Эти черные перчатки...

Эти черные перчатки...

Осень в этом году выдалась более чем теплой. Поэтому парень лет восемнадцати на вид в тонких перчатках из черной замши почти сразу привлек его внимание. Жил он почти на конечной, но сероглазого парнишку со светло-пепельными волосами никогда не видел в этих краях. Странно. Хотя, помня, каким большим в этом районе был, так называемый, частный сектор, лоскутками затесавшийся между высотных новостроек, удивляться было нечему. Но когда до его выхода оставалось всего-то три остановки в маршрутке, не считая водителя, они остались вдвоем. Так еще и сидели удачно — друг напротив друга. Парень в черном, фетровом пальто и светлом шарфе с каким-то замысловатым узором долго косился на него, а потом все же решился посмотреть прямо.

— Что-то не так?

— Простите?

— Во мне что-то не так?

— С чего вы взяли?

— Вы так пристально смотрите...

— Смотрю.

— Почему?

— А почему люди смотрят?

— Почему?

— Вы мне понравились, что может быть проще? — он приветливо улыбнулся и неожиданно по-мальчишечьи подмигнул.

— Вы... — парень запнулся и немного нервным жестом пригладил светло-русые волосы, — Вы гей?

— Да. Так что можешь с чистой совестью начинать меня презирать, — все с той же улыбкой произнес он и бросил уже водителю, — На следующей остановите!

Мальчишка больше не проронил ни слова. Он тоже не желал больше говорить. Все было сказано, все точки расставлены. Фенита ля комедия и се ля ви.

Он вышел, вдохнул полной грудью пропитанный машинными выхлопами запах городской осени и листьев, устлавших своими мокрыми тушками асфальт. Засунул руки в карманы куртки и пошел в сторону дома, отстраненно отметив шум шагов за спиной. Кто-то бегом догонял его.

— Постойте!

Он обернулся. Обнаружил мальчишку в перчатках, который раскраснелся от бега, выскочив из отъехавшей от остановки маршрутки буквально на ходу. Он жадно хватал ртом воздух и смотрел из-под косо срезанной челки виновато и немного испуганно. Интригующе так смотрел.

— В чем дело? — уточнил еще довольно молодой мужчина.

— Я... — уже не задыхаясь, запнулся парень, выпрямился, помялся немного, интригуя серыми, дождливыми глазами, цвета неба в полдень ноября, и очень робко попробовал улыбнуться. — Я — Вадим, — и протянул руку, обтянутую тонкой, замшевой перчаткой.

— И что это значит? — насмешливо полюбопытствовал мужчина. Парень смутился, отвел глаза, но руки не опустил, впрочем, как не снял и перчатки. — Ну, хорошо, — не стал он его мучить, — Раз такое дело, тогда Игорь. — И пожал настойчиво предлагаемую руку.

— Очень приятно, — неожиданно светло и открыто улыбнулся парень.

И Игорь, не удержавшись, дернул его на себя. Серые глаза парня широко распахнулись, но даже возмутиться он не успел.

— Не могу сказать, что взаимно, но если зайдешь на рюмочку конька, быть может и определюсь, — все с той же легкой насмешкой глядя на него, обронил он нарочито небрежно, прекрасно понимая, что на такое этот странный парень не осмелиться никогда. Но тот его удивил.

— А здесь далеко?

— Не очень, но пройтись придется.

— Хорошо, если не на долго...

— Торопишься домой?

— Нет. Просто не люблю один возвращаться по темноте.

— Не страшно. Я провожу.

— И охота вам будет возиться?

— Посмотрим, — бросил Игорь и повел его за собой, не отпуская руки.

Когда они свернули в частный сектор, Вадим занервничал.

— По-моему, это странно, — пробормотал он смотря лишь себе под ноги.

— Что именно? — заинтересовался Игорь, удачно огибая лужи.

— Держаться за руки, как маленькие.

— Ты ощущаешь себя маленьким? — в голосе мужчины прозвучала насмешка, и Вадим, вздрогнув, вскинул глаза.

Игорь не улыбался и даже не смотрел на него.

— Рядом с вами ощущаю, — бросил парень довольно холодно и демонстративно отвернулся.

— Сам виноват, — хмыкнул в ответ мужчина и пояснил, — Давно бы уже на "ты" перешел, сразу бы все прекратилось.

— Вы не предлагали! — вспылил Вадим.

— Считай, что предложил, — произнес Игорь без выражения и остановился.

Вадим послушно замер и поднял глаза на трехэтажный кирпичный дом за кованным забором.

— Вы здесь живете? — изумился он и каким-то слегка рассеянным взглядом окинул мужчину с ног до головы. Нет, тот, безусловно был достаточно интересным на вид, но совершенно не создавал впечатление этакого скучающего богатея, вздумавшего в качестве забавного приключения прокатиться не на личном авто, а на битой маршрутке.

— Живу, — кивнул Игорь, достал модный, очень дорогой телефон и заговорил в трубку, дождавшись ответа. — Михалыч, впусти меня. Где-где, да на работе оставил вместе с водителем. Вот пройтись захотелось, а тут дождь. Да. Давай быстрее, я не один. — И положил трубку обратно в карман куртки.

Вадим все это время растерянно скользил взглядом по его профилю. Игорь чувствовал, как он смотрит, поэтому, вздохнув, повернулся к нему.

— Что-то не так?

— Я думал вы обычный, — не скрывая разочарования, выдохнул мальчишка и глаза его погрустнели.

— А я, по-твоему, какой?

— Не знаю. Богатый, наверное, и... — Вадим повернулся в ту сторону, откуда они пришли и как-то подозрительно тоскливо посмотрел на уже пройденный путь.

— И с каких пор денежное благосостояние считается чем-то зазорным, особенно в наше время?

— Ни с каких. Извините, — покаялся Вадим, повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза, — Спасибо, за приглашение, но я лучше пойду. — Кивнул на прощание и, действительно, пошел обратно к остановке.

Но Игорь, уже слыша, как Михалыч гремит ключами в калитке, метнулся за парнем, схватил за локоть, рывком развернул к себе.

— Ну-ка, объясни, — потребовал он. — В чем дело?

— В отношении, — не задумываясь, бросил тот, вскинул голову, вырвал руку. Игорь сурово сдвинул брови, но отпустил.

— А конкретнее?

— Вы никогда не сможете воспринимать меня всерьез.

— Это почему же?

— Разный социальный статус.

— О, как ты заговорил! — фыркнул Илья, — Ты, случаем, не на социолога какого-нибудь учишься?

— На психолога, — Отрицательно покачал головой Вадим.

— Тогда понятно, откуда ты такой на мою голову выискался.

— Ниоткуда. Я уже ухожу, — насупившись, бросил мальчишка и ушел бы, как обещал, если бы в этот момент калитка не распахнулась и из-за нее не выглянуло морщинистое, старческое лицо.

— Что, Жорик, опять тебя мальчик очередной прокатил, или это ты его? — живо поинтересовался улыбчивый старик. — Ты, мальчик, иди себе, иди, раз несерьезным таким оказался.

— С чего вы взяли, что я такой? — опешил и тут же возмутился Вадим.

— А какой еще? Жорик наш никогда на мальчишек сам не вешается, взрослый он, вешаться-то на вас. Так что, сам завлек, а теперь в кусты? Где же серьезность-то?

— Ну, ты скажешь, Михалыч, — беззлобно осадил старика Игорь, — И я же просил тебя, не звать меня этой попугаичьей кличкой.

— Ничего она не попугаичья, — запротестовал старик, — И вообще, в дом, давай, заходи, у меня там настойка стынет и лимончик засахаривается.

— Уже иду, вот только уточню кое-что, и сразу к твоей настойке, душой отогреваться.

— То-то же, — наставительно крякнул старик и бросил в сторону растерянно мявшегося в стороне парнишки, — Эх, молодежь! — И ушел.

Игорь шагнул к Вадиму и ненавязчиво положил руку на плечо.

— Ну, что, может, зайдешь?

— А это... — растерянно протянул он, глядя на распахнутую настежь калитку.

— Мой хороший друг Михалыч. — И с улыбкой добавил, — Не заблуждайся, не родственник. Просто старый, но очень хороший друг. Он у меня здесь что-то вроде сторожа, экономки, садовника и дворецкого, как в лучших домах.

— Только в этих лучших домах это вообще-то разные должности и разные люди.

— Ну, да. А в нашей российской глубинки Михалыч у меня один такой за всех и сразу. Ты против?

— Нет. Просто...

— Ты зайдешь, — неожиданно твердо отрезал мужчина, взял его за локоть и повел в сад, ногой захлопнув за собой калитку.

Вадим был так растерян, что даже и не вспомнил, что собирался уйти домой.

Настойка Михалыча пахла черной смородиной, но Вадим её пить отказался наотрез, но Игорь предложил накапать немного в крепкий, собственноручно сваренный им кофе, и парнишка не сумел устоять. Было очень вкусно. Стоило только пригубить, как по телу разлилось благодатное тепло. Зажмурившись, Вадим, не замечая, что наглеет, забрался в кресло с ногами и блаженно вздохнул, обнимая кружку ладонями. Игорь, наблюдавший за ним с дивана, любовался. Расслабленным и согревшимся мальчишка ему нравился еще больше, вот только смущали те самые черные перчатки, которые тот так и не снял, оставшись в теплой гостиной в одной лишь тонкой рубашке, вельветовых брюках и светло-серых носках.

— Что у тебя с руками? — полюбопытствовал мужчина, налив себе еще настойки.

— А? — Вадим моргнул, прогоняя наваждение и опустил взгляд на собственные руки, словно в первый раз увидел.

— Болезнь? — навскидку предположил Игорь, хотя ему и не верилось, что у такого мальчика как Вадим могут быть какие-нибудь серьезные проблемы в этом плане. Да и не знал он такой болезни, чтобы нужно было прятать руки.

— Нет, — отрицательно покачал головой мальчишка и потупился.

— Тогда что?

— Это... врожденное.

— А точнее? — чувствуя себя энкавэдешником, который допрашивает обвиненного в государственной измене, с нажимом уточнил Игорь.

— У меня... — Вадим снова запнулся, вздохнул, но все же признался, — Очень чувствительные пальцы. Знаешь, — не замечая, что забыл сакраментальное "вы" произнес он тихо и грустно, — Мне иногда кажется, было бы лучше, родиться слепым, тогда это хотя бы было оправдано.

— Правда? И в чем выражается эта твоя чувствительность?

— Ну, к примеру я куда лучше вижу пальцами, чем глазами, но далеко не каждый готов показать мне свое лицо таким странным способом.

— Это каким же?

— В прикосновениях.

— Я готов. А ты?

— Что?

— Я говорю, что совсем не против показать себя твоим пальцам, вопрос только в том, будут ли они смотреть?

— Знаешь, это... очень странно, когда кто-то щупает твое лицо. — Осторожно попытался предостеречь его Вадим, но Игорь лишь открыто улыбнулся ему.

— Не знаю, но уже горю желанием попробовать. Что скажешь?

— Если позволишь, я посмотрю.

— Тогда иди сюда. — Улыбнувшись чуть шире, бросил Игорь и похлопал по дивану рядом с собой.

Вадим поставил кружку с недопитым хмельным кофе прямо на ковер, сбоку от кресла. Медленно поднялся на ноги, так же медленно подошел. Замер в нерешительности, потом все же согнул одну ногу в колени, уперся им в диванную подушку, на которой сидел откинувшийся на спинку дивана Игорь и, поднеся руку ко рту, зубами стянул с себя сначала одну, потом другую перчатку. Игорь, внешне оставшийся невозмутимым, поймал себя на мысли, что очень давно не видел ничего столь эротичного, как это вроде бы непроизвольное снимание перчаток с длинных, изящных пальцев.

Вадим немного виновато улыбнулся и потянулся к нему. Игорь не пошевелился. Прикосновение не было неприятным, скорее провокационным и даже возбуждающим. Вадим, закусивший нижнюю губу от напряжения со смущенно порозовевшими щеками и немного рассеянным взглядом, который он просто боялся задерживать на чем-то одном, одним своим видом вынуждал вспомнить все то низменное, что порой просыпалось в душе. Хотелось секса. Необузданного, жаркого, и в тоже время хотелось нежности, так не свойственной мужской любви.

Очень не кстати вспомнилось, что Михалыч, втихую, вот уже какой год пытается переключить его внимание на женщин, но все без толку. Поэтому только и остается старику что вздыхать и мириться с такой вот пагубной, по его мнению, привычкой подопечного. А что делать, если Игорю никогда, даже на заре юности, не нравились женщины. Только мужчины. Вот только встретить среди них того, в ком не успел еще пустить корни цинизм этого злосчастного мира, призывающий отвечать на нежность предательством и грубостью, клеймя её презрительным — "слабость", ему так и не удалось. Хотя не стоит думать, что он не пытался.

Глаза закрылись сами. Мальчишку уже не хотелось смущать, лишь чувствовать. На самом деле Игорь был фаталистом. Верил в судьбу. Вот и Вадима воспринял в качестве её указующего перста. Может быть, хотя бы этот мальчишка окажется другим? Может быть, хотя бы с ним удастся найти то, что он так долго искал все это время. Нет, не любовь. Нежность, романтичность, доверие и преданность. Вот что он мечтал найти и пока еще не терял надежду повстречать когда-нибудь.

Подушечки пальцев Вадима медленно заскользили по скулам к вискам, потом поднялись ко лбу, затем парнишка, похоже, окончательно осмелев, растопыренными пальцами отвел его волосы с лица, наверное, улыбнулся. Игорь не видел, но в темноте под веками воображал себе именно так. За всем этим должен был последовать поцелуй, но он прекрасно понимал, что его не будет. Только не с Вадимом, только не так быстро. Но...

— А ты смелее, чем кажешься, — прокомментировал Игорь, так и не ответивший на робкое, невинное прикосновение к губам.

— Я... — прошептал парень едва слышно и сам зажмурился, отчаянно, почти хмурясь.

И тогда подошла очередь Игоря его целовать. У него получилось лучше. Сказывался опыт. Вадим так растерялся, что невозможно было не почувствовать, но все равно не забывал отвечать. И Игорь улыбался ему одними глазами, не разрывая соприкосновения губ, и перебирал в ладони пальчики правой руки, которые успел обхватить. И остановился лишь тогда, когда почувствовал, что парнишка дрожит, дышит сдавленно, с надрывом и смотрит так, словно вот-вот разреветься от бессилия.

— Ты чего? — изумился он.

— Отпустите, — взмолился тот и попытался вырвать руку, но Игорь не пустил.

— Неприятно? — посуровев, уточнил он.

— Нет. Напротив, просто...

— По мне так, ничего не просто. Что с тобой, объясни все внятно?

— Вы же меня трогаете! Я не могу так! — в отчаянии выпалил парень ему в лицо, и мужчина нахмурился еще больше.

— Я тебя еще пальцем не тронул, и не трону, если сам не захочешь.

— А руку? Руку пустите, — судорожно хватая ртом воздух, Вадим смотрел на него при этом умоляюще, и тут до Игоря начало доходить.

Он выгнул бровь и вместо того чтобы выполнить его просьбу, поднес ладонь к губам. Вадим не успел запротестовать. А Игорь, догадавшись, в чем именно может выражаться та самая повышенная чувствительность его пальцев, втянул безымянный в рот и провел кончиком языка по нежной, теплой подушечке. Вадим зажмурился и задышал ртом. Заерзал возле него, и Игорь второй, свободной рукой, перетянул его к себе на колени. Мальчишка открыл глаза.

— Вы обещали, что не сделаете ничего, если я не захочу.

— Обещал. И ничего не делаю, — отозвался Игорь, перехватил его запястье удобнее и прижался губами к внутренней стороне ладони. Вадим вздрогнул, вздохнул и совсем немного приподнявшись на нем, неосознанно потерся о пах. Игорь изумленно распахнул глаза, и до парня наконец дошло что он делает, с кем и где.