Испытательные срок?

— Его не будет.

Мелькнула мысль, но я не успела её поймать.

— У вас трудовая книжка есть? — спросил мой работодатель.

— Нет.

— Тогда советую сходить в канцтовары и купить, Тут недалеко от метро есть магазин. В общем, нам от вас нужен паспорт, документ об образовании, если студентка, можно копию зачётки. Как будет возможность выбраться в ВУЗ, возьмете справку, что у них учитесь. Ну и трудовая. Если сегодня сможете принести документы, то оформим вас уже сегодня, с завтрашнего дня можете выходить на работу. Если нет, приносите документы завтра, попрошу девочек прийти пораньше и оформить вас к началу рабочего дня. Идёт? Завтра приступаете.

— Да, спасибо, — я кивнула.

— Хорошо. До встречи.

— До встречи. Хотя ещё один вопрос, — внезапно вспомнила, а уточнять надо сразу же.

— Какой?

— А мне учёбу в качестве стажа засчитают?

— На дневной форме учитесь? — я помотала головой. — Значит, она не учитывается. До свидания.

Лёша

С Дашей мы как-то странно расстались. Не понимаю наших отношений. То ли мы встречаемся, то ли уже помолвлены. Или просто друзья? Хотя сам всю эту кашу заварил, и не расставил все точки над "i". Кстати, буква зря была убрана из русского языка. Образ этой буквы означает "вселенную". Поэтому и слово "МИР" имеет несколько значений, вот только раньше каждое значение писалось по-своему с одной из трёх "И": И-Иже, i — Ижеи, Ї — Инить, . И в данном случае — когда "и" с точкой "МIР" обозначало вселенную.

Так это я о чём? А, о том, что надо разобраться в своих чувствах. С одной стороны, мы вроде как и не знакомы, общались от силы пару часов. С другой стороны такое чувство, будто знаю её всю жизнь. И общение нам обоим в радость. По идее, нам бы съехаться вместе да пожить, сможем ли мы создать семью. Вот только, если мы знакомы так мало, может хотя бы ради приличия стоит начать ходить на свидания, не предложишь же сразу переехать ко мне. И куда её пригласить? Просто в кино? Ходил я уже в кино, причём недавно, ничего дельного там нет. Точнее всё дельное уже прошло — было на новогодние праздники. А поскольку праздники уже кончились, то и дельные вещи тоже. Просто так, ради формальности идти туда не хочется. Хочу чего-то нового, чего не было с другими. Ведь, как мне кажется, Даша ОСОБЕННАЯ, не такая как все. Ладно, для начала бы неплохо позвонить. Всё это я думал, пока лежал — было немного времени до будильника. А дальше он прозвенит, и придется подскакивать с постели и собираться на работу, ведь уже понедельник и работу никто не отменял. Интересно, что слово "работа" и "раб" одного корня. Если так подумать, то на работе мы и правда рабы, что скажут, то и делаем. Никакого творчества, отклонения от исходного задания не приветствуется. Даже наоборот, всякие крутые штучки, навороты — они не ценятся, мало того, некоторые мне даже пришлось либо прятать так, чтоб работодатель не узнал, а делал я их для своего удобства, либо убирать вовсе. А ещё с недавних пор требуют вести документацию, а это значит, что в любой момент могут выгнать с работы и взять кого-то другого, кто будет более послушен, выгоден. В документации новый человек разберется, а вот без документации в чужом коде копаться — что в лабиринт попасть. Пытался я так раз в чужих дебрях понять структуру, потом плюнул и решить просто ваять своё, а вот когда накладки какие-то выходят, тогда и разбираться, что к чему. Программирование — это великая вещь.

— Слышу голос из прекрасного далека..., — пора вставать. Уже два будильника отключил, этот последний. Каждая секунда просчитана. Поднимаюсь и бегу ставить чайник, потом в туалет и умываться. Далее по графику остальные туалетные дела, одевания. Собираю что-то на обед из остатков пищи: каша рисовая, приправляю кетчупом, иначе не съедобна, нарезаю колбасы, все перемешиваю в судочке. Ещё воды налить с собой, быстро чай попить и убегать.

На работе как робот. Тоже никаких левых мыслей, надо вкалывать. В обед кушаю и начинаю вновь думать о Даше. Куда бы пригласить её. Может в планетарий сходить? Интересно, а она работает? В общем, в любом случае, не мешает позвонить.

Достаю телефон, звоню. Трубку не берёт, затем гудки короткие. Занята, а может едет в метро. Позже либо перезвонит, либо надо будет не забыть набрать ей. Отвлекают по работе. Вот и закончился обед. Пора идти пахать.

Закрутился. Позвонить так и забыл. Будильник — конец рабочего дня. Живу по будильникам и напоминалкам, без них всё забываю. Да и в век информационных технологий грех не пользоваться этими усовершенствованиями. Зачем ненужная информация, которой нужно забивать свой мозг, и без того перегруженный. Как говорил Шерлок Холмс, запоминаю только нужное, иначе в какой-то момент место закончится. И хотя я не верю в это, потому что мозг не поддается объяснению современной науке, а воспоминания где хранятся — до сих пор не известно, все равно, зачем держать в голове кучу всего, что надо помнить и не забыть сделать, если можно просто поставить напоминалку на телефоне.

Иду с работы. Она так и не перезвонила. Набираю её номер.

— Привет, — здороваюсь.

— Здравствуйте, — незнакомый голос.

— Это Даша?

— Да. А вы кто?

— Лёша, — пауза. И что сказать?

— Лёш, извини, я устала, сегодня трудный день был. А сейчас домой еду, я в метро, скоро пропаду.

— А завтра тебе можно позвонить?

— Ой, даже и не знаю, мне завтра на работу. Я сегодня ходила на собеседование и меня берут. Давай, я как устроюсь, тебе перезвоню, ладно?

— А ты позвонишь? Давай я тебе наберу, — знаю, навязываюсь, но шанс упускать свой не собираюсь.

— Хорошо, давай поговорим в пятницу вечером.

— Лады.

— Ну, пока! Сейчас пропаду, — отвечает она. Я уже привык к её голосу по телефону, и он не кажется чужим.

— До встречи.

— До связи.

Интересно, она меня так послала или всё же нет? Ставлю напоминалку: "Позвонить Даше". Время в пятницу в 20.00. Точно она в 8 спать не будет, и по идее рабата до 7 максимум. Хотя нет, лучше в семь позвоню, а то вдруг она в этом время в дороге будет. Спускаюсь в метро, включаю в наушниках аудиокнигу. Все, отрубился.

На автомате огибаю препятствия, подхожу к нужному вагону поезда и сажусь, пока есть свободное место. Отрубаюсь от происходящего. Вот люди некоторые думают, почему молодежь занимает свободные места, а потом не уступает старикам. А потому что старики пошли наглые. А я вот из принципа не буду уступать тому, кто считает, что заслужил больше моего. Вот спрашивается, час-пик, когда люди едут на работу или с работы. И вот какую-нибудь бабульку несёт в метро именно в это время. Вот что она там забыла? Она на пенсии, сидит дома. Если тебе надо ехать, ну так езжай днём, когда народа мало. А люди с работы едут, уставшие, я вот всё время хочу спать. Сажусь и обычно сразу же вырубаюсь. И вот наглая бабка идёт и требует, чтоб ей уступили. Да пошла она! Вот стоит бабулька, видно, что устала. Скромная. Никого не сгоняет. Вот такой я даже рад буду уступить. Она ещё и поблагодарит и даже, скорее всего, откажется сесть, скажет, что сиди, сынок, тебе нужнее. А эти... просто слов нет.

Срабатывает распознавание голоса по слову. Моя станция. Плетусь вместе с толпой к выходу. Тороплюсь выбраться из этой толпы, но все же держусь средней скорости потока. Поднимаемся по эскалатору. Разглядываю рекламу на стенах. Ничего интересного. Выхожу, иду по дороге, разглядывая витрины. Каждый день появляется что-то новое. Вот, важно запомнить, никогда не знаешь, когда пригодится.

Прихожу домой. Залезаю под душ, дабы смыть всю негативную энергетику, собранную в общественном транспорте в столице, делаю себе лёгкий ужин, далее следует чистка зубов, и отправляюсь спать.

Лежу, мозг почти сразу отрубается, только на границе сна слышны какие-то разговоры незнакомых людей. Едва уловимые, не можешь разобрать, толком, о чём говорят, хотя говорят на русском. Проваливаешь в царство сна.

Сокол

Через шесть лет

Эти лета я провел на учёбе в славном городе Асгард. Это был стольный град Малого Союза. Закончив обучение и проведя лето* на поле боя, я поехал в горы, к горячим источникам. Там я набрался сил. Теперь предстояло жениться.

Интересно, Она меня помнит?

Надо было придумать, как нам встретиться. Переход сосёт много энергии. В прошлый раз я месяц провалялся в постели — энергетическое истощение, как сказали лекари. Сразу как явился домой, так и упал, где стоял. Так что стараюсь перемещаться на общественных перебросках, а не с помощью СИЛЫ.

Прошло несколько лет после того, как я повстречал Её. За эти годы мне стоило многому научиться. Я ведь не воин, но боевой опыт мне тоже нужен. Вообще в наше время дают подготовку всем парням и девушкам. Но я боевой маг, мне надо владеть искусством ближнего боя, рассчитывая только на физическую подготовку, а не СИЛУ.

Вот и проведя пару лет среди воинов, я подался оттачивать мастерство среди простого народа. Ведь обычные люди не зря постоянно тренируются. Правда, это касается в основном молодежи, они постоянно устраивают стычки, разборки между поселениями. А старшие мужи приезжают лишь на первые сборы, когда съезжают несколько деревень или городов. Такие бои проходят пару месяцев. Обычно начинают с двух деревень, потом подтягиваются и другие.

И вот сегодня был один из таких боёв. А вторая причина, за такими боями обычно подглядывают девчата. Это не возбраняется, даже поощряется. Ведь в поединке девчата тоже могут кое-каким приёмам научиться, да и жениха себе присмотреть в деле защиты своей будущей семьи. И вот все эти годы я ждал Её. Я ходил на гулянки, высматривая всех голубоглазок деревни. Ведь гулянья начинали посещать после 12 лет. Но никакого всплеска души я не увидел. Тогда я шёл в другую деревню. Но и там ничего такого не было. Сегодня меня вызвал парень, с которым мы встречались на других сборах. И ему не понравилось, как я болтаю с девчонками. Всё же слухи быстро распространяются, он ещё тогда на меня ощетинился, типа я отбиваю у него девчат. До стычки не дошло в тот раз. А сегодня он смог вызвать меня на поединок, поскольку до того на всех предыдущих боях, где мы встречались, меня вызывали другие бойцы. А правила сборов — каждый боец в парных боях участвует только один раз. А сегодня ему предложили первым открыть сходку, он и вызвал меня.

Он был сильным бойцом, это я ощутил с первых мгновений как вышел на поединок. Но тут я ощутил всплеск, которого давно ждал. Тут была Она! Стоило себя показать. Я не позволил ему нанести себе ни одного удара. Странно, но прилив силы я ощутил очень значимый. И уже после боя я понял, почему. Она мне помогала. Глупенькая девочка, что ты натворила!

Когда сегодняшняя сходка завершилась, я пошел её искать, но не нашёл. Девчата молчали, а одна девчонка плохо скрывала беспокойство. Она могла мне помочь. Я попробовал с ней поговорить, шёл за ней до дома. А возле дома она чуть не подняла шум. Решив не рисковать, я спрятался в хлеву, поставив метку на выход этой девушки из дома. Утром чуть свет, она выскользнула из избы. Последовав за ней, я очутился возле красивого дома, всего такого резного и раскрашенного. Отворив калитку, она подошла к окошку и постучала. Но в ответ тишина. Тогда она пошла стучать в дверь.

— Тома, что случилось? — встревоженно отреагировала открывшая дверь женщина. На ней была рогатая кичка, значит замужем. Либо мать, либо сестра, либо сноха. Девушка зашла в дом. Через какое-то время она выскочила из дома, и когда она скрылась из поля зрения, я подошел к калитке. Тут вышла женщина. Она была мрачной и грустной.

— Здравия! Вам чем-то помочь? — вызвался я.

— Здравствуй! Ты не местный. Боец?

— Да. Ищу, где остановиться, может помощь кому нужна.

— Хорошо, я тебя нанимаю. Сходи, будь добр, на колодец, набери воды, — женщина вынесла ведра и коромысло.

— Благодарю, но обойдусь без коромысла, — я убежал за водой.

В общем, целый день я бегал по каким-то делам. Лишь на обед, ужин меня звали откушать. Дома было чисто и уютно. Вокруг вышитые рушники(полотенца), скатерть, салфетки.

К ночи мне предложили ночлег. Я просто рухнул на лавку от изнеможения. Неужели все эти дела делает обычно хозяйка? Нелегкий это труд — быть матерью, женой, хозяйкой. Глава семейства приходил лишь на обед и ужин. Он одобрил мою кандидатуру. Это судя по всему, был отец.

— Дочка заболела, поэтому снохе приходится много времени ей уделять, она не поспевает. Да еще и сын недавно женился, дочка выполняла часть дел, а тут свалилась, лишних рук не хватает, — объяснил он мне.

— Понятно. За хлеб и соль, я буду вам помогать.

— Благодарим от чистого сердца! Как звать, тебя, сынок?

Я не знал, как представиться. Многие кличут меня Соколом, но не потому, что имя моё истинное такое, точнее часть имени, а потому что оборачиваюсь я соколом. Сокол — скорее прозвище. Но то на родной земле, где род мой. Я был драчливым парнем, зато крепким. Ну и дали мне мирское имя Дубок, мол, крепкий как дуб.

— Зовите меня Дубок.

Вот так я представился. У нас не принято называть своё имя. Представиться можно по кличке, прозвищу. Никто не обижается на это. Но почему-то мне показалось правильным сейчас назвать своё имя.

Знание настоящего имени в руках ведуна или колдуна могут как лечить, так и вредить человеку. Поэтому после имянаречения даётся два имени, для друзей, подруг, родственников, а другое лишь для судьбы — суженого. А вот чужим обычно представляются прозвищем.

И я отключился. Проснулся я от предчувствия чего-то плохого. Я выскочил из своей комнаты. Все спали. Я двинулся по наитию. В горнице было темно. На одной лавке спала хозяйка. На другой девушка. Я прикоснулся к её лбу. Она вся горела. Рядом стояло ведро с водой, но вода была теплой. Я засунул руку в воду и она превратилась в ледяную. Смочив тряпку, которая сползла с лба девушки, я положил ей на лоб. Рядом лежала стопка платков. Я смочил один и стал обтирать девушке лицо, шею. Стоило приложить холодную ткань на живот. Откинув одеяло и задрав сорочку, я прикрыл ноги девушки одеялом, а на живот положил прохладный платок.

Жар стал спадать лишь под утро. Хозяйка так и спала. Под утро пришёл отец. И застал меня в комнате дочери.

— Что ты здесь забыл? — было первое замечание. Потом увидев задранную сорочку дочери и как я кладу мокрую повязку на живот, он смягчился. — Кто ты? Лекарь?

— Нет, но я потомок волхвов.

— Что с ней?

— Не знаю, было не до осмотра. У неё жар не спадал, а хозяйка спала. Вымоталась за целый день.

Тут женщина проснулась. Оглядев комнату она смутилась, и, прежде, чем что-то сказала, отец девушки опередил её:

— Ты уснула, а Травинка вся горела, — повернулся и обратился ко мне: — Ты знаешь её имя теперь. Сможешь что-то сделать?

— Оставьте нас одних.

— Пойдем, Карина, — отец семейства увёл свою невестку.

Мы остались одни. Значит, тебя звать Травинка. Попробуем. Я прикоснулся к её руке. Жар еще был, но не такой, как ночью.

— Т-ра-ви-н-ка! — позвал я. Девушка засверкала всеми цветами радуги, но цвета были блеклые. Оглядев её тела друг за другом увидел брешь в каждом теле. Сила утекала из неё. Я очертил в воздухе коло и расширил его мыслью до размера горницы, потом представил, как коло превращается в шар вокруг нас. Сила перестала утекать так быстро. Поскольку ей было некуда деваться, она начала кружиться по колу вокруг нас, постепенно находя брешь и вливаясь обратно. Что ж мне с тобой делать, малышка?

— Хозяин! — позвал я отца семейства. Он тут же появился в горнице, но дальше пройти не смог, шар защиты мешал это сделать.

— Ты звал меня!

— Я понял природу хвори. Из неё утекает сила. При том, тело плотское здорово полностью. Я не могу залечить брешь.

— А как получилась эта брешь? — а отец не промах.

— На поединке вступило в силу древнее заклятие.

— Какое заклятие?

— Несколько лет назад у вашей дочери был сговор. Древний, на основе СИЛЫ.

— Откуда ты знаешь? — удивился мужчина.

— Это был магический сговор со мной. Я не накладывал на неё обязательств, поэтому забрал память об этом. А когда на поединке вчера она увидела меня, она несознательно начала переживать за меня. А сговор дал силу всему этому, и она стала отдавать мне свою Силу. После поединка я разорвал связь, но брешь никуда не делась. Ваша дочь отдаёт Силу по-прежнему, только уже не мне, а природе!

— И что с этим можно сделать?

— Заключить новый сговор. Но тогда выбора у неё уже точно не будет. А связавшись со мной, она унаследует тяжелую судьбу. Ей придется обрести Свою СИЛУ! Она ведь тоже Хранитель Силы, как и я. Вы ведь знали это.

— Хранитель Силы? — отец словно пробовал это определение на вкус.

— Она связана с природой. Вы ведь видели эту связь, не так ли?

— Нет, — он задумался, — но с детства она возилась на грядках и урожай был огромный. Это было странно.

— В общем, что скажете?

— А разве есть выбор? Ты ведь сам его не дал. Заключай сговор, я благословляю.

Отец вышел. Я закрыл глаза. Теперь следовало узнать её истинное имя для суженого.

— Скажи мне, любимая, — я наклонился и поцеловал её. Всем телом я ощутил как она пульсирует во мне, в моём теле. Ты моя суженая, только я могу узнать твоё имя.

"НА-С-ТА-СЬ-Я!" — позвал я мысленно. Брешь стала закрываться. Я разорвал поцелуй. Теперь вторая часть сговора.

— Поцелуй меня!

Душа вырвалась из тела и подлетела ко мне, прильнув к моим губам. Брешь полностью закрылась, и мы слились в одно целое.

"Я люблю тебя, Настенька!" — сказал я мысленно. Все её тела наполнились СИЛОЙ. Душа моей суженой вернулась на место. Я вышел из шара. На всякий случай, пока не стал убирать защиту, только уменьшил шар до размеров её тела. И выскользнул из горницы.

— И что теперь? — отец появился тут как тут.

— Ничего не говорите ей. Я буду ухаживать за ней, если позволите буду жить у вас и помогать по хозяйству. Только она не должна меня видеть, постараюсь избегать с ней встреч дома и добиться её обычными способами. Любовь дарит СИЛУ! Только с помощью неё можно преодолеть все трудности.

— Ты очень мудр, сынок. Я одобряю твои действия.

— Я очень люблю вашу дочь! Любил все эти годы, с момента нашей первой встречи. Все эти годы я искал её. Но только вчера волею Судьбы мы встретились.

Лёша

Сел. И что это за сон такой? Первый раз вижу, чтоб сон продолжался. Словно вчера было мало. Сегодня опять снилась жизнь парня и девчонки голубоглазой. Интересно, а какого цвета глаза у того парня. Я видел его глазами, словно был им и жил в его теле. Все ощущения настолько реальны. Вот это чувство до сих пор, словно и не проснулся. Помню, что охладил воду рукой. Может попробовать. Иду в ванную. Набираю в тазик горячей воды. Что я делал во сне? Ощутил, что вода стала холодной. Представил себе, какая вода на ощупь, когда холодная. Передал это ощущение воде в тазу. Потом дотронулся другой рукой до воды. И правду холодная. Что со мной творится? Это со мной на самом деле происходило? Происходит? Чья это жизнь во сне? Моя? Пожалуй, мне это даже нравится. Ещё раз налил горячей воды и попробовал охладить. Вышло. Здорово! Будильник. Надо идти в рабство. Тьфу, на работу. Потребность в Даше возросла ещё больше. Сердце щемило от чувств, как во сне от Травинки, когда я о ней думал. Даша! Моя любимая!

Глава 3

Даша

Я полетела на крыльях счастья — бегом в канцтовары. Все остальные документы были у меня с собой. Поэтому быстро купила нужное и вернулась. Меня тут же оформили (начальник выдал заявление о приёме на работу и забрал трудовую), и девчонка, что тестировала меня, предложила мне понаблюдать за нею, записать, если что-то не поняла, может ещё какие вопросы по ходу дела возникнут. Я с удовольствием осталась и следила за её действиями, попутно записывая всё в блокнот. Потом девочка, кстати, её звали Дина, предложила поработать на её месте. Я поменялась с ней местами и стала отвечать на звонки. Было просто. Если что-то забывала, она тут же подсказывала, после звонка я записывала уточнения, что надо делать. Звонили часто. Потом познакомили меня с другими сотрудниками, выдали ключи, поскольку мой рабочий день начинался раньше других, и попрощались. Странно, вот так с улицы взяли человека, тут же ему дали ключи. С другой стороны, они ведь располагают моими паспортными данными и местом проживания, в этом плане как-то себя, наверное, обезопасили.

Завтра будет мой рабочий день, потому что понедельник я прогуляла, а мне его поставили как рабочий. В общем, теперь я — трудовой человек. А по субботам у нас были консультации в институте, преподаватели шли нам на уступки, так что посещать их было важно. Заодно и рассказывали, как делать контрольные, ну и какая-то начитка материала была. Поэтому в субботу работать мне было нельзя.

Вечером, возвращаясь домой после первого рабочего дня, я была измождена и морально и физически. Всё же не привыкла я к такой нагрузке, теперь придётся входить в новый ритм жизни. Кстати, надо бы чашку принести на работу, к чаю что-то, чай в пакетиках. Краем глаза отметила, что вхожу в метро. Ещё на обед что-то собрать. Про микроволновку никто не говорил, значит, надо что-то такое, что не требует разогрева. Бутерброды? В общем, надо сегодня зайти ещё в магазин, купить колбасы варено-копченой, чтоб не протухла. Хоть и зима, но в офисе тепло да и в метро тоже, так что запросто может испортиться. Родители на нужды оставили деньги — с этим проблем пока не было. Кстати, не буду же я в сапогах сидеть, надо сменную обувь. Достала коммуникатор и стала вбивать заметки, что надо купить или принести.

Тут раздался звонок. Незнакомый номер. Хорошо, что все входящие бесплатно, так что подняла трубку. Не сразу поняла, кто звонит. Если честно, была очень рада слышать ЕГО голос, что ОН не забыл про меня. Сердце застучало сильнее. Уже спустилась в метро. Прощаться не хотелось, но увидела огни приближающегося поезда. Попрощалась. Обещал в пятницу позвонить. С удовольствием бы ещё поболтала. Но звонить самой, когда договорились на пятницу, как-то не улыбалось. Не хочу быть навязчивой. Парни не любят, когда на них вешаются. Лёша мне понравился, не хотелось его спугнуть. Села в поезд и поехала.

Внимание вновь переключилось на то, что надо купить. Дописала список, тут уж и выходить нужно. По дороге домой зашла в магазин, купила, что нужно. Побрела домой.

Переступив порог квартиры, почувствовала жуткую усталость. Транспорт — все силы высасывает. Вампиризм всё же существует, правда энергетический. В местах скоплений людей мне частенько становилось плохо.

Когда-то экстрасенс знакомый учил меня защиту ставить, но я все время об этом забываю. Одно время пересеклась с одним случайно, он на «Скорой помощи» работал, как раз к сестре и приехал, когда она в 5 лет простыла и температура под 40 у неё была. Так мы и сдружились. Он сказал, что у меня есть потенциал, мне было интересно, он мне подбрасывал литературу, развивающую способности. А я запоем читала и пыталась воплотить в жизнь полученные знания. Не всё пробовала, частенько ленилась. А потом не до того было, и я забросила. Как раз тогда я и поняла, что у меня есть два режима — обычный и магический. Так я их называла. Представлялся последний мне как небольшой шум в голове, когда зажмуривалась и пыталась что-то сделать связанное с магией. Потом стала вызывать этот режим просто по желанию, даже не закрывая или зажмуривая глаз. Попробовала всего понемногу, просто черпать энергию из окружающей природы — кажется у йогов это "праной" называется, в наших методиках "жива". Ещё телепатией пыталась заниматься, а также лечением. Но с лечением мне было не велено баловаться, потому что при неправильном лечении, я могла перетягивать болезнь на себя, а это было не нужно. Как мне объяснил врач(это который экстрассенс), нужно познать себя, своё тело, а потом уж пытаться управлять процессами вне моего сознания.

С телепатией у нас не сложилось. Было слишком опасно, судя по побочным эффектам, поэтому дальше пары упражнений дело не пошло.

С внушением было лучше. Это у меня и правда получалось. Ну и вот сейчас вообще не тренируюсь, почему-то лишь в школе было интересно или может наоборот скучно, что я даже не уроках пыталась отрабатывать некоторые методики по внушению. Пробовала отвод глаз. Видишь человека и внушаешь ему, что тебя здесь нет, что тебя он не видит, не замечаешь. Это работало!!!

Ну так вот, я отвлеклась. Про вампиризм. Чтоб защититься от негативного подключения к своей энергии, нужно закрыть глаза и представить купол над собой. Это хорошее средство, но купол надо не забывать снимать, иначе худо будет. Есть более лучший способ, но он не долгий. Представлять перед собой или вокруг себя водопад. Вода хорошо защищает и от чужого влияния, и смывает негатив, и не блокирует положительную энергию. Но действует не долго, надо постоянно обновлять это поле. А о нём обычно сразу же забываешь. Вот и получается, что ходишь без защиты вовсе.

Пошла сразу под душ — смывать всю бяку с себя. Собралась на завтра, проверила список, всё в порядке. Можно чистить зубы и спать.

Травинка

После болезни я понемногу начала посещать игрища. Ещё было холодно, поэтому они были раз в седмицу*, обычно в неделю*. Солнышко радовало своим теплом. Вот выходишь с утра, смотришь, а оно светит. Поприветствуешь от чистого сердца.

— Здравствуй, солнышко! Даждьбог, Ярило! Здравствуйте, Боги наши любимые! — поклонишься на все четыре стороны. Ощутишь дуновение ветерка. — Здравствуйте, Стрибог, Матушка Сыра Земля. Здравствуй, Макошь! Здравствуйте, все! — а на душе становится тепло-тепло, словно цветок распускается, ПРИРОДА дарит тебе СИЛУ, ЛЮБОВЬ!

Хочется распустить волосы, чтобы ветерок трепал их. Но нельзя. Волосы накапливают силу для меня. Пока для одной меня. А как замуж выйду, расплетут мне косу, заплетут две, спрячут под кичку двурогую — символ мужской защиты и женского плодородия. В старости, когда женщина уже не могла рожать, меняли двурогую кичку на безрогую.

Вообще народный костюм очень многое значит(кстати, "народ" от слов "наш" и "род"). Вот мужчина — продолжатель рода — имеет свою весь. У девушки обычно костюм да головной убор говорят обо всем, какого возраста, замужем ли, или как раз в пору вошла. Вышивка содержит защитные символы от сглаза, навета, прошения у богов на богатство, плодородие, говорит о принадлежности какому-то роду, а также своей веси. Девицы обычно просто занимаются благоустройством уюта дома.

Кстати, богатый не тот, у кого добра много, а тот, у кого много богов. А кто такие боги? Предки наши, дети наши, ведь все мы внуки Даждьбога. Вот тот, у кого много детей — тот и богатый.

Солнышко пригревает, птички поют. Весна, одним словом. Снег, не так давно белый и пушистый, превратившийся в серый и грязный, тоже сошёл. Хотя его нет лишь там, где мало деревьев., в лесу ещё не до конца растаял, а кое-где образовалось болото. Но скоро и там будет сухо. Солнышко уже греет хорошо, можно обходиться без верхней одежды. Так приятно снимать её после долгой зимы.

Зиму я тоже люблю, но она поднадоела за месяцы холода. Хочется тепла и побольше солнышка. Всё же мы солнечные дети. Без солнышка и настроение грустное, и частенько болеть начинаем.

Недавно и я болела. Семь потов с меня сошло, похудела изрядно. А это плохо, ведь сейчас гулянья. А худых девчат не любят парни, пышнотелось — признак здоровья. А я совсем истощала. Некоторые хитрят, надевают под сорочку еще одежду, чтоб скрыть худощавость. А по мне — пусть видят, какая я тощая. Не хочу ещё замуж. Ну, не готова я! На все сборища, игрища я хожу. А вот замуж не хочу пока. Ещё годок точно можно ходить в девках. А там гляди и присмотрю кого. А кто из парней успеет жениться, ну — скатертью дорожка, значит, не он — мой суженый.

Раздался стук в окошко. Я приоткрыла задвижку.

— Тома, ты меня хоть когда-нибудь сможешь дождаться на улице?

— Винка, не гунди. Я пришла напомнить, что сегодня надо надеть портки.

Портки... Женщина носила сорочки, сарафаны. А вот портки — чисто мужская одежда. Девушка могла за всю жизнь ни разу не надеть их. Но на игрищах некоторые игры предусматривают использование этой одёжи. Потому что, сегодня, например, будем играть в Коняшки. А в сорочке держать девушку за ноги очень неудобно, можно запросто упасть.

— Ой, ты права, благодарствую, что напомнила. А мне что — и мужскую рубаху надевать? — решила уточнить я.

— Ну, не будешь же ты в женской длинной. Или задирать её будешь? — а и правда, женская ведь до пят. Окинула взглядом подругу. Забавно выглядит в мужском одеянии, с длинной косой. А вот серьги сняла, пожалуй и мне не стоит надевать их.

— Ну нетужки! — ответила Томке.

— Давай, потарапливайся, очень долго ты копаешься.

— Ага, жди, — кивнув, задвинула засов.

Можно было б Тому пригласить к нам в гости, пока я копаюсь. Но девушке негоже в чужой дом ходить. Можно, конечно, но тогда волосы надо прятать, если в доме есть чужой мужчина. Так уж заведено. А сейчас брат с отцом дома. Поэтому Томка ждёт на улице и почти никогда не заходит.

Отыскав портки, которые шила на приданое (приданое шьют на себя и будущего супруга: ткани заготавливают, нитки, шьют и вышивают сорочки, портки. Вышивка в основном лишь обережная, не говорящая, о том, к какой веси будет принадлежать муж и я, выйдя замуж). Надев рубаху, портки, подпоясавшись, я была готова.

Народ уже собирался, шёл по улице и пел, плясал. Мы с подругой выбежали из дома. Зрелище, которое мне открылось было просто сногшибательное: спереди девчата, одетые в мужские наряды, идут и поют мужские песни. Сзади наигрывают парни, да еще и видом нашим ухохатываются.

— Что ж вы свои косы не спрятали? Так и вовсе б сошли за парней! — смеялись отроки. А что — идея. Я побежала домой да нашла отцовскую шапку. Может и не по сезону головной убор, зато точно волосы мешать не будут. Выбежала обратно.

Вот парни-то вообще зашлись в дружном смехе. Я даже немного губки надула. Всё им не угодишь. Зато все мои прелести точно скрыты. Вот и нечего меня как Весту или Невесту оценивать по внешности. Как вам такое?! Замуж я явно ещё не готова! Повернулась к парням и язык им показала. Вновь раздался хохот.

В общем, побыла я немного скоморохом, поразвлекала толпу.

Пришли к лесу, там огромная делянка была. К нам присоединились ещё отроки незнакомые. Вначале хороводы стали водить. Веселья-то было. Но мы с девчатами всё же немного позволили над собой потешиться.

— Девчат, ну что — начнём битву на конячках! Пора на наших насмешниках отыграться! — начала Забава.

— Да, давайте им покажем, где раки зимуют! — поддержали девицы.

— Они наверное уж присмотрели себя девку, а мы им жребий подбросим.

Так и сделали. Собрали хворост — неподалеку ведь лес был. Выломали по две одинаковых палочки каждой длины, и на две шапки разделили их. Кстати, шапка не только у меня была. Все девчата тоже шапки прихватили, только надели их не сразу, а только вот на "Коняшек" достали. Вытянули девчата свой жребий.

— Слушайте, все. А давайте, завяжем им очи кушаками, чтоб они точно не видели, кто верхом на них. А мы ими управлять будем, куда идти надо, — предложила Забава.

— Здорово, согласна!

— Давайте еще вот как поступим, — предложила я. — Пусть они рубахи снимают, чтоб мы точно не могли догадаться, кто где. Погода сегодня радует своим теплом, так что не замерзнут. Ведь по вышивке мы их можем прочитать. А тут уж ничего не поделаешь.

— Это правильно, — поддержали меня девчата.

— А потом в конце, когда будут победители и побежденные, тогда и будем глядеть, где кто. Но тоже, так, чтоб не видно было другим, просто, положимся на волю Богини Доли.

— Согласны! — поддержали хором.

На том и порешили. Догадаться можно было, если б мы просто глаза повязали, но мы решили для надежности повязать парням на головы их же рубахи, только так, чтоб вышивку не видать было да чтоб не задохнулись они. Завязали им головы, поглазели на их голые торсы, и по жребию определились, где чья пара. Кстати, по фигуре тоже нельзя было догадаться, ведь все были выпуклые, стройные, да и рост приблизительно одинаков, разве что пару человек можно было точно отличить. Да и кто до того видел их полуголыми? Хотя полностью такую возможность не исключаю.

И вот, игра началась. Построились в два ряда — друг за другом. Парни присели на корточки. Всадницы забрались на своих коней! Юноши обхватили наши ноги, а мы обняли парней за головы, поскольку за шею можно было задушить. Задача предстояла трудная. Мало того, что надо было удержаться в такой позе, причем одной рукой придерживая парня и, целиком доверившись ему, приходилось еще направлять действия лошадки, а ведь надо было ещё и повалить противника наземь. У кого в итоге больше лошадей со всадниками останутся в стоячем положении, та команда и выиграла. Распределились на команды. Голые торсы парней были очень красивы, все такие бугристые, натренированные. Выбирай любого! У некоторых шрамы были. Но мужика шрамы только красят. Интересно, а откуда у них шрамы? В боевых же действиях не участвовали.

— Начали! — подала голос Забава — наша главная заводила.

И битва началась.

— Вперед! Чуть правее, теперь левее! — направляла я действия своего "коня".

Потом, столкнувшись с Томой, мы начали толкать друг друга. В итоге мой "конь" чудом умудрился увернуться от удара, ещё и устоял при этом. Зато конь Томы рухнул. Тома схватила под руку свою "лошадку" и увела с поля боя. А тут на нас наскочила Забава. Бой был не шуточный. Она хотела победить. Я с трудом отбивалась, норовя скинуть своего противника, мы визжали и пищали, не сдавая своих позиций. Усиленно стараясь удержаться одной рукой, другой старались попасть куда-нибудь во врага, или ухватить его за руку, чтоб дернуть, чтоб он не устоял — была весьма сложная задача. Когда, наконец мне удалось повалить Забаву — я увидела, что поле пусто. Мы были единственные удержавшиеся на лошадях, точнее я была единственной. Вот это да! Все остальные подбежали к нам поздравлять.

— Ну что — взглянешь на свою лошадку? -спросила Забава, потащила за руку свою в кусты, стягивая на ходу со своего «коня» рубаху.

Последовав её примеру, отвела в сторону парня, повторив действия подруги.

Интересно, кто моя лошадка? Сердце бешено стучало, лицо бросило в жар, руки тряслись, как у старика от волнения, пока я развязывала узел на затылке парня. С трудом у меня это удалось. Я протянула дрожащую руку и стянула рывком полотно.

На меня смотрели тёмные глаза. Уже было темно и разобрать их цвет было невозможно. Но это был ОН! Тот самый парень, поединок которого я недавно видела. Я отвернулась.

— Пойдем! — сказала я ему, и мы пошли обратно к ребятам. Он молчал. Мы вернулись тихонечко, так, что никто ничего не заметил. С девчатами мы договорились, что никто не будет говорить о том, кто был у кого парой. Парней было много незнакомых. Интересно, как так вышло, что парней и девчат было поровну?

— А теперь давайте играть в Ящера! — начала Забава.

— Ага, давайте! — поддержали парни. — Если кто не знает: выбираем Ящера — парня! Можно жребий тянуть. Кто будет первый? Обманывать нельзя. Завязываем отроку очи и раскручиваем его. Потом отпускаем и заводим песню. На кого его руки указывают, когда наступает тишина, та его "невеста". Идёт он её топить. Хватает в охапку и тащит к "болоту" . Пусть вот там за пригорком будет наше болото. Девушка должна откупаться. Чем — уж ей решать. Но если не откупится, выбывает из игры — она утонула.

Бросили жребий. Первый парень-Ящер повязал себе кушак на очи.

Мы вокруг него стали в коло. Парень выставил вперед руки и сцепил их в замок. Получилось наподобие стрелы. Мы взялись за руки, водим хоровод и запеваем:

— Сидит ящер,

Орехи лущит

Под ореховым кустом

Чок-чок, пятачок,

Сидит ящер — дурачок.

— Жениться хочу! — говорит Ящер.

— Возьми себе девку

Девку молодую.

— Кто она такая,

Как её зовут

И откуда привезут? — спрашивает Ящер.

— Вот она! — отвечаем мы. Парень хватает девчонку и тащит за пригорок, за пригорком снимает повязку с глаз. Слышатся поцелуйчики.

Парочка возвращается. Ящер вновь становится в круг и надевает повязку. Вновь начинаем водить хоровод. В итоге выбор падает на Рудака. Ящер меняется с Рудаком местами. Теперь Рудак — Ящер. Завязывает себе глаза. Мы раскручиваем его. Начинается вновь хоровод и всё повторяется.

— Вот она!

Выбор падает на меня. Нет, только не это. Чем же мне с ним откупаться? Берет меня в охапку.

— Ну, Винка, чем расплачиваться будешь? — меня в жар опять бросило. Странно, но почему мне не хочется с ним целоваться. Ведь ничего такого в этом нет, все целуются. А ещё мне когда-то он нравился. Это правда давно было, мне лет девять было. Я бы даже сказала, что сохла по нему.

— Не знаю, а чем можно?

— Поцелуем.

— Нет, — выдавила я из себя, слишком резко, может быть.

— Ну, — парень явно смутился. Не думал он, что ему могут отказать. — Тогда ленточку подари.

— Хорошо, — я расплела чуточку косу и протянула ему ленточку.

— Благодарствую, живи! — он сунул ленточку в мешочек порток.

Мы вернулись к ребятам. Текущий ящер еще несколько ходок совершил с девчатами и с другими явно целовался. Девчата приходили с припухшими губами и все красные, словно вареные раки. Всё же Рудак — хорош собой, вот только сама мысль с ним целоваться — мне отчего-то противна. Но это только мне, поскольку остальные девчонки были явно довольны поцелуями. А меня, к слову, доселе никто не целовал.

Потом были ещё два парня Ящером, но меня пронесло. Игра для меня была словно пытка. Не знаю, чем можно было ещё откупаться. Но за остальными я наблюдала с удовольствием. А потом выбор пал на Него. У меня уже бешено застучало сердце. Что это со мной? Даже не знаю, чего хочу, может и правда хочу, чтобы я была его невестой, пусть и не по-настоящему.

Доля помоги! Если это мой суженный, пусть выберет меня. Песня остановилась. Я почувствовала, как меня сцапали в охапку. Бережно, словно я была сокровищем.

Мы очутились за бугром. Время словно замерло. Он снял повязку и смотрел на меня своими СИНИМИ глазами. Не знаю, что произошло, но если доселе я не видела цвета его глаз, то хоть и стемнело уже, а я ВИДЕЛА. Он все так же держал меня в объятиях.

— Ну, чем будешь откупаться, девица-красавица?

— А чем можно?

— Подари мне что-то особенное для тебя.

Я могла бы подарить поцелуй. Сейчас мне хотелось этого больше всего на свете. Но я не продаюсь. Откупаться поцелуем не буду.

Он улыбнулся и осторожно поставил меня.

— Вижу поцелуй не подаришь.

Какой догадливый!

Я засунула руку в отделение портков.

— Вот, возьми. Шила для суженого, — протянула ему платочек.

— Благодарствую, — он поклонился.

Убрал подарок. А из другого отделения достал и протянул красную ленточку, плетённую. Ленты можно было купить на ярмарках, там предлагали очень тоненькие, высокого мастерства, гладенькие. Не всякая мастерица умела такую делать. Та лента, что отдала Рудаку как раз была ярмарочная. Эта же была плетенная, такую обычно могла делать любая девушка, но зато они были обычно сделанные собственными руками(своего рода ткачество тоже, как и плетение поясов).

— Вот, возьми в счет той, что откупалась.

— Благодарю.

— Пойдём! — его голос. Такой нежный бархатный низкий. Словно что-то знакомое и не впервые слышу такой, хотя точно знаю, не было у моих знакомых подобного.

Я спрятала свой подарок, откупаться им не хотелось. Уж не знаю, кто плел ленту, но это ЕГО подарок. Он был мне дорог.

Уже было довольно-таки темно, и мы решили разойтись на этот раз. День незаметно прибавлялся, поэтому через неделю будет ещё позже темнеть. Успеем еще нагуляться. А я что-то притомилась. Мы разошлись. Отроки чуть не подрались: за нас, естественно. Просто наши парни чужаков на игрища допускали, а вот девчат провожать — что ты! Оно и верно. Мало ли, что у чужака на уме. Свои друг дружку в обиду не дадут. Так что юноши нас проводили всех по домам. А сами потопали ещё куда-то. Небось пошли устраивать стенка на стенку. Ну, на то они и парни, чтоб драться, да оттачивать свои навыки.

* * *

Уже распустились цветы на деревьях, на некоторых уже и листочки, травка уже зелёная выглядывает. Красота. Всё же удивительно, как мы любим любую пору: зиму за снег и чистоту, холод, отдых, гулянья, катания на санях, снежки, лепку бабы; весну за вот это пробуждение природы ото сна, за распускание почек на деревьях, за цветы, которые потом перейдут в завязи. Дышишь полной грудью, наслаждаясь ароматом весны.

— Травинка, иди уже на гулянья, хватит стоять и мечтать, — Карина-сноха-мамочка выглянула во двор. На выходной девчат и парней выгоняют на игрища. Это не только знакомство с будущим женихом. Там ведь хороводы, пляски, знакомство и умение вести себя с противоположным полом оттачивается. Поэтому с двенадцати лет обязательны посещения всяких праздников, игрищ. Вот только я не ходила до этого лета. Да и не только это дают все эти хороводы. Мы учимся управлять своими тонкими материями, силами. А это в будущей семейной жизни очень важно. Зачатие и вынашивание малыша, да и просто совместная семейная жизнь от этого зависит. — Ты ещё тут! — "мама" уже негодует.

— Уже иду, "мамочка".

На улице уже слышны песни, гармонь играет. Интересно, это так наигрывает Волчий Хвост или он уже женился? На прошлой седмице я не обратила внимания, был ли он с нами на гуляньях, хотя ещё с Масленницы начались игрища, но я вот второй раз иду, ведь болела — седмицы две как лежала. Только появились силы, меня тут же и выгнали из дома — нечего сорочки протирать, как мама говорила.

Славницы — девчата, лучшие незамужние, пышнотелые, красивые, трудящие, голосистые — уже поравнялись с нашим домом.

— Привет, Травинка. Идешь с нами?

— Будто у меня есть выбор.

— Присоединяйся к нам.

— Да что вы, девчат, я ещё до славниц не доросла.

Славницы — лучшие — и идут впереди остальных девчат.

— Да ладно тебе, иди к нам, зато пляшешь ты здорово, да и поёшь тоже.

— Нет, сегодня точно ни того, ни другого делать не буду.

— Исхудала ты как-то.

— Хворала. Не набралась ещё сил.

— Что-то в прошлый раз мы того не заметили! — девчата смеялись, вспоминая, как я победила в коняшках. — Ладно, тогда иди в конец.

Я улыбнулась и пошла вслед за парнями, а они-то хорохорятся предо мной. Да и не дурна собою я. Все улыбаются, а мне смешно. Опустила взор, чтоб не выказывать своего смешка, и прошла мимо. Иду с другими молоденькими ровесницами, болтаем. А славницы уж что-то новое запевают.

Так и дошли мы до конца улицы. Теперь будут пляски, хороводы, затем игры. Поучавствовав в хороводах, притомилась я немного. Хворь съела кучу силы, в прошлый раз даже чувствовала себя получше, словно приток сил был. Молодежь пошла плясать, а я в сторонке стала, под деревом.

— Здравствуй, девица. Пойдём, покатаемся на качелях! — раздался бархатный низкий голос парня. Обернувшись увидела ЕГО. Наконец могу его рассмотреть как следует, да ещё и при дневном свете. Уже не молод, как говорят, молоко на губах уже обсохло, борода и усы есть, значит, вошёл в пору, но младше Ратибора. Наши-то парни лет в 20-22 все уже женаты, хотя в крупных градах попозже женятся, не раньше 21, когда второе посвящение проходит у сильной половины человечества. А этот тут что забыл? И чужак он, не местный. Поразил меня не только голос, но и его глаза — синие, такого насыщенного цвета, даже не знаю, с чем и сравнить. Наверное, с темным небом, только оно почти черное, а у него очи были чистого ясного цвета.

— Здравствуй, молодой человек! — отказаться было невежливо. — Пойдём!

Я прошла к качелям, к которым меня подвели. Села. Он стал меня раскачивать.

— Тебя напугал я? — его голос словно окутал меня со всех сторон.

— Что ж пугаться-то? Не страшный ты вовсе. Скорее ты меня удивил.

И чего это я сразу на "Ты" перешла? Чужаков обычно на "Вы" называют. Стыд мне и срам!

— Вот как? И чем же?

— Стар ты для молодца!

Раздался смех. Такой искренний.

— Что ж так?

— Ну, наши парни в твоем возрасте уж все женаты. А ты тут что забыл, неужто не нашёл свою суженую? Вроде хорош собой.

— Благодарствую, за добрые слова, девица. Ты права, доселе не нашел её, — он касался моих коленок и сердце словно в бездну падало.

— Неужто нет девок хороших?

— Девки есть, да нужна мне лишь одна, — на миг наши очи встретились, его же затягивали, манили.

— И как же ты её ищешь? — отвела взор с трудом, отдаляясь от него.

— Голубоглазка она.

— И что — перевелись нынче голубые очи?

— Да нет, много их, тьма целая. Да не лежит ни к одной у меня сердце, — он казался так далеко и так близко. Ветер трепал его паспущенные курчавые волосы.

Тут он раскачал меня очень сильно.

— Останови, будь добр.

— Остановлю, коли поцелуешь.

— И многих ты целовал из тьмы виденных?

— Никого доселе.

Вот интересно, верить ему или нет? Гляжу в эти синие глаза и хочется верить.

Сорочка на мне была свободная, да и подол приподнят немного. Перехватила руки повыше и подтянулась на них, вставая на качели ногами. И когда качели приблизились к нему, я оттолкнулась и прыгнула прямо на Него. Рисковая я, хотя вроде никогда такой и не была. Но была уверенность, что не разобьюсь и ничего себе не сломаю. Полёт длился всего несколько мгновений, но эти мгновения я парила, широко раскинув руки, словно птица в воздухе, ветерок обдувал меня. ОН всё же умудрился поймать меня. И не камнем упала в его объятия, чувствуя отдачу, а плавно, словно я пёрышко. Моё лицо было на уровне с его лицом. Я была в его объятиях и мне было хорошо.

— А ты знаешь, что я не продаюсь?

— Вот как!

— Но за то, что поймал меня, могу подарить тебе кое что.

И я прикоснулась к его устам своими устами. Легонько чмокнула, а он нежно продолжил поцелуй. У меня закружилась голова. Словно целый мир необъятный только что подарили мне.

— Пойдем, прогуляемся, — он поставил меня наземь. Смутилася немного, в жар бросило меня. И мы пошли гулять.

— Как же тебя звать, добрый молодец?

— Имя тебе не скажу. А как звать, пожалуй можно, — подумал немного. — Финистом меня можешь кликать.

— Не здешний ты, видно.

— Так и есть. У вас имена на "Ферть"* не в почёте.

— Так каким ветром тебя занесло на нашу землю*?

— Ищу тут кое-кого.

— Ради суженой? — не поверила я. — А с чего ты взял, что у неё голубые очи?

— Виделись мы давненько, дитём малым ты ещё была.

— А ты знаешь, что очи цвет поменять-то могут. У меня тоже меняют цвет от одежды, от настроения, да и под людей разных подстраивают свой цвет.

Он рассмеялся. Красивая у него улыбка.

— Да, знаю. А ты всё ж дитя малое. — Я нахмурила брови.

— Вот, у тебя уже тучи тёмные! — он расхохотался.

— Где? — испугалась я.

— Да в очах. У меня, кстати, тоже глаза поменяли цвет. Ты права во всем, — а потом наклонился к уху и добавил, — Настенька.

— Стой. Что ты сказал?

— Ты слышала.

У меня зачастило сердце. Откуда он знает имя моё сокровенное? После обряда имянаречения дали мне два имени. Одно мирское, для людей, а другое лишь для суженого. Даже родители не знали этого имени.

— Не ошибся ли ты? Меня Травинкою звать.

А в ответ лишь улыбка нежная. Так и сердце растаяло перед ним.

— Повидал я много девиц. Да только ты покорила меня.

— Не гожа я, не вошла я в пору ещё, худощава, — попыталась я наговорить на себя,— да и не Веста я.

— Не наговаривай на себя. Тяжко тебе пришлось пару седмиц. Прости, Настенька, — опустил он голову свою буйную.

— Полно тебе, Сокол мой, — что было, всё в прошлом.

И обнял он меня, крепко.

— А недавно сама спрашивала, как звать-то меня.

— Но откуда?

— Да оттуда все. Чем хворала-то? — постарался он сменить тему.

— Не знаю я?

— Зато мне ведомо, не умеешь управлять своею СИЛОЮ. Раскрылась ты. А я высосал тебя, как только открылась наша связь. Защиту не поставил вовремя, ждал, когда ты появишься.

— Не придумывай.

— Правда это, мне тоже пришлось раскрыться, чтоб почуять тебя. А когда почуял не сообразил вовремя, что ты не обучена.

Мы гуляли долго и болтали так. Мне приятно было, а сердце учащённо выстукивало «тук-тук». Наслаждалась я его присутствием, осторожно поглядывая в очи его СИНИЕ. Проводил он меня до дому и там и рассталися.

Даша

Просыпаюсь я, а сердце стучит как во сне билося. Чем дальше, тем легче засыпается, ощущаю всё больше себя Травинкой, сорочку на своём теле, длинную косу сзади. Кстати, коса до колен. Как же она ухаживает за такой длиной? У меня вот немногим ниже пояса, только коса тоненькая совсем. Да и волосы в основном вверх подбираю. А в старину, ведь это ж старина, как я поняла, Травинка вон в бане парилась. А что она с волосами делала? Кажется заколола вверх да и не трогала. А потом сняла заколку-шпильку и всё. Голову мочить не стала, — вспоминала свои ощущения я во сне, — ведь намёрзлась тогда, знобило.

Интересно, я вспоминаю прошлую жизнь или просто придумываю сказку? Ну, как бывает снится тебе жизнь, словно боевик какой-то. А бывает ещё и повторяются сны. Ощущаешь, словно ты уже видел фильм такой или сон, ты знаешь, чем всё это закончится и начинаешь строить сюжет уже на основе этого ведания, решаешь туда не ходить, где тебя ждёт засада и прочее. Интересно, вот откуда это берётся? И почему мы можем смотреть по несколько раз? А иногда бывают и пророческие сны. Не то, чтобы прямо весь сон пророческий. Как бы объяснить? Ну, допустим, привиделось что-то. А потом как бы между прочим к тебе в гости заходит соседка. Ни к селу и ни к месту. Потом ты просыпаешься. Сон уже и не помнишь, а вот соседку запомнил. А она как раз уезжала на море. И ты понимаешь, что сегодня она приехала. Просто понимаешь и всё. А потом вечером она к тебе заходит. Вот такие сны мне иногда "вещие" снятся.

А вот эти видения про Травинку. Их словно проживаю сама, читая какую-то интересную книгу глазами героини, или смотрю фильм с её участием в главной роли.

Хотя нет, в фильме всё не то. Очень не нравится мне лента, когда показывают чьи-то воспоминания, только не глазами участника событий, а как бы со стороны. Ну вот как он мог видеть себя со стороны? Смешно. С одной стороны вроде как это нужно для полноты картины, а с другой — раздражает. Ведь себя-то он не видит. А вот во сне я была этой девушкой, а не сторонним наблюдателем. И не фильм это — явно.

Будильник. Вот встаю я обычно в семь утра. Поначалу вставала тяжко, но я поднимаюсь сразу, по первому будильнику. Если не откликнусь на него, потом разлепить глаза вовсе не могу и все остальные могу просто проспать. Ну так вот, как на работу стала его заводить, с этими снами просыпаюсь за пару минут до него. Внутренние часы срабатывают или что?

Всё, пошла на работу собираться. Умылась, сделала зарядку, расчесалась. Подобрала косу, шапку придется надевать большую, чтоб с заколками уместились волосы. Хорошо я купила несколько разных, но все можно натянуть на высокий хвост или косы.

Лёша

Неделя тянулась долго. Я всё свободное время только и думал о НЕЙ. И чем больше думал, тем больше хотелось с ней встретиться снова. Не виделись мы всего 5 дней, не слышались и того меньше. А тоска была жуткая. Сны пока больше не снились про Сокола и Травинку. От этого было еще обиднее. Вот неужели она меня послала? Если да, то как мне реагировать?

Решил, что в любом случае, встречусь с ней, а там пусть в лицо мне скажет, что со мной ей делать нечего. Чтобы как-то отвлечься, я начал экспериментировать с силой. И что странно, у меня получалось. Воду уже охлаждал запросто, просто подумав об этом. Потом попробовал нагреть. Поначалу не выходило. Потом решил для наглядности поставить кастрюлю с водой на огонь и греть, держа руку в воде. Не знаю, до скольки градусов я смог терпеть, но в итоге рука была вся красная, и ожог был как при обгорании на солнце. Пекло, но Хвала Богам, пока пузырей не было. Под холодную воду сразу же засунул, но не особо помогло. Тогда попробовал заморозить воду, в итоге сделал своей руке еще хуже. Потом всё же рука прошла, и я стал пытаться нагреть, хотя бы до той температуры, до которой был опыт с рукой. У меня это получилось. Закрепил эффект. А как же сделать, чтобы вода закипела? Не буду же я варить свою руку. Тогда как? Дальше как-то застопорилось. Что еще можно сделать, применив эту технологию?

Так, опыта у меня много. А если попробовать из воды сделать йогурт? Попробовал, представив вкус последнего. Не вышло. Потом купил дома йогурт. Стал пробовать вкус воды, потом йогурта. Пробовал переключиться с одного вкуса на другой. Поняв, чем отличается один от другого, попробовал поэкспериментировать с водой. Не особо. Потом в обратную сторону. Не получается. Итак, что мы имеем? Йогурт в воду не превращается. Что такое йогурт — кисло-молочные бактерии+молоко. Что такое молоко? Это сыворотка крови, жидкость, которая содержит кучу полезных веществ, например, витамины, минералы. Данная жидкость — по сути вода с чем-то-там. Т.е. чтобы получить воду, нужно убрать все лишние компоненты. Представил, как я это делаю, что остается лишь чистая вода. Вышло. Повторил несколько раз, пока вышло с первого раза. Попробовал представить вкус одного и другого. Вышло. Так, что делать, чтобы обратно получилось? Обратно было сложнее, ведь воду нужно было насытить нужными компонентами, а это у меня не получалось ну никак. А если попробовать пока ограничиться водой и молоком. Решил вечером купить молока и попробовать.

А сейчас сработала напоминалка — позвонить Даше.

Набираю.

— Привет! — набрался я смелости поздороваться.

— Привет, Лёш, — голос уставший. Правда устала или не рада меня слышать? Или и то и другое?

— Я не вовремя?

— Я иду с работы.

— Я тоже. Может погуляем где-то или сходим куда-то?

В ответ тишина.

— Ты не рада, что позвонил я? — я уже готов был обидеться.

— Погоди, Лёш, я думаю. Хочу куда-то, где будет сильный ветер.

Теперь выпал из разговора я.

— А ты сейчас где?

— На метро "Бульвар Адмирала Ушакова".

— Эко, тебя так далеко занесло, — сам в гарнитуре, исходящий звонок убираю работать в фоне, а открываю карту метро(на телефоне).

— Ну, мне не далеко домой ехать.

Вспомнил, куда подвозил её:

— А, "Добрынинская", да, возможно. Я сейчас на метро "Савёловская". Давай махнём на "Воробьёвы горы", — гляжу оба марштура от меня до пункта назначения и от НЕЁ. Точка пересечения "Библиотека имени Ленина", причём мы оба будем ехать с серой ветки, но мне ближе. — Давай я тебя встречу на "Боровицкой" у перехода на "Библиотеку имени Ленина".

— Давай. Ну, до встречи.

И она отрубилась. Наверное, зашла в метро, хорошо, что мы успели договориться. Чёрт, не купил девушке цветов. Я приезжаю раньше неё, так что время есть.

Возле метро прошёлся по цветочным магазинам и купил белые розы. Белые цветы символизируют нежность, как объяснил мне продавец, а её я однозначно испытываю к Даше. Бордовые — страсть. А об этом пока говорить рано. Интересно, а она розы любит? Надеюсь, что ей понравятся.

Блин, время! Уже около получаса прошло с разговора, она может приехать раньше меня, негоже девушке ждать. Я бегом припустил в метро. Очки стали мешать — стало плохо в них видно. Снял, потёр глаза, протёр очки, надел обратно. Хуже стал видеть, неужели теряю зрение?

Приехал, посмотрел по сторонам, вроде не видно её. Остановился и стал ждать. Посмотрел на телефон — звонков пропущенных нет. Хвала небесам! Тут поезд подошёл. Отошёл в сторонку, чтоб толпе не мешать. Когда все прошли, оглянулся, увидел её. Стоит, потупив взгляд.

— Привет! Это тебе! — протягиваю розы. Покраснела, быстро подняла взгляд.

— Спасибо, — вновь взгляд опустила.

— Ты чего смущаешься? Пойдём? — взял её за руку и потянул за собой.

Всю дорогу она молчала. Краска с лица так и не сходила, я ей что-то там рассказывал, а она поддакивала. Она расстегнулась, потому как в зимних куртках в метро жарко. Кстати, куртку она сменила, уже была в другой, фиолетовой, подозреваю, что не такой тёплой. А морозы спали, сейчас всего "-15" где-то было. Когда мы приехали на нужную станцию, я решил, что пора поговорить о том, что девушка постоянно стесняется и смущается.

— Даш?

— Что?

— Может хватит?

Подняла взгляд, посмотрела на меня.

— Хватит смущаться. Будь собой! — мы прошли турникеты, я уже застегнулся, а Даша ещё нет.

— Не могу не смущаться, у меня сердце из груди выпрыгивает, послушай, — руку, которой я держал, поднесла к своей груди. И правда, сердце тук-тук-тук! Быстро-быстро стучит. А ещё моя рука находится на груди девушки. Ну и за что — мне это? Да, вот тебе и не бордовые розы. Так, мысли шальные прочь надо гнать. Помотал головой, словно скидывая с себя марево. Помогло.

— Успойся, я тебя не съем! Иди ко мне! — притянул к себе и обнял. А у самого тоже сердце тук-тук-тук и помимо сердца отдельная часть моего тела, которая сама мыслит и действует отдельно от меня. Хорошо, что успел застегнуться. Она отодвинулась немного и заглянула в глаза.

— Ты тоже волнуешься?

— Конечно, я ведь живой человек, тоже переживаю, понравлюсь ли тебе и прочее.

После этого она заметно расслабилась и наконец-то застегнулась. И мы начали болтать. Она уже смотрела и в глаза и вокруг, увлеченно что-то рассказывая. Мы забрались на подъёмник и поехали на гору. Было здорово! Хоть я и боялся доселе высоты, но видя, как загорелись её глаза я не мог думать ни о чём, кроме того, как же она прекрасна. Ветер дул холодный. Но её это явно не смущало. Она иногда закрывала глаза и просто наслаждалась ветром, как я понял.

— Слушай, Даш, а как ты относишься к магии?

— К магии? Смотря что ты подразумеваешь под этим словом.

— Ну, не знаю, какие-то паранормальные способности.

Она повернулась ко мне и заглянула мне в глаза.

— Сними очки!

— Что?

— Что слышал! Прости, может я немного груба.

Снял очки, она пристально посмотрела.

— У тебя цвет глаз поменялся.

— В смысле?

— Стал более насыщенным. Если раньше были глаза серо-голубые, то теперь темно-серо-синие.

Задумался. Если она права, значит, что-то поменялось за эти дни, пока мы не виделись. Кроме таинственных снов и того, что стал экспериментировать с магией ничего другого не было.

— Я тебе кое-что покажу, знаю, никому не скажешь.

Ветер ударил с новой силой, метя в лицо снег. Она закрыла глаза. На лице торжествовала улыбка. И я увидел, как ветер со снегом закружился вокруг нас.

— Это делаешь ты? — она кивнула. — Здорово! Давно научилась?

Открыла глаза, улыбнулась, сердце растаяло от этой светящейся улыбки.

— Способности усилились после встречи с тобой, точнее не знаю, что послужило катализатором. Ты или гадание.

— Гадание?

— Да, мы когда приехали на ту дачу, то меня отправили гадать на суженого.

— Ты видела суженого?

— Ага!

— И кто он, ты его знаешь?

— Теперь знаю, — она улыбнулась. — Но тебе не скажу, много будешь знать, скоро состаришься!

И она спрыгнула с подъёмника, поскольку мы как раз прибыли на гору. Я за ней! Мы бегали, люди неправильно на нас смотрели, а мы вели себя, словно дети. И нам было весело.

— А теперь с горы! — сказала игриво она.

— Там же в снегу утонем! На лыжах поедем?

— Нет, лучше пешком по лыжне! Ты опять в очках? Сними!

И она побежала! Очки я не снял. Внезапно сильный ветер подул в спину, а она бежала, а я за ней! За нами ехали лыжники и матерились, что мы мешаемся. А мы бежали и не проваливались. Ветер поменял направление, стал дуть в лицо. Снег залепил мне очки, пришлось их снять. Даша расставила руки в стороны, и я едва видел, как она касалась снега ногами. Потом сделал рывок и догнал её, а потом потащил вбок, под деревья.

— Хватит! — прислонил её к дереву.

— Что хватит? — она лукаво улыбалась.

— Не вздумай при людях летать! Хочешь, чтоб тебя спецслужбы загребли? Не отпущу! Ты моя! — наклонился и поцеловал, прижимая её к себе.

Вечером дома я хотел снять очки перед душем, и спохватился, что очков на мне нет. В принципе без очков можно обходиться. Посмотрел всё вокруг — видно нормально. После душа хотел надеть, а их нет. Проверил карманы — нету. Стал просто оглядываться, может тут обронил и меня осенило! Раньше не видел деталей мелких, а теперь вроде бы вижу.

Нашёл мелкую газету, которую раньше надо было б читать в очках или без очков, но очень близко. Всё видно, увеличил расстояние — тоже видно. На стене у меня были буковки, как в кабинете окулиста. Отошёл подальше — вижу последнюю строчку. Странно. Подошёл к зеркалу — глаза синие. Раньше вроде бы серо-голубые были. Даша правда обратила внимание, что глаза потемнели, но чтоб настолько? Очки куда-то задевались. Значит, потерял. Жалко, это профессиональные очки, стоят целую кучу денег. Ну да ладно, раз они всё равно мне не нужны. С Дашей я понял одну вещь, она мне была рада, хотя поначалу смущалась. И я понял, что никуда её не отпущу, не отступлюсь.

Глава 4

Травинка

Всё лето мы с Финистом гуляли вместе вечерами. Иногда участвовали в общих гуляньях, но только там, где не нужно было выбирать другую пару. Два-три раза ещё играли в “Коняшек”. И оба раза мы оказывались победителями. Финист ревностно относился к тому, что кто-то там со мной говорил из парней или другие парни подъезжали. Ещё разок сцепился с Рудаком. А начиналось так здорово.

Мы с Финистом гуляли весь вечер, потом он попросил меня позволить ему расчесать мои волосы. Прикоснуться к чему-то сокровенному, как волосы девушки, мог только человек, которому я полностью доверяла. Это могли быть родители, сёстры, братья, муж. Но если по честному, то я никому из них не могла позволить трогать свои волосы. Дело даже не в доверии, а слишком таинственный был этот жест. Расчёсывала меня лишь уже ушедшая мама. И вот появился человек, которому я доверяла как самой себе.

— Ну, пожалуйста, — просил он.

Посмотрела в его очи. Какой же он красивый. Вот странно, но в темноте я видела его цвет глаз, ОН так нежно смотрел на меня. Улыбка заиграла на моём лице.

— Сокол мой, я люблю тебя, — чмокнула его в губы и побежала. — Догонишь, тогда позволю.

Я смеялась, а он стоял. Когда я обернулась, его уже не было за мной.

— Я тоже люблю тебя, Травиночка, — услышала я его нежный голос над ухом и поняла, что он обнимает меня.

— Но как? Как ты успел догнать да ещё и так, что я не заметила?

— Я очень быстрый.

— Прямо как сокол, — вдохновенно сказала я. Недаром я его так прозвала.

— Ты видишь то, что не видят другие. Для тебя это очевидно, — сказал он, сажая меня к себе на колени и расплетая мою косу.

Мы были под яблоней. Яблоки уже почти поспели, готовые вот-вот сорваться с веток. А запахи какие витали в воздухе.

Говорят эту яблоню посадил старый путешественник (тот, который своим путём шествует). Это было давно, когда меня ещё не было на свете. Его раз спросили, зачем садишь, ведь до плодов ты не доживёшь. На что он ответил, что скорее всего так и будет, и не вернётся он сюда никогда. Зато другие отведают плоды с дерева и добрым словом помянут того, кто посадил дерево.

Ветки были высоко, словно и не было на них тяжких яблок. Финист протянул руку вверх к одному красивому красному плоду. Неожиданно он оторвался и упал прямо в его ладонь. Я встретилась с его взглядом, его глаза превратились в узкие щёлочки. Он, улыбаясь, предложил мне попробовать. Я благодарно кивнула. Пополам бы поделить.

Мои очи распахнулись от удивления: яблоко развалилось на две ровные половинки. Я протянула ему одну.

— Это ты делаешь? — лишь нежная улыбка в ответ.

Мы съели по своей части. Потом я хотела выбросить огрызок, но он не дал. Взял свой и мой, затем отошёл от яблони шагов на двадцать, и стал руками выкапывать ямку. Что он делает? Хочет посадить новую яблоню? Но если он может не касаясь чего-то сорвать плод, а потом его разрезать, так почему не вырыть ямку?

— Не стоит тратить СИЛУ на это. Я с любовью посажу, приложу к этому свою душу и труд.

Недалеко тёк ручей. Его журчание было едва слышно. Я пошла на звук. Присела, набрала в пригоршни воды и, осторожно ступая, стараясь не разлить ни капли, отправилась обратно. Любимый уже положил наши с ним огрызки в недра Земли-матушки. Я вылила воду в ямку. Хватит или ещё принести?

— Достаточно.

Как он угадывает мои мысли? Или правда знает, о чём я думаю. В ответ кивок. Потом стал сгребать вырытую почву в ямку. А потом прошёл к ручью и принёс ещё воды.

— Пожелай чего-то хорошего.

Я задумалась. Чего можно зёрнышку пожелать? Расти крепким и здоровым, дать вкусное и здоровье потомство. В общем, это как раз и пожелала будущему дереву от души.

Затем мы вернулись под яблоньку. Финист достал гребень: внизу обычный с зубьями, а сверху с четырьмя колечками под пальцы. Надел его на персты и стал расчёсывать мои волосы, постепенно поднимаясь всё выше и выше. Гребень был резной, украшенный рунами. Хотела спросить про руны, ведь их изучали те, кто занимался волшбой. Но все мысли тут же улетучились. Я расслабилась. Было так приятно, словно его энергия просачивалась в меня. Мурашки бегали по телу, сознание куда-то уплывало, поддаваясь наслаждению.

Когда я открыла глаза, не сразу поняла, где я. Я лежала, в тесноте. Повернула голову и увидела Финиста. Он ласково смотрел на меня.

— Ты проснулась, — улыбнулся он и стал вставать. — Мне пора. Прости, ты вчера уснула и так сладко спала, что я не стал тебя тревожить.

Он был одет. Я мельком бросила взгляд и поняла, что мы в моей горнице. Финист открыл окно и кувырком выпрыгнул за него. Опять красуется? Или это просто его стиль жизни? Я подбежала к окну, но там уже никого не было. Удрал. Я вздохнула. Интересно, это от того, что он сбежал или всё же от того, что переступил черту запретного, ведь спать до свадьбы вместе не полагалось. Хотя всё относительно, не полагалось лишаться девственности, всё остальное просто было неприличным.

На утро я, как обычно, занялась домашними делами, точнее теми, что полагались на мою долю и долю моих сестёр. Поскольку считалось, что мы уже жили не в отчем доме, а доме брата, то и были содержанками, поэтому часть обязанностей была на нас. Ну а сёстры занимались только рукоделием, всем остальным занималась я. Дом был целиком на Карине, а скотина и огород на мне. Ещё к моим делам относился выпас коз и набор воды в колодце. Всё равно не мало, но по сравнению с тем, что я делала, пока сноха не появилась, это мелочи. Но я всё равно не скучала. Два часа на тренировки, два часа на выпас. А вечерами гуляла с Финистом. Вот и пошла я за водой на колодец. Иду обратно и вижу Финиста, дерущегося с тремя парнями. Вмешиваться не стоило, но чувство справедливости взяло верх.

— Вы чего, подурели совсем, трое на одного! — подбежала к любимому.

— Распутная девка! — бросил Рудак и плюнул наземь.

Финист сдвинул меня в сторону и налетел на Рыжего. Двое других вновь хотели помочь своему побратиму, да я перегородила им путь.

— Стоять! Не сметь вмешиваться! — я вложила в эти слова душу. Они замерли. Хотя даже просто загороди я своего парня, не имели права больше его бить.

Исход драки был предсказуем, но я всё равно переживала за любимого. Завершилась потасовка победой Финиста.

— Что тут происходит? — спросила я, обращаясь лишь к одному, важному для меня, человеку.

— Этот козёл много болтает, видел, как я от тебя убегал, — сказал Финист. Я развернулась к ребятам:

— Забудьте всё, что видели и слышали за последние два дня! — вновь вложила душу в эти слова. — Через час идите по своим делам.

И я взяла вёдра и пошла.

— Пойдём, — позвала любимого за собой.

Он послушно пошёл, при том, что я это просто обыкновенно сказала. Привела его на участок возле дома, усадила на скамейку.

— Сиди, я сейчас.

— Травинка, оставь, я как-нибудь сам.

Наградив Финиста колким взглядом, пошла в дом. Взяла чистые узкие тряпки, горилку*, мази от синяков и ран.

— Благодарствую, — сказала Финисту, обрабатывая ему раны. Он ведь за меня вступился.

— Не стоит. Я принимаю это на свой счёт. Обидели не тебя, а меня.

— Я тебя пугаю? — ведь уже сейчас приходится встревать во что-то, чтоб отстоять мою честь.

— Что ты, любовь моя, — он обнял меня и прижал голову к моему животу. Я стала гладить его по голове. Он словно замурлыкал как котик от удовольствия.

— Рудак может подъезжать вновь, — заговорила я.

— Прости, любимая, никудышний я защитник.

— Да ладно тебе прибедняться, ты Рудака запросто одолеешь. Ведь это ты и сделал. И я видела ваш бой тогда на сборах. Да и эта кучка тебе по зубам была. Я люблю тебя, и я горжусь тобой! Прости, что вмешалась.

— Ты нужна мне, ненаглядная моя, — он поднял очи. Я его продолжала гладить.

— У тебя такие СИНИЕ глаза. Ведь раньше они были голубыми.

— Да.

— А насыщенность откуда берётся?

— От духовного развития и от СИЛЫ.

Я задумалась. Значит, Финист очень духовно развит или полон СИЛЫ, почему тогда он не применил СИЛУ, когда на него напали?

— НЕЛЬЗЯ. Я мог их всех убить, — он вновь словно прочитал мои мысли. — СИЛУ либо на созидание можно тратить, либо на войну. В уличной драке лишь в безвыходном положении, защищая тебя или кого-то могу ею пользоваться, если будет угрожать вам что-то. Помнишь заповедь: “Не убей без необходимости”? Убить они б меня не убили, так что... я тоже не хотел кого-то убить.

— Ладно, поболтали и хватит, пора дела делать. Давай, до вечера! — я нехотя отлепилась от него.

— До вечера, любимая.

Помахав ему, пошла в дом. Когда я вышла, его уже не было.

Время жатвы, когда пшеницу надо было вовремя убрать с полей, подходило к концу. Зерно сегодня вечером убрали.

Последние дни я видела ЕГО на нашем поле, помогал вовсю, причём с отцом непринуждённо общался, а потом шёл со мной гулять. Карина приносила несколько раз еду нам. Трудились все: даже сестёр выгнал отец на поле. Лишь хозяйка Карина была дома, на хозяйстве и главное, стряпала для нас, поскольку ходить домой кушать было некогда, она приносила нам в поле обед. Когда мы освободились, пошли вместе ко мне домой. Я пригласила Финиста в дом.

— Заходи на кипрей, с моими познакомишься.

Он усмехнулся и кивнул. Что же это значило?

— Здравия, хозяевам! — он низко поклонился, разулся и пошёл умываться и мыть руки. Не обращала раньше внимания, но если местные носили обувь лишь зимой, то Финист носил лапти. Не привык ходить босиком с натоптышами?

Карина освободила мне поле деятельности, ужином она нас уже покормила, так что обычно в это время мы пили чай и ложились спать. Хотя кто-то ложился, а кто-то шёл гулять. Сёстры прибежали домой переодеваться перед гулянками. Увидели Финиста, стали ему глазки строить.

Я пошла в летнюю кухню, нагребла в печи угольков и насыпала в топочную трубу самовара, вода была налита и нагрета, самовар ведь стоял на печи, точнее в специальной нише для него. Теперь нужно было ждать, пока он закипит.

Пока возилась на летней кухне, извелась вся. Ведь там Финист сидит в доме, с моими сёстрами. Они ведь уже при мне пытались его очаровать, что ж теперь там происходит?

Когда самовар начал петь, я поставила заварник сверху, чтоб он нагрелся. После насыпала кипрея в туда, а также добавила сушенных листочков малины, несколько сушенных ягодок калины, земляники и малины, залила кипятком и поставила всё это настаиваться, накрыв бабой (тряпичной куколкой в длинной широкой сорочке). К тому времени подошли отец с братом. Я занесла в дом самовар.

Сёстры уже переоделись и, хотя в последнее время сразу убегали после страды* на гулянки, тут вдруг пожаловали к столу. Мне было несколько неуютно. Словно оценивали моего любимого.

Вообще мужчин чужих не принято было в дом приглашать до сватовства, но поскольку мы с Финистом гуляли вместе, я обязана была познакомить его с моими родителями. Он в свою очередь, будь он местным, тоже должен был пригласить к себе в дом.

Карина выставила пироги и земляничное варенье на стол, которое, кстати, пару месяцев назад я сама варила. А вот с пирогами тоже свои заморочки.

Мы сладкое почти не едим, а тем более выпечку, да ещё и в жаркое время лета — стоять у печи лишний раз не хочется. Супы, щи не варим, а окрошку с квасом делаем. А когда брат женился, первым делом попросил жену пироги испечь. И так они ему понравились, что пока тепло и есть ягода, пироги у нас почти каждый день бывают, не смотря на жару. И вся наша семья на них налегает, а я вот лишь на некоторые гляжу, в зависимости от начинки. Люблю вишнями да земляникою. Вот такая я привереда.

Все расселись, Финиста отец пересадил по свою правую руку, меня по левую. Рядом с НИМ сел Ратибор с Кариною. Подле меня разместились Весняна и Любава. Они очей с моего любимого не сводили, пожирая очами и всячески стараясь обратить на себя внимание. А я бросала смущенные взгляды на суженого и опускала очи долу*.

На удивление разговор вели в основном отец с Финистом, да ещё так, словно были давно знакомы. Обсуждали в основном собранный урожай, какая будет зима и какое следующее лето. Отец интересовался ЕГО мнением и внимательно слушал ответы. Мне это льстило. Финист уплёл всё варенье, но даже не прикоснулся к пирогам. Вежливо извинившись перед Кариной, когда узнал, что пекла их не я. Не обиделась ли она? Но он тут же сказал ей несколько одобряющих слов об уюте, ведь она его в доме поддерживала, она покраснела и улыбнулась.

Я чувствовала его внимание к себе и лишь изредка встречалась с ним взглядом. За столом не принято было говорить женщинам, исключением было только если мужчина обращался к ней. Поэтому мы с сёстрами тихонько сидели. Когда самовар опустел, Финист поблагодарил нас за гостеприимство и испросил разрешения у отца погулять со мной. Отец согласился, и мы ушли на прогулку.

Сидим мы на берегу того самого ручья, где недавно дерево посадили. Не слышно людского говора. Где-то в лесу, что недалеко, ухает сова. Журчит пробегающая мимо нас водичка, тихонечко так, словно шепчет и не желает нам мешать. Месяц светит в окружении маленьких звёздочек.

Поговаривают, что раньше над землёю* было три луны*: Фатта, Леля и Месяц. Потом Лелю захватили тёмные силы. Боги уничтожили луну, но осколки упали на нашу землю. Возникли бедствия, всемирный потом, землетрясения и прочее. Тогда-то и погибла Даария. Потом люди вздумали играть со своими силами, боги вновь разгревались на них. Фатта тоже погибла. На этот раз природа поглотила Атлань, люди которой всё это устроили. Тогда-то и наступил ледниковый период. Нашим народам пришлось уходить в полуденные* земли. Вот и живём теперь в теплых землях, хотя льды уже давно ушли. Теперь вот лишь Месяц освещает нашу ночную жизнь.

— У тебя хороший отец и брат, жаль, что не могу того же сказать о твоих сёстрах, — прервал мои размышления Финист. — Они завидуют тебя, особенно Весняна. Она ведь старшая и имеет право первой выйти замуж — будь осторожна с ней. К тому же она тебя не любит, никаких сестринских чувств. Любава хоть и прислушивается к ней, но не обидит тебя осознанно.

Всё это или почти всё я и сама знала. Вот только я всё же думала, что какие-то добрые чувства Весняна ко мне испытывает. Обидно.

— Ты это увидел по одному посещению моего дома?

— Да, больше пересекаться с ними не желательно. У тебя была замечательная мама, они её любили очень сильно. Но когда ты родилась, все суетились лишь около младенца со стороны отца, и старшая любимица приревновала к тебе. И она тебя никогда не любила. Вначале это было из-за отца, а потом и матери. Ведь последнее лето перед её уходом всё внимание принадлежало тебе. Возможно Весняна и не пойдёт на причинение телесного вреда тебе, но гадость мне сделать может запросто. Точнее гадость тебе, чтоб сделать тебе больно.

Какое-то время мы молчали. Я обдумывала его слова. Он подтвердил мои догадки. Интересно, он ещё и чувства может читать или это мыслями ограничивается?

А дальше — больше. У нас состоялся ещё странный разговор, словно он прощался. Финист спросил, если бы вдруг пришлось уйти на войну, ждала ли б я его? Я утвердительно кивнула.

— А если б я не давал каких бы то ни было обещаний вернуться?

— В смысле?

— Ну, не обязывая тебя ни к чему, ты свободна и можешь выйти замуж за кого угодно?

— Не юли. Скажи прямо.

— Не могу.

— Ну вот, вновь загадки.

— Если б я мог сказать, я бы сказал.

— Прости. Я люблю тебя. Я … я не могу тебе пообещать ждать тебя, потому что не знаю, сдержу ли слово, вдруг от замужества будет зависеть судьба моих близких. Но я постараюсь дождаться тебя.

— Благодарю тебя за честный ответ. Я тоже люблю тебя. Сохранишь этот гребень?

В моих глазах стояли слёзы. Я молча кивнула и взяла его. Мы долго стояли просто в обнимку и любовались звёздами. И я знала, он прощался.

— Сегодня Месяц светит не особенно ярко. Не застилает свет звёзд. Давай, покажу. Вот видишь большой ковш — это Чертог Макоши.

— А Чертог Финиста тут виден?

— Нет, не видно его, он в полуденных местах иногда виден, — хотела уточнить. Ведь мы находимся в полуденных местах, но он опередил мои слова: — Нет, это на другом материке можно увидеть. До того, как Фатта и Леля погибли, эта земля по отношению к Яриле-солнцу находилась под другим углом. Тогда было видно, а сейчас нет.

— Твоё имя ведь не Финист.

— Да, малышка. Но это подсказка.

Больше я не стала ничего спрашивать. Мы проболтали до утра, он проводил меня к дому, нежно поцеловал и ушёл.

— Я буду ждать, — прошептала я вслед.

Вспомнилось гадание. Удивительно, что после той ночи, я ни разу о нём не думала. Но как встретила Финиста сразу поняла, что ОН — тот единственный мой, дарованный Макошью суженный. Конечно, в гадании был именно он, но пока я была с ним ни разу об этом не возникла мысль.

Даша

Проснулась, лежу с ещё пока закрытыми глазами, ощущая сильную тоску в сердце. Вспоминаю, что выходные кончились, надо идти на работу. Что ж я такая впечатлительная? Всего лишь пару дней Лёшу не видела, а уже скучаю.

Вчера родители приехали, я и похвасталась, что устроилась на работу. А всё равно грустно. И чего я себя накручиваю, даже сны схожие снятся. Интересно всё же, Травинка и Финист — к чему это привязывается, просто такая фантазия у меня или что-то в этом есть? Прошлая жизнь?

Беру телефон, включаю Wi-Fi, ищу Финист. Вываливается куча всего, от названий кафе до магазинов интима. Уточняю поиск: “Сказка про Финиста”. Уже лучше. Просматриваю сказку, про Марьюшку. Ничего схожего. Ищу дальше. Натыкаюсь на “Сказ про Финиста”. Читаю. Девушку звать Настенька. Это уже больше похоже на сон. Прерываюсь — будильник. Всё, некогда читать, пора собираться...

На работе поставили Скайп. И с кем мне общаться? Ага, понятно, по работе. Связываться с редакторами и сотрудниками с другими городами. А что — не тратиться на межгород, бесплатно по интернету болтать — выгодно. Начальство молодец!

День насыщенный, некогда передохнуть. Вечером ухожу с работы и радуюсь, что, наконец-то, от компьютера оторвалась. Вот тебе и любовь к вычислительной технике. Любимое занятие, переходя в разряд работы, уже радость не приносит. Хотя я всё же пока в восторге, правда, работа монотонна, но скучать не приходится.

Захожу в метро. Жарко. Ну вот неужели в зимнее время года не могут отрегулировать кондиционирование. Ведь люди приходят в зимних куртках, шубах, и попадают в жару. И куда девать вещи, если раздеваться? Расстегиваюсь. Высчитываю, где надо становиться, в каком проёме, чтоб экономить время.

В субботу ходила на консультацию, в воскресенье делала контрольную, вроде и скучать некогда, а всё равно, тоскливо. Телефон звонит.

На определителе снимок Лёши. Покрасовался он чуток на камеру, выбрала наиболее подходящую, там фотография обрезается, а вот этот кадр мне особенно нравится. Тут он без очков, и волосы распустил. Волосы у него очень красивые, вьющиеся.

— Привет, — здоровается он.

— Привет. Поздно ты, уже поезд подходит.

— Давай как приедешь, набери мне.

— Хорошо, пока буду идти от метро, наберу.

Кладу трубку, прячу телефон.

Толпа народа. И когда только успели набежать? Только ведь никого не было. Час-пик. Заталкивают меня в вагон и едем. Не контролирую ни телефон, ни сумку. Плохо. Хотя может лучше, что я в зимней одежде, прятать удобнее ценные вещи. С другой стороны, если будут обшаривать в толпе, то и не заметишь. Пожалуй, дома сменю телефон на простенький, этот пусть валяется дома. А то карманники наверняка есть в вагоне. Станция, ещё одна, чуть можно вздохнуть. Проверяю телефон — прощупывается. Хорошо. Хорошо для меня, но плохо тоже для меня. Села, прижала к себе сумочку. Вижу девушку, ощущение, что она беременная. Встаю, уступаю место. Она благодарит, садится, гладит живот. Вот иногда чёткие ощущения чего-то, а иногда не могу угадать и всё. И отчего это зависит?

Прибыла. Поднимаясь по эскалатору, я задраиваю все люки. Жаль, что надела короткую куртку, не особо тепло, хотя с этим метро может и не зря.

Иду от метро. на душе словно кошки скребут. Прислушиваюсь к интуиции, она идти дальше не советует. А что делать? В обход не пройдешь, дорогу перекопали всю, даже движение закрыли. Другого пути нет. Домой надобно. Иду. Всё больше убеждаюсь, что зря пошла. А что делать? Поворачиваю за угол, иду. Тишина, слово перед бурей, не слышится ни одного звука. Сжалась в комок, передвигаюсь дальше.

— Эй, иди к нам! — мужской грубый голос. Молчу. Нельзя говорить. В пререкания с такими личностями лучше вообще не вступать. Некоторых наоборот раззадоривает отказ. Лучше вообще не общаться. Иду. Хватают меня за руку. — Пойдём!

Сердце бешено колотится. Глаза закрыла. Только не смотреть. Паника захлёстывает целиком, но я пытаюсь бороться со страхом. Меня толкают и начинают задирать юбку. Вот кого-то даже не останавливает мороз. Внезапно в сознании всплывает образ падающего вниз сокола.

“Сокол!” — кричу мысленно. В тот же миг раздаются крики, матерщина, меня отпускают. Открываю глаза и бегу, сломя голову. Уже жарко, вся в мыле. Расстегиваюсь. По дороге никто не встречается, выбегаю на оживлённую улицу, переход, через него быстро спускаюсь с толпой народа, поворачиваю на свою улицу, потом в свой двор. Забегаю в родной подъезд. Вбегаю по лестнице, доставая ключи, долго не могу попасть в замочную скважину, потом, наконец, открываю замок и пулей влетаю домой. Быстро замыкаю и, облокотившись, съезжаю по двери вниз. Слёзы текут по щекам. А в горле до сих пор комок. Что ж за жизнь такая? Меня всю колотит от пережитого страха.

Когда немного пришла в себя, разделась и полезла в душ. Стала с мылом и мочалкой отдраивать руку, за которую меня хватали, и мыть, и мыть, и мыть себя. Немного успокоилась. А ведь я была в куртке и варежках, контакта с моей кожей не было.

Вылезла, взглянула на красную руку с содранной кожей. Разодрала, блин!

Беру куртку, варежки, юбку, забрасываю всё в стиральную машинку. Хорошо, что одна цветовая гамма. И куртка — тоже хорошо, её можно стирать. Запустила программу стирки. Выхожу в кухню, ставлю чайник и понимаю, что руки дрожат. Вот тебе и успокоилась. Налила чай, сижу, держу горячую чашку и невидящим взором куда-то смотрю. Пытаюсь согреть руки горячим напитком. В душе так и колотит всё.

Пытаюсь проанализировать случившееся. Судя по всему, меня пытались обидеть, скорее всего изнасиловать. Точнее это бы удалось, если бы не что-то или кто-то. Похоже, мои обидчики с кем-то стали драться, и мне удалось уйти. Даже не посмотрела, кто меня спас, кого благодарить. Что дальше? Что-то вертится на языке, не могу поймать мысль. Ладно, может сама вспомнится. Дальше...

Бессмысленно не выходить из дома. Я немного по-плутала по улице, прежде чем прийти домой, так что где я живу, они наверняка не знают. Но как мне идти на работу, пусть не завтра, а послезавтра, если дорога лежит через тот переулок. Обойти можно, но очень далеко. И маршрута я толком не знаю. Дворы близлежащие — не сквозные. Попрошу папу подвезти на работу, хотя он не ездит так рано. Наверное, не буду говорить ему о просьбе. Так как мне попасть на работу — не знаю. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Если что — возьму такси. Дорого, но я могу себе позволить, правда надеюсь, что не долго буду пользоваться их услугами и обходной путь скоро откроют. Надо теперь найти телефоны такси. Достала справочник и стала выписывать. Вспомнила про телефон, принялась забивать в старенькую трубку номера контактов, продублировав в новую. Так, в старую ещё надо перенести текущие номера из телефонной книги — мамин, папин, Лёшин, Надин и ещё с десятка два знакомых и друзей.

Резкая мелодия. Поначалу не понимаю, что за звук. То ли в дверь, то ли ещё куда. Похоже, я задремала. Потом понимаю, что это телефон.

— Да, — поднимаю трубку.

— Ты цела? — не совсем врубилась, кто звонит. Телефон, когда звонок поступает, высвечивает номер телефона зачем-то, а не имя из телефонной книги.

— Это кто?

— Лёша. Что с тобой? Даша!

Сознание вновь уплывает, а глаза застилают слёзы.

— Даша! Я приеду, скажи куда.

Я на автомате что-то говорю и перестаю что-либо чувствовать.

Звонок. Вновь не понимаю, кто, где и чего. Встаю, иду на звук. Домофон.

— Да.

— Это Лёша.

Открыла. Стою, прислонившись головой к стене. Раздаётся треньканье. В глазке, и правда, Лёша. Открываю. Зашёл, закрыл за собой дверь, подхватил меня. А меня словно отключили.

...Резкий запах. Фу, какая гадость! Даже мёртвого поднимет. Открываю глаза, пытаясь отмахнуться от вони. Меня тошнит. Беру протянутый мне таз. Слёзы бегут по щекам и кажется я обмочилась. Голова трещит по швам. Падаю обратно на подушку. Глаза закрыты, не могу открыть, тошнота подступает.

— Лёша, — шёпотом говорю я.

— Даша, — он держит меня за руку. Чувствую тепло, которое просачивается в меня. — Спи.

Сознание начинает ускользать, но я не даю ему меня покинуть.

— Лёш, погоди, мне надо выговориться.

— Хорошо, тогда слушаю.

— Я шла домой, а потом... — не договорила, рыдания захлестнули меня. Он обнял, прижал к себе.

— Всё хорошо, я с тобой, — голос такой нежный и успокаивающий. — Тебя больше никто не обидит.

Нежно гладит меня по голове.

— Ме...ня схватил кто-то за руку, — всхлипываю я, — а я ни слова не могла произнести. Даже глаз не могла открыть. А они... их было несколько.... задрали мне юбку. А я... даже закричать не смогла.

— Ты кричала, ты умничка, всё уже хорошо, — а я завыла как волк, содрогаясь от истерики. А потом вдруг поняла, что всё и правда хорошо, ведь ничего не случилось. Кто бы ты ни был, благодарствую, спаситель мой.

— Лёша, там стирка, наверное, закончилась, надо бы развесить....

— Спи!

И я провалилась в сон...

...Проснулась от того, что ярко слишком было. Открываю глаза, солнышко светит прямо в глаза. Дежавю какое-то.

— Здравствуй, Солнышко! — шепчу я и улыбаюсь нашему светилу.

Ох... Странно, но чувство лёгкости в теле, ничего не болит. Встаю.

Что вчера было? Ничего не помню. Так, сегодня хоть какой день недели? Смотрю на часы — “tu” — значит, вторник. Ладно, выходной. Надо контрольные поделать. Совершаю утренний туалет. В ванной висят мои уличные вещи. Что я — испачкала их? Трогаю, уже всё высохло. Хорошая у нас система вентиляции и полотенцесушитель много тепла даёт. Правда, папе пришлось выпиливать в двери дырку и сетчатую решётку ставить, чтобы тяга была. Так, опять Остапа понесло.

Я вроде вчера в этом ходила на работу. Не помню, что было потом. Умываюсь, причёсываюсь и иду в комнату. Сделала общие на опорно-двигательный аппарат упражнения.

Сажусь учебники, беру черновик и начинаю решать задачки. Всё же люблю математику. Хоть высшая мне и не нравится, но задачки — это наше всё. Главное, чтобы преподаватель был хороший. У нас в первом семестре попался зануда. Одна теория, а примеры скудные и простенькие. И как решать контрольные — не понятно. С трудом сдала на четвёрку. На троечку — без вопросов, разрешил даже любой литературой пользоваться. Хотя там надо было решить лишь 2 задачки. Но на более высшую оценку — изволь сам готовиться. Хорошо, билет попался из контрольной задачи да теория простенькая. Вот, усложняется вопрос списывания. Списывай, только на «удовлетворительно».

А то бы пришлось на тройку соглашаться. А вот в этом семестре преподаватель изменился. Женщина от Бога — сплошная практика, может, правда, это на консультациях, что пока вот одна лишь была — сразу всё просто решается. Так, вернёмся к нашим баранам, то есть задачам. Эта просто решается, а такую мы не решали. Начинаю искать нужную тему в книгах, что у меня есть из высшей математики.

Голодный желудок громко урчит и его начинает сводить. Блин, забыла покушать. Надо идти, пока голова не начала болеть. У меня от голода обычно не только желудок даёт о себе знать. Бросаю всё и иду на кухню. От мамы записка на холодильнике: “Мы тебя очень любим. Макароны по-флотски в холодильнике. Если что — звони”. Странно, обычно просто пишут, без всяких там нежностей. Ну да ладно, почерк точно мамин.

«Я вас тоже люблю,» — мысленно посылаю маме чувство любви и папе тоже, сестрёнке. А ещё подумала, что и Лёшу люблю и послала ему заряд своих чувств. А потом подумала, правда люблю? Я же знакома с ним от силы недели полторы. В общем, не знаю, может быть... Кстати, что-то Нади давно не видно, вроде на три недели её клали в санаторий и уже они истекли . Надо будет позвонить узнать. Пока кушаю, звоню ей, включаю громкую связь.

— Привет, Надюш!

— Даш, привет!

— А ты где? Почему я тебя дома не видела? Ты же вроде должна была уже приехать из санатория.

— А я и приехала, ты даже не заметила! — обиженный немного голосок. — С утра уматываешь рано утром, я ещё сплю. А сегодня вообще проспала, что я раньше тебя встала.

Кстати, о сне. Странно. Обычно встаю в семь утра. Сейчас вот встаю в шесть, чтоб на работу успеть(не сегодня конкретно, а как на работу устроилась). Причём график сделала единый, что в будни, что в выходные. Так легче для организма. А то когда в выходной начинаешь спать-высыпаться до десяти, хотя бы, то потом встать вообще не можешь и ещё словно мешком пришибленный поднимаешься. Так что странно, что сегодня будильник не слышала, хотя обычно до него встаю. И голова нормально себя чувствует, на удивление. И, хороша ж я — сестра, что за своей работой и любовными делами, забыла про сестрёнку.

— Так когда ты приехала?

— Вчера. С утра отец забрал и отвёз на учёбу. А потом я на секцию пошла, а потом к подружке. В общем, когда я, наконец, домой добралась, уже родители были дома, а ты спала.

Раздаётся на фоне трель школьного звонка.

— Всё, у меня урок, я побежала. Люблю, пока!

— Люблю! — и я отрубилась. Что-то все массово начали говорить «люблю». Любовная лихорадка?

Сестричка у подружки может просиживать часами, забывая о времени. Обычно они вначале идут гулять, потом вместе делают уроки, а потом расходятся, если надо по дому что-то делать. В теплую погоду ещё и гуляют вместе, но сейчас зима и родители разрешают только засветло гулять. Хорошо, что подружка живёт в нашем подъезде, так что не надо потом ещё тратить время, чтоб добраться до дома. А дружат они с первого класса, учатся вместе, разве что сидят по-отдельности. Учительница расценила, что их дружба будет слишком отвлекать от учебного процесса, поэтому сажает их в разных местах. Но вот уроки они делают вместе.

Поскольку подружка не имеет братьев и сестёр, то обычно они тусуются у них, а не у нас, потому что я вечно занимаю письменный стол или ворчу, что они мне мешают — это по их словам. Ну а чем они там неконтролируемо занимаются, не знаю, надеюсь, что не порнушку смотрят, вроде ещё маленькие. Хотя, в наше время дети взрослеют рано. Правда, я в их возрасте лишь только начала интересоваться любовными историями в книгах.

Ещё, правда, у подруги есть зомбоящик, которого у нас нет, так что, может, ещё и смотрят всякую гадость, которую не разрешают смотреть родители.

Помню сама бегала к своей подружке Ленке смотреть всякие фильмы, типа “Терминатора”, или как акулы ели людей — ужасы всякие. И кошмары вроде не снились. Сейчас я начинаю понимать родителей. Тут недавно посмотрела у подружки современный репертуар кинематографа, так ужаснулась, чем пичкают людей. Сплошная пропаганда спиртного, временных отношений, причем обязательно с интимом. Хорошо, что вроде как курение постепенно убирают с экранов, но в остальном — когда главный герой преступник, и его выставляют в хорошем свете — чему это учит, кроме как — будь преступником и будешь героем.

Мои родители были правы во всём. И дело не в том, что они придерживаются каких-то религиозных взглядов. В своё время мама видела передачу по «ТНТ», кажется, хотя я не особо в каналах разбираюсь. Так вот, эта программа была о вреде зарубежных мультфильмов. И маму зацепило. Она потом посмотрела в интернете повтор и папе показала. До того телевизор у нас был, но сломанный. А в тот период времени у нас тяжело с деньгами было: папу уволили с работы, и набрали мы кучу долгов. На еде не экономили, но на всём остальном — да. Так вот, телевизор несколько лет и стоял сломанный, пока в один прекрасный день вообще не исчез. Как потом оказалось, из-за той передачи. Так что жили мы без телевизора, а на компьютере нам родители показывали наши мультфильмы, только старые, советские ещё.

Так, вернёмся к нашим баранам. Что ещё по ящику крутят? Правильно, новости — это ж триллер какой-то. Да жить не хочется после такого. Так что я благодарна родителям, что они оградили меня от телевидения.

Пусть я и смотрела у подружки, но реже, чем она сама. Так что для меня ещё существуют какие-то понятия морали, чести, долга, скромности и целомудрия. В то же время, Ленка уже имеет богатый сексуальный опыт, а ведь ей всего 20, пока не выскочила замуж; хоть и работает, но живёт на шее родителей, а ещё жертва рекламы — скупает всё, что увидит по ящику, и считает это лучшим.

Хотя я вот пыталась себе вывести пятна на нижнем белье, после месячных, так какими средствами не пробовала — ничего не выводится. Ленка даже удивилась и попробовала свои рекламируемые средства. Но ничего не вышло. Она правда не сталкивалась у себя с таким, потому что пользуется тампонами. Я же предпочитаю не совать в себя ничего, тем более, что до сих пор девственница. Вроде даже говорят, что можно и в этом случае применять их.

Так вот, Ленка приходит домой и включает телевизор фоном, пока занимается домашними делами. Я вечно прихожу к ней поболтать и стараюсь его выключить, поскольку хочу всего внимания к своей персоне. Поначалу она была против, но когда я сказала, что тогда не буду к ней приходить, а пусть она ко мне приходит, конфликт тут же был улажен, и я добилась своего.

Кстати, это не значит, что я не смотрю ничего из кино. Смотрю, и обычно зарубежное. Когда мне стукнуло восемнадцать, папа разрешил смотреть всё, что захочу. Я и дорвалась. Закачивала на нетбук всё, что хотела и смотрела. Но поскольку личность уже была сформирована у меня, я некоторые вещи не могла смотреть, а некоторые смотрела, но уже понимала, что пропагандируется тут или там.

Но вот странно, готовить я под кино не могу. Болтать по телефону — пожалуйста, включаю громкую связь и всё. А вот кино могу под еду глядеть, но не люблю это дело. Обычно лишь под чаепитие или с фруктами. Да и нет рекламы, которая есть по ящику, и паузу в любой момент поставил и пошёл по своим делам, а не тогда, когда мне навязывают рекламой.

Кстати, некоторые вещи, которые смотрела у подружки, просто не могла смотреть, хотя сюжет и увлекал, но сплошная реклама была. Десять минут фильм, и двадцать рекламы. Вроде бы и серия по программе длится час, а на самом деле минут двадцать всего, а остальное — реклама. Потом вроде что-то там поменялось то ли в законодательстве, то ли ещё где, получше стало, вроде как уравняли эфирное время с рекламой. Но по мне — всё равно невозможно глядеть. Я лучше выкачаю из интернета и посмотрю тогда, когда мне удобно.

Так, всё, покушала, посуду ополоснула и в посудомойку засунула. Можно было б и помыть за собой. Но тратить время, когда остальные члены семьи этого за собой не делают, а просто забрасывают в агрегат, не стоит, да и со счётчиками на воду посудомойка выгоднее, меньше воды тратит и использует одну и ту же воду несколько раз. Нежные мы сильно стали. Вот в старину ведь и водопровода не было, надо было воду с колодца таскать и помимо готовки и мытья посуды ещё куча дел по хозяйству была, да и стиральных машин тоже не было. Обленились мы, одним словом. Зато больше времени на себя и своё развитие можно потратить, наверное, если не работать.

А вот с учёбой и работой — вообще времени на мечты даже не остаются. Какое тут кино может быть? К слову, Ленка не пошла учиться в ВУЗ, а пошла сразу после училища работать. Не скажу, что много получает, но во всяком случае, не заморачивается так, как я. А мне всё же нравится учиться. Вот не представляю, когда окончу ВУЗ, что останется только работа, ну или работа и семья. А может только семья?

Всё, “учиться, учиться, учиться!”, как завещал дедушка Ленин. Любимая фраза моей мамы. Старшее поколение ведь жило в СССР, времена другие были. С ностальгией родители вспоминают это время. А вот бабушки-дедушки по-разному отзываются. Всё уже зависит от партийности или беспартийности. Кто-то хвалит, а кто-то ругает. Хотя любая точка зрения имеет место быть. Все довольны никогда не будут. Кому-то нравится мак, в то время как другие пытаются его искоренить, чтоб наркотики не могли делать. Марганцовку и то продают лишь по рецепту, или по одной упаковке в руки. А вдруг мне надо больше. Ну, если покрутиться, выход всегда найдётся. Но всегда есть довольные и недовольные. Так что в каждом времени и эпохе есть свои плюсы и минусы. Так же как и в диктатуре и демократии. Просто надо говорить факты, а не навязывать свою точку зрения. А вот СМИ как раз навязывают её.

Так, всё, не буду отвлекаться. Буду делать физику. Эх, не люблю её, но что ж поделать — надо.

Провозившись пару часов с нулевым результатом, отложила учебники и взяла пятиминутный перерыв. Сделала небольшую разминку, выпила водички, заела яблоком, и вновь за учёбу. Времени уже два часа дня. У Лёши должен быть перерыв. Спрошу, ведь попытка не пытка.

— Приветик!

— Даша? — удивился. Ну вот, парню позвонить не удосуживаюсь, всё время он звонит, что для него мой звонок что-то из разряда фантастики. — Привет.

— Прости.

— Ну-ну, ты чего?

Проглатываю ком в горле. Не пасовать! В данный момент мне это нужно. Никуда не деться.

— Лёш, а ты физику понимаешь? Ну, не элементарную, хотя и элементарную тоже.

— Да. С тобой позаниматься надо?

Ну вот, сейчас найдёт причину, чтоб не заниматься или переложить на кого-то? Так обычно поступали все мои знакомые.

— Да.

— Давай завтра, после работы, идёт? Хотя завтра ты ведь работаешь тоже...

— Нет, нет, ничего страшного. Идёт! — соглашаюсь, пока не нашёл причину отказаться.

— Хорошо, давай завтра встретимся на твоей станции.

Я киваю. Но он-то этого не видит.

— Благодарствую, — и бросаю трубку. Сердце бешено стучит. Всё это время, пока болтала, ходила из стороны в сторону. Ну вот, не отказался или не успел отказаться. Это немного радует.

Лёша

С Дашей мы расстались, настроение было отличным. Потом выходные, я б не против с ней погулять в эти дни, но она занята. В субботу ходит на учёбу, во всё остальное свободное время учится. Лишь в пятницу удаётся с ней погулять. Вот странно, но никогда раньше такого не было, чтоб сох я по девчонкам. Прямо каждый день до встречи считаю. И звонить готов постоянно, вот только не хочется надоедать. Жаль, что видимся так редко. Перемолвился словечком с Дашей, обещала перезвонить. Тревожно на душе. Иду, считаю минуты, когда должна позвонить. Не звонит. Вышел из метро. Иду по улице. Не звонит. Нарастает паника. Возле дома моего чувство опасности. Куда бежать? Что делать? Вбегаю домой. Запираю дверь. Закрываю глаза. Сосредоточиться надо. Что не так? Даша!

Словно с высоты полета вижу её, на неё напали. Складываю крылья! У меня есть крылья! Падаю вниз!

— Сокол! — её голос, она в ужасе.

А дальше я напал. Беззвучно. Дашу сразу же выпустили, она бросилась бежать, а мне предстояло разобраться с негодяями. Что мне с ними сделать? Заслуживают смерти!

— Не вставай на тропу войны! — незнакомый женский голос в моей голове.

Но просто так я не могу им простить сей поступок. Даже если бы напали на незнакомую девушку, я не мог бы пройти мимо. А ведь это Даша! Ведь вновь всё повторится, если просто так спустить с рук, пусть не с Ней, но с кем-то ещё.

— Ты можешь, просто пожелать им куда-то переместиться или наложи на них проклятие.

Точно! Я это могу. Взмах крыльями, проклинаю их.

— Вы больше никогда не сможете никого обидеть, и детей у вас больше не будет. И с этого момента ваш род не продлится по вашей линии и линии ваших потомков(если вдруг дети на данный момент у вас есть)!

Больше они не причинят никому вреда. Я в этом уверен.

Я открыл глаза. Я дома, у себя в квартире. Даша! Набираю её номер. Не отвечает. Ответь! Гудки проходят, но трубку не берёт. Я вылетаю пулей из квартиры, бегу в метро и еду на её станцию. Только бы она была в порядке!

Приезжаю. Куда дальше? Звоню. Она отвечает. Хвала небесам! Но она явно не в себе. Обещаю приехать. Она вроде пыталась сказать адрес, но я не понял. Придётся полагаться на интуицию. Иду, прохожу злосчастный двор. Следы крови. Значит, не приснилось. Желаю, чтоб все следы преступления пропали. Открываю глаза. Чисто. Иду дальше. Через минут пять прихожу к дому. Тут она, я это ощущаю. Закрываю глаза и набираю наугад номер. Ответила, впустила. Иду к ней, на домофоне успел увидеть номер квартиры. Поднимаюсь по лестнице. Подхожу к двери. Звоню. Меня всего колотит от странных нехороших чувств. Когда я её увидел, мне стало плохо. На ней лица не было. Бледная как стенка, на ногах не держится. Обнял, поцеловал, прижимаю к себе. Беру на руки. Отношу в комнату. Тоже всё наугад. Она потеряла сознание. Так, нашатырь. Помню мама мыла окна, чтоб лучше отмывались и не нужно было смывать мыло, раствором нашатыря с водой. Какой там запах был? Вспоминаю. Да, вот такой. Мерзкий. Даша морщится, отмахивается и открывает глаза. Вот чёрт! Таз! — мысленно приказываю я. Он тут же появляется рядом со мной. Дашу выворачивает наизнанку. Пытаюсь её успокоить. Но она хочет выговориться.

Начала рассказ да истерика поглотила её. Я гладил, целовал, обнимал, успокаивал словами. Чем же мне ещё поддержать любимую? Была б моя воля, забрал бы эти воспоминания у тебя. Хотя... я ведь могу, я уверен в этом. Даша успокоилась и уснула. Я закрыл глаза, и увидел книгу из воспоминаний. Перелистываю странички. Искушение заглянуть внутрь, но я листаю, замечая лишь названия событий. Так, вот это предпоследнее. Удаляю. Словно на экране планшета выбираю пальцем движущуюся картинку и стираю безвозвратно, потом последующие тоже. Всё, хватит. Закрываю мысленно воображаемую книгу, и та пропадает. Я лежу ещё какое-то время рядом, прикасаясь к ней, потом приходят родители Даши.

— Спи, я люблю тебя, — шепчу ей на ушко. — Всё хорошо.

Встреча с родителями прошла хорошо.

— Здравствуйте, у меня разговор, — начал я на их удивлённый взгляд.

Родители без слов проходят со мной в кухню. Мама пытается суетиться, ставит чайник.

— Не стоит, — говорю.

— Что всё это значит, молодой человек? — отец всё же решается начать разговор.

— Присядьте.

Сели. Начинаю:

— Сегодня на Дашу напали. Я успел, не переживайте, с ней ничего не случилось. Но! Она напугана. Это случилось в переулке, и насколько я понял, другой дороги там сейчас нет. —

Родители кивают, мама побледнела. Красивая женщина, Даша очень на неё похожа. Каштановые волосы, падающие на плечи, завитые в кудряшки. Серые красивые глаза. Кстати, она — вылитая Даша, только старше на много лет. Но всё равно красивая. Отец чернявый, тоже с серыми глазами. Правильные черты лица, словно аристократ. Мама более мягкие черты лица имеет, на аристократку не смахивает, хотя явно не крестьянка.

— Вы можете возить Дашу на машине?

— Да, — кивнул отец.

— Если будет такси, это вызовет подозрения. По идее, она не вспомнит сегодняшний вечер, поэтому желательно поддержать её, показать, что она не одна. Но ходить ей через этот переулок всё же не стоит.

— Утром без вопросов подвезу. Насчёт вечера — не уверен. Если только работу менять.

— Не стоит. Я буду провожать её домой вечером. Постарайтесь сделать так, чтоб она не ходила пока по магазинам.

— Хорошо, сынок. Как тебя звать-то?

— Лёша. Извините, я уже пойду.

На следующий день Даша сама позвонила! Это чудо или что-то случилось? Хотел спросить, всё ли в порядке, но промолчал. Раз позвонила, значит, хочет что-то сказать или спросить. С одной стороны нам хорошо вдвоём, а с другой словно какая-то стена между нами. Звоню только я, инициатором отношений выступаю тоже я. Как-то это уже напрягает. Ну вот почему она никогда не звонит? Ну или почти никогда. Другие девчонки просто вешались на телефон, болтали о всякой ерунде, постоянно мешали работать. Задумываюсь. Она ведь не такая, как все, может поэтому с ней и интересно. И не звонит — не мешает работать, хотя я был бы рад её услышать в любой момент. Мне её всё время не хватает. Надо будет поговорить об этом. Просит позаниматься с ней. Можно было б и сегодня встретиться, но я нашёл предлог проводить её до дома через тот переулок. Так что, договорился на завтра. Хотя если б она не согласилась, пришлось бы соглашаться на сегодня, а завтра придумывать причину. Ну ладно, всё, надо работать.

Даша

Беру культурологию. Надо реферат по заданной теме писать. Убираю все лишние учебники, тетради. Оставляю книги по культурологии. Новые требование: рефераты писать на компьютере. А что у некоторых нет ПК — никого не волнует. Всё же компьютерная специальность, обязаны иметь.

Хотя не все преподаватели требуют этого. Понятно, что программирование и иже с ним специальности обязаны быть сделаны на оном, ещё и текст программы приложить на носителе.

А вот математик требовал наоборот писать всё в тетрадке, и даже тех, кто приносил распечатанную работу (при том, что сколько ещё времени убил на набивку формул и прочее), забраковывал и заставлял переписывать. Это зачем? Чтоб хоть что-то отложилось в мозгу или по какой другой причине? Ну, как шпаргалки пишешь от руки. Делаешь ещё дубли, для соседа по парте. В итоге многое запоминаешь и на экзамене уже не пользуешься, а отдаёшь ненужный предмет своим одногруппникам, а те уже передают друг другу. Так вот, мне как-то проще математику, физику писать от руки, как раз, а не набивать.

Так, опять отвлеклась. Культурология. Список литературы. Вот живём в век интернета, что значительно упрощает учёбу на заочном отделении. Не надо лишний раз мотаться в библиотеку. Хорошо, что я живу в том же городе, где и учусь, и то, некогда вырваться в ВУЗ, а как же те, кто приезжает из соседних регионов?

Ищу в электронном библиотечном поисковике нужные книги. Четыре нашла, надеюсь этого будет достаточно. Можно б было скачать готовые работы, но я не люблю переписывать у кого-то. Лучше перелопачу кучу книг и надергаю по кусочку из каждой темы.

Итак, приступаем к поиску нужной темы в учебниках. В одной совсем мало, в другой всё не то. Какая ж занудная работа. Постоянно зеваю. Беру бумажку и составляю план реферата. Потом помечаю, где и в какой книге можно найти. Распечатываю нужные страницы книг. Всё же текст не распознанный и проще положить перед собой лист с текстом и с него набивать, чем постоянно переключать между собой приложения. А вот распознанный текст, я, если честно не люблю. Да, его проще копировать и вставлять, но тогда плохо откладывается в голове, а поскольку от руки не пишу, то хотя бы набиваю с листа.

Перечитываю распечатку ещё раз и отмечаю, что буду использовать в реферате, подписывая листки — из какой книги, что надергано. Вот некоторые книжки удобные, на каждой странице пишут название книги вверху, хотя обычно слева автора пишут, а справа название книги. А другие вообще не подписаны. Если сразу не подписать, то и не найдёшь потом, откуда это. Начинаю набивать. После десятка страниц утомительных работ глаза в точку. Откладываю. Смотрю, сколько в документе набито — всего две страницы? А я ведь большую часть материала уже обработала. А нам надо 20 страниц. И где мне набрать недостающее? Самой сочинять или искать ещё другую литературу? Видно придётся и то и другое. Времени уже пять вечера. Всё, надо идти срочно кушать, пока я ещё держусь в нормальном состоянии.

Пока грела себе борщ, пришла сестричка.

— Привет. Кушать борщ будешь?

— Ага. Привет.

— Ты гуляла?

— Да. А ты?

— Мне некогда.

— Да-да, нашла отмазку. Выйти подышать свежим воздухом некогда. Лучше преть в четырех стенах.

Ну вот, ворчит чисто мамиными словами, хотя маме обычно ещё и огрызается на эти слова. Вообще за своей речью надо постоянно следить, когда дети появятся. Они ведь те ещё повторюшки. Что-то не то скажешь, а потом они это чужим выдадут. Слышала, как мальчик маленький подбегал к старушке и тыча в неё палец, кричал: “Бабка-старуха!”. Мама покраснела как варёный рак, извиняясь перед бабушкой. Объяснила, что так дедушка иногда выскажется при внуке, а он всё повторяет. Так что себе на заметку — следить за своими словами!

В общем, покушали, считай, пообедали, мило поболтали. Надюшка рассказывала как у неё дела в школе, как какой-то мальчик стал ей записки слать. Она пока не разобралась, кто именно, потому что почерк незнакомый, явно не из их класса. Но вот оказываются они в рюкзаке, который стоит в классе и она пока не вычислила, кто их подбрасывает.

Я иногда поглядывала на сестрёнку. Всё же она очень красивая девушка уже сейчас, что же будет лет через 5, когда она будет как я сейчас? Красивае голубые глаза, волнистые темно-русые, отдающие рыжиной волосы до плеч — в бабушку по отцовской линии пошла она шевеллюрой. Но вот не любит она длинные волосы, как я не старалась её переубедить. Вообще мы дети своих родителей, поэтому похожи немного, но не всем. Ну и фигурка у неё пока ещё не оформившаяся.

Потом родители пришли, поужинали вместе. Точнее я поужинала с мамой, а папа приходит поздно, поэтому только чай пьёт без ничего, просто чтобы с нами посидеть вместе, поболтать о чём-то, или иногда фильм какой с мамой или со всеми нами смотрит. Потом вечерний туалет и в постельку, баиньки.

Глава 5

Даша

День провела в учёбе, родители позаботились о продуктах, а по возвращении домой папа предложил утром подвезти. Сказал, что теперь время выезда у нас совпадает, а на машине от меня до его работы недалеко. Я была не против. Единственное, график работы не позволял папе меня забирать. Хоть у меня день был полнее, чем у других в виду работы лишь 3-х раз в неделю, но папа работал до восьми-девяти вечера, поскольку был начальником отдела и постоянно приходилось задерживаться. Раньше он и уходил на работу позже, а тут вдруг ему увеличили зачем-то рабочий день. Но я была не против, чтобы папа меня подвозил. Мы с ним и так почти не видимся, поэтому лишние полчаса в день, проведенные вместе в дороге, нам не помешают. Перед сном думала о Лёше, о Травинке, и о Финисте...

Травинка

Прошло три четверти лета* с момента исчезновения Финиста. Та ночь была последней, когда мы виделись. Он не прощался, но я это ощущала, что в последний раз вижу его. Погодя ушёл Ратибор на войну.

К нам уже не один раз заглядывали сваты, но отец, ссылаясь на мой недуг, отваживал их. Это была правда, только не вся. Мне было плохо, что я с трудом заставляла себя вставать каждый день. Нагружала себя делами, но за границы нашего придомного участка не ходила. Я тосковала.

Некоторые говорят, что настоящей любви не бывает. Ну а я не знаю, как ещё назвать то, что я чувствовала к моему Единственному. В народе такое чувство обзывали сухота. Возможно что-то в этом и есть, я сохла по Нему. Но в то же время, как-то это не правильно, что ли, в моём понимании. Потому что я верила в Него и ждала Его, просто другие не верили, говорили, что он меня бросил. А я каждый день посылала ему мысленное приветствие: «Доброе утро, любимый», «Я тебя люблю, мой Ясный Сокол».

Карина тоже переживала, ведь муж ушёл на войну, поэтому она меня гоняла, что мол, нечего раскисать, вот она ждёт его, хотя риск утраты гораздо больший, чем у меня. Может она и права, ведь Ратибор мог надеяться только на свои навыки воина, а Финист ещё и СИЛУ. Она, конечно, имела в виду другое, ведь про то, что мой возлюбленный кудесник, ей было не ведомо.

Но я поняла её слова по-своему, поэтому в очередном послании любимому, я попросила его присмотреть за братишкой. Наступила весна, сёстры мои так и не вылетели из родительского гнезда, хотя пару раз сваты-таки приходили. Но когда просили приготовить что-то при них, они готовили, но без особого желания и душу в свои яства не вкладывали. В итоге, женихи воротили нос. А я не высовывалась. Хотя меня просили тоже показать, раз сёстры им не понравились. Но я исхудала, лицо было с синяками под глазами, опавшие щёки. Я сама себя с трудом в зеркале узнавала. Так что пару раз поглядев на меня, они морщились и уходили ни с чем.

И вот травка уже зазеленела, пора было гнать скот на выпас. У нас сейчас не было лишних средств для расплаты с пастухом, а может просто отец решил, что я засиделась, но меня выгнали пастись вместе с козой. Одну козу пустили на мясо, а новую что-то не купили. Может и правда были трудности. Ведь у нас девки одни, рукоделием лишь занимались, но всё, что можно было отдать в плату, сёстры отдавали за посиделки. Ведь обычно молодежь снимала избу у какой-нибудь бобылки* и платила за неё тем, чем могла. Платой обычно шли полотна и вышитые сорочки, рушники, скатерти. И пусть народа было много, но и плата была не низкая. А сёстры бегали туда постоянно.

Отец нас всех выгнал на поле сеять пшеницу, овёс. Ну и вот надо было и мне идти на выпас. Стала понемногу расхаживаться, дышать свежим воздухом. Видя, как оживает природа, я и сама стала оживать. Тоска стала отступать, а чувства стали лишь сильнее. Я любила ЕГО и с улыбкой вспоминала о Нём. Парни стали обращать на меня внимание, а я лишь улыбалась и шла по своим делам.

Я была сказочницей — любила придумывать сказки и рассказывать их детям или ребятам. Сказки сочинялись всю осень и начало весны, когда тоска была не такая сильная, а вот зимой меня накрыло сильно. Я даже на какое-то время перестала вставать. Чувство тревоги не покидало меня. Потом со временем отпустило. И только сейчас я вздохнула немного спокойно. Девчата ходили на посиделки, а Томка всё же сошлась со своим Усладом, и они всю осень гуляли вместе, и зимой на посиделках всё время вместе были. Мне было приятно за них, но я не понимала, почему же он не засылает сватов к ней. По моим соображениям, они должны были сразу сговориться. Хотя возможно я и не права, но голова совсем плохо думала об этом.

После Масленницы начались гулянья. Но я уже не ходила на них. Отец, видя моё состояние пытался как-то влиять, но я наотрез отказалась. Мы просто поговорили по душам, я сказала, что жду ЕГО. И, что удивительно, он всё понял. Больше не приставал с уговорами. А потом я встретилась с соколом. Отпустило меня после встречи полностью. Странно, но теперь чувство тревоги прошло окончательно. Я ведала*, что с НИМ всё в порядке.

Лёша

Даша подкинула мне очередную задачку. С одной стороны было немного волнующе попробовать себя в качестве преподавателя. С другой — нужно как-то подготовиться хотя бы. Ещё бы понять, с чего начать. Полез в шкаф и стал искать нужную литературу. Нашёл несколько учебников ВУЗовских. Полистал, с ностальгией вспомнил студенческие годы. Ощущаю себя старичком эдаким. Вроде и не стар ещё, а уж выучился и пару лет как работаю. Да, куда летят мои года?

Приблизительно прикинул, что можно Даше рассказать. Формулы я не помню, кроме основных, но там важно понять принцип. А вот самые основы — это проблема. Если не заложена основа — придётся её закладывать. К сожалению, литературы времён школы не нашлось. Надо будет в обеденный перерыв завтра зайти в книжный магазин. Конечно, на книжном рынке выгоднее покупать, но туда добраться реально лишь в выходные. Поскольку они у меня свободные (Даша занята, а я ничего пока что не планирую, кроме как поездку к предкам), то пожалуй, съезжу туда. Но для начала надо хоть что-то посмотреть в магазине. Набил себе небольшой план урока с конспектом на компьютере и распечатал. Засунул в рабочий рюкзак. Потом сварил себе сосисок и приготовил на завтра, чтоб не тратить времени на сборы.

Засыпая, я всё ещё думал о физике.

Сокол

После ранения на поле боя мне пришлось принять соколиную форму, поскольку она меньше всего затрачивала энергии, да и крылья мне не помешали бы. Некоторые говорят, что превращение в другую ипостась невозможно или настолько трудоёмко и занимает столько сил, что за всю жизнь можно лишь пару раз оборотиться. Но те, кто так думают попались мне уже позже, после того, как я сам понял, как это происходит. Некоторые чародеи говорят, что проще просто сознание перенести в животное. Может для них и проще, я не настаиваю, но для меня форма тела не имеет значение.

Первый мой оборот был рядом с соколом, когда мы встретились. Я долго смотрел на него, восхищался его телом, а потом просто через очи проник в его тело. Нет, не перенёс сознание, а именно проник, изучая его строение, вплоть до каждой клеточки. После этого я просто захотел изменить своё тело на вот такое. И ощутил себя маленьким, сидящим на заборе. Потом тренировался летать. Не сразу вышло, но главное — не сдаваться.

Затем вышел отец. Окинув меня взглядом, сказал, что я ему нужен, что мол, пора продолжать обучение. Мне тогда было двенадцать.

Закрыв очи, я представил себя. Нет, не так, как видно в зеркале, а как я себя всегда ощущал. Что вот тут у меня руки, ноги, тело, лицо. И всё вышло. Я просто ведал, что я — это я.

Поэтому при ранении я вновь захотел стать соколом. А когда лекарь это увидел, а было это у него на очах, он осел наземь. Рана была, а вот сил её вылечить не было. Лекарь лечил как мог, но он ведь не разбирался в животных. Потом рана затянулась.

Я понемногу набирался сил, но сил на превращение в человека не было. СИЛА словно испарилась. Желания оборотиться не хватало для оборота.

Когда смог летать, я прилетел к НЕЙ, приглядывать за ней, да и просто свидеться. Она не ходила гулять (искать себе парня), не показывала себя. Несколько раз приходили сваты, правда без жениха, но отец говорил с ними и они уходили. Травинку увидел лишь весной, когда она пошла пасти козу. Я сопровождал её, но тихо, не привлекая внимания. Охотился тоже ночью, хотя соколы охотятся в светлое время суток. Зрение своё я сумел перестроить должным образом, так что это было не помехой. Несколько раз я даже видел улыбку моей любимой. И улыбалась она не вымучено, а словно своим мыслям. Обычно в этот момент я ловил тёплую волну её чувств ко мне. Она мысленно общалась со мной, но я лишь мог поймать её чувства. И ответить я пока не мог.

Пройти мимо улыбающейся Травинки было нельзя, это я видел по глазам парней, и в этот момент готов был порвать любого. Но любимая не обращала на них внимания, словно и не замечала. Мне это льстило, но грустно осознавать, что это из-за меня она немного не в себе. Но вот один парень всё же нашел её. Помню этого Рыжего. Он мне сразу не понравился — угрозу в нём почуял. Видел, как он следит за моей возлюбленной, то когда она идет коз пасти, то стоит возле дома и наблюдает. Вот только всё это скрытно, как только девушка оборачивается, почувствовав сторонний взгляд, сразу прячется. С одной стороны я ощущаю, что кто-то хочет наложить свои руки на мою любимую, а с другой есть что-то ещё, такое чувство, словно я Инару вижу перед собой, какая-то скрытая угроза таится в нём. Но кто я такой, чтобы что-то предпринять, ведь и сам за ней тайком наблюдаю. Да и будь я человеком, пока тот ничего не натворил, не могу же я его побить просто так, запретить ему следить за ней. Не могу же я влезть к нему в голову и узнать, о чём он думает. Или могу? Даже если и могу, то что это мне даст. Обвинений все равно не смогу ему предъявить. Единственное, что это мне даст — это если он задумал что-то плохое, то мне нельзя от Травинки вообще отлучаться. Что я могу в соколином облике? Облик меняется от силы желания. Количество силы тоже играет немалую роль. В данном случае не меняя облика я не расходую свою энергию. Но в то же время не могу набрать её больше, поскольку не истинная это моя ипостась. Значит, мне нужно где-то взять силу, чтобы суметь поменять облик. А потом я смогу уже накапливать её.

От мыслей отвлекло рыжее пятно.

Снова он! Я затаился в ветвях дерева, на котором сидел. Вновь глядит на Неё! Взгляд жадный, пошлый. Ухмылка на лице. Травинка обернулась.

— Опять это чувство, — сказала она себе под нос, но у меня слух хороший. — Интересно, можно ли забор сделать невидимым, но лишь для меня?

Можно. Ты сможешь! Пожелай это! Нет, не уходи, пожелай! Но она меня не слышит.

Что нужно, чтобы услышала? Нужно захотеть этого!

Пожелай, чтобы забор сделался невидимым! — послал я ей мысль, веря в то, что она услышит.

Она обернулась. На этот раз она смотрела прямо в мою сторону. Словно уловила, откуда пришла мысль. Неужели она меня видит? Несколько мгновений она стояла и смотрела в мою сторону. Потом опустила взгляд.

— Пусть забор сделается невидимым для меня! — шепотом сказала она, потом подняла взгляд в сторону забора. Глаза расширились от изумления. — Я вижу! Ох, этот Рудак!

Она схватила тяпку, что стояла рядом с ней, и пошла в сторону забора. Рыжий увидел приближающую девушку и не поднимаясь стал пробираться в сторону чужого забора, потом перемахнул через калитку и убежал. Девушка остановилась и дальше не пошла.

— Пусть листья на этот дереве станут невидимыми для меня!— и посмотрела на дерево, на котором я сидел.

Вот, блин, не успел. Она увидела меня.

— Сокол, спускайся! — это был приказ. Ослушаться я его не мог. Я подлетел к её руке. — Что всё это значит? Говори!

«Ты богиня!» — сказал я мысленно.

Прищурила глаза.

— И что мне с тобой делать?

«А что сразу я? Как этот Рыжий, так нормально!» — возмутился глядя прямо ей в очи. Очи её стали темнее. Любимая.

— Не меняй тему! С Рудаком я в другой раз разберусь!

«Если разберешься!»

— Что ты хочешь этим сказать?

«Не нравится он мне!»

— А многие тебе нравятся? — она явно усмехается. Но улыбка такая тёплая, я просто таю под этим взглядом.

«Нет. Мне нравишься ты и твоя семья!»

Она улыбнулась. О чём-то задумалась.

— Ты не хочешь мне ещё что-то сказать?

«Пока нет.»

Она взмахнула рукой, на которой я сидел. Я вспорхнул.

— Будь здоров! — помахала мне рукой. — У меня дел полно!

И она пошла своими делами заниматься. А по моему телу разлилось тепло. И вот что это было? Почему она не спросила, кто я? Или она догадалась? А может знает? Нет, в голову к ней лезть не буду. Если захочет спросить, задаст нужный вопрос. После её слов я почувствовал, как все мои рубцы исчезли. А пока мне надо придумать, как превратиться в человека. Проверил всё вокруг, Рыжего нет. Взмыл ввысь и полетел в лес, ища источник СИЛЫ и пищи. А потом полетел обратно на поле боя. Ведь мои раны зажили и я не имел права больше отлынивать от своих обязанностей.

Даша

Утро началось обыденно, после интересного сна о Травинке. Интересно, мне кажется, что это моё прошлое воплощение, ведь не просто так я всё это чувствую так реально. Интересно, что же послужило катализатором? Наверное, гадание пробудило взаимосвязь тонких материй, и память стала пробуждаться. А поскольку всё это связано с подсознанием, то и приходят все эти воспоминания во сне. Позавтракав, погрузившись в машину, мы подвезли маму до метро и дальше поехали с папой одни. Он спросил, есть ли у меня парень. Я сделала круглые глаза. Ну да, есть, а с чего это вдруг его заинтересовало?

— Просто интересно. Ты ведь уже не маленькая, я не успел оглянуться, как ты выросла. Красавица.... Хотя всегда и была ею, но я заметил, что у тебя появились женские формы и всё такое. Не будь я твоим отцом, мог бы и запасть на тебя.

— Ну, вот поэтому я и предпочитаю длинные юбки.

— Просто будь у тебя парень, мне было бы спокойнее.

— А ты не боишься, что с парнем ты скоро можешь дедушкой стать?

— Зная тебя, даже если и стану, то меня это не страшит, ты у нас очень расчетливый мучитель. Десять раз подумаешь, прежде чем сделаешь?

Я обиделась. Значит, место романтическому безумию не остаётся? Хотя в чём-то отец прав: я всегда не понимала клуш, которые не думали, а детей делали, а потом шли на аборт. Некоторые личности, с которыми я даже была знакома, даже пытались переубедить меня в обратном, что они не могут себе позволить родить ребенка, не те обстоятельства и всё такое. На что я заявляла, что всё это бред сивой кобылы, ведь голова на плечах должна быть. Не хочешь ребёнка, значит, сумей предохраниться. А ежели забеременела, то не смей убивать своё чадо, ведь это твоя кровиночка, как можно поднять руку на неё. Я вообще не понимаю, чем тогда эта “недомать” отличается от убийц. Причём убийцы обычно убивают чужих, а не своих (бытовые ссоры алкашей я не рассматриваю), это я о маньяках. А тут своё дитятко, которое является частью тебя. Как можно поднять на него руку? И как врачи, которые дают клятву Гиппократа (не навреди), могут убивать ни в чём не повинных деток, делая выскабливание беременной. Ведь гинекологами обычно идут те, кто планирует помогать людям рожать, участвовать в процессе сотворения жизни, и потом они идут в операционную и убивают малыша. Какими ж бессердечными должны быть люди? Единственный для меня приемлемый вариант аборта — это когда выбор: либо мать, либо дитя, И то, я б наверное выбрала дитя, всё же после себя след какой-то оставил, потомка своего. Так, о чём это я?

— Так кто он? Может нас познакомишь? — спросил отец.

Блин, мы знакомы сколько с Ним: недели две, три, или меньше? А уже домой везти знакомиться? Хотя у нас вроде бы всё серьёзно, я всё равно, как-то не задумывалась об этом.

— А ты почему хочешь познакомиться? Любопытство или как?

— Просто, хочу знать, что за человек, с которым встречается моя девочка, насколько у него серьёзны намерения.

Вот представьте, вы только познакомились с парнем, даже начали встречаться, и тут вашего парня спрашивают: "Вы женитесь на моей дочери?" Да даже если и выйдет что-то в будущем, ведь не планируют этого с самого начала отношений. А потому и начинают их(отношения), чтоб получше узнать друг друга , а если парня о том спрашивать, так даже самые смелые могут в кусты убежать, поджав хвост. И пиши пропало.

— Пап, если ты очень хочешь, то я могу как-нибудь привести его к нам, как бы ненароком, чтобы вы оказались дома. Но если ты его спросишь о серьёзности намерений, я уйду из дома. Ты всё понял?

Папа побледнел. Интересно, он понял, что перегнул палку?

— Прости, малышка. Возможно я переборщил. Но надеюсь, что и ты меня поймешь, когда сама станешь мамой и твои дети внезапно вырастут. Обещаю, что не буду об этом его спрашивать.

— Вот и славно, — мы всегда умели находить с папой общий язык., впрочем, как и с мамой. Мама постоянно читает всякие психологические книжки, подсовывает некоторые папе, а иногда и мне. — Всё же я уже большая девочка, совершеннолетняя, поэтому ты уже не можешь диктовать мне свои условия. И если я вам мешаю, то я уйду жить на съёмную квартиру. Хотя это будет для меня тяжеловато пока оплачивать такое жильё.

— Живи с нами, ни в коем случае не думай о таком варианте. Пока учишься, или пока не выскочишь замуж, мы все расходы берём на себя и не надо себя морить голодом или надрываться, чтоб получить образование или суметь выжить, — папа говорил убедительно. Он прав, но и я не позволю встревать никому в свою жизнь.

В общем, довольно мило поболтали с папой, чмокнула его в щёчку и побежала вверх по ступенькам в свой офис...

Вечером стал названивать Лёша.

— Привет! С тобой всё в порядке, а то ты трубку не брала?

Что все пристали. Всё со мной хорошо! Так, “спокойствие, только спокойствие”, как говорил великий Карлсон. Считаю про себя до десяти. Успокаиваюсь.

— Да, всё хорошо. А что?

— Ты помнишь, что мы встречаемся сегодня?

Это он на что такое намекает? Склерозом вроде бы не страдаю.

— Да, помню. Буду где-то через..., — гляжу на часы, — минут сорок.

— Здорово, до встречи.

Я отрубилась. Интересно, почему мы совершенно чужим людям говорим “До свидания”, прощаясь, в то время, как тем, с кем встречаемся “До встречи”. Мы вот не задумываемся о значении слов. Или может мы неправильно понимаем понятия встречи и свидания. Может подмена понятий?

Мы встретились, вышли из метро. Пошли по улице. Вот как-то неловко себя чувствую. Опускаю глаза долу. Всё же веду его к себе. А ведь его неплохо бы и покормить. А ведь я ничего не готовила. Блин, как-то вылетело из головы. Надо было хоть картошки начистить, чтобы сейчас можно было сразу прийти, нарезать и бросить жариться. Хотя может мама что приготовила на ужин.

Переулок, не люблю его. Выглядит подозрительным, внутри так и сжимается всё. Лёша взял мою ладошку, чуть стиснул. Типа, я с тобой, не бойся. Дошли до середины. Сердце ушло в пятки. Что со мной?

— Лёша!

— Что ты чувствуешь?

— Страх.

— Почему? — его голос полон спокойствия.

— Не знаю.

— Прислушайся к ощущениям.

Закрыла глаза. Сердце бьётся в ушах.

— Успокойся, дыши глубже, — поддерживает он меня.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

— Я защищу тебя, не бойся, — его низкий голос шепчет мне. Низкий голос, ведь он у него совсем другой, не похожий на Финиста. Но вот шёпот, очень даже похож. Внушает спокойствие. Страх медленно отступает. Нежный поцелуй, я таю...

— Открой глаза.

Открываю. Он смотрит на меня такими СИНИМИ глазами. Страх вовсе проходит. Ничего не остаётся, только я и эти СИНИЕ глаза. Ведь вечер, а я вижу их цвет. Дежавю*.

Он берёт меня за руку, нежно, словно я хрупкое сокровище.

— Пойдём, — зову его за собою. — А то времени у нас осталось немного, а там и родители пожалуют.

Он кивает, и мы идём. Он что-то говорит, а я думаю, времени и так каждая минута на счету, надо с пользой их провести. Когда ж мне готовить? Было б здорово, если б Надюшка почистила картошку. Порезать не проблема, нужно ведь просто засунуть в овощерезку картофелину и закрыть её. Потом открыть, засунуть вторую. В течение пары минут вся картошка будет порезана, успевай только полный контейнер высыпать в сковородку. Подходим к квартире, открываю дверь. Встречаюсь с Надей.

— Привет.

— Привет! — она округлила глаза, когда увидела, что я с парнем. — Я пойду к Светке уроки делать. Не шали! — грозит мне пальцем. Обувается и шёпотом продолжает: — Я там почистила картошку, пожарь, пожалуйста на всех.

Я киваю. Надюшка любит картошку чистить, поэтому обычно когда начинает, не может остановиться. Поэтому картошки на всех явно хватит.

Провожу Лёшу в квартиру, даю ему тапочки, объясняю, где можно помыть руки и куда повесить куртку. А сама ухожу переодеваться. Всё же дома ходим мы в чисто домашнем одеянии, после улицы и метро стоит переодеться, в метро ведь бомжи спят. Встречаемся на кухне. Лёша — переоделся! Не верю глазам своим.

— Я тут захватил с собой, чтоб грязь дома не разносить.

— Благодарю, — и так приятно на душе, что мы с ним похожи. — Садись, я сейчас.

Быстро достаю свои книги и задание контрольной работы. Пока он читает, что мне нужно прорешать, я режу картошку и забрасываю жариться. Потом сажусь рядом. На кухне удобно, уголок — великая вещь! В комнате за столом мы б ютились, а здесь и стол большой и диван-уголок.

А потом мы стали разбирать задачи. С первой провозились достаточно долго, Лёша объяснял на обычных предметах. Вставал, и показывал опыты с водой и натяжением её на поверхности, например, чтоб объяснить это явление, что можно в задаче подсчитать. У него было так понятно, что либо я совсем дура, что не могла разобраться в таком простом явлении, либо ОН — преподаватель от Бога! Когда все задачи были решены — я предложила поужинать. Достала огурцы маринованные.

— Сама солила?

Я помотала головой.

— Тогда не буду.

Ну вот, начинается. Издаю недовольный стон.

— Что не так?

— Дежавю.

Мы покушали, картошка удалась на славу.

— Благодарствую за ужин, очень вкусно.

— А что ж добавку не просишь?

— Ну..., — мнётся, — не хочу вас объедать.

Я беру тарелку и кладу добавку. Он в два счёта разделывается с новой порцией.

— Ещё?

— Нет, спасибо, на ночь объедаться нехорошо.

Ополаскиваю тарелки и ставлю в посудомойку.

— И как, удобный агрегат? — с любопытством он следит за моими действиями.

— Очень! Особенно в виду занятости нашей. Раз сломалась, так я, когда не работала, целый день за всеми мыла, не люблю посуду мыть.

Он улыбнулся.

— Я, пожалуй, пойду. С физикой мы с тобой ещё позанимаемся. Хоть контрольную и сделали, но этого недостаточно. Ты вообще основ не понимаешь. Не знаю, как вам её в школе давали, но это никуда не годится.

Я расцвела. Вот честно, наглости не хватало попросить. Ведь я и так у него столько времени отняла, а если ещё и читать весь курс школьной физики и ещё тот семестр, что я уже отучилась, так это ж сколько надо заниматься?

— Давай в пятницу. — предложил он. — Хотя нет, в пятницу ж мы гуляем.

— Можно и в пятницу.

— Нет! — сказал как отрезал. — Скажи честно, ты хочешь продолжать наши с тобой отношения?

— Д-да, — неужели хочет порвать?

— Учебные или романтические?

— Если нужно выбирать, то выбираю второе.

Он расцвёл. У него такая ослепительная улыбка.

— Нет!

— Что нет? — испугалась я.

— Выбирать не нужно. Но если хочешь быть со мной, пробелы твои в знаниях мы должны заполнить знаниями. Поняла?

— Тиран!

Он поднял брови, а потом мы оба рассмеялись.

— Я серьёзно, — и улыбки как не бывало.

— Только если ты будешь со мной заниматься.

— Идёт!

Он подошёл ко мне и нежно поцеловал.

— Кх-кх! — мы отскочили друг от дружки.

Я побледнела. На пороге стояли мама с папой.

— Здравствуйте, — сказал Лёша, пройдя в прихожую и протягивая отцу руку для пожатия. — Я Лёша.

— Очень приятно, — кивнул отец.

— Лёша, это мои мама и папа. Анна Андреевна, — представила я маму, которая протянула мама руку для пожатия. — и Анатолий Викторович.

— Очень приятно.

Я собрала учебники со стола.

— Я уже пойду, — Лёша решил ретироваться.

— Может поужинаешь с нами? — спросила мама.

— Благодарю, Даша уже накормила.

— Тогда может чаю?

— Нет, извините, я уже пойду, как-нибудь в другой раз.

Он быстро оделся и сбежал. А рюкзак?

Я побежала за ним.

— Лёша, рюкзак забыл.

Он обернулся и подошёл ко мне.

— Точно. Это в качестве благодарности, — поцеловал. Я стояла и слушала звук спускающихся по лестнице шагов, потом закрыла дверь.

— И долго ты там будешь стоять? — это папа.

Я нахмурила брови.

— Папа, а ты помнишь, что я уже не ребёнок?

Папа рассмеялся, а я пошла в нашу с сестрой комнату. Легла на кровать, сохраняя вкус поцелуя.

— Даша, а где Надя?

Тут раздался звонок в дверь.

— А вот и она.

А я лежала и мечтала о Лёше, о его поцелуях и объятиях. Задремала. Проснулась и поглядела на часы. Они у нас светящиеся электронные. Стоят в холле, но с моей кровати как раз видно.

Вообще наша с сестрой комната обставлена так: возле окна вдоль стен стоят две кровати, между кроватями можно было б что-то поставить, но тогда радиатор батареи будет заставлен, а ввиду того, что отапливают помещение плохо, нужно пользоваться всем, чего можно добиться от управляющей компании. Поэтому тумбочки или комода нет. А вот над моей кроватью и кроватью Нади стоят полки, на которые можно положить мобильный телефон или часы, книги и висит бра. А ещё папа сделал карниз к потолку, и мы с сестрой можем закрыться друг от дружки, чтоб у каждого было его личное пространство. Так что уединившись, можем спокойно читать, не мешая друг другу. Ещё одна штора есть посреди комнаты, отделяющая спальную зону. Мы ею редко пользуемся, поскольку она нужна в основном если вдруг кому-то надо допоздна сидеть за уроками. Но это редкость, в основном лишь перед экзаменами.

Распорядок дня чёткий, надо вовремя ложиться спать и вовремя вставать. Тогда и высыпаться будем и всегда в хорошем настроении. Обычно так и бывает. Потому как когда ломаешь режим, начинается недосып, становишься раздражительным, а когда в тебе всё это копится, то спустя какое-то время ты взрываешься. И портишь настроение всем. А это плохо.

Ну так вот, за моей кроватью стоит письменный стол, над ним полки с книгами. Он же по совместительству компьютерный стол. Слева и справа под столом есть ящики. Мои правые, сестры — левые. Это как входишь в дверь справа. А слева стоит платяной шкаф. Раньше на антресолях были ящики с игрушками. А теперь игрушки вывезли в сарай или раздали, а дубовый шкаф заменили на шкаф-купе до потолка. В нём 3 секции. Слева и справа полки с вещами: моими справа, сестрины слева, и общей секцией посередине — для вешалок с одеждой. Ну и тоже есть две полки, для обуви и прочих вещей. Одно время родители хотели сделать нам двухъярусную кровать и оставшееся место использовать для ещё одного шкафа или письменного стола. Но мы подумали и решили, что уже выросли из того возраста, когда интересно так спать, зато выкинули ненужные вещи и стало свободно.

Ну так вот, я проснулась и увидела часы. Полночь. Неплохо я задремала. А ведь перед сном ни зубы не почистила, ни тело не помыла. Хорошо Надя закрыла штору между нами. Так что я тихонько выскользнула из комнаты и пошла мыться. Завтра выходной — это радует.

Вылезаю из-под душа. А у нас за ванной огромное зеркало во всю стену. Смотрю на себя. Интересно, вот у Травинки длинная русая коса до колен. А у меня волосы как-то лишь до пояса растут. Хочу косу до середины бедра! Жутко захотелось есть. Ну вот, я ведь только зубы почистила…

Прошёл месяц. С Лёшей мы постоянно занимались. Я подтянула физику и английский. Он задавал мне домашнее задание, приносил учебники, и где их только доставал. Я в выходной день делала контрольные, разбирала темы для экзамена, решала задачки по физике. Мне она даже стала нравиться. Лёша сказал, что обидится, если у меня будут тройки. Вот только этого мне не хватало. Всегда училась для себя, а тут либо выкручиваться, либо получать знания. А ещё на меня напал жуткий жор. Я постоянно ела: мясо, сухофрукты, овощи, яблоки, цитрусовые и прочее. Так разнообразно я ещё никогда не питалась. Приходила на рынок и хотелось и того, и того. Ну а раз на себя всё равно готовлю, то готовила на всех. На удивление, я не поправилась. Мне даже показалось, что наоборот похудела. Лёша заценил мою кухню. Поэтому я стала собирать ему обеды на следующий день, после того, когда мы занимались. А однажды произошло нечто.

Всё было вначале нормально, но я ведь приходила с работы и обычно начинала что-то готовить. И тут то ли маслом облила сковородку, то ли ещё что, но пламя вырвалось из-под неё. Лёша среагировал мгновенно, сунув руку в пламя. И на удивление оно погасло. А я схватила его за ожог. Он взвыл, но я не отпустила.

— Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, — повторяла я как мантру, зажмурив глаза. Потом убрала руку. И очень удивились мы: не было и следа ожога.

— Как ты...? — спросили мы хором, переглянулись и рассмеялись.

Пришла Надюшка, так что поговорить не удалось. Мы вместе поужинали и Лёша простился. Только он ушёл, пришли родители. Хотела уйти в комнату, но папа позвал меня и решил поговорить. Естественно, предметом разговора стал ОН. А я почти ничего про него не знала. Вот и правда, встречаешься с парнем, а не знаешь, из какой он семьи, есть ли у него братья-сёстры, где он учился знаю, но на кого и тому подобное. Надо будет разузнать. Что ему нравится, а что нет. Хотя эта информация скорее для меня, а не родителей. И некоторые уже предпочтения его я узнала. Недаром мы вместе вечерами были у меня дома.

Примечания по главе:

Лето* — период обращение Земли вокруг Солнца, равный 365 дням. Название года. В старину года называли летами.

Бобылка* — вдова, одинокая женщина. В данном контексте вдова, у которой не было сыновей, а дочки, как известно, уходят в семью мужа. Поэтому либо мать осталась одна, а дочки выпорхнули из гнезда, мужа тоже не было. Поскольку сама уже не молодая, принимает у себя в избе молодежь на посиделки, беря с них высокую плату с каждой девицы. Плата не деньгами, а товаром, то, что можно обменять или использовать. Парни приносили обычно еду, а девчата полотно.

Ведать* — знать, но не как знания, точнее не только как знания, а и осознание как это устроено. В данном контексте скорее ссылка на интуицию, то, что нельзя объяснить, но увенность в этом была.

Дежавю* — состояние, когда тебе кажется, что такое уже было. Возможно воспоминания о чём-то, что ты не помнишь.

Глава 6.

Лёша

Была пятница. Я отработал, впрочем, как и Даша, и мы пошли гулять. Вечер был чудесный. И вот, только мы собрались поцеловаться, как вдруг я услышал в голове визг тормозов. Скрежет, словно бок счесал кто-то у машины. Сердце бешено стучит, я словно вижу аварию приближающуюся. Педаль тормоза нажимается, но не срабатывает, жуткий страх. А впереди пешеходный переход, по которому идут люди.

— О Боже, помоги! — знакомый голос. Я выскочил из тела и увидел того, кто сидел за рулём — отец Даши. Взмах крыльев, невидимая стена появляется между пешеходами и машиной. Очередной взмах и телепортирую отца на тротуар. И жуткий удар! Машина всмятку. Пострадавших нет. И даже взрывом не накрыло. На перекрёстке камеры. Просматриваю мысленно видео — как машина показывается на видео, уже не видно никого за рулём. Просматриваю ещё раз по-кадрово — никого нет. Прекрасно. Ну что ж, пусть попробуют объяснить этот инцидент. Сам подлетаю к отцу и превращаюсь в себя. В следующий миг мы уже дома. Пусть и это тоже попробуют объяснить. Дома уже мама и отца она видит. Он всё также в шоке. Я тихонько исчезаю и появляюсь в парке рядом с Дашей. Она сидит грустная.

— Ну, и как это понимать?

— Прости, так было нужно.

— Что?

— Твой отец.

— Не хочешь рассказать?

— Нет.

— Ну ладно. Всё обошлось? — киваю.

Мы какое-то время посидели вместе молча. Я ещё раз просматривал удалённо видео с камер на улицах, подправлял воспоминания людей. Машина не заводится, коллега предлагает подвезти. Сотруднику тоже подчищаю память, внедряя новые воспоминания. Потом подъезжает к нужному дому, высаживает из машины. Отец идёт домой. Тем временем машина сама выезжает со стоянки, в ней никого не видно. На всех камерах виден отец в другой машине, а в этой — никого. Прогоняю проверку ещё раз. Воспоминания отца стоит ли трогать. Шепчу ему на ухо: «Тебя подвёз тот-то. А дальше ничего не помнишь. Машина не завелась и осталась стоять на стоянке, когда ты уезжал».

Проверяю место аварии. Уже ГАИ приехало, огородили территорию ДТП, опрашивают свидетелей. Стираю из воспоминаний всех очевидцев человека за рулём и добавляю удивление, что никого за рулём нет.

Кстати, тут вспомнил про слово "память". Если расшифровать буквицы, то получается "мысленный путь аса к созданному образу". По сути, получается, что это всего лишь путь к каким-то данным, путь к файлу.

— Даш, а Даш, — надо всё же объясниться, а то она обиделась.

— Что?

— Ты сердишься?

— Нет.

— Точно?

— Не знаю. Обида точит, не пойму, на что именно, — она грустная сидит и невидящими очами глядит вдаль.

— Что бросил не сказав?

— Возможно.

— Даш, это само как-то приходит. Я даже не могу объяснить.

— Часто?

— Да нет. Было пару раз связано вот так, удалённо, но оба раза с тобой.

— А какой второй раз? Точнее первый.

— Ты не помнишь, а я не хочу тебе напоминать, — ну ведь и правда, ну толку от того, что она вспомнит? А будет переживать.

— Это тот день, да? Я всё пыталась его вспомнить, — говорит она тихо, медленно, словно анализирует какие-то данные.

— Ты не сможешь его вспомнить даже под гипнозом. Я подчистил воспоминания.

— Ты копался в моей голове? — она была в ярости.

— Нет, это была не твоя голова, а выше. Знаешь, ведь воспоминания не хранятся у тебя в голове.

— А где?

— Как бы тебе объяснить. Ты понимаешь понятия сервера?

— Ну да.

— Ну так вот, есть компьютер — твоя голова, он принимает всё, что ты видишь, слышишь и отсылает всю эту информацию на сервер, единственное, что туда не отсылается — твои чувства. Это хранится в твоей душе.

— Значит, делаю вывод, ты покопался в моих воспоминаниях, — ну что она перекручивает всё?

— Я копался лишь в том временном периоде, когда ЭТО случилось.

Она задумалась.

— Спасибо, — тихо прошептала. Что, неужели простила?

— Я думал ты обидишься.

— Вначале да, но сейчас обида прошла. Прости, что наехала.

— Чудная ты, Дарёнка, — я погладил её по голове, кладя руку на дальнее от меня плечо. — Пойдём домой или ещё посидим?

— Не хочу никуда, мне и здесь хорошо, рядом с тобой.

Я обнял её крепко и мы сидели ещё долго. Даша захотела посмотреть звёзды. А на небе облака и смог.

— Ветер, прошу тебя, очисть, будь добр, небо, чтоб видно было звёзды.

Листочки зашелестели, и облака стали расступаться. А я натянул над нами купол, чтоб не видно было нас из космоса всяким там спутникам. И мы сидели и любовались звёздами.

Даша

Не знаю, что произошло с отцом, но седых волос у него прибавилось. Говорить об аварии он не хотел. Его несколько раз вызывали в ГАИ, но поскольку в ДТП никто не пострадал, то скоро дело закрыли. Машина восстановлению не подлежала. Угон, отказ тормозов, врезалась в дерево. По КАСКЕ выплатили конечно не стоимость машины, но ⅔ выплатили. Это радовало. Но отец долго ещё не покупал машину и не садился за руль.

— Почему ты его воспоминания не подправил? — спросила Лёшу.

— Кто-то должен помнить.

— Ну ты ведь помнишь.

— Слушай, Даш. Я всё понимаю, но я итак сделал много для твоего отца. Он никого не убил, хотя и был не виноват, но дело бы состряпали и сколько человек бы погибло. Подчистил всё. Ну, почти всё. А вот к твоему отцу в воспоминания не полез. Может целее будет.

Я молчала. Он прав. Я не имею права его упрекать. Он и спас столько жизней и главное, что спас отца. Это много.

— Прости. Я тебя не упрекаю, я просто хочу знать, почему ты не подчистил и ему.

— Не захотел. Одно дело подчищать для того, чтобы не было свидетелей, поскольку это может испортить жизнь кому-то. А другое — подчищать всем подряд. В первом случае была ТЫ, я не мог оставить тебя наедине со своими переживаниями. А другое — твой отец. Там ничего такого не было, кроме отказа тормозов и того, что он мог сбить столько человек. А это реалии жизни. Он избежал этого и должен пересмотреть это событие и жить дальше.

Странно, но после этого разговора мне полегчало. А отец купил машину и понемногу стал ездить.

* * *

Лето, жара. Душно, выходить на улицу не хочется. В помещении университета прохладно. Хорошо, если окна не выходят на солнышко. Но в процессе сдачи последнего экзамена уже не до того — вся на нервах. Сессия завершилась для меня, поскольку мне нужно было уложиться в 2 недели, отпущенные на работе в счёт учебного отпуска. Пришлось договариваться со всеми учителями и сдавать все предметы на учебной сессии. У нас сессия обычно длится 21-25 дней. Из которых первые две недели идёт начитка материала, а вот в оставшиеся дни раскиданы экзамены и зачёты. Поскольку Лёша спуску мне не давал, к сессии я была во всеоружии. Пара учителей поставила автоматом экзамены, а у остальных — пришлось сдавать. Преподаватели ещё и любят, когда их лекции посещают и принимают активное участие в их занятиях, а вот мне такой роскоши не дали на работе, хотя я очень люблю как раз лекции и общение с учителями. Ещё со школы так повелось, что самая активная на любом уроке. Поэтому с грустью договаривалась сразу после первого занятия у данного преподавателя, стараясь быть активной и глупостей не болтать. Так что теперь я была свободна. Зато следующие две недели меня ждёт каторга на работе каждый божий день. Ну, как-нибудь выкручусь. Зато попойки не будет — вот это радость.

Набрала Лёше: надо ж поделиться и с ним своим счастьем.

— Привет!

— Здравствуй, солнышко.

— Я всё сдала!

— Умничка, поздравляю! Куда пойдём праздновать?

— Поехали на роликах кататься?

Тишина.

— Лёш, ты тут?

— Да. Знаешь, я не умею на роликах, да и на коньках тоже, — признание от мужчины, что он что-то не умеет — это огромный удар по его самолюбию.

Я задумалась. Даже если ролики брать на прокат, он вряд ли сможет кататься. Можно взять уроки, кажется, на Поклонной горе когда-то давали их. А сейчас даже не знаю, да и сколько этот урок стоит?

— Дарёнка? — да, вот так он меня переименовал. А то всё Даша да Даша, а ласково и не поймёшь как. Просто в один день стал так называть, а я и не против. — Давай на роликах завтра пойдём с утра. Ты ж завтра не работаешь, и от учёбы свободна.

— Согласна.

— Где хочешь погулять сегодня?

— Ну, давай тогда в парке Горького на метро “Октябрьская”. Предложение о кафе я отвергла не хотелось бить по его бюджету, а он ведь за себя не даст заплатить. Поэтому настояла на прогулке. Поскольку я была на «Авиамоторной», то он предложил встретиться уже на станции с парком. А мне не хотелось без него туда ехать. Но я не осмелилась это ему сказать, а он словно прочёл меня.

— Хочешь, приезжай ко мне на “Савёловскую”, подождёшь меня тут, и вместе поедем.

— Ага, — улыбаюсь.

— Хорошо, договорились.

Пока ехала, прошло много времени. Потом вышла из метро, пошла ходить по рынку. Компьютерные аксессуары, болванки, картриджи... телефоны... Жаль, что мне сейчас ничего не нужно. Звонит телефон. Пока бродила, не заметила, сколько времени.

— Да?

— Ты где?

— Тут, брожу по рядам, — объяснила, где конкретно.

Довольно быстро Лёша пришёл. Поздоровались. Я потупила глазки.

— Ну ты чего? Мы с тобой сколько уж встречаемся? — Лёша приподнял мою голову, заглядывая в душу.

— Полных пять месяцев?

— Ты ещё и считаешь? — он улыбнулся. А я просто помню, что да когда, потому что для меня это важно.

Лёшик взял меня за руку и повёл к метро. Потом резко остановился. Спросил, не нужно ли мне что на рынке. После чего лишь мы поехали в парк.

Лёша

Нам с Дашей предстоял серьёзный разговор. На работе мне дали командировку. Предстояло выехать в воскресенье, а в понедельник уже быть в Минске. Об этом и надо было поговорить.

Приехали на “Октябрьскую”, вышли из метро.

— Пойдём в кафе? — Даша задумалась. Потом сказала, что если я такой богатый, то она не против. Ну, не то, чтобы богатый, но раз в неделю сходить в кафе можно ведь. Вот пойми этих женщин. Сами говорят “нет”, а подразумевают “да”. Не удобно ей просить. — Вот с этим заканчивай. Я мужик. А мы не понимаем зачастую намёков, говори прямо, что думаешь и что хочешь.

Но она думала иначе, что если скажет, будет выглядеть, словно напрашивается, а не я предлагаю. Да и объедать ей меня не хочется.

Оглядевшись по сторонам Дарёнка предложила сходить в “Шоколадницу”.

Уютный дизайн, официанты в коричневой форме, под шоколад, тут же усадила нас девушка за столик, принесла меню. Заказали блинчики, пирожные и кофе с чаем.

Я смотрел на любимую и не мог наглядеться. Она вначале подобрала волосы на затылке, а как чуть прохладнее стало, опустила косу. Коса у неё за эти полгода выросла до космических размеров — до колен, хотя до того лишь до пояса доходила. А мне очень нравились её длинные темно-русые волосы. Она, правда, их не распускала почти, объясняя это тем, что жутко путаются. Но иногда, когда мы были одни, она позволяла расплести их, прикоснуться к волнам, струящимся вдоль её спины. Но стоило нам выйти на люди, Даша тут же заплетала косу. Мне это льстило, не хотел, чтоб кто-то ещё любовался этой красотой. Вот такой я собственник.

— Говори, в чём дело, — сказала она, выпив кофе, от которого получила удовольствие и была похожа на довольную кошечку.

— Ты о чём? — не сразу сообразил я.

— Ну, я ведь вижу твой взгляд, словно ты прощаешься.

Теперь я опустил взгляд. Стыдно. Я так и не собрался с мыслями, чтобы сказать.

— Да я любуюсь тобой. Хотя да, в чём-то ты права. Даш, тут такое дело..., — запнулся я. Она молчала, зато положила свою руку на мою, переплетая наши пальцы в замок. — Понимаешь, на работе меня посылают в командировку.

— Надолго? — её рука напряглась.

— Пока на месяц. А там не знаю.

Грустный вздох.

— Я б взял тебя с собой, если б ты согласилась, — взгляд на неё. — Поедем вместе?

— Куда?

— В Минск.

Она задумалась. Мои нервы натянулись как струна в ожидании приговора.

— Давай так, ты узнаешь, надолго ли едешь. Если месяц, то мы как-нибудь переживём, не так ли? — вопросительный взгляд, на который я грустно киваю. — Мне 2 недели надо отработать за учебный отпуск. Потом я могу взять недельку отпуска, приехать к тебе. К тому времени ты будешь знать, сколько тебе там ещё? Пока лето, я могу вот так работать через неделю, если напарница согласится.

Я кивнул. Печально осознавать, что две недели мы не увидимся. Если в самом начале наших отношений мы виделись раз в неделю, то потом стали видеться через день. И я привязался к ней очень сильно. С трудом пережидал время, пока мы не виделись. Мне надо найти квартиру поначалу, первую неделю я в гостинице поживу, а потом надо искать.

— Лёш, ну ладно тебе, не грусти, — она улыбнулась.

Мы покушали, поболтали об учёбе. Кстати, небольшую ностальгию по студенческим годам я тоже ощутил, поскольку Даша расписывала всё подробно. А потом мы вышли. Теперь уже я смотрел по сторонам в поисках ювелирного.

— Пойдём, — потащил её в сторону. Зайдя в магазин, она покраснела. — Выбирай колечко, серебряное, наверное, ведь обручальные вроде бы такие.

Она стала как вкопанная. Почему, любимая? Не пошла.

Я понял, опять вся зажалась. Я отвёл её в сторону.

— Даш, ну сколько можно смущаться. Я мог бы тайком померить размер твоего пальчика, но я хочу, чтоб ты тоже участвовала в процессе и я не знаю, понравится ли тебе то, что я выберу.

— Понравится, — кивнула.

Ну что ж с этим ребёнком? Вроде бы большая девочка, а сама ведёт себя не по возрасту.

— Хорошо. Стой тут, хотя нет, пусть тебе вначале померят размер колечка.

Кивнула. Подошла к продавцу, протянула руку. Померили. Отошла в сторонку, села на стул охранника, словно ноги не держат.

Стал искать колечко. Пересмотрел все, не понравилось ни одно. Банальщина. Ничего интересного.

— Скажите, а у вас можно под заказ сделать? — спросил потихоньку у продавщицы.

— Да, пройдите в эту комнатку, — провела меня в подсобку.

Меня встретил седой старичок, с длинной бородой, хотя это в моём понимании она длинная, а так — что-то среднее между бородой Санта-Клауса и русской козлиной бородкой. Он приспустил очки и оторвался от работы за станком.

— Что именно вы ищете?

— Колечко, серебряное.

— Представляете, как оно должно выглядеть?

Задумался. Даша моё солнышко, значит, должно быть солнышко. С другой стороны, она еще и ветер. Любит ветер, полёт.

— Это должно быть солнышко с крыльями. Ну и само колечко не просто ободок, а что-то воздушное.

— Я понял, — кивнул дедок. — К завтрашнему утру будет готово.

Я расплатился, взял чек и ушёл. Даша была бледная. Поднял её, взяв за руку, и увёл.

— Нашёл, что искал?

— Нет, но заказал то, что, как мне кажется, тебе подходит.

Она кивнула и немного расслабилась. А потом мы пошли в парк и гуляли, катались на аттракционах, каруселях. Даше очень нравились вихри, цепочки-карусели, на которых улетаешь, пока крутишься. Она снова улыбалась. Вечером я отвёз её домой. Когда мы очутились в том проулке, я решил подстраховаться.

— Даша...

— Что?

— Давай мы с тобой разыграем сцену?

— Какую? — её глаза засветились от любопытства.

— Что на тебя нападают с целью навредить или изнасиловать.

Она покачала головой.

— Даш, погляди мне в глаза? — Подняла взор. — Так надо, малышка. Меня рядом не будет, я скорее всего не смогу тебе помочь, ежели что. Представь, что ты идешь тут. Я пока спрячусь, представишь, что я грабитель и насильник.

Она грустно кивнула.

— Иди, выйди и пойдёшь заново.

Вышла. Я спрятался. Проверил периметр — всё чисто. Поставил барьер куполом, чтоб никто кроме нас не мог зайти сюда и увидеть, что тут творится.

Идёт, медленно, вижу, как сжимается вся, словно пружина.

— Эй, девушка, — окликаю её я. Она сжалась. Подбегаю и хватаю за руку.

— К тебе обращаюсь! — тяну на себя.

— Отпусти, — она разворачивается. Глаза полны ярости. Так держать, молодец! Рука самопроизвольно разжимается. Я задираю ей юбку и прижимаю к стене.

— Развлечёмся, малышка?

— Отпусти!— этот голос, наполненный силы. При всём моём желании довести дело до конца, я невольно отпускаю её и отхожу на шаг назад.

— А теперь ты больше никогда... — внезапно замерла.

— Договаривай, только не скажи лишнего, Дарёнка.

Она расслабилась.

— Не поцелуешь другую, — договорила.

Я вздохнул.

— Ты напугал меня! — она кинулась на меня с кулаками.

— Прости, малышка, — я обнял её, позволяя себя ударить, но она просто опустила руки. — Так было нужно. Ты пробудилась, ты ведь почувствовала это?

Она кивнула.

— Запомни это чувство. В этом состоянии ты можешь отдавать приказы и никто и никогда их не ослушается.

— Я чуть не сболтнула лишнего, — зарыдала она. Я гладил её, нежно трогал её волосы.

— Но ты ведь остановилась. Всё хорошо.

Я поцеловал её, мне вдруг стало её так нехватать. Она тоже впилась в меня со всей страстью. Ох, я ведь не железный. Я прижал её к стене, где ещё недавно пытался сделать то же самое. Желание поглотило меня. Она стала расстегивать мою рубашку. Внезапно я остановился.

— Даша, — отстранился и взял её за руки. — Погоди, не тут. Не то это место для такого. Её взгляд прояснился. В следующий момент она улыбнулась и схватила меня за руку, потащив за собой.

— Даш, можно тебя спросить?

— Спрашивай.

— Тебя били в детстве?

— Ну, наказывали, в угол ставили.

— А насилие было?

Она кивнула. Этого я и боялся. Задумалась, потом начала рассказ.

Когда-то, когда ей было лет 8-9, к ним приехал родственник по маминой линии. Всё было нормально поначалу. Потом он выпил, её родители иногда ставили на стол в качестве угощения выпивку. А потом они подрались с сестрой. Как обычно дети дерутся между собой. Но этот родственник был свидетелем их драки и ему показалось, что Даша обижает сестру. Он схватил Дарёнку и душил. Папа вовремя вмешался. Врезал ему. И тот упал и отключился. А любимая остаток дня пряталась по углам в квартире. Папа не смог отключившегося родственника выкинуть, пришлось ждать, пока он проспится. Потом его выпроводили и сказали, что больше его даже на порог не пустят. А он даже и не помнил ни о чём.

— Грустно.

— Да, спасибо тебе, ты помог мне сегодня преодолеть этот страх. Хотя, наверное, и раньше, когда мы с тобой впервые через этот проулок шли. Не знаю, почему, но всегда ощущала себя тут беспокойно. Плохой участок дороги, вечно тут всякая падаль шастает.

Я проводил Дашу до дверей, а дальше не пошёл. Сейчас, будь мы наедине, можем переступить черту. А пока я официально не попросил у неё руки, не стоит заходить так далеко. Ведь Даша такая чистая и невинная, она не заслуживает этого. Ещё так не вовремя я уезжаю. Так что я, распрощавшись с ней, пришёл домой. Надо собрать сегодня вещи, чтоб завтра целый день посвятить любимой.

Сокол

Война. Одно слово, а значит оно так много плохого. Смерть и разрушение. Чьи-то разбитые надежды, конец чьей-то жизни. Оно обычно звучит как гром среди ясного неба. Неба, не предвещавшего бури. И в один миг всё меняется. Меняется вся твоя жизнь. Ведь единожды убив — что-то в тебе ломается. И ты перестаешь ценить жизнь другого. Ведь на войне не место сожалениям, не место раздумьям. Тебе нужно идти в бой, и этого не изменить. Ведь если ты не примешь бой, то навсегда можешь проститься с покоем в своей душе. Но приняв его — покоя тебе уже не видать. И избежать этого нельзя. Ведь тогда не будет больше радости, не будет больше счастья, не будет больше цветущих садов, которые будут радовать твоё сердце. Ты не сможешь любоваться солнышком, каплями дождя, которые несут влагу на твоих губах, живительную влагу для Матушки-Земли. И ценя все то, что дает тебе счастье, нельзя не принять бой. А ведь ты рушишь чьи-то жизни. У кого-то больше не будет брата, отца, сына. У кого-то больше никогда не родится маленьких сладких малышей. Но отнимая жизни мы боремся за чей-то другой МИР. Свой будущий МИР, если он когда-то наступит для тебя. Поэтому мы и МИРный народ. Мы не любим воевать. Стараемся избегать разногласий. Но не всегда удаётся избежать стычек. Когда-то приходится браться за оружие. А моё оружие — моя внутренняя сила. Эта сила — часть моей души, которую надо тратить на чью-то смерть. Если сейчас не встать на помощь приграничным странам, то на нашу страну обрушится это страшное слово. И со всем, что дорого, придётся проститься.

Моя первая война. До этого я думал, что я мирный человек. Но после сегодняшней битвы я понял, как опасно воевать. Тебя словно что-то сжигает изнутри, сжигает твою суть. Отнимать человеческие жизни становится даже приятно. И осознание этого приходит лишь после битвы, когда понимаешь, что же я натворил. И после этого наваливается такая ненависть к самому себе. К этим рукам, которые несли смерть, к этим ногам, которые тоже несли смерть.

Воевал я в двух ипостасях своих: человеческой и получеловеческой. Ведь у боевых магов есть три ипостаси: человеческая, когда они сражаются как маги, получеловеческая — когда боевой маг трансформируется в полузверя — обычно у человеческой формы отрастает звериное что-то. Ну, например, у меня вот голова превращается в голову сокола(размер головы остается прежний, как у человека), руки превращаются в крылья, ноги — в лапы, тело покрывается стальными перьями. Получается что-то похожее на настоящего сокола, только в несколько раз больше, и разить я могу не только клювом и когтями, но и взмахом крыльев, а также своими металлическими перьями. Правда, в последнем случае я сам на время остаюсь без защиты. Это своего рода моя кольчуга. Ну и третья ипостась — звериная.

Я вот в сокола оборачиваюсь, настоящего сокола, не отличишь даже. Вот и сейчас после победы нас отпускали домой. Вот только домой вовсе не хотелось, а хотелось нести смерть и дальше. Поэтому приняв облик третьей ипостаси, потому что она несла наименьший ущерб, я полетел, стараясь унять боль своего сердца и утолить жажду убийства.

Задрав случайно подвернувшегося зайца и съев его, мне и дальше хотелось крови. Я парил в небе, когда увидел девушку, которая пасла козу. Я уже даже рассматривал вариант, кого мне убить — человеческое дитя или животное. А сокол разит как? Вначале высматривает высоко в небе добычу, а потом складывает крылья и камнем падает вниз. Падает очень быстро. И только когда до жертвы остается совсем немного, расправляет крылья, чтобы спланировать к своей жертве, подлететь более точно к ней, при этом не разбившись в лепешку. Когда я пошел уже на снижение, расправив крылья, девушка повернулась ко мне, словно почувствовала мой взгляд. И я встретился с её голубыми глазами. О Боги! Что же я наделал? И будто на мой призыв из леса выпорхнула стрела. Я услышал лишь её свист. Благодарствую Боги! Стрела поразила меня. И я упал. А девушка подбежала ко мне, в её глазах был ужас. Так мне и надо! Я это заслужил. Прощай, любимая!

Даша

Сегодня какой-то день, слишком насыщенный событиями. То экзамен, завершение сессии, закрытие зачётки, то потом поход в ювелирный магазин. Ох и перепугалась я. Я понимаю, Лёша мне доверяет, но почему ж он сам такие вещи не может сделать. Для меня это слишком волнительно. Коленки стали подгибаться, так что переложила его обязанности на него же и пошла присела. Сердце уходило в пятки. Лёша выбирал-выбирал да не выбрал, а потом его провели куда-то в подсобное помещение. Там он был недолго, потом вышел и мы ушли. Сказал, что под заказ сделают колечко для меня. Ну зачем эти траты? Хотя мне приятно. Потом погуляли весело. А потом Лёша настоял на том, чтоб проводить меня. И вот тут началось. Вначале захотел провести эксперимент в том жутком переулке. Вот только зачем такой чудесный день портить? Но я видела всю его серьёзность намерений. Он делал это для меня. Значит, это важно. Я согласилась. А потом меня переклинило. Когда он попытался меня схватить, я не смогла молча это всё переносить. Просто выплюнула фразу ему в лицо. И он замер. А потом отпустил. А потом вновь на меня набросился. Вот тут я уже перепугалась жутко. И сказала фразу, почувствовала её силу. А потом словно очнулась, ведь это Лёша.

А ведь я осознала, что моя фраза не просто приказ. Это был внушаемый приказ. А ведь если я сейчас что-то такое скажу, ведь это на Лёше отразится. Что, если потом отменить свой приказ не смогу, а потом он никогда больше не прикоснётся ко мне? Лёша понял и направил меня. А я договорила фразу так, как было безопасно для наших отношений.

А потом мы поцеловались, когда я увидела тоску в его взгляде. Он словно уже прощался. И мне так захотелось никуда его не отпускать. И мы чуть было не перешли грань. Хотя я была не против. Но когда Лёша остановил меня, я поняла, что перестала соображать. Вот так и дети появляются или аборты. Последнее не для меня, но всё же... Лёша мог бы зайти ко мне и мы могли бы продолжить, если б дома никого не было. Но он сильнее меня морально и не стал проверять сможем ли мы остановиться на этот раз. Вот так и проснулась во мне страсть.

До этого я вообще об этом не думала, ну, я конечно, читала всякие постельные сцены в любовных романах. Точнее читала именно только сцены. Мы с подружкой брали романы её мамы и пролистывали в поисках постельных сцен. А потом читали. Это было интересно и возбуждающе. А ещё я сама для подружки тоже сочиняла такие истории и сцены. Хотелось помочь в её очередной несчастной любви. Но с Лёшей было романтично, красиво, я просыпалась в магии. А вот об интимной стороне вопроса даже не задумывалась, да и мечтать было некогда, романтики хватало и в личной жизни и в жизни Травинки. А тут накрыло. Слишком страстно ОН меня поцеловал, и я ответила, во мне что-то загорелось и по телу словно искры побежали. Так, всё, не время сейчас думать об этом.

Травинка

Солнышко светит. Птички поют. Небо голубое-голубое. Все вокруг яркое, зеленое. Где-то уже первые завязи. С огородов веет запахом земляники. Не все, конечно, разводят её у себя на участке, но на открытых солнечных полянках, да ещё и редко посаженная, она дает больший урожай да крупнее ягодки. А запахи какие... Помню, как я раз в лесу набрела на кустики земляники. Ощутив запах чего-то вкусного, я принялась искать, что же это пахнет. Найдя источник, я решила сорвать несколько плодов и узнать, что это за ягода такая. Мама мне объяснила, что это — земляника. Не помню, сколько мне тогда было лет, мама тогда ещё была жива.

Захотелось выкопать её и пересадить к себе на участок, о чём я и сообщила маме. На что получила ответ, что сейчас нельзя, кустики засохнут. Пересаживают растения либо поздней осенью перед тем, как почва замерзнет, а лучше весной, когда только наступает весна и природа пробуждается. Еле дождавшись следующей весны, с трудом найдя нужные кустики, я пересадила несколько штук к себе на участок возле дома. Каждое лето* всё это добро приходилось пересаживать, чтобы они не глушили друг дружку, давая отростки усиками. И вот теперь возле дома огромная поляна земляники. Постоянно предлагаю соседям новые кустики, прямо летом, когда на усах появляются новые отростки. Потом они падают на землю и пускают корешки. Вот как пустят их, но ещё не достаточно прикрепились можно новый кустик отрезать от материнского и пересаживать. Уже довольно неплохой урожай собрали в этом году. Я наварила варенья, помнится, Финисту в том году оно понравилось.

Иду себе, любуясь природой. Почему-то вспомнились сны.

Мне часто снился сокол. Уж не знаю, к чему это, но после моего имянаречения частенько видела его во снах. Видела, как он летит, как сидит на моей руке, как охотится. Интересно, к чему это? Сокол вообще символ суженого, но что все эти сны означали, я даже не хотела гадать.

Мне уже семнадцать. Уже и замуж можно выходить, да только пока не дождалась ЕГО. Свататься уж скоро начнут, как закончится пора сбора урожая. А где-то на юге война недавно была. Хорошо ещё, что не в нашей стране, поэтому воинская повинность обычная — из каждой семьи по одному мальчику, кроме тех семей, у кого единственный сын — всё ж наследник рода, а род прерывать нельзя. Ну и нет повинности в тех семьях, где сыновей нет. Вот и брат мой на войне был, вернулся уже, уже и о детках задумываются, тем паче после войны, когда, наконец, наступили мирные времена и пора пополнять утраты. Кстати, воины по-другому женятся. Гораздо позже, чем обычные крестьяне. Брат рассказывал, что война была с пустого места, предлог просто нашли соседи наши. Войной не на нас пошли, а на других своих соседей. Конфликт вроде бы и не большой был, а раздулся как мыльный пузырь, пришлось соседей, т.е. нас — страну нашу, привлекать.

Вот такие мысли меня иногда посещают, пока занята чем-то, в данном случае козу пасу. Вот так от природы, переключилась ко снам, от них уже и о войне думы думаю. Интересно, как скачут мысли мои. Вот бы узнать, это только мои думы так переключаются или всей женской половины населения или может вообще всех людей? Говаривают, что женщины по-другому мыслят, нежели мужики.

И где же мой Финист? Ведь я думала, что на войне он, но брат ведь уже вернулся, а его всё нет. Неужели погиб? Нет, не может быть, не верю в это.

Вот и вышла из деревни и пошла полем. Пастухом ведь заделалась я, травка козе нужна. А тут чую чей-то взгляд, будто следит кто. Оборачиваюсь и вижу: сокол летит, когти приготовил для атаки. А потом встретились мы взглядом и я его узнала. Интересно, а соколы чем-то отличаются? Или я только по взгляду поняла, что он ТОТ самый. Сокол меня словно тоже узнал, и весь словно сжался, убрал когти. А тут стрела просвистела, а дальнейшее всё замедлилось. Стрела пронзила его грудь, и он еще какое-то расстояние пролетел по направлению ко мне. А потом упал. Я подбежала к нему, взяла его на руки. Он еще был живой.

— Не трогай его, вначале надо добить, — услышала я мужской голос.

Я подняла взгляд и увидела Рыжего, с чуть пробивающейся бородкой. Изменился он, похорошел. И где только лук раздобыл.

— Только прикоснись к нему, и я тебя сама добью, — ответила я, трепетно прижимая к себе сокола.

— Я между прочим тебе жизнь спас, — обиделся парень.

— А тебя никто не просил, — огрызнулась я, потом подумала и добавила, — прости, спасибо, что спас, но молись Богам, чтоб он выжил.

— Зачем тебе этот свихнувшийся сокол? — я еще раз посмотрела на парня. Да, наверное, я тоже выгляжу свихнувшейся в его глазах. Сокол и правда приготовился для атаки, а судя по всему кроме нас с козой тут никого не было. Никогда не слышала, чтоб сокол нападал на кого-то такого большого, как человек или коза.

— Извини, мне пора, — нет смысла разглагольствовать, что-то доказывать парню. Он не моего поля ягоды.

Я завернула сокола в подол передника и погнала козу к дому.

Дома промыла раны горилкой, которую могли пить лишь по большим праздникам мужи, родившие потомственный круг (шестнадцать) детей. Женщинам пить не дозволялось, поскольку яд мог сказаться на детях, которых ещё могла родить мать. А в быту её использовали лишь для обработки ран и инструмента, если вдруг зашить рану надо было. Но в основном, если что серьезное — обращались к лекарю или ведунье (от слова ведать).

Насколько понимаю, сокола надо обработать, вытащить стрелу, может быть зашить рану, перевязать и молиться богам. Лекарь его лечить не возьмется — зверьем они не занимаются. Ведунья может и стала бы лечить, да только она одна на несколько сёл, и живёт в соседнем, боюсь мой сокол не протянет столько. Придется обходиться своими силами.

...Выхаживала я его 3 недели. Постоянно читала заговоры, давала пить воду. Он периодами открывал глаза, но потом вновь закрывал. Я попросила домашних, позволить мне выполнять только домашние дела, за водой и скотиной ходила сноха, я занималась уборкой, готовкой, засолкой, закваской и прочими запасами на зиму.

Сокол был всё время на виду. Сёстры даже шутили, уж не суженный ли это мой, что я так о нем беспокоюсь. На что я лишь отмахивалась, они и отстали. Через какое-то время сокол стал вставать, я ему носила мясо!

— Извини, живую добычу давать тебе не буду, не могу смотреть, как убивают кого-то. Никудышняя из меня хозяйка, даже курице голову отрубить не могу, — говорила я соколу. Но сокол видно не возражал.

Когда он окреп, я сняла с него тряпки, которыми его перевязывала. Позже стала брать его на улицу, надев на руку кожаный рукав — все же соколиные когти могут меня просто порвать. Так незаметно начали сбываться мои сны, в которых я везде таскала с собой сокола. Когда он окончательно окреп, я стала выпускать его на охоту. Поскольку я уже вступила в пору(для замужества), отец выделил мне горницу, которую раньше занимала старшая сестра Весняна. Поскольку она недавно замуж вышла, и горенка освободилась. В ней не было двери, но висела занавеска, отделяющая от других горниц. Сокол жил со мной. Я даже не видела ничего такого в том, чтоб переодеваться при нём. Разве что в баню его не таскала. Не знаю, но я и правда привязалась к своему соколу. Даже не представляла, как раньше жила без него.

Будто он и правда был моим суженным. Братья-сёстры отстали от меня.

Весной, когда надо было идти на гулянки, мне не хотелось. Вспоминался Финист. Как же тяжко без него было. Сердце так и разрывалось. Отец пытался меня заставить туда ходить, но я игрища не посещала, только посиделки. Девчата мне сочувствовали, поначалу пытались свести с кем-нибудь другим, но потом отстали. Сказки я тоже перестала рассказывать. Не было настроения, мысли просто не складывались в одно целое. На другие парочки отвлекалась, любовалась, была за них рада, но сама отказывалась участвовать.

Когда мы гуляли во съемной избе, откупившись тканями с хозяйкой, девчата во что-то играли с парнями. Лишь я тихонечко в сторонке шила.

После Масленицы начались гулянья. Но я уже не ходила на них. Потом сокола подстрелили и я его выхаживала. Всё лето я провела с ним. Странно, но мне было с ним хорошо, так, словно я была с Финистом. Мы с ним постоянно гуляли вместе, выполняя при этом какие-то поручения или ещё что. Теперь я не была в доме хозяйкой, если честно, чувствовала себя абсолютно чужой тут, некогда бывшим мне родным. Теперь это был дом моего брата, а мы жили там лишь до того времени, пока замуж не выйдем. А коли выйдем, тогда уж делать там будет нечего. Грустно это всё. Дом, ещё недавно такой родной, теперь совсем не привечал меня. Хотелось поскорее отсюда выпорхнуть, словно голубка. Одно радовало — сокол.

Прошло три месяца, как я повстречалась с ним. Урожай был собран. Наставала пора сватовства. Ох, нелегко мне придется. Пару раз мелькали чужие люди, выпытывали кто у нас тут уже готов замуж выходить. Понятное дело, что насильно меня отец не выдаст замуж, но всё равно, отказывать сватам — значит, что добрых отношений скорее всего уже не выйдет. Хотя вроде и понимают всё, что у каждого своя судьба и свой суженный. Но все же отказ оставляет осадок на душе, поэтому обычно стараются после этого только по великой нужде обращаться к тем семьям, кому отказали в сватовстве. И вот всё: детство закончилось. Я взглянула на своего сокола, который приземлился на мою руку.

— Соколик, скоро пожалуют сваты, чует моё сердце, — грустно сказала я.

В ответ сокол что-то сказал на своем языке. Я его погладила по голове.

— Вот если б ты был человеком, было б, наверное, здорово. Такое ощущение, что ты мой суженный, — вздохнула я и улыбнулась. — Ладно, не думай об этом.

И вот, в один прекрасный вечер к нам постучали. Сноха открыла, пригласила в дом кого-то. Я сидела в своей горнице и вышивала.

— Травинка, к тебе сваты пришли. Иди, накрывай на стол, — заглянула ко мне Карина.

Я растерялась. Вроде ж на молодежные гулянья не ходок, все равно пришли. Положила сорочку в сундук и, не переодеваясь, вышла к гостям.

— Здравствуйте, гости дорогие, — поклонилась им.

— Здравствуй, девица, — гости в виде пожилой женщины, которую я видела раньше в нашей деревне, не могу вспомнить, кто она, а также ещё одной женщины тоже в возрасте, и ещё немолодого мужчины, поклонились и прошли в кухню.

Я стала накрывать на стол, поставила на печи самовар греться, разложила пироги на столе по тарелочкам, чашки с блюдцами выставила перед гостями. Мы уже поужинали, так что ужина нет.

— Приготовить вам что-то? — участливо предложила я.

— Нет, не стоит, мы уже ужинали. Садись, расскажи про себя.

— Я даже не знаю, что и рассказать. Я неплохая хозяйка, управлялася тут со всем, как матушка преставилась. Но не мастерица, своим сёстрам и в подметки не гожусь в ткачестве, шитье, вышивании. Частенько выпадаю из нашего мира.

— Это как? — сразу недоверие возникло у свахи.

— Ну, погружаюсь в придуманный мир, сочиняю какой-то разсказ (то, что РАЗ сказано) и частенько меня кличут, а я и не слышу. Уже в своем мирке живу.

— Понятно.

Сваха шепнула на ухо знакомой тетке:

— Это она пока не замужем, есть время у неё придумывать что-то. А как замуж выйдет, не до того будет. С хозяйством справлялась без матери, значит, хорошей хозяйкой будет.

Что ж это за тетка, надо подумать. И я вырубилась. Ну, не в прямом смысле, а в переносном — задумалася. Где же я её видела? О, вспомнила, она приглядывала за нами на прошлогодних гулянках, когда я с Финистом гуляла. Чья же она мама?

— Травинка! — окликнула меня эта женщина.

— Да, — я очнулась.

— Ты вновь погрузилась в свой выдуманный мир? — неприятная баба.

— Простите, я просто задумалась.

Встала, пошла проверять самовар. Он уж согрелся, досыпала углей на дно и понесла на стол ставить.

— Ты когда родилась?

— Зимой.

— Очень содержательный ответ, — явно насмехалась будущая чья-то свекровь. С такой не соскучишься — постоянно пилить будет.

— Прошу меня извинить, — вошел в кухню отец. — Я не знал, что у нас гости. Здравствуйте, я отец Травинки.

Он поклонился в пояс, всё же не молодой уже.

— Здравствуй, Любомир, — протянул руку моему отцу пожилой мужчина.

Они обменялись рукопожатием. Этот жест не только приветственный, но обычно так проверяется, есть ли в рукаве у твоего знакомца нож.

— Мы тут спрашивали, когда родилась твоя дочка.

— Она ведь сказала, что зимой.

— А конкретно?

Дальше я уже не слушала. Мне было тошно. Мы попили чай, и я распрощалась вежливо со сватами, сославшись на плохое самочувствие. Сваты тут же насторожились. А мне без разницы.

Я прошла в свою горницу, на лицо наворачивались слёзы.

— Сваты приходили, — не знаю, кому сказала: себе или решила поплакаться соколу. Сокол, до того спавший, вдруг насторожился, отворил очи, взмахнул крыльями. Подлетел ко мне, сел рядом на лавку. Я его погладила по головке, он что-то говорил мне. Так мы и уснули в обнимку.

Утром отец сообщил мне, что вежливо отвадить сватов всё же не удалось. Договорились на то, что я приготовлю ужин, а вечером придут вновь, да еще и с женихом. Я приготовила. Вот только сокол от меня не отходил. В итоге опрокинул солонку в кашу. А ведь соль дорогая, солили в основном лишь по праздникам и когда дорогих гостей принимали. Каша получилась пересоленная. Долила туда воды, получилась размазня. Эх!

Но на удивление, я не сердилась на моего соколика. Когда сваты пришли, я попыталась унести его в горницу, но он не захотел слезать с полатей. Ловить его было некогда.

Усадила гостей за стол. Теперь я поняла, кто была эта женщина, ведь пришёл и жених. Только этого мне и не хватало. Отец с Любавой тоже сели, как и брат с женой. Мило побеседовали. Потом сваха предложила чтоб молодые пообщались. Мы вышли из кухни в сени. Сокол последовал за нами. А после Рудак прижал меня к стене и полез целоваться.

— Нет, — я оттолкнула его. Но парень отреагировал наоборот, сильно притянув меня к себе, с грубостью, никогда не думала, что он на такое способен. А ведь такой завидной парень был, зажиточный жених, весёлый шутник, защитник девчат.

На этот жест сокол кинулся на него. Схватил его за волосы когтями и стал клевать.

— Ой, спасите! — закричал Рудак, словно девчонка, пытаясь отбиться от сокола. Если честно, я была лучшего о нём мнения, как о бойце. А тут от какого-то сокола отбиться не может.

Выбежали гости. Отец Рыжего схватился за ухват. Я отбежала в сторону.

— Сокол, ко мне! — это был повелительный тон сказочницы. — Стоять всем!

Сокол взмыл вверх и подлетел ко мне.

— Благодарствую, — я поклонилась соколу.

— Да ты девка, совсем свихнулась! Думали, болтают лишнего, — полезла с обвинениями мать Рудака.

— Эй, полегче! — вступился отец. Но потом посмотрел на меня серьёзно. — Что скажешь в оправдание своего сокола?

— Он меня защищал. Рудак сам виноват, полез целоваться. Я оттолкнула его, а он всё равно, решил взять меня силой.

— Это правда? — посмотрел сурово отец парня. Я видела хитрые глаза Рыжего, поэтому влезла первой.

— Говори правду! — это был моё повеление.

— Да, я хотел силой поцеловать её.

— Прошу прощения, дорогие гости, но никакого дела у нас с вами не выйдет, — отец взял в свои руки происходящее. — Травинка, быстро в свою горницу!

Я повиновалась, не забыв своего сокола.

После этого я плакала всю ночь. Отец заглянул и сказал, что мирно разошлись со сватами. Что я умница, и поклонился соколу, благодаря его за мою защиту. Я сидела в потемках, поэтому не было видно, что я рыдаю. Кивнула батюшке, поблагодарила, стараясь говорить как можно спокойнее.

Глава 7.

Даша

Вчерашний день был замечательный. Даже не смотря на неприятные воспоминания о переулке, всё же вышло неплохо. Ложилась я спать в надежде увидеть жизнь Травинки.

Среди ночи завибрировал телефон. Ну кого так поздно черти принесли? И ведь, наверняка, ошиблись номером. Не верится, что кто-то из знакомых мог совершить такую гадость. Труба, правда, но под подушкой, но будит меня очень сильно. Сердце стало бешено стучать. Вот такое свойство организма. И это только на телефонный звонок или звонок в дверь. На будильник реагирую нормально.

— Да? — тихо ответила я.

— Даша, подъём!

— Лёша, ты что ли?

Я слезла с постели и пошла в кухню, чтобы сестру не разбудить. Посмотрела на часы — полпятого.

— Подурел, ночь ещё! — когда меня вот так резко будят, я обычно очень сердита.

— Прости, малышка, я хочу встретить с тобой восход солнца.

Я схватилась за голову. А предупреждать? Моча в голову ударила?

— Прости. Если не хочешь, ложись обратно.

В голосе чуть ли не обида. Если б он не уезжал, я б серьёзно на него обиделась и послала бы. А тут — что поделать. Расставаться плохо нельзя.

— И что ты от меня хочешь?

— Я у подъезда тебя жду.

Весело. Бросила трубку, пошла одеваться. Ночью обычно прохладно, что бы такое надеть? В штанах будет жарко. Надела сарафан и накинула кофту на плечи.

Выхожу. И правда холодно.

— Привет.

Я кивнула.

— Прости, не хотел тебя будить...

— Ага, не хотел..., — бурчу.

— Пойдём обратно в подъезд.

— Зачем? — но сама открыла домофон. Зашли, он закрыл глаза, постоял с минутку, потом поцеловал.

Ну вот, соскучился что ли? Что, в подъезде будем этим заниматься?

Лёша отстранился, а я увидела, что мы уже не в подъезде.

— Где мы? — я широко распахнула глаза. И поняла, что мы высоко на дереве. — Ох! — чуть было не свалилась с ветки, но Лёша удержал.

Вид открывался сногшибательный. Никогда не видела такой красоты. Солнышко слегка касалось неба и оно уже начинало желтеть, раскрашивая небосклон желто-розовыми красками. Лёша развернул меня к себе спиной и обнял.

— Смотри, любовь моя.

Я стояла и любовалась этим чудесным зрелищем. Да, оно того стоило, чтобы поднять меня среди ночи. Чтобы стоять вот так в обнимку на высокой сосне и любоваться на пробуждающееся небесное светило. А небо уже было оранжевым, облака мимо проплывали, переливаясь солнечными цветами. Цвета темнели с каждой минутой всё больше. Золотое марево показалось на горизонте. А потом постепенно появился первый солнечный лучик. Золотое солнышко! У меня даже слёзы выступили от умиления. Рассвет.

— Любимая...

— Как же красиво! — восторженно прошептала я.

Солнышко показалось полностью, а мы ещё какое-то время стояли так.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Я словно очнулась. Удачный момент, что ещё сказать. Ничего чудесней и не придумаешь.

— Да.

— А сейчас?

— Что?

— Замуж сейчас выйдешь?

— А? — я немного не поняла. Как можно сейчас выйти замуж. — Но ведь расписаться не получится, ещё слишком рано.

— Ну, расписываться это нужно для государства. А сейчас у нас есть наши Боги: Солнышко, Матушка Сыра Земля, Деревья, Воздух, Ветер. Дарёнка, ты согласна стать моей женой в сей миг, сей час?

— Д-да, — я уже заикаться начала.

Он надел колечко мне на безымянный палец левой руки, всё так же придерживая меня за пояс.

— А ты, Сокол мой, согласен стать моим мужем в данный миг? — повторила я.

— Да! Подними руку ладошкой вверх.

Я послушалась. Внезапно на моей правой ладони появилось сияние, которое потом исчезло. На руке лежало колечко, дубль моего кольца, только у меня оно было всё фигурное — солнышко с крылышками, волнами. А это было просто ободком серебряным, с выгравированным рисунком. Я надела на оттопыренный безымянный палец руки, лежащей на моём животе. Кстати, тоже левая рука. Вроде у нас на правую руку надевают. Чудно...

— Отныне и навсегда, — сказал он.

— Отныне и навсегда, — повторила я.

И он развернул меня к себе и поцеловал. И я почувствовала, как энергия разлилась по мне. Это было волшебно, чудесно, волнующе. Мои волосы внезапно распустились, ветер развевал их. И внезапно я почувствовала себя без одежды. Открыла глаза. Мы светились. И ОН тоже был без одежды. И мы больше не были на сосне, мы парили в воздухе, а вокруг нас был светящийся шар. И мы летели.

— А нас не увидят?

— Нет, магическое поле делает нас незаметными.

Мы поднимались всё выше и выше.

— Чувствую себя голой, — пожаловалась я.

— Я тоже.

Он повернул меня вновь от себя, и мы полетели, любуясь природой. Мимо проносились деревья, дома, реки, поезда, над нами летели самолёты.

— А мы помехи для самолётов не создадим?

— Нет, это поле отгораживает нас от действительности. Мы словно на другом уровне планеты, но при этом можем видеть то, что творится здесь.

— И как давно ты пробудился?

— Как с тобой познакомился. А ты?

— После гадания. Первый сон был как раз перед нашей встречей.

— А почему ты назвала меня Соколом?

— Сны... Ты ведь и правда Сокол, разве нет?

— Ну да, который Финист?

Я кивнула.

— Слушай, а благословение родителей?

— Я получил. Иначе б Боги не одобрили сей союз.

— Куда мы летим?

— В укромное место.

И мы летели. Странно, но мне не было холодно. Хотя волосы развевались воздушными потоками.

— А этот ветер?

— Этот? — и вмиг, словно отвечая Лёше, ветер закружил вокруг меня.

— Это ты делаешь?

— Ага.

И мы прилетели в горы. Тут было так красиво. Но вокруг были коттеджи.

— Всё распродаётся, земля наша больше нам не принадлежит, — грустно вздохнул он.

А потом я словно ощутила толчок и мы словно куда-то прошли. Я осмотрелась вокруг — не было ни коттеджей, только девственная природа.

— Это мы где?

— Дома.

И тут же начали снижаться. Опустились мы на травку, и защитное поле пропало. На мне появилась моя одежда. Лёша тоже был одет. А на полянке возле кромки леса стояла избушка. Чуть не ляпнула, что на курьих ножках, но никаких конечностей не было. Изба была новенькая и без отделки снаружи.

— Прости, я не обустроил её ещё, но ведь у нас всё ещё впереди.

— Это наш дом?

— Да.

Я улыбалась. Теперь нас есть дом.

— А сад у нас будет?

Он кивнул.

— Что ты хочешь посадить?

— Вишню, черешню, сливу, яблоню, грушу, персик, шелковицу, виноград. А ещё землянику, смородину, малину, крыжовник. Пока всё, может ещё что вспомню.

— Вот и займёшься, пока я буду в отъезде, хорошо?

— А ты меня тут оставишь?

— Нет, ты привязана к этому месту теперь, осталось лишь закрепить привязку, тогда сможешь в любой момент телепортироваться сюда.

— Да?

— Просто пожелать оказаться дома.

— А обратно?

— Обратно сложнее. Думаю, что не стоит телепортацию использовать повсеместно — это небезопасно. А вот из дома твоих родителей и обратно — можешь. Ну и в случае чего... хотя тебе оно не нужно, ты ведь поняла, как управлять своим даром.

— Словом?

— Мыслью. Главное сформировать приказ правильно. Кстати, не распускай волосы нигде, кроме нашего дома и дома родителей.

— Почему?

— Твоя сила... Она выходит из-под контроля, и ты начинаешь отдавать её всем вокруг. Когда я рядом, то втягиванию силу в себя, отдавая тебе свою взамен. Ты можешь и сама это контролировать, но пока ещё не обуздала её.

— Хорошо.

Я села на траву. А потом легла. Мне было хорошо. Солнышко светит, птички поют. Воздух чистый-пречистый.

— Дарёнка, никому не называй своего имени, я имею в виду то, тайное имя — Настасья. Да и на Травинку не откликайся. И Соколом меня тоже не называй. Только когда мы сливаемся воедино можешь.

— Колдовство?

— Магия.

— А ты тоже сможешь приходить сюда?

— Да.

Мы лежали на траве, а потом он сел и, наклонившись, поцеловал меня. Вначале нежно, потом страстно. И я отвечала ему тем же. Я хотела его, слиться с ним воедино, принадлежать только ему. Быть одним целым со своей половинкой.

— Здесь?

— Да, — томно ответила я.

Он вновь прикоснулся ко мне, и одежда исчезла, как его, так и моя. Он перешел от губ к ушам, разливая по коже тепло и необычные ощущения. Нежно ласкал меня, гладил, прикасался не только руками, но и энергией. Прямо дух захватывало. Такая сила разливалась вокруг, я это ощущала, как его, так и моя. И мы воспарили в воздух. Не высоко, но всё же были над землёй, словно в нас вовсе не было веса.

— Любимая... смотри мне в глаза.

Я послушалась. Он нежно прикасался ко мне. А я видела вселенную в его очах. И он слился со мной. Такое было не доступно описанию. Словно, наконец, я стала полной, единой со своей половинкой. Мир разлился ярким светом. Я словно стала частью вихря, рожденного из нас. Он спиралью поднимался к небесам...

* * *

Когда я очнулась, мы были уже в Москве, одетые, стояли на вокзале. Это было на самом деле или только иллюзия? Совершенно не помню, как здесь оказалась. Казалось, что выпала из жизни, было утро, потом чудесный рассвет, что из этого было правдой? И вот я тут, он стоит около поезда и держит меня за руку.

— Мне пора, — нежно наклоняется и целует. — Иди, не жди, пока поезд тронется. Дарёнка, пожалуйста, будь осторожна! Очнись, любимая!

И я словно пришла в себя. Проводила его, не стоит ждать, видеть, как он уезжает. Это так грустно, пойду-ка я отсюда. Отвернулась и пошла в переход, в метро. Толпа людей, я скольжу в ней, двигаясь её направлением. На автомате смотрю табло, в какую сторону мне ехать, еду... Стоят незнакомые люди, читают, спят, играют на телефонах и планшетах.

Идёт, прихрамывая, побирушка в дряблых грязных тряпках. Давать не стоит, это всего лишь бизнес. Интересно, те, кто им занимаются, действительно находят инвалидов, готовых побираться и приносить им прибыль, или эти инвалиды сами идут туда стоять и просить подаяние в местах большого потока людей, потом те, кто курирует метро, находят таких и заставляют работать на себя? А может есть и такие, которым по принуждению или по доброй воле отрезают руку или ногу, только чтобы попасть в этот бизнес? А дети? Младенцы, которых “матери” держат на руках... Говорят их накачивают героином, чтоб они не плакали. Какая мать согласится на такое? Воруют детей, значит. А может кто-то всё же соглашается отдать своего малыша? Ведь есть такие, которым и не нужны дети вовсе... Грустно, куда ж мы катимся, что позволяем подавать, кормить “этих”, чтоб и дальше убивали таких вот малышей героином?

Сквозь пелену своих дум слышу объявление своей остановки. Выхожу из вагона. Поднимаюсь. Иду знакомым маршрутом. Переулок...Лёша... Что б я без тебя делала? Как бы жила, если б ты не ответил на мой зов? И жила ли бы вообще? Возможно кто-то и может пережить изнасилование, но не представляю, как потом с этим жить? И почему насильникам и убийцам дают так мало срока? Покалеченная жизнь, да может и не одна. Интересно, как любимый их наказал? За покушение на жизнь. Ведь по сути, они б меня убили, может не физически, но душу б точно. Убил? Сокол ведь убивал. Они заслужили смерти, хотя смерть это слишком легко. Я б, наверное, заставила б их жить с чувством вины. Только вот совести у них нет, а значит, это чувство им не знакомо.

Что б я пожелала таким вот личностям? Кастрация? Это одноразово. Что ещё? Никогда чтобы не причинил никому вреда. А ещё чтоб совесть проснулась! В принципе наверное этого будет достаточно. Хотя может чтоб ещё и других спасал, если попадут в такую ситуацию. А ещё здорово б было, если при соприкосновении с гадом ему передавал это проклятие. Итак, кастрация, совесть, никому не причинять вреда, помогать тем, кто в беде, и передавать проклятие тем, кто чинит насилие физическое над другими. Как бы это сформулировать правильно, чтоб ненароком кто-то не пострадал. Надо будет на досуге подумать. Теперь у меня времени много для этого.

Да, а ещё теперь мне нельзя просто так раздражаться, а то в пылу ляпну что-то злое и оно исполнится. Нельзя бросать слов на ветер и всегда думать, прежде чем что-то сказать. Хотя я не думаю, что исполняется обычная речь. Всё же мне кажется это особый режим, в который надо переходить. Как вот тогда в переулке с Лёшей. Надо будет потренироваться.

Травинка

На утро ни свет ни заря пришёл отец. Я только встала, но мужики вставали обычно позже.

— Здравствй, доченька. Травинка, нужно поговорить.

Сокол, доселе дремавший на жёрдочке, открыл глаза.

Отец тоже покосился в ответ, а сокол даже крылья расправил.

— Знаешь, дочка, — отец присел на мою лавку. — Тут вот какое дело.

У меня сердце ушло в пятки. Неужто он хочет силой меня замуж выдать.

Я сидела не шелохнувшись, глядя в пол.

— Помнишь, тебе было плохо той зимой после боёв? — я кивнула. — Так вот, у нас тут парень был, ну, с кем ты гуляла прошлым летом*.

Я еле слышно вздохнула. Так, это уже интересно…

— Ну так вот, ты ему обещана. Был сговор. Я не знаю, куда он делся, — вновь покосился на моего соколика, — но расторгнуть этот сговор можно лишь в случае твоей или его смерти. Поэтому сваты сватами, но ты всё равно не сможешь ни за кого другого замуж выйти. Прости меня, — он понурил голову. Я глядела на своего отца и не узнавала. Всегда такой чинный, а тут голову повесил. Он винит себя в этом?

— Батюшка, ты что такое надумал? — встала, протягивая ему руки. — Если ты о Финисте, то всё в порядке. Я знаю, он жив, и чует моё сердце, скоро свидимся. За сговор за моей спиной не виню. Он мой суженый, не переживай.

Отец облегчённо вздохнул. Даже улыбка появилась на его щеках.

— Травинка, есть ещё кое-что.

Ну вот, от одного отлегло в сердце, теперь другое.

— Ты не обычная девица. А я не обычный хлебороб. Я ведун, бывший. А в тебе сокрыта СИЛА, наследие твоё. И твой жених, он тоже не обычный. Он сын волхва, и тоже СИЛУ имеет.

— Батюшка, зачем пугаешь ты меня своими речами?

— Прости, Травиночка, но ты должна знать.

— Я знаю.

— Но откуда?

— Матушка сказала перед уходом.

И на отцовских очах появились слёзы.

— Прости, родная, — и чуть ли не выбежал он от меня.

А теперь я покосилась на сокола. Он ведь всё понимает. Сомнения закрались в душу. Но развивать мысль я не стала.

На душе было тоскливо. С одной стороны, вроде бы и сокол заменил мне Финиста, но ведь это не то же самое, что быть с человеком. К тому же, замена — это ведь не он. Хотя кто его, конечно, знает, всё может быть, но это всё не то. Помню, что первый раз, когда я повстречала сокола, я с ним общалась мысленно. Теперь же этого не было. То есть, я уже была ни в чём не уверена.

Живого любимого человека никто не может заменить. Ведь с ним можно пообщаться, прикоснуться, прижаться, обняться, поцеловаться. Мне так этого не хватало. С другой стороны, сватовство Рудака совсем выбило меня из колеи. Вроде бы и ничего не случилось, но его унизили, по сути, да ещё и отказали. Он сильно изменился с тех пор. Не знаю, почему его переклинило и тот парень, в которого половина деревни была влюблена, он пропал, вместо него появился жестокий и расчётливый, наглый тип. Это было грустно и я боялась его мести. А ещё, наверняка после этого поползли слухи, что я того(ну, с ума сошедшая). Что меня с одной стороны радовало, что не будет больше сватовства. А с другой — огорчало, ведь теперь меня точно никто замуж не возьмёт. А если Финист тоже подумает, что я сбрендила... Грустно всё это. Про то, что Финиста вообще никогда не увижу, не хотела даже думать. На душе было паршиво, видеть вообще никого не хотелось. И я утром выпасла козу, а потом взяла корзинку и пошла в лес по грибы, по ягоды. Сокол улетел на охоту, и я была одна. Карине только бросила, что иду в лес. Был последний теплый денёк бабьего лета. Тучи постепенно сгущались и должны были пойти дожди. В лесу стала искать грибы, да ничего не могла найти. Словно попрятались все. А я всё не сдавалась и пыталась что-то отыскать. Так и не заметила, как заблудилась. Села на сломанное дерево и разрыдалась.

— Прости лес, прости Матушка Сыра Земля. что жалуюсь. Но тоскливо так, что жить даже не хочется. Дерево опустило свои веточки, словно жалея меня.

— Плачь, деточка, легче станет...— слышала я чей-то шепот.

А я плакала и жаловалась на свою горькую долю. Мне казалось, что никто меня не любит, никому я не нужна. Финист и тот, позабыл обо мне. Даже брат с войны вернулся, а любимого всё нет. Неужели он не на войне был, а просто бросил меня?

Тут дождь стал накрапывать. А мне было всё равно, прислонилась к дереву и закрыла очи.

Лёша

У меня было плохое предчувствие. Что если мы с Дашей не соединим себя узами, то всё пойдёт наперекосяк. Я хотел быть с ней, всегда. И разлука меня страшила. Не представлял просто, как буду без неё. После того, как мы расстались, я зашёл в ломбард. Мне надо было найти серебро, причём чистое. То, что сейчас продают под видом серебра и золота — это всего лишь сплав, где есть золото и серебро. А настоящее серебро можно было найти в ломбардах, в старинных вещах. Ещё предстояло очистить это серебро от старых родовых привязок, если таковые имеются, а скорее всего имеются. Зашёл в несколько ломбардов, благо, это Москва, тут магазины, ломбарды на каждом шагу. Обойдя несколько вдоль улицы, где располагался вход в метро, я не нашел чистый металл. Похоже, даже если и встречались такие вещи, то их тут же сдавали в ювелирные мастерские. Потом нашёл какую-то захудалую лавчонку по приёму драгоценного металла. Туда зашла какая-то женщина. Потопталась немного, спросила, сколько стоит сдать кольца. Я стоял рядом и слушал. Хозяин лавки оценил серебряные украшения, и я видел, что глаза у него загорелись. Сам тоже присмотрелся. Было два колечка, колье, серьги.

— Сколько вы дадите за это? — спросила женщина и погрустнела. Видно было, что эти украшения фамильные, но нужда заставила женщину пойти на этот шаг.

Оценщик давал немного, всего пару тысяч.

— Вы хотите их заложить или продать?

Женщина подумала и сказала, что хочет продать.

— Дам в пять раз больше, — шепнул ей я. — Встретимся на выходе.

И я вышел. Оценщик больше не предложит, ему не выгодно будет. Хоть он и продаст потом эти украшения в ювелирные мастерские, поскольку есть негласный запрет на чистый металл. Женщина через минуту вышла. Окинула меня взглядом.

— Вы правда дадите десятку?

— Да.

— Но почему?

— Мне нужен металл, как и им, — кивнул в сторону мастерской. — Но я не спекулянт, мне выгода не нужна.

— Мне нужны деньги...

— Много?

— На выкуп внучки. Хотя у меня это всё, что есть... И … этого не хватит, — она разрыдалась.

— Пойдёмте, — я увлёк подавленную горем женщину в сторону, подхватив её под руку.

Она испуганно стала оглядываться.

— Что вы от меня хотите? Ограбить? Или вы работаете на тех, кто украл мою девочку?

— Нет, я помогу.

Мы ушли, потом попали к ней в квартиру, где она мне рассказала, что пару дней назад её внучка пропала. Сын умер, невестка наркоманка, и девочку она взяла к себе, не желая ей материнской доли. Кое-как они сводили концы с концами на её пенсию, но всё же лучше, чем притон матери. И вот такое несчастье. Рассказала, где приблизительно пропала её внучка, по какому маршруту она ходила.

— Сколько ей?

— Двенадцать. Школа тут рядом, в соседнем дворе. Далеко я её одну не отпускала, но на учёбу внучка настояла, что будет ходить сама, всё же не маленькая, а над ней уже смеялись, что до сих пор везде с бабушкой.

— Если она пропала, то откуда вы узнали, что её с целью выкупа украли?

— Я искала, но никто не видел. Милиция , хотя теперь это ж полиция... Они только через трое суток заводят дело.

— А зачем вам тогда деньги?

— Чтоб нанять детектива. Он сказал, что это стоит десять тысяч, хотя ещё какие-то расходы и прочее. Но эти драгоценности — это всё, что у меня есть. Берегла их для внучки. Мы не богаты, но хотя бы что-то.

— Я помогу вам.

— И сколько вы возьмёте?

— Два колечка. Вас это устроит?

— Да, благодарю.

Ну, тогда я пошёл. В дверях я обернулся.

— Мне нужна её вещь, желательно не стиранная, но ношенная. И фотография.

Она достала фотографию на комоде.

Там была девочка с очаровательной улыбкой, карими глазами и двумя тёмно-русыми хвостиками с белыми бантами. Она была в школьной форме, пиджачке и белой рубашке.

— Тут её подружка на первое сентября сфотографировала. Немного уже не свежая, но новее нет.

Я закрыл глаза и вынес образ на фотографии во вне. Увеличил до реальных размеров.

— Скажите, а какого она роста?

— Она уже с меня ростом. Вся в отца, он был высоким. Да и детки сейчас быстро растут...

Я растянул изображение до нужного роста. Делаем поправку на возраст, прибавляя к снимку месяцы. Теперь нужно трехмерное изображение сделать. Сделал.

— Вещь! — напомнил я женщине.

Она подала майку. Прекрасно. Прикоснулся майкой к созданному фантому. И фантом ожил.

— Вы экстрасенс?

— Ну, можно и так сказать.

Я открыл глаза, потом вновь закрыл.

— Во сколько она вышла из дома?

— Она в восемь выходит всегда. В восемь тридцать начинаются занятия.

— Когда она пропала?

— Вчера.

Я внёс в фантом поправки на время. Потом запустил его.

Призрак покрутился на месте, пытаясь настроиться на волну девочки, подошёл к выходу, обулся в невидимую обувь, сделал жест рукой, чтоб открыть невидимую дверь и вышел.

Я пошёл следом. У школы фантом вроде с кем-то разговаривал. Потом прошёл в школу. Я туда не пошёл, но следил за ним сквозь стены, которые представил для себя невидимыми. Потом ускорил жизнь фантома. Школьное время пролетело быстро.

Модель вышла и подошла к воротам, и вот тут я замедлил её жизнь. Девочка вновь с кем-то разговаривала. Потом переменилась в лице и пошла куда-то. Я следом. У магазина, точнее того ломбарда, где ещё недавно бабушке предлагали смешную сумму за ценности, фантом остановился и вошёл. А потом сзади кто-то заткнул рот, и девочка обмякла. Её оттащили внутрь. Потом к заднему входу. Приехала машина, в которую и положили и увезли девочку. Я остановил жизнь фантома. Автомобиль видно не было, но сознание дорисовало высоту фургона.

Итак, раз увезли, значит, пора уматывать отсюда. Я всё равно не поспею за машиной. Пришлось зайти в какой-то подъезд, скрыться в тени. Я проверил наличие камер и, удостоверившись, что никто не видит и следов моих нет, я телепортировался домой. Дома раздвоил своё сознание, создавая проекцию сокола, телепортируя его в тот подъезд. Это напоминало тот день, когда я спас Дашу.

Теперь за машиной с фантомом девочки летел сокол. Девочку куда-то привезли, стали раздевать. Потом кто-то отвлёк похитителей и девочку бросили.

Я принялся осматривать это место: огромный ангар — складское помещение, где было много девочек. Большинство были голыми. Многие плакали, другие смотрели отрешёнными лицами. Зашёл какой-то тип, человеком такого назвать было нельзя. Он схватил девочку за волосы и поволок тут же к столу. Бросил её и стал расстегивать штаны. Тварь! Я подлетел, ярость во мне бушевала, убить бы его, но это слишком просто. И я рубанул невидимым мечом, создавая его из потока воздуха. Тип заорал и сложился пополам.

— Никогда не причинишь никому вреда, не сможешь спать ни с одной женщиной и у тебя никогда не будет детей, да и тех, что у тебя есть тоже не будет!

Девочки рыдали, забившись в угол, закрывая глаза руками. Некоторые были беременные. Ферма какая-то?

Гадёныш лежал без сознания от боли. Евнухом тебе быть до конца твоих дней! Мразь!

Я повернул голову, ища глазами фантома. Тот нашёл своего оригинала. Девочка лежала на полу. Я подлетел. Осмотрел тело. Она была жива и ещё не пострадала. Не успели, твари!

Другие девушки были в панике. Что мне с ними делать? Отпустить, вызвать полицию? Я накрыл девушек куполом, чтоб ни одна тварь больше не смогла им навредить. И вылетел. Возле ангара дежурила охрана, ещё какие-то люди. Я представил каждого в спектре кроваво-красном. Связи... И потянулись кровавые ниточки.

Пришлось снять дубль проклятия с того типа, что остался в ангаре. Его (проклятие) наложил на каждого, пустив ещё и по ниточками. А ещё уничтожил одежду их, надругался, как они надругались над девочками, и заставил прийти всех в полицию с повинной и требуя для себя максимальный срок.

Странно, но замешаны тут были не только особи мужского пола, но и женского. Что ж мне с ними-то делать? Просканировал и их. Они это делали осознанно, стараясь загубить как можно больше девочек, в то же время расширяя своё потомство и создавая свою армию. Может это и жестоко, кто-то скажет, что дети не виноваты в поступках родителей, но то, что делали эти недочеловеки — наложило след на детей.

Насилие накладывает оттиск, даже если и ребенок ни в чём не виноват. Они выживут, причинить вред никому не смогут, но и своих детей у них не будет. Это рождённые дети. Не рожденные же не должны появиться таким образом, иначе в момент рождения будет притянута гнилая душа. Откат... Младенец уменьшается, пока не становится совсем эмбрионом, потом вообще двумя яйцеклетками, слитыми в зиготу. И обратно до слияния. Слияния не будет! И вижу, как сперматозоиды погибают. Девочки стоят перепуганные. Теперь нужно подчистить воспоминания. Блин, это слишком много. У меня голова трещит по швам. Хорошо. Воспоминания трогать не буду в момент насилия. Девочки будут помнить только это. Но эмоций не будет, словно они просматривают чью-то чужую жизнь со стороны. Создал светящийся шар из этого заклятия и он разлетелся на кучу маленьких лучиков, проникающих в каждую девочку. Сил больше не было. Одежда(представил на каждой девочке), свобода (снял купол, открыл двери)... искомая девочка (телепортация домой). И я отрубился...

Очнулся у себя в квартире, уже за полночь. Голова вроде прошла. По стене добрался до кухни. Кольца... Два колечка лежало у меня на ладони. Я расплавил их взглядом, превращая в жидкость. Энергетический слепок... Снимаю его. Кольца без людских отпечатков. Чистое серебро, не касавшееся человека. Пришлось вновь делать откат во времени. Иду к холодильнику, и начинаю есть всё, что там есть. Как раз надо было доесть продукты перед отъездом. Спустя два часа я наелся и пополнил резерв. Но этого мало. Я вышел на улицу. Рядом с домом были газоны, вот только земля насыпная. Матушки-Земли тут нет, точнее она-то есть, но глубоко, сквозь бетон ещё нужно пробиться.. Вышел с территории новостройки. Нашёл площадку со старыми высокими деревьями. Тоже засыпаны какой-то дрянью, то ли раствор, то ли щебень.

— Дерево, прошу, позволь мне пообщаться с Матушкой.

Дерево зашелестело, кажется это липа.

Закрыл глаза. Чувствую энергетические потоки.

«Матушка Сыра Земля, позволь мне зарядиться от тебя».

«Конечно, сын мой,» — услышал я мысленно её ответ и почувствовал, как сила Богини идёт через дерево в меня, наполняя и дерево тоже своей энергией.

— Благодарствую, Матушка, благодарствую, дерево, я поклонился.

Теперь мне надо было забрать кольцо у ювелира. Если честно, мне оно было не нужно. Нужна была лишь запись о том, что кольцо откуда-то взялось. Само кольцо я собирался сделать сам. Пошёл домой, потом раздвоился и проверил, куда можно телепортироваться. Затем совершил переход. Кстати, в моём понимании, переход это просто шаг в другое место. Просто вначале я представляю себя в другом месте, словно отделяю часть своего сознания. Это нужно для проверки местности. В принципе, своего рода проекция. Когда я могу быть сразу в двух местах, причём как видимый, так и невидимый, управляю собой не только в ментальном плане или каком другом, но и в физическом, наносить физический вред кому-то.

Как раздвоение на сокола только недавно научился осуществлять. В таком варианте мне не могут нанести вред, поскольку тело в другом месте, а сознание даже в момент истощения — просто возвращается в тело. А вот потом закрепляю состояние нахождения там, и, делая туда шаг, оказываюсь там. Просто представляю, что расстояния этого нет, что я нахожусь рядом с тем местом, куда иду.

Постучал в ювелирный со стороны пожарного выхода. Через какое-то время открыл заспанный тот самый старичок, что вызвался сделать колечко. Забираю колечко, отдаю деньги. Кольцо и правда красивое. Благодарю дедушку. Он улыбается и уходит. Делаю с кольца энергетический слепок. Да, дедок-то непростой. Вложил туда кучу магии, вот только не светлой. Что ж мне с кольцом-то сделать? Ухожу туда, где есть деревья. Прислоняюсь к дереву.

— Матушка, ты меня слышишь?

— Слышу, сынок.

— Что мне делать с этим?

— Отдай его мне, мне ведь и темная сила нужна тоже, ведь свет и тьма — одно без другого существовать не может.

Кольцо плавится, уходит под землю.

— Благодарствую.

Слышу смех Богини. Я ухожу.

Теперь надо поговорить с родителями Даши. Смотрю на часы. Два часа ночи.

— Боги, помогите, прошу вас.

Иду в безопасное место и телепортируюсь к Дашиному дому. Вижу свет в кухне. Мысленно подтягиваюсь к окнам. Родители... Сидят, смотрят кино.

— Боги, прошу!

Домофон открывается. Захожу. Не то, чтобы я не мог открыть его сам. Просто не это мне сейчас надо. Поднимаюсь, дверь открывается тихонько и отец впускает меня в квартиру.

— Здравствуйте, — я чуть склонил голову.

Он кивает в ответ:

— Проходи.

Слышу тишину — дети спят. Прощупываю их мысленно — крепкий сон.

Разуваюсь и прохожу в кухню.

— Ты звонил. Что ты хотел?

Звонок? Боги... Я улыбнулся.

— Я люблю вашу дочь. Дашу.

Отец кивает, ждёт продолжения.

— Я... хочу попросить у вас благословения на наш союз. Я завтра уезжаю, поэтому хочу перед отъездом предложить ей руку и сердце. Но я хочу вашего благословения.

— Ты хороший мальчик, — отец кивнул. — Слушай, сынок, хочу задать один вопрос.

— Я слушаю.

— Ты причастен к той аварии?

— К чему именно? Какой аварии?

— Я ведь был там, в машине, а потом словно кто вытащил оттуда. Никто, правда, меня не видел, а стена....

— К аварии нет. А к тому, что вас в машине не оказалось и всему остальному — да.

— Значит, ты не просто парень.

Я подумал, стоит ли открываться и кивнул.

— А Даша? Она обычная девочка?

Я мотнул головой.

— Она такая же, только сила другая.

— Ты любишь её?

— Больше жизни.

Мама молчала, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

— Тогда я не против, благословляю вас. Но согласие пусть она сама даст, если захочет.

Я кивнул. Посмотрел на маму.

— Она тебя любит, и пусть она будет счастлива, благословляю вас.

— Благодарствую.

— Останешься у нас?

— Нет, спасибо, мне пора.

Я встал и ушёл. За дверью прислонился к стене. Хух. Не зря я переживал, значит, отец и правда знал про моё вмешательство. Он мог не согласиться. Ноги подкосились, и я сел на холодный подъездный пол. Проверил мысленно найденную девочку, она была дома, спала в кровати. Бабушка лежала рядом и обнимала внучку. Деньги я положил на комод. Всё ж мы договаривались, а деньги им пригодятся — кольца ведь я взял. В подъезде камеры видеонаблюдения меня не зафиксировали. Соседи — все спят. Посторонних нет. Телепортировался на Дальний Восток. Солнышко уже было на закате. Переместился поближе к Москве, где уже встало.

— Здравствуй, Солнышко.

— Здравствуй, дитя.

— Благословите, меня и Дашу, Боги, — обратился к окружающей себя природе, ведь я был на опушке леса.

— Хорошо, Сокол, иди.

— Благодарю, — земной поклон.

Я прислонился к дереву и перешёл обратно, к Дашиному подъезду. Спать хотелось. Поглядел на небосклон. Солнышко скоро встанет, где-то через часа полтора. Часок можно поспать. Завёл себе биологический будильник, сел на лавочку возле Дашиного подъезда и закрыл глаза.

Сокол

Уже осень, а СИЛА не возвращалась. Раны давно зажили, а стать человеком я всё не мог. Да что же это такое? Травинка грустила. Если раньше болтала со мной, то после сватовства Рыжего всё больше молчала. Ещё и отец разоткровенничался. Я видел её потерянный взгляд. О чём она думает? Меня ли вспоминает, или проклинает. До того, раз обмолвилась, что кажется ей, будто я и есть Финист. Но что я мог ответить? Сказал ей, что она права, но на соколином, вряд ли она что-то поняла. Вот так менять облик, оказался не в том, и всё, пиши пропало. Ни магии, не человек вовсе, ещё и подстрелить всякий может. Ратибор уж вернулся домой. Не без моей помощи, я ведь приглядывал за ним. Много люду полегло на войне. Жаль, столько хороших людей было. На меня самого порой такая тоска нападала, что я уж до конца дней соколом останусь и сила не вернётся, что Травинке я тоже не нужен как замена человека. Да и замуж не знаю, выйдет ли за другого. Всё ж она слово дала, что постарается дождаться. Может это и уберегло меня там, на войне. Да вот после вообще ничего не хотелось. Травинке совсем плохо было. Старался не оставлять её одну, да она сердилась, что я совсем не летаю. Поэтому каждый день я старался ненадолго улетать, когда она была дома.

И вот, возвращаюсь я домой, а сердце стучит, словно беду чует. Круг дал возле дома, никого нет. Потом хозяйка вышла, глядит на тучу. А туча и правда огромная и тёмная.

— Сокол, где ж Травинка? Ушла в лес, до сих пор нет.

Я крикнул и поднялся ввысь. Лес... Полетел к лесу. Поднялся над верхушками деревьев, да ветви всё загораживают, ничего не видать. Спустился низко, полетел меж многолетними стволами.

— Здравствуй, лес, Лещий, уж не видел ли красну девицу тут?

— Видел..., — зашумел лес.

— Покажи дорогу, будь добр.

И лес словно расступаться стал. Уж и дождь стал накрапывать. Я летел, насколько позволяла соколиная скорость.

Её заметил издали. Сидела, прислонившись к стволу дуба, очи закрыла.

Что ж ты делаешь, любимая?

Подлетел к ней, кричу по-сокольи, крыльями перед лицом машу.

— Сокол, — иди домой, — отстань.

Глаза не открывает. А я вновь пытаюсь до неё докричаться.

— Травинка, вставай! — да только изо рта вырывается птичий крик.

Что мне делать?

— Травинка! — взревел я. — Я Финист твой!

И обернулся в человека. Взял её на руки.

— Леший, прошу, покажи дорогу к лесной избушке!

Лес вновь раступился. И я понёс её.

— Дождик, прошу, не иди, погоди! — и дождик кончился. Я пошёл, насколько мог быстро. Травинка была холодная. Через какое-то время добрались мы до небольшого домика. Дверь попытался открыть мысленно, не выходит. Пришлось класть любимую на землю и открывать засов. Ведь и звери могли сюда пожаловать, поэтому запор делали. Для таких вот путников, охотников избушку мастерили в каждом лесу.

Отворил, внёс любимую и положил на лавку.

— Печка-печка, дай тепла, прошу.

Но печка молчала. Ладно, и руками управимся. Нашёл огниво, дрова тут же. Растопил печь, внутри даже колодец был. Удобно. Интересно, кто додумался? Налил воды в самовар, поставил греться в саму печь. Травинку надо было раздеть. А я был в чём мать родила, только заметил. Ну да, раз СИЛ нет, значит, и всего остального тоже. Хорошо хоть облик человеческий вернул себе. Раздевание далось тяжко, мокрая одежда прилипла к телу. Потом растирал. Её надо было согреть.

— Любимая, слышишь меня? Настасья!

Стон... тихий, жалобный. Стал метаться по дому, в сундуке нашёл постельное бельё. Ей надо на печь. Забрался туда, там перина, жестковата, но ничего, сойдёт. Застелил постель, перенёс туда Травинку. Накрыл, ледяная просто. Лёг рядом, растирая.

— Любимая, прошу, очнись.

Покрываю тело поцелуями.

— Если не очнёшься, возьму тебя силой, слышишь!

Вновь стон.

— Давай, просыпайся! — тормошу. Ресницы дрожат, силится открыть очи.

— Вот так, открывай очи ясные!

— Финист...

— Давай, любимая!

Слёзы...

— Травиночка, не надо, не плачь.

Губы дрожат, слёзы блестят в уголках глаз.

— Где тебя носило?! — голосок-то у неё прорезался.

— Да с тобой я был, перекинуться не мог!

— Сокол?

— Угу, — обнял её, у самого слёзы на глазах.

— Слушай, Настенька, разговор есть, — собрался и так и лёжа на ней на ухо шепчу.

— Может поменяемся местами? Тяжеловат ты.

Я перевернулся, не разрывая объятий. Любимая оказалась сверху. Прижиматься к ней было приятно. Мужское естество тут же дало о себе знать.

— Что это? — она чуть повернулась и провела рукой по НЕМУ.

— Тс... Дай договорить.

Стала трогать ЕГО. Все мысли тут же улетучились.

— О, Боги, Настенька, что ты делаешь?

— Трогаю. Доселе голого мужика ещё не трогала, надо ж узнать, раскрутим ли мы вихрь?

— Глупенькая...

Притянул её к себе и поцеловал. Так хочется слиться с ней, до боли хочется. Силу воли в кулак собираю. Отталкиваю любимую.

— Ты, совсем совесть потеряла! Хочешь гнев Богов вызвать! Я ведь не удержусь, возьму тебя прямо тут.

— Тогда...

— Ты станешь моей женой?

— Угу.

— Садись!

Села. Я сел сзади и стал распускать её мокрую косу.

— Это обычай древний, сейчас его почти не используют, но для нас он как раз подходит. Повернись.

Послушалась. Сидим на коленях друг напротив друга. Руки сложили лодочкой.

— Потри ладошки. Теперь медленно их разводи, повторяя за мной, вставляя своё имя.

Разводит.

— Я, Ясный Сокол из волхового роду, Хранитель Силы, прошу благословения Богов на наш семейный союз.

— Я Настасья дочь землепашца, из рода ведунов, Хранитель Силы, прошу благословения Богов на наш семейный союз.

Меж наших ладоней засветилось по шарику.

— Тебя, Настасья, я беру в жёны, тако бысть, тако еси, тако буди.

— Тебя, Ясный Сокол, я беру в мужья, тако бысть, тако если, тако буди.

Разводим медленно руки и шар делится на две половинки, ладони поворачиваем друг к другу. И медленно приближаем светящиеся кисти рук. А потом совмещаем их, сцепляя в замок. Свет вырывается и с силой пытается нас оттолкнуть друг от друга, но мы крепко держимся за руки. Потом постепенно СИЛА угасает, но мы светимся, опускаясь на печь. И я целую свою жену.

После поцелуя она отстраняется.

— А благословение родителей?

— Твоего отца я давно получил. А моего — он благословил, когда запрашивали у Богов.

— И что дальше?

— А что ты хочешь?

Она покраснела, отвела очи в сторону.

— Ты не хочешь мне ничего рассказать?

— Хочу много всего. Только не всё можно. Спрашивай.

— Ты на войне был?

Кивнул.

— И что там?

— Много смертей, ранение, я прилетал к тебе соколом.

— Когда мысленно общался?

Кивнул.

— А почему улетел?

— Пока ранен был, мог покидать гарнизон, а ты меня вылечила своим словом. Пришлось возвращаться.

— А потом?

— Когда война окончилась, мне было уже всё равно. Я хотел крови. Хотел до того, что готов был напасть на того, кто первый попадётся. Попалась ты с козой. И когда ты повернулась, я очнулся и понял, что мне жить теперь не хочется, я хотел умереть, потому что хотел напасть на мирного человека, на ТЕБЯ!

— А стрела? Она была случайна?

— Бывают ли случайности в нашем мире? На всё воля Богов! Я просил у них вмешательства, и та стрела поразила меня.

— Ты знаешь, как я переживала за сокола, то есть тебя.

— Знаю, и это помогало мне бороться. Я вновь влюблялся в тебя, с новой силой. И мне хотелось жить. А потом когда Рыжий пришёл к тебе свататься, меня вновь переклинило. Я чувствовал себя бесполезным.

— Ты спас меня.

— Возможно, но я не тот, кто тебе был нужен. Ты ведь сама хандрила, тосковала.

— Прости.

— Ты не виновата. А я ничего не мог поделать, не мог стать человеком. От этого бессилия я тоже поддался твоей хандре.

— Прости.

— Это ты меня прости.

— А почему всё же стал человеком?

— Потому, что не знал, что делать, ты умирала, я паниковал, и я жутко хотел стать человеком, чтобы суметь помочь тебе. И я им стал, только сила не вернулась.

— Благодарствую, Боги, Лес, Леший, Матушка! — я склонил голову, вспомнив, что не успел выразить благодарность Богам.

— Благодарствую, — она тоже голову склонила.

А потом мы легли на печь в обнимку и уснули. Было так хорошо рядом с моей женой. Мне уже ничего не хотелось более. А ночью мне привиделась Инара. Она колдовала. И было от этого жутко.

Глава 8

Даша

Разлука. Тоска съедает сердце. Не виделись всего полдня, а словно целую вечность. Сказать, что мне плохо — ничего не сказать. Просто словно руки опускаются, ноги не в силах перемещать тело. Кажется, весь запас силы вычерпал кто-то до дна. Да и желания двигаться нет. Села на окно и смотрю, как тучи покрывают всё небо. Да не просто серые, а тёмные, страшные. Первые капли дождя ударяются об асфальт и с силой отскакивают. На град смахивает. Довольно быстро дождь переходит в сплошную стену. Молния освещает всё вокруг внезапной вспышкой, и гром угрожающе рокочет прямо над нами. Где-то за стенами слышится плач ребёнка — дети частенько боятся грозы. А стены у нас словно из картона сделаны — звукоизоляция никудышняя. Хотя, наверное, картон лучше задерживает звук, нежели наши бетонные стены.

Закрываю глаза, наслаждаясь этой силой. Перун-громовержец — так звали нашего древнего бога грозы — разошёлся не на шутку. Всегда любила дождь, сколько себя помню. Всегда удивлялась тем, кто боялся грома, мне казалось, что это глупо. Ну громкий звук, и что? Потом, когда уже какие-то знания о природе были, знала, что бояться следует молнии, а не грома. Но на удивление зрелище треснувшего неба завораживало. И вообще, если приглядеться к природе, она чарует, хотя и зачастую опасна. Сильно захотелось под дождь. Но на улицу идти влом. Нет, точнее не так, хочется, но туда, где нет людей, где моего безумства никто не заметит. Сколько условностей...

Дверь входная отворилась.

— Даш, ты дома? — Надя пришла.

— Да, Надюш.

— Там такой дождь как из ведра.

— Ага, я вижу.

Она зашла в комнату, а по ней на пол капает вода. Я подскочила, помогла стянуть мокрую одежду. Надеюсь, горячую воду не вырубили.

— Тебе надо отогреться. Ты зачем пошла на улицу, уже поздно.

Мама услышала наш разговор и прибежала из своей комнаты.

— Тебе ведь нельзя промокать! — она оценила масштаб трагедии и побежала в ванную.

Раздев сестрёнку, я накинула на плечи халат, растирая её руки.

— Ты здорова! И будешь здорова! — напоследок бросила ей, перед тем, как она ушла греться.

Я сгребла всю мокрую одежду и пошла запускать стирку. Хорошо, что моя сестра предпочитает одеваться в одном цвете — можно обойтись одной стиркой. Постучала, получив дозволение, вошла в ванную комнату. Шпингалет тоже есть, но мы им почти не пользуемся. Собрала ещё из корзины с грязным бельём остальное розово-красное и запустила программу.

— Ты как? — спрашиваю Надюшку.

— Нормуль.

— Согрелась?

— Почти.

— Посидеть с тобой?

— Не, не надо.

— Так как тебя угораздило попасть на улицу?

— Дениса увидела.

Это её детская любовь. С детства дружили, точнее сестрёнка по нему сохла, но при нём этого не показывала. И всё, когда она его видит — мозг отказывает, начинает делать глупости. При этом может спокойно с ним болтать и даже участвовать в разговоре, но вот в остальном — может не посмотреть на дорогу, сломя голову к нему бежит. Видно, у подружки в окно увидела.

— Он на мопеде катался, меня прокатил, — она даже покраснела.

Я вздохнула. Когда же номера на мопеды введут? Дети на них гоняют по дорогам, где ездят и все остальные автомобилисты, которым закон не писан, правила не нужны, а то и бывает, что на детские площадки заезжают. Ужас. Не дай Бог, под колесами какой-то ребёнок окажется. Но сестре бесполезно что -либо говорить. Она всё знает, но только тогда, когда это не касается Дениса.

— И как? — интересуюсь я, понимая, что советы давать бесполезно.

— Здорово. Только, знаешь, опасно. — Это что-то новенькое. Неужели сестрёнка образумилась? — Я даже перепугалась немного, когда мы мчались по дороге. Они летят быстро, а Дэн проскакивает между ними. Жутко просто. Я сказала ему, что больше не поеду.

Неужели моя сестрёнка взрослеет?

— Понятно.

— Слушай, а у тебя что? — она окинула меня быстрым оценивающим взглядом.

Я решила, что стоит присесть. Компания мне сейчас не помешает.

— Ну, с одной стороны всё здорово. А с другой, он уехал. В командировку, — больно говорить об этом, но хочется чтоб меня пожалели, сказали, что я нужна кому-то.

— Сегодня? — Я кивнула. Только сейчас вспомнила, как проводила его, хотя он был против. Хотел провести меня до дома и сам поехать на вокзал. Но я настояла. Правда, пришлось дать слово, что я не буду ждать, когда поезд тронется. Дала. А я своё слово всегда держу. — Я вижу у вас всё серьёзно.

— Знаешь, я люблю его.

Она улыбнулась.

— Оно видно.

— И он — моя жизнь. А ещё он — мой суженый.

— Ты гадала?

Я кивнула.

— Колись!

— Ну, это было в эти святки. Когда ты была на обследовании, родители умотали в медовый месяц, а я случайно попала к кому-то на дачу.

— Случайно? Это как?

— Да сессию наши праздновали, меня с собой позвали. Вот и очутилась я под Москвой. А там народ напился, стали байки травить. Ну и слово за слово, дошло до гаданий. Ну и отправили меня в баню.

— Страшно?

— Ну, не знаю, скорее холодно. — Вспомнила свои ощущения. Да, немного страшновато, но скорее от обстановки, что сидишь там один, наедине с потусторонними силами, ещё и мороз по коже в прямом и переносном смысле. Но сестрёнку пугать не стоит. Или может стоит? — Хотя страшно. Но и холодно. В общем, всё вместе.

— И?... ты его видела?

— Да, это был Лёша.

Надя засветилась от предвкушения чего-то, а я прокрутила в голове воспоминания и первую нашу встречу с ним.

Сестричка выключила воду, легла расслабившись, голову по уши погружая в воду.

— Ладно, я пойду. Пойду прилягу, как освободишь ванну, скажешь, я тоже помоюсь и баиньки.

Она кивнула. А я ушла. Дождь так и лил, но грозы уже не было. Задернула шторы и легла, прикрывшись пледом. Незаметно задремала.

Воскресенье пролетело в постели. Не могла заставить себя встать. В принципе даже не было причины для этого. На учёбу пока можно забить, на работу не нужно. Даже кушать не пошла. Мама перепугалась не на шутку. Пришла ко мне разборки устраивать.

— Рассказывай.

— Не хочу.

— Ты расстроена. Что-то у вас с Лёшей произошло.

Я задумалась. Ну да, мы почти поссорились. Потом поженились. Потом разлучились. Как весело! С чего мне веселиться.

— Мам, он уехал.

— Вы поссорились.

— Нет, не ссорились. У него командировка.

— И что? Из-за этого слечь надо? Ты ведь его всего сутки не видела, вчера ведь с ним была.

— Да, пока не проводила на поезд. Мам, мы поженились. Ну, по закону ещё нет, а вот для себя, клятвы принесли.

— Поздравляю! Ты счастлива?

— Ага, валяюсь в постели от счастья, — протянула с сарказмом.

— Тоска…

— Да, тоска… — тяжко вздохнула.

— Ну так вставай и займись чем-нибудь.

— Срочного ничего нет, да и вставать не хочу.

— Хоть покушай.

Кивнула. Мама переживает. Надо хотя бы сделать вид, что всё в порядке. На одной силе воле поднялась, хотя руки и ноги не держали. Добрела до ванны, умылась. Волосы торчали в разные стороны, синяки под глазами. Надо расчесаться. Хотела расплести косу, а сил нет. Решила, что не горит. В кухне мама уже разогрела всё.

— А причесаться? — у нас есть закон, что кушаем только на кухне, ну и за стол садиться можно лишь переодевшись и полностью совершив утренний туалет. — А переодеться?

— Тогда я пошла спать.

— Ладно, горе ты моё луковое, садись.

Села, даже ложку взяла и сижу. Смотрю куда-то вдаль, а еда в рот не идёт. Глаза затягивает пеленой.

— Кушать будешь? — очнулась. Смотрю на ложку, подношу ко рту и бросаю её, бегу в туалет. Тошнит. Потом вроде бы отпустило. Сажусь на унитаз на крышку и сижу, без движения.

— Дашуля, как ты? — дёргает ручку, она не открывается. Мама зовёт, а мне без разницы. Открывает ключом дверь.

— Вставай, пойдём.

Берёт меня под руку и вновь на кухню. Сажусь.

— Чай будешь? — киваю.

Безразличие, апатия. Чай всё же немного выпила.

— Даш, можно вопрос? — пожимаю плечами. — Ты случайно не беременна?

В глазах проясняется. Пытаюсь прокрутить события вчерашнего дня. Интересно, что из этого быль, а что фантазия. Хотя может и не вымысел, ведь у нас с Лёшей всё необычно. Мы сливались, а вот может ли это иметь последствия — не знаю. Что у нас было в физическом плане? Вроде бы и ничего, хотя как знать…

— Значит, ответ может быть положительным, — мама присела. — Вот уж не думала, что так рано бабушкой стану.

— Что значит, бабушкой? — папаня пришёл.

Такой взгляд мне подарил: смятение, страх, а потом даже неуверенная улыбка — всё проскользнуло на лице.

— Так, я не хочу об этом говорить. Ясно? Пока не подтвердится обратное, я не беременна и точка! И есть я не хочу. Пойду прилягу.

Так и пролежала весь день, мама иногда приносила чай с лимоном. Больше в меня ничего не лезло.

Травинка

Я убежала в лес, найдя предлог. И сквозь пелену дождя, когда мне уже было всё равно, услышала ЕГО голос. Он звал меня. То ли я в бреду, и мне уже кажется, но он взял меня на руки и куда-то понёс. Потом я вновь провалилась в пустоту. Зов. Оставьте же меня в покое. Или нет? Если Финист тут, так может я уже на небесах, и он там? Тогда хочу остаться там, где ОН. Тепло его тела... как приятно... запах сена, леса и пота... запах палёных деревьев... звук потрескивающих дров... мы в доме? Тёплые поцелуи, покрывающие моё тело. О, как хорошо, жар разливался по всему телу.

— Если не очнёшься, возьму тебя силой! — какой божественный низкий, будоражащий всё внутри голос. О, я стону от удовольствия, продолжай. Тормошит меня. Возмущённо пытаюсь открыть глаза.

— Финист...

Он рядом, Финист, настоящий. Слёзы сами потекли...

А дальше гнев всколыхнул душу. Сон не сон, не важно, в Яви, Нави или Прави я.

— Где тебя носило?

А может меня? Если мы не в Яви, значит, я умерла или на грани...

— Да с тобой я был, перекинуться не мог.

Значит... что это значит? Думаю, потом понемногу доходит.

— Сокол?

Он подтверждает.

Шепчет на ухо. Тяжело мне, ощущаю вес его тела. Говорю ему об этом... О, стало легко, хорошо... А это что такое упирается и мешает? Трогаю, пытаюсь убрать — не убирается. Твердое, упругое...

— Что это?

— Тс... дай договорить.

Не говорит, ладно, попробую выяснить сама. Чуть отстраняюсь, пытаюсь разглядеть. О...

— О, Боги, Настенька, что ты делаешь?

До меня доходит, что это я трогала. Его мужское достоинство... О, хочу продолжения... Шепчу что-то про вихрь.

— Глупенькая...

Обхватывает меня руками и прижимает к себе, целует в губы. Какое блаженство... Не хочу, чтоб это заканчивалось.

И тут он начинает орать. Я даже перепугалась. Отскочила от него.

Что-то там про совесть и гнев Богов.

— Ты станешь моей женой?

— Угу.

— Садись.

Обошёл меня на коленях сзади. Стал трогать волосы. О, как хорошо. Закрыла очи и наслаждаюсь. Что-то там про древний обычай глаголит. Говорит, чтоб повернулась. Слушаюсь.

А потом повторяю за ним. Меж рук появляется маленький огненный шар. Как красиво! Говорят, что Солнышко наше тоже вот такой вот огненный шар. Получается, что у меня маленькая звёздочка создаётся. Потом она разделилась на два, а при соединении наших ладоней маленькие солнышки, моё и Финиста, слились воедино. Затем мы просто сомкнули руки в замок. Опаляющего огня я не почувствовала, хотя должно быть горячие они были. Звёздочки просто слились, становясь больше и ярче, а когда руки мы попытались соединить, они отталкивали нас, словно что-то мешало и не пускало это сделать. Но преодолев это, мы сцепили руки, а потом яркий свет залил всю комнату и нас стало отбрасывать друг от друга. Я с силой сжала пальцы, и почувствовала, что ОН тоже еле держит меня. Мы всё же удержались, а потом всё пропало. Вначале то, что нас отталкивало, а потом и свет. Как же красиво. Я повторяла клятву за ним, значит, я была права, по наитию называла его Тайным именем — Ясный Сокол.

Небольшая заминка вышла лишь когда я повторяла клятву, а он назвал себя Хранителем Силы. И что мне было говорить? Но что-то внутри подсказывало, что я тоже Хранитель СИЛЫ. Когда мы поцеловались, я вдруг вспомнила, что любой семейный союз ведь заключается с благословения родителей. Но любимый сказал, что уже получил благословение моего отца.

А потом я не хотела думать о том, что происходит дальше. Лицо бросило в жар. Надо бы сменить тему. Хотя в этом ничего зазорного нет, наоборот, союз подтверждается более близкими отношениями, но вот до этого я вполне была к ЭТОМУ готова, а теперь я боялась. Поэтому стала его спрашивать о том, что меня интересовало. Когда мы уже наговорились, я почувствовала усталость, очи сами собой закрывались. И я просто погрузилась в это чувство полного спокойствия в ЕГО объятиях — объятиях моего МУЖА!

Утром я проснулась, Финист уже не спал. Ну, точнее Ясный Сокол, но мне привычнее называть его Финистом. Улыбка на его лице была такая нежная.

— Доброе утро, любимая.

— Доброе утро, любовь моя.

— Как спалось?

— Спокойно. А тебе?

Он погрустнел.

— Ты вообще спал?

— Спал немного, пока кое-кого во сне не увидел.

— Кого?

— Плохую женщину.

Во мне всколыхнулась ревность.

— Ты МОЙ!

— Да, сокровище моё. Но...

— Что “но”? — я не понимала. Как он может говорить о другой, когда сделал меня своей женой.

— Она не остановится, пока не получит меня. — Он задумался. А я смотрела, как затравленно выглядит его лицо. Кто она? Неужели он не может с ней справиться? — Не могу, ты права. Зелье... я не всё просчитал.

— Ты о чём?

— Ты не помнишь, когда тебе было двенадцать... Мы встретились впервые...

И на меня нахлынули воспоминания. Лето, уже жарко, поэтому даже утром нет почти прохлады. Я впервые иду к колодцу за водой. Радуюсь, что наконец-то выросла и мне поручили столь важное дело, как поход за водой. А потом...

— Ты просил водицы...

— Да.

— Это ведь тоже обряд был?

— Сговор. Ты моя суженная и только ты могла разрушить то зелье.

— Зелье той женщины? — Он кивнул. — Приворот? — Вновь согласие. — И что теперь?

— А теперь семь лет прошло... Сегодня как раз. Осталось пара часов у нас с тобой.

— Но ведь мне всего семнадцать. Значит, только пять лет прошло.

— Да, у вас пять. У нас семь.

— Не отдам тебя! — у меня непроизвольно появились слёзы.

— Не отдавай, прошу, сделай всё, но найди меня. Мы связаны с тобой, и это поможет мне не поддаться ей какое-то время, я тебя буду ждать. Но опасности... берегись, любимая. Это сложно будет. Прости меня, — он вздохнул, потом продолжил, — найди пёрышко Ясна Сокола, это поможет призвать меня. Так мы свидимся, но потом...

— Ты не будешь принадлежать другой женщине! — успела выкрикнуть я.

И сияние... Его окутало каким-то шаром, сквозь который я не могла пройти, а потом яркий свет. Когда сияние исчезло — Финиста не было рядом.

— Ты же обещал ещё пару часов! — я рыдала. За что же мне такое? Столько ждать ЕГО, а теперь опять ждать чего-то. Без сил опустилась на печь, сжалась в комочек и долго плакала, пока слёз не осталось.

Когда очнулась, волосы разметались вокруг и спутались. Гребня тоже нет. И что мне делать с ними? Заплетать две косы? Ведь после свадьбы девушке расплетают одну косу и заплетают две. Но народ не поймёт. Да и платка у меня нет или кички двурогой. Да и свадьбы обычной не было. В селе не поймут этого. И я заплела одну косу, надела свою обычную одёжку, потом насобирала брёвен взамен тех, что мы потратили вчера. Есть не хотелось совсем. Заперла дом и пошла отсюда.

— Здравствуйте, Боги, — земной поклон. — Прошу вас, укажите путь к отчему дому.

Деревья зашумели.

— Здравствуй, Повелительница Слова.

И словно расступился лес, тропка появилась.

— Благодарствую, — вновь поклон.

Делать нечего, буду ждать моего любимого. Теперь он — МОЙ МУЖ! И я пошла стежкою*, а природа приветствовала меня.

Даша

Утром понедельника еле встала. Было очень плохо. То ли из-за Лёши, то ли сон наложился. Как интересно получается. Пусть жизни разные, а словно совпадают судьбы. Вот только надеюсь, что обойдёмся без той злобной женщины. И заклятья почти совпадают. Там Травинка запретила к мужу прикасаться. Здесь я наложила табу целовать другую. Может, и здесь наложить подобное? Всё ж я собственница. Не потерплю конкурентку.

О, как заговорила! А ведь совсем недавно была просто серенькой мышкой. Одевалась в "монашескую одежду", как одноклассники говорили. Радует, что в институте адекватные люди учатся. Наверное, потому что выросли уже.

Расчёсываю волосы, они теперь до колен. Волнами струятся вниз. Как красиво. Любуюсь ими. Надеюсь, что Леше тоже нравятся мои волосы. Бросаю взгляд в зеркало — а что, я не дурна собой: голубые глаза, улыбочка ничего так, прямой носик. Кстати, а курносые люди встречаются в жизни?

Вот во многих современных мультиках рисуют именно курносых. Подружка выросла на японской детской мультипликационной индустрии. Чего там только не рисуют, но главное — почти все курносые. Вроде бы не замечала за японцами курносости. А я таких и не встречала даже.

Собираю волосы, укладываю в улитку, закалываю шпильками. Хорошо, что волосы у меня тонкие. Пусть коса и длинная, зато не тяжёлая, и вот ракушка обычная получается.

Ладно, что поделать, нужно на работу идти. Начинаются трудовые будни. Без выходных. Буду вкалывать, на сессии я ведь "отдыхаю". Но я сама подписалась на такой график работы. Пора!

"Пора! Пора-порадуемся на своём веку..." — зазвучала песенка в голове.

Пока завтракала, никак не могла отвязаться от неё.

На работе дали задание связаться с другим филиалом. Оказалось, что филиалов у нас много. В разных городах одна и та же газета печатается, вот только объявления местные уже берутся. Хотя все объявления нужно было копировать и куда-то отсылать. Просто отсылала, не задумываясь. А тут пришлось связаться с другим отделением, получить от них часть объявлений да заодно и свои послать. Ладно, как-нибудь справлюсь.

Всю неделю работа была напряжённая. Никогда ещё не было столько заказов. Весь день пятницы висела на телефоне, про поесть я даже не вспомнила. Вечером разболелась голова. Ну вот, не покушала. Но теперь уж нельзя, скорее всего дойдёт до рвоты, пусть лучше желудок будет пустой.

По дороге к метро купила себе чай с лимоном, выпила, выкинула пустой стаканчик в урну и пошла в подземку.

С Лёшей мы виделись в проекции несколько раз. Каждое утро я ощущала его поцелуй, а потом на ночь мне тоже полагался. В остальном — особо не виделись и не болтали. Мне было тяжело, словно стена мешает. Поэтому я порой избегала встреч с ним.

Лёша

Поезд уносился прочь, вместе со мной. Грустно было. От того, что куда-то еду без неё. Что немного радовало, так то, что прибуду я утром. Потом заселиться нужно будет. В общем, времени поспать перед работой ещё останется. Хотя и в поезде чем ещё заняться? Таможни нет, хоть какие-то прелести у союза с Беларусью. А то ездил несколько раз на Украину(хотя местные говорят “в Украину”), так там целых две таможни. Едешь в ночь: днём сел, утром приехал. Так нет же, то с одной стороны таможня будит, то с другой стороны через два часа. Сон урывками выходит. А тут — времени для сна много, надеюсь, что никто не побеспокоит. Сон — лучшее лекарство.

Хотя последний сон был мерзопакостный. Про Сокола и Инару. Бр... Инара — судя по воспоминаниям Сокола — премерзкая женщина. Это даже не стерва в современном понимании, а мелочная особа, которая ни перед чем не остановится, пока не добъётся своей цели. Если придётся пойти по трупам, она так и сделает. И вот как-то даже и не хочется ничего такого чтобы снилось.

Интересно, а промотать это можно? Ну, как книгу читаешь, если какой-то момент не нравится, просто пролистываешь и можешь сразу концовку посмотреть — чем там всё кончится. Или нельзя? Я ведь могу управлять памятью, натренировался уже на всех тех свидетелях аварии, да и эмоции зачищал у кучи народа. Может и тут всё получится. А куда проматывать? Насколько в конец? Конец жизни Сокола? Попробую.

И я отрубился.

Сокол

Восход солнца. Сижу на лавочке возле дома. Воздух свежий, зелено вокруг, природа пробудилась после зимней спячки. Красота... Птички поют, слышится трель соловья. Скоро найдёт себе любимую и тогда петь уж перестанет. Жалко. Хотя это нам жалко, а ему как раз будет хорошо.

— Любимая, — трогаю за руку Настеньку. Она уже старенькая, всё же триста лет — не малый срок жизни. Простой люд раньше мрёт. А мы вот с ней из последних сил держимся. Дом спит ещё, хотя скоро уже проснётся. — Ты как?

— Я люблю тебя, Сокол мой ясный, — глаза голубые-голубые и такие же прекрасные, как в нашу первую встречу. Морщинки даже красят её, волосы белоснежные, она их распустила.

— Мой черёд уж пришёл, — шепчет она.

— Наш черёд. Благодарствую, что дождалась меня. Я люблю тебя, Настенька, — мы держимся за руки и с первыми лучами солнца покидаем свои тела.

— Смотри, какой восход.

— Красиво. Но лучше посмотри туда..., — она показывает вниз на удаляющуюся деревню. Видны светящиеся точки по всей округе. Да, много у нас потомков осталось, хранителей силы. А многие вернулись на Настенькину землю.

— Отдыхайте, дети мои. Вы много СОЗИДАЛИ за жизнь, пора и передохнуть, — нежный голос Богини. И я словно отключился.

Лёша

Очнулся. Меня мотает. Что это, где я? Спросонку не могу сразу понять. А, поезд. Вагон равномерно покачивается, убаюкивая вновь. Смотрю на часы — пять утра — почти приехали. Около часа осталось. Интересно, а нас будить будут за полчаса проводники или как? Попробовать свою СИЛУ на расстоянии? Итак, точка отсчёта моё тело. Закрываю глаза и пробую вылететь из него. Получается. Вылетаю и поднимаюсь над движущимся поездом. Интересно. Вот все описывают, что в момент сна душа вылетает из тела, но в то же время остаётся привязана к нему. А у меня как? Оглядываю себя со всех сторон, не замечая никакой нити. Получается, что привязки нет. А не означает ли это, что я могу не чувствовать своё тело и в случае чего могу не вернуться в него?

Решаю не рисковать. Возвращаюсь. Гляжу на часы — прошло пятнадцать минут. Ого! Всегда считал, что мысль очень быстрая. А тут вылетаю из тела и время течёт привычным образом. Мысль вертится на языке. Пытаюсь её сформулировать.

Вот, поймал. Итак, попробуем второй вариант — не вылет из тела, а проекция сознания в другом месте. Как тогда с Дашей.

Получилось. Вижу свернувшуюся в темноте фигуру. Даша. Равномерно дышит. Так, теперь следующее: как мне сказать, чтоб услышала меня только она меня? Я вообще могу говорить? Или только мысленно? Проецирую себя в виде человека, подлетаю к ней и начинаю гладить по голове. Она просыпается, открывает глаза. Я прислоняю палец к губам. Она молчит. Взлетаю и зову её за собой. Она меня видит или нет? Встаёт и идёт следом. Захожу в ванную. Она за мной.

— Привет!

— Привет, малышка.

— Ты уже приехал?

— Еду. Сейчас, погоди минутку. — Возвращаюсь в своё тело, всё пучком. Обратно проецируюсь к Даше. — Как ты?

Подбородок у неё начинает дрожать. Подлетаю к ней и обнимаю. Целую. И мы просто стоим прижавшись друг к дружке, и нам так хорошо. Если она физически меня ощущает, то это тело моё или что? Просто создаётся плотная оболочка? Или создаётся ещё одно тело? Или всё же телепортация?

— Даша?

Она поднимает на меня взгляд.

— А ты можешь сказать, я сейчас с тобой? Что это? — показываю на себя. — Фантом?

А в следующий миг она улыбается и просто высовывает голову сквозь меня.

— Как интересно?

— Что ты видишь?

— Вагон. Ты спишь или лежишь с закрытыми глазами. Дыхание ровное, глубокое, как во сне.

— А ты можешь что-то взять? — Поворачивает голову, при этом я ничего не чувствую. Потом погружает руку в моё эфемерное тело. Достаёт книжку с задачками. Да, я и забыл, что брал с собой “Судоку”. Правда, так и не открыл.

— Тебе она нужна? — Мотаю головой. — Тогда я оставлю себе, — киваю в ответ.

— Так, народ, просыпаемся, — слышу чей-то недовольный голос. — Через десять минут прибываем.

— Мне пора, — целую её нежно. — Люблю тебя.

Дарит мне нежную и немного грустную улыбку.

— И я люблю тебя.

Возвратившись в своё тело, открываю глаза и вижу перед собой полку. На полочке нет книжки с японскими головоломками. Значит, не только я могу переноситься, но и она ко мне. Это радует.

Приехал, заселился в гостиницу. Весь вечер бродил по городу, нашёл свою командировочную работу, недалеко совсем, так что… Надо будет засечь обратно, сколько точно по времени на дорогу до гостиницы тратится.

В темноте красиво, освещено хорошо, вывески горят разноцветными огнями. Тихо. Парочки гуляют, целуются. В Москве такого уж давно нет. Но то мегаполис, может поэтому. Ведь Минск — не Москва.

С Дашей хотелось поболтать. И я уже собрался-было к ней заявиться, да вспомнил наш разговор. Купил местную сим-карту. Кинул ей смс-ку. Она ответила. В инет вылезать отказалась. Странно? Сказал, что устал, что люблю, попрощался до завтра.

Смутная тревога не даёт мне покоя. Грызёт меня и грызёт.

Не хочу вспоминать Инару! Интересно, а если как-то поставить блок на доступ к прошлой жизни? Ну, вспомнил и достаточно. Для этого нужно проследить связи. Стал погружаться в себя. Ну вот тело, вот душа, погруженная в тело. Так, а где воспоминания о прошлой жизни? Пытаюсь отследить связь тела с воспоминаниями. Не особо выходит. Воспоминания прошлой жизни на другом уровне доступа, по другому не скажешь. Когда засыпаешь, то подключаешься к ним. Начинаю глубоко и медленно дышать. Момент погружения в сон, когда ещё не ушёл, но уже и не бодрствуешь. Слышатся какие-то голоса, чья-то речь, вроде русская, но совсем не понимаешь её. Вот, поймал Финиста.

Ставлю блок на эти воспоминания, строю отдельный канал, обходящий их. Кажется, всё нормально, можно возвращаться.

Воротившись, я гляжу на белый потолок. На часы. Странно, обычно сны просматриваются в другом временно потоке, убыстрённом. Когда за 5 минут реального времени пролетает целая жизнь во сне.А сейчас прошло вся ночь. Неужели так долго возился с блоком? Или потому что я возился не во сне, а перед ним. Ночью ничего не снилось. А может и снилось да не запомнил.

В общем, пора идти на совещание…

* * *

* * *

Прошла неделя, в пятницу надо бы побыстрее домой, да вот торопиться мне некуда. Я не дома, и Даша далеко. Под конец дня вновь поставили заседание. Там скучно. То, о чём говорят, не отвечает действительности, а тот человек, что готовил показ явно не в теме. Но я честно стараюсь вникнуть. Тайно посматриваю на часы, время течёт медленно.

Пока нашли мне компьютер, я работал на своей машине — хорошо взял с собой нетбук. Но он компактный, это не настольный компьютер, он медленный. Так что как-то работал, пытался скомпоновать задачи, написать техническое задание. С Дашей как-то тяжко общаемся. Она всё больше избегает личных встреч. Что с ней творится? Надо бы поговорить по душам, а то мне не нравится её состояние.

* * *

Прошла ещё неделя, а я ни разу не виделся с ней, даже проекцию она меня попросила не делать. Да что происходит? Тревога усиливается. Надо проверить.

Даша

Следующую всю неделю жила лишь одной работой. Пахала с утра до ночи. Без выходных, подряд шесть дней. Для меня тяжко. Но это лучше, чем тосковать о любимом. Купила в аптеке тест за 10 рублей. Надо будет вечером сделать. Завтра выходной, хоть отосплюсь, во всяком случае на это надеюсь.

Вечер. Я уже дома. Рука дрожит, пока достаю тест, держу его положенное время. Так, теперь три минуты ожидания. Время словно замедлилось и вообще не бежит. Ну же, что покажет? Закрываю глаза. Даже не знаю, что я хочу увидеть — одну полоску или две. Медленно открываю глаза. Одна полоска. Выдыхаю с грустью. Что, неужели я хотела малыша?

— Привет, любимая, — слышу его голос.

— И давно ты тут? — грубо, слишком грубо. Но за что мне на него злиться?

— Ты не рада мне, я пойду?

Я поворачиваюсь, глаза заволакивает мутной рябью. Не уходи, я скучала. А вымолвить слово не могу.

— Дарёнка? — объятия, нежные, ласковые. Но ведь ты лишь фантом. Я хочу ощущать тепло твоего тела! Хочу прикасаться к тебе настоящему, видеть озорные смешинки у тебя в глазах, твою обворожительную улыбку. А так — не могу! — Скажи мне, я хочу понять, что тебя грызёт. Скажи, не молчи, прошу.

А я не могу, лишь горькие слёзы.

— Скажи, что между нами было? — в мыслях немного проясняется, но я хочу исключить беременность.

— Связь.

— Какая? Что насчёт физической близости?

Он молчит. О чём он думает?

— Дарён, ты о чём?

— У нас секс был? — блин, ляпнула ведь не подумав. Не люблю это слово. Оно ведь без любви.

Его глаза мечут молнии.

— Дарён! Что происходит?

— Я хочу знать, не могла ли я забеременеть.

— Что? — он теряется. — Нет, не могла.

— Проверь!

— Как? Ты считаешь, что у меня есть пособие по всему? Я даже плохо понимаю процесс всего этого…

— Тогда как мне убедиться?

— Тест?

— Отрицательный, — и обида, горькая обида на него.

— Маленькая моя, — обнимает меня. — Ну что ты, будут у нас с тобой детки ещё, что ж ты расстраиваешься?

— Тогда что со мной творится?

— А что с тобой творится? Скажи мне, я ведь тебя не понимаю совсем.

— Не знаю, я себя не узнаю. Что-то грызёт, не могу понять, что. Может разлука, а может ещё что. Я списывала на возможную беременность, но …

— Сделай анализ на ХГЧ. Я не знаю, как то, что было между нами могло отразиться на физическом плане. Извини. Если вырос этот гормон, значит, беременна.

Я кивнула, а потом оттолкнула его.

— Извини, мне надо подумать. Уйди, прошу.

И он ушёл. Обиделся, я это видела. И всю ночь я не спала, а металась по кровати и не могла понять, что со мной творится.

На утро не вытерпела и поехала в платную клинику делать анализ. Но результат только через двое суток. Меня не устраивает. Стала узнавать, где именно делают срочно. Только в поликлинике обычной есть лаборатории, которые сами делают. Но там не делают такой анализ. Объездила половину Москвы, голодная. Голова уже кружилась, пока добралась до лаборатории, не там, где берут, а где делают анализ. Упросила их взять кровь, дала денег за срочность. Сделали.

Смотрю на результат. В пределах нормы гормон. Значит, не беременна. Грустно вздыхаю. Теперь надо что-то срочно перекусить.

Иду в кафе, заказываю еды, а меня вновь выворачивает. Голова вроде бы ещё не болит. Да что со мной такое? Кое-как добираюсь домой, выпиваю чаю с лимоном и заваливаюсь в постель. Тут же отрубаюсь!

стежка* — тропа.

Часть 2.

Глава 1

Даша

Я тосковала, но всё было терпимо, пока Лёша не предложил мне пройти сквозь его фантом к нему, своего рода телепортация. С одной стороны мы проверили её, а с другой — мы проверяли лишь на неживом предмете. Лёша настаивал, а я упиралась.

— Ну что не так? Почему не хочешь?

— Как тебе объяснить? Допустим, у тебя есть родной человек, которого ты очень любишь.

— Ты?

— Нет, я о родственнике.

— Бабушка.

— Допустим. И вот представь,что ты приехал к ней погостить.

— И?

— А когда уезжаешь, не хочешь с ней расставаться.

— Да.

— Ну и она тоже не хочет.

— Вывод какой?

Захотелось его стукнуть чем-то тяжелым. Стиснула зубы,чтоб не сказать лишнее.

— А представь тоску в глазах бабушки. Когда она тебя отпускает и ничего не может сделать. Теперь понимаешь?

— Нет.

— Ну, лучше будет обождать пока и не ехать,чтоб лишний раз не заставлять её тосковать.

— То есть вообще к ней не ездить, пока жива, а ждать, когда умрет?

— Ну что ж ты с ног на голову все ставишь?

— Я просто тебя не понимаю. Почему нельзя прийти ко мне, быть со мной.

— А потом уйти?

— И что в этом такого? Если мы оба работаем, то каждый день уходим на работу, а вечером мы дома и вместе. Что в этом плохого?

Я нервничала, не зная как объяснить то, что со мной происходит.

— Так бы и сказала,что не хочешь быть со мной, — он обиделся.

— Я этого не говорила.

— А что говорила?

— Я не могу понять свои чувства.

— Зачем тогда выходила за меня замуж? Не лучше ли было разобраться вначале, что ты хочешь, и я — то, что тебе нужно или нет?

Я паниковала да что ж со мной такое? Любимый зовёт к себе, а я мало того, что пасую, так ещё и мы ссоримся.

— Что с тобой? Я тебя не узнаю.

Я ходила по комнате и разговаривала с его проекцией.

Я и сама себя не узнавала. Что ж не даёт мне покоя?

— Дарёнка? — в голосе тревога. — Значит так, я не понимаю, что происходит. Вижу, что ты и сама не понимаешь. Поэтому давай пока не будем видеться, если захочешь — звони, поговорим. А пока разберись в своих чувствах. Я не хочу давить. Союз наш разорвать увы не выйдет, он одобрен богами, хотя если не сможешь жить со мной — я тебя отпущу, ведь по нынешним законам мы не муж и жена, да и церковных обрядов мы не проводили. Для меня ничего не изменилось — ты моя половинка.

Я хотела возразить, что тоже его люблю, но поняла, что он прав — мне надо разобраться в чувствах, и скорее не любовных, а тревожных, что не дают покоя.

— Сколько у меня времени?

Он пожал плечами.

— Я бужу ждать столько, сколько потребуется.

— Спасибо.

Он скривился. Потом хотел поцеловать в губы, потом махнул рукой и исчез.

А мне стало обидно. Он ушел, и даже не поцеловал и не попрощался. Проступили предательские слёзы.

Я плюхнулась на кровать. Перед глазами было мутное пятно из слёз. Сердце разрывалось от боли.

Да что ж это такое? За что мне это? Ведь я могла наслаждаться своим замужеством, вместо этого отказалась от мужа, причем не понимаю своих поступков совсем. Мне жутко хотелось быть с ним, чувствовать его тепло, но что-то мешало. Что?

Анализ показал отрицательный результат, а я не знала, радоваться этому или огорчаться. Но я чуть ли не до обморока себя довела, но всё ж сделала анализ. Зачем, не знаю, но что-то подсказывало мне, что это правильно. Куда б деть анализ? Потом пошла к маме и отдала. Она посмотрела на результат, ничего не сказала. Я попросила спрятать у себя. Она кивнула и больше мы к этому не возвращались. После анализа прошла неделя. Ну, т.е. сегодня воскресенье. Дальше работаю уже в обычном режиме — по три дня в неделю. Это радует, может немного отдохну. А может и огорчает. Ведь тогда все мысли будут о любимом, нечем будет отвлечься.

На утро я пошла разбитая в магазин, чтоб хоть немного развеяться. С чувствами я так и не разобралась. Как раз выдали зарплату, отдав за квартиру и на еду маме, остаток могла тратить на себя. Родители первый раз не хотели брать от меня деньги, чтоб тратила на свое усмотрение, на что я ответила, что это мой первый шаг во взрослую жизнь. Пусть я пока получаю мало, но обязательные траты будут всегда, поэтому лучше сразу на эти деньги не рассчитывать. Поэтому потом молча брали эти деньги. Остальные же я взяла сегодня, точнее не все, а пять тысяч, буду брать всё,что приглянется, а на кассе выложу что-то, если не будет хватать.

Фрукты... Привлекали нектарины, черешня, вишня, помидоры... Кстати, о помидорах — это ведь тоже фрукт. Хоть мнения и разделяются, но якобы считается, что фруктом называют плоды с определенным количеством сахара внутри, хотя почему тогда свёкла не фрукт? Хотя ещё бытует мнение, что овощи — съедобная часть растения, не отделяемая природой, и в овощах — в плодах — нет семян. Значит, помидоры, огурцы, фасоль, кабачки, баклажаны, тыква и так далее — это фрукты. Ну да ладно. Сегодня я покупаю то, что хочу я, перевела взгляд с кабачков и цветной капусты отметая вариант рагу. Хотя и одно и второе можно поджарить, а это очень вкусно. Слюнки тут же потекли. Хотя возни много, особенно с цветной капустой, её ведь надо предварительно отваривать. Так что три кабачка возьму, если не захочу возиться, Надюшка рагу приготовит.

Иду дальше — молочка. Что ж тут взять? И желательно не обыденного — типа сыра, а что-то вкусное. Йогурт не хочу, какие-то все не очень, со всякими добавками. Вот бы найти аналог украинского "Машенька", там только творог и сливки, но тут всё не то. Набрела на ряженку, нет, не хочу. А вот сырки глазированные, пожалуй, возьму.

Чаи. Возьму зеленый с добавками земляники. Вот странно, раньше ведь собирали кипрей, ну, тот, что иван-чаем зовётся. А сейчас собирают? Но в мегаполисе нет его, а вот если на дачу съездить, можно и найти. Помнится, во сне его как раз и заваривала Травинка. Всё ж не поворачивается язык назвать её мной. Может я и была ею когда-то, но сейчас я — не она.

Дальше готовая продукция магазина. Нет, ничего не возбуждает. Рыбка соленая, копченая — это здорово, но все не то, и копчение сейчас не настоящее, а препаратами — делают какой-то химический раствор и в нём замачивают, а по вкусу словно настоящее копчение. Ехала я однажды в поезде на Дальний Восток — в гости к родственникам. Жутко долго и нудно, но на некоторых станциях попадались интересные вещи: вареные раки, вареная картошка(ещё горячая), копченый омуль(кажется тоже горячий), кировские игрушки(сделанные в Китае наполовину — оболочка, а вот набивка уже наша). И ведь радости пустяковые, а как приятно их получать. А тут бери — не хочу. Иду дальше.

Хлеб, соки, спиртное... Фи. Даже нос поморщила. Интересно, а что бы такое можно было со спиртным сделать? В магическом плане, ведь народ спивается, скуривается. Вроде и цены задрали, а толку всё равно нет. На сигареты вроде собираются цену поднять до 250 руб за пачку, да только вряд ли это остановит курильщиков. Конечно, те слои населения, которые еле сводят концы с концами, возможно и откажутся от табака и спиртного, но тоже не факт. Скорее тут только жадные люди могут отказаться, которые кровно заработанные деньги не готовы отдавать продавцам табака. Кстати, провела небольшой соц-опрос. Болтала с заядлыми курильщицами. Так вот, все, с кем общалась, сказали мне, что могут обходиться без сигарет вовсе, зависимости как таковой физической нет, но в эмоциональном плане получают от процесса ни с чем не сравнимое удовольствие и это помогает им расслабиться. И что только смертный приговор от врачей сможет заставить их бросить(личный приговор, не кому-то из родственников, а именно курильщику). Это я не говорю о совсем пропащих — типа мамаш с коляской и сигаретой в зубах. Как надо не любить своё дитя, чтоб идти на такое? Ведь пассивное курение во многом опаснее активного, хуже, чем дать ребенку сигарету в рот. Хотя среди курильщиков полно хороших и интересных людей, в том числе и прекрасных мам. Ну да ладно, я не о том. Так вот, что бы можно было пожелать такого, чтоб народ перестал курить и пить? Бесплодие? Но итак уже, наверное, половина населения бесплодна, причем чаще всего именно страдают те, кто не курит и не пьет. Что ещё? Три затяжки и смерть? Уже ж на пачках пишут: "курение убивает", а народу все равно. А ведь все знают, что курение очень вредно, даже в малых дозах, то что говорить об алкоголе, когда еще с советских времен даже врачи проталкивали пропаганду, что в малых дозах полезно пить. В общем, на досуге подумаю над этим. Достала коммуникатор и добавила заметку, о чем подумать на досуге. Еще вроде хотела о всяких насильниках и условиях проклятья. Вот кто загляни в мои мысли, наверное ужаснётся, какая я жестокая. А может я наоборот — человеколюбивая, ведь я хочу добра всем, а если по-другому люди не понимают? Я ведь не хочу никого убивать, раньше ведь в средние века законы были гораздо суровее и вору отрубали руку, убийц, взяточников вешали или головы рубили. И люди понимали, что если они не хотят на виселицу, придётся законы соблюдать. А сейчас законы не действуют вообще, убийцам и насильникам дают меньше, чем за какие-то экономические преступления. Или в случае убийства при самообороне дают больше, чем просто убийце. Законы действуют не для всех, а выборочно. Взяточничество и всё такое. Грустно всё это.

Отдел с бытовой химией обошла. Это мне точно не нужно для душевного равновесия. Хотя... Стала выбирать туалетное мыло и нюхать его. Нашла с запахом сирени, а что — мне нравится. Всё, выхожу. Оглядела свою тележку — маловато как-то. Оплатила покупку и вышла из магазина.

Всё, пожалуй пойду домой заедать стресс. Стою на светофоре, всё никак зеленый на переход не загорится. Потом загорается, проверяю всё равно дорогу — налево, направо, и затем уже иду. А потом словно замедляется плёнка. Би-би! Поворачиваю голову — прямо на меня грузовик летит. Пытаюсь скинуть наваждение, крик чей-то и меня отбрасывает в сторону. Падаю на тротуар и ударяюсь об урну. Перед собой вижу знакомое лицо...Кто же это, силюсь вспомнить, перед глазами плывет. Финист...

Очнулась в больнице. Яркий свет, как в кресле у стоматолога, только ярче, врачи в масках, опять закрываю глаза и проваливаюсь куда-то.

Пришла в себя уже в палате. Полутьма.

— К вам муж, доносится голос девушки в белом халате.

Входит мужчина. Как Финист, разве что глаза голубые, а не синие.

— Прости, принес тебе цветы, да только не разрешили их, сказали можно фрукты.

Смотрю на него, вроде всё правильно, внешность — вылитый он, да только смутная тревога. Что не так опять? Кто я?

Помню грузовик и удар. Меня Даша зовут, вроде о себе помню, помню Травинку и Финиста. Но чувство, что забыла что-то важное.

— Кто вы?

— Ты не помнишь?

Кошу под дурочку. Мотаю головой.

— Дима. Я твой муж.

Распахиваю широко глаза.

Муж, что-то знакомое в этом слове. Вертится на языке. Силюсь вспомнить и зажмуриваюсь от боли. Начинает пищать какой-то аппарат, прибегает сестра.

— Попрошу покинуть палату! — говорит сестра и муж выходит.

— Что со мной?

— У вас сотрясение мозга, а еще было кровотечение в животе.

— Выкидыш?

— Нет, простите, — медсестра смутилась, — но осмотр показал, что вы еще девственница. Хотя конечно всякое бывает и забеременеть и так тоже можно, бывает плева не рвется, но она пропускает сперматозоиды.

Она замолкает. Дима сказал, что он мой муж, либо мы не спали ещё, либо это ложь, а может медсестра правду говорит, и могла я девственницей остаться, хотя и спала с мужем. Хотя я и правда хотела б только после свадьбы...

— В любом случае, тест на беременность отрицательный.

Я вздохнула с облегчением. Мне только ребенка не хватало потерять для полного "счастья". Родителям сообщила, что со мной всё в порядке, я просто поехала к мужу. Они обрадовались и пожелали нам счастья. Это подтверждало, что у меня есть муж. Грустненько отчего-то.

Проваливаюсь в темноту. Из темноты ощущаю чьи-то прикосновения, словно кто-то гладит по голове, расплетает волосы, расчёсывает. Так приятно, словно райское блаженство. Потом вновь темнота.

Очнулась, силюсь встать, раза с третьего удаётся. Волосы... Вспоминаю про сон. Трогаю волосы — коса справа, коса слева. А волосы какие длинные. Кто ж мне переплетал их?

Нажимаю на кнопку вызова персонала. Приходит сестра, та, которая медицинская.

— А ко мне кто заходил, пока спала?

— Да, парень.

— Муж?

— Нет. Такой полный парень, я б даже сказала, что мужик, но лицо молодое. Короткие волосы, хотя не под ноль, очки. А ваш муж красавчик, чего не скажешь об этом типе. Его окрикнули и даже заглянули сюда, но в палате оказалось пусто. Так что даже не знаю, куда он делся.

— Понятно, спасибо.

* * *

Прошла неделя — меня выписали. На работу позвонила, сообщила о болезни, мне сказали, что либо я выхожу в понедельник и отрабатываю целую неделю за пропуск, либо увольняюсь. Вот тебе и соцпакет. Больничные, отпуска — пожалуйста, только должен всё отработать. Хорошо, что работаю три дня в неделю, а не пять. С больницы выписали, я собиралась домой, такси вызвала, но Дима меня забрал домой. Врач при выписке попросил мужа воздержаться от интимной близости, все ж кровотечение было серьезным и пока швы не зарубцуются полностью, рисковать не стоит. Я сказала мужу про работу, что попробую выйти, если не выйдет, придется увольняться. Дима согласился и сказал, что на ближайший месяц может взять отпуск и поухаживать за мной. Я почувствовала себя совсем калекой. С одной стороны было приятно, а с другой — непонятное чувство грызло меня. Договорились, что попробую работать, если всё получится, то ему нет смысла брать отпуск. Муж забрал меня к себе. При входе в квартиру был запах обойного клея. Чистенько. Квартира была двушкой, в одной комнате кабинет: компьютерный стол с компьютером, шкаф и небольшой раскладной диван, а в другой — двуспальная кровать, шкаф темно-коричневого цвета, тумбочка, на одной стене зеркало, на другой — окно, на третьей — картина, на четвертой, где дверь, висела панель телевизора. Странно, я ведь не смотрю телевизор. Зачем тогда он тут? Для мужа? Ведь, насколько я поняла, он планировал, что мы тут будем спать вместе. Хотя на экране можно наверняка и с флэшки читать, вроде бы современные “ящики” так устроены. Хотя кто ж его знает. Дима стал расстилать сложенное стопкой бельё.

— Ты мне стелешь? — он кивнул. — Нам.

— Извини, но я тебя не знаю, пока не вспомню, не могли б мы по-отдельности спать? — он согласился и оставил меня спать на кровати, а себе постелил в соседней комнате.

Я заглянула в шкаф — там висело несколько незнакомых платьев с бирками. Может и моих, но я не помню. Странно, зачем их вешать на вешалку? Ведь после покупки бельё в любом случае нужно стирать. Даже выглаженное, потому как кто всё это гладит — я раз видела, как в одном торговом центре гладили бельё прямо возле торговой точки, всё это трогается не пойми какими руками, кто там будет их мыть в магазине, даже термообработка не спасёт. Да и глажка ведь до того, как потом руками всё это складывается в упаковку.

Заглянула в тумбочку возле кровати, нашла расчёску, ещё запакованную. Тоже следует кипятком обдать перед первым использованием. Кстати, о расчёсывании. Каждый день, пока спала, меня кто-то переплетал. Причём я силилась проверить, кто, но так и не смогла проснуться. Словно меня сонным зельем опоили перед тем. Засыпала немного лохматая, а просыпалась уже причёсанная со свежими косами. Кстати, косы — ведь на Руси символ того, что женщина замужем. Но если это делал не муж, тогда кто? Да и расчёску я искала в палате — не нашла. Чудеса.

— Извини, мы с тобой только собирались съехаться, — нарушил ход моих мыслей муж, — я вот успел ремонт небольшой сделать, ну и обустроить по-минимуму спальню.

— Угу. Слушай, а кипяток организовать можно?

— Чайник поставить?

Я кивнула. Зубную щётку и расчёску нужно обдать кипятком.

Чай попили с мужем в тишине. Поговорить было не о чем. Интересно, это оттого, что я его не помню и не знаю, или это от человека зависит? Как же тогда я могла замуж за него выйти, если нам не о чем даже поговорить?

Совершив вечерний туалет, хотела переодеться во что-то пижамное. Но в комнате нашла только красивую полупрозрачную ночную сорочку с бирками. Да что ж это такое? Как я могу не стиранное надеть? И во что ж мне переодеваться? Застирала то бельё, что было на мне и то, что было в шкафу, развесила на полотенцесушитель, обернулась полотенцем, и пошла спать. Так в полотенце и залезала под одеяло, потом только его положив на тумбу.

Спала я спокойно, никаких снов о Травинке или ком другом, во всяком случае я ничего не помнила. Зато ночью пришёл ко мне кто-то. Я прямо закричала, когда ощутила на себе чьи-то руки. Зажгла свет.

— Прочь! — муженёк вылетел из комнаты. А в воздухе запахло озоном. Посмотрела вокруг, но ничего не увидела. Что ж мне делать, как обезопасить себя? Стала закрывать дверь, замка там не было. Блин! Завернувшись в одеяло, пошла искать, чем бы таким подстраховаться. Нашла стул в кухне, поскольку тяжести таскать мне было нельзя, потащила за собой волоком. Звук был страшный. Если б муж не спал, наверняка б проснулся. Заперлась и уже спокойнее легла спать. Прошла мимо зеркала. Ну и на кого я похожа? Волосы растрепались, словно у бабы Яги. Хотя тот ещё вопрос, правда ли баба Яга была страшной бабой. Вообще слово “баба” имело несколько иное значение. Например, когда женщина рожала девочку, то её называли молодкой, а вот если рожала мальчика — становилась бабой. Так что баба Яга скорее всего была молодой женщиной, замужней и уже родившей сына. А что страшная, так часто в сказках наоборот запугивают, преувеличивают. Вполне могла быть себе красавицей. Кстати, а с чего взяли, что баба Яга злая? Да, она ворчливая, но она всегда помогает. Просто так, естественно, помогать не станет, а вот если поможешь по хозяйству, то почему и не помочь. А баньку натопит, спать уложит, советом поможет? И где ж тут плохой образ старухи? Ну да ладно, хватит думы думать, всё равно сон не идёт. Тогда попробую другое средство для сна — выкинуть все мысли из головы.

Во сне вновь ощутила чьи-то нежные руки на волосах. Меня причёсывали, гладили.

— Кто ты?

— Твой муж.

Я села. За окном уже было светло. В комнате никого не было и стул так и стоял прижат к дверной ручке. Проверила окно — всё заперто. Подошла к зеркалу — я не лохматая. И что это за полтергейст? Поглядела на часы — семь утра. Нужно собираться на работу. Закуталась в полотенце и пробралась в ванную. Бельё высохло. Оделась. Хорошо, что вчера застирала одно платье — есть, в чём на работу идти. Стала собираться. Косы неплохо было б собрать повыше, чтоб по спине не болтались. К сожалению, без шпилек или завязок это не реально. Что же делать? Закрутила вокруг головы корзинкой. Как бы это укрепить? Завязала узелки, благо они потом развязываются, хвостики вплела в корзинку. Ну хоть что-то. Кушать хочется. Пошла в кухню и стала шуршать в холодильнике.

— Привет! Уже встала?

— Ага!

— Давай я тебе накрою на стол.

Я увидела молоко в холодильнике.

— А у тебя есть геркулес?

— Да, — протягивает мне пачку.

— А кастрюля, желательно алюминиевая?

— Алюминиевая вредна, так что нет.

— А в обычной эмалированной пригорает.

— А как тебе нержавейка?

— Можно попробовать.

Варю овсянку, добавляю сахар, соль.

— Ты будешь?

— Буду.

Разливаю и молча кушаем.

— А зачем ты опять две косы заплела? Я понимаю, что тебе нравится, но разнообразия разве не хочется?

— А чем тебе не угодило разнообразие? У меня ж сегодня на голове корзинка, — в голове щёлкает мысль, что, значит, точно не он меня переплетал.

— Ну да, сегодня несколько другое, но основа ведь та же? — я согласно киваю. — А может мне нравится?

— Как скажешь. По мне — так неплохо бы хотя бы вдвое укоротить.

Я закусываю губу. Я ведь всю жизнь мечтала о длинных волосах до колен, а тут они наконец-то выросли до нужной длины, а теперь самый близкий человек — муж — мне такое заявляет. Обидно. Так бы сразу и сказал, что не нравятся длинные волосы.

Я проглотила ком, кое-как доела и поехала на метро на работу, отказавшись от услуг мужа-водителя.

Начальник пошел на уступки и разрешил мне обед в два часа. Дима забрал меня в полпервого и поехал со мной домой на обед. Дома я кушала какие-то кулинарные изыски, причём, как я поняла, готовил Дима, во всяком случае — так он сказал и разложенные части ингредиентов это подтверждали. Извинился, что не успел прибрать. Салат “Цезарь” был первым и он уже стоял на столе(к слову, курица была вареная и если бы не соус, то было б, наверное, не съедобно, сухарики не жаренные, а печеные). Потом мне предложили картофельное пюре и отварной язык. Жаренное мне было нельзя, поэтому пока так. На десерт был фруктовый салат. Красота. Всё было на удивление вкусно.

— А где ты научился так готовить?

— В своё время пошёл учиться на повара, а потом не удалось устроиться без опыта работы в хорошее заведение и я ушёл в предпринимательскую деятельность.

— И чем ты теперь занимаешься?

— Собираю компьютеры. Точнее собирают мои ребята, а я руковожу конторой.

— Слушай, Дим, можешь рассказать, как мы познакомились?

Он подумал, собираясь с мыслями.

— Это было пару месяцев назад. Мы встретились на дискотеке. Ты стояла одинокая, пришла с подружкой, а она с каким-то парнем пошла танцевать. Я тебя увидел сразу, как вы вошли и не мог отвести взгляд, словно был знаком с тобой уже давно. Я подошел и предложил потанцевать. Ты смутилась и сказала, что не танцуешь.

Что-то знакомое в этом было. Вот только что? Я и правда не танцую, во всяком случае на публике, тогда что я делала на дискотеке? Похоже, что я последний вопрос озвучила.

— Ты мне так и ответила, что не понимаешь, как тут очутилась, подружка заболтала и привела сюда. Я предложил выйти на улицу погулять и мы ушли.

— А что было дальше?

— Ну, я тебя подвёз домой.

— На машине?

— Нет, я ведь выпил немного, за руль мне было нельзя. Я вызвал такси.

Что ж, тут подловить не удалось, жаль. Вроде бы пока ничему не противоречит.

— А дальше?

— Мы начали встречаться.

— И?

— А потом за неделю до аварии мы поженились.

Что-то знакомое. Опять же — что? Что-то он недоговаривает или лжёт.

— Скажи, а мы спали?

— В смысле?

— Ну, супружеский долг и все такое?

— Ах, это! — он на миг растерялся, выразив смущение. Ну, что скажешь голубчик? — Дашута, ты правда не помнишь?

Мотаю головой.

— Тогда может напомнить?

Он приблизился ко мне, пытаясь поцеловать. Но почему-то сердце застучало быстро-быстро. Возможно это можно было списать на волнение, но чувство неправильности и страха обуяло меня. Помешать? А если он догадается, что мне сама мысль об этом неприятна? Кто он и что он от меня хочет? Не верю, что он любит меня, слишком холодный и расчетливый взгляд иногда проскальзывает, уверена, я б никогда не вышла замуж без взаимной любви. Хотя, если я его безумно любила, могла и не замечать такого вот иногда взгляда. Любовь слепа. Но сейчас я его явно не люблю. Хотя внешность Финиста... вот только никаких чувств, а ведь если во мне жила Травинка, то по идее, что-то должно было откликнуться.

— Ой, птичка! — на подоконник села синичка. Я встала и подошла к окну. Птичка вспорхнула. Мне так хотелось, чтоб что-то отвлекло от поцелуя. Кажется, некоторые желания могут исполняться, если сильно захотеть.

— Поехали, отвезу тебя на работу.

— Давай завтра пообедаем в кафе?

— Как скажешь. Тебе не понравилось?

— Очень понравилось, ты прекрасно готовишь, но мне не хочется тебя напрягать. Тем более, что завтра тебе на работу.

Я улыбнулась — приятно, когда о тебе заботятся. Он согласился с моими доводами, так что неловкости не осталось.

— Но не забывай о диете.

— Как скажешь, мамочка.

Мы рассмеялись. И впервые я почувствовала, что напряженность уходит. Возможно я просто не доверяю людям и узнай его поближе, я смогу полюбить его заново.

Лёша

С Дашей мы впервые поругались. Конечно и раньше были стычки интересов, но обычно все заканчивалось мирно. Но не в этот раз. Она была сама не своя. Возможно я сглупил, что не переспал с ней в физическом плане, всё ж это сильная привязка. Говорят женщина всегда помнит своего первого мужчину и сравнивает с ним, но в попыхах не хотелось этого делать. Союз наш был закреплен слиянием душ, этого было достаточно, как мне показалось. В прошлом Сокол, ну, т.е. я, жалел о том, что мы тогда не переспали, тогда б Инара не смогла меня вызвать к себе и не имела б власти надо мной, но здесь и сейчас я не думал, что наша история может повторится. Поэтому я не стал спешить. А когда в поезде мы обнаружили, что Даша может телепортироваться, я понял, что все будет замечательно. Но Даша поначалу говорила, что устает после работы и не в состоянии идти ко мне, потом, что родители не поймут, что она не дома. На вопрос, что почему не поймут, ведь они вроде бы не целомудренных взглядов, нашла отмазку, что я в отъезде, и как я могу где-то ночевать не у меня. Я согласился с её мнением, но предложил все ж встретиться. На что она вновь замялась и отказалась. Я её не понимал. Неужели я ей надоел, или она чего-то боится? Потом до меня дошло, чего она может бояться. И я не стал давить. Отпустил пока.

Сижу, работаю. Не прошло и десять лет, как мне выделили компьютер. Нетбук всё же хорош для дороги, но никак не как основная машина для работы. Включил музыку в наушниках, сижу, программирую. А потом не могу сосредоточиться. Читаю одну фразу и вновь перечитываю, не понимая о чём речь. Тревога, явная. Отделяю сознание, соколом вылетаю из тела и просто оказываюсь рядом с ней. Грузовик несётся прямо на неё, хотя красный свет.

-Иди, быстро!

Но она словно не слышит, стала как вкопанная. И я отлетаю и разгоном толкаю её на тротуар обратно, откуда шла. Удар. Блин! Почему в моменты, когда нужно не поддаваться эмоциям, мы им поддаёмся? Почему не расчитываешь все варианты, а просто действуешь? Кровь течёт у неё в животе. Родная, прости. Проникаю в её тело, всё в крови. Нет, не могу. Нет, могу. Думай! Думаю. Желание. Просто представляю, что кровь останавливается в том месте, где появилась дырочка. Кровь перестала прибывать. Уже люди звонят в скорую. Мне пора. Возвращаюсь в тело. Вроде бы никто не заметил, что я отсутствовал. Сижу, а сам прокручиваю в мозгу кадры из события. Что-то не так, не пойму что!

Грузовик...Газ до отказа. Напоминает аварию отца Даши. Заклинило тормоза и газ не отжимается. И наверняка никто помнить не будет. И ещё одно... Лицо наклонившегося парня. Боги, ну что за наваждение! Кто в какую игру хочет нас втянуть? Я б сказал, что Инара пакосничает. Но... Не до конца ведь вспомнил, что там с Инарой, но как мне кажется, своими руками точно это делать не может.

Приходил потом к ней несколько раз. Даша меня не видела, что было странно. До того после слияния она меня видела в проекционной форме, а тут после аварии перестала видеть. Тот парень сидел с ней рядом в часы посещений, приносил фрукты. Я присмотрелся к нему. Боги, за что мне это? Это был я, точнее моё прошлое Я. На нём была магическая защита, амулет скорее всего. Он представился мужем, и на этот раз я присмотрелся к Даше. Она не помнила ничего о нас. Этот козёл что-то ей сделал? Присмотрелся внимательнее — нет, блок на память стоит, но блок она поставила сама. Интересно, это просто от удара так вышло или намеренно? Волосы у неё спутались. В больнице, конечно, не совсем уж строгие правила, но всё ж ходить растрёпанной не стоит. Да и волосы длинные, самой ей не справиться. А если будет кто-то её расчёсывать, я этого не вынесу. Поэтому первый раз я телепортировался к ней, нацепив на себя морок. Но меня заметили и тут же пошли проверять. Пришлось срочно линять, а потом я не рискнул. Усыплял её и создавал проекцию с физическими ощущениями, расчёсывал ей волосы и посчитал уместным заплести две косы. Я частенько наведывался к ней. Но этот тип постоянно крутился рядом. Меня он не видел, впрочем как и никто другой.

И вот он забрал её к себе домой, я был зол — ничего не сказать. Но вмешиваться было нельзя. Нужно было понять его цели.

Пока насильно он к Даше не приставал, она же держалась на расстоянии. Но ночью я услышал её крик. Он-таки пришёл к ней. Она его, правда, выгнала, но я еле себя сдержал. Чтоб переключиться на что-то, решил, что не помешает усыпить любимую, потому как завтра на работу, а она до сих пор не спит. Ну и без расчёсывания не обошлось. Просто хотелось хоть как-то её приласкать. А более интимные ласки после недавних событий, могли лишь вызвать гнев. А вот когда копаешься в волосах, обычно расслабляешься и это усыпляет бдительность.

Неделю она ходила на работу, но в обеденный перерыв он забирал её и вёз домой. Я сгорал от ревности. Ведь если это правда и любимая ничего не помнит, что стоило влюбить её в себя? Он был галантен, обходителен, вежлив — мечта всех девушек. Даже я, касаюсь, не был таким уж джентльменом. Даша сохраняла дистанцию, но потом я видел, что она искренне смеялась с ним. Ревность сжигала меня изнутри. Я с трудом держал себя в руках. А ещё помимо ревности играло чувство собственности, к МОЕЙ жене клеится какой-то тип, она МОЯ, и смеяться должна со мной. Когда я опомнился, подавил это чувство, так и натворить беду недолго, с моими-то способностями. Бездействовать больше нельзя. Вечером в пятницу они пошли вместе гулять в парк. Памятуя о недавнем времени, когда мы с Дашей хотели покататься на роликах, я стал в Минске брать уроки у тренера — там было дешевле, да и естественно, никуда не надо было телепортироваться. А поскольку времени у меня было много, то я проводил его за тренировками. Поэтому к пятнице я уже мог не просто хорошо кататься, плюс ко всему магический резерв позволял не просто запоминать всё с первого раза, но и избегать повторных ошибок, так что я стал совершать некоторые трюки. Ролики купил себе сразу хорошие, поэтому оставалось лишь незаметно телепортироваться к Даше. Навёл на себя небольшой морок с другим лицом и чуть другими формами тела, небольшим пивным пузом, надел очки — страховка и от людей, если вдруг увидят что-то неположенное, и от Димы. Мне он не нравился, но ревность это или интуиция — сказать было сложно. На всякий случай, держался от него подальше. Решил сменить прическу, по-настоящему, подстригся. И вот я в парке, катаюсь с другими роллерами, следя за НИМИ (Дашей с Димой) и красуясь перед любимой. Магический обряд, который мы провели перед моим отъездом позволял Даше видеть меня без морока. Странно, но она поглядывает в нашу сторону. Такая красивая, в белой обтягивающей блузке, серых шортиках, тоже обтягивающих стройные ножки, в белых босоножках. На голове высокий хвост. Какая она привлекательная и возбуждающая. Потом что-то говорит Диме с улыбкой, и он уходит. Я подъезжаю к ней, сажусь на лавочку, поправляю ролики.

— Добрый вечер!

— Добрый!

Я поднимаю на неё взгляд, хочется спросить, но я решаю, что буду вести себя так, словно мы не знакомы.

— Я заметил, вы не сводите с меня глаз.

— Ну, не совсем с Вас, скорее с роллеров. Хотя вы выделяетесь немного, — а смотрит в глаза, хотя поначалу жутко смущалась, когда раньше мы ходили на свидания.

— Чем же?

— Трюками. А ещё у Вас более точные движения, нежели у остальных.

— Хотите попробовать со мной потренироваться? — нельзя упускать шанс.

— Хочу. Вот только роликов у меня с собой нет.

— Я сейчас, — встал и по-быстрому съездил в прокат, пока муж не вернулся. Взяв в прокате за денежку вернулся с роликовыми коньками.

— Вот, взял для Вас на прокат.

Протягиваю ролики, защиту и носки махровые.

— Спасибо.

Меня перекосило немного. Ну не нравится мне это слово. СПАСИ БОГ. Точнее ПАСИ БОГ. Меня пасти точно не надо.

— Не за что. Может на “ты”?

Задумалась.

— Нет, мы ведь даже не познакомились. Я Даша.

— Очень приятно, — киваю.

— А Вы представиться не хотите?

Заминаюсь, солгать любимой? Претит даже мысль об этом. Доверие прежде всего.

— Что же вам сказать? Не хочу лгать.

— О! Даже так, вы меня заинтриговали. Может тогда ник, или псевдоним?

— Фи...

— Фима Королёв? — вспомнила пухленького персонажа из детского советского фантастического фильма "Гостья из будущего".

— Что, похож? — неужели я толстый, хотя в мороке я полноватый. Но вроде бы Даша не должна видеть морок.

— Нет, вы не сбитый и не... — она замялась, подбирая слова, — не полный, как он. Но мне на "Фи" это первое, что пришло в голову.

— Тогда я согласен быть Фимой.

Интересно, она просто флиртует со мной или что-то всё же помнит? Она уже надела ролики и делала это умело, а я помог с защитой на локти и запястья. Шлем в прокате предлагался, но я не взял, посчитав, что справлюсь, поддержу, поймаю, если что.

— Пойдём?

Смущение на лице, заминка.

— Извините, я должна сказать своему мужу. Я не могу так подло поступить и просто уйти кататься, бросив его.

На слове муж мне послышалось, что она она это слово сказала другим тоном, словно в кавычках.

Я кивнул. Она попробовала сама ехать, но не выходило. Подхватив её под руку, мы поехали в ту сторону, в которую ушёл муж. Он как раз шёл нам на встречу.

— Дим, слушай, мне тут предложили уроки катания дать, ты не против?

Он окинул нас задумчивым взглядом, который говорил — если б спрашивала моего мнения, ролики б не надела. Мне показалось или промелькнуло презрение? Хотя если он увидел мой морок, может и презирает.

Он кивнул. Интересно, она заметила?

Даша неумело шла на роликах. Я показал, как надо толкаться, чтоб ехать. Она тут же повторила, стало получаться.

— Можно спросить?

— Угу.

— А ваш муж, ну, вы не очень ладите, да?

— Не знаю?

— В смысле?

— Я не знаю, не помню, ладим ли мы? Мы словно чужие.

— Не помните?

— У меня две недели назад произошло сотрясение мозга и кровотечение, по идее не должна была пострадать память, но как-то выборочно она пострадала. Точнее я не помню своего мужа или что у меня кто-то был. Учёба, работа, родители, а вот его я не помню.

— Если вы не помните, то как вы можете быть уверены, что он ваш муж? Он показывал паспорт со штампом?

Она рассмеялась.

— Шпионские штучки.

— Ну почему же? Это вполне логично.

— Ну да, недоверие — начало отношений.

— А вдруг он обманывает.

— Зачем ему это?

— Не знаю. Может вы богатая наследница.

Мотает головой. А потом рассмеялась и чуть не упала. Я показывал, как надо поворачивать, отводя ногу в сторону и делая упор на ту, куда поворачиваем. Если направо, значит, упор на правую ногу, а левую чуть в сторону.

— Я держу, не переживайте.

— А вы без очков не видите?

— Вижу, — опять же лгать не хотелось.

— А зачем тогда они?

— Для конспирации, — сказал шёпотом. Она прыснула от смеха.

— Знаете, я за последние две недели не смеялась так, как смеюсь за последние минуты наедине с вами.

— Разве это не странно?

— Родственные души?

Я улыбнулся.

— Фи..., — она запнулась, вновь расхохоталась, — ...ма. С вами так легко. Кстати, а у вас есть жена, девушка?

— Есть жена.

— О, как! — она погрустнела.

— Хотите интрижку на стороне?

— Было бы не честно по отношению к мужу.

— Вся такая правильная? — кажется я сказал это вслух.

— А вам было б приятно, если б ваша жена завела любовника?

Мотаю головой.

— То-то же. Предпочитаю честные отношения. Вы вот готовы порвать со своей женой, чтоб завести интрижку со мной?

— Нет. Но я готов ради вас завести интрижку.

— Честно. Мне нравятся честные люди.

Теперь я рассмеялся от комичности ситуации. Я со своей женой собрался заводить интрижку.

— Ну что, уже накатались, или ещё покатаемся?

— А сколько стоят ваши уроки?

— Для вас — без платы.

— Муж не поймёт.

— Хорошо, тогда 200 руб за полчаса.

— Я готова тогда прокатиться ещё полчасика.

— Не боитесь его разорить?

— Ну, ухаживания тоже денег стоят.

Я вновь прыснул. Развлекается за мужнин счёт и ещё интрижку заводит.

— Ничего подобного, — посерьёзнела она, — у нас никакой интрижки нет.

Кажется я сказал вслух.

Мы ещё покатались. Вот странно, не думал, что так весело кататься на роликах.

— А можно вопрос? — кивнула. — Вы умеете кататься?

— Мне казалось умею, пока не встала на ролики, а может просто ролики не правильные какие?

Я рассмеялся. Хотя да, ролики без тормоза, и с хорошими подшипниками. Но я как раз учился на таких, поэтому мне было привычно. Но вот за другими, берущими в прокат ролики, я замечал такую особенность иногда. Они сильно удивлялись тому, что на своих роликах спокойно катаются, а на этих — профессиональных — поначалу не могут привыкнуть к тому, что встаёшь на них и тут же ноги разъезжаются. Как мне объяснили, всё из-за разницы в подшипниках. Если взять ролик в руки и крутануть колёсико, то чем дольше оно крутится, тем лучше подшипник. У детских роликов, дешёвеньких, обычно подшипники вообще никудышние, крутанёшь его, а он раза 3-4 крутанется и всё. А вот у хороших роликов, обычно дорогих, у которых комплект колёс стоит дороже, чем дешёвые ролики целиком, у них колёсико может и 1-2 минуты крутиться от одного пуска колеса. Вот и когда встаёшь после обычных роликов на профессиональные, то ноги поначалу разъезжаются.

Через полчаса я “провёл” её к лавочке с “мужем” и, забрав ролики, принял нежеланные деньги.

— Приезжайте ещё!

— Тебе понравилось? Пойдём ещё кататься? Я тоже возьму уроки, — на каждый мужнин вопрос она кивала и улыбалась.

— Спасибо за урок, — сказал муж.

— Не за что, — ответил я.

— Благодарствую, — ответила она и прыснула от смеха.

Я развернулся и поехал в сторону других любителей и профессионалов роликов.

Надеюсь, что мы ещё увидимся и покатаемся.

Ещё через неделю я знал, что Даша с Димой вновь идут кататься на роликах. Теперь уже вдвоём. Я предложил свои услуги, на что муж гневно сверкнул глазами, но тут подъехала знакомая девчонка-роллер, которая работала в прокате и давала уроки роликов и предложила мужу свои услуги. Она мило улыбалась, да и бюст у неё сильно выделялся. И Дима сдал свои позиции. Даша проследила за его реакцией и расстроилась. Мы поехали в другую сторону от них.

— Ревнуете?

— Вы заметили? — я кивнул. — На самом деле странно, но нет. Мне просто не приятно, что он так глазел на неё, всё ж вроде бы муж.

— Собственнические замашки?

— Угу, — она улыбнулась. — Много народу с вами катается?

— Уроки?

— Да.

— Я не даю уроки.

— А мы с вами разве не на уроке?

— Я даю уроки лишь вам и без платы.

— А как же деньги?

— Ну, вы настояли, а я чтоб не смущать вашего мужа, взял их, не более. Платны они для вашего мужа, не для вас.

Она расхохоталась.

— Ой, не могу. Как же с вами весело.

— Может всё ж на “ты”?

— А вы мне нравитесь.

Потом мы ещё покатались. Она каталась уже хорошо. Было странно, я был уверен, что она без меня не каталась. Я показал ей пару приемов, она тут же легко их подхватывала, а потом разогналась и обернулась. И дальше словно замедленная съемка. Центр тяжести переносится назад и она начинает падение. Я отталкиваюсь с силой и успеваю подхватить, но удар сильный и мы улетаем на траву, перелетев через дорожку. Удар пришёлся по мне.

— Ушиблись?

— Н-нет. А вы?

— Ничего страшного.

Потом я посерьёзнел.

— Даша, вы только что чуть не отшибли себе копчик. У меня подруга есть, она так себе отшибла это место, был перелом, а потом у неё проблемы в родах были, пришлось кесарево делать.

— Но вы же меня спасли.

— Да, на этот раз, а когда вы будете кататься без меня?

— Я не буду кататься без вас.

— А с мужем?

Мотает головой. Я стал вставать, потом протянул ей руку. Она поднялась и оказалась в моих объятиях. Мы были так близко друг от друга. Чувствовалось её дыхание, её алые губки были так близко. И я поставил вокруг нас щит “отвода глаз” и поцеловал. Боги, как же это было прекрасно. Любимая, в моих объятиях. Я ласкал её, прижимая сильнее к себе. Готов был прямо тут взять. Она отвечала на мои поцелуи. Я потянул её на траву. Боги, как же я хочу её. Задрал футболку и отодвинул лифчик, лаская грудь. Она изгибалась.

— Хочу тебя, любимая, — одежда мешала. Она стащила мою футболку.

— Я тоже схожу с ума по тебе, — она запустила свою руку в мои волосы.

— Не надо, не трогай волосы.

— Тебе не нравится?

— Нравится, но это другое удовольствие, не сексуальное.

— А, — она запустила руки под футболку и стала трогать ногтями мою спину.

А потом отстранилась и оттолкнула меня.

— Нет, я так не могу. Что вы со мной сделали? Я схожу с ума. Я не могу предать мужа, — она поправила футболку. — Я сошла с ума, я сошла с ума, какая досада, — сказала она цитату из Карлсона.

— Я ничего с Вами не делал, — так и остался сидеть на траве. Мне было обидно. Почему обо мне она не думает, а о каком-то чужом муже думает. Почему сердце ей не подсказывает, кто её муж? Почему она ещё до происшествия не захотела ко мне? Стало так горько.

— Простите, Фима, — она села рядом. — Это и моя вина.

Она протянула руку и сняла очки. А потом стала вытирать слёзы. Что, я мужик, и я плачу? Она наверняка разочарована. А я получается, размазня.

— Мне больно видеть ваши слезы. Сердце разрывается. Что со мной? Кто вы? Кто вы для меня?

Я посмотрел на её руку — кольца не было.

— Где ваше кольцо?

— Кольцо? — она подняла правую руку.

— Свадебное кольцо! — подняла левую руку и стала внимательно смотреть.

— Ощущение кольца есть. На левой руке.

Я присмотрелся внимательнее. Кольцо невидимое и правда было на руке. Это своего рода какая-то защита?

Она потрогала невидимку. Потом взгляд на мои руки.

— У вас тоже на левой руке.

— Левая рука символизирует сердце.

Она встала.

— Простите, если я вас обидела.

— А вы за то, что я такой размазня.

Она бросила на меня уничтожающий взгляд.

— Чтоб я больше этого не слышала — в слезах нет ничего плохого или слабого!

— Мужчинам не положено плакать.

— На людях — возможно. Но наедине с кем-то, почему бы и нет.

— Я разочаровал Вас.

— Нет, наоборот, вы раскрыли мне сердце. Ваша боль отражается в моём сердце. Кто я для вас?

— Любимая.

Мы какое-то время сидели молча. И просто смотрели вдаль. На фонтаны, на водную гладь.

— На нас не обращают внимание. А мой муж — он даже не глядит в нашу сторону.

— Да? — я проследил за её взглядом. — Вас это обижает?

— Это странно. А то, как вы смотрите на меня... Разве это не странно?

— Вы очень красивая.

— Муж этого не видит.

— А кто есть муж?

— Он мне совершенно чужой. Хотя облик его мне когда-то был близок. Странно.

“Муж” стал оглядываться в поисках нас.

— Я, пожалуй, пойду, — она встала. — Вы меня проводите?

Я кивнул. Мы вышли с газона, и я убрал полог отвода глаз. Мы поехали рядом. Приехали на пункт проката, забрали обувь и потом пошли на скамейку переобуваться. Мне вернули часть денег за прокат роликов, вычтя деньги за час, который мы катались. Даша отдала деньги.

— Оставьте себе, — сказал я, а она покачала головой. Я с неохотой взял.

И мы расстались. Муж тоже подъехал и переобулся. И они пошли молча домой.

Обида прошла. Возможно Даша и не помнит ничего о нас, но сердце всё же ей подсказывает о наших чувствах. Всё ж я понял, что у меня есть шанс пробиться к ней. Если нет воспоминаний, то я начну с начала, я люблю её и буду добиваться её любви. Я не позволю какому-то типу, пусть и выглядящему как Финист, что вызывает подозрения, завоевать любовь моей Дарёнки. Интересно, почему у Димы его внешность? Он маг? Этот амулет откуда у него? Что ему надо от Даши? И что почувствовала Даша, что закрылась от меня? Спрятала воспоминания о нас, спрятала свадебное кольцо. Нет, я не буду ей ничего говорить, буду просто ухаживать, болтать с ней. Я люблю её и это самое важное. Пожалуй, мне тоже стоит спрятать кольцо. Я подумал об этом, мысленно надевая на него оболочку и представляя, что кольцо становится невидимым. Открыл глаза — кольца нет. Потрогал руками и ощутил его. Отлично!

Часть 2 Глава 2

Даша

Всю прошлую неделю после встречи так называемого Фимы, у меня сносило крышу. Нет, я по-прежнему играла в недотрогу с “мужем”, но все мысли были лишь о другом. Не могла понять, что со мной. Мы так непринужденно общались, легко, словно были знакомы всю жизнь. А вот между мной и Димой словно стена была. Он не раз пытался поцеловать, но я словно случайно уворачивалась. Не знаю, почему, но эта мысль была мне неприятна, словно я предаю что-то дорогое. Он хотел лечь со мной спать, но я была против. А после происшествия в спальне, я ему больше не доверяла. Вот странно, видеть одного и того же человека, и знать, что оба совершенно разные. Правда, и мир другой, время, но всё же. Хотя то, что внешность такая же — ещё не означает, что и характер должен быть тот же, да и душа что будет та же. Я вот верю в реинкарнацию — переселение душ, всегда верила. А после снов с Травинкой и Соколом — и подавно верю. Но, как же это странно.

В общем, я не выдержала напряжения и предложила пожить пока у родителей, а если он хочет, пусть ухаживает за мной. Он согласился. И я была ему благодарна. Он заходил по вечерам и мы ходили гулять. Но не смотря на наши встречи, натянутость в отношениях всё равно сохранялась. А после “Фимы”, я вообще сторонилась Димы. И если до этой встречи у нас даже начали налаживаться отношения, то после встречи, я поняла всю неправильность ситуации. Дима был не моим мужчиной, не моей половинкой. И он явно мне вешал “лапшу на уши”. Зачем только ему это нужно, мне было не понятно, поэтому я и продолжала этот спектакль. Вот только как я оказалась замужем за ним? Или это очередная ложь? Как бы это проверить? Я в пятницу вновь потянула Диму в тот парк, где каталась на роликах. Дима сказал, что тоже будет кататься. И с одной стороны это было плохо, потому что я не смогу пообщаться с Фимой по душам, а с другой не должно возникнуть никаких сомнений. Поэтому я без раздумий согласилась. О Травинке я закрыла свои воспоминания. Не знаю, как, но я просто подумала об этом, что это небезопасно, словно на них кто-то мог покуситься, и словно повесила замок на дверь, а ключа от них не было, я его просто не сделала. И вот мы в парке, увидев Фиму я в душе улыбнулась, но виду не подала. Он предложил свои услуги, я согласилась. Муж сказал, что едет с нами. Мы прошли в прокат обуви и взяли нам ролики, потом подъехала девчонка с большой вываливающейся из декольте грудью, и муж развесил слюни. Я проследила и за Фимой, он усмехнулся. И улыбка была злорадная. Дима поехал с той девушкой, а я в другую сторону с Фимой. И мы катались и болтали, а потом он немного отстал. И всё произошло так быстро, что я не успела понять, как стала падать назад. Толчок, и я валяюсь на траве, с ним. Поднялись, отряхнулись, а потом поцеловались. И весь мир перестал существовать. Был только ОН и я. И все мысли выветрились из головы. Я была с НИМ и это было ПРАВИЛЬНО, И даже если я до сих пор была девственна, то сейчас мне было уже всё равно. Я хотела его до дрожи в коленках. Мы рухнули наземь. Страстные поцелуи, словно мы куда-то спешили. Подумала, что нас могут увидеть, но осмотревшись поняла, что появилась едва заметная прозрачная стена вокруг нас. А, плевать. Он покрывал меня поцелуями, а мне этого было мало. Хочу прикоснуться к его волосам — погрузить туда руку. Он отодвигает её и говорит, что не то время для такой ласки. Ладно, а спину можно трогать? Словно в ответ он напрягся. А потом я словно очнулась. Что я творю? Пусть я и не люблю своего мужа, но вот так поступить с ним я не могу. Об этом я и сказала Фиме. А потом он спросил про кольцо. И правда, если мы с Димой женаты, то почему у меня нет кольца. Хотя в принципе при расписывании оно не обязательно, но меня зацепило скорее не это. Когда Фима заговорил о кольце, я словно ощутила его, вот только не на правой руке, а на левой. На правой было пусто, а на левой я даже потрогала, правда, кольцо было, но было невидимым. Как это возможно? И почему? Я конечно, верю в магию и всё такое, типа экстрасенсорики, медиумов, ясновидящих, призраков. Но во что-то сверх того наверное всё же нет. А тут невидимость. В науку тоже не настолько верю, чтоб принять за истину, что это какой-то научный феномен. А ещё я заметила, что у Фимы есть кольцо на безымянном пальце левой руки. Это было странно. На вопрос об этом, он ответил, что левая рука — намёк на то, что отдаю руку и сердце. Типа того. Я не стала развивать эту тему, увидела вдалеке мужа, который меня явно искал, поняла, что уже пора. Фима помог мне переобуться, а потом простился и уехал. А тут уж и муж пожаловал. Мне не хотелось общаться с так называемым мужем, к тому же я стала себя накручивать, что он пялился на ту девицу. Я обиделась и отвернулась. Похоже, он намёк понял, и мы молча ушли из парка.

— Прости, я не хотел. Ты ревнуешь, а мне приятно.

И ничего я не ревную, у самой рыльце в пушку. Но можно поиграть в эту игру и перевести стрелки на мужа.

— А мне — нет.

— Ладно-ладно, давай забудем. Хочешь, пообещаю, что больше с той девицей кататься не буду.

— Не хочу. Можешь кататься.

— Как мне загладить свою вину?

— Никак.

— Ну не сердись. Всё же я мужик, мне пялиться положено.

— Да?

— У нас любовь и секс понятия разные. Я могу любить только свою жену, при этом спать с кем попало.

— Ах, вот как.

— Да.

Я была уже на грани. Это ни в какие ворота. Хотела сразу вылить на него ушат грязи, а потом передумала. Я ведь к нему ничего не чувствую, так чего накручиваю себя? Пусть спит с кем попало, вот только не со мной. А что — меня такой расклад устраивает.

— Ладно, замяли.

Впереди два выходных. В субботу будет корпоратив. Не люблю все эти тусовки. Но явка обязательна. Мне нужно платье.

— Дим, у меня завтра корпоратив, — как бы между прочим я решила оповестить мужа.

— Поедем вместе? — хоть это был вопрос, но прозвучал он скорее как факт.

— Да, мне надо ещё платье выбрать, — потупив глазки молвила я.

— Тогда поехали по магазинам.

Мы поехали в торговый центр. Я прошлась по паре магазинов, ужаснулась ценам. У меня таких денег нет.

— Выбирай, что хочешь.

— А ты видел цены?

Он подошёл и посмотрел на цены. Пятнадцать тысяч за платье на один вечер.

— Не хило. Но если тебе нравится, почему бы и нет?

— Нет. Пойдём на рынок.

— Нет, на рынок точно не пойдём, — интересно, откуда такая нелюбовь к рынкам. Я вот всю жизнь отоваривалась на рынках, да, обычно там не местный контингент торгует, но зато в разы дешевле, потому как аренда в Москве стоит дорого, вот и взвинчивают цены в магазинах, так мало того, те же самые вещи можно купить в разы дешевле на рынке. Хотя есть и такие, где брэндовую одежду (не самых знаменитых марок) можно купить за не очень большие деньги, причём хорошего качества. Но это редкость.

— Хорошо, давай поищем распродажу, — нашла выход из ситуации.

Мы стали ходить по этажам. Там, где были платья, я заходила и приценивалась. В итоге нашли мы платье за пять тысяч по 50% распродаже. Хотя обычно эти 50% фикция. Когда распродажу собираются делать, увеличивают цену на сумму скидки, а потом делают эту скидку, и получается та же цена, что и без распродажи. Реальных распродаж у нас почти не бывает. Может разве что в случае ликвидации магазина и то, не факт, что они отдают по себестоимости, скорее всего просто большую реальную скидку делают, но в накладе всё равно не остаются.

Платье было персикового цвета, до пола. Сверху красивый лиф на бретельках, на левой бретельке цветок, тоже персиковый. Единственное “но” — платье было узким, я свой обычный шаг сделать не могла. Двигаться в нём придётся полушажочками. В комплекте был ещё один цветок, как объяснил продавец, на правое запястье.

К такому платью нужна соответствующая причёска. Дима сказал, что не вопрос, ради такого дела пойдём в парикмахерскую. Меня это несколько озадачило. На что муж заверил, что все там делают причёски, не только стрижки, свадебные в том числе.

Ну и ещё вопрос обуви оставался. При моём росте под 180 см и ноге 42 размера это была проблема подобрать обувь. Мы потратили ещё часа три, пока подобрали кремовые босоножки на не очень высоком каблуке. Да, надеюсь, что я смогу их надеть куда-то ещё, помимо вечера. Вообще на каблуках обувь не люблю. Хотя Дима высокий, под метр девяносто, так что даже на каблуках я буду ниже него. В парикмахерскую решили зайти с утра, не буду ж я спать на свежую причёску. Корпоратив будет в два часа дня, поэтому даже в двенадцать если и придём, то успеем. Записались в салон.

Ночью я вновь ощутила чьи-то нежные прикосновения к волосам. Я поймала его за руку. И села. Открыла глаза — никого. Но волосы были распущены. А я ложилась спать с распущенными. Больше никто не тревожил мой сон, и утром, наспех заплетя косу, я стала собираться в салон. Какое же мне платье надеть? Любое или то вечернее, что для корпоратива? По идее нужно вечернее, поскольку подбирать причёску нужно под него. Оделась, телефон мне сегодня не понадобится, так что оставлю его дома. Ключи тоже не нужны, родители дома. Так что я налегке. Долго выбирала нижнее бельё. Подобрав под платье гарнитур, вздохнула с облегчением. Потом утренний туалет, эпиляция, где нужно. Завтрак. Тут уж и звонок в домофон.

— Ты готова?

— Да.

— Спускайся!

Обулась и пошла к лифту. Да, коса к наряду явно не подходит. Села в Димин внедорожник, и мы поехали. Час простояли в пробке, всё ж пока выбрались — час-пик. Хорошо, что выехали за час до салона.

Дима провёл меня в салон, а сам пошёл по магазинам. Он был одет в серый костюм, к его светлым волосам как раз подходило. Бежевые туфли на каблучке. Я бы сказала, стильно.

Меня провели к креслу и дали выбирать причёску. Потом расплели косу.

— У вас волосы посечены, нужно подравнять кончики.

Я кивнула, не обратив особого внимания на это, потом выбрала причёску и показала мастеру. И вот тогда я увидела, что моих длинных волос больше нет.

— Где мои волосы?

— Да вот же они, — удивилась мастер.

— Вы сказали, что подравняете кончики.

— Ну да.

— Это по вашему кончики? Срезали больше половины.

— Кто ж виноват, что по всей этой длине у вас были посеченные.

— Я вам не заплачу ни копейки. Давайте жалобную книгу.

— Девушка, извините, мы сделаем вам бесплатно причёску, только не пишите жалобу.

— Причёску вы мне по-любому сделаете, но жалобу я всё равно напишу, и бесплатно всё это.

— Да-да, как скажете.

— И всё, что срезали, до последней волосинки, вы мне вернёте.

Девушка показала на урну.

Я кивнула, что мол, заберу. Причёску мне сделали, волосы, вместо того, чтобы быть до колен, теперь были по пояс. У меня на глазах были слёзы. Обидно до жути. Жалобу я-таки накатала, написала, что вместо того, чтобы срезать кончики — сантиметров пять — мне отрезали сантиметров 70. В общем, написала, что они козлы, я всю жизнь отращивала себе косу, а они без разрешения взяли и срезали больше половины.

Вышла я оттуда грустная. Тут и муж подошёл.

— Что у тебя стряслось?

— Ничего, — я отвернулась.

Всю дорогу мы молчали.

Делиться с мужем своими переживаниями не хотелось, он не поймёт. Не так давно сам предлагал мне отрезать волосы, вышло так, как он и хотел. От этого даже смотреть на него было противно. Надеюсь, что не он приложил к этому руку.

Остановились мы уже на подземной стоянке, под офисным зданием моей работы. У нас вообще-то 16-ти этажное здание, я, правда, работаю на седьмом этаже. А вечеринку устраивают на самом последнем. Вечно лифты забиты с утра, спасает только то, что я прихожу раньше всех и как раз перед моим приходом включают лифт. Странно, что свой приём работодатели устроили днём, а не вечером. Но видно, какая-то шишка приехала, которая только это время и может выделить. Ещё до недавнего времени я считала, что работаю на маленькую конторку, которая печатает объявления в газету, причём объявления бесплатные. Как оказалось, всё не так просто. И помимо бесплатных объявлений, есть ещё и платные — те, которые выделены в рамочки, а есть и дорогие, с полиграфией. Помимо этого ещё у нашего предприятия есть своя радиостанция и телевидение, правда пока лишь в интернете, но тоже это уже не мало. Ну и работает на них весь наш этаж, а вот начальство сидит на верхнем этаже. И к начальству относятся маркетологи, компьютерщики, бухгалтерия, начальники. И мой шеф, к которому я устраивалась, всего лишь начальник отдела и он дал мне заявление, а потом всё это пошло в отдел кадров, а оттуда уже ко мне обратно. И начальник мой лишь сидел у нас пару часов, а вот остальное время проводил наверху. А я-то думала, что у него такой короткий рабочий день.

И, как оказалось, газета наша выпускается не только в нашем городе, но и в других крупных городах, просто филиалы выпускают свой вариант газеты, а мы свой. Но начальство пригласило шишек из филиалов, поэтому так и время подобрали.

Мы с мужем вошли в лифт, я нажала на нужный этаж, и мы поехали.

— Ну и чего ты дуешься, как маленькая? — начал разговор муж. — Может объяснишь, в чём дело? Я тебя чем обидел?

— Нет.

— Почему тогда со мной не общаешься?

Я задумалась, а правда, почему? Я расстроена, но муж-то тут ни при чём, а даже если и причём, то это всего лишь предположения, никаких доказательств у меня нет.

— Меня расстроили в салоне.

— Чем?

— Предложили подравнять кончики и отрезали волосы по пояс.

— Ого! Только нашла из-за чего расстраиваться. Тебе и по пояс хорошо, а за длинными волосами ухаживать неудобно.

Я молчала. Обидно, что муж не поддержал мои переживания.

— А если тебе так хочется длинные, то они отрастут ещё.

— Утешил, — сказала я с сарказмом. На душе стало ещё гаже.

Лифт остановился, и мы вышли. Весь этаж представлял собой огромный зал со стеклянными кабинками вдоль окон. Окна были везде, создавалась видимость, что это одна такая огромная комната. Мило. По центру был вестибюль, по краям которого стояли столы с угощениями, в одной стороне была сделана сцена. Кстати, потолки были высокими, метров пять, наверное. Сидеть тут сплошное удовольствие. Не то, что наш этаж с низкими потолками, сумрак вечный, солнышко если и светит, то не в нашу сторону. А тут ярко, солнечно. Солнышко светит целый день. Красота! Не зря начальство выбрало себе верхний этаж.

Народу уже было много, причём были как взрослые — супруги, так и дети. Правда, совсем малышей не было, но лет так с пяти уже были. Детей было немного, они кучковались и сидели за отдельным столом. Еда там тоже была детская, без всякого вина и другого спиртного. Вот бы мне за тот стол. Но это вряд ли. Меня представили начальству, потом другим отделам. Потом предложили занять столики, поскольку начинается концерт. Объявили концертную программу. Вначале будет выступать хор, причём целый час, потом юмористическая программа, тоже на целый час. А на последок будут танцы как на сцене, так и можно будет потанцевать в зале. Здорово. Вот только танцев мне не хватает. Танцевать я не умею. Разве что вальс мы в школе на выпускном балу разучивали. Да и платье у меня не позволит особо развернуться.

Начался концерт. Поначалу и правда был хор, только детский. Пели советские пионерские песни. А я сидела развесив уши и наслаждалась любимыми песнями. Всё ж современное — всё не то, попса — это ж вообще кошмар, смысла особого нет, постоянные повторы. А на этих песнях я выросла, они трогали душу. Муж скучал и ворчал, что не могли подобрать что-то по возрасту, всё ж не детская вечеринка тут. Потом стал налегать на спиртное.

— Может полегче? — шепнула я.

— Что полегче?

— Концерт только начался, а ты уже полбутылки выпил.

— Да ладно, тут ведь все пьют, — махнул рукой муж. Я окинула взглядом зал, и правда, все пили, но не такими объёмами.

За нашим столом сидела ещё одна пара, девчонка с нашего отдела с мужем. И муж её предлагал мне налить, на что я помотала головой.

— Ждёте пополнение? — подмигнула мне коллега Инна.

Я улыбнулась. Люди наивные, думают, что только в положении можно не пить. Но коллега поняла это по-своему и больше не приставала.

— Ты не притронулась к еде, — проявил заботу муж.

Кивок в ответ и наложила себе салата чуточку. Вначале попробую, а то вдруг не съедобно. Сомневаюсь, что готовили дома, скорее всего заказали в общепите, надеюсь, что не магазинная продукция. А то — там срок годности у них не ограничен, добавят консервантов и все, лежит неделями. Вот тебе и корпоратив, расслабиться я не могу. Интересно, почему? Потому что трезвая или причина в компании?

Попробовала, оказалось вкусно. Докладывать уже не стала, на столе было много яств, решила попробовать каждое. Муж галантно наложил мне каждого блюда. Всё же странный человек мой муж. С одной стороны он меня порою раздражает, а с другой — заботливый, думает обо мне. Приятно. Спиртное пьёт — минус, но сейчас найти совсем не пьющего — это такая редкость. Я за всю свою жизнь встречала наверное всего одного парня, который спиртное не употреблял, но он мне никогда не нравился. Так что никаких отношений, кроме как приятельских, у нас не было.

Потом началась юмористическая часть. Вот это было весело. Я, правда, не всегда смеялась, у меня не обычное чувство юмора, но порою хохотала вместе со всеми. Под конец просто слёзы текли от смеха, и живот болел. Всё ж начальство молодец, подобрало хорошую программу для вечеринки. Потом были танцы. Муж предложил потанцевать, но я отказалась. А моя соседка Инна наоборот предлагала своему мужу выйти на середину зала, но тот отказался. В итоге я толкнула мужа в бок локтём и показала взглядом на Инну. Он намёк понял и пригласил её. Они вышли на середину и стали танцевать. А в это время ко мне стал клеиться уже изрядно пьяный муж Инны. А мне было тошно от одного только запаха перегара. Вот странно, муж пил, но от него запаха вовсе не чувствовалось. А от этого мужика несло так, что меня начало мутить. Я прошла в туалет. Это был хороший такой туалет, чистенький, со свежим ремонтом, огромным зеркалом, современными унитазами с автоматической системой смыва, раковины тоже со смесителями на фотоэлементах (когда руки подносишь и автоматически включается, когда мелькает рука мимо фотоэлемента). А ещё были салфетки. Я вот не люблю фены для рук, всё ж они сушат кожу, а у меня постоянно кожа сухая и приходится прибегать к помощи кремов. А тут догадались и повесили контейнеры с салфетками. Жаль, что это только для начальства, в туалете на нашем этаже вообще не было ни фена, ни салфеток. И мыло нужно было приносить своё, чтоб помыть руки. А тут прямо цивилизация!

Умылась, мутить вроде бы перестало. Это радует. Ещё бы не возвращаться за свой столик. Музыка закончилась, потом заиграла другая. Я вернулась в зал. За столиком уже сидела наша вернувшаяся пара. Они мило беседовали.

— Я не помешала? — поинтересовалась я. На моём месте красовалась Инна.

— Ой, прости, я ошиблась стулом, — Инна тут же ретировалась на место. — Твой муж замечательно танцует.

Проследила за взглядом мужа, похоже, он не сводил с неё глаз.

— Дим, мне надо выйти, — прошептала я мужу.

Он кивнул. А я пошла к лифту. Хотелось выбраться на улицу. Зашла в лифт, облокатилась на стенку. Лифт поехал, потом остановился, впуская новых пассажиров. А я думала, что вечеринка только у нас. Вошло несколько человек тоже в нарядах, в том числе и ребёнок. Девочка лет пяти. Я стала разглядывать её. Светлые волосы, хвостики по бокам, украшенные двумя белыми бантами. Платье белое нарядное. Белые носочки и туфельки. Прямо вся такая фея. Лифт вновь остановился, часть народа вышло. Поехали мы дальше. А дальше встали. Я думала, что приехали, но двери не открывались. Я огляделась. Стоял мужчина, спиной ко мне и девочка.

— Мы застряли, — сказал мужчина и обернулся. Это был Фима.

Девочка стала плакать.

Я не знала как утешить маленького ребенка.

— Что-то случилось. — спокойным голосом сказал Фима и присел к девочке на корточки.

Я подумала, что это его дочка. Сходство было. Тоже светлые волосы, голубые глаза.

— Мама, папа, где они? — значит, не его. Вздохнула с облегчением. Фима поднял на меня взгляд, мол, ты чего?

— А ты ехала с ними?

— Да. Потом лифт остановился и они вышли. А я не сообразила и осталась.

— Не переживай, сейчас лифт поедет и мы найдём твоих маму и папу, — сказала я, тоже садясь на корточки.

Фима улыбнулся мне.

— А хочешь, я тебе сказку расскажу?

— Хочу! — оживилась девочка.

— Жила-была девочка... — на миг я задумалась, — Карина.

— Ой, а меня тоже Карина зовут.

— Классно! Ну так рассказывать сказку? — она кивнула. — И была у неё большая собака. Звали собаку...

— Рыцарь, — сказала девочка.

— Рыцарь. И вот как-то раз девочка пошла в лес с Рыцарем к своей бабушке. Мама с папой уезжали по делам и отправили девочку в гости. Рыцарь был хорошим другом и отличной собакой, ему они могли доверить свою дочку и знали, что с ней ничего не случится. Рыцарь знал, где живёт бабушка, поэтому если что — подстраховал бы девочку. Идут они идут, а навстречу им...

— Волк, — подсказала Карина.

— Вокл и говорит: “Куда это ты идёшь девочка?”. “Как куда? — удивилась девочка. — А ты разве не слышал, что сейчас великая охота настала, охотники с ближайших деревень пойдут на зверя, точнее уже пошли, на зверя лесного охотиться будут”. “Да?” — удивился волк. “Да, — сказала девочка. — А я иду, посмотреть на шкуры, которые они добудут. Кстати, со мной тоже охотник — вот он Рыцарь!”. Волк испугался. А девочка продолжила: “А ты дядя не знаешь, где найти волка или лису, а то мне очень шубку хочется себе на зиму приобрести?”. “Нет, не знаю, говорит волк”, — а сам задом, задом идёт. “Ну, пока, передавай привет охотникам!” — сказал он и побежал со всех ног.

— А почему девочка так сказала? Почему не сказала, что идёт к бабушке?

— А потому что девочка была умненькая и хитренькая. Ей родители сказали, что следует остерегаться волков и либо вообще не разговаривать с ними, либо нужно перехитрить, напугать его. А кого волк боится?

— Охотников.

— Умничка. И волкам нельзя говорить, куда ты идёшь и зачем.

Лифт так и стоял. На вызов диспетчеру тоже никто не отзывался.

— Я попробую открыть дверь, — сказал Фима. Налёг на щель между дверью и стеной. Лифт открывался вправо. Одну дверь открыл. Мы увидели, что находимся между этажами. На уровне наших колен была одна дверь, а второй вообще не было. Странно, получается дверь у лифта не на всю высоту этажа. Не обращала никогда внимание. Фима присел на корточки и стал пытаться открыть. Не вышло. Тогда он лёг. Он был в черных брюках и черной рубашке. Блин, весь будет грязным. Дверь отворилась сантиметров на пятьдесят.

— Пролезешь? — спросил он глядя на меня. Я выглянула в дырку. Высоковато от пола, но терпимо. Метра полтора высоты.

— А может ты первый?

— Нет, я буду держать. Давай, вылезай.

Блин, платье неудобное. И дорогое, жалко его. Я не знала, что делать, платье пачкать, ведь оно могло и вовсе не отстираться, либо пачкать тело. А тут всякая зараза ходит, не известно, что лучше.

— Долго тебя ждать?

Я разорвала подол платья и легла на пол, спустила ноги, потом нужно было не промазать, ведь под лифтом была дырка.

— Придержи меня, пожалуйста, — он схватил одну руку и когда я спрыгнула, таки повисла на руке над пропастью. Сердце ушло в пятки.

Нужно собраться. Кое-как высунула ноги из дырки и нащупала пол. Когда стала уже, Фима отпустил руку.

— Давай, ты следующая.

— А как же платье?

— Забей на платье.

— Мама будет ругаться.

— Я сам поговорю с твоей мамой, идёт?

Она кивнула и полезла ногами вперед. Я подхватила малышку и отвела в сторону.

— Как мне тебе помочь?

— Отойди.

Я отошла. Фима просунул ноги, а руками держал враспор дверь. А потом быстро прыгнул. Я зажмурила глаза и девочку прислонила лицом к себе. Осмелев, открыла один глаз. Двери с грохотом закрылись. Фимы не было. Я в ужасе смотрела на двери лифта.

— Ты как? — раздался голос слева.

А у меня подкосились ноги. Он меня успел подхватить.

— Тётя, с тобой всё в порядке? — услышала я голос девочки.

— Д-да.

— Идти сможешь?

Я пожала плечами. Фима поставил меня на ноги, не отпуская руку.

Я взяла девочку за руку, и мы пошли втроём к лестнице. Впереди девочка, потом я, потом Фима.

— Третий этаж, предыдущие пассажиры выходили на пятом, — сказал он.

Мы поднялись на два пролёта. Там как раз женщина с мужчиной стояли возле лифта и куда-то звонили.

— Мама, папа! — девочка бросилась к ним.

— Спасибо, — прошептала мама.

А я повернулась и пошла обратно к лестнице. Села на ступеньки и закрыла лицо руками.

— Тяжко. Переволновалась.

Я кивнула и разрыдалась. Он сел рядом и обнял меня, положив мою голову себе на грудь.

Потом словно в тумане, помню как садилась в машину, куда-то ехали, потом входили в подъезд, поднимались пешком. Фима не отпускал мою руку. Сознание прояснилось, когда он мне предложил чаю.

— Очнулась, — я кивнула. — Иди в душ.

Вот тебе полотенце, халат.

Протянул мне махровый черный халат.

— Он чистый, после стирки.

— Благодарю.

Приняв душ, завернулась в халат. Волосы замотала в полотенце. Нижнее бельё застирала и развесила на леску. Платье было окончательно испорчено — выбросила его в урну.

— Теперь моя очередь. Хочешь, пойди приляг?

Я кивнула. Фима пошёл в ванную, а я пошла бродить по квартире. Квартира была маленькая, однокомнатная. В комнате стоял компьютерный стол, диван-кровать и кресло-кровать. Ещё был шкаф книжный и платяной. Скромненько.

Я вытерла голову и повесила полотенце на балкон. Там было солнечно, балкон был застеклённым. Хрущёвка, мы на третьем этаже, отметила про себя. Район был не знаком.

— Как тебе вид из окна?

Я даже подпрыгнула от неожиданности.

— Прости, что напугал.

Фима был в шортах, и больше ни в чём. Тапки я оставила у ковра, он был тоже босиком.

— Ты подстриглась?

У меня выступили слёзы на глаза.

— Ты расстроена.

Я надула губку.

— Пошла в салон делать причёску на корпоратив, предложили подравнять кончики — подравняли, — выпалила я на одном дыхании.

Он обнял меня.

— Гады!

И я разрыдалась. Он гладил мои волосы, шептал нежные слова. С ним было так хорошо.

— Ложись, передохни.

— А ты?

— Я могу лечь на кресле.

Он раздвинул кресло. Я села на диван. Потом легла. Сжалась в комочек. Слёзы беззвучно катились по щекам. Ощутила его прикосновения.

— Иди ко мне.

Обнял меня, лёг рядом. В его объятиях я и уснула.

Проснулась, когда уже была ночь. На небе светила почти полная луна. Она и освещала тёмную комнату. Я стала вставать.

— Проснулась?

— Угу. Слушай, а почему ты один, ты ж вроде говорил, что у тебя жена есть.

— Ну да, есть.

— А где она?

Он задумался.

— Не знаешь?

— Знаю.

— Так где? — в ответ тишина.

— Я не хочу тебя обманывать, малышка. Правду сказать не могу, пока не могу.

— Ладно, проехали. Мне надо домой, и во что-то одеться.

Фима встал, зашторил окна и, попросив закрыть глаза, включил свет. Затем залез в шкаф, а я пошла в ванную смотреть, высохло ли моё нижнее бельё. Оно оказалось сухим, поэтому я переоделась и, вновь натянув халат, вернулась в комнату.

— Вот, погляди, налезет ли на тебя, — на диване лежали шорты и футболка. — А я пойду чай поставлю.

Я приложила к себе, вещи должны налезть. Облачившись в предложенное, пошла на кухню.

— Давай, я уже пойду, уже поздно.

— Я тебя отвезу, скажешь куда.

— К родителям.

— Не всё гладко с мужем?

— Ну, вроде он прекрасный человек, но,знаешь, это не мой идеал, точнее не так, он не отвечает требованиям, которые нужны для мужа.

— А у тебя есть определённые требования?

Я кивнула.

— Можно узнать, какие?

— Не курящий, не пьющий спиртное, желательно не компанийская личность, чтоб было с ним интересно болтать.

— А любовь?

— А без любви просто не будет отношений. Ну, разве что дружеские.

— Понятно.

— А ты?

— Что я?

— Ты удовлетворяешь моим требованиям?

— Для мужа? А тебя не смущает, что я уже занят?

— Можешь не отвечать, просто интересно. С тобой так легко, словно мы родственные души.

Улыбка в ответ, хитрая такая. Чайник закипел, Фима достал колбасу и хлеб, чтоб сделать бутерброды.

— Знаешь, чудно, моя жена никаких требований не предъявляла ко мне, не знал, что девчонки ищут себе мужа по требованиям.

— Ищут. Не у всех эти требования схожи, но если мы начинаем охоту за мужем, то на них обращаем внимание. Не все, конечно, бывает чувства заглушают разум, но обычно такие пары долго не живут вместе.

— Правда, не знал. А что значит, охота за мужем?

— Ну, могут быть разные отношения, просто романтичные, просто завести парня, не глядя на будущее. А может девчонка как раз искать свою половинку, будущего мужа.

— Понятно всё с вами.

Мы ещё поболтали и поехали домой. Он не спрашивал, куда ехать, просто на телефоне загрузил карту, проложил молча маршрут и поехал. Москва уже была пустая, это радовало — никаких пробок. Мы минут за десять домчались до дома моих родителей.

— Кстати, я подхожу под твои требования, — сказал он на прощанье. Дождался, когда я войду в подъезд и уехал.

Интересно, откуда он знает, где я живу?

Я позвонила в квартиру. Мама открыла и очень удивилась, что я так поздно. А ещё сказала, что мне звонил какой-то Дима.

— Мам, а ты Диму не знаешь?

— Нет, извини. Ты представляла лишь одного парня.

— Да? Какого?

— Ты не помнишь? А я думала у вас всё серьёзно. Ты ведь говорила про мужа, разве ты не про Лёшу говорила?

Я была в шоке.

— Мам, а ты видела фотку Димы на телефоне?

— Да, я его не знаю.

Это меня озадачило.

— Так что у вас с Лёшей?

— Да, что? Я думал ты у него жила, — вмешался подошедший папа.

— А кто такой Лёша?

Я побежала к телефону и набрала в контактах имя Лёша. На контакте стояла фотография Фимы. Всё вставало на свои места. Но каким боком тут Дима? И почему он назвался моим мужем?

— У тебя всё в порядке? — папа заглянул в комнату. — Пойдём, поговорим.

Надюшка уже спала, даже зашторила свою кровать. Мол, когда я ещё приду, чтоб не мешала. Кстати, спит она обычно как убитая, всякие звонки по домофону и в дверь её не будят. Единственное, что ей мешает спать — это свет. Поэтому и зашториваем каждый свою кровать.

Я вышла из комнаты и пошла с родителями в кухню.

— Кушать будешь? — я кивнула маме.

Она стала возиться у плиты, а я села на диванчик.

— Ну-с, рассказывай, — приступил к допросу папа.

У нас с родителями хорошие дружеские отношения, они самые близкие, с кем я могу говорить обо всём, я конечно не всё рассказываю, но многое.

— Месяц назад кое-что произошло. Меня чуть не сбила машина, грузовик. Этому помешал Дима. Наверное, теперь уже ни в чём не уверена, — родители присели рядом и молча слушали. — Я ударилась сильно об урну, когда меня оттолкнули с проезжей части. У меня открылось кровотечение и я попала в больницу. Там я и познакомилась с Димой, он представился моим мужем. А я помнила о вас, о своей работе, но не более. Вообще не помнила, что с кем-то встречалась. Неделю я провела в стационаре. Ко мне заходил какой-то парень, помимо Димы. Но это было всего один раз, — я замолчала. Про странности с расчёсыванием рассказывать точно не стоит. — Потом меня выписали и Дима привёз меня к себе. У него я жила неделю где-то, квартира была после ремонта, я спала в отдельной комнате. Вещи все были новые, я очень удивилась. Вышла на работу, Дима меня туда подвозил. А потом я встретилась с … — я запнулась, он не Фима, ведь это я его так назвала, сама, он не хотел говорить, как его зовут. — … с Лёшей.

— И что было дальше?

— Меня к нему потянуло, что было странно. Мы катались на роликах, он сказал, что у него есть жена, но вовсю флиртовал со мной. А я с ним. Мы легко так общались и смеялись.

У меня выступили слёзы. И ведь он словом не сказал, что мы знакомы. Он правда не обманывал меня. Сказал, что не хочет лгать.

— Это ведь было две недели назад?

— Да. Потом я перебралась к вам, сказав, что не могу жить с ним, то есть с Димой, пока не вспомню, предложила ему ухаживать за мной.

— Это с ним ты гуляла по вечерам?

Я кивнула. Чувствовала, что предала Лёшу.

— Мы ещё раз встречались в парке и катались на роликах. А сегодня я вновь встретилась с Лёшей. Без приключений не обошлось. Но всё благополучно.

— Что-то случилось.

— Мы в лифте вместе застряли, встретились случайно, мне на вечеринке стало плохо и я решила выйти на улицу, а потом застряла, в лифте оказался Лёша и девочка. И мы вместе выбирались из лифта, — я рассмеялась. Да уж, без приключений никак.

— Всё в порядке.

— Да. А потом я поехала к нему домой. И мы вместе провели всё это время, и он меня подвёз сейчас вот домой.

Пожалуй, родителям не стоит рассказывать всё в подробностях, что мы вместе спали и всё такое.

— И что ты планируешь делать? — спросил папа.

— Я не знаю. С одной стороны, мне надо было б поговорить с Лёшей и прояснить детали, которых я не помню. С другой — надо что-то делать с так называемым “мужем Димой”. Что ему от меня нужно?

— Не знаю, дочка.

— У вас случайно нет многомиллионного счёта в банке?

Родители помотали головой.

— Мне кажется, тебе стоит пообщаться со своим настоящим мужем.

— А у нас была свадьба?

— Не знаю, дочка, но благословения он у нас просил и перед отъездом собирался сделать тебе предложение.

— Понятно. Благодарю.

Я покушала и пошла звонить Лёше. Времени полночь, а я звоню.

— Прости, я наверное разбудила.

— Даша?

У меня ком в горле появился.

— Я сейчас буду. Жди.

Минут через десять кто-то постучал в дверь. Я посмотрела в глазок — это был Фима-Лёша.

Как он так быстро тут оказался? Он никуда не уезжал и ждал? Я открыла дверь, пропуская его внутрь. На глаза наворачивалась слёзы. Выглянула мама, Лёша поздоровался, и мама спряталась в спальню.

— Пойдём, есть разговор.

Разулся, прошёл в кухню, помыл руки. Мы сели за стол.

— Тебе чаю налить? — он помотал головой.

— Ты вспомнила?

— Нет.

— Тогда...

— Я пообщалась с родителями. Ты не хочешь мне ничего сказать?

— С чего начнём?

— С имени.

— Лёша.

— Очень приятно. В каких мы с тобой отношениях?

Он протянул руку левую, на которой не было кольца и вдруг кольцо проявилось. Я посмотрела на свою левую руку, он взял её и прикоснулся своим кольцом к моему — оно тоже проявилось.

— Ты мой муж? — он кивнул. — Почему ты не сказал?

Он вздохнул.

— Даш, ты меня не помнила, а Дима ошивался рядом. Ты его ведь мужем считала. Что я мог сказать? Я ведь тебе намекал при встрече.

— Прости.

— Не извиняйся, смысл в том, что я не знаю, что Диме от тебя надо. Поэтому и не предпринимал никаких попыток. Хотя нет, вру, предпринимал, я ведь пытался тебя очаровать тогда, на роликах. И ты клюнула.

— Почему ты оказывался в том месте, где была я? Ты следил за мной?

Он кивнул.

— Ты ведь ничего не помнишь, — я кивнула в ответ. — Что ты обо мне знаешь?

Только то, что он мне поведал, пока мы флиртовали.

— Значит, ничего. Прекрасно. Тогда давай ты не будешь рвать отношений с Димой. Я за тобой присмотрю, не переживай. Согласна?

— Это для того, чтоб выяснить причины обмана?

— Да.

— Скажи одну вещь. Ты имеешь отношение к моим волосам, расчёсываниям? — кивок в ответ.

— Большее не скажу. Для твоей же безопасности. Да, и ещё, медальон у него, помнишь? — я кивнула. — Попробуй его снять или уговорить, чтоб он снял.

И он встал и ушёл. И даже не поцеловал.

— Ты меня любишь? — крикнула я ему вслед.

— Больше жизни, — услышала я шепот мне на ухо, при том, что его рядом уже не было.

Лёша

С Дашей всё было сложно. После того катания на роликах, я как обычный человек поехал обратно на поезде. Всё ж билеты были куплены, да и светиться лишний раз не стоит. Пока телепортировался к любимой и обратно, отработал новый навык. Перемещения теперь получались с первого раза.

Начальство хотело продлить командировку, но я отказался. Там любимая, можно сказать, гибнет, а они меня тут запрягают. Пригрозил, что уволюсь, если не вернут меня обратно в Москву. В принципе я ничего не терял, а вот зарплату не мешало бы поднять, всё ж я теперь не один собираюсь жить, а у меня есть жена. Поэтому мало того, что я вернулся, так ещё и поставил условие об увеличении оплаты моего труда. Стаж у меня уже был, поэтому устроиться на более высокую ставку — проблем уже не составляло.

Вернувшись, неделю я отработал, а в выходные начальству припёрло меня тащить в субботу на работу. Работа редко была выездная, да и с учётом недавней командировки, да ещё и повышения моего оклада, пальцы гнуть не стал. Кто-то там заболел и нужно было срочно починить компьютер. Меня пригласили в офис, кстати, про себя отметил, что здание было мне знакомым — здесь работала Даша. Сердце усиленно застучало. Да ладно, не может быть, чтоб Даша в субботу была тут. Она наверняка в парке катается на роликах. Было обидно. И отказаться я не мог, всё ж с начальством ссориться не выгодно. Пришлось ехать.

Приехал на своей машине, всё ж выходной, машин должно быть меньше обычного, да и на работу по идее никому не нужно. Так что я быстро доехал, правда, было ещё утро. С компьютером пришлось повозиться долго. Он упирался и никак не хотел работать, пришлось копаться в железе и смотреть, не перегревается ли что-то, пропылесосил все внутренности, потом с жёсткими дисками засада была, в общем, провозился я до полпятого. Потом затурканный поехал домой. Есть хотелось, во рту с утра ничего не было. В офисе был холодильник, но он оказался пустым, можно было покопаться в столах сотрудников в поисках чего-то вкусненького, но ничего не найдя я разочаровался. Просто пить в холостую воду не хотелось — теплая вода не вкусная, а сырую пить не буду. Бутыль с водой как назло закончился. Я уже всё проклял.

И вот я вхожу в лифт, там кто-то тоже стоит, но глаза у меня в точку. Потом ещё толпа заходит, выходит... И потом мы застряём. Раздаётся плач. Я огляделся. И увидел ЕЁ. Жизнь приобрела краски. А ещё была девочка, которая плакала, и я постарался её утешить. Как там говорится в психологических книжках: “Разговаривать нужно на уровне ребенка, никаких вопросительных предложений, нужно показать, что понимаешь чувства ребёнка, если что — ребенок сам тебя поправит, если не угадаешь с ситуацией и чувствами.” Я присел и заговорил, а потом и Даша подключилась к разговору, тоже присев. Даша рассказала ей поучительную сказку. Всё ж ОНА замечательная.

Живот напомнил о себе, и девочка могла вновь распереживаться, поэтому я решил выбираться из лифта. Всё ж выходной, похоже у диспетчера тоже выходной. Будь я один или только с Дашей, можно было б воспользоваться телепортацией, хоть энергии было мало, но мы были не одни. Поэтому я воспользовался физической силой. Потом мы выбрались, пришлось поползать по полу, вымазались все. Ну да ладно. У Даши началась истерика, помогли методики, только что опробованные на ребёнке. Истерика сменилась шоком. Я взял инициативу на себя и повёз к себе. Отпоил её чаем, заставил помыться, сам перекусил. Даше предложил, но она отказалась, сказала, что не хочет. А потом мы завалились спать. Я постеснялся предложить спать вместе, всё ж это уже переход на следующую ступень отношений, вряд ли она готова к этому. Но всё вышло не так, как планировалось.

Мы спали вместе, жаль, что интима это не подразумевало. Хотя всё относительно. Пока Даша спала, халатик у неё слез немного вбок, даря ни с чем не сравнимый вид. А что, это моя жена, могу я на неё хотя бы полюбоваться? Потом её сопение во сне сморило и меня. Когда проснулся, уже наступили сумерки. Даша ещё спала. А я лежал и любовался ею. Когда ещё представится такая возможность? Хотел взять её прямо тут. Внутренний голос подбивал на это. Ну что такого заняться любовью с собственной женой. Незаметно стемнело. Я прикоснулся к её груди и она заворочалась. Открыла глаза. Так хотелось поцеловать её и сделать её своей навсегда. Я уже наклонился, чтоб поцеловать, но она встала.

Сказала, что нужно собираться и ехать домой. Куда, к нему? Я подавил чувство ревности. Попросила найти ей одежду, платье я видел в мусорке. Жалко, платье было красивое. Даше укоротили волосы, было жалко, но я как мог поддержал её, в душе думая, что с помощью магии можно вырастить их довольно быстро. Помнится, у Даши за полгода они выросли до такой длины. Так что если она захочет, то будут ей длинные до колен волосы. Потом мы попили чай и я отвёз её к родителям. Проводил взглядом до квартиры, потом поехал домой.

Когда я был уже дома, она позвонила. Я слышал в голосе всхлипы. Сказал ждать и телепортировался к квартире в подъезд. Потом посчитал, что сразу являться нельзя, ведь это бы означало, что я сторожил под дверью. Если она не вспомнила о нас, то не поймёт.

Кстати, только сейчас обратил внимание, ведь она звонила мне, а свой номер как Фимы я не давал. Неужели всё вспомнила? Всё ж подождал минут десять — утомительных десять минут, которые показались вечность — и постучал.

Даша открыла, и она была в слезах, но посторонилась. Провела на кухню, где мы стали общаться. Как я и боялся, она ничего не вспомнила. Но она хотела откровенности, поскольку разговваривала обо мне с родителями. Я подтвердил её догадки, она успокоилась. Но потом я понял, что открываться нельзя. Раз она не вспомнила, значит, не время ещё. Ведь не просто так она заблокировала себе память. Значит, так было нужно. А значит, надо выяснить, кто такой Дима и что ему надо. А, значит, пусть всё остаётся как прежде. Я по собственному желанию отпускаю её к другому. Неужели я уже того?

Так хотелось её поцеловать, но было нельзя. Она сама сказала, что ей сносит крышу во время поцелуя, да и я расслаблюсь, не уверен, что смогу сдержаться. Поэтому сухо попрощался. Правда, напоследок она спросила, люблю ли я её. И я шепнул магически, что да.

Часть 2 Глава 3

Даша

Я так и не брала трубку, пока звонил Дима, а потом и вовсе вырубила её. Что мне с ним делать, как общаться? Утром включила телефон — 10 звонков. По-моему перебор.

Набираю Димин номер.

— Привет!

— Ты чего трубку не брала? Я знаешь, как переживал! Куда делась? Пошла и с концами. Хотел уж к тебе домой ехать. Точнее даже приезжал. Да родители в домофон сказали, что ты дома, плохо себя чувствуешь и легла спать.

— Прости, мне правда плохо было, — вру, а сама краснею. Хорошо, что меня не видит собеседник, но не стоит рисковать, поэтому по минимуму лжи.

— Поедем куда?

— Ты о чём?

— Ну, сегодня поедем куда-то?

— Нет, извини, у меня другие планы.

Если честно, не было никаких планов, но я должна была всё обдумать. Что Дима что-то скрывает, зачем-то выдаёт себя за моего мужа. Вот скажите, зачем это нужно? У меня лишь две идеи: либо он маньяк какой, который хочет сделать меня своей женой, помешан конкретно на мне или просто выбрал очередной жертвой, либо ему от меня что-то нужно. Вот что может быть нужно от молодой девушки? Я не представляю, рисуются в воображении лишь какие-то ритуальные убийства женщин или девственниц. С другой стороны, он разок пытался забраться ко мне в постель, значит, не девственница ему нужна. Тогда что? Голова пухла от мыслей. Есть, конечно, ещё один вариант, но я в него почти не верю. Что он в меня влюбился, когда спас тогда из-под грузовика, ну и решил назваться мужем, ну и обхаживает меня, пытается добиться. Но в это не верится как-то.

Ну и ещё Лёша. Как он вписывается во всё это? Я б не сказала, что я ему во всём верю. Но родители подтвердили, что мы встречались, что он просил моей руки. По идее, если принять за факт, что он правда мой муж, то на его месте что бы я делала, если б жена лишилась памяти, ну или муж. Сказала бы правду? Но ведь другой уже назвался мужем. И кому верить? У нас с Лёшей есть кольца, вот только насколько я знаю, серебряное колечко — это не свадебное, а обручальное. Но обручальное обычно идёт только девушке, а не обоим. Тогда что? Венчание? Но насколько знаю по христианским канонам, они венчают только после официального расписывания. Есть ли у меня документы на брак?

Спросила у мамы свой паспорт. Она его выдала, но там никакого штампа я не нашла, помимо группы крови, первой отрицательной, и штампа о прописке. Значит, Дима точно врал, я не его жена. А вот насчёт Лёши, тот ещё вопрос. Может мы в какую левую церквушку забежали или ещё что? Ну, которая не государственная, а так… А может просто клятвы между собой давали… Ну и то, что он считает меня своей женой, говорит лишь о том, что он так считает, т.е. у нас всё серьёзно, но не более того.

Моя подружка вот жила одно время с парнем. Причём вот жениться они как-то так и не собрались, но жили. И довольно долго, около полугода. Причём она говорила о нём как о муже, а не сожителе или парне. А потом она встретила другого и по её вине они расстались, хотя парень хороший, и он тоже её женой всем представлял. Ну, слишком любвеобильная моя подружка. Интересно, как у неё дела? После того, как она съехала к своему очередному парню, что-то мы перестали общаться. А может я сама закрутилась со своей работой. Надо бы позвонить…

Позвонила, и мы даже встретились в японском кафе-ресторане. Мне он нравился, кухня оригинальная, вкусная, сеть раскрученная. Заказала себе пару роллов и суп. А ещё любимый кофе… посидели, поболтали. Она пошла тоже учиться, решила всё ж за ум взяться. Живёт у парня, он и оплачивает обучение. Интересно, а что дальше? Она будет с ним жить все 5 лет, пока будет учиться? Или потом учёбу бросит, когда с парнем этим надоест.

— Ты знаешь, он такой душка, спуску мне не даёт, заставляет учиться, корпеть над учебниками, — вещала она.

— Надолго ли…

— Мы на учебе заключили контракт на меня. И там сумма фиксированная, как в год обучения поступаешь, заключаешь на определённую сумму в семестр контракт. Ну и сумма эта не меняется в течение всего срока обучения. Ну и можно оплатить вообще сразу пять лет. Так вот, мой лапушек оплатил мне все годы.

Да, бедный парень. Теперь точно её не удержит.

— Лен, а ты уверена, что до того не вылетишь из ВУЗа?

— Ну, в случае отчисления мне вернут деньги. Но Макс прав, пора за ум браться. Даже если и с ним не сложится, корочка в наше время всё равно нужна.

— И ты на дневном учишься? — вот интересно, а как она туда поступила?

Пусть и на платное, но ведь всё равно мозги нужны, чтоб хотя бы тройку на вступительных экзаменах получить. А помню свои вступительные, да даже на тройку там надо было мозги иметь. Я вот всегда училась на 4 и 5 и весь год перед поступлением ходила на подготовительные курсы, а всё равно на дневное не прошла, вот, хорошо на заочку на бюджет взяли с этими баллами. И то, поступала я в два ВУЗа, на обоих на дневное не прошла. А заочку предложили в обоих ВУЗах, только в одном бюджет, а в другом — контракт. Пошла я, естественно, на бюджет.

— Ага, прикинь, — я вытаращила глаза.

— А что за ВУЗ?

Она назвала. Да, Подмосковный, ну и что, зато будет корочка и требования туда ниже, чем в ВУЗы Москвы и контракт дешевле. Ну да, она безусловно права. Всё равно, даже если ради корочки учиться, хоть что-то в голове останется. Да и если не останется, ВУЗ нужен не для знаний, а для того, чтоб мозги тренировались, развивались, как-то крутились. Ну и самостоятельная подготовка очень большую роль потом в будущем играет.

В общем, я отвлеклась от своих проблем. В кафе мы сидели довольно долго. Хорошо, что и обслуживание не торопилось, так что мы мерно беседовали.

— А ты как?

— Ой, ты не поверишь!

— Рассказывай.

— Представляешь, у меня два ухажёра.

— Целых два! Обалдеть!

— Ага.

— И как? Оба хороши?

— Один весь такой галантный, обходительный, но мне не нравится.

— А второй?

— А второй, — задумалась. — Просто обычный парень, но мне с ним легко. Я б не сказала, что он джентльмен, но приятный, умный, заботится обо мне по-своему.

— И кого ты выбрала?

— А пока никого. Вчера вот с одним на корпоратив ходила. А потом с другим удрала оттуда.

— О… — многообещающий вздох.

Я не стала подружку убеждать в обратном. Пусть думает, что хочет.

— А с которым убежала?

— Да всё случайно вышло. Мне плохо стало, — подробности не хочу рассказывать. — А тут — он. Ну и отвёз меня домой.

Упустила даже то, что была у него дома.

— Ну тебя, так не интересно. И что, ничего не было?

— Было кое-что…

— В машине?

Я закипала. Ну вот не собираюсь даже с подружкой делиться своими маленькими тайнами. Всё ж это как-то слишком интимно. Я ведь даже спала с НИМ, пусть не в том плане, но всё же.

— Ладно-ладно, молчу. А как у тебя с учёбой?

— Нормально. Сейчас вот ещё и работаю.

— Кем?

— Оператором на телефоне.

— А, фигня.

— Ну, для первой работы сойдёт.

У нас ведь итак сколько безработных, а всё почему, что, работу найти сложно? Нет, вакансий полно, вот только не хотят люди так дёшево себя продавать. А всё равно хоть столько да лучше, чем совсем ничего. В других регионах вообще копейки получают даже по сравнению с низкими московскими зарплатами и живут ведь как-то, при том, что продукты приблизительно за те же деньги. Ну, я ещё понимаю, когда приезжие с других регионов не пойдут на такую работу, потому как жильё тут снимать очень дорого, такая зарплата не окупит. Но и то, они как раз и идут на такую зарплату. а вот местные, которые жильё не снимают — зажрались. Ладно, опять я отвлеклась.

— Как скажешь, согласна, стаж любой пригодится.

В общем, мы тепло так пообщались. Даже и без алкоголя. Сидели, кофеёк попивали, ели роллы да суши. Я вот суши не ем, всё ж боюсь паразитов, термообратботку они ведь не проходят. Хотя вроде как говорят, что соевый соус убивает всю заразу. Но я соевый соус не люблю, поэтому беру только то, что горячее или варёное, солёное, копчёное. А Ленка не брезгует.

Потом простились и пошли каждый в свою сторону.

А ещё набрела я на книжный магазин. И пропала. Очень люблю книжки и хоть в магазине всё дорого, но хочется пощупать, поглядеть хотя бы…

В итоге ушла с тремя красивыми книжками, отдав тысячу рублей. Дорого, но я могу себе позволить.

Неделя пролетела незаметно. Дима пару раз звонил, предлагал встретиться, а я засела за учебники и отказалась. Пусть ещё лето и учеба не началась, но в ноябре уже сессия начнётся, так что не помешает уже делать контрльные, потому как задание для них мне уже дали. Пусть консультаций пока нет, но что смогу, сделаю, а остальное уже останется на консультации, чтоб спрашивала уже то, что не понимаю, а не то, с чем смогу сама разобраться.

Села за учёбу и почувствовала тоску. Странно. По чему я тоскую? Чего-то не хватает. Чего?

Взялась за физику. И тут меня накрыло. Даже слёзы проступили. Что со мной? Руки дрожать стали. Отложила физику. Полегчало.

В общем, неделя пролетела незаметно. Не успела оглянуться, как суббота уже, Дима звонит, в театр зовёт. А вот Лёша пропал. Хотя и до того, мы только на выходных виделись на роликах. А получается, что теперь вообще не увидимся. Интересно, как он там?

На театр я всё же согласилась. Помня предыдущий опыт с платьем, решила больше не тратиться. Влезла в свой гардероб и нашла симпатичное платье, пусть не вечернее, но и для театра сойдёт. Длинное, почти в пол. Цветастое, но сейчас лето, почему бы и нет. Волосы собрала в улитку, заколола шпильками. Лёша так и не проявил себя. На этот раз телефон с собой взяла.

Представление удалось на славу. Я была целиком поглощена спектаклем. Потом в антракте Диме позвонили. Он отошёл, якобы в туалет. Я проследовала за ним. При мне не хочет говорить, с чего бы это?

Интересно, и где Лёша? Он обещал прикрыть, значит, следит. Но его не видно. Я прошмыгнула к мужскому туалету. Прислонилась к стене и полностью сосредоточилась, пытаясь отделить Димин голос от тысячи других.

— Да, это я, — его голос, потом видно слушал собеседника, — она со мной. Да, спектакль закончится где-то через час. Вы уверены, что это её пробудит?

Дальше я не слушала, по-быстрому смылась туда, где мы расстались. Сердце бешенно стучало. Что намечается? Как они хотят меня пробудить? Кто они? Это плохо, очень плохо. Я высматривала в толпе, но Лёши не видела. Сердце было уже в пятках, когда меня подхватили под локоток. Дима.

— Заждалась?

— Ты чего так долго? Уже наша очередь подошла. Мы уже и правда были у продавца.

Дима расплатился за сок, который я заказала. Больше в меня ничего не лезло. Потом мы вернулись в зал.

Остаток представления я не запомнила. Я переживала. Лёша, ну где ты, я боюсь!

Но он никак не отозвался. Наивная. Вряд ли телепатия возможна.

Представление закончилось. Потом все стали выходить, а "муж" меня придержал, мол, чего толкаться, сейчас все выйдут и мы спокойненько пойдём.

Делать было нечего, чтоб не накручивать себя, стала разглядывать людей. Скользнула взглядом по сидящим людям, которые так же, как и мы оставалась в зале. Толпа уже покинула помещение.

Оставалось всего несколько человек в зале, когда вошли люди в масках и с автоматами наперевес.

Мне было страшно так, что поджилки тряслись.

Это и было то событие, про которое говорил Дима по телефону? Я бросила взгляд на “мужа”. Уголки губ слегка были приподняты. Улыбочка тут же погасла и появилась тревога, как только обратил на меня внимание. О, даже так!

Нам приказали подняться, потом пройти к сцене.

Мы медленно стали выходить из рядов сидений, потом небольшой кучкой идти вдоль стены. Когда мы поравнялись с одним из бандитов, он ударил моего мужа. У меня душа ушла в пятки, потом подтолкнул меня сзади.

Боги, за что?

А дальше выключился свет. Меня всё ещё толкали куда-то, и я покорно шла. Чувства обострились до предела. Сердце казалось сейчас выпрыгнет из груди. Шумело даже в ушах. Мы поднимались куда-то по лестнице, потом куда-то спускались. Я молча шла, а в груди всё кричало, что нужно бороться. Потом меня прислонили к двери и развернули лицом.

— Ты тихонько сейчас выйдешь и пойдёшь беззвучно и не оглядываясь. Идёшь дворами, прямо и прямо, там будет площадка. Сядешь на качели и будешь ждать, — в тишине голос мне показался знакомым. Кто это? Сердце забилось быстрее, но уже не от страха. — Иди. Сейчас будет яркий свет, прикрой пока глаза.

Я послушалась. А что мне оставалось делать. Не представляла, что со мной могли сделать те, кто всё это устроил. К тому же Диме я больше не доверяла. А то, что его чем-то стукнули ни о чём не говорит. Скорее всего он сам хотел устраниться, чтоб на него не подумали. И этот человек, что сейчас выводит меня отсюда, вряд ли он желает мне зла. Иначе б просто никуда не повёл. Хотя может как раз на то и расчёт? Чтоб я ему доверяла. Мысли уже окончательно запутались. Что мне делать? Закрыла глаза и когда меня толкнули вперёд — пошла. Потом потихоньку открыла. Шла я и правда проулком каким-то, на меня никто не обращал внимания. Шла прямо, как мне и было велено. Потом впереди показался двор. Сюда, не сюда. Не знаю. Но я вошла.

Во дворе сквозной проезд был заблокирован большим бетонным блоком. Да, проблема всех дворов — водители. Создают жуткие пробки, а потом самые умные начинают объезжать пробки дворами. А думаете те, кто объезжают соблюдают правила? Что скорость движения у них во дворе не более 20 км/ч? Ага, сейчас. Площадки ведь тоже не огорожены, а детки играют, в том числе и малыши. Не каждая мама может уследить каждую секунду за своим чадом. Так что после нескольких случаев, когда гибли во дворах дети от таких-вот горе-водителей, часть из которых так и не поймали и не посадили, все дворы перекрыли на сквозное движение. Во всяком случае там, где я была — было перекрыто.

Ну и вот иду я во двор, оглядываю площадку на наличие качелей. Вижу сдвоенные качели. Сажусь. Что теперь? Жду. Сколько мне сидеть? Качели находятся в тени, хоть это радует — всё ж не май месяц, когда солнышко только начинает греть.

Достаю телефон, смотрю время. Почти три. Сижу, жду.

Часы что-то в последнее время не ношу, рука неметь от них стала. Надо бы куда-то в спортивную секцию походить или хотя бы зарядку по утрам делать. А то сидячая работа способствует остеохондрозу да проблемам с хождением по большой нужде.

Вот и сижу, думаю. Уж не пойти ли просто домой? Дойти до метро, а там уже и сориентироваться.

Не знаю, сколько так сидела, но мне показалось, что довольно долго. Потом словно краем глаза заметила, что рядом на втором посадочном месте кто-то появился. Поворачиваю голову. Лёша. Точно. Это ведь его голос был там, в театре. То-то он показался мне знакомым.

— Давай отвезу домой.

— Я сама.

— Тебе не стоит соваться в метро. Всё ж там камеры. Всё везде просматривается.

Я задумчиво уставилась в одну точку. И что, довериться ему? Или он как-то с этим связан? Что делать? Он мне ничего не говорит, есть ли повод ему доверять?

Кольцо. Только одно кольцо. Я доверяла ему, когда согласилась замуж. Доверяю ли я себе той, что до потери памяти была? Люди ведь бывает ошибаются. А я только что обожглась с Димой. Хотя если он не был моим мужем, а прислушаться к своим ощущениям, то я ему никогда не доверяла. Близости избегала почему-то. А вот с этим… Фимой… к нему наоборот тянуло. Но он меня тоже обманул. Плёл про жену, а оказывается я жена. Хотя где гарантии что он не врёт? Кольцо. Всего кольцо, которое невидимое, но оно есть.

Закрыла глаза, прислушиваясь к интуиции. Доверяю ли я ему? И сердце, стучащее быстрее, при одном упоминании Лёши, служит ответом.

— Ладно, пойдём.

Мы сели в машину, стоящую тут, во дворе. Ту, на которой он меня подвозил в прошлый раз. Я правда тогда была немного не в себе. Но когда я с ним была в себе? Сейчас я тоже, считай, после шока. Хотя какой шок? Я ведь особо и не боялась. Да, страшно было. но не так, что до умопомрачения.

Приехали к моему дому.

— Зайдёшь?

— Нет.

— А тебе не кажется, что я нуждаюсь в ответах? — в ответ молчит, да только машинная сигнализация пимкнула.

— Пойдём, проведу.

Мы молча входим в подъезд, поднимаемся на лифте. Тишина. Раздражает, но молчу дальше. Звоню в дверь, мама открывает. Лёша здоровается, проходит вместе со мной в нашу с Надей комнату, закрывает за собой дверь.

У нас в комнате есть замок. Вообще на каждой комнате есть ручка с замком, как на туалете с ванной. Ну и можно закрыться изнутри, но в случае чего, есть ключи, так что можно открыть с другой стороны.

Лёша подходит ко мне. Смотрит в глаза. Потом протягивает руки в подолу моего платья и снимает его через голову. Я не сопротивляюсь, мне как-то всё равно. Платье подвергается тщательному осмотру. Потом что-то он находит, с силой сжимает и это трескается. Досматривает его до конца, потом бросает на стул. Снимает с меня нижнее бельё. Тоже тщательно осматривает, кладёт. Окидывает меня холодным расчётливым взглядом, от которого у меня мурашки по коже. Страшно… Если он нашёл жучок, то чего ждать?

Я стою голая, и мне холодно от его взгляда. Разворачивает меня к себе спиной. Потом начинает вытаскивать шпильки из волос. Волосы падают вниз. Скользит руками по волосам. Я б сказала, что приятно. Не смотря на всю неоднозначность ситуации, мне хочется его. Глупо.

— У тебя радио портативное есть? — киваю и иду его искать.

Достаю. Работает оно от батареек, но только с гарнитурой. Лёша вставляет наушники в уши и обходит комнату. Туда, до куда не может дотянуться, встаёт на стул. Даже к люстре прикладывает радио, вдоль карниза тоже водит. Потом закрывает глаза и садится на стул. Сидит какое-то время.

Прямо шпионский детектив. Я так и стою голой.

— Оденься.

А я смотрю на него и не понимаю его. Перед ним девушка, абсолютно голая, к тому же его жена, а его что — не возбуждает?

Он встаёт, а я подхожу к нему и целую. И взгляд сменяется пламенным. Боги, да от него одного я уже плавлюсь. Он подхватывает меня за талию, а я повисаю на нём, обхватывая бёдрами его пояс. Он меня сажает на подоконник, на котором уже что-то подстелено. Я снимаю с него футболку, начинаю расстёгивать его ремень, потом брюки.

А потом понимаю, что НЕЛЬЗЯ. Вот просто интуиция не шепчет, а орёт. НЕЛЬЗЯ! НЕЛЬЗЯ! НЕЛЬЗЯ!

И я отталкиваю его.

В его глазах боль. Боги, что я наделала?

— Нельзя, — а сама чуть не рыдаю. — Нельзя, пока нельзя!

Он молча стискивает губы, надевает обратно брюки, потом футболку. Потом разворачивает меня к окну. Да, хорошо, что у нас там жалюзи, не видно меня с улицы обнажённую.

Проводит по волосам рукой, по спине, а потом слышу как дверь щёлкает и когда оборачиваюсь, его нет в комнате, а слышу, как хлопнула входная дверь. Ушёл.

У меня слёзы наворачивается, а ведь я сама виновата. Зачем его и себя дразнила. Но это “НЕЛЬЗЯ!” всё ещё стучит в моём сознании. Я переодеваюсь в домашнюю одежду и сижу на постели со слезами на глазах. Обидно, на себя, на ситуацию в целом. И я опять осталась без ответов. И вдобавок обидела его. Никудышняя я жена!

Лёша

Была суббота. Всю ночь я метался в постели, мне снилась Инара, и я никак не мог избавиться от наваждения. С одной стороны хотелось спать, вчера я лёг поздно, точнее уже сегодня, с другой — боялся вновь увидеть Инару. Времени было десять. Вроде бы всё нормально. Встал, попил чай с бутербродами, сел за компьютер. Попытался что-то поделать, но сосредоточиться не удавалось. Что-то грызло меня, плохое предчувствие. Так, что у нас может быть? Даша... Закрыл глаза, увидел ниточку ведущую от моего сердца. Выпустил сокола и полетел за ниточкой. Она вела в театр. У театра были грузовики и люди, много людей. Я, конечно, могу что-то сделать в образе сокола, но без магии. В общем, придётся разбираться на месте, удалённо не выйдет. Я вернул сокола в тело. Открыл глаза. Успокоился. Сейчас нужен холодный рассудок, эмоциям поддаваться нельзя. Итак, нужно телепортироваться. До этого я в этой жизни только сокола выпускал. Итак, как это я делал во сне — соединял наши ниточки жизни. Итак, это первое. Второе, нужно наложить отвод глаз. Третье, нужно вырубить всю электронику, камеры и так далее, поскольку отвод глаз действует лишь на людей, а не на технику. Так, всё учёл или нет? Значит, нужно вперед себя послать импульс на отрубку техники, притом без вреда для оной. Ну и отвод глаз одновременно со мной. Так, четвёртое, рядом с Дашей телепортироваться нельзя, нужно чуть поодаль. А ещё лучше всего будет, если никто не догадается обо мне. А как это сделать?

Послал ещё раз сокола, чтоб разведать обстановку. Телефонный звонок одному из типов, он натянул чёрную омоновскую маску на лицо. Потом ответил на звонок. Послушать бы их. Слушаю.

— Представление закончится через час.

— Хорошо.

— Смотрите, дождитесь выхода основной массы людей, нам переполох ни к чему.

— Угу.

— А ещё не забудьте, когда я поравняюсь с кем-то из ваших, чтоб меня огрели, чтоб на меня не подумали.

— Идёт, сделаю это с радостью, — и даже под маской почувствовал я улыбку.

Ставлю метку на этого типа. Вот им и заделаюсь. И есть повод не проявлять себя вовсе.

Значит, так, возвращаюсь. Соединять ниточки наши с любимой нужно не до конца. И я представил свою ниточку судьбы и её. И соединил их, почти,оставив между ними миллиметр. Открыл глаза — театральный зал, выходит основная масса людей, краем глаза заметил любимую с “муженьком”. Спрятался за кого-то и вышел вместе с ними. Отвод глаз сработает, вот только пусть Даша меня тоже не заметит. А вот на неё может он не сработать. Потом тип в маске, тот самый, я иду за ним, накрываю его своим пологом, потом обезвреживаю, переодеваюсь в его одежду. Цепляю морок на себя того типа, чтоб и фигура совпадала, и под маской лицо, на всякий случай. Проверяю мысленно технику. Всё отрублено.

Потом появляются остальные типы в масках, иду вместе с ними, снимая полог.

Стрельба в воздух, пули частично рикошетят, но я отгораживаю основную массу людей от нас, что они нас не видят, не слышат и пули до них не добьют.

Кто-то приказывает заложникам проследовать на сцену. Я стою неподалёку от входа на сцену. Потом муженёк проходит мимо. Что-то мне не нравится в его взгляде — нет страха. Промелькнула усмешка. Блин, значит, это он с ними заодно. Что ж, настала пора действовать. Ударил муженька, удара хватило, чтоб его послать в отключку. Автомат великая вещь. Череп не проломлен, это самое главное. Вырубил свет, схватил Дашу за руку и тихо вывел из толпы. На всех остальных заложников временно надел купол, чтоб они уснули и пули не срикошетили, если вдруг начнётся пальба.

Даша молчала, не сопротивлялась. Это радовало. Теперь её не мешало бы вывести отсюда. Шепнул ей у входа, вперёд послал сокола. Вроде бы всё чисто. Вывел её, объяснив, где меня ждать. потом вернулся назад, послал заявку в полицию с одного из телефонов бандитов, пустил сонный газ, который принесли с собой преступники. Заложники не пострадают от него, поскольку накрыты куполами, остальные же... Потом нажал тревожную кнопку, не руками, естественно. Полиция кстати как-то быстро среагировала, видно после одного из терактов имевшего место много лет назад. Я телепортировался недалеко от двора, в котором была любимая, по прежнему вырубая технику и держа отвод глаз. Нужно было предусмотреть путь отхода. Я потихому сгонял за машиной и телепортировал и её тоже, машина была под “отводом глаз”. Потом подошёл к любимой в плотную, сел на качели. Предложил отвезти домой.

Она сомневалась, и я знал, почему. Пока она думала, мне надо было передохнуть чуть. А ещё нужно было подчистить всё. Соколом вылетел из тела и пошёл делать зачистку. Все видеозаписи за эти три часа постирал.

Даша решилась мне довериться, и мы пошли к машине.

Когда привёз любимую к её дому, проверил, как дела в театре. Полиция как раз взяла штурмом здание. Поснимал все щиты со всех. Дальше пусть МВД разбирается — это их работа.

А дальше Даша предложила зайти. Вначале хотел не заходить, а потом передумал, решив на всякий случай проверить её и квартиру на предмет жучков или маячков. Зашли, молча. Напряжение не сходило. Зашли в квартиру, разулись и прошли к ней в комнату. Я запер дверь. Потом раздевал её. Чего мне стоило не смотреть на неё как на любимую жену, которую можно желать. Я холодно и не отвлекаясь сделал то, что хотел. Она стояла обнажённая и я собрался уже уходить, но она поцеловала меня. Ну и самообладание я всё растерял. Боги, как же я хотел её! Мысли все напрочь улетучились, оставляя лишь нас двоих в объятиях друг друга. А потом всё кончилось. Она с силой оттолкнула меня. Что, опять? В прошлый раз причина была в том, что она не хотела изменять мужу. А теперь что?

— Нельзя!

Боги, как ушатом по голове! Одно слово, а сколько силы в нём.

— Нельзя, пока нельзя!

Обида, стиснул зубы. Но так её хотелось, хоть против воли. Не могу смотреть в её глаза, столько в них боли.

Развернул к себе спиной и не удержался. Прикоснулся к НЕЙ, а потом чуть не сдержался. Еле заставил себя ретироваться. Быстро, пока не потерял самообладание. Вздохнул спокойно только в машине. Желание захлёстывало меня. Рассудок помутился. Домой, срочно домой!

Приехал домой, поставил машину, сняв с неё полог. Удивительно, что до этого момента не врезался кто-то в нас. На удивление все улицы были пусты. Мы проехали по Москве и даже без пробок и аварий, не нарушая правила дорожного движения. Вернулся домой и провёл долгое время в душе, стараясь снять своё напряжение и желание, представляя, как ласкаю её, как она отвечает на мои ласки. А потом завалился спать.

Перед сном вновь подумал об Инаре. Вот, что получается, что я заблокировал её и что вышло, я теперь вообще постоянно о ней думаю. Не годится это. Попробую отпустить воспоминания, всё ведь хорошо кончится, посмотрим, может информация может быть оружием.

Сокол

Тяжко мне далось это принудительное перемещение. Оказался сразу же подле своего дома. Ну, не закон ли подлости? Где б ещё она поселилась?

Меня вот волнует вопрос, а если б физическая близость у нас с женой была, чары б разорвались? Подозреваю, что нет. Оговорка на срок была лишь предлогом, давала мне причину расслабиться. Дорасслаблялся.

— Заходи, дорогой! — на пороге намалевалась Инара. Как всегда в чёрном! В платье! Вот не понимаю я эту моду на платья. По мне привычный наряд девицы во сто крат милее.

Попробовал сопротивляться. Ага, так меня и спрашивали. Тело не слушалось. Интересно, а будь я сейчас соколом был бы в таком же положении? Хотя наверное да, потому как зелье всё равно в теле. И структура тела роли не играет. Грустненько. Вошёл в дом. Даже сел на предложенную лавку.

Инара села за стол и зазвонила в колокольчик. У меня очи на чело полезли, отродясь у нас слуг не было. Теперь вот были. Тут да там сновали знакомые с детства селяне. Выстроились все в ряд.

— Знакомься, это наши рабы.

Во мне поднялась волна негодования. Ну ладно слуги, да на войне брали пленных они отрабатывали три года в счёт того ущерба, что нанесли державе. Но рабы — это ж понятие вещи. Живая вещь. Даже с обычным изделием обращаются лучше, чем с рабом.

Я оглядел присутствующих, взгляды были замыленные, измождённые, словно они лишились душ. Грустно так стало. Что ж нужно было сделать с этими людьми?

— Конюх, кашевар, поломойка, посудомойка, швея, вышивальщица, горничная, дворовый, денщик, ключница, привратник, скотовод, пастух, разнорабочие.

А ведь большинство дел хозяин с хозяйкой выполняли.

— А чем ты занимаешься?

— Как чем — руковожу, — искреннее удивление на лице.

— И зачем я тебе нужен?

— Чтоб род продолжить.

О, да я теперь породистый жеребец, оказывается.

— Представление окончено? Могу я чем-то полезным заняться?

Как она побледнела, а потом покраснела.

— Вначале не мешало бы тебе помыться.

У меня просто нет слов. Инара тут же дала распоряжение банному(и такой раб нашёлся) натопить баньку да меня вымыть, приодеть, да в спальню привести.

Вот тебе и построил я терем на свою голову. Да ещё и два поверха* захотелось мне.

Чтоб я больше, да ни в жизнь! Ага, но теперь только сперва буду с женой советоваться. Сомневаться в том, что разыщет она меня не приходится. Другой вопрос, что от меня к тому времени останется и не превращусь ли я в раба, а может и вообще дух испущу. Всё ж сокол не может сидеть в клетке.

Попарился, нырнул в купель, вновь попарился, облился ведром холодной воды. Всё ж сила пока подвластна мне. Как далеко эта власть распространяется, вот в чём вопрос.

Приодели меня в вышитую сорочку, кстати, чёрную, а вышита красными нитками. Ну-ну. Что дальше? По-моему, у кого-то крыша поехала.

Привели меня в горницу, перина там на полу лежала, да не одна, а три насчитал. Интересно, число три случайно или имеет какой-то тайный смысл?

У нас обычно число четыре частенько используется.

Что дальше? Мне прямо в одежде полагается ложиться на лежанку? Кстати, а постель-то тоже чёрная. Символично…

Пока решил поиграть из себя послушного паренька. Глядишь, может и добьюсь чего. Хотя тело не слушалось, так что выбора особого не было.

Тут и Инара пожаловала. Переоделась, хотя это сложно было назвать переодеванием, скорее уж разделась. На ней была прозрачная чёрная сорочка, открывающая виды на некоторые особенности женского тела. Не сказать, что не красивое тело было. Но как же любовь? Если честно, то что я женщин голых не видел? Да и матушку свою в баньке в своё время видел. А совсем недавно голую жену трогал. Пусть мысли немного не те были, но она вовсе не смущалась приставать ко мне.

Вспомнил любимую и плоть не заставила себя долго ждать. Ну вот, только этого не хватало. Стараюсь отогнать непрошенные мысли. Переключаю внимание на ЭТУ женщину. Желание тут же испаряется. Как здорово!

— Раздевайся! — приказ. Тело безмолвно повинуется. Отвожу от неё взгляд. — Смотри на меня!

Глаза поворачиваются на голос. Начинает раздеваться, медленно, плавно. Если б это была любимая. Образ тут же вспыхивает в сознании. Нет! Отгоняю эту мысль. Смотрю на продолжение представления. Интересненько, что она ещё мне покажет?

— Ложись, — слушаюсь, мой повелитель.

Приближается ко мне как кошка, охотясь.

Забирается на лежанку. Приближается, и пытается на меня запрыгнуть, словно на лошадь.

И сияние, запахло палёной плотью. Визг, ругань.

Как интересно! Инара стрелой вылетела из горницы.

И долго мне так лежать? А если я замёрзну?

Хватились меня через некоторое время. А я так и лежал, не смея пошевелиться. Тело уже затекло. Инара явилась уже полностью одетая, приказала одеваться. и спросила, что это было?

— Ах, это. Это моя жена постаралась!

— Жена?

— Да, я женился. Не знала?

Она посерела.

— И как это снимается?

— Не знаю. Да и мне было не интересно.

— Встать! — подскочил, как миленький. — Взлети!

Интересно, а как это выполнить? Попробовал руками помахать. Точно! Подпрыгнуть ещё надо. Ага, уже полетал десять раз.

— Значит, все мои приказы выполняешь. Сними проклятье!

Даже при всём желании не смог бы против повелительницы слов. Твои приказы,ЕЁ приказы.

Я развёл руками.

— Не могу, госпожа. Только тот, кто наложил проклятье может.

И это мой голос? Не похож как-то.

— И кто она такая, жена твоя?

— Думаю, она явится за своей собственностью, то бишь мною.

Она закусила губу.

— Ладно, подождём, пока явится.

— Скажи, а если она умрёт…

— То и я умру.

— Это что за связь такая?

— Волшебная!

Она опустилась на лежанку. Задумалась.

— И сколько она сюда будет добираться?

— Не знаю. Напрямую может и быстро, да только слыхал, что закрыли прямые дороги.

— Ладно, подождём твою жёнушку. Вот только вряд ли всё будет хорошо для неё и тебя.

— Поживём, увидим.

— Свободен. Живёшь ты тут, кушаешь вместе со мной, спишь тоже в этом доме. В остальном же — к ней притронуться не сможешь!

О, как мы заговорили. Теперь она накладывает схожее проклятье. Интересненько.

На том и расстались. Интересно, а вот если перенестись к любимой, обратная привязка меня от неё вытащит, но ведь сила будет использоваться не моя. Значит, Инары. И сколько раз это нужно проделать, чтоб истощить её настолько, чтоб она не могла больше колдовать? А ещё вопрос, смогу ли я переместиться к жене?

Сосредоточился, попробовал увидеть её нить. Нить увидел. Соединяю вместе, ага, вот только никуда не переношусь. Жалко. Попробовать напитаться силой. Бросил взгляд на окрестности. Силы была, вот только никак не светлая. Жалко. Тёмную пить не буду.

Стал слоняться по окрестностям. Возиться в поле, дрова рубил, заготавливал на зиму. И на глаза старался некоторым мерзопакостям не попадаться. А где б не находился, в обеденные и прочие приёмы пищи оказывался за столом. Грустненько так. Сила была, никуда не делась, но не для перемещения на далёкую землю. Жалко. Как там любимая? А ещё мог оборачиваться соколом, и летать. Это единственная отрада была, почувствовать свободное падение, парить на воздушных потоках, взмывать ввысь. А ещё всё время вспоминал Травинку. Первую встречу, вторую.

Как мы на Торжище пересеклись разок. Когда она сказку рассказывала. Я тогда подумал, что это паренёк, но он тронул моё сердце. Я был очарован. А когда встретился с ним взглядом, то сердце пропустило удар. Это была ОНА! Моя суженая, моя тогда ещё Невеста. А потом она пропала так же как и появилась.

Мысленно возвращаюсь туда, в своё прошлое, прокручивая каждую свою мысль, каждую фразу.

Прошло несколько лет с тех пор, как я повстречал ЕЁ. За это время я постоянно думал о НЕЙ. Каждый день, перед сном мне вспоминались её голубые глаза. Я уже был зрелой личностью. Окончив высшее союзное училище, мне предстояло несколько лет проходить практику ближнего боя. Поскольку частые военные действия были возможны лишь на далекой земле, меня отправили туда тайно. Я просто должен был затеряться среди местных парней, ищущих себе пару. Ничего удивительного не было в том, чтобы житель чужой деревни участвовал в стычках между молодыми людьми, ведь и мужчины и женщины, которые еще не заключили семейный союз все время пересекались, показывая, на что способны, каждый со своей стороны. Мужчины показывали свою сноровку, ловкость, умение постоять за свою будущую семью. Состязания обычно продолжались с ранней весны и до осени. А уж с осени надо было либо выбирать себе спутницу по душе, либо сваливать из этой деревни. Одиноких чужаков не любили. Мало ли что он тут делает, никто же не знает, о чем он думает. Так я и провел несколько лет в поисках своей возлюбленной, одновременно с этим улучшая свои навыки ближнего боя. Хоть я и был боевым магом, но всякое бывает на поле боя, физическая сила тоже может понадобиться, вдруг СИЛу растеряешь всю.

Однажды я проезжал мимо одного торжища. Обменял некоторые вещи, привезенные со своей земли и бывшие тут в почете, на то, что мне было нужно и уже собирался покинуть местную ярмарку. Но столпотворение привлекло меня.

Пойдем, сказитель приехал.

А что за сказатель? — поинтересовался я у молодого человека.

Молодой парнишка.

А, значит, ничего интересного.

Не, брат, это не простой сказитель. Раз в лето* на это торжище он приезжает и сказки рассказывает, да так рассказывает, что закачаешься. Там уже народу много, так что ты, брат, не ходи, а мы пойдем.

Мне стало интересно, что ж это за сказочник такой и о чем он рассказывает? Пробрался к концу торжища, где было много люду, да только слышно ничего не было и не видно. Надо бы подобраться поближе.

Сказано — сделано. Набив морду и образовав толчею, я стал проскальзывать поближе, а народ уже выяснял отношения кулаками. А ведь и не догадаются, что я всему виной.

ТИ-ШИ-НА! — послышался негромкий голос. Все вмиг замерли. — СЕ-ЛИ!

Голос заставлял повиноваться. Даже меня. Да кто посмел мной командовать! — в душе возникло негодование. Но я повиновался. Все сели. Через одного в каждом ряду, получалось, что каждый видел предыдущего в ряду и сказителя, сидевшего в низине. Это был и правда молоденький мальчишка. Лет 14-15. Сорочка мужская, порты, шапка. Я применил свою СИЛУ, чтоб разглядеть вышивку. Но вышивка была простая, лишь обережные знаки, ничего личного. Интересно, это сделано было специально, чтобы найти его было нельзя или как?

Я попытался считать душу. Заглянул в глаза. Боги, за что мне это! — небесно-голубые.

Давным-давно жили три брата, — началась сказка. Голос — он был тихим, нежным, но что-то в нём было такое, что заставляло погрузиться в происходящее в сказке.

То была семья охотников: Тур, Пан и Яр. Долго ли коротко ли, да раз собрались они на охоту. Вышли в степи необъятные. В небе стоял звон — то жаворонки распелись,празднуя раннюю весну, — сказитель подражал пению птиц. Да так похоже, что я заслушался этим пением. Потом гляжу, вовсе не сказитель поет. Он молчит, закрыв глаза и словно слушая. Все зрители тоже слушали. И видно и правда слышали песню жаворонка, возможно каждый свою, которую когда-то слышал. Несколько мгновений мы так сидели и слушали.

Младший брат Яр заслушался пением птиц и так его оно проняло, что захотел он что-то сделать, сделать своими руками, любуясь на это поле. И молвил тогда Яр:

— Не хочу я, братья, охотиться, зверье разное стрелами разить, а хочу вот поле вспахать и засеять зерном, опосля, когда оно вырастет и вызреет, то собрать урожай, смолоть его и хлеба напечь людям на здоровье. Только он так сказал, как с неба спустились золотой плуг и золотое ярмо.

Бросился тогда старший брат Тур к плугу:

— Сие мое!

Хотел ухватить плуг, а тот пламенем занялся.

Вдруг правда вижу этого старшего брата. Стоит такой испуганный, а перед ним стена огня.

Отшатнулся в страхе Тур, — не только Тур отшатнулся. Отшатнулись все зрители, и я в том числе. Вот это да. Словно перед каждым воображение рисует огонь.

— Сие мое! — прокричал средний брат. Но и ему сахнуло пламя в лицо.

— Нет, братья, сие мое, — улыбаясь, говорил Яр.

От спокойного нежного голоса Яра вдруг стало тепло на душе. Это ведь его по праву. А он даже не сердится. Он лишь улыбается, такой теплой улыбкой.

Он подошел и взял золотое ярмо, накинул на пару волов, которые паслись поблизости, запряг их в плуг золотой и проорал первую в мире борозду. А потом — вторую, и десятую, и сотую. Засеял поле полбою — пшеницей дикой, и выросла она буйным колосом. Собрал урожай Яр и муки намолол, и спек первую ковригу, и вторую, и десятую, и сотую. И людей угощал.

Вот вижу, как выносит он хлеб из избы и предлагает путнику, мило улыбаясь.

И научил их пахать, сеять и хлеб растить.

Перед моими очами появилась борозда, я словно сам бросил туда зерно. Зарыл борозду. А дальше пробиваются сквозь землю колоски. Они растут и растут. Зеленые, полные сил. А вот и пожелтели они, поспели.

За все то большие боги теплых Краев взяли его к себе и искупали в Озере Живой Воды. И стал Яр — Ярилой, Богом весенних работ и плодородия. И спускался он на землю в тот весенний день, когда можно было засевать землю зерном. И то был Великдень, то есть Большой День хлебороба.

Тут же воображение нарисовало Яра, который начинает сиять, становлясь Ярилой. Он стоит и смотрит на спелое поле, улыбаясь и даря всем эту благодать.

Все были под впечатлением. И я тоже. Незаметно увидел, как сказитель поднимается, улыбаясь и разворачивается и уходит. Эта улыбка! Эти глаза! Я поднялся и побежал в ту сторону, куда пошел сказитель. Но ЕЁ уже и след простыл. Я бегал по всему торжищу и искал, но нигде ЕЁ не было, как и парня, которого я описал. И такая тоска в душе. Еще пуще прежней. Что ж ты со мной творишь, моя милая Ладушка. Тебе мало было меня мучить, решила еще и очаровать своей сказкой. И видел я Ярилу, с улыбкой ЕЁ! Поднимаю взор на очи — голубые и прекрасные! Теперь понятно, почему ты в такой рубахе. Ведь ты девушка, негоже девушке переодеваться в мужской наряд. Но так тебя никто не узнает, или почти никто. Тебе так безопаснее. А значит, я не против. Только вот как теперь тебя найти?

Торжище завершилось и разъехались люди. А я стоял и смотрел вслед заходящему солнышку.

Тарх Перунович, помоги! Подскажи, будь добр, где мне искать ЕЁ! — я поклонился до земли, отдавая дань уважения солнышку.

ПРИСЛУШАЙСЯ К СВОЕМУ СЕРДЦУ, ОНО ПОДСКАЖЕТ! — услышал голос я в своей голове.

Я закрыл очи, представляя её светлый образ. Этого парнишку, в рубашке и портах, и представил, как она снимает шапку, коса падает вниз. Она стояла с противоположной стороны от солнышка.

Благодарствую, Даждьбог! — еще раз поклонился и пошел в ту сторону, куда мне подсказал Бог и сердце.

Часть 2 Глава 4

Даша

Утро началось странно. Голова болела с самого утра и меня вновь тошнило.

Да что со мной такое? Дежавю какое-то. Я еле поднялась с постели и прошествовала в туалет. Захватила с собой тазик и легла обратно.

Телефон зажужжал. Это был Дима.

— Привет.Надо встретиться и поговорить.

Какой встретиться, я же по квартире еле передвигаюсь.

— Дим, кажется я заболела. С утра уже голова болит, — и меня вывернуло. — Прости, как-нибудь в другой раз.

И я отрубилась. В дверь позвонили. ТОЛЬКО БЫ НЕ ДИМА! ТОЛЬКО БЫ НЕ ДИМА!

Мама открыла.

В комнату кто-то тихо вошёл. Потом щелчок закрываемой на замок двери. Глаза у меня не открывались, а на голову легла прохладная рука. Сразу стало легче.

Сколько я так пролежала, не знаю, но меня больше не тошнило. А когда пришла в себя, услышала Лёшин голос.

— Давно это началось?

— Сразу как ты уехал, — услышала я голос мамы.

— Плохо.

— Это не беременность, она делала анализ. Может её врачу показать?

— Я разберусь. Если не выйдет, тогда к врачу. Оставьте нас, пожалуйста.

Послышались шаги, потом дверь щелкнула. А дверь закрыть ведь можно и снаружи, предварительно повернув защёлку в горизонтальное положение.

Потом шелест белья, а потом меня подвинули.

— Ну, лапа, рассказывай.

— Что? — ощутила его обнажённое тело. А сама тоже была голой. Ой!

— Всё, что было связано с твоим самочувствием.

И я рассказала. Про тошноту, иногда головную боль.

— Так, давай проведём эксперимент, — он не разрешил мне открывать глаза.

А потом ощутила поцелуй. Боги, что это было. Словно по всему телу разлилась энергия, такая родная, любимая. А потом всё закончилось.

Я открыла глаза, никакой боли. А на меня смотрели два СИНИХ горных озера. Таких родных и прекрасных.

— Ну как?

— Божественно.

И смех, такой родной, такой дорогой.

— Понятно всё с тобой.

— Что понятно?

Я начала к нему приставать, а он захватил запястья и держал.

— Послушай сюда, малышка. Я всё понимаю, что тебе хочется. Мне тоже очень хочется. Но вспомни, что было вчера, — я его оттолкнула. — Вот-вот. Будет повторение вчерашнего. Доверяй своим инстинктам, всегда.

Я вздохнула. И что дальше?

— А дальше ты меня не видишь, поняла? Не высматриваешь. И даже если я рядом, ты меня не знаешь.

— Почему?

— А потому что ты сама себе заблокировала память. Значит, было нужно спрятать наше знакомство.

И что, мы не будем видеться?

— Будем, но не на людях. И удали мой контакт из телефона. И фотографии. Хотя...

Влез под подушку, взял телефон. А потом закрыл глаза.

— На, думаю связи больше нет.

— А как мне связаться с тобой?

— Никак.

Я расстроилась.

— Дарён, гляди на меня, — гляжу, куда ж я денусь. — Тот анализ крови, что ты сдавала, где сдавала?

Какой анализ?

— Не помнишь, ладно, — он встал и одевается. — Да, и ещё. Ты знаешь, с кем ты спала? -я помотала головой. — С Димой.

У меня глаза чуть из орбит не вывалились. А он поцеловал меня и я вспомнила, как Дима меня целует, а потом как встаёт от меня голый. А у меня голова болит с бодуна.

А Лёша улыбается.

Что-то в этой истории неправильное.

— Не думай об этом. Вот только больше с ним не спи, ладно? — и лишь киваю в ответ.

И Лёша уходит.

Лёша

Утром мне было плохо. Но это не мне плохо, а ЕЙ. Ну что опять, во что на этот раз вляпалась? Ни на минуту оставить нельзя этого ребёнка!

Телепортировался, сразу послав импульс и отвод глаз. Когда тёща открыла, снял полог. Мама Даши была встревожена. Поздоровался и сразу пошёл к ней. Она лежала с закрытыми глазами. Прикоснулся к ней, жара не было. Попробовал просканировать её ауру. Она была серой. А ведь она у неё радужная. Блин!

Мама зашла к нам. Рассказала, что это началось сразу по отъезду моему. Значит, псевдомуж тут ни при чём.

Потом мама ушла, заперев нас в комнате. А я понял, что с ней.

Слился с ней душами, аура насытилась всеми цветами. Она наконец-то смогла безболезненно открыть глаза.

— Маленькая моя, ну что ты так, — шептал я помимо слов любви.

Она не выносила разлуку в принципе. В прошлый раз натерпелась, сколько мы тогда не виделись? А теперь вообще не выносит.

И понял я ещё одну вещь: если у нас будет физический контакт, родится новая жизнь. Теперь кое-что вставало на свои места, почему было нельзя.

Дима начал действовать, значит, так просто от Даши не избавится. Пока он был в отключке в театре, я снял амулет и просканировал его воспоминания. Была девушка, с которой он спал и не помнил, потому как это было по пьяни. Лицо он её не запомнил, лишь длинные тёмные волосы. Это было после бара и когда Дима лгал Даше про их знакомство, то вспоминал этот эпизод.

Ну что ж воспользуемся этим. Я поцеловал Дашу и вклинил ей воспоминание как она лежит обнажённая, а Дима голый встаёт с постели, а у любимой раскалывается голова после попойки. Потом как она идёт делать анализ на ХГЧ — Хориони́ческий гонадотропи́н человека — гормон, который выделяется при беременности — тест отрицательный.

Перед уходом подошёл к тёще и попросил показать анализ. Она показала. Адрес лаборатории я запомнил. Начнём поиски оттуда.

Ну что ж, пора взять всё в свои руки!

Даша

Не знаю, что именно мне помогло, без таблеток не обошлось, но состояние здоровья у меня улучшилось. Никаких признаков болезни. А ещё то воспоминание, от которого захотелось скривиться. Странно, но я хотела чтоб первый раз был особенный, отдать себя по любви своему единственному. А вышло выходит по пьяни. И это при том, что я не пью спиртное. Как такое возможно? Всё, что было до того — я не помнила. Может меня опоили?

Но теперь рассказ Димы вставал на свои места, когда я с подругой пришла веселиться в бар.

Ладно, похоже, что "муженёк" об этом не помнит, поэтому стоит прояснить этот момент, ну и помириться. Хотя мы и не ссорились.

Набрала его контакт в телефоне.

— Привет, да мне уже лучше. Нам нужно пообщаться.

Договорились встретиться в кафе, недалеко от дома.

Надела обычное летнее платье, волосы собрала в хвост, сумочка и телефон.

— Привет, — поцеловала его в щёку.

— Добрый день. Как ты?

— Таблетки творят чудеса!

— С тобой точно всё в порядке? — кивнула. — а что вчера случилось, ты помнишь?

— Какие-то люди в масках, потом свет погас и я поползла куда-то, потом встала, уже пошла. Там аварийный свет включился, и я пошла к выходу. Так и выбралась. А что там с остальными было, не знаю. Прости, что я тебя бросила, но ты был без сознания, а что я могла сделать против вооруженных людей? А что с тобой было? Ты не пострадал?

Он помотал головой.

— Да я очнулся когда менты уже всех повязали. Меня осмотрел врач, сказал, что всё в порядке, только шишка на голове. Уж не знаю, что там случилось, но похоже кто-то тревожную кнопку нажал, а менты быстро среагировали, запустили сонный газ, ну и всех бандитов повязали.

— Понятно, — как твоя шишка?

— Уже почти прошла.

— А я тут кое-что вспомнила.

— Да, что? — глаза тут же загорелись. — Тебя.

— Меня?

— Ну да, как мы с тобой в баре тусили, потом переспали. Плохо помню этот момент, всё словно в тумане. Зато потом как я перепугалась, что мы натворили, ну и побежала анализ сдавать в лабораторию, чтоб исключить беременность. Ты извини, но я б не хотела вот так забеременеть по пьяни, потом ещё чтоб ребёнок Дауном родился.

— Да, извини, что не сказал. Видишь, сама всё вспомнила.

— Ладно, всё уже в прошлом.

— А ты больше ничего не помнишь?

Я помотала головой.

— Может что ещё, что тебе кажется нереальным или несущественным?

Я задумалась, это он на что намекает?

— Нет, больше ничего.

— Ну ладно. Хочешь, пойдём на роликах покатаемся?

— Нет, не хочу. Мне нужно контрольные делать, теперь мало свободного времени будет. Уже скоро начнутся консультации в институте, так что редко будем видеться.

— А ты ко мне переехать не хочешь?

— Нет. Извини, Дим. Да, я вспомнила, что у нас с тобой было. Но ты ведь не мой муж, — он кивнул. — У меня никогда с тобой никаких чувств не возникало, а по пьяни не считается. Так что давай расстанемся. Мне надоело встречаться вот так. Ладно б были чувства какие, а их нет. Я не хочу тебя обижать, ты хороший парень.

— У тебя кто-то есть?

Мотаю головой.

— Просто не хочу тебя обманывать да и себя тоже. Встречаться просто ради того, чтоб не быть одному — это не по мне. А то, что было в прошлом, пусть там и остаётся.

Он кивнул.

— Желаю тебе найти свою половинку, но это не я.

И я ушла в туалет.

А когда возвращалась, Дима говорил по телефону.

— Это не она. Да, мы спали. И тот анализ был после наших отношений. Нашли другую. Ну ладно. Хорошо.

Я вернулась обратно в туалет, а потом вышла и пошла к Диме.

— Ты расплатишься?

— Да, конечно.

И мы простились и я пошла домой. На душе было легко.

* * *

*

Следующую неделю я замоталась. Работа, учёба, стала искать спортивную секцию. Пока не нашла и было тепло, каталась на роликах, сама. На своих коньках, в парке недалеко от дома.

Просто отрабатывала приёмы, что на уроках показывали. Тренировка бёдер ещё была да и спины, пресса. То, что надо. Часа два каталась, потом домой пошла.

— Привет, — это был Дима.

Я улыбнулась.

— Какими судьбами?

— Да я тут с девушкой. Прислушался к твоему совету.

Девушка подошла к нам. Светленькая, голубоглазая, красивая. Волосы были до плеч, распущенные.

— Познакомься, это Вета. А это Даша.

Я улыбнулась.

— А вы красивая пара. А Вета — это Виолетта?

Она кивнула.

Меня позвали с ними в кафе, да я отказалась.

— Что вы, не буду я третьей лишней. Мне ещё уроки делать.

— Может сходишь? — Вета настаивала, а глаза у неё потемнели, словно тьма их заволакивала.

И я кивнула.

А потом у меня словно лазили в голове.

— Это не она, ты прав, — звук был словно сквозь какую-то преграду. Я отворила глаза.

— С тобой всё в порядке? — участливо поинтересовалась Вета.

Я словно отогнала марево. Прислушалась к ощущениям, чувствую себя хорошо.

— Мне, правда, пора, — встала, хотела расплатиться, но девушка не позволила.

— Это ведь мы тебя пригласили.

И мы расстались, вот только когда домой пришла, то рухнула на пол, как только порог переступила.

Потом меня словно несли куда-то, раздевали, укрывали.

А когда я очнулась и открыла глаза, меня целовали, нежно, ласково, и тело наполнялось энергией.

Он тоже открыл глаза. СИНИЕ, такие глубокие.

— Ты кто?

И лишь поцелуй в ответ, потом ещё и ещё.

Потом встаёт, одевается и уходит. Вновь дежавю. Но я опять забыла что-то.

Встаю, одеваюсь, иду мыть руки, поскольку чувство грязных рук, кушаю. Потом заваливаются родители с пакетами — ездили за покупками, сестрёнка.

— Даш, гляди, что мы купили!

Начинаем вместе разбирать покупки.

Как интересно!

— А вот это я подарю своему племяннику!

Я непонимающе склоняю голову.

— Ну, у тебя ведь будут когда-то дети! — подмигивает мне.

Показывает кубик мягкий, с молнией, кнопками, застёжками, шуршащий, пищащий, звенящий, разноцветный, да со шнуровкой. Я улыбаюсь.

Не знаю, когда у меня будет малыш, но ему наверняка понравится.

* * *

* * *

Лёша

Даша, жаль, что ты меня не будешь помнить, но так надо, любимая. Прости, солнышко, но это опасно для тебя. Стёр все воспоминания. А на роликах оставил, вот только себя заменил на тот морок, который был на мне в тот раз. Подправил воспоминания в театре и стёр любые упоминания себя. Надеюсь, что так обойдётся для неё. А ещё сделал воспоминание о том, как они с Димой… Точнее это подразумевалось, когда он вставал от неё голый… Надеюсь, ты сможешь меня простить. А ещё убрал все проявления, которые она чувствовала, когда я расчёсывал ей волосы. Не было этого!

Теперь надлежало найти ту лабораторию.

Интернет — наше всё! Поискал нужную информацию. Да уже то, что накопал в интернете уже подтверждало мои сомнения. Подчистил все свои вылазки, взломал что нужно было, чтоб все следы убрать. Меня здесь не было, никогда!

Потом влез в медико-стоматологическую университетскую библиотеку. Вот это хранилище данных!

Прямо глаза разбегались. Да, не вариант. По сути мне медицинская информация и не нужна. Мне нужно строение тела, то бишь анатомия, фармакология, и всё, что связано с анализами.

Зарылся в каталогизатор. Нашёл целую тонну книг. Теперь бы найти их все.

Потом нашёл отдельную комнатку с запрещёнными исследованиями. При телепортации я на всякий случай послал импульс вперед себя да отвод глаз сделал. Не помешает. Так что теперь ходил туда, куда не пускают студентов и не всякого преподавателя. Нашёл парочку занятных книг по запрещённым исследованиям. Точнее сказать, они были засекреченными, хотя были якобы под запретом.

Там было слишком много информации. Но я изучал материал с точки зрения неофициальной медицины. Много занятного обнаружилось.

Потом изучил-таки те книги, которые наметил с самого начала, а потом нашёл их аналоги среди запрещёнки. Вот там всё представлялось в другом свете. Да, поверхностные данные совпадали, вот на этом совпадения заканчивались.

Проторчал я там прилично. Книги не выносил, проверил их на магию — никаких охранок.

Ну что ж, пожалуй, можно наведаться и в лабораторию. Прежде чем туда соваться, решил проверить тут систему безопасности. Вот тут она была на высшем уровне, как и оборудование. Тогда я просто прошёл на другой уровень планеты, проник соколом внутрь, а потом решил там и навести справки. На этом уровне тоже были компьютеры, оборудование и прочее. В то же время всё остальное было как призраки. А проверяли они кровь не только по обычным показателям, скорее больше проверяли на другие параметры, а скорее магию. Так, где же Дашина кровь? Стал смотреть магическим зрением. Нашёл. Обычная кровь. Проверил рядом лежащие — схожие. Заменил образец на другой, а Дашин уничтожил. Потом нашёл результаты анализа в компьютере, нашёл всплеск, который они обнаружили. Остальные показатели вполне обычные. Не стал трогать, вот только некоторые маркеры заменил чтоб походили на тот анализ, которым подменил.

Потом стал дальше копать. Особых следов чего-то большего не нашёл, а вот ниточка, связывающая с некоей подпольной фирмой, правда совсем тоненькая и бумаги были уже порезаны, но обнаружилась. Картинку соединил в цельный образ из кусочков, а сами кусочки не трогал.

Потом стал следить за лабораторией. Кто привозит оборудование, куда забирают образцы, кому звонят, если что-то обнаружат.

Так прошла неделя.

За Дашей тоже следил, но опасности не чувствовал.

А потом ощутил, что ей плохо. Кто-то копался в её воспоминаниях. Дождался, пока всё завершится, стал следить за любимой. А вот того, кого увидел в кафе, никак не ожидал увидеть. Точнее ожидал, но не в том облике. Но сейчас важнее любимая. Она держалась на ногах на упрямстве. Добрела до дома и вот тут уже рухнула. Я успел поймать. Хорошо, дома никого не было.

А её изрядно потрепали. Стал Дарёнку приводить в чувство. Она очнулась от поцелуев, всё ж слияние лечит душу.

Да только меня не узнала. Прости, ты и это забудешь.

А потом просто вернулся к себе, выпустил сокола. И сел на хвост нашей парочке.

Вот интересно, Дима пешка или кто? Судя по тому, что я у него обнаружил в прошлый раз, ему тоже подчищают мозги периодами. Потому как заказчика я не нашёл в памяти.

Зато теперь догадки подтвердились. Вот только мало информации. Блин! Какого чёрта она в этом теле? Зачем оно ей понадобилось и как?

Как она его синтезировала? Насколько помню, наши тела были уже дряхлыми. Молодость конечно вернуть можно, но не на той стадии. Тогда что? Клонирование? Но как? Тело не содержит способности, так что бесполезно. Тогда зачем ей наши тела?

Что она хочет?

Слишком мало информации.

Нужно вспомнить, всё, до конца.

Возвращаюсь в тело, и даю установку спать. Нужно вспомнить..

Сокол

Чего я жду? Наслаждаюсь, можно сказать, жизнью. Обустраиваю свой дом. Зачем? Собираюсь ли здесь же жить с любимой? Нет. Точно не собираюсь. Построю новый дом, чтоб не было неприятных воспоминаний. А зачем тогда? А чтоб занять себя. Не привык я без дела сидеть. Силой пользоваться нельзя, так хоть руки чем-то занять. Надеюсь, что Травиночка поняла мои намёки и сможет меня вызвать. Всё ж ей нужна моя плоть: волос, ноготь, или вот пёрышко. Это был запасной вариант, на всякий случай. Отец пошел странствовать, кому ж как не ему я мог доверить своё пёрышко. А чтоб заклятье сплести, надобно самому его придумать, собрать из кусочков мозайку, говорил намёками. Верю, что она догадается и призовёт. Любимая. Как же долго ждать... Разлука с тобой хоть на миг — испытание, а вот такая да ещё и к другой — тяжкая мука. Живу верой, надеждой и любовью.

Инара заклятье на меня наложила, но думаю, что призыв с пёрышком всё равно сработает. Всё ж любимая сильнее, а любовь — даёт столько сил, что всё можно вытерпеть, через что угодно пройти и преодолеть все трудности.

Грустно смотрю на небо, а ведь на Срединной Земле оно лазурное, как её очи. А тут оно не напоминает её. И солнышко не такое тёплое. Там оно жёлтое, ближе к земле находится. Тут холоднее, а может потому что нет ЕЁ рядом, не согревает она меня своим теплом, своей улыбкой. Грустно, тоскливо.

* * *

* * *

**

Инара что-то мне подмешивает в воду. Напитки я не пью, боюсь. А вода имеет странный привкус. А ещё я стал забывать ЕЁ. Не знаю, сколько времени прошло. Но каждый день с трудом заставляю себя вставать. Перестал домашними делами заниматься. Лишь просыпаюсь, завтракаю да улетаю соколом в поднебесье. Не могу тут находиться.

А ещё каждый раз мне кажется, что я забыл что-то важное. Что не даёт мне покоя.

* * *

* * *

* * *

*

Инара говорит, что завтра мы женимся. А я не помню даже, что было вчера. Такое безразличие ко всему. Пустота такая в сердце. Словно всю душу высосали. Смотрю вокруг и ничего не радует. Лишь ветер в крыльях приносит хоть немного облегчения. Летаю, летаю и ещё раз летаю.

* * *

* * *

* * *

**

Живу со своей женой, а не могу быть с ней. Да и она не хочет. Уж не знаю, почему, но никаких супружеских отношений. Вроде как жена. А разве это нормально, когда мы друг к другу не прикасаемся? Спим в разных горницах. По мне так ненормально, но к чему-то большему я и не стремлюсь. Нет желания к ней прикасаться. Скорее даже наоборот, есть какое-то отвращение. Смотрю на неё и словно змею вижу. Каждое движение напоминает об этом. И не то, что возбуждения нет, а противно даже смотреть в её сторону. Дома почти не бываю. Всё время провожу в облике сокола. И словно перестаю быть человеком. Хотя человек ли я, этого уже не знаю. Да, оборачиваюсь человеком. А сам ничего не помню. Ни о себе, ни о своих родных, ничего. Только Инара, её голос, её змеиная внешность.

А сегодня за столом прислуживала новая девушка. Странно, но сердце пропустило удар. Очи у неё странного лазурного цвета. Цвета неба. Но не нашего. Ничего об этом не помню, разве был я на другой земле? Но откуда ж тогда знаю этот цвет? Виду не подал, что заинтересован ею. Веду себя как обычно, безразлично ко всему.

Вода вновь имеет странный вкус. Выхожу из-за стола, иду в горницу и сразу же отключаюсь от всего вокруг. Сквозь сон слышу лишь нежный ласковый голос, странный, будоражащий меня. А очи отворить не могу. Веки словно свинцом налитые.

На другую ночь всё повторяется. За столом прислуживала та девушка, с волосами цвета солнышка. Солнышка да не нашего. Откуда мне знать этот цвет? Слова не молвит даже, молча подаёт еду. А я и внимания не обращаю. Так нужно. Отчего, не знаю, просто чую. Вновь вода чудной вкус имеет. Ладно, не заморачиваюсь. Вновь иду, бреду по сходам*, поднимаюсь к себе. Горница кажется неуютной, тёмной, мрачной. Ложусь на лежанку и очи сами собой закрываются. А потом вновь слышу журчание ручейка, вижу как деревья колышутся, яркого зелёного цвета, вижу поля жёлтые, людей незнакомых, и девицу, с длинной косой цвета солнышка, поднимает очи на меня, цвета небесной лазури, улыбается, а голос журчит, словно реченька. И сердце стучит быстро-быстро, отклик в душе находит. Как же она прекрасна. Любуюсь ею. Хоть во сне могу это делать.

Третья ночь. Повторяется всё. Вот только теперь ясно слышу голос её. Она плачет, горько так, сердце сжимается. Чую как что-то обжигает сердце, разливая вокруг такую любовь и нежность. Боги, что же это? На очи падает огненная жидкость. Пытаюсь разлепить пудовые веки, и марево спадает. Нет больше тяжести. Вижу её, плачущую. Настенька! Любимая! Бросается в мои объятия. Родная моя! А у самого такая радость на душе. Всё-всё вспоминаю. Кто я, где я, кто ОНА.

— Соколик мой, сердце моё, душа моя, жизнь моя!

— Любимая, прости меня, непутёвого, прости мою любопытную натуру. Зачем я пил то зелье? Зачем поддался на чары ворожьи? Прости за всё!

Рассказываю ей всё. Что было со мной это время. Что было до того. Как попал под чары, про любовь мою к ней и как не выдержал и поддался новым чарам, как забыл её, жену свою. Слёзы стекают по моим щекам, а она их вытирает.

— Всё в прошлом! Я прощаю тебя! Тебя, но не ЕЁ!

А дальше даже не заметил, как оказались мы на улице. Зато видел, как горели очи ЕЁ ясные. Нет, не ненависть в них была, а расплата. Наказание за всё то, что довелось ей вытерпеть.

— Выходите, люди добрые! — столько СИЛЫ в ЕЁ голосе.

И посыпал люд из домов всех. Кто в чём был одет. Кто в одних портках, кто в сорочках нижних. Вот обычно коли что случается, люди выбегают вместе с детьми. Только детей не было, Инара всех перебила. Кто уж мог как взрослый работать, всех рабами сделала, остальных всех приказала убить. Как так можно? Как можно поднять руку на детей малых: честных, наивных, чистых?

Ведал я теперь, что с людьми сделалось. Почему они со стеклянными очами были. Почему беспрекословно подчинялись наказам Инары. А она вела себя словно Князь, потому как такой власти не имела даже княгиня.

Сняла Травинка очельник, расплетает косу.

— Уходите, люди добрые. Вы теперь люди вольные!

Очи у людей прояснилися, и пошли они из села. И когда скрылся из виду последний, полилась речь любимой. Вспомнилась сказка, как я чувствовал всё на своей шкуре, каждое слово, каждый образ.

— Значит, ты ЖЕНОЙ назвалась? Огонь, выжги всё здесь! — и полыхнул терем мой, а огонь словно разлился из печи вокруг.

С криком выскочила Инара из дому. Огонь уже лизал все стены, перекидываясь на соседние дома.

— Жена? — Травинка хохотала. Потом посерьёзнела. — На МОЁ руки протянула!

Волосы по ветру развивались у любимой, а Инара была в ужасе. От любимой отвести взгляда не мог, какая ж она красавица. Богиня! МОЯ!

— Убирайся в свой ПЕКЕЛЬНЫЙ МИР! И чтоб НИКОГДА ты не перевоплотилась в наших мирах, наших жизнях! Отныне и НАВЕКИ!

Инара бежала сломя голову. Так, что пятки сверкали. Вбежала в свой челнок и улетела. Ещё не видал, чтоб так быстро перемещались вражеские корабли.

Огонь бушевал, село, что ещё недавно было целым и невредимым, уже догорало. Какая же сила у огня? Сродни погребальному костру!

Всё быстро кончилось. Не было ни брусочка, ни вещицы обгорелой. Лишь прах, на выжженной земле.

— Матушка Земля, ты очистилась?

— Да, дочь моя! Благодарствую!

— Исцеление тебе дарю я! — засветилась земля светом зелёным, я прямо ощутил силу этого излечения. — Ветры буйные, ветры сильные! — подул ветер. Закружился вокруг НЕЁ. — Семена сюда несите! Возрождать Землю-матушку!

Я прямо увидел вихрь, что улетел, а через несколько мгновений вернулся уже окрашенный, семена падали на уже просто чёрную землю, никакого пепла.

— Водичка-сестричка, ты нужна Земле-Матушке! Пролейся тёплым дождиком!

На небе собрались тучи серые, которые тут же начали проливаться дождём. Красиво! Солнышко светит с одной стороны, а перед нами стена дождя. Дождь падал на меня, тёплый, нежный, стекал по волосам, щекам, бороде, падал за пазуху. А вот Травинка была сухой, волосы так же развевались в разные стороны. Не могу не смотреть на это ЧУДО природы! Какая же она очаровательная, восхитительная, бесподобная, волшебная! Она полностью пробудилась, моя половинка, моё счастье, моя душа, моя суженая, моя жена! МОЯ!

Земля возрождалась и не только тут, а повсюду, я это ощущал всей душой. А там, где простирался мой взор уже колосилась зелёная трава, появлялись ростки, будущие деревья. Тьма исчезала отовсюду. И пока мы стояли, вокруг уже был лес. Густой, высокий, чистый, красивый!

Я ведал, что люди, ушедшие отсюда уже строят дома на другой земле, используя поваленные деревья. Они не пропадут!

— Пожалуй, всё! — жена повернулась ко мне. — У тебя, любимый, есть ещё пожелания?

А я смотрел на неё и не мог отвести взгляд. Улыбка не сходила с моего лица и даже проступали слёзы от умиления.

— Пожалуй одно, обнять тебя и никогда не отпускать!

Она улыбалась. Боги, как же она улыбается!

— Хорошо, тогда хочу крылья!

— Погоди! Есть ещё одно!

— Что? — улыбка такая лукавая.

— Гребень, — она опустила руку за пазуху, доставая оттуда мой гребень.

Беру бережно из её ладошки, обнимаю жену, потом разворачиваю к себе спиной. И начинаю её расчёсывать.

— Я знаю, что ты хочешь заплести две косы, у меня есть две ленты. Вот, — одну достала из левого отделения передника. Первая моя, узнаю её сразу же. Вторая из правого отделения. — Это подарок Тарха Перуновича.

Заплетаю ей две косы, укладываю корзинкой. В руках пояляется белый платок, который повязываю любимой на голову, закрывая все волосы. Притрагиваюсь к сорочке, она изменяется на белоснежную, с белой вышивкой. Свадебной. Опускаюсь на колени, притрагиваюсь к её ножкам. Появляются сапожки. Тоже белые.

— Ещё положена понёва, — подала голос любимая.

Поднимаюсь, обнимаю её тонкий стан — появляется красная понёва, в клеточку.

— А передник нужен?

— Я ведь не буду сейчас дома возиться. Так что пока нет. И она приподнимается на-цыпочках и обнимает меня за шею, целует. А когда поцелуй прекращается, на мне тоже рубаха белая, с белой вышивкой, белые портки и белые сапоги.

Я улыбаюсь. Научилась не только жизнью управлять, но и всем. Умничка моя! Благодарствую Боги за суженую.

И любимая оборачивается голубкой белоснежной, взмахивает крыльями и взлетает. Я ударяюсь о землю и взлетаю ввысь соколом. Догоняю её, обгоняю её, кружусь вокруг неё. Мы летим, играючись в воздушных потоках. Вольный ветерок обтекает нас, мы парим на его крыльях. А потом опускаемся подле Небесной Колесницы Золотистой, словно ласковое солнышко.

Ударяемся о землю, становимся людьми, и улетаем вместе с Тархом Перуновичем на Срединную Землю. Поблагодарили мы Дедушку, отвесили ему земной поклон и вновь оборотились птицами, полетели домой к Травиночке.

Сели на берёзку подле дома и сидим, ждём чего-то. Вот отец вышел весь седой-седой, сгорбленный.

— Батюшка, — любимая уже оборотилася человеком и подходит к отцу, — родимый.

Обнимает он её, целует в щёки.

— Доченька, любимая, — отец плачет. — Я уж не думал, что мы в этой жизни свидимся.

— Всё хорошо, батюшка, уже всё хорошо.

Смотрю, как у любимой меняется наряд прямо на очах, превращается в девичий.

— Дочка, что? Почему? — отец дивуется.

— Надо по-людски ещё свадьбу справить.

— Тут сёстры твои.

— Едь с ними на торжище, — отец кивает. А я оборачиваюсь пёрышком и падаю на землю. Настенька подходит и поднимает пёрышко, прячет за пазуху. И сама за берёзку становится и растворяется в её стволе. Как и я, словно мы становимся частью природы. А дальше суматоха, все начинают бегать, запрягают лошадей, садятся в телегу и едут на торжище. Все. Не остаётся никого.

Мы выходим из берёзки и становимся вновь птицами и летим, обгоняем родичей и летим на торжище вперёд них.

Отдаём в мену по камушку самоцветному, берём шестёрку лошадей, большой воз и забираем все товары с торжища. Зовём всех на свадьбу, объясняя дорогу.

— А коли увидите ветренник с книгою, знать туда вам поворачивать надобно. Там батюшка мой живёт, учитель сельской.

После этого едем мы обратно, да так быстро, что кони словно вихрь промчалися мимо отца с остальными родичами. Развернули их воз. Те и поехали обратно.

А дома уж и столы накрыли, всё для пира приготовили.

Скоро стали стекаться местные жители да праздновать нашу свадьбу. Любава, кстати, тоже замуж вышла, за Рудака.

А к полудню мы с Настенькой остались одни. Отказались от дома, вышли в чистое поле. Прикоснулся я к любимой, распустились косы золотые. Рассыпались живым солнышком по плечам любимой. Прикоснулся к одежке её, и развеялась она силой вокруг. Повторила она за мною и остались мы в чём мать родила. А дальше любили мы друг друга, пока солнышко заходить не стало. Настенька была такая счастливая. А я лежал подле неё и любовался. А с последними лучами солнца слились в одно целое и очутились на моей земле. Дом строить надобно. Тут солнышко только взошло, впереди долгий день будет. Скликал народ и стали вместе избу строить. А любимая намалевала, где что надобно поставить. Где горница, где полати, где стены. К вечеру мы и управились. Домового кликнули. Пришёл дедушка.

Взял я жену свою на руки да внёс в дом, чтоб вот так, она здесь словно и всегда была, а не новая хозяйка пришла. И стали мы жить-поживать да добра наживать.

Много этого добра — такой мелочи у нас народилося. А ещё создавали мы целые миры, целые земли со своими солнышками. Одной лишь мыслью, сливаясь воедино. Много миров, дальних, ближних — всяких.

— Люблю.

— Люблю, — вторит ЕЁ нежный голос.

Часть 2 Глава 5

Даша

За физику так и не смогла взяться. Прямо накрывало, и слёзы лились в три ручья. Да что со мной такое? Набираю номер телефона, смотрю, и не понимаю, чей это номер. Контакта у меня такого нет, да только руки сами набрали. И хоть родители предупреждали о мошенниках, что нельзя звонить на незнакомый номер или перезванивать чужому кому-то, а всё равно набрала номер. А у самой сердце бьётся быстрее. Сбросили. Набираю снова и снова. И короткие гудки в ответ. Грустно… Ведь гудок идёт. Кто ты, таинственный незнакомец?

И вновь еду в парк на роликах кататься. А перед глазами стоят трюки, которые пытаюсь повторить. Вот только человека, который эти трюки делал я не помню. И такая грусть захлёстывает меня. А вокруг меня толпа ребят, я скольжу по ним взглядом, но не вижу родных глаз. Потом бурные аплодисменты, а у меня слёзы на глазах. Кланяюсь и уезжаю. Потом проезжая мимо, вижу двух недавних знакомых: бывшего и его подружку. Улыбаюсь им, машу и... проезжаю мимо. Не хочу никого видеть!

Выезжаю из парка и вижу удаляющуюся фигуру в футболке и шортах. Блин! Спотыкаюсь и лечу кувырком. Вряд ли мне удастся благополучно приземлиться не на пятую точку. Жизнь не проносится мимо, жизнь не имеет смысла, если нет ЕГО! Его СИНИХ глаз! И перед глазами проносятся воспоминания. Я закрываю глаза. А когда открываю, я лежу в объятиях, ЕГО объятиях. Слёзы беззвучно текут из глаз.

— Ну не плач, прошу.

И такая волна протеста поднимается в душе.

— Ты, ты, да как ты посмел так поиздеваться надо мной! — на его лице отражается раскаяние и растерянность. — Поцелуй меня!

И он целует. А потом хватаю его за волосы.

— Прибью! Только ещё что-то отмочи в подобной манере! И волосы, с какой такой радости ты обкромсал, такие прекрасные волосы!

А он нежно ко мне прикасается, обнимает и мне кажется, что нюхает меня. Я начинаю принюхиваться. Ну вот, воняю потом, я ведь физические упражнения делала. А он зажмурил глаза и словно мурлычет.

— Я видела их.

— Кого? — он тут же садится.

— Наших голубков.

— Кого?

— Того самого, про кого думаешь.

— Где?

— Тут.

— Давно?

А у меня глаза уже горят, хочу его скалкой огреть, чтоб больше не был таким болваном. Отворачиваюсь от него.

— Мне надо знать.

— Ага, надо.

Что бы мне такого ему пожелать? Интересно, а прошлое воплощение распространяется на нынешнюю жизнь?

— Ты Мой! И никто другой не сможет к тебе прикоснуться! Ясно?

И хохот.

— Глупенькая, — он обнимает меня за талию, и нюхает мои волосы.

Маньяк, ей Богу! Извращенец!

И сидим мы у выхода в парк, и просто молчим рядом. Так приятно быть с ним, просто находиться рядом.

— Что ты вспомнила? — вместо ответа снимаю с себя ролики, достаю из рюкзака босоножки. — Ты обещала не кататься без меня.

— Не было такого обещания, ты его стёр!

— Тогда откуда ты...

А я показала ему язык! Вот тебе!

— Мне нужно знать!

— Хочешь воспоминаний лишиться? Могу тебе это устроить?

А он просто меня обнял.

— Прости, — шёпот, от которого мурашки по телу.

— Ладно, так уж и быть прощаю.

Он потёрся о мой бок.

— А ты в прошлой жизни котом не был?

— Может и был, не знаю. Так что там наша парочка?

— Не знаю, по-моему в очередной раз следили за мной.

— И ты не переживаешь?

— Нет. Что ты раскопал?

— Ничего дельного, — я надула губки. — Знаешь, есть официальная общепризнанная медицина, а есть.., — киваю в ответ. — Так вот, кое-кто занимается экспериментами над кровью, генами, абортным материалом и клонами.

Я задумалась. Получается то, что мы видели — это клоны.

— Ну да.

— А разве они живут? Вроде ж пока не научились живучих создавать.

— Смотря какую цель ставить. Да, воспоминания не могут вклинить в клона. А вот живучесть зависит не от тела.

— Душа?

— Да. Учёные не научились призывать душу в это тело. Тем более, оригинал призвать точно не получится. Но это официальная медицина не может.

— Значит, Она смогла? — Лёша кивает. — Странно.

— Что тебя напрягает?

— Знаешь, я раз смотрела передачу одну про отрицательный резус. Так вот, говорили там, что таких людей невозможно клонировать.

— Почему?

— Не знаю.

— Тогда логично предположить, что у тебя отрицательный, — киваю. — А группа?

— Первая, — присвистнул.

— Интересненько. Значит, скорее всего ...

— Да.

— Тогда...

— Как они обошли это? А меня ещё такой вопрос волнует. Вот она как-то научилась призывать души, значит, смогла заставить тело жить, переместила себя в него. Ладно. А кто такой Дима?

— Ну, тело понятно. А вот душа — не знаю. Я огляделась по сторонам. Нашей парочки видно не было. Я как раз переобулась, ролики спрятала в рюкзак, встала.

— Было приятно познакомиться.

И развернулась и ушла. Ко мне ещё навязались парни, говорили о том, какая красивая. Я с ними мило поболтала, они меня проводили почти до моей улицы. Потом я простилась и пошла домой.

Дома залезла сразу в душ. Потом надела свой красный махровый короткий халат на голое тело, волосы замотала в полотенце. Потом полезла в холодильник. Нашла рагу, тушенное мясо. Вывернула оба блюда на сковородку и стала греть.

— А на меня погреешь? — чуть сковородку не уронила. Вот, блин!

Стала греть и на него.

— Давно ты тут?

— Не, только пришёл.

Бросила на него взгляд, успел переодеться. Домашние шорты, и голый торс. Я сглотнула, но ничего не сказала. Поставила чайник. А волосы у него были мокрые да и на груди были капельки в волосках.

Потом отключила плиту и пошла сняла полотенце.

Теперь уже он сглотнул. Стала молча раскладывать еду по тарелкам.

— О чём думаешь?

— Не о еде. Как думаешь, нам уже можно?

Помотала головой.

— Сиди и думай о еде.

Пока кушали, молчали.

— А кто готовил? — я нахмурилась. Что-то мне это напоминает.

— Нравится?

— Нямственно.

— Я.

Улыбочка до ушей. Закатила в ответ глаза.

Пока кушали, поставила в духовку запеканку печься. Предварительно замесила тесто — творог смешала с яйцами и сахаром, добавила манку и всё в холодильник на полчасика или больше, всё на глазок. Ещё можно добавить соду, тогда более рыхлая получается, но я обычно не добавляю. Манка должна была разбухнуть. Ну и потом в форму для выпечки и в духовку.

— Знаешь, у меня с физикой опять засада.

— Помочь? — кивнула. — А чай будешь?

Я как раз заваривала “пу-эр с земляникой” — это такой китайский чёрный чай, и вроде как пищеварению помогает и если проблемы с желудочно-кишечным трактом, только брать нужно китайской фасовки. М-м-м.

— Хочу твою выпечку.

Я кивнула и пошла за учебниками. Принесла, села. Да только он меня усадил на колени. Я сглотнула. А ведь под халатом у меня ничего.

Так этот мучитель засунул руку под халат. Я вскочила.

И такие невинные отведённые в сторону глаза.

Села по другую сторону. А он тут как тут.

— Лёш, ты знаешь, чем это всё закончится?

— А я что, я — ничего!

Потом всё же сел рядом. Я открыла задание и сосредоточилась на учёбе. И странно, но просто присутствие его рядом помогло. Он просто взял расчёску и начал расчёсывать мои волосы. А я щёлкала как орешки задачки. Потом плита запиликала и я полезла проверять готовность. К зубочистке тесто не прилипало. Выложила в блюдо запеканку, выключила духовку.

— Садись, дорешивай.

Улыбнулась. Любимый.

Дорешав всё, налила заново вскипячённого чая. Он ел, но когда я ела, застывал и не сводил взгляда.

— Что?

— Ты красива, — а я покраснела. Что ж, если хочет любоваться, за просмотр деньги не берут.

Доела я быстро.

А потом пришли родичи. Я представила себя со стороны, Лёшу в таком виде и жутко покраснела. А если они подумают, что мы тут... Но Лёша уже был в футболке. Хух.

— Здравствуйте, — Лёша протянул отцу руку.

— Здравствуй, сынок!

Боги, они, правда, признали его?

— Лёша, покушаешь с нами? — вмешалась мама в напряжённую тишину.

И что, скажешь, что уже кушал? Не думаешь, что они могут обидеться или подумать, что их избегаешь?

— С удовольствием! — просиял он улыбкой.

Мама шустро накрыла на стол. Какие-то соленья доставала, грибы маринованные, мясо настрогала на тарелочки.

Надеюсь выпивку они не поставят.

Я пошла в комнату переодеваться, пока Лёша общался с родителями. Надела домашнее платье. Ну не буду ж я как на праздник наряжаться. Или буду? Покрутилась перед зеркалом, потом ещё и ещё. А вид у меня всё мрачнел. Вот тебе и полный шкаф нарядов. И что надеть?

Лёша сам явился ко мне.

Без стука. Правда у меня дверь была настежь, но всё равно.

— Ты тут утонула?

Я обессиленно села на кровать. Он окинул взглядом весь мой беспорядок.

Хоть успела выбрать себе нижнее бельё, а то в таком виде дразнить его точно не стоит.

Полез в шкаф и достал симпатичное платье. Оно было до колен, темно-синее с листочками белыми. Скромное, подходящее. Протянул мне.

Я благодарно кивнула и надела.

А с волосами что?

Понял без слов, просто стянул в высокий хвост. А я уже сама закрутила его в гулю и шпильками заколола.

— Благодарю.

Пришли мы вместе в кухню. Стол уже ломился от яств. Интересно, где мама столько всего откопала.

Алкоголя не было — это радовало. Хоть родители у меня не пьют, но иногда при гостях на стол ставят спиртное.

Зато был сок и байкал. А ещё мама вскрыла компот и перелила в красивый кувшин.

Так что в напитках точно проблемы не было. Нас усадили рядом в уголок, а по краям сели возле меня папа, а возле Лёши мама.

Лёша с папой беседовал о политике. Они даже немного поспорили. Вот знала, что любимый образованный и начитанный, но чтоб настолько... В итоге хоть мнения у них поначалу расходились, но в результате папа принял сторону своего зятя.

Я улыбалась. Всегда сомневалась: какого это привести в дом мужчину, как это папа воспримет? А вышло неплохо. Надюшки не было. Интересно, а где она?

— Мам, а где Надя?

— С Денисом в гараже возится.

Понятно всё с ней.

Мама всё допытывалась о родственниках со стороны мужа.

Родители есть? Отлично. Братья-сёстры? Брат — тоже хорошо.

Квартира в Москве есть — превосходно. Однушка — ничего страшного. На крайний случай можно сдавать, а жить в Подмосковье в двушке. И всё в таком духе. Я молча кушала, точнее сказать, ковырялась в тарелке да пожёвывала грибы. Люблю их, родители сами на даче собирали.

А есть ещё дача? Здоровско!

Просидели так часа два. Потом мама непрозрачно намекнула, что неплохо и со сватьями* познакомиться.

Проводила я Лёшу. Мы ещё долго стояли в тамбуре и целовались.

Лёша

Расследование продвигалось медленно, потому как исследования проводились запрещённые, поэтому никаких упоминаний, всё говорилось шифром, бумаг почти никаких не было. Компьютеры работали в режиме: схватил жёсткий диск и всё. Так же был пресс, под который в случае чего можно было засунуть этот жёсткий диск с данными.

Как известно, все данные, записываемые на жёсткий диск можно при большом желании восстановить, если нет физического повреждения и новая информация не записывалась. Поскольку при удалении информации, форматировании диска данные стираются не физически, а всего лишь удаляется ссылка на область, где хранился этот файл. Ну и это место становится "свободным", хотя файл по-прежнему на том же месте. И при переносе его в другое место обычно лишь ссылка меняет своё название, и лишь копирование информации на другой логический диск меняет его физическое расположение (при этом информация в предыдущем месте всё равно остаётся). Лишь перезаписывание на это место другой информации приводит к утрате предыдущей. Поэтому и говорят, если что-то случилось с данными, ни в коем случае не записывайте новые на этот диск. Тогда имеется большой шанс на восстановление.

Ну так вот, эти подпольные лаборатории предусмотрели это.

В общем, даже при имеющемся диске медик не разберётся в этих данных. Какие-то маркеры и цифры для каждого номера пациента, никаких имён. Поэтому всё расследование зашло в тупик, а рисковать своим обнаружением и копаться в мозгах — было рискованно. Ещё одна причина была: работа. Я ведь не мог всё бросить и сутки напролёт искать.

В общем, неделя рабочая уже кончилась, а сдвигов не было. Потом Даша поехала кататься на роликах. Блин! Я сел у выхода из парка и соколом наблюдал за ней. Она вытворяла трюки, которые я выполнял, когда красовался перед ней. Точнее вначале она их отрабатывала, а потом стала доводить до совершенства. Её обступила толпа народа, любуясь ею. Было на что посмотреть даже в плане трюков, а Даша вообще красавица, поклонников у неё вообще может быть целая тьма.

Кстати, в прошлом это слово обозначало тысячу. Тьма воинов — тысяча воинов, а тьма тьмущая — миллион.

Вот так интересно выходит.

А меня ела ревность. Не хотел, чтоб кто-то смотрел на неё и любовался. Такими темпами я из неё затворницу сделаю, чтоб она вообще из дома нос не показывала. Подавил эти чувства.

А Даша скользнула взглядом по собравшимся и слёзы блеснули в глазах. Любимая, ну что ж ты? И чувство грусти, такая тоска, что просто хоть вешайся. Что с ней? Она завершила выполнять трюки и поехала на выход. Помахала какой-то парочке и даже выдавила улыбку. Я собрался уходить. Мы ведь не должны видеться. А то чем чёрт не шутит? И она меня заметила. И всё, споткнулась и стала падать. Я не мог этого допустить, развернулся и просто поймал в объятия. А она плакать. А потом стала наезжать на меня, потом просит поцелуй. Вот и пойми этих женщин. А потом стала меня обижать. А я чувствовал лишь её чувства, сменяющие друг друга. И совсем растерялся. Она всё вспомнила, даже то, что я стёр и то, что закрывала сама. Она была права, во всём.

А я дурак, заговорил о врагах. Как она взбесилась! А я не мог понять, почему. Что я сделал неправильно. Я ведь хотел защитить её и нас. Потом она переобулась и ушла. Так, словно мы незнакомы. Вот и пойми её.

А потом проверил периметр и пошёл по своим делам. Точнее сделал вид, что ушёл, а сам навёл отвод глаз да вырубку техники да сиганул домой. Помылся, натянул шорты и к ней.

Боги, как она выглядела в этом красном халатике, едва прикрываемом все виды. Я смотрел на неё и не мог проронить и слова. Хотелось взять её здесь и сейчас. Подавил свои чувства и заговорил о еде. А дальше понеслось, поддавание соблазнам да борьба с ними. Спросил её про её чутьё, что оно говорило. Сказала, что нам нельзя! Боги, как это вытерпеть?

Потом она решила безопасно сменить тему на физику. И мы занялись ею. Точнее она и сама справилась, и я знал, что было не так. Ведь каждый раз видел её рыдающую над учебниками по физике. Но она больше не грустила и я поддался ещё одному соблазну, раз нужно всего лишь моё присутствие.

А потом пришли родители. Что тут началось! Едва успел сигануть домой. Думал вообще слинять, а потом передумал. Даша ведь в кухне только со мной занималась. Надел футболку и сиганул обратно.

В общем, мама суетилась, любимая пошла переодеваться и застряла. Потом на стол вылезло вино.

— Уберите, пожалуйста, я не пью.

— Совсем? — не унимался папа.

— Да, совсем, — папу видно очень интересовал этот вопрос.

— По состоянию здоровья?

— Да, не хочу укорачивать себе жизнь.

Папа просиял. Потом мы перемыли косточки партиям и депутатам. А любимая всё не шла.

— Я схожу за Дашей, а то она пропала.

И выскользнул из кухни.

У Даши в комнате был погром.

Вечная проблема всех женщин: что надеть. Увидел довольно скромное платье, максимально закрытое. Протянул ей. Она согласилась, молча надела. Бросил взгляд на волосы — не мешало бы собрать их. Предложил свои услуги. Потом мы добрались до кухни.

И пошёл перекрёстный допрос с пристрастием. Вот чудные люди, по идее нужно вначале выяснить кто встречается с дочерью, пока отношения не переросли в серьёзные. А тести благословили нас, мы поженились и тут уже допрос. А потом им ещё захотелось познакомиться с моими родичами. Мне вот только этого не хватало.

А потом мы вышли в тамбур. А я хотел так к ней прижаться и никогда больше не отпускать. Поцелуй нежный. А моя девочка стиснула меня в обьятиях и стала дарить мне жаркие, страстные поцелуи. Я прижал её к ящику, который стоял в тамбуре, потом посадил её на крышку ящика.

Раздалось покашливание сзади.

— Молодежь, весь стыд потеряли! — из соседней квартиры высунулась бабулька.

Загородил собой любимую, тут же покрасневшую.

— Здравствуйте! Я теперь ваш сосед, — повернулся к любимой. — Буду вечером.

И вышел, а потом сиганул домой.

Даша

— Это на что он намекал? — спросила баба Маша, когда Лёша ушёл.

— Вы о чём?

— Про соседа.

— Ну, это муж мой, — потупила я глазки.

У бабульки рот открылся и так и застыл.

— И когда успели уже?

— Ну, я пойду, до свидания, Марь Ванна! — и я проскользнула домой, пока не начались распросы.

В дверь позвонили. Я не пошла открывать, открыла мама, потом позвала меня.

— Кто?

— Соседка.

Она стояла уже у себя в квартире.

— Пойдём, деточка, поговорить надобно.

Я вошла в своих же тапочках. Меня пригласили за стол, с печеньем и сушками.

— Тут такое дело, — начала издалека бабулька. — У меня нет детей, да и единственные родственники живут за границей.

Я кивнула. Уж всем известно про эту одинокую старушку, а сколько народа к ней ходило, чтоб она отписала им квартиру. Да всё без толку, на словах она заключала с ними договор, а потом только вовремя не заплатил ежемесячный сбор, который она требовала, и всё: договор летел в пропасть. Некоторые пытались через суд отсудить да всё без толку. А потом находился новый желающий. И так в цикле. А мы с Надюшкой не отказывали ей, помогали по-соседски, даже мысли не допуская о её наследстве. Единственное, что я просила бабу Машу, так это нитки мулине. В своё время она даже учила меня вышивать. Правда мне было некогда, но я доделала все начатые вышивки и на этом с увлечением завершила. А вот нитки мне приглянулись.

Баба Маша достала корзинку с нитками и протянула мне.

— В общем, я умираю, деточка. Вот тебе то, что обещала.

Я поблагодарила.

— А может ещё что желаете?

— Я хочу, чтоб вы меня кремировали. А прах развеяли по ветру.

Я округлила глаза.

— Баб Маш, а вы какой веры?

Улыбка грустная.

— Нашей, родной.

Я улыбнулась.

— Скажите, а почему у вас с суженым не сложилось?

— Дак не встретила его?

А я прошла к её серванту, достала чёрно-белую фотографию, что стояла там в рамочке с кучей народа: детьми, взрослыми, стариками, и ткнула в лицо парнишки.

— А это кто?

— Сосед, погиб он.

Мотаю головой.

— Нет, не погиб. Живой ещё, ждёт свою суженую, чтоб уйти вместе с ней.

— Где?

Смотрю на этого мальчика и вижу дедка, замученного, скрюченного, стоящего на нашей остановке.

— Пойдёмте, проведу.

Вот иногда у меня находит, просто ведаю что-то и всё. Так и на этот раз. Знала, что именно он — её суженый, а потом и видение старичка пришло и где он.

Соседка довольно шустро собралась, повязала на голову белоснежную косынку и косу долу опустила. Классная у неё коса: белая уже, но толстая и длинная — она так и не обрезала её.

Потом я заскочила домой, поставила корзинку да переобулась, а бабулька о чём-то с мамой болтала.

Потом мы вышли из подъезда, я вела её под руку. Мы дошли до остановки, где привалившись к спинке сидел дедок. Подвела бабульку. Она смотрела во все глаза и слёзы текли по её щекам.

— Митька, ты что ли?!

Дедок поднял уставшие выцветшие глаза, моргнул пару раз, потом протёр глаза, засветившиеся узнаванием и радостью.

— Маруся! — и губы у него дрожат.

Я отвернулась. У самой слёзы наворачивались.

Потом они прошли к соседке в квартиру. Она вызвала скорую. Я не отходила далеко. А потом скорая приехала, а старушка открыла им дверь, пригласила чаю выпить. А после к нам заявились медработники, сказав, что померли дед с бабкой. И что просили оба, чтоб мы их кремировали, как договаривались. выдали нам справку о смерти и ещё какие-то бумаги.

Мама с папой занялись похоронами.

А я сидела и глядела в пустоту.

Лёша пришёл вечером, как и обещал.

Просто обнял меня, да так мы и заснули.

Травинка

Сегодня грустный день. Мне уже тринадцать, а сердце кровью обливается. Предчувствие беды не оставляет меня. Мама уже месяц не встаёт с постели. Мы с сёстрами поделили обязанности между собой: Весняна занимается готовкой и уборкой, Любава огородом, а я скотиной. Лошадь, два вола, корова, куры. С утра запарила пшеницу, пшено и овёс. Помимо выпаса ведь ещё и дома кормить их нужно. Куры бегают в загородке, вывела лошадь, оседлала, пошла переоделась в мужскую одежку — всё ж в женской верхом не покатаешься — и проехалась немного на ней, потом вывела волов и корову и погнала пасти. Некоторые сгоняют в стада живность, но в нашем посёлке это не заведено. Ещё отец рассказывал, что есть люди, которые строят плетень большой и живность сама там пасётся. Но опять же не у нас, где каждый сам идёт пасти. В пять лет уже коз дети начинают пасти, а в двенадцать уж коров доверяют им. Хотя меня живность и раньше не трогала — умела я с ней ладить. Потом отправлялась пасти живность, предварительно покормив курей. Вернусь с выпаса, загоню скотину, уже вновь пора кормить кого-то. Пойдешь, пообедаешь, нужно заняться заготовкой сена на зиму. Хорошо, тачки вошли в обиход — это упрощенный вид телеги. Нагрузишь сена на неё и везешь. Домашних забот хватает. Так и сегодня, выпасла всех, а сердце тревогу чует. Захожу к матушке.

— Здравствуй, мама, — а слёзы на глаза наворачиваются.

Смотрю в её бледное лицо, а она улыбается. Ком в горле проглотить не могу.

— Травиночка, младшенькая моя, поди сюда, малышка.

Подхожу, сажусь, беру её за руку. Всё ещё молодое лицо, но столько усталости в глазах, бледнее, чем обычно. И только голубые глаза ожили немного.

— Малышка, ты у нас особенная. Ты ведь знаешь, твой батюшка раньше ведуном был, — я помотала головой в ответ, никто об этом не говорил никогда. — Но мои родители были против отдавать меня замуж за такого человека. Они б наш союз никогда не благословили. Поэтому твой отец избрал себе другой путь, запечатал свою силу и осел на земле. Твой дед поставил ему дом, и за пару лет Любомир неплохо обзавёлся хозяйством. Потом и пришли сваты от него. Я тогда засиделась в девках, но против богов не попрёшь, я была против каждого жениха. И когда наконец-то пришёл свататься твой отец, родители с радостью нас благословили. Сыграли свадьбу, так и стали мы жить. Пошли детки, один за другим. Мы были счастливы, сыновья были прекрасными, но дочек боги не давали. Это немного огорчало, но детки скучать не давали. Потом уж и старшенький женился. Девять сыновей, и один уже завёл свою семью. А потом родилась наша первая дочурка. Это было весной, потому и назвали её Весняной. Я в ней души не чаяла и всячески баловала. Отец не одобрял этого, но видя мою радость не противился. Потом и Любава появилась. Весняна стреляла глазками и обижалась, когда я бежала к малышке. Но я ведь любила всех своих деток. Чтоб Весняна не чувствовала себя обделенной вниманием, мы её баловали: покупали подарки дорогие, всё ей дозволяли. А потом долго не было деток у нас. Дочки стали подрастать. Мы уж решиши, что больше не будет. Уже были не молоды, можно было и остановиться. Как-то раз отцу привиделся сон, в котором боги попросили снять печать. Хоть род он и продолжил, но свою силу волшебную потомкам не передал. Мы последовали совету Богов, тогда и родилась ты. После твоего рождения отец силу запечатал вновь, как и твою до времени. Но отец забрал тебя у меня, сам с тобой возился. Говорил, что я слишком забаловала дочек, а ты ОСОБЕННАЯ и он сам тебя будет обучать. Так и вышло, ты всегда при нём была, а я всю не растраченную на тебя любовь отдавала старшим сёстрам. Ты была обделена материнской любовью, а сестры наоборот — отцовской. Так не должно быть, девочке очень нужен отец, как мальчику мама. Это взаимодействие между полами, оно очень важно в супружеской жизни. И материнская ласка девочке тоже очень нужна.

Последнее лето* отцу деваться было некуда, всё ж ты теперь стала девицей, поэтому я сколько смогла, дала тебе женского: нежность, ласку, любовь, женские обязанности. Мой час пришёл, дочка, я ухожу в мир иной. Не грусти. Помни меня, надеюсь, что ты будешь любить меня и дальше. Сколько успела, я тебе дала. И так, последнее лето я жила только желанием передать тебе как можно больше за оставшееся время. Любомир наверняка захочет взять бобылку. Не соглашайся. Тебе нужно оттачивать домашнее хозяйство, дочка. Ведь у тебя будет семья, тебе нужно уметь со всем справляться. Понимаю, будет тяжко, но надо, малышка. А теперь ступай, позови остальных. С тобой я уже простилась в этой жизни. Как знать, может в следующей мы и встретимся… Люблю тебя, маленькая.

— И я тебя люблю, мама, — по щекам текли слёзы, я старалась не перебивать матушку. Это было важно. Я буду сильной. — Я всё сделаю, мама. Я со всем справлюсь.

Нежная грустная улыбка.

И я пошла звать остальных. Вначале сестёр, потом бегом в конюшню, села на лошадь, неоседланную, хорошо переодеться не успела, и поскакала в поле, за отцом.

Вечером мамы не стало, она простилась с мужем, дочками. Единственное, о чём жалела, что не увидела сына Ратибора, но он был далеко — на воинской службе.

Потом всем селом справили тризну. Вначале был клич. Наши мужики — отец с братьями — собрались и стали возводить кроду двух саженей в вышину. Матушку омыли, нарядили в погребальную сорочку, волосы распустили, положили в домовину (деревянный ящик) и под песни отнесли на опушку леса, водрузили на погребальный костер. Под славу богам, предкам нашим и славу ушедшей, подожгли кроду. Деревянные вешки загорелись, односельчане стекались, поздравляли нас, ведь матушка выполнила своё предназначение, а теперь отправляется в мир Богов. Потом были игры, бои, хороводы во славу ушедшей матушки. Единение голосов было полным. Пели даже дети, как и водили хоровод.

Да, было грустно, оттого, что я больше не почувствую её материнской ласки и тепла, не увижу её улыбки, не загляну в довольные очи мамы. Но это всё мои чувства, а как же её? Она ведь последнее лето* жила лишь одной силой воли, при этом старалась наслаждаться жизнью, как могла. До последнего месяца она находила в себе силы вставать и учить меня, направлять как могла на путь истинный, передавать, сколько могла знаний. И теперь её путь в этом мире закончен, она пойдёт дальше, в следующий путь. Ведь смерть — это не конец, а всего лишь начало.

Когда костёр погас, люди отвесили ещё раз низкий поклон и стали расходиться, отпивая кваса и заедая его блинами с мёдом. Только мы с отцом ещё стояли и смотрели в небеса. Я видела, как она уходила, просто поднималась её душа ввысь. Видел и отец, потому как так же поднимал голову, как и я. Он постарел за этот день. Вся голова стала седой, но он так же отпускал её и радовался её переходу.

Потом сёстры собрали оставшийся прах и пустили его по ветру. После этого уже пошли в дом, устраивать поминальный пир. В нашем доме было много народу, они приносили уже готовые кушанья, ставили всё на столы, которые поставили у нас во дворе и славили матушку и радовались за неё. Иногда проскальзывала грусть в глазах отца и сестёр, но они улыбались вместе со всеми. У меня не было слёз. Словно что-то оборвалось внутри. Появилась лишь уверенность в своих силах. Мне предстоит заменить матушку, поэтому негоже киснуть. Всё, детство кончилось. Раз её путь завершился, значит, я справлюсь без неё.

Гости разошлись уже за полночь. Мы с сестрами убрали всё лишь к утру. Следующий день мы отсыпались. Точнее отсыпались все, но ведь скотину кормить нужно. Как же я могла не встать? А там и покушать надо, как не приготовить. На колодец тоже сходить, потому как без воды никак. А на следующий день я взвалила на себя все домашние обязанности. На одном упорстве вначале держалась. Отец заикнулся о бобылке.

— Нет! Я справлюсь, — более этот разговор не поднимался. Да и на то он и РАЗ ГОВОР, что лишь РАЗ говорится.

Сестры отказались делать домашние дела, если мне тяжко, пусть берут бобылку, а нежели Травинка не хочет бобылки, пусть сама и справляется. Я лишь улыбалась: да, справлюсь. Единственное, что они делали, свои девичьи дела — шили себе придание — пряли, ткали, шили одежду, вышивали, растили лён и следили за крапивой для будущих тканей.

Отец отдал корову и волов сыновьям, как и лошадь, чтоб облегчить мне жизнь. Лишь иногда после брал на пашню кого было нужно, да сноха то одна угостит молоком, то другая. Кажется, они сговорились, ведь братьев у меня девятеро, один, правда, в дружине, а восемь остальных женаты, с детьми. У некоторых дети уже с меня, а то и старше. Так что они по очереди приносили нам молоко.

У нас остались лишь куры. Так и справлялась: крутилась как белка в колесе, а затемно просто падала на лавку и до третьих петухов спала даже без сновидений. Через лето* мне было уже проще, но вот с приданым у меня был полный провал. Заниматься ещё и льном просто было некогда. Сёстры хмыкали и давали свои обноски. Потом ещё через на следующее лето* меня стала подменять Любава на кухне, пока Весняна показывала как со льном управляться. Сёстры у меня умницы.

Постепенно и у меня появилась своя ткань, вот только шитьём заниматься как, мне не показали. Ткани прибавлялось, отец раз рассердился на дочерей старших и велел распределить обязанности по дому так, чтоб каждый день у меня было время заниматься рукоделием с одной из сестёр. Весняна ворчала, но стиснув зубы учила меня. Любава делала это с большей охотой. Мне стало полегче, да и приданое старалась делать с любовью. Правда зачастую выходило плохо, тогда это шло мне по дому возиться. Ткань вначале размечали и вышивали, натягивая на пяльца, а лишь потом уже вырезали по выкройке. Шила будущему мужу, а потом стыдно было в сундук такое опускать, поэтому я шила из ткани себе сорочку не с цветами вышитыми, а с обережными символами. Но и это с каждым разом получалось всё лучше. Стала высыпаться.

Но с Весняной мы так и не поладили. Она злилась: то мне всецело отцовское внимание доставалось, то материнское в последнее лето*. А я молча сносила обиды, стараясь не винить себя ни в чём. Ведь мама мне объяснила своё поведение, и я не считала себя виноватой в таком распределении любви. Но не огрызалась. А это злило сестру ещё больше. Так и жили, как кошка с собакой.

А ещё я мало того, что не считала себя виноватой, так ещё и винила в ответ сестру. Ведь из-за её безрассудности заболела мама. Мне тогда только исполнилось восемь. Сёстры побежали на реку. А ведь лёд уже начал таять. Делать там было нечего. Но наказы старших нам не указ. Точнее Весняне не указ. Вот она и потащила с собой Любаву. А отец уехал по делам на торжище. Прибегает Любава, бледная и отдышаться не может. Мама в лице переменилась, быстро к ней побежала. Пока мы смогли выудить из сестры признание, долго она не могла выговорить, что случилось... Оказалось, что Весняна с мальчишками пошли на реку. Точнее забрались на лёд. Потом пошла трещина и расползлась по всей реке. Ну и мальчишки выбрались, а Весняна осталась там — посреди реки. Боится пошевелиться. Мама дала мне задание, бежать к Богдану. Это мой брат. Он ближе всех к нам жил. Я и побежала. А мама побежала к Весняне.

Весняну вытащили на берег, она даже ноги не замочила. Напугалась, правда, и всё. А вот маму не удержала льдина и перевернулась. Она успела схватиться за верёвку, которую ей бросил Богдан. И не отпустила её даже после того, как её вытащили на берег. Её отогрели да она долго болела. А потом так и повелось, чуть что, мама тут же болеть начинала. Отец переживал, да что поделать. Со старшей дочкой он долго не разговаривал после того случая, а потом простил. Всё равно ведь первая дочка, любимая. Вот только отношения у них и так не особо были, а тут и вовсе испортились. Батюшка всё со мной возился, а матушка всё с сёстрами. До последнего лета...

Даша

Открыла глаза и вспомнила бабу Машу. Сон тут же забылся.

Вот каково это — всю жизнь прожить и не встретить свою половинку или знать, что нет её больше? Наверное, пока не встретил, живётся как-то. А ведь сейчас люди строят свои отношения вовсе не ища суженого, а просто начинают какие-либо отношения, если просто симпатия возникла или страсть. Или отношения сейчас строят, вначале секс, а потом всё остальное... Не понимаю я этого.

Интересно, не навредила ли я старушке, сказав про суженого. По мне, так хоть перед смертью свиделись и умерли в один день — романтично. Жаль, что вместе не жили всю жизнь. Может, и свой след на Земле бы оставили.

Я стала вставать и поняла, что не одна. Рядом со мной лежал любимый. Он спал, хотя... не сопит, дыхание не глубокое. О, уже даже сопит. Улыбнулась и стала вставать. Ага, как бы не так. Меня тут же наглым образом обняли и никуда не пустили.

— А если Надю разбудишь? — шепчу ему.

— И что? Она уже большая девочка. Тебе сильно вчера бабулька мозг выносила?

Мотаю головой. Она ведь померла. О мёртвых либо хорошо, либо никак. А по мне милая бабулька, ворчливая, правда, но все старушки такие.

Приподнимаю голову, заглядываю в его глаза. Как вот можно жить без этих таких родных глаз? И поцелуй в ответ.

— Не грусти. Раньше не грустили.

Ага, не грустили, если не вспоминать, что был человек, а теперь нет. Тосковали и раньше. Уж не мне ли не знать. Да, это было слишком эгоистично, но тоску ведь никуда не денешь. А человека ведь и дальше помнишь, он ведь живёт, пока мы помним.

Прижал меня к себе, положив мою голову к себе на грудь.

А шаловливые ручки уже скользят под моей ночнушкой.

Ну и что ты творишь? Лишь дразнишься. А руки уже продолжают начатое. Извращенец! Сестра рядом спит, а мы чем занимаемся!

И приходит в ответ чувство, что мол, замри и наслаждайся.

Но ведь не место и не время. Баба Маша умерла.

"Не грустить, а радоваться! По славянским традициям, ты помнишь?! Она ушла в мир иной, родилась в том мире, и ушла не одна, а с суженым!" — пришла мысль.

А дальше я уже ни о чём не думала, отдаваясь тем чувствам, что вызывал во мне ОН.

Когда я уже пришла в себя, мы лежали явно не в моей кровати.

— Прости, но ты так шумела, что мы бы точно сестрёнку разбудили.

Он вновь покрывал моё обнажённое тело поцелуями.

А как же мои родители? Что если они откроют штору, а меня там нет?

— Это вряд ли. Они ведь меня вчера видели.

— А Надя?

— Она — нет.

Мы ещё долго так валялись, потом он стал меня причёсывать. Нежно, бережно, как и всегда. Заплёл две косы.

— Что бы придумать с головным убором? Не нравится мне, что ты с непокрытой головой ходишь!

А я запустила в него подушкой. Мы игрались как малые дети, но сколько задора было. А потом он лёг на меня обнажённую и перенёс обратно. Класс!

Я приоткрыла шторку, высунув нос. Вроде никого. Выбралась и стала искать нижнее бельё. Потом халат сверху надела. Лёше подала его одежду. И дождалась, пока он выскользнет из кровати. На кухне уже толпилась люди. Мама, папа, соседка-старушка снизу, Надя.

Они обсуждали похороны.

— Её надо хоронить, — вещала старушка.

— Она хотела, чтоб кремировали.

— И что это за дедок объявился, зачем ещё на него тратиться?

— Здравствуйте! — поздоровался Лёша.

— Доброе утро, — я решила не отставать от любимого. — Что здесь происходит?

Бабулька зыркнула на меня, потом на Лёшу.

— Это что ещё за молодой человек?

— Это Дашин муж.

Ну вот, надо всем разболтать!

— Марь Ванна хотела, чтоб её кремировали, да будет так! — а голосок-то у меня прорезался.

Все притихли. Ни одного возражения.

— А вы уже нашли крематорий? — вставила Марта Петровна.

Быстро тему поменяла.

"С тобой не поспоришь!"

Точно! А я и забыла про свой дар!

Лёша уже был в телефоне.

— Итак, ближайший крематорий на Юго-Западной или в Реутово.

"Я могу без затрат их туда телепортировать."

"Ага, а два трупа сами пришли, скажешь!"

Улыбочка.

Хорошо, что никто не смотрел в нашу сторону, все спорили, куда везти, где брать машину и прочее.

— А в гроб их надо класть?

— Это ж опять расходы! — баба Марта считает не только свои деньги, но любит и чужим указывать куда, на что и сколько. — И вы забываете, их же двое!

— А где хоронить будем урны?

Я закатила глаза. А просто развеять прах нельзя?

"Можно."

Что мы и сделаем.

Живот дал о себе знать. Я хочу есть, зря встали.

Мама тут же начала суетиться.

— Садитесь, кушайте, и мы с вами, а то со всеми хлопотами и забыли.

Соседка ушла, но обещала вернуться.

А тела не завоняют? Блин, вот о чём я думаю во время еды! А они по-прежнему в её квартире?

Лёша вышел по нужде, потом руки помыл и сел рядом. Народу было много, хорошо что хоть кухня не маленькая — есть, где развернуться.

"Не завоняют, я позаботился!"

"Благодарю! Мой заботливый лапушек!"

Мне похвалить не сложно, а ему приятно.

Потом нам дали задание прибраться в соседней квартире. Бр!

Зато когда увидела сладкую парочку — обомлела. Они были внутри куска льда.

Это что за...штуковина?

"Не волнуйся, это мы с тобой видим!"

"Хочешь сказать, что это не лёд?" — я провела по льду рукой и ничего не обнаружила.

Диво дивное!

Потом мы прибрались, вынесли на мусорку ненужные вещи.

"Прости, Марь Ванна!"

— Да мне уж не надо! — и я села.

Это что ж получается, что я теперь и призраков вижу! Не хочу такого счастья!

— Упокойте нас и мы уйдём!

Лёш, сделай что-то!

"А что сразу я?!"

А кто, я? Хотя, может и я!

"Не надо, не упокаивай их пока. Они сами уйдут, как только, так сразу!"

— Не мешайтесь!

— Да мы не собирались, дочка!

Пара призраков уселась в воздухе на невидимый стул и сидят в обнимку. Вот и сидите. Никогда бы не подумала, что буду себя нормально чувствовать рядом с умершими. Да, ко всему привыкаешь... Может, потому, что призраки знакомые.

Потом приехала машина, катафалк. Стали вымогать трупы. Да, куда катится мир? И что с телами делать? Не отдашь их ведь просто так, без гробов. Да и вроде омовение надо делать, потом переодевать в одежду. И что — это я должна делать? Нет, ни за что.

— Баб Маш, прости, но я не буду трогать твоё тело, — во мне взыграла брезгливость.

— Что ты, деточка, ты Марту позови, она всё сделает!

А гробы?

— Всё будет, я сейчас! — и Лёша исчез.

Я спросила у призрака насчёт одежды, потом приготовила нужную. Часть барахла мы выкинули. Старушка не возражала.

Куда остальное девать?

— Хочешь, себе забери.

Я осмотрела вышитые сорочки — красиво. Притащила фотоаппарат, сделала разных снимков. Потом Лёша явился с двумя не обтянутыми тканью гробами и одеждой для старичка.

Призрак влез в наряд, а Лёша сделал его немного материальным (в смысле, призрака), чтоб одежда сидела. Засняли на плёнку, точнее флэшку, ведь цифровые фотоаппараты на флэшке работают. Как и подозревала, призрака на снимках видно не было, зато — костюмчик сидел.

Потом пришли старушки, стали петь песни заупокойные. Я не могла этого вынести. Обмыли тела, переодели, в гробы уложили. Баба Марта опять внесла свои три копейки, что мол, молодцы, на гробах сэкономили.

А Лёша поперхнулся.

— Ты где их взял?

— Купил.

Да уж! В общем, стариков подготовили, старушки очень удивлялись, что те такие ледяные, мол, словно в холодильнике лежали.

— Так и лежали, с морга привезли, — такими темпами врать научуть без зазрения совести.

Старушки покивали, делая своё дело. Потом приехали родители, предложили проводить в последний путь. Я наотрез отказалась. Прикопались! Ну не могу я на кладбищах и прочих местах. А ежели я там призраков буду видеть!

Предстояло стол накрыть. Вот я и занялась готовкой, а любимый таскал мне продукты. Ну, в плане за покупками бегал. Пешочком!

В общем, под конец дня родители вернулись из крематория с двумя урнами, пригласили соседей, кто знал бабу Машу, на поминки. А я валилась с ног. А потом мы просто срулили от всей этой суеты и просто завалились в обнимку спать.

Часть 2 Глава 6

Лёша

Вчера день прошёл в суете и мне уже даже ничего не снилось или просто не помнил. Утром открываю глаза, а рядом любимая. Как же приятно вот так просыпаться, смотреть на ещё спящего маленько ангела. Ну, не маленького, но такого красивого. Она тихо дышала, раскинув смешно руки, а волосы разметались по подушке. Её красивые волосы. Хочется провести по ним, но не хочется её будить. Так и лежу, любуюсь ею. Наслаждаюсь моментом. Она завозилась. Лапочка моя любимая. Открывает глаза и улыбается.

— Доброе утро, Алёшенька!

— Доброе, Дарёнка!

— Знаешь, не помню, что снилось, но поняла я одну вещь.

— Какую?

— Я не боюсь. Ни Инару, ни кого-то ещё. Мы вместе и любим друг друга и сильнее всех злодеев вместе взятых.

В глазах отражалась решимость и уверенность в себе.

— А ещё я вижу призраков, тебе не кажется это странным?

— Ты намекаешь на дар? — кивает в ответ. — Ну, призраки просто на другом уровне находятся, в более тонких материях, поэтому мы их не видим. Ты можешь отключать эту способность видеть на другом уровне. А может наоборот подключать и раздваиваться. Тело всё равно останется лишь на этом уровне, а вот душа…

Задумалась. Она такая красивая, когда о чём-то думает. Такой взгляд, смотрящий сквозь тебя, но при этом лицо такое одухотворённое становится.

— А можно такой вопрос? — киваю. — Вот в прошлом ты ведь напортачил с Инарой. Зелье выпил?

Согласно киваю.

— А что ей от тебя было нужно?

— Я. Обладание мною. Может ещё и генофонд хотела свой поправить, ты ж знаешь, что магические способности во многом зависят от умения тела пропускать сквозь себя магию. Чем чище кровь, тем лучше эти способности. А вот когда разные расы начинают смешиваться, то получается не пойми что. Точнее с нашей стороны не пойми что, а вот чужую магию обычно пропускают лучше. Ну, т.е. свой генофонд они улучшают, а наш губят.

— Ну, допустим, что первое условие не выполнено. Почему она не может улучшить свой генофонд другими способами, найти другого мужика?

— Не знаю, может идея у неё навязчивая.

— А если отринуть факт с генофондом. Получается, ей нужен ты. А зачем? Любит? Ненавидит? Желание добиться своего любой ценой?

— Или всё вместе взятое.

— Давай примем за факт, что она любит. Из этого возникло всё остальное, — любимая строила логическую цепочку. А вроде бы говорят, что мужики более логичны.

— Ну и что? Ну любит и что нам это даёт.

Задумалась. Красавица моя. Откидываю её волосы, провожу по ним рукой.

— Не приставай, а то я думать не могу. Если хочешь, попричёсывай!

Беру расчёску и начинаю причёсывать. Она по-прежнему лежит на животе, подперев голову кулачками.

А у неё задралась ночная сорочка и под ней ничего нет. Дыхание сбивается. Причёсываю дальше, как бы невзначай зацепляя подол и задирая его повыше.

— Так, получается, что у неё нет суженого. Или она его в упор не видит! Точно, ведь Дима её суженый! А у неё ум за разум зашёл с твоей зацикленностью. Придумала!

— Что?

— Я ведь в прошлый раз пошла ва-банк, решила не квитаться с ней, а просто с глаз долой услать. Ну так это не сработало. Она даже нашла способ вернуться. Значит, варианта два — либо развеять её душу, чтоб уж точно она больше не являлась, либо…

— Что?

Она не сказала. А лишь загадочно улыбнулась.

Я развернул её к себе. А она улыбалась светящейся улыбкой.

— Я придумала более лучший вариант. Пусть живёт!

— Что? — я чуть с дивана не свалился.

— А что, если она мешаться не будет, то почему бы и нет?

— Ты думаешь она сможет не мешаться? А как же её эксперименты над людьми?

— Значит, сделаем так, чтоб не мешалась.

Больше она ничего не сказала. Тогда я решил поприставать к ней. Не потому, чтоб выбить из неё признание, а потому что хотел её. У неё так горели глаза, она была ТАКАЯ очаровательная, что я уже не мог сдерживаться.

Мы сливались, пусть пока только душами, а тела друг друга одаривали ласками, но это лучше, чем совсем ничего и желание можно было снять, даря друг другу наслаждение.

Она всё же сказала, что имела в виду, поскольку была уверена, что мы единое целое, а нельзя что-то скрывать от своего второго Я. И я целиком поддержал её идею. Теперь оставалось её воплотить. А ещё нужно было завершить все эти эксперименты с людьми, клонами и прочим. А ещё она придумала способ, как бороться с курильщиками. Очень интересный способ, не вредящий никому. А мне предстояло его воплотить, состряпав заклинание. Даша тоже могла. Так что мы на том и порешили.

Ещё нужно было развеять прах, чтоб души ушли.

Дел предстояло много.

Даша

Мы все-таки развеяли прах в лесу, высоко над городом.

Я была доставлена домой, а Лёша пошёл искать нашу парочку.

Поскольку он это делал в соколиной проекции, а тело находилось дома, то у себя в квартире он и остался, пока я делала домашние дела.

Звонок на телефон. Кто-то из родственников. Всё лень поставить свою мелодию на каждого, поэтому ставлю лишь на группы. Гляжу на экран: бабушка. Надеюсь, ничего не случилось. Отбиваю и перезваниваю.

Просто на Украине тарифы на звонки в Россию очень высокие. Раньше не было специальных тарифов, а бабушка сотовым телефоном почти не пользуется. Купили ей, и валяется он. Поэтому звоню обычно ей я, когда она дома, на домашний. Мне в принципе без разницы на какой телефон звонить. У меня симка вторая в телефоне как раз с выгодным для звонков на Украину тарифом. А вот мобильный обычно у бабушки валяется разряженный.

Бабушка вот деньги вроде считает, экономит каждую копейку, а на звонки тратила, а потом за голову хваталась каждый раз, как дорого.

У нас был телефон домашний, она на него звонила. А там не определяется международные звонки. И бабушке в копеечку влетает. А на мобильном хоть определяется номер и видно, что это бабушка. Можно отбить и перезвонить. Поэтому мы бабушке на домашний сказали звонить только в крайнем случае (я у неё в записной книжке пометила красной ручкой: "Звонить,если другие не доступны!". А городским почти не пользуемся. Общаемся все по сотовым, а звонки куда-то по городу настолько редки, что проще позвонить по мобильному. Но папа всё равно его не отрубает — экстренный канал связи, если вдруг старикам нужно будет связаться с нами, а по сотовым номерам не смогут.

У меня ещё есть дедушка по папиной линии, тоже живёт один, не хочет к нам перебраться. У него свой дом, где он сам себе хозяин.

— Дарьюшка, ты?

— Здравствуй, ба!

— Как дела внученька?

— Ба, у тебя всё в порядке?

Чтоб бабушка позвонила — что-то должно было случиться. Обычно я сама звоню ей раз в неделю, иногда чаще.

— Да вот, старенькая уже стала, радикулит замучил.

— Помощь нужна?

— Не помешает. Урожай не убран.

Всё понятно. У бабушки свой дом в посёлке на берегу моря. Ну, на берегу — это громко сказано. В глуши, но дойти до моря за полчаса можно. Раньше было печное отопление, пока посёлок не газифицировали. Зато теперь вечно проблемы, поскольку газ либо в баллонах нужно покупать, либо он идёт с перебоями. Хорошо, что мы умудрились оставить печку. А то зимой запросто замёрзнуть можно. А поскольку живёт бабушка на Украине в степи, то топят печи они углём, закупая на зиму по несколько тонн.

Ну и участок свой, под огород. На берегу там дикие цены на недвижимость. Можно было б и продать дом за приличную сумму, а бабушку забрать к себе. Но она не хочет: там дедушка похоронен. Я вздохнула. С другой стороны можно было б сдавать. Но кому надо так далеко от моря, да и бабушка не любит чужих в доме и на участке. Зато сами можем экономить на путёвках или проживании у моря.

— Так что, приедешь в гости?

— Постараюсь.

— И Надюшку привези. У неё ведь всё равно каникулы.

А вот с этим не уверена. Ведь она ещё несовершеннолетняя, значит, нужно заверенное согласие на меня от родителей. Хорошо, что заграничный паспорт пока не нужен. И нянькой быть мне совсем не улыбалось.

— Я не знаю, отпустят ли меня на работе, — да и с мужем надо посоветоваться, добавила я про себя.

— Я буду ждать, сообщи, когда приедешь.

— Хорошо, люблю.

Отбила.

"Лёша!"

Тут же явился.

— Что?! Где?! — стал озираться по сторонам.

— Поговорить надо. Тут такое дело. Бабушка звонила...

И я ему рассказала. Он меня сможет телепортировать? А если я буду с Надей? Рискованно открыться перед ней? Жаль. Хотя не сможет, он ведь должен представлять, куда нужно. И тут фотографии не помогут. Он должен ощущать место. Вот если я там буду, то ко мне сможет. Это радует.

В общем, он меня отпускает, потому как в любой момент сиганёт ко мне. А расстояние — не проблема, как он выяснил. Теперь предстояло отпроситься у начальства.

Позвонила начальнику, он велел звонить моей напарнице-сменщице.

Она оказалась не против.

Кстати, за эти полгода, что я работаю (или сколько там прошло, сейчас середина августа, а я где-то в конце января устроилась), у меня раза 4 поменялись сменщицы. Как-то народ не задерживался. Все увольнялись по собственному желанию, чтоб не портить трудовую, но это на бумаге. Подозревала, что начальство что-то мутит. Часть зарплаты шла в чёрную, поэтому начнёшь возникать — получишь копейки. Вот только смысл в этой постоянной рокировке я не уловила. Ну да, было дело, девчонки плохо работали, иногда и косяки были. Но по-моему повод был надуманный, да и брали всех без испытательного срока. Я вот задержалась, надолго ли?

В общем, купила электронные билеты на сегодня, поезд был около четырёх.

— Ты меня на Курский вокзал доставишь?

— Нет.

— Почему?

— А последствия? Чтоб сигануть мне нужно отвод глаз сделать — это минимум. Там всё закамерено, это два. Значит, нужно вырубать технику. А чем это грозит — можешь себе представить? Я понимаю, когда безвыходная ситуация.

— А проводишь?

— Тоже нет. По той же причине — камеры. А на людях светиться не стоит. Инара наверняка меня ищет, пытается через тебя это сделать. Поэтому вновь нет.

Я грустно вздохнула. Опять разлучаться. — Я приду к тебе соколом в поезде, а на месте уж сигану. Не грусти, — обнял меня. — Обратно что-то может и придумаем.

Я помотала головой, бронируя себе билеты в обратную сторону. Оплатила с карты зарплатной. Там уже и вовсе денег не осталось.

Времени до поезда было мало. А ведь вещи не собраны, блин, ведь нет ещё и согласия родителей. Нотариус! А ведь ещё на вокзале билеты печатать.

— Я займусь твоими родителями. А ты сестрой и вещами, документами. Едьте на вокзал.

Я кивнула. Благодарю!

А потом суматоха. Главное документы не забыть, деньги, вещи.

Надя обиделась, что с ней не посоветовались. Очень она не хотела ехать к бабушке на огороде помогать.

Зато море придало ей сил немного стиснуть зубы и собираться молча. Лёша организовал родителей. Хорошо, что сегодня выходной и они дома. А вот в воскресенье ещё и не каждый нотариус работает да ещё и очереди.

У меня по-прежнему не было документа, когда поезд тронулся. Я переживала.

Было уже семь вечера, когда услышала Лёшу.

"Давай в туалет! Как там будешь, зови!"

И как назло очередь в туалет.

Потом я увидела сокола.

"Плохо дело! Камеры!"

"В туалете?"

"Угумс!"

Класс! Это ж кто такой умный!

"Так, давай так. Ты идёшь, ложишься, накрываешься пододеяльником. Я попробую частичную телепортацию. Как мы в прошлый раз с судоку пробовали. "

Не представляла физически, как он это провернёт в обратную сторону. Результат не оправдал ожиданий. Плохо.

"Я проверю периметр."

Ожидание длилось довольно долго. Я ходила вперёд-назад. Проводница стала интересоваться, в чём дело.

— Не обращайте внимания!

Она тут же переключилась на другие дела.

"Я нашёл. Курилка. Видно там так задымлено, что ничего не видно, но камер нет. Свободна ближайшая к проводнице. Иди.

И я пошла. А что было делать?

Хорошо, что все остальные документы у меня с собой в маленькой такой сумочке для документов, засунутой под футболку и в штаны.

Я сделала глубокий вдох и вошла, закрыв за собой дверь.

За дымом и правда не было почти ничего видно. Людей тоже. Лёша появился, тут же сунул мне документы и исчез. Я уже задыхалась, но документы спрятала, потом быстро вышла и вдохнула.

Немного успокоилась и пошла в наше купе(хотя мы ехали в плацкарте, всё равно ведь делился вагон на, так называемые, купе).

Взяв телефон, врубила режим полёта, потому как постоянный поиск сети сильно тратит батарею. Лежала, читала на телефоне.

Поезд мерно покачивался, убаюкивая. Надюшка уже давно спала. В принципе нужно было поужинать и уже ложиться спать. Я толкнула сестрёнку и предложила поесть. Она отмахнулась. Еду мы взяли только яблоки да пару помидоров, и колбаса с хлебом.

Сделала чай и села есть помидор с бутербродом. Точнее нож мы не взяли, колбасу не порезали, пришлось грызть батон колбасы да буханку хлеба отламывать. Мыло тоже забыли. В туалете обмылок лежал, так что помыла руки. Но всё равно старалась руками еду не трогать, а через пакет. Потом Надя всё ж встала и присоединилась. Попили чаю, поболтали с соседями да разошлись по своим полкам. У нас обеих были верхние. Я вот не люблю нижние, захотел спать, а снизу кто-то тусуется и не даёт. А некоторые наоборот предпочитают лишь нижние, мол на верхних в любой момент не посидишь. Прибравшись, пошли спать. Свет погасили до таможни. В принципе, у Нади был уже свой паспорт, но всё равно таможенники прикопались. Потом ходили пограничники с собакой, шебуршили нашего соседа. Даже чемодан его проверяли. Потом ушли. Легли спать. Миграционные карты я уже заполнила, так что спала, пока не пришла вторая таможня. Растормошили всех, вновь проверили документы. Кого-то гоняли, кого-то трусили, кого-то ссадили с поезда. Потом вновь поехали, уже без происшествий.

Когда поезд тронулся, я вздохнула с облегчением. Благодарю любимый за документы.

"Спи уже, малышка, уже поздно."

"Люблю тебя!"

В ответ ощутила прикосновение к губам и увидела фантом.

"А я больше!"

Утром позавтракали яблоками, решив оставить колбасу на дорогу. Поезд был до Мариуполя, далее уже на маршрутном такси. На вокзале Лёша пришел соколом, потом нашёл безопасное место и сиганул.

"Чтоб в следующий раз смог сразу сюда!"

Мимолётное касание моих губ, пока Надя стояла в очереди на автобус, прощание.

Доехали до бабушки без приключений. Вот там уже Лёша оторвался. Пришлось запереться в туалете. Поцелуи соскучившихся маньяков, прикосновения нежные, быстрые.

Учащённое дыхание, раздевание. Прикосновения, ласки, поцелуи.

Выходила я уже довольная жизнью.

"Я наведу на себя морок, покупаемся вместе?"

Да, с удовольствием.

Потом копание картошки, пока совсем пекло не наступило. Обрывание фасоли, выкапывание лука. Лёша был на работе и это я потом вспомнила, что сегодня понедельник. Как же он отлучался? Мы, правда, недолго тут ласкались.

Потом ещё убрали чеснок. Оставались яблоки и виноград. Он уже поспел, так что можно было есть прям с лозы.

Потом переоделись и на пляж. Бабушка с нами не пошла. Поясница болела.

-Ты здорова! — возразила я перед уходом.

На пляже подошёл парень, загородил обзор.

— Приветствую, девчонки!

— Она замужем, а я ещё маленькая! — и что возразишь Надюшке?

— Я ж не на свиданку зову, а покупаться! — настаивал Лёша.

"Что у тебя за морок?"

"Не скажу!"

"Противный!"

Мы всё ж пошли, но сестрёнка была явно в ударе, так что близко ко мне ухажёра не подпускала. Блюститель нравственности, никогда б не подумала!

Зато я была с Лёшей, всего-то в пару метрах от него.

Такими темпами я попала!

Но ночью меня разбудил ласковый шёпот.

"Я усыпил всех! Пойдём!"

"Куда?"

"Нагишом купаться!"

Это было волнительно. Сердце выпрыгивало из груди только от одной мысли. Надеюсь, что нас никто не увидит.

Я старалась не шуметь, выходя из комнаты. Лёша уже ждал меня, материальный, обнял, и мы очутились на пляже. На небе светила почти полная луна, точнее Месяц. Луна это ж не название, а всего лишь спутник, а вот Месяц — имя нашей луны. Красиво!

"Лёш, я забыла! Прости!"

"Что?"

"С днём рождения!"

Он улыбался, раздевая меня. На пляже было пусто и темно.

"Я позаботился, нас не видят и не снимут!"

Что ж ему подарить?

"Пока пойдём купаться!"

Сердце уходило куда-то в пятки. Не от страха, а от волнения. Всё ж купаться нагишом, как-то это… волнительно. Пусть никто и не видит, но всё равно, мы ж не на необитаемом острове. Вода щекотала меня и зазывала в свои объятия. Но больше всего я смущалась любимого. Пусть он и видел меня голой, но не на улице ж… под Месяцем. Поскорее спряталась в толщу воды, чтоб не быть такой обнажённой. Купание отвлекло меня от всех этих мыслей. Мы плыли, потом немного поплескались, потом Лёша оказался совсем рядом. Притянул меня к себе, мне не оставалось ничего другого, как обхватить его ногами. Это было романтично, возбуждающе. Тёплая вода, нежные поцелуи, объятия.

"Хочу тебя!"

Я отвечаю на поцелуи. Я тоже. Боги, ну сколько можно нас мучить! Можно?

"Можно!" — слышится мелодичный голос.

"Благодарю!"

— Любимый, можно!

— О, это лучший подарок!

В воде он меня не оставил. Так и вышел, держа меня, ухватившуюся за его пояс бёдрами. Мы лежали на прохладном песке, когда любимый меня ласкал. Ласковый ветерок высушил моё тело и распущенные любимым волосы.

На воде отражалась лунная дорожка, волн почти не было, но море слегка шумело. А я отдавалась своему суженому, мужу, любимому, моему Единственному!

Когда я поняла, что доселе девственница, повозмущаться любимый не дал. Заглушил стон поцелуем, а потом было не до того.

Мы любили друг друга всю ночь.

— Я люблю тебя больше жизни, Дарёнка!

— Алёшенька, любимый!

Потом просто лежали, любуясь восходом. Красиво! Природа пела, пробуждаясь под тёплыми солнечными лучами. И я тоже пела, про себя.

На пляже постепенно появлялись люди. Пусть они нас не видели, но мне они мешали. А любимому ещё и на работу было нужно.

"Как я буду работать?!" — он смеялся.

"А ты ничего не ощущаешь?"

"Силу, много энергии и спать не хочется вовсе!"

Я ощущала то же: безграничное счастье и силу, что наполняла меня.

Перенёс меня домой к бабушке и "пошёл" на работу.

Спать и правда не хотелось, хоть всю ночь и не спала. Стала готовить кушать, потом пошла собирать яблоки.

Когда мои встали, я уже переделала кучу дел. А энергия била ключом. Куда ж мне её девать-то?

"Расслабься."

"Не могу, ноги бегают, руки сами хотят что-то делать!"

"Спроси у бабушки."

Не смогла сделать серьёзное выражение лица, улыбка была до ушей.

— Ты чего такая счастливая?

Я не ответила. А что мне было сказать? Что провела ночь с любимым на пляже?

— Слушай, ты ведь в разлуке с ним, так какого фига ты тут лыбишься? Только не говори, что тот вчерашний парень запал тебе в сердце!

— Не скажу!

— Тогда что?

— Лёша! Я с ним виделась!

Сестра недоумённо смотрела, мол, не свихнулась ли ты, дорогая сестрица?

— Где?

— Во сне!

Надюшка закатила глаза.

— Правда?

— Нет.

— Тогда что?

— Я была с Лёшей — это правда. А насчёт остального — ты ещё маленькая.

Ну вот не умею я врать. Одно дело чужим ещё, когда от этого зависит что-то важное. А совсем другое — обманывать родных и близких.

Потом мы прибрались на огороде. Собрали всю ботву. Бабушка предложила сжечь. Но я была против, доказывая, что перегной лучше пепла. А ещё проведя кампанию по неуборке листьев под деревьями. Они нужны, чтоб закрывать корни от переохлаждения зимой, а также для перегноя, чтоб все питательные вещества от листочков доставались родному дереву, а не были смещены в кучу и сожжены.

Ох и спорили же мы с бабушкой, чуть ли не перья летели в разные стороны. Плюнув на всё, пошла переодеваться на пляж. Времени уже было много, и пусть с местным отличие составляло 2 часа, но солнышко-то находилось на одном меридиане с Москвой, а значит, правильное время было московским. Раз загорать можно до 11, значит я иду на пляж, пока не поздно, и пусть по местному всего 7 утра, у меня всего 1,5 часа на купание и загорание.

Кто со мной? Никто! Ну и ладно!

Я пошла сама. Сестрёнка насторожилась и побежала меня догонять.

Настроение было испорчено. Ну вот скажите, почему некоторые люди такие упёртые, что не могут уступить? Почему им важно оставить последнее слово за собой? И ладно, если б это не было важно. Что мне стоит уступить? Я бы и уступила, если б не любовь ко всему живому. А природа ведь тоже живая. И как мне помочь, если другие пытаются разрушить?

— Уступи, ты ведь всегда уступаешь! — Надюшка пыталась нас помирить. Да мы, вроде, и не ссорились.

— В этот раз — нет. Я права и ты это знаешь.

— А бабушка обидится.

У меня кончалось терпение. Мне нужно слить куда-то переизбыток силы и раздражения.

— Надюш, оставь меня, мне надо остыть.

Она осталась позади, а я побежала сломя голову. Быстрее! Вещи бросила ещё около сестры.

Прибежала на пляж и быстро в воду. Нырнула с головой, вынырнула. Нужно что-то пожелать безопасное!

— Водичка, очистись! — вновь нырнула.

Вот так бы и замерла в этой толще воды. Представляешь себя частичкой во вселенной, расслабление полное, никаких посторонних мыслей. Только ты и вода!

А вода берёт тебя и выталкивает на поверхность. Момент утерян. Жаль.

Набираю вновь воздух в лёгкие и ныряю. Расслабляюсь и вновь толчок, спина уже на воздухе. Переворачиваюсь на спину и лежу смотрю на солнце, которое ослепляет, на чаек, летающих на безоблачном голубом небе. Красотища!

— Здравствуй, солнышко! Здравствуй небо голубое! Здравствуй, водичка! — всё время забываю здороваться. Но лучше поздно, чем никогда.

Отворачиваюсь и гляжу в другую от солнышка сторону, чтоб не слепнуть. Наслаждаюсь моментом расслабленности, когда не нужно держать своё тело в какой-то позе, позволяя всем мышцам отдыхать, слыша урчание моря в ушах, звук разбивающихся о берег волн. Где-то на фоне ещё люди разговаривают, кричат детишки, но я отсекаю все эти звуки, хочу слышать только природу.

Кто-то загораживает мне обзор, что-то говорит. А я смотрю в даль лазурную, стараясь и это отсечь.

Меня поднимают и вытаскивают из воды, начинаю слабо возмущаться.

— Дарёнка, приди в себя! — не могу понять, где я. Потом понимаю, что на пляже. Меня вытащили на лежак, под большой зонт. — Дарёнка!

— Лёш, счас она получит по первое число, — меня начинает злобная сестрёнка трясти.

Я, наконец, немного прихожу в себя.

— Ну чего надо? Достали, дайте отдохнуть и расслабиться! — поднимаю взгляд на встревоженные лица. — Лёша?

— Пошли домой! Странно, что ты не обгорела, два часа на солнце лежишь! Да ещё и в море!

Я не могла сформулировать мысли. Что происходит? Мысли где-то далеко.

— Даш, ты совсем того? — сестра крутит у виска.

Меня крутят, кажется, потом словно подхватывают с двух сторон за руки...

А мозг вроде бы воспринимает информацию, но не обрабатывает.

Пришла я в себя окончательно только на подходе к дому.

Доносился Надюшкин смех, Лёша рассказывал какую-то шутку.

"Я тебя в открытом море выловил!" — донёсся голос любимого в моём сознании.

"Что? Как я там очутилась?"

"Дорасслаблялась. Больше так не делай! Хорошо, мне понадобилось с тобой связаться, ну я и стал тебя звать. А ты не отвечаешь! Пришлось телепортироваться к тебе. "

"И как ты объяснил Наде своё появление?"

"Сказал, что вчера вечером приехал. Мы с тобой ночью погуляли по набережной. А потом дела были."

"А тебе на работу не надо?"

"Я взял отпуск на 4 дня. Тебя ведь без присмотра оставлять нельзя. То в море уплываешь, то во что-то вляпаешься!"

Я погрузилась в свои мысли, стараясь окончательно прийти в себя. Что на меня нашло? Я медитировала? Или что?

“Скорее ты просто попыталась выключиться. Отрешиться от всего. Я бы даже и трансом это не назвал. Тебе жить надоело?”

Странно, но, наверное, я просто не осознавала того, что подо мной дна нет. Я ведь боюсь глубины. Очередной страх, когда в детстве чуть не утонула. И вроде поборола его, научилась плавать. А всё равно, если не чувствую дна под ногами — такая паника наступает. И тут пришло чёткое осознание того, что я ведь могла утонуть! И меня начинает трясти. Чувство паники захлестывает с головой.

Лёша разворачивает к себе, прижимает к груди.

— Тихо, тихо, любимая. Всё уже хорошо, — не знаю, сколько мы так простояли, пока я окончательно успокоилась. Но в его объятиях так тепло, так хорошо. Столько спокойствия они дарят...

Я подняла взгляд на любимого.

"Ты у меня самый лучший," — и улыбка в ответ, нежная, заставляющая сердце таять от этой едва заметной ласки.

Стала глядеть по сторонам.

Мы уже подошли к бабушкиному дому. Надюшка уже, видно, побывала внутри и теперь вышла к нам.

— Уже пришли, пойдём, я тебе всё покажу, — Надюшка взяла инициативу в свои руки.

"Иди."

"Нет, я ей нравлюсь, поэтому — нет, пока это не переросло в нечто большее."

— Пойдём с бабушкой знакомиться, — встряла я, — и мириться.

Я зашла первой в дом, вспомнился первый сон про Травинку. Приложила руку к сердцу и сделала земной поклон, прикоснувшись этой же рукой к полу.

— Здравствуй, хозяин! — увидела, как кто-то юркнул в комнату. Интересненько.

Бабушка возилась в доме.

— Здравствуй, бабушка, — я подошла к ней и обняла. — Прости, я не хотела тебя обидеть.

— И ты прости, дочка, я старая уже стала, и дело принципа уже оставить за собой слово. Ты права насчёт листьев.

— Ба, ты здорова? — чтоб бабушка признала свою неправоту...

— Знаешь, не чувствовала себя так хорошо уже давно. Говорят перед смертью перестаёт всё болеть. Мы сели на скамью возле стола. Правды в ногах ведь нет.

— Так, ты это оставь. А что здорова, так ведь я сказала, что ты здорова.

"Уведи Надюшку, мне надо поговорить."

"Хорошо."

— Слушай, ба, и не перебивай. Недавно у меня открылись способности.

— Какие?

— Повеление словом! А вот ещё буквально на днях стала видеть призраков, домового только что видела.

— Домового? — кивнула. — Тут?

— Ну как тебе доказать? Конечно, не всё, что я говорю, сбывается. Но если от души, то да. Поэтому я и убежала, чтоб не наговорить лишнего в пылу ссоры. Ты мне веришь?

Бабушка кивнула.

— Дак и я не лыком шита, — я обратила магический взгляд на неё. Правда, бабушка прямо светится да расточает энергию.

— Слушай, да, правда, способности и у тебя есть. Но ты не закрываешься, а значит, приманка для вампиров. Я поговорю с Лёшей.

— А Лёша — это...

— Муж мой.

— И почему я узнаю об этом последней?

— Да повода поговорить не было. Точнее столько всего за раз навалилось, — ага, точно, вначале сглазить не хотела, потом вообще память отшибло, ещё Дима и вообще.

Мы долго ещё сидели за столом и просто общались.

— Так где твой Лёша?

— Он приехал, Надя его повела показывать участок.

— А твой муж знает про способности?

— Да.

— А ты бросила фразу про то, что у него спросишь. Он тоже способный?

Не стоит бабушку обманывать. Но с другой стороны это ведь не только мой секрет.

"Скажи, я не против."

Я просто кивнула.

— И что он может?

— Закрыться тебе поможет.

Бабушка видно поняла, что я не хочу это обсуждать.

— Так, раз у нас гости, надо прибраться, — она подскочила и начала суетиться. В этом вся она, суета — её всё.

Я стала готовить. Бабушка вообще у меня очень по-особому готовит картошку жаренную. С салом! Попросила её об этом, а на себя взяла уборку.

Потом пришли экскурсовод с туристом. У Лёши был рюкзак. Когда уже успел?

Состоялось знакомство, потом Лёша просто накрыл бабушку сеткой.

"Вытекать сможет по её желанию теперь, но в безопасном количестве. И вампир не сможет подключиться."

"Благодарю."

это всё он сделал, пока бабушка накладывала кушать. Покушали. Мы все нахваливали бабушкину картошку. Потом Лёша захотел сонный час устроить.

Я спросила у бабушки, куда Лёшу положить? А у бабушки была всего одна комната, зато большая. Ну и кухня и прихожая с печью. Раньше вот на печи готовили. Печь была не русская, а украинская, что ли, если такая есть. Она была низкая, по уровню стола, и являлась плитой с конфорками. Забавно. Зато зимой тепло было. Дымоход проходил через всю комнату, так что мало того, что через дверной проём заходил тёплый воздух(а двери только в сени были), так ещё и дымоход отдавал кучу тепла. Уж не знаю, почему такой домик маленький, точнее половина дома. Другая половина была соседская.

— Дак клади на своей постели его, твой же муж.

У нас в комнате была одна большая высокая кровать, раскладной диван(правда раскладывали его редко), а ещё можно было с кровати снять несколько матрасов и постелить на полу. Я как раз очень любила на полу спать, когда приезжала куча народа.

Бабушка спала на кухне — там была ещё одна односпальная кровать.

Так что показала Лёше кровать, потом он пошёл в летний душ на улице. Зимой пользовались душем на веранде, папа сделал котёл от печи, который согревал воду, а вот летом печь ведь не топили. Раньше была летняя кухня с печью. Сейчас довольствовались газом, а летняя кухня стала кладовкой.

Живности у бабушки не было.

Нашла чистые полотенца, понесла Лёше. Меня тут же заграбастали в объятия и принялись раздевать.

— А не рано ли?

— Как раз самое то! Тебе ведь после моря тоже стоит помыться, чтоб смыть солёную воду.

С ним не поспоришь. Естественно, что одним мытьём всё не ограничилось.

Лёша ушёл первым, потом и я подошла. Он уже спал.

— Ты тоже спать? — поинтересовалась бабушка. Я подумала и кивнула. Пожалуй, прилягу рядом с любимым.

Легла тихонечко с краю, меня тут же обняли. Вот странно, но в доме было прохладно, не смотря на сорокаградусную жару на улице.

Я улыбалась. Вспомнила, что не досмотрела жизнь Травинки, кажется сны закончились тем, что Сокола забрала Инара.

Травинка

Возвращаюсь я из лесу домой. Хорошо, что за ночь дождик закончился и одежка моя просохла.

Отец хотел взбучку мне устроить, но передумал, бросив взгляд в мою сторону. Что так плохо выгляжу? Подошла к зеркалу, и не узнала себя. Глаза впавшие, замученные, бледная как белила. А ещё совсем серебристые волосинки проскакивают. Отшатнулась от своего отражения.

— Привет, сестрёнка! — вышла навстречу Весняна. Да так и села, лишь завидев меня. Хорошо поблизости сундук был, вот на него и села.

— Ты как?

— Жить буду. А ты какими судьбами?

— Да вот, муж по делам мимо проезжал, предложил у моих погостить, пока на ярмарку поедет.

Она заметно похорошела, волосы теперь прятала под кичкой двурогой. И наряд изменился. Если девица носила исподнюю до пят рубаху, а сверху запону или передник, то теперь у Весняны добавилась понёва распашная, оборачиваемая вокруг пояса, а вот поверх уже был или не был передник. У сестры его не было, ведь тут она уже была гостьей. Волосы прятались под кичку, зато красивые бусы, серьги дорогие были. А ещё сапожки. Она ходила у нас дома в сапогах! Я бросила беглый взгляд, недовольно фыркнула и только хотела покинуть горницу, как вышел отец.

— Я еду на ярмарку, дочери мои любимые. Что вам привезти? Что хочешь, Весняна?

— Ой, мне тоже подарок будет? — батюшка кивнул. — Тогда привези мне полушалок парчовый, расшитый золотыми нитками.

Любава попросила то же самое.

— А тебе, дочь моя меньшая, что привезти?

— А мне батюшка ничего не нужно.

— Ну так не могу же я тебя без подарка оставить?

Мне ведь и правда ничто не нужно, мне бы сокола моего. И тут вспомнила:

— Тогда батюшка найди мне Пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста.

— Хорошо, Травиночка, поищу я пёрышко.

Сёстры ТАК на меня посмотрели. Отец уехал. Сёстры стали допытываться у меня, что со мной стряслось. Не хотелось обманывать их.

— Сокола я лишилась, — и слёзы на очи навернулись.

Сёстры хотели утешить, а я выбежала из дома и ушла в огород. Не хотелось, чтоб меня жалели.

С трудом помню те дни, что отца не было. Избегала я сестёр, сноху да брата. Сидела, вышивала себе понёву, волховыми знаками. Кичку не стала, а вот сорока подойдёт. Всё ж я теперь тоже замужняя. Так что есть, чем заняться. Козой тоже перестала заниматься, всё сидела, да в окошко глядела. Всё ж хорошо, что стекло придумали, ставни открыты и светло дома и не холодно. Печка уже зимняя топится, тепло и уютно. Темнеть стало рано, дело к зиме близится.

Отец воротился внезапно, успел до первого снега. Я выбежала встречать, да отец помотал головой, что мол, не нашёл, что просила я. Но я всё равно была рада батюшке. Сидели мы долго, чай с пирогами пили да про диковинки разные слушали. Вот в каком-то селении есть кузнец, что так тонко куёт, что и кольчугу может такую тоненькую да невесомую, что и под одеждой её не заметно, даже девице, а защищает лучше, чем обычная. Стрела отскакивает.

А в другом месте живёт человек, с каменьями умеющий обращаться. Он ещё и кудесник, может в самоцвет заключить образы. А ещё научились делать уменьшающиеся в размерах дома. Правда, не настоящие дома, а всего лишь тканные. Как у кочевых народов, только всё это настолько тонкое, что складывается в такой вот шарик размером с бусину. И ещё много интересного, что и вовсе волшебными вещи казалися. Как клубок путимерный, указывающий дорогу. Ведь и не только у нас водятся такие созидатели, но и в других землях. На торжище можно всякого увидать, дивного у нас, да за простые вещи выменять. На обычную пшеницу много можно получить, ведь это наша земля хлебородная, урожайная, не все могут себе позволить хлеб выращивать. Они вот и ваяют диковинки разные, да нужны ли они нам — диковинки те, яблочки наливные, что показывают на блюде места разные? А вот скатерть-самобранка может и пригодится. А ещё торбы разные, интересные, куда можно продукты класть и не портятся они. А ещё редко встречаются диковинки, которые сами что-то делают, землю пахать могут, или шить-вышивать. Правда, не настолько хорошо они дело делают, ручной труд гораздо красивее и разнообразнее. Потом разошлись мы по горницам.

Весняна переночевала с мужем, да поехали они домой, покуда снег не выпал. А жили они от нас через две деревни.

Потом стало тихо. Мы с сестрёнкой шили, пряли, вышивали. Любава в неделю* ходила на гулянки, а я отказывалась. Мне и дома хорошо, а сплетни слушать вовсе не хочется.

Отец зашёл ко мне, да присел на лавку.

— Доченька, прости, что не привёз пёрышко. Я объехал ещё два торжища да никто не слыхал про такое. Зато про чертог Финиста недоброе слыхивал. Не спокойно там. Говорят прямой путь закрыли вовсе туда. Лишь окольными путями ещё можно добраться.

Я кивнула. Грустно.

— Что стряслось у тебя, негоже молодой девице с сединою ходить. Повязала б кокошник тогда.

— Тогда уж кичку.

— Даже так, — кивнула. — Куда сокол твой делся?

— Забрала его другая, — слёзы градом падают.

Обнял батюшка.

— Поплачь, любимая. Я найду пёрышко, обещаю.

Так и зима пришла. Когда снег падал, вышла на крылечко да долго стояла любовалась падающими снежинками. Карина загнала меня обратно, пока не простудилася. Кто выхаживать будет? Она уж обременённая, не будет сидеть со мной ночами. А Дубка нет, странно, куда он пропал так внезапно, то чуть ли не сватался ко мне, а теперь пропал. Дубок, Финист, сколько имён не настоящих. Значит, нужно так. Видно и мне не стоит представляться своим именем. Неплохо бы придумать себе ещё одно имечко.

Тут и день зимнего солнцестояния — Корочун — приближался. Свой день рождения отказалась я отмечать, но батюшка принёс мне самоцветы.

— Зачем?

— Пригодятся, как соберёшься в путь.

Взяла, поблагодарила.

Отец вновь поехал на торжище. На сей раз его долго не было, дольше прежнего.Воротился уж после святок. Любава предложила пойти развеяться, может в зверей нарядиться, всё ж Коляду отмечать. Но я отказалася, а потом согласилася. Ведь меня никто точно не увидит, не узнает. Нарядилися, да стали ходить по домам, народ пугать. А на меня вообще нашло, в роль вошла, так народ неподдельный страх выдавал. Правда после я желала им всего хорошего. Пришли мы после, да долго хохотали с Любавой, она всем рассказывала, как я людей пугала, будто и правда нечисть какая. Страху-то было! Вот немного развеялась.

Потом и батюшка воротился. Не нашёл моего гостинца, зато дал ещё самоцветов.

— Бери, хоть что-то.

На Масленицу вновь на торжище родитель мой поехал. Весняна у нас вновь гостила. Всей деревней справляли Масленицу, не могла я уже сидеть в четырёх стенах, нужно было солнышку поклониться. Хороводы немного поводила да пела. А голос всё СИЛУ набирал. Я ощущала её, струящуюся через меня.

Отец приехал к концу масляничной седьмицы*. Протянул мне ларец маленький, прижала его к сердцу, выбежала.

Еле дождалась ночи.

А ночью пошла в баню, распустила косу. Сняла пояс, передник, оставшись лишь в исподней сорочке. Разулась. Собралась с духом. Нужно придумать заклятие. А, была, не была!

— Сокол мой Ясный, приди ко мне немедля!

Стук в окошко, привстала на лавку, чтоб отворить его. Влетел сокол, ударился оземь, оборотился мужем моим.

Бросилась к нему в объятия. А он меня гладит по голове одной рукой, а другой прижимает к себе так, что дышать невозможно.

И пошевелиться боюсь, вдруг пропадёт.

Отпустил потом хватку свою, сел на лавку, посадил на колени, рассказывает про житьё своё. А мне только бы слышать его, ощущать рядом. Волосы переплёл мне в две косы. Повойник надел.

— Завтра вновь призови меня из дому.

На рассвете вновь ударился оземь и улетел соколом.

На другой день Весняна зачем-то ещё у нас осталась. Но я лишь ждала ночи. Дождалась, когда все легли спать и призвала любимого. Общались мы всю ночь. А утром вновь улетел. Ещё обещал третью ночь прилететь.

А на третью ночь я уснула, ещё засветло. Хоть и ждала Сокола, а лишь слышала сквозь сон его слова: "Ты найдешь меня за Тридевять земель, в тринадесятом царстве. Семь башмаков железных износишь да семь хлебов железных изгладаешь!"

Пробудилась утром я, отворила окошко и увидала кровь. Его кровь. Ножи были воткнуты в окошко и поранили моего любимого. Не застыла кровь доселе. Прикоснулась к ней лицом, слезами смыла её, да слово молвила: "Здравия тебе, любимый. Дождись меня."

Собрала котомку, засунула туда запасную сорочку, понёву надела, волосы повойником перевязала, гребень взяла, что любимый дал, пошла с батюшкой прощаться.

— Живы будем, свидимся. Мне пора в путь мой.

Обнял меня батюшка, помог мне харчи собрать, торбу дал мне — одну из диковинок, да до края деревни проводил.

— Что они сделали?

— Что сделали, уже не воротишь. Позаботься о Любаве, мне пора.

— Погоди, — он протянул мне на цепочке камушек.

— Что это?

— Карта, — сжал её в ладошках. Вот тут есть шишечка, нажать её надобно. Нажми.

Я нажала, да капелька крови выступила на моём пальчике. Отец подул на пальчик и ранка тут же затянулась.

— Батюшка, а когда ты вернул свою силу?

— Как встретился с твоим суженым да понял, что младшенькая тоже выросла. И что помимо него оберегать вас некому.

Тут марево появилось, на нём горы и реки, долины и леса.

— Я к тебе привязал карту, — кивнул на затянувшуюся ранку, — вот видишь, тут ты. Вот дорога, тебе на неё попасть надобно. Она через всю Сибирь идёт. Тебе идти по ней вот сюда, к горам Рипейским, к долине дивной, — показал несколько долин дивных. — тебе вот сюда надобно. Тут недалече от Пути Великого, но в горы идти придётся, вот тут ты, — показал на маленького человечка.

Показал, как картою управлять.

— А теперь возьми, — надел мне на шею камушек. — Ступай, да коли чего, за советом во сне приходи. Да, чуть не забыл. Вот тебе ещё диковинка, как спать захочешь, нажми вот тут.

И прицепил камушек к предыдущему на цепочку.

Я поблагодарила отца родимого и пошла искать дорогу в сапогах, которые отец дал на прощанье, ведь ещё холодно было, но в валенках уже жарко. Дома мы в лаптях ходили недалече. Но ведь лапти не вынесут дороги дальней. Тулуп свой тоже взяла, спать на нём всяко приятнее. Хотя отец и дал камешек. Неужто это про эту диковинку говорил, что дом переносной? Солнышко уже высоко встало. И я пошла навстречу новому дню, навстречу любимому. Ведь каждый шаг пусть медленно, но приближал к НЕМУ.

Часть 2 глава 7

Травинка

Путь предстоял дальний. Тоска грызла сердце. Лишь одно давало смысл жить и идти дальше — желание ЕГО вернуть. Я не надеялась вернуть его тело к себе, но так и быть, я пойду к нему. Ведь это как раз женское дело — следовать за своим мужем. А чары — дело уже десятое. Вначале найти ЕГО надобно. Если честно, не представляла себе путь не по нашей земле. Батюшка разное сказывал и про земли иные и солнышка разные. Некоторые кудесники могут просто сигануть, преодолев преграды. Но подвласно ли мне такое — не ведомо. Раньше, когда предки наши в Даарии жили, там врата межзвёздные были. А потом пришлось выключить их. Теперь вот путь к любимому только через колесницы небесные остался. Ничего, где наша не пропадала! Раскисать уже хватит! Итак, почти целое лето* грустила и ждала Пёрышко.

Такие мысли бродили в моей голове пока я шла навстречу солнышку. Впереди путь шёл через Асгард, что на Ирии Тишайшем стоит — Иртыше. Град, самый большой на нашей земле — средоточие знаний. Если доселе я много читала, но странствовать не собиралась, то теперь выпала такая возможность поглядеть на другие места и другие Мiры. А ещё предстоял вопрос переправки на другую землю. Вряд ли купцы захотят задарма меня взять с собою, вот тут и понадобится что-то в мену. А что интересует купцов, когда они сами товар везде меняют? Тут и хлеба как раз пригодятся. Сокол всё предусмотрел, даже путь проложил мне. Нужно попасть к кузнецу, хотя не знаю, делает ли он “хлеба” для небесных колесниц.

Солнышко уже светило мне в макушку, коли б не повойник, припекало бы. В самое пекло обычно дома сидим, а вот как уже не так жарко, тогда и можно на грядках или в поле сажать растения.

Путь был не близкий. До большой дороги было идти несколько дней. Всё ж пригодились бы мне железные башмаки. Да только не в нашей деревне их можно было сделать. Ещё и не каждый мог себе позволить такую роскошь. А ещё поскольку диковинкой башмаки являлись, то делались лишь под заказ для очень важных людей. Сомневаюсь, что я таковой являюсь, но думать буду на месте. Если по-доброму не выйдет, применю дар.

На ночлег я уже хотела в ближайшем лесу расположиться где-то на дереве, просто завернувшись в тулуп, когда вспомнила о подарке отца.

Камушек пришлось снять. Нажала на шишечку, показался кусочек тончайшей ткани. Потянула за краешек и на землю упал целый большой свёрток. Там даже были рёбра жёсткости — удивительно. Оказалось несколько частей из которых предстояло собрать шатёр. Повертев в руках каждую деталь, поняв, что к чему, принялась собирать себе ночлег. Шатёр был маленьким на одного-двух человек. И хоть земля была ещё холодной, при закрытии входа в шатре было тепло.

— Благодарствую, cоздатель сего чудного шатра! Благодарствую создатель карты! Благодарю, создатель торбы!

Достала еду, покушала и легла спать. Притомилась сильно, очи сами собой закрылись.

* * *

Прошла седмица*, пока я вышла к тракту. Постоянно встречались люди. Но все шли в противоположном направлении. Приветствовали и шли дальше. И тут слышу сзади цокот копыт. Оборачиваюсь, а на меня мчится телега, заппяжённая гнедой лошадью.

Быстро так мчится, что я даже из-под колёс не успеваю убраться. Но страха нет.

— Тпру! — кричит дедок, но лошадь не реагирует.

— Стой! — спокойно говорю я.

Лошадка останавливается как вкопанная.

— Прости, девонька! Взбесилась, старая.

Обхожу лошадь, осматривая её бока, ноги. Потом возвращаюсь, прислоняюсь к её шее и шепчу ласковые слова.

— Ты куда направляешься?

Поднимаю взгляд на дедка. Ощущения хорошие.

— В Асгард Ирийский, дедушка.

— Садись, подвезу, — а я достаю из торбы яблоко и протягиваю лошади. Она радостно фыркает и берёт.

Я забираюсь в телегу и благодарю дедушку. Какое-то время мы едем молча. Потом потихоньку начинает у меня спрашивать: кто я, откуда, куда путь держу? Я ему не говорю всего. Иду по делам в славный град.

О себе тоже немного поведал дедушка. У него там сын живёт с семьёй. Вот старуха ушла на вечный покой, а дедку скучно стало, у младшего сына свои заботы, семья. Вот и решил дедок перед смертью мир повидать.

Я какое-то время просто сидела в телеге, а потом стала уплывать в мир грёз. Снился любимый с Инарой. Они за столом сидели, да любимый молчал. Она что-то ему сказывала, а у него взгляд отрешённо-задумчивый.

Любимый... Пытаюсь прикоснуть к такому родному лицу, трогаю его бородку. Он вздрагивает, потом закрывает голубые очи. Почему голубые, не синие?

"Любимая, как же я скучаю. Да только не могу к тебе прикоснуться. Инара чары наложила. Прости."

"Но ты ведь прилетал ко мне! И прикасался!"

"Потому что пред тобой чары не действуют! Но сейчас ты не рядом. Так далеко твоя Сила не распостраняется. Только наша связь..."

Очи застилает пелена.

Меня кто-то толкал. Я нехотя разлепила очи. Потом долго ещё их протирала, чтобы увидеть Явь. Что-то сон не хотел уходить. Потом видение медленно и неуверенно стало пропадать. Скорее я не хотела отпускать моего любимого. Полностью проснувшись, увидела старичка, трясущего меня.

— Девонька, просыпайся, — старичок меня трясёт. — Уже приехали.

Поднимаю взор на него.

— Тебе ведь некуда пойти, пойдём к моему сыну, переночуешь, — дедок так нежно на меня смотрел. — Всегда мечтал о дочке. Что ты одна путешествуешь, почему без мужа?

А у меня слёзы вновь на очи наворачиваются. Пытаюсь не разреветься. Негоже плакать при чужих. Я сильная, всегда была сильной, как мама покинула нас. Я справлюсь. Сгоняю непрошенную водичку с глаз и улыбаюсь, мол, всё в порядке. Дедок проницательный, всё заметил.

— Не грусти, я попрошу сына, он поможет, — и берёт меня под локоток, ведёт за собой в красивый, вычурный домик.

Отец мой в свободное время занимался украшением дома, дерево вырезал, узоры всякие разные. Дом наш был красивей всех остальных в селе. Но этот дом, да и все остальные, куда долетал мой взор, — это не шло ни в какое сравнение с нашим селом.

Узоры были не только вдоль стен, сами дома были фигурами разными. Тот напоминал лощадь, а этот орла, ещё был дом, словно огромная книга. Были дом-молот, дом-дерево, дома разных животных, птиц, и прочего. А ещё были капища, украшенные разными фигурами. Вот капища изображали божество, которому были построены. Всё это было разукрашено яркими красками. Красота была неописуемая. Сам град располагался по колу, в центре было какое-то святилище. Я открыла рот, не в силах оторваться от представившегося зрелища.

Меня всё ж увели в дом, не давая и дальше любоваться видами. Я поклонилась Хозяину да хозяевам.

— Здравствуйте, люди добрые.

— Здравствуй, женчина(ударение на И, женчИна). Зачем пожаловала?

— Пустите переночевать, прошу вас.

— Проходи, руки мой да пожалуй к столу, — молвил бородатый темноволосый мужик, в вышитой символикой жреца рубахой.

Хозяюшка хлопотала подле очага. Я прошла, помыла руки, умылась, вытерлась данным мне хозяюшкой рушником да присела, куда показали. Дом изнутри тоже был вычурно украшен, разными красками разрисован. Интересно, у них тут каждый сам созидатель собственного дома или приглашают плотников?

Меня пригласили к столу. Мы откушали яства, которые хозяйка наготовила. Я таких даже и не ела никогда. Мы молча кушали, детишки пытались меня расспрашивать, но отец резко пресёк попытки, сказал, что я расскажу всё после ужина. И не отвертишься теперь.

Но что странно, тут было уютно, и мне было хорошо, словно дома очутилась. Лица сияли улыбками, и так хотелось остаться тут, никуда не идти больше. Я отогнала эти мысли.

После ужина поблагодарила, а меня попросили сказывать, зачем пожаловала.

— Мне нужно к кузнецу-умельцу, семь железных хлебов да семь пар железных башмаков сделать.

— Ты куда это собралась?

— В чертог Финиста.

— А скажи-ка, милая, зачем тебе на ворожью землю надобно?

— Ворожью?

— Да, закрыли путь к Финисту, — мне стало плохо. — Тихо-тихо, не переживай так. Всё поправимо. Если надобно, доберёшься. А хлеба да башмаки, это не к кузнецу надобно. Сходи к кудесникам, что поблизости от кузнеца живут. Они помогут. А теперь сказывай, кто муж твой.

Я потупила взор, как его представить-то?

— Он хранитель силы. Сокол он, — а хозяин побледнел.

— Уж не Дубок ли? — кивнула. — Понятно. Ты иди, спать ложись, на печи.

Отказалась я от такой почести. Не нужно мне всего этого. Легла на сундук да и заснула.

Утром рано меня стянули с сундука и облепили со всех сторон. Насчитала я девятерых деток, мал мала меньше. А ведь молодые ещё хозяева. Лет так 30 от силы дать можно. Но ведь старшему уж за пятнадцать лет стукнуло. Вон уже какой детина здоровенный! Детки все в батюшку пошли, от матушки лишь небесный цвет очей достался им, а у батюшки серый был.

Стали они пытать, что я видывала. Да только я вначале умылася, да вышла в сени, переплелася, повязала хустку на голову, вот тогда уж и пошла быль и небыль сказывать.

Ну и сказывала я им про отчий дом, про село наше. Как живём, трудимся, какие песни поём, да сказки какие сказывают. Упросили они одну сказку поведать им. Рассказала я им про Финиста, что в сокола оборачивался да про девушку Марьюшку. Приукрасила места некоторые, да концовку счастливую придумала.

— Ты ведь сказительница, — это хозяин окликнул меня. Непонимающе на него гляжу. О чём это он? — Иногда на торжищах сказки сказывала.

— А ты кто?

— Я хранитель знаний, Повелительница Слова! — и он мне поклонился. — Хорошо с детьми управляешься, будешь замечательной мамою.

Я улыбнулась в ответ и сказала слово доброе:

— Благодарствую, люди добрые. Пусть всегда у вас будет чего покушать, да лад да любовь и здоровья вам всем!

Но меня не отпустили, сперва накормили, напоили, а потом и в путь проводили, показав куда идти надобно. И сказали, когда буду просить хлеба и башмаки сделать, чтоб сказала, чья жена я. Да харчей ещё дали мне, ведь мои уже закончились.

Сказали приходить ещё, коли задержусь в их граде. Всегда с радостью приютят меня. Я не знала, как их отблагодарить. Да хозяин сказал, что того, что я пожелала — ни за какую мену не сыщешь.

Я простилась и пошла в ту сторону, куда мне указали. Побродила по граду, нашла лавку с одежкой. Взяла рубаху мужскую да портки, ещё шапку. И взяла ещё девичий наряд — пригодится. Вышивка была лишь обережная — мне на руку. На вражей земле нельзя будет открывать, кто я. Расплатилася самоцветами.

Зашла в капища, да требы не могла принести. Попросила у богов прощения. Требы готовились руками — печенье, пироги, обычно. Но где мне сейчас стряпать?

Поклонилась всем богам, попросила помощи в предстоящем пути да защиты себе и любимому.

Нашла кудесника. Попросила сделать нужное. Он просто глянул на меня да согласился.

— Знаю, кто ты, сделаю для тебя и мужа твоего железные башмаки, — словно прочитав мои думы вымолвил кудесник.

Я поблагодарила, спросила про хлеба. Направили к другому кудеснику.

Тот окинул задумчивым взглядом.

— Топливо, — чем топят печь? — Далеко тебе надобно?

— В чертог Финиста.

— Значит на большой небесной колеснице придётся добираться. Хотя как знать. Ведь путь закрыли. Железный хлеб, значит, сделаю железный, — бормотал он себе под нос. Я поблагодарила.

Сказали приходить через седмицу*. Обошла остальные капища и вернулась к дому Хранителя знаний. Попросилась вновь на ночлег. Меня с радостью приняли. И радость была настоящей. Седмицу гуляла, глядела, как люди живут. Меня даже кудесники попросили вложить несколько слов в некоторые диковинки. А ещё видела маленькую небесную колесницу, предложили оживить её, ведь редко попадаются Повелители Слова. Обычно призывают некоторые души из Нави, которые ждут своего перерождения. А мне предлагали сотворить новую душу, специально для колесницы.

И тогда я вспомнила наше с Соколом слияние, тогда родилось маленькое солнышко. И я его позвала. Удар сердца и рождение солнышка в нашем мiре, в сердце колесницы. Сила, что разливается вокруг, наше первое дитя!

Оно нежно ластилось ко мне. А у меня были слёзы умиления.

Все оставшиеся дни я не отходила от колесницы, передавая свою любовь, ласку, знания мироздания.

— Прости, любимое солнышко, но мне пора за твоим батюшкой. Я тебя очень люблю. Прилетай как-нибудь позже в гости.

Почувствовала в ответ такую любовь, что сердце защемило.

Ушла, не оборачиваясь, чтоб дитя не видело моих слёз.

Помимо диковинок мною заказанных, мне вручили две торбы. Одна безразмерная была, в неё все пары башмаков влезли, а не весила она ничего. Вторая была по размеру побольше первой. Тоже невесомая, но каждый "хлеб" помещался жестко в своё отделение и он не болтался по торбе. Хлеба хоть и были заключены в железный корпус, но были хрупкие и боялись ударов. Торба защищала от ударов, но всё равно беречь надо было. В случае чего, мне надлежало обратиться к любой Богине — хранительницы земли. А ещё попросили показать две моих торбы, из дома привезённые. Поколдовав над обеими, мне увеличили размер обоих и облегчили. Потом я пошла приобретать себе харчи в путь-дорогу. Торба теперь позволяла этим заняться.

Переобулась я в первую пару башмаков, выбрала нужное направление на карте и сделала первый шаг. Перед глазами замелькали деревья, реки, сверилась с картой и поразилась: я преодолела целый дневной путь за один шаг. Я предполагала что-то в этом духе, но не настолько быстрое перемещение. Ещё несколько шагов...

Я очутилась перед горами Рипейскими. В очах всё рябило. Сняла башмаки, переобулась в свои сапожки. Нужно было передохнуть. А ещё меня мутило от столь стремительной ходьбы. Прислонилась к горе, дыша полной грудью, закрыв очи.

Не знаю, сколько так просидела, но когда очнулась, солнышко уже садилось. Вспомнила про наше с Соколом солнышко, закрыла очи, пытаясь вызвать образ любимого в памяти.

"Любимая!"

А я не смогла и слова вымолвить даже мысленно. Просто показала ему дитя наше.

"Ты правильно всё сделала! Будут у нас ещё детки, в человеческом обличие!"

"А это дитя?"

"И с этим свидимся. Я попробую дотянуться до него и дать ему имя и всё, что смогу передать, передам. И ты можешь мысленно с ним общаться. Люблю тебя, люблю вас!"

"Я первую пару башмаков почти износила."

"Теперь ещё первый хлеб изгладать. Люблю тебя, Травиночка!"

Вытерла слёзы, собралась мысленно, вновь надела башмаки и выбрала направление вверх и сделала шаг.

Впереди открывался необыкновенный вид. Горы, такие прекрасные, освещённые последними лучами Ярилы-Солнышка, сияли золотистыми снегами, а внизу сверкала речка, выше которой была долина дивная. На неё садилась огромная небесная колесница, закрывающая пространство между горами. Неподалёку стояли ещё несколько таких колесниц. Хватит ли мне одного хлеба, чтоб расплатиться за перелёт?

Сделала второй шаг, преодолев в том числе и речку, ступив на совершенно ровную долину. Теперь предстояло уничтожить первую пару башмаков. Их нельзя было передавать другим лицам, диковинки эти были под запретом для остальных людей, а тем более пусть и союзных, но купцов, которые летали по разным мiрам. Я сняла башмаки, переобулась и нажала шишечку самоуничтожения. Башмаки превратились в пыль. Теперь нужно было идти договариваться о перелёте.

Даша

Я лежала и вспоминала сон. А потом вдруг вспомнила, чем же мы вчера с Лёшей занимались и мысль, которая не давала мне покой. Взглянула на него, он уже не спал.

— Ты, ты, ты обманул меня! — накинулась на него с мысленными кулаками.

— Когда это? Не было такого, — и голос такой совершенно невозмутимый.

— Ты навязал мне воспоминания как я с Димой спала!

— Да? Не было такого!

Я представила мысленно воспоминание.

— Вот этого не было?

— Было!

— Я с ним спала? — совсем духом упала.

— Ты со мной спала. Это вообще кто? Сокол! И что ты тут видишь? Что он встаёт голый с постели. И? Где обман? Всё ведь было! Да, я покопался в твоей заблокированной памяти, вообще ты про это и не вспомнила даже ещё. Так что считай, что вспомнила кусочек из того, что было! И чем недовольна?

— Я была уверена в том, что отдалась по пьяни первому встречному! А я ведь хранила себя для тебя! И вообще, я не пью, и эта мысль почему-то тоже не возникла в моём сознании, хотя что-то было подозрительно в этом воспоминании.

— Прости, но так было нужно. Ты была уверена в этом, поэтому это не была ложь, а воспоминания подтверждали, в них ведь не было тебя, ты ж видела всё своими глазами, а не со стороны!

Я остывала. Он был прав. Действительно это было нужно. Инара ведь копалась в моих воспоминаниях, пытаясь что-то найти. Но кроме этих кадров, там больше ничего не было ни про Сокола, ни про кого другого.

— Я, я... была не права. Прости! — смущённо опустила глаза, осознавая свои несправедливые наезды.

Он обнял меня, потом приподнял подбородок и заглянул в глаза.

— Ты ведь подарила мне себя, что мне ещё нужно, любимая? Я хочу лишь видеть твои счастливые глазки! — я улыбнулась.

Ладно, какая разница, ведь правда, всё хорошо. Так чего переживать?

Вся эта баталия была у нас в головах, потому как мои родичи ещё спали. Вообще частенько, как на юг ездим, отдыхаем тут и в дневное время, в смысле — сонный час. Просто тут днём вообще очень жарко, загорать тоже нельзя, нос не высунешь из дома. Вот и размаривает на сон. Вновь дежавю*.

Мои ещё отдыхали. А мы вот с Лёшей старались не шуметь. Можно было и сигануть куда-то, например, обратно в Москву. Но там всё не то, наверняка и работёнка найдётся, или Инара дорогу перебежит. Не, незачем туда. Отдыхаем, так отдыхаем! Когда ещё такой шанс побывать на море выпадет, вдали от всех дел и проблем.

* * *

После пяти вечера по Москве, мы собрались тихонечко да сбежали из дома — ножками, без всякой магии. Незачем светить ни перед родственниками, ни перед кем другим.

Пошли бродить по посёлку. Я нацепила соломенную шляпку на верёвочке, а Лёше пошли на рынок покупать головной убор. Вот, казалось бы, курортный город, ну, не город, а всего лишь посёлок, но не суть, а цены гораздо ниже московских на всё. Понятно, что местные не могут себе позволить наши зарплаты, но хоть тут москалей и много, но народ не особо цены накручивает. Совестливый, что ли? Вот и побродили по рынку, набрали метных фруктов. В основном сезон арбузов да дынь, ну и виноград уж пошёл и яблоки. Яблоки и виноград у нас свои были, а вот арбузы бабушка в этом году не сажала. Купили по одной бахче, да домой пошли, ножками. Занесли домой и уже пошли бродить улочками.

— Знаешь, такое чувство, что я раньше здесь был.

— Может отдыхал в детстве?

— Ну да, но не только, — замер и пытается нащупать свои чувства. — Мне знакомо это место, — я не перебиваю, мне очень интересно узнать ещё одну историю из его жизни. — У меня тут бабушка с дедушкой жили. Потом когда бабушка умерла, мы продали домик да дедушку к себе забрали. Так что я тут и правда когда-то жил, на целое лето приезжал.

Мы любовались местными видами да просто гуляли. Муженёк обнял меня сзади за талию и не выпускал из объятий, пока мы гуляли. Типа МОЁ, не трожь!

— А ты думала? Я собственник! — смешно и до боли знакомо. — Знаешь, я сегодня видел твой сон. Прости, любимая.

— За что?

— За прошлую жизнь. Тебе тяжко пришлось. Для меня разлука как-то проще была, а тебе меня, по сути, спасать пришлось.

А потом мы с ним забрались на высокий кряж. Всё ж Донецкая область не гористая местность, но там вот есть кряжи — возвышенности, холмы высокие, на которых города или посёлки стоят. Хотя тут Приазовская возвышенность. И смотришь с высоты такой на такое далёкое, но виднеющееся море. Красотища! Солнышко отражается от водички, озаряя её сиянием, превращая водную гладь в большое такое зеркало. А ещё не видно горизонта. Вода сливается с бескрайним небом, не отличаясь по цвету.

Ветер трепал мои волосы, хотелось взлететь.

— Полетаем?

— А можно? — кивок в ответ.

— Я всё сделаю.

Ощутила полог невидимости вокруг. Гляжу по сторонам и вижу марево, что вокруг нас вибрирует. А ветерок всё набирает силу.

Закрываю глаза, отдаваясь воздушному потоку, расслабляюсь, насколько возможно. И ощущаю, как ветер меня подхватывает. И я парю, словно пёрышко. Но как такое может быть? Ведь закон земного притяжения никто не отменял!

“И что? Мы сами себе придумывает правила и законы, которые не можем нарушить своими предрассудками. Не потому, что не хотим, а потому что не верим в себя!”

И я лечу вниз с этого уступа, потом плавно меняю направление, избегая удара о земь, и, подхватываемая ветром, взмываю обратно вверх.

“Ты где?”

“Везде.”

И я парю, словно птица. Мимо проносятся крыши домов, люди, прогуливающиеся по узеньким улочкам. Волосы развеваются. Когда успелись распуститься?

А потом лечу к берегу. Вода, бескрайнее море… Воздух приобретает солёный привкус. А я лечу.

Не хочу быть одна. Хочу быть с любимым.

“Да рядом я, не переживай.”

Ощущаю прикосновение к своей ладони, он сцепляет наши пальцы, но я его по-прежнему не вижу. А потом ощущаю, что подо мной тоже он, что я прикасаюсь к его телу, что вторая рука тоже складывается в замок с его рукой. А потом меня поднимает резко вверх.

— Полетаем? — и мы кружимся, поднимаясь вверх, быстро-быстро набирая высоту. Я любимого не вижу, но ощущаю.

“Я ведь тебе буду обзор загораживать, вот я и сделался невидимым. Наслаждайся!”

Бросаю взгляд вниз, обзор будто с высоты самолёта.

“А теперь свободное падение сокола! — опускает наши руки вдоль тела, потом обнимает меня. — Складываем крылья.“

И летим вниз. Быстро-быстро, дух прямо захватывает. Ветер скользит по телу, пытаясь изменить его, пройти сквозь него. Ощущаю, прилипшие к телу мокрые волосы. И падаем, водная гладь приближается очень быстро. С какой же скоростью летает сокол? Всё это длится всего несколько секунд, а эмоции какие только не сменяются. Очарование момента, счастье, вот это падение, даже какой-то страх перед приближающейся землёй или водой. Адреналин ударяет в голову!

Лёша разводит руки в стороны и мы не падаем в море, а скользим над его поверхностью, парим на очередном воздушном потоке. Боги! Какое же это приключение! Эйфория! Понятное дело, что издревле все мечтали летать.

“Ну что, ещё хочешь?”

“Нет,“— понимаю, что эмоций хватает.

“Тогда полетели к твоим да пойдём купаться!”

Мы полетели к берегу. Лёша вновь исчез, а потом я поняла, что ощущаю рядом с собой не человека, а птицу. Сокола. Он взмахнул крыльями, набирая высоту, и я полетела вместе с ним, только разве что руками я не махала. Прилетели к бабушке, опустилась я на землю. Вдохнула полной грудью, а потом ощутила, что невидимость спала. Рядом со мной стоял Лёша и весь светился от счастья.

“Это единственное, что не сгубило меня там, без тебя. Полёт соколом.”

Я грустно вздохнула. Люблю тебя!

Он расцвёл улыбкой.

“Тебе понравилось?”

— Очень! — мы зашли в дом. Надюшка уже что-то там готовила на газовой плите, а бабушка собиралась на пляж в комнате.

— Ба, идём купаться!

— Так, иди отсюда, мне надо переодеться! — бабушка сказала это одними губами, но я всё поняла. Бабушка у меня всегда смущается быть голой, даже среди других женщин. Вышла, опустила дверную занавеску, пошла в кухню, где уже Лёша мыл руки.

— Ты нас покормишь, Надюш? — спросила я.

Она окинула меня взглядом, заценила мои распущенные волосы.

— Вы чем занимались? — а я лишь улыбалась и не могла убрать улыбку. — Понятно всё с вами! Покормлю.

Лёша дождался, пока я тоже помою руки и сяду за стол, а потом стал сзади и заплетает косу. Я зажмурилась от удовольствия.

“Вот и тебе я могла бы косу плести, если б волосы не отрезал.”

“Ничего, не долго тебе осталось бездельничать, скоро отрастут!”

Хихикнула.

Надя стала разливать суп по тарелкам. Потом покушали все вместе, поболтали о пустяках.

* * *

На пляже было здорово! Бабушка осталась на берегу, а мы втроём купались. На этот раз любимый был в своём праве и от меня далеко не отходил. Зато глубины я боялась. А вот сестрёнка моя ходила в бассейн, для закалки, так сказать, и глубина её не страшила. А у меня в подростковом периоде был момент, когда я чуть не утонула, потому как плавать не умела. Потом плавать я научилась, как раз чтоб побороть свой страх. Но до конца так и не поборола. Вот могу ведь и лежать на воде, а всё равно боюсь глубины.

Лёша предложил заплыв на глубину. А я боялась.

"Но я ведь с тобой, чего боишься?"

"Не хочу!"

"Как хочешь, тогда я поплыву с Надей!"

"Ну и плыви!"

Я обиделась и поплыла к берегу. Бабушка собралась купаться, сняла свой халат. Решив к ней присоединиться, подхватила её под локоток и мы пошли. Ракушки доставляли бабушке боль. На берегу играли детишки, копали песочек и строили замок.

— Можно у вас совочек попросить? — присела я к деткам на один уровень.

Мама кивнула, и дочка согласно протянула мне.

— Благодарю.

Песок у кромки воды был мокрым, поскольку волны постоянно накатывали на берег. А там, где волны не доставали, там шёл ровный слой ракушек. Стала раскапывать дорожку, чтоб можно было пройти бабушке. Потом отдала девочке и протянула ей красивую раковину, судя по форме — когда-то это была устрица, она была больше, чем обычные ракушки, раза в три, бороздки шли не от середины к краю, а по кругу.

— Эта раковина волшебная. Если заболеет кто — положи её под подушку на ночь, а на утро вытащи. Вот увидишь — человек поправится.

— Спасибо, — сказала девочка беря ракушку, получив одобрение мамы.

Я в ответ улыбнулась и пошла с бабушкой в воду.

Потом мы искупались и вылезли на берег. А Лёши с Надей так и не было. Проследила воду до горизонта, увидев две приближающихся точки.

"Где вы?"

"Плывём к берегу!"

Бабушка села на лежак, хоть лежаки были от пансионата.

Вообще странно, но весь берег был по кусочку откусан санаториями, пансионатами и базами отдыха. Единственное, что радовало, простым смертным дозволялось заходить в любой пансионат и подходить к пляжу. КПП как такового не было, ну и на машине не въедишь, если не по путёвке. А вот прийти просто искупаться — запосто. Но был ещё и плюс в том, что пляжи были отданы в частные руки — было чисто. Можно было спокойно гулять по берегу босиком, боясь лишь порезаться о раздавленную ракушку.

Отдыхающие без путёвок — мы — могли пользоваться прибрежной полосой, стелить подстилки свои, а вот лежаками пользоваться не разрешалось. Но мы всё равно пользовались, когда были свободные лежаки. Вот и сейчас я легла, подставляя тело сонечным лучам. Красотища!

Бабушка присела рядом на соседний лежак.

Меня накрыла чья-то тень. Даже сквозь опущенные веки это было видно. Я приоткрыла глаза, осматривая солнечную преграду. Это был парень, в одних плавках. И это был не Лёшик.

— Пойдём, погуляем! — предложил мне парень руку.

Я помотала головой.

Бабушка переживала, я это видела. Неплохо бы успокоить её.

— Ба, это мой знакомый. Нам надо поговорить, я скоро приду, — не люблю лгать, а что делать?

— Пойдём, — я встала, игнорируя руку.

Мы с парнем отошли на безопасное расстояние, что бабушка не могла нас видеть. Сердце стучало усиленно. Я могу взглянуть в глаза своему страху! Я могу победить этого парня просто используя слова! Пока попробую просто поговорить, авось отстанет.

— Что вы хотели?

— Ты красива, хочу тебя!

Он попытался потянуть ко мне руку, но не сдвинулся с места. На ключице была рука, ЕГО рука! И судя по тому, как парень скривился, Лёшина рука причиняла ему немалую боль.

Он разворачивается и кулаком бьёт в район лица, но его кулак ловится в полёте и сжимается, а потом нажим вперёд в сторону предплечья. Представляю, какая боль. Парень кривится, но свободной рукой пытается нанести второй удар. Лёша вновь ловит руку в полёте и повторяет приём. А потом нажим сильнее и парень падает на колени.

— Ты что-то там вякнул? — голубые глаза полыхают гневом.

Кстати, я поняла, почему у него меняется цвет глаз! От серо-голубых до синих. Подавляет он магию в себе или нет. Вот как сейчас — почти полностью подавил.

"Что мне с ним делать? Останови меня, пока я его не убил!"

Я вспомнила проклятье! Помнится любимый говорил, что вслух говорить не обязательно. Подбираю слова.

"Насилие недопустимо ни от тебя, ни от кого другого на твоих глазах! Ты будешь защищать тех, кто в беде! И поклятье передашь через контакт тем, кто обижает других! А ещё у тебя проснётся совесть!"

Парень выглядел жалко, когда мы уходили. Лёша ни слова не сказал.

"Благодарствую!"

"Прости!" — он обнял меня за талию, носом зарываясь в чуть растрепавшиеся волосы. Шляпа осталась у бабушки.

Когда мы вернулись к своим, Надюшка вытиралась после моря. Бабушка вся была на нервах, грызла ногти. Вот знает, что нельзя брать грязные руки в рот, а от этой вредной привычки так за всю жизнь и не избавилась. Что? А чего? Кто он и прочее! — посыпались вопросы.

— Слишком настырный поклоник, — сказал любимый. — Не волнуйтесь, больше он мою жену не побеспокоит.

Бабушка сразу успокоилась.

— Надюш, ты с бабушкой доберешься до дома? — сестрёнка кивнула. — Мы пойдём, прогуляемся с Дашей.

Я надела платье, и мы ушли.

"Ты очень выделяешься! — на мой недоумённый взгляд, любимый пояснил, — ты очень красива! Я когда впервые тебя встретил, влюбился. С первого взгляда! Не верил, чо так бывает. И только когда мы сидели на даче и общались, я разглядел твой характер, твой ум, твою лёгкость со мной в общении. Я ведь тогда отворачивался от тебя, стараясь не смотреть на тебя. "

Теперь я понимала его. А желание?

"И желание было. Чего мне стоило сдерживаться всё то время. Поэтому ты должна понимать всех тех парней. Неплохо бы тебе морок научиться делать. "

Ну да, неплохо. Ещё бы кто научил. Он кивнул в ответ, мол, научу. Мы ещё побродили вдоль берега, дыша морским воздухом, любуясь заходящим солнышком, чувствуя волны, ласкающие ступни и мокрый песок под босыми ногами.

Потом вернулись домой, дособирали урожай, проверили, что с бабушкой всё хорошо. Надя скучала. Предложили всем вместе сходить в кино. Бабушка отказалась, мол, она лучше дома телевизор посмотрит, сестрёнка тоже. Не хотят и не надо.

Кинотеатр был в одном из пансионатов, а они все были на пляже. Пока вчера гуляли по местности, видели афишу. Предупредили, чтоб нас не ждали, мол, будем поздно. Я захватила кофту, Лёша тоже, и мы пошли гулять. Зашли в кафе, покушали, вошли в один из пансионтов и пошли искать нужный кинотеатр.

Тут следует пояснить, что прибрежная полоса единая, не поделена пансионатами, поэтому запросто можно гулять вдоль берега на всей территории посёлка. А дальше мы никогда не забредали, так что не знаю.

В одном кафе на пляже на территории базы отдыха крутили мультфильмы. Мы пошли дальше неспеша и наслаждаясь прогулкой. Посидели на пляже. Купаться не хотелось, а вот просто посидеть в тишине, в объятиях любимого, любуясь мелкой рябью на море, звёздами на небе. И не хотелось никуда больше идти. Время, казалось, остановилось. Лёша распустил мне волосы и гладил по головке, по спинке, и даже спускался ниже. Я подняла на него взгляд, а он его отвёл, мол, не при делах. Я рассмеялась. Любимый.

— Пойдём в кино?

Он молча встал и протянул мне ладошку. Опёршись на руку, встала и была заключена в объятия.

— Если не хочешь идти, то не пойдём.

— Пойдём. А поприставать я всегда успею.

Кино я не запомнила, а вот его прикосновения во время сеанса — очень даже. Сев сзади, Лёша дал себе полную свободу действий. Вот и ходи с ним в кино. В итоге кино мы досмотрели, кажется это были "Доспехи бога", какая-то из частей. Но вспомнить было нечего. Так, боевичок с небольшим чувством юмора и всё. И вот зачем снимают такие фильмы? Вот есть фильмы, которые западают в душу, например, "Терминатор" — все части, "Пятый элемент", "Крепкий орешек" — все части и другие. Уж не знаю, как насчёт того, что они несут, какую пропаганду, но трогают какие-то ниточки твоей души и такое кино будешь пересматривать. А остальные — так, разовые, пошёл, вроде бы развеялся, а может и зря деньги выбросил. С другой стооны, это ведь тоже творчество. Кто-то создаёт книги, а кто-то кино. И как и писатели, есть известные, а есть не для широкого круга читателей, так и режиссёры есть разные.

Так что кому-то нравится, а кому-то — нет.

Муж мне не мешал своими приставаниями смотреть фильм, зато вот распалял моё желание.

Хочу домой!

Мы вышли к берегу, а потом скрылись в кустах. Лёша едва касался меня, сводя с ума своими нежными и возбуждающими прикосновениями. На небе светила полная луна, а мне было не до любования природой. А потом меня взяли на руки и внесли в дом. Где мы?

— Дома! Ты ж хотела домой.

— Тебе не тяжело? Я ведь не маленькая!

Меня молча усадили на диван, сняли обувь, и ушли, т.е. ушёл любимый.

Заметила, что он был в тапочках. И когда успел?

Пока его не было, разглядывала обстановку. Помимо кровати тут ничего не было. Штор тоже не было, поэтому лунный свет падал на пол и освещал хоть как-то пустую комнату. Электричества тут скорее всего нет.

Пришёл, принёс в руках ещё одни тапки, поставил около кровати.

— Я не стал обставлять ничего без тебя. Вот кровать только да стол один с двумя табуретками на весь дом.

Мне было приятно, что он захотел сделать это вместе или по моему усмотрению.

Незаметно мы перебрались с покрывала на простыню, уже обнажённые, сопровождаемые ласками и поцелуями. А дальше весь мир рухнул, его больше не было, лишь мы вдвоём, сливающиеся в одно целое.

* * *

Утром я проснулась, пытаясь понять свои ощущения. Энергии было много, но не как в прошлый раз. Почему?

Аромат кофе, Лёша, несущий поднос с кофе в постель. Это было гляссе. Я вытаращила глаза.

— Я сгонял в то кафе, где ты с подружкой была.

"Но как?"

— Когда мы сливаемся, становимся ведь одним целым. Так что я всё о тебе знаю, как и ты обо мне.

Я покопалась в памяти, страясь вспомнить что-то по Лёшу. И правда, знаю, что он не любит борщ, хотя он мне не говорил об этом, зато любит солянку, которая не суп, а капуста тущённая с мясом. И много ещё всего, чего он мне точно не говорил.

У меня крутился вопрос на языке, пока я пила и наслаждалась кофе. Не могла его сформулировать.

— Энергию твою я отпустил, позволяя разлиться вокруг, как и свою, — это был ответ на незаданный вопрос. — Мы ведь дома, тут всё наше, деревья, растения, они подпитывают нас, а мы — их.

А потом он замолчал. Я подняла взгляд и заметила, что он так смотрит на меня нежно и, словно, любуясь.

Я улыбнулась. Потом я оделась и вышла на крылечко. Вокруг шумел сад. Самый настоящий. Помнится, когда в прошлый раз тут была, то не было ничего. Лишь огромный луг. А теперь вокруг были плодовые деревья, все в цвету. Красотища! У меня перехватило дух. Розовые цветы, белые, всякие разные… Вишня, черешня, яблоня, абрикос… А на земле была зелёная травка.

Сдержаться я не смогла, разулась и пошла босиком по нежной траве. Волосы у меня были распущены, а я кружилась вокруг. Потом заметила любимого в дверном проёме. Он улыбался.

Когда я насладилась в полной мере чистым воздухом, ощущением близости с природой, мы вернулись в наш мир. Возвращаться не хотелось, но бабушка наверняка будет волноваться.

В нашем времени была ночь, с по-прежнему светящимся полным Месяцем, лунной дорожкой на море. Лёша вывел меня из кустов, накинув на плечи свой свитер, и мы пошли домой к бабушке.

Часть 2 Глава 8

Лёша

После Дашиного сна мне было не по себе. Но мои переживания по поводу того, что Даша потеряла память — ничто, в сравнении с её. Ощутил не только тоску Травинки, но и Дашину боль, когда сам забрал её память. А ещё понял, почему ей было плохо всё это время.

Первое — тоска Травинки наложилась. Даша так настрадалась в прошлой жизни, что просто не переносила разлуку. Второе — не зачатое дитя. В прошлом я был подготовлен, ведь с детства постигал свою силу. И когда мы заключили союз и родилось солнышко, оно-таки родилось. А сейчас, когда мы поженились, этого не произошло. И сливаясь каждый раз нужно было давать выход силе. А я не позволял этому случиться, вначале из-за Травинки, когда она вытекала, пока не заблокировал её, а потом из-за Инары, чтоб она не почуяла нас в этом мире. И я был прав, когда понял, что слияние с Дашей даёт беременность. Просто мы сливались не совсем так, как нужно было. Не рождались новые души, не притягивались старые. И выход сила не имела. И было ещё третье — думаю, Боги решили отплатить мне той же монетой, чтоб и я почувствовал, что такое лишиться суженой, помучиться немного.

Даша проснулась чуть позже, когда я немного привёл мысли в порядок, и вспомнила, что именно я сделал. Разговор этот всё равно должен был произойти, поэтому я был готов. Мне было больно, но это была её боль. Я понял, что именно она вкладывала в свою девственность и она была права. Права в каждом доводе, и мои доводы звучали глупо. Но странно, она их приняла, успокоилась и боли больше не было. Но я всё равно ведь причинил ей боль, пусть уже не болит душа, но она была.

— Прости.

А она в ответ у меня просит прощение.

Ну что она за человек?! Почему так ранима, почему у неё столько комплексов? Ведь родители у неё замечательные. Хотел бы я, чтоб мои такими были. Вспомнил, что впереди предстоит знакомство с ними. Я спрашивал их благословения. Они сказали, что главное, чтоб я был счастлив. Всё ж они у меня замечательные, пусть во многом я с ними не согласен, но они во многом правы.

Потом мы с любимой летали, вместе. Какое ж это удовольствие, ощущать ветер и парить. А в конце я настолько вошёл в раж, что оборотился соколом. Просто ощутил себя соколом, а потом человеком. И в тот миг я понял, что пробудился окончательно.

Любимая светилась от счастья, а я вдвойне радовался — видеть её счастливой гораздо приятнее, чем быть счастливым самому, а ещё и чувство полёта, что меня всегда восхищало.

Пошли купаться. Дарёнка боялась глубины. Ну и я дурень хотел всё ж переубедить, что она не должна бояться, ведь рядом я. Она отказалась, а меня взяла обида, что она мне не доверяет. Ну я и пошёл с сестрёнкой её плавать.

Мы уже подплывали к берегу, когда к Даше стал приставать какой-то парень. А меня зло взяло, кулаки зачесались. Любимая ушла с ним — страх она преодолевала. Можно было б не вмешиваться, а оставить всё, как есть, знаю, она справится, но что ж я за мужик, который не может постоять за свою любимую, мало того — жену! Я был рядом, готовый в любой момент прийти на помощь. И он протянул к ней руку. Прикасаться к моей жене не позволю никому! Я сжал его ключицу так, что ещё чуть-чуть и сломал бы. А парень на меня налетел.

Не даром же я тренировался постоянно, вот и пригодились навыки. Парень взвыл, рухнул на колени. А мне не нужна была магия, я его мог убить голыми руками. Но вот гнев никто не отменял и магия пыталась вырваться на свободу. Я подавлял её как мог.

Тогда и взмолился к Даше. Она ведь могла всё сделать без жертв.

Заклятье составила на славу. Всё ж поражаюсь её доброте. Помнится, я не так давно наложил проклятье вообще на весь род. А ведь и правда, можно было избежать этого. Но тогда я не видел другого выхода, чтоб наказать насильников и того, кто в этом замешан. А Даша б увидела другой путь. Любимая! Не устаю поражаться её любовью ко всему живому и любоваться её красотой. Да, о красоте! Я рассказал, как есть, всё, что по этому поводу думаю. Она слишком привлекательна и фигурка у неё божественна! Надо будет научить её морок наводить на себя.

Прогулявшись по берегу, по посёлку, пришли домой, занесли купальные вещи. Уже было темно. На юге темнеет вообще рано. А сейчас уже и лето заканчивается. Солнце повернуло к зиме. Собрались, взяли теплые вещи и пошли в кино.

В ночном небе, освещённом полным Месяцев, хотелось прикасаться к любимой. Ну и ласки не остались невинными. Я хотел любимую, но она спросила про кино. Мы ведь и правда туда пошли. Мы ведь ничего не теряем. Если у неё мысли о кино, то не хочется, чтоб она думала о нём, пока буду миловаться с нею.

В кино я фильм не видел, а лишь её рядом, горящие бликами глазки, сосредоточенное выражение лица. А я вижу лишь её, полную луну, ведь кинотеатр был летним, и остального ничего нет. Лёгкие касания, поглаживания. Ощущаю её всё нарастающее желание. Она делает вид, что смотрит на экран, а чувства её ощущаю. И хочет она, отнюдь, не смотреть кино.

Кое-как мы досидели до конца сеанса. Потом сбежали на пляж. Забрались в кусты, звучит как-то пошло. Желание попасть домой. Это можно организовать!

На этот раз сливания я позволил силе вырваться наружу. Она никому не навредит, а как раз наоборот.

Когда утром любимая вышла на крыльцо, трепет её передался и мне. Я выглянул и ошарашенно уставился на деревья, которые только посадил. По сути это были косточки, а сейчас они были деревьями и цвели!

Это была наша сила, наша любовь. Пусть малыша мы пока не зачали, зато вырастили собственный сад. Осознание этого — уже даёт такой духовный подъём, пусть сотворили это мы не своими руками, но своей силой, своей любовью!

Даша бегала меж деревьев как ребенок и танцевала. Впервые видел её танцующей. Очаровательная моя жена!

Её счастье — моё счастье!

Любимая!

Дарёнка!

Не могу насмотреться!

* * *

Дарёнку предстояло обучить мороку. Вот только как подобрать нужные слова и понимание силы. Ведь сила у нас разная. Да, обе магии имеют общие корни — умение пропускать через себя и задерживать энергию природы, преобразуя в заклинание или мысленный образ. Но моя сила идёт через ощущение, представление какого-то процесса с точки зрения воздействия или ощущения. А вот у Даши, судя по всему, ограничивается лишь мысленным представлением и мысленным внушением, приказом. Но если это так, то ей должно быть проще морок себе представить.

Нужно было возвращаться к её родичам. Времени прошло всего пара часов, тут уже утро, а там ещё ночь. Всё ж дом находится на Алтае, в другом времени, но всё равно.

Там ещё и бабушка, наверняка переживающая, потому как ей только дай повод.

Утром мы пошли на пляж вдвоём, потому как жили по Москве, а Надя собралась с бабушкой попозже прийти.

-Любимая, помнишь,ты говорила, что пока мы вместе, ты ничего не боишься, — кивнула в ответ. — Пойдём поплаваем на глубину.

Остаток пути мы шли молча,а Даша решала эту задачку. В голове у неё жуткий спор был между несколькими составляющими: здравым смыслом, доверием, страхом. Я молчал и не вмешивался, помня, как она в прошлый раз обиделась и я на неё. Она должна была сама принять решение.

Мы уже подошли на пляж, я нацепил пока сам на неё морок и на себя. Людей пока не было, разве что один-два вдалеке.

— Хорошо, пойдём!

Взяв её за руку вошли в воду. На ней был сдельный чёрный купальник, выгодно подчёркивающий все части тела, при этом он был скромным, но от этого было не легче. Если б мы были одни на этом пляже, меня б порадовал её вид, а на берегу собравшихся купаться не было, зато были сотрудники пансионата, проверяющие зонты и лежаки,естественно, мужского пола. Не то, чтобы я ревновал. Но, помня вчерашний инцидент, отходить от любимой было нельзя. Морок виден, пока не пришли бабушка с Надей. В нём любимая была полной, надеюсь, что это отпугнёт потенциальных ухажёров.

Даша

Мы вошли в воду и, присев несколько раз и привыкнув к воде, поплыли. Водичка была прохладная — за ночь всё ж остыла. Поэтому пришлось быстро двигать конечностями, чтоб согреться.

Пока плыли видела я лишь любимого. Потом притомилась. Остановилась. Он тоже. Подплыл ко мне и я, обхватив его ногами и обвив шею руками, повисла на нём.

— Тихо-тихо, а то утопишь меня, — сказал он смеясь, по-прежнему гребя руками, чтоб держаться на воде. — Гляди, какая водичка чистая! Не думал, что на Азовском море так чисто.

А я вспомнила, какой вода была, потом как пожелала воде очиститься, слив избыток своей силы.

— Так это всё ты! Нашла применение разрядки, молодец!

— Что значит, разрядка?

— Когда мы сливаемся, то происходит закачка энергии космоса. Обычно это с женской стороны, женщина как канал. Ну и энергия разливается не только по нам, но и с запасом. Ну и раньше я блокировал разлив твоей силы, а по идее эта сила должна на зачатие идти. И даже не сливаясь физически, сила в тебе концентрируется и должна рождать солнышки, помнишь, как с Травинкой при слиянии, — она кивнула. — Если этого не произойдёт, то рождается солнышко. Потом это солнышко либо существует независимо в одном из миров в небесах, либо его можно перенести в другую плоскость, дав жизнь в нашем мире кому-то. В старину оживляли так корабли космические.

Я смотрела на мужа и не могла поверить в то, что он мне говорил.

А ещё не понимаю, почему у нас не было солнышек?

— Потому что мы с тобой не обучены. Мы учимся всему сами, а они, можно сказать, с детства этому обучались, тоже сами, но познавали себя и свои силы. Все эти хороводы и прочее — там же тоже тонкие материи задействуются. А ты свою силу тоже с детства постигала, рассказывая сказки. Так что люди прошлого были гораздо развитее нас и в магическом плане и в технологическом, хотя технологии в быту и не использовали, разве что как диковинки.

Я молча слушала, начиная понимать, некоторые вещи: почему чувствовала пустоту и разочарование, когда тест был отрицательным. Я хотела малыша, пусть и не была к нему готова, но хотела. И он должен был появиться, пусть не в теле ребенка, но как солнышко. А его не было и это тоже меня грызло, когда мне было плохо.

— А теперь мы ныряем. Ты готова?

Я не была готова, но отцепилась от Лёши, балансируя на воде.

— Мы можем нырнуть как это делают ныряльщики. А можем попробовать по-своему, — он сделал паузу, ожидая моего решения. Я решила, что по-нашенски будет здорово! — Представь, что у тебя пятки вдруг стали тяжёлыми, словно камень, словно вся масса тела туда уходит. Погоди! Пока теория, не применяй.

Я ещё не успела, хорошо.

— Теперь представь, что дышишь не через нос, а через тело, сквозь поры кожи. Вот так, молодец.

Но ведь пузырь в лёгких меня теперь не держит на воде.

— Когда надо будет всплыть, сможешь оттолкнуться от дна, убрав ощущение тяжести. И ничего не бойся, я рядом, мы можем общаться мысленно, так что...

Представить потяжелевшие ноги было сложно, потому как ощущение невесомости в воде отвлекало. Но мне это удалось. Руку любимого не отпускала, он стал опускаться вместе со мной. Пузырь в лёгких я не выпустила, пытаясь наладить дыхание кожей под толщей воды. Получилось не сразу, Лёша меня даже пару раз целовал, передавая мне кислород. Он был чистым и дышать было тяжело. Потом у меня всё вышло и мы с любимым пошли по дну, любуясь подводной жизнью.

"А ты знаешь, что в советское время Азовское море было пресным? — помотала головой. — Раньше в него впадало очень много рек, а когда стали разрастаться города, то по мере роста потребности воды, море стало мельчать. И количество пресной воды сократилось, а поскольку с Чёрным морем сообщается по принципу сообщающихся сосудов, уровень воды выровнялся в обоих морях, и Азовское море стало солёным."

Понятно. А если представить, что раньше море было таким же чистым, как сейчас, и пресным — вообще красота получается — пресное озеро!

Всплыть удалось не сразу, а попытки с пятой. Потом мы ещё немного поплавали и Лёша снял с меня морок, мысленно объясняя принципы его действия. Но тренировать будем в другом месте, в другой раз. Неплохо бы ещё научиться вносить условие морока, показывать, например, родичам, меня настоящую. Но пока ограничимся просто накидыванием и снятием. На пляж пришли бабушка с Надюшкой. Мы чуточку с ними посидели, точнее с вещами, пока они плавали. Мы с собой не брали ничего ценного, просто одежда и всё. А вот сестрёнка взяла фотоаппарат. Пощёлкала нас с Лёшей, а пока она с бабушкой плавала, я их поснимала.

Предложили сходить всем в столовую, за Лёшин счёт. Он предложил, а я не возражала. Но думаю, что пора от родителей съезжать и жить общим бюджетом. Любимый был всеми руками "за".

Покушав за копейки, по нашим меркам, сытно и вкусно вернулись домой. Уже пекло стояло на улице и Надюшка обгорела.

Я просто сделала внушение несколько раз мысленно, что ожога не будет. Да, покраснение было, но должно было к утру пройти.

В душ Лёша пошёл сам. А я села на лавочку во дворе и стала смотреть в небо. Кстати, странно, что слово небо происходит от двух слов — нет бога. И правда, ведь в небе нет Бога. Небо по сути — атмосфера Земли. А вот небеса этимологически расшифровываются, как нет беса. Поэтому эти два понятия совершенно разные.

А вот ещё слово, с небом связанное: небосклон. Небо склонилось. А где небо склоняется в нашем понимании: на горизонте.

У меня есть соседка — молоденькая девчонка, которая старше меня на пару лет всего. А учились мы, она на один класс выше. Ну так вот, залетела, ребеночка не стала убивать. Мама сказала, что поможет. Парень тут же её бросил, когда узнал о беременности. Ну и растили малышку вдвоём с мамой. Она в школе доучивалась, когда по очереди просили соседей посидеть с дочкой. Порою и я сидела. Вот и читали мы, какие-то развивающие задачки решали, а иногда поделки делали. Ей часто показывали мультики, кому ж охота возиться с ребёнком, проще включить мультфильм и заниматься своими делами, пока ребёнок целиком в телевизоре.

Я старалась заниматься, чтоб хоть как-то скомпенсировать просмотр мультфильмов и предоставление ребенка самому себе. Ну и раз девочка заупрямилась. Мама обещала показать мультфильм про Чебурашку, но не успела. Попросила меня это сделать. Как ни пыталась я Вику переубедить, что не буду ей показывать мультик, она всё равно настаивала на своём. А поскольку знала, что скандал у меня бесполезен, пошла на хитрость. Взяла с меня обещание, зная, что я всегда их выполняю. Ну и пришлось показывать. Нашла в ютубе мультфильм, какую-то часть, включила. А там были английские субтитры. И представляете моё удивление, когда на песне “Голубой вагон” на слове “небосклон” я увидела английский перевод “horizon” или “horizont” — не суть. Вот тогда я и задумалась о том, почему мы используем иностранное слово горизонт, когда есть своё, да ещё и так точно подмечающее, в нём уже заложен смысл.

И так во всём. Нашу речь наполняют иностранными словами, смысла которых мы зачастую не понимаем. Либо заучиваем их название, либо лезем в словарь, чтоб понять. А иногда и просто игнорируем, не понимая смысл. И это делается специально.

— Дарён, ты как? Мыться пойдёшь? — проморгалась и посмотрела на любимого. Завернулся в одно полотенце и щеголяет в таком виде!

— А если тебя бабушка в таком виде увидит?

— И что? Да хоть голый, — он хотел снять полотенце, а я не дала.

— Ты что творишь?

— Зря ты смущаешься, что естественно, то небезобразно. Напридумывали всяких запретов, а раньше даже бани общие были. Никто ж не пытался совратить кого-то, и себя хранили лишь для мужа-жены.

Ну да, а если я буду голая щеголять перед противоположным полом? Тебе понравится?

Мотает головой. То-то же. Вот и незачем тут в таком виде шастать. Моё, и не сметь другим глазеть! Смеётся. Проводила его в дом, выдала ему комплект стиранного белья и пошла в душ.

Потом на очереди была Надюшка и бабушка. Пока я мылась, Лёшик постирал наши — мои и его — купальные вещи и уже развешивал. А я когда мимо проходила, любовалась его накачанными мускулами. Интересно, а чем он занимается? Покопалась в своих знаниях о нём: просто тренируется сам, а раньше на русбой ходил. Лёша усмехнулся моим мыслям, обнял меня, поцеловал и пошёл спать. А я посижу, хочу пописать.

Достаю коммуникатор и набиваю мыслей поток. Пытаясь вспомнить до мельчайших подробностей последний сон.

“Я стояла на скале и глядела вниз. Предо мной отрывался потрясающий вид на плато, внизу ущелья, напоминавшее огромный ромб. Там, внизу, висела над ромбом огромная…(стараюсь подобрать слова, чтоб описать этот космический корабль) ...небесная колесница(кажется так называла её Травинка), из которой вылетали маленькие колесницы. Это были торговцы — межзвёздные купцы.

Никогда прежде я не видела воочию летающие колесницы, хотя отец мне о них много рассказывал. Раньше я и не думала, что судьба забросит меня на один из них.

Просто дух захватывало от увиденного. Я была словно мелкая букашка по сравнению с огромным космическим кораблем (нет, стираю, челноком, нет, вновь колесница использовать не буду, тогда пусть остаётся кораблём. Ведь они тоже плавали по воде, а это космический корабль, мы ж до сих пор их так называем. И космос раньше тоже был, ведь космами называли женские волосы, как раз от связи с космосом), способным переносить до 144 мелких челноков, словно пчелиный рой, занимающихся своими ежедневными делами. По виду корабль-матка напоминал перевернутую миску со множеством светящихся огоньков на поверхности.

Какое-то время я стояла и любовалась. но потом вспомнила, зачем сюда пришла. Все же Рипейские горы — не ближний свет. Странно, что отец меня отпустил в дальний путь, видно понял он, что такова моя судьба и мне нужно исправить то, что натворили завистливые сестры. Коли б не они, проявили свою "любовь", могла б я суженого вызывать к себе и дальше.

Я стала спускаться с горы. Камни иногда ссыпались вниз, поэтому спешить было нельзя.

Солнце уж клонилось к закату, когда я, наконец, спустилась, а жизнь всё ещё кипела внизу. ”

Долго ещё просидела, пытаясь вспомнить все детали.

А потом прошла в огород, где частично росла трава. Полола бабушка только там, где сажала, поэтому часть огорода поросла травой. Я прошла туда и легла. Солнышко не жгло.

— Ты долго тут ещё будешь? — подняла взгляд на любимого. — Я не могу без тебя уснуть.

И пристраивается рядом.

— Я не хотела тебе мешать.

— Ага, а мысли кто не выключил? Думаешь под такие громкие думы можно спать?

— Ну, ты ж под мои сны спал.

— То сны, там просто картинки. А тут поток твоих слов, складывающийся в образы. Если б ты просто писала, а то ж картинка прерывается на думы..

Я покраснела. Вот так, никакого покоя.

— Что же ты, вообще слышишь всё, о чём я думаю? — кивок в ответ. — А почему тогда я не слышу?

— Слышишь, — я прислушалась, и правда, всё слышу. вот живём мы так и не замечаем никого и ничего вокруг. А оказывается, природа красива, если присмотреться, и мысли можно слышать, если прислушаться.

— А зачем ты прислушиваешься?

— Потому что ты грустишь. Я ведь не только мысли слышу и картинки вижу, но и чувства твои ощущаю.

Обнял меня, положив мою голову себе на грудь. Так, тепло, хорошо, уютно, защищённо. Мысли разбегаются в разные стороны, словно картинка размывается. И я засыпаю.

Травинка

Впереди предстояло договориться с купцами, ведь именно их колесницы тут приземлились.

Договориться с купцами вышло сразу — ещё бы, ведь платой являлся железный хлеб. Распространяться про то, зачем мне понадобилось за тридевять дальних далей в тринадесятое царство, я не стала. Коли б хлеба не было, не повезли б они меня, для простого люду многие пути позакрывали, а вот торговые колесницы пока летали.

Поначалу я думала, что полетим мы на большой колеснице, но оказалось, что в нужную мне сторону летают лишь маленькие, но и на этом я благодарила людей и богов.

Мне выделили — маленькую горенку с постелью, нужником и окошком, в котором Срединная Земля казалась маленьким шариком голубого цвета. Красиво. Месяц был ещё меньше, а потом и вовсе всё скрылось из виду, лишь звёзды проносились мимо. Повстречали мы ещё несколько земель Ярилы-солнышка. Долго ли коротко, да только я уж сбилась со счету, время текло непонятно как, кругом была постоянная ночь.

Особо не разрешалось покидать горенку, только на общую трапезу приглашали. А потому я сидела у окошка и вышивала. Свет в горнице был постоянно, и он был не естественным огнём. Скорее всего очередная диковинка. А я сидела и вышивала ту одежду, что выменяла в Асгарде Ирийском. Обережные символы, плодородные, защита Богов. А вот принадлежность к роду показывать было нельзя. У Сокола волховый род был, тут уж никак не выкрутишься. А к своему я боле не относилась. Вот так сижу, вышиваю, а тут светлее стало. Не сразу поняла, что подлетали мы к одной из звёзд. Прильнула к окошку — яркий свет. Пришлось даже зажмуриться.

А почему мы так близко? Неужели не сгорим?

Выбежала в поисках кого-то кто объяснит мне в чём же дело.

В центре управления был один человек, он и управлял колесницей. Я прильнула к стеклу, и свет стал бить сильнее.

В чём дело? Я могу помочь? Почему так близко к солнышку?

— Не переживай, девица, всё как нужно. Энергию светила мы используем для сворачивания пространства. Сигануть нужно было, чтоб сократить путь. Иди, милая, скоро прибудем. Собирайся, — голос был странным, проникающим в самую душу. Это со мной человек говорил или корабль? — Пока мы слиты, мы — одно целое. Ступай!

И я побежала собирать свои вещи. А солнце-то синим было. Может оно холодное? Но тогда бы жизни на землях не было. Интересно-то как!

Полезла в быструю баню. Дома мы паром очищали своё тело, да вениками, а тут заходишь в кабинку, тебя паром обдаёт и всё — ты чистый. И даже распущенные волосы очищались.

Переплела волосы, уложила под сороку, переодела сорочку нижнюю, понёву поменяла.

В горнице была очередная диковинка, куда можно было засунуть грязные вещи, досчитать до ста и вынуть. Всё было чистым и выглаженным. Так что пока собиралась, мы уж подлетали к земле.

Я прильнула к окошку, дивуясь чужой природой. Деревья были схожими с нашими, да только цвета были более тёмные, с голубоватым отливом. Мы летели над поверхностью этой земли, где проносились реки и годы, долины и леса. Всё, как у нас. Вот только земля была просто огромной, в разы больше Срединной Земли. А вот людских поселений видно не было. Интересно, неужели земля необитаема? А зачем мы тогда садимся на неё?

Колесница села на меньшую, нежели у нас долину дивную. Других колесниц тут не было.

Я нацепила на себя торбы, и когда меня позвали, пошла к выходу.

Простилась с людьми, поблагодарила, что не отказали.

— Это мы тебя благодарим, девица. Благодаря тебе мы так быстро добрались. Пусть всё у тебя выйдет, — и все отвесили мне земной поклон.

— И вас благодарю, люди добрые, а не поскажете, чья эта земля?

— Карны. Иди дитя, ступай, тут лишь одна стежка, не заблудишься.

— А почему тут никого нет? Земля не обитаема?

— Тут живёт Карна, и тут обычно пополняют воду после перелёта. А так, да, тут мало кто из людей есть.

Простилась с купцами, поблагодарила и пошла указанным путём. На дворе была ночь. Хотя когда летели день был. Значит, по другую сторону земли находимся.

Я отошла на приличное расстояние, потом нацепила вторые железные башмаки и в несколько шагов очутилась перед избушкой. Огляделась по сторонам — кругом тёмный лес. Неведомые птицы поют, а вот эта птичка с нашей совой схожий голос имеет. А голоса других животных и вовсе неведомы мне.

Стала оглядывать избушку. Сказала бы, что она на курьих ножках, да те Йогини сторожили как проход в Навий мiр. Интересно, а кто тут живёт? Сходство определённо есть, на ночлег стоит попроситься, ведь ночь на небе была да две луны вышли из-за облаков и осветили лес и полянку. Одна луна маленькая, другая большая. Интересно, а как их называют?

Набравшись смелости я постучала.

Дверь открыла бабушка.

— Здравствуй, бабушка! — земной поклон.

— Здравствуй, девица, — бабушка чуть склонила голову.

— Пусти бабушка переночевать.

Я окинула старушку взглядом. А я ошиблась, не такая она и старенькая, на вид не старше моего отца. Волосы скрыты сорокою. Очень интересно! А вот одёжа схожа с моей, да нитками иными вышивка шита. Преобладают голубые и синие цвета. А вот распознать символы на ней было невозможно.

— Кто ты, бабушка?

— Меня Карною кличут люди добрые.

— Богиня Карна? — а бабушка лишь добро и нежно улыбнулась.

— А как тебя кличут?

— Травинкою, бабушка.

Бабушка пригласила меня в дом, накормила, напоила, спать уложила.

Я хотела спросить про Сокола, но бабушка сказала, что утро вечера мудренее.

Спала спокойным беззаботным сном, словно тёплым одеялом накрыл любимый.

А утром рассказала бабушке о своей беде. Слыхала она про моего суженого да и про меня знала, а вот где он и как к нему добраться — не ведала.

При солнечном свете я разглядела дом — вполне себе обычный. Печь посередине, горница одна. Стол с лавками, вышитая скатерть на нём. А вот вышивка была очень красивой и дивной. Я не понимала её смысла, на что бабушка объяснила, что тут символика божественная, и на каждом творении сказ очередной интересной любви рассказывается. Вот на одёжде её собственная любовь, а на остальных вещах — тех, кто к ней в гости заходит. Вот и мою былину расскажет в очередном творении. Я покраснела от таких слов, а бабушка лишь погладила меня по головке.

А у меня слёзы выступили. А ведь держалась до этого момента. Бабушка обняла меня и позволила выплакаться.

— Коли сильно любишь, то всё у тебя получится. Он тебя тоже любит, это я точно ведаю. А вот как сыщешь своего Сокола, тогда перестань быть сильной. Женщины и слабыми тоже должны быть, а уж рядом с мужем — тем боле. Он ведь защитник рода. Дай ему почувствовать, что ты в нём нуждаешься, что нужен он тебе!

На прощанье подарила мне золотую прялку с серебряным веретёнцем, которая сама прядёт. Да меняться подарком не велела. Коли не мил боле будет, можно передарить другому.

Бабушка-богиня отправила меня к своей сестре Желе.

— Передавай от меня привет сестрице. А чтоб не заблудить тебе, вот тебе клубочек путимерный. Он путь укажет.

Простилась я с бабушкой, не знала, чем отблагодарить её за доброту. Да ей общение со мною было лучшей благодарностью. Помянуть добрым словом можно. Обняла её на прощание да пошла стезёю, что была на другом конце избушки. Вновь вспомнились сказки про Йогиню матушку. А ведь и правда, словно прошла в другой мiр. Надеюсь, не по Нави меня Богиня отправила, искать душу любимого.

Нацепила те самые башмаки, да только целый день идти пришлось, пока вышла я к долине дивной. И тут темно было, хотя скорее я в догонялки с солнышком играла и оно пыталось меня нагнать, а не я его.

Уничтожила вторую пару башмаков. Да пошла к золотой колеснице, что только что опустилась на землю. Долина была тоже маленькой, и только для одной маленькой колесницы предоставленная.

Лёша

Проснулся, а перед глазами стоят образы из её сна. Вот поражаюсь её силе воли, любви к природе. Несмотря на жуткую тоску по Соколу, она всё равно умудрялась любоваться окружающим.

Но чувства ведь никуда не делись. Она не заслужила всех тех страданий. Прости, малышка.

Встаю, стараюсь не потревожить нежного своего котёночка.

Нужно развеяться. А то она сама впадёт в уныние.

Встаю и иду от неё метров 20.

Дорожка. Подойдёт. Начинаю отжиматься. Потом встаю на руки, стараясь удержать тело на весу. Кровь прилила к голове. Опускаюсь, точнее поднимаюсь. Смотрю — дерево.

Ветка выдержит? Укрепляю магически ветку и дерево, словно делая турник. Подпрыгиваю, хватаюсь. Подтягиваю ноги вверх, делая обратный кувырок.

Потом вновь повисаю на ветке вниз головой и спрыгиваю. Ещё и ещё...

Потом пытаюсь проделать тот же трюк, повиснув на одной руке, скручиваюсь, вышло. Вторая рука...

Сглаживаю неровности ветки, делаю себе магическую верёвку закольцованную. Цепляю ноги в петлю. Потом раскручиваюсь вокруг своей оси, а потом пытаюсь сделать то же самое, но ещё и колесо вокруг ветки. Тяжело сохранять вращение сразу в двух плоскостях. Потом останавливаюсь в положение — на ветке. Чуть не упал, но разновесие всё ж удержал. Развеиваю путы. А теперь спрыгнуть нужно. Высота приличная, метра четыре. Чтоб погасить удар, нужно вращение делать. Попробуем тоже в двух плоскостях. Вертикальный кувырок и вращение вокруг оси. Прыгаю. А потом ещё и какое-то время кручусь как волчок. А ведь всё доли секунд занимает. Приземление. Пытаюсь удержать равновесие. Головокружения нет — это радует.

Встаю с корточек — Даша стоит под деревом.

— Обалдеть! — опускаю глаза долу, ну вот, засмущала. — И давно ты такие трюки научился делать?

— Лет 5 занимаюсь. А вот вращения последние полгода отрабатываю, после пробуждения.

В её глазах искреннее восхищение. А я опускаю взгляд долу, краснея. Ну вот, засмущался как девица на выданьи.

— И давно ты не спишь?

— Как ты встал. Ты ещё не тренировал ноги. Давай, тренируй, я посмотрю.

И она села на корточки, а я отрешился от всего. В реальном бою нельзя отвлекаться, иначе это может стать роковой ошибкой. Я один на один с собой.

Мах ногой, другой. Один-два, один-два.

Оттренировав растяжку вверх-вперёд, стал тренировать махи назад. Потом такие же махи влево-вправо. Потом мах в прыжке, словно два шага по воздуху, шаг-мах, шаг-мах.

Я тренировался, не замечая никого и ничего. Закончив с махами, стал отрабатывать прыжки в присядке, как в украинском танце гопак. Казацком танце, где отрабатываются многие воинские приёмы.

Когда тренировка моя завершилась, Даши под деревом не было. Сердце усиленно застучало: где?

И самое плохое, я её не слышал и не чувствовал. Блин!

Потом прислушался — мерный звук ударов. Бегом на шум. И уже готов напасть, выскакиваю из-за угла старого сарая и что вижу: Даша отрабатывает удары ногой о спортивную выцветшую грушу с песком. Движения точны и размеренны. Где она этому научилась?

Удар локтём, потом другим! Боги! Она не видит и не слышит меня, пока я наблюдаю. Потом к нам сползаются зрители — бабушка с Надей.

— Она с детства тренировалась, хотя никто и не учил её. Это было не каждый день, но в школе её задирал мальчик. Тогда и начала. Попросила купить грушу, и с тех пор тренировалась. А потом забросила. Отец привёз грушу сюда, а то выкинуть жалко. Зато как приезжала, тренировалась, — бабушка замолчала.

Раз любимая меня не замечает, попробуем другой подход.

Руку кладу ей на плечо, внезапный удар локтём, разворот, бъёт в пах и колено. Еле успел отпрыгнуть. Не хило! И началось. Движения быстрые и точные: удар, разворот, замах, и удар другой ногой. Круто! Давно у меня такого спарринга не было. Я едва успевал уворачиваться. Сам наношу удар, но она уворачивается и бъёт. Если б я перед этим не провёл разминку, сейчас бы уже устал и мог связки потянуть.

Даша уже уставала, но всё равно дралась. И я поддался. Смягчил её удар магией и повалился на лопатки.

Любимые глазки прояснились.

— Лёша?! — удивление в голосе и падает от усталости. Едва успеваю подхватить.

Бабушка меня сразу зауважала.

— Молодец, сынок! — поднял любимую и отнёс на руках в траву, где ещё недавно спали вместе.

— Она проснётся голодная, пойду приготовлю борщ.

Кто ж в пятом часу вечера борщ готовит? Даже если и сварится он за пару часов, у нас уже шесть будет. И пусть у них всего лишь четыре часа, это уже не обед.

А любимая спала как сурок. Такое нежное личико у неё. Прикоснулся к шеке, к губам. Не удержался, поцеловал её. Одежда на нас была мокрая, хоть отжимай. Не понесу ж я её спящую под душ — испугаться может.

И оставлять любимую одну — тоже не хотелось. Её голову положил на свои колени, глажу её мокрые волосы одной рукой, другой очерчивая контуры её красивого лица. Моя любимая.

Из дома доносились приятные ароматы, а я боялся потревожить свою ненаглядную. Можно было б поцеловать её и слиться душами, но я наслаждался моментом. Когда ещё представится такой миг?

Любуюсь бровками, носиком, этими голубыми глазками. Стоп, а почему глазки голубые? Проснулась!

Внимательно на меня смотрит.

— Ты зачем поддался?

— А что мне было делать? Ты никак не могла угомониться, хотя уже без сил была.

— В реальном бою это не поможет.

Она без сомненья права. Вот только зачем ей я? Мужчина нужен для того, чтоб свою женщину защищать и всех остальных родствеников.

-Ты мне очень нужен, — она словно читает мои мысли. Хотя, почему "словно"!

Даша

Был у меня в жизни один не очень приятный эпизод. В принципе он был не один. Как я понимаю, Боги дают нам испытания, чтоб жизнь мёдом не казалась. А если точнее, чтоб мы ценили всё то хорошее, что у нас есть. Вот подумайте сами, идёт жизнь, размеренная, спокойная. А потом мы начинаем такую жизнь воспринимать как должное, начинаются ссоры, проблемы на пустом месте. Просто жить становится не интересно. А обыденность уже приелась и то, что раньше не раздражало, начинает реально бесить. А когда извне создаются проблемы, то приходишь домой, пытаясь найти отраду для души, чтоб хоть как-то отдохнуть, снять напряжение, поплакаться. Хотя до этого готовы были домашним вцепиться в глотку. Разве у вас такого не бывало?

Вот и у нас в семье так было: родители — мои лучшие друзья и сестрёнка. А потом уже подружка, друг. Сейчас на первом месте Лёша, но всё равно, родители как были друзьями, так и остались. А вот когда отношения между родителем и ребёнком не дружеские — тогда и начинаются проблемы. В любом случае, если родители тебя любят, они хотят лучшего для тебя. Правда, не всегда мы согласны с их мнением. Но ведь они видят то, что не видим мы, со стороны обычно это виднее и жизненного опыта у них больше.

Поэтому неплохо бы всё равно с ними советоваться, а вот право принимать решение оставлять за собой.

Ну так вот, у меня в классе был один мальчик. Раздолбай. Как понимаю с высоты сегодняшнего опыта, у него были проблемы с родителями, а точнее — они всё время работали и времени на сына у них не было. Они его пристраивали в кружки всякие, деньги у них были. А сыну хотелось внимания, участия. Ну и он нашёл способ его получить: ввязывался в драки в школе. Вызывали родителей, а потом разборки дома устраивали. А он наслаждался: пусть нотации, пусть наказания, зато вот мама или папа общается с ним, наконец-то.

Конечно, это не у всех так, а лишь частный случай. Но вот если ребёнок ведёт себя плохо, может стоит разобраться, почему?

Есть и обратное поведение: учишься для себя, ведёшь себя идеально, чтоб только родители тебя не трогали и обращали внимание на твоего взбалмошного брата. Это тоже сигнализирует о не очень хороших взаимоотношениях в семье.

У нас не было телевизора в те времена, не было компьютера. И мы вечера коротали вместе за столом. Садились и перебирали все вместе крупу, вышивали. Нет, папа не вышивал, но мог разметить ткань, разрезать на детали платочки, промережить их. Папа или мама рассказывали нам интересные истории, из своей жизни или жизни других людей, а мы делились своими переживаниями или происшествиями в школе. Или играли в настольные игры все вместе. Пусть такие вечера были не каждый день, но мы их с удовольствием ждали, ценили каждую минуту, проведёную вместе.

Так вот, тот мальчик, он вёл себя плохо, но к одноклассникам почти не приставал, не дрался с ними. И была я, ко мне отношение было совершенно иное. Пройдёт мимо всех, возьмёт с моей парты учебник и ударит меня по голове. У меня начались головные боли. Не часто, если считать раз в неделю нечастым явлением.

Ну и в какой-то момент у меня терпение кончилось. Он ходил на борьбу, а я не могла себе этого позволить, кружки были платные вблизи дома, а далеко ездить я не хотела.

О моих проблемах родители знали, но общение с родителями того мальчика результата не приносило. Родители посоветовали поставить его на место.

Тогда я потребовала боксёрскую грушу. В комплекте прилагались и перчатки, вот только вряд ли я буду бить ему морду в перчатках. Грубо, но некоторые по-другому не понимают.

Тогда я и начала тренироваться. Поначалу было сложно, пыталась почувствовать своё тело. А потом просто стала двигаться так, как было непредсказуемо. Набрала учебников в библиотеке по разным видам борьбы. И вынесла из них только несколько вещей: удар можно обратить в свою пользу, заблокировав его, увернувшись, или чтоб удар прошел по касательной. А вот тогда нельзя оставлять всё, как есть, нужно бить! Бить в ответ, но первой. В школе так и продолжались мои мучения, я не обращала внимания — пока не была готова. Так и тренировалась дома, получая удовольствие и разрядку от накопившихся негативных эмоций.

А ещё начинаешь ощущать людей даже с закрытыми глазами. Двигаешься, а ощущаешь потоки воздуха вокруг, чувствуешь, что вот тут тебя он огибает, а тут кого-то другого. И можно настолько войти в раж, что видеть фигуру человека, его рост, вес, мужчина это или женщина, чувствовать каждое его движение.

Мальчик этот так и приставал. И потом раз на переменке сидели мы в классе, учитель ещё не пришёл на урок. А он идёт мимо. Встаю, иду к доске, просто начинаю её мыть, словно не замечая его. А сама между тем вижу всех, кто за спиной в энергетических потоках. И вот он подходит к моей парте, словно удивляется, только была тут, а уже нет, оборачивается ко мне, потом берёт учебник с моего стола. Движется ко мне и заносит удар. Жду до последнего, а когда удар должен был состояться, я просто отступаю на шаг влево и занимаюсь своим делом дальше. Удар заносится вновь, а я, словно случайно, вновь уворачиваюсь. А потом разворачиваюсь к нему лицом.

— Что тебе нужно, Гош? Достал уже!

А он растерянный стоит и смотрит на меня. Это какие-то секунды, а потом словно в замедленной съёмке, заводит руку с книжкой для удара. Но за долю секунды я отбиваю удар по касательной. Удар скользит по руке и я ударяю головой. Он отлетел к близстоящей парте. Все тут же засуетились, а я стояла и смотрела, как кровь течёт из его носа.

— Тебе нравится? Скажи, что я тебе сделала? — я спокойна, он меня даже не раздражает.

— Ничего, ты меня игнорируешь! — и голосок такой обиженный.

— Ещё раз ударь меня, и посмотришь, что будет.

— Что? — и бъёт ногой. И уворачиваюсь и удар по голени сзади.

— Пожалуйся, скажи, что тебе девчонка избила, и ногу сломала!

Ногу я ему-таки сломала. Я это знала. Нет, перелом был не открытый, но всё те же воздушные потоки говорили об этом. Друзья отвели его в медпункт, откуда вызвали скорую. А я не переживала, пусть вызывают меня к директору и даже из школы исключают. Сколько мне было? Лет десять, наверное. Но никто так и не узнал про драку. После того он от меня отстал. Мы не пересекались.

А вообще у нас был дружный класс, и конфликтов внутри практически не было. Пару раз одну девчонку бойкотировали — в смысле бойкот устраивали и не общались с ней, хотя я не понимала причину. Училась она хорошо, в плане — не отличница, но хорошистка, как и я. С ней я общалась, правда не на глазах у остальных одноклассниках, я в принципе в школе не особо с другими общалась, всё больше одиночкой была, мне было проще общаться с мальчиками, с которыми меня сажали. Да и списывать я не давала, но вот на контрольных помогала. Ну, не суть.

В общем, после этого я как-то забросила борьбу. Просто не интересно было одной этим заниматься, партнёра у меня не было, а Ленка не понимала моих увлечений в плане борьбы. Ну и взрослела, уж не до того было.

И вот сегодня, когда я увидела, как Лёша тренируется, что-то во мне щёлкнуло, какая-то тоска по увлечению. Он целиком погрузился в тренировку, а мне тоже хотелось не бездействовать. Ну и я пошла к старой груше. И вот тут ощутила всё то, что раньше ощущала. Вначале просто удары на груше, а потом ощутила человека, который приближается ко мне и протягивает ко мне руку. Ну и дальше на уровне инстинктов всё. Кто мой соперник, я не задумывалась, но тело реагировало само по себе. Удары, которые не достигали цели, впрочем, как и мои ответы. Кто ты, так быстро двигающийся? Но было не время и не место разбираться. А потом один из ударов достиг цели, вот только был смягчён магией. Тут и всё встало на свои места.

— Лёша? — и перед глазами поплыло. Только сейчас я почувствовала боль во всём теле. Да я себе растянула все мышцы и связки. Вот что значит нет постоянной физической нагрузки.

Когда пришла в себя, увидела его голубые глаза. Опять поменял цвет глаз. Подавляет магию? А он нежно гладит меня по волосам и счастливая улыбочка блуждает по его лицу.

Часть 2 глава 9

Даша

Хорошее всегда когда-нибудь да заканчивается. Грустно. Уезжать ой как не хотелось!

Последние денёчки провели в море. Кое-как я могла с опорой добраться до воды и погрузиться в тёплую воду. Болели все мышцы и связки. До такой степени, что каждое движение вправо-влево или шаг вверх-вниз и всё, почти расстрел! Почувствовала себя старушкой в полной мере. Интересно, а старикам тоже так же больно двигаться или просто тяжко, словно слабость. Наверное, по всякому бывает. Пусть многие говорят, что мышечная боль в радость! А я не мазохистка, мне реально больно двигаться и даже голову поворачивать. Интересно, вот почему когда ты первый раз после длительного атрофирования мышц начинаешь двигаться, почему сразу тебе не больно, а больно становится лишь потом, когда уже всё потянул?

С бабушкой в последний вечер пустили на запись видео. Она рассказывала о своей жизни, а мы слушали. Потом все вместе играли в настольные игры ва-банк, эрудит. Сестрёнка всех в придумывании слов обыграла. Как выяснилось, она сидит постоянно в "одноклассниках" и режется в эту игрушку по сети. Кто бы мог подумать! И раз это не дома поисходит, то у Светки! А может Дениса? Как мало я о её жизни знаю!

У бабушки ловила тоскливые взгляды перед предстоящей разлукой. И что можно сделать? Рассказать? Я в бабушке уверена, она никому не скажет, но если в её голове кто вздумает копаться, то вряд ли её это спасёт. И что делать? Вывод: оставить всё, как есть. Грустно! Я люблю бабушку! И остаться я не могу, ведь на работу идти придётся!

Поэтому за такими думами у меня плохо шли слова, их было слишком мало, по сравнению с Надей или Лёшей! Любимый относился к ней как к младшей сестре.

"Она у тебя забавная и добрая, как и ты! Всегда мечтал о сестрёнке!"

Я улыбнулась.

Лёша решил ехать с нами, только вагон у него был другой, так что всё равно раздельно. На самом деле, естественно, не стоило тратить лишние деньги на то, чтоб добраться домой. Но и привлекать внимание не стоило, тем более к тем, кто был со мною рядом.

Так что ещё не доезжая Москвы муж позвонил и сказал, что его срочно забирает начальник с поезда. Всё путём и волноваться не стоит. Так что мы с сестрёнкой остались одни. Грустно. Хотя по-прежнему с Лёшей общались мысленно. Кстати, то, что любимый сказал — была часть правды, как всегда. Его, правда, забрал начальник, только в Москве, даже к его дому приехал, что-то кому-то срочно понадобилось.

Если честно, то меня такой расклад не устраивал, что мужа в любое время суток могут вызвать на работу. А что делать? Лёша мысленно вздохнул.

По приезду мы с сестрёнкой добрались домой без приключений. Кстати, нас встречали. Я видела Вету с Димой, но специально не заметила их. А потом поставила купол вокруг себя и сестрёнки — зеркальный! Ещё и решила поэкспериментировать, зазеркалила фиолетовую чакру, что находится над головой, или некоторые представляют её прямо на голове. Эта чакра вроде как отвечает за связь с космосом. Я вот в качестве всякой защиты представляю обычно как из этой чакры раскрывается в разные стороны купол. Так вот, о куполе.

По идее, тот, что я создала — зеркальный — он не пропускал внешнее воздействие внутрь, так ещё и отражал обратно весь негатив. А ещё появилась странное чувство, словно нас перестали замечать. Но при этом никто не напарывался на нас, огибая препятствия. Я один раз обратилась на вокзале к полицейским, пытаясь что-то у них узнать, но они продолжали общаться между собой, полностью игнорируя меня.

С одной стороны это радовало, а с другой — было неприятно ощущать себя пустым местом.

Так что больше мы не вступали в контакты с людьми, пока не добрались домой. Там куполы я сняла и вздохнула в облегчением. Мама с папой ждали нас.

А ещё мой любимый муж сделал бабушке скайп — поставил скайпфон. Уж не знаю, как муж сделал бабушке интернет, ведь у неё его не было, а насколько знаю — такие устройства работают либо через wi-fi, либо через выделенную линию. В общем, полноценный телефон, только с видео-экраном. Бесплатные звонки абонентам скайп. Здорово! И не нужно знание техники, настроил — пользуйся. Уж не знаю, где он его раздобыл, вроде бы такие трубки с видео пока не поступили в продажу, хотя опытный образец явно был.

Так что сразу и опробовали по приезду. Бабушка была в восторге от нового средства связи, но было видно, что плакала и тосковала. Так захотелось её обнять.

Потом я ушла, дав пообщаться родителям. Надюшка улетела к подружке, делиться новостями. Я попросила её не распространяться насчёт Лёши и вообще моей личной жизни. А ещё дала мысленого пинка-приказа, чтоб и правда не могла растрепать.

Не знаю, как Надюшка, а я ощущала на себе грязь по приезду, поэтому забралась сразу в душ и устроила головомойку себе. Отметила, что волосы чуть отросли. Это радует.

Потом покушала со всеми. Кстати, у нас обычно завтраки проходят общие. А поскольку все занятые, то мы обычно вместе больше не пересекаемся за приёмами пищи. А вот в выходные все вместе кушаем. Так что к моему вылезанию из ванной комнаты явилась сестрёнка, и мы сели обедать. Заодно делились новостями.

Надя пожаловалась родителям, что я почти всё время проводила с мужем, а она выполняла роль няньки для бабушки. Мама на меня так осуждающе посмотрела. Я опустила очи долу и залилась румянцем. А что — всё ведь правда.

Потом меня вызвали на допрос родители, уже без сестры.

— Даш, ты ничего не хочешь сказать? — начал разговор папа.

— А что я должна говорить?

— Ну, что поехала туда с сестрёнкой, а каким боком там оказался твой муж? — и что сказать? — Он передал документы? Успел?

Я кивнула. Папа сам себе противоречит. Спрашивает одно, а подразумевает другое...

— Значит, он может телепортироваться?

Я молчала. Что мне сказать? Лёша? Что делать?

"Кивни."

— А вы откуда узнали? — я решила брать быка за рога, ну, то есть отвечать вопросом на вопрос.

Отец сел на табуретку. И начал рассказ про свою аварию. А потом про своё алиби, про голос в голове, который подсказывал, что говорить. А ещё рассказал про то, как они с Лёшей впервые встретились у нас дома.

А я молча слушала да ела, арбуз, как тот кот в поговорке: “А Васька слушает да ест”.

В конце рассказа папа решил у меня уточнить, не зря ли он дал Лёше своё благословение?

— Пап, я его люблю и он — мой суженый. Только с ним я буду счастлива. — Папа заметно успокоился. — Пап, а тебе Лёша не нравится?

— Нравится, простой, но надёжный парень. Но я засомневался, мало ли ошибся с инстинктами…

— Всегда доверяй инстинктам! Своей интуиции! — в ответ папа кивнул.

На этом разговор был окончен. Спрашивать о дальнейшем не имело смысла, всё ж по мне было видно, что я счастлива. А ещё я сказала, что пока поживу у них, но это ненадолго. Так что пора заняться обработкой бабушки, всё ж она там одна, мало ли чего… Вот и вместо нотаций от родителей, я сама им даю указания. Класс! И кто из нас родитель, а кто дитя неразумное? Хотя уже разумное... Уж выпорхнуть из родительского гнезда собираюсь.

Поговорила с Лёшей, решили ремонт в его квартире делать минимальный. А вот сантехнику стоило сменить. Я в принципе хотела жить в своём доме, но прикрытие нужно было однозначно. Поэтому видимость жизни в квартире была нужна. Чувствую себя шпионом. Но не сказала бы, что мне такая жизнь не нравится.

Дело уже было за полдень, когда я засела за учебники. Расслабуха хороша, но я соскучилась по учёбе. Интересно, когда окончу ВУЗ, тоже буду хотеть учиться? Или к тому времени уже приестся?

Лёша пришёл поздно. Просто очутился в моей постели, заграбастал меня в охапку и сиганул обратно к себе. Класс! Надеюсь, что никому не придёт в голову соваться на пока ещё мою территорию! Он просто распустил мои волосы и уткнулся в них, рукой обвивая меня и уснул. Лапушек!

А я ещё какое-то время лежала и любовалась его профилем, в чуть освещённой через щёлку в шторах лунным светом комнате. Вдыхала его запах чистого, но такого родного тела. Я маньячка!

Травинка

С этими купцами договориться было непросто. Вот интересно, почему без хлеба просто так не повезут. Это своего рода пропуск такой или плата слишком высока, чтоб ею пренебрегать?

И довезут меня до нужного места потому как мне нельзя отказать или потому, что сами в тот край собираются? В прошлый раз это была всего лишь мимолётная доставка меня на землю. А как же в этот раз? Ведь к Карне никто не собирался, тут же улетели, как только я сошла на землю.

Долго ли, близко ли, то не ведомо. А счёт времени я и вовсе потеряла. Звёзды мимо нас проносилися.

Ярко стало в один миг, да солнышко не видно было. Мимо нас земли проносилися разные, далече забралися мы от солнышка. Приземлилися на землю тёмную, неприглядную. Кругом тёмный лес, и Рудно солнышко уж клонится к закату. Прохладно стало. Что же ночью будет тут? Я поёжилась. Вдалеко в лесу огонёк виднеется. Обернулась я, провожаючи взором золотую колесницу. И пошла на огонёк, пока солнышко не село вовсе.

С последними лучами постучалась я в избушку. Отворила дверь старушка. Эта бабушка была старше бабушки Карны. Поклонилась ей, поздоровалась, попросилась на ночлег к доброй бабушке.

— Проходи дитя, поскорей, — пропустила в дом, да дверь захлопнула.

Усадила меня к печи поближе, обогрелась я маленько, да поведала, зачем в край сей пожаловала.

Накормила меня бабушка да спать уложила: утро вечера мудреней.

А на утро и сказала мне:

— Это ко мне направила тебя сестрица моя, Желею меня кличут, дитятко. И про Сокола твоего я ведаю, только тут не сыщешь ты его. А ступай-ко, дитятко, к двоюродной сестрице моей, дочке Макоши. Среча куёт долю счастливую, уж она должна что-то подсказать тебе.

Поблагодарила я богиню-бабушку, да она на прощанье подарила мне диковинку: серебряное блюдо с золотым яичком.

Вышла я, да куда идти не ведаю. Взяла в руки путимерный клубочек, показал он мне направление. Рудно солнышко уж встало, да всё равно холодно. Нацепила третью пару башмаков диковинных да пошла, куда путь указан был. К середине дня добралася до долины, где небесные колесницы были огненные. На сей раз их было пять. Тронула шишечку напоследок у башмаков железных и рассыпались они в железный прах.

Стала проситься к людям добрым. Да лишь на одну колесницу упросилася. Даже железный хлеб едва помог. Не хотели лететь к Срече, потому как путь неблизкий и дел торговых уже не вели.

Долго летела колесница та, да и этот путь уж закончился. Сели на землю яркую, пренарядную, златым солнышком освещаемую, много тепла дающего. Поблагодарила я людей добрых, залюбовались они тоже землёю этою. Солнышко уж и за море садится, красотою дивною освещает всё вокруг, а в небесах уж четыре луны свой путь начали.

Поля, леса поражают красотой своею, златолиственые деревца стоят. А пред лесом стоит терем удивительный.

Пошла в сторону терема. Уж и солнышко село за воду, луны ясным светом землю освещают. Добралась до огонька в окошке, постучалася.

Отворила дверь старушка древняя, уж постарше богини Жели будет.

— Здравствуй, бабушка, не откажи, будь добра, в ночлеге мне.

Пустила бабушка. И поведала я про дорогу свою дальнюю. Накормила, напоила она меня да спать уложила.

А наутро разбудила да речь молвила:

— Среча я, Доля, как кличут люди добрые. А про твой путь ведаю, найдёшь ты Сокола своего Ясного. Да только на земле сей не найдёшь его. А иди-ка ты к моей старшей сестре, что плетёт людям несчастливую долю. Уж она должна знать про несчастья ваши. А сестру мою Несречею кличут, да много у нас имён, дитятко. А от меня прими подарочек.

Подарила мне меленку серебряную с жерновами малахитовыми.

Простилась я с бабушкой, извинилась за неудобства. Обняла меня бабушка на прощание.

Достала клубочек, башмаки железные, переобулася. И продолжила свой путь по земле сей красочной. Останавливалася, любовалась жизнью, вдыхала воздух чистый и не могла надышаться. Прислонилась к дереву, а слёзы градом сыплются. Не могу и шага ступить, захлеснула тоска по любимому. Не общалась с ним уж давненько — как покинула землю-матушку.

А деревья шумят, да силу в меня вливают.

— Не грусти, дитя, встретишься с любимым! Верь в то, что будете вместе и счастливы! — лес шумит, впитывая мои слёзы.

Прохожу мимо озера горного, синего, как очи суженого. И решила я окунуться в синь небесную, что отражалася в водице прозрачной. Огляделася по сторонам — никого, распустила косы свои да разделася. Вошла в воды поднебесные. А водица и свою силу в меня вливает, очищает от тоски, горестей.

— Благодарствую, — поклонилась я жизни сей земли, переоделася в бельё чистое, мужнее. Косы спрятала под шапкою. А сорочка моя уж износилася домашняя. Прикоснулась к ней да развеила. Пусть земля добрая хранит память обо мне.

И пошла в путь свой дальний, но уж не такой длинный, как был изначально. Всё ж ближе я к любимому. Как ты там родимый мой? Держись, Сокол мой! Я иду!

К вечеру вышла к долине ровной. На ней разные колесницы стояли. Упросилася на серебряную. Взяли хлеб с меня да отбыли. Вряд ли тут ещё побываю. Прощай земля Богини Сречи!

Лёша

Даша плакала во сне, боль дикую я чувствовал. Только боль эта была Травинкина. Прости, любимая. Обнимал её, целовал, пока не успокоилась. Словно крыльями обнял её, стараясь подарить ей свою любовь. И наконец-то понял я, как рождать солнышко. Забрал жену свою ненаглядную в наш домик. Целовал её, пока не пробудилася.

— Ты прости меня, дурака. Не заслужила ты боли сей.

Прикоснулся я к её лицу, вытер дорожки мокрые.

— Давай попробуем сотворить солнышко.

А любимая смотрит нежно так и улыбается сквозь слёзы. На душе тепло сразу стало и боль покинула.

— Помнишь силу, что даровала тебе природа? А теперь давай, почувствуй её. Силу свою, силу схожую с той. Только взгляд не отводи, смотри в меня, сливаясь со мной мысленно.

Очи потемнели у неё, она почувствовала силу, что проходит сквозь неё.

Свожу вместе свои ладошки, она повторяет жест.

Хорошо, а теперь медленно развести надобно, концентрируя силу между них.

Сияние вырывается из наших ладоней. Яркое, сильное. Разводим ладони и шарик растёт, пока маховая сажень не выходит.

— А теперь медленно свои ладошки приближай к моим.

Приближаем их, и шарики наши приближаются друг дружке и отталкиваются, словно два магнита одинаковыми сторонами. Сложно удержать это противостояние да и держать руки на весу так тоже сложно. Но усилием воли мы стараемся это сделать. А ещё любимые глазки сужаются, она улыбается, но я не отвожу взгляд и тоже улыбаюсь. У нас всё получится. При соприкосновении двух шариков открывается портал и сияние уходит туда, в другой мир, когда наши руки наконец сцепляются в замки. Солнышко полностью поглощается порталом и он схлопывается, а мы соприкасается нашими губами и целуемся. Любимая, моя самая лучшая, вот и наше дитя в этой жизни родилось! А теперь просто объятия, такие нежные, родные, самые лучшие.

И мы сливаемся душами и оказываемся слитой сущностью рядом с нашим дитятком. Даруем свою любовь ему, свою ласку. Ты вырастешь прекрасным существом, наше живое солнышко. Теперь расти и набирайся сил, а мы всегда будем рядом.

Даша

Пробуждение было несколько неприятным, вырывали меня из грустного сна. Зато обжигающие поцелуи любимый дарил, приятно.

Я ещё проморгать не успела, а Лёшик прощения просит, или Сокол просит? Кто из них двоих? Я запуталась. Потому как Лёша предо мной уж всю вину загладил. И тут любимый предлагает сотворить солнышко. Да разве можно отказаться от такого?

У меня из глаз слёзы льются, а улыбка до ушей растянулась. А сложней всего представлять всю магию и одновременно смотреть в эти родные глаза. Не отрешиться, не замечтаться, совмещая два дела сразу же.

Глаз не отводила и шарик лишь ощутила, все его движения повторяла, не глядя, потому как синхронизировалась с ним мысленно. Одновременно зеркально всё делала. Как Травинка с Соколом, когда союз семейный заключали.

А потом тяжело пришлось удержаться, не упасть. На коленях мы ведь стояли, и отклоняло нас обоих друг от друга силой нашею. Удержалась скорей на упрямстве своём да на огромном желании сотворить дитя.

А когда силы соприкоснулися свет померк, словно ушёл куда. Мы сцепили руки в замки да губами прикоснулися, сливаючись душами. И словно ушли туда, где было солнышко.

Уж не знаю, сколько времени прошло, показалось мне, что вечность целая. Уж и дитятко выросло в огромное солнце жёлтое. Нашло себе половинку свою, притянуло к себе и двойная звезда с целой прорвою планет бороздит просторы космоса.

А воротились мы, словно никуда и не уходили. Вновь разделились на две сущности да в свои тела вернулись.

И рухнули на постель.

И что это было-то?

— Верь себе, всё правда.

— Здорово! Мы уж и состарились?

— Для души нет возраста, воплощений много, а душа вечная. А вот солнышко только родилось, бросать нельзя было.

Любимый теребил пряди моих волос.

— Блин, на работу нужно идти. Сегодня ведь понедельник, — подскочил как ужаленный.

Оглядел вокруг всё, сцапал меня в охапку, и мы уже в моей комнате, а потом и вовсе исчез.

"Ты куда пропал?"

"Я у себя, на работу собираюсь. А тебе не пора?"

Вот и мне пришлось подрываться. Быстро причёсываться, косу заплела, а кушать уж некогда. Схватила обед, папа уж ждал меня в машине.

— Привет, папочка!

— Здравствуй, Дашенька! Ты чего так поздно?

— Проспала!

— Ты хоть покушала?

— Нет.

— Давай хоть в кафе какое заедем?

Какое кафе в восемь утра? Не раньше десяти такие заведения начинают работать.

На работу успела вовремя. Открыла ключами двери, закрыла за собой, да столкнулась с Лёшею.

-Блин! Ты какого Лешего пугать меня надумал!

А Лёшик мне бутерброды протягивает, целует и исчезает.

А у меня компьютер не грузится.

"Погоди минутку, потом включай!"

Класс! У меня отслеживают рабочий день по запущенной и выключенной системе!

"Ну так в биосе время переставь!"

Точно!

Запустилась машина-таки, время там итак отставало немного, так что всё нормально, наверное. Хотя, нажала F8, чтоб вызвать меню, подправила ещё чуток время. А потом после запуска операционной системы перезагрузила компьютер, вновь вошла в биос и подправила время на нормальное. А что, если у администратора не хватает ума поставить пароль на биос — сам виноват. Не всем же операторам быть чисто операторами.

Только система загрузилась, начали поступать звонки. Вот кому-то не спится! Приняла звонок, вбила объявление в файл и пошла ставить чайник. Пока чай пила с лёшиными бутербродами, ещё несколько звонков приняла. Потом ещё по интернету полазила, потом народ стал стекаться. Пару раз мне даже на скайп пытались позвонить левые личности, но наушников у меня нет, не говоря о гарнитуре, даже музыку не послушаешь — мне нельзя затыкать уши. Приходилось слушать ужасную попсовую музыку, которую крутили мои коллеги. Причём просила их — всё без толку. А вот внушение применять не стала, зачем? Обойтись без этого можно, можно, значит, не будем играть с судьбой.

Рабочий день тянулся долго, а ещё я засыпала. Пришлось пить убойную дозу кофе, чтоб спички в глаза не вставлять. Да уж, а вроде и поспала ночью или нет? Значит, не поспала. Весело!

Выхожу из здания, и встречаюсь с нашей парочкой. Стоят напротив, поджидают.

— Пойдём с нами, если не хочешь, чтоб родственники пострадали.

Киваю и молча иду. А что сказать? Нечего! Когда угрожают, что поделать? Тем более даже не вооружённым глазом (без магического дара) видно, что эти двое меня преследуют. Что-то им от меня нужно.

"Не суйся, это ловушка!" — решаю предупредить любимого.

"Знаю. И что ты предлагаешь?"

"Отоспись!"

"Думаешь, я смогу уснуть?" — ну, может и не сможет. Смогла бы я уснуть, если бы любимый был в опасности? Нет, наверное.

"А ты можешь не светиться своим видом?"

"Морок только."

"Но ведь в сокола оборотиться смог!"

"Я пойду подкреплюсь энергией, а потом сразу к тебе!"

"Оборотись в Ясного Сокола."

"Попробую. Но мне нужен доступ к твоей памяти," — воссоздать облик со стороны.

"Я попробую вспомнить все детали."

И связь прервалась. Сиганул в прошлое? Где он собрался энергией подпитываться? От природы или у дитятка?

С Инарой и Димой мы пришли на какой-то склад — огромный такой ангар. Там были какие-то ящики, контейнеры. Интересно, что в них? Хотя знать это не хочу, как бы не стало мне плохо.

— Вета, будь добра, дай мне поспать хоть пару часов?

— Чтоб ты энергией зарядилась? — окинула меня взглядом, потом немного подобрела. Правда, выгляжу жутко, что даже злодеи добреют от одного взгляда на меня? — Хотя тут блокируется магия, не зарядишься. Поспи, можешь прям на полу, — смеется.

Я примостилась прямо на полу. На какой-то подстилке, которую нашёл мне Дима. Я его поблагодарила за доброту. Вот если прислушаться к ощущениям, то Дима — хороший парень. Он не сделал пока ещё ничего плохого. А взгляды, которые бросает на Вету, говорят красноречивее слов. Столько боли, столько нежности. Провожаю взглядом своё предыдущее тело. Вот неужели я тоже могла такой вот стать? С волосами до плеч, макияжем, прямо роковая красотка! Вот только мне ближе та Травинка, которой я была. Интересно, а какая ближе Лёше?

Не, я не говорю, что Инара не красива. Так, не Инара, а Виолетта! Поправляю себя. Пока попробую косить под дурочку. Посмотрим, прокатит или нет.

Поставила вокруг себя купол. Зеркальный купол ставить не стоит — гневать Вету, а вот от постороннего вторжения в мою голову попробую.

Представила купол, исходящий из фиолетовой чакры, расходящийся лучами, образуя меридианы вокруг себя, а потом фиолетовый вихрь от ног поднимается и входит назад в эту чакру.

Посмотрим, что такая защита нам даст.

Закрываю глаза, отключая сознание и тело, чтоб оно отдохнуло. Выхожу на уровень подсознания. Оглядываю всё по сторонам.

Блок стоит, и правда, на вливание сил. Словно в консервной банке, отсекающей магнитное поле Земли. Да и не только магнитное, а и магическое. Интересно, смогу ли выскочить за пределы защиты? Пробую покинуть пределы ангара. Душа спокойно поднимается выше. Значит, этот канал доступен. Сможет ли Лёша сигануть ко мне?

"Ты как?"

"Сплю. Ты готов принимать данные?"

"Ага, зарядился, ещё б с тобою слиться, вообще б полон сил бы был. "

"Надеюсь не у малыша ты зарядился."

Подлетел ко мне да слился со мною. И из космоса со всех сторон в нас энергия концентрируется.

А потом мы вместе влетаем внутрь моего тела и любимый отделяется от меня, принимая форму Сокола. Точнее Сокола в Диминой одежде, с его причёской — забранным назад хвостом, светло-коричневым брюкам и белоснежной рубашке с галстуком.

"Как тебе мой новый прикид?"

"Фи."

"А когда-то ты меня таким любила."

"И сейчас люблю, только Диму теперь сильно напоминает."

Кто-то тормошит меня. Открываю глаза — Дима.

— Хватит спать, два часа уж прошло.

— Отстань, дай ещё поспать.

"Вставай, сонько!"

"Лёша?"

"Дарён, ты глючишь? Мы ж с тобой только что говорили!"

Я вспоминаю, что мне снилось. Блин, вот так вот раздваивать сознание и подсознание.

Пока вспомнила, о чём речь была, Лёша стоял в облике Сокола рядом.

Тут и Вета пожаловала.

— О, вижу ты уже проснулась, — Вета была в белом брючном костюме. Разве что пиджака не было. Волосы были распущены, до плечей. Лёгкий, подчёркивающий достоинства макияж.

— Что тебе нужно, Виолетта?

— Мне нужен сокол!

— Так заведи себе, возьми в питомнике, думаю они продаются, — она ведь не говорила какого сокола имеет в виду. А я ведь не при делах. Холодный расчётливый взгляд, спокойный голос. Интересно, если вывести её из себя, эмоции проявятся? Кстати, я не чувствую зла в ней.

— Нет, мне нужен Он! — и тычет на Лёшу.

— И? Забирай своего Диму, — сделала непонимающую физиономию. — Мы вроде бы с ним давно расстались.

— Не прикидывайся дурочкой! — о, а вот и эмоции. Не долго она держалась!

— Вет, ты с головой дружишь? Перед тобой стоит парень, который тебе нужен, а ты его не берёшь! — и ведь ни слова не соврала.

— Хватит, Травинка, мне голову морочить!

Да уж, тяжёлый случай!

— Кто такая Травинка?

— Ты! — она уже даже не кричала, а орала. Никакого самообладания у человека!

— А кто такой Сокол? Птица?

— Он!

Меня уже забавляла эта ситуация. А Лёша стоит и молчит, типв разбирайся сама! Класс!

— Это кличка такая?

— Я ей не нужен! — Лёша заговорил, и голос такой обречённый-обречённый.

"В тебе лицедей пропадает!"

"Не мешай, не смеши, ты ничуть не хуже играешь!"

— Вот видишь! Свихнуться можно! — пытаюсь не упустить нить разговора с Ветой.

Виолетта растерялась. Да я тоже, во всяком случае пыталась это передать на своём лице.

Я встала с полу и села на какой-то ящик. Сколько можно лежать и смотреть снизу вверх то на одну, то на другого? Тело немного затекло, всё ж на твёрдом полу спала. Не привыкли мы к такому... Травинка на сундук просто ложилась и ей это нисколько не мешало.

Оценивающе оглядела всех присутствующих.

— Ну, вы тут сами разбирайтесь, а я пойду! — прыгнула с ящика и пошла в противоположное направление, где, как мне казалось, был выход.

И только сделала пару шагов, как мне приказали стоять. Причём конкретно так, с нотками внушения. Интересно, а если б я схожими талантами не обладала, на меня подействовало б? Или дело в щите-куполе?

Притворюсь, что не смогла ослушаться приказа. Замерла.

— Иди сюда!

Вижу из-за контейнеров показывается Дима. Только его тут не хватало!

“Стой, замри! И будь тут, пока не позову! А ещё слушай!”

Молодой человек замер. До чего ж они похожи! Дима даже с той же бородой, что и у Сокола была. Я грустно вздохнула и развернулась. Взглянула на Вету. Иду к ней!

— Ты думаешь, я тебя отпущу? — а сколько власти в голосе. Кажется, мне это кого-то напоминает. А сила внушения у неё от тела? Покопалась в своих знаниях и воспоминаниях своих и Лёшиных — вроде бы раньше она не обладала такой силой. Тогда откуда она? Травинкино тело? Оно ведь пропускает магию, как и прежде, а значит, что вполне возможно, если задатки у души есть.

— Зачем я тебе? Вет, ты сама понимаешь, что несёшь бред?

— Это не бред!

— Ты сама в это веришь? — на секунду в её глазах промелькнуло сомнение.

— Травинка, хватит мне голову морочить, а то поплатятся твои родители или сестрёнка.

— Где они?

“Лёш?” — вопрос переадресовала любимому.

“Скорее всего тут, я их не нашёл, а времени искать не было.”

Виолетта достаёт из кармана телефон и набирает кому-то.

“Держись! Не вдавайся в панику!”

— Посмотри туда! — и показывает на монитор, что висит посреди ангара почти у самого потолка. На экране появляется изображение мужчины с Надюшкой. Он приставил пистолет к её горлу. У меня подгибаются колени.

“Где они?”

“Тут.”

“Ты сможешь?”

“Попробую.”

А дальше я увидела сокола, что полетел куда-то за контейнеры. Лёша-Дима стоял. Значит, мне стоит отвлечь внимание Инары на себя.

— Хорошо, Инара. Ты права, я была Травинкой когда-то, — она облегчённо вздохнула. Блефовала? Сомневаюсь. Думаю, что родственники могли всё равно пострадать. — Но скажи, откуда это тело? И это? — показала на любимого.

— Клонировала.

— А как ты обошла отрицательный резус, ведь у них он отрицательный, разве нет?

— Был. Но такие клоны не выживали.

— Интересно, почему? — она пошла на контакт — хороший признак. В голосе присутствуют нотки обречённости и усталости. Не с кем поговорить по душам? Смогла бы я с ней дружить, после всего? Скорее всего нет. Не потому, что она плохая, а потому что нас слишком много связывает. Тело, любимый, одержимость им.

И она начала рассказ.

Есть что-то в крови резус-отрицательных, что блокирует клонирование. Выяснить это не удалось тогда, в древности, потому что происходит это всё на более высоком уровне, нежели гены. На звуковом ли, или на способности пропускать магию… Не известно. Инара больше полутора тысячи лет потратила на то, чтоб выяснить. А тогда технологии были более развитые, нежели сейчас. Но потом знания уничтожались, ведуны и колдуны тоже. А как известно, информация такого рода передавалась лишь по наследству из поколения в поколение, а тех крох, что удалось собрать в книгах — явно не хватало, чтоб воссоздать технологии.

А народ Инары сам ничего не придумывал, они крали разработки других и использовали их. Сами при этом творцами они не являлись. Люди, владеющие магией не раскрывали даже под пытками свои знания. Поэтому постепенно разобраться стало невозможно. Да и технологии ограничивались сроком службы. У каждой техники он был свой, но был. И ведь тогда не в деньгах было дело, а скорее в защите от таких вот использований не на благо. Поэтому до нашего времени ни одна диковинка не дожила. Во всяком случае, из тех, что имела Инара в своём распоряжении.

Как Инара выжила? Ещё за свою жизнь Инара научилась переносить душу в другое тело, без утраты памяти. Вначале выбирала наиболее совместимых людей, потом, когда технологии утратили, то и просто любой мог сгодиться на какое-то время. Правда, менять приходилось тела часто, хватало тела на год-два. А когда человечество наконец-то сумело разработать технологии по работе с генами, то стало немного проще. Она клонировала себя. Она почти 50 лет прожила, а потом тело умерло. Пришлось делать дубль, да больше клоны не выживали.

Как поняла Инара, сработало моё проклятье. А значит, наши души переродились. Или один из нас. Вот тогда она стала усиленно нас искать, заменив пока тело на другое. Но замены хватало вообще максимум на месяц. Тогда Инара бросила все силы на то, чтоб клонировать наши тела, используя современные возможности. Тогда и было обнаружено, что всё дело в резусе. Тогда у зарождающегося малыша как только формировался резус, они откачивали всю отрицательную кровь и вливали положительную. Очень много результатов провалилось, но в итоге всё же удалось сделать стабильные образцы.

Вот эти образцы мы и видим. Точнее я вижу. И только в них удалось удержаться душе Инары. А вот с Димой казус вышел. Душа сама призвалась неизвестная. И заменить её не удалось.

“Всё готово. Перенести их не могу. Я их просто выпустил из ангара и проследил, чтоб они добрались в безопасное место. Вернулся в тело.”

“Благодарю, любимый.”

“Я люблю тебя, малышка.”

— Тебя я выслушала. А теперь скажи, чего ты хочешь? Зачем тебе всё это? Только чтобы обладать Соколом? Ты одержима им. Ты его не любишь. Потому как когда любят, хотят, чтоб любимый был счастлив, даже в ущерб твоего счастья. И обладая им ты всё равно не будешь счастлива, ведь насильно тебя любить не будут. Так зачем всё это? Неужели тебя прошлое ничему не научило?

— Что ты понимаешь? — и столько боли в голосе. Одиночество? — Когда тебе постоянно не дают от ворот поворот! Тебе хоть кто-то отказал? А когда любимый постоянно посылает тебя лесом, очень приятно? И что ты ни делаешь, чтоб ему понравиться, а ему — безразлична. Я годами пыталась добиться его любви! А он лишь смеялся надо мной!

— Так это что — месть?

— Нет. Я просто хочу вернуть его!

— Зачем? Ты ведь уже вернула его раз. И что это тебе дало? И даже женой назвалась! Хотя он женат уж был. Это дало тебе его любовь?

— Нет, — и слёзы стоят в глазах. — Не дало! Он никогда на меня не смотрел так, как на тебя!

Перевела взгляд на Лёшу. Он молчал, но в его глазах была жалость.

— Не смотри на меня так! — и она запустила в него мобильником.

— Мне жаль тебя! Правда, жаль. Ты была моим другом, — Лёшик решил раскрыться? Хотя этот жалостливый взгляд его выдал. — Я хотел чтоб ты любила, только не меня. Прости, я не могу сделать тебя счастливой! Но зачем столько усилий, столько жизней принесено в жертву, — и в его очах полно боли. — Зачем? Моя жалость того стоит? Ты ведь тогда забрала меня к себе, я любил тебя?

— Нет! Ты никогда меня не любил!

— Ошибаешься, я любил, как сестру, которой у меня никогда не было. Но любил. Это всё, что я мог тебе дать.

— Если б не её проклятье!

— И дело не в проклятьи. Ну был бы я с тобой, и спал бы с тобой по принуждению и что бы это тебе дало? Чувство значимости? Что, скажи? Я не мог ослушаться твоих приказов и забыл любимую. И ты видела в моих глазах любовь? Даже не прикасаясь, я мог любить кого-то. Но ты ощущала эту любовь, Инара?

— Нет!

— Тогда зачем было мучить и меня и себя!?

— А что мне было делать? Покончить с собой?

— Нет, постараться найти свою любовь, или того, кто полюбит тебя так, как ты любишь другого. И этот человек родился, а ты не видишь этого! — я не могла больше видеть перепалку этих двоих. Мне было больно видеть обоих. И я разделяла чувства Инары. Что я бы делала на её месте? Сдалась бы? Боролась бы? Если бы знала, что он меня любит — боролась, а ежели нет — так зачем жить? Я б не смогла жить с другим. А она бы смогла?

— Кто может меня полюбить? Я убивала людей, я убивала детей! Кто может полюбить убийцу?

— Зачем? Откуда столько жестокости? Из-за неразделённой любви?

— Вы сами уничтожаете своих детей. Я убивала чужих детей, а вы убиваете своих. И это я жестока? А в конкретном времени даже никого и не убивала вовсе. А зачем? Ведь экспериментального материала — как грязи. Нерождённых младенцев! Причём зачастую ещё живых. И я их забирала, пытаясь выходить, дать им искусственную, но жизнь. Мало, кто выживал. Но были и такие.

Или бездомные ваши — тоже бросовый материал, люди с единственной целью к существованию — найти денег на выпивку.

И в чём я не права? Да лучше смерть, чем такое существование! Вы сами губите свою жизнь, не цените своё здоровье. Пьёте спирт, который повреждает не только ваш мозг, но и яйцеклетки, заложенные с рождения в каждой девочке. А потом ничего удивительного, что дети рождаются больные. А то и вообще с повреждённым мозгом. Так это я веду такой образ жизни, который губит всё вокруг?

— А цели?

— Какая разница? Я пыталась сделать ваши тела жизнеспособными. Знаете, сколько экспериментов провалилось? А ведь пока ещё суррогатная мать выносит такого малыша, это ж сколько времени проходит. А материала почти нет. Я ведь не брала ваши тела, а всего лишь срезала несколько волосинок.

— Дима меня хотел подстричь... — вспомнила я моменты, когда была без воспоминаний о Лёше. И хорошо, что я тогда забрала из парикмахерской свои волосы.

— Ну, волосы — проводники магии. Чем длиннее волосы, тем ты сильнее. Ну а ещё дополнительный генетический материал.

— Ты говоришь, что в наших бедах не виновата. Но разве не вы довели наше общество до пороков?

— Мы воспользовались вашими слабостями и вашей миролюбивостью. Ведь даже тогда, когда я была в ваших руках, вы меня отпустили.

— Ты хотела умереть?

— Знаешь, лучше бы смерть, чем все эти годы жить жаждой обладать Соколом и не иметь возможности осуществить это.

— И что, нельзя найти себе другого? Ты говоришь, что одержима мной, но ведь я не твой. У меня есть своя половинка, — Лёша взглянул на меня, улыбнулся. Потом поднял взгляд на ту, что в прошлом была такая же любимая и загрустил. — Прости, Инара. Я хочу чтоб ты меня забыла и была счастлива рядом со своим суженым!

— Мой суженый?

Я протянула руку к Диме, который слегка выглядывал из-за контейнеров.

— Иди сюда! — это был приказ-внушение. — Почему ты ей не сказал? — и взгляд, полный тоски у Димы. Он подошёл к Инаре. Инара взглянула на него, но лишь боль и невозможность полюбить во взгляде. Ей действительно жаль, что она не может его полюбить. Грустно.

— Инара, я вновь дарю тебе жизнь. Но ты забудешь всё, что было до этого момента, забудешь все предыдущие переходы из тела в тело, предыдущие жизни. Если ты не научишься любить своего суженого, видеть только его, не важно, какая у него внешность, то следующей жизни уже не будет. Твоя душа больше не будет существовать. ОТКАТ ДУШИ И ВОСПОМИНАНИЙ! — это было внушение, сильное такое.

Тело Инары окутало сияние, а душа вылетела за пределы тела и словно спираль начала раскручиваться в обратную сторону. Когда вращение завершилось, душа была белая и чистая.

— Начинай всё с начала, в этом теле, вместе со своим суженым. У тебя есть только эта жизнь, цени каждое мгновение рядом с Ним. Ты пойдёшь в университет и его окончишь, но только никаких больше исследований, только на созидание и лечение природы тратить свои силы и знания. Это мой прощальный тебе подарок.

— А тебе, — я протянула руку Диме, — я тебе дарю её. Твою суженую. Будьте счастливы и никакого больше вреда или зла кому бы то ни было!

Душа Инары вернулась в тело.

— Твоё имя Виолетта. Живи, люби, созидай! — девушка стала падать, а Дима успел подхватить её.

Я подошла к любимому.

— Ты готов? — он обхватил меня за талию. — Вы нас не знаете и никогда не вспомните. Прощайте! — бросила я некогда нашим знакомым.

Лёша махнул рукой и тот шар, что блокировал нас от окружающего мира исчез. И мы сиганули.

Часть 2 глава 10

Лёша

— Ты приберёшься? — кивнул, опустил веки, представляя себе обрушения того ангара. Видел, как Дима выносил Виолетту на руках. А потом позади них всё взорвалось, накрытое куполом. Никаких исследований, лабораторий. Тут же всем лабораториям пришёл приказ уничтожить данные и прекратить исследования.

По всему миру всё было свёрнуто. Я проследил за всей сетью. Это была одна из сетей Тёмных. Вряд ли мы будем заниматься всем остальным. Тут уж всё зависит от людей: их пробуждение и противостояние порокам.

Проснулся я от поцелуев любимой.

— Здравствуй, Алёшенька!

— Здравствуй, любимая! Долго я был в отключке?

— Пару часов.

Провёл по её щеке, откидывая непослушные пряди. Она была прекрасна. В каком бы облике не находилась.

— Лёш, а скажи, тебе Травинка какая больше нравилась, та, которая была или та, что сейчас?

— Та, что сейчас, — она расстроилась.

— Эй, ты чего? — приподнимаю её подбородок, заглядывая в любимые глазки.

— Ты самая лучшая, в каком бы облике ни находилась. Я принимаю тебя в любом облике.

— Меня?

— Ну да, а ты что подумала?

— Инару.

И тут до меня дошло, что она имела в виду.

— Дарён! — смотрит на меня. — Я никогда не любил её той любовью. Прости, если ты спрашиваешь о новом теле Инары, то да, красивая девушка, но мне нравится больше та Травинка с длинной косой и без косметики на лице. Только не перекручивай мои слова, ладно? Ты ведь должна чувствовать, что чувствую я.

Она кивнула и расслабилась. Притянул её к себе, поцеловал и слился душами.

— Теперь ты ощущаешь то, что ощущаю я к тебе. А вот то, что вызывает во мне Инара. А вот разница в облике. Поняла?

Разъединил контакт. Её глазки сияли.

— А теперь давай поспим, а то мне завтра на работу.

— И мне. А мои длинные волосы?

— Мне нравятся, садись! — да, поспать сегодня мне, видно, не получится, похлопал на место с краю дивана.

Встаю, беру гребень, сам его вырезал, для Дарёнки. Забираюсь позади неё и расплетаю косу. Потом засовываю свой нос в живой водопад отдающих рыжиной каштановых волос. Вдыхаю их особый запах.

— Лёш? Ты что делаешь?

— Наслаждаюсь.

А потом стягиваю с неё эту милую пижамку с цветочками.

Она немного для вида возмущается, а глазки блестят. Любимая моя! Как я жил без тебя? Каждое мгновение приносит радость: прикосновение, улыбка, сощуренные глазки, надутые губки, сморщенный носик, задор и любовь в очаровательных очах.

Даша

Две недели пролетели быстро и стремительно. Я окончательно перебралась к Лёше, а вот у родителей появлялась только путём телепортации. Хоть с Инарой всё и завершилось, да мой мозг включил параною. Родители и до того знали про Лёшу, а Надюшка узнала, когда он их спас.

Работа моя переехала в другое здание, а ещё мне предложили другую должность. Оператор Базы Данных. Ну, почти то же самое, только с клиентами по телефону я уже не работала и вбивала данные теперь уже в базу, а не файл. А иногда писала запросы, что уже давало немного полёт фантазии. Новая работа мне нравилась больше. Но уже была пятидневка, и полный соцпакет. Это меня вполне устраивало, тем более, что с Лёшей у нас одновременно были выходные (за исключением моих суббот-консультаций). Да и работа была ближе к мужниной квартире, так что...

А ещё мы подали заявление в ЗАГС. И через две недели планировали расписаться.

Родичи выносили бабушке мозг, чтоб она перебралась к ним.

Кстати, я предлагала родителям сменить место жительства, но они отказались. В принципе я их понимала, да и угроза вроде бы миновала.

А ещё сны с Травинкой. Мне жаль было прощаться с ней, но она перестала сниться. Путешествие я не досмотрела. Но память открылась полностью и родовая в том числе. Поэтому я в любой иомент могла покопаться в ней. Но это всё было не то. Словно просто опыт, знания. Словно мы это проходили. Как в школе. Знаешь, что вот в таком-то году произошло то-то, но при этом ты ж не проживаешь эти события сам. Было грустно и одиноко. С Лёшей всё было замечательно, и он пускал меня к себе в подсознание, где я видела всё его глазами, Травинку со стороны, чувства Сокола к ней.

У меня не было лучшей подруги, нежели она. Но вот странно, я её полюбила, как подругу, сестру, но совсем не воспринимала, что это я.

Она была другой, более мягкой, более открытой миру. А ещё она была окружена природой, а мне так этого не хватало. Я частенько телепортировалась в наш дом. А вот оттуда могла и к родичам. К сожалению, другие пути осуществляла лишь с любимым.

Там, в прошлом у дома, на берегу реки я грустила. Жизнь Травинки не давала мне покоя. Лёшик частенько находил меня сидящей под деревом, подходил и садился рядом.

— Лёш, вот скажи, что со мной опять не так? Откуда эта вселенская тоска? Да, эта тоска не такая, как по тебе. Но я словно утратила частичку себя. Как мне её вернуть?

— Давай пройдём теми местами, что проходила она. При потере памяти говорят это помогает.

Я посмотрела на него. Неужели сможет? А как же знакомое место?

— А мы через твоё знакомое место попробуем. Поехали? Точнее, полетели?

Он обхватил меня, навёл отвод глаз, и мы полетели.

Говорят, что Асгард Ирийский когда-то стоял на месте Омска. Мы там побывали. Вот только время ведь было другое. На месте теперешнего Омска был град. Ничего схожего с Асгардом или современным городом. Но он был красив.

Мы спустились вниз. Девушки были обычные славянские, в вышитых сорочках и косами за спиной. Мужики тоже были обычными русскими.

Увидели женщину с повязанным платком на голове и подобранными волосами. Муж прикоснулся к моему наряду: джинсам и футболке. На мне появилась длинная сорочка с понёвой и передником. Волосы подобрались сами собой на манер той женщины. Вышивка была та самая, что Травинка вышивала. А я вспомнила наряд Сокола. Я ведь вышивала его. Представила и пожелала, чтоб у него такой же наряд появился.

А это нормально, что волховый род?

Муж взял меня за руку и повёл, снимая полог невидимости.

— Здравия!

— Здравствуйте, люди добрые, — нам поклонился мужчина с русой бородой до середины груди. — Вы не местные? Волховый род? Давненько я таких не встречал.

Мы в ответ поклонились.

— Да, не местные. Подскажите, а здесь был когда-то град Асгард Ирийский?

— О, правда, здесь. Уж мало кто о нём помнит. После разделения на Русь и Тартарию.

— А почему разделили?

— Разделяй и властвуй! Как говорят европейцы, — он чуть ли не скривился от этого слова. — А так — из-за веры. Мы отстояли свою веру предков, а там — показал на запад, за Уралом, там предатели живут. Правда, повырезали кучу народу, пока насадили им иноземную веру, и нас пытались. Да вот горы защищают нас. Хан вовремя дозоры поставил, да не пропускает сюда дружину княжескую, наёмную. Да только где им против нашего хана сражаться?

— А говорят, что Русь была под татаро-монгольским игом.

— Какое иго? Какие татары? Ну да, живут татары у нас, но их кучка всего. А Тартария — не мы придумали, иноземцы так назвали. Ведь мы — дети Тарха и Тары. Как поклонялись богам нашим, так и поклоняемся Даждьбогу — Тарху Перуновичу, и другим богам нашим. Жаль, ведунов почти не осталося. Оставайтесь у нас, будем рады.

— Извини, батюшка. Не можем мы. У нас свой путь. А хан кто такой?

— Да воинская это должность. Военначальник.

Простилися с дедушкой, а потом полетели вновь, к горам Уральским.

— Помнишь, где долина дивная была? — кивнула я. Нашли мы долину в горах, да только никаких колесниц и в помине нет. — А теперь представь, куда приземлилися отсюда.

Закрыла глаза. Пытаюсь вспомнить землю Карны. Все детали, запахи.

Сиганули мы. Открываю очи, улетает колесница как раз. Провожаем взглядом, голубое солнышко.

— Куда дальше? — окидываю вглядом всё вокруг.

— Кажется туда, — показываю направление близ леса на опушке.

Закрыла очи, и когда открыла, мы уж были близ той же самой избушки, только не ветхая она была вовсе.

Постучались мы. И открыла дверь нам богиня-бабушка. Всё такая же, словно из сна.

— Здравствуй, бабушка! — поклонились мы.

— Здравствуй, Настенька! Вижу на сей раз не одна пожаловала. Проходите, отдохните да старушку развлеките.

Накормила нас бабушка, слушала про житьё-бытьё наше прежнее, и грустила.

— Позабыли вы нас, но доколе люди помнят, существуем мы ещё. Не все забыли своих предков.

Рассказали мы, что вспомнить пытаюсь я. Да только советом не помогла бабушка, сказала, что остальной путь знаю я. А вот подзарядиться нам следовало, искупаться в речке местной, а потом и продолжить путь. Вечером простились с бабушкой. А подарок она нам протянула рушник вышитый. На нём моя прошлая жизнь сказывалась.

Лёша перенёс нас до речки. А там искупались мы, и водичка дарила нам свою энергию. Волосы развевались в разные стороны. Пожелала я природе слово доброе. А потом сиганули на долину дивную, а оттуда к Желе сразу же.

Удивилась богиня-бабушка, а про возраст сказала, что для неё тысячу лет, словно день проходит. Так что возраст у неё уже ого-го. А она нас словно пару дней назад видела.

Простились с бабушкой и путь продолжили. Солнышко по-прежнему плохо грело. Я спросила у богини Жели, можно ли пожелать ему долгих лет. Но она отговорила нас.

— Все мы уходим, наш путь заканчивается в одном мiре, а в другом мы родимся. И солнышко так же, живое ведь. И его срок закончится и родится оно в другом мiре и облике. Это жизнь, дитя.

— А как же людям пожелание здоровья?

— Одно дело, когда желаешь молодым, деткам. А другое, когда старикам. Твоя ведь сила в слове. Спрашивай, дитя, правда ли человек хочет жить. Когда предназначение выполнено, есть смысл уйти и продолжить свою жизнь в новой форме. Некоторые хотят жить, и эта сила помогает им самим преодолевать смерть. Не все люди хорошие, и спасение их жизни может нанести лишь вред другим людям. Поэтому будь осторожна со своими пожеланиями или вкладывай в них запрет на причинение другим вреда.

Расставшись, я стояла задумавшись. Вот Инаре я пожелала с условием, и это верно. И тому парню внесла условие в проклятие. Вот сестрёнке я желала здоровья, а ещё бабушке. Вот с последней действовала и правда эгоистично, думая лишь о себе и своих чувствах, а бабушке я просто хотела снять боль, чтоб она не страдала. Но так ли она счастлива получить здоровье?

А ещё есть люди, точнее они были нелюди, а вот их дети, стоит ли проклинать весь род? И может ли из них выйти что-то дельное? Надо будет спросить у богини счастливой судьбы.

Получается, Макошь плетет линию жизни, которая раздваивается на две составляющих: одна идёт к Срече, а вторая — Несрече. И они вплетают туда свои узелки. А дальше что? Если преодолеваешь трудности, то хорошо, а если нет — то умираешь? Или кто-то обрезает твою нить жизни?

А ещё вот интересный вопрос: вот те, кто не верят в наших богов, они всё равно подчиняются судьбе, которую плетут богини?

Следующая земля была богини Сречи. Бабушка лишь хмыкнула. Всё-то мне на месте не сидится. Я взглянула на Лёшу. Выглядел плохо. Прислонился к дверному косяку.

— Дарья, что ж ты о своём суженом совсем не думаешь?

Я кинулась к нему. Бабушка показала, куда можно положить любимого.

— Хватит вам сигать.

— Но бабушка, я не могу вспомнить остальные земли.

Бабушка лишь головой покачала. Лёшу сказала не тревожить. А сама к столу пригласила.

— Скажи, бабушка, а правильно ли я сделала, когда дала Инаре жизнь?

— Поступай по совести, дитя моё. А если натворила дел, постарайся исправить всё, искупить вину. А иногда как раз выход самый не логичный и есть верным. Слушайся своего сердца.

— А скажи, Инара нас боле не потревожит?

— Не знаю дитя, но у неё появился шанс благодаря тебе, а как им воспользоваться — каждый сам кузнец своего счастья. Знаешь, я вплетаю нить с суженым раз, коли не воспользуешься этим, то ещё дважды. А коли на третий раз пренебрегаешь мной, то уже не свидишься ты с Ним боле, — богиня задумалась. — Вы с Соколом сразу возможностью пользуетесь. А вот некоторые отталкивают. Да не каждому суждено в этой жизни встретиться с суженым. Всё зависит от того, что натворил в предыдущей жизни. Иногда жизнь дана, чтоб искупить вину предыдущую, а не быть счастливым. А дальше вам нельзя. Вы должны вернуться домой. Твой Сокол не вынесет ещё одного скачка. Я верну вас. А оставшуюся судьбу ты вспомнишь, со временем. Живи и цени каждое мгновение своего счастья. А теперь ступай к нему, — я развернулась и пошла к любимому и услышала её слова. — Но могу сказать, что с сего момента она пока у меня числится, а не у сестры моей. И пошла она учиться, а ещё под сердцем дитя носит.

— А дитя чьё?

— Её суженого.

— Это когда ж она успела-то?

— Она решила не терять время зря, — богиня улыбнулась.

— А ещё, скажи, бабушка. То проклятье, что Лёша наложил на все те роды, что насиловали девочек, его как-то снять можно, если ребенок вырастет хорошим?

— Всё снять можно, но ты не вмешивайся. Достойный человек должен будет искупить вину своего отца или матери, но ежели будет у него желание и сила, то он это сделает пред богами.

Поблагодарила я богиню Сречу и обняла любимого. В тот же миг очутились мы в своей московской квартире.

— Не просто так колесницы придумали, слишком много силы расходуется при таком большом расстоянии. Он восстановится, но сейчас пусть спит, — ласковый шёпот богини-бабушки. — А ты верь в него, и свой дар не применяй на нём без его разрешения.

* * *

Лёша так и не проснулся. Вот уж две недели прошло, а он всё спит. Завтра нужно в ЗАГС явиться.

С Лёшиным шефом я договорилась, что он на больничном. Заплатят ему значительно меньше, но мы выживем, есть ещё моя зарплата. А вот надо ещё бумагу больничную достать.

Сходила в поликлинику, договорилась с врачом. Без внушений. Врач пришел, осмотрел его, сказал, что на летаргический сон похоже. Но доктора попросила не писать про это. Поставили просто ему высокую температуру да простудное что-то. Так что ему надлежало, как очнётся, явиться за больничным. А вот врачу внушила, чтоб ни слова никому насчёт сна. Пусть поверит в то, что пишет — ОРВИ.

Я ухаживала за любимым. Кормила его силою, на работу ходила, перестилала ему постель, чтоб пролежней не было, перекатывая с одного места на другое. Да колола ему капельницы. Пришлось экстренно учиться, в больнице, куда бегала после работы.

Завтра, значит, не пойдём никуда. Да мама моя всё равно готовит что-то, ждёт гостей — сватьев*. Даже если не распишемся, всё равно они нашу свадебку отметят да познакомятся.

Утром рано разбудил меня поцелуй. Подскочила я, перепугалась не на шутку. Лёшик встал и уже целуется.

— Алёшенька! — а сама растрогалась.

— Ну не плачь, любимая, — вытирает дорожки слёзные.

А я его обнимаю. И слова не нужны, только рядом он, живой и здоровый.

— Сколько времени прошло?

— Сегодня нам в ЗАГС надобно.

— Так чего сидим, одеваемся быстро!

Подорвались мы, да бегом-бегом. Надела я платье синее. На бретельках лиф поддерживающее. А внизу юбка-клёш до колен спускается. Туфельки тоже синие. А на голове муж собрал волосы, уложил вокруг головы в причёску старинную,шпильки только сама втыкала уж.

— Красота моя ненаглядная!

Побежали к машине мы, прихватив с собой паспорта свои.

Сел он сам за руль, да поехали.

Отдали паспорта свои, да дождались, как в кабинет нас пригласили. Торжество мы не заказывали.

Что-то тётенька вещала нам, а мы смотрели лишь друг на друга.

— …А теперь объявляю вас мужем и женою. Можете поцеловаться!

А я дрожу в его объятиях. Нежно коснулся он губ моих, да просто обнял.

Нам вручили наше свидетельство. И оно было повторное. Тётенька что-то не то нажала на компьютере, когда вбивала наши данные. Ага, повторное, мы лишь улыбнулися.

Паспорта забрали да вышли.

— Ты до сих пор дрожишь, — Лёша обнял меня. — Что там родичи?

Я пожала плечами, собирались праздновать да знакомиться.

Позвонил им Лёшик с моего телефона.

Сказал, что расписались мы, да только к ним мы не приедем. Пусть сами празднуют.

Высадил меня любимый близ домов наших, а сам поехал машину ставить.

Любуюсь природой. Осень. Последние тёплые деньки. “Бабье лето”, как говорят в народе. Деревья все жёлтые стоят, некоторые, правда, ещё даже зелёные листочки имеют. Редко попадаются красные деревья. Красота. Ветерок подул, задираю голову вверх и любуюсь листопадом. Красиво. Почему вот мы так любим природу? Даже хмурые времена года, когда солнышка нет? Но сейчас вот солнышко светит, всё золотое вокруг. Солнышко тепло трогает мою щёку, словно любимый.

— Бах! — и я подпрыгиваю на месте от звука взрыва. Что это было? Осматриваюсь по сторонам и ничего не вижу. Всё по-прежнему, осенняя позолота.

— Любимая? — встревоженный голос Лёши.

— Что это было? Ты слышал?

Обнял меня.

— Закрой глаза.

Слушаюсь. Прокручивая в воспоминаниях момент взрыва.

— Это там. Погоди здесь.

Идёт в сторону гаражей. Хотела пойти следом, но не стоит. Мало ли что. А что я могу сделать? Если нужна будет моя помощь, он позовёт. Его нет, я уже начинаю переживать.

“Иди сюда”, — слышу его приглашение. Значит, не опасно. Иду. Дохожу до дымки. Полог отвода глаз. Вхожу в туман.

Вижу развороченные несколько гаражей, и человека, если его ещё можно назвать человеком.

“Пожелай чего-нибудь эдакого.”

Что пожелать?

“Восстановление органов, костей и кожного покрова!” — и словно отматывает кто-то плёнку назад. Брызги крови летят обратно к человеку, как и куски ткани. Замедленная съёмка. Тело восстановилось, но он не дышит.

“Живи по совести!”

И Лёша прикасается ко мне и мы переносимся в его квартиру.

— Как он? — Лёша по-прежнему с закрытыми глазами.

— Ожил. Убираю полог, — открывает глаза.

— А зачистка?

— Всё на автомате уже отработано. Полог был и на тебе всё это время.

Я удивлённо вскидываю бровь. Мы растём. Как интересно.

— Я испугался за тебя.

— Я знаю. Я тоже за себя испугалась.

— Какое неспокойное время.

— И не говори.

— Давай я тебя буду забирать каждый день с работы?

Я мотаю головой.

— Нет, хватит подстраховывать. Я ж поставила защиту и на тебя и на себя.

Он окидывает меня изучающим взглядом.

— Ого!

А я улыбаюсь. Не только ты растёшь, любимый.

И он начинает расплетать мои косы.

— Что ты творишь?

— Хочу заняться любовью со своей ведьмой.

— И никакая я не ведьма*.

— Ага-ага, но скоро станешь, этим мы и займёмся, — поднимает меня на руки.

— А как же переодеться после улицы, руки хотя бы да лицо помыть.

— О, ну ладно, — щёлкнул пальцами. — Как ощущения?

Одежды на мне нет, а руки и лицо чувствуют себя посвежевшими и чувство грязных рук прошло.

— Ты зачем меня раздел? — а он смеётся, замечаю, что и он уже раздетый. — Не слишком ли быстро?

— Нет.

Кладёт меня на расстеленную кровать, накрывая своим телом и целует-целует-целует. Я обвиваю его тело руками, ногами.

— Люблю тебя, Алёшенька, Сокол мой Ясный.

— И я тебя, Дарёнка, люблю больше жизни, — а потом добавляет мысленно: “Настенька”.

И весь мир перестаёт существовать, только мы вдвоём, сливаясь в одно целое и кто-то третий рождается внутри нас.

Травинка

Принесла меня Колесница Небесная на нужную землю. Достала клубочек, надела железные башмаки, да попала к избушке. В той избушке жила старушка, уж по виду, древнее Сречи-бабушки. Три Луны землю эту освещали.

Поздоровалась с бабушкой да на ночлег попросилась.

А утром спросила про любимого да рассказала о своей беде. Бабушка оказалась богиней Несречей, Недолею. Да не она была виновата в наших бедах. Она плетёт несчастливую судьбу лишь тем, кто нарушает поконы Рода да не по совести живёт. Так что слыхала она про Сокола, да вот на Земле сей не ведала его. Отправила она меня к богине Таре. Подарила она мне маслёнку. И масло в ней никогда не кончалося. Простилась я с бабушкой. Поблагодарила за совет и всё доброе, что она мне сделала да пошла своею дорогою.

Солнце Белое светило над сей землёю, а земля была пустынна и выжжена, жарко было тут, да что ж поделать-то? Шла меж гор, в башмаках железных, пока к долине, где Большая Небесная Колесница стояла, не вышла. Упросила отвезти меня к богине Таре. Отвезли люди добрые, не отказали.

Уж неслась колесница ся быстрей прежних, лишь полосы в темном небе мелькали в окошке моём. Долго ли коротко ли, да и сей путь закончился.

Прилетели на землю, землю чудесную. Под златым солнышком поля стелятся, зелёные леса шумят. Но природа не родная, иная.

Достала клубочек путимерный я, да привёл он меня на торжище. Стала спрашивать про Тару я. Отвели меня люди добрые к терему белокаменному в центре града чудесного. Постучалась я, открыла девица.

— Здравствуй, сестрица. А ищу я богиню Тару, мне её родственница сюда послала.

— Проходи, Настенька, — удивилась я, откуда знает меня эта девица. Очи синие на меня глядят молодо и лукаво. Златы косы до пят спускаются.

— Тара я. А зачем ко мне пожаловала?

Рассказала я ей про свою беду. Обещала помочь мне богиня Тара. А что молодо она выглядит, так то внешний облик лишь, а по земным летам не одну сотню круга лет она справила.

Накормила, напоила да спать уложила.

А на утро поговорили по душам с нею.

— Знаю я твоего Сокола. Да торопиться тебе надобно. Нехорошая девица за ним приглядывает. Позабыл тебя твой суженый. Ты ступай на землю богини Живы, жены моего брата Тарха. Уж она помочь тебе должна.

Подарила мне золотые гусельки, что сами играли. Поблагодарила я сестрицу и пошла своим путём.

Долго ли коротко ли, добралась до колесницы огненной, избавилась от пары железных башмаков и упросилася к людям добрым. Не отказали мне, да и хлеб взяли. Осталась лишь одна пара. Да один железный хлеб. Отправились мы с земли.

Грустно тяжко было мне всю дорогу. Потарапливаться богиня ведь велела. Да не от меня уж быстрота зависит. Извелася вся, пока прибыли мы на землю Живы.

А когда ступила на землю, так и ноги держать перестали, словно на землю родимую попала я. В небесах птицы летают, песни поют, вдохнула полной грудью да пошла к терему. Вышла девица-красавица навстречу мне. Поздоровалась, расплакалась.

Успокоила меня девица, накормила, напоила да спать хотела уложить. А я вновь в слёзы, и слово молвить не могу. Сердце от боли разрывается. Позвала девица мужа своего.

— Здравствуй, красавица. Пойдём, милая.

Отвёл меня к колеснице своей, а жена его подарила мне золотое пялечко с иголочкой, что сама вышивает.

Оказалось, что это сам Даждьбог везёт меня в путь дальний. Супруга его подарила мне подарок сей, Жива. Забрал у меня Тарх Перунович последний хлеб перед вылетом, привёз на землю дальнюю, тёмную. Холод сквозь душу продирает всё. Аж поёжилась вся.

— Женился твой Сокол недавно. Не переживай, ты справишься. Иди, милая. Отдай мне только последнюю пару башмаков.

Забрал у меня и харчи да одежку. Осталась лишь сумка с подарками.

— Так надобно. Иди да верь в любовь. И ещё, забудь про силу ты свою, пока Сокола не вернёшь. А как пробудится, тогда и вспомнишь.

Подарил мне ленточку. Огляделась я вокруг — ничего не видать. На земле ночь тёмная. И пошла я, куда сердце подсказывало. Уж не знаю, сколько шла я, а потом в небесах увидела сокола. Сапоги уж износилися, рубаха порвалася вся. И упала я, не в силах дальше идти. Лишь глядела я на своего любимого.

Долго он летал, уж и солнце к закату близится. А сил нет подняться. Так и спала на сей земле. Хорошо, что не сильно холодно было.

Переночевала, а на утро продолжила путь. Переплела волосы в одну косу, а сороку убрала в торбу свою. А тут и дом добротный увидала. Хозяйка была чуть смуглая, с волосами тёмными, да очами словно тьма. Да мне уж ничего не страшно было.

— Здравствуй, девица, — поклонилась ей. — А не нужна ли вам, — подбираю слова, и в ум приходит слово чуждое, — работница? Мне бы за хлеб да одежку-обувку поработать бы.

— А умеешь ли ты траву обрабатывать, прясть да ткать, вышивать, стряпать?

— Да, умею, без матушки жила, всё научилася.

Хозяйка хмыкнула да взяла меня в работницы. Странно, но в доме люду было много, только словно души в людях не было, а хозяйка сама лишь сидела за столом, да глаз с меня не сводила. Поставила я торбу свою с краюшку, а сама возиться по дому начала.

А когда обед сварился, тут влетел сокол в горницу да ударился оземь, моим суженым оборачиваясь. Не подала я виду. Лишь за столом прислуживала молча да поглядывала на него. Исхудал он, словно голодал, борода старит его, седая вся. На главе тоже седина поблёскивает. А очи уже не синие, голубые лишь, словно небо родное.

Опустила взгляд да больше не могла глядеть, сердце кровью обливалося.

А в суме моей копался кто-то. Да вряд ли что найти там можно, зачарована она ведь, лишь для меня сделана.

Покушали хозяева, да Сокол вновь соколом оборотился да улетел.

К вечеру я управилась, села вышивать. А пальцы не гнутся. Вспомнила я тогда про подарок Живи. Достала его, иголочка сама вышивает, что мне представляется. Увидала хозяйка, просит поменять на что-то.

— Не могу, извини, мне подарок одна добрая женщина подарила.

Долго меня упрашивала, предлагала что хочешь сделать!

— Ну скажи, что ты хочешь?

Сглотнула я, не могу я просить того, что хочу.

— Что мне ещё сделать?

— А кому ты вышиваешь?

— Своему суженому. Авось встретимся когда.

— Тоскуешь по нему? — кивнула я. — А хочешь, можешь у мужа моего комаров отгонять?

Пожала я плечами да кивнула.

Вечером Сокол мой прилетел, за столом опять прислуживала им, а потом когда хозяин спать лёг, в верхней горенке, позвала меня хозяйка комаров отгонять.

— Сокол мой, суженый мой, ты встань, пробудись, это я к тебе пришла, семь пар железных сапог износила, семь железных хлебов изгладала.

Да спит только он беспробудным сном. Слёзы я вытираю, чтоб не упала какая на его чело.

Плакала, уж и слёзы закончились. Солнце светает. Вставать пора, а я ещё и не сомкнула очей.

Поцеловала любимого на прощание да вышла.

Стала хлеб замешивать, по дому возиться.

А там уж и хозяйка встала.

— Что-то ты неважно выглядишь.

— Так комаров отгоняла всю ночь!

Хозяйка хмыкнула. А я ей принесла золотое пялечко.

— На, возьми. Знаю, что сердце у тебя доброе. Что сжалилась надо мной, да мужу дала своему прислуживать. Благодаствую.

Взяла девица, одарила меня непонимающим взглядом.

Весь день вновь в трудах вся да заботах. Очи уж слипаются. Села на скамейку близ дома.

Достала блюдечко с яичком. Катаю яичко по блюдечку. Увидала хозяйка, стала просить.

— Возьми, девица, коли мил сердцу подарок мой.

А темноглазая взяла подарок да сама предложила мне вновь от мужа своего комаров отгонять. Как вот можно мужа своего отдавать? Да даже комаров отгонять, никому б я не позволила.

Прислуживаю за ужином, гляжу на своего Соколика, да не узнаёт он меня, даже не глядит в мою сторону. Сердце кровью обливается, руки долу опускаются. Очи слипаются.

Хозяйка меня взглядом окинула и велела идти мух от мужа отгонять, как Соколик ушёл спать.

А я и слова молвить не могу уже. Слёзы беззвучно катятся, прикоснулась я к нему, и заснула. На утро третьи петухи пропели, подскочила я да бегом на кухню.

На третий вечер достала я золотую прялку. Пряду да пою песню грустную, тоскливую. Нить золотая сама появляется и на веретено наматывается.

Увидала хозяйка, вновь просит. Отдала я ей. А по щекам слёзы текут. Смилостивилась девица, предложила вновь мух от Сокола отгонять. Согласилась я и на третью ночь.

Вошла к своему Соколику. А ноги и не несут вовсе. Кое-как по стеночке добралась я до ложа мужа своего. Присела рядышком, слёзы текут в два ручья. Уж не сдерживаю их, раньше ловила ведь. Может и зря. Зачем ловила, чтоб не будили они? Но ведь бужу я суженого.

Подбираю я слова мысленно, просто так бросать их на ветер сил уж нет.

Как там говорила мне одна из богинь, Карна-бабушка: слабой будь? Но если я совсем раскисну, пробудит ли это ото сна моего любимого? Что мне делать? Как провести эту грань между слабостью и отчаяньем?

— Встань, мой суженый! Пробудись от навязанного сна! Пусть очи твои видят, пусть уши твои слышат, пусть сердце твоё любит! — проглотила комок, что застрял в горле. Голос едва слушался, с трудом подавила рыдания. — Почувствуй всё вокруг, не дай злу покорить себя! Ты не одинок! Ты есть я, а я есть ты! Твоя любовь — моя любовь, моя любовь — твоя любовь! Моя жизнь — твоя жизнь! Люблю тебя, Сокол мой! Ты нужен мне, любимый! Ещё одной ночи я не вынесу!

И сердце бешено стучит и болью отдаёт. Отгоняю из последних сил всю свою боль, стараясь подавить отчаяние. Я люблю, и лишь моя любовь может пробудить тебя, муж мой. И я запела в полголоса, сквозь слёзы, и с каждым словом всё больше чувствовала свою любовь к нему, в песне передавая шум листьев, порыв ветра, щебетание птиц, вспоминая как мы познакомились, как держались за руки, когда гуляли вместе. И крик сокола, падающего вниз! И отпускаю эти чувства разлившимся морем вокруг. А слёзы текут и падают на веко любимого, поворачиваю резко голову, и слеза падает на его грудь, под которой бъётся сердце! Ощущаю его удары, и сливается гул в единый стук, два любящих сердца, стучащих вместе.

Эпилог

Боги, дайте мне сил! Не могу это вынести: всю эту суету, поджуживание родителей. Постоянные звонки. Телефон уже долбанула об стену.

Последние девять месяцев пришлось работать, при том, что по закону положено последние два месяца отдыхать. Правда, платили помимо декретных ещё и зарплату. Вроде бы и полный соцпакет. Да вот, смены мне нет, видите ли.

Ещё и женская консультация все соки выжала. Задолбали. Узи им делай, анализы сдавай. И в принципе можно было не соваться никуда, да муж переволновался весь, бедненький. Ему тоже и родичи промыли мозг, и коллеги по работе. Он мне не перессказывает все эти страсти, но я сама блокирую чтение его мыслей. Не хочу весь этот негатив слышать. Если б не треклятая работа, сидела б дома, на природе. Прямо задыхаюсь в мегаполисе: нюх обострился. Запахи, которых даже не замечала раньше, теперь на дух не переношу. Выхлопные газы, курево, перегар, немытое тело, духи. И только в нашем доме могу спокойно дышать. Мужу пришлось экстренно ремонт делать, потому как в квартире постоянно несло куревом. Все щели заделывал.

С мужем отходили на курсы для беременных, вот там реально можно расслабиться на удобной груше, сидишь, карябаешь ручкой в тетрадке, да слушаешь, что тебе акушерка вещает. Но цель её не запугать, а подготовить к естественному процессу.

Нам предлагали заняться руколелием — это ведь естественно, заготавливать приданое малышу, пока не родился — инстинкт предков. Да только бабушка мозг мне весь вынесла. Мы её забрали к себе, точнее родители, я ведь от них съехала. А домик у моря сдали друзьям под присмотр да оплату коммунальных платежей.

Бабушка упиралась, но когда узнала, что правнуки у неё скоро пойдут, тут же поближе перебралась: молодое поколение не опытное — его наставлять надобно. Вот и бабушка проела дырку в моём мозгу: приданое не покупай, не шей, не вяжи — плохая примета. Ну а раз уже ляпнула, кто его знает, как теперь слово подействует. Рисковать я не стала.

Вот тогда меня всё и надоело. И на работе и родичи. А с мужниной стороны его родичи. Всем хочется помочь. Да вместо реальной помощи — стряпни вкусной да уборки квартиры — они названивают. А последние 2 недели вообще кошмар. Мне пора ехать в роддом и сдаваться! При том, что малышу точно не пора, он потихоньку скребётся, но ещё не готов.

А ещё я так и не определилась с роддомом. Муж хотел контракт заключить, а в итоге просто с врачом договорились.

А я не хочу никуда. Не люблю больницы. В детстве коклюшем болела, после этого не могу выносить даже больничного запаха. Это в обычном состоянии, а когда врачи меня считают больной, при том, что физиологически состояние моё естественное — врачей не волнует. Им бы залечить меня.

А когда узнали, что у меня отрицательный резус — каждый месяц пытают, чуть ли не литрами кровь у меня берут на проверку. А теперь отстали — типа я должна сдаться в роддом уже. Ага, разбежалась. Вообще никогда не была раздражительной, а тут прям ховайся, как бабушка говорит. Лёшик думал, что у него отрицательный резус, да как на учёт вставали, пришлось обоим сдавать на группу крови и резус. Тогда и оказалось, что у него положительный. А группа крови у обоих первая. Значит у деток только первая может быть, а вот резус может варьироваться. Ещё и целую тонну анализов надо иметь сданных для родового сертификата в боевой готовности, на всякий случай и анализы все должны быть вписаны в бумагу, а то могут поместить потом в обсервацию. И мужу пришлось сдавать все нужные анализы, потому как только с ним туда сунусь.

Лёшик переживает. Я ему сказала, что он у меня роды принимать будет. Не, не в том плане, что в обморок упасть может, а что опыта нет. Ну, ничего — это дело поправимое. Он пошёл на практику в роддом. Не официально, естественно, а соколом. Но насмотрелся до того, что сам заявил, что в роддоме мне делать нечего. Там редко когда можно говорить о естественности, если только родишь через пять минут после доставки в роддом. Или если персоналу до тебя дела не будет, что тоже плохо. В общем, нашёл он акушерок, которые на дому принимают да наблюдал за процессом у них. У этих всё было гораздо лучше, всё ж радует, что повитухи ещё остались и зачастую у них гораздо меньше потом проблем с малышом и мамой. Да и выбирают они на домашние роды только совсем уж здоровых женщин. Тоже нужен весь пакет документов — мало ли чего, узи. В общем, нас бы не взяли к себе и такие акушерки, потому как узи я не делала.

А ещё сегодня ушла с работы в полдень, наконец-то отпустили меня на все четыре стороны — рожать, и тут меня словно ведут куда-то. Не ощущая ничего, кроме страха за чью-то жизнь, я пошла ведомая.

Пришла я к огороженному зданию. Как выяснилось, это был роддом. Меня пропустили на проходной, ведь сама в положении была. Иду, а зданий там много, и тянет меня налево. Лёшик заволновался, в виде сокола рядом со мной появился. Идём. Приходим к зданию. Там кто-то празднует, цветы, шары под роддомом, шампанское. Ну какое может быть шампанское для кормящей мамы? Иду дальше. Страх, жуткий страх поглощает меня. Не мой, чей-то другой.

— Лёш, мне внутрь нужно.

— Иди.

Вхожу. На мне полог невидимости — муж нацепил. Обувь меняет вид на тапочки, одежда — на халат.

Иду, поднимаюсь по ступенькам.

Отдыхаю, одышка. Иду дальше. Прохожу родовую, лежит девушка, плачет. Подхожу ближе и понимаю, что это Вета.

— Пожалуйста, помогите моей малышке, — вцепляется в мою руку. Она меня видит?

— Где?

— Унесли куда-то.

— Сама-то как?

— Я выживу.

Иду из палаты дальше. Вижу нить, что идёт от мамы к дочке, следую за ней. Прихожу в какую-то палату, судя по всему — операционную. Одежда на мне меняется на белый халат, маску, колпак. И живот словно пропадает. Но я малыша по-прежнему ощущаю, значит, это морок такой, только физический.

Подхожу к малышу, что на столе лежит. Глазки закрыты, тяжело дышит. Весь такой сморщенный, кожа фиолетовая. Врачи внезапно куда-то отходят, что-то случилось, бросают новорожденную.

Я беру её на руки.

— Ты здорова, будешь жить и проживёшь достойную жизнь!

Малышка уже спокойно дышит, открывает свои глазки. Какая лапочка! Словно моя дочка! Я ей улыбаюсь и она мне в ответ тоже. Несу её на руках отсюда, иду к её маме.

Её уже нет в родовой палате, иду по ниточке.

Девушка уже лежит в палате, на койке. Палата одиночная — платная. Постучала, захожу.

— Ты спишь? — девушка поворачивает свои заплаканные глаза, бледная. — Я тебе дочку принесла.

Виолетта меняется в лице, мелькает сомнение и боязнь обрадоваться раньше времени.

А я улыбаюсь и она в ответ осторожно тоже.

— Она красивая, — протягиваю ей дочку.

Мама берёт нежно дочку и улыбается ей.

— Как она?

— Здорова. Береги её, — и я ухожу.

— Благодарю, — слышу в ответ её шёпот.

Одежда меняется в зависимости от моего перемещения по блокам.

Выходим.

— Зачистку сделаешь?

— Да, — и Лёшик соколом улетает, а я иду через проходную на выход и меня никто не видит.

Добираюсь до дома, ноги подгибаются. Всё ж не выношу вида крови. И как до этого держалась? Притуляюсь к стене, любимый подхватывает.

Несёт в ванну, кладёт в тёплую воду, а я уже без одежды даже. Расслабляюсь.

— Лёшик?

— Да, любимая.

— Я правильно сделала?

— Да, всё правильно.

— А остальные, может ещё кому нужна была помощь?

— С другими всё в порядке, не переживай.

Глаза у меня не видят.

— Лёш, я ничего не вижу, — целует, сливается со мной. Столько силы сразу вливается в меня.

— А теперь?

— Теперь вижу.

Ещё какое-то время лежу в ванне, рассказываю, как мой день прошёл.

А потом живот начинает прихватывать. Ощутимо так.

— Любимая, — обеспокоенный голос.

— Сумки бери и пойдём! — Лёшик уходит, а я ещё лежу. Малыш явно решил появиться на свет. Закрываю глаза и пытаюсь прочувствовать его. Да, пора, ему надоело сидеть в пузике и не видеть нас. Хочет встретиться.

Лёшик заходит в ванную. Гладит меня. Боль становится нестерпимой. Муж помогает мне выбраться из ванны, помогает одеться. Берёт собранные мной заранее сумки, обнимает нас, и телепортируемся в наш дом.

— Ты позаботился о свидетелях? — кивает.

— Всё будет!

А потом боль, пропевание в унисон с мужем звука наподобие "Э-э-э". Длинного, производимого скорее животом, а не горлом. Мы тренировались на курсах. Да, было больно во время схваток, но как-то я особо не напрягалась. Пела в любимых объятиях и ждала появления своего крохи.

Не знаю, сколько всё это длилось, муж давал мне гомеопатию, заваренный кровоостанавливающий сбор. И воду, и чуть шоколада.

На удивление я не устала, схватки участились и удлинились. Я с трудом вытягивала последние моменты схватки, но муж не позволял мне сорваться, а вот подпитку делать не хотел, всё ж должно быть естественно, не стоит вмешиваться, если всё в порядке. Ведь я для этого создана, чтоб деток рожать. И он улыбался, вытирал пот со лба и улыбался. А я глядела на его счастливую улыбку и это такую подкачку сил мне давало! Любимый, мои любимые рядом!

В какой-то момент сходила по-маленькому в туалет и лопнул пузырь. Муж оглядел воды, сказал, всё пучком. Хотя он и до того знал, что всё у нас хорошо.

Было немного грустно, что вот совсем чуточку осталось, когда этот маленький человечек остаётся со мной единым целым. Но ведь я совсем скоро смогу взять его на ручки, прижать к своему телу, заглянуть в его глазки. Какие у тебя глазки, малыш?

И тут меня начало тужить! Настала пора наконец-то встретиться?

Муж прикасался к моему крестцу, от этого было тепло и так приятно, а я тужилась.

Давай, наше счастье, ещё чуточку!

Внутри всё разрывало, но это надо просто пережить. Не нужно бояться! Люблю вас!

Появилась головка. Лёшик переместился к моим ногам. А я стояла на четвереньках, так было проще и менее болезненно. Кто-то крякнул. Ну вот, не успел родиться, а уже уточкой заделался! Я улыбалась! Поймала схватку и вытужила малыша.

Ну вот, теперь можно лечь?

Муж в одной руке держал это чудо, а другой помог мне лечь, не отводя глаз от нашего сына! По щекам текли слёзы у нас обоих! Мой Лёшик! Мои любимые!

А потом муж протянул мне наше сокровище. Такой хрупкий, такой лапушек. Так внимательно смотрит своими тёмно-синими глазками. Взгляд всё понимающий.

— Здравствуй, сыночек!

Глажу этот сморщенный комочек с длинными тонкими пальчиками и любуюсь. А любимый муж посто садится рядом, прислоняется к нам, и мы молча сидим.

Открывает маленький ротик, словно что-то хочет сказать. Папа суёт свой пальчик, к которому тут же присасывается это чудо.

— Он голодный. Мамочка, пора дать ему сисю.

И малыш присасывается к сисе, не отрывая взгляда от меня. Какой внимательный!

Меня подтуживает. Лёша перемещается к моим ногам, а я тужусь. На миг малыш прерывается, выпуская сисю изо рта, но взгляд не отводит.

Рождается детское место, муж занят процедурами послеродовыми, а мы с малышом наслаждаемся нашей встречей.

— Всё в порядке, плацента вышла целая. Анализ берём? — киваю в ответ.

Вскрывается одноразовый шприц, из плаценты нацеживается кровь, а потом на экспресс тест выдавливается пять капель. Кстати, тест копейки стоит, кажется в районе 50 рублей обошёлся один. Правда, их не продавали в розницу, но нам продали. Следим за реакцией — всё пучком, резус отрицательный. Вздох облегчения. Потом пуповина уже не пульсирует и муж перевязывает и отрезает. Вот не люблю все эти виды, так что отворачиваюсь к моему чаду.

А он лежит на животике на мне и даже головку силится поднять, посмотреть, что ж там такого интересного!

Мой богатырь!

Потом муж всё прибирает, проверяет меня на повреждения: всё хорошо, даже не порвалась. А ведь шёл тяжко!

Потом взвешивание и замеры. И правда, богатырь — 4,500 кг и 57 см.

А потом я вставала, передав сокровище папочке. Прихожу обратно, а папа вовсю общается, рассказывает, как долго ждал сыночка и спрашивает как его назвать и нравится ли ему то имя, что мы придумали?

А малыш лежит и улыбается! Первая улыбка папе! У меня щемит сердце от этой картины. И я даю волю слезам счастья.

— Дарёнка! — Лёшик вскакивает. — Ну ты чего?

— Как его назовём?

— Он согласен на Любомира!

Я ложусь, засекая московское время. На улице уже первые лучи солнца пробиваются.

Папа с Любимом выходят на крылечко и здороваются с солнышком.

— А теперь к мамочке под бочок! — возвращаются самые мои любимые человеки!

— Любим! Лёшик!

— Пожалуй, я к вам тоже присоединюсь!

Муж ложится на свежую постель, и когда успел перестелить? Обнимает нас!

Вот оно счастье! Быть подле самых дорогих тебе людей и дарить новую жизнь! Глаза медленно слипаются, вытесняя все мысли, но губы так и улыбаются. Люблю вас всех!

Конец

Примечания:

Лето* — название года. В старину года называли летами.

седмицу* — семь дней, неделя.

Неделя* — седьмой день недели(наше воскресенье), от слов "нет дела".

"Ферть"* — буквица «Ф». Означает гордость, благородство, значимость. Также этой буквицей с титлом обозначалось число 500. земля* — имеется в виду планета.

страда* — жатва

горилка* — выражаясь современным языком — водка, самогонка. То, что горит при зажигании. В сельской местности использовалась для обработки ран или в лампах.

Долу* — вниз.

земля* — планета как небесное тело.

луна* — спутник планеты как небесное тело. Полуденные* — южные

Лето* — период обращение Земли вокруг Солнца, равный 365 дням. Название года. В старину года называли летами.

Бобылка* — вдова, одинокая женщина. В данном контексте вдова, у которой не было сыновей, а дочки, как известно, уходят в семью мужа. Поэтому либо мать осталась одна, а дочки выпорхнули из гнезда, мужа тоже не было. Поскольку сама уже не молодая, принимает у себя в избе молодежь на посиделки, беря с них высокую плату с каждой девицы. Плата не деньгами, а товаром, то, что можно обменять или использовать. Парни приносили обычно еду, а девчата полотно.

Ведать* — знать, но не как знания, точнее не только как знания, а и осознание как это устроено. В данном контексте скорее ссылка на интуицию, то, что нельзя объяснить, но увенность в этом была.

Дежавю* — состояние, когда тебе кажется, что такое уже было. Возможно воспоминания о чём-то, что ты не помнишь.

стежка* — тропа.

сходы* — лестница

поверх* — этаж

Сватьи*— родственники мужа и жены между собой

сигануть* — телепортироваться

неделя* — воскресенье

седьмица* — неделя — 7 дней

держаться за жёнину понёву* — держаться за жёнину юбку — быть подкаблучником

ведьма* — ведающая мать.