Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Совсем?
— Что?
— Совсем уйдешь? Навсегда?
— Возможно.
— Тогда да, только... пожалуйста, не пугайте меня. — От этой фразы, произнесенной беспомощным, обреченным голосом, мне делается совсем тошно.
Вздыхаю и усаживаюсь на кровать. Толкаю его в плечо, вынуждая опуститься на подушку. Он подчиняется, но я вижу, что у него на лице напряжен каждый мускул и как напряжено его тело в ожидании чего-то неизвестного, но неизменно пугающего. И что мне теперь делать с этим его иррациональным страхом? Как убеждать, что бояться нечего, что я не причиню ему зла? Что говорить?
— Пожалуйста, — сам не успеваю понять, как уже прошу, нет, умоляю. — Пожалуйста, не бойся меня.
— А вы не пугайте, я и не буду. — Шепчет он и поднимает вверх руку, тянется незряче, я тут же прижимаю её к щеке. Он вздрагивает. Целую в ладонь. Нежность. Сколько же нежности во мне пробуждает этот мальчишка. Думал ли я, что во мне её столько скопилось?
— Разве страшно?
— Немного.
— Сейчас пройдет, — обещаю до того, как успеваю придумать, что мне теперь с ним делать.
Склоняюсь и целую в пупок, он тут же вскидывает руки, пытается оттолкнуть, но, прикоснувшись к волосам, замирает. Я тоже не спешу продолжать. Знаю, что ему еще нужно привыкнуть, полностью переключиться на осязание, на время забыв о зрении, о том, что оно вообще у него есть. И когда он неуверенно начинает перебирать в пальцах мои волосы, отмираю и я.
Скольжу губами по едва заметной ложбинке от пупка до солнечного сплетения. Он судорожно хватает воздух ртом. Ему не неприятно, просто все так же, как он сам сказал, немного страшно. И я понимаю его. Трудно довериться первому встречному, даже если он и говорит, что когда-то вы уже были знакомы. Вздыхаю и отстраняюсь, нависаю над ним. Мое бездействие тяготит, он начинает беспокоиться.
— Почему вы остановились?
— Я хочу быть уверен, что ты хочешь, чтобы я продолжил.
— Я... хочу?
— Ты у меня спрашиваешь?
— Нет. У себя. И... не знаю ответа.
— Тогда, наверное, не стоит.
— Нет. Просто... эта повязка...
— Не нравится, сними. Я ведь не держу твои руки.
— А вы...
— Нет. Не обижусь и не разозлюсь, если тебя это беспокоит.
— Беспокоит.
— Почему?
— Я хочу вспомнить вас, как вспомнил ваши прикосновения.
— А ты вспомнил?
— Я... покажу.
Я толкаю его в плечо. Знаю, что раньше никогда так не делал, не был так настойчив и... развратен, наверное. Не потому что помню об этом, нет, просто знаю и все. Он удивлен, но подчиняется и улыбается глазами. Он красивый, с проседью в черных волосах, с едва заметной россыпью морщинок в уголках глаз, с бледными, мужскими губами, правильными черта. Да, он красивый. Неужели, я мог понравится такому мужчине? Он говорит, что мог, и я почему-то ему верю. Склоняюсь над ним, хочу задеть губами губы, но нет, лишь грею их дыханием. Дразню? И когда я только успел стать таким? Или с ним я всегда был собой, а с другими притворялся? Но самое увлекательное, что когда сам, и, правда, не страшно. Ведь всегда можно остановиться. Прервать не желанный контакт. Но он... желанен. Да, именно так. Непривычно и странно. А он все так же улыбается мне, все так же смотрит своими теплыми, карими глазами. Красивыми, большими, нет. Просто огромными, они так близко. Целую в брови, прослеживаю их изгибы. Он щуриться и осторожно кладет большие, теплые ладони мне на талию. Вздрагиваю от резкого контраста. Я как-то и не заметил, что слегка подмерз, но он согревает меня, целуя в кадык и тут же вскользь проводит языком по ямочке между ключицами. Теперь жмурюсь я. Это так приятно, просто необыкновенно. Опускаю голову. Смотрю на него. Запоздало улыбаюсь в ответ и все же целую.
Не удержался. Спасите, тону! Нет. Просто спаси. Игорь, ты ведь спасешь меня, правда? Вжимаюсь в него, почти падаю, локти подгибаются. Ему там не тяжело? Мысль вспыхивает так мимолетно, что я даже в слова её облечь не успеваю, не то что в действие. Он обхватывает меня руками, прижимает к себе с такой силой, что становится нечем дышать. Теперь я на сто процентов уверен, что он не солгал ни в едином слове. Мы были вместе, мы есть, мы будем. Я этого хочу. Я... кажется, помню, точнее, начинаю вспоминать.
Он целует меня, требовательно, жадно, распаляясь с каждой секундой. А я отвечаю, понимая, что не смогу вернуться к родителям. После всего случившегося, не смогу. Я даже уже не помню любил ли я их когда-то. Хоть когда-нибудь. Не важно. Теперь это совсем не важно. Я хочу остаться с ним. С моим Игорем. Моим.
Отрываюсь от его губ, тяну вверх его домашнюю кофту, он поднимает руки, привстает. Стягиваю её с него и снова прижимаюсь всем телом, но теперь кожа к коже. Бог мой, как же это... это.... Слова кончаются. Но это так прекрасно, так... возбуждает, что словами не передать. Его кожа такая теплая, такая гладкая на ощупь. Я целую его между ключиц, трусь носом под подбородком. Он тихо неразборчиво что-то шепчет, скользит вдоль меня ладонями, гладит подушечками пальцев, почти невесомо, между лопатками, пробегает по позвоночнику, словно клавиши рояля перебирая позвонки, спускается к пояснице. Поглаживает. Настойчиво, нетерпеливо, но не пересекая некие границы, которые я сам воздвиг между нами, но теперь сам же жажду от них избавиться.
Я целую его в плечо и неожиданно ярко понимаю, что не хочу вспоминать, не хочу этих границ, совсем не хочу ничего знать о том, что было, хочу жить настоящим. Только тем, что сейчас. И почему Игорь считает, что когда-то я этого боялся? Ведь теперь мне совсем не страшно. Вот честно-честно, совсем-совсем. Наверное, от удара по голове, внутри меня что-то переклинило. Вот и все.
Не могу удержаться. Трусь об него всем телом, скулю, как щенок, наверное, это так глупо звучит, но он смеется, опрокидывает меня на спину, накрывает собой, шепчет в шею заклинанием.
— Вад, мой маленький, мой самый хороший мальчик...
И я тянусь к его губам, сам тянусь, сам целую. Сам скольжу руками по бокам и принимаюсь стягивать брюки. Домашние, широкие, держащиеся на одной резинке. Он замирает, поднимает лицо от моей шеи, смотрит внимательно, с немым вопросом, который не рискует произнести. Но я все равно отвечаю ему, шепча.
— Сделай это...
— Что? — выдыхает он мне в подбородок, — Что, мой хороший?
— Меня своим...
И не остается ничего, кроме его губ, ладоней, пальцев, теплоты, в которую я погружаюсь как в парное молоко, которым кто-то из высших сил вздумал наполнить бескрайнюю и бездонную ванну. Я тону, и он утопает вместе со мной. Я чувствую это и мне хорошо. Разве может быть лучше?
Осень в этом году была дождлива и, в противовес прошлогодней, холодна. По утрам на лужах хрустел ледок и дыхание проскальзывало между губ быстро рассеивающимся молочно-сизым паром. Сероглазый парень в гладком, кожаном пальто до колен куда-то спешил через раз перепрыгиваю подтаявшие лужи. На руках у него красовались дорогие замшевые перчатки, черные, словно беззвездная ночь. Такие редко встретишь на мужчине. Но кому какое дело в дождливый и пасмурный день.
— Игорь! — почти радостно окликнул он презентабельного мужчину, курившего возле дорогого, элегантного авто.
— Привет, — кивнул тот, бросил на землю недокуренную и до половины сигарету, не задумываясь, подхватил его одной рукой, крепко прижимая к себе и уткнулся носом в шею.
— Я соскучился. — Прошептал парень одними губами, улыбаясь в небесную пустоту.
— Мальчишка!
— И просто безумно тебя хочу.
— Ты всегда хочешь... — и помедлив, — Я тоже хочу.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|